На стремнине века. Записки секретаря обкома

Права и обязанности

Теперь, когда обозначились контуры сражения за Сталинград, перед обкомом встала задача вникать в существо решений военачальников, чьи войска оказались на территории области, а это значит и влиять на решения командования. Однако ни штаб фронта, ни штабы армий не спешили приобщать меня к своим замыслам. Им и без моего вмешательства хватало осложнений, диктуемых крайне трудной обстановкой, да и у меня не было на руках никаких приказов и предписаний, дающих право влиять на ход их дел. К тому же следует признаться, что я не готовил себя к этому и какое-то время даже робел перед полководцами, перед их правом бросать в бой тысячи, десятки тысяч людей. У войны свои законы.

Формы взаимосвязи обкома партии и военного командования сложились не сразу. Но они сложились и были продиктованы самой жизнью, ходом военных событий.

На первых порах дело осложнялось тем, что никто не мог предугадать быстрое наращивание гитлеровских войск. Сам удар на Сталинград не был внезапным, но его мощь и невиданное скопление средств подавления оборонительных рубежей превзошли все ожидания. Уже в начале боев многие оборонительные сооружения внешнего обвода потеряли свое значение: одни были смяты или обойдены маневренными силами врага, другие просто пустовали, их не успели закрепить за собой наши войска, которые выдвигались на эти рубежи с опозданием и разрозненно — батальонами и полками — по мере выгрузки из железнодорожных эшелонов.

Огромная концентрация авиации, танков, артиллерии и механизированных соединений обеспечивала гитлеровским генералам успех на избранных направлениях и лихорадила наши штабы на первом и последующих этапах сражения. Сталинградская битва сразу обрела ожесточенный характер.

В те дни, когда развернулись тяжелые бои в большой излучине Дона, моим хорошим советчиком по военным вопросам был генерал Федор Иванович Толбухин. Он командовал 57-й армией, штаб которой находился в городе.

— Две группировки противника обходят фланги наших войск в излучине Дона, — говорил Федор Иванович, — и могут замкнуть кольцо в районе Калача.

Так было сказано вечером 20 июля, а к полудню 21 июля поступила официальная сводка разведчиков о том, что окружение войск 62-й армии стало фактом. Вечером того же дня мне позвонили из ЦК и сообщили, что решением Ставки командующий Сталинградским фронтом маршал Тимошенко освобожден от должности и вместо него назначен генерал-лейтенант В. Н. Гордов, который уже находится в Сталинграде.

Должен сказать, что все мои попытки установить какой-либо деловой контакт с Гордовым успеха не имели. И не по вине обкома. Я информировал об этом ЦК партии и высказал сомнение в деловых качествах командующего.

— Менять командующего фронтом, только что назначенного, не будем, — категорически отрезал Г. М. Маленков.

На одном из закрытых заседаний бюро я рассказал о встрече с Гордовым и о разговоре с Маленковым по этому поводу. Члены бюро высказали неудовлетворение таким поведением Гордова.

Помню, что на этом же заседании бюро по докладу секретаря обкома М. А. Водолагина было принято постановление «Об усилении агитационно-пропагандистской работы». Для массово-политической работы среди населения привлекались работники обкома и горкома партии, все секретари райкомов партии, партийные активисты. При обкоме, горкомах и райкомах партии было решено создать группы агитаторов на наиболее ответственных участках оборонно-промышленных предприятий и транспорта, подвергающихся особой опасности со стороны вражеской авиации.

В конце заседания раздались сигналы воздушной тревоги. Вместе с членами бюро, с работниками обкома партии и облисполкома я направился в бомбоубежище. На лестнице мне встретился старик с рюкзаком за плечами:

— Здравствуй, Алексей, — сказал он, — не узнаешь старого темрючанина?..

Я остановился. Передо мной стоял утомленный, с провалившимися глазами лобастый человек. Я не сразу узнал Александра Михайловича Васейко, старого большевика, моего воспитателя. В двадцатых годах в Темрюке он был партприкрепленным к городской комсомольской организации. Последнее время работал в зерносовхозе «Гигант» Ростовской области. Сейчас добрался до Сталинграда пешком с эвакуированным имуществом совхоза и решил повидаться со мной.

— Я, Алексей, на минутку. Мне надо идти. Желаю тебе бодрости и стойкости. Передай привет Петру Фадеевичу Ломако, Алексею Павловичу Ковалеву, Жоре Гониченко, Фросе Ерошок. (Он называл знакомые по комсомольской юности имена товарищей, которых теперь знали многие.) — Я вернусь еще в свой «Гигант».

Не обращая внимания на начавшуюся бомбежку и разрывы зенитных снарядов, Александр Михайлович ушел на эвакопункт.

Я смотрел на старика с котомкой за плечами и думал: «Какая же закаленная наша старая гвардия! Мне стало стыдно спускаться в убежище! Казалось, что старый большевик гордой своей походкой упрекает меня в робости. Я тут же вызвал грузовую машину из гаража обкома партии и предложил направить ее на эвакопункт для Александра Михайловича Васейко. Через час он пожурил меня по телефону за то, что «отвлекаюсь от руководства областью на пустяки», поблагодарил за машину и заверил, что вернет ее, как только доберется до Камышина. И в конце разговора, как бы невзначай, заметил твердо и внушительно:

— Ты теперь секретарь обкома, свои права знаешь... А обязанности для всех коммунистов одинаковые — не робеть перед трудностями…

Центральный Комитет партии, Ставка Верховного Главнокомандования, предвидя ход развития военных событий на Сталинградском направлении, постоянно оказывали влияние на усиление обороноспособности города. Сюда подтягивались резервные части, сюда прибывали крупные специалисты промышленности и транспорта для оказания помощи обкому и хозяйственным органам.

Вся работа обкома партии в эти дни была подчинена решению задач, связанных с требованиями фронта. Секретари, заведующие отделами, инструкторы обкома держали постоянную связь с предприятиями и учреждениями, требуя от партийных организаций мобилизации всех материальных, моральных и физических ресурсов на отпор врагу. Выпуск военной продукции, строительство оборонительных сооружений, политическая работа среди населения контролировались обкомом круглосуточно непосредственно ответственными сотрудниками обкомовского аппарата. Сталинград стал прифронтовым городом, и потому требования партийных органов ко всем организациям стали фронтовыми.

Вечером 23 июля в Сталинград прибыл начальник Генерального штаба Красной Армии генерал-полковник А. М. Василевский. Стало известно, что гитлеровцы прорвали оборону правого фланга 62-й армии. Их танки и механизированные войска выходят к правому берегу Дона в районе хутора Каменский. Создалась крайне опасная обстановка. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования передала Сталинградскому фронту 1-ю и 4-ю танковые армии, не закончившие еще комплектование. Москва вновь предупредила о готовящемся массированном налете гитлеровской авиации на заводские районы города. Подразделения МПВО быстро подготовили ложные очаги пожаров, которые были размещены в оврагах и на одном из пустырей. В полночь появился бомбардировщик. Он сбросил бомбы таким образом, что они как бы описали прямоугольный участок, указывая тем самым цели бомбометания следующим самолетам. (В параметрах участка оказались заводы «Баррикады» и «Красный Октябрь.) Команды МПВО быстро погасили очаги пожаров и одновременно зажгли ложные. И хитрость удалась. Около полутора часов фашистская авиация наносила удары, в основном по пустырям.

В это же время речники сообщили, что авиация противника обстреляла и подвергла бомбежке суда и нефтекараваны, минировала фарватер реки. Наблюдатели за рекой — бакенщики, рыбаки, рабочие пристаней — берут на учет каждую заброшенную мину, отмечая ее особым знаком предупреждения. Для противоминной борьбы выделены специальные корабли — тральщики Волжской военной флотилии. Суда речников получили зенитное вооружение.

Гитлеровцы начали активно бомбить железнодорожную ветку Сталинград — Поворино. На станцию Иловля налетело 15 самолетов. Разрушены пути и склад Заготзерно, в рабочем поселке разбито много зданий, в том числе школа. Убито 20 и ранено 40 человек. 17 самолетов «Хейнкель-111» в течение 40 минут бомбили станцию Арчеда и город Фролово. Разрушены железнодорожное депо, электростанция и водопровод, сгорел пожарный поезд, убито 50 и ранено 150 человек.

Вечером 24 июля на восточной окраине Калача состоялось совещание командования Сталинградского фронта, 1-й и 4-й танковых армий, других фронтовых и армейских соединений с участием А. М. Василевского. Решено, что 25 июля 1-я танковая армия из района Калача в северо-западном направлении, а два дня спустя 4-я танковая армия из района Трехостровской в западном и юго-западном направлениях нанесут контрудары в целях разгрома противника, прорвавшегося к Дону.

В свою очередь 23 и 24 июля городской Комитет обороны принял ряд неотложных и важных решений по укреплению обороноспособности города и области: мероприятия по укреплению пожарной охраны города; об обеспечении программы производства танков, дизелей и траков; об обеспечении предприятий и населения Сталинграда водой; об обеспечении города хлорной известью; о ходе строительства городского оборонительного рубежа; об обеспечении программы производства гвардейских минометов М-8; о производстве камуфляжных работ на базе Главнефтесбыта, о строительстве бронепоездов; о мероприятиях бесперебойного электроснабжения при налетах авиации и работе аварийно-восстановительных бригад; об обеспечении налива 30 тысяч бутылок зажигательной жидкостью.

Поздно ночью 24 июля я позвонил в Ростов первому секретарю обкома партии Б. А. Двинскому. Его не оказалось. Взволнованный голос телефонистки сообщил:

— В Ростове немцы... Двинский только что уехал не то на лошади, не то на автомашине. Я ухожу...

Контрудар 1-й танковой армии 25 июля удался только частично. Но он облегчил положение 62-й армии.

Закончено сооружение подземного командного пункта штаба фронта на левом берегу реки Царицы, почти в центре Сталинграда. Это недалеко от КП городского Комитета обороны, в Комсомольском садике.

Плохо обстоит дело с маскировкой нефтебаз, которые расположены почти в центре города. Маскировка нефтебаз — дело весьма сложное: даже с высоты 3 — 4 тысяч метров огромные резервуары отлично просматриваются. Поднятые над резервуарами аэростаты заграждения — просто приманка для самолетов противника. И воспламеняются от первой же очереди зажигательных пуль, как пух на огне. Приглашаем военных специалистов по маскировочным работам. Предлагают аэростаты переместить к Волге, чтобы обмануть фашистских летчиков.

Не успел вернуться в обком — получил сообщение от Нижне-Волжского пароходства: на минах подорвался пароход «Смоленск».

Читаю оперативную сводку фронта. Для усиления войск, действующих на Сталинградском направлении, гитлеровское командование перебросило 24-й танковый корпус в составе двух дивизий; кроме того, выдвинуты 11-й армейский корпус, имеющий две пехотные дивизии, и 8-я итальянская армия, состоящая из семи пехотных дивизий, одной пехотной и одной кавалерийской бригад.

В излучине Дона, на главном направлении обороны 62-й армии, идут упорные бои. Из района Добринки наши войска силами 13-го танкового корпуса нанесли удар по противнику.

Большое количество гитлеровских танков надвигается на правый фланг 64-й армии. С упорными боями соединения правого фланга 64-й армии организованно отошли на восток и северо-восток, закрепились на новом рубеже вдоль железной дороги от станции Суровикино до хутора Рычкова и далее по левому берегу Дона. Таким образом, захват Сталинграда к 25 июля, как об этом рекламировала немецко-фашистская пропаганда, не состоялся. Основным силам 6-й немецко-фашистской армии Паулюса пришлось втянуться в затяжные ожесточенные бои на правом берегу Дона. Однако обстановка остается угрожающей. Непрерывно и повсеместно по плану командования срочно возводим оборонительные сооружения. Ежедневно от 180 до 225 тысяч горожан и жителей окрестных сел и деревень выходят на строительство оборонительных рубежей. Свыше 1400 тракторов и автомашин и 6 тысяч подвод вывозят землю, лес, железобетон и броневые колпаки.

На Клетском направлении идут кровопролитные бои. Используя численное превосходство, немцы прорвали оборону южнее Клетской и продвинулись вперед на 8 — 15 километров. Контратаки 33-й гвардейской, 184-й и 192-й стрелковых дивизий успеха не имели. В последующие дни положение ухудшилось. Оказалась в окружении значительная часть наших войск. Усилился нажим противника южнее Суровикино, где держат оборону две стрелковые дивизии 64-й армии. Вечером 26 июля командующий Сталинградским фронтом В. Н. Гордов принял решение о контрударе. Контратаковать должны части 1-й и 4-й танковых армий под командованием генерал-майора К. С. Москаленко и генерал-майора В. Д. Крюченкина, а также часть сил 21-й, 62-й и 64-й армий и самолеты 8-й воздушной армии.

Танковые армии еще не укомплектованы. Но они должны нанести контрудар наличными силами.

Начальник железнодорожного строительства № 10 М. Л. Бондаренко. доложил городскому Комитету обороны, что ветка Тракторная — Причальная (на Волге) закончена досрочно. Работы велись круглосуточно; в них участвовали жители Тракторозаводского района.

Немцы непрерывно бомбят железнодорожные станции по линии Сталинград — Поворино. Это единственная линия, по которой продвигаются резервные части из центра страны.

Меня волнует судьба 30 тысяч человек, эвакуированных с Украины на север области, в Ново-Николаевский район. Секретарь райкома партии Михаил Беляков сообщает:

— Разместили всех, кто прибыл к нам. Обеспечили одеждой, обувью, жильем и работой. Дети находятся в яслях и детских садах.

По инициативе председателя колхоза А. Я. Томилина (колхоз «Красный борец»), М. Я. Бирюковой (колхоз имени XVIII парт-съезда) повсеместно созданы продовольственные и денежные фонды помощи эвакуированным, в первую очередь многодетным матерям, фонды для организации бесплатного питания детей. На строительстве оборонительного рубежа Даниловка — Рудня и моста через Хопёр в районе Урюпинска работает свыше 3 тысяч колхозников и рабочих МТС...

С утра 27 июля начался контрудар наших войск на Дону. Нахожусь в штабе фронта. Поступили первые сообщения. 13-й и 28-й танковые корпуса и 131-я стрелковая дивизия 1-й танковой армии и 196-я стрелковая дивизия 62-й армии вступили в бой. Сразу же на атакующих обрушились немецкие самолеты. Используя много танков и артиллерию, противник яростно сопротивляется. Наши танковые корпуса, слабо прикрытые с воздуха, несут большие потери. Продвижение вперед идет медленно.

К концу дня стали известны результаты боевых действий. Гитлеровцам удалось отразить наступление наших войск, а затем самим перейти в атаку. Наши части под давлением численно превосходящего противника вынуждены отходить назад...

Обостряется необходимость форсированного окончания строительства оборонительных сооружений на рубеже «К» (кольцевого). Строительство ведет 26-е Управление оборонительного строительства НКО. Напрягаем все усилия предприятий города в помощь военно-инженерным подразделениям. Решаем привлечь население города и прилегающих к нему десяти районов области. Для сельских районов объявляем трудгужповинность населения в возрасте от 16 до 55 лет сроком на 20 дней. Мобилизуем автотранспорт, тракторы, бульдозеры, грейдеры, скреперы — все на строительство укреплений и огневых точек. Одновременно Государственный Комитет Обороны потребовал форсированного завершения строительства новой железнодорожной линии Иловля — Петров Вал — Камышин — Саратов — Сызрань — Ульяновск. Начальник строительства этой железной дороги на сталинградском участке Филимонов заверил городской Комитет обороны, что в результате ранее принятых мер укладка верхнего строения пути будет закончена в пятидневный срок, к 5 августа 1942 года.

Получив такие сведения, я решил проверить ход строительства дороги на участке Иловля — Камышин. Вместе с начальником областного Управления НКВД Ворониным мы вылетели самолетом вдоль линии строительства дороги Иловля — Петров Вал. На каждом участке дороги, в каждом районе — на протяжении 220 километров шла напряженная работа. В военизированных отрядах строителей железной дороги трудились по-фронтовому, круглосуточно. Здесь мы убедились, что слова Филимонова о том, что укладка верхнего строения пути будет закончена, подтверждаются делами, Строительство новой линии Иловля — Петров Вал — Камышин проходило при массовом участии населения Иловлинского, Ольховского, Даниловского, Дубовского, Балыклейского и Камышинского районов.

На обратном пути заметили идущих на огромной высоте фашистских бомбардировщиков. Они возвращались после бомбежки станций Рязано-Уральской железной дороги. Наш летчик прижался к земле до 15 — 20 метров, и мы вернулись домой благополучно.

Линия фронта приближается к Сталинграду неотвратимо, как мгла ночи. Гитлеровские войска наступают на город с юга, с запада и северо-запада, образуя подкову, концы которой устремлены в берега Волги. По уточненным данным, на 30 июля в войсках, действующих в полосе наступления 6-й полевой армии Паулюса, насчитывается 180 тысяч мотопехотинцев и 500 танков (23 немецкие дивизии и 2 бригады); в 4-й танковой армии Гота — 120 тысяч мотопехотинцев, 450 танков (6 дивизий). Кроме того, на Сталинградское направление выдвигаются 8-я итальянская армия в составе 7 пехотных дивизий и 3-я румынская в составе 6 дивизий.

Против этих сил обороняются 15 наших дивизий, по численному составу равные сводным полкам. Они измотаны в предыдущих боях, обескровлены и понесли большие потери в боевой технике. Подходы резервов из центральных и восточных областей страны блокированы авиацией и с каждым днем усложняются до предела. Бюро обкома пришло к выводу, что в эти дни необходимо направить все внимание работников аппарата обкома партии, партийных организаций железнодорожного и водного транспорта на обеспечение движения поездов, водного и автомобильного транспорта, на строительство новых веток и восстановление разрушенных мостов. По внешним признакам эта работа вроде бы не требует большого напряжения сил партийных органов: есть начальники станций, есть восстановительные команды, создано дорожно-строительное управление — проверяй и требуй выполнения задачи. Но это формальный подход к делу. Мы поставили задачу — обеспечить авангардную роль коммунистов, сколотить на транспорте подлинно боевые коллективы. Ведь продвижение каждого эшелона, каждой баржи или автоколонны связано с преодолением опасных зон и влечет за собой жертвы, потери в технике. В этих условиях партийный работник обязан не столько следить за несением диспетчерской службы, сколько обеспечивать моральную стойкость каждого сотрудника транспорта.

28 июля в районе Ерзовки, что в 15 километрах севернее Тракторного завода, гитлеровские бомбардировщики подожгли баржу «Обь». В ней было 10 тысяч тонн горючего. Рядом находились загруженные нефтью еще две баржи — «Рутка» и «Медянка». На ликвидацию пожара прибыл пожарный пароход «Гаситель». «Обь» уже взорвалась, и пламя накалило стенки соседних барж. Они вот-вот могли взорваться. Капитан «Гасителя» П. Н. Воробъев и парторг команды механик Я. Д. Ерохин мужественно и расчетливо ввели пароход в разбушевавшуюся стихию пожара. Под их руководством экипаж сумел взять на буксир сразу две баржи и вывести их из зоны огня. И именно в этом вся суть работы коммунистов в сложившейся обстановке.

Положение дел на транспорте с каждым днем делалось все более напряженным. Вот почему этот вопрос мы решили обсудить на заседании бюро обкома партии.

Перед областью поставлена задача: до 20 августа отгрузить дополнительно 540 тысяч тонн зерна нового урожая, в том числе по Волге — 225 тысяч тонн. Бакинскую нефть ждали в Астрахани многочисленные караваны нефтеналивных судов. Между тем только за последнее время, и особенно 25, 26 и 27 июля, фашистские самолеты заминировали Волгу на протяжении 400 километров. В районе Быковских хуторов сгорел пассажирский пароход «Александр Невский». Погибло 15 человек. В районе Камышина затонул буксирный пароход «Союзный ЦИК». И снова жертвы, среди них — трое детей. Движение судов «Волготанкера» с воздуха прикрывалось слабо, хотя здесь действовала Волжская военная флотилия с зенитными средствами на каждом бронекатере и канонерской лодке, не говоря уже о боевых кораблях и противоминных тральщиках. И если до сих пор командование флотилии считало, что на Волге «все в порядке», то поставленному перед этими фактами контр-адмиралу Д. Д. Рогачеву, приглашенному на бюро, пришлось краснеть. От имени бюро я взял на себя право указать контр-адмиралу на факт самоуспокоения и предложил записать это в протокол заседания бюро обкома партии. Мы потребовали от командования военной флотилии организовать охрану судоходства на участке Астрахань — Сталинград — Камышин — Саратов. Бюро приняло решение передать с заводов города 5200 метров электрокабеля различного сечения для организации траления мин в Волге. Волжской военной флотилии были выделены 30 электродвигателей с динамомашинами мощностью от 4,5 до 12 киловатт. Одновременно командующему корпусным районом ПВО в целях обеспечения необходимой охраны нефтекараванов поручено придвинуть посты ВНОС к Волге.

Ввиду активизации шпионов-сигнализаторов, обозначающих движение караванов, райкомам партии вменялось в обязанность проводить облавы и прочесывание на определенных участках Волги, установить секретные посты наблюдателей.

На железнодорожном транспорте еще сложнее. Магистраль на участках Сталинград — Котлубань, Котлубань — Фролово, Фролово — Поворино — Борисоглебск находится под постоянными ударами авиации. Станции и разъезды сократили пропускную способность из-за ремонта разбитых мостов и пунктов управления. Запасные пути забиты горелыми вагонами и паровозами. На товарных станциях Сталинград-II и в Гумраке скопилось много эшелонов с грузами. С большими перебоями движутся поезда по линии Сталинград — Тихорецкая.

Станция Котельниково разрушена до основания. Искорежены пути, разбиты жилые дома, пакгаузы. Железнодорожники проявляют исключительное мужество. Машинисту паровоза члену партии Михаилу Кузину, его помощнику Владимиру Новикову и кочегару Глотову поручили срочно доставить эшелон с разъезда Куренного с маршрутом из Тихорецкой на Сталинград. Когда Кузин со своей бригадой прибыл на разъезд, был уже слышен гул немецких танков, но это не остановило дружный экипаж. Прицепив локомотив к составу, они под свист снарядов увели эшелон с боеприпасами.

Отметив крайне напряженное положение на сталинградском узле железных дорог, бюро обкома партии на свой страх и риск решило растянуть скопившиеся эшелоны по тупикам, установить, чем загружены вагоны, и необходимые для обороны города материалы использовать по усмотрению командования, остальные — подготовить для транспортировки. Эта операция не обошлась без курьеза. Из разделочного тупика «Вторчермета» мне позвонили, что один вагон охраняет боец в форме войск НКВД, он никого не подпускает и требует вызвать к нему старшего начальника. Я срочно сообщил об этом начальнику областного управления НКВД А. И. Воронину и попросил разобраться, что за груз охраняет боец в эшелоне с металлоломом. Через некоторое время ко мне пришел Воронин и воскликнул:

— В вагоне — золото!.. Слитки эвакуируются из западных районов страны. К эшелону металлолома этот вагон прицепили в целях маскировки. Я поставил там наших людей.

