Глава третья ЗДРАВСТВУЙ, БОЛГАРИЯ!..

Во второй половине дня 7 сентября на командный пункт фронта прибыли командующие армиями с докладами о готовности к наступлению. Такими возбужденными и радостными мне редко доводилось видеть их прежде.

Однако Федор Иванович Толбухин оставался серьезным и озабоченным.

— Ну как, будут болгары воевать против нас? — спросил он, обращаясь ко всем сразу.

М. Н. Шарохин заметил, что на границе перед фронтом его армии тишина, словно все вымерло. Даже наблюдатели покинули свои вышки.

Н. А. Гаген и И. Т. Шлемин высказали мнение, что боевых действий не будет.

— Хорошо бы, — улыбнулся командующий фронтом. Помедлив, словно что-то обдумывая, решительно сказал: — Границу будем переходить без выстрела. Строго предупредите об этом командиров передовых частей. Артиллерию иметь готовой к бою, но огня первыми не открывать.

Член Военного совета генерал А. С. Желтов настоятельно советовал принять все меры к установлению связи с болгарскими партизанами, а также комитетами Отечественного фронта.

Руководство фронта надеялось, что братский народ Болгарии не поднимет оружия против дружественного советского народа. Но знали мы и другое: правящая верхушка страны была марионеткой Гитлера, в стране имелись значительные профашистские силы. Поэтому к походу в Болгарию готовились как к боевой операции.

Состав войск 3-го Украинского фронта к моменту выхода на румыно-болгарскую границу в основном оставался тем же, что и был к началу Ясско-Кишиневской операции, за исключением 5-й ударной армии генерала Н. Э. Берзарина, которую Ставка Верховного Главнокомандования перебросила на другой участок. На правом фланге фронта, от Джурджу до Келэраши, располагалась 46-я армия, в центре — 57-я, занимавшая рубеж на правом берегу Дуная, вдоль государственной границы Болгарии, от Остравы до Бэнясы. 37-я армия составляла левый фланг и занимала исходное положение от Бэнясы вдоль границы до приморского города Мангалия. 4-й гвардейский и 7-й механизированные корпуса находились в полосе 57-й и 37-й армий. 17-я воздушная армия располагалась на ряде аэродромов в полосе фронта и обеспечивала воздушное прикрытие и наступательные действия войск всей группировки.

В это время вся партийно-политическая и политико-воспитательная работа в войсках была направлена на изучение опыта Ясско-Кишиневской операции и разъяснение военно-политической обстановки в Болгарии, к освобождению которой мы готовились.

А обстановка в стране была сложной и противоречивой. С одной стороны, явное нарастание революционного и партизанского движения, ведущую роль в котором играли коммунисты во главе с такими испытанными вождями, как Г. Димитров и В. Коларов, а с другой — усиление реакции.

Монархо-фашистская клика, возглавляемая махровыми реакционерами, проводила профашистскую политику. Правительство Болгарии лишь формально считалось суверенной властью, на деле хозяином Болгарии был германский посланник в Софии А. Беккерле. Гестаповцы контролировали весь полицейский и военный аппарат государства.

В планах германского командования Болгарии отводилась важная роль. Опираясь на продажную правящую клику, гитлеровцам удалось вовлечь ее в войну. Правда, до посылки болгарских войск на Восточный фронт дело не дошло, и не могло дойти: народ бы не позволил. Это понимали как болгарские правители, так и их хозяева. Да и дипломатические отношения между нашими странами не прерывались, хотя и были весьма ограничены.

Мы знали также, что Болгария — одна из самых отсталых в экономическом отношении стран Европы. Впоследствии, когда война вступила в Болгарию, мы часто ловили себя на мысли о том, будто эта страна пребывала в состоянии спячки, будто ее не коснулся технический прогресс XX века. Но ответ был прост: Болгария оказалась отданной на разграбление иностранным, прежде всего германским, монополиям — к сентябрю 1944 года доля иностранного капитала в экономике страны составила 60 процентов. И эту, без того нищую страну гитлеровцы грабили нещадно. Свидетельства этого грабежа можно было видеть во многих городах и районах Болгарии. Политическое управление вооружило известными цифрами и фактами политорганы, пропагандистов и агитаторов, в газетах печатались статьи о внутреннем положении в стране. Важно было показать нашему воину бедственное положение болгарского народа, который ждет освобождения, ждет от него братской помощи.

Для воспитания в духе дружбы и пролетарского интернационализма важно было также показать борьбу болгарского народа против гитлеровцев и своих продажных правителей. Данными на этот счет политическое управление располагало, и они также — устно и через военную печать — доводились до всего личного состава, особенно когда создалась возможность систематически проводить политические занятия и политинформации. Для офицеров была прочитана серия лекций о положении Болгарии, ее роли как союзника Германии, борьбе прогрессивных сил за освобождение страны, о вековой дружбе наших народов.

К этому времени болгарские патриоты уже в течение трех лет вели вооруженную борьбу против гитлеровцев за свое освобождение, в стране неудержимо назревал революционный кризис.

