На интерес

Артём

Ближняя к столице станция города выгодно отличалась от дальней, по большей части цивильностью: современные турникеты (зайцем прыгнуть в электричку сложнее), приличный перрон (никаких отколотых краёв, и жёлтая линия предусмотрительно нарисована), переходы в свежей плитке, касс целых три и ни одного бомжа – удивительно для Подмосковья.

Артём купил два билета до конечной, Ярославский вокзал, и ждал Алю. Ранние подъёмы давно вышли из привычки парня и плотно закрыли за собой дверь. Но ради правого дела АраГор выцарапал себя из-под одеяла, засунул в душ и причесал. Это было непросто: кудрявому от природы молодому человеку вступило отращивать хвост. Временное «гнездо» приходилось укладывать по часу, чтобы получилось нечто удобоваримое.

«Надо заканчивать кругами плавать, затянулось, – думал юноша, – становится муторно и неинтересно. Единственная польза от качалки – плечи выросли, и пресс проявился».

Рыжую кудрявую копну Тёмыч заметил мгновенно. Слишком ярким пятном она выглядела на фоне серого утра и редких чёрных шапок полусонных горожан.

Коричневое, длинное, приталенное болоневое пальто, высокие замшевые ботинки в тон, узкие синие джинсы, «почтальонка» через плечо – девушка выглядела стильно и угрожающие уверенно. Такой Аллочку он не запомнил. Что‑то от этого образа пробивалось в их последний разговор в ДК Калинина, но такой внутренней силы, даже агрессии точно не наблюдалось.

Артёму стало интересно, по-настоящему – слишком эффектно она вбежала, «влетела» по лестнице вверх. Не озираясь, не ища, двинулась к кассе и, естественно, заблаговременно расплылась в своей идиотской широченной улыбке.

– Алла! – окликнул Тёмыч от дальних к входу турникетов, размахивая рукой с билетами.

Девчонка резко обернулась, сощурилась, как будто выключила доброжелательность, приготовленную кассирше, двинулась в сторону АраГора.

– Привет! Давно ждёшь? – с вызовом, таким же суровым, напускным, надменным тоном, как в последние месяцы их «принудительного» общения, сказала Аля.

– Доброе утро! Не очень, успел обеспечить нам проезд «туда-обратно», чтобы не заморачиваться потом. Ты не против?

– «Назад» меня встретят, скорее всего. Но всё равно спасибо.

– Не за что! Отлично выглядишь, прям рок-звезда! Страшно ехать на выставку – придётся отбиваться от конкурентов за твоё внимание, – Горбач вложил в комплимент всю доброжелательность, на какую был способен. – С другой стороны, точно сделают скидку! Буду должен!

– Подкат так себе, но сойдёт для сельской местности, – девчонка немного смутилась, но виду старалась не подавать.

Электричка подошла по расписанию, молодые люди зашли в полупустой вагон, через средне прокуренный тамбур.

Деревянные лавочки с металлическими ручками, чёрные пятна на пластиковых стенках, прожжённые зажигалками, зато без разбитых фанатскими потасовками и камнями окон.

Артём осмотрительно начал с того места, где остановился их последний адекватный разговор, с «Горца» и «Квинов». Медленно перешли по Кристоферу Ламберту к «Смертельной битве» и боевикам детства. Не умолкали ни на секунду, перекрикивали дрянных псевдомузыкантов, попрошаек, торговцев разнообразной дрянью.

Парень живо интересовался «предуниверситетской» жизнью и практически не зевал. Участливо кивал и давал дельные советы. Аллочка оттаивала, постепенно сменяла гнев на милость – заметно расслабилась, начала ему улыбаться, смеялась над колкостями, едкими замечаниями в сторону преподов и однокурсников, с удовольствием внимала историям о выпускном, поступлении, забавными (невинными) студенческим байками. В подробности АраГор предпочитал не вдаваться.

Заскочив на «Выхино» и задолбавшись ждать у проходной, Тёмыч настрочил эсэмэс Михалычу: «Вы с Михеем договорились на сегодня? Во сколько будете?»

Ответ пришёл часов в двенадцать, когда Аля и Артём заканчивали поздний завтрак в «Якитории» у метро «Сокольники»:

МихалычЪ

К двум. У стенда с акустикой?

Аля

Таскаемся по гигантским павильонам с инструментами, проводами, микшерами, усилителями битый час. Артём с профессиональным, капец каким компетентным видом пересмотрел, перещупал, перестучал, чуть ли не перенюхал все возможные установки. Вроде остановился на той, которую заказывал изначально. Может, время тянет, чтобы к гитарам не идти?

А ты, Аля, расслабилась! Лыбишься в тридцать два огромных зуба, цвет выбираешь, киваешь с умным выражением лица. На фига? Да! Мероприятие, конечно, грандиозное. Только не с тем и не так ты тут оказалась! Почему ощущение, как будто украла что‑то? Тревожно.

Находиться рядом с АраГором сложно, нервно. В «сушильне» как на свидании себя чувствовала. Неужели ещё цепляет? Сердце учащённо биться начинает? От случайных прикосновений разряды тока? Беги отсюда! Чехол купишь и звони Беку. Своему Беку!

– Алла… Алла…

– Мм?

– Что думаешь? Не слишком длинные? Попробуешь, как в руке лежат? – Тёма стоит с палочками и тычет ими в мою сторону. – Ты здесь вообще?

– Не совсем… Послушай, давай по-чесноку? Зачем весь этот фарс? – слова вырвались сами собой.

– В смысле? Сейчас не понял? – удивился максимально неестественно, только раззадорил.

– Артём, ты прекрасно понимаешь, что я ни в зуб ногой. Кроме текстов и удовольствия от прослушивания, никакого отношения ко всему этому не имею и на ударных не играю, – вот, призналась. Да пошёл он.

– И? Тяжесть и удобство барабанных палочек проверить не можешь? – бровью не повёл. Охренеть.

– Это могу, наверное, – от шока взяла деревяшки в руку, – нормально. А баланс в них, как в ножах, должен быть?

– «Комель» – точка баланса, «тело» – место захвата палочки, «плечо» – от его длины и толщины зависит управляемость и «отскок», «шея» и «наконечник», – медленно, экспертно, с удовольствием, ощущая превосходство, объясняет. – Мы играем «тяжеляк», хочу попробовать эти, с металлическим стержнем от «Вик Фирт».

– Выглядят внушительно, гладкие, увесистые. По идее хорошо, но кисти не устанут? – Втянулась?

– А говоришь, что ничего не понимаешь? Логичные вопросы! Одно то, как ты их держишь и нежно гладишь… – он так лукаво, жадно, плотоядно посмотрел, что холодок по спине пробежал. – Беру!

– Ещё долго? – закатываю глаза.

– В акустику, на пять минут буквально! «Мамой клянусь» и за твоим… чем бы то ни было! – последнюю фразу выдавил просто из себя.

Расплатился, потащились через всю гигантскую площадь этого мракобесия к огромным чёрным коробкам, из которых вырывается звук. Вопрос: зачем это барабанщику? Кудрявый гад будто мысли прочитал:

– Хочу собрать альтернативный вариант репетиционной базы «для себя», так сказать!

– Где? – всплыло автоматически.

– Ещё не решил. Пусть пока у отца в гараже полежит. Там видно будет, – задумчиво, спокойно, монотонно отозвался Артём.

Михалыч. Там, у сетчатых боксов, тусуется Михалыч. А с ним… Михей и Катя! Твою ж мать!

Надо разворачиваться и уходить, Миха точно расскажет Дену…

– Дед! – Тёмыч орёт на весь павильон.

– Артёмка, какими судьбами? Ты разве ещё в строю? – заржал длинноволосый тощий брюнет с острым лицом, чёрной бородкой и полностью в «металлическом обвесе»: косуха, кожаны, казаки – классического пива в левой культяпке не хватает.

– Спрашиваешь! «ТАМА» взял. Алла одобрила, – АраГор совсем сдурел, на меня ссылается.

Покраснела вся, побагровела, как та пресловутая установка.

– Ага, а сейчас Артём Алексеевич обещал ответить мне взаимностью и оказать максимальное содействие в выборе чехлов к «Ибанезам»! Да? – поворачиваюсь к Человеку-Мудаку, расплываюсь в ехидной улыбке и хлопаю ресницами, как бабочка крылышками: «бяк-бяк-бяк».

– Разумеется, Алла Батьковна! Уговор дороже… – вовремя заткнулся, слава богу! А то бы по морде, наглой кудрявой морде, прилетело точно! Сам, кажется, допёр, какую чушь сморозил.

– Привет, ребята! Действительно, дороже… – обращаюсь к застывшим, оцепеневшим Кате с Михеем.

– Аля, привет! – высокая рыжая девушка обняла меня. – Огромная выставка! С картой потерялись! Михалыч вывел! А где Денис? Он с тобой? – Простая душа.

Михей в полном недоумении, глазами лупает. Очнулся:

– Привет! Не ожидал тебя тут встретить. Тем более… без Бека, – еле связно промямлил клавишник.

– Ден работает, дома. У нас полгода знакомства, хочу купить ему чехол для гитары – сделать сюрприз. Встретила «знакомого», клялся поучаствовать от чистого сердца. Поверила, – тонкий намёк на толстые обстоятельства абсолютной секретности. Допрут или нет?

– Оооо! Так романтично! Да, Миш? – Катерина взяла под руку всё ещё не отдуплившегося Михея.

– Не то слово, – пробурчал парень. – Аль, хочешь, мы с Катей тебя проводим? Я помню модель «Ибанеза» Дениса.

Никогда бы не подумала, что добродушный, милый, даже слишком, клавишник может так жёстко и сурово говорить: коротко, холодно, пренебрежительно, сквозь зубы.

– В компании пришёл, в компании уйдёшь? Разве нет? – вклинился Горбач.

– Нет. Спасибо за… за всё! Миша, Катя, пойдём? – цепляю Михея за свободную руку, тащу куда глаза глядят.

Не оборачиваться. Ни на Тёмыча, ни на Михалыча. Ни в коем случае.

Начинает мутить. На душе кошки не просто поскреблись, а разодрали эту душу грёбаную на фиг и нагадили вдобавок.

Почему так стыдно и противно? Не в постели, в конце концов, застукали… А всё же…

Только в метро, с огромным чёрным кофром в зубах, добытым пóтом, позором и кровью, распрощавшись с ребятами, вспомнила про мобильник.

Целых семь сообщений – три от мамы:

Мама

Люша, как дела?

Мама

Ты там не голодная?

Мама

Напиши в перерыве, пожалуйста.

«Пожалуйста» вместо «быстро» – это что‑то новенькое. Надо срочно ответить:

Аля

Мамочка, всё хорошо! Поела!)) Приеду в город – напишу!) Целую)

Кто там у нас на следующее?

Две эсэмэски от Дена:

Бек

Аля, у меня появился призрачный шанс добраться до зала) Может, вечером в «твой парк»?)

Бек

Если хочешь… Пиши, как поедешь домой. Обнимаю)

М-да… Стадион «Металлист» со своей доисторической качалкой через дорогу от парка у завода… парка детства, счастья, беззаботности, любви. Так и не гуляли там с Денисом. Ни с кем не гуляли, кроме си^′стер.

Почему бы и нет? Бек-Назаров единственный, кто в принципе может быть уместен, органичен в нежных, тонких нитках этих воспоминаний… в самом деле – Ден признался в «любви». Да – странно, да – давно! Но искренне и как умеет. Попробуем пустить его в «святая святых».

Накосячила с АраГором, вдобавок по-идиотски спалилась – надо компенсировать.

Контакту «Бек»:

Аля

Денис! Хочу! С тобой хочу) Не ожидал? На 576‑м от «ВДНХ» до 38‑го доеду – встретишь? Сяду в автобус – наберу! Обнимаю)

Фу-у-ух. Заодно чехол сразу отдам. Тащить меньше. Хорошо, что к нам два маршрута идут: через проспект и через Горького. Древний зелёный «Тридцать восьмой» универсам, теперь и не универсам, и не «Тридцать восьмой», но как говорится: «Стеночка осталась». Автобусная остановка, впрочем, тоже.

Ладно, ещё два сообщения. «Дарья» и «АраГор».

Твою ж мать! Что этому козлу ещё надо? Зачем он окликнул Михалыча? Хотел покрасоваться условной «индульгенцией»? И Михей, и Михалыч по дикому, необъяснимому стечению обстоятельств в курсе злосчастного спора Артёма с Лоем! Странно, что патлатый Дед не разболтал всей честной компании. Но там, скорее всего, безапелляционные «аргументы Бек-Назарова» сработали – «против лома нет приёма».

Ladies first («лэйдиз фёрст» – «дамы вперёд»).

Дарья

Алла, завтра после школы хотела позвать тебя посидеть куда‑нибудь, что скажешь?

Мгновенный ответ:

Аля

Скажу: с тобой куда угодно! Хоть вместо школы) или хотя бы последних двух уроков)

Теперь от мудака.

АраГор

Бросила меня одного, красотка!) Всё, что хотела, купила?) Покажешь?)

С гуся вода! Блаженный какой‑то!

А самой и хочется, и колется… ладно, напишу:

Аля

Не одного, а с другом) Купила – еле несу) Спасибо за поездку и завтрак.

Отправлено.

Бек

Теперь, когда Денис большую часть времени жил у репетиционной базы, тренироваться в зале на полуразрушенном стадионе «Металлист» в противоположном конце города не имело никакого смысла. Но заниматься в одном пространстве с Алей казалось ещё большим бредом.

Во-первых, по времени они сто процентов не совпадали, даже если каким‑то чудесным образом удалось бы совместить расписания, ни о каких полноценных нагрузках речи идти не могло – нереально.

А во‑вторых, ходить туда, где большинство парней, скорее всего, пялятся на твою девушку и обсуждают её в перерывах между подходами (как и всех остальных, по правде говоря), – отвлекало бы безумно, безумно же бесило, выводило из себя.

Поэтому на Люшины уговоры Бек отчаянно не поддавался.

К тому же с «Металлистом» молодого человека связывали не только юношеские воспоминания.

В детства они с мамой по воскресеньям ходили на стадион играть в футбол. Ей казалось, что мальчишки поголовно любят эту странную, бессмысленную игру. Денис старался не разубеждать, не разочаровывать, не расстраивать – гонял с мячом как в последний раз.

После условных тренировок мама и Бек обязательно сворачивали в «Тридцать восьмой», покупали ротфронтовские батончики, шоколадное мороженое и по стакану приторного сока «из конусов». Иногда сидели в Заводском парке, иногда у ДК Ленина.

С возрастом стало очевидным, что никакие командные виды спорта Бек-Назарова не вдохновляют, но сюда парня тянуло. Возможно, исключительно по этой причине юноша записался в «старообрядческую качалку» облезлого здания отслужившего своё советского стадиона.

Потом влился, увлёкся процессом и начал получать удовольствие – разгружал мозг, выпускал пар, выжимал штангой, гантелями, весами подавленную железной волей агрессию.

На последних подходах зазвонил сотовый. Обычно Денис оставлял телефон в раздевалке, а тут решил захватить. Неопределённость и разброс во времени раздражали, конечно, но что поделать – это Аля. Его Аля. Другим такое не прощалось.

– Ден!

– Аля!

– В автобусе! – отрапортовала девчонка. – Северянинский мост пролетели, минут двадцать – и готова десантироваться! Пока вроде без дождя, есть осязаемая возможность на прогулку под условной луной.

– Это обнадеживает! А то с «кардио» в последнее время у меня не очень складывается! Два по двадцать и в душ!

– Мм… в душ – это интересно! У вас там не общая раздевалка, часом?! – заигрывающе произнесла девушка.

– Общая, но дамы сюда не ходят – сугубо мужская атмосфера!

– Лишь бы не спартанская! – засмеялась девчонка.

– Сейчас очень интересно, только я ничего не понял! – притворился растерянным Ден. Хотел послушать, как гимназистка станет выкручиваться.