Звоню в Москву, в Госбанк СССР. Велико было удивление работников Госбанка, когда я им сообщил об этой «находке»; они ответили: «Разберемся, а вы пока покараульте!» Через час позвонили из Госбанка СССР.

— Это правда?

— Правда.

— Что это за золото и как оно к вам попало?..

— Это надо у вас спросить, дорогие госбанковские работники!

— Ну, хорошо. Спорить не будем. Важно, что золото цело. Сегодня же и под усиленной охраной вагон надо отправить в Госбанк СССР.

Так мы и сделали.

Во исполнение решения бюро обкома по транспортным вопросам я выехал в Астрахань, где шло завершение строительства железнодорожно-паромной переправы через Волгу новой линии Астрахань — Кизляр.

Когда развернулись боевые действия на юге нашей страны, под Ростовом (это было осенью 1944 года), когда нависла явная угроза над Ставрополем, Кубанью и Кавказом, правительство СССР приняло решение построить новую железнодорожную линию Астрахань — Кизляр протяженностью 348,6 километра. Одновременно предстояло построить многопролетный мост в устье Волги у Астрахани. Но прямая угроза Северному Кавказу в ту осень была ликвидирована, и наступил некоторый «холодок» в строительстве этих сооружений. С весны 1942 года обстановка на юге осложнилась, и вновь встала задача форсированного завершения строительства паромного моста. По решению Сталинградского обкома партии Астраханская партийная организация выделила туда из своего состава лучшие кадры для организаторской и партийно-политической работы.

Строительство паромной переправы возглавил Николай Петрович Богданов, бывший подпольщик, депутат Петроградского Совета, после июньских дней 1917 года — командир питерского отряда Красной гвардии. Человек огромной воли и сильного характера, он быстро завоевал среди строителей-железнодорожников большой авторитет. Впервые я встретился с ним минувшей весной. Посмотрел на этого рослого и широкого в плечах руководителя, поговорил с ним, послушал его басистый голос, неторопливые, но твердые распоряжения — и поверил: именно таким людям должна повиноваться здесь Волга. Под его руководством работали мужественные коллективы строительства № 84 и мостопоезда — 15 паромов, 20 пароходов, много буксиров и катеров. Круглыми сутками команды не сходили на берег.

Напряженность работы диктовалась напряженностью дел на Южном фронте. Линия Астрахань — Кизляр должна войти в строй не позднее начала августа. Сюда были брошены железнодорожные части с большим количеством механизмов и других технических средств. В трудное время войны страна нашла для стройки рельсы, шпалы, средства связи и другое необходимое оборудование. И вот приспела пора установки арочных пролетов, каждый длиной 109 метров. Из них составится мост через Волгу.

И вот я встретился с Богдановым, на этот раз — на палубе «Максима Горького». Пароход вышел в рукав дельты Волги, который называется Болда. Рация позволяла руководить ходом перемещения ферм-пролетов с одних «бычков» на другие. Волевое, с крупными чертами лицо Николая Петровича сосредоточенно. Его басистый голос и скупые жесты улавливаются помощниками, и фермы потихоньку трогаются. Их разводят мощные тягачи. Затем задвигались гигантские баржи, наполненные водяным балластом. Руководитель этой операции настолько увлекся своим делом, что, казалось, не замечал ни неба, ни земли. Я и секретарь Астраханского окружкома В. А. Голышев стояли рядом с ним, и нас захватила волшебная технология перемещения ферм-гигантов. Все спланировано так, что многотонные и неповоротливые стальные фермы, как послушные игрушки, устанавливались на баржи и затем, подхваченные тягачами, шли и вставали на новое место с удивительной точностью. Настоящее строительное искусство!

— Какая точность! — вырвалось у меня, когда встала на место последняя ферма.

— В нашем деле без точности нельзя. Промахнешься на дециметр — и вон какую махину утопишь, — отозвался кто-то из помощников Николая Петровича.

— Да разве вы не знаете, что сама история запретила нам здесь топить ферму. Сергей Миронович Киров в дни обороны Астрахани однажды сказал: «Если беляки ворвутся в Астрахань, то и Болда будет воевать с ними. Мы так из Астрахани не уйдем и всех беляков потопим в Болде».

Перед расставанием он сказал:

— Неплохо бы прикрыть нас хорошими зенитками и вооружить на всякий случай...

Он был, безусловно, прав, когда требовал прикрытия паромной переправы. Я ответил:

— Просьбу передам командованию фронта, но верю: под вашим руководством переправа будет работать и под огнем.

Через 30 с лишним лет Николай Петрович Богданов так скажет о пережитом в ту пору:

«Мы приняли смелые технические решения по оборудованию металлического парома и перевозке через Волгу 1500 паровозов, в том числе около 500 мощных паровозов «ФД», «СО», «ИС», которые намеревался захватить враг. Не менее выдающееся решение относилось к устройству наплавного моста через Волгу. Под непрерывным огнем авиации врага работа проходила круглые сутки. Враг неистовствовал, его самолеты гонялись за каждым паромом, пароходом, паровозом на подходах к переправе, на дорогах, ведущих к стройке. Ночами осветительными ракетами высвечивали все объекты, стремясь воздействовать на людей психологически, но не достигали цели. Люди оставались на своих постах...»

Героический труд строителей железнодорожных магистралей на Волге славной страницей вошел в историю Великой Отечественной войны. Весной и летом 1942 года вступили в строй такие магистрали, как Сталинград — Паромная — Владимировка, рокадная: Сталинград — Иловля — Петров Вал — Саратов и далее на Ульяновск, и, наконец, линия Астрахань — Кизляр (348 километров), связавшая Кавказ с Рязано-Уральской железной дорогой, а через станцию Урбах — с дорогами Центра и Средней Азии.

В день возвращения в обком мне стало известно, что Ставка Верховного Главнокомандования 28 июля указала командующему Сталинградским фронтом, что в связи с выходом противника в район Нижне-Чирской направление Нижне-Чирская — Сталинград является для фронта наиболее опасным, а следовательно, основным. Ставка потребовала от командующего принять немедленные меры по усилению южного фаса внешнего оборонительного обвода от Логовского до Райгорода. На этот участок направляются резервы фронта. Вместо В. Я. Колпакчи командующим 62-й армией был назначен генерал-лейтенант А. И. Лопатин.

Мне также сообщили, что строительство оборонительного рубежа на южном фасе, в районе Васильевка — Абгонерово — Тингута, вызывает тревогу, так как военно-инженерные решения приняты наспех, а поэтому иногда неправильно. Я попросил командующего 57-й армией генерала Ф. И. Толбухина лично проверить создавшуюся там обстановку и помочь строителям. Он выехал на южный фас и вечером позвонил мне, что на месте принял такие решения, которые устраняют допущенные ошибки.

Получено сообщение из занятого гитлеровцами Серафимовича: «Фашисты расстреляли в балке на окраине города 15 стариков и подростков. Двоим из стариков — Кучукову, Евстратову и юноше Попову под прикрытием ночной темноты удалось выбраться из могилы».

Командующий Волжской военной флотилией контр-адмирал Д. Д. Рогачев доложил о мерах, принятых по очищению Волги от мин и охране судоходства на опасных участках от Астрахани до Камышина. Военные моряки тральщиков и речники всех пароходств, особенно бакенщики, героически спасают каждую тонну груза.

Ночью я позвонил заместителю председателя Совнаркома СССР Н. А. Вознесенскому.

— Николай Алексеевич, к нам идет огромный поток самых различных эвакогрузов... Чтобы получить необходимое из них, каждый раз требуется разрешение Совнаркома...

— Я вас понял, — ответил Вознесенский — завтра получите ответ.

Утром поступила срочная телеграмма, разрешающая производить изъятие необходимого оборудования и материалов со Сталинградской эвакобазы для оборонительных рубежей города. Греха таить нечего, мы и раньше многое брали для фронта, для оборонительных рубежей, но делали это на свой страх и риск, каждый раз опасаясь больших осложнений. А противотанковые пушки, прибывшие с эвакогрузами, получили только с разрешения Сталина.

Соединения 51-й армии под напором 4-й танковой армии Гота отходят к Сталинграду. Войска Паулюса, овладев районом Нижне-Чирской, кратчайшим путем рвутся к городу. В штабе фронта стали известны подробности событий в районе Котельниково. Противник, форсировав Дон в районе Цимлянской, прорвал оборону 51-й армии и ведет наступление на Аксай. Управление войсками армии потеряно. Временно исполняющий обязанности командующего 51-й армией генерал-майор Т. К. Коломиец создал из работников штаба оперативную группу, на которую возложил руководство окруженными войсками. Группа задержалась в Котельникове и оказалась в тяжелом положении. Ворвавшиеся туда танки противника вытеснили ее на станцию Чилеков.

Командующий Сталинградским фронтом назначил генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова командиром группы отходящих частей 51-й армии. В нее включены 138-я стрелковая дивизия, 154-я бригада морской пехоты и 6-я гвардейская танковая бригада 64-й армии. Группа заняла оборону на реке Аксай. И вот уже с Аксая поступили сведения. В ночь на 3 августа Чуйков организовал ночную контратаку против переправившихся через реку пехотных частей противника и отбросил их на западный берег, сорвав строительство переправ для танков. Перед рассветом 4-го августа, пока вражеская авиация не успела подняться в воздух, группа Чуйкова, усиленная 6-й гвардейской танковой бригадой и двумя полками «катюш», нанесла еще один удар — уже на западном берегу Аксая. Бойцы основательно поколотили гитлеровцев, захватив около 100 пленных, 8 орудий, много винтовок и пулеметов. Вынудив противника приостановить наступление и перейти к обороне, группа генерала Чуйкова надежно прикрыла левый фланг 64-й армии.

Я еще не встречался с Чуйковым. Знаю, что он прибыл на фронт с военно-дипломатической работы — был главным военным советником Чан Кай-ши, но, чувствуется, этот «дипломат» смелый и дерзкий, умеет брать на себя ответственность: принял решение нанести ночные контрудары по врагу, и вот результат!

В полдень 5 августа в моем кабинете появились, как привидения, два человека. Давно не бритые, косматые, усталые, они еле передвигали ноги. Подошли к столу и остановились. Смотрю на них и не могу узнать, хотя глаза их знакомы.

— Стыдно появляться в таком виде, но другого выхода нет, — сказал невысокий черноволосый путник, и я узнал в нем секретаря Ворошиловского райкома партии Федора Токарева.

— Рассказать пришли, — виновато произнес заросший до неузнаваемости председатель Ворошиловского райисполкома Иван Косолапов.

— Садитесь... Откуда вы?

— Из преисподней, — плюхнувшись в кресло, ответил Токарев.

— Почти с того света, — подтвердил Косолапов.

Предложив им по стакану крепкого чая, я присел рядом с ними.

— Рассказывайте.

...Разгар уборочных работ. Женщины, школьники, старики — все труженики сел и деревень в поле. Там же, на хлебном фронте, весь аппарат райкома и райисполкома. И вдруг на проселочных дорогах над скошенными хлебами вздымаются тучи пыли. Степь наполняется гулом моторов и лязгом гусениц. Фашистские танки и мотопехота занимают район с запада на восток несколькими клиньями, не встречая сопротивления. Гитлеровцы вроде для потехи стреляют в кучи соломы, в разбегающихся школьников... Гоняются на машинах за стариками, на дорогах давят гусеницами телеги и брички вместе с ездовыми, которые не успевают свернуть в сторону... Весь район фашисты захватили за считанные часы. Секретарь райкома и председатель райисполкома были схвачены в открытой степи. Их доставили в районный центр, на сборный пункт. Токарев и Косолапов назвали себя гуртоправами. Местные жители не выдали их и в первую же ночь помогли им скрыться от надзирателей. После многодневных скитаний по Калмыцким степям Токарев и Косолапов пешком отмахали до сотни километров и добрались до Сталинграда.

Из беседы с Токаревым и Косолаповым выяснилось, что созданный ими партизанский отряд был застигнут врасплох и рассыпался, как карточный домик. Бойцы отряда, как и руководители района, блуждают где-то в степях, ищут выхода к Сталинграду. Досадно, но что поделаешь. Райкомам дали право создавать партизанские отряды, а проверить готовность их к борьбе с оккупантами не успели. Вот и подстерегла беда.

Я поручил Токареву и Косолапову установить на подступах к Сталинграду пункты сбора людей своего района, особенно бойцов распавшегося партизанского отряда, и обстоятельно подготовить их к боевой деятельности. Когда они ушли, меня потянуло посмотреть донесения из партизанского отряда «За Родину», который создали в Нижне-Чирском районе. Командир отряда — председатель райисполкома П. Т. Воскобойников, комиссар — секретарь райкома партии А. М. Чистов. В день прихода фашистов в район они увели отряд в придонские леса. Я хорошо знаю комиссара. Быстрый и оперативный в решении вопросов, он пользовался большим уважением партийного актива области. Истинный коммунист. И вот его донесение:

«Боевой отряд партизан «За Родину» действует в тылу врага. Обстановка сложная. Нет больших лесных массивов. Нас пока скрывают небольшие заросшие кустарником донские овраги, батюшка тихий Дон со всеми своими зарослями да темная, но короткая летняя ночь.

Фашисты уже несколько дней орудуют в станице Нижне-Чирской. Весь район густо насыщен всеми видами войск и разведок врага, начиная от разведок гестапо и СС и кончая обычными войсковыми разведками».

И все же отряд действует. Партизаны взрывают мосты, рвут связь, минируют дороги, устраивают засады, уничтожая обозы с боеприпасами и автомашины с горючим. Из донесений явствует, что отряд «За Родину» совершает многокилометровые рейды по оврагам, перелескам и полям с целью как можно больше нанести ударов по противнику и без потерь оторваться от него.

Забегая вперед, скажу, что вести о боевой деятельности партизанского отряда «За Родину» взбудоражили фашистское командование. На борьбу с партизанами в зоне Чернышковского и Тормосиновского районов, где располагались базы партизанского снабжения, были брошены подразделения гестаповцев и охранных войск с танками и самолетами. Отряд нес большие потери и с каждым днем таял. Командир и комиссар допустили тактическую ошибку: им следовало уходить дальше в тыл врага, а они все время прижимались к линии фронта, где их на каждом шагу подстерегали войсковые охранники. Не обошлось без предателей.

Последнее сообщение от Чистова и Воскобойникова гласило о том, что, несмотря на трудную обстановку, партизаны отряда сделают все, чтобы оставшийся на элеваторах и на колхозных складах хлеб не достался гитлеровским захватчикам...

Под жарким дыханием фронта

5 августа 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о разделении Сталинградского фронта на Сталинградский (в составе 21-й, 62-й, 63-й общевойсковых, 4-й танковой армий и 28-го танкового корпуса) и Юго-Восточный (в составе 57-й, 51-й, 64-й общевойсковых, 1-й гвардейской и 8-й воздушной армий). Командующим Юго-Восточным фронтом назначен генерал А. И. Еременко, Сталинградским — генерал В. Н. Гордов.

Два штаба двух фронтов в одном городе. Запросов стало вд2ое больше. Уже 5 августа Военный совет Сталинградского фронта принимает решение о мобилизации для нужд фронта 250 грузовых автомашин. Через день такая же разнарядка поступает из штаба Юго-Восточного фронта. Городской Комитет обороны принимает в эти дни ряд оперативных решений: «О ремонте установок гвардейских минометов М-8, М-13 и транспортных машин оперативной группы гвардейских минометных частей Ставки Верховного Главнокомандования»; «Об обеспечении лесоматериалами военно-восстановительных работ Сталинградского фронта» (выделено 10 тысяч кубометров); «Об обеспечении строительными материалами объектов Управления тыла Сталинградского фронта»; «О размещении ремонтно-восстановительного поезда Сталинградского фронта в Сталинграде»; «Об обеспечении материалами маскировочных работ на флоте Нижне-Волжского пароходства»; «Об обеспечении грузоподъемными средствами автобронетанковых войск Сталинградского фронта»; «О ходе строительства оборонительного рубежа «Г» — городского обвода Сталинграда».

Сталинград превращался в город-фронт. Поэтому все делалось, как на фронте и в прифронтовой полосе.

8 августа танковые части врага смяли правый фланг 64-й армии, вышли на северный берег реки Мышкова, овладели селом Громославка, совхозом имени Юркина и разъездом 74-й километр. На юго-западном направлении, на рубеже Плодовитое — Тингутинское лесничество ведет напряженный бой курсантский полк под командованием полковника Марголиса. В районе совхоза «Приволжский» сражается 15-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерала Е. И. Василенко. Южнее озер Цаца и Барманцак отражает атаки сводный пулеметно-артиллерийский полк 57-й армии. Это уже на южных подступах к Сталинграду.

Наступление танков и пехоты противник ведет под прикрытием бомбардировщиков. Они наносят и массированные удары по южной части города, берут на прицел Бекетовку, Красноармейск, Сарепту, железнодорожную станцию, порт и затон. На станции Сарепта сосредоточено много эшелонов с воинским грузом и боеприпасами, а в Красноармейском порту и затоне скопились баржи с боеприпасами фронтового резерва.

В первой половине дня мощный взрыв докатился до центра города. В этот момент я находился в Управлении НКВД, у Воронина. Срочно звоню в Кировский райком партии секретарю райкома С. Д. Бабкину, спрашиваю, что случилось.

— Плохо, Алексей Семенович, — отвечает Бабкин. — В затоне взорвалась баржа с боеприпасами. Горят железнодорожные составы на станции Сарепта, лесосклады. Пожар перекинулся на жилые кварталы. Есть убитые и много раненых.

Вместе с Ворониным срочно поднимаем городские пожарные команды и аварийные службы водного и железнодорожного транспорта. В зоне пожаров оказалось более тысячи вагонов различных грузов, в том числе 500 вагонов артиллерийских снарядов, два эшелона с танками, 280 вагонов с орудиями. Машинисты паровозов, сцепщики, составители, стрелочники спасали эти грузы, не считаясь с опасностью. Они вывели из огня 13 паровозов и вывезли много военного имущества.

В Красноармейск на ликвидацию пожара в затоне прибыли мощные пожарные пароходы «Гаситель» и «Самара». Капитан парохода «Гаситель» П. В. Воробьев позже рассказал:

— Когда мы пришли в затон, кругом все пылало, и сильные взрывы чуть было не сбросили меня с капитанского мостика. На «Гасителе» полопались все стекла. Часы и барометр сорвало. Мы подошли к берегу, протянули три линии рукавов, начали тушить баржи и вагоны с боеприпасами. Взрывавшиеся снаряды летели через нас.

Лишь поздней ночью погасло зарево.

В час ночи мне позвонил командующий фронтом генерал Еременко и попросил срочно прибыть к нему. По затемненному Сталинграду я промчался в район Дар-Горы, в бывшую школу глухонемых. У подъезда меня встретил адъютант командующего Дубровин и проводил на второй этаж, сказав:

— Плохо у нас с командующим. Ранен под Смоленском, не ест, не пьет. Да еще эта вот жара... Погибнет генерал.

В учительской за большим столом в нижней рубашке сидел полный человек, окруженный телефонами. Усталым голосом он кричал в телефонную трубку, отдавал какие-то распоряжения. Рядом лежал его костыль, на столе стоял стакан недопитого чая с темно-красными вишнями и совершенно нетронутые бутерброды. Это и был Андрей Иванович Еременко.

Дождавшись конца телефонных разговоров, капитан Дубровин представил меня. И мы пожали друг другу руки. Обращаясь к адъютанту, Андрей Иванович сказал:

— Товарищ Дубровин, напои нас, пожалуйста, чаем покрепче и погорячее!

Мы остались вдвоем.

— Вот что, товарищ Чуянов, скрывать от тебя нечего, — со вздохом произнес Еременко, — дела на фронте идут плохо. Гитлеровцы лезут напролом, а у меня резервов нет. Трудно, очень трудно... Словом, у меня предложение: давай совместно попросим Ставку отменить приказ о дивизии, которую при разделении фронтов взял Гордов. Не учли обстановку...

У меня возражений не было.

Еременко вызвал Москву. В трубке послышался голос Сталина.

— Я вас слушаю.

— Товарищ Сталин, — начал Еременко, — положение угрожающее, прошу оставить намеченную к передаче 422-ю дивизию. Нужна, как воздух. Товарищ Чуянов у меня, он может подтвердить обстановку.

Воцарилась пауза. Еременко медленно положил трубку на рычаг.

— Что сказал товарищ Сталин? — спросил я.

— Через три минуты нам дадут ответ, — ответил Андрей Иванович.

Мы сидим в напряжении, перебирая возможные варианты на случай, если откажут. Ровно через три минуты раздался звонок. Я первый поднял трубку. Звонил Василевский.

— Что случилось у вас? — спросил он.

Я напомнил ему о дивизии, которую в порядке разграничения фронтов предписано передать Сталинградскому фронту. Сейчас ее нельзя снимать с фронта: обстановка не позволяет. Дивизию следует передать Юго-Восточному фронту.

— И только? — спросил Александр Михайлович, — других вопросов нет?

— Нет! — поспешно ответил я.

— Ну, хорошо, дивизию оставляем на вашем фронте.

Еременко облегченно вздохнул:

— Ну, товарищ Чуянов, теперь говори, чем город может реально помочь фронту. Нам нужна артиллерия, ваши пушки, арттягачи, автотранспорт. Дадите?

Я знал, что на одном из заводов подготовлено к отправке около 100 пушек. Звоню начальнику передвижения войск на Сталинградском отделении железной дороги и предлагаю переадресовать пушки Юго-Восточному фронту. А. И. Еременко тут же вызвал начальника артиллерии фронта генерала В. Н. Матвеева и приказал: до утра получить пушки в счет наряда фронту, разгрузить и скомплектовать из них боевые части на мотомехтяге.

Договорились также дополнительно мобилизовать 150 грузовых автомашин.

Тут же начальник артиллерии фронта генерал Матвеев доложил командующему, что часть фронтового запаса артбоекомплектов, находившихся в Сарептском затоне, взорвана во время бомбардировки, дела с боеприпасами плохи.

— Как поступим? — спросил Андрей Иванович.

— Срочно просить Ставку.

— Шифровку в Ставку посылайте немедленно. Но это первое, что надо сделать. На подкрепление уйдет много времени. Снаряды должны быть здесь. Обшарьте все склады, разгрузочные площадки, аэродромы, пристани и затоны. В утру снаряды нужно найти.