Видя близящийся крах гитлеровской Германии, монархо-фашистская клика Болгарии стала лихорадочно искать новых хозяев в лице американцев и англичан. С этой целью 12 августа 1944 года она направила в Стамбул, а затем в Каир своего представителя С. Мошанова — для установления контактов с англо-американцами.

Позиция реакционных кругов США и Великобритании также была ясна советскому руководству. Они стремились помешать Красной Армии в освобождении Балканских стран, сами предпринимали меры, чтобы оккупировать Румынию, Болгарию, Югославию, Грецию и Албанию с целью сохранения реакционных режимов и усиления своего влияния в этом важном районе Европы. Известно, что Черчилль настаивал на открытии второго фронта не в Северной Франции, а на Балканах. В день восстания в Софии, 9 сентября 1944 года, он писал президенту США Ф. Рузвельту: «В настоящее время необходимо приложить все возможные усилия, чтобы организовать наступление на немцев по всему Балканскому полуострову, наладить туда доставку агентов, оружия и обеспечить хорошее руководство». После войны он признался: «Я очень хотел, чтобы мы опередили русских».

Советское правительство, осведомленное о замыслах реакции, не допустило осуществления этого зловещего заговора. Стремлением сорвать его и диктовалась та спешка, с которой войска 3-го Украинского фронта готовились к переходу румыно-болгарской границы. Иного выхода, как ввод войск в Болгарию, не было.

Мы уже знали, что 5 сентября болгарскому посланнику в Москве была вручена нота, в которой указывалось, что Советское правительство не считает дальше возможным сохранять отношения с Болгарией, рвет всякие отношения с Болгарией и заявляет, что не только Болгария находится в состоянии войны с СССР, поскольку на деле она и ранее находилась в состоянии войны с СССР, но и Советский Союз отныне будет находиться в состоянии войны с Болгарией.

Этот акт Советского правительства был направлен не против болгарского народа, а против реакционной монархо-фашистской клики, пособницы и союзницы гитлеровской Германии. Решение Советского Союза имело огромное значение для судеб болгарского народа, для его национального и социального освобождения. К этому времени в Болгарии назрела революционная ситуация.

Здесь необходимо добавить следующее. Монархо-фашистское правительство Болгарии, поддерживая дипломатические отношения с Советским Союзом, предоставило болгарские порты и аэродромы в распоряжение гитлеровской Германии для военных действий против Советского Союза. Советское правительство 17 и 26 апреля, 12 и 30 августа 1944 года предлагало прекратить предоставление гитлеровской Германии болгарской территории для военных действий против Советского Союза, учредить советское консульство в Варне, Бургасе и Рущупе для проведения необходимой проверки фактов использования гитлеровцами этих портов в качестве баз против СССР. Однако заявления Советского правительства не были восприняты правительством Болгарии.

Общая оперативно-стратегическая обстановка благоприятствовала действиям 3-го Украинского фронта на территории Болгарии. Войска соседнего 2-го Украинского фронта стремительно продвигались вперед. Части левого крыла этого фронта передовыми танковыми отрядами уже вышли к району Турну-Северин. Над фашистскими войсками, находившимися в Югославии, Греции и Албании, возникла угроза быть отрезанными от армий, оборонявшихся в Трансильвании и Восточных Карпатах. На Черном море безраздельно господствовал наш Черноморский флот, в небе — наша авиация.

Так что время нельзя было упускать.

Заявление Советского правительства об объявлении войны Болгарии было встречено личным составом фронта с чувством величайшего удовлетворения. Командование, политорганы и партийные организации провели большую разъяснительную работу в войсках: митинги, собрания. Заявление было напечатано во всех газетах фронта, издано отдельной листовкой, одним словом, доведено до каждого бойца.

Несмотря на общую усталость, вызванную предшествующими боями и длительным маршем до границы, в войсках царил исключительно высокий подъем. Бойцы горели желанием выполнить любое задание Родины. В политуправление фронта ежедневно поступали десятки и сотни политдонесений о проведенных митингах и собраниях с характерными высказываниями бойцов и офицеров в связи с объявлением войны Болгарии. Помню, на одном из собраний в 57-й армии рядовой Гринченко заявил:

— Радостно на сердце, когда чувствуешь, какую огромную силу имеет наша Красная Армия. Я горжусь званием советского воина и заверяю свое командование, что все бойцы роты с честью выполнят любой приказ Родины.

Широко разъясняя сложившуюся обстановку в связи с объявлением войны Болгарии, командование и политорганы главное внимание сосредоточили на закреплении политического подъема, вызванного победой в Ясско-Кишиневской операции, на еще большем развитии наступательного порыва войск. При этом подчеркивалось, что впереди предстоят суровые и тяжелые бои, что раненый фашистский зверь пойдет на любые авантюры, лишь бы отсрочить час своей неизбежной гибели.

О большом патриотическом подъеме в войсках свидетельствовало то, что перед освободительным походом возросло число вступающих в партию. Например, только за один из сентябрьских дней в 57-й армии генерала Н. А. Гагена было подано 779 заявлений.

Время на подготовку операции было крайне ограничено — 4–5 дней. В результате стремительного марша тыл фронта поотстал: передовые части были уже на границе, а тылы еще шли от Днестра. В эти дни дважды собирался Военный совет фронта — для обсуждения подготовки к освободительному походу в Болгарию.

