На крючке

4 глава

Холодный поток воздуха от кондиционера обдул меня, когда я сняла свои солнцезащитные очки и огляделась вокруг, осматривая детали, как только мои глаза приспособились. Место было меньше, чем я ожидала. На полу белая плитка, с левой стороны бар и небольшие кабинки у стены с правой. Темное дерево. Желтые цвета. Доски на стенах. «Folsom Prison Blues», играющая в музыкальном автомате в углу. Я почти улыбнулась.

Ему все еще нравится Джонни Кэш.

В баре было многолюдно, каждая кабинка была заполнена, и каждое место у бара занято. Энергетика была молодежной, веселой и непритязательной. Каким-то образом атмосфера ощущалась одновременно городской и деревенской. Это место похоже на то, где ты можешь хорошо поесть и отлично провести время, посмотреть на других и показать себя. Ты можешь почувствовать себя одновременно современно и старомодно, так как на дощечках рядом с дверью была указана философия Ника о меню на основе только местных и региональных продуктов, выращенных органическим способом. Также рядом была дощечка, на которой было написано: «Если ты расист, нацист, сексист, гомофоб или придурок — тебе вход воспрещен. В противном случае, добро пожаловать».

По крайней мере, там не было: «или моя бывшая жена».

Официанты передвигались быстро, держа подносы, нагруженные корзинками, которые были выстланы салфетками в голубую и белую полоску, на которых располагались огромные гамбургеры и горы ароматной картошки фри, из-за чего у меня тут же потекли слюнки. Несмотря ни на что, в моей груди расцвела гордость. «Оближи мою тарелку» было нелепым шоу — кого заботит, насколько горяч шеф, если он отлично делает свою работу? — но оно дало Нику огромный толчок. Он всегда хотел этого, свое собственное дело, чтобы все было так, как хочет он. Оглядываясь вокруг, я могла видеть, что каждая деталь здесь отражает его стиль, от дизайна меню до музыки. Когда я услышала, что позади меня открылась дверь, я сделала несколько неуверенных шагов вперед, чтобы не стоять на пути у прибывших посетителей.

— Коко Томас. Я узнаю эту задницу где угодно.

Я повернулась и обнаружила Ника Лупо, стоящего в нескольких сантиметрах от меня, так близко, что я могла увидеть крошечный шрам в форме полумесяца над бровью, как напоминание о его буйном детстве. У него были такие же густые темные волосы, хотя на висках и появилось несколько неожиданных прядей седины, и к этому широкому рту прилипла ухмылка от моего появления.

Я хотела что-нибудь сказать, но при виде его мои легкие перестали функционировать, задерживая кислород, как будто это был их последний вздох.

Черт. Почему он должен так хорошо выглядеть?

У Ника появлялись ямочки, когда он улыбался, и он был греховно сексуальный, когда пригвождал тебя взглядом, который говорил: «К черту ужин, единственное, что я хочу съесть — это ты, и я чертовски голоден». Он мог перейти от мальчишеского очарования к сексуальному и требовательному за один удар сердца.

Его темные выразительные брови поднялись.

— Онемела, кексик? Это что-то новенькое. Или закончились прозвища для меня?

— Привет, — мне удалось произнести. Одно слово, но оно ощущалось как победа.

— Привет.

Когда я больше ничего не сказала, он рассмеялся.

— Ладно, пойдем. — Взяв меня за руку, он повел меня к бару, все глаза в помещении смотрели на нас. — Настало время тебе прийти сюда. Давай найдем, где тебе сесть.

Он прикасался ко мне. Он прикасался ко мне. Он прикасался ко мне. В моей голове голос повторял эту фразу снова и снова. Я серьезно недооценила, как его физическое присутствие будет влиять на меня после всего этого времени. Мою кожу покалывало от осознания, что это он, когда мое тело вспоминало безумную химию, которая у нас была, и только что проснулась после семи лет спячки.

Ник повел меня к концу бара, где был пустой стул, который я не могла видеть, находясь у двери.

— Садись здесь и дай мне посмотреть на тебя.

Я скользнула на стул, скрестила свои ноги и положила сумочку на барную стойку. Мои движения были нарочито медленными, чтобы не выдать, какой взволнованной я была.

— Спасибо тебе. — Целых два слова. Аллилуйя.

Широко расставив ноги, Ник скрестил свои мускулистые татуированные руки и покачал головой.