— Будем искать.

— Действуйте!..

Матвеев вышел. Еременко почесал затылок.

— Ах ты, дьявол...

— Сегодня мне докладывал начальник аэропорта, — сказал я, — на станции Ворононово находится несколько вагонов с бронебойными. Какая-то часть оставила. По-моему, их следует взять.

Андрей Иванович вскочил, но тут же, поморщившись от боли, опустился на место, положив больную ногу на стул.

— Ноет проклятая... Снаряды заберем немедленно. Бронебойные и нужны.

Он вызвал по телефону начальника аэропорта и, убедившись, что запас снарядов там действительно имеется, приказал начальнику артиллерии фронта немедленно начать переброску их на передовую, к селу Большие Чапурники. Вот где теперь передовая — 25 километров от города!

Прощаясь, командующий сказал:

— Ты, Алексей Семенович, подумай: чем еще поможет нам город?

— Противотанковых мин и бутылок, залитых зажигательной смесью, имеем в достатке.

— Спасибо. И мины, и бутылки с горючей смесью нам нужны.

Косяки танков Гота расклинивают оборону с юга. Здесь враг имеет реальные возможности ворваться на окраину Сталинграда, занять Красноармейск и угрожать энергетическому сердцу города — Сталгрэсу. Отдельные участки обороны оказались пустыми, без людей, без боевой техники. Перебрасываем туда три танковые бригады с Тракторного завода. Организовали 25 артиллерийских батарей, мобилизовали 150 грузовых автомашин, и к утру 9 августа все это было выдвинуто к линии фронта у разъезда 74-й километр. Ведется минирование танкодоступных проходов, сюда же переброшено огромное количество бутылок с горючей жидкостью «КС».

Одновременно войска 64-й армии нанесли контрудар по прорвавшейся группировке противника. Штурмовики и бомбардировщики 8-й воздушной армии совершили более 400 самолето-вылетов. Они бомбили и штурмовали скопления танков Гота. Ожесточенные бои развернулись в районе Абганерово. Как вовремя туда подоспели наши танки и противотанковые батареи! К вечеру 10 августа поступила сводка: контрудар 64-й армии удался, уничтожено три полка пехоты, подбито 110 танков, захвачены пушки, минометы, много боеприпасов и военной техники. Наши части закрепились на рубежах Абганерово — Тингута, озер Цаца — Сарпа. Промышленные объекты южной части Сталинграда продолжают работать.

Приказом по фронту командир 10-й стрелковой дивизии войск НКВД полковник А. А. Сараев назначен начальником гарнизона Сталинграда. Вокзалы, пристани, аэродромы, мосты, автодороги и даже проселочные дороги — все было под охраной и контролем подразделений Сараева.

В эти дни участились бомбежки города. Я условился с женой, что о налетах буду предупреждать ее по телефону условным сигналом: «Катюша едет». Это значит, она должна немедленно укрыться с детьми в бомбоубежище.

В Военном совете фронта мне как-то сказали:

— А семью держать здесь незачем...

Я и сам понимал это, но какое-то чувство, может быть, даже ложное, подсказывало мне, что эвакуация семьи секретаря обкома будет расценена как начало бегства. По этому вопросу ко мне зашел председатель облисполкома Иван Федорович Зименков. Вдумчивый, решительный человек, устало откинув свою лысую голову на спинку кресла и глядя в потолок, сказал:

— Долго ли мы будем издеваться над семьями?..

— Что ты предлагаешь? — спросил я.

— Я предлагаю: сегодня же отправить семьи всех руководящих работников города и области за Волгу, в один из совхозов.

Вопрос, поставленный Иваном Федоровичем, был не из легких. Правда, многие семьи партактива выехали уже давно. Но все равно: отъезд наших семей может дать повод для вражеской пропаганды. Однако другого выхода нет: дети погибнут под бомбами. Я согласился с Зименковым. 11 августа наши семьи были отправлены пароходом в Среднюю Ахтубу и далее на грузовых машинах в Палласовский район.

В штаб Сталинградского фронта вновь прибыл представитель Ставки Верховного Главнокомандования и начальник Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский. Утром 12 августа состоялось заседание Военного совета фронта. Обсуждался вопрос об увеличении выпуска танков на заводах Сталинграда. Военный совет поставил перед партийной организацией и танкостроителями города нелегкую задачу: в ближайшие 8 — 10 дней удвоить выпуск танков. Образована оперативная группа по увеличению выпуска танков в составе Я. Н. Федоренко — начальника бронетанкового управления наркомата обороны, В. А. Задорожного — директора завода, А. М. Шапошникова — парторга ПК на СТЗ. Для координации работ смежников СТЗ и контроля за выполнением заданий фронта в эту группу включили и меня.

Военный совет утвердил график удвоенного выпуска танков. Честно говоря, он был построен на шатком фундаменте: недоставало танковых корпусов, моторов и «покупных» деталей. Где выход? Яков Николаевич Федоренко предложил простую идею: на передовой собрать подбитые танки и под покровом ночи доставить на завод для восстановления. Это было спасение от провала нереального плана. Вся оперативная группа засела на заводах: Тракторном, «Красном Октябре», на Красноармейской судоверфи. Дни и ночи мы проводили со сборщиками танков или в цехах заготовки деталей. Рабочие Тракторного не оставляют завод сутками, работают у станков, пока держат ноги, спят в цехах. В красном уголке появились топчаны, а работники заводских пищеблоков сюда же приносили термосы с горячим супом.

Кроме дел на Тракторном нельзя было забывать о ходе событий в городе, в области, на боевых позициях. Проверяю ход подготовки населения ко всяким неожиданностям. Вот мне докладывают: в городе проходят подготовку по нормам ПВХО свыше 40 тысяч рабочих, служащих и домохозяек, создано 500 групп самозащиты; в подвалах каменных зданий оборудовано более 300 бомбогазоубежищ. Проверяю готовность бомбогазоубежища на берегу реки Царицы.

Тяжелые дни переживают железнодорожники. Здесь снова скопилось более 27 тысяч вагонов при норме 3 тысячи. Пригородные станции стали объектами массированных бомбежек. Находящийся в Сталинграде заместитель народного комиссара путей сообщения С. И. Багаев по моей просьбе организовал оперативные группы для растяжки вагонов по стенным разъездам. Вчера он сам тушил пожар на станции Иловля: огнем были охвачены 4 эшелона с боеприпасами, но взрыв снарядов был предотвращен.

Городской Комитет обороны принял решение о строительстве эстакадно-наплавного плашкоутного моста через Волгу, в районе заводов Тракторного и «Баррикады». Выделены технические средства, водный транспорт и лесоматериалы, привлечены военно-инженерные организации. Мост должен войти в строй в самые кратчайшие сроки.

В результате частых бомбежек стал выходить из строя городской водопровод, и население часто остается без воды. На случай аварии водопровода городской Комитет обороны утвердил мероприятия по снабжению населения водой из специальных кипятильников. Начальник МПВО Пигалев доложил Комитету об аварийно-восстановительных работах. Противопожарная служба состоит из 31 команды — около 2 тысяч бойцов. Они обеспечены автонасосами, двумя пожарными поездами и двумя пароходами-гасителями. Служба убежищ подготовила укрытия на 180 тысяч человек.

16 августа наша оперативная группа провела на Тракторном совещание по итогам выпуска танков. Постепенно входим в график. Доложили Военному совету фронта о выполнении трехдневного графика по выпуску боевых машин. За счет резерва продовольствия на заводе решили бесплатно выдавать рабочим дневной паек.

Дыхание огня с передовых позиций обороны города в воздухе и на земле уже подпаливает сталинградцам, образно говоря, уши и щеки. Идет массовая эвакуация детей, нетрудоспособных женщин и стариков за Волгу. В соответствии с указанием Н. М. Шверника бюро обкома партии и исполком облсовета приняли решение переправить в Куйбышевскую область 15 тысяч и в заволжские районы 10 тысяч эвакуированных с Украины. Почти каждый день в обкоме появляются партийные и советские работники западных районов. Они сообщают, что оккупанты под угрозой строгих наказаний заставляют колхозников в составе ранее существовавших полевых бригад вести уборку хлеба, отбирают коров, свиней, овец, кур. Такие вести жарче самого яростного огня воспламеняют в людях неукротимую ненависть к врагу.

Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования командующий Юго-Восточным фронтом генерал А. И. Еременко назначен командующим Сталинградским фронтом (по совместительству). Стало ясно, что эксперимент с разделением фронтов не удался. Генерал Ф. И. Голиков назначен заместителем по Юго-Восточному фронту, генерал В. Н. Гордов — по Сталинградскому фронту.

Танковая армия Гота, получившая два ответных удара на Аксае и в районе разъезда 74-й километр, по данным разведки, перешла к обороне. Гот завопил о подкреплении резервами — Паулюс передал ему 24-ю танковую и 297-ю пехотную дивизии.

Много дней идут ожесточенные оборонительные бои за плацдарм в большой излучине Дона. Паулюс наносит удары по войскам 62-й армии силами восьми пехотных, одной легкопехотной, двух танковых и двух моторизованных дивизий. Ему удалось потеснить на левом фланге 112-ю стрелковую дивизию и выйти в район хутора Погодинского. На первом фланге противник прорвал оборону и окружил части 196-й стрелковой дивизии. Находившийся в районе хутора Володинского штаб 62-й армии утратил связь с большинством своих частей и соединений. Генерал А. И. Лопатин перенес КП на левый берег Дона в хутор Камыши, а штаб армии — в Карповку.

В последующие дни дивизиям противника удалось соединиться в районе Калача. Части 33-й гвардейской, 399-й, 196-й, 181-й, 147-й, 299-й стрелковых дивизий и пяти артиллерийских полков усиления 62-й армии оказались в окружении.

В воздушных боях на большой излучине Дона отличился летчик-истребитель Михаил Дмитриевич Баранов. Он совершил уже более 170 боевых вылетов и сбил свыше двух десятков фашистских самолетов. Ему присвоено звание Героя Советского Союза.

15 августа в 6 часов 30 минут после сильной артподготовки и авиационной бомбардировки (до 600 самолетов) противник нанес удар по 4-й танковой армии, расположенной на рубеже Клетская — Малоголубинская. Против ее ослабленного состава наступали восемь фашистских дивизий, в том числе танковая и моторизованная. Они прорвали оборону и вышли к Дону на участке Трехостровская — Большенабатовский, юго-восточнее станицы Клетской.

Выходящие из окружения разрозненные и обескровленные части 62-й армии, а также остатки 4-й танковой армии занимают оборону на левом берегу Дона от устья реки Иловля, смыкаясь с правым флангом 64-й армии. В районе хуторов Вертячий, Песковатка занимает оборону прибывшая с востока 87-я дивизия.

Гитлеровские артиллеристы, заняв выгодные позиции на высоком правом берегу Дона, держат под прицельным огнем все подходы к обороне, занимаемой нашими частями вдоль левого берега. Оперативно-тактическая инициатива на стороне противника. Он занял выгодные позиции по всему фронту и готовится нанести решающий удар по Сталинграду. Это ясно видно при беглом взгляде на обстановку даже штатскому человеку. Ясно, что удар состоится, а вот как его отразить — задача со многими неизвестными. Ее должны решить военачальники. Они сейчас заняты именно этим.

Фронт требует все больше надежных транспортных связей через Волгу. По решению городского Комитета обороны основные переправы организованы в центральной части города и у заводов Тракторного, «Красный Октябрь», связывая город с затоном судоремзавода, поселками Красная слобода и Бобыли. На юге действуют переправы: Сталгрэс — Тумак и Светлый Яр — Тумак, а также в районе хуторов Грачи, Каменный Яр. На центральной переправе работают три парома. Их буксируют пароход «Надежный» (капитан А. Я. Шварев), баркасы «Абхазец» (капитан А. Н. Хлынин), «Пожарский» (капитан В. В. Ефимов). В перевозках также участвуют катер «Лейтенант Здоровцев» (капитан И. А. Соколов) и пароход «15 лет комсомола» (капитан И. А. Кулигин). Вторую центральную переправу в Красной слободе обслуживают катера: «Первый», «Второй», «Четвертый», «Тринадцатый» и «Вторая пятилетка». Это небольшие суда, но работают отлично, за сутки перевозят до 12 — 15 тысяч человек. В центре города стали работать две переправы для воинских перевозок. Это кроме переправы Сталинград — Бобыли, где используются быстроходные военные катера.

17 августа Ставка Верховного Главнокомандования приказала командующему Сталинградским военным округом генерал-лейтенанту В. Ф. Герасименко организовать оборону Астрахани переданными в его распоряжение силами одной стрелковой дивизии, трех стрелковых бригад и других воинских частей гарнизона.

Дыхание фронтового огня охватило всю область. Этот огонь вытесняет далеко за Волгу, на восток, мирных людей, сельскохозяйственную технику, скот, имущество. А наши партийные, советские работники остаются на огневых рубежах и привыкают исполнять свои обязанности под жарким дыханием фронта. Ответственные за эвакуацию скота и имущества колхозов, совхозов и МТС из западных и юго-западных районов области 18 августа доложили обкому партии, что работа в основном закончена: 266 тысяч голов крупного рогатого скота, 178 тысяч овец и 25 тысяч лошадей доставлены в заволжские районы, в Астраханский округ и в Западно-Казахстанскую область. Всего с 18 июля по 18 августа через Волгу перевезено около 2 миллионов голов скота, свыше 3500 тракторов и комбайнов, 5 тысяч автомашин и 10 тысяч подвод с имуществом колхозов и совхозов.

В эпицентре сражения

19 августа Паулюс отдал приказ о наступлении на Сталинград. Гитлеровцы подтягивают свежие силы. Создана ударная группа войск в составе шести пехотных, двух моторизованных и одной танковой дивизии. В приказе говорится, что 6-я армия имеет задачу овладеть всем пространством между Волгой и Доном севернее железной дороги Калач — Сталинград. Для этого армия форсирует Дон на фронте Песковатка — Трехостровская, имея главные силы по обе стороны от Вертячего. В дальнейшем удар наносится через цепь холмов между рекой Россошка и истоками реки Б. Коренная с выходом в район севернее Сталинграда, а часть сил проникает в город с северо-запада и овладевает им. Армии Гота поставлена задача ворваться в город с юга. Для прикрытия стыка между 6-й и 4-й танковой армиями намечается нанести удар из района Калача на восток.

Для наступления немцы стянули до 20 дивизий. Что противопоставим им? Выстоим ли? Эти думы не дают мне покоя ни днем, ни ночью.

Продолжаются ожесточенные бои за город Серафимович. Их ведет 21-я армия, которая исчерпала все свои боевые резервы и истекает кровью. На помощь ей послано гвардейское подразделение реактивной артиллерии под командованием майора К. Г. Сердобольского. Разгрузившись на станции Бударино, гвардейцы заняли боевые позиции. С восточного берега Дона, у поселка Новоалександровский, они произвели пять залпов, поразив живую силу и технику противника. После второго залпа части 96-й стрелковой дивизии 21-й армии ворвались в Серафимович.

В связи с угрожающим положением в районе Сталинграда создана оперативная тройка во главе с секретарем обкома партии И. И. Бондарем. На нее возложена ответственность за взрыв и разрушение важнейших промышленных объектов в случае непосредственной угрозы захвата их противником. Это на крайний случай. А пока задача другая: усилить работу оборонной промышленности. Главное — наладить кооперацию между заводами для обеспечения выпуска военной техники. В Сталинград прибыл нарком танковой промышленности, заместитель Председателя СНК СССР В. А. Малышев. 20 августа с конвейера Тракторного сняты последние танки в счет месячного задания и 80 танков сверх плана. Все они отправлены на передовую. Мы доложили Военному совету фронта о выполнении установленного графика и сверхпланового задания.

В этот же день мостовики-строители совместно с саперами завершили сооружение наплавного моста через Волгу в районе Тракторного завода и «Баррикад». Длина моста — 4868 метров.

Командующий фронтом А. И. Еременко ознакомил меня с приказом Ставки, в котором говорилось, что оборона Сталинграда и разгром противника, наступающего на город с запада и юга, имеют решающее значение для исхода войны. На усиление Сталинградского фронта переданы 1-я гвардейская армия, 4-й танковый корпус генерал-лейтенанта В. А. Мишулина, 45-я тяжелая танковая бригада полковника П. К. Жидкова.

Ожесточенной бомбардировке фашисты подвергают южные городские районы. Лишь за один день над городом и на ближних подступах к нему зафиксировано 680 самолето-вылетов. Сброшены сотни фугасных и зажигательных бомб, главным образом на жилые кварталы. Есть жертвы среди гражданского населения. Промышленные объекты не пострадали.

4-я танковая армия Гота, подтянув резервы, вновь атакует. На узком участке фронта Тингута — озеро Цаца одновременно наступает до 150 — 160 танков, сопровождаемых несколькими полками пехоты. Идут ожесточенные бои. Насмерть стоят курсанты Винницкого пехотного училища, среди которых большинство — коммунисты и комсомольцы. Стойко сражаются гвардейцы 415-й стрелковой дивизии под командованием генерала Е. И. Василенко. Здесь гитлеровцам ни на метр не удалось продвинуться вперед. Для руководства боевыми действиями туда выехал член Военного совета 57-й армии, бригадный комиссар Н. Е. Субботин. Поздно вечером, когда были подведены итоги дня, командующий 57-й армией Федор Иванович Толбухин сообщил:

— Ценой больших потерь противник вклинился в оборону 108-го гвардейского стрелкового полка между озерами Цаца и Барманцак. Винницкий курсантский полк выстоял. Четыре наших полка сдержали четыре фашистских дивизии, из них две танковые. Подбито и уничтожено 96 немецких танков. Завтра, видимо, денек будет жаркий...

Идут тяжелые бои на Дону, в районе Калача, Песковатки, Вертячего.

Жители Тракторозаводского района закончили строительство оборонительного рубежа вдоль Сухой и Мокрой Мечетки, от Бетонного моста до Горного поселка. На рубежах постоянно трудятся более 8 тысяч женщин и подростков. Ежедневно после окончания смены на строительство выходят до 3 тысяч рабочих и служащих. Организовано 8 строительных участков. Руководят работами уполномоченные райкома партии и исполкома райсовета. Горком партии посылал туда своих организаторов-уполномоченных — секретарей райкома партии И. Я. Мельникова и М. Н. Сомову. Техническое руководство строительством осуществляют опытные инженеры. Уже построено около 20 километров противотанковых препятствий и до 500 огневых точек.

Первый секретарь Тракторозаводского райкома партии Дмитрий Васильевич Приходько возглавил проверку боевой готовности отрядов народного ополчения, истребительного батальона и подразделений МПВО. В проверке участвуют председатель исполкома райсовета Д. Д. Степчиков, второй секретарь райкома партии, комиссар истребительного батальона И. Я. Мельников, парторг ЦК на Тракторном заводе А. М. Шапошников, председатель заводского комитета профсоюза Н. В. Скакунов.

Ополченцы и бойцы истребительного батальона, поднятые по тревоге, прибыли на сборные пункты все до единого, готовые идти в бой.

Предположение Толбухина — «завтра денек будет жаркий» — подтвердилось. 21 августа на позициях 57-й армии, обороняющей город с юга, бои разгорелись с новой силой. Немецко-фашистское командование развивает наступление между Дубовым оврагом и станцией Тингута. В небе господствует авиация противника. Войска 57-й армии частично отошли на новые рубежи, отдельные соединения, будучи расчлененными танковым тараном, заняли круговую оборону.

В районе поселка Самофаловка, хуторов Морозов и Лозное сосредоточиваются наши боевые резервы. На рубеже Котлубань — Самофаловка расположилась группа войск (в составе 35-й стрелковой дивизии и 169-й танковой бригады), которую возглавил заместитель командующего фронтом генерал В. А. Коваленко. На железнодорожную станцию Лог прибыли эшелоны 2-го танкового корпуса под командованием генерал-майора танковых войск А. Г. Кравченко. В составе танкового корпуса — 26-я, 27-я, 148-я танковые бригады и 2-я мотострелковая бригада. Выгрузка идет под ударами вражеской авиации.

На переднем крае среднего оборонительного обвода, от станции Тундутово до Солянки, вступили в бой подошедшие фронтовые резервы в составе 133-й и 20-й истребительно-противотанковых бригад. Вместе с частями 422-й и 244-й стрелковых дивизий они вынудили противника откатиться назад. Подбито 23 вражеских танка. Во второй половине дня противник перенес главные удары на левый фланг 64-й армии, в направлении Тингуты. Распоряжением штаба Юго-Восточного фронта 133-я танковая и 20-я истребительно-противотанковая бригады переданы в распоряжение командующего 64-й армией.

Ознакомившись с положением дел на рубежах обороны города, ночью я вернулся из штаба фронта в обком партии. Срочно нужно помочь железнодорожникам. Они работают до изнеможения, особенно паровозные бригады, работники службы путей, станционный персонал. В отделении находится заместитель наркома путей сообщения С. И. Багаев. Он несколько раз был в обкоме и оставил впечатление мужественного человека, отличного волевого организатора. Личным примером заместитель наркома вдохновляет людей на героический труд. Вместе с диспетчером М. С. Вербиным руководит продвижением поездов, идущих на фронт и с фронта. Сутками они не покидают поста, оперативно решая все сложные вопросы.

Только что сообщили, что станцию Кривая Музга, где находится эшелон с боеприпасами, непрерывно бомбят гитлеровские пикировщики. Связь по селектору с этой станцией прервана. Багаев срочно отправился туда на резервном паровозе. Утром стало известно, что под бомбежкой он собрал путейцев, паровозников, станционный персонал и вместе с ними стал расцеплять составы с боеприпасами. Всю ночь работали люди. Несколько железнодорожников убито, много раненых. Вагоны с боеприпасами удалось спасти.

В ночь на 23 августа 1942 года пойма Дона наполнилась гулом чужих для этих мест голосов. Дубравы между хуторами Вертячий и Песковатка заполнил удушливый смрад выхлопных газов и моторной копоти. Жухла зелень, мертвела листва дубов. Падающие желуди, не достигнув земли, натыкались на башни танков и на каски гренадеров 14-го механизированного корпуса войск Гитлера. Танки и мотопехота переправлялись на восточный берег из района станицы Трехостровская с такой интенсивностью, что, казалось, им помогала какая-то сатанинская сила. Как рассказывают местные жители, танки и автомашины с пехотой «гуртовались» на берегах Дона, как огромные стада на водопоях. Жаль, наши разведчики в ту ночь не могли связаться ни с авиацией, ни с дивизионами «катюш»...

