Раздававшиеся то тут, то там автоматные очереди, изредка сопровождаемые пистолетными или револьверными выстрелами, явно говорили о том, что все пошло не по плану. Но, с другой стороны, в отличие от группы майора Родригеса, действовавшей на охраняемой армейскими силами авиабазе, группе Первого здесь серьезного сопротивления быть в принципе не могло — морские пехотинцы веселились на берегу, а у матросов и офицеров ничего серьезнее пистолетов не было. Хотя и пистолет в умелых руках может доставить множество неприятностей в узких коридорах громадного корабля.
— Якорь вам всем в задницу. Гребаные ублюдские комми! — вытащив наградной «кольт-1911», Пичелли осторожно перемещался по коридору, прикрытый с тыла старпомом, вооруженным ножом. Мысли разбегались в голове, словно тараканы при включенном свете.
— Сэр, но откуда здесь коммунисты? — удивленный старпом даже приостановился.
— Из-за океана, идиот. А как ты думаешь?
— Но…
Договорить американец не успел — появившийся в коридоре Седьмой короткой очередью уложил обоих. Уже проходя мимо, он заметил выпавший из ослабевших рук Пичелли пистолет. Наградной «кольт» — хороший трофей для молодого офицера, не так ли?
— Машинное отделение — наше, — шипение уоки-токи сообщило Первому, что пора приниматься за вторую часть операции.
— Второй этап. Повторяю: второй этап, — даже не убрав рацию, командир диверсантов натянул на голову противогаз.
Присутствовавший рядом Двенадцатый уже откручивал вентиль на баллоне с газом. Команде американского корабля, построенного специально для поддержки десантных подразделений и даже успевшего выпустить сотню снарядов по японским позициям на Окинаве, предстояло столкнуться со снотворным газом. В этот момент Первый еще раз возблагодарил Бога, что президентэ оказался достаточно умен, чтобы раздобыть чертежи этого монстра. Иначе нужные клапаны его команда искала бы до посинения.
Многочисленные группы южно-американских спецназовцев, с успехом взявших под контроль ключевые точки линкора, в том числе и блокировавшие в кубриках многочисленную команду, получив приказ командира, натягивали противогазы и откручивали вентили на баллонах, бесконечным потоком идущих теперь уже и с берега — майор Родригес, взявший на себя самую тяжелую часть операции, про захват порта не забыл, отправив туда одну из лучших своих команд.
Газ, практически невидимый, но зато хорошо слышимый в шипении многочисленных емкостей, начинал свое беспощадное расползание по вентиляционной системе «Монтаны»…
— Ничего не понимаю. Кто-нибудь может мне объяснить, какого хрена происходит? — разбуженный вахтенным офицером капитан Стронски протирал глаза, пытаясь понять, что за выстрелы разносятся над водой.
— На «Монтане» стреляют, сэр. — Ответ вахтенного, ничего не прояснив, только лишь разозлил Стронски.
— Это я, черт побери, и так вижу и слышу! Какого хрена они там стреляют — вот что мне интересно!
Узнать ответ на этот вопрос капитану так и не довелось — облепившие дно его корабля мины, заботливо установленные еще одной группой подводного спецназа, рванули как раз в этот самый момент…
— Значится, так, мистер, я попробую объяснить в последний раз, — полковник Сезарро погрозил гордо стоящему американцу в военно-морской форме пальцем и укоризненно покачал головой. — По пунктам. Первое: порт и город наши. Полностью.
— Ненадолго, — презрительно скорчил гримасу моряк.
— Молчать! — рявкнувший полковник посмотрел на янки достаточно убедительно, чтобы тот заткнулся. — Второе: ваши корабли или на дне, или в наших руках. Все до самой последней лоханки.
— И снова: ненадолго.
На этот раз Сезарро не стал ничего говорить, просто несильно ткнув американца в солнечное сплетение. Пока тот пытался отдышаться, бразилец продолжил перечисление:
— Третье. Все американцы в этом районе — наши пленники. А это одних только моряков без малого тысяч десять. И четвертое: у вас есть шанс сохранить жизнь себе и им. Для этого достаточно перетащить «Монтану» ко входу в канал. Если вы это сделаете, то вам не только будет сохранена жизнь — вы даже получите относительную свободу перемещения в лагере военнопленных в Сан-Пауло, — Сезарро взмахом руки остановил собравшегося говорить американца: — И еще. Мы на войне, мистер американец. И у меня есть боевая задача. И если для того чтобы ее выполнить, мне потребуется прикончить пять тысяч янки, я это сделаю. И даже секундных колебаний у меня не возникнет. Поэтому хорошо подумайте, прежде чем отвечать на мой вопрос. От вашего решения зависит судьба довольно большого количества людей.
Коммандер, с ненавистью глядя на одетого в камуфляж полковника, буквально выплюнул:
— Да будьте вы прокляты, ублюдки! Гребаные предатели!
Сезарро улыбнулся:
— Когда ваши замечательные командиры бросили мой отряд на съедение япошкам на Северном берегу, я тогда примерно так же говорил. Так что, как видите, скоро будем в расчете. Но мне только не совсем понятно: ваш ответ — это «да» или «нет»?
— Да, — американец опустил голову.
— Вот видите, все было не так уж и сложно. Так что давайте займемся делом.
Появление на улице небольшого грузовичка с надписью «Свежие овощи Макнаба» прошло абсолютно незамеченным. Спешащие по своим делам немногочисленные прохожие даже и не обратили внимания на тот немаловажный факт, что появился сей фургончик сегодня несколько раньше обычного да и двигался явно медленнее.
И то и другое объяснялось довольно просто: полученная на днях из Мехико шифровка довольно четко говорила, что делать и когда. И вот незадача — это самое «когда» оказалось не посреди ночи, а едва ли не в самый разгар дня.
Компания «Макнаб», оказавшаяся достаточно удачливой, чтобы получить контракт с одним из многочисленных военных ведомств США, поставляла различные продукты в столовые некоторых армейских организаций.
В их числе был и Объединенный Штаб Армии США, чье недавно выстроенное здание имело один очень неприятный недостаток.
Альверде, прекрасно осознающий, что американцы его не простят, сильно постарался, чтобы в строительстве некоторых зданий поучаствовали компании, чью принадлежность к Южно-Американской Федерации установить возможным не представлялось. И одним из таких зданий и было означенное место концентрации сухопутных генералов американской армии.
Так и что же за недостаток был допущен вдумчивыми строителями при возведении объекта? Ничего особенного. Если честно, то при некотором везении даже не самое опасное.
Как известно любому человеку, изучавшему сопромат, при расчете нагрузок на опоры следует предусматривать десятипроцентный резерв прочности. На всякий случай. И вот именно этого здесь сделано и не было.
К чему это могло привести? Ну, учитывая почти четыре тонны взрывчатки, завезенные десятком последних рейсов «Свежих овощей»…
После мощнейшего взрыва, прогремевшего ровнехонько в пять часов вечера по местному времени, сразу три несущие стены и одна колонна рассыпались в пыль. Что, в свою очередь, вызвало увеличение нагрузки на остальные. Эффект карточного домика…
Первой не выдержала стена восточная. Натужно рыча выдираемыми из стены бетонными плитами, она рухнула на мостовую, как мошку прихлопнув неудачно припаркованный «Форд». Еще минутой спустя лопнули сразу две поддерживающие колонны в середине здания, удерживающие потолок центрального холла, а после этого процесс пошел лавинообразно. Агонизирующая конструкция продержалась еще почти четыре минуты, что было, в общем-то, неплохим результатом, особенно учитывая обстоятельства.
Вот только находящимся в глубинах бетонного хаоса людям от этого было не легче. А если вспомнить, что под зданием проходила газовая труба — еще одна недоработка строителей — и сейчас рассерженно шипящий метан стремительно вырывался на поверхность, то им можно было только посочувствовать.
Коллапс здания Объединенного Штаба Армии США не означал коллапса всей системы. Пока…
Буквально влетевший в штаб Альверде невысокий офицер едва не светился от счастья. Удивленно посмотревший на него генерал Гаспар наклонился, внимательно рассматривая папку, зажатую в руках сияющего полковника.
— Президентэ!
Обернувшись, Альверде хладнокровно принял донесение, изредка бросая взгляды на едва ли не подпрыгивающего курьера. В процессе чтения на хмуром и уставшем лице генерала появлялась все более широкая улыбка. Наконец, закончив просматривать документ, президент повернулся к спокойно ожидающим офицерам:
— Друзья! Панама — наша!!!
Радостно улыбающийся президент, переждав взрыв ликования и дождавшись, пока люди в его штабе успокоятся, продолжил:
— И более того. Американцы считают, что ряд диверсий, проведенных нашими силами на их территории, — это дело рук Советов. Они до сих пор не понимают, что Панама полностью в наших руках.
— Жозе, — тихо произнес Гаспар, наклоняясь к уху старого друга, — ты же понимаешь, что это ненадолго?
— Более чем, — так же тихо ответил президент ЮАФ. — Но это только начало. Сезарро уже установил захваченные корабли у входа в канал. Наши морские артиллеристы уже вовсю осваивают вооружение «Атланты» и «Монтаны». А это, мой дорогой друг, в сумме двенадцать орудий калибром четыреста шесть, тридцать две стодвадцатисемимиллиметровые универсалки и десятки зенитных пушечек.
И самое классное здесь то, что янки не могут их просто утопить, ибо поднять таких красавцев со дна будет несколько… затруднительно. А это закупорит столь любимый нашими дорогими друзьями канал. Вот и прикинь, какие им теперь нужны силы, чтобы вернуть канал под контроль. Ибо такую артиллерию им будет выбить несколько проблематично. Тем более что мы тоже времени зря не теряем.
— Президентэ, — молодой офицер, как выяснилось, не закончил доклад передачей донесения, — полковник Сезарро докладывает, что подразделения генерала Ферейро уже прибыли и начали разворачивание зенитного прикрытия.
— Ну вот и отлично, — Альверде похлопал Гаспара по плечу. — Филиппе развернет еще пару сотен русских зенитных пулеметов, и прорыв американской авиации к корабликам у входа станет еще более проблематичен.
— Президентэ, — командующий ВВС генерал Маскареньяш попросил слова. Дождавшись кивка президента, он спокойно поинтересовался: — Продолжать переброску авиации согласно плану «Альфа»?
Директива «Альфа» подразумевала стремительное рассредоточение ВВС Федерации на замаскированные аэродромы. Плюс, в случае успеха в Панаме, часть сил отправлялась туда, «доставлять радость и наносить добро» американским силам в регионе.
— Продолжайте. Что у нас с заменой десантников?
— Разгружаем сразу двенадцать транспортов с сухопутными силами. Замена контингента будет полностью проведена в течение трех суток. На данный момент мы даже опережаем график, — Маскареньяш, не удержавшись, похвалился.
— На сколько?
— Четыре с половиной часа.
— Отлично, — Альверде удовлетворенно щелкнул пальцами. После чего повернулся к Гаспару и буквально обстрелял его вопросами:
— Что с Кубой?
— Маринельо[2] готов взять власть.
— Мексика?
— Поддержит нейтралитет.
— Союзники?
— Парагвай и Боливия полностью за нас. Колумбия, Эквадор и Чили — поддержат нейтралитет. Перуанцы в раздумьях.
— Что с Мальвинскими островами?
— Флот начал операцию, пока результаты неизвестны.
— Резанов?
— Русские довольны. Черт, да они прыгают от радости. Кстати, завтра под шведским флагом придет крупный транспорт — на нем почти шестьдесят русских танков и сотня немецких восемь-восемь.
— М-да, — Альверде усмехнулся. — Сталин даже не сомневался в нашем выборе, да?
— Похоже на то.
— Ладно. Что Ноэл и Джефферсон?
— А как ты думаешь, Жозе? Мы же их интернировали, действуем без объявления войны. Плюются от ненависти и заявляют, что мы за все заплатим.
— Конечно, за все. Как в анекдоте: «И за дом, и за образование детей, и даже на машину останется». — Генерал повернулся к адъютанту и попросил связать его с министром информации.
— Алло? Луис? Будь добр, приготовь мое выступление по национальному радио. Да-да, и пусть журналисты соберутся в Доме Правительства. Угу. Скажем, сегодня в восемь вечера.
После чего, повесив трубку, Альверде повернулся к своим офицерам:
— Господа! Наша страна вступила в самое страшное противостояние в своей истории. Пришло время хорошенько поработать, чтобы эта война закончилась в нашу пользу. И пусть первые успехи вас не обманывают — враг силен, опытен и умен. Расслабляться не следует. Этим мы займемся тогда, когда противник капитулирует. Однако я добавлю к своим словам еще кое-что. — Президент замолчал, а потом, вскинув сжатые в кулак руки, проревел: — Да здравствует Федерация!
— Либре! — хором рявкнули в ответ офицеры.
Впереди были тяжелые времена.
Военное издательство МО СССР, 1990 г.
Вплоть до начала сороковых годов Вооруженные силы Бразилии и Аргентины, явившиеся основой для строительства Южно-Американской Федерации, оставались на относительно низком уровне технической оснащенности и тактической грамотности. Что послужило толчком к их модернизации, сейчас сказать трудно — вполне возможно, что это была война в Чако, продемонстрировавшая необходимость военного строительства и модернизации, хотя более вероятным выглядит вдумчивый анализ президентом Альверде (Жозе Сезар Соарес Альверде, р. 1900, Сан-Пауло, Бразилия) геополитической ситуации и его ясное осознание того, что избежать участия в приближающемся мировом конфликте Бразилии не удастся.