— Черт меня побери, если у меня не самая сексуальная бывшая жена на планете, — сказал он достаточно громко, чтобы привлечь внимание других клиентов, целенаправленно естественно. Ник любил хорошее шоу. Сразу я заметила, что еще больше голов повернулось в моем направлении. Камеры телефонов нацелены. Шепотки и взгляды. Я представила заголовки на TMZ (прим. перев. сайт со сплетнями): Раскрыт Секрет Прошлого Сексуального Шефа — Разочарованная Бывшая Жена. Я смущенно провела по своим волосам.

— Бывшая жена? — сказал парень на стуле рядом с мной, похожий на хипстера с зализанными рыжеватыми волосами и огромными пушистыми бакенбардами в стиле Авраама Линкольна. Он повернул свой стул к нам лицом и опустил свою пивную кружку в сторону Ника.

— Я не знал, что ты был женат.

— Я был, Лу, был. — Ник указал жестом на мое лицо. — Скажи мне, разве у меня не самая красивая бывшая жена? Я имею в виду, как много парней могут похвастаться этим? Подожди. — Он положил руку на мое плечо. — Подожди. Нас несколько? Сколько мужей ты собрала к этому времени?

Я улыбнулась сомкнутыми губами. Я не позволю ему спровоцировать меня.

— Только одного.

Он прикоснулся к своей груди, которая была обтянута черной футболкой «Бургер бар», рукава крепко обтягивали его бицепсы. Я заметила, что он носил серебряные часы Shinola, что на мгновение отвлекли меня, потому что я всегда возбуждалась от толстых сильных запястий Ника и его предплечий.

— Вот так-то! На мгновение я почувствовал себя неособенным! Я имею в виду, с тех пор как ты ушла от меня, у тебя было много времени... — он проверил часы. —— По крайне мере, на тридцать браков таких же по времени как наш.

К черту все, он спровоцировал меня.

— Я ушла от тебя! Это ты оставил меня, помнишь? В номере в Вегасе? В нашу брачную ночь?

Брови Лу поднялись над ободком его кружки, и он смотрел на Ника, как будто ждал объяснений. Но я не дала ему и шанса защитить себя. К черту спокойствие, хладнокровие и безэмоциональность — он не спихнет это на меня.

— Или ты забыл о записке, которую оставил на тумбочке, рядом со своим кольцом? «Это была ошибка». Это тебе не кажется знакомым?

— Я извинился. Ты была той, кто подал на развод и уехал в Европу, не сказав мне, как упрямый подросток.

— Упрямый подросток! Ты извинился по смс-ке, Ник. Два слова: Прости меня. — На краткое мгновение я прижала руки к ушам и сделала глубокий вдох. Для этого было семь лет, и я пришла сюда не ругаться. — Послушай, в любом случае, это больше не имеет значения. Да, я подала на развод и уехала в Европу, не сказав тебе. Потому что ты был прав. Женитьба была ошибкой.

Ник пожал плечами.

— На всякий случай, я не согласен. И я пытался сказать тебе это, но ты развелась со мной слишком быстро.

Я сжала руки в кулаки на коленях так сильно, что чувствовала, что мои ногти могут разрезать ладонь.

— Мы бы развелись в любом случае, Ник. Мы были молоды и глупы.

— Я был глуп. Ты была просто зла. Я не виню тебя в этом.

Я подняла голову.

— Но ты обвиняешь меня в других вещах?

Воздух между нами потрескивал от энергии. Ник сверлил меня своими глазами.

— В конце концов, это было твое решение покончить с нами.

— Ты изменял мне.

— Ты лгала мне.

— Ты первый солгал мне.

— Это было не то же самое.

— Подождите, вы, ребята, запутали меня. — Лу снова взял свое пиво и повернулся к Нику. — Давай начнем с тебя. О чем ты солгал?

— Во-первых он лгал о сексе, — я скрестила руки, раздражаясь на воспоминания. — Когда мы были первокурсниками в колледже, он сказал мне, что он девственник, как и я.

— Я должен был, или она бы не переспала со мной. — Ник подбросил руки в воздух. — Я должен был заполучить ее, Лу. Мне жаль, что солгал, но я был влюблен в нее, и должен был заполучить ее. По крайней мере, я сказал правду, когда все закончилось.

Лу кивнул, как будто он был арбитром в этом споре.

— Ладно. Какое-то дурацкое решение, но, возможно, я его понимаю, учитывая... обстоятельства. — Он сделал неопределенный жест в сторону моей груди. — А о чем лгала ты?

— Подожди минутку, какие обстоятельства? — я села выше, сощурив глаза.

— Я думаю, он имеет в виду обстоятельства, выступающие из твоей грудной клетки. — Улыбка осветила лицо Ника.