С рассветом косяк танков, подобно огромному утюгу, под прикрытием авиации выполз из дубрав, огнем и гусеницами смял оборону частей 87-й дивизии, проутюжил огневые позиции в глубине обороны, вышел на маневренный простор к тылам 62-й армии и по кратчайшему пути устремился к северным окраинам Сталинграда. В штабе фронта и в городском Комитете обороны стало известно об этом лишь к 11 часам дня 23 августа, когда фашистские танки появились в четырех километрах от Тракторного завода. Сталинградский фронт оказался разрезанным на две части восьмикилометровым коридором прорыва, по которому ринулись к Волге подвижные соединения Паулюса.

В этот час я занимался делами ополчения и МПВО. Предчувствие неминуемой грозы подсказывало, что именно сегодня, в этот воскресный день, необходимо задержаться в обкоме, посоветоваться с членами бюро, собрать сотрудников военного отдела и штаба МПВО, чтобы еще раз убедиться в готовности ополченцев, истребительных батальонов и подразделений местной противовоздушной обороны к боевым действиям на случай тех осложнений, какие бывают в городах прифронтовой полосы.

Под контролем райкомов партии в комсомольских организациях, в ячейках Осоавиахима, общества Красного Креста шло военное обучение граждан, способных владеть оружием[2].

На всех предприятиях и в учреждениях созданы объектовые формирования МПВО. Таким образом в местную противовоздушную оборону было вовлечено огромное число людей, как взрослых, так и подростков. В городе не было такой семьи, член которой не участвовал бы в одном из подразделений МПВО. В дни налетов вражеской авиации люди в касках, с противогазами, как солдаты на посту, стояли на крышах домов, цехов, предприятий. Здесь был их боевой пост, хотя оружием им служили лопаты, крючья, ведра, бочки с водой и ящики с песком. Все население принимало участие в сооружении укрытий. На всех без исключения улицах, во дворах, в городских садах и парках, у трамвайных остановок, на территории предприятий — всюду рыли земляные щели, сооружали блиндажи. Надежные подвалы оборудовали под бомбоубежища. Вместительное бомбоубежище было сооружено в склоне крутого берега речки Царицы. К началу августа 1942 года в Сталинграде было вырыто 174 тысячи погонных метров щелей-укрытий, в них могли укрыться не менее 350 тысяч человек.

С точки зрения обороны по сигналу «воздушная тревога» Сталинград был дисциплинированным и организованным. С точки зрения противопожарной он был крайне опасным, поскольку многие районы состояли сплошь из деревянных домов.

Мы собирались послушать сообщения руководителей местной противовоздушной обороны районов города о готовности населения к испытаниям, к борьбе за жизнь. Эта готовность заключалась в том, что каждый рабочий и служащий, домохозяйка и школьник должны были знать свои обязанности при объявлении воздушной тревоги. Но совещание, назначенное на 13 часов дня 23 августа, не состоялось...

В 12 часов 30 минут была объявлена воздушная тревога. Около часу дня мне позвонил директор Тракторного завода Константин Алексеевич Задорожный.

— Алексей Семенович, тебе известно о прорыве фронта? — взволнованно спросил он.

— Нет, не известно.

— Немцы в полутора километрах от завода, — сказал Задорожный.

— Ты не ошибаешься?

— Нет, Алексей Семенович.

— Не клади трубку.

По другому телефону я позвонил в Военный совет фронта. Член Военного совета Хрущев от удивления воскликнул:

— Этого не может быть!..

— Как же не может быть, если вот сейчас товарищ Задорожный сообщает мне об обстановке на Тракторном: гитлеровцы вышли на Мечетку. Он у меня на проводе...

— Тогда погоди, проверю в штабе фронта.

Через минуту-две Н. С. Хрущев сказал:

— Да, фашисты танковым тараном прорвали фронт и сейчас выходят, как мне сообщили, в район Тракторного, Латошинки и Ерзовки.

Все стало ясным.

Я спросил у Задорожного:

— Сколько в данный момент завод может выставить танков на передовую и какое количество автоматов сможет передать в руки бойцов истребительного батальона и рабочих отрядов?

Задорожный без промедления ответил: 60 танков, около 1200 автоматов.

— Тогда немедленно поднимите и вышлите против прорвавшихся истребительный батальон, ополченцев и танки. К вам придут на помощь моряки, истребительные батальоны Баррикадного, Краснооктябрьского и других районов. Поддерживайте с ними связь.

Только я положил трубку, позвонил командир корпуса противовоздушной обороны полковник Е. А. Райнин.

— Товарищ Чуянов, большая колонна танков, не менее ста, и мотопехота обходят город с северо-западной стороны.

Через час Райнин сообщил, что 30 танков встречены вторым дивизионом 1077-го полка зенитной артиллерии ПВО. Дивизион вступил в бой. Левым берегом Мокрой Мечетки мотомеханизированные и танковые части противника прошли к Тракторному заводу. Для борьбы с танками использована вся артиллерия, а также 11 батарей зенитчиков.

Из управления железной дороги сообщили: между станцией Котлубань и разъездом Конный немецкие танки разбили эшелон с боеприпасами и продовольствием, стремительно продвигаются к городу.

Тяжелые бои идут за рабочий поселок Рынок. Это совсем близко от Тракторного завода, который гитлеровцы надеялись занять с ходу.

Все работники обкома партии, распределенные по оперативным группам, разъехались по районам, многие из которых уже стали прифронтовыми. Я остался в обкоме партии для оперативного руководства жизнью районов города и для связи со штабом фронта, который в этот день перемещался в «Царицынское подземелье» — тоннельные штольни, пробитые московскими метростроевцами под высоким берегом Царицы. Вскоре в кабинете стало мрачно. Воздух наполнился тягучим и вязким гудением. По стенам ползали бордового цвета блики. Стекла в окнах зазвенели, как тонкие струны от прикосновения назойливых мух. Стало почему-то жутковато. Я подошел к окну, распахнул его. Визгливо проревел сигнал сирены. Воздушная тревога. Это сегодня, кажется, четвертая. Взглянул на небо. Взглянул — и не поверил своим глазам. Неба не было. Оно куда-то исчезло, оставив рваные клочья голубизны лишь на кайме горизонта. Сморщенное солнце куталось в обрывки облаков.

Гудение нарастало. Оно обгоняло приближающиеся к городу армады бомбардировщиков. Те шли медленно, тяжело, неотвратимо. Всплывающие перед ними аэростаты воздушного заграждения моментально воспламенялись. Густая россыпь белесых точек зенитного огня таяла, как хлопья снега перед костром. Черные кресты. Они надвигаются на город с разных сторон. В воздухе расползается огромная тень.

Надо уходить в укрытие, в бомбоубежище, построенное недавно в Комсомольском садике, но я не могу тронуться с места. Нет, о себе я в этот момент не думал. Мне осталось только наблюдать за тем, что происходит в воздухе над Волгой, над Сталинградом. Браться за телефон и спокойно предупреждать о неотвратимой опасности — это будет выглядеть игрой в спокойствие, когда все видят: над городом, над его жителями учиняется дикая расправа. Такая армада тяжелых бомбовозов! Куда же нацелен их удар?

Над центром города, на огромной высоте повисли двухмоторные «Хейнкель-111». Три косяка. Пока около сотни. Каждый способен нести до 4 тонн бомб. Надо полагать, сейчас повалятся фугасные, предназначенные для разрушения заводских корпусов, крупных зданий и прочных укрытий. Но что это? Под крыльями «хейнкелей» замелькали веерами серебристо-белые предметы. Их множество и они сравнительно легкие. Веера разрастаются в огромные зонты так, что весь воздух стал молочно-белым. Серебристые кувшинчики. Сотни, тысячи, десятки тысяч!.. Все это оседает на центр города, на заводские районы. При соприкосновении с крышами домов, с мостовыми улиц эти предметы воспламеняются. Огонь яростный, сине-белого цвета. Зажигательные бомбы сыпались на город в неисчислимом количестве. За считанные секунды возникли сотни пожаров...

На толщу огня и дыма воспламенившихся жилых кварталов посыпались фугасные и осколочные бомбы. Гудение новых и новых армад «хейнкелей» и «юнкерсов» теперь растворилось в грохоте взрывов и реве огня. Закачалась земля, начали дергаться и подпрыгивать степные дали за Волгой, забились в лихорадке стены обкома. На какое-то мгновение я погрузился в беспросветную мглу... А затем оказался на КП городского Комитета обороны, в Комсомольском садике. Здесь мне сообщили, что, по подсчетам уцелевших постов ВНОС, над городом всего зарегистрировано более 2 тысяч самолето-пролетов.

Волны бомбардировщиков, одна за другой, накатываются на город, разрушая районы в шахматном порядке, квадрат за квадратом. Наши истребители мужественно бросаются в бой, но их слишком мало. Зенитные батареи одна за другой умолкают: подавленные массированными ударами бомбардировщиков, они ведут огонь лишь отдельными орудиями уцелевших расчетов. Взрывы тяжелых бомб продолжают сотрясать землю. Она будто обмякла и стала зыбкой. Горят дома, рушатся здания Дворцов культуры, школ, институтов, театров и многих учреждений. Город превращается в кромешный ад. Даже сюда, в Комсомольский садик, доносятся стоны и крики раненых. В центре города две гостиницы, превращенные в госпитали, охвачены пламенем. Смерть разит людей в квартирах, на улицах, в подвалах. Кто уцелел, ищет спасения в щелях.

Связываюсь с районами города: как идет борьба с пожарами?

— Пожарные и бойцы противовоздушной обороны делают все возможное — растаскивают горящие крыши, извлекают людей из-под обломков...

А с почерневшего от дыма неба продолжают сыпаться бомбы. Все основные коммуникации города — водопровод, канализация, электросеть, телеграф и телефонные линии — выведены из строя. Разрушены почти все крупные здания. Центральная часть города объята пламенем невероятно больших масштабов. От перегрева воздуха и сотрясений поднялся небывалой силы ветер. Он удлиняет огненные крылья пожара, и теперь, кажется, воспламеняется небо и все пространство — от горизонта до горизонта.

Из штаба фронта сообщили: на подступах к Сталинграду не прекращаются кровопролитные бои. Противник, не считаясь с потерями, рвется в город. Мужественно сражаются зенитчики. Многие из них погибли. К позициям батарей 1077-го полка подполковника Германа прорвались немецкие танки. Свыше 20 атак отбили зенитчики, но врага в город не пропустили.

Постепенно выясняется обстановка на подступах к Тракторному заводу. Во второй половине дня фашистские части появились в районе поселка Орловка, в трех километрах севернее Тракторного. Находившийся на танкодроме завода 21-й учебный батальон завязал с ними бой. Связной, присланный начальником штаба батальона капитаном А. В. Железновым, просил поддержать истекающий кровью батальон. Командование корпуса народного ополчения отдало приказ своим частям выступить против прорвавшейся группировки немецко-фашистских войск в районе поселков Орловка и Рынок.

В 17.00 на боевые позиции вышел истребительный батальон тракторозаводцев (командир — К. А. Костюченко, начальник отделения милиции, комиссар — И. Я. Мельников, второй секретарь Тракторозаводского райкома партии). Туда же выдвигается батальон танковой бригады ополченцев (командир Н. Л. Вычугов и комиссар А. В. Степанов). На заводе дополнительно сформированы вооруженные отряды — 2 тысячи бойцов. Это рабочие — коммунисты и комсомольцы.

На левом фланге тракторозаводцев сражается учебный танковый батальон, еще левее, в верхнем рабочем поселке завода «Баррикады», — истребительный батальон этого же района. Они остановили танки врага.

Вечером я находился в «Царицынском подземелье».

Штабы Юго-Восточного и Сталинградского фронтов получили директиву Ставки Верховного Главнокомандования:

«У вас имеется достаточно сил, чтобы уничтожить прорвавшегося противника. Соберите авиацию обоих фронтов и навалитесь на прорвавшегося противника. Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге Сталинграда. Пользуйтесь дымами в изобилии, чтобы запутать врага. Деритесь с противником не только днем, но и ночью. Используйте вовсю артиллерийские и эресовские силы... Самое главное — не поддаваться панике, не бояться нахального врага и сохранить уверенность в нашем успехе».

На тракторозаводской участок фронта срочно выдвигаются из резерва командования танковая и стрелковая бригады.

Приказом командующего фронтом командир 10-й дивизии войск НКВД полковник А. А. Сараев назначен комендантом укрепленного района Сталинграда, а командир учебного танкового центра генерал Н. В. Фекленко — начальником тракторозаводского боевого участка.

Ценой невероятных усилий военных саперов и строителей-сталинградцев в короткий срок построен мост через Волгу длиной около пяти километров, что должно было способствовать быстрейшему продвижению резервов, техники и военных грузов из левобережных районов. Однако сегодня командующий фронтом приказал начальнику инженерной службы генералу В. Ф. Шестакову взорвать мост. Есть опасность, что его могут захватить гитлеровцы. Шестаков не сразу понял приказ. Командующий повторил:

— Мост взорвать немедленно!..

Под угрозой оказался склад боеприпасов для гвардейских минометов. Срочно посылаем туда бойцов рабочих отрядов. Они под носом у врага грузят и отвозят снаряды в безопасное место, укрывают их.

В полночь я возвратился в обком партии. Голова отяжелела, но реального осмысления обстановки не потерял. Надо оперативно решать уйму вопросов. Аппарат обкома и горкома партии оказался на высоте. Ответственные работники обкома, горкома, райкомов партии находятся там, где особенно трудно, сами ведут в бой отряды или батальоны народных сил.

После полуночи, когда атаки фашистской авиации прекратились, мы с группой работников обкома обошли улицы центра города, В черном небе то и дело вспыхивают осветительные ракеты. Становится светло, как днем при ярком солнце. В развалинах копошатся женщины, старики. Одинокие дети разыскивают родителей. Комсомольцы и коммунисты города, бойцы МПВО растаскивают завалы, помогают пострадавшим. Вот горящий госпиталь в бывшей гостинице «Интурист». Группа девушек под руководством секретаря Ерманского райкома партии Клавдии Степановны Денисовой и сангрупорга Евдокии Петровны Дудниковой выносит из горящего здания раненых бойцов, направляет их на центральную переправу.

В глухом переулке возле Астраханского моста взорвалась тяжелая фугасно-зажигательная бомба. Пламя взрыва осветило все вокруг. Между каменных домов вспыхнула одноэтажная деревянная изба, какие обычно снимают с плотов и превращают в жилье. Вдруг дверь горящей избы распахнулась, и из нее выбежали, держась за руки, мальчик лет шести и девочка лет четырех. Они почти полураздетые: мальчик в штанишках и майке, девочка просто в ночной рубашке. Мальчик сказал, что маму их убило, а они ждут с работы отца. Я стоял перед детьми в оцепенении. Возле ног лежала убитая мать этих детей. Подозвал девушек из спасательной команды и поручил им отправить детей на левый берег Волги. Сколько неисчислимого горя и страданий принесла эта черная ночь мирным труженикам города. Сколько она унесла человеческих жизней, скольких оставила калеками, скольких сиротами.

К смерти привыкнуть нельзя. Как глубоко личное горе, я воспринимаю весть о гибели начальника отделения движения станции Сталинград-I Василия Григорьевича Базарова. Я хорошо его знал, высоко ценил за человеческие, деловые качества, за добродушие и большой инженерный талант. И погиб он как герой, на боевом посту. Получив сообщение о скоплении поездов на перегоне Конный — Гумрак, Василий Григорьевич выехал туда на автомашине мосте с заместителем начальника транспортного отдела НКВД Трещевым. По дороге в автомашину угодила авиабомба.

Поздним вечером меня вызвали в штаб фронта. В глубоком подземелье командного пункта находились все члены Военного совета, представитель Ставки Верховного Главнокомандования А. М. Василевский, секретарь ЦК партии Г. М. Маленков, заместитель Председателя СНК СССР и нарком танковой промышленности В. А. Малышев, начальники родов войск фронта. Вызвали и начальника областного управления НКВД А. И. Воронина. Обсуждали важный и не легкий вопрос: на всякий случай наиболее важные объекты Тракторного завода подготовлены к взрыву, как быть? От имени обкома партии я возразил Малышеву, сказав, что делать этого пока не следует. И тут же доложил, что в цехах Тракторного идет формирование новых отрядов народного ополчения, главным образом из коммунистов и комсомольцев.

В подтверждение этих доводов поступила записка:

«Три отряда, сформированных за ночь в литейных цехах в количестве 600 человек, получив оружие, заняли оборону в районе поселка Спартановка. Настроение у всех боевое. Единодушно решено драться до последнего, но Тракторного — первенца пятилетки — врагу не сдавать. Приходько».

Записка произвела внушительное впечатление. По существу, она выражала решение рабочих: не допустить взрыва завода, а сражаться за него до последней возможности, сражаться и строить в нем танки, которые будут усиливать отпор врагу. На взорванных станках оружие не куется; поднимать людей на борьбу за мертвые пустыри труднее, чем за живое дело. Рабочие не хотят видеть свое детище мертвым раньше своей смерти, они будут отстаивать его насмерть. Такова воля истинных хозяев своего предприятия — бороться и жить, пока дышится...

Другой трактовки содержания той записки не могло и быть. Она прозвучала, как клятва стоять насмерть.

Здесь же стало известно, что вчера — 23 августа — немцы совершили 2 тысячи самолето-вылетов на Сталинград, 96 самолетов противника было сбито.

После совещания я отправился на Тракторный. Пожары продолжаются. Кругом груды развалин. Обвалившиеся стены домов обнажили лестничные пролеты, квартиры с обгоревшими кроватями...

В кабинете директора завода я застал К. А. Задорожного, парторга ЦК А. М. Шапошникова, заместителя наркома танковой промышленности А. А. Горегляда, председателя завкома Н. В. Скакунова. Обсудили создавшееся положение на заводе и в районе. Действующие части ведут бои на флангах, где прорвались немецко-фашистские войска. Надо продержаться до подхода резервных частей... Сколько? Никто не знает.

После совещания поднялись на пожарную каланчу НП. Отсюда хорошо видны боевые позиции. В небе, над Мокрой Мечеткой, кружит немецко-фашистская «рама» — самолет-корректировщик. Он то и дело посылает сигналы — дымовые ленты в сторону Тракторного завода. Вскоре фашистский снаряд, видимо, пристрельный, проносится рядом с вышкой и взрывается вблизи. Поспешно вернулись в кабинет директора завода, но усилившийся артиллерийский обстрел заставил перебраться в заводской подвальный КП.

Приходит донесение с переднего края:

«Подразделение истребительного батальона, отряды рабочего ополчения провели атаку и выбили гитлеровцев с тактически важной позиции. Враг понес большие потери». Но положение в районе Тракторного остается напряженным. Несомненно, что немцы вскоре предпримут контратаки, попытаются захватить поселок и завод.

На помощь тракторозаводцам прибыл отряд ополченцев завода «Красный Октябрь» под командованием старшего лейтенанта запаса Г. П. Позднышева. Отряд занял оборону на северо-западной окраине поселка Спартановка. Среди ополченцев — первая женщина-сталевар, член горкома партии Ольга Кузьминична Ковалева. Среднего роста, подвижная и волевая, она возглавляет группу из 20 истребителей танков.

Из горящих руин города движутся подразделения народного ополчения и истребительные батальоны центральных районов города. Из огня в огонь.

В парткоме завода «Красный Октябрь» я застал много рабочих пенсионного возраста. Они о чем-то горячо спорили с секретарем парткома Иваном Николаевичем Михеевым.

— Что тут происходит?

Михеев поясняет:

— Вот никак не могу втолковать товарищам, что воевать им поздно. Уговариваю возвратиться на завод, к рабочим местам варить сталь.

Старики зашумели:

— Как это поздно? Воевать никогда не поздно, тем более, когда фрицы за горло хотят схватить.

А один из них — коренастый крепыш в старой гимнастерке убежденно требует:

— Дайте винтовки — и сами убедитесь, поздно нам воевать или нет.

Михеев шепотом подсказывает:

— Это Шамов, старейший наш рабочий.

— Товарищ Шамов, сколько вам лет? — спросил я.

— А чего годы считать?

Возвращаюсь в Комсомольский садик, на КП. Здесь меня ожидал редактор «Сталинградской правды» Александр Гаврилович Филиппов. Это молодой еще человек, выше среднего роста, брюнет, с красивым лицом. Но сейчас он выглядит осунувшимся, печальным. Немцы разбомбили и здание редакции газеты и типографию. Разрушена вся производственная база.

Три дня и три ночи идут упорные, непрерывные оборонительные бои. Город осажден с трех сторон. Немцы захватили господствующие высоты, ведут обстрел города, рвутся к Мамаеву кургану.

На Среднем Дону, из районов Серафимовича, Еланской, Ново-Григорьевской, наносятся контрудары наших войск по левому флангу 6-й армии Паулюса с целью отвлечения части его сил с главного направления и расширения ранее захваченных нами плацдармов на правом берегу Дона в районах Сиротинской, Серафимовича, Клетской.

Фашистская авиация непрерывно бомбит и засыпает город листовками, в которых силится уверить население, что сопротивление бесполезно и бессмысленно, что дни Сталинграда сочтены. В конце каждой листовки обычная фраза: «Лучше всего сдаться».

Городской Комитет обороны обратился к населению с призывом:

«Дорогие товарищи! Родные сталинградцы! Остервенелые банды врага подкатились к стенам города. Снова, как и 24 года тому назад, наш город переживает тяжелые дни. Кровавые гитлеровцы рвутся в солнечный Сталинград, к великой русской реке Волге. Воины Красной Армии самоотверженно защищают Сталинград. Все подступы к городу усеяны трупами немецко-фашистских захватчиков...

Товарищи сталинградцы! Не отдадим родного города, родного дома, родной семьи. Сделаем каждый дом, каждый квартал, каждую улицу неприступной крепостью.

Выходите все на строительство баррикад. Баррикадируйте каждую улицу...

Защитники Сталинграда! В грозный 1918 год наши отцы отстояли красный Царицын от банд немецких наемников. Отстоим и мы в 1942 году краснознаменный Сталинград. Отстоим, чтобы отбросить, а затем разгромить кровавую банду немецких захватчиков.

Все на строительство баррикад! Все, кто способен носить оружие, на баррикады, на защиту родного города, родного дома!»

Женщины, старики, даже дети выходят строить баррикады. Улицы и переулки перекрываются противотанковыми препятствиями. На площадях и пустырях роют окопы, устанавливают железобетонные колпаки. Пример организованности, дисциплины и мужества показывают рабочие Тракторного, «Красного Октября», «Баррикад», Красноармейской судоверфи, метизного и других заводов. Они самоотверженно трудятся: производят танки и арттягачи, орудия и минометы, бронепоезда и бронекатера, «катюши» и боеприпасы, строят оборонительные рубежи и мосты, аэродромы и дороги. Строят под огнем авиации и артиллерии врага.

