ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Поездка домой была ужасной. Нет ничего хуже, чем ехать в дождь, это бесило, хотя я думала, что уже привыкла к этому, живя здесь. Но погода подходила к моему настроению, к уровню поражения, которое я ощущала после случая с клиентом.

Как я могла быть такой беспечной и позволить эмоциям овладеть мной? Я вела себя вне своего характера, поддалась паранойе, что со мной что-то не так. Я не могла сосредоточиться, взять себя в руки и быть в реальности. Даже поездка домой, во время которой холодный дождь и ветер хлестали меня, ощущалась так, словно происходила с кем-то другим.

Я позвала маму, но ее не было, и я пошла наверх в свою комнату. Каждая ступенька передо мной была горой, но я добралась до кровати.

Я какое-то время лежала на спине и смотрела на потолок. Я онемела и была рада этому. Я знала, что под поверхностью бушует ураган эмоций, ждет выхода наружу. Мне нужно было лишь подумать, как я испугана, как одинока. Мне нужно было лишь пожелать, чтобы рядом был кто-то, понимающий, что со мной не так, и пытающийся это исправить. У меня было это раз, и больше не будет. Если я подумаю об этом, слезы потекут бесконечным потоком, так что я прогоняла мысли.

Перекатившись на бок, я заметила брошюру, которую мама принесла из больницы, на прикроватном столике. Я подняла ее и полистала. Она была о выкидышах и процессе восстановления, была полна кривых рисунков. Я была удивлена, что заголовком было не «О, так у вас выкидыш!».

Я не знала, было ли ощущение потери времени и ссоры с клиентами побочными эффектами. Упоминалось сильное кровотечение и боли, но это прекратилось пару дней назад. Наверное, мне повезло, что моя беременность (все еще странно было так это называть) была недолгой. Хотя ничто в моей жизни уже с везением связано не было.

В брошюре упоминалось, что каждая женщина реагировала по-разному. Некоторые были расстроены и скорбели из-за потери. Другие не переживали. Я все еще не была уверена, что чувствую, но знала, что мое тело восстанавливалось быстрее разума. Порой мне казалось, что я даже не знала, кто я теперь.

Даже хотя был еще день, и солнце тускло пробивалось среди туч и попадало лучами в мое окно, я уснула со слезами в уголках глаз, и брошюра осталась открытой передо мной. Когда я проснулась, было почти темно. Тучи вернулись, ветер ударял по окну каждый пару секунд. Холодный воздух заполнил комнату, и я сильно дрожала, укуталась в одеяло плотнее.

В дверь постучали, но я не успела запаниковать, она открылась, показав Аду.

— Я не знала, что ты дома, — сказала она с порога, ее озарял свет из коридора.

— Я задремала. Холодно, да?

Она пожала плечами. Она была только в леггинсах и кружевной тунике.

— Чего ты хотела?

— А? — спросила я.

Она скрестила руки.

— Мне нужно готовиться. У меня свидание с Лейтоном. Что такое?

Я нахмурилась.

— Не знаю, о чем ты.

— Ты мне только что звонила, — нетерпеливо сказала она.

— Нет. О чем ты?

— Звонила, — она странно посмотрела на меня. — И просто орала: «Ада, Ада, Ада».

Я села.

— Не-е-ет. Я спала.

Она вскинула бровь.

— Спала и писала сообщения?

— Что?

Она вздохнула и подошла к кровати, включила лампу у кровати. Я смотрела, как Ада открывает сообщения. Она указала на экран своего телефона тонким пальцем.

— Смотри.

Я посмотрела. Там было сообщение от меня, где говорилось «Ада, приходи, ты мне нужна», и ее ответ «Скоро буду». Я точно этого не отправляла. Время говорило, что оно пришло три минуты назад. Я спала и была уверена, что мой телефон в сумочке у кровати.

Я сказала это Аде, и она принесла сумочку. Телефон был там, как я и думала, но, когда мы проверили сообщения, оно было в исходящих.

— Ты не помнишь, как отсылала это? Ты не помнишь, как звала меня? — спросила Ада. Она звучала спокойно, но я видела по ее бровям, что она начинает беспокоиться.

Я хотела бы соврать и сохранить лицо, но не могла.

— Нет, не помню. И я не помню, как до этого выкрасила ногти в другой цвет.

— Может, ты ходишь во сне. И пишешь во сне. И красишься во мне.

— А что потом? — проворчала я. Жизнь все сильнее выходила из-под контроля с каждой минутой.

— Не знаю, — сказала она, выпрямившись и сунув телефон за пояс леггинсов. — Главное, не начинай трахаться во сне.

— Ада! — возмутилась я.

Она улыбнулась и пожала плечами, радуясь, что задела меня.

— Так ничего нет?

— Теперь уже есть. Я делаю что-то, а потом не помню! Вы идете в кинотеатр сегодня?

Она прикусила губу.

— Я хотела бы пойти. Я не была с Лейтоном вне школы за эту неделю.

