На краю заката

Глава 3

Вера овдовела — а он и не знал. Дерек вдруг обнаружил, что забыл о ней на эти годы. Окутанный своим горем, словно саваном, он выбросил прочь все, что было в прошлом.

А теперь вот вспомнил. Вера будто бы встала перед ним, улыбнулась и сказала: я всегда была здесь, Дерек. Я никогда тебя не оставляла.

Самобеглый экипаж, который Симонетти, используя зубодробительное обаяние бывалого сидельца, умудрился арендовать у какого-то обитателя Эвлара, не отличался плавностью хода и подскакивал на каждой колдобине так, что через две минуты пути всех стало тошнить. Дерек угрюмо смотрел на бегущий справа от дороги лес и в очередной раз убеждался, что ничего не понимает.

— Кто эта бабенка? — поинтересовался Симонетти. Он крутил руль с такой небрежностью, словно управление самобеглым экипажем, непростая, кстати сказать, вещь, было для него совершенным пустяком.

— Его бывшая жена, — глухо ответил Дерек. Симонетти глумливо ухмыльнулся, и экипаж в очередной раз подбросило на выбоине.

— Ну понятно, — ответил он. — Решил мочкануть вдовушку.

Дерек прикрыл глаза, словно это его не касалось. В голове на какое-то время поднялся звон. Симонетти был прав: доктор похитил тело Дерека Тобби ради того, чтоб расправиться с Верой. Она вполне доверяет бывшему мужу, он не делал ей ничего, кроме добра — а значит, Вера спокойно пойдет с ним в ловушку, даже не подозревая о том, что ловушка существует.

— Слышь, — Симонетти покосился в сторону Дерека, и в его взгляде появилось неприятное, тяжелое выражение. — А ты откуда знаешь, что она его бывшая жена?

Кьяра, которая расположилась на заднем сиденье, посмотрела на Дерека с плохо скрываемым страхом.

— А это все знают, — хмуро ответил Дерек. — Там скандал был с их браком, Тобби был ее опекуном — и женился на ней, хотя по закону не мог. Деньги загреб.

Симонетти понимающе качнул головой. Одобрительно хмыкнул — во рту сверкнула серая искра металлического зуба.

— Ловкач, — заметил он похвальным тоном. — Своего не упустит, я всегда знал.

— Все газеты тогда гудели, — поддакнула Кьяра, которая в очередной раз сумела взять себя в руки и справиться со страхом.

— А, ну ясно. Похоже, у нашего брата тогда одна газета была. «Честный труд — дорога к дому», и та на подтирку шла.

Дерек только вздохнул.

Зачем доктору Эттеру могла понадобиться Вера? Авантюристка и искательница приключений, она давным-давно отошла от дел, как раз тогда, когда наконец-то вышла замуж за своего переплетчика. Как бишь его, Давид? Или Даниэль? Дамьен, точно.

Этот Дамьен никогда не нравился Дереку. Знаменитый мастер-переплетчик, достигший вершин своего ремесла, иногда производил впечатление простодушного дурачка. А ведь когда-то он и был дурачком — разумным его сделала только передача частицы чужой души. Возможно, это в итоге и свело его в могилу, сделав семейное счастье Веры таким коротким.

Дерек закрыл лицо ладонями. Все постепенно стало проясняться. Доктор Эттер владел артефактом, который перекидывал душу из одного тела в другое, и это была новая технология, тоньше и совершеннее той, которую когда-то изобрели муж Веры и покойный принц Эвгар. Заныло изувеченное ухо; Дерек машинально дотронулся до него — обнаружил, что это фантомная боль, и ухо доктора Эттера совершенно целое, и сказал:

— Я знаю, где они.

Симонетти снова покосился в его сторону. Нахмурился. Он прекрасно понимал, что дело нечисто, и Дерек подобрался, готовясь в любую минуту отразить удар.

— Что-то слишком много ты знаешь, — сказал Симонетти тем тоном, который не обещал ничего хорошего.

— Ты хочешь его убить? — спросил Дерек. — Если хочешь, то крути руль и не умничай. А не хочешь — высади нас и скройся нахрен.

Экипаж вновь тряхнуло так, что Кьяра ойкнула. Лицо Симонетти заострилось от непривычной умственной работы — он действительно прикидывал, нужны ли ему на самом деле такие напарники.

— Где они? — наконец, поинтересовался Симонетти, и его голос прозвучал вполне миролюбиво.

— Башня Кастерли, — ответил Дерек. — Если Веру и убьют, то именно там.

Он вспомнил, чем закончился их с Верой прошлый визит в полуразрушенную башню на окраине столицы. Отрезанным ухом, смертью единственного друга и рухнувшей жизнью, которую потом смогла воскресить Аурика.

И кусочком кожи и прядью волос Веры — последним экземпляром в коллекции.

— Это те развалины с привидениями? — уточнила Кьяра. Дерек угрюмо кивнул. Дорога стала получше: экипаж приближался к столице, впереди уже маячили первые городские дома. Снова стал накрапывать дождь.

— Каков затейник, — осклабился Симонетти. — Ладно, показывай дорогу, умник. Посмотрим.

— Значит, дом с привидениями.

Особняк, который сейчас стоял на месте башни Кастерли, меньше всего напоминал то место, в котором могут водиться призраки. Изящный, белостенный, с кокетливыми балкончиками и высокими окнами, он прекрасно подошел бы для пансиона благородных девиц. Сейчас ничто не напоминало о том, что когда-то на этом месте уродливым пальцем, грозящим небу, возвышалась башня, в которой принц Эвгар устроил свою лабораторию.

— Сама вижу, — огрызнулась Кьяра. Похоже, она стала привыкать, и Симонетти пугал ее уже не так сильно, как раньше. — Значит, кто-то выкупил землю.

Симонетти ухмыльнулся и принялся выразительно разминать руки.

— Ну что ж, поработаю по замочку, — сказал он и обернулся к Дереку. — Слышь, ты уверен, что это то место?

Дерек кивнул. Дом и сад были погружены в сонную тишину, но он чувствовал, что доктор Эттер и Вера именно там, за этими белыми стенами. Как бы странно это ни звучало, но Дерек всей шкурой ощущал присутствие самого себя в доме — так натренированная собака чует зайца, затаившегося в траве.

— Они там, — едва слышно сказал он и шагнул к воротам. Не закрыты.

Господи Боже, ну Вера-то ему зачем! Дерек быстрым шагом двинулся по тщательно выметенной дорожке к дверям, вслушиваясь в каждый шорох. Вечер был тихим и свежим, со стороны сада доносилось негромкое птичье пение — единственное, что нарушало какое-то торжественное молчание. Что, если они не успели, и Вера умерла?

Что, если доктор Эттер сбросит тело Дерека, как змея сбрасывает кожу, и переселит свою душу в Веру?