Стали известны некоторые подробности боевых действий на подступах к Тракторному заводу. Когда немцы появились невдалеке от поселков Спартановка и Рынок, перед боевыми подразделениями завода была поставлена задача: отбросить противника с лесной поляны на левом берегу реки Мечетки, выйти на рубеж дома лесника и закрепиться. Первым занял свои позиции истребительный батальон № 1. Рядом закрепились подразделения краснооктябрьцев и строителей. Батальон «Красного Октября», защищавший СТЗ, получил приказ выбить фашистов из хутора Мелиоративного. Командир батальона — рабочий листопрокатного цеха Г. П. Позднышев, комиссар — член заводского комитета К. М. Сазыкин, командиры рот — А. И. Семенов и Г. Г. Мордвинов, политруки — А. М. Петелинский и А. Д. Еркин, все бойцы-ополченцы сражались отважно и выполнили поставленную перед ними задачу. Около 600 фашистских автоматчиков, сосредоточившись у карьера строительства № 14, пошли в наступление на Тракторный завод вдоль реки Мечетка. Но им преградил путь истребительный батальон тракторозаводцев. Бой длился шесть часов. Ополченцы не только сдержали натиск гитлеровцев, но и заставили их отступить. Фашисты подтянули силы и предприняли новую атаку. Но она также захлебнулась. Не помогли ни численный перевес, ни превосходство в танках.

Полковник А. А. Сараев сообщил в городской Комитет обороны, что северная окраина города прочно удерживается нашими подразделениями.

С тех пор как завязались бои на подступах к Тракторному заводу, сталинградцы потеряли много бойцов народного ополчения и истребительных батальонов. Понесли тяжелую утрату сталевары завода «Красный Октябрь»: погибла Ольга Ковалева. Она сражалась с фашистскими танками, не зная страха. Погибла вечером 25 августа на рубеже обороны, через который пытались прорваться фашистские танки. Верные славным традициям героической обороны красного Царицына, рабочие СТЗ преградили путь врагу. Из цехов завода шли в бой грозные Т-34. Их вели экипажи ополченцев, вели те, кто их строил. За танками шли вооруженные рабочие. «К складу оружия, — вспоминает командир истребительного батальона К. А. Костюченко, — в суровом молчании подходили бойцы истребительного батальона, народные ополченцы. Многие из них явились по тревоге прямо из цехов СТЗ и были в промасленных спецовках. Батальон вышел к Мечетке, занял оборонительный рубеж, установил пулеметы, окопался, приготовился к бою. Разведка донесла, что в балке, западнее карьера и поселка Спартановка, сосредоточилось до 600 автоматчиков. Завязался первый бой. Немцев было больше, чем нас. Но в наступление пошли мы. Схватка была ожесточенной. Сражались напористо. Фашисты не выдержали нашего напора и отступили с большими потерями».

Второй батальон под командой молодого инженера СТЗ Николая Вычугова стремительно двинулся вперед. Подразделения танкового батальона сразу же вступили в бой. Немецкая пехота под прикрытием танков атаковала передний край, стремясь лобовым ударом прорвать линию обороны и выйти на шоссе, ведущее к заводскому району. Но железной стеной стали на пути врага ополченцы. Истребительный батальон и танковая бригада СТЗ вместе с воинскими частями не дали противнику ворваться в район Тракторного завода. На речке Сухая Мечетка наступление гитлеровцев было остановлено.

Ночью 25 августа позиции севернее города были укреплены и усилены отрядами народного ополчения и истребительными батальонами заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь», городских районов. Сюда был переброшен 282-й стрелковый полк 10-й дивизии войск НКВД. На особо опасных направлениях были поставлены замаскированные танки. Рабочие СТЗ за одну эту тревожную ночь выпустили 60 танков и 45 арттягачей. Такой высокой производительности труда в истории завода еще не было. Рабочие «Баррикад» дали 100 пушек. И эта артиллерия, взаимодействуя с воинскими частями и рабочими отрядами ополчения, сыграла решающую роль в отражении атак врага.

СТЗ опоясался «ежами». Железнодорожная ветка перед главными заводскими воротами была заставлена вагонами. На улицах, выходящих в сторону Мечетки, появились баррикады. Как и в дни обороны красного Царицына, жены подносили своим мужьям патроны, а девушки прямо из цехов шли на передовую линию, перевязывали раненых, эвакуировали их в тыл.

Перед СТЗ сложился первый городской участок фронта. Прочный и неприступный. Между тем в городе формировались новые рабочие отряды. Все, кто мог, брали в руки оружие. Лаконичными и суровыми словами повествуют об этом документы. В донесении Краснооктябрьского райкома партии сообщалось:

«В момент бомбардировки завода «Красный Октябрь» и центра города при РК ВКП(б) был поднят по тревоге истребительный батальон, преимущественно из кадровых рабочих завода... Все коммунисты и комсомольцы. Батальон вооружен и отправлен на передовую линию Тракторного завода».

«Нашему истребительному батальону, — вспоминает комиссар истребительного батальона, участник обороны красного Царицына К. М. Сазыкин, — было приказано немедленно вывести часть бойцов на оборону Тракторного завода. Утром 24 августа мы, 93 металлурга, были уже на месте. Занимаем оборону на крутом южном склоне небольшой речки Мокрая Мечетка. Ночью окопались, а утром 25 августа налетели фашистские «мессершмитты». Первые жертвы — убиты вальцовщики Н. Жеряков и Ф. Комчаров, трое ранено.

Рядом с нами оборону держал истребительный батальон Тракторного завода, а правее — у самой Волги — стояла морская пехота военной флотилии. Пришел приказ — выбить гитлеровцев с занятых рубежей. Мы бросились в атаку... Тогда-то мы впервые испытали радость: гитлеровцы не выдержали удара сталинградских металлургов, оставили хутор, укрылись в соседней роще».

Так час от часу возрастала боевая способность Сталинградского корпуса народного ополчения и войск местного гарнизона.

Завод — солдат. Завод — кузнец. Он оказался на переднем крае фронта, сражался с танками врага и продолжал безостановочно ковать оружие.

Три дня и три ночи — и каких, подумать только, люди дышали огнем, не видя неба и солнца! — вошли в историю великого сражения заглавной страницей массового героизма защитников Сталинграда. Вооруженные рабочие-ополченцы, пехотинцы и артиллеристы не дали врагу развить успех, остановили его танки и пехоту на решающем в тот момент направлении.

25 августа обком партии и исполком облсовета предложили всем руководителям областных организаций в суточный срок отправить работников аппарата за Волгу — в Николаевку, Ленинск, Палласовку и другие районные центры, оставив в городе оперативные группы из 3 — 6 ответственных работников. Выезд из города медицинским, инженерно-техническим работникам, строителям без разрешения обкома партии и облисполкома запрещен.

Вечером Военный совет фронта вызвал меня и Воронина на КП, в царицынское подземелье. От Комсомольского садика до речки Царицы рукой подать, но преодолевали мы это расстояние почти час. Пожары и взрывы бомб преграждали нам путь на каждом шагу.

На КП фронта нас ожидали А. М. Василевский, Г. М. Маленков, члены Военного совета фронта. Как только мы появились, началось совещание. Меня попросили доложить о принятых мерах по спасению гражданского населения. Потом Маленков и Василевский с пристрастием допрашивали, почему не выходит местная газета «Сталинградская правда».

— Здание редакции и типографии разрушено до основания, — ответил я. — Но что касается информации населения о мерах по обороне Сталинграда, то здесь мы пока ограничиваемся информацией через наши заводские и районные многотиражки. «Сталинградская правда» будет печататься на типографской базе многотиражной газеты СТЗ. Понятно, что газету мы должны выпускать бесперебойно. Ведь население по-своему может оценить прекращение выхода газеты. Оно будет считать так: есть газета — есть партийное руководство в городе, есть Советская власть. Нет газеты — нет руководства, ни партийного, ни советского...

Было условлено, что не позже, как в течение суток, будет создана типографская база и организован выпуск «Сталинградской правды».

Возвращаюсь на свой КП. В эти дни Комсомольский садик стал своеобразным военно-политическим штабом города. Здесь, в погребах и штольнях, находится командный пункт городского Комитета обороны, разместился обком ВКП(б), облисполком, горком ВКП(б), горсовет, штаб МПВО со всеми его службами. Со всех концов сюда прибывают связные, руководители заводов и фабрик, партийные, советские и комсомольские работники. Принимаем все меры, чтобы поддерживать телефонную связь с районами города. По два-три раза в день я докладываю в ЦК о положении дел. Центральный Комитет партии, И. В. Сталин следят за событиями в городе с большим вниманием. Для решения практических вопросов обороны города, работы заводов, оказания помощи гражданскому населению ЦК задержал в Сталинграде многих руководящих работников наркоматов и ведомств. На «Красном Октябре» находится заместитель наркома черной металлургии А. Г. Шереметьев, на Тракторном — В. А. Малышев и заместитель наркома танковой промышленности А. А. Горегляд, на заводе «Баррикады» — заместитель наркома В. Г. Костыгов, на железнодорожном транспорте — заместитель наркома путей сообщения С. И. Багаев, на речном — нарком речного транспорта З. А. Шашков. Они увязывают свою работу с обкомом партии, облисполкомом и городским Комитетом обороны.

«Сталинградскую правду» решили выпускать в двух пунктах: на типографской базе Тракторного завода — для города и в райцентре Палласовка — для сельских районов. Возглавили эту работу работники обкома и горкома партии — А. Г. Филиппов, А. М. Пономарев, В. Г. Пьянов, военные корреспонденты П. В. Ульев и И. З. Доманов, писатель М. А. Лобачев, журналист В. И. Николаевский и другие.

Поздней ночью 27 августа первый заместитель председателя облисполкома А. М. Поляков доложил, что все госпитали из города эвакуированы. Огромная тяжесть свалилась с плеч. Большое спасибо нашим мужественным девушкам-комсомолкам, санитарным дружинницам, которые выносили раненых из горящих зданий, доставляли к берегу Волги, организовывали переправу и дальнейшую эвакуацию.

В центре города, на улице Пушкина, находился родильный дом. Во время массированного налета вражеской авиации там еще были роженицы. Несколько «зажигалок» попало на крышу роддома, и здание загорелось. Узнав об этом, секретарь Ерманского райкома ВЛКСМ Таисия Быкова с комсомолками Риммой Петровой, Ниной Сысоевой, Людмилой Шумовской и Людмилой Лепилкиной бросились туда. Из пылающего дома они выносили новорожденных, матери которых погибли. К каждому младенцу прикрепили нянечку и отправили к Волге. Но удастся ли их спасти, детей Сталинграда, крещенных огнем?..

Секретарь обкома партии И. В. Сидоров доложил Комитету обороны о мерах по охране судоходства на Волге. Дело это крайне важное. Железнодорожные магистрали перерезаны, и остался только один путь — водный. Немцы минируют Волгу с воздуха. Сотни и тысячи жителей прибрежных районов, от Астрахани до Камышина, днем и ночью ведут наблюдение за воздухом, засекают места, куда упали мины. Речники установили ложную обстановку пути, фашистские летчики клюнули на это и сбросили много мин в стороне от основного фарватера.

Вот уже третий день команда парохода «Гаситель» борется с разбушевавшейся стихией огня. Отважные пожарники погасили пожар на пятом лесоучастке пристани, спасли речной вокзал, городской причал, предотвратили взрыв эшелона, груженного боеприпасами.

К исходу 27 августа стало проясняться, что, несмотря на пожары и массированные удары гитлеровской авиации по горящим кварталам города, несмотря на дикий напор танков и пехоты на позиции обороны Тракторного завода, воинские части, вооруженные рабочие Сталинграда, возглавляемые коммунистами, жители города, все партийные и советские органы не потеряли самообладания и проявили высокую организованность в борьбе за город, за жизнь. Оборона подступов к северным окраинам города, к Тракторному заводу набирает упругость. Надо полагать, эпицентр сражения переместится в другой конец города, или в район Мамаева кургана. Коммунистам положено быть там, где трудно, — в центре решающих событий.

Самоконтроль

О каком самоконтроле может идти речь, когда перед твоими глазами все рушится, превращается в пепел, тонет в море огня и, кажется, небо воспламеняется? Как можно вести рабочих на передний край обороны города или задерживать у станков на целые сутки, когда их семьи — дети, жены, отцы, матери задыхаются в заваленных подвалах или мечутся среди разрывов бомб? Где, в какой клетке мозга, в каком уголке сердца, можно сохранить волю к осмысленным действиям, если под ногами судорожно бьется земля, а над головой кружит когтистая свастика смерти, раздирая душу пронизывающим свистом бомб и снарядов? Все должно быть парализовано или, по крайней мере, обращено в паническое смятение.

Именно на это рассчитывали гитлеровские стратеги, нанося такой удар по Сталинграду. Мы, разумеется, готовились к суровым испытаниям, но ни я, ни мои боевые товарищи, ни жители города не могли предполагать, что эти испытания выпадут на нашу долю в таком масштабе и с такой неумолимой свирепостью. Наш просчет, вероятно, заключался в том, что подобной концентрации тяжелых видов военной техники разрушения и истребления людей еще не знала история: 2 тысячи тяжелых бомбардировщиков на один город! Они высыпали на мирные кварталы несчетное количество зажигательных, осколочных и фугасных бомб. Тяжесть такого удара, а также его разрушительную силу нельзя было предполагать даже в кошмарном сне. Но это случилось, и трагедия тысяч людей стала фактом. Очень нелегко было в таких условиях сохранить самообладание, взять свою волю под суровый контроль и продолжать руководить городом и областью. Укажу только на одно весьма важное обстоятельство, которое помогало мне в трудные дни: в обкоме, горкоме, райкомах партии стояли на своих постах мужественные люди, верные коммунисты, боевые друзья, на которых всегда можно было надежно опереться.

Итак, прорыв 14-го танкового корпуса по узкому коридору к северной окраине Сталинграда был подкреплен массированным ударом с воздуха. Мобильная концентрация тяжелого оружия плюс стремительный маневр танков и мотопехоты с высадкой десантов с воздуха, казалось, оправдали расчеты гитлеровских стратегов: фронт разделен на две половины, город утоплен в море огня, врывайся на горящие улицы и заводы... Но в этих планах сразу же обозначился и просчет. В чем его суть?

В борьбе за правое дело советский человек, знающий цели этой борьбы, хозяин своей страны, хозяин своей судьбы не покорился слепым силам зла, не потерял контроля над своими действиями, не отказался от своих убеждений перед лицом неумолимой смерти. Это было и осталось недоступным пониманию идеологов войны, исследователей неудач гитлеровской стратегии.

Самоконтроль присущ убежденным исполнителям разумной воли. Он является стержнем осмысленных действий и верным помощником в решении самых сложных задач в любой обстановке. Защитники города — рабочие и воины не потеряли того, что заложила в их души Коммунистическая партия, не лишились веры в свои идеалы, не уронили себя до уровня потерявших самообладание. Они остались организованными бойцами, хотя в той обстановке легче всего было стать жертвой страха.

О психологии человека, оказавшегося в круговороте огня и разгула смерти, вероятно, приспела пора издавать обстоятельные исследования ученых. Так думаю я сейчас, озабоченный воспитанием молодого поколения. А тогда?.. Тогда мои заботы, заботы партийных организаций города и воинских частей были направлены на мобилизацию физических и моральных сил людей, на отражение атак гитлеровских захватчиков. В первую очередь было необходимо воспрепятствовать притоку к стенам Сталинграда свежих сил врага. Они двигались по узкому коридору, пробитому через наши оборонительные рубежи. Туда, на помощь 87-й дивизии, была брошена танковая группа генерала К. А. Коваленко, усиленная двумя стрелковыми дивизиями. Перед ними стояла задача: нанести удар в районе Самофаловка — Большая Россошка и ликвидировать коридор прорыва. Удар состоялся, и это вынудило Паулюса выделить дополнительные силы, чтобы пробиться к отрезанному 14-му танковому корпусу. Бои приняли ожесточенный характер. Наши воины понимали, что от их упорства зависит судьба обороны города.

С такой ответственностью выполняли свои задачи и бойцы одного из подразделений 87-й стрелковой дивизии под командованием младшего лейтенанта Г. А. Стрелкова, младшего политрука А. Г. Евтифеева и заместителя политрука Л. И. Ковалева. Их было 33. А все вооружение — это одно противотанковое ружье, винтовки, автоматы и несколько ящиков бутылок «КС». Они заняли окопы на косогоре перед хутором Малая Россошка. Как они сражались, мне довелось услышать на командном пункте фронта. Рассказывал младший политрук А. Г. Евтифеев:

— Справа овраг, слева полевая дорога... По этой дороге, под покровом утреннего тумана, двигалась колонна танков. Кто-то начал считать: «Один... два... три... четыре... Братцы, сколько их!» Ковалев перебил бойца: «Их не считать, а бить следует!» «Слушай мою команду! — крикнул Стрелков. — По бортам головных танков... огонь!»

Загорелся один танк, второй... Встретив огневое сопротивление, гитлеровцы откатились. Первый успех окрылил нас. И когда танки вновь пошли вперед, мы их подпустили на близкое расстояние и забросали бутылками с горючей смесью. Загорелись сразу несколько штук. Красноармейцы Семен Калита, Сергей Прошин, Василий Матюшенко, сержант Владимир Пасхальный, сам командир подразделения Георгий Стрелков и заместитель политрука Леонид Ковалев в этом бою подожгли 13 танков. Небольшая передышка, и танки вновь поползли на косогор. Начали утюжить окопы вслепую. Наши бойцы подпускали этих «слепышей» на бросок бутылки и прицельно били по моторам. Еще запалили дюжину... Хоть нас было всего 33, но с утра до позднего вечера мы держали рубеж против 70 танков... К вечеру их стало меньше на 29 штук. Они пылали по всему косогору. Кроме того, сотни полторы гитлеровцев истребили огнем автоматов. Ночью отошли по приказу командира полка в том же составе — 33 человека. Двоих вынесли на руках с тяжелыми ранениями в ноги.

Там же, в штабе фронта, мне показали проявленную фотопленку авиаразведки Малой Россошки. 29 танков врага замерли перед хутором. От них тянутся черные шлейфы дыма.

Разумеется, мы, работники обкома и горкома партии, старались всеми силами и средствами сделать подвиг 33 бронебойщиков достоянием ополченцев и бойцов истребительных батальонов. Распространение боевого опыта усиливало стойкость защитников города, возбуждало боевую энергию, творческий поиск наиболее выгодных позиций и средств борьбы.

Третьи сутки горит библиотека имени М. Горького. Больно смотреть, как огонь пожирает книги. Я подумал, что такое же могло случиться и со всем нашим большим хозяйством партдокументов, но еще 8 августа работники обкома и горкома партии Г. П. Гуреев, А. С. Макеева и М. И. Кислякова предусмотрительно вывезли партдокументы в Заволжье.

Дни и ночи провожу на предприятиях города, командных пунктах на Царице и в Комсомольском садике. Домой заглянуть некогда. Семья в Заволжье. Остался один сторож нашей квартиры дед Ефим Иванович: не захотел покидать Сталинград. Сегодня мне сообщили, что в дом на Краснопитерской, 26, где я жил, угодили бомбы. А как же Ефим Иванович? Холодею от этой мысли и отправляюсь на Краснопитерскую. От дома осталась груда развалин. Несгораемый шкаф выбросило на улицу. Завалено и наше так называемое «убежище». Подойдя туда, услышал слабый стон. Когда разобрали завал, увидел Ефима Ивановича, засыпанного щебнем и известковой пылью. С трудом поставили его на ноги. Я хотел пристроить его к связистам городской автоматической телефонной станции, состав которой готовился эвакуироваться за Волгу, но дед наотрез отказался. Сначала мне подумалось, что он потерял контроль над своими действиями, однако после беседы убедился — старик в здравом уме и готов оказать посильную помощь в обороне города.

Ночью инженеры и техники АТС вывезли все оборудование станции. Сохранившуюся под землей кабельную сеть мы используем для связи между КП городского Комитета обороны с районами города, крупными заводами и командными пунктами фронта и армии. Коммутатор КП обслуживают отважные связистки. Не могу не рассказать о Майе Меньшиковой. В начале 1942 года с группой детей Ленинграда она была эвакуирована в Сталинград и приехала, как говорят, из огня да в полымя. Заботы о ней взяла на себя начальник междугородной телефонной станции А. Д. Ильина. С началом боев Майю вместе с другими подростками отправили за Волгу. Но уже на другой день к изумлению всех она вернулась в горящий город. Вторая попытка отправить ее за Волгу также потерпела неудачу — Майя опять возвратилась, потребовала работу и заявила, что никуда не поедет, пока в городе есть хоть один советский человек. Девушку направили на коммутатор КП городского Комитета обороны. И надо сказать, Майя с полуслова понимала, с кем и как надо обеспечивать переговоры, в первую очередь с учетом обстановки в том или ином районе города.

В эти дни меня особо волновало положение дел в районе поселка Рынок. Гитлеровцы пытаются закрепиться там и взять под прицел судоходную часть Волги. Мириться с таким положением нельзя, это равносильно тому, что враг схватил за горло, и теперь задыхайся, город, истекай кровью, умирай без притока и оттока грузов по главной водной магистрали России. Но вот утром 27 августа моряки Волжской военной флотилии под командованием П. М. Телевного совместно с отрядом тракторозаводцев отбросили гитлеровцев от берега. Наши подразделения снова овладели поселками Рынок и Спартановка. В этот же час мне стало известно, что в ночь на 27 августа большие волжские суда «Память Парижской коммуны», «Михаил Калинин» и «Иосиф Сталин» взяли курс на Саратов. Под прикрытием тумана и дымовой завесы речники рассчитывали незаметно пройти фашистский заслон у поселка Акатовка. Однако немцы обнаружили суда и открыли по ним минометный и пулеметный огонь. Теплоход «Память Парижской коммуны» (капитан Л. Д. Галашин), несмотря на пожар на судне и полученные пробоины, добрался до ближайшей базы. Прорвался также и пароход «Михаил Калинин» (капитан Н. М. Богатов). И только теплоход «Иосиф Сталин», получив множество пробоин, охваченный огнем, вынужден был выброситься на отмель в 100 метрах от противника. Капитан корабля И. С. Рачков погиб на боевом посту. Оставшиеся в живых члены команды и пассажиры окопались на берегу, прикрываясь корпусом корабля. На помощь экипажу «Иосифа Сталина» был послан баркас «Наблюдатель» со спецгруппой работников НКВД под руководством Петракова и Грошева. Удалось спасти 182 человека, которых переправили в районный центр Ленинск.