Командование фронта установило тесный контакт с главным штабом Народно-освободительной повстанческой армии Болгарии. Были установлены также связи с местными комитетами БРП(К) приграничной зоны. Военный совет также обсудил и утвердил обращение командующего фронтом к болгарам, военно-исторические справки для наших войск, тексты листовок, адресованных населению и армии Болгарии.

Ясно, что в составлении всех этих документов приходилось принимать непосредственное участие мне. Как всегда, с полным напряжением, вдохновенно трудились работники политуправления. Большую часть времени они проводили непосредственно в войсках, там, где было труднее всего. Аппарат был опытным, работал, не подменяя политорганы на местах, но настойчиво добиваясь, чтобы своевременно проводились партийные и комсомольские собрания в частях, восстанавливались ротные парторганизации, правильно расставлялись кадры. Немалое внимание каждый работник политуправления уделял семинарам агитаторов и пропагандистов, вооружению их данными об экономическом и политическом положении Болгарии, о быте и обычаях народа, о его традиционной дружбе с русским народом.

В этом отношении хорошую инициативу и подлинное творчество проявили политотделы армий и корпусов. Они вооружали агитационно-пропагандистский актив необходимыми для работы материалами конкретно по тем областям и районам Болгарии, где должен был действовать личный состав. Так, политотдел 57-й армии, возглавляемый полковником Г. К. Циневым, подготовил подробные справки по городам Плевен, Шумен, Русе, Разград, Видин и распространил их среди тех войск, которым предстояло быть в этих городах. Аналогичные справки по городам Добрич, Варна, Бургас подготовил политотдел 37-й армии, возглавляемый полковником Б. С. Мельниковым. Все это существенно помогло личному составу войск лучше разобраться в сложной политической обстановке, предостеречь от возможных осложнений.

Выход наших войск на румыно-болгарскую границу и объявление войны Болгарии вдохновили и национально-патриотические силы в их борьбе за освобождение своей родины от немецко-фашистских оккупантов. Заметно активизировалась боевая деятельность партизанских отрядов против немецких захватчиков и царской клики, усилилось брожение в войсках, многие солдаты стали выражать нежелание подчиняться распоряжениям своего командования.

7 сентября штаб и политуправление по заданию Военного совета подготовили приказ — воззвание о переходе болгарской границы, который в ночь на 8 сентября был доставлен в передовые части и соединения.

Замысел операции был следующим: 8 сентября войскам без артиллерийской и авиационной подготовки предстояло перейти границу на широком фронте и вступить во взаимодействие с Народно-освободительной повстанческой армией Болгарии. Всем трем нашим армиям предстояло двигаться в одноэшелонном построении: 46-й — на Разград, 57-й — на Шумен (Коларовград), 37-й — к исходу пятого дня наступления выйти на рубеж Рущук, Разград, Шумен и реку Камчия. Здесь войска предполагалось остановить до особых указаний. Последующая задача фронту не определялась.

Особое внимание было обращено на быстрое овладение во взаимодействии с Черноморским флотом портами Варна и Бургас, где, по имеющимся сведениям, немецко-фашистское командование намеревалось затопить все корабли — свои и союзников.

В окончательном редактировании приказа мне пришлось принять непосредственное участие. В него хотелось вложить как можно больше военно-политической информации, сделать его вдохновляющим и четким. Ведь его должны были зачитать войскам непосредственно перед выступлением. Опыт Ясско-Кишиневской операции говорил о том, какую большую мобилизующую силу имеют такие приказы, написанные с расчетом на то, чтобы задеть не только разум, но и сердце бойца.

В приказе кратко говорилось об общей военно-политической обстановке, подчеркивалось, что в результате побед Красной Армии фашистская Германия оказалась в катастрофическом положении, ее разбитые армии отступают на всех фронтах, что блок фашистских государств накануне полного развала; прикрываясь лживыми фразами о нейтралитете, болгарское правительство, чуждое своему народу, предоставило немцам базы на своей территории, помогало им эвакуироваться из Крыма, а сейчас спасает остатки германских войск, разбитых нами в Заднестровской Молдавии и в Румынии.

Долго ломали голову над «приказной» частью воззвания. Хотелось, как и перед Ясско-Кишиневской операцией, обратиться к воинам различных боевых профессий. Такой вариант и был подготовлен. Да и вводная часть приказа была длинной. Ее «урезали» по указанию А. С. Желтова, а «приказную» сформулировал начальник штаба фронта генерал-полковник С. С. Бирюзов. После абзаца: «Советские богатыри! Перед вами Болгария, правители которой продали свою страну немцам и ввергли болгарский народ в чуждую для него войну. Наступил грозный час расплаты с гитлеровскими разбойниками pi их подлыми болгарскими прислужниками», Сергей Семенович размашисто написал:

«Приказываю: Войскам 3-го Украинского фронта перейти румыно-болгарскую границу, стремительным ударом разгромить встречающегося врага, уничтожить гитлеровских захватчиков в Болгарии и освободить родственный нам болгарский народ от немецко-фашистского ига».