Симонетти мягким шагом обошел Дерека, взбежал по ступеням к двери и вдруг замер и, плавно запустив руку в карман, вынул пистолет. Дерек поднялся к нему, стараясь держаться за его спиной, и в очередной раз пожалел о том, что с ним нет его привычного набора метательных ножей.

— Открыто, — едва слышно прошептал Симонетти и приказал уже громче: — Держитесь у меня за спиной. Эта гадина ножи мечет.

Сказано это было таким тоном, что Дерек невольно почувствовал гордость за свои умения. Окажется в собственном теле — снова вернется к тренировкам. Просто так.

Они проскользнули в дом, и Дерек подумал, что Кьяра все-таки была права. В этом месте жили привидения. Мебель была покрыта белыми чехлами, ни одна лампа не горела, и на дорогом паркетном полу не было ни пылинки. Возможно, настоящие хозяева дома уехали куда-нибудь на отдых и даже не подозревают, что здесь может произойти. Симонетти хищно повел плечами и головой, словно готовился к броску, и кивнул в сторону лестницы.

— Второй этаж. Баба точно там.

Когда они стали подниматься по лестнице, то Дерек уловил едва заметную ленту дорогих духов — мягкий, очень женственный аромат. Раньше Вера предпочитала более решительные и острые запахи… А потом до него донесся короткий, слабый вздох, и Дерек сказал настолько твердо, что никто не захотел с ним спорить:

— Он нужен мне живым.

— Да понял уже, — ответил Симонетти, махнув рукой. — Погнали.

Нужная дверь обнаружилась в центре коридора — обычно в таких местах размещалась спальня хозяев. Симонетти толкнул ее, скользнул внутрь, и Дерек, который до сих пор послушно шел за ним, на мгновение оглох от грохота выстрела.

Комната была абсолютно пуста — конечно, если не считать обстановкой маленький стол с инструментами и вбитый в стену крюк. Вера висела на стене — доктор Эттер подвесил ее за руки и развлекался тем, что наносил ей порезы. Голова безжизненно свесилась, посеревшее лицо застыло в гримасе боли, и темные волосы, сбегавшие по плечам, были тяжелыми, словно змеиные кольца. Крови было много, Дереку показалось, что даже слишком много. В этом и был план доктора: резать Веру до тех пор, пока она не истечет кровью. Кьяра взвизгнула и зажала рот ладонями, а Дерек сперва крикнул:

— Я же говорил, что он нужен живым! — и только потом посмотрел в лицо самому себе. Пуля Симонетти прошлась по голове светловолосого человека с уродливой сетью шрамов на груди и оглушила его, но доктор Эттер уже приходил в себя — он застонал от боли и слепо поднес руку к глазам. Кьяра среагировала первой: обежав замерших компаньонов, она бросилась к столу с инструментами, среди которых Дерек опознал свои метательные ножи, и, схватив один, побежала к Вере — перерезать веревки. Симонетти нагнулся к Эттеру, заломил ему руки и, ткнув лицом в ковер, сказал:

— Ну все, родимый. Отбегался ты.

— С-сука, — прохрипел доктор, и Дерек удивленно подумал, насколько это странно: слышать собственный голос со стороны. Симонетти заломил руки доктора еще сильнее, и Дерек отстраненно подумал: он ведь мне их вывихнет.

— Я тебе не сука, родное сердце. Я брат Эвги Симонетти.

Артефакт для перемещения душ лежал на столе с инструментами — небрежно брошенный, он напоминал забытую игрушку. Кьяра успела перерезать веревки, и Вера безжизненно обмякла на ковре — Дерек протянул руку к артефакту, сжал его в горсти и, нащупав кончиком указательного пальца крошечный рычажок, подумал, что он все-таки сумеет его активировать.

Доктор Эттер дернулся на ковре, отчаянно и безнадежно пытаясь вырваться из захвата Симонетти. «Я ничего не знаю, Господи, — подумал Дерек, — но помоги мне, пожалуйста».

Он нажал на рычажок, и мир застыл.

Уже потом, вспоминая об этом, Дерек понял, что это время растянулось, превратив секунду в вечность. Он видел застывшего Симонетти с искаженным яростью лицом — наконец-то он добрался до старого врага и теперь готов был наплевать на все договоренности и свернуть ему шею. Вера была жива: Кьяра замерла рядом с ней, и Дерек знал, что Вера выживет. Доктор Эттер пока играл, он не успел нанести ей серьезных ран.

Он видел душу доктора — серебристое облачко, которое могущество артефакта выдернуло из чужого тела — и себя: золотистый туман, который потек обратно, соединяясь с собой.

Кто ты, спросил Дерек у серебра. Ему послышался горький смех, и Дерек вдруг понял, что никогда прежде не встречал доктора Эттера. Он не имел отношения к покойному Эвгару, и от этого Дереку стало одновременно и легко, и горько.

Ланге, ответил доктор, меня зовут Виньен Ланге. Я не хотел марать фамилию отца, пользуя шлюх в борделе.

Альфред Ланге первый муж Веры, понял Дерек, и время потекло быстрее. Он уже чувствовал боль в вывернутых руках и туман, застилавший голову после выстрела Симонетти, он возвращался к себе.

Доктор Эттер рассмеялся — он понял, как все закончится, и Дерек ощутил это понимание.

Отец погиб из-за этой шлюхи, услышал он. И я хотел отомстить так, чтоб ей было максимально больно.

Послышался легкий звон, словно где-то вдали ожили сотни колокольчиков, и на мгновение Дерек ослеп и оглох от боли — он очнулся от секундного замешательства тогда, когда голос доктора Эттера прокричал:

— Убей его! — и Симонетти где-то высоко-высоко откликнулся:

— А вот это с удовольствием.

Дерек не думал о том, что делает — боль и радость не давали ему думать. Изувеченное тело сработало само, так, как его учили когда-то в школе инквизиции. Симонетти на несколько мгновений задохнулся от удара в солнечное сплетение, и этого времени Дереку хватило для того, чтоб освободиться и метнуться в сторону стола с инструментами.

Он успел заметить, что Вера приходит в себя — увидел, как она шевельнулась на полу и попробовала сесть, а потом схватил два первых лезвия, какие подвернулись под руку и бросил их, запоздало почувствовав, как металл стал смертоносным продолжением его собственных рук.

Симонетти рухнул на пол, зажимая рану в горле и нервно дергая ногами — он увидел смерть и словно бы попробовал сбежать от нее, да не вышло. Доктор Эттер умер сразу: лезвие вошло в правый глаз и проникло в мозг.

«Привет папаше», — удовлетворенно подумал Дерек и обмяк на полу без сознания.

— Да, офицер. Именно так.

Голос Веры плавал где-то высоко-высоко, и Дерек заметил, что он ничуть не изменился за все эти годы. По-прежнему полон молодой глубокой силы, по-прежнему проникает в самую глубину.