В северной части Сталинграда все крупнейшие заводы союзного значения находятся под непрерывной бомбежкой и артиллерийским обстрелом. Бороться с пожарами стало невозможно, особенно там, где заложено «мыло» (так называли взрывчатку на заминированных участках). Всем ясно, что «мыло» надо убрать, и, чем быстрее, тем лучше. Я решил позвонить по этому вопросу в Ставку Верховного Главнокомандования. На проводе оказался В. М. Молотов.

— О каком «мыле» вы спрашиваете, не понимаю? — переспросил он.

Я разъяснил.

— Да... Это вопрос не простой. Посоветуюсь с товарищем Сталиным.

Переговорив по другому телефону, В. М. Молотов немедленно передал мне:

— Товарищ Сталин считает, что в этом вопросе вам надо действовать в зависимости от обстановки на месте. Раз город мы не собираемся сдавать, бессмысленно оставлять «мыло» в цехах...

Разумеется, о результатах этих переговоров я должен был сообщить Военному совету фронта, спецтройке, и затем действовать, но мне почему-то показалось, что такие согласования займут много времени, а рабочие ждут с нетерпением ответ на жгучий вопрос. Поэтому сразу отдал распоряжение: «мыло» снять и припрятать в отдаленном месте до того, как в нем возникнет потребность. Распоряжение отдал по телефону всем директорам заводов, парторгам ЦК, секретарям райкомов партии, с предупреждением, что уничтожение оборудования и ценностей в случае непосредственной угрозы противника может быть произведено только по прямому указанию городского Комитета обороны.

Через час меня вызвали в Военный совет фронта, как оказалось, по вопросу о «мыле». До этого момента спецтройка не решалась снимать «мыло» без получения специального разрешения Ставки или Военного совета фронта.

Пришлось разъяснить, что неразумно оставлять рабочих под угрозой взрыва завода. Снятие взрывчатки укрепит уверенность рабочих, что они скоро получат надежное прикрытие и с земли, и с воздуха...

28 августа на тракторозаводской участок обороны прибыла из резерва Ставки 124-я стрелковая бригада. Бригадой командует полковник С. Ф. Горохов. Она с ходу вступила в боевые действия. В то утро я находился на Тракторном заводе. И хотя фронт совсем рядом, рабочие трудятся с удвоенной энергией: завод разминирован, подходят резервные части! То и дело из заводских ворот, грохоча гусеницами, выходят грозные танки. И буквально рядом, всего в нескольких километрах от завода, гремит бой. Вой снарядов и мин отчетливо слышен в цехах завода. Но на это никто не обращает внимания.

Секретарь Тракторозаводского райкома партии Д. В. Приходько сообщил, что вчера ночью в районе аэродрома и железнодорожного моста завязался бой с фашистами. Вражескую атаку отражали 120 коммунистов и комсомольцев из народного ополчения. В бою погибли коммунисты, старые тракторозаводцы, И. И. Иванов, Н. П. Салуткин, П. А. Володин, А. М. Момотов, П. Ф. Тупиков, получили тяжелые ранения А. И. Талдыкин, В. И. Коган и многие другие участники напряженного боя. Но рубеж был удержан, и сейчас там находятся бойцы 282-го стрелкового полка 10-й дивизии войск НКВД, которые сменили обескровленные отряды тракторозаводцев.

На командном пункте городского Комитета обороны повстречался с полковником Гороховым, рассказалему обстановку на СТЗ.

К утру 29 августа мне стало известно, что в южной части города вновь создается крайне опасная обстановка. Вести оттуда приходят тревожные. Танки Гота утюжат окопы 15-й гвардейской дивизии, угрожая прорваться к городу. Сейчас туда подтянулись суда Волжской военной флотилии. Корабли «Громов», «Шорс», «Руднев» и канонерские лодки артиллерийским огнем помогают 15-й дивизии в борьбе с танками.

Для непосредственного участия в обороне южной части города, Кировского района, для координирования всех боевых вопросов с командованием 57-й и 64-й армий городской Комитет обороны образовал оперативную группу в составе секретаря обкома партии И. И. Бондаря (руководитель), секретарей обкома партии П. В. Ильина и М. И. Сухова, секретаря горкома партии А. С. Татарникова, секретаря Кировского райкома партии С. Д. Бабкина.

Из Военного совета фронта получено сообщение, что фашистские войска скапливаются для наступления на центральную часть города со стороны авиаучилища. Положение на этом участке фронта чрезвычайно обострилось. Командующий не располагает резервами и просит дать для прикрытия этого направления хотя бы тысячу вооруженных бойцов из ополчения. Созвали экстренное заседание Комитета обороны, на котором решили объявить дополнительный призыв коммунистов, комсомольцев и рабочих заводов. На сборный пункт в городском саду явились 1240 человек. За ночь сформировали и вооружили три батальона. Оружие добывали с затонувших транспортов. С рассветом батальоны заняли оборонительные позиции перед территорией авиаучилища и попали под удар пикировщиков «Юнкерс-87». Потери восполнили за счет подвижных подразделений 10-й дивизии НКВД и новых групп из ополченцев. Райкомы и заводские комитеты ВКП(б) непрерывно проводят дополнительные мобилизации боевых резервов. На защиту центральной части Сталинграда Кировский райком партии прислал вооруженный отряд рабочих и коммунистов в составе 300 человек. В Комсомольский садик прибывают связные, работники райкомов с донесениями о положении дел, о новых формированиях. Здесь скопилось более 200 руководящих работников. Но вот беда — нет столовой, исчез куда-то «бог питания» Жилкин. Кто-то сообщил, что его видели за Волгой. Председатель облисполкома Зименков дал задание — найти его. И вот Жилкин перед нами.

— У тебя есть совесть? — спрашивает Зименков.

— Увольте, Иван Федорович. Я же инвалид третьей группы. Астма давит. Бегал доставать лекарство. Не могу я жить в такой обстановке. Вот видите, меня душит...

Жилкин залился таким кашлем, что невозможно было ему не посочувствовать. На Зименкова этот кашель не подействовал.

— Где твои работники? Где твоя столовая? Почему людей не кормишь?

— Не могу, — ответил сквозь кашель Жилкин. — Все погибло, нет ни котлов, ни ложек, ни тарелок. Официантки ушли за Волгу.

— И ты решил обогнать их? — спросил я Жилкина.

— Алексей Семенович, — взмолился он, — столовую здесь организовать невозможно. Придется сухой паек давать.

— Тебя тоже посадим на сухой паек, только не за Волгой, а здесь, вместе с нами.

Жилкин понял меня правильно — за Волгу ему теперь путь заказан — и ответил:

— Все сделаю, Алексей Семенович, не подведу.

Помогать ему взялась Наталья Игнатьевна Данилова, заботливая женщина. В полуразрушенном здании бывшей часовни Жилкин развернул столовую. Откуда он достал тарелки, ложки, вилки, столы, стулья — известно только ему, но горячий обед был подан через несколько часов. Выдал всем и «фронтовой паек» — по 100 граммов водки. И только тут, за обедом, я ощутил, что почти ничего не ел четверо суток, а заодно вспомнил, что сутки ношу в кармане непрочитанное письмо жены.

Читаю. Спрашивает о житье-бытье в городе, какой порядок в квартире, как здоровье дедушки, кто приглядывает за Астрой (так мы называли домашнюю собаку из породы служебных овчарок), кто из соседей навещает квартиру.

Как отвечать на такое письмо? От города остались одни развалины, квартира, в которой жили, превращена в груды битого кирпича. Обком партии, облисполком, гостиницы, вокзалы, Дом Советов, Дом пионеров, кинотеатры, Дворцы культуры, институты и школы — все в руинах. Астра обжилась на командном пункте, имеет «индивидуальную» щель и помогает нести охрану КП. Вчера или позавчера мне стало известно, что Астра подружилась со слонихой из городского зоопарка. Получилось это так. В день массированного налета авиации слониха убежала из зоопарка. Ее пытались отправить за Волгу, но она перевернула пятитонку, которая волокла ее на паром, оборвала трос. Ее видели в разных местах, но близко к себе она никого не подпускала. И вот забрела в Комсомольский садик. Ко мне вбежал взволнованный дежурный.

— Алексей Семенович, на командном пункте слон!

— Какой еще слон?

— Настоящий... И ваша овчарка с ним.

Я поспешил наверх. Среди обугленных, опаленных деревьев и воронок от бомб прогуливались огромная слониха и овчарка. Позже эта «дружба» окончилась так: слониха была отправлена за Волгу, теперь, уже после пережитого, без сопротивления; Астра вернулась в Комсомольский садик и охраняет мой сейф на КП...

Лишь о слонихе и об овчарке я мог написать жене. Из этого она могла понять все остальное. Здесь же добавил, что дед Ефим Иванович отправился за Волгу.

После первого сытного в этой адской обстановке обеда я вздремнул. Спал часа полтора как убитый. Затем состоялось заседание городского Комитета обороны. Присутствовали секретари городских райкомов партии, парторги ЦК, секретари партийных комитетов. В тесном помещении стоит неимоверная жара. Плохая вентиляция: снова повреждена электросеть. Смотрю на знакомые, близкие лица: как они похудели и почернели. Кое-кто начинал клевать носом, но тут же сбрасывал с себя дремоту.

Я рассказал о просьбе Военного совета фронта насчет дополнительной мобилизации коммунистов и комсомольцев города. Еще 1900 стрелков, минометчиков, истребителей танков срочно должны закончить подготовку и стать резервом действующих частей.

На этом же заседании обсудили вопрос об обеспечении города продуктами питания и об открытии общественных столовых в подвалах и полуподвальных помещениях.

Секретари райкомов рассказали о многочисленных фактах подлинного героизма сталинградцев. Участковый милиционер М. С. Харламов спас 29 семейств. Он вынес людей из объятых пламенем домов, не оставил своего поста и в тот момент, когда узнал о гибели собственной семьи. Десять семей спас участковый 4-го отделения милиции Тимофей Карпов. Он погиб под обломками рухнувшего дома, когда выносил больную женщину.

Сколько мужества таится в людях! С какой осмысленной решимостью они приносят себя в жертву ради исполнения своего долга!

Над городом продолжаются воздушные бои. Несмотря на численное превосходство фашистских самолетов, наши летчики бесстрашно атакуют их. Несколько «мессершмиттов» сбил командир авиационного полка, наш земляк, в недавнем прошлом работник лесозавода, Владимир Каменщиков. Ему присвоено звание Героя Советского Союза. Другой пилот из этой же дивизии, испанец по национальности Хозе Паскуа, для которого наша страна стала второй родиной, сбил шесть истребителей и бомбардировщиков. Над Бекетовкой разгорелся бой между «мессершмиттом» и «чайкой». Искусным маневром летчик-истребитель Василий Черников подбил новейший фашистский самолет и заставил его приземлиться вблизи нашего аэродрома. Пленный потребовал учтивого обращения с ним, назвав себя графом. Он предъявил «графские» документы и две советские листовки — пропуска для сдачи в плен.

Отважно сражаются в воздухе наши девушки. Раиса Беляева, Лидия Литвяк, Катя Баданова вступают в бой с фашистскими асами и одерживают победы. Лидия Литвяк закончила летные курсы Осоавиахима в городе Энгельсе и, чтобы попасть на фронт, тайком забралась в фюзеляж самолета, который летчик Федоров перегонял в Сталинград. Только здесь, на аэродроме, обнаружили, что самолетов прибыло семь, а летчиков — восемь. С тех пор Лидия Литвяк вместе с летчиком-истребителем Федоровым летает в паре, громя противника. Это мне рассказали в штабе авиадивизии.

Я остановился возле строительства оборонительных сооружений на центральных улицах города. Только что закончился очередной налет, на баррикадах началось оживление. Трудятся женщины, старики, подростки. В Ерманском районе уже закончено строительство 38 капитальных баррикад. В их сооружении принимали участие свыше 500 жителей района. Баррикады возводятся на всех важнейших направлениях и вокруг каждого завода, с тем чтобы превратить их в крепости.

В Комсомольском садике, у входа на КП, меня встретила Ксения Степановна Козинцева, председатель областного комитета Красного Креста и Красного Полумесяца, отличный организатор санитарных дружин. Она привела на КП худенькую светлоглазую девушку.

— Это Клара Каменева, — сказала Козинцева, — уже третьи сутки находится на ногах, спасла десятки ребят, потерявших родителей.

Я распорядился, чтобы девушку накормили, но она, попросив разрешения «немножко поспать», свалилась на коврики под лестницей. Ксения Степановна рассказала мне о подвиге экипажа буксира «Ласточка». Только за последние сутки экипаж совершил 18 рейсов через Волгу, перевезя около тысячи ребят дошкольного возраста и много раненых. На «Ласточке» механиком работает Василий Дмитриевич Григорьев, старый, опытный волгарь, а кочегарами у него сын Николай и дочь Мария.

Такие люди, как Ксения Козинцева, стали опорой обкома и горкома партии в проведении политико-массовой работы среди населения на переправах, в пунктах медицинской помощи. И я до сих пор не знаю, какой мерой можно оценить их мужество и величие духа в столь трудное время.

К началу сентября обстановка на фронте усложнилась до предела. К стенам Сталинграда прибывают и прибывают резервы захватчиков. Острыми клиньями танков и пехоты они врезаются в оборонительный пояс. Наши части, прибывающие из резерва Ставки, и отряды вооруженных рабочих ведут тяжелые бои на южной и северной окраинах города, на подступах к Мамаеву кургану. Одновременно войска 62-й и 64-й армий, оказавшиеся на главном направлении удара гитлеровских соединений, ведут маневренную борьбу в пространстве между Доном и Волгой, чаще всего разобщенно. Одни части еще отстаивают Калач на Дону, другие сражаются в районе Котлубани, третьи — на высотах южнее Красноармейска.

Обескровленные в боях за большую излучину Дона, войска 62-й армии отводятся к Сталинграду. Перед ними стоит задача прикрыть центр города с запада и северо-запада. Однако силы этой армии, судя по всему, не справятся с поставленной задачей: их очень мало. Создалась непосредственная угроза захвата города: остановить противника наличными силами 62-й армии невозможно. 3 сентября поступила директива Ставки, адресованная своему представителю Г. К. Жукову, прибывшему на Сталинградский фронт в Ивановку. В директиве указывалось:

«Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало».

В Комсомольский садик с утра 4 сентября стали поступать сведения, что тяжелые бои идут в Верхней Ельшанке, на полях орошения, куда противник направил много танков. Усилилась бомбежка всего города. В него проникли вражеские разведчики-ракетчики. Один из них, забравшись на крышу школы № 9, усиленно сигналил ракетами в направлении нашего КП. Через некоторое время появился самолет и начал бомбить Комсомольский садик. Вместе с бомбами сбросил железнодорожный буфер, бочку с отверстиями в днищах и огромный тюк листовок. Буфер и бочка издавали дикий вой, а тюк листовок, не развалившись, упал к ногам часового у входа в КП.

— Чтоб ты провалилась, нечистая сила! — пробормотал часовой.

Листовки призывали сохранять ценности города до прихода немецких войск.

Типография на Тракторном заводе, где печатался городской выпуск «Сталинградской правды», разрушена. Город вновь остался без своего печатного органа. Но не надолго. «Сталинградская правда» стала печататься в случайно уцелевшей крохотной типографии глухонемых. В только что вышедшем номере газеты напечатаны сообщения Совинформбюро, заметки о ратных и трудовых подвигах сталинградцев и много крайне нужной горожанам информации: точные адреса вновь открытых магазинов, почтовых отделений, эвакопунктов. Как мне сообщил редактор газеты А. Филиппов, помещение типографии крохотное, наполовину разрушенное, электрического света нет, печатные машины крутят вручную, воду приносят ведрами с Волги. Сотрудники питаются кое-как. Но небольшой коллектив типографии, возглавляемый И. Я. Корневым, с полным сознанием долга преодолевает все трудности. Я поручил нашим товарищам из обкома партии и облисполкома оказать всемерную помощь работникам редакции газеты «Сталинградская правда» и типографии.

Прибывший из Средней Ахтубы корреспондент газеты «Красная Звезда» Василий Коротеев сообщил тяжелую весть: 3 сентября скончался Рубен Ибаррури, сын Долорес Ибаррури. 24 августа, командуя пулеметной ротой курсантского учебного батальона, в бою за станцию Котлубань у хутора Западновка (Власовка) он был смертельно ранен. С большим трудом его переправили через Волгу и доставили в госпиталь. Врачи сделали все возможное, но спасти жизнь не удалось. Рубена похоронили в районном центре Средняя Ахтуба.

Я сообщил об этой печальной вести Военному совету фронта. Надо известить Долорес Ибаррури, которая находится в Москве. Но где найти слова, чтобы утешить горе матери?

Утром 5 сентября позвонил Н. С. Хрущев. Глухим, вкрадчивым голосом он сообщил, что Военный совет и штаб фронта передислоцировались за Волгу в район хутора Ямы Краснослободского района.

— Когда это произошло? — спросил я, недоумевая.

— Вы можете стать хорошей добычей для фашистов, если промедлите, — сказал Хрущев, оставив мой вопрос без ответа. — Не задерживайтесь, переходите на свой запасной командный пункт.

— Это приказ или пожелание? — снова спросил я.

— Рекомендация, но вы не подумайте, пожалуйста, что мы бросаем вас в городе и сами «утекаем за Волгу»...

И мне стало ясно, что он сделал этот звонок для самооправдания, поставив меня перед совершившимся фактом: дескать, смотри, я тебя предупредил.

Перебираться на новое место — дело весьма тяжкое. Здесь, в Комсомольском садике, сложилась своя жизнь. Нам удалось наладить телефонную связь не только с райкомами партии, но и со многими партийными комитетами заводов, сюда приходят и уходят вестовые, фронтовые порученцы. Здесь сложился свой военный быт. Живем дружно, одной семьей. Плохо было с питьевой водой — товарищи разыскали ее. Не было ножей — добыли у моряков целый ящик финок и наделили ими каждого. А если удавалось подвезти с Волги воду, устраивали «банный день». Конечно, все это не столь важно. Главное, с той стороны Волги Н. С. Хрущев заронил сомнение: «Можете стать хорошей добычей для фашистов».

Тревожусь за ленинградских детей. Их, опаленных огнем войны, измученных голодом, в Сталинград привезли осенью прошлого года. Окруженные заботой и лаской, детишки быстро поправлялись, повеселели. Но настали и здесь тяжелые дни. Испытания не оставляли ребят. Мы вывезли их в Черный Яр — южнее Сталинграда, 180 километров по Волге. Нам казалось, что туда война не дойдет... Но, увы! С запада и к Черному Яру подкатывается фронт. Снова на головы детей падают бомбы... Надо их увезти подальше. Но как? Волга заминирована...

Еще 20 августа мы командировали в Черный Яр работника облоно Бодалеву с заданием: переправить ребят на Урал, но она где-то затерялась на трудных военных дорогах. Я позвонил в Черный Яр секретарю райкома партии А. И. Островскому. Он сообщил, что дети переправлены через Волгу. Связался по телефону с секретарем Владимировского райкома партии В. В. Навозовым. Он подтвердил, что дети прибыли, но отправить их на железнодорожную станцию (60 километров от райцентра) не может: не хватает транспорта. Я предложил использовать любые машины, а ребят обязательно вывезти. И вот сегодня Иван Федорович Зименков каким-то чудом разыскал своего заместителя и уполномоченного городского Комитета обороны на Рязано-Уральской железной дороге М. Ф. Вязовцева. Он-то и доложил, что Бодалева всех детей перевезла на станцию Шунгай. Самое трудное осталось позади. Но недалекий начальник станции Шунгай, ссылаясь на какой-то пункт инструкции по перевозкам, потребовал заплатить за проезд детей 40 тысяч рублей! На счастье здесь оказался заместитель наркома путей сообщений С. И. Багаев, и все уладилось. 500 ребятишек отправлены на Урал, в далекий тыл, подальше от фашистского разбоя. Счастливого вам пути, многострадальные ленинградцы!

Ночью обсуждали очередные дела с секретарем горкома партии И. А. Пиксиным. Он рассказал о коммунистах, подготовленных для партийного подполья в случае рассечения города и захвата отдельных районов противником. Пиксин приложил немало сил, чтобы подобрать основное городское руководство подполья. Дело в том, что некоторые товарищи, оставленные было для подпольной партийной работы, пали духом и, как говорится, «сдали позиции». От таких пришлось избавиться. Возглавить городское подполье было поручено Василию Михайловичу Фомину — старому, испытанному коммунисту. Наметили адреса «явочных квартир» в районах города, пароли, подготовили необходимую технику, материальное обеспечение и вооружение.

Гитлеровцы нагло требуют сдачи города. Они сбрасывают с самолетов тысячи листовок с изображением кольца окружения, в которое якобы попали защитники Сталинграда. На город непрерывно сыплются бомбы. Но теперь уже нас ничем не испугать. Все, кто остался в Сталинграде, кто его защищает, привыкли и к пикирующим бомбардировщикам с воющими сиренами, и к курлыкающим минам, и к дырявым бочкам, издающим при падении душераздирающие звуки, и к ослепительным небесным ракетам-лампадкам. Рабочие и служащие, врачи и учителя делают свое дело самозабвенно. Опасность никого не пугает, каждый трудится на порученном участке — в госпиталях или на сооружении оборонительных укреплений. Силами этих людей на «Красном Октябре» изготовлено 525 металлических «ежей», а в Ерманском и Дзержинском районах непрерывно строятся оборонительные сооружения почти на каждой улице, усиленно ведется строительство огневых точек и баррикад.

Получили сообщение из штаба 8-й воздушной армии о том, что 5 сентября не вернулся с боевого задания летчик-истребитель, старший лейтенант Николай Смирнов. Это он 22 февраля, 27 марта и 22 июля 1942 года уничтожил в небе три фашистских бомбардировщика, а 4 августа возглавляемая им девятка истребителей вступила в бой против 45 «юнкерсов». В том бою было сбито 12 бомбардировщиков, наши вернулись на свой аэродром без потерь.

Раньше в моих записях значилось:

«Семья Смирновых, сормовского рабочего, — замечательная семья патриотов. Три брата — Сергей, Николай и Михаил героически сражаются за Родину. Николай — летчик-истребитель, Сергей — капитан артиллерийской инструментальной разведки, Михаил — гвардеец 122-го стрелкового полка и сражается вместе с братом Николаем в районе станицы Клетской на Дону. Михаил писал своим родителям: «После первых боев отходим на отдых. Двинули мы его на направлении станицы Клетская здорово. Хотя и нам попало, но и от нас они бежали каждую ночь. Существенных ранений нет, есть две царапины, одну обнаружили дня через 3—4. Есть одна пулевая в коленку, но, странное дело, прошел с ней километров около сотни, и ничего...»