— Я думала, ты собиралась порвать с ним, — сказала я.

— Может, это я и делаю, — сказала она мне.

Я кивнула. Я не собиралась мешать ей жить из-за своего страха. Ада могла только отвлечь меня от происходящего. И помешать трахаться во сне. Боже упаси.

Она положила теплую ладонь на мое плечо и сжала. А потом замерла, глядя на мое лицо.

— Что с твоими глазами?

Неприятный страх сдавил мышцы моей спины.

— Глаза? — я медленно покачала головой. Голос дрожал. — Что там?

Она склонила мою голову, чтобы лучше падал свет, и посмотрела прямо мне в глаза. На ее лице появился испуг.

— Что там? — безумно спросила я.

— Зрачки… огромные. Ужасно большие. У тебя словно глаза акулы. Ты что-то принимала?

Страх растекся по моей спине. Я вскочила с кровати, чуть не запутавшись в одеялах, и подбежала к зеркалу.

Я вскрикнула, комната закружилась. Я схватилась за край туалетного столика и поглядывала на свое лицо. Я не могла смотреть прямо.

Глаза точно напоминали акульи. Зрачки были такими огромными, что только тонкое кольцо цвета окружало их. И ужаснее, страшнее, страннее всего было то, что цвет был не голубым. А карим. Золотисто-карим.

— Они карие! — закричала я.

— Что? — Ада подошла ко мне и еще раз осмотрела. — Нет, они голубые. Но жуткие.

Я посмотрела в зеркало. Зрачки все еще оставались огромными, но кольцо цвета теперь было васильково-голубым. Карий пропал. Может, этого и не было.

— Что ты принимала? — спросила она. — Ты обещала, что наркотиков больше не будет, Перри.

Я была потрясена и оскорблена ее обвинением. Я хотела зло возразить, но видела, как больно ей даже думать об этом.

Честно глядя на нее странными глазами, я сказала:

— Я ничего не принимала, Ада. Я не трогала наркотики уже давно. Не трогала. И ничто не принимала. Даже те болеутоляющие.

Она не спешила верить мне. Я не винила ее. Я жутко себя вела, когда была в ее возрасте. Я была глупым подростком.

— А если ты принимала их во сне? — тихо сказала она.

Я посмотрела на свое жуткое лицо в зеркало и пошла мимо нее к шкафу.

— Смешно. Где бы я взяла наркотики?

— А где ты взяла лак для ногтей?

— Наверное, купила в «Волгринс», — сказала я, глядя на нее, — рядом с лавкой с кокаином.

Я надела футболку и толстовку и вернулась в кровать. Ада все еще смотрела на меня.

— Ты не уходишь? — спросила я, ее общества мне уже не хотелось.

— А ты будешь в порядке? — спросила она.

— Я не под кайфом, — заявила я недовольным тоном.

— Если ты так говоришь, — ответила она. — Звони, если что-то понадобится. Только проверь, чтобы ты была не во сне при этом.

Она сочувственно улыбнулась и покинула комнату, закрыв за собой дверь.

— Опекающая коза, — проворчала я странным голосом. Я быстро зажала рот, боясь того, что вылетит. Я не хотела это сказать. Я даже так не чувствовала. Или нет?

Мне нужно было отвлечься. Чем больше я думала о случившемся, о своих чувствах, тем страшнее мне было. Во мне словно спорили две части. Одна была подлой и хотела поступать ужасно с Адой, Эшем и моими родителями. Другая была боязливой, трусливой. И подлая сторона могла вот-вот победить. Я стану мистером Хайдом.

Я подняла пульт и включила телевизор. Он был подключен, но я не смотрела его после того случая. Ужас покалывал мое сердце в предвкушении, что случится что-то необычное, но все выглядело нормально. Шла серия «Друзей», где Росс и Чендлер должны были развернуть диван, из колонок звучал смех. Я невольно посмеивалась, устроившись в кровати, решив провести вечер за просмотром сериалов. Я не помнила, когда в последний раз так делала, бездумно развлекалась.

После двух серий «Друзей» и двух серий «Фрейзера» я услышала, что подъезжает машина папы, и меня охватило облегчение. Я невольно была напряжена, несмотря на гримасы Найлза Крэйна.

Я услышала, как открылась входная дверь, мама что-то сказала ему. А потом я услышала их шаги по дорожке, двери машины закрылись.

— Не-е-ет! — закричала я и подбежала к окну. Джип папы отъезжал, мама была на пассажирском месте. Они выехали на улицу и пропали во тьме за деревьями. — Блин, — выдохнула я. Они, наверное, отправились к друзьям или на ужин, но это означало, что я осталась одна в большом доме на неизвестный срок. Ветер бушевал снаружи, от холодных порывов содрогались окна, и это ухудшало ситуацию. Я не хотела оставаться одна.