— Он был внебрачным сыном моего первого мужа, — продолжала Вера. — Альфред не хотел жениться на его матери, та была всего лишь дочерью кузнеца и не пара для такого джентльмена… но он прекрасно обеспечивал сына.

Возникла пауза, тяжелая и гулкая, а потом незнакомый мужской голос спросил:

— А господин Тобби… сколько он будет так лежать?

— Все зависит от того, когда организм привыкнет к новым артефактам, — деловито сообщила Вера. — Это в определенной степени перезагрузка, если вы понимаете, о чем я.

— А доктор Эттер… Почему он так на вас обозлился?

— Он был уверен, что его отец погиб из-за меня, — устало сказала Вера. — Что это из-за меня Виньен рос бастардом и нищенствовал, когда умер Альфред. Такая, знаете ли, накрученная злоба и желание мести.

Дереку подумалось, что сейчас полицейскому следует понимающе кивнуть. Юный Эттер потерял любимого отца и хотел найти тех, кому можно выставить за это счет. Нашел сразу. Он думал о своей семье и матери, которая родила ребенка без мужа и стала изгоем — юная Вера, которую истязал его драгоценный и безгрешный папаша, Эттера не интересовала.

Он поймал себя на том, что чувствует свое тело. Вот слегка потягивает правое плечо, вот правое бедро зудит… Значит, жив, значит, артефакты работают. Дереку казалось, что каждая клетка в нем нервно вибрирует — как и всегда, когда в дело вступали новые артефакты.

— Ты меня слышишь?

Прикосновение к лицу было прохладным и приятным. Дерек хотел было сказать, чтоб Вера не убирала руку — и не смог.

— Слышишь, — сказала Вера, и по голосу было ясно, что она улыбается. — Ты совсем не изменился. Сколько лет мы не виделись?

«Шесть или семь», — подумал Дерек и понял, что наверняка ошибается. Годы давно потеряли смысл, он утратил им счет. Вера погладила его по щеке и негромко рассмеялась:

— Открывай глаза, не подслушивай. Я вижу, что ты не спишь.

Дерек не думал, что у него получится — получилось. Открыв глаза, он увидел, что Вера сидит на краю его кровати, и ее улыбка полна такого тепла и такой ласки, что становилось трудно дышать. Свежий порез на ее щеке был заклеен пластырем, правое запястье было перевязано.

— Мы в больнице, — едва слышно прошелестел Дерек, и почувствовал, как лицо дрогнуло в улыбке. — Вера…

— Ты меня спас, — откликнулась она, и Дерек заметил, что в ее глазах появилась влажная пелена. — Все, как в старые времена.

В носу защипало, и Дерек вдруг с какой-то беспомощной жалостью подумал, что тоже готов расплакаться. Все кончилось, он успел спасти Веру и расправиться с Симонетти, и доктор Эттер завершил свой путь… Вера ласково погладила Дерека по щеке и прошептала:

— Не плачь, ну что ты. Все хорошо.

— Да, — откликнулся Дерек, и голос теперь прозвучал громче. — Да, все хорошо… Вера, как ты?

Он хотел спросить «Давно ли ты овдовела?», но не смог. Вера улыбнулась и задумчиво дотронулась до пластыря на щеке. Дерек подумал, что никогда еще они оба не были такими одинокими. Они потеряли тех, кого любили, и жизнь на какое-то время прибила их друг к другу своими волнами — чтоб совсем скоро разнести дальше.

— Я? — переспросила Вера. — Я очень быстро поняла, что это был не ты.

Дерек хрипло рассмеялся и решил, что не будет уточнять, как именно она это поняла. Когда он с компанией ворвался в комнату пыток, то и Вера была обнажена, и Эттер стоял в исподнем.

Впрочем, какое это теперь имеет значение?

— Вот и хорошо, — плечи заныли, и Дерек попробовал улечься поудобнее. Получилось — возможно, уже завтра вечером он отсюда уедет. — Чем ты сейчас живешь?

Вера неопределенно пожала плечами.

— Будешь смеяться, но я пишу мемуары, — призналась она. — «Хаомийское зеркало» обещало за них три миллиона.

Дерек мысленно присвистнул — сумма была впечатляющей. Вера действительно сумела стать звездой, если за воспоминания ей платили такие деньжищи.

— Только не пиши о том, каков я в постели, — попросил он. — Мне будет стыдно.

Вера рассмеялась — звонко, совсем по-девичьи, и Дереку вдруг стало очень легко и спокойно. Одно опасное приключение завершилось — и совсем скоро начнется другое.

Он, возможно, любил Веру в эту минуту почти так же, как раньше — но течение жизни уже уносило их все дальше и дальше друг от друга. Дерек почти чувствовал прикосновение волн.

— Ты обязательно будешь счастлива, — сказал он и осторожно сжал Верины пальцы, тонкие и теплые. — Можешь мне поверить.

Вера снова рассмеялась и, нагнувшись к Дереку, осторожно поцеловала его в лоб.

— Верю, — ответила она. — Я всегда тебе верю.

Дерек покинул больницу на следующий день. Кьяра сидела на скамеечке возле входа и, когда Дерек появился, тотчас же спросила:

— Контролеров больше не будет? Точно не будет?

«Точно, — подумал Дерек. — Можешь и дальше облапошивать своих заказчиков».

— Откуда бы им взяться? — сказал он, внезапно обнаружив, что у него впервые с юности вспотели ладони. Он только теперь понял, насколько близок к тому, о чем все это время даже боялся подумать, а теперь у него даже в животе заныло.

Дерек спрятал руки в карманы и мрачно сказал:

— Нет. Контролеров больше нет, тебе не о чем беспокоиться, — он сделал небольшую паузу и добавил: — Теперь пришла пора выполнить мою просьбу, Кьяра.

Некоторое время они молчали. Кьяра смотрела на него так, словно хотела попросить: не надо, останься. Дерек решил сделать вид, что не понимает ее молчаливой мольбы, и тогда Кьяра едва слышно спросила:

— Ты уверен? Может, прошлому лучше остаться в прошлом?

Дерек прекрасно понял все, что она хотела этим сказать на самом деле. Усмехнулся: может, Кьяра и права — вот только он не сможет жить с этой ее правотой, если откажется.

— Нет, — ответил Дерек. — Нет, не лучше. Я выполнил свою часть договора, избавил тебя от контролеров. Теперь твоя очередь.

Кьяра устало вздохнула — поняла, что его не переубедить.

— Ладно, — выдохнула она. — Называй дату.

Дерек назвал. Какая-то часть его души в этот момент была уверена в том, что ничего у них не получится. Что Кьяра не перенесет его в теплый весенний день на много лет назад, когда мир был совсем другим, а хорошие люди в нем — живыми.