Теперь, спустя много лет, я могу дополнить запись о семье Смирновых новыми сведениями. Смирнов Михаил сражался за Сталинград, а старший брат Сергей защищал Москву, позже воевал в составе Белорусского и Украинского фронтов. Воевал в Чехословакии. Награжден 13 орденами и медалями. 9 сентября 1942 года Михаил Смирнов писал в Ярославль своим родителям: «Крика «ура» фрицы здорово боятся. В эти моменты я не выпускаю рукояток пулемета, а они, покидая все в окопах, бегут и падают, подкошенные пулями». 13 октября Михаил сообщил родителям: «Последнюю треть августа вели наступательные бои на Клетском направлении, продвинулись клином на 50 километров... После этого перешли на Сталинградский участок, с неделю занимали оборону. 18 сентября меня ранило в голову. На Клетском направлении каска спасла меня три раза, а тут была пробита: разрывная пуля проделала две дырки. Сознания не терял, перевязывал себя сам».

После госпиталя Михаил попал в Орджоникидзевское пехотное училище, участвовал в боях за освобождение Орла и там (под Орлом) погиб в июне 1943 года.

Старший из Смирновых — Сергей (1909 года рождения) так вспоминает о своем отце в письме на мое имя:

«Немного об отце. Рабочий Сормовского завода, содержал явочную квартиру, встречался со многими большевиками, в том числе с Яковом Михайловичем Свердловым, участвовал в схватках с жандармерией и полицией. Помню, он долго хранил «катушку Румфорда» для подрыва зарядов.

Из письма его сестры Натальи Михайловны: «Ты спрашиваешь, помню ли я имена приходивших на явки? Мы не должны были их помнить. Просто приходил Федор, Петр, Яков, приходил, встречался, иногда ночевал, что-то прятал, что-то получал и опять уходил. Очень опасно было, но мы были молоды и ничего не боялись». Как один из лучших и «благонамеренных» рабочих, отец был командирован в Одессу, где долго работал на сборке (клепальщик-«глухарь») крейсера «Очаков». Помню рассказ отца и о моей бабке (по матери). Прекрасно знавшая все нижегородское духовенство (кто-то в родне был дьяк), обошедшая все монастыри России, она была «набита» анекдотами о попах и монашках, хотя вначале была истинно верующей. Отлично выполняла задания подпольных рабочих кружков по передаче сведений, листовок, а однажды, высокая и стройная, пронесла через весь город Канавино и до самого Сормова австрийский карабин, спрятав его под платье. Было это в 1905 году».

Николай Смирнов не знал, что его отец умер 28 марта 1942 года. 28 апреля 1942 года Николай посылает из Сталинграда последнее письмо, в котором сообщает: «Жалости к врагу у меня нет и пощады не дам. Я стремлюсь в бой — умно драться и немало пакостей еще наделаю этой своре зверей. Живите спокойно и знайте, что ваш сын крепко постоит за Родину, за вашу спокойную жизнь».

Смирновы — целая династия верных патриотов Родины. Вот какие крепости есть в нашем государстве. Сколько их? Не счесть!

Парторг ЦК на заводе «Баррикады» И. А. Ломакин и директор завода Л. Р. Гонор доложили, что все службы, команды и другие подразделения МПВО, а также бойцы истребительного батальона, независимо от их специальности, переведены на казарменное положение. 250 рабочих и служащих, главным образом коммунистов и комсомольцев, овладевших военными специальностями, направлены в воинские части и мужественно сражаются на передовой линии.

Оставшиеся в цехах продолжают трудиться под непрекращающимися налетами вражеской авиации. За последние дни гитлеровцы сбросили на завод свыше ста фугасных и тысячи зажигательных бомб. Есть убитые и раненые. Отбоя воздушной тревоги мы уже не ждем, но, как только затихает гул самолетов, все возвращаются на рабочие места...

Из штаба 62-й армии сообщили, что противник прорвал фронт обороны на участке станции Гумрак и наступает в направлении Разгуляевки. Это в непосредственной близости от центральной части города. Гитлеровцы пытались развить успех, но совместными усилиями 112-й стрелковой дивизии, 1810-го противотанкового дивизиона и 269-го стрелкового полка 10-й дивизии войск НКВД прорыв ликвидирован.

Уполномоченный городского Комитета обороны по Кировскому району А. С. Татарников и секретарь райкома партии С. Д. Бабкин сообщили, что в Кировском районе установлено 2500 противотанковых «ежей», противотанковые заграждения из вагонных колесных пар в два ряда, сооружено большое количество блиндажей и окопов. Секретарь Краснооктябрьского райкома партии С. Е. Кашенцев сообщил об обстановке в своем районе. Снова открыты 4 магазина, в которые завезено 6 тонн хлеба, 6 тонн муки, 6 тонн сельди, 1 тонна сахару и 30 тысяч яиц. Восстановлены две пекарни. Готовится к открытию заводская фабрика-кухня. Работают электростанция и водопровод.

Штаб МПВО доложил Комитету обороны о героизме бойца медико-санитарного взвода Лидии Пащенко. Во время бомбежки города она спасла жизнь 28 раненым бойцам. Такой же пример самоотверженности показала работница завода «Красный Октябрь» Анна Бычко. В обстановке массированных бомбежек самоотверженно действовали медицинские сестры А. Д. Чепусова, В. М. Федосеева, Н. П. Коннова и многие другие санитарные дружинницы города. Отважным командиром медико-санитарного подразделения проявила себя Елена Левина. Молодая работница завода «Баррикады» Нина Таранова спасла жизнь 28 раненым. Комсомолки Вера Шмелева, Тося Щелочкова, Антонина Колобова вынесли с поля боя 54 раненых бойца.

Охрана понтонного моста, возведенного недавно через Волгу в районе лесозавода, доверена артиллерийскому дивизиону, целиком сформированному из комсомолок Сталинграда. Вчера у них было боевое крещение. Танки и мотопехота пытались захватить мост, но были вынуждены отступить. Тогда гитлеровцы бросили сюда до двух десятков самолетов. Они пикировали на батареи, обстреливали из пулеметов. Есть убитые и раненые, но девушки-бойцы успешно отбили и вторую атаку врага.

Командующий фронтом А. И. Еременко принял решение об укреплении островов Спорный, Зайцевский, Голодный, Сарпинский, что зеленеют перед городом на той стороне судоходного рукава Волги. Туда переброшены части 2-го танкового корпуса, которым приказано занять оборону.

К нам на КП пришел комиссар этого корпуса И. Г. Деревянкин и попросил оказать помощь. У них не хватает саперных лопат, кухонного имущества. После того как мы договорились обо всем, я попросил его рассказать о позициях на островах. Он горько улыбнулся:

— Места отличные, прямо сказать, курортные, зелени много, рыбных озер, воздуха, а вот глубоко закопать орудия невозможно.

— Почему?

— Вода быстро просачивается и заливает капониры. Даже окопы нельзя вырыть на нужную глубину. Траншеи и блиндажи заливаются водой...

Деревянкин «жаловался» на водянистый грунт, поняв смысл моего вопроса: ведь строительство обороны на островах означает, что защитники города остаются в роли обреченных. Лучше бы не знать этого...

Неужели так и будет? Нет, не должно, немыслимо.

Решаем созвать собрание партийного актива города. Место собрания — Комсомольский садик, время — 17 часов 9 сентября.

В садике многолюдно. Слушаем сообщения с мест по вопросам дальнейшего укрепления обороны города. Вместо протокольной записи складываем в папку письменную информацию секретарей райкомов и парторгов. Я обратил внимание на состояние здоровья первого секретаря Ерманского райкома партии Клавдии Степановны Денисовой — она выглядит изнуренной, лицо болезненное, желто-зеленое. Да, Ерманскому району досталось много страданий. От тысячи прекрасных домов остались пепелища. Много убитых, раненых, пропавших без вести, заживо похороненных под руинами. Достаточно сказать, что только за первые три дня бомбежки (с 23 по 25 августа) медико-санитарные взводы вынесли из горящих госпиталей и переправили через Волгу 1800 тяжело раненных бойцов и командиров, спасли тысячи ребят, потерявших родителей. Спасательные отряды, созданные райкомом партии, разобрали сотни завалов. Оставшихся в живых надо укрыть от воздушных налетов, женщин и детей отправить в Заволжье, накормить и одеть, и в то же время уцелевшие предприятия, особенно дающие фронтовую продукцию, должны работать. Надо возводить баррикады, направлять людей на строительство оборонительных рубежей, словом и делом приходить на помощь каждому человеку. И душой всего этого оставалась Клавдия Степановна Денисова. Где только она черпает силы, чтобы в эти дни тяжелых испытаний сохранить самообладание, сутками не спать, буквально во всем показывая личный пример. «Но, кажется, и ее надломило», — подумал я, ожидая, что она пожалуется на здоровье. После актива я было собрался сказать ей прямо, что трудно женщине возглавлять сейчас такой район. Но Клавдия Степановна заговорила со мной о насущных делах, и я не посмел обидеть ее.

Неожиданно позвонили из штаба 272-го полка 10-й стрелковой дивизии войск НКВД и сообщили, что в Комсомольский садик перемещаются боевые позиции.

Действительно, обстановка осложнилась. Вокруг артиллеристы разместили штабеля боеприпасов, где-то невдалеке установили орудие. Бойцы 272-го полка уже заняли оборону в 100 — 150 метрах от КП. В общем, прижали нас со всех сторон. Советуюсь с Зименковым, Пигалевым, Пиксиным и Ворониным. Решили, что настала пора переезжать на новое КП.

Областной военный комиссар Е. Г. Куксов доложил Комитету обороны о состоянии мобилизационных ресурсов Сталинграда. Свыше 61 тысячи военнообязанных в возрасте до 50 лет выведены из зоны боевых действий, 53 тысячи человек переданы воинским частям для доукомплектования. На 7 сентября эвакуированы 33 715 квалифицированных рабочих и 4853 подростка. Все они отправлены в тылы страны на оборонные заводы.

Вечером, когда уже совсем стемнело, в Комсомольский садик, как обычно, пришли многие руководители районов, города и области. В темном небе один за другим пролетали самолеты-разведчики. Потом появился самолет-«бакенщик», расставлявший в задымленном небе осветительные ракеты. В садике стало светло, и большинство присутствующих поспешило в тень больших деревьев.

Со двора школы, что рядом с нашим КП, поднялась первая, а затем вторая разноцветные ракеты. Описав дугу, они упали в Комсомольском садике вблизи нашего КП. Комендант поднял своих бойцов: «Взять «сигнальщика» живьем». Но, как видно, сигнальщик знал этот район не хуже коменданта и успел скрыться.

Тотчас же из группы самолетов, направлявшихся бомбить Центральную переправу на Волге, отделились два и, сделав круг над Комсомольским садиком, сбросили бомбы, которые упали рядом, не причинив, к счастью, никому вреда.

Заседание городского Комитета обороны закончилось около трех часов ночи. Когда же, наконец, стали расходиться, раздался взволнованный голос:

— Немцы подошли к Комсомольскому садику!

Мигом схватив автоматы и гранаты, мы выскочили в садик. Разбившись на группы, прочесали сквер, но никого не обнаружили. Как выяснилось позже, к КП пробралась вражеская разведка. Обстреляв Комсомольский садик, фашисты ушли.

Оценив сложившуюся обстановку, мы решили не медлить и начали перебираться на запасной КП у Соляной пристани. Собрав пожитки, мы двумя группами отправились к берегу Волги, нашли отведенную для нас штольню. Это, конечно, не то, что было построено метростроевцами в Комсомольском садике. Но кое-как разместились и, усталые, уснули под монотонное журчание ручейка.

Утром 10 сентября я проснулся на новом месте от страшной бомбежки. Грохот стоял такой, словно бомбы рвутся рядом, а Зименков и Воронин спят как ни в чем не бывало. Видимо, тяжко измотались. Зажег спичку. Не горит: духота, влажность. Восьмой час, пора вставать.

Я вышел подышать свежим воздухом. Перед штольней проходят железнодорожные пути станции Банная, сплошь забитые составами вагонов. На Волге работают мотопаромы Волжской военной переправы. Над нами, почти свисая с крутого волжского берега, продолжает работать механическая мельница № 4. По всему плесу Волги торчат остовы затонувших судов.

Во второй половине дня я, Зименков и Воронин решили осмотреть затонувшие баржи. На моторной лодке поднялись вверх по течению. В первой же полузатонувшей барже оказалось зерно. К барже с левобережной стороны пришвартовалось несколько рыбачьих лодок. С десяток женщин и подростков доставали черпаками из трюма разбухшую рожь.

— Вы что делаете здесь? — будто ничего не замечая, обратился к женщинам Воронин.

— Пропитание добываем, родимые, — ответила пожилая женщина. — Свое все бросили — небось, поганая немчура пользуется. Затопший хлеб все равно через день-два пропадет.

— А почему же вы не идете в продпункт, там населению продовольствие выдается, — сказал Зименков.

— Выдается! Пойди-ка возьми! — ответила другая старуха. — Вон вчерась я получила на семерых три кило ржаного хлеба да дорожные консервы. Больше не дают. Говорят, в другом продпункте получишь. А где его искать, другой продпункт...

Действительно, подумалось мне, где и как можно найти продпункт в этом адском круговороте огня?

— Перебирайтесь в Ахтубу, — посоветовал я.

За несколько часов мы осмотрели все баржи на плесе от центральной пристани до завода «Баррикады». Обнаружили зерно, сельдь в бочонках, винтовочные патроны, мины, вещевое имущество, консервы.

У причала нефтеснаба мы отклонились на своей моторке к левому берегу на 30 — 40 метров и оказались в зоне обстрела. Через наши головы пролетело несколько мин, почти рядом вспенивая воду, пробежали по воде осколки. Мы поспешили укрыться под высоким правым берегом Волги и благополучно добрались до своей штольни. Вечером организовали команды и приступили к разгрузке затонувших барж. Помимо продовольствия и снаряжения удалось извлечь несколько сот ящиков с пригодными снарядами для «катюш».

Имея значительное превосходство в живой силе, особенно в танках и авиации, противник вышел на ближайшие пригородные рубежи: Городище, Разгуляевка, Ельшанка, Елхи, Андреевка, Тундутово, Дубовый Овраг, хутор Семкин и приступил к штурму Сталинграда. Сообщения приходят одно тревожнее другого. Наши войска оставили Городище, Александровку и Садовую. На границе Советского и Кировского районов фашисты ворвались в Лапшин сад. В районе Верхней Ельшанки держит оборону 35-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора В. А. Глазкова. Гитлеровцы пытаются прорвать фронт на стыке 62-й и 64-й армий. Глазков дважды ранен. Когда санитары вынесли его из-под обстрела он был уже мертв.

Во второй половине дня 11 сентября немецкие танки нанесли удар с ельшанских высот и, захватив Ельшанку и Купоросное, вышли к Волге. Наши части, расчлененные танковым тараном, отошли севернее речки Царицы. Отдельные подразделения эвакуированы на левый берег Волги.

В создавшейся обстановке немцы пытаются нарушить связь с левым берегом, непрерывно бомбят центральную переправу. Ее прикрывают зенитные батареи. В орудийных расчетах сплошь девушки, наши волжанки. Они обратились с письмом к защитникам города:

«В тяжелые дни девушки Сталинграда с вами, любимые воины! Посмотрите назад — и вы увидите, что они в нескольких десятках, сотнях метров от передней линии обороны работают медицинскими сестрами, строят баррикады, в заводских цехах делают мины, снаряды, ремонтируют пушки и танки, а в решительный час выходят с оружием на линию огня отстаивать свой завод... Сталинград — это город нашей молодости. В расцвете сил и надежд его строила и украшала молодежь всей страны.

Дорогие воины! Защитники Сталинграда! Наше счастье и будущее, наша молодость — в ваших руках. Исполните вы свой долг перед Родиной, перед всем народом, и тогда об обожженные камни нашего города враг разобьет голову, ляжет костьми у ворот славного Сталинграда. Обнимаем вас, дорогие воины, и ждем победы над ненавистным врагом».

Секретарь Дзержинского райкома партии С. М. Халфин сообщил, что в районе забаррикадировано 12 улиц. Большие каменные здания превращены в узлы сопротивления. Отряды народного ополчения заняли боевые позиции.

Комендант гарнизона майор В. Х. Демченко доложил, что рабочие отряды укрепились в опорных пунктах на всех направлениях возможного прорыва гитлеровцев. Больно, очень больно думать, что бои могут развернуться на улицах города.

Приказом по Сталинградскому фронту оборона Сталинграда с 12 сентября возложена на 62-ю армию. Командующим армией назначен генерал-лейтенант Василий Иванович Чуйков, членом Военного совета — Кузьма Акимович Гуров, начальником штаба — Николай Иванович Крылов. Как мне сообщил Андрей Иванович Еременко, новый командующий 62-й армией дал клятву Военному совету фронта: «Сталинград не будет сдан врагу, мы отстоим его или погибнем в нем».

Чуйков принял командование войсками 62-й армии, как мне кажется, в самый критический момент: пять пехотных, три танковые и одна моторизованная дивизии гитлеровцев начали штурм южной и центральной частей Сталинграда. Пехота и танки противника вышли к вокзалу станции Сталинград-II и к элеватору. Город расчленен на две части: южную — Кировский район (Бекетовка) и северную — Центральный (Ерманский) район города и Металлоград. Фашистские войска усиливают натиск, наступая вдоль реки Царицы к Волге и на Центральный вокзал. Автоматчики противника по реке Царице скрытно пробрались к железнодорожному мосту и пытались его захватить. На помощь защитникам города пришли курсанты Орджоникидзевского военного училища, которым удалось вырваться из окружения. Они заняли позиции у центральной переправы через Волгу.

На командном пункте в Комсомольском садике взорвались штабеля артбоеприпасов. К счастью, обошлось без жертв, и оставшиеся обитатели КП под руководством секретаря горкома партии Пиксина и председателя горсовета Пигалева перебазировались на Соляную пристань.

Воинам 62-й и 64-й армий помогают жители города. Тяжелые бои развернулись в поселке Верхний. Гитлеровцам удалось захватить несколько домов. Попытки выбить их оттуда успехом не увенчались. Тогда два старожила провели наших бойцов окольным путем, прямо к объекту атаки. В окна полетели гранаты, бойцы ворвались в один из домов, затем овладели и соседними зданиями.

Валентина Денисовна Стороженко, пятидесятилетняя домохозяйка с Нагорной улицы, не успела эвакуироваться и была схвачена фашистами. Под дулами автоматов ее заставили провести захватчиков к опорному пункту нашей обороны перед рекой Царицей. В последнюю минуту она крикнула:

— Стреляйте, товарищи!

Враги были перебиты. Погибла и В. Д. Стороженко.

Обком партии обратился к сталинградцам, ко всем защитникам города с листовкой-призывом:

«Отстоим родной город. Создадим на каждой улице непроходимый для врага барьер, выходите все на строительство баррикад. Все, кто может владеть оружием, вливайтесь в рабочие отряды, чтобы уничтожать немецко-фашистскую сволочь...

Больше стойкости, организованности! Помните, дело идет о том, быть или не быть нам свободными сынами и дочерями нашей Родины или находиться в позорном рабстве у немецко-фашистских мерзавцев. Лучше смерть в бою, чем позорное рабство! Вместе с мужественными воинами Красной Армии отстоим от фашистских мерзавцев наш родной и любимый город».

Опять затруднение с выпуском «Сталинградской правды»: типография на Пугачевской улице разбита. Решили перебазировать редакцию и остатки типографии за Волгу, в помещение краснослободской районной многотиражки.

Немецко-фашистские войска прорвали оборону 62-й армии на городском оборонительном обводе и перешли в наступление со стороны разъезда Разгуляевка, в общем направлении на авиашколу, Центральный вокзал и Мамаев курган. Буквально засыпают наши позиции бомбами, снарядами и минами. Штаб 62-й армии на Мамаевом кургане утратил связь с армейскими частями. Немцы захватили высоту «126.3», авиашколу и больницу. Они вышли западнее поселка завода «Баррикады» и севернее поселка «Красный Октябрь». Положение архисерьезное, а многие цеха заводов продолжают работать под артобстрелом. Партийные комитеты совместно с военкоматами создают новые отряды народного ополчения, которые занимают боевые позиции вблизи или непосредственно на территориях заводов.

Мне передали приказ главнокомандующего группой армий немецко-фашистских войск фельдмаршала. Вейхса, датированный 11 сентября 1942 года. В нем говорится:

«Войска 4-й танковой армии и 6-й армии в продолжающейся уже три недели битве за Сталинград показывают готовность к действиям, далеко превышающим обыкновенную меру и выдающийся наступательный дух при тягчайших условиях ведения боев.

Выражаю свою признательность и благодарность за величайшее мужество. Теперь дело идет об окончательном овладении Сталинградом и полном разгроме врага. Фон Вейхс».

Генерал-полковник Ф. Паулюс — командующий 6-й немецко-фашистской армией, объявляя приказ Вейхса, счел необходимым дополнить:

«В соответствии с указанием верховного командования приказываю вновь разъяснить всю важность овладения крупнейшим экономическим центром России — Сталинградом. Каждому солдату на фронте нужно разъяснить значение того успеха, которого мы добиваемся и который нас вскоре ожидает».

Судя по приказу, гитлеровское командование считает, что захват Сталинграда предрешен. Да, соотношение сил не в нашу пользу. Как воздух, нужны свежие силы, и нетрудно себе представить, какую радость я испытываю, когда узнаю, что на левом берегу Волги, в районе Средней Ахтубы, сосредоточивается 13-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерала А. И. Родимцева. Передовые части с ходу направляются к переправе в районе Красной Слободы. Теперь нужно сделать все для того, чтобы в течение ночи дивизия была переброшена на правый берег — в город. Решение этой задачи поручается Волжской военной флотилии и Нижне-Волжскому пароходству.

В поселке Красная Слобода возобновился выпуск городского издания «Сталинградской правды». Редакция и типография работают под непрерывным обстрелом артиллерии. Во время переправы редакции и типографии на левый берег погиб заведующий типографией И. Я. Корнев. Несколько работников типографии и редакции газеты тяжело ранены. Но, несмотря ни на что, газета снова выходит. Большой труд в это дело вкладывают работники отделов пропаганды обкома и горкома партии.

В связи с осложнившейся обстановкой в городе командование фронта разрешило 62-й армии переместить командный пункт с Мамаева кургана на бывший КП фронта, у реки Царицы, оставив на Мамаевом кургане армейский наблюдательный пункт.