Как бы то ни было, именно с деятельностью этого генерала, уже осенью 1941 года ставшего безраздельным властителем Бразильского государства и направившего его по пути социалистического строительства, связано становление Вооруженных сил Южной Америки.
Придя к власти, президент Альверде взял курс на модернизацию армии — причем модернизацию скорее не количественного, а качественного характера. Предвидя становление теории глубокой наступательной операции как основного метода боевых действий в ближайшие десятилетия, генерал вместе со своим бессменным помощником — министром обороны Бразилии, генералом Гаспаром (Жозе де Агиар Гаспар, 1902–1987, Сан-Пауло, Бразилия) — сделал ставку на мобильность и огневую мощь Сухопутных войск Бразилии.
Для обеспечения поставленных целей президент Альверде перевооружил армию на новейшую по тем временам автоматическую винтовку «Имбел» калибра 7,62x51 мм. Кроме того, войска в больших количествах получили также и модернизированную версию немецкого пулемета МГ-34 под тот же патрон.
Необходимо отметить, что пулемет МГ-42, появившийся в Бундесвере в приемлемых количествах уже после окончания советско-германской войны 1941–1942 годов, является практически точной копией пулемета «Имбел МД», появившегося в бразильских войсках уже в декабре 1941 года. Вполне возможно, что конструкторы пришли к одним и тем же выводам — ведь оба пулемета являются, по сути своей, лишь доработкой и модернизацией пулемета МГ-34, принятого на вооружение Вермахта еще в тридцатых годах.
Как бы то ни было, уже в феврале 1942 года бразильская армия была оснащена автоматическим оружием в количествах, значительно превышающих на тот момент аналогичный показатель аргентинских Вооруженных сил.
Но, помимо оснащения армии стрелковым оружием, президент Альверде также озаботился созданием механизированных и моторизованных подразделений. Стоит отметить, что перед вторжением в Аргентину в бразильской армии уже было сформировано десять моторизованных дивизий и восемь механизированных бригад.
Понимая, что всего этого может быть недостаточно, президент Альверде также сформировал сразу двадцать кавалерийских бригад, должных действовать в условиях бездорожья и горной местности.
После относительно быстрой и бескровной победы над аргентинскими Вооруженными силами, оказавшимися неспособными организовать отпор его войскам, и создания Южно-Американской Федерации президент Альверде продолжил военное строительство, внимательно изучая результаты войны в Европе и следя за развитием событий на Тихоокеанском театре военных действий.
По результатам этого анализа уже к концу сорок второго года Корпус морской пехоты был значительно расширен. Понимая, что японские милитаристы несут вполне однозначную угрозу всему цивилизованному человечеству, генерал подписал с США оборонительный договор, направленный против Японской империи, после чего начал готовить Экспедиционный корпус к активным боевым действиям.
Следует отметить, что до сих пор подготовка южноамериканской армии считается одной из лучших, а на тот момент сильнее была лишь советская и немецкая.
Боевые действия против японских войск показали высочайшую выучку южноамериканских солдат. Одним из ярчайших примеров мастерства и боевого духа может служить «Подвиг Сезарро» (он же «Подвиг Северного берега»), когда на северном побережье Австралии два батальона бразильской морской пехоты под командованием тогда еще майора Сезарро в течение недели удерживали плацдарм против двух дивизий японской пехоты.
Ярко проявился боевой дух южноамериканцев и при штурме Окинавы, когда во встречном бою 3-я дивизия морской пехоты захватила северный укрепрайон, считавшийся японским командованием неприступным.
Однако все эти бои были лишь подготовкой Вооруженных сил ЮАФ к действительно серьезной войне не на жизнь, а на смерть.
Президент Альверде, за предшествующие Третьей мировой войне годы сделавший так много для создания современных Вооруженных сил, прекрасно понимал, что экономическая мощь его основных противников — США и Великобритании — настолько велика, что единственным шансом на выживание является качественное превосходство его войск. В то же время, понимая свою неспособность полностью оснастить свою армию современнейшими вооружениями, президент Альверде сделал ставку на воинскую выучку своих солдат и взаимодействие различных родов войск между собой.
Особое внимание он отводил оснащению ВВС Федерации новейшими самолетами. Построенный Британией завод по производству лицензионных копий их лучшего истребителя «Си Фьюри», а также сразу три завода, производящих бразильскую версию немецких «Фокке-Вульф 190», вкупе с многочисленными поставками как Альянса, так и Евразийского союза позволили генералу создать современные и прекрасно оснащенные Военно-воздушные силы.
Так, на 1 сентября сорок шестого года на вооружении ВВС ЮАФ состояло 14 250 самолетов, из них 10 750 боевых. Состав здесь вполне однозначно делился в пользу истребительной авиации — истребители (в том числе и многоцелевые) составляли 52 % от всех самолетов ВВС ЮАФ.
В боевом составе истребительной авиации были следующие типы самолетов: Як-9 (26 % от общего количества истребителей), Ла-9 (14 %), Mustang Р-51 (5,5 %), Sea Fury (13,5 %), FW-190 (41 %). Как видно из приведенного состава, ВВС Федерации были представлены в основном современными типами самолетов и были весьма боеспособны.
Сильна была и тактическая авиация. И хотя ВВС ЮАФ в данном сегменте были оснащены в основном устаревшими типами самолетов, их количество и выучка пилотов, очевидно, представляли собою достаточную силу: Ju-87 (составлял большую часть парка пикировщиков — 73 %), Пе-2 (27 % от состава пикирующих бомбардировщиков), Ил-2МБ (34 % от всех штурмовиков), И-16 (49,5 %), Р-39 Airacobra (9 %), А-36 Apache/Invader (7,5 %). Бомбардировщики среднего радиуса действия были представлены единственной моделью — на вооружении южноамериканских Военно-воздушных сил состояло 370 единиц В-25 Mitchell.
Напоследок при рассмотрении ВВС ЮАФ надо также отметить и стратегическую авиацию, имевшую на своем вооружении 75 бомбардировщиков Пе-8, 89 В-17 Flying Fortress и 254 единицы Avro Lancaster. Все это превращало Федерацию в сильнейшую авиационную державу в Западном полушарии после Соединенных Штатов Америки.
Отдельно стоит отметить транспортную авиацию ЮАФ. Три с половиной тысячи грузовых самолетов (ТБ-3, Ju-52, DC-3, С-47) позволили генералу Альверде создать многочисленные и прекрасно оснащенные Воздушно-десантные войска, покрывшие себя в последующей войне славой и заслуженно носящие звание сильнейших после советских.
Но перейдем к Сухопутным войскам Южно-Американской Федерации.
Как уже говорилось, в строительстве Вооруженных сил президент Альверде сделал ставку на мобильность и огневую мощь. Именно поэтому в его войсках практически не имелось тяжелых танков и САУ — несмотря на то что Советский Союз предлагал ему поставки значительного числа снятых с вооружения машин, таких, как ИС-1 и ИСУ-122.
В результате на 1 сентября 1946 года в составе Сухопутных войск ЮАФ насчитывалось только три отдельных полка, оснащенных тяжелой техникой: два полка ИС-1 и один полк ИСУ-122, по двадцать пять машин в каждом.
Недостаток тяжелой техники, однако, с лихвой восполнялся техникой легкой. В частности, ставка была сделана на легкие универсальные САУ — бразильская версия советской СУ-76 (Alverde S.P. 41) была выпущена в огромных количествах, надолго став основной бронетехникой южноамериканской армии. На 1 сентября 1946 года в войсках насчитывалось приблизительно семь тысяч A.S.P.
Представляющая собою классическую легкую САУ, с орудием калибра 75 мм (лицензионная копия немецкой 75-мм KwK 42), противопульным бронированием и бензиновым двигателем, A.S.P. была удивительно технологична в производстве, что, собственно, и позволило насытить ими войска в таких количествах. Даже противотанковая САУ «АТАМ» была выпущена на тот момент только лишь в количестве 700 штук.
Помимо большого количества моторизованных и механизированных подразделений, укомплектованных A.S.Р., в войсках ЮАФ присутствовало также значительное количество танковых частей, сформированных из поставленных ГДР и СССР средних танков. В частности, ГДР поставила в Бразилию почти тысячу танков Т-4 и 372 разведывательных танка «Леопард», а Советский Союз — 380 танков Т-34-76. Помимо этого, СССР также поставил в Федерацию 470 танков БТ-7М.
Понимая важность обеспечения армейской ПВО, генерал Альверде принял серьезные меры. В частности, в Швеции была куплена лицензия на производство одной из лучших зенитных пушек того времени — 40-мм Bofors. В Швейцарии была куплена лицензия на производство орудия «Эрликон» калибра 20 мм. И те и другие орудия устанавливались на шасси производимых по лицензии американских бронетранспортеров МЗ. Для этих же целей использовалось также и шасси A.S.Р., и грузовики. Отдельно стоит отметить так называемое «дешевое ПВО», когда на шасси автомобиля повышенной проходимости устанавливалась спарка крупнокалиберных пулеметов. Таких «эрзац-ЗСУ» в войсках ЮАФ было очень много: на 1 сентября 1946 года — около 4000 единиц.
Стационарная зенитная артиллерия была представлена в основном немецкими орудиями — различными модификациями известнейшей «восемь-восемь». Кроме того, на вооружении состояли также и более крупные пушки — 105-мм орудия FlaK 38/39 и 128-мм орудия FlaK 40.
Большую роль в Сухопутных войсках ЮАФ играли автомобили. Классических пехотных дивизий в армии Федерации не было вообще — только моторизованные или кавалерийские. Обеспечение грузовиками достигалось в том числе и за счет американских поставок. Выигравшая конкурс компания «Студебеккер» только в период с июля 1942 года по октябрь 1945-го поставила в ЮАФ более 90 тыс. грузовиков.
Артиллерия была представлена лицензионными копиями как американских, так и советских образцов. Так, основной полевой гаубицей южноамериканских войск была бразильская версия американской М114. В то же время основной моделью миномета была копия советского БМ-37.
Говоря о флоте ЮАФ, можно лишь только сказать, что он был укомплектован в основном устаревшими кораблями — за исключением крейсера «Либре» (захваченный бразильским спецназом в Индонезии японский крейсер «Микума») и многочисленных торпедных катеров и миноносцев. В любом случае наступательные действия были ВМФ Федерации недоступны.
Суммируя вышеизложенное, необходимо признать, что в целом к Третьей мировой войне армия ЮАФ подошла в боеготовом состоянии.
— Как это понимать?! Какого черта он объявил нам войну? Кто-нибудь может мне это объяснить? — разъяренный Трумэн врезал кулаком по столу. — Но еще больше меня интересует финт с Панамой и особенно зоной Панамского канала. Какого черта ему никто не помешал??? Почему эти обезьяны захватили целую, на хрен, страну без малейшего сопротивления с нашей стороны? И не только страну!!! Они захватывают два корабля нашего флота, запирают канал, и все, чем мы на это им отвечаем, — дипломатическая нота!!!
— Официально он заявляет, что обеспечивает «периметр безопасности». — Госсекретарь Эдвард Стеттиниус удивленным не выглядел. — Не знаю, что ему наобещал Сталин, но, видимо, действительно много. Без этого его атака выглядит полной авантюрой.
— Вообще-то, совсем не факт. — Негромко произнесенные генералом Маршаллом слова вызвали удивление у присутствующих в Овальном кабинете первых лиц Америки. Министр обороны кивнул адмиралу Нимицу, прося объяснить коллегам проблему.
— Начнем с канала. Мы уже пытались атаковать «Монтану» самолетами с «Беннингтона». Потеряли восемь пикировщиков, попаданий не было. Альверде уже развернул мощнейшее зенитное прикрытие. Но это не самое главное. Проблема в том, что по результатам этого вылета стало однозначно понятно — если мы утопим «Монтану», то этим самым закупорим канал. Чтобы поднять такую кучу металла, нам потребуется минимум полгода. В лучшем случае.
— А если высадить десант и взять ее штурмом?
— Не вариант. Уж что-что, а удерживать позиции бразильцы научились. Помните Северный берег? — Маршалл недовольно пожал плечами. — Так что это даже не обсуждается.
— А какие у нас вообще есть варианты? В принципе? — Трумэн выглядел так, словно его сейчас хватит удар.
— Подвести к Панаме несколько артиллерийских кораблей, прикрывая их авианосцами. Раздолбать «Монтану» и «Атланту» издалека — все равно они стоят и будут не слишком сложными мишенями. После чего под прикрытием линкоров и тяжелых крейсеров высаживать десант.
— Но вы же сказали, что на поднятие «Монтаны» понадобится полгода?
— В лучшем случае. Но если мы не будем делать ничего — войска Альверде укрепятся, и все станет еще хуже. Вспомните Окинаву. Там у нас была возможность сосредоточить чудовищные силы — и то мы понесли серьезнейшие потери. Здесь пока такого нет. И не надо.
— А может, попробуем припугнуть этих ублюдков? Хотя бы и бомбардировками?
— Безусловно. Я уже отдал приказ разработать план нанесения стратегических бомбовых ударов по основным промышленным районам Федерации. В принципе, имеющиеся силы даже и морской авиации способны нанести Альверде серьезный урон. А если мы откажемся от планов переброски в Англию еще одной партии «Суперкрепостей», то сможем значительно усилить воздействие, — Маршалл снова пожал плечами, всем своим видом показывая, что его этот вопрос волнует не слишком.
— То есть как это, отказаться от переброски бомбардировщиков в Европу? А как же Советы?
