Жизнь во времени[1]

У каждого человека наступает период, когда понимаешь: самое время оглянуться назад, чтобы еще раз воскресить в памяти основные события своей жизни.

И вот этот момент наступил у меня, и поэтому я стою перед вами, чтобы поведать вам о моей жизни и о времени, в котором все это происходило.

Я не намерен докладывать свою биографию – она известна. Я хотел бы поделиться своим жизненным опытом с вами, нынешними парламентариями, у большинства которых впереди еще годы жизни во времени, иногда даже трудно представляемом. И, может быть, отдельные события моей жизни будут вам полезны.

Жизнь моя была сложная, но в то же время интересная и насыщенная, и совершенно откровенно могу сказать, что, несмотря на ее сложности, я не жалею о прожитых годах. Тяжелое военное детство, голодная юность, напряженнейшая четвертьвековая работа на заводе-гиганте «Уралмаш», двадцатилетняя жизнь и деятельность в различных московских коридорах власти, а затем – Госдума России и ныне Совет Федерации.

Порой жизнь обходилась со мной довольно круто. Мне довелось стать не только свидетелем, но и участником многих событий, которые пришлось испытать нашему государству и которые стали переломными моментами в истории нашего Отечества.

Но я никогда, даже в самую тяжелую годину, не предавал свою страну, ее народ, своих друзей. Жил, как совесть диктовала. Работал так, чтобы дело было нужно государству и людям, приносило мне удовлетворение. Не менее важным считаю то, что я всю жизнь созидал, а не разрушал, и неизменно привержен той идее, что все плохое в минувшем следует отбрасывать, а все хорошее – сохранять и приумножать во благо нынешнего и грядущих поколений.

Я прошел этот путь и не жалею…

Мое поколение – это дети войны, многие из которых, несмотря страшные годы военного лихолетья, остались живы. Мы из-за малолетства не воевали, но нам довелось познать все ужасы того времени.

После окончания войны часть моих сверстников, впечатленная героизмом воинов в годы войны, пошли в военные школы и училища, часть – учениками на заводы, а часть – учиться в техникумы страны.

Стране крайне нужны были кадры. Самая трудоспособная часть населения (1923-24-25 годов рождения) полегли в землю. Их осталось только 3 %. Старшее же поколение погибло в основном в горниле войны в первые ее годы.

Нам, 15—16-летним подросткам, дали возможность получить образование, так необходимое для поднятия экономики страны. Для этого призванные в армию ребята 1926 года рождения служили до 1951 года, то есть 6 лет.

Такова была политика государства. Именно наше поколение находилось в гуще работ по восстановлению, а в дальнейшем превращению ее в великое государство. Именно мы заменили своих погибших старших братьев, на нашем поколении лежала тяжелейшая ответственность, и в этом заключалась особая роль моего поколения в развитии страны.

После окончания техникума мне очень хотелось продолжить учебу в институте и получить высшее образование. Но в г. Краматорске не было подобного института. Кроме того, я понимал, что мне надо будет отработать после учебы по закону три года на производстве. Да и было стремление посмотреть страну, так как кроме Донбасса я не был нигде. Все эти проблемы переплелись в один клубок.

При распределении на работу многие выпускники стремились остаться в Краматорске, где я учился, потому что их семьи жили здесь, да и завод был достаточно большим. Меня же ничего не держало в этом городе, так как я был не местным – мой дом был в центре Донбасса.

На комиссии по распределению мне предложили ряд городов, где тоже были заводы тяжелого машиностроения: Алма-Ата, Барнаул, Свердловск, Курган и т. д. Я выбрал Свердловск, так как уже знал об Уральском политехническом институте, куда возвращались с войны студенты, которым посчастливилось уцелеть. Кроме того, там был Уралмашзавод, о котором у нас говорили только хорошее и уважительное.

Вот такие совпадения, как стремление получить высшее образование и в то же время поехать «…за туманом и за запахом тайги», определили мой дальнейший жизненный путь. Может быть, сказались на всем этом гены нашей семьи: мой прадед и подросток-дед во второй половине XIX века искали себе новую жизнь и с этой целью добрались до Южного Урала, где осели в казачьей станице Оренбургского казачества. Моя бабушка по отцовской линии была коренная казачка из казачьей станицы. Возможно, и этот казачий характер повлиял на меня и мое стремление увидеть мир.

Мне повезло в жизни – я в те сложнейшие для страны и для меня годы попал на легендарный Уралмаш и в прекрасный Уральский край.