13 сентября Паулюс, подтянув резервы, обрушил удары на центральную часть города, пытаясь любой ценой выполнить приказ Гитлера о захвате Сталинграда. Получив отпор на южной и северной окраинах города, не сумев овладеть Тракторным заводом, гитлеровское командование сосредоточило силы на узком участке фронта и рвется к Волге из-за привокзальной части города — через Дзержинский район и по реке Царице. Контратака силами 62-й армии, начатая на рассвете 14 сентября, не увенчалась успехом. Гитлеровцы бросают в бой танки и самолеты, а единственно уцелевший танк 6-й танковой бригады 62-й армии вечером был подбит. Около 100 танкистов этой бригады, оставшись без машин, вооружились автоматами и продолжают бой в пешем строю. Обескровлены и многие другие воинские соединения, обороняющие подступы к городу. Велики потери в 35-й гвардейской дивизии, которую после гибели генерала Глазкова возглавил полковник В. П. Дубянский. Остался один сводный полк. Но, несмотря на огромные потери, гвардейцы стойко обороняют высоту Садовая.

К вечеру немецко-фашистские автоматчики просочились в центральный район города и вышли к Волге. Переправа оказалась под угрозой захвата. Сюда выдвинута группа работников госбезопасности в составе истребительного батальона во главе с подполковником И. Т. Петраковым. Чекисты заняли оборону переправы.

Обстановка в районе нашей штольни исключает нормальную работу городского Комитета обороны. Телефонная и телеграфная связь с северной и южной частями города прервана. Немцы в нескольких местах вышли к Волге, расчленив город на отдельные, самостоятельные участки обороны. В связи с такой обстановкой было принято решение перебазировать Комитет обороны на левый берег. Организовать переправу поручено секретарю обкома партии И. В. Сидорову.

Получил письмо от жены. Она адресовала письмо не мне, а просто в городской Комитет обороны. Какой-то паникер, бежавший из города, сообщил семье И. Ф. Зименкова, что Иван Федорович убит, а я тяжело ранен и где-то оставлен. Жена умоляет что-либо сообщить о моей судьбе. Читал это письмо вместе с Зименковым. Были крайне расстроены. Тут же написал ответ. Просил не верить никаким провокационным слухам. Но дойдет ли мой ответ?

Поздней ночью со стороны Красной Слободы подошли два полуглиссера, и мы начали переправляться. Последним рейсом уезжали Зименков, я и мои помощники. До середины Волги ехать было относительно спокойно. Только вышли на стрежень, как над нами повисли ракеты. Застрочили крупнокалиберные фашистские пулеметы. Мы припали на дно лодки. Моторист решил приглушить мотор, но в спешке перестарался, и мотор заглох. Нас понесло по течению прямо к памятнику Хользунову, откуда гитлеровцы вели ожесточенный пулеметный огонь. В темноте мы потеряли из виду полуглиссер А. И. Воронина. Сидоров оставил рулевое управление и перешел к мотористу.

— Эх, ты, растяпа! Что наделал, видишь, куда нас прет?

— К фашистам в гости, — горько пошутил Зименков. Но было не до смеха. Лодку несло под пулеметный огонь. Оставался один выход — прыгать в воду... И в этот критический момент мотор заработал. Перебежав к рулю, Иван Васильевич круто повернул лодку в направлении к Красной Слободе.

Шум мотора, видно, всполошил фашистов. Над серединой Волги взорвалось несколько шрапнелей, пулеметные очереди пересекли наш путь. Мы благополучно проскочили опасную зону и вошли в затон Краснослободского судоремонтного завода.

— А где Воронин? — спросил я у бойцов охраны завода.

— Воронин не приезжал, — ответили они.

Мои помощники Н. П. Маликов, П. А. Ширяев вместе с И. В. Сидоровым обошли ближайшую часть берега Волги и затона, места причалов, но моторной лодки Воронина нигде не обнаружили.

— Значит, попал под пулеметный огонь, — проговорил Зименков.

— Не может быть! Сам видел, как они проскочили опасную зону, — ответил я. — Надо искать.

Сидоров послал команду еще раз обследовать берег. Было раннее утро. Мы решили хоть немножко поспать. Забрались в дом, отведенный работникам обкома партии, завернулись в шинели, но сон не шел. Мне не давала покоя судьба Воронина. Ворочаюсь с боку на бок. Переговариваюсь с Иваном Федоровичем. Успокаиваемся с появлением Сидорова.

— Ну, все благополучно, — сообщает он прямо с порога. — Воронина нашли. Моторка остановилась около паромного причала.

— Что же с ним случилось? — спросил я.

— Искали нас, пока бензин не кончился.

Потеснившись, предложили место на полу Сидорову и сразу уснули как убитые. Встали в 7 часов утра 15 сентября. Разбудил нас разорвавшийся неподалеку снаряд: гитлеровская артиллерия начала обстрел подходов к Волге.

На центральной переправе нам сообщили, что за минувшую ночь в город удалось переправить два полка 13-й гвардейской стрелковой дивизии Родимцева. Перед ними поставлена задача — с ходу занять рубеж обороны в центре города. И вот уже стало известно: гвардейцы неожиданной контратакой отбросили гитлеровцев от Волги.

Артиллеристы и пикировщики не дают поднять головы. Красная Слобода охвачена огнем. Воронин предлагает перебазироваться в совхоз «Сахарный». Там, в дубравах, есть землянки облисполкома. На усадьбе совхоза строятся дополнительные укрепления. Рядом, в Ямах, узел связи штаба и Военного совета Сталинградского фронта.

Садясь в машину обкома, я оглянулся на Волгу, на отражение в ней черных клубов дыма с красными клиньями взрывов. Города не видно, он весь в багровой мгле кирпичной пыли и огня. Огромная кровоточащая рана на теле моей Родины...

Кому надо верить

Оперативные группы обкома партии и облисполкома разместились на усадьбе совхоза «Сахарный». В полукилометре от нас, в дубраве, обосновались работники горкома, горсовета, Ерманского райкома и райсовета. Оперативная группа областного управления НКВД остановилась также по соседству, в колхозе «Красная заря». Связисты быстро установили телефонную связь между всеми находящимися здесь отделами и управлениями, включая КП фронта, но я больше всего ждал звонка из города, из заводских районов.

Не дождался, начал звонить на СТЗ, «Красный Октябрь», «Баррикады». Всюду молчание, молчат дежурные связисты, оставленные на КП в Комсомольском садике. Где они? Что с ними? Никто не мог ответить на эти вопросы, боясь признаться в тревожных догадках...

Сюда доносятся громовые раскаты взрывов. Над городом кружат сотни пикировщиков. Вырастают новые и новые столбы густого черного дыма. С неба валятся хлопья сажи и пепла. Пепел делает седыми кроны дубов, головы людей.

Связываюсь со штабом фронта. Мне зачитывают сводку, из которой явствует, что в центре города, на Мамаевом кургане, в районе элеватора и в заводском районе фашисты встречают стойкое сопротивление. Заводы продолжают работать, но в целом обстановка в городе архисложная.

Проходят день, ночь. Да, Паулюс нанес удары по центру города в районе вокзала, затем по району Дар-Горы, но больших успехов не достиг. 62-я армия на некоторых участках переходит в решительные контратаки. «Ошеломить врага решительностью — это значит сорвать его планы» — такой тактики придерживается Чуйков. У него крайне мало полнокровных частей. Лишь дивизия Родимцева и бригады Горохова и Батракова имеют более или менее комплектные подразделения, остальные обескровлены, танковый корпус остался с двумя батальонами и штабом. В состав 62-й армии влилась 10-я дивизия НКВД вместе с истребительными батальонами заводских районов — около 5 тысяч бойцов.

По сводке штаба фронта за последние три дня перед стенами Сталинграда защитники города подбили и сожгли полсотни танков, истребили до 10 тысяч гитлеровцев. Похоже, что уличные бои войскам Паулюса не по зубам. Сталинград — не Брюссель, не Вена, не Париж. Здесь парадным маршем не пройдешь, надо преодолевать баррикады и вести бой за каждый дом. Ближний бой. Этого не ожидали захватчики, и, кажется, именно этим решил воспользоваться В. И. Чуйков. В самом деле, ближнего боя гитлеровцы боятся. Их наступление каждый раз строится так: сначала наносят удар бомбардировщики, затем, под прикрытием огня артиллерии и авиации, выдвигаются танки. Они наползают на разбитые окопы и траншеи, мнут в них огневые точки, расчищая путь пехоте. Главная ударная сила врага — авиация. Она подавляет защитников оборонительных рубежей морально и физически, бомбовыми ударами разрушает огневые позиции обороны, парализует связь, пункты управления и тыла. Все это делается концентрированными силами, как правило, на узком участке фронта, обозначая прорыв, куда устремляются танки и пехота. Вслед за этим начинается маневр на окружение или создание видимости окружения, и оставшиеся в окопах бойцы вынуждены вести бой в невыгодных условиях или откатываться назад, на восток. И так от рубежа к рубежу. Как приостановить это откатывание? Над этим думают военачальники в штабах армий, фронтов и в Ставке. Думаем, переживаем за них и мы — партийные работники прифронтовых и тыловых областей страны: когда же, наконец, наши военные товарищи найдут верные решения? Ведь уже трудно разговаривать с народом, кое у кого теряется вера в армию, в ее способность защищать народные завоевания...

Создается впечатление, что наши бойцы и командиры не умеют обороняться, хотя оборонительные порядки частей и соединений строятся согласно Полевому уставу. Руководство боевыми действиями взводов и рот осуществляется с командных пунктов батальонов, которые находятся позади боевых порядков на определенном удалении, штабы и КП полков расположены еще дальше, а штабы дивизий и более крупных соединений удалены, согласно Уставу, в зоны недосягаемости артиллерийского и минометного огня противника. Таким образом, бойцы, находящиеся на переднем крае, в момент боя оказываются отрезанными от своих старших командиров. Между ними образуется зона огня. Зачастую, по ходу боя, эти зоны расширяются, оставляя бойцов без руководства, а штабы — в неведении, что делается на переднем крае. Кроме того, такой разрыв, как рассказывали мне участники боев на Украине, в большой излучине Дона, под Ростовом и Клетской, чреват потерей доверия между командирами и подчиненными. В трудную минуту бойцы не видят своих старших командиров рядом с собой и считают себя брошенными на произвол. В свою очередь старшие командиры, теряя веру в стойкость подразделений, начинают метаться, искать пути для отступления.

Как его преодолеть, барьер недоверия, барьер «штабной недоступности»? Было видно, что назрела необходимость пересмотра отдельных положений Устава, выработанного до войны, без учета тех обстоятельств, с которыми столкнулись наши войска теперь; назрел крутой разговор с командирами и политработниками — отступать дальше некуда, поражение на этом этапе равносильно смерти; кто боится огня и не верит в боеспособность своих подчиненных, тот должен отказаться от права быть командиром. Нет плохих бойцов, есть плохие командиры. Только так, только такая прямота и строгость сейчас помогут выполнить приказ Сталина № 227, продиктованный суровостью времени: «Ни шагу назад!.. Отстранять от руководства войсками неспособных людей, выдвигать на командные посты смелых и решительных командиров, понимающих природу боя современной войны».

Отягощенный тревогами за судьбу города, я направился на командный пункт штаба фронта, расположенный в блиндажах вблизи хутора Ямы. Зашел в блиндаж оперативного отдела. На раскладном столе развернута топографическая карта. В центре — план города. На нем обозначена обстановка по последним сводкам. Красным карандашом отмечен передний край нашей обороны в городе. В него воткнулись синие стрелы, острые концы которых расклинивают знакомые мне улицы и кварталы центра города, южных районов и заводских поселков. Много стрел. Перед ними изгибаются и местами свертываются в клубки красные линии. Кровоточащие раны, потоки крови...

Над картой склонились офицеры. Уточняют обстановку, переговариваются. Угадываю по ходу разговора, что среди них есть офицер, который ведет информацию по 62-й армии. Похоже, что он лишь несколько часов назад вернулся с командного пункта Чуйкова. Настроен пресно, готов осуждать кого угодно, лишь бы привлечь к себе внимание. Заметив меня, он вдруг принялся рассказывать о том, что еще 12 сентября Чуйков вызвал на Мамаев курган командира и комиссара танкового корпуса и приказал немедленно подтянуть к переднему краю командный пункт и штаб корпуса. В противном случае командир и комиссар будут отданы под суд военного трибунала. Они оказались за спиной штаба армии.

— Чуйков требует от командиров полков и дивизий подтянуть штабы вплотную к переднему краю. Вплотную...

Это было сказано полувопросительно: дескать, можно ли нарушать уставные нормы, ведь под огнем пулеметов и минометов штабные службы потеряют работоспособность.

— И член Военного совета, и начальник штаба тоже требуют «вплотную». Это Гуров и Крылов. Сами сидят под носом у немецких автоматчиков и других тянут на передок, под пули...

— Молодцы, — вырвалось у меня.

— Кто? — с удивлением спросил офицер.

— Ну, хотя бы Крылов.

— Крылов — начальник штаба армии. Понимаете, армии?

— Хоть я гражданский человек, но умею отличать телегу от танка, — отпарировал я, а про себя отметил: вот такие «сочувствующие» штабам уже свыклись с откатыванием на восток, и для них оборонительный рубеж за Волгой не беда.

Все переглянулись, уступили мне место возле стола. Я вновь пристально вглядываюсь в план города. Широкая синяя полоса обогнула Мамаев курган с юга, затемнила вокзал, часть улиц центра города и острым концом воткнулась в Комсомольский садик. Вот почему нет звонков из города: наш бывший КП с узлом городской связи занят фашистами. В голове поднялся шум. Я вроде разучился думать, но через этот шум до моего слуха все же доходит смысл разговора о решении Чуйкова — подтянуть штабы вплотную к переднему краю. Одни говорят, что это рискованный шаг — штабы могут оказаться в плену; другие утверждают, что иного выхода у Чуйкова нет: если он решил навязать противнику ближний бой и сражаться за каждый дом грамотно, оперативность штабов по организации взаимодействия тут нужна, как воздух для дыхания...

Я молчу, жду, когда смолкнет шум в голове. Офицеры начинают делиться впечатлениями о Чуйкове.

— Явился на КП фронта в белых перчатках. Вроде удивить кого хотел: вот какие бывают в натуральном виде военные дипломаты. Парадный генерал. Но тут же выяснилось, что белые перчатки носит вынужденно — экзема на руках. Потом, когда дал бой на Аксае, и теперь, когда рванулся без оглядки в Сталинград и уже задал Паулюсу несколько загадок, надо думать, он не только дипломат. Еще в гражданскую, девятнадцати лет, командовал полком. Два Красного Знамени получил в ту пору...

— Посмотрим... Уже свежие резервы просит.

— Бой в городе, как правило, кровопролитный, — напомнил строптивому третий голос.

— Для кого? — спросил я, не отрывая глаз от синих стрел на плане города. — Для наступающих? Или для обороняющихся?

— Те и другие несут большие потери, но в своем доме и углы стреляют, если они заряжены.

— Значит, преимущество на нашей стороне.

— Все зависит от твердости характера организатора и умения руководить боевыми действиями. Части рассыпались по подвалам и закоулкам, каждый ротный и взводный сам себе хозяин.

Я не знал, как с точки зрения военных специалистов следует организовать управление подразделениями, рассыпанными по подвалам, и потому сказал:

— Каждый «сам себе хозяин» — коммунист или комсомолец.

— Разумеется, — согласился со мной собеседник. — Партийная и комсомольская прослойки есть в каждом подразделении.

— Зачем же лишать их доверия? — заметил я.

В конце этой короткой беседы с офицерами штаба фронта мы обменялись мнениями о начальнике штаба 62-й армии Николае Ивановиче Крылове. Я встречался с ним однажды, 19 августа, в день прибытия на Сталинградский фронт. Он прилетел из Махачкалы, где лечился после ранения. Участник обороны Одессы и Севастополя. Вдумчивый, неторопливый на слово. Еще не очень поправился и сразу попал в круговорот — на пост начальника штаба армии. Несколько дней, до прихода Чуйкова, исполнял обязанности командарма. Как тут говорят, штабное дело знает хорошо, волевой и внимательный к подчиненным начальник. Чуйкова встретил без ревности, так, будто давно они знают друг друга.

Когда я вернулся в расположение оперативной группы обкома, меня ждала записка заместителя наркома танковой промышленности СССР А. А. Горегляда и директора Тракторного завода К. А. Задорожного:

«Тов. Чуянов, тов. Воронин!

Ваше местонахождение, по непонятным для нас причинам, нам не известно. От вас, к сожалению, посыльных нет. Наш посыльный к вам не возвратился, видимо, разыскивает вас. Так как мы связаны с решением вопроса о спецмерах с вами, а обстановка может сложиться неожиданно, просим сообщить обстановку и решение о способе, сроках проведения спецмер (имеется в виду взрыв заводов. — А. Ч.). По нашим данным, обстановка с каждым часом осложняется. Просим понять, что на таких заводах, как «Красный Октябрь», «Баррикады», СТЗ, если будет необходимость, на проведение спецмер потребуется 4 — 5 часов. Не имея связи с Москвой (ВЧ не работает), мы не можем доложить правительству о создавшейся обстановке.

Просим вас, помимо устной информации, дать ответ письмом о положении дел и порядке, сроках проведения спецмер, если это будет необходимо.

Считали бы целесообразным ваше присутствие на крупнейших в Союзе заводах — «Красный Октябрь», «Баррикады» и СТЗ. Если это невозможно, установите систематическую связь с заводом».

Упрек справедливый. Немедленно отправляю нарочным ответ. Указываю наши координаты и предлагаю: «Без городского Комитета обороны спецмероприятий не проводить».

Позже, когда войска Тракторозаводского участка фронта остановили захватчиков, была организована частичная эвакуация наиболее ценного оборудования заводов за Волгу вместе с рабочими и инженерами. Приготовленную взрывчатку для взрыва заводов использовали для других целей — в борьбе с захватчиками. Это было уже в конце сентября и в октябре, а сейчас надо было принимать срочные меры по усилению 62-й армии свежими силами...

Вечером 20 сентября мне позвонил Еременко:

— По степным дорогам движется дивизия сибиряков и уральцев. Двести восемьдесят четвертая. Как бы не заблудилась. В центр города их бросим. Надо послать проводников, помогите в этом деле...

Дороги заволжских степей мне хорошо знакомы. Я немедленно вызвал машину и, взяв с собой помощника, укатил в степь. Дивизия не иголка. Я быстро встретил одну колонну, другую…

Оперативный отдел штаба фронта вместе со штабом 62-й армии уточняют обстановку в южной части города, что расположена у подножья Дар-Горы. С 18 по 24 сентября там вели активные действия батальоны 92-й бригады североморцев. Они вышибли гитлеровцев из городских кварталов, включая улицы Циолковского, Академическую, Валдайскую и Козловскую. Отдельные подразделения прорывались к вокзалу станции Сталинград-II и вели бои за элеватор... И вдруг вечером 25 сентября связь с командованием бригады прервалась. Начали поступать противоречивые сведения. Штаб бригады, не указывая местонахождение командного пункта, передал по рации, что боевые порядки бригады нарушены, противник широким фронтом прорывается к Волге. В то же время исполняющий обязанности начальника политотдела бригады батальонный комиссар Борис Власов нарочным прислал политдонесение, в котором отмечает героизм бронебойщиков роты ПТР 4-го отдельного батальона младшего лейтенанта Аркадия Волкова, младшего политрука Михаила Слепнева, краснофлотцев Александра Воробьева, Дмитрия Грибова, Виктора Королева, Андрея Короткова, Якова Пасечника, Георгия Табанина, Василия Шишкарева. Они подожгли 13 вражеских танков и прочно удерживают позиции на подступах к Астраханскому мосту через Царицу. В этом же донесении Власов сообщает, что политотдел находится в боевых порядках второго батальона. Кому верить?

Прошел еще один день, и выяснилось следующее. Когда танки врага рванулись вдоль южного берега Царицы к Волге, угрожая отрезать бригаду от главных сил армии, командир 92-й бригады Тарасов вместе с комиссаром Андреевым самовольно перенесли командный пункт на остров Голодный. Однако батальоны продолжали сражаться, нанося врагу урон в живой силе и технике.

В центре внимания всего личного состава батальонов в те дни был политотдел бригады. Батальонный комиссар Борис Семенович Власов, заменивший 17 сентября выбывшего из строя начальника политотдела М. П. Гуревича, отказался перемещать политотдел на остров. Обстановка действительно складывалась трагическая. Бригада попала под мощный удар авиации, артиллерии и танков. Связи с соседями справа и слева не было. Взаимодействие батальонов и артиллерийских батарей нарушилось. Командиры метались в поисках верного решения, посылали связных и нарочных на командный пункт бригады, но, не найдя такового, обращались в политотдел. В свою очередь политотдел, установив связь с разрозненными гарнизонами, передавал требования Военного совета армии: «Сражаться мелкими группами, не бояться окружения, здесь каждый дом и подвал должны стать крепостью!» В личных встречах с командирами и политработниками Власов внушал, что, несмотря на потери, батальоны способны отстаивать свои позиции. Для восстановления взаимодействия и локтевой связи с разрозненными гарнизонами было организовано несколько удачных контратак, и дальнейшее продвижение противника к Волге удалось приостановить.

28 сентября по решению Военного совета 62-й армии бригада отведена за Волгу на доформирование.

Позже мне довелось повстречаться с Борисом Семеновичем Власовым. Небольшого роста, щуплый, внешне робкий и застенчивый, но сколько в нем энергии и твердой веры в боеспособность и разум защитников Сталинграда! Родом из рабочих. Семи лет, в 1921 году, осиротел и был взят на воспитание в один из детских домов города Пензы. В 1938 году окончил исторический факультет Московского педагогического института и в том же году был призван в армию на политработу. Преподавал историю партии во Втором московском артиллерийском училище. В августе 1942 года была сформирована из моряков-североморцев 92-я отдельная бригада, с которой он прибыл в Сталинград инструктором политотдела. Это все, что мог рассказать о себе Борис Семенович. Неохотно и скупо. Зато с каким увлечением, подробно и обстоятельно он докладывал о героизме североморцев!

...Под гусеницами вражеских танков погибла батарея 76-миллиметровых пушек вместе с политруком Чухниным.

Оставшийся один из этой батареи командир взвода коммунист Махнутин передал по телефону командиру дивизиона:

— Веду бой на позициях батареи. У меня еще есть одна граната...

Командир артдивизиона Павел Качалин, комиссар Борис Поляк, секретарь парторганизации Василий Кумиров, командир минометной роты Гамбой Мамедов, понимая сложность обстановки, поручили коммунистам «кочующие» орудия и минометы использовать для ведения огня самостоятельно, по своему усмотрению, по наиболее опасным целям. Этот метод основан на доверии к наводчикам. И он оправдал надежды политотдела. Каждый снаряд, каждая мина посылались только в цель, о чем свидетельствуют 17 подбитых танков и более 