– Ну как, ребята были суровые и «безудержно дружные»: ели вместе, воевали вместе, мылись вместе, спали тоже…

– Спать и мыться, впрочем, как и есть, я предпочитаю с тобой и иногда тебя… хотелось бы чаще, конечно, – неожиданно для себя спошлил Бек.

– Меня? – вот теперь Аля смутилась.

– Тебя. Теряем время, пойду догонюсь тестостероном. Встречаемся на остановке?

– Угу! Обнимаю тебя, Денис.

– Обнимаю тебя, Аля.

Добив брусьями трицепс, естественно, с пристёгнутым к поясу «блинчиком на двадцать», без полутора лет выпускник «Бауманки» бодро помылся холодной водой, единственно наличествовавшей в доисторическом душе, обозначенном исключительно плиткой, сливом и выходящей из стены лейкой, мгновенно оделся и направился к бывшему угловому универсаму.

Не дойдя пары метров до перекрёстка вдоль выцветшей зелёной стены, заметил большой синий рейсовый автобус.

Из него вышла девушка с пушистым, смешным пучком на макушке, как две капли воды похожая на Алю. За исключением гигантского рюкзака, при ближайшем рассмотрении напоминавшего гитарный чехол.

Не увидев Бека, девчонка распустила волосы и тряхнула кудрями с рыжим отливом, легко различимым даже в грязной, густой ноябрьской темноте.

– Барышня, вы играете? – сделав два шага вперёд, громче обычного спросил Денис.

– Отнюдь! Мой молодой человек – крутой гитарист! Обещал встретить, между прочим! – как ни в чём не бывало отозвалась Аля.

– Я за него! – Ден сделал ещё пару шагов и обхватил девушку за талию свободной от спортивной сумки рукой, крепко прижал к себе, уткнулся носом в висок, шумно втянул воздух.

– Знаешь, пока я не разобралась, что можно надеть лямки на спину, а не переть в руках, как гигантскую сумку, проехала четыре станции метро и преодолела целый переход, – искусственно капризничая, пожаловалась старшеклассница, скрестила предплечья на шее парня.

– Напрашивается логичный вопрос – зачем? – поднял бровь Бек-Назаров.

– Вспоминаем предыдущий тезис! Мой любимый человек – крутой гитарист! Хотела сделать памятный подарок на важный праздник – «День татарской авиации» и по совместительству «полгода нашего с ним знакомства», где‑то в конце мая, числа двадцать седьмого.

Бек застыл. Сложно было определить, что из вышесказанного произвело наибольшее впечатление: фраза «любимый человек», «подарок на праздник» или точная дата. Возможно, всё в совокупности.

Молчал. Пытался дышать. Шумело в ушах. С трудом сглотнул. Рука на талии автоматически сжалась сильнее. Дышал.

Аля поддела носом подбородок парня, приподнялась на цыпочки, сама себя поцеловала губами Дениса в тот же нос. Вопросительно промычала:

– Мм?

Бек молчал. Ступор и накрывшие, как цунами, волны нежности, шока, бессилия, страха отказывались отступать. Хрипло, еле слышно произнёс:

– Ты серьёзно?

– Да, конечно. Это тебе. А зачем мне ещё нужен…

– Насчёт подарка практически понял, вопрос относится к «любимый» и «двадцать седьмое мая».

– А-а-а-а… абсолютно. Мы впервые увиделись на пандусе в гаражах после репетиции «Страмослябов». Но «познакомились» по-настоящему в другой раз, когда ты репетировал с… Михалычем – заменял Женька! Вышел такой важный из-за брезента, поздоровался только со мной и только со мной попрощался. А Саша про тебя начала запоем рассказывать и плотоядно облизываться. Это было двадцать седьмое мая – экзамен по географии.

От упоминания бэк-вокалистки Александры по телу Дениса пробежала дрожь отвращения, всплывшая перед глазами картинка гримёрки в ДК им. Калинина заставила немного очнуться.

– Ты всё это помнишь? – чуть легче и расслабленнее поинтересовался Бек.

– Как говорит моя бабушка, «значит, помню, значит, пока в уме», – девчонка заливисто рассмеялась.

– Так, с этим тоже практически разобрались. Теперь что там было про «любимый»?

– К стенке ставишь? – продолжала смеяться Аля.

– Учусь у мастера! – уколол в ответ математик-музыкант.

– Туше! Если честно, само собой вылетело. Не думала, просто сказала. Но если так получилось, само собой, значит, так и есть. Подсознание не обманешь, – с некоторым смущением, но твёрдо и уверено заявила девушка.

– Мне этого более чем достаточно. Сознательность вообще не твой конёк! – уголки губ молодого человека еле заметно поползли вверх, за них улыбались глаза.

– Я ему подарки, а он вон чего? «Вигвамы рисует»!

– В парк или ко мне? – перевёл тему Бек, отстраняясь и снимая со спины девчонки чехол.

– К тебе.

Аля

Битый час уговариваю Дашку забить на последние две математики. При том совершенно не ясно, какие именно – у О. Н. решительно всё зависит от вожжи под хвост.

Умоляющий тон, ручки сложила, глазки, как у кота из «Шрека» – устоять невозможно:

– Дуся! Ну, плиз, давай уже свалим по-тихому? Сколько можно тут торчать? А. Б. всё равно нет – кошмарить некому. Литературу отбыли – ну и чудненько!

– Алла! Не искушай! И так посещаем «по уроку раз в неделю» – в пятницу были на английском, завтра явимся на тригонометрию, а послезавтра уже на русский язык? Я понимаю, что одиннадцатый класс – «дембель», но мы в край офигели, тебе не кажется? – Душицкая пытается рассуждать, а по лестнице спускается мимо крыла точных наук, всё ближе и ближе к выходу. Умничка!

– В пользу бедных! Ксю вообще неделями кряду забивает! Что, спрашивается, ей и нам сделают? Всем всё понятно! А поступить – поступим. На шару всё равно никуда не возьмут, только по договорённости! Ты, кстати, определилась? Извини, если на больное! Но у всех свербит! Саму бесят такие вопросы!

– Х. з., видимо, в твой американский. Левина зовёт с ней в «Плешку», но, как ты успела заметить, там заранее надо «вкладываться», а у «америкосов» постфактум: «вход – рубль, выход – двести», – как‑то грустно отозвалась Дарья.

– Ты об этом хотела пообедать-поговорить? Или просто потрепаться? – на «потрещать» подруга обычно зовёт гулять. Здесь явно прикопали четвероного друга.

– И об этом в том числе. Ладно! Уболтала! «Бери “Шанель” – пошли вразнос!» – закатывает глаза натуральная блондинка спортивного телосложения, как с рекламного плаката какого‑нибудь крутого протеина.

В родном «Экспромто» пусто и тихо. «Космический» колледж, видимо, ещё не раздуплился, а эркакашники обедают в столовой. Оно и к лучшему – спокойно пообщаемся.

– По паре молочных коктейлей, грибному жульену, цветная капуста на двоих? – Вкусы в еде у нас с Душицкой на удивление один в один.

– Ага, давай! И запеканку творожную на двоих? Закажешь? Пойду руки сполосну! – спрашивает Дарья.

– Дуся, ты – телепат! Чеши! Усё будет!

За окнами-витринами в серо-коричневой слякоти плетутся бесконечные заляпанные машины. Вспоминаю, что не ответила Денису днём, – отвлеклась на «гессеритство», направленное в Дашкину сторону.

Ден, кажется, спрашивал про планы на грядущий «ивнинг».

Залезаю в сумку, достаю сотовый.

Два сообщения от мамы и одно от «Бека». Пропущенный от «АраГора».

М-да, девочка, что‑то зачастил мудак в твой мобильник. Но почему так тянет перезвонить?

Напишу Артёму эсэмэс:

Аля 

Привет! Звонил?

Фух. Теперь читаем:

Мама

Дочь, привет! Как дела?

Мама

Я сегодня дежурю, попросили доктора заменить, позвони, как дома будешь, ладно?

Опа! И папа, и мама до завтра! Значит, в школу рваться с утра не обязательно даже для вида. Если только Бек-Назаров не выпрет.

Надо ответить родительнице:

Аля

Жесть, мам! Сколько можно пахать? Они издеваются, блин?!!((((

Сообщение от «Бека»:

Бек

Вечер обещает быть поздним – встречаюсь с новым заказчиком после университета, партнёр попросила. Наберу, как закончу. Обнимаю, Аля!)

Они все сговорились, не иначе?!

Контакту «Бек»:

Аля

Звони! Мои оба «сутки» сегодня, оказывается! В зал схожу и буду тебя ждать. Очень. Обнимаю, Денис (^_^)

Дуся вернулась – довольная, веселая, лицо мокрое.

– Умылась?

– Ага, не могу с грязной моськой рассекать. Официант подходил? – интересуется явно голодная Душицкая.

– Твою ж налево! Залипла в телефон и продолбала всё на свете! – хлопаю себя рукой по лбу.

– Не парься, сейчас отловим!

– Даш, ты меня просто так на свидание позвала? Соскучилась? Или это тематическая вечеринка? – доберёмся до сути уже?

– Не то чтобы… просто хотела побыть вдвоём. Прям угадала или почувствовала – скучаю по летним тусовкам вместе. Ты то с «Луноходом», то с Марусей, то всей толпой суету наводим. Знаешь, не хватает Мне именно Тебя! По правде говоря, я привыкла быть одна, – Дарья запнулась, перевела дух, – я ведь одиночка, по сути… Да, мы с Ксю общаемся, близко дружим, давно… но она другая, совсем. Спортивными и танцевальными достижениями с ней не поделишься – только раздражаю. Вместе с тобой, вдвоём, летом было хорошо: душевно, тепло, весело. Прости за тавтологию.

Дуся замолчала. Сижу в шоке. Сказать нечего. Никогда бы не подумала, что я ей нужна. Прям нужна. Такая, как есть.

– Даш, у меня, кроме Маруси, никогда подруг не было. Настоящих. Я тоже постоянно была одна. Вот только… Так и не привыкла к этому. Сама в курсе, как ко мне в классе относятся. Знаешь, что всегда тянулась к тебе, хотела дружить. Круто, что дотянулась, – сейчас заплачу.

Слава богу, подошёл официант.

Спустя три часа, после четвёртого молочного клубничного коктейля на нос, голосовые связки только разогрелись, а попы конкретно затекли.

Запиликал мобильник. Ден!

– Дуся, я быстро! – хватаю трубку и сразу нажимаю «зелёную». Душицкая только загадочно улыбнулась и «сделала бровками».

– Денис! – отвечаю уже в динамик.

– Аля! Какие новости с полей? – голос мягкий, но слишком деловой.

– Поля ещё не заколосились! С Дарьей обедаем в «Экспромто», намереваюсь прогулять «стипендию Бек-Назарова», спустить всё на «баб»: себя и красивую натуральную блондинку! Между прочим, жутко неуютно было утром найти в сумке деньги!

– Судя по всему, ты полностью не «прогуливаешь» ни школу, ни «стипендии». Обед не завтрак – в целом неплохо! Вдобавок на чехол с одного раза не насобираешь! Я знаю разброс цен на родные «Ибанезы». И вообще, уже говорил – эмоции дороже денег! Дашка классная, ты у меня вне рейтингов в принципе, да и фантазии на «прогулять всё», надеюсь, у вас не хватит. Если хватит – тоже хорошо! Мотивации много не бывает, – засмеялся, не нервно, а скорее уверенно, довольно, – мы сейчас с партнёром на переговорах, думаю, будет что вложить в удовольствия.

– Угу, если время останется на «вкладывание»! Опять ночами, без выходных? – Бесконечно сидит за компом, каждую свободную минуту.

– Всё хорошо. На нашей с тобой «личной» жизни не сказывается. – Что верно, то верно, на меня время у Бека всегда есть. – Музыка не страдает, а с залом, благодаря написанному алгоритму, всё ещё проще – среднее время тренировок вдвое сократилось. Кругом любимая девушка подстраховала!

На фоне какой‑то женский голос закричал: «Денис, ты скоро?»

Это что за хрень? Фига се!

– Одну минуту, иду! – явно не в телефон жёстким, слишком взрослым тоном произнёс Ден. Мой! Ден! Какой‑то девице!

– А кто тебя зовёт? – само вырвалось.

– Лена – деловой партнёр. Мы давно работаем вместе.

– Никогда о ней не рассказывал, – у меня тоже тон поменялся, как будто интонации упали в Марианскую впадину и зависли на первой трети глубины.

– Захочешь – расскажу. Ты же знаешь, тебе расскажу всё, – загадочный и грустный какой‑то. – Родителей не будет до завтра? Не страшно одной дома ночевать? Нужна охрана чуткого юного сна? – заметно веселее продолжил, сменил тему – хитрый «киборг»!

– Не нужна, я затащу Душицкую с собой, потом за уши потяну в зал – сжигать наеденное на «стипендию», переберу рюкзак и отправлюсь в пещеру любимого дракона-программиста, мимоходом сопроводив подругу до полпути в «Комитет»!

– Отличный план! Поддерживаю! – негромко поддакнула Дашка.

– Передай Дусе, что мне тоже «очень»! Кроме последнего пункта: будет уже поздно и темно. Дождитесь меня у нас – вместе доставим до места Дарью, потом обратно пройдёмся. На учёбу завтра утром никто не едет, я так понимаю? – проницательно заметил Бек.

– Я бы очень не хотела, если только к пятому на английский! Бек-Назаров, ты что, готов забить? – Сказать, что я в шоке, ничего не сказать.

– Посмотрим. К третьей паре ехать смысла нет, а на первые две, видимо, физически не успею – всю ночь не обещаю, но на большую часть рекомендую настраиваться, – хриплым, спокойным, своим особенным, «только для меня», голосом произнёс Бек.

– Умеешь ты… рекомендовать… – сглатываю, в горле пересохло. А Дашка сидит напротив, молчит, добродушно, заговорщицки лыбится.

– Обнимаю, Аля!

– Обнимаю, Денис!

– Как тебе план? – нажимаю «отбой» и спрашиваю Душицкую.

– Отличный план! Как говорил Ганнибал из «Команды “А”»: «Люблю, когда план сходится!» – Ей и правда только сигары не хватает, вылитая пиратка!

Бек

На станции «ВДНХ» всегда работали только два эскалатора из трёх: один на поверхность, другой в подземелье. Резервный пустовал даже в самый час пик. Вечером давка вверх, утром, разумеется, вниз.

Немудрено. «Выставка достижений народного хозяйства» – узловая: вереницы автобусов, направляющихся на север Подмосковья, толпы «замкадышей», спешащих после работы прочь из столицы в уютные, камерные городки ярославского направления.

Ден закончил в неудачное для перемещений время – половину седьмого. Вдобавок проводил Лену до футбольной секции её сына. Одним словом, не рассчитал. Хотелось домой – там ждала Аля. Им дружно предстояло провожать Дарью по тёмному каналу через «лес маньяков». Инициатива наказуема.

В очереди на 392‑й тоже пришлось потолкаться. Но неожиданно повезло: в самом начале, практически у знака остановки, обнаружилась девушка Михея, Катя – рыжая, высокая, сразу заметная в однородной змейке людей. В обычной ситуации Бек едва ли стал бы «влезать», но сегодня случай особый.

– Катерина, привет!

– О! Денис! Привет!

– Можно присоседиться? – спросил парень, не обращая внимания на недовольное фырканье окружающих.

– Нужно! Вместе веселее, или хотя бы посплю на знакомом плече, – устало улыбнулась девушка.

– Юношам придётся стоять – народу тьма.

– Тоже верно! Ну и ладно! Зато никто чужой не завалится – прикроешь широкой спиной.

– Это без вопросов! Как дела? – автоматически попытался поддержать беседу гитарист.

– Отлично! В выходные скатались с Мишкой на «Музыка. Москва». Там так прикольно! – с энтузиазмом отозвалась Катя.

– Завидую! У меня ожидаемо не получилось. Аля приятно удивила – сама разобралась, что куда, чехол для «электрички» моей смогла правильный найти на этом гигантском празднике жизни.

– О! Уже подарила! Быстро она! Мы с Михеем их встретили как раз в поисках.