— Ноги тоже, — добавил Лу. — И лицо. Кто-нибудь говорил тебе, что ты выглядишь как молодая Лорен Бэколл[1]?

— Точно. — Ник покачал головой. — Мне было девятнадцать, и я был влюблен в самую красивую девушку, которую когда-либо видел. Я не мог вести себя по правилам.

Я покраснела, но гнев победил. Ник как всегда доводил меня до бешенства, а потом льстил, чтобы я простила его.

— Ох, ради всего святого. Это не оправдывает тебя.

— Ну, ты лгала о Париже. — Он повернулся к Лу. — На первом курсе она сказала мне, что ее не приняли в программу по обмену, в которую она всегда планировала вступить. Но она была такой плохой лгуньей, что я узнал правду.

— Я не хотела ехать в том же году. А у тебя не было проблем, с тем что я останусь позади в то время.

Может, потому, что ты провел большую часть того года, трахая меня сзади.

— Затем в следующем году она сказала мне, что даже не подавала заявление, еще одна очевидная ложь. Но она прокололась, и я узнал правду от ее подруги Миа.

— Потому что я не хотела уезжать от тебя, придурок. — Я злилась на Миа несколько недель из-за этого, но она сказала, что только поддалась и подтвердила убеждения Ника, когда он пообещал ей, что поощрит меня поехать. Миа думала, что я сумасшедшая, раз отказываюсь от учебы в Париже из-за парня.

— Оставить меня не было необходимым условием для разрыва отношений. Мы могли бы остаться вместе.

— Ха! — я ткнула его в грудь. — Ты изменял мне каждое лето, когда мы не были вместе. Ты думаешь, что был бы верен, когда нас бы разделял океан?

Ник приподнял подбородок.

— Я не изменял каждое лето.

Я закатила глаза.

— Два из трех. И я бьюсь об заклад, что было и на весенних каникулах, о чем я не знаю, и, возможно, на Рождество, и, вероятно, даже на день Мартина Лютера Кинга, — я повернулась к Лу и фыркнула, чувствуя превосходство. — Он не мог держать себя в руках. Никогда.

Как будто чтобы доказать мою точку зрения, Ник сжала мое бедро.

— Да ладно тебе, Коко. Два раза я поцеловал других девушек, это все. И ты расставалась со мной так часто, что иногда я даже не знал, вместе мы или нет.

Я убрала его руку.

— Потому что ты постоянно флиртовал.

— Последний год я был полностью верен тебе, я клянусь.

— Эм, ха, до тех пор, пока Миа не рассказала тебе о Париже. Затем ты пошел и трахнул кого-то другого.

Ник отвернулся, ничего не отрицая и не защищая себя, ночь его признания вернулась ко мне, как удар ножом в живот. Я кричала до хрипоты, ударила его по лицу и выставила его из своей квартиры. Затем я выбросила из окна каждый подарок, который он мне когда-либо подарил. Я вспомнила, как он наблюдал за этим, молча сидя на капоте своего грузовика в темноте.

Лу допил свое пиво.

— Ничего себе, это реально печально, ребята. Так что случилось дальше?

— Мы расстались, — сказала я, сжав зубы. — Но следующим вечером он показался у моей квартиры с бутылкой виски. — И я не сказала нет, как должна была. Я никогда не могла отказать ему, когда он был причастен.

Взгляд Ника встретился с моим.

— Мы снова сошлись.

Я подняла подбородок.

— Мы были пьяны, когда сделали это.

— Мы сели на поздний рейс до Вегаса.

— Сделали тату и поженились. Два идиотских решения.

Лу наблюдал за нами и мотал головой как на открытом чемпионате Франции по теннису.

— И затем?

Мы смотрели друг на друга на мгновение дольше, каждый из нас переживал боль и удовольствие от этих безумных выходных. Что мы могли сказать? Неважно что, Ник не мог отрицать, что он был неверен той весной — акт предательства, который начал целую череду безумных событий. И наполненных виски, слезами и сексом безумств, когда я простила его, и вышла за него замуж — но затем он оставил меня в том номере отеля. Никакие извинения не могли компенсировать ту боль, и я была чертовски уверена, что не хотела слышать никаких объяснений.

Ради всего святого, почему я должна слушать, как он говорит, что не любил меня достаточно, чтобы остаться?

С помощью родителей я быстро предприняла все необходимые действия, чтобы оформить развод с ним, и уехала в Париж. Мы втроем решили сохранить это втайне, я даже не была уверена, что знала бабушка.

