На прибрежье Гитчи-Гюми

За ужином то вилки,

то ножи – все валится

из рук. Все как-то не с руки.

В рыбе кости. В суфле

скорлупа. В печенье песок.

Мы жуем и жуем. И коль милосердие

начинается с дома, то мы – на Луне,

смотрим в калейдоскоп,

но с обратной его стороны,

как наша скрипучая мебель

пошла ходуном. Пластинки

скривились в подвале.

На вертушку, как туша на вертел,

насаженный, вальс стонет,

покуда наш отпрыск мясистый орет.

Пора обменять его в «Сирсе».

Платили мы не за такого.

Детали его проржавели.

Мы завещаем себя для науки.

Лондон иль Ларчмонт звонит,

кто-то настойчиво ждет,

когда мы отчалим. Кому-то

нужен желудок, сердце и глаз.

Добрых вестей ждать недолго.

Придет человек с пылесосом

высосать мертвые клетки из нашей кровати.

Мир станет ужас внушать.

Но никого не колышет.

Над окосевшим нашим столом

воздух даже не дрогнет.

Из наших собранный деталей аноним

будет палец сосать, уклоняясь

от низколетящих столовых приборов.