– Кого их? – насторожился Денис. Странное, неожиданное волнение засело внутри.

– Артёма с Алей! Тёмыч как раз за установкой ездил – Аля помогла выбрать. А потом мы с Мишкой проводили её к гитарам и до метро.

Вдруг толпа безликих людей исчезла для Дена. Ему показалось, что вокруг образовался вакуум, чёрная дыра в области солнечного сплетения, пелена перед глазами – полное опустошение и одиночество.

– Артём Горбач? – переспросил Бек в отчаянной надежде, что это был кто‑то другой.

– Ага. Вроде так! Ну, кудрявый такой, ещё с Мишкой раньше играл.

– Понятно. Спасибо, – мертвенным тоном произнёс молодой человек.

– За что? – удивилась перемене настроения Катерина. – Тебе же понравился подарок? Мы из-за цвета спорили, Миха предлагал цветной, чтобы разбавить «образ», но Аля настояла на чёрном, чтобы сочетался.

– Понравился. Не то слово, – всё тем же потусторонним голосом, будто из «Сумрака», ответил Денис.

Аля

Сидим с Дусей на маленькой кухне бековской квартиры, пьём чай. Мышцы приятно ноют, за древней деревянной оконной рамой воет ветер, лысые ветки стучат друг о друга и иногда в стекло – тоже музыка, я считаю. А здесь тепло, светло и мухи не кусают – романтика.

– Кайфно позанимались! – не спрашиваю, утверждаю.

– Да вообще! Но на унитаз завтра садиться будет проблематично! Последний подход в «Смите» для меня лично оказался лишним! По три бы ещё нормально пошло, но этот твой четвёртый, бонусный за плохое поведение, – добил ягодичные! – устало заметила Дарья.

– А-а-а-а! Слушай, ты ж спортсменка, комсомолка, фитоняшка! Лишних подходов, как и денег, не бывает! Всё по системе! И опять же, по канону! Плохо себя вела – по попе! Получите, распишитесь! – ржу в голос.

О! Поворот ключа! Наконец‑то! Рыцарь прискакал спасать добрейшего дракона от безбашенной принцессы!

Бегу в коридор бросаться на шею. Прыгаю на Дена.

Отстранился. Он от меня отстранился. Это как?

Стоит чернее тучи, натянут как струна, прямой – в жопе кол!

Бездушно выцедил:

– Привет. – Ни тебе «Аля» вначале, ни поцеловать. Ровным счётом ни хрена. Только ров и пропасть между нами – пятое измерение какое‑то.

Спиной чувствую Дарью. Денис бросил в её сторону невидящий взгляд.

– Что случилось? – шепчу отчаянно, на выдохе.

Бек полностью проигнорировал мой вопрос – стоит шатается, словно зомби.

– Даша, добрый вечер, если ты не против, я вызову тебе такси? Съезжу, разумеется, с тобой туда и вернусь. Аля дождётся дома, – каждое слово прерывисто, резко, натурально выплёвывает.

– Добрый вечер, Денис! Сама доберусь. Позвоню сейчас маме, она выйдет встретить, – добродушно, но настороженно, вкрадчиво, как душевно больному, отвечает Душицкая.

– Хорошо, но до машины провожу и запомню номер, на всякий случай. Извини, пожалуйста, что так получилось, – Ден говорит без тени просветления. Становится страшно. Какая тварь его укусила?

– Конечно, спасибо, – надо видеть выражение лица подруги. Ни кентервильское приведение, ни тень отца Гамлета не произвели бы такого эффекта. Разве что Фредди Крюгер, но Дарья обожает ужастики.

Набрав номер и вызвав тачку, Ден просто скрывается в кабинете – ни слова, ни полслова.

Сердце бьётся через раз! Кто‑то умер, не иначе. Дашка молча оделась. Сидит в прихожей. У нас слова украли. Только переглядываемся, жестикулируем и пожимаем плечами.

Где‑то за стенкой бывшей бабушкиной спальни заверещал сотовый Дениса, послышался сухой ответ: «Спускаемся».

Протискиваясь мимо, чтобы надеть ботинки, Бек-Назаров меня даже не коснулся, глаза не поднял. Нарочито бережно закрыл входную дверь. На ключ.

Прошла в комнату, жду в тишине, как дура. Замерла, не шевелюсь. Всю колотит.

Скрежет замка, хлопок. В этот раз со всей силы, по ходу. Интересно, косяк отлетел или нет?

Щелчок выключателя, шум воды. Истошный рык? Слышу, как погасил свет.

Уже не колотит – трясёт.

Зашёл в гостиную. Стоит и просто буравит меня взглядом. Если бы мог, проделал бы дырку прямо во лбу.

– Аля, зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем ты с Ним общаешься?

Твою ж мать. Побежали мурашки. «На дуру» не прокатит?

– С кем? Назови! – агрессивно, вкрадчиво получилось.

Пауза. Вдохнул. Сглотнул. Выдохнул:

– С Артёмом.

Теперь не дышу я.

– Я с ним не общаюсь. – Откуда такая злость? Ноздри раздуваются у обоих.

– Неправда, – Бек-Назаров рявкнул.

Вздрогнула от неожиданности. Съёжилась вся.

Прикрыл глаза, сжал кулаки, врос в пол, как истукан, потянул подбородком вправо и вверх. Сказал тихо, очень тихо:

– Ты… была… с Ним на выставке. Вы там встретились?

– Нет. Мы туда вместе приехали. – Хочу провалиться до первого этажа и сбежать. Так и знала, что добром это не может кончиться. «Всё тайное становится явным», вот только каша на шляпу – это малой кровью.

Снова звенящая тишина.

– Повторяю первый вопрос: ЗА-ЧЕМ? – разделяя каждый слог.

– Так получилось, – лучше ничего не придумала.

– Аля, пожалуйста, скажи, что всё объяснишь? Я ничего не понимаю, – Денис обмяк, – после того как… после того, Что Он… сделал…

Вскочила. Дёрнулась к Беку.

Отшатнулся. Попятился. Упёрся спиной в стенку, как загнанный зверь.

Тяну руку. Перехватил. Сжал запястье до белых костяшек пальцев. Боли нет, ощущаю только, как немеет.

– Он конченый мудак, меня с ним ничто не связывает. Он продолжает писать, продолжает звонить – пытается извиниться… – лепет какой‑то. Бред сумасшедшей.

– Чушь! Такие не сожалеют! Не извиняются! Такие продолжают гадить и лезть! Надо было его убить, бл… – оборвал сам себя на полуслове.

– Я в курсе. Не надо никого убивать, – ещё шаг. Руки не чувствую. – Между нами ничего нет.

– Между «кем»? – одними губами спрашивает.

– Между мной и принцем Уильямом! – не выдерживаю, нервный смешок сам вырывается. – АраГором, конечно! Идиотский вопрос. Ты сошёл с ума?!

Ещё шаг. Каменный Бек сейчас спиной продавит советский сервант. Упираюсь лбом ему в грудь. Свободной рукой беру за шею.

– Я запретил ему к тебе приближаться. Тебе запретить не могу…

«Можешь “рекомендовать”… настоятельно, ага…», а вслух произношу:

– Тебе больно?

– Не представляешь как… – звонкий удар затылком по стеклянной дверце витрины. Как не разбилась, шут его знает?!

– Не представляю… я ничего не знаю о твоих бывших. Сам говорил: «То, что было до нас, не имеет никакого значения».

Молчит. Дышит. Отпустил запястье. Съехал на пол. Сел на корточки. Упёрся локтями в бёдра, скрестил пальцы на макушке.

Опускаюсь на колени перед ним. Обнимаю за плечи.

– Аля, Он не бывший. Он – вирус, бактерия, разъедающая и уничтожающая всё вокруг, – глухо прошипел Ден.

– Давай так… вычеркнем всё это. Сотрём. Нет его. И не было никогда…

– Аля…

– Денис! – Откуда во мне такая холодная уверенность вдруг? – Мы закроем эту тему сейчас раз и навсегда! Ты меня любишь. Это не вопрос. Отвечать не надо. Я в курсе. Ты знаешь, что я твоя. Только твоя. Знаешь?

Кивает. Нервно, судорожно как‑то.

– Ну вот! Бывшее нельзя сделать не бывшим, а не бывшее бывшим. Там любовью не пахло. Ни с чьей стороны. А значит, и не было ничего! Случилось, что случилось. Почему ты мне об этом напоминаешь? Может, пора жить дальше? Так, как мы хотим?

Дышит.

Обвил мою талию одной рукой, второй оттолкнулся от паркета, встал будто из приседа, оторвав меня от пола. Продолжаю обнимать его плечи, прижимаясь щекой к волосам.

Дотащил до дивана. Согнулся. Бережно посадил. Навис. Опустился на колени. Нагнул голову ниже, упёрся в живот. Обхватил уже двумя руками.

– Устал?

Часто кивает. Шумно втягивает носом воздух. Очень долгий выдох. …Сделать, срочно, хоть что‑нибудь…

– Хочешь чего‑нибудь? Чаю?

– Ничего не хочу.

Бек

Белый шум осязаемой, плотной массой заполнил комнату. Беку казалось, что он состоит из свинца. Каждая мышца в теле весила тонну, пульсировал висок. Такой опустошающей ярости парень не испытывал никогда. Начинался откат. Откат в абсолютное бессилие.

Алина жёсткость и спокойствие убивали, унижали. Девушка даже не пыталась оправдываться, опровергнуть или как‑то растолковать ситуацию. Ни-че-го.

На подкорке сознания пронеслась мысль: «Где, что я мог упустить? Когда облажался?»

Её запах, каждое прикосновение одновременно причиняли боль и невероятно возбуждали. Хотелось обладать, впечататься, въесться в плоть, залезть к ней под кожу. Заклеймить.

С хриплым сопением Денис выпрямился. Стянул чёрную водолазку. Зацепил, чуть не выдрал серьгу в левом ухе, наверное, должно быть больно.

Аля сидела, закрыв глаза.

Взял девчонку за подбородок большим и указательным пальцами. Потянул вверх. Велел:

– Посмотри на меня.

Она послушно резко разлепила веки. Подняла взгляд.

– Встань, – потянул вверх.

Молча беспрекословно поднялась.

Поцеловал, вдавился в губы, стиснул пальцы, только после этого отпустил подбородок. Сделал шаг назад:

– Разденься.

Девушка сначала сняла свитер-безрукавку с голубыми и розовыми узорами вокруг завышенной горловины, потом расстегнула синие джинсы, сложившись пополам, чтобы не отводить взгляд, спустила их до щиколоток, переступила. Осталась в майке, лифчике и трусах.

– До конца, – повторил приказ Бек, всё ещё находясь на расстоянии, – смотри в глаза.

Аля повторила телодвижения с майкой и трусами. Расстегнула и сбросила бюстгальтер.

– Встань на колени. Смотри в глаза.

Подошёл вплотную. Расстегнул ремень, все пуговицы на джинсах, стянул вместе с трусами на бедра.

– Возьми член в рот, рукой потяни за яйца.

Девушка сделала. Начала двигаться вперёд-назад, но Денис остановил её, зарывшись рукой в кудри, прямо у корней волос, сжал кулак. Направил таз вперёд и одновременно притянул голову девчонки к себе. Алин нос упёрся в лобок парня. Задержался на секунду. Сам стал водить её головой.

Не выходя, на удивление ровно и монотонно скомандовал:

– Заведи руки за спину, обхвати себя за локти.

Начал вколачиваться членом в горло.

Чувствовалось, что Але сложно дышать. Он не останавливался, даже ускорялся. Продолжал сжимать волосы и двигать её себе навстречу.

Чуть не кончил. Успел прерваться.

Аля немного закашлялась, но продышалась. Не мигая смотрела в глаза. Не расцепляла за спиной руки.

Потянул за волосы вверх, отпустил:

– Развернись.

Когда девчонка оказалась к Беку спиной, сильно схватил левой кистью за шею, толкнул вперёд. Она невольно нагнулась. Правой рукой раздвинул ноги. Провёл ладонью от копчика до половых губ. Вставил средний и безымянный пальцы во влагалище, сильно потянул вверх и на себя. Сжал.

Вынул пальцы. Провёл смазкой по головке члена, направил и вошёл.

Не отпуская шею, свободной рукой схватил сцепленные локти. Начал двигаться. Резко. Очень медленно, выходя практически до конца и входя обратно максимально глубоко.

Ускорился, стал жёстче, не сдерживаясь. Сейчас сдерживаться просто не мог. Даже если бы захотел.

Сначала Аля тихо застонала. Потом закричала. Денис как будто не слышал. Ничего не слышал.

Не останавливаясь двигался в одном и том же темпе. Резко вышел, отпустил шею, потянул девочку за предплечья к себе и вниз. Она упала на колени перед диваном. Одной рукой взял член, другой кудрявую голову за затылок.

– Соси яйца.

Девушка взяла яйца в рот.

Продолжил дрочить и кончил.

На несколько мгновений у парня потемнело в глазах.

Когда Бек очнулся, Али рядом не было.

Он судорожно озирался, но в гостиной оказалось пусто.

Услышал шум воды. Пошёл на звук.

Аля сидела свернувшись в ванне, с душем в руках, направленным куда‑то за спину.

Денис приблизился. Почувствовал жар. Кипяток. Она лила на себя кипяток.

Опустил глаза на скопившуюся розовую лужу под девушкой. Шокированный собственным спокойствием произнёс:

– У тебя кровь?

– Не знаю, – глухо отозвалась.

– Тебе больно?

– Уже нет.

– Было больно?

– Да.

– Почему ты не сказала? Ты обещала, что…

Аля прервала его на полуслове, просто подняв голову и посмотрев исподлобья:

– Говорила.

– Я не слышал.

– Ты был занят.

Бек хотел приблизиться, но не решался. Не узнавал себя. Хотел прикоснуться, даже не дёрнулся.

– Прости. Не знаю, как… это…

– Выйди отсюда, пожалуйста. Я помоюсь и приду.

Остался стоять как вкопанный. Страх, вина, стыд смешались, не давали двинуться с места.

– Ден, уйди, пожалуйста, – у Али потекли слёзы.

Не в состоянии пошевелиться, молодой человек начал осматривать любимую девушку – сканировать на наличие дополнительных повреждений.

Это оказалось непросто, с учётом пара, заполнившего небольшой совмещённый санузел.

Взгляд упал на абсолютно белое правое запястье на фоне разгорячённого, порозовевшего тела.

Подлетел к ванне. Перекинул ногу, залез. Сел на колени напротив скрючившейся буквой «зю» девчонки. Опёрся на руки. Решился прикоснуться, хотя горячую воду ненавидел.

Костяшками пальцев, большим пальцем правой руки стал вытирать ей лицо.

Аля плакала уже сильнее, но всё равно постепенно оттаяла – как кошка, начала тереться о него в ответ.

Тихо, медленно, ласково произнёс:

– Тебе нужно к врачу…

Девушка хмыкнула:

– Как ты себе это представляешь? Захожу в приёмное роддома и говорю: «Маму позовите, я тут до крови дотрахалась!»

– Я поеду с тобой.

– Ещё лучше. Захожу в приёмное роддома и говорю: «Маму позовите! Вот он меня до крови затрахал!»

Истерически засмеялась.

Никогда Беку не было так гадко. Ни-ког-да.

«Слишком много никогда на один вечер…» – подумал Денис.

– Поехали в ЕМЦ в Москву? Там хорошие специалисты.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Аля.

– Я отвозил туда девушку. С подобным вопросом, – без тени смущения, деловым, ровным тоном отозвался молодой человек.

– Свою девушку?

– Не совсем. Мне кажется, до тебя «моих» девушек не было.

– А какие были?

– Какие‑то. Несколько постоянных, сколько‑то периодических – все со схожими запросами и предпочтениями. Так совпало.

– Когда была первая?

– Лет в пятнадцать. Выпускница нашего с Андреем лицея – вожатая на Космической олимпиаде.

– А последняя?

Денису показалось, что Аля задержала дыхание. Значит, ей не всё равно. Приятное тепло появилось где‑то чуть ниже горла.