Год на дворе стоял 50-й. Война пять лет как закончилась. Уралмаш работал в войну на нее, но и по окончании ее темп не сбавлял. В стране шла напряженнейшая работа по восстановлению разрушенного народного хозяйства. И это требовало от заводчан поистине бешеного, военного ритма. Я сразу попросился в цех и стал сменным мастером в сборочно-сварочном цехе на участке, где собирались гигантские шагающие экскаваторы.

Мощные эти машины высотой в восьмиэтажный дом в то время способны были поразить любое воображение даже у людей, всю жизнь связанных с техникой. Никогда не забуду восторженное изумление знаменитого уральского сказочника Павла Петровича Бажова, который был у меня на участке незадолго до своей смерти. Я пришел в цех, когда там шло изготовление машины номер два. Первый шагающий был отгружен на канал «Волго-Дон» в день 70-летия Сталина.

Лет мне было двадцать, работать я еще толком не умел, но ритм захватывал тебя, и оставалось два выхода: или сжиться с ритмом, или не принять его…

Итак, судите сами. Мне – двадцать, а в подчинении у меня – двадцать пять человек, две трети из которых работали на Уралмаше всю войну. Мне было очень тяжело, но я выжил и вжился в коллектив. Бесконечно благодарен этим двадцати пяти и никогда не забывал их. До сих пор по именам-отчествам всех помню, хотя и похоронил уже многих. Годы неумолимы. А если честно, то и выделял всегда эту «двадцатипятку» из общей массы уралмашевцев – и когда главным инженером стал, и когда директором, и даже когда премьером. Они были и остались для меня самыми особыми. И завод, во многом благодаря им, стал для меня особым, первой, единственной и непреходящей любовью. Хотя попал на него случайно. Но случай – царь. Он, этот царь, подарил мне еще одну – опять-таки первую и единственную – любовь. Случай, точно. Не будь Уралмаша, я бы не встретил свою будущую жену. Так что и личной судьбой моей уже руководил он, Уралмаш.

Заканчивая разговор об Уралмаше, я вспоминаю очень популярную в то время песню из кинофильма, где герой поет о заводской проходной, что в люди вывела его. Это художественный образ, но он реально передал значение «проходной». Образ «проходной» – это созидательные силы страны: заводы, село, транспорт, наука и т. д. Именно они вырастили из нас специалистов, созидателей.

И еще. В самом начале разговора об Уралмаше я сказал, что в те годы завод работал и жил в военном ритме. Да, это действительно так. Наше взросление и возмужание происходило именно в этой атмосфере. Грубая народная мудрость «не умеешь – научим, не хочешь – заставим» – это не просто слова, это реальность нашей жизни в тяжелейшие послевоенные годы.

В стране в 1930–1941 годы была проведена индустриализация. Только благодаря жесткой мобилизационной системе можно было сделать то, на что в другое время потребовалось бы несколько десятков лет. Повторяю, не сделали бы это – не видать бы нам Победы в тяжелейшей войне. Военные годы – это жесточайшая мобилизация экономики и жизни: «Все для фронта! Все для Победы!»

Восстановление разрушенной европейской части страны, по мнению специалистов, также потребовало бы не один десяток лет. Мы же уложились в 5–7 лет. Мы во многом отказывали себе, потому что работали не только за себя, но и за тех, кто остался в братских могилах. Но люди, испытав все ужасы войны, не ожесточились, согласны были ждать улучшения своей жизни. И за это большое спасибо нашему народу, его мудрости за то, что он терпеливо переносил все житейские проблемы.

Стратегическая ошибка высшего руководства страны состояла в том, что оно не смогло определить момент, когда необходимо было перейти от мобилизационной экономики на новую экономическую систему, учитывая уже созданный в стране экономический потенциал и используя достижения бурно развивающейся научно-технической революции как у нас в стране, так и за рубежом. Однако первые же попытки А.Н. Косыгина в 1960-е годы перейти на новые формы хозяйствования вскоре по вине догматиков были пресечены.

Как мы знаем из мировой истории, никогда не существовало постоянной экономической модели. Экономические модели сменяли друг друга в зависимости от развития общества и тех задач, которые стояли перед государством. К примеру, в годы Великой Отечественной войны всю полноту социально-экономического развития страны взял на себя специально созданный орган – ГКО (Государственный комитет обороны). Но как только закончилась война, он немедленно был аннулирован.

Еще одной ошибкой Советского руководства было то, что оно считало действовавшую экономическую модель незыблемой. Осуществляя на практике учение К. Маркса, руководители государства сознательно не принимали во внимание тот факт, что в мире бурно проходит очередная промышленная революция. Вот это нас и погубило!

Загрузка...