— С Советами у нас все плохо, — меланхолично заметил Стеттиниус, — очень. Я уже рассматривал вопрос о перемирии через Швецию.
— И?
— Никакой реакции. Нас выпрут из Европы. И из Евразии. И, если наши облажавшиеся эксперты не ошибаются в очередной раз, Советам и их дружкам на это потребуется максимум год. Потом они придут за душонками англичан — и все. Вон генерал Маршалл не может нам рассказать, как он будет к порядку Альверде приводить, а вы про Советы…
— Да что это за чушь!!! — Американский президент буквально взлетел из кресла. — Это непостижимо! Вы что, на полном серьезе утверждаете, что мы даже Бразилию к порядку призвать не способны?
— А как? — все так же меланхолично ответил госсекретарь.
— Джордж? — Трумэн с надеждой посмотрел на своего лучшего стратега.
— Это будет… проблематично, сэр. У нас огромные потери в Иране и Корее. А там у нас хотя бы были плацдармы. Здесь этого нет.
— Но и Альверде совсем не Сталин!!!
— Конечно. Но солдаты у него не намного хуже. А у нас невыгодная ситуация. При высадке на побережье он, пользуясь построенной нами же железной дорогой, перебросит необходимое число войск к плацдарму, блокирует, а затем ликвидирует его. И эта игра в догонялки может происходить очень долго.
— Но должен же быть хоть какой-то выход?
— В принципе, да, — ненадолго задумавшись, ответил Маршалл. — Смысл в том, что мы уничтожим бомбардировками основные промышленные центры, после чего высадимся сразу в нескольких точках — Буэнос-Айрес, Рио и так далее. Быть одновременно везде Альверде не сможет. И мы заставим его сдаться.
— А если не подействует?
— Будем бомбить до тех пор, пока не подействует. Применим план «Запах» против него, если потребуется, раз уж Советы для нас недосягаемы.
— Пару месяцев назад все это выглядело совсем не так хреново, — ядовито заметил Трумэн.
— Пару месяцев назад мы понятия не имели, что Советы сделали не просто шаг, а какой-то дикий прыжок вперед. И их союзу с немцами нам теперь нечего противопоставить. Ибо «кузены» оказались не слишком щедрыми союзничками…
— Если не будет другого выбора, то и ладно. Мы уйдем из Европы, — тяжело вздохнув, решил Трумэн. — Но Альверде я предательство не спущу. Эту скотину мы повесим!!!
Вошедший в главный кабинет страны Берия выглядел расстроенно. Напряжение, сквозившее в каждом его шаге, выдавало нешуточную тревогу. Расхаживающий по кабинету Сталин это сразу заметил, но в своей излюбленной манере спрашивать ничего не стал. Глава МГБ сам все расскажет.
— Лаврентий Павлович! — поднялся из своего кресла Ледников.
Берия ничего не ответил, только кивнул. Молотов, блестя стеклами очков, бросил взгляд на Хозяина. По лицу Сталина, как обычно, ничего понять было нельзя. Полурасслабленная поза, прищуренные глаза…
— Товарищ Сталин, только что пришло подтверждение вчерашней информации от агента Рандеву. Боюсь, нам необходимо созвать совещание Государственного Комитета Обороны и вернуться к обсуждению планов применения специальных боеприпасов.
Вернувшийся в кресло Ледников вскинул голову. В его глазах явственно возник огонек ненависти, с каждой секундой разгорающийся все больше и грозящий превратиться в пожар.
— Да? Интересно… и что же такого задумали сделать наши замечательные друзья? — усмехаясь из-под усов, поинтересовался вождь.
— На авианосцы «Мидуэй» и «Франклин Делано Рузвельт» вчера утром доставили химические бомбы. А контр-адмирал Джеймс получил указание выдвигаться к Панаме. И красный пакет со специальным приказом — он должен его открыть, находясь в море. Все говорит о том, что Соединенные Штаты Америки собираются осуществить крупномасштабное применение химического оружия массового поражения. Возможно, что и против гражданских лиц.
— Мы можем достать американские города? — вождь повернулся к Рокоссовскому.
— С авиабаз Альверде — да. Из Европы тоже, но в этом случае для наших носителей это будет поездка в один конец.
— Но как же Англия? Неужели американцы не понимают, что применение ОМП приведет к ответным мерам — хотя бы и против англичан? — Молотов обвел взглядом присутствующих.
— Понимают. И им наплевать. — Берия ответил совершенно спокойно, как будто говорил о двоечнике, прогулявшем урок. — Товарищ Сталин?
Вождь задумчиво посмотрел в окно, а затем, повернувшись к присутствующим, спокойно сказал:
— Ты прав, Лаврентий. Нам действительно надо собрать совещание ГКО по этому вопросу. А пока, товарищи, можете быть свободны. Товарищу Сталину надо все обдумать.
Пробравшись через многолюдную толпу, невысокий, смуглый от загара человек зашел в неприметный ресторанчик, где было совсем пусто. Кивнув своему знакомому у стойки, он не торопясь уселся за столик и, развернув купленную неподалеку газету, принялся читать.
— Сеньор? — возникший словно из ниоткуда официант протянул меню.
— М-м-м… Энчиладос — только поострее, хорошо? — немножко мороженого и кофе. В кофе добавьте две ложки сахара, молока и чуток сливок. Спасибо, — мужчина ни на секунду не оторвался от читаемой в настоящий момент статьи.
— Си, сеньор, — и официант испарился так же незаметно, как и появился.
— Жаркий денек сегодня, да? — присевший за соседний столик старый мексиканец, заросший бородой чуть ли не до самых глаз, пыхнул толстенной сигарой и ухмыльнулся.
— Это уж точно, — все так же не поднимая глаз, отозвался неизвестный. — Порою я думаю, что русским с Сибирью повезло.
— Ну, не знаю. По мне лучше жара, чем холод.
— Пожалуй, — кивнул человек с газетой.
— Тем более что на моей гасиенде есть пара прекрасных прохладных мест. Ну, знаете — у пруда, под сенью деревьев, с красоткой-женой, — мексиканец хохотнул.
— Полагаю, мексиканские женщины делают воздух вокруг горячее, а не прохладнее, — улыбнулся мужчина.
— С этим не поспоришь, — и все так же ухмыляющийся мексиканец встал из-за стола. — Удачи вам в ваших делах, сеньор.
— И вам того же. — За весь диалог газета в руках незнакомца даже не шелохнулась.
Этим же вечером в сорока пяти километрах от города группа людей извлекла из указанного связным тайника сорок четыре винтовки, пять пулеметов и три десятка гранат.
Майор Стольнин был доволен.
Сгущавшиеся над столицей Мексики сумерки нежно укутывали небольшое здание — виллу в одном из многочисленных пригородов. Выполненная в испанском колониальном стиле, она была тем не менее новостройкой, напичканной новейшими на тот момент решениями из области архитектуры… ну и небольшой бункер под зданием тоже был.
— Сеньор Карденас? — вошедший в кабинет человек улыбнулся и протянул руку. Бывший президент Мексики поднялся навстречу и, ответив на рукопожатие, вернулся в кресло, сделав гостю знак присоединяться.
— Какой прекрасный вечер, не так ли?
— Безусловно, господин президент.
— Да. Так не хочется портить его разговорами о делах. Но куда деваться? — Карденас всплеснул руками и покачал головой. — Политика не отпускает меня даже после ухода с президентского поста. Но такова судьба…
— Такова судьба, — повторил гость и склонил голову.
Однако следующую фразу Ласаро Карденас произнес уже совсем другим тоном:
— Полагаю, мой дорогой друг просил вас что-то мне передать? — В голосе явственно прозвучала сталь обнажаемого клинка.
— Вы очень проницательны, господин президент.
— И что же?
— Наш большой брат всем уже изрядно надоел… а вы знаете, что у этого родственничка имеются к вам серьезные претензии…
— Ну, братец ничего мне не сделал тогда, когда я отбирал у его компаний недра, принадлежащие мексиканскому народу. Вам не кажется, что поздновато вспоминать такие мелочи… особенно в свете происходящего?
— О, боюсь, вы не так поняли, господин президент. Те дела давно минувших дней их не волнуют. Им нужен мексиканский народ, убивающий своих братьев из Южной Америки за интересы совсем других людей. И они прекрасно понимают, что возглавляемая вами партия этого не допустит. Вы этого не допустите… Я полагаю, вы уже догадываетесь, какое решение они примут?
— Жозе волнуется за мое здоровье? — Карденас усмехнулся.
— В том числе. Он мечтает о свободной Латинской Америке, где никто не эксплуатируется и свободные народы живут счастливо…
— И во главе этих свободных народов он видит себя, не так ли?
— Он полагает, что подобные вопросы можно будет решать гораздо позднее, когда Большого Брата поставят в угол и выпорют.
— Ну, порка братика уже идет. И даже не отцовским ремнем. — Ласаро снова усмехнулся: — Удивлен, что Жозе этого недостаточно.
— В том-то и дело, что нет. Эта порка избавит Большого Брата от привычки лазить по чужим огородам. А этот огород он считает своим.
Бывший президент Мексики, руководитель Мексиканской революционной партии Ласаро Карденас встал из-за стола и, подойдя к балкону, посмотрел на появляющиеся над городом звезды. Помолчал, о чем-то напряженно раздумывая.
— Ладно, — наконец разорвал тишину его голос. — Чего именно хочет Жозе?
Появление немецкого «леопарда» было весьма неожиданно для отдыхавших советских бойцов. Васильев, зло посмотрев на виновато разводящего руками командира боевого охранения, погрозил ему кулаком и, наклонившись к уху, гневно прорычал:
— Мы еще поговорим, сокол ты мой сизокрылый!
Вылезший из танка немец, наблюдавший эту картину, ухмыльнулся.
Несмотря на то что со времен советско-германской войны прошло вот уже четыре года, тепла в отношениях кадровых офицеров явно не хватало, а потому подколки друг другу устраивали обе стороны. Объединенное Стратегическое Командование Евразийского союза такое, естественно, не одобряло и за подобные проделки наказывало строго-если узнавало, конечно, — ибо уже неоднократно случались случаи «дружественного огня». Так, к примеру, немецкая «пантера 2», имитирующая нападение из засады и неожиданно выскочившая на дорогу прямо посреди советской механизированной колонны, была обстреляна из ручных противотанковых гранатометов сидевшими на броне оказавшегося рядом «берии» пехотинцами. А еще секундой спустя к ним присоединились орудия тяжелых БМП… Результат — два убитых и три раненых немецких танкиста, а также несколько обожженных выхлопами РПГ советских солдат, причем один из них пострадал довольно серьезно.
Или отделение советской войсковой разведки, по непонятной причине решившее проникнуть на охраняемый немцами объект. Результат — четыре трупа и четырнадцать раненых с обеих сторон.
И такие случаи были неоднократны и совсем не единичны… Далеко не все из них заканчивались столь печально, но подобный бардак приводил генералов в состояние, классифицированное каким-то из армейских остряков как «носорог разъяренный, подслеповатый».
Поэтому с недавних пор за подобное можно было так отхватить (даже если происшествие обошлось без жертв или особенных неприятностей), что желание подшучивать над союзником с обеих сторон довольно резво угасло.
Но рецидивы случались — о чем недвусмысленно говорил вид бравого лейтенанта, привалившегося к своему танку.
— Теперь вы. Что ж, герр офицер, вы тоже хороши. Прокрались мимо моих бойцов — продемонстрировали слабые места в обороне. Что хорошо — ведь теперь я упущение исправлю, а лучше союзник, обнаруживший дырку в твоем заборе, чем враг. Но вам не пришло в голову… — Тут Васильев сделал паузу и, перейдя с немецкого на подвид русского, высказался об умственных способностях стоящего перед ним немца, после чего продолжал как ни в чем не бывало: — что здесь по вам вполне могли открыть огонь. На поражение? Из всех, мать их, стволов? И что ваше донесение — да-да, то самое, что вы держите в руках, — попросту не дошло бы до адресата? Коим, как я полагаю, я и являюсь? А? Можете мне на это ответить, или мне лучше спросить у вашего командира?
Несколько ошарашенный таким напором немец стушевался и что-то невнятно буркнул.
— Надейтесь на то, что доставленное вами послание достаточно важно, чтобы я забыл написать рапорт вашему командованию.
И, буквально вырвав из рук «гордости Вермахта» (о чем недвусмысленно заявлял значок на груди танкиста) пакет с бумагами, Васильев отправился в штабную палатку, рукой приказав следовать за ним.
— Товарищи командиры, — около часа спустя обращался Васильев к офицерам своего батальона. — У меня для вас две новости: плохая и хорошая. Плохая — в том, что завтрашней ночью нам с вами предстоит прорвать оборону противника в седьмом квадрате.
— Фигасе, — пробормотал стоящий в углу капитан, немолодой уже мужик с красным лицом и рано поседевшими волосами. — У англичан же там почти два полка.
— И вот здесь приходит время для хорошей новости. Нашу атаку поддержит одиннадцатая танковая бригада Вермахта. А это полторы сотни вторых «пантер» и штук сорок «леопардов».
— И на хрена им мы? — поинтересовался все тот же капитан.
— Пехотное прикрытие. На «кошках» по траншеям не попрыгаешь и в дом не залезешь. В любом случае справиться мы должны.
— Воздух?
— Скорее всего, будет ничейным. Метеослужба обещает дождь и сильный ветер, — Васильев пожал плечами.
— А если будет все-таки хорошая погода?