– Летом.

Девчонка подняла брови, округлила глаза, чуть опустила подбородок, попыталась стряхнуть всё ещё гладящие лицо пальцы Бека.

Парень продолжил и гладить, и говорить:

– Я позвонил ей утром, сразу после Дня города. До твоего отъезда в Болгарию, объяснил, что ситуация изменилась и мы не сможем встречаться, как раньше.

– А как сможете? – Аля задавала правильные вопросы. Ден невольно восхитился проницательностью любимой девушки.

– Мы деловые партнёры. Работаем вместе. Она предлагает мои услуги своим знакомым. Все первые крупные заказчики пришли через неё.

– Она звала тебя сегодня днём? Когда мы говорили по телефону?

– Да.

– Понятно. Она старше? Они все были старше?

– Да. Предвосхищая: количество никогда не считал. Но и одноразовых связей практически не было. Только на тематических вечеринках. Всегда в презервативе. Давно, больше года назад. Анализы потом всё равно сдавал в течение шести месяцев. Всё чисто.

– Спасибо за анамнез, – Аля сощурилась и слегка улыбнулась.

– Понимаю, с кем разговариваю! Дочери хирурга и гинеколога иначе не расскажешь, – попробовал пошутить Бек-Назаров. – К доктору поедем или сама знаешь, как лучше?

– Знаю. Сейчас пойдёшь за перекисью и транексамом. И то, если это не мелкие механические повреждения. Разрыва нет, скорее всего. Ты, слава богу, не слон. Последний вопрос можно?

– Тебе можно всё.

– Как выясняется, нет… – уколола, выдержала паузу и продолжила: – Сюда кого‑нибудь… здесь кто‑то ещё был?

Затаила дыхание, напряглась. Денису это опять‑таки понравилось.

– Нет. С друзьями, родными (с мамой и бабушкой) никого не знакомил. Говорил, повторюсь, до Тебя никого как будто и не было.

– Себя слышишь? Так вот… До Тебя тоже… – Аля обняла своего молодого человека ладонями за шею и затылок, придвинула к себе, поддела носом нос, нежно поцеловала в губы. – На этой чудесной ноте вытаскивай меня отсюда уже. Хочу чаю. И шоколадного мороженого, я слышала от одного хирурга, что оно действует лучше кровоостанавливающих! В морозилке же есть?

– Обижаешь! Держись крепче, – ответил Бек, начиная подниматься.

Артём

С официального начала зимы в городе стало поживее. Снег сделал своё дело: насыпные горки, катки на всех ровных и мало-мальски подходящих поверхностях. Центральный парк, площади у обоих ДК и три стадиона круглосуточно пропускали приличные потоки горожан: молодёжь веселилась как могла, семейные развлекали детей, а взрослые аккуратно перемещались по песочку и кормили голодных птиц.

На общем фоне повеселел и АраГор. В их с Матушкиным помещении на минус первом этаже ТЦ «Сатурн» заканчивался ремонт, практически весь товар поступил на склад, с ментами, пожарными и братвой почти порешали, диплом был заказан смышлёному парню с параллельного потока, и институт отодвинулся в закрома родины, отец возвращался после тридцать первого января, и парень окончательно обжился в его берлоге.

Даже Аллочка неожиданно оттаяла: стала отвечать на сообщения, без деланого пренебрежения и сарказма болтала с ним в спортзале, переписывалась в «аське» и трещала по телефону. Удовольствие сомнительное, конечно, но потихоньку нарастал азарт.

«Хорошая идея с Михеем! Надо отдать Костяну должное! Мальчишка он у меня затейливый», – думал Артём, в очередной раз на этой неделе провожая Алю сто метров из зала до дома, – пустячок, а зачтётся.

– Что ты хочешь на день рождения? – самым милым, заинтересованным и тёплым тоном, на какой только был способен, поинтересовался Горбач.

– Не знаю, ничего особенного. А ты помнишь дату? – с ехидной, но какой‑то усталой улыбкой отозвалась девушка.

– Естественно! Я помню, какие тебе нравятся цветы.

– Это вряд ли, – опять же, спокойно и с той же грустной ухмылкой сказала.

– Почему? Лилии! – уверенно выпалил парень, абсолютно довольный собой.

– Не-а, пионы и хризантемы.

– Тоже хорошо. Так что бы тебе хотелось? – не отставал.

– Блин, вот зачем, а? Не знаю я, опять ляпну «на отвали», лучше ничего.

– Тогда сам.

– Тогда сам.

Тёмыч почувствовал себя неуютно – пора бы сменить тему, но в голову ничего не лезло.

Перед подъездом ребята остановились. АраГор попытался поцеловать девушке правую руку – всегда работает. Аллочка дёрнулась и резко, как‑то отчаянно выпалила:

– Не надо, – спустила рукав тренировочной кофты ниже запястья, – пока.

– Как угодно, мадмуазель. Хорошего вечера!

Пробираясь по нечищенной дворовой колее, Горбач достал HTC («ЭйчТиСи») последней модели и набрал завскладом:

– Жень, привет! Всё нормально у вас? Приняли?

– Да, Артём Алексеевич, без накладной сложно было, но разобрались. Сейчас рисуем.

– Ты оттуда вырисуй новую «мамку» с хорошей «оперативкой», «видюху» приличную, пару блоков памяти «на побольше», – скомандовал без пяти минут генеральный директор.

– Сделаем. Корпус нужен? – стал уточнять голос в трубке.

– Думаю да, там барахло какое‑то стоит, насколько я помню. О! Ещё «звуковую» – гулять так гулять.

Ухмыльнулся довольный собой мажор и дополз‑таки до проспекта.

Аля

Закон подлости на самом деле вообще не про бутерброд! Кажется, что вся суть его в том, что День Конституции – выходной! А мой день рождения в аккурат на следующий!

Зато в школе на уроках можно легально переписываться и отвечать на звонки – ни одна «жаба» не пристанет.

Бек даже репетицию на понедельник перенёс, чтобы завтра побыть вдвоём. Притом достаточно легко подвинул! Во-первых, никто из парней сегодня не учится и не работает – государственный праздник как-никак. Во-вторых, база с осени наполовину его, и график Денис строит под себя.

Сидим с девчонками на диване, смотрим, как парни лабают. Удачное прибавление в нашем полку – Мария Фельдман собственной персоной пополнила ряды «группи», ха-ха-ха! Хотя почему «группи»? Я – автор оригинальных текстов, так, на секундочку! Торин практически выучил звуки и голосит без бумажки – старается!

Морда лица у Маруси кислая, как будто лимон жуёт. Упорно так, с оттягом. Ну не совсем её музыкальный формат парни исполняют, конечно. Или совсем не её. Обнимаю свою Тощую Мари, подмигиваю, киваю в сторону брезента. Толкаю рыжую Катьку в плечо, показываю пальцем на себя, на подругу, на дверь и делаю «шагающие движения» средним и указательным.

Девушка Михея качает головой и отказно машет ладонью!

Хозяин – барин! А мы пошли подышим!

На пандусе контрастно! Декабрь не то чтобы сильно морозный, но ощутимый минус есть.

– Люша! Ты реально кайфуешь от этой какофонии? – закатывает глаза Маруся.

– Не особо! Песенки мои берут в работу, и ладушки!

– Бек – и не взял бы? Не смеши! Он на тебя молится! Мог бы – превратил бы в камень, поставил посреди комнаты, соорудил алтарь и три раза в день протирал, лишь бы на улицу не выходила, – ехидничает Машка.

– Так и делает каждую новую луну, потом расколдовывает поцелуем и ждёт следующего цикла!

Самое смешное, что действительно чаще стали целоваться, чем трахаться. А когда случается секс, то нежный и бережный до невозможности! Может, боится повторения «затмения» трёхнедельной давности? Или ждёт, когда заживёт влагалище и запястье – до сих пор больно шевелить. Надо было бандаж накладывать, наверное.

– С завтра мы определились, я так понимаю? – подняла бровь подруга.

– Угу, после школы вчетвером в новую «сушильню» на «Проспекте», вечером с родителями, на ночь «к тебе» ака к «нам с “Луноходом”», – чую сейчас начнётся агитация на выходные, к бабке не ходи.

– Чудненько! В субботу в «Браво»? Девочками? – Тада-а-а-ам! Что и требовалось доказать!

– Котик, я не знаю! Правда! Денис озвереет! Сам не пойдёт…

– Его никто и не приглашает! Какую часть слова «де-воч-ка-ми» ты не услышала? – возмущается звезда моя. – И так последнее время по пятам за тобой шляется: встречает, провожает, сопли вытирает! Только не ест за тебя! И на том наше вам с кисточкой!

– Преувеличиваешь! Просто соскучился! Работал как проклятый! – положа руку на сердце, Фельдман права.

– Короче, девочка моя, как хочешь, но ночь на воскресенье наша! Систер твою звать?

– Звать! Сдаюсь! Но у Дена сама отпрашивай!

– Куда отпрашивай? – прямо над ухом, обнимая сзади тёплым распахнутым пальто, произносит такой твёрдый и одновременно чувственный голос Бек-Назарова.

Отыграли? Караул устал?

– Вы того? Всё? Или «перекур»? – спрашиваю, немного отклоняя голову назад, чтобы потереться щекой о его гладко выбритую щёку.

– Мы того! – отвечает Юра, вылезая из-за брезента. Подходит к Марии сбоку, кольцом рук обхватывает её за плечи. Какая приторная идиллия! Уж куда там! Осталось в круг поставить Михея с Катькой, и получится «сборище неанонимных ловаголиков».

– Вернёмся к «отпрашивать», – не отстаёт «киборг», грёбаная оперативная память.

– Вернёмся! – с вызовом отзывается моя Мари. – Хочу устроить твоей прекрасной девушке и по совместительству моей лучшей подруге девичник на выходные, с пижамной вечеринкой, заплетанием косичек, пиццей, мороженым и прочими радостями настоящего шабаша.

Ден ощутимо напрягся. Попой чую, лопатками и вообще всем телом, но ответил:

– А чего у меня тогда? У папы с мамой надо, – поцеловал в висок. Долго. Крепко. Сильно крепче обычного.

– Ну не знаю, вдруг у вас планы… – картинно подняла бровь Маруся.

– Благодаря тебе, планы у нас на завтрашний вечер и ночь – приватная вечеринка… – загадочно улыбнулся соло-гитарист.

– Так, я чёт не вкурил, а тусовки и пира горой на весь коллектив по случаю неумолимого старения Али никто выставлять не собирается? – возмутился Юрий Юрьевич.

– Похоже на то! Мы без корпоратива! – подключился выползший Торин.

За ним появились Катя, клавишник и барабанщик Антон.

– Устроим вам народное гуляние, но под Новый год. Зачёты закроем, рабочие хвосты почистим и погудим! У нас! Да хоть тридцать первого, – выдохнул Бек.

Юра резко переменился в лице: посерьёзнел, сжал челюсти, сглотнул, на секунду прикрыл глаза. Хотел было что‑то сказать, но Машка его опередила:

– Лучше за пару дней до! У нас с дядей Юрой романтическая командировка запланирована – уйдём в себя, придём не скоро, да? – повернулась лицом к своему парню, обняла за шею, положила ладонь на затылок, еле слышно прошептала, так что только я разобрала по губам: «Лес, тишина, камин и никаких салютов. Всё будет хорошо».

Ну всё! Сегодня открыла глаза семнадцатилетней тётенькой! А подарок «от родителей» принесла «Голубая Фея» на детский стульчик рядом с кроватью. Впрочем, как всегда, сколько себя помню. Милая детская традиция, прерывать которую никто не собирается до скончания времён.

Очередной сотовый телефон – новая крутая «раскладушка» LG в виде гоночной машины. Прям как я хотела: с картой памяти, двумя цветными дисплеями, камерой и возможностью полифонического звонка! Класс! Прощай пиликанье!

Срочно переставляю симку, делаю зарядку, растяжку, станок – и в душ!

Стоило отойти – и завибрировал! Круто, когда, не открывая крышку, можно понять, кто пишет или звонит! Визжать хочется!

Ну, естественно, Бек-Назаров! Без вариантов!

– Денис!

– Аля! С днём рождения! Не разбудил?

– Не-а! Всегда в этот день вскакиваю как подорванная!

– Почему‑то так и подумал. Что подарила «Фея»?

Краснею! Дёрнула же меня неведомая сила проболтаться Дену о полёте папиной фантазии! Слава богу, про «чучундру» не рассказала.

– Мобильник мечты! Плёнку боюсь снимать! Так и буду ходить, думаю, ещё в целлофановый пакет положу! Как пульт у бабушки. Шутки шутками, а мешочек какой‑нибудь я бы приспособила. Жалко девайс.

– Рад, что утро начинается с подарков! Давай не сбавлять. Дверь откроешь?

– В смысле? Какую? – туплю.

– Входную, железную.

– А что там? Духовой оркестр с постовым милиционером? – нервно отшутиться от неожиданности – самое то.

– Не совсем, там один программист, по убеждению невероятно красивой девушки, «киборг», не хочет трезвонить на всю квартиру в надежде, что родители его любимой женщины ещё спят.

Иду по-кошачьи в тёмный коридор. На ощупь. Отцовский будильник очнётся только через полчаса.

В глазок не посмотрела, даже одеться забыла от шока. Как есть выперлась – в растянутой, выцветшей майке, еле прикрывающей голую задницу.

На лестничной клетке стоит Бек. И как стоит: белая рубашка, чёрные брюки (не джинсы, кто бы мог подумать), ботинки человеческие, цепочки на штанах нет, серьга-кольцо, пальто кашемировое, свежий, чистый, седая прядь у лба, как вишенка на торте, – гад. Он издевается. В шесть тридцать утра!

Букет бордовых хризантем, гигантский чёрный пакет уже знакомой марки Kiton. Мёдом она ему намазана, что ли?

Кидаюсь на шею дураку. Целую.

– Ты нормальный?

– Нет, – спокойно, уверенно отвечает.

– Я тоже так думаю.

– С днём рождения, Аля!

Прыгаю на него, как в старые добрые, без разгона. Идеальный приём, когда у Бека заняты руки! В прошлый раз сработало. Опять целую.

Обхватывает предплечьями под попу. Голову отклоняет, дышит:

– Не хочу вытирать подъездную грязную краску твоей спиной… Родители спят? – хриплым шёпотом спрашивает.

– Угу, – киваю и мычу над ухом: – Мы тихо.

– Крепко держись, – медленно, аккуратно переступает порог и через три шага оказывается в моей комнате. Упирается в диван. Всё чаще и больше радует соотношение размера дивана в разложенном состоянии и площади спальни – практически один к одному.

Плавно опускает цветы на постель, перехватывается, и пакет, кажется, туда же летит. Освободившимися ладонями приподнимает под ягодицы, пальцы касаются половых губ:

– Натурально издеваешься, да? – сипло, еле слышно рычит в ключицу.

– Чего ты ждал ни свет ни заря? Скафандр? – Ну реально, я ж не «биоробот», как некоторые.

– Сколько?

– Двадцать минут точно есть.

Разворачивает к стене рядом с дверью. Прислоняет. Ну как прислоняет, подпирает мной стену. Дотягивается и закрывает межкомнатную картонную дверь.

Стягиваю с плеч Дениса пальто. Сам стряхивает его дальше, придерживая одной рукой, бесшумно спускает на пол.

Расстёгиваю брюки, просовываю правую ладонь под ширинку.

– Серьёзно? Ты не успеешь кончить… – выдыхает слова, – и презерватив далеко…

– Зато ты успеешь… только остановись вовремя…

Бек приподнимает меня выше, вытаскиваю член из трусов, направляю в себя.

Чувствую, как его колотит. Боится двигаться.

– Ден, не сдерживайся ты уже. Задолбал!

Сглотнул. Переменился в лице, взгляд острый – тот самый.

Со всей силы вдавливает в розовые цветочки обоев. До треска костей. Узнаю Бека. Теперь узнаю. Чуть приседает, начинает двигаться. Резко, порывисто на вход и очень плавно на выход.