Позже в том году я сделала небольшое тату с его именем и датой нашей свадьбы на моей левой лопатке в виде летящей ласточки. На краткое мгновение я задумалась, что он сделал с большой татуировкой моего имени, написанной у него на груди.

Сейчас это не имело значения.

— И затем он ушел, — сказала я. Глубокий вдох. — Но сейчас я простила его. — Ложь соскользнула с моего языка на удивление легко, особенно для меня. Конечно, я никогда не прощу его. Разве это не написано на моем лице?

Ник наклонил голову, и я могла сказать, что он не поверил мне.

— Зачем?

— Что ты имеешь в виду под зачем? — бушевала я. — Ты попросил прощения, и я простила тебя.

— Я просил об этом тогда. Ты не захотела сделать это, а сейчас сделала. Должна быть причина, почему ты здесь после всего этого времени, — баловство вернулось в его дерзкую ухмылку в стиле Элвиса, и я почувствовала, что хочу ударить его. Но вместо этого я увидела открывающуюся возможность и приняла ее.

— Если ты хочешь знать, она есть.

— Я хочу знать.

— Я тоже, — сказал Лу, поднимая руку для бармена, чтобы принес еще одно пиво.

— Ладно. — Я сердито посмотрела на них обоих, прежде чем полностью сфокусировалась на Нике. — Мне нужно одолжение.

Его ухмылка стала шире.

— Сексуальное, я надеюсь.

— Нет. — Я села повыше, не обращая внимания на коварное приятное ощущение у себя между ног при мысли о сексуальном одолжении от Ника. — Кулинарное одолжение, на самом деле.

— Кулинарное одолжение? Хмм. Конечно, менее возбуждающе, но я заинтригован. Расскажи мне, кексик. — Он посмотрел на свои часы. — Пойдем дальше по улице выпьем в «Two James». Ты сможешь спросить об одолжении, а я смотреть на твое лицо — и может, на другие обстоятельства. Мы сможем выпить виски как в старые добрые времена и, возможно, что-то придумаем.

Ох черт. Я знала, что чувствовала по поводу «что-нибудь придумать за виски как в старые добрые времена с Ником Лупо», и это не имело ничего общего с готовкой. Смогу ли я доверять себе и придерживаться плана? Я посмотрела на его рот, первый рот, который я чувствовала на какой-либо части своего тела, что был очень сжат прямо сейчас. Как много ночей я фантазировала об этих полных губах на моей коже? Как много фантазий начинались и заканчивались с этого рта на мне? Сколько оргазмов я подарила себе его телом, его голосом, его именем в моей голове? Слишком много, чтобы сосчитать, и я, вероятно, сделаю это сегодня снова.

Черт побери, он все-таки добрался до меня.

Мой рот открылся, и я произнесла свою мантру:

— Я переболела тобой. И я справлюсь с этим.

Ник рассмеялся, его рот был широко открыт, а голова запрокинута назад, все мое тело окутало теплом. Я и забыла, как сильно любила смешить его.

— Ах, боже. Я скучал по тебе, — сказал он, постукивая по моей ноге. — Давай. Пошли.

Я могу справиться с этим, повторяла я, хватая свою сумочку и быстро следуя к двери, чтобы у него не было соблазна сопровождать меня, положив руку мне на спину. Первая часть моей мантры слабела в моей голове.

Вызывая свою внутреннюю Миа, которая, я молилась, существовала где-то там, я составила несколько правил для себя. Не сидеть близко, не прикасаться и не переборщить с воспоминаниями и виски.

Когда мы достигли двери, Ник двинулся вперед, чтобы открыть ее, и я, плавно двигаясь мимо него, уловила его запах в теплом воздухе. Он был таким знакомым — мускусный и запах мужественности, но летний, как свежескошенной травы, так же с намеком на измельченные травы, что он использовал на кухне ранее. Довольно скоро я добавлю к этому виски, и эта смесь может оказаться смертельной.

Я посмотрела на него через плечо.

— Спасибо.

— С удовольствием. — Его губы изогнулись в медленную сексуальную улыбку, и я добавила еще несколько правил к списку.

Не вдыхай его запах, не смотри на его рот и абсолютно точно не целуй.

Великолепно. В этот момент мне захотелось попросить у бармена «Two James», повязку на глаза, прищепку для носа и защитную маску. И мне нужно будет сидеть на своих руках, пока мои ощущения не притупятся.

Полагаю, что повторю этот заказ.

[1] американская актриса, признанная Американским институтом кино одной из величайших кинозвезд в истории Голливуда.