— Нас прикроют. И не надо спрашивать, дадут ли нам штурмовики — ибо я сразу могу сказать, что нет, не дадут. Другие вопросы есть? — Ответом майору послужило молчание. — Ну и отлично. Завтра с утра, в десять, буду давать уже конкретные приказы, так что командирам рот подойти к этому времени. А мне еще надо с моим немецким коллегой все обсудить. Так что спокойной ночи — пусть ваши бойцы хорошенько отоспятся. Все свободны.
Дождавшись ухода своих подчиненных, Леонид повернулся к сидящему в углу штабной палатки немцу. Прибывший минут через пятнадцать после своего посыльного полковник Вальберг оказался на удивление вменяемым и адекватным человеком. Будучи австрийцем по происхождению, он тем не менее с честью служил Германии вот уже почти двадцать лет.
— Что ж, герр полковник, как именно вы предлагаете нам действовать? Вы же, я так понимаю, в этих краях уже воевали?
— Вы правы, товарищ майор, воевал. Но тогда все было совсем по-другому.
— Действительно, — согласился Васильев. — Но все же?
— Мы ударим по их позициям вот здесь, — Вальберг ткнул в карту ручкой. — И попытаемся с ходу взять мост.
— Хм, — Леонид неуверенно покачал головой. — А конкретнее?
— Вечером наша артиллерия начнет вести сосредоточенный огонь вот по этому квадрату. Одновременно ваши залповые системы произведут массированный обстрел интересующих нас позиций. Мы же, пользуясь темнотой, незамеченными выйдем на рубеж атаки и прорвем их оборону.
— И наша задача?
— Пока мои «пантеры» будут превращать оборону англичан в руины, вы, с помощью своих «берий», — это слово полковник произнес с явным недовольством, — и моих «леопардов» захватите позиции британцев у моста. И сам мост тоже, естественно. Создадите плацдарм на другом берегу. После чего нам надо будет продержаться около суток до подхода частей вашей 27-й армии.
— М-да, — Васильев едва удержался, чтобы не выругаться. Это было не просто хреново, а охренительно хреново. Потому как только идиот может подумать, что командование войск Альянса в регионе вот так просто смирится с дыркой в своей обороне. А значит, попытки отбить мост будут следовать непрерывно. — Но зачем такая спешка? Почему не подождать концентрации сил и не ударить по врагу, имея за собой внушительное превосходство?
— Потому как стало известно, что Альянс в срочном порядке минирует мосты. До этого еще не добрался — но скоро доберется. Так что скажите спасибо за этот вот бросок нашей разведке. Поскольку если бы не они — эту замечательную речку нам пришлось бы преодолевать вплавь. Чего мне совершенно не хочется. Это то, что я знаю наверняка.
Чего австриец не знал, так это того, что удар этот был отвлекающим маневром Стратегического командования, а вот в Альянсе, наоборот, считали, что это направление и будет основным в операции по прорыву фронта.
Повесть и фильм «Батальоны просят огня» готовы были вновь получить основы своих сюжетов…
— Пресвятая Дева Мария, — Альверде, не веря своим глазам, прочитал послание еще раз. — Янки что, совсем с катушек слетели?
— Чего там, Жозе? — Гаспар, устало откинувшийся в кресле, не открывая глаз, повернул голову в сторону президента.
— Эти ублюдки бомбили Буэнос-Айрес. Огромным количеством самолетов. Не Токио, конечно, но…
— Идиоты. Теперь наше аргентинское население еще сильнее к нам привязано и значительно меньше любит янки. Они что, этого не понимают? — министр обороны Южно-Американской Федерации удивленно посмотрел на старого товарища.
— Похоже, они просто хотят запугать народ. Не слышал еще? Трумэн объявил, что вбомбит нас в каменный век, если не «прекратим предательскую войну». А учитывая, что Сан-Пауло слишком хорошо защищено, они и работают по Рио и Буэнос-Айресу.
— Большие потери?
— Военные не особенно велики. А вот среди гражданского населения… — Альверде покачал головой. — Они целенаправленно атаковали жилые кварталы.
— Черт, я начинаю терять нить, — негромко пробормотал Гаспар. — Мозг отключается.
Президент понимающе посмотрел на своего зама.
— Тебе просто надо поспать, Жозе. Последние дни были слишком напряженными.
— Наверное, ты прав. Но меня мучает вопрос: а не применят ли янки ОМП? — Сообщение от союзников из Европы о погрузке химических бомб на американские авианосцы бразильцы приняли всерьез.
— Надеюсь, они не рискнут. Британцы, по крайней мере, на это не согласны ни под каким соусом.
— Еще бы! — Гаспар усмехнулся. — Их же тут же зальют отравой по самый Биг-Бен. Бек заявил об этом в открытую. А Сталин не возражал.
— В любом случае гадать не будем, — Альверде подошел к зеркалу и поправил берет. Оглядел форму и поправил выбившийся из нагрудного кармана платок.
— На свидание собрался? — Несмотря на приличное количество трудностей, хотя и ожидаемых, но от того не менее неприятных, у друзей еще оставались силы на подшучивание.
— Ага. С журналистами. Выразить возмущение атаками гражданского населения и обвинить Трумэна и К° в военных преступлениях. Сам понимаешь, скоро наше время набора очков закончится. И если нам не удастся взорвать ситуацию — все будет исключительно хреново.
Министр обороны понимающе кивнул.
— А ты, мой дорогой друг, отправляйся спать. Скоро нам понадобятся все силы.
— Но…
— Никаких «но», Жозе. Иди спать — это приказ. Ты мне нужен свежим, — и, уже направляясь к выходу, Альверде добавил: — Минимум десять часов. Можешь поспать здесь, если хочешь.
Закрывающий дверь президент не видел, что его министр обороны уже отключился.
Собравшиеся в небольшом зале люди были мрачны и неразговорчивы. Висящая на стене крупномасштабная карта Европейского ТВД, являвшаяся почти точной копией карт Пентагона, вызывала полные ненависти и разочарования взгляды.
Появление длинного худого старика в застегнутом наглухо пальто вызвало некоторое оживление.
Разгладив редкие седые волосы, он решительно прошел через всю комнату. Сел во главе стола, небрежным движением бросив шляпу на его поверхность. Пару раз стукнул тростью по полу, добиваясь тишины.
Долго этого ждать ему не пришлось — меньше чем через полминуты он получил все внимание собравшихся.
— Что, обосрались? — язвительно прохрипел старик. — Поняли, что вляпались в полное дерьмо, и теперь хотите разрыдаться и заплакать, словно маленькая девочка в розовом платье, вопящая «мама!»? Можете не отвечать, — он внимательно оглядел сидящих за столом людей. Кто-то понуро склонил голову, кто-то, наоборот, держался гордо. Но глаза… в глазах плескался страх.
— Вот и нашему дорогому президенту тоже пора менять штанишки. Он тут недалече заявил, что мы должны уйти из Европы. Более того, он после потерь бомбардировщиков над этой долбаной Бразилией еще и насчет нее уже не уверен. Мир хочет со всеми заключить.
— А я вам говорил!!! Я говорил еще тогда, что нам нужно больше времени, чтобы подготовиться! — Толстый коротышка, несколько похудевший со времен последней встречи джентльменов, врезал пухлым кулаком по столу. — Ведь было понятно, что мы не готовы! Мы тратили миллиарды на эти тупые исследования всякой хрени вроде атомного оружия или антигравитационных двигателей. Какие были аргументы за это? То, что Советы тоже работают над этими проектами? Что-то незаметно! — Голос толстяка все повышался, грозя сорваться на визг. — А результат? Мы позорно отстали в реактивных двигателях и ракетах!! А чем может похвастать проект «Манхэттен»? Чем, я вас спра…
— Успехом, — внезапно каркнул старик, оборвав коротышку на полуслове. — Яйцеголовым наконец удалось запустить реакцию.
Ухмылка, появившаяся на его лице, расплывалась все шире, пока не превратилась в злобный оскал. Крючковатый нос дополнял картину, делая мужчину похожим на грифа.
— Да, это пока не совсем то, на что мы надеялись, — Гровс назвал то, что получилось, «шипучкой», — бомба рванула с эквивалентом в сотню тонн вместо пяти тысяч. Но в течение месяца-другого, максимум трех, мы получим уже то, что надо. А через год сотрем этим ублюдских комми с лица земли вместе с их немецкими дружками.
— А Альверде? — спросил кто-то из сидящих за столом.
— Надеюсь, что здесь не все такие трусы, как наш дорогой президент. Хотя, учитывая, что он скоро станет героем нации… — И, видя недоумевающие взгляды собравшихся, пояснил: — Погибнет от рук вражеского диверсанта. Бедняга. Так много сделал для американского народа! — Сарказм старика вызвал некое подобие улыбок.
— Так какой у нас план?
— Пока держаться в Евразии изо всех сил и закончить бомбу. А потом мы превратим коммуняк в скулящих собачек, молящих о прощении доброго хозяина. Подарим миру демократию…
Коротышка, в отличие от остальных воздержавшийся от смешков, неожиданно поинтересовался:
— А вы уверены, что у Сталина нет своей бомбы?
Вместо ответа старик глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула. Потом, видя начинающее скапливаться на лицах сидящих за столом людей напряжение, ответил:
— Если бы она была у дядюшки Джо, то мы бы об этом уже узнали.
— Да? И как же? Нам даже про их танки практически ничего не было известно. А уж бомбу русские засекретили бы на порядок серьезнее.
Старик снова вздохнул и закатил глаза. Потом, покачав головой, спокойно ответил:
— Если бы коммунисты владели бомбой, то они бы ее использовали. Против нас. Полагаю, это мы бы заметили.
— Чертовски надеюсь, что вы правы. Потому что, если мы снова ошибемся — нам крышка. И на этот раз без шансов.
Толстый коротышка, больше всех из присутствующих боящийся Советского Союза, не подозревал, насколько он прав…
— Товарищ капитан, — возникший рядом с Голенко боец тронул спящего командира за плечо. Открыв глаза, Никита некоторое время смотрел на разбудившего его человека, словно пытаясь понять, откуда он его знает.
— Да?
Услышав вопрос, боец добавил:
— Вас к себе товарищ майор зовет. Совещание будет…
— Когда?
— Дык вот сейчас уже… Товарищ майор сказал: как только, так сразу…
— Хорошо. Сейчас умоюсь и приду. Две минуты.
Торопливо умывающийся танкист вдруг подумал, что сегодня последний день их боев. Укрепившиеся на клочке земли американцы держались на нем только потому, что их постоянно прикрывали линкоры и другие корабли.
Но даже подобная поддержка не могла спасти остатки войск Альянса — превосходство Советской Армии накапливалось все больше и, наконец, должно было выплеснуться гневом и яростью стальной лавины.
— Товарищи командиры, — комбат почесал старый шрам на шее — след немецкого осколка, оставшийся с предыдущей войны. — Сегодня здесь все будет кончено. Против американцев сосредоточено двести реактивных установок залпового огня «Град» и пятьсот восемьдесят БМ-8-24. Кроме того, имеется также несколько сотен стволов артиллерии. Наша задача — после артподготовки всей этой мощью прикрыть подход мотострелков к американским укреплениям и помочь их зачистить.
— А как же корабли Альянса? — сам собой вырвался вопрос из Голенко.
— Им будет не до того — их атакует береговая авиация. К моменту, когда налет прекратится, мы уже должны будем смешаться с порядками Альянса, и огонь по нам они вести не смогут. На этом, собственно, все и закончится.
— Звучит неплохо, — прокомментировал капитан, командующий второй ротой.
— А выглядеть будет еще лучше. Главное — подойти к их позициям, а там наши парни уже справятся. Всем все ясно?
— Наш участок где?
— Размеченные карты получите после совещания. Надеюсь, не заблудитесь, гвардейцы, — комбат улыбнулся. — С нами правда — а за кем правда, тот и сильнее. Свободны.
Последний этап очищения Евразии начался.
Пожилой человек, стоящий у окна в аскетичном кабинете, обставленном тем не менее со вкусом, даже не повернулся к вошедшему в кабинет, продолжая смотреть на залитый солнцем Париж.
— Маршал? — только вопрос заставил правителя Франции повернуть, наконец, голову.
— Да?
— Боюсь, нам надо принять решение. Обе стороны требуют ответа.
— Ну, и «лимонников», и янки можно смело послать подальше. Ввязываться в войну против СССР и половины мира я не буду.
— Значит?
— Пьер, мальчик, я не хочу, чтобы Франция участвовала в очередном раунде этой бойни. Хотя, видимо, придется.
Петен отошел от окна и, сев в кресло, обхватил голову руками.
— Ладно. Вызови сюда посла Союза.
— Советского?
— Евразийского. Этого, как его, Штауфенберга.
— Значит, мы согласны?
— Предоставим им базы и проход по территории в обмен на часть африканских колоний и гарантии независимости.
— И вы им верите? — секретарь и личный помощник престарелого маршала, правящего Францией уже не первый год, недоверчиво посмотрел на своего начальника.
— А у меня есть выбор? — горько улыбнулся Петен. — Иначе нас сожрут вообще просто так. Один раз благодаря Сталину мы спаслись. Боюсь, второго раза не будет.
— А вы не боитесь, что в ответ по нам ударит Альянс?
— Там тоже не идиоты сидят. Если они нанесут по нам удар — значит, у меня не будет другого выхода, кроме как вступить в войну на стороне Сталина. Им нужен еще один противник? Сомневаюсь, — маршал пожал плечами. — Ладно, время уходит, ступай.
Дождавшись, пока за Пьером закроется дверь, Петен снова подошел к окну. Сердце болело все сильнее.