Держусь за затылок и шею. Хочется кричать. Выдох со стоном уже. Одними губами приказывает:

– Укуси за трапецию.

Кусаю прямо за рубашку. Легче. Ой! Кусает ровно туда же меня. Будто две змеи, за хвост друг друга едим. Чувствую, как его начинает трясти, замирает периодически. Расцепляю зубы, тянусь губами к уху:

– В рот хочешь?

Быстро вышел. Мгновенно опускаюсь. Вставляет член мне в рот, почти в горло. Пара движений, и кончает. Глотаю эту хрень.

Не то чтобы завтрак мечты, но в этот раз не капец как противно.

Ещё секунду стоит, положив локоть на стену, ладонь на лбу.

Вырастаю сразу на цыпочки. Хочу глаза в глаза, нос в нос к нему. Застёгивает брюки. Целует. Прикусывает, оттягивает губу.

– С твоим днём рождения меня, получается. В принципе, за этим и приходил. Пока! – делает вид, что собирается.

– Очень смешно! – хватаю за грудки.

– Сейчас будет реально смешно, но я правда пошёл, – улыбается, берёт указательным и большим пальцами за подбородок, – твоих шокировать в планы не входило.

– Сам виноват – припёрся нарядный, с букетом и пакетом!

– Прости, пожалуйста, больше так не буду.

– Будешь.

– Буду, – улыбнулся глазами и уголками рта, поднял пальто, – до вечера. С днём рождения.

И вышел вон. Сам. Бэтмен, блин.

Стою в полной прострации и грубом афиге. Что это сейчас вообще было? Приснился Бек-Назаров? Вроде нет! Цветы на диване, чёрная сумка присутствует.

Так и тянет покопаться. Сажусь рядом с подарком, ноги по-турецки. Есть пока слабость небольшая – даром секс с Деном даже без оргазма не проходит.

Лезу в пакет. Опа! Там второй, маленький, а под ним бумага с чем‑то ещё.

Начнём с малого, пожалуй.

Чёрная коробка и белая квадратная картонка – ох уж этот Беков монохром. Написано что‑то: «Але! Обнимаю, Денис», число и подпись. Ладно.

Внутри «чёрного ящика»… совсем долбанулся! Браслет: две тонкие пластинки из белого золота, связанные цепочкой с замком, и между ними ряд ромбовидных мелких цветочков из прозрачных камней, штук семь-восемь. На бирке количество, огранка, общий вес в каратах, цвет и чистота. В край долбанулся, Бек-Назаров?! Сдвиг по фазе у парня! Что я родителям скажу?

Дальше лезть в принципе боюсь: «Любопытной Варваре на базаре звездюлей надавали!»

Разворачиваю свёрток. Короткое бархатное платье. Без вариантов – чёрное, никаких рукавов, вырез по ключицам. На дне картонного пакета осталось что-то тяжёлое, звенящее – золотая цепочка шириной в два пальца, явно на талию, с карабином и увесистым ключом где‑то ближе к концу хвоста. В таком туалете исключительно на бал! Я и бал? Бек и бал! Каламбур в тему.

Надо написать «спасибо»!

Нет! Лучше позвонить! Но сперва спрятать всё это в дальний угол. Хризантемы, пожалуй, можно оставить. На вопрос «откуда?» отвечу правду за исключением эпизода с «хэппи эндом» – папе вряд ли понравится подробный доклад в красках.

Звоню прямо с воткнутым шнуром зарядки:

– Денис! Ты нормальный?

– Аля! Буквально только что разобрались, что нет. – Спорить готова, улыбается там где‑то.

– Браслет? С бриллиантами? Зачем?

– Красиво, тебе пойдёт, мне кажется, – замолчал, добавил заметно тише: – На запястье. Ещё болит?

– Легче, синяк почти сошёл. Дороговатый способ извиняться, не считаешь?

– На тебя – не считаю. Не способ – напоминание. И то, скорее мне – никогда больше так не делать, – тяжело дались ему эти слова.

– Давай проехали? И ещё кое-что мне пообещаешь?

– Смотря что. Если в моих силах – пообещаю. Если нет – прокачаю скилы и потом пообещаю.

– Хватит в сексе сдерживаться и бояться? Мне нравится, как ты… как обычно… Короче, мне нравится так, как было… – щёки горят! Стесняюсь…

– Как нравится? Расшифруй, – отдельно каждое слово бархатным, глубоким голосом. Обожаю!

– Нравится, когда ты говоришь, приказываешь… когда жёстко и сильно. Мне нравишься настоящий ты. – Ну всё! Разврат и девичья фамилия – докатилась.

– А последствия? Мы опытным путём выяснили, что следы появляются на тебе раньше, чем болевые ощущения?!

– Это потому что адреналин? Эндорфин? Окситоцин? Сцепленные руки, фиксированные ноги… возбуждает… фух… – Сейчас мастурбировать пойду, честное слово.

– Уверена? Там ещё много чего можно развить и придумать. Верёвки и наручники – не моё, но…

Не даю договорить:

– Вот это «но» хочу вечером!

– Желание именинницы – закон.

Постоянно трезвонят и строчат! Так приятно! Тёти, дяди, двоюродные, троюродные сёстры, старые и новые знакомые, городской форум поголовно – полный набор. Класс! Столько народу меня с ДР никогда не поздравляло! Бабушка вообще приедет вечером!

Фельдман, Левина и Душицкая конкретно заморочились – устроили целый квест по школе за подарками!

Приятные мелочи распихали по кабинетам, батареям, в столовой, раздевалке, учительской – безбашенные дурынды! Раздавали подсказки на открытках по очереди!

В новом суши-баре на Проспекте подговорили официантку, и последний фрагмент головоломки уже она вручила. Собралась коллекция «фигни» разной степени полезности: затейливые резинки для волос, смешные наборы косметики в виде божьей коровки, яблочка и конуса с мороженым, презервативы с «усиками» (естественно, от Ксю), альбом с нашими фотографиями от Дуси, билеты на «Снайперов» от Маруси.

Сказка какая‑то, как будто всё это не со мной происходит, а с какой‑то другой, счастливой девочкой.

Артём… м-да… Артём. Написал:

АраГор

С днём рождения, самая удивительная девушка на Земле! Могу позвонить?

Аккуратничает. Пальцы сами нажали «набрать».

– Алло! Привет, именинница!

– Привет!

– Поздравляю! Желаю оставаться абсолютным светом, продолжать менять мир и людей вокруг себя к лучшему!

– Спасибо… мухтар постарается!

– Я серьёзно! Боюсь подумать, кем бы я стал, если бы в моей жизни не случилась ты.

– Веришь, иногда о том же думаю. Только в свою сторону. Ответ тебе не понравится. – Не появись тогда АраГор, действительно, сейчас всё было бы по-другому. Наверное.

– Знаю. Можно хотя бы подарок подарю? Ничего не изменит, но ты же в курсе, что сделаешь мне одолжение, если примешь? – мягкий, заискивающий тон у мудака.

– Уговорил.

– Отлично! Завтра домой привезу? – приободрился.

– Там что‑то большое и тяжёлое? С грузчиками встречать? Клеёнку стелить?

– Сам допру, но надо будет часа два повозиться – собрать.

– Заинтриговал! После трёх.

– Договорились, красавица! Невероятного тебе праздника! Оторвись сегодня!

– Сегодня по-семейному. Отрыв с девчонками назначен на выходные.

– О-о-о! Это интересно. Завтра расскажешь?

– Подумаю. Пока! Ещё раз спасибо за поздравление!

– Пока! Жду завтра.

Бек

«Правильное решение – заехать к Але до университета, – думал Денис, сидя в относительно свободном 392‑м, направляющемся в Москву, – судя по бурной реакции, эффект неожиданности – сильная штука… Бесконтрольный бред, конечно, заниматься сексом через стенку от спящих родителей, но… А что “но”? В первый раз, что ли? Да и с Алей всё иначе, тут “за руку держал – женись” звучит не особо угрожающие. Так, СТОП! Далеко зашёл. Ей семнадцать».

Бек не заметил, как доехал до конечной. Спокойно встал и вышел из тёплого рейсового автобуса в суетное тёмное зимнее утро.

До занятий предстояло встретиться с рабочей группой «юных натуралистов», заботливо собранных из студентов разных курсов МГТУ опытным рекрутером Леной. У девушки был дар видеть, выявлять талант. Бек-Назарову с ней крупно повезло, это он понимал.

Спускаясь в метро, в очередной раз размышляя над «за» и «против» личного автомобиля с водителем и без, программист механически достал из кармана пальто недавно купленный для работы «Блэкберри».

Там обнаружились куча сообщений разной степень срочности от новоиспечённых и регулярных заказчиков. Вдобавок одно от Эльдарона. В семь сорок утра – это было как минимум необычно, как максимум – из ряда вон.

Андрей

Ден, привет! Ты сегодня в универе? Можем пересечься после первой сдвоенной пары?

Бек ответил:

Бек

Привет! Давай у «Палача»?

Памятник Сергею Павловичу Королёву у главного входа в учебно-лабораторный корпус МГТУ всегда внушал гордость и убеждал в полном праве находиться здесь. Спутник в руках, хвостатые ракеты вокруг учёного делали его скорее персонажем комиксов, чем советским инженером, но в этом тоже прослеживалась некоторая высокомерная ирония.

– Всю жизнь у «Пама» встречаемся, да? – хмуро улыбнулся лидер «Страмослябов», пожал руку друга.

– Судьба такая! Привет! Что‑то случилось? – внешне спокойно отозвался Денис.

– Слушай, я, конечно, «прикладник», но вдруг у тебя есть какие‑то товарищи по моей теме, с которыми можно посотрудничать на контрактной основе, без отрыва от основного производства и учёбы? – как будто стесняясь вопроса, выдавил Эльдарон.

– Навскидку не скажу, но поспрашивать не убудет. Повторюсь, что‑то случилось? Помощь нужна? – уже тревожно поинтересовался программист.

– Не знаю, как сказать, сам только утром… Машка убьёт, наверное, ну да ладно… Она беременна, Ден. У нас будет ребёнок, – Андрей потянулся в карман за сигаретами. Вынул пачку. Посмотрел перед собой совершенно пустым, отрешённым взглядом. Качнул головой, ухмыльнулся. Стал хлопать себя по куртке в поисках зажигалки.

Бек дал другу время закурить. Потом ответил:

– Это хорошо? Неожиданно или… – осёкся. Не в его правилах было лезть в чужие отношения. Вот только ситуация как‑то автоматически примерялась на себя.

– Ха-ха! Не то чтобы! Ты в курсе, что, когда мальчик с девочкой вместе живут, иногда случаются дети? Или у вас, у «терминаторов», не так? Пробирки, заводы, всё такое? – нервно, хриплым басом отшутился хвостатый, плечистый гитарист.

– Вселенский заговор, если проболтаюсь, сам понимаешь! А ты без пяти минут отец семейства, – попытался расшевелить его Денис.

– Отец-молодец… – Эльдарон замолчал, шумно затянулся, выдохнул дым. – Ладно. Машка счастлива, хотя тоже в шоке, по ходу. Все эти стандартные женские истерики: «А вдруг я буду как моя мать?»

– Машка точно не будет. У неё… у вас всё будет хорошо. Я уточню по поводу твоего вопроса. На РКК сейчас вроде тоже какие‑то проекты, специальные программы для молодых специалистов и семей?

– Семей. Свадьба чуть раньше, чем мы думали, – тоже статья расходов. Нехилая. Свидетелем будешь? – впроброс буркнул Андрей.

– Куда я денусь? Але не говорить? – нахмурился Бек. Скрывать что‑то от любимой девушки не хотелось, но тема, скорее всего, подразумевала полную конфиденциальность.

– Никому не говорить. Машка сама… Так, пошли поучимся. Вдруг пригодится? – парень бросил окурок в урну и сгорбившись развернулся в сторону входа в здание.

– Давай, я через три минуты… – отозвался Денис.

А сам подумал: «Быстро про “за руку держал” материализовалось».

Написал пару писем и сообщение контакту «Аля»:

Бек

Как «раскладушка» держит заряд? От звонков и эсэмэс ещё не перегрелась?

Убрал телефон, отправился вслед за другом.

По возвращении в город Бек заехал домой на «Космодром»: проведать своих и взять кое‑какие вещи. Обновил спортивную сумку, откопал упаковку новых струн, прихватил жёсткий диск, оставил денег в тумбочке комода в гостиной.

Зайдя на кухню их небольшой трёшки в полукруглом гигантском кирпичном здании с окнами прямо на широкий шестиполосный проспект, Денис увидел маму, сидящую за столом с книжкой, макающую любимое печенье «Мария» в чай с молоком.

Оторвавшись от чтива, невысокая миловидная брюнетка в домашнем спортивном костюме спросила:

– Будешь?

– Давай, – коротко и удивительно мягко ответил Денис.

Женщина легко, бесшумно встала, налила кипяток в массивную чашку-ведро цвета слоновой кости, добавила заварки, каплю молока, поставила перед сыном.

Чай мама наливала ему всегда сама. Посмотрела на Бека, улыбаясь одними глазами, ровно тем же полуприщуром, которым умели только они. Уверенно, нежно поинтересовалась:

– Как успехи?

– Много работы, закрыл всё досрочно в университете… – начал парень, но осёкся. Мама подняла бровь и расплылась в настоящей улыбке – губами.

– Тут я не сомневаюсь, знаешь? Никогда ничего другого от тебя не слышала и, думаю, не услышу. Мне кажется, есть что‑то важнее сейчас?

– Наверное… – засомневался, замялся Бек-Назаров. Никогда раньше она не задавала вопросов, связанных с девушками сына, личной жизнью. Возможно, потому что жизни этой в оформленном варианте никогда и не было?

– Мам, ты про Алю? – со странными, нервными нотками в голосе поинтересовался Ден. Молодой человек чувствовал – в этом месте нужно аккуратно. Раньше были только «мама и Бек». Теперь кто‑то ещё.

– Да. Я не из тех, кто лезет и вмешивается, ты ж знаешь? Просто интересно, как вы? Вы же теперь «вы»? – с не сходящей улыбкой проговорила невысокая, изящная женщина с карими глазами.

– Хочется верить, что «мы». Для меня, по крайней мере, так…

– А для неё?

– Тоже. Просто… – не в состоянии сформулировать замялся молодой человек, – ей семнадцать. Сегодня исполнилось.

– Привык к другим: взрослым, серьёзным, самостоятельным? Может, хорошо, что так – сам повеселеешь чуть-чуть. Поздравишь от меня? – спокойно, полуутверждая, спросила.

– Хорошо… – немного ошарашено отозвался Ден.

– Сын, тебе двадцать один только с гитарой в руках. В остальное время седина смотрится вполне уместно, знаешь?

– То есть я зануда, по-твоему? – ехидно прищурился студент.

– Конечно! Ещё какой! Лучший зануда на свете. Мой любимый зануда.

– У тебя что происходит? – сменил тему Бек.

– Ничего особенного. До Нового года я – и. о. начальника отдела: бумажек больше, нагрузки больше, в остальном без изменений. Собрались с Натальей в четверг в театр в Москву.

– На такси, – коротко, привычным безапелляционным тоном выпалил Денис.

– Слушаюсь и повинуюсь. Видимо, в тумбочке уже пополнение? – Женщина поставила локоть на стол, подпёрла подбородок, с заметным беспокойством проговорила: – Отдыхать успеваешь?

– Мам, всё нормально. С Алей приходится… – запнулся.

– Она мне уже нравится! Заочно. Фотографию покажешь? А если вдруг решишь познакомить, я – за. Не стал бы ты съезжать один в бабушкину квартиру. Мы тебе тут особенно не мешались… как мне кажется.

– О чём ты… Вы мне никогда не мешались. Посмотрим… – смутился Бек. – Мне пора, на «Металлист» хотел на час зайти.

– Давай проведай нашего старикашку, передавай привет.

– Хорошо, мам!

Денис поднялся. Подошёл к маме, поцеловал в лоб и поехал в зал.

В двушке выцветшей жёлтой пятиэтажки, крайней к железной дороге со стороны проспекта, ночью всегда еле слышно, стуком рельс, слабо уловимыми порывами ветра, отзывались проезжающие электрички: последняя практически в два часа, первая после перерыва в четыре пятьдесят – можно безошибочно определять время.

Аля и Бек лежали в тёмной гостиной и смотрели на тени, блуждающие по потолку. Звуков регулярных поездов не было уже какое‑то время.

Девушка зашевелилась, приподнялась, развернулась к парню лицом. Молодой человек почувствовал на груди тепло ладоней, тяжесть давящего на них подбородка и лёгкую щекотку в рёбрах от прикосновения длинных, спутанных, пушистых кудрей. Прикрыл глаза, старался впитать, запомнить каждое из этих ощущений вместе и по отдельности.

– Спать хочешь? – слова девчонки отдавались мягкими толчками.

– Не знаю. Час назад рубило, сейчас как‑то не особо, – всё ещё с закрытыми глазами поднял уголки губ Денис, провёл рукой по лбу вверх и широко зевнул, – с твоими хорошо посидели.

– Мама варежку открыла, когда ты принёс букет пыльно-розовых роз – выучил матчасть, – засмеялась Аля.

– Прошёл соответствующий инструктаж! Предупреждён – вооружён, – Ден нежно погладил свою девушку по голове, спросил: – Не перебор?

– Самое то, она любит красивые жесты!

– Я имею в виду твоего папу, его реакция показалась мне неоднозначной.

– С чего бы? Отец в принципе не в восторге от присутствия кого бы то ни было в моей жизни, кроме них с мамой. Так что предложение выпить и остаться на чай с тортом – признание наличия. Вот то, что вы с Юрой свалили пораньше, а мы с Марусей, Дарьей и Ксю потом «такси до неё» вызвали – грамотное решение, – кивая, заметила старшеклассница.

– Не люблю врать. Но тебя люблю, чего не… – начал парень.

Аля перебила:

– Давай-ка ещё разок и не вскользь?

– Что именно? – улыбнулся Денис.

– Про любовь. Ровно в той же формулировке, пожалуйста!

– Тебя люблю.

– Ещё.

– Те-бя лю-блю.

– Спасибо, записала.

– Всё?

– Не всё, «я» забыл, – наигранно капризно произнесла девушка.

– Такого в «формулировке» не было. Мы работаем по запросу.

– И мы! – Аля приподнялась, перекинула ногу через своего молодого человека, уселась сверху, уперлась кистями в плечи парня.

– Серьёзно? Не устала? – спросил Бек, легко сдавив шею девчонки пальцами правой руки, потом спустился, не отрываясь, на грудь, сжал сильнее, немного потянул вверх.

– Устала. Час назад. Сейчас как‑то не особо.

– Снова связывать не буду, – сипло, чуть сдвигая таз девушки вниз, выдохнул Денис.

Еле слышно, нагнувшись к самому уху юноши, прошептала:

– Делай, что хочешь…

Артём

Напротив ТЦ «Сатурн» на проспекте Космонавтов после скоропалительного косметического ремонта открыли древнейший торговый центр города – «Глобус».

Название прилипло к магазину с незапамятных времён. С самого момента постройки в начале восьмидесятых. Прямо перед ступеньками входа красовался памятник покорителям космоса в виде синего глобуса и облетающей его ракеты странного масштаба – явно великоватой относительно шарика.

Сейчас на первом и цокольном этажах расположились сетевая пиццерия «Пронто» и пивной ресторан «Бирлайн».

Костик с формулировкой: «И пусть весь мир подождёт, а бабы греются» – вытащил Артёма Алексеевича позавтракать, застав его ровно в тот момент, когда АраГор заскочил на склад забрать Алин подарок и отправиться торжественно вручать, героически крутить гайки-болтики, одним словом – «собирать, настраивать», пускай слов здесь два. Зато так дольше. А значит, больше времени, простора для манёвра.

Парни разместились в глубине верхнего светлого зала пиццерии: бежевые скамейки-лавочки, импровизированные беседки в деревянную сеточку, искусственные ветки непонятных зелёных вьюнов – атмосферно, но всё ещё местечково.

АраГор открыл принесённое совсем юной, худосочной, пубертатно-прыщавой официанткой меню. Не отрывая взгляд от страниц с картинками, обратился к Матушкину:

– Милый, завтрак в два часа дня – это крайне аристократично! Но не для владельцев малого, а в перспективе среднего и крупного бизнеса! Предприниматели нынче пашут не покладая плуга!

– Так то предприниматели, детка! А я просто твой бухгалтер и инвестор по совместительству. У меня работа не пыльная – считать приход и следить, чтобы расход над ним жёстко не доминировал. А выдрачивать всех остальных поставлен генеральный директор! Тебе и карты в руки! – отбрехался Костя. Продолжил: – Кстати, о «выдрачивать»! Долго ещё хороводить вокруг своей кудрявой спортзависимой будешь? Откуда такая щедрость? – рыжий покосился на увесистый пакет с системником и «начинкой», предназначающийся Але.

– По случаю. «Помню, как исполнилось мне семнадцать лет, Светка подарила праздничный минет», – ухмыльнулся Артём. – Там отмечание планируется в выходные. С девчонками. Вот думаю, не отправиться ли нам по следу, коллега? Разбавить цветник?

– Масштабно мыслишь, куда «не приглашают»? Люблю, знаешь ли, соответствовать дресс-коду и формату вечеринки. Надо знать заранее, к чему готовиться и как накраситься, – заржал Костян.

– Сегодня выясним. Дальше города, думаю, не уедут, а если намылятся, не беда – у нас длинные руки и «чижик» под жопой, – рассуждал вслух Артём.

– Давай-давай, «Максим Максимыч», иди в разведку. С тебя время и место, а с меня тамада и конкурсы. Будешь спасать юные тела от посягательств «некультурной» агрессивной публики злачных заведений. Зря, что ли, с братвой «заваськались». Должна же от них быть хоть какая‑то польза, кроме условной крыши.

– Полное содействие с твоей стороны – заявка на успех. Давай начнём с цезаря, пиццы и десантирования меня с грузом на проспект? – предложил Горбач, жестами подзывая официантку.

– Как скажешь, мой сладкий! Ты ведь в курсе: «Война – херня! Главное – манёвры!» – «сделал бровками» Матушкин, положил ногу на ногу и раскинул в разные стороны руки, распластав их по спинке лавочки.

В районе половины четвёртого АраГор вылез из синего «пыжика» прямо перед первым подъездом первого дома проспекта.

Вспомнил, что забыл цветы. Забил.

Подходя к терракотовой домофонной двери, удивился сам себе: «Хм, помню номер квартиры и этаж. Редкость».

Набрал цифры, почему‑то затаил дыхание. На мгновение. Значения не придал.

Ответил искажённый дешёвым динамиком девчачий голос:

– Кто?

– Почтальон Печкин! Принёс подарок! Чай с конфетами не обязателен – без них отдам, «безвозмездно», – отозвался Горбач.

– Заходи! Только не вредничай! У тебя велосипед и так есть – я в курсе!

Выйдя из лифта, Тёмыч сразу заметил Алю, опирающуюся на дверной косяк. Она стояла, скрестив ноги и руки, кудрявая голова наклонена вбок. Ненакрашенная, в смешной красной пижаме – штанах и кофте с длинным рукавом. С белым рисованным пёсиком «Снупи» на груди девчонка выглядела младше своего возраста. Только глаза – печальные, уставшие какие‑то, и лёгкая улыбка. Не обычная в «тридцать два», а мягкая, невесомая, загадочная.

Артёму внезапно захотелось её обнять. Без продолжения, без подтекста – просто обнять.

Парень моргнул, подавил неизвестно откуда взявшийся случайный порыв, нарочито весело поздоровался:

– Привет, красотка! Доставка оргтехники! – выставил вперёд пакет.

Девушка подняла бровь, иронично заметила:

– О как! Микроволновка? Ценная, полезная в хозяйстве весчь!

– Обижаешь! Компьютерное железо! На смену древнему хламу. Или этот твой «Мавр» уже подсуетился? – ядовито отозвался АраГор. Такой вариант ранее им не рассматривался. А зря!

– Этот! По имени Денис! Подсуетился только с акустикой. Он в курсе, что я не «гамаю» и, в принципе, сложные процессы на «дедушке» своём не запускаю. В сетке пошариться, кино посмотреть, ЖЖ, форум, «аська», «офис» – мой потолок!

– Если надумаешь начать – будет с чего! Пустишь? – поинтересовался явно выдохнувший барабанщик-бизнесмен.

– Ещё не решила! Не уверена в целесообразности. Если Бек узнает, что это от ТЕБЯ, представляешь, какая грянет реакция? А если родители увидят и спросят, от кого, вряд ли прокатит версия «от Дена» – он уже отдарился!

– Пока стану собирать, отмазку придумаем! Не пропадать же добру? – настаивал молодой человек.

– Легче дать, чем отказать, – выдохнула Аля, закатила глаза, разворачиваясь, махнула рукой, приглашая молодого человека в квартиру.

Тёмыч с облегчением зашёл внутрь. Знакомый запах сигарет ударил в нос. Спохватился, важно было уточнить один момент:

– Родители скоро придут?

– Не-а, мама с папой уехали по делам. Естественно, представить себе не могу каким! – с сарказмом заметила гимназистка. – Комната всё там же. Чаю хочешь?

– Кофе есть? – деловым тоном, закатывая рукава, сказал Артём.

– Растворимый. Будешь?

– Из твоих рук – любой! И отвёртку крестовую маленькую найдёшь?

– «Дай овна, дай лопату», – Аля кашлянула на втором слове и растворилась в дебрях гостиной искать инструмент.

У АраГора все причиндалы предусмотрительно имелись, но юное создание необходимо привлечь к процессу! Для пользы дела – «совместный труд объединяет».

В течение часа юноша с умным, озабоченным видом перебирал платы, переставлял, закручивал, откручивал винтики. На самом деле Горбач справился бы и за двадцать минут, но решил «постараться». Аллочка периодически появлялась и исчезала, неведомо чем занимаясь.

В очередной раз возникнув на сложенном диване с чашкой в руках, заявила впроброс:

– Чё там, скоро «винду» грузить? И данные мои восстанавливать?

– Ух ты! Всё‑таки процесс тебе знаком? Ещё модем заново маршрутизировать и «офис» обновить. По-хорошему полчаса – сорок минут максимум. И ты свободна от моего присутствия! – кудрявый блондин учтиво поклонился, заведя локоть за спину.

– Есть хочешь? Я там мясо по-французски нафеячила со скуки.

Предложение ошарашило опытного Тёмыча. Единственная стабильная бывшая – Ольга ака Лара, плиту игнорировала как вид.

«Одноразовые» кормили редко. Точнее, он редко добирался до кормёжки. А Аля ни разу при нём не готовила.

«Даже если отрава, придётся вылизывать тарелку и хвалить! Чего не вытерпишь для пользы дела. В конце концов, по дороге домой креоном полечусь. Благо аптеки в городе на каждом шагу», – раскинул мозгами молодой человек, но вслух произнес:

– С превеликим!

Зайдя на кухню, увидел аккуратно расставленные тарелки на белом раскладном, типичном совковом столе, вилки, ножи, блюдо с дымящимся «чем‑то» под майонезной румяной корочкой, овощной салат из помидоров, огурцов и красного лука, заправленный ароматным маслом. Целоваться никто с ним явно не собирался. Максимально восхищённо проворковал:

– Шикарно! Не знал, что ты такое умеешь!

– И не такое умею. Но тебе какая разница? Чего в толк не возьму, зачем таскаешься? Давай прям без прелюдии и бессмысленного «дружить», «общаться», «становиться лучше» – это уже не смешно, – спокойно и тихо спросила Аля, усаживаясь спиной к окну и накладывая себе еду.

– Никто не шутит, – серьёзно, взвешивая каждое слово, начал АраГор. – Могу? – показал на стул напротив девушки.

– Падай.

– Так вот, когда делаешь глупости, а потом начинаешь соображать, что именно натворил и с кем… с таким светлым, искренним, чистым, что ли, человеком, как ты…

– Понятно, – оборвала на полуслове.

– Чего понятно? – опешил барабанщик.

– Что правды от тебя не дождёшься. И не надо. Ешь. В районе половины седьмого мне в зал идти, а оттуда Бек встретит. Незачем вам пересекаться. Со всех сторон хреновая идея.

Артём попробовал. Оказалось сносно. Не просто сносно, а вкусно. Не солёно, но тут уж, как говорится: «Дарёному коню…»

– Поведаешь великую тайну? – прожевав очередной кусок, поинтересовался Тёма.

– Какую из?

– Что за пати намечается в выходные? «Гуляй, рванина»? Или «тихие погуделки»?

– С Машкой «тихо» не прокатит. Она кучу всего напридумывала: от аперитива у неё дома до безудержных танцев в «Браво». Благо отсюда два шага. Потом гарантированно доползу, – с энтузиазмом откликнулась именинница.

– Одними девочками или всё‑таки решили расширенным составом? – не отставал парень.

– «Расширенный состав» такое не поддерживает. И в принципе не в курсе. И пусть так и остаётся, – тревожно, с нажимом ответила.

– Я – могила, – АраГор сжал губы, изобразил, что закрывает рот на невидимый ключ и выбрасывает его в никуда.

– Вот и ладушки. Прогрузилось там уже? – флегматично проговорила девчонка, поднялась из-за стола и брезгливо сложила свои приборы в раковину.

Аля

Вроде с удовольствием собираюсь к Машке праздновать собственное условное взросление, а никак не могу отделаться от мысли, что это неправильно. Дену врать неправильно. Родителям ладно, эка невидаль: одним разом больше, одним меньше. И то, такое себе – порочная практика.

Но Денис, во всех смыслах, не заслужил. «Киборг» старается, пашет, ухаживает красиво, цветы, шмотки, украшения – любой каприз. Трахаемся до сих пор как кролики – заводится с полоборта. А я в клуб от него сбегаю, как от отца, ей богу! Свинство, с какой стороны ни посмотри.

Очухалась? В первую очередь он не заслужил, чтобы ты «мудака» на собственной кухне разносолами потчевала и подарки дорогие (да любые, в принципе) принимала!

Что это было вообще? Главное, так легко АраГор всё провернул. Явился не запылился, как крысолов на дудочке сыграл, и опаньки – сидит трескает.

И ведь ни одна мышцá не ёкнула! Смотрю на Артёма и НИ-ЧЕ-ГО! На автомате что‑то делаю, но как переключило, рубильник эмоциональный вниз опустили, обесточили наглухо. После того как Бек узнал и… и сильно расстроился. Считай, наказал. Неужели наконец дошло?

Может, время сделало своё дело? Наверное, просто всё равно стало.

Жужжит на столе сотовый, изводится Шакирой. Кто там? Маруся!

– У аппарата!

– Здравствуй, котик! Морду лица намалевала? – весёлый голос Тощей Мари магическим образом облегчает муки совести. Мгновенно.

– Осталось свисток накрасить, и готова выдвигаться! Всё по утверждённому плану? Мы к тебе на шабаш, потом в ночь танцевального угара и безудержного веселья?

– Так точно! Левина уже в такси, Дарья с мамой выезжает, систер твоя как добираться намеревается?

– Нас папа её привезёт, скоро подадут карету! Осталось найти хрустальную туфельку и съедобные трусы из тыквы.

– Главное, чтоб не тампон, а то в полночь неудобно может получиться, – прыснула подруга. Ржёт как лошадь.

– Тут как фишка ляжет – вдруг понравится?! Давай, Машка, не занимай линию.

Сбрасываю вызов, иду к зеркалу. Прилично вроде вышло: узкие джинсы, чёрный топ-бандо с закосом под корсет (грудь наружу, ну и пофиг), волосы распущенные, щедро сдобренные маслом – всё равно спутаются, а так хотя бы не сразу. Надо резинку не забыть. Бабушкины серьги с огромными прямоугольными чёрными агатами, чёрные ботинки на грубой подошве – стиль.

Осталось на левое запястье подаренный Денисом браслет надеть, а на правое… На правое пока ещё больно что‑то надевать, хорошо, синяк прошёл и отёчность спала. Напульсник из эластичного кружева натяну – сойдёт для сельской местности. Конспиративный бежевый свитер с высоким горлом поверх «карнавального костюма» – и погнали.

«Раскладушка» пиликает звуком сообщения.

От контакта «Бек»:

Бек

Аля, как настрой? Уже с девчонками?

Отвечаю:

Аля

Боевой настрой!))) И раскрас соответствует (^_-) Сейчас выдвигаюсь)

Бек

Одна? Тебя проводить?

Блин, пора бы привыкнуть к его безграничной тревожности:

Аля

Заботушка мой! Но нет! Дядя нас с сестрой докинет! Не парься) Утром приду тебя будить!)))

Бек

Боюсь спросить, как и во сколько? (Не боюсь)

Аля

Ты ничего не боишься! Сексом, конечно) Часам к девяти-десяти))))

Бек

Буду ждать. Не факт, что усну теперь. От Юры привет!

Аля

Если не уснёшь – не разбужу)) Юрию Юричу тоже пламенный! Не шалите там;)

Звонок! Денис звонит!

– Аля, симметрично! Я про «не шалите»!

– Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!

– Традиции нарушать не будем? Давай сейчас, чтобы не отвлекаться в процессе безудержного веселья?

– Обнимаю тебя, Денис!

– Обнимаю тебя, Аля!

Левина не шутила, когда уверенно хвасталась умением открывать шампанское! Без лишней пены, выстрелов в потолок и прочих атрибутов «Шальной императрицы».

– Давайте за нашу крошку! Алла Батьковна! Растите большой, не будьте на ушах с лапшой! Троекратное «ура»! Два коротких, один раскатистый! – поднимая бокал с пузырьками, выкрикивает Ксю.

Девицы затянули невпопад: «Ура! Ура! Ура-а-а-а», полностью повторяя жест манерной, аккуратной, компактно-изящной, совершенной (от каре до маникюра) Ксении. Раньше меня жутко бесила эта «идеальность», а теперь смотрю и восхищаюсь – как надо себя любить, чтобы так ухаживать? Молодец подруга! Есть чему поучиться!

Систер влилась в компанию мгновенно. Неудивительно, её коммуникативные навыки прокачаны до максимального левела – столько друзей, знакомых, поклонников, как у систер, я не встречала ни у кого. Счастливая обладательница уникальной харизмы, низкого, чуть хрипловатого, мощнейшего голоса, лица юной Линдси Лохан, волнистых светло-русых волос до пояса, груди пятого размера – это моя двоюродная сестра. Да, рост небольшой, коренастая, но её нисколько не портит, скорее помогает смириться с обаятельностью.

Марусина мама, как всегда, «где‑то», поэтому подруга сама хозяйничает в просторной, модно обставленной двушке на втором этаже одного из немногочисленных «клубных» комплексов города. В частности, на кухне щедро раздаёт заказанные пиццу, суши, подливает «шампунь».

– Маш, мне хватит! Уже повело, а нам ещё танцевать!

– Душицкая, ты и так лучше всех двигаешься – столько лет занятий не проходят бесследно. Единственный способ заставить тебя немного посидеть на диванчике – напоить! – перекрикивает музыку Тощая Мари.

– Не вариант! Дарья в таком состоянии только круче отжигает! Придётся её, как сумку на школьной дискотеке, в кольцо закрыть! А то не ровен час, любители прекрасного попытаются увести в приват и деньги запихать в различные места! – съязвила Левина с перерывами на пару перетяжек тонкими с ментолом.

– Завидуй молча! Хотя тебе вообще ничего делать не надо – ногу на ногу закинула, сигарету из пачки наманикюренными пальцами достала и жди, пока десять зажигалок прискачут «дать прикурить»! – прилетело алаверды от Дуси.

– Котики! Погрелись пузырьками? С вещами на выход! Вызываю одну машину? Всей толпой влезем? – снимая беспроводную домашнюю трубку с зарядной станции, интересуется Фельдман.

– Утрамбуемся! Королеву бала вперёд, тебя ко мне на коленочки! – произносит систер, хлопая ладонями по внешней стороне бёдер!

Набирая номер, Маруся обнимает её свободной рукой и заигрывающим тоном произносит:

– Уже горячо!

Пока девчонки, толкаясь попами в коридоре, влезают в куртки, шубы, обуваются, обвожу их взглядом. Неужели вот они: подруги, товарищи, собутыльницы, в конце концов?!

Копошится моя Мари: в облегающем коричневом, переливающемся золотым платье по колено. Ворот под горло и длинные рукава вытягивают и так стройный силуэт.

Застёгивает пуховик Левина в извечной короткой кожаной юбке, вязаном бежевом свитере в тон волосам, одно плечо голое (видна лямка от бюстгальтера), высокие сапоги.

Вежливо ждёт, пока все рассосутся, Дарья: почти не накрашенная, джинсы в обтяг, топ заканчивается прямо на груди, под прозрачной кофточкой виднеется идеальный пресс и серьга в пупке.

Систер в своём репертуаре – ярком, ска-панковском стиле, с небольшими «тоннелями» в аккуратных ушах, розовой кофте, клетчатых чёрно-розовых штанах, трофейной арафатке на шее.

Моя банда! Кайф! Погнали!

Артём

Клуб-ресторан «Браво» в начале проспекта – относительно приличное место. Здесь хотя бы имелся фейсконтроль. Условный, но какой есть. В отличие от «Виз-Ави», в подвальном «Браво» собиралась в большинстве своём благопристойная одношёрстная публика: молодые предприниматели, юные руководители местных казённых предприятий, не в край отмороженные бандиты «с понятиями», менты при бабле, «заезжие гастролёры» того же уровня из соседних населённых пунктов и золотая молодёжь города.

Арочный вход с гигантской вывеской-названием, короткая лесенка на первый, тёмно-красный «ресторанный» уровень заведения, гардероб, туалет.

Далее глубокая, узкая лестница – путь в тёмное, неоновое, громыхающее танцевальное пространство с двумя барными стойками, отдельными огороженными балкончиками, столиками, диванами (ВИП-зоной), большим, утопленным общим танцполом посередине зала.

Наличествовала сцена, второй, камерный пятачок для танцев рядом с ней, несколько тумб с пилонами для гоу-гоу и стриптиза. Артём помнил, что по средам.

Матушкин, как всегда, заранее подсуетился по поводу «стола», чтобы не заморачиваться с внешним видом и бугаями наверху. Для массовки пригласили оттянуться в приятной компании Сашку из зала, плечистого симпатичного брюнета с каре, и школьного приятеля Тёмыча, искусственно голубоглазого (линзы), тощего Стаса, мажора, сына каких‑то династических шишек с оборонного завода.

За руль посадили трезвенника-качка Александра, решили ехать на его белой залюбленной десятке. Костян собирался «расслабиться и накатить», чтобы впечатления от задуманного представления были полными.

Припарковавшись на привычном месте у «Атлета», Саня вылез из тачки, потянулся и, повернувшись к сильно хлопнувшему дверью АраГору, буркнул:

– Тёмыч, ты теперь, конечно, спортсмен и все дела, но холодильник дома есть?

– Прости, друг! В следующий раз на нём потренируюсь! – искусственно виновато отозвался Горбач.

– Я этому поцу то же самое постоянно говорю! Надо его с пассажирского пересаживать! Пускай сам нас с ветерком катает, да, милый? – манерно протянул Костик.

– Не дождёшься, крошка! Люблю, чтобы за мной красиво ухаживали! – поморгав ресницами, ответил барабанщик.

Пройдя рамку и надев бумажные ВИП-браслеты, молодые люди нарочито медленно спустились в подземелье, начали протискиваться за мальчишкой-промоутером вглубь дымного, шумного помещения клуба к своему «балкончику».

Константин знал толк в выборе локации. С дивана ребят весь клуб просматривался как на ладони, даже без необходимости вставать к металлическим перилам, разделяющим их помост с общим залом.

Парни заказали выпить, колу и какие‑то наборные тарелки: сыр, фрукты, мясную нарезку – закрыть депозит.

Матушкин мгновенно отмониторил компанию «платных» девиц. Отправил им бутылку игристого.

Длинноногих, ухоженных, «правильно раздетых» барышень, которым платят организаторы клубных вечеринок за одно только присутствие, рыжий вычислял сразу.

Такие девушки, чаще всего бедствующие модели, получали фикс и по коктейлю за «поднятие статуса» заведения – разбавляли серую толпу, привлекали и разводили платёжеспособных пассажиров. Они легко перемещались к пирующим, с удовольствием скрашивая их праздник жизни и свой рутинный рабочий вечер.

Артём сканировал глазами помещение – в основном танцующих. Народу набилось прилично, а в тусклом, мигающем свете давно устаревших, немодных «дискоболов» различить кого‑то конкретного оказалось задачкой из разряда высшей математики на грани матанализа. В дымном угаре мелькали полузнакомые лица.

АраГор поднялся, зацепил со стола вискарь, опёрся на металлические «балконные трубы» локтями. Продолжил поиски. У самого уха громко, но удивительно вкрадчиво, перебивая долбёжку и бас трескучих колонок, прозвучал голос Костяна:

– У бара, ровно напротив!

Тёмыч заметил медную кудрявую копну в центре группки просто и не вульгарно одетых девчонок. Они притопывали в такт музыке, перекрикивались, ржали, складываясь пополам. Одна, очень симпатичная, чем‑то напоминающая Лару, сидела на барном стуле, периодически присасывалась к трубочке в высоком стакане и курила. Другие две «ушли вразнос» – пухлая в розовом скакала как лошадь, а блондинка с кубиками на животе и практически мужским бицепсом легко и под овации благодарной, удивлённой публики подвинула бы деревянную гоу-гоу с соседнего шеста.

Аля с Марусей танцевали вдвоём. Их парный танец был виден невооружённым глазом. Девушки двигались в унисон, как два ручейка воды, направляемые лёгким ветром. Молодой человек невольно залюбовался и удивился их непринадлежности этому месту. Всех их.

Из ступора парня вывела тяжёлая тушка Матушкина, навалившаяся сбоку и приобнимающая за плечо свободной от бокала рукой.

– Малыш, ты же будешь мне родной матерью?

– Милый, выражайся яснее.

– Артёмка, полечи боевого товарища малиновым вареньем, или чем там нынче бармены разбавляют? А я тебя, так уж и быть, на «винте» покатаю, – Костя сощурился, улыбнулся и легонько постучал кистью руки, обнимавшей АраГора.

– Затейник! – покачал головой Артём, забирая из кулака подельника пузырёк.

Аля

– Маш, этому столику больше не наливать! – тычу в Дусю с систер.

– Ага, а то стойку разнесут! – орёт в ответ подруга.

– Я тоже, по ходу, всё пока! Надо сделать перерыв в возлияниях!

– А чё так? Мы ж нормально поели? По крайне мере, ты – трескала как не в себя!

Издевается Мари! Знает, что в меня влезает условный слон.

– Мне ещё с утра «киборга» соблазнять! Надо очухаться!

– Какие мы правильные, примерные девочки! Блевать хочется! – Машка картинно поднесла ко рту два пальца. Потом резко, даже слишком, выпрямилась. Переменилась в лице. Сощурилась. Ноздри раздуваются. Обиделась? Или правда плохо?

Чувствую что‑то тёплое у себя на правом предплечье. Кто‑то легко сжал и дёрнул за локоть. Оборачиваюсь.

Твою ж налево! Дыши! Аля! Дыши! А то точно дашь придурку в глаз! Чёрт тебя дёрнул проболтаться мудаку, куда мы собираемся в выходные. Идиотка. Но кто ж знал, что этот гад припрётся.

– Алла, какая неожиданная встреча!

Сейчас по роже ему заеду, честное слово.

– Действительно! Нежданчик! Нарочно притащился?!

– Не всё в моей жизни вращается вокруг тебя, знаешь? Вон, друзья выцепили! – показывает куда‑то наискосок. – Мы собирались в «Виз-Ави», а там с бронью не сложилось, сориентировались, переместились сюда! Я вообще в принятии решения не участвовал!

Соврал на голубом глазу? Или правда просто забыл? Да какая разница. Пусть идёт лесом.

– Желаю приятного отдыха! «Друзьям» привет не передаю! Чава‑какава!

Резко развернулась обратно к Машке и, похоже, всё‑таки заехала Артёму по морде, пускай всего лишь волосами.

Подруга изогнула бровь, одобрительно, удивлённо на меня пялится. Поднимает бокал, с уважением наклоняет подбородок.

Матерь Божья! Кто‑то толкает в спину с такой силой, что я сшибаю Марусю, и мы дружно, как костяшки домино, «передаём дальше». Затормозились о крепкого дядьку на соседнем стуле.

Фельдман с гомерическим пьяным хохотом выдавливает: «Извините!» – продолжает истерично ржать. Шампанское у неё в руке равномерно и полностью расплескалось по внешнему радиусу: на мой корсетный топ, на неё, на пол, на столешницу, на мужика и фиг знает куда ещё.

АраГор оказался у меня на спине. Тёплый, не тяжёлый. Дышит в затылок. Не шевелюсь. Не отпихиваю. Не отстраняюсь. Немею от соприкосновения наших тушек? Проклятая телесная память? Секунда – и делаю шаг вперёд. Сразу отпустило. Встаю к нему боком. Говорю:

– От тебя одни проблемы, Тёмыч!

– Вот теперь‑то я чем виноват? Прикрыл вас! Бросился на амбразуру! Затормозил как мог! А ты опять ругаешься? – упёр руки в боки, ехидное, почти обиженное выражение лица. – Давай закажу вам выпить? Раз уж подошёл. И испарюсь, как не было!

– Хрен с тобой, золотая рыбка! Машке закажи! И в туман! – адресую жест дедушки Ленина в ранее указанном направлении мифических «друзей».

Кудрявая сволочь переваливается через стойку, подзывает бармена, вопит нечто неразличимое. Ещё пару минут молча тусуется рядом. Разворачивается, придвигает к нам с Машкой два бокала. Два. Я же сказала, что не буду!

– Девчонки! Хорошо отдохнуть! – прислоняет ко лбу указательный и средний пальцы левой руки, подмигивает и, наконец, начинает протискиваться сквозь веселящийся народ в противоположном от бара направлении.

– Фига! Чё это было? – на автомате отпив из «дарёного коня», сурово возбухает Мари.

– Это было явление недохвоста народу! Ущербно его отрощенная мочалка смотрится, скажи?

– Скажу. Вопрос: что он тут забыл?

Не может успокоиться подруга.

– Нет ответа! Череда случайностей!

– Будешь?

Машка допила залпом своё шампанское и облизывается на предназначавшиеся мне «пузыри».

– Забирай!

Левину увёл в темноту какой‑то симпатичный блондин. Зная Ксю, невинно, но с концами.

Дарья с систер углубились в толпу и пляшут. Нет, не танцуют – натурально пляшут.

Атмосфера праздника исчезла, духота начинает поддавливать. Может, диджей сменился?

Маруся дёргается под музыку с закрытыми глазами. Что‑то не так – обмякла вся, движения конвульсивные. Кричу:

– Ма-а-а-аш, с тобой всё в порядке?

Ноль реакции.

– Ма-а-а-аша-а-а-а!

Безрезультатно. Трясу подругу. Ничего не происходит. Аля, успокойся! Накрыло? Перепила? Ну-ка, ещё разок.

– Мария! Твою дивизию! Эй! Очнись, мать?

Никакого эффекта. Надо ей на воздух. Тяну за руку – не поддаётся. Хватаю за талию. Начинаю подволакивать в сторону зелёной светящейся плашки с надписью «ВЫХОД».

Ещё чуть-чуть, и лестница. Как по ней вскарабкиваться, хрен знает. Но как‑нибудь. Сажаю высоченную, тяжеленную анарексичку (оксюморон, блин) на околотуалетный диван под той самой пресловутой лестницей. Глаза не открывает, периодически дёргается. По щекам похлопываю – ни о чём.

Палец к носу – дышать дышит. Теперь на артерию – пульс есть! Ещё какой!

– Девчонки! Устали отдыхать? Вас расслабить?

Два каких‑то мало отличимых друг от друга бугая выросли из ниоткуда. В обтягивающих футболках, стриженные под скинхедов. Только этого хорошим еврейским девочкам не хватало. Приехали!

– Мальчики, спасибо большое, мы сами. Домой пора. Папа заждался, – выпаливаю быстро. Но голос неуверенный.

– Мы проводим! А то вдруг шпана пристанет! – мерзко ухмыляется разговорчивый амбал. Второй, молчаливый, уже подсаживается к телу Машки. Ситуация, мягко говоря, дерьмовая! Вляпались мы в неё тоже как‑то глупо и совершенно неожиданно.

– А-а-а-а! Вот вы где?! Мы с парнями вас битый час ищем! – голос Артёма. Опять за спиной.

– Уже идём! Видишь, Маруся немножко устала, – киваю на Тощую Мари. А саму всю трясёт!

АраГор на глазах у изумлённых дуболомов легко поднимает подругу, обнимает за талию, закидывает её руку себе на плечи, говорит уверенно, с улыбкой:

– Малышка, наши на верху ждут, дуй вперёд!

– Милый, я без тебя никуда!

Ага, щаз, оставлю козла тут с моей девочкой! Впрягаюсь с другой стороны Марии.

Тащим Машенцию вверх по узкому проходу. У гардероба Горбач кивает на красный пуф:

– Сгрузим, и придержи её секунду, ладно? Давай номерки.

Роюсь в карманах джинсов. Натыкаюсь на телефон. Добралась до номерков. Всех пяти. Отдаю их Тёме.

Вспоминаю про систер, Дарью и Ксю.

Достаю сотовый. Пальцы не слушаются. Губами распахиваю «раскладушку». Набираю Дусе. Гудки. Взяла!

– Дашка! Машке плохо! Мы наверху!

Музыка долбит! Ни хрена не слышно!

– Че-е-е-его-о-о? – вопит Душицкая.

– МЫ НА-ВЕР-ХУ!

– Сейча-а-а-ас идё-ём!

Спрашиваю:

– Где Левина?

– Не слышу! Щас бу-у-уде-е-ем!

Пока разбирались с Дусей, вернулся Артём, нагруженный шмотками.

Вычленяю своё пальто, по очереди всовываю руки в рукава. Откапываю фельдмановскую шубу. Впихиваю её, как ростовую куклу, в одежду. Шарф непонятно где, шапка? А шапки не было! Капюшон. Маруся начинает несвязно мычать. Уже что‑то.

– Аля, положу на вас вещи – оденусь? – спрашивает АраГор.

– Зачем?

– В смысле? Ты её одна не допрёшь, я хочу помочь.

– Спасибо тебе большое. Правда, уже помог. Дальше сама. Сами. Друганы твои внутри остались. Да и девчонки сейчас придут и…

– И чего? Сколько вас?

– Нас пятеро с учётом «тела».

– В одну машину вместе не влезете. Особенно с учётом осложнений в транспортировке «тела». Давай так: ты, Мария и я на одном такси, остальные на другом. Отвезу, поработаю «санитаром» и уеду.

Прям разошёлся. Спасатель! Бесит, но прав, гад ползучий.

– Убедил. Одевайся.

В течение минут пятнадцати появились горе-тусовщицы.

Левина, звезда с ушами, с парнем каким‑то под ручку. Эти две, систер с Дарьей, под руку друг с другом.

Застыли. Вылупились. Я не Медуза Горгона, в камень взглядом не превращаю, но эффект приблизительно тот же. Первой очухалась систр:

– Живая?

– Почти.

Коротко и ясно, а главное, отражает действительность.

– А он чё тут делает? Правильно поняла, ты АраГор? – резко выпаливает коренастая ска-панк, повернувшись к Артёму.

Показываю на гору шмотья, возвышающуюся на Машке.

– Участник событий. Был рядом. Так сложилось. Разбирайте.

Вываливаемся на улицу. Морозный воздух прихватывает щёки. Шумными кучками дымят какие‑то люди, ржут, громко переговариваются.

Столько раз смотрела на телефон, а время не запомнила.

Достаю мобильник. На экране три двадцать.

Тёмыч исчез куда‑то и заново возник. Обращается к Дарье, Ксю и систер:

– Девушки, вы в «Киа-Спектра» с шашечками, мы в «Дэу-Нексиа» без шашечек. Номера записал. Адрес сказал. Все же к Марии?

Говорю неуверенно:

– Да. Откуда ты?..

– Помню. Я всё помню. Загружаемся. Поехали, – прошипел Артём.

Артём

Частник дёргано, агрессивно гнал по пустому проспекту в сторону Орджоникидзе. Аля села сзади. Головой на её колени положили Марусю.

В древней «Нексии» каждая кочка, снежная глыба ощущались лунными кратерами – машина дребезжала и подскакивала.

Артём пару раз чуть не влетел в лобовое и ощутимо долбанулся о торпеду. От сильных повреждений спас ремень и кисть, крепко вцепившаяся в ручку над пассажирской дверью.

«М-да, борщенул Костян с “фантазиями на тему”. “Мальчиков в маечке” хватило бы, – думал парень. – Девчонку не жалко – очухается. А вот если не очухается, жалко станет себя. Уголовка. С другой стороны, ещё доказать надо. Как всё‑таки Аля сориентировалась, собралась, попёрла подруженцию подышать. Опять же, Костик вовремя заметил, что накрыло только одну. Интересно почему? Даже выпивкой от меня брезгует, маленькая дрянь! Умная, смелая маленькая дрянь…»

Автомобиль затормозил у шлагбаума. Ребята приехали первые.

Тёмыч пулей вылетел из «колесницы смерти». Открыл Аллочке, помог вылезти. Машку доставали вместе – молча, слаженно.

Когда донесли до середины двора, услышали свист тормозов второй тачки. Вывалились, громко переговариваясь, остальные старшеклассницы – верхняя одежда нараспашку, наискось перетянутые шарфами, без головных уборов. Быстро догнали молодых людей.

– Спасибо, дальше справимся, – отрешённо, по-деловому сказала Аля.

АраГор взбрыкнул:

– До квартиры дай довести, потом делайте, что хотите. Но я бы заставил её вырвать.

– Не ссы! Желудок промоем, угля запихнём, аспирина накапаем. Вали! – жёстко отозвалась мелкая в кислотных клетчатых штанах.

Артём примерно представлял себе, как должны относиться к «бывшему» лучшей подруги, но такого явного негатива и презрения не ожидал. Каждая из девиц смотрела на него, как на гигантскую волосатую гусеницу, – с нескрываемым отвращением. Пожалуй, кроме накачанной блондинки – в её глазах читались жалость и печаль. Это бесило, стало ещё противнее. Но отступать барабанщик не собирался. Злость всегда служила ему нитродвижком: подстёгивала, раззадоривала, толкала вперёд.

– Аля, скажи им! Я никуда не уйду, пока не буду уверен, что с ней всё нормально! – Тёмыч мелко кивнул в сторону Марии.

– Не хочешь, не уходи. На лавочке помёрзнешь – одумаешься! – гнула своё пухлая с тоннелями.

– Ладно. Теряем время, – выплюнул парень сквозь зубы.

Когда за «курятником» захлопнулась подъездная дверь, АраГор засунул закоченевшие руки в карманы длинной, болотного цвета куртки с меховой подкладкой, задрал подборок, громко смачно выругался всеми известными и неизвестными Ожегову словами и выражениями.

Добыл из недр джинсов коммуникатор, набрал Матушкина. Костик взял трубку не сразу. На фоне визжали бухие бабы, громыхало дрянное клубное музло.

– Ну, супермен, спас мир от нашествия марсиан? – с места в карьер начал Константин.

– Не до конца! Эта клуша выжрала оба стакана. Дежурю под окнами стационара. Жду вердикта врачей. Херовая ситуация, милый!

– Не нагнетай, детка! Там не от чего зажмуриться. Пена изо рта шла? – деловым тоном поинтересовался рыжий.

– Нет, – отрезал Артём.

– Нормально, поломается коза пару дней и как новенькая скакать будет. Заодно нажираться в злачных заведениях перестанет! И эта твоя, распечатанная, должна проникнуться и благодарить – кругом одна польза! Вот увидишь, – цинично, хладнокровно и желчно произнёс Костя.

Тёме стало не по себе. Впервые слова приятеля не вызвали позитивной ответной реакции. Юношу слегка передёрнуло. Неприятно было думать об отходняках ни в чём, по сути, не виноватой субтильной школьницы, об Алином страхе и переживаниях за подругу. Мотнув головой, как будто сбрасывая ненужное, отряхиваясь от накативших сантиментов и неуместного сострадания, Горбач в присущей им с Костяном игривой манере сказал:

– Если ты так уверен, Макиавелли недоделанный, то кто я такой, чтобы сомневаться?

И отключился.

Тёмыч ждал с упорством идиота, достойным лучшего применения. Сначала шатался по двору, потом играл в «камешки» на «ЭйчТиСи», пока не онемели пальцы. Вспомнил про стилус и залез в «аську», на форум – попереписывался, почитал новости «нашего городка».

Ближе к половине пятого утра АраГор начал конкретно замерзать. Прыгать и приговаривать: «Пить надо меньше! Надо меньше пить!» – не улыбалось.

Молодой человек практически смирился с потерей времени и в край озверел, когда запищало за спиной.

Вышла девушка в полузастёгнутом сером пуховике, вязаном свитере с высоким воротом, с огромным тугим пучком на макушке. Без макияжа. Глаза и щёки красные, зарёванные.

Аля выдохнула, выпуская тепло помещения паром изо рта. Невидящим взглядом обвела двор и Артёма:

– На фига остался?

– Хотел удостовериться, что с твоей подругой всё в порядке. Сама бы точно так же поступила на моём месте, разве нет?

– Разве «да». Но я не ты, а ты не я. Ладно, выключаем суку. Не обращай внимания – это у меня шок пока. Спасибо за… то, что… за всё. Это ничего, по сути, не меняет. Но реально спасибо, – спокойно, отрешённо, медленно, искренне произнесла девочка.

– Как она? – хриплым шёпотом спросил Артём.

– Бывало в разы лучше. Систер, та, что на тебя огрызалась, промыла ей грелкой-клизмой желудок. Растолкла угля, туда же развела, опять промыла. Я держала над ванной. Дашка с Ксю чаю слабого с килограммом сахара сделали. Машка, не приходя в сознание, через трубочку немножко выпила и вырубилась окончательно, – договорив, Аля села на корточки, упёрлась ладонями в лоб.

Парень опустился рядом с ней, не нашёл ничего лучше, чем обнять за плечи и промямлить:

– Всё будет хорошо.

– Надеюсь. Отметили день рождения, блин! – горько засмеялась девушка.

– Ты без шапки. Уши застудишь. Менингит, как, впрочем, и отит, хреновая штука, – с искренней, взявшейся из ниоткуда заботой выдавил Тёма. Потом сообразил, что Аля не спихнула его руку.

Какое‑то время молча, не шевелясь, сидели на «кортах» у подъезда.

Тишину нарушил глухой, растерянный голос девчонки:

– Всё. Отчиталась, поблагодарила – совесть чиста. Спокойной ночи.

Выпрямилась, поднялась. Повертев головой вправо, влево, по кругу, хрустнула шеей. Собралась было уйти, но, посмотрев АраГору прямо в глаза, добавила:

– Не говори никому. Не надо.

– Не буду. Спокойной ночи. Можно тебе завтра написать, спросить, как дела? – спохватился барабанщик.

– Пиши.

Развернулась, поднесла «таблетку» к панели домофона и исчезла в тёплом свете подъездного холла.

Бек

После субботней репетиции «холостые» на вечер Юра и Денис решили устроить собственную приватную вечеринку с просмотром нового сезона «Наруто» и «Бека», если сил хватит. Не хватило. Первым, в районе половины третьего ночи, сдался басист:

– Ден, я всё! Глаза слипаются. Надо выдвигаться, а то отключусь у тебя на диване.

– Оставайся. Могу в «кабинете» себе постелить. Единственный нюанс – Аля обещала прийти с «побудкой» часов в девять. Как бы помягче выразиться… нашим излюбленным способом. Перепутает вряд ли, но рисковать не стоит. Так что подниму заранее, сам понимаешь, – улыбнулся соло-гитарист.

– Да ну, дома ночевать надо, в своей тёплой, родной постельке. Да и, в принципе, я тревожно сплю. Особенно не переношу насильственных подъёмов, – начал собираться Юрий Юрьевич. – Тем более тут пешком двадцать минут, а на тачке пять – семь. Кстати, о девчонках! Аля не писала?

Ден приподнялся с дивана, нажал рандомную кнопку на клавиатуре «Блэкберри». Экран загорелся. Ни одного сообщения.

– Глухо. Дрыхнут уже, наверное, – произнёс Бек-Назаров и сам не поверил своим словам.

– Ага, дрыхнут! Готов поспорить, там всё только начинается! Давай выгоняй меня. Небось, руки чешутся в компе залипнуть?! – беззлобно уколол трудоголика блондин.

– Как ты угадал? – сощурился Денис. – Я на час! Ну ладно, на полтора, не больше!

– Свежо предание! – с этими словами дядя Юра вырвался из объятий мягкой мебели, направился в коридор.

Бек вышел за ним, опёрся на совместный угол кухни, гостиной и ванной комнаты:

– Одиннадцатым номером решил?

– Прогуляюсь, попугаю вурдалаков – «Ночной дозор! Всем выйти из сумрака! Идёт борьба бобра с ослом!» – отшутился студент «Вышки». Пожал руку друга, закинул на плечи чехол с басом, стал быстро спускаться по тёмной лестнице.

Бек действительно намеревался поработать пару часов от силы. Но когда звук входящего сообщения вернул его в реальность, в нижнем правом углу монитора коварные цифры показывали пять сорок шесть.

Парень зажмурился. Большим и указательным пальцами провёл по глазам к переносице. Потянулся за сотовым.

Эсэмэс от Али:

Аля

Марусе нехорошо((Отравилась чем‑то((Откачивали всю ночь(Останусь, пока не проснётся(Прости, пожалуйста(((

Денис напрягся. Решил, раз сама написала, можно набрать.

– Аля!

– Ден! Привет!

От усталого, тихого, ровного, равнодушного голоса девушки побежали мурашки.

– Что у вас там случилось? Помощь нужна?

Аля молчала. Молодой человек перефразировал:

– Чем я могу сейчас помочь?

– Ничем, мы уже всё сделали. Машку хорошо «почистило». Дрыхнет. Но я за неё переживаю.

– Понимаю. Энтеросгель есть? Привезти? – Беку хотелось сделать хоть что‑нибудь. Бессилия он не выносил.

– Не надо. Мы разберёмся. Сами, – ещё спокойнее и безучастнее сказала девочка. Помедлила, добавила чуть мягче: – Не переживай.

– Наберёшь, зайду за тобой завтра? – На автомате поправился: – Уже сегодня.

– Да, конечно. Надо лечь, сил нет. Башка раскалывается. Ещё раз обнимаю тебя, Денис!

– Обнимаю тебя, Аля!

Сон как рукой сняло. Бек мерил шагами казавшуюся клеткой бабушкину квартирку. Сам не понимал, почему так дёргается. Внутри острой занозой засело тянущее беспокойство. Самого начинало мутить от недосыпа. Программист попробовал отвлечься на работу – перед глазами всё сливалось. Попытался взять инструмент в руки – пальцы не слушались.

«Чего ты дёргаешься? Машке плохо, не Але. Через несколько часов увидишь свою девчонку и выдохнешь наконец. Давай вон Кузю полей и ложись!» – уговаривал себя парень.

Взял голубую маленькую лейку, которую Люша притащила откуда‑то с дачи, щедро сдобрил фикус водой. Вернул тару на место. Завалился в одежде на диван и закрыл глаза.