Его ударило в грудь так, что на какое-то время Дерек перестал дышать. Все краски, звуки, запахи смазались, стекая куда-то вниз и обнажая уродливую пустоту, безвременье, ничто. Дерек даже испугаться не успел, просто замер, маленький и испуганный, перед густой непроницаемой тьмой, которая охватила его и сжала в тяжелых душных объятиях. Шумело в ушах, разум ускользал в серую пелену спасительного обморока, и когда уже ничего не стало, Дерека вдруг похлопали по щеке.

— Ваша светлость! — услышал он знакомый голос. — Ваша светлость!

Его с кряхтением подняли и куда-то поволокли. Сквозь тьму стали проступать неясные очертания каких-то предметов, и Дерек обрадовался этому, как ребенок подарку на новый год. Тьма больше не была пустой, он выжил, у Кьяры все получилось.

— Дьявольщина, — пробормотал Игорь, его ассистент. — Неужели артефакты… Ваша светлость!

Дереку стало радостно чуть ли не до слез. Игорь был жив, он еще не умер в муках от легочного жабса. Все получилось, все было хорошо. В лицо ударили капли воды, и почти сразу же Дерека накрыло вонью нюхательной соли, настолько резкой, что мертвого можно было бы поднять из гроба.

Дерек открыл глаза и первым, что он увидел, был портрет его величества Пауля на стене. На портрете лежали пятна солнечного света, муха беспечно ползла по носу государя. В открытое окно дул весенний ветер, нес запахи цветущих абрикосов, земли и воды. Дерек шевельнул головой, и в поле зрения сразу же возник знакомый стол с бумагами и книгами и перепуганная физиономия Игоря.

— Хвала Господу! — воскликнул он и на всякий случай снова поднес к носу Дерека омерзительно пахнущий пузырек. Дерек отодвинул его руку и с трудом смог спросить:

— Что случилось?

Игорь только руками развел. Весь его вид говорил о том, что он считает себя виноватым и не знает, как искупить вину.

— Вы упали, ваша светлость, — промолвил он. — Я относил бумаги к Шунцу, пришел, а вы на ковре. Позвать медикуса?

— Нет, — отмахнулся Дерек. — Все в порядке…

Он скользнул взглядом по кабинету — да, это место выглядело в точности таким же, как и во времена его министерской работы. Вот знакомые книги в шкафу, вот скромная дверка в комнату отдыха, вот огромный глобус возле окна… Кьяра сумела отправить его в прошлое, и старый мир лежал перед Дереком подобно пациенту на столе хирурга.

Мир ждал, что он все исправит.

— Мне нужен магофонический аппарат, — во рту было сухо и горько, и Дерек испугался, что его сейчас вырвет. — Проводи меня в переговорную.

Игорь кивнул и помог ему подняться на ноги.

Говард, старый друг и бургомистр Эверфорта, городка на севере, откуда Дерек был родом, ответил сразу же, очень обрадовался, узнав, кто именно звонит, и незамедлительно пригласил:

— Дружище, да бросай ты свою столицу! У нас бочки с осенней медовухой вскрыли, запах — ума лишишься! Вот всю жизнь будешь жалеть, что не попробовал!

Дерек откинулся на спинку кресла и закрыл лицо ладонями. Ему стоит сказать всего несколько слов — и мир окончательно изменится.

— У вас в полицейском отделении работает Эдвард Гресян, — произнес Дерек. — Есть такой?

— Эд? Есть, конечно. Лопух он редкостный, но старается.

Дерек мысленно усмехнулся. Знал бы Говард, кого он называет лопухом!

— Его настоящее имя — Миша Мейерн, — сказал он, и бургомистр удивленно ахнул.

— То есть, ты хочешь сказать… Родственник Мейерна? Того самого?

Тот самый Мейерн когда-то устроил переворот, пытаясь лишить короля Пауля престола. Дерек кивнул.

— Он его сын. Говард, парня нужно срочно арестовать и поместить в тюрьму. У меня есть неопровержимые доказательства того, что он серийный убийца, и скоро в городе начнут умирать девушки из ваших.

Говард молчал несколько долгих минут, так что Дерек даже проверил, не оборвалась ли связь. Все было хорошо, огонек на крышке аппарата горел зеленым, а стеклянные трубки через равные промежутки времени наполнялись пузырящейся жидкостью.

— Это точно? Ты гарантируешь? — наконец, спросил бургомистр, и Дерек подумал, что любит своего старого товарища именно за эту веру.

— Да, — ответил он. — Я гарантирую. Миша Мейерн должен умереть в тюрьме. Сегодня вечером.

Его слова прозвучали как тот приказ, который не требует обсуждений и одобрений. Дереку казалось, что где-то далеко на севере бургомистр Говард понимающе качнул головой.

— Да, дружище, — ответил он. — Сделаем.

Когда разговор завершился, то Дерек четверть часа сидел в кресле, бессмысленно смотрел в окно на столичную панораму удивительной красоты и ни о чем не думал. Он спас от жестокой смерти семь девушек Эверфорта, но почему-то не чувствовал ни гордости, ни радости — только усталость.

Семь невинных дев будут жить дальше. Выйдут замуж, родят детей… Они будут жить. Дерек провел по лицу и позвал:

— Игорь! На минуту.

Игорь тотчас же зашел в переговорную, и весь его вид выражал полную готовность к работе. Дерек сжал переносицу — дьявольщина, головная боль все росла и росла — и сказал:

— Мне нужна полная информация об Аурике вин Селлан из Запольских земель.

Игорь кивнул — находить сведения о ком-то было для него не в диковинку.

— Сделаю в течение часа, ваша светлость, — сказал он.

Ассистент справился через полчаса. Дерек открыл тонкую папку, бесшумно положенную перед ним на стол и прочел: «Аурика вин Аффер, в девичестве Селлан. 19 лет, зарегистрированная некромантка. Замужем за Отто вин Аффером».

Впервые за всю карьеру Игорь получил летящую в лицо папку. Листки рассеялись по кабинету, ассистент испуганно хлопал глазами, оторопело глядя на Дерека, и кончик его носа покраснел — верный знак того, что Игорь готов кричать от обиды.

— Ты что мне лажу-то суешь? — рыкнул на него Дерек. — Это что за бред собачий, а?

— Какой бред? — лицо Игоря дрогнуло, углы рта оттянуло книзу, и парень вдруг сделался совсем молодым, почти сопляком. — Все, как есть…

Дерек вдруг почувствовал, что хочет взять Игоря за шкирку и потыкать носом в бумажки, как нашкодившего кота. Аурика не могла быть замужем. Просто не могла. В это время она еще была любимой дочерью, и дар некромантии крепко спал в ней и не собирался просыпаться. И тут вдруг Отто вин Аффер. Откуда он мог взяться, дьявол его побери?

— Я не знаю, где ты это выкопал, — Дерек все-таки совладал с собой: Игорь был хорошим человеком, и трепка была бы лишней. — Но это не имеет отношения к реальности.

Игорь совсем по-детски шмыгнул носом, и его глаза влажно заблестели.