— Одри! Одри, дорогая, тебе письмо от Лео! — прислушавшись, госпожа Ван Хеемстра услышала легкие шаги своей дочери.
— Где? — влетевшая в комнату маленькая фурия была совсем не похожа на будущую звезду мировой сцены. Утенок (не гадкий, конечно, но и не прекрасный; скорее просто милый) пока еще только начинал превращаться в лебедя.
— Держи, — усмехающаяся мать отдала Одри конверт полевой почты.
— Он… вскрыт? — девушка недоуменно посмотрела на родительницу.
— Дочка, война же на дворе. Конечно, вскрыт.
— Но это значит, что его кто-то читал?
Госпожа Ван Хеемстра вздохнула. Влюбившаяся по уши в советского офицера дочь слишком серьезно воспринимала свои с ним отношения. И хотя Леонид относился к их семье очень хорошо и часто помогал, на взгляд женщины, каких-то особенных чувств к ее ребенку он не испытывал. Одри этого не понимала и отказывалась слушать любые мнения своей матери по этому вопросу. Вот и сейчас ей кажется, что вскрытое письмо личного характера — это почти трагедия. Как ей объяснить, что на войне нет времени на сантименты?
— Солнышко, ты уже взрослая и должна понимать, что вскрытие личной почты солдат и офицеров есть необходимый шаг. Вдруг кто-нибудь случайно выдаст в письме какие-нибудь важные сведения, а враг его перехватит? Это же ясно…
— И что будет, если во вскрытом письме будут секреты? Отправителя арестуют?
— Смотря что за секреты. Но, насколько я знаю, то, что писать нельзя, просто зачеркивают черной полосой.
К радости Одри, в присланном майором письме замазанных строчек почти не случалось — все-таки советский офицер воевал не первый год.
— Здесь очень красиво, — прочитала вслух девушка, — и хотя сейчас эти места попорчены войной, прекрасная природа все равно выглядит незабываемо.
Одри вздохнула, представив себя лежащей на сочной траве альпийского луга и смотрящей в синее-синее небо над головой.
— Когда мы победим Альянс, то обязательно сюда съездим — и, уверяю, тебе понравится. Воздух здесь такой прозрачный, а небо так близко, что, кажется, можно дотронуться до него руками. Трава зеленая-зеленая, а вода в ручьях ненамного менее прозрачна, чем воздух. — Лицо голландки приняло мечтательное выражение. Ее мать улыбнулась, так как очень хорошо знала свою дочь. Та небось сейчас уже кружится в своих грезах на прекрасных холмах Италии. Вместе с Леонидом, конечно.
— Мам, он пишет, что скоро они победят американцев! — отвлек госпожу Ван Хеемстра от размышлений веселый голос девушки.
— А как же, доча. Конечно, победят. Гитлеровцев победили, японцев тоже. Не думаю, что американцы много сильнее.
Конечно, на самом деле она думала именно так и потому регулярно слушала сводки с фронтов. Но хотя ход боевых действий пока протекал под диктовку Евразийского союза, это все равно не могло ее успокоить. Слишком хорошо она знала, на что способна пропаганда.
Тем не менее Арнем пока бомбили всего один раз, в самом начале войны. Была еще одна попытка — но вражеские бомбардировщики от города отогнали, заставив избавиться от смертоносного груза над пригородами.
— Так, кто-то опаздывает на танцы. Поэтому будьте добры, мадемуазель Растон, одеться и быть готовой к выходу, — госпожа Ван Хеемстра улыбнулась и шутливо погрозила дочери пальцем.
Дыхание войны сюда пока еще не добралось.
— Интересно, они когда-нибудь прекратят? — молодой парень в форме армии ЮАФ затянулся и посмотрел в сторону берега. Оттуда доносился гул непрерывной канонады десятка крейсеров и нескольких линейных кораблей, перемешивающих береговую линию обороны с землей. После того как была утоплена «Монтана», американцы потеряли всякую осторожность и высыпали на позиции обороняющихся сотни снарядов.
Первая попытка высадки прошла неудачно — недооценившие войска Альверде янки полезли на берег чуть ли не в открытую, с минимальной артиллерийской поддержкой. Выяснилось, зря.
Бразильцы дали высадиться первой волне и даже позволили ей продвинуться вперед. После чего замкнули цепь, активировав несколько небольших минных полей, и начали планомерно уничтожать десант.
Попытка помощи успеха не имела — загнанные в ловушку американцы расстреливались артиллерией, как на полигоне. И отступить они тоже не могли — сзади были мины.
Поэтому на сей раз Флот США методично сравнивал с землей все мало-мальски похожие на укрепления объекты, заодно неплохо так перетряхивая землю — даже если бы там и были еще какие-нибудь минные поля, то выжить под таким стале-огненным дождем они все равно бы не смогли.
— Ага, прекратят. Когда уверуют, что всех нас убили. Читал, что они сделали с Буэнос-Айресом? Ублюдки! — Немолодой сержант в зеленом берете и с ручным пулеметом в руках глотнул воды из притороченной к бедру алюминиевой фляжки — трофея еще времен войны с японцами. — Тем более что эту железную дуру посреди канала они все равно утопили.
Еще раз попробовав атаковать свой бывший линкор с помощью авиации и понеся при этом значительные потери, американцы подогнали артиллерийские корабли и утопили «Монтану» в неравной дуэли, больше похожей на избиение. Тем не менее бразильские моряки показали, что тоже умеют стрелять, утопив неосторожный эсминец и сильно повредив несколько крейсеров — в том числе и случайно подставившуюся «Аляску».
— Кристиану! — Появившийся в окопе капитан выглядел весьма колоритно, напоминая эдакую смесь революционного матроса с партизаном из джунглей. По крайней мере, пулеметные ленты и украшенный листьями камуфляж присутствовали. Как, собственно, и сам пулемет — бразильская версия МГ-42. Единственное, что в образ не вписывалось, так это каска.
— Да, командир! — сержант даже не сделал попытки привстать.
— Возьмешь своих парней и перекроешь подходы в третьем секторе, — капитан ткнул рукой в указанную сторону.
— А куда делся Луис?
— Им пулемет расхреначило и трех человек. Так что не задавай тупых вопросов и быстро туда! — После этих слов офицер испарился из окопа так же незаметно, как в нем появился.
— Вот вечно приходится за этим молокососом все исправлять, — проворчал немолодой вояка. — Пятый год за ним убираю. И как он еще не сдох?
Неожиданно беспрерывно громыхающая пальба на несколько секунд затихла, а затем возобновилась вновь. Вот только султаны разрывов вставали теперь в глубине позиций южно-американских войск.
— Высадка! — донесся откуда-то слева чей-то истошный вопль.
— А мы и не заметили, — саркастично заметил сержант. — Пресвятая Дева Мария, они что, совсем тупых в армию теперь набирают?
Выбранная Кристиану позиция находилась рядом с разваленным попаданием снаряда каменным строением, стоящим на этой земле уже лет двести. В сами руины сержант не полез, разумно предположив, что противник вполне может еще разок профилактически по ним пострелять из чего-нибудь крупнокалиберного.
На сей раз спокойно десантироваться морской пехоте США не дали — среди многочисленных плавсредств начали вырастать фонтаны воды от падающих с небес снарядов бразильской артиллерии. Несмотря на это, первая волна солдат неудержимым потоком выплеснулась на Панамский берег и с ходу заняла остатки укреплений, торопливо выстроенных войсками ЮАФ. Но потери они при этом понесли довольно приличные — по береговой полосе работало сразу несколько десятков артиллерийских орудий и еще большее количество СУ-76. И те и другие били с закрытых позиций, заранее подготовленных инженерными батальонами южно-американской армии.
— Матерь Божья! — Кристиану с плохим предчувствием увидел выгружающиеся на берег «Шерманы». — А вот это уже нехорошо.
Бразилец со смешанными чувствами наблюдал, как от брони американских танков рикошетируют осколки. Еще больше ему не понравилось, что янки целью своей атаки выбрали, похоже, именно его сектор.
— Ну ладно, уроды, подходи по одному, — тихо прошептал сержант и аккуратно передернул затвор своего пулемета.
Представляющий собою модификацию стандартной винтовки армии ЮАФ, с сошками и удлиненным и утяжеленным стволом, ручной пулемет ИМБЕЛ МД5 полагалось иметь каждому звену пехотинцев — то бишь по одной штуке на пятерых. Если добавить к этому факту наличие во взводе также двух пулеметов МГ-42, то становится понятно, почему американцы с таким трудом продирались через бразильскую оборону.
Короткими очередями стреляя в двигающиеся перебежками фигурки в форме американской армии, Кристиану одновременно присматривал себе следующую позицию.
— Двадцать семь… тридцать, — едва затвор выбросил последнюю гильзу, как сержант сменил позицию, сместившись на десяток метров ближе к дому. Тем временем янки уже развернули миномет за тушей сгоревшей амфибии и принялись одну за другой укладывать мины как раз по позициям отделения, обороняющего центр третьего сектора.
— Хорхе! Хорхе, да завали ты уже этих уродов! — взмолился сержант, когда американский снаряд, легший точно в окно разваленного здания, обсыпал его мелкой каменной крошкой. Естественно, он даже не надеялся, что лучший стрелок его подразделения услышит своего командира — Хорхе залег со своей винтовкой почти в сорока метрах левее и сзади.
Тем не менее один из минометчиков упал, скошенный чьей-то пулей. Видимо, ребята и сами сообразили, что нужно делать.
Однако помогло это не сильно — на берег высаживались далеко не идиоты. Уже через несколько секунд остальной расчет миномета укрылся за корпусом проезжавшего мимо танка.
Залегший сержант осторожно приподнял голову, выглянув из-за естественным образом появившегося бруствера из осколков кирпичей, обрамлявших канаву, в которой он, собственно, и укрывался.
Буквально в тридцати метрах впереди к его позиции ползло трое янки. Злорадно ухмыльнувшись, Кристиану приготовил гранату и, выдернув чеку, отсчитал две секунды.
— Лови! — одним губами прошептал сержант, швыряя в американцев «ананаску» — простейшую гранату из плотного картона, некоторого количества готовых поражающих элементов и простенького взрывателя, на оболочку которой было нанесено стилизованное изображение ананаса.
Сменив позицию, ветеран проверил результаты своего броска, понятия не имея, что его уже засекли те самые минометчики, которые уже успели доставить неприятности его отделению.
Первый же выстрел контузил бразильца. Вторым — ранило в ногу, обездвижив. Приближение третьего, смертельного, сержант Филиппе Кристиану Де Соуза наблюдал с улыбкой.
Еще полчаса спустя после его смерти оборона в третьем секторе обороны войск ЮАФ была прорвана.
Растянутая на всю стену карта не радовала: позиции «зеленых» — армии ЮАФ — были расчленены клином «красных» — войск США. И американские генералы продолжали вбивать этот клин все глубже и глубже в оборону южно-американских войск.
— Американцы готовятся к высадке в Буэнос-Айресе, — Гаспар усмехнулся. — Сами же его разбомбили в ноль, а теперь высаживаются. Им совсем мозги отшибло?
— Их подбадривает наш провал в Панаме. Боюсь, это может плохо кончиться.
— Жозе, бросай пораженческие настроения. У меня мобилизационные пункты осаждаются добровольцами. Оружия запасено столько, что его на десять армий хватит. Спасибо товарищам из Москвы, которые помогли нам наладить производство ППС. Далеко американцы не продвинутся.
— Пожалуй, их действия будут ограничены радиусом огня корабельной артиллерии.
— Вот-вот. Посмотри даже на ситуацию в Панаме — все не так плохо, как могло быть. Не фонтан, конечно, но в принципе нормально. Пока они действительно действуют успешно. Но проблемы уже наметились — без постоянной поддержки им сложно продвигаться вперед.
— Это сейчас. Они уже выгружают транспорты с войсками и бронетехникой, — президент стукнул по карте кулаком. — И мы не можем этому помешать — у них в воздухе постоянно висят целые эскадрильи.
— И не надо. «Першинги» у них все в Европе, а с «Шерманами» мы справимся тем, что есть. У нас достаточно фаустпатронов и самоходок. Кроме того, завод, производящий реактивные снаряды, вышел на проектные мощности. Это не такая уж и мощная штука — что-то вроде палестинского «Кассама», но их зато будет много. В любом случае важно американцев сейчас удержать в прибрежной зоне, что у нас, что в Панаме. А когда полыхнет Мексика, мы будем уже готовы.
— Надеюсь, дружище, очень на это надеюсь. Ладно, что у нас с производством самолетов? — Альверде повернулся к только что вошедшему маленькому незаметному человеку, в котором можно было бы узнать небезызвестного деятеля гитлеровского режима Шпеера, здесь так и не дождавшегося в родной Германии министерского поста.
— Все по плану — тихонечко наращиваем. Янки разбомбили все приманки, но замаскированные в глубине страны производства им недоступны. «Фокке-Вульфов» мы уже делаем почти втрое больше, чем теряем. По самоходкам еще лучше — у нас основная проблема с нехваткой квалифицированного личного состава, а не с недостатком техники.
— Хорошо. Значит, наша мексиканская группа может быть спокойна.