— Коротко и ясно, — улыбнулся, подписывая приказ, командующий фронтом. Ему явно понравилась такая формулировка.

Перед началом освободительного похода мне почти ежедневно приходилось разговаривать по телефону с ответственными работниками Главного политического управления Красной Армии. Они живо интересовались настроением личного состава, ориентировали нас в общей обстановке на фронтах второй мировой войны, и в частности на Балканах. Во время одного из телефонных разговоров 6 сентября А. С. Щербаков спросил, готово ли обращение командующего фронтом. Я изложил ему основные положения.

— Хорошо, — сказал Щербаков. — Расширьте его и распространите листовкой, когда будете на территории Болгарии. А обращение командующего фронтом к болгарскому народу, к болгарской армии мы уже составили. Завтра передадим вам. Подготовьте листовку и разбросайте по всей территории Болгарии в ночь перед наступлением. Используйте также и радио.

Так и было сделано. Обращение, подписанное командующим фронтом, представляло собой важный военно-дипломатический документ. Оно было кратким, лаконичным, простым и понятным.


«ОБРАЩЕНИЕ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ 3-ГО УКРАИНСКОГО ФРОНТА К БОЛГАРСКОМУ НАРОДУ И БОЛГАРСКОЙ АРМИИ О ЦЕЛЯХ ВСТУПЛЕНИЯ СОВЕТСКОЙ АРМИИ В БОЛГАРИЮ

Действующая армия

7 сентября 1944 г.

К болгарскому народу

К болгарской армии

Болгары!

Красная Армия не имеет намерения воевать с болгарским народом и его армией, так как она считает болгарский народ братским народом.

У Красной Армии одна задача — разбить немцев и ускорить срок наступления всеобщего мира. Для этого необходимо, чтобы болгарское правительство перестало служить делу немцев, чтобы оно порвало немедленно всякие отношения с немцами и перешло на сторону коалиции демократических стран.

Красная Армия добивается того, чтобы немецкие солдаты и офицеры, нашедшие приют в Болгарии, немедленно были интернированы и переданы советским войскам как военнопленные.

Красная Армия добивается далее того, чтобы все немецкие корабли, ушедшие из северных портов в Болгарию, были немедленно переданы Советскому Союзу, а если окажется, что часть их затоплена, Красная Армия требует, чтобы морскому флоту Советского Союза была предоставлена возможность извлечь их.

Только при исполнении этих условий может быть прекращено состояние войны и начаты переговоры о перемирии.

Командующий фронтом

генерал армии

Толбухин».


Вместе с этим обращением с самолетов были разбросаны листовки с текстом ноты Советского правительства правительству Болгарии. Так что население и армия этой страны были хорошо осведомлены о целях и намерениях Советского Союза. И это дало хорошие результаты. Когда на рассвете 8 сентября передовые части пересекли румыно-болгарскую границу, они не встретили никакого сопротивления. В 11 часов вступили на болгарскую землю основные силы фронта. К исходу дня они заняли города Рущук (Русе), Варна, а 9 сентября — Бургас и Шумла (Шумен).

Как мы ни надеялись, что болгары не будут стрелять в русских, в первый час перехода границы на командном пункте царило напряжение. Ведь столько больших и малых операций проведено и ни одна не начиналась без усиленной артиллерийской и авиационной подготовки! И даже после мощной огневой обработки противник встречал яростным огнем. А тут войска шли в походных колоннах, и стоило кому-то устроить провокацию, открыть огонь из-за угла, как пролилась бы кровь тех, кто с боями прошел с берегов Волги и теперь с чистым сердцем нес свободу братскому народу.

Но вот поступили первые доклады: болгарские пограничники огня не открывали, встречали наших воинов как долгожданных друзей. Так, в селе Корали перед взводом советских автоматчиков добровольно сложила оружие вся располагавшаяся там пограничная застава. Командир заставы Петр Димов выстроил своих солдат и объявил им благодарность за хорошую службу. На его призыв: «Да здравствуют Болгария и Советский Союз! Долой фашистов! За дружбу с братским русским народом!» — дружным «ура» ответили и наши и болгарские воины.

После таких известий на командном пункте напряжение спало. Многие генералы и офицеры выехали в войска — на территорию Болгарии. На этой прекрасной земле мы все были свидетелями того, с какой радостью встречает болгарский народ своих освободителей.

Вот строки из незабываемого документа — первого донесения с болгарской земли, подписанного командующим, членом Военного совета и начальником штаба фронта и датированного 8 сентября 1944 года: «…Войска фронта подвижными отрядами в 11.00 и авангардными полками дивизий в 12.30 перешли новую болгаро-румынскую границу; не встречая сопротивления противника, продвинулись подвижными отрядами до 80 км, авангардными полками дивизий — до 40 км, заняли города Русе (Рущук), Туртукал, Силистра, Добрич, Балчик и свыше 250 других населенных пунктов. В 15.30 подвижными моточастями овладели крупным черноморским портом и городом Варна…

Население Болгарии повсеместно встречает наши войска дружественно. В г. Варна наши части были встречены возгласами приветствий и лозунгами „Да здравствует Сталин!“ и „Давайте нашего Димитрова!“. В городе проходят митинги…»


В тот день я выехал в город Силистра, где еще накануне, 7 сентября, власть перешла в руки народа. Город ликовал. Он был украшен красными флагами, лозунгами и транспарантами, приветствующими Красную Армию. Улицы были политы водой, чтобы не пыльно было идти советским солдатам. Жители угощали гостей виноградом, обнимали и целовали их. То и дело звучали здравицы в честь нашей Родины, ее Вооруженных Сил, в честь нерушимой дружбы.