Я пыталась вернуться к просмотру сериалов, но уже не могла. Я оставила телевизор, чтобы голоса заполняли тишину, но разум не успокаивался. Я прогоняла события дня в голове раз за разом и задумывалась, что будет дальше.

Двадцать минут спустя началась старая серия «За гранью возможного». Это мне точно не нужно было смотреть. Я решила переключить, схватила пульт и сбила брошюру с кровати. Она упала с тяжелым стуком на пол. Странно. Там было пару страниц, она была легкой как перышко.

Я посмотрела с края кровати и увидела, что брошюра торчит под странным углом, словно под ней что-то было. Я с любопытством подняла ее.

Синие детские ботиночки были под ней на полу.

Я выронила в тревоге брошюру и отскочила на кровати, сердце колотилось. Я нервно вцепилась в толстовку и пожелала, чтобы родители были дома.

Что происходит? Ада принесла их? Я выглянула. Ботиночки были чистыми и новыми, ждали ножки новорожденного. На них не было следа пребывания в урне, но я знала, что они там были. Я видела, как папа бросал их туда, я бросала пустую пачку от апельсинового сока на них утром. Я могла спуститься и проверить, но не хотелось покидать комнату, хоть и сомнительно безопасную. Не важно. Как-то они нашли меня снова, и я вряд ли могла сбежать. Шестеренки вставали на место, я поняла, что кто-то или что-то получило задание напугать меня. Это было не в моей голове. Просто не могло быть.

Родители уехали, Ада была на свидании, и у меня было не очень много вариантов. Но я могла позвонить Максимусу, и я так и сделала.

Я схватила телефон со стола, держась подальше от ботиночек, ведь они могли начать двигаться, и быстро набрала его номер.

— Перри, — тепло ответил он.

Его голос пробудил во мне надежду.

— Привет, слушай, что ты сейчас делаешь?

— Сейчас? — осторожно повторил он. Я задержала дыхание, боясь, что у него уже есть планы. Я так боялась, что все равно постаралась бы убедить его.

— Да, я бы хотела побыть в компании. Мне нужно уйти из дома, — я старалась говорить как можно спокойнее, но не получалось.

— У тебя проблемы? — спросил он, перейдя к делу.

— Не уверена, — честно сказала я.

— Я сейчас буду. Где ты живешь?

Я сказала ему и закончила разговор. Я знала, что если Максимуса позвать, он прибудет.

Я полчаса прихорашивалась. Не знаю, с чего я взяла, что иду на свидание, ведь он просто спасал меня от безумия, но с такой точки зрения мне было не страшно, в животе появились бабочки. Хорошо было то, что, когда я набралась смелости заглянуть в зеркало, отражение уже не было демоническим. Мои глаза стали нормальными, и я скрыла бледность тональным кремом.

Я рылась в шкафу в поисках одежды, но не могла принять решение, пока не заметила лиловое платье. Почему-то меня тянуло к нему, и я надела его.

Я посмотрела в зеркало. Было неожиданно видеть себя в таком цвете, но он сочетался с моими черными волосами и бледностью. Я выглядела как девушка, и мне в этот раз нравилось. Это было странно естественно. Я надела леггинсы и черные ботинки, чтобы сравнять образ, и вытащила кардиган из шкафа, когда услышала гудение машины у дома.

Внизу стоял красный грузовичок старого стиля, пыхтел выхлопной трубой среди холодных порывов ветра. Максимус оставил грузовик заведенным и выбрался. Я быстро постучала в окно, чтобы сообщить, что выхожу, а потом схватила сумочку и пошла к двери.

Я замешкалась у дверной ручки. Ладони покалывало, как было, когда думаешь, что тебя ударит током. Я не боялась этого. Но я вдруг испугалась, что попытаюсь открыть дверь комнаты, и что-то на другой стороне не выпустит меня.

— Тогда я выпрыгну в окно, — сказала я вслух, чтобы запугать то, что могло быть просто моим воображением.

Я бы так сделала. Крыша под моим окном была с небольшим склоном, дуб рос на углу дома, и было легко пересечь ее и слезть по дереву. Так я часто сбегала, когда училась в старшей школе.

Но сейчас время было неподходящим. Я глубоко вдохнула и схватилась за ручку. Дверь легко открылась, и я поспешила по коридору к входной двери. Свет горел, было не так жутко, но я не хотела проводить и секунды в этом доме.

Я выбежала из двери и быстро заперла ее за собой, а потом пошла к Максимусу, который придерживал пассажирскую дверь.

— Милый грузовичок, — сказала я с улыбкой.

Он повернулся с широкой улыбкой.

— Милое платье.

Мне было слишком холодно, чтобы краснеть. Я залезла на сидение, он закрыл дверь, и ветер снова усилился.

Он сел со своей стороны и спросил:

— Куда, юная леди?

— Подальше отсюда, — сказала я, глядя на мой дом. Он выглядел угрожающе, зловеще и не так, как дом, в котором я выросла. — Где много выпивки. Юной леди нужно напиться.

Загрузка...