Альверде давным-давно понимал, что конфликт с США очень даже возможен, а с большой долей вероятности — неизбежен. Прекрасно это осознавая, и он, и Гаспар, и другие офицеры его Генштаба уже в сорок четвертом, когда в Бразилии только появилась собственная техника неплохого качества, создали план по войне с северным соседом. Сразу было понятно, что на флот можно даже не рассчитывать — долго, дорого и все равно бесперспективно, а значит, оставался только один метод для укуса — привлечь на свою сторону Мексику и другие страны Карибского бассейна и нанести удар по суше. Не обладающие серьезной промышленностью и военной силой, эти страны, а особенно Мексика, были важнейшим путем к югу США, мягкому американскому подбрюшью.
И вот уже почти полгода небольшие отряды бразильской армии просачивались на территорию американского соседа, от которого несколько десятилетий спустя янки отгораживались стеной. И последнее время процесс просачивания значительно ускорился, потому как бывший президент Карденас, человек в стране весьма уважаемый, имел несколько добрых и душевных разговоров с генералами своей страны, среди которых нашлось несколько человек, считающих, что Техас — это мексиканская земля. Поставки подержанной техники из Союза (почти все снятые с вооружения «лагги» пошли сюда) и Германии (остатки Т-3 и не попавших в Бразилию Т-4, пулеметы, винтовки и фаустпатроны) мексиканскую военщину вполне удовлетворили.
Однако своим высшим достижением президент ЮАФ считал в этом деле то, что янки о поставках оружия знали (учитывая обстоятельства, сложно было бы ожидать чего-то иного), но ничем опасным не считали, предполагая, что готовится очередной переворот, и прикидывая, что они с этого могут получить. Да и поставлялось явно устаревшее оружие — тот же «лагг» проигрывал «мустангу» по всем параметрам, не имея против него в бою практически ни единого шанса. По крайней мере, американцы так считали. Так что особенно волноваться действительно не стоило — в драке один на один Мексика продержалась бы против Штатов, разогнавших военные мощности на полную катушку, от силы несколько недель — и даже этот срок выглядел чрезмерным.
Но это один на один. А вот в составе большого и сильного союза, даже будучи на острие…
Надо еще отметить, что вооружение индейцев, негров и китайцев в собственной стране разведка и контрразведка американцев пропустила, даже не догадываясь, что в их тылах потихоньку вызревает пятая колонна весьма приличных размеров.
В целом план Альверде заключался в следующем. Пока лучшие американские войска заняты в Евразии, армия ЮАФ, контролирующая Панамский канал, перебросит в Северную Америку два десятка дивизий. А потом, совместно с мексиканской армией, нанесет удар по южным штатам США, используя в том числе и стратегическую авиацию с построенных в Мексике силами самих янки аэродромов.
Начнется в Штатах паника или нет, Альверде не знал. Но, памятуя о реакции тамошнего населения на атаки японцами Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, предположил, что правительство в Вашингтоне придет в ужас от одной только перспективы полномасштабной войны на своей территории, а поднятие широкомасштабного мятежа в «черных» штатах должно было продемонстрировать Белому дому всю серьезность ситуации.
Одновременно с ударом по американскому Югу высадившиеся в Панаме войска янки должны были подвергнуться масштабному удару с двух направлений.
В теории получалось так, что лучшие войска Альянса оказывались либо в Европе, либо в Азии, либо в Панаме и ничем не могли помочь своей собственной земле.
Естественно, что тридцати и даже сорока дивизий было для серьезного удара по Америке совершенно недостаточно. Но Альверде надеялся, что успеет уничтожить панамскую группировку Альянса и перебросить на север еще столько же до того, как янки объявят всеобщую мобилизацию.
Понимая, что ни о какой оккупации не может идти и речи даже в самом лучшем для ЮАФ раскладе, генерал сделал ставку на тактику выжженной земли, наносящую экономике врага максимальный вред за минимальный срок, и рассчитывал, пользуясь мобильностью своих войск, разгромить большое количество разрозненных американских частей поодиночке и перерезать трансамериканские коммуникации. После чего поддержать независимость Техаса и Калифорнии и на волне собственного успеха попытаться заключить приличный мир.
План был неплох, ничем не хуже какого-нибудь «Барбароссы», но все пошло наперекосяк уже в самом начале. Во-первых, не предполагалось, что янки с такой легкостью пойдут на блокирование канала и утопление собственного линкора. Вследствие этого расхождения десант в Панаме произошел гораздо раньше, чем нужно было Альверде. Более того, американские морпехи уже достигли определенного им планом периметра и продолжали продвигаться, все больше увеличивая расстояния между бразильскими войсками, грозя отрезать северную группировку. Сюрпризом оказалось также и то, что американцы перебросили просто-таки огромное количество бронетехники, словно и не было чудовищных ее потерь на Евроазиатских ТВД.
— Не нравится мне это, — президент покачал головой. — Бросим в бой гвардию?
Стоящие в резерве советские тяжелые танки были предпоследним аргументом Альверде. Последним была его собственная дивизия, за техникой которой ухаживали с нежностью, какой могли позавидовать новорожденные младенцы.
— Еще не время, друг, совсем нет. — Вставший из глубокого кресла Гаспар подошел к карте и постучал пальцем по большой отметке красного цвета, располагающейся на южном фланге американской группировки. — Можно попробовать отсечь передовые части янки от берега. При прорыве им сладко не будет, обещаю. А такие потери наверняка заставят их приостановиться. Как раз догоним график.
— Не получится. У них полно брони, а значит, нам понадобится что-то компенсирующее. Например, гвардейские части.
— Возможно, ты и прав, — министр обороны задумался. — Предлагаешь бросить в бой все три тяжелых подразделения?
— Не знаю пока. Надо точнее понять, с чем они будут иметь дело. И уже решать.
— Прикажу готовиться всем трем. Да и нашим парням тоже. А там видно будет.
Бойня продолжала набирать обороты…
— Вот скажи мне, Джонни, тебе не кажется, что если весь этот чертов мир воюет против нас, то что-то не так с нами, а не с ними?
— Предложи еще сдаться этим краснопузым ублюдкам дядюшки Джо.
— Не, ниче такого. Хотя тот еще вопрос… Помнишь, как все началось? Типа югославский кораблик вез кузенам на острова химию? А мы вроде как стерпеть подобного преступления не смогли? И что это все старина Джо придумал?
— И? Ну, помню, дальше что?
— А то, что как-то все это выглядит притянутым за уши. Причем сильно притянутым. Какого черта русским нужна Англия?
— Они же коммунисты.
— И че с того?
— Ну, я точно не знаю, но вроде коммунисты всегда хотели захватить мир, или там что-то вроде этого.
— И поэтому мы помогли им против Гитлера?
— Фред, да ты чего, этот совсем плохой был…
Означенный Фред, сидящий в углу не слишком чистой забегаловки и представляющий собою обычного портового работягу с грязью под ногтями, укоризненно посмотрел на приятеля.
— Джонни, дружище, помнишь Кларка?
— Твоего соседа? Ну да, и че?
— А ты знаешь, что его друг знал парней, которые в тридцатых ездили к русским на заработки… когда у нас здесь жрать было нечего, эти парни присылали домой по сотне баксов. Кларк еще говорил, что они жалели, что контракт закончился. И я вот думаю теперь — а как у коммунистов сейчас? Мож, опять лучше, чем у нас?
Собеседник портового рабочего, плюгавенький чернявый мужичок, испуганно заозирался.
— Фредди, у тебя совсем крыша поехала? Они ж коммунисты. Я в газете читал, что Сталин приказал всех согнать в лагеря в Сибирь и заставляет бесплатно работать. И если кто-то против, то его скармливают медведям.
— Ага, конечно. Фигня все это. Специально придумывают, чтобы нас запутать. Ты видал, чего с ценами происходит? Господи, да я на свои гроши уже скоро пожрать купить не смогу… а мне еще Хлою кормить и детей. У тебя своих нет, а знаешь, сколько эти два обормота жрут? И че-то мне кажется, что бесплатного супа больше не будет.
— Фред, — мужичок буквально прошипел, — ты совсем рехнулся? Тебя ж замести могут за такие слова! Как его, этот, Патриотический акт, во! И кто тогда будет твою семью кормить? Думай, о чем треплешься и где!
— Черт! — рабочий грохнул кулаком по столу. — Просто на душе наболело.
— Пошли к тебе, на кухне поболтаем.
Власть самого демократического государства на земле напряжения собственного народа пока еще не чувствовала…
— Илья Петрович, — голосок юной аспирантки, стеснительно жмущейся к двери, оторвал ученого от размышлений.
— Да?
— Просто вы говорили, что если есть вопросы, то можно подойти в свободное время…
Подняв глаза от раскиданных по огромному столу бумаг с расчетами, эскизами и чертежами, Кравченко внимательно осмотрел девушку с ног до головы, про себя отметив, что выглядит она очень даже ничего.
Стройная шатенка с правильными чертами лица и зелеными глазами смотрела на своего недавно назначенного научного руководителя с немым восхищением.
— Так, красавица. Предлагаю обсудить твои вопросы за обедом, — Илья взглянул на часы, — хотя, пожалуй, это будет даже ужин. Идем в «Уголок», не бывала там?
Юля Темрова неуверенно покачала головой.
— Отличная забегаловка. Только не вздумай говорить слово «забегаловка» при тамошнем хозяине и по совместительству шеф-поваре товарище Горгадзе. Он очень болезненно к таким высказываниям относится. Еще обидится.
Этот ресторанчик не был лучшим или шикарнейшим в городе, но вот уже где-то год оставался любимым местом ученого. Тем более что его зарплаты вполне хватало, чтобы питаться там каждый день. Да и кормили вкусно.
Увидев, что его подопечная что-то обдумывает, Кравченко предположил, что ту мучает денежный вопрос.
— Я угощаю, — он решил на всякий случай пояснить. И, не давая ей времени на раздумья, стремительно вышел из кабинета, на ходу натягивая пальто.
Машину Илья решил не брать — тем более что до «Уголка» идти было не слишком далеко. К тому же ученому хотелось подышать свежим сибирским воздухом по дороге к заведению, прячущемуся в полуподвале относительно невысокого здания из красного кирпича.
Вотчина Мелитона Горгадзе выглядела… скажем, несколько хаотически. Тринадцать каменных колонн, поддерживающих крышу, были беспорядочно разбросаны по залу. Все они, облицованные мрамором и украшенные резьбой, казались изящными, но в то же время надежными. У полированной деревянной барной стойки необычной формы стояли тринадцать же стульев, составлявшие отличное сочетание с тринадцатью столиками, расставленными без определенного порядка.
— Порою кажется, что здесь слишком много суеверий, — улыбнулся Илья в ответ на ремарку Юлии о количестве «чертовых дюжин» в помещении. — Товарищ Горгадзе на войне, еще на финской, этих мистицизмов набрался — теперь без них никуда.
Часы над уже упомянутой стойкой, выглядящие так же изящно и необычно, как и все остальное в помещении, показывали шесть тридцать вечера. Как ни странно, в ресторанчике не было ни души, за исключением Ильи и Юлии. И, конечно же, самого хозяина. Мелитон Горгадзе был мужчиной кавказского вида, среднего роста и среднего телосложения, с сильными, толстыми запястьями и густой жгуче-черной шевелюрой с проблесками седины. Ему могло быть где-то между сорока и пятьюдесятью, и, как всегда, на нем был одет безупречно белый, без единого пятнышка, фартук.
Подошедший к нему поздороваться Кравченко, чья длинная нескладная фигура казалась слишком непропорциональной для этого помещения, выглядел на фоне шеф-повара совершенным юнцом. Возможно, такое впечатление складывалось из-за прически ученого, чьи волосы начинали торчать в разные стороны уже пару минут спустя после их расчесывания.
— Илья Петрович! — грузин протянул руку. — Почти неделю вас не видел.
— Работа, — Кравченко развел руками. — А сейчас ее даже больше, чем обычно.
— Война, чтоб ее, — согласно закивал Горгадзе. — А кто этот прелестный молодой цветок, озаряющий своей красотой сию скромную обитель?
Уж в чем повару отказать было нельзя, так это в умении обходиться с дамами. Ходили слухи, что он подбивал клинья даже к жене полковника Антонова, отступив только после того, как получил от той ясное и четкое «нет», подкрепленное угрозой жалобы мужу.
— Юлия. Юлия Сергеевна, — краснея, представилась аспирантка.
В этот момент Илья вдруг понял, насколько хорошо выглядит его подопечная. Рассыпавшиеся по плечам волнистые волосы, длинные ноги, чувственные губы… А раскрасневшиеся на морозе щечки смотрелись просто восхитительно.
«Хорошо иногда быть уважаемым человеком, — мелькнула мысль у Кравченко. — Могу сделать себе приятное, поужинать с такой красавицей. И как я ее раньше не замечал? Всё эти доставшие уже до печени ЭВМ. Черт, да я вчера впервые нормально поспал за последний месяц».
Помогая снять Темровой пальто, Илья отметил, что обтянутая модным платьем фигурка у его аспиранточки тоже очень даже ничего. По крайней мере, все выпуклости и впуклости присутствовали именно там, где нужно, и именно в тех объемах, что были во вкусах Ильи.
«Может, попробовать подкатить? Хотя я ее научный руководитель… и что? Вон Рокоссовский вообще женился на военвраче из своей армии», — мелькнувшая в голове ученого мысль ему чрезвычайно понравилась. А затем, вслед за этой, его настигла еще одна.
