На поле Куликовом

Навстречу Орде

20 августа 1380 года русское войско выступило в поход.

Вся Москва провожала уходящих воинов.

Тихий теплый ветер колыхал стяги. Всюду, куда только доставал глаз, виднелись шлемы с остроконечными верхушками; блистали кольчужные брони, франкские прямые мечи и кривые сабли; мелькали копья, секиры, луки, колчаны, красные русские щиты.

Чтобы не было тесноты в пути, войско двинулось тремя дорогами; одна рать пошла на Серпухов, другая — к Старой Кашире, третья — к селу Брашеву, где был перевоз через Москву-реку.

Князю Дмитрию Ивановичу в то время было не более тридцати лет. Он был горяч и отважен в бою и крепко верил в успех предстоящей битвы. Отчасти поэтому взял он с собою в поход девять гостей-сурожан — купцов, торговавших шелком с крымским городом Сурожем (Судаком), которым в XIII веке завладели генуэзцы. «Пусть поведают в дальних землях о том, что случится», — сказал князь Дмитрий. Но сурожане, хорошо знавшие степь, были полезны и как проводники.

А впереди русского войска давно уже выслеживали татар и приглядывались к местности два сильных сторожевых отряда. Дмитрий послал их «под самую Орду Мамаеву» добывать вестей. Вести же были такие, что Мамай не торопится, так как ждет прихода Ягайло, и тянет время до осени, когда поля на Руси будут убраны и Орда сможет грабить крестьянский хлеб…

24 августа ополчение подошло к Коломне, где был назначен сбор всех русских сил.

Здесь к Дмитрию неожиданно явилась помощь: пришли с дружинами двое князей Ольгердовичей, родные братья Ягайла — Андрей, княживший в Пскове, и Дмитрий Брянский. Князья эти были одной веры с русскими; в свое время они бежали из Литовского княжества и теперь зависели от Москвы. Был в войске Дмитрия и отважный воевода Боброк-Волынец, тот самый, который одержал над волжскими булгарами большую победу. В те времена Москва привлекала к себе многих выходцев из разных княжеств, угнетаемых татарами и Литвой.

Тем временем Ягайло в союзе со шведами и жмудинами пришел к Одоеву и стал на берегах Упы. Он ждал Олега Рязанского, но тот, проведав о численности войск, собравшихся под знамена московского князя, медлил, не зная сам, на чью сторону ему стать.

26 августа, утром, войско выступило левым берегом Оки и остановилось, дойдя до устья реки Лопасни. Здесь присоединились к нему новые, посланные из Москвы отряды. Всей рати было около ста пятидесяти тысяч. Такой могучей силы еще никогда не выставляла Русская земля.

От Лопасни рать двинулась прямо к Верхнему Дону, направляясь вдоль западных границ Рязанского княжества. Московский князь строго приказал ратникам не обижать жителей, и они не вредили войску, оставаясь в тылу.

— Кто идет по Рязанской земле, да не смеет ни к чему прикоснуться! — так сказал он.

Приблизившись к Дону, Дмитрий остановил полки у села Березуй.

Туда пришло множество пешего воинства: ремесленников, крестьян и торгового люда из разных городов русских и сел, находившихся поблизости.

Летописец говорит: «Страшно было видеть эти толпы людей, идущих в поле против татар».

От пойманного татарина русские узнали, что Мамай недалеко, но подвигается медленно, так как ждет Олега и Ягайла; о близости же московской рати у него вестей нет.

Тогда собрались князья и воеводы, чтобы решить, где биться с врагом.

Некоторые считали, что не надо переходить реку, оставляя в тылу Литву и Рязань; в случае неудачи, говорили они, легче будет уйти восвояси.

Но Дмитрий сказал:

— Братья, лучше честная смерть, чем позорная жизнь. Перейдем за Дон и все там положим свои головы за братьев наших!

И Ольгердовичи его поддержали.

— Если перейдем на ту сторону, — сказали они, — воины будут знать, что отступать и бежать некуда, что надо только победить или лечь костьми.