На школьном холме

2

Оживленно тараторя, девочки быстро разошлись, чтобы быстрее попасть домой и рассказать о всех тех чудесах, свидетелями которых они были; тогда как мальчики, выйдя на улицу, столпились возле школы и ждали, молча и нетерпеливо. Они почти не обращали внимания на резкий холод и были, по-видимому, увлечены более важным делом. Генри Баском стоял в стороне от других, неподалеку от крыльца. Новичок все еще оставался в школе, остановленный Томом Сойером, который решил предупредить его о грозящей опасности.

— Берегись его… видишь, он тебя ждет. Наш вожак — я говорю о Генри Баскоме. Смотри, он парень коварный и подлый.

— Ждет меня?!

— Да, тебя.

— Зачем?

— Чтобы избить.

— Чего ради?

— Да просто так. Он у нас в классе вожак на этот год, а ты новенький.

— Значит, это такой обычай?

— Да. Он должен побить тебя, хочет он того или нет, если желает остаться вожаком. Правда, ему и самому хочется поколотить тебя. Уж очень ты ему досадил с этой латынью.

…Том с новичком вышли на улицу. Когда они проходили мимо Баскома, тот внезапно выставил ногу, чтобы свалить подножкой Сорок четвертого. Однако нога Баскома ничуть не помешала мальчику и не прервала его шагов. И тогда по неизбежности Баском сам упал. Он трахнулся так сильно, что все рассмеялись исподтишка. Баском поднялся, весь кипя от злости, и закричал:

— Давай снимай пальто… Пусть все узнают… Тебе придется драться со мной или наесться земли. Одно из двух. Эй, шире круг! Давай!

— А можно пальто оставить не снимая? Как по правилам?

— Нет, — сказал Том. — Оно тебе только мешать будет. Так что стаскивай…

— Не снимай, ты, кукла восковая, если не хочешь, — заявил Баском. — Все равно это тебе не поможет. Время!

Сорок четвертый, подняв кулаки, занял оборонительную позицию и стоял так, не двигаясь, в то время как гибкий и верткий Баском кружил, пританцовывая, около него, то подступая к нему, то отступая: взад-вперед, взад-вперед.

Том с ребятами то и дело предостерегающе кричали Сорок четвертому:

— Эй, берегись! Берегись!..

В конце концов новичок на какое-то время ослабил внимание, и в ту же секунду Генри подскочил к нему и изо всей силы ударил драйвом. Однако незнакомец лишь чуть отстранился от удара, и Баском, увлекаемый силой размаха, поскользнулся на льду и свалился на землю. Он встал тут же, прихрамывая и еще более разъяренный, и опять начал приплясывать вокруг противника. Вскоре он снова атаковал Сорок четвертого, но удар пришелся в пустое место, и он опять свалился. После этого он стал внимательнее и больше не прыгал, а лишь осторожно переступал ногами по скользкой земле. Дрался он усердно, с чувством и толком, нанося град ударов, однако ни один из них не достиг цели: часть Сорок четвертый отвел ловкими финтами головой, другую тонко парировал. Баском запыхался от своих неистовых движений, тогда как его противник оставался совершенно бодрым и свежим, ибо он почти не сходил с места, не нанес ни одного удара и потому никакой усталости не испытывал. Генри остановился, чтобы перевести дыхание и отдохнуть, а новичок сказал:

— Я думаю, достаточно. Давай-ка оставим это дело. Ничего хорошего оно не даст.

Ребята вокруг протестующе зашумели. Здесь сейчас происходили перевыборы вожака класса, так что они были лично заинтересованы в исходе борьбы; они надеялись, и их надежды уже успели принять реальную окраску.

Генри ответил:

— Ты, мисс Нэнси, стой, где стоишь. Ты не уйдешь отсюда, пока не выясним, за кем будет пояс главаря.

— Так ведь и так уже все ясно. Какой толк продолжать дальше? Ты меня не побил, а у меня никакого желания тебя бить нет.

— У него нет желания! Ишь какой добрый выискался! Побереги свою доброту, пока тебя не попросят. Время!

Теперь новичок сам стал наносить удары, и с каждым разом Генри валился на землю. Пять раз. Зрителей охватило неистовство. Они поняли, что их тирану и мучителю приходит конец, а взамен они получат защитника. От радости они забыли свой страх и начали кричать:

— Сорок четвертый, дай ему! Вздрючь его как следует! Так, вали его! Еще раз! Дай ему хорошенько!

Баском был парень отчаянный. Он падал снова и снова, но каждый раз вновь поднимался и опять бросался на врага, не прекращая драки до тех пор, пока не иссякли силы. Только тогда он сказал:

— Пояс твой! Но я, погоди, еще разделаюсь с тобой. Не я буду, если этого не сделаю!..

Он оглядел толпу ребят, перечислил по имени восьмерых, включая и Гека Финна, и заявил:

— Ну а вы все у меня на примете, поняли? Я слышал, как вы тут орали. Я вам покажу завтра, где раки зимуют. Будете у меня ходить с фонарями.

В глазах новичка впервые блеснула, как молния, вспышка гнева. То была только вспышка, которая мгновенно исчезла, затем он бесстрастно сказал:

— Я не позволю это.

— Ты не позволишь?! Да кто тебя спрашивать будет? Кого интересует, что ты позволишь, а что нет! Чтобы доказать это, я начну расправу прямо сейчас.

— Я сказал, не позволю. И ты не дури. Учти, я тебя пожалел. Я только лишь слегка побил тебя, но, если ты тронешь хоть пальцем кого-нибудь здесь, я тебя так отделаю, что своих не узнаешь.

Но Генри не мог сдержать злости. Он подскочил к первому попавшемуся мальчику из черного списка, но не успел поднять руку, как был сбит с ног звонкой пощечиной незнакомца и остался лежать неподвижно там, где упал.

— Стой!!! Эй!!!

Эти крики издавал проезжавший мимо отец Генри, работорговец, человек неприятный и злой, которого все боялись за силу и крутой нрав. Он выскочил из саней с кнутом в руке, поднятым для удара. Мальчики расступились, и он, добежав до незнакомца, свирепо опустил кнут ему на голову, крича:

— Я покажу тебе!

Мальчик ловко увернулся и схватил торговца правой рукой за кисть. Послышался треск ломаемых костей, стон… и отец Баскома заковылял прочь со словами:

— О боже! Мне руку сломали…

Тут из саней появилась мамаша Генри и, подбежав к поверженному сыну и покалеченному мужу, запричитала над ними, тогда как ребята стояли ни живы ни мертвы, не столь напуганные наигранным горем женщины, сколь зачарованные разыгравшимся перед ними зрелищем, которое захватило их внимание в такой степени, что когда миссис Баском обернулась и потребовала выдачи Сорок четвертого, чтобы примерно наказать его, то только тогда ребята заметили, что тот исчез неизвестно когда и как.