Мог он подумать еще десять лет назад, что будет сидеть в одном из лучших ресторанов настоящего наукограда с такой красавицей, выбирая в меню то, что нравится, а не то, что может себе позволить, и в гараже у него будет стоять личный подарок от самого Сталина? В комплекте с трофейным «Мерседесом 500 К», собранным в Германии по заказу кого-то из нацистских бонз — подарком советских воинов, доработанным напильником местными умельцами для российских условий (хотя ездить на этой красавице зимой Кравченко не позволял себе даже по дорогам Будущего)? Плюс добавим сюда чертовски высокую должность, чувство гордости за свою страну и самых что ни на есть трудолюбивых студентов, приходящих на его лекции с гораздо большим энтузиазмом, чем он сам когда-то ходил на очередной блокбастер в кино?
— Илья Петрович, а почему вы улыбаетесь? — голос девушки вернул задумавшегося ученого на землю.
— Да вот, думаю, как мне повезло. Сижу в ресторане с красавицей, в науке успех за успехом, страна становится сильнее и сильнее, город вокруг — все красивее и красивее… Даже не знаю, чего еще пожелать.
— Чтобы война закончилась? — неуверенно предположила аспирантка.
— Действительно.
— Илья Петрович, а…
— Так, давай-ка условимся, Юля. Ты будешь называть меня Ильей — хотя бы когда мы наедине. Я насколько тебя старше — на десять лет? Пятнадцать? Не так уж и много. А вот когда ты меня называешь по имени-отчеству, я чувствую себя стариком. Договорились?
— Илья Пет… Илья, мне немножко неудобно, и я…
— Юля, не дергайся ты так. Все нормально, я не кусаюсь… Пусть некоторые студенты и утверждают обратное, — Кравченко хитро улыбнулся. — А теперь давай кушать — поверь мне на слово, с мясом Мелитон Ираклиевич умеет творить настоящие чудеса.
— А как же вопросы?
— Чуть позже, ладно? Успеем еще их обсудить.
Наслаждаясь великолепной острой отбивной и еще более приятной беседой, Илья вдруг подумал, что почти счастлив. А если удастся еще и личную жизнь устроить — так и вообще.
— Вот скажи мне, Юля, какие у тебя планы на седьмое число?
Очередная годовщина Великой Октябрьской революции для Советского Союза была особенным праздником. И идущая война с Альянсом, на данный момент протекающая столь успешно, ему помешать никак не могла.
— Я как-то не задумывалась, — ответила девушка после секундного раздумья.
— Нет желания мне немножко помочь в одном небольшом эксперименте? А потом и отпразднуем… если я, конечно, тебя от друзей не отрываю.
— Что вы, я буду рада, правда.
— А друзья твои не обидятся?
— Так я же не местная, Илья. Вот только на днях, собственно, и прилетела. И почти сразу к вам назначили.
— О как! И откуда же ты?
— С Поволжья я, из Сталинграда.
Илья едва не поперхнулся. Сам будучи родом из Волгограда, он так и не побывал в его городе-предке.
— Интересно. Ну, значит, на седьмое число и определились. Тогда же твои вопросы и порешаем — если там ничего срочного нет, конечно. Согласна?
Вместо ответа девушка кивнула.
— А пока у меня есть предложение прогуляться и посмотреть ночной город, раз уж ты здесь недавно. Покажу тебе некоторые наиболее интересные места. Как тебе идея?
— Ой, а можно? — удивленная красавица замерла.
— А то! У нас все можно, тем более таким красивым и умным девушкам. Так что не робеем, доедаем и идем гулять. Мелитон Ираклиевич! — подозвал хозяина Илья.
Тот возник у столика почти мгновенно.
— Да?
— Будьте добры, обеспечьте нам термос с кофе.
Грузин понимающе усмехнулся и кивнул. После чего направился обратно к стойке, у которой появились люди. На полпути он вдруг остановился и, полуобернувшись, подмигнул ученому.
Ему стало все понятно, еще когда он нес к столику с молодыми людьми бутылку вина. То, как смотрел на девчонку Кравченко, было очень знакомо Горгадзе, а потому он был уверен, что скоро его заведению в очередной раз придется принимать свадьбу.
Больше всего его веселило то, что сами «голубки» об этом, похоже, еще и не догадывались.
Город Будущее рос на глазах…
Рикардо Родригес был зол. Нет, скорее очень зол. Даже очень-очень зол. А виной его эмоционального состояния была ситуация в Панаме и его родной Бразилии.
Что в одном, что в другом месте у войск ЮАФ дела обстояли если и не на грани катастрофы, но уж паршиво — точно. Отбросив на Панамском плацдарме американскую морскую пехоту, бразильцы все же уничтожить его не смогли. И теперь тщательно продуманная операция по вторжению на территорию США постоянно откладывалась — Мексика железно придерживалась нейтралитета, даже и не думая хоть как-то дергаться до решения проблемы на канале.
Собственно, в ЮАФ дела обстояли получше — высадившиеся в Буэнос-Айресе и Рио американские войска фактически контролировали лишь только их, да и то не слишком-то и хорошо, ибо в развалинах некогда прекрасных городов хватало обозлившихся людей, потерявших семью и дома, и уж тем более им было из чего стрелять — об этом «дорогой президентэ» позаботился заранее. Поэтому то тут, то там вспыхивали ожесточенные бои с применением большого количества автоматического оружия. В то же время попытки янки продвинуться дальше постоянно срывались действиями тысяч довольно-таки неплохо вооруженных и обученных предусмотрительным Альверде партизан-герильяс.
Те разошлись настолько, что вот уже неделю янки даже не пытались наступать — последняя попытка закончилась исключительно плачевно. Поэтому разозленные американцы сосредоточили свое внимание на контроле и зачистке имевшихся под их контролем территорий. И уж что-что, а карательные акции они проводили, не слишком церемонясь, довольно быстрыми темпами догоняя в зверствах нацистов и самих себя «Вьетнамского периода» так и не случившейся истории. Естественно, что населению подобная политика активно не нравилась, а потому все больше людей начинало гореть огнем антиамериканской ненависти.
Родригес, понятное дело, не знал, что Ледников не так давно с усмешкой похвалил Альверде в разговоре со Сталиным, отметив, что «президентэ еще устроит этим ублюдкам Мегавьетнам». Причем в той же самой беседе маршал заявил, что считает победу и выживание ЮАФ едва ли не важнейшей составляющей общей победы Евразийского союза.
На вопрос удивленного вождя, почему именно так, советник пояснил, что победа развитых промышленных стран Европы не будет воспринята в Америке как нечто нереальное — там достаточно умных людей, которые прекрасно осознают совокупную мощь Германии, Советского Союза и других участников ЕС.
Но вот поражение (или даже «не победа») от еще недавней полуколонии — это будет для рядовых WASP[3] гораздо более болезненно и может закончиться значительно серьезней. Например, тем, чем в свое время закончилась похожая ситуация с Русско-японской войной пятого года в России. А она, если помните, вызвала первую русскую революцию.
Вообще, в последнее время в Объединенном Стратегическом Командовании начало складываться впечатление, что война практически выиграна. По крайней мере, действия фронтов стали весьма напоминать действия американского флота в конце войны на Тихом океане или действия советских войск против квантунской группировки. То есть, используя подавляющее превосходство в технике и управлении войсками, союзники сосредотачивали на необходимых участках достаточно сил для нейтрализации противника, заведомо не оставляя шансов на успешное сопротивление. В результате Альянс был вынужден в ответ придумывать невероятные планы разгрома противника — прямо-таки как командование Императорского флота Японии.
Ярким примером могла послужить операция в Иране, когда планомерному поступательному движению советских войск, происходившему без особых уловок, противопоставлялись какие-то сумасшедшие по сложности ходы, должные скомпенсировать качественные недостатки англо-американских армий. Порою это даже давало им некоторые плюсы и позволяло отступать гораздо медленнее, но закончилось все равно печально. Неожиданный бросок гвардейского мехкорпуса, буквально снесшего оборону Альянса на стыке двух войсковых групп, фактически поставил точку в кровавом противостоянии на персидской земле. Планы по заманиванию Советской Армии в ловушку были полностью сломаны лихорадочными попытками ликвидации прорыва, а избыточная сложность этих самых планов не позволила их вовремя откорректировать.
В результате сейчас Иран практически полностью находился под контролем Евразийского союза — очаги сопротивления сохранились лишь на побережье, где шла экстренная эвакуация американских войск, прикрытая орудиями британских и итальянских линейных кораблей.
— Рико, трое на два часа, — тихий шелест «уоки-токи», перед войной закупленных Альверде в Штатах в огромных количествах, отвлек майора от размышлений. И действительно, неподалеку проходил американский патруль, состоящий из трех настороженно оглядывающихся рядовых.
— Правый мой, остальные ваши. — Плохое настроение бразильца объяснялось еще одним фактом. Тем, что он уже несколько часов лежал практически без шевеления, дожидаясь сигнала готовности от своей команды, выходящей на позиции атаки.
Переброшенный обратно в Бразилию уже через сутки после успешного окончания операции по овладению Панамой, майор занимался диверсиями против десантировавшихся в Рио войск Альянса.
И хотя сейчас янки прекратили активные наступательные действия, их карательные акции не должны были быть оставлены без наказания.
И теперь группа Родригеса готовилась атаковать одну из немногих позиций американских войск, выдвинутых за пределы захваченного города.
— Пошумим, — едва слышно прошептал лежащий рядом с командиром Луис, оскалившись щербатой улыбкой.
— Не увлекайся, — так же тихо ответил Рикардо, бросив взгляд на соратника. Здоровенный мулат с бритой головой, измазанной черными полосами, в камуфляже и с пулеметом в руках выглядел весьма воинственно.
— Начали! — Бросок ножа, и чуть отставший от своих друзей американец уже лежит на влажной траве, пытаясь достать торчащую из спины рукоятку. Хлопки пистолетов майора были на фоне хрипа бедняги почти неслышны.
— Аккуратней, Лу.
— Следующий раз воспользуюсь «косилкой», — ухмыльнувшийся мулат с нежностью погладил вороненый кожух своего пулемета.
— Вперед! — Рикардо решил, что сейчас спорить бесполезно.
Откуда-то из джунглей, обильно покрывающих холмы вокруг Рио, раздался грохот очередей бразильских версий МГ-42. Буквально минутой спустя к ним присоединились глухие хлопки минометов, коих диверсанты притащили целых три штуки.
С ответным огнем янки медлить не стали — сквозь густую растительность отлично слышались многочисленные щелчки американских «Гарандов», раскаты «Томпсонов» и рокот крупнокалиберных «Браунингов».
— Третий, давай! — короткий приказ Родригеса вызвал целый шквал выстрелов парой сотней метров правее его позиции.
— Рико, — Луис, напряженно вслушивающийся в звуки боя, тронул майора за ногу.
К их укрытию приближалось несколько человек. Судя по всему, командир атакованной части решил обойти нападающих с тыла. Времени на размышления бразильцу не осталось.
— Работаем!
Первых троих Родригес уложил двумя короткими очередями настолько быстро, что те даже не успели выстрелить или понять, что происходит. Луис, открывший огонь еще через секунду, прикрыл меняющего позицию командира, прижав к земле остальную часть группы противника.
Дерево, за которым укрылся майор, затряслось — видимо, его движение не осталось незамеченным. Вытащив из разгрузочного жилета гранату, диверсант выдернул чеку и, досчитав до трех, швырнул в сторону американцев. Противно взвизгнувшие осколки вызвали настоящий дождь из веток и листьев, заставив прижаться к земле.
«Черт, где же Филиппе? Какого хрена он ждет?» — мелькнувшая в голове Рикардо мысль даже не успела оформиться во что-то стоящее, когда слева по флангу янки забил очередями ручной пулемет сержанта. Глубоко вздохнув, Родригес буквально одним движением метнул в сторону американцев еще две гранаты, больше пытаясь их отвлечь, чем убить.
Тем временем остальные члены группы майора, тихо обошедшие залегших, яростно отстреливающихся врагов, ударили тем в тыл, четырьмя штурмовыми винтовками закончив бой в течение двух-трех минут.
— Чисто!
— Лу, прикрывай, Филли — тоже! — Расслабляться Рико не собирался, тем более что звуки недалекого боя и не думали затихать.
— Потери?
— Мигеля достало осколком, — сержант Саргас, командовавший зашедшей с тыла группой, покачал головой, показывая, что единственный аргентинец в команде уже в лучшем мире. — Лео прострелили руку, Тони поцарапал морду. И тот и другой могут вести бой.
Рикардо кивнул.
— Собрать с американцев гранаты. Сержант, берешь их пулемет.
Отдав приказ, майор подошел к лежащему в кустах американцу. В хмурое небо, грозящее дождем, уставились глаза совсем молодого парня.
— Черт, да ему от силы лет восемнадцать, — отвлеченно пробормотал диверсант, снимая с мальчишки гранаты. Он не имел ни малейшего понятия, что Джонни Рэйнбоу, жутко стеснявшемуся своей фамилии, на следующей неделе должно было исполниться семнадцать и что тот прибавил себе полтора года, когда шел записываться в армию, наслушавшись про «красную угрозу». Правда, в армии еще и кормили, причем несколько раз в день, чего сирота из трущоб Бостона далеко не всегда мог себе позволить.
Саргас, собирающий боеприпасы неподалеку, поднял голову.
— Эти суки таких же пацанов своими проклятыми бомбами тысячами убивают. Причем пацанов без оружия, в их домах, вместе с матерями и сестрами. А такие, как этот, еще и развлекаются на развалинах. Вы же сами это видели, майор! — Сержант, потерявший в Сан-Пауло семью при одном из налетов американских бомбардировщиков, сплюнул. — И мне их ни хрена не жаль. Я только и жду, когда они отправятся в ад, и надеюсь, что нам с вами удастся туда сплавить побольше этих ублюдков.