— Я вам когда-нибудь приносил ошибочные сведения? — прошептал он. — Хоть когда-нибудь?!

Дерек понял, что обидел Игоря до глубины души. Он действительно был одним из лучших сотрудников министерства и карьеру делал сам, исключительно трудом и упорством, а не упованием на родных или покровителей. Он работал, не покладая рук, и никогда не относился к заданиям беспечно.

Если Игорь принес эти сведения, значит, они были правдивы. За это можно было ручаться.

Дерек почти рухнул в кресло и закрыл лицо ладонями. Игорь снова шмыгнул носом и принялся собирать листки. Дереку стало стыдно.

— Прости, — сказал он. — Прости, Игорь, я вспылил.

— Угу, — буркнул Игорь. Папка легла на стол перед Дереком, и ассистент спросил: — Что-то еще, ваша светлость?

Аурика не могла быть замужем. Дерек не понимал, что происходит. Вспомнилось, как несколько лет назад он читал статью о том, что ученые уверены в существовании множества обитаемых миров. Этакие параллельные вселенные, которые плывут себе в пространстве, и населены они почти одинаково. Дерек, помнится, усмехнулся, представив своих двойников. Множество Дереков Тобби, которые истребляют злонамеренное колдовство…

Может, Кьяра случайно забросила его как раз в такой параллельный мир? И Аурика в нем жива, но проклятый Отто успел подсуетиться и взял ее в жены.

— Там есть адрес? — спросил Дерек. Игорь кивнул, открыл папку и развернул перед ним.

— Вот, пожалуйста.

Некоторое время Дерек хмуро смотрел на листок бумаги, а затем сказал:

— Игорь, тебе надо больше времени проводить на солнце. У тебя слабые легкие. Даю две недели отпуска и командировочные на лекийское побережье. Отдыхай, ты заслужил.

Игорь посмотрел на него так, словно Дерек отколол какой-то ну совершенно неуместный номер. Свесил задницу из окна министерства, например.

— Это шутка? — неуверенно спросил он. Дерек устало вздохнул и, открыв один из ящиков стола, вынул ларчик, битком набитый ассигнациями — личный тайничок для непредвиденных случаев.

— Увидимся через две недели, — сказал Дерек и, разделив стопку купюр на две части, протянул одну из них Игорю. Парень отчетливо побледнел с лица: он никогда в жизни не видел столько денег. — Отдохни там, вина попей… Да! Закажи мне билет до Запольских земель.

Взгляд Игоря прояснился: жизнь снова входила в предсказуемое русло.

— Да, ваша светлость! — радостно воскликнул он. — Разрешите выполнять?

…Через два дня Дерек шагал по проселочной дороге в сторону замка Аффер. Сперва он сутки трясся в поезде, затем ехал в дилижансе и наконец очутился здесь, среди лугов и холмов, в таком страшном захолустье, которого белый свет не видывал. Он успел узнать, что Отто вин Аффер происходит из старинного дворянского рода, дожил до пятидесяти шести лет, схоронил жену и троих детей и теперь женился, дав за женой такое приданое, которое спасло ее родителей от разорения. Родители Аурики радовались, Отто вин Аффер радовался, чего нельзя было сказать о его двоих сыновьях, которым вовсе не улыбалось делить наследство с юной вин Селлан. Старший так и сказал: папаша рехнулся, беса тешит.

Купчик, который ехал с Дереком в экипаже, был великим охотником до разговоров и сплетен. Дерек ловил каждое его слово, и чем больше он узнавал об Отто, тем сильнее ему казалось, что он падает в теплую липкую грязь.

— Как же он беса-то тешит? — поинтересовался Дерек, будто бы невзначай продемонстрировав купчику серебряный инквизиторский жетон.

— Сыновья говорят, что он впал в соблазн от этой девушки, — невозмутимо объяснил купчик. — Юная, свежая… Отто всегда был лакомкой, ну вы понимаете, о чем я.

Дерек представил, как этот старик дотрагивается до его Аурики своими мерзкими лапами, и почувствовал тошноту.

…впереди появилась кромка леса, и Дерек решил, что сделает там привал: ноги гудели, как в те времена, когда он гонялся за ведьмами по всей Хаоме. Объясняя, как добраться до замка, купчик сказал: дойдете до лесочка, а там еще два горизонта. Что и говорить, глушь была знатная, и Аурику заперли в этой глуши с человеком, который видит в ней только молодое глупое мясо.

Но она была жива. Дерек мог все исправить.

Впереди появился человек. Хрупкая девичья фигурка выбежала из леса, и Дерек подумал, что теперь ему есть, у кого спросить, правильно ли он идет к замку. Девушка была все ближе и ближе, ее кудрявые каштановые волосы трепал ветер, и Дерек вдруг понял, кто это.

Мир содрогнулся и замер, сердце пропустило удар, а голову накрыло болью. Аурика, его Аурика, живая и здоровая, бежала по дороге, и Дерек вдруг понял, что все-таки дожил до этого дня. Он выронил сумку, бросился к девушке — да, это в самом деле была Аурика, в точности такая же, как в его памяти. Те же карие глаза, как у олененка, те же волосы, та же порывистость движений. Сейчас она бежала, захлебываясь слезами, и не разбирала дороги.

Дерек сгреб Аурику в объятия, прижал к себе, чувствуя, как нервно и испуганно колотится ее сердце, и на какой-то миг захлебнулся в таком знакомом и родном тепле ее кожи и запахе волос. Он исступленно целовал ее заплаканное лицо и рыдал сам, он словно лишился разума в эту минуту. Аурика была жива, все было хорошо, он наконец-то нашел ее и теперь сбивчиво шептал, что никогда и никому не отдаст, что теперь у нее начнется другая жизнь, что никто и никогда ее не обидит…

Минуты безумия прошли тогда, когда тоненькая рука залепила Дереку пощечину. Он опомнился, отстранился от Аурики — ее глаза пылали страхом и гневом, на щеках цвел румянец. «Конечно, она же меня еще не знает», — подумал Дерек, и Аурика спросила:

— Кто вы такой? Что вы себе позволяете?

Инквизиторский жетон в какой-то степени успокоил Аурику. Увидев его, она медленно сошла с дороги, села в траву и усталым, обреченным тоном произнесла:

— Я так и знала, что этим кончится.

Дерек сунул жетон в карман — пальцы дрожали — и тоже опустился на землю рядом с Аурикой. Ему казалось, что он спит и видит очень хороший сон, и не дай бог кто-нибудь появится и разбудит! Но Аурика была настоящей, от нее веяло живым человеческим теплом, и запах ее кудрявых волос был именно таким, каким Дерек его запомнил.

— Клянусь своей жизнью, я не причиню тебе вреда, — негромко сказал Дерек. Аурика печально усмехнулась.

— Так я вам и поверила. Вы инквизитор, и вы по мою душу.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, — повторил Дерек. — Я пришел, чтоб тебя спасти.

Аурика недоверчиво посмотрела на него. Не надо было уметь читать мысли, чтоб понять, о чем она сейчас думает. Инквизитор, да еще и псих отбитый.

— Это твой муж сделал? — Дерек указал на правую щеку Аурики, где наливался свежий синяк. Чем дольше он смотрел на него, тем больше ему хотелось добраться до замка и сделать так, чтоб та тварь, которая осмелилась поднять руку на Аурику, долго-долго жалела об этом.

Лицо Аурики дрогнуло, словно она готова была разрыдаться.

— Неважно, — едва слышно прошелестел ее голос. — Это не имеет значения, — она провела пальцами по глазам и спросила, не глядя на Дерека. — Вы меня знаете. Откуда?

«Если ей рассказать правду, она все равно не поверит, — с грустью подумал Дерек. — Лишь уверится в том, что я безумец, причем опасный безумец».

— Ты знаешь про артефакторику? — ответил он вопросом на вопрос. Над ними пролетела ласточка, почти скользнула брюшком по траве и взмыла вверх. Дерек подумал, что всю жизнь бы сидел так рядом с Аурикой, говорил бы о чем-то или молчал, глядя в небо.

Аурика хмуро посмотрела на него.

— Знаю, — отчеканила она. — Я живу в глуши, но не в пустыне. Тут тоже есть артефакты.

— Я изучаю артефакты по долгу службы, — сказал Дерек. Врать приходилось прямо на ходу, оставалось надеяться, что он не запутается. — Некоторое время назад мне попался один… и он показывал тебя.

Брови Аурики дрогнули, но лицо тотчас же разгладилось. Губы слегка приоткрылись.

— То есть, вы… — Аурика замялась. — Вы все видели? Смотрели за мной?

Дерек кивнул.

— Да, — ответил он. — И я понял, что тебе нужна помощь, так что… я здесь. Это ведь твой муж ударил, да?

Аурика горько усмехнулась, дотронулась до синяка. Дерек почувствовал, что в ней что-то поменялось — она, конечно, не поверила, что встретила друга, но больше не напоминала затравленного зверька. Теперь она была не одна: это понимание придало ей сил.

— Он так учит меня покорности, — негромко сказала она. — И его сыновья учат меня покорности.

Дерек решил, что выпустит кишки из этой славной троицы, оплетет ими ворота замка, а потом повесит проклятого Отто с его выродками возле ворот. И сожжет это осиное гнездо.

— Мерзавцы, — выдохнул Дерек. — Я тебя забираю, мы сегодня же уедем в столицу.

Аурика вздрогнула и на всякий случай отодвинулась подальше. Подол платья скользнул вверх, открыв щиколотку со старыми ссадинами. По долгу службы Дерек знал, что такие следы оставляют ножные кандалы.

— Это тоже его работа? — поинтересовался он, указывая на ссадины. Аурика совсем по-детски шмыгнула носом и устало ответила:

— Вы и так знаете.

Дерек осторожно взял ее за руку. Широко распахнутые карие глаза действительно делали Аурику похожей на испуганного олененка, который замер перед дулом охотника.

— Тебя больше никто и никогда не обидит, — твердо сказал Дерек. — Никто и никогда не сделает тебе больно. Поверь мне.

Слезинка упала, прочертила влажную дорожку по правой щеке Аурики. Освободив руку, она закрыла лицо, и хрупкие плечи задрожали от рыданий. Дерек с прежней осторожностью обнял ее, прижал к себе и, гладя по голове, долго-долго говорил какие-то добрые и бессмысленные слова, те, которые говорят плачущим детям. Он обещал, что всегда будет рядом и никогда не оставит ее, и знал, что теперь сдержит слово.

— До чего же все дошло, — услышал он сбивчивый шепот, — если я верю вам. Впервые вижу — и верю.

— Верь, — тоже шепотом ответил Дерек. Он подумал, что рассек пласты времени, чтоб изменить свое и чужое будущее, прошел так много и далеко, что ему можно верить.

Но он, конечно, не сказал этого вслух.

И все закончилось, когда из леса появился всадник — молодой холеный мужчина на такой же гладкой сытой лошади. Аурика вскочила, шагнула было дальше в траву и замерла.

— Не отдавайте меня ему, — выдохнула она. — Богом прошу, не отдавайте.

Дерек тоже поднялся и, закрыв девушку собой, повел правой рукой, приводя спрятанный кинжал в боевое положение для броска. Всадник приблизился и какое-то время гарцевал возле них, оценивая ситуацию. Его красивое лицо с чертами античной статуи было наполнено каким-то привычным презрением.

— Далеко не убежала, да? — наконец, промолвил он и, смерив Дерека оценивающим взглядом, добавил: — Эй, ты! Отойди!

Те немногие, кто осмеливался сказать Дереку «Эй, ты!», обычно очень быстро жалели об этом. Дерек вынул свой жетон, показал всаднику и с удовольствием заметил, что его лицо тотчас же стало почтительным и очень вежливым: он понял, что перед ним инквизитор, а не какой-то непромытый селянин. Так-то лучше.

— Ты чьих будешь? — процедил Дерек. С такой фразой господа обращались к рабам в прошлом веке, когда в Хаоме еще было крепостное право, и для джентльмена не было большего оскорбления, чем эти слова. Однако всадник счел за лучшее проглотить обиду: выделываться перед инквизитором было, по меньшей мере, глупо.

— Я Бен вин Аффер, господин, — ответил всадник. — Так сказать, пасынок этой беглянки, она жена моего несчастного отца.

Аурика всхлипнула. Дерек посмотрел на Бена так, словно снимал с него мерки для домовины — и это наконец-то пробрало красавца по-настоящему. Он спешился, подошел к Дереку и подчеркнуто уважительно произнес:

— Моя мачеха сегодня сбежала из дому, и я…

— Это вы ее избили? — перебил Дерек, но Бен и бровью не повел.

— Никто ее не бил, господин, — ответил он. — Ее учили быть уважительной и порядочной женой. Ценить свой новый дом и его хозяев, быть верной и покорной, как и полагается приличной замужней хаомийке. А бить — нет, никто не бил.

«Как полагается бессловесной скотине», — злобно подумал Дерек, чувствуя, как висок наливается болью. Дурной знак — сегодня обязательно прольется кровь.

— Госпожа вин Селлан зарегистрированный некромант, — сказал он. — Я приехал, чтоб забрать ее в столицу, а тут такая удача, на ловца и зверь бежит.

Аурика схватила его за рубашку, и Дерек подумал, что она сейчас наверняка низко-низко опустила голову и зажмурилась.

— Господь услышал наши молитвы! — воскликнул Бен. — Не угодно ли отправиться в замок, господин? Вы побеседуете с моим отцом о том, как правильно все оформить… — он понизил голос и добавил: — Увезите отсюда эту суку. Сожгите ее, съешьте, оттрахайте — дело ваше, только увезите, богом прошу. В долгу не останусь.

Дерек не почувствовал, как кинжал поплыл из рукава: нарезать этого Бена на тонкие ленточки и засунуть его грязный язык ему же в задницу, там самое место… Он осадил себя: рано. Еще рано. В гнезде еще две змеи, с которыми тоже надо разобраться.

— Я государственный служащий при исполнении, — блеклым судейским голосом сообщил Дерек. — Изволите предлагать взятку?

Бен широко улыбнулся.

— Ни в коем случае! Исключительно мою искреннюю благодарность за участие в деле. Идемте же!

— Я Бен вин Аффер, господин, — ответил всадник. — Так сказать, пасынок этой беглянки, она жена моего несчастного отца.

Аурика всхлипнула. Дерек посмотрел на Бена так, словно снимал с него мерки для домовины — и это наконец-то пробрало красавца по-настоящему. Он спешился, подошел к Дереку и подчеркнуто уважительно произнес:

— Моя мачеха сегодня сбежала из дому, и я…

— Это вы ее избили? — перебил Дерек, но Бен и бровью не повел.

— Никто ее не бил, господин, — ответил он. — Ее учили быть уважительной и порядочной женой. Ценить свой новый дом и его хозяев, быть верной и покорной, как и полагается приличной замужней хаомийке. А бить — нет, никто не бил.

«Как полагается бессловесной скотине», — злобно подумал Дерек, чувствуя, как висок наливается болью. Дурной знак — сегодня обязательно прольется кровь.

— Госпожа вин Селлан зарегистрированный некромант, — сказал он. — Я приехал, чтоб забрать ее в столицу, а тут такая удача, на ловца и зверь бежит.

Аурика схватила его за рубашку, и Дерек подумал, что она сейчас наверняка низко-низко опустила голову и зажмурилась.

— Господь услышал наши молитвы! — воскликнул Бен. — Не угодно ли отправиться в замок, господин? Вы побеседуете с моим отцом о том, как правильно все оформить… — он понизил голос и добавил: — Увезите отсюда эту суку. Сожгите ее, съешьте, оттрахайте — дело ваше, только увезите, богом прошу. В долгу не останусь.

Дерек не почувствовал, как кинжал поплыл из рукава: нарезать этого Бена на тонкие ленточки и засунуть его грязный язык ему же в задницу, там самое место… Он осадил себя: рано. Еще рано. В гнезде еще две змеи, с которыми тоже надо разобраться.

— Я государственный служащий при исполнении, — блеклым судейским голосом сообщил Дерек. — Изволите предлагать взятку?

Бен широко улыбнулся.

— Ни в коем случае! Исключительно мою искреннюю благодарность за участие в деле. Идемте же!

Как и полагал Дерек, Отто вин Аффер оказался из той гнилой людской породы, которая безжалостна к слабому и ползает на брюхе перед сильным. Когда Бен ввел его и Аурику в гостиную, то Отто поднялся с кресла и сразу же сориентировался в ситуации. Он знал людей гораздо лучше, чем Бен.

— Господин из столичной инквизиции? — осведомился он с легким поклоном в сторону Дерека. Аурика юркнула в дальний угол и забилась в кресло. Дерек с болью и ненавистью подумал о том, сколько раз она так делала, чтоб избежать истязаний.

— Господин как раз оттуда, — сухо ответил он. — Дерек Тобби, старший советник инквизиции. Я приехал, чтоб внести ясность в дело госпожи вин Селлан и забрать ее в столицу.

Он плавным жестом продемонстрировал свой жетон, и на лице Отто в нужных пропорциях отразились ужас и подобострастие. Чем дольше Дерек смотрел, тем больше Отто напоминал ему таракана. Длинный, нескладный, лысеющий, с удивленно выпученными бледно-голубыми глазами, он был мерзким, и эта ходячая мерзость владела Аурикой на правах законного супруга, била ее и насиловала.

— Разумеется, разумеется, — кивнул Отто, и было ясно, что он не собирается отдавать Аурику просто так какому-то заезжему хлыщу. Она была его вещью, дорогой и нужной, а с такими вещами не расстаются. — Мы как раз собираемся обедать, давайте обсудим все вопросы за столом.

Обед был по-провинциальному сытным и обильным, правда Дерек не прикоснулся ни к поросенку, ни к куриным ножкам в меду, ни к золотистым шарам картофеля. Поди знай, какой ядовитой приправой сдобрена эта снедь! Правда Бен с папашей жрали так, что за ушами трещало.

— Где ваш младший сын? — поинтересовался Дерек.

— Молится, — кротко ответил Отто, бросив острый взгляд в сторону Аурики. Та сидела напротив Дерека, низко опустив голову. Пальцы, державшие серебряную двузубую вилку, едва заметно подрагивали.

— Вот как! — удивился Дерек. — Сколь похвально такое стремление к Господу.

Отто кивнул.

— Он молится за свою мачеху, — ответил он. — Просит послать ей смирения, верности и честности.

Аурика вздрогнула, словно муж закатил ей оплеуху, но головы не подняла.

— Вот как, — повторил Дерек и, указав вилкой в сторону Аурики, спросил: — Эти следы на ее плечах. Они появились из-за отсутствия смирения?

Отто вновь с достоинством качнул головой. Бен одарил Аурику взглядом, наполненным такой ненавистью, что Дерек с трудом сдержал острый порыв всадить ему в глаз тот нож, которым Бен пластал свинину. Немудрено, в общем-то, что красавец ненавидит мачеху. Когда отец умрет, то она унаследует и этот богато обставленный замок, и эти земли, и счета вин Афферов.

— Это мой священный долг, господин Тобби, — сказал Отто. — Аурика происходит из бедной заполянской семьи, и ее родители плохо занимались ее воспитанием. Сказано же в Писании: жена да покорится мужу своему, да ляжет у его ног и примет его волю.

И Аурика отказалась ложиться к ногам. Мир изменился — Дерек сам изменил его, когда решил спасти девушек-оборотней Эверфорта. Но сила духа той, кого он любил больше жизни, никуда не делась. Аурика никогда не была бы покорной рабыней у пресыщенного мерзавца.

Послышались шаги, и в столовую вошел молодой блондин с неприятно липким взглядом голубых глаз. Он смотрел так, словно успел познать все самые невероятные пороки и сумел спрятать их за видом добродетели, в которой никто не станет сомневаться. Дерек мельком подумал: почему он видит плохое в этих людях? Потому что знает свет и людей, или потому, что папаша вин Аффер с сыновьями действительно сволочи, каких мало? Потому, что они насиловали и истязали его Аурику?

«Да, — ответил Дерек. — Именно поэтому».

— Я заметил у нее на ногах следы поножей, — сказал он. — Вы держали ее в подвале?

Аурика шмыгнула носом и склонила голову еще ниже.

— Мы были вынуждены, — подчеркнуто уважительно заметил младший сын. Сев за стол, он придвинул к себе блюдо с нарезанными овощами, и Дерек вспомнил, что сейчас идет постная неделя. — Поверьте, это не доставило удовольствия никому из нас.

— Это связано с ее способностями к некромантии? — осведомился Дерек, и троица вин Афферов дружно откликнулась:

— Да!

Аурика провела ладонями по лицу и сказала негромко, но так, что услышали все:

— Нет. Я пыталась сбежать после того, как мой муж… — она сделала паузу, пытаясь справиться с болью, и закрыла лицо руками.

Дерек мысленно сосчитал до десяти. Когда-то это помогало ему успокоиться.

— Почему вы не обратились в инквизицию? — спросил он, прекрасно понимая, каким будет ответ. — Это ведь наша работа, сдерживать подобные порывы.

Вин Афферы промолчали. В наступившей тишине было слышно, как где-то в саду, за распахнутыми настежь окнами, беззаботно щебечет птичка.

— Госпожа вин Селлан, — глухо произнес Дерек. — Поднимитесь в вашу комнату, пожалуйста.

Когда Аурика выбежала из-за стола и покинула столовую, то Отто откинулся на спинку стула и недовольно сказал:

— Мне кажется, господин Тобби, вы позволяете себе лишнее.

Дерек понимающе кивнул. Лезвие восточного метательного ножичка само скользнуло ему в ладонь. Он всегда любил работать именно им — смертоносный металл чувствовал зло и стремился его исправить. Да, пожалуй, так оно и есть: все дурное в человеке можно подкорректировать. Надо просто приложить усилия.

Вин Афферы не сразу поняли, что произошло. Когда капля крови с разрезанной щеки упала на лист салата, младший посмотрел на ее с таким потешным изумлением, что Дерек едва не рассмеялся. Бен схватился за окровавленную щеку, Отто слепо провел пальцами по лицу, а Дерек поймал вернувшийся к нему нож и улыбнулся.

— Сидеть, — приказал он, заметив, что Бен начал было подниматься со стула. — Сидеть и не шевелиться.

Лицо Отто потемнело от ярости. Должно быть, именно такую физиономию Аурика видела каждый день — и защитить ее было некому. И кругом была только тьма и боль, и ничего, кроме тьмы и боли.

— Ты кто такой? — прошипел Отто. Дерек одарил его самой обаятельной улыбкой и ответил:

— Вы же видели мой жетон. Я пришел восстановить справедливость, такова моя работа. А теперь, господа, встаньте, пожалуйста. И избавьте меня от необходимости вас поднимать.

Отодвинулись стулья, и вин Афферы поднялись из-за стола. Младший всхлипывал, не отрывая руки от изувеченной щеки. Бен едва слышно проклинал Дерека в тех выражениях, что сделали бы честь пиратскому боцману. Отто побледнел.

Дерек вздохнул, встал и, сделав несколько шагов в сторону дверей, приказал:

— Спустите штаны.

Лица прекрасной семейки обрели просто неописуемое выражение паники и омерзения. Что они подумали, интересно? Что Дерек надругается над ними лично и собственноручно?

Он презрительно ухмыльнулся — для такого он был слишком брезглив. Но вин Афферы этого не знали. Щелкнули пряжки поясов, зашуршала ткань. Должно быть, эти люди никогда не думали, что окажутся в положении жертв, и никто не придет к ним на помощь. Можно и не звать.

— Я искренне надеюсь, — сказал Дерек, взвешивая на ладони нож, — что вы умрете от потери крови.

Он повел рукой, выбросил еще два лезвия и, придав им затейливое направление движения, пошел к дверям. Смотреть на семейку мерзавцев не было нужды. Один, два, три — верные ножи раскрывались в полете, ощетиниваясь дополнительными лезвиями, и вин Афферы падали на колени и зажимали хлещущий кровью пах, захлебываясь ревом боли.

Дерек вышел за двери и подумал, что зло исправлено. Иногда для этого надо просто избавить больных от их причиндалов.

Аурика стояла чуть поодаль, прижавшись к стене и закрыв рот ладонями. Какое-то время Дерек видел только ее глаза: огромные, темные, заполненные ужасом и болью.

— Все, — сказал он, не вслушиваясь в угасающие крики за спиной. Отто скулил, чувствуя, как из него утекает жизнь — да, кажется, это был Отто. — Я закончил.

Аурика отвела руки от лица. Сейчас Дереку казалось, что она смотрит ему в душу — настолько обжигающим и глубоким был ее взгляд.

— Что вы сделали? — прошептала она. — Вы…

Дерек обнял ее, и Аурика не отстранилась. Уткнулась лицом ему в грудь — какая же она была маленькая и хрупкая! Дерек поцеловал ее волосы и ответил:

— Забудь о них. Все кончено.

Когда они вышли из замка и неторопливо побрели по дороге в сторону ближайшего города, для вин Афферов все действительно подошло к концу. Бен умер последним: на прощание Дерек заглянул в столовую и увидел, как Бен лежит на белом мраморе пола, нервно дергая ногами и размазывая кровь. Вот последнее судорожное движение — и Бен умер.

Дом вин Афферов пал. Ну и невелика потеря.

— Что теперь будет? — спросила Аурика, когда они пошли по просеке, замок остался позади, и она наконец-то смогла заговорить. — Что же теперь будет?

Дерек вздохнул и крепче сжал ее руку. Дорога бежала вперед, туда, где солнце уползало к горизонту, и на краю заката летали стрижи.

— С тобой — ничего, — ответил он. — Я оформлю все документы… семья вин Афферов была убита при оказании сопротивления сотруднику инквизиции. Мне, конечно, вынесут строгий выговор за самоуправство, но этих выговоров на мне… как блох на барбоске.

Некоторое время Аурика шла молча. Дерек снова подумал, что готов идти вот так, с ней, всю жизнь. Наконец-то его сломанный мир был исправлен и исцелен.

— Что же мне делать… — выдохнула Аурика. Она не спрашивала — просто пыталась определиться с собственной жизнью. И Дерек знал, как ее направить.

— Я уеду в Лекию через несколько дней, — сказал он. — И ты поедешь со мной. Ничего предосудительного! — быстро добавил Дерек, когда Аурика испуганно вскинула голову, готовясь протестовать. — Я предлагаю тебе работу.

Просека вывела их в бескрайние летние луга. Запах травы и цветов был таким, что кружилась голова.

— Что за работа? — спросила Аурика, и Дерек понял, что она уже согласна.

— Меня мучают кошмары, — признался Дерек. — Твоя задача — ночью сидеть в кресле рядом с кроватью и толкать меня, когда я начну кричать и метаться. Только это и ничего больше.

Когда-то они начали именно так. Дерек словно бы увидел целиком весь тот страшный путь, который он прошел для того, чтоб соединить конец и начало.

— Согласна? — спросил он. Аурика кивнула и ответила:

— Да. Я согласна.