9 сентября войска фронта продолжали беспрепятственно двигаться вперед. С радостью их встречали жители городов Болгарии. Вступление советских войск на территорию Болгарии ускорило падение реакционно-профашистской клики. Это произошло 9 сентября в результате вооруженного восстания, успеху которого во многом содействовала группа патриотически настроенных офицеров во главе с Петром Илиевым, охранявшая правительственные здания. По договоренности с руководителями восстания они в условленный час бесшумно открыли ворота и пропустили повстанцев. Начальником караула в эту ночь был офицер — сторонник Отечественного фронта, который запретил своим подчиненным применять оружие против народа.

По требованию восставших военный министр генерал Иван Маринов отдал приказ о переходе армии в подчинение Отечественного фронта. А тем временем солдаты бронетанкового полка арестовали регентский совет.

В 6 часов 25 минут утра 9 сентября ко мне прибежал полковник А. Д. Питерский с известием, что по радио выступает новый премьер-министр Болгарии Кимон Георгиев. Мы с радостью прослушали сообщение о создании правительства Отечественного фронта. После выступления премьер-министра диктор объявил, что ликующие массы народа и восставших солдат заполнили улицы Софии…

Через 20 дней Георгий Димитров писал: «Революционная буря вспыхнула с такой силой, что смела со своего пути всякие попытки сопротивления со стороны фашистских реакционных сил».

Приятно было читать в эти дни сообщения демократической болгарской печати, которая, приветствуя советские войска, отдавала дань уважения их подвигам, отмечала решающий вклад в освобождение страны.

Правительство Отечественного фронта немедленно разорвало отношения с Германией и объявило ей войну.

9 сентября 1944 года в 23 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютовала доблестным войскам 3-го Украинского фронта и морякам Черноморского флота, отличившимся в операциях на территории Болгарии, 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий.

Теперь перед нами встала задача установления контактов с местными органами власти и населением, налаживания мирной жизни. Так же как и в Румынии, мы начали с распространения листовки с обращением к населению от имени командования Красной Армии. Этот документ опровергал лживую пропаганду наших общих врагов о целях вступления советских войск в Болгарию, служил делу укрепления нашей вековой дружбы.

Во всех городах и насоленных пунктах, куда входили наши войска, их по старому славянскому обычаю встречали хлебом-солью. То и дело возникали стихийные митинги, на которых приходилось выступать нашим командирам и политработникам, а то и рядовым бойцам. Листовка-обращение к населению Болгарии служила для ораторов своего рода конспектом речи. Конечно, каждый говорил от души и что-то свое, но выражал политику нашей партии и государства, изложенную в обращении.

Между тем обстановка требовала высокой дисциплины, организованности, бдительности, готовности к немедленным и решительным действиям: уступив власть, реакция не потеряла надежды на реванш. Об этом с тревогой говорил на встрече с руководством 3-го Украинского фронта глава делегации ЦК БРП(К) член Политбюро Димитр Ганов.

Делегация располагала сведениями о значительной концентрации гитлеровских войск северо-западнее Софии, у города Видина, и на территории Югославии, в районах Ниша и Бела-Паланка. Нам сообщили также, что соединения болгарской армии, располагавшиеся в Югославии, гитлеровцы разоружают. Все это говорило о том, что гитлеровское командование может попытаться захватить Софию, хотя бы с целью обеспечения отхода своих войск из города Салоники через Ниш и Белград. Это могло резко осложнить всю военно-политическую обстановку не только в Болгарии, но и на Балканах в целом.

Такое положение беспокоило не только наше командование, по и коммунистов Болгарии, все правительство Отечественного фронта, которое обратилось к Советскому правительству с просьбой об организации взаимодействия болгарских частей и соединений с войсками 3-го Украинского фронта. Хорошо осведомленное о положении дел на Балканах, советское руководство приняло самые решительные и своевременные меры. Уже 13 сентября по приказу Ставки 34-й стрелковый корпус 57-й армии и 5-я отдельная гвардейская мотострелковая бригада с частями усиления взяли курс на Софию. 15–16 сентября их восторженно встретили жители болгарской столицы. Одновременно в район Софии было передислоцировано несколько авиационных соединений. Образованную из этих войск Софийскую оперативную группу возглавил начальник штаба фронта генерал-полковник С. С. Бирюзов. Организация политической работы в оперативной группе была поручена мне.

Болгария была первой славянской страной, куда вступили наши войска, выполняя свою освободительную миссию. Несмотря на то что она находилась в состоянии войны с Советским Союзом, наши солдаты и офицеры относились к болгарскому населению как к родственному народу. Это благожелательное отношение еще больше укрепилось, когда власть перешла в руки Отечественного фронта.

Рабочих интересовало, как, кто у нас руководит заводами и фабриками, кому они принадлежат, крестьяне расспрашивали о колхозах — что это такое, как можно обобществить землю и так далее.

И начались на наших глазах демократические преобразования. Каждый день и час убеждали советских воинов не только в дружелюбии болгарского народа, но и в его стремлении покончить с эксплуататорами, построить в стране новое общество. Болгары живо интересовались нашим образом жизни. Его пропаганде особенно способствовало то, что наши воины, находясь на территории Болгарии, во взаимоотношениях с местным населением показали себя достойными представителями великой Советской державы. Своим безупречным поведением они снискали всеобщее уважение и благодарность болгарского народа и во многом способствовали превращению общих взаимных симпатий в подлинную братскую дружбу.

О благородстве наших воинов, воспитанных в духе дружбы народов и пролетарского интернационализма, говорят многие факты. В первые дни пребывания в Болгарии некоторые офицеры по вине финансистов оказались без денег в местной валюте. И вот в Бургасе они пришли в отделение национального банка и обратилась с просьбой обменять советские деньги на болгарские по существующему курсу. Дирекция банка, ссылаясь на то, что она не имеет на это указаний, предложила офицерам взять болгарскую валюту под расписку или даже вовсе без расписки — столько, сколько им нужно. Офицеры, однако, единодушно отказались, заявив при этом, что не могут так поступить. Директор банка был изумлен таким ответом. В беседе с офицерами он заявил:

— Странно. Немцы насильно обобрали мой банк, а вы не берете денег даже и тогда, когда вам предлагают. Сегодня я предложил одному вашему бойцу левы для покупки очков, но он их не взял, даже обиделся.

Подобные факты имели место и в других городах и населенных пунктах. Бойцы и командиры наших соединений и частей проявляли исключительную сдержанность и благородство по отношению к местному населению и служащим государственных учреждений, никоим образом не вмешивались во внутренние дела. И все-таки недруги в самой Болгарии и особенно за рубежом старались оклеветать наших воинов, представить их оккупантами, попирающими права народа.

Как-то позвонил генерал-полковник А. С. Щербаков. Выслушав доклад, он спросил:

— Что там у вас творится в Бургасе и Варне?

— Все в порядке, — ответил А. С. Желтов, — особых осложнений нет. Войска ведут себя как положено, устанавливаются связи с вновь создаваемыми органами власти.

Щербаков сказал, что буржуазная печать утверждает, будто в городах и селах Болгарии, особенно в Варне и Бургасе, советские войска вмешиваются во внутренние дела Болгарии, устанавливают там социалистические порядки, которые не хочет иметь население.

Член Военного совета ответил, что это чистейшей воды вымысел, грязная клевета. Однако А. С. Щербаков потребовал срочно разобраться на месте и лично доложить о результатах.

После этого разговора член Военного совета пригласил меня.

— Возьмите несколько человек и выезжайте немедленно в Варну, а оттуда — в Бургас, — сказал он. — Через день я тоже подъеду: надо посмотреть лично.

Как мы и предполагали, никаких беспорядков ни в Варне, ни в Бургасе не было. Строго соблюдая полученные инструкции, наши войска ни в какой форме не вмешивались в вопросы гражданского управления, предоставив это дело целиком и полностью самим болгарам. По отношению к местному населению они вели себя в высшей степени корректно. Были, правда, случаи, когда местная реакция пыталась провоцировать наших людей, но это не достигало целей. Служба войск была поставлена нормально, проводилась большая политико-воспитательная работа с личным составом.

Товарищи из комитетов Отечественного фронта как в Варне, так и в Бургасе рассказали нам, что было несколько инцидентов с представителями старой власти, не пожелавшими признавать правительство Отечественного фронта, исполнять его предписания, что, возможно, и явилось для западной прессы поводом поднять клеветническую шумиху. Было же все скорее наоборот. В Варне ко мне явилась целая делегация весьма решительных молодых людей.

— Как же так, товарищ генерал? — начал горячо руководитель делегации. — Мы все так ждали вас, думали, как только придут советские войска, они помогут и нам создать Советскую власть, точно такую, как в вашей стране…

Пришлось долго объяснять этим искренне заблуждавшимся людям, что наша армия свою цель видит лишь в освобождении Болгарии от фашистов и их пособников. А какую устанавливать власть — это их, болгаров, кровное дело.

— Так что, дорогие друзья, — сказал я им на прощание, — связывайтесь с правительством Отечественного фронта в Софии и действуйте на благо болгарского народа.

Делегация ушла вполне удовлетворенная, и больше никаких «инцидентов» не было.

Короче говоря, нормальная жизнь городов не прерывалась ни на один день, работали предприятия, магазины, учреждения. Утверждения реакционной буржуазной печати о мнимых беспорядках, тем более о вмешательстве советских войск в дела гражданского управления были сплошным вымыслом, явной провокацией. Так мы с А. С. Желтовым и доложили Военному совету и начальнику Главного политического управления Красной Армии А. С. Щербакову, который в свою очередь предупредил, что за пребыванием наших войск в Болгарии внимательно следит весь мир. Наши недруги из стана не только гитлеровцев, но и союзников но антигитлеровской коалиции будут пытаться использовать малейшие наши ошибки для разжигания ненависти к Красной Армии, пугать население стран, которые нам предстоит освобождать. Поэтому он просил усилить воспитательную работу в войсках, добиваться того, чтобы каждый воин с честью выполнял свой интернациональный долг.

По возвращении из поездки в Варну и Бургас на командном пункте фронта в городе Добрич меня ждало новое поручение. На этот раз требовалось выехать в столицу Болгарии город Софию вместе с генералом С. С. Бирюзовым, возглавившим Софийскую оперативную группу, в задачу которой входило обезопасить болгарскую столицу от возможного удара гитлеровских войск. Кроме того, Ставка уполномочила его решить с новым правительством Болгарии все практические вопросы, касающиеся участия болгарской армии в войне против гитлеровской Германии.

В мою задачу входило ознакомление с политической обстановкой в Софии а также помощь болгарским товарищам, если потребуется, главным образом консультацией в организации партийно-политической работы во вновь создаваемой Отечественным фронтом армии.

14 сентября рано утром мы с Бирюзовым вылетели в Софию. На аэродроме нас встретили представители нового военного министерства во главе с министром Дамяном Велчевым и офицеры штаба и политуправления фронта, прибывшие в Софию ранее.

Болгарские товарищи сообщили нам подробности о состоянии дел, откровенно рассказали о своих трудностях. От них мы узнали о бегстве из столицы германской и итальянской дипломатических миссий.

Оказалось, используя свои старые связи, германские и итальянские дипломаты раздобыли специальный поезд, погрузили на него архивы, имущество, награбленное в Болгарии, и вместе с некоторыми министрами свергнутого правительства направились через Пловдив к болгаро-турецкой границе.

— Надо обязательно перехватить, — сказал Сергей Семенович Бирюзов, узнав о поезде.

Связавшись с командующим воздушной армией генералом В. А. Судецем, он поставил задачу разыскать и задержать поезд с беглецами.

Из 244-й бомбардировочной авиационной дивизии была выделена группа летчиков во главе с заместителем командира полка И. В. Козловым, которая немедленно поднялась в воздух. В самолеты посадили автоматчиков и подрывников во главе с инженером полка но вооружению капитаном Гурьевым на случай, если понадобится останавливать поезд, разрушив железнодорожные пути.

В помощь бомбардировщикам были выделены также истребители из дивизии полковника Б. А. Смирнова. Вскоре пятерка бомбардировщиков, ведомых Козловым, на маленькой станции Малево, южнее города Хасково, обнаружила два эшелона. Причем один был под нарами, другой — без паровоза. Присмотревшись, летчики заметили около состава гитлеровцев, а в стороне, в поле, — зеленый Ли-2, на котором группа во главе с оперуполномоченным Котелковым вела поиск беглецов. Козлов решил приземлиться рядом с транспортником с расчетом, чтобы хвостовые крупнокалиберные пулеметы могли вести огонь по составу.

Так и сделали. Разведчики Котелкова обрадовались подмоге. Вместе с десантниками они поспешили к составу. Первым делом захватили паровоз, машинист которого пояснил, что его и помощника заставили вести состав под угрозой расстрела. Ехали они только ночью.

Машинист также сообщил, что некоторые пассажиры поезда, увидев советские самолеты, бросили эшелон и на двух грузовиках, снятых с платформ, уехали в сторону турецкой границы.

Это была ценная информация. Козлов тут же по самолетной рации связался с истребителями, находившимися в воздухе, и дал им целеуказание.

Тут на помощь нашим бойцам подоспели болгарские милиционеры. Совместными силами эшелон был окружен. 200 гитлеровцев сдались без боя.

Еще два автомобиля, снятые с платформ, они не успели завести. Этим воспользовались майор И. 3. Котелков и капитан Н. В. Козлов, посадив на них автоматчиков и пустившись в преследование.

Уже через 15 минут истребители обнаружили беглецов, которые вскоре были задержаны подоспевшими солдатами Козлова и Котелкова. В тот же день руководители миссий в составе 11 человек были доставлены на аэродром города Добрич, где находился командный пункт фронта. Остальные под охраной наших солдат направлены туда же поездом.

Кроме архива у дипломатов изъяли 6 миллионов левов, около полутора пудов золота и немало другого добра, награбленного у болгарского народа.

Так закончилась эта необычная операция. Наши воины и в ней показали себя, свои лучшие качества — организованность, смелость, решительность, инициативу и находчивость.

Уже через несколько дней пребывания в болгарской столице у нас была полная ясность в обстановке, твердая уверенность в прочности позиций правительства Отечественного фронта.

В Софии, как и в других городах Болгарии, на заводах и фабриках еще продолжались митинги и собрания, на которых принимались резолюции в поддержку правительства Отечественного фронта и выражалась готовность не жалеть сил для строительства новой жизни, укрепления обороноспособности и независимости страны.

Столица Болгарии в те дни напоминала наши города периода Великого Октября. Везде, куда ни посмотришь, красные флаги, транспаранты, лозунги. Народ словно проснулся от долгой спячки, почувствовал свободу и праздновал широко, от души.

Однако не дремала и реакция, не терявшая надежды на реванш. Когда могла, стремилась нанести удар, омрачить праздник. По ночам раздавались выстрелы, гибли народные милиционеры, рабочие активисты.

Но болгарские коммунисты хорошо учились у своих советских братьев. Правительство Отечественного фронта все активнее боролось с контрреволюцией, с приверженцами старого строя, решительно подавляло их выступления. Энергично проводя курс на демократические преобразования, оно все больше завоевывало доверие и поддержку масс.

Важной задачей правительства в то время было формирование новой армия. Ядро ее составили гвардейские части, созданные из бывших партизан и добровольцев-антифашистов. Одновременно шел процесс обновления руководящих командных кадров, усиления политической работы коммунистов в армии. В этом отношении огромное значение имело решение ЦК БРП(К) от 2 сентября 1944 года об учреждении института помощников командиров по политической части. На эти должности коммунисты рекомендовали испытанных революционеров.

В двадцатых числах сентября, выполнив поставленную задачу, я возвратился на командный пункт фронта, который располагался уже в городе Тырново, бывшей столице Болгарского государства. О проделанной работе доложил командующему и члену Военного совета, проинформировал аппарат политуправления о положении в Софии.

Потом связался по телефону с А. С. Щербаковым. Он предложил мне лично прибыть для доклада о политико-моральном состоянии войск фронта и взаимоотношениях с болгарским населением.

Я немедленно вылетел в Москву и на другой день ужо отчитывался за проделанную работу.

Выслушав меня внимательно, не перебивая, лишь короткими вопросами уточняя отдельные данные, в частности о положении в Софии, о действиях оперативной группы С. С. Бирюзова, А. С. Щербаков одобрил в целом нашу работу. В заключение высказал ряд советов и указаний. Основное в них сводилось к тому, чтобы войска, находящиеся в Болгарии, высоко держали честь и достоинство советского воина, бдительно несли службу, крепили воинскую дисциплину, соблюдали осторожность и ни в какой мере не вмешивались во внутренние дела, уважали быт и традиции населения. Политуправление, политотделы и парторганизации, подчеркнул он, должны постоянно работать над тем, чтобы дружба между войсками и болгарским населением все более расширялась и крепла.

Прощаясь, А. С. Щербаков сказал, что меня желает видеть Георгий Димитров и что я сейчас же должен ехать в Центральный Комитет партии.

Это сообщение меня сильно взволновало. Имя Георгия Димитрова было широко известно и любимо в нашей стране, особенно после известного Лейпцигского процесса, где он, замечательный сын болгарского народа, одержал блестящую победу над фашистами, которые пытались обвинить коммунистов в поджоге рейхстага.

С Димитровым мне довелось встречаться в Уфе осенью 1941 года, где я помогал подыскивать для его сотрудников подходящее помещение. Обрадовало то, что Димитров запомнил меня и, теперь узнав, что я приехал из родной ему Болгарии, решил повидать. В то же время я понимал, что интерес вызван не моей персоной, а тем, что я представляю наши войска, вступившие с освободительной миссией в Болгарию.

Встреча была очень теплой. Димитров мало изменился. Та же густая шапка черных волос, высокий чистый лоб, большие живые глаза. Во время беседы, длившейся около двух часов, я почувствовал, что Димитров очень хорошо информирован о положении дел на родине. И тем не менее меня выслушал с живым интересом. Спрашивал о моих впечатлениях от знакомства с болгарскими товарищами и тут же точно характеризовал многих, советовал, что желательно учитывать при контактах с каждым из них. Потом он очень подробно охарактеризовал политическое положение Болгарии, расстановку классовых сил в обществе, позицию и политику болгарских коммунистов на данном этапе революции. Он много говорил также об истории страны, истории революционного движения, о корнях нерушимой дружбы русского и болгарского народов.

В частности, Димитров особо подчеркнул, что партия взяла курс на развитие и укрепление в стране Отечественного фронта, на привлечение всех прогрессивных сил к строительству новой Болгарии. Руководящее положение в Отечественном фронте будет принадлежать Коммунистической партии, подлинной защитнице интересов всех трудящихся. Коммунисты Болгарии, говорил он, руководствуясь идеями марксизма-ленинизма, с учетом опыта строительства социализма в Советском Союзе, будут твердо и последовательно бороться за превращение Болгарии в социалистическое государство.

Затем Георгий Димитров попросил передать сердечные приветы Ф. И. Толбухину, А. С. Желтову, всем генералам, офицерам и красноармейцам, пожелать скорейшей победы над врагом, а в заключение сказал, крепко пожав мне руку:

— До встречи в Болгарии!

По возвращении на командный пункт фронта я подробно доложил Военному совету о результатах поездки, передал указания А. С. Щербакова и содержание беседы с Димитровым. Эти указания и советы были учтены в последующей политической работе в период пребывания наших войск в Болгарии.

Загрузка...