Рико ничего не ответил. Только лишь, повиновавшись мимолетному импульсу, закрыл пареньку глаза и перекрестил. Потом пару раз вздохнул и неожиданно рявкнул:
— Вперед! Пошли, пошли, пошли!
Группе Родригеса еще надо было помочь остальной части команды.
— Товарищ майор! Из штаба полка курьер прибыл.
— Наконец-то. Давай его сюда! — Васильев облегченно откинулся на спинку стула.
Дела обстояли не слишком приятственно. После боев за удержание плацдарма на вражеском берегу реки, превратившихся к моменту подхода передовых частей 27-й армии в жуткую мясорубку, в его батальоне в живых оставалось от силы процентов тридцать. И из этих выживших практически все щеголяли ранениями той или иной степени тяжести. В полку ситуация была не лучше. А вот самому Васильеву повезло — пара ссадин и синяков плюс рассеченная бровь в счет не шли.
Немцам досталось гораздо сильнее — после такой кровавой бани боеспособных танков у них осталось штук десять, не больше.
Так что теперь Васильев вместе со своей частью отправлялся в тыл, получать пополнение и новую технику. И в штабе полка вполне однозначно его ожидали уже конкретные указания по погрузке батальона, получение которых растянулось почти на неделю — командованию было не до этого.
Стратегия по неспешному выдавливанию войск Альянса с Апеннинского полуострова наткнулась на неожиданно фанатичное сопротивление. Не отличавшиеся ранее особо заметными способностями к массовому самопожертвованию, англичане встали насмерть — вновь вызывая в памяти аналогии с императорской Японией.
Не то чтобы это сильно что-то меняло — Стратегическое Командование ЕС просто сосредотачивало побольше сил для операций прорыва, уничтожая артиллерийским огнем, бомбами и реактивными снарядами любой более-менее крупный очаг сопротивления. Эдакий вариант полубесконтактной войны. Но продвижение союзных войск серьезно замедлилось.
Альянс пользовался этой задержкой на полную катушку, стремительно вывозя все более-менее ценное — от оборудования итальянских заводов и заканчивая золотом и драгоценностями местного населения, уже даже не скрывая, что Италия — это оккупированная территория, а не равноправный союзник, как это утверждалось ранее.
Естественно, что подобное отношение населению не нравилось, но центр и юг «сапожка» были пока что под контролем англо-американских войск, не стеснявшихся применять оружие для подавления любых попыток высказывания недовольства.
Руководство АДА уже осознало, во что вляпалось, и прекрасно понимало, что Евразию удержать им не удастся — Индия потихоньку начинала бурлить, готовясь сбросить вековое ярмо британских джентльменов, Гоминьдан в Китае потерпел первое крупное поражение, разом потеряв инициативу и начав отступление по всем фронтам, во Вьетнаме бушевала настоящая партизанская война, поддерживаемая поставками оружия…
Потеря Ирана, а вслед за ним и Ирака, и Сирии, и вообще всего Ближневосточного региона тоже была лишь вопросом времени. Турция, вошедшая в АДА лишь после долгих уговоров и угроз, уже подумывала о смене стороны, вспоминая теплые отношения с Советской Республикой и мудрость Кемаля.
Франко, правда, собирался идти до конца, зная, что Сталин предпочтет вернуть Испанию республиканцам, но и его падение было предопределено после известия о том, что Франция, сохраняя нейтралитет, позволит Евразийскому союзу перемещать войска по своей территории.
Прекрасно все это понимая, Африку терять Альянс не хотел, готовясь не допустить захвата Суэцкого канала и возводя в его окрестностях гигантский укрепрайон.
На самом деле и британцы, и американцы все еще считали, что войну им выиграть вполне по силам — надо только дождаться успешного испытания бомбы, что ожидалось уже к концу года. А вот после появления «боевого экземпляра» можно уже будет приступать к переговорам. На своих условиях.
Конечно, стоял еще и вопрос доставки «изделия» — но «миротворцы» с этим вполне могли бы справиться, будучи малоуязвимыми для советских истребителей и опасаясь лишь зенитных ракет, которых пока что было немного.
И, пытаясь выиграть время для своих ученых и инженеров, в бой бросали все, что можно, стараясь как можно сильнее задержать армии коммунистического блока.
Леонид, о подобных сложностях особенно не задумывавшийся, в данный момент размышлял, когда именно закончится война, понятия не имея, что о том же самом в этот же самый момент идет разговор в далеком кремлевском кабинете…
Сталин, неспешно пьющий ароматный чай из красивой фарфоровой чашки, смотрел на сидящих с ним за одним столом Рокоссовского, Берию и Молотова и молчал. Молчал он уже долго, явно о чем-то раздумывая и практически не вслушиваясь в разговор.
— Лаврентий! — Нарком, прерванный простуженным голосом вождя на середине фразы, практически незаметно вздрогнул. — Как ты считаешь, сколько нам еще ждать и стоит ли это делать вообще? Последний налет на Плоешти у американцев вышел весьма успешным. Да и в Баку у нас проблем хватает…
— Они на пределе, Иосиф Виссарионович. Мы топим их конвои, гоняем на Востоке, вышибли из Кореи… Еще чуть-чуть, и вышвырнем из Италии, причем под бурные овации местного населения. Турки уже через Швейцарию намекают на сепаратные переговоры — в Закавказье они разгромлены, в Болгарии остановлены. А без отвлечения союзных войск на Турцию Греция падет за месяц максимум. Думаю, Константин Константинович со мною согласится, — Берия бросил взгляд на Рокоссовского.
Маршал кивнул и заметил:
— Они закручивают гайки для собственного населения — вступление в войну Альверде на нашей стороне было для них шоком. Сейчас у них осталась одна надежда…
— Бомба, — Сталин усмехнулся.
— Именно. Они близки к успеху и сейчас делают все, чтобы выиграть время. Это весьма похоже на панику.
— Может, все-таки применить специальные боеприпасы? — Вождь долил в чашку воды и, добавив ложку меда, посмотрел на кувшинчик с молоком. — Раз уж наш расчет на их отказ от создания атомного оружия не оправдался.
— Нет, — вдруг высказался Молотов. — Еще рано. Пока что есть шанс получить более-менее дружественную Америку, учитывая, что простые люди относятся к нам неплохо даже сейчас, несмотря на промывание мозгов пропагандой и войну. После уничтожения хотя бы одного города на это рассчитывать более не придется.
— Простой народ ничего не решает, — Берия пожал плечами. — Особенно после этого их Патриотического акта. И, кстати говоря, скоро будет принят еще один, гораздо более серьезный.
— Это все не так важно, — добавил Рокоссовский. — В первую очередь мы должны понимать, что в ответ на применение атомного оружия ответят тем, что будет им доступно, — химией. А учитывая, что из наших сил ПВО уверенную защиту от «миротворцев» обеспечивают только лишь ракеты, которыми наша промышленность обеспечить всю территорию СССР пока не в состоянии, то мы понесем серьезные потери среди мирного населения. А это неприемлемо.
Допивший чай вождь отставил пустую чашку в сторону и взял с подноса бутерброд.
— А если принять предложение маршала Ледникова? Нанести массированный удар по авиабазам в Англии, портам и крупным промышленным центрам? И сопроводить это угрозой повторного применения?
Вопрос вождя остался без ответа. Он оглядел лица собравшихся и понял, что ответственность за убийство миллионов безоружных людей брать на себя не хочет никто. Один только Рокоссовский отрицательно покачал головой и высказался:
— Я все равно против. Полностью уничтожить их промышленный потенциал мы не сможем — банально не хватит боеприпасов. Англии-то, конечно, будет очень плохо, возможно даже фатально, но мы все прекрасно понимаем, что джентльмены уже давно на коротком поводке у американцев. А тех нам попросту нечем достать — наши дальние бомбардировщики достают лишь до их побережья, причем большую часть пути идут без прикрытия. Прорвется максимум штук пять-шесть.
Кроме того, при ударе по Британским островам мы поневоле повредим Ирландии, с которой с некоторых пор в дружественных отношениях. ИРА скоро будет в состоянии поднять действительно серьезное восстание, на подавление которого у англичан банально не хватит войск. А это, в сочетании с запланированными операциями «Скальпель» и «Помпилиус», должно и без применения атомных бомб нанести Империи смертельный удар.
Выпаливший этот монолог на одном дыхании маршал сделал паузу и, внимательно осмотрев присутствующих и посмотрев в глаза вождю, твердо закончил:
— Поэтому нет.
Сталин кивнул, соглашаясь с мнением своего преемника, и поинтересовался:
— А кстати, что у нас со «Скальпелем» и «Помпилиусом»?
Вопрос был не из праздных. Каждая из этих операций была сложнейшей комбинацией. И если результатом первой должно было стать исчезновение судоходства в Атлантике, то вторая подразумевала масштабный мятеж в Индии, где опять начинался голод.
Даже названия были выбраны со смыслом — «Скальпель» перерезал линии снабжения Британских островов, «Помпилиус» подразумевал «Наутилус», в свою очередь, вызывавший ассоциации с борцом за свободу своего народа капитаном Немо.
Завеса новейших подводных лодок в Атлантическом океане, пока ведущих себя вяло, дабы не вызывать преждевременного противодействия флота Альянса, должна была уже в самом скором времени превратиться в крепчайшую сеть, избежать которой было бы невозможно любому из их кораблей. Планирующаяся бойня фактически уничтожит какое-либо сообщение между Англией и США, поставив «лимонников» на грань катастрофы.
Пожар же в Индии, тлеющие угольки которого в данный момент старательно раздувались сотрудниками разведок Евразийского союза, предположительно исключит британскую армию из раскладов в Азии, ибо согласованный по времени с вторжением советских войск не даст метрополии что-либо предпринять.
В теории подобное массированное воздействие выводило Соединенное Королевство из войны, оставляя американцев один на один с весьма обозленным миром. Нет, были еще и Австралия, и Новая Зеландия, и Канада, и Южная Африка, но, если корона капитулирует, они сражаться с остервенением, скорее всего, не будут.
Но это в теории. Как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги» — реальность способна перевернуть с ног на голову самый совершенный план, поэтому тот же «Скальпель» откладывался уже два раза — Объединенное Стратегическое Командование старалось исключить любые неожиданности.
— Мы полностью готовы, товарищ Сталин. Готовы настолько, насколько это вообще возможно. Уже завтра, в четырнадцать часов, Дениц отдаст приказ о начале операции. Кроме того, мы также действуем и по утвержденному плану в Иране — уже утром наши войска перейдут в масштабное наступление по всему Туркестанскому фронту. Плюс совместно с немецкими коллегами атакуем позиции Альянса в Италии. Болгарская и югославская армии нанесут совместный удар по европейской группировке Турции, а наш Кавказский фронт начнет продвижение в Закавказье.
— Действительно, — наливающий себе уже третью чашку чая вождь пригладил усы. — А то непорядок — символ армянского народа гора Арарат, а находится этот самый символ в Турции. Полагаете, Советская Армия может такую неправильную ситуацию исправить, Константин Константинович?
— Безусловно, товарищ Сталин.
— Хорошо, — произнес протирающий очки Молотов. — Еще бы и товарища Мао подключить, с президентом Альверде…
— Уж чего нет, того нет, — вождь посмотрел на огромную карту мира, висящую на стене. — И тому и другому есть чем заняться. Но я все же предлагаю вернуться к вопросу о применении специальных боеприпасов. А именно: рассмотреть случай, когда Альянс первым применит оружие массового поражения — неважно, какое именно. Я вот не американской химии опасаюсь, а вирусов и прочего бактериологического оружия. Товарищ Берия мне тут докладывал, что в США его разработке с некоторых пор стали уделять повышенное внимание…
— После его более-менее успешного применения Японией, — нарком кивнул. — И хотя на счет эпидемий сорок второго — сорок третьего до сих пор нет никаких однозначных доказательств, уже тогда американские военные очень сильно заинтересовались этим вопросом.
— Защитные мероприятия у нас отработаны еще в преддверии войны с Японской империей. Сейчас, в общем-то, их элементы включены в гражданскую оборону. Учения проводятся регулярно, так что как раз с этим у нас проблем быть не должно, — невозмутимо заметил Рокоссовский. — А учитывая наличие у нас новейших лекарств — таких, как антибиотики и антивирусные препараты, — я считаю, что биологическое оружие нам не слишком опасно.
Вождь ненадолго задумался. Потом спросил:
— Но все же. Если Альянс применит оружие массового поражения — не важно, какое именно, — что будем делать? Массированный ответный удар ядерными бомбами?
— Да, — все трое сказали это практически синхронно.
Стрелки часов апокалипсиса можно было бы передвинуть на без пяти минут двенадцать. «Арнемский кризис» стал предопределен.
— Президентэ, прибыл генерал да Сильва, — голос адъютанта вырвал Альверде из неспокойного сна. Встряхнувшись, он выпрямился в глубоком кресле и, бросив взгляд на часы, сказал:
— Спасибо, Хуан. Пусть заходит.
Рейнальдо кивнул и вышел из кабинета. Несколько секунд спустя внутрь вошел невысокий человек в камуфляже без знаков различия.
Альберто Луис Перейро да Сильва был одним из лучших генералов Федерации, пробившись наверх из самых низов. Родом из бедной семьи, не имея никаких связей, он брал свое трудолюбием и упорством.
Первый свой бой он провел еще в сорок первом, против правительственных войск, перейдя на сторону неизвестного тогда Альверде. Как оказалось, молодой офицер сделал правильный выбор — переворот прошел быстро, успешно и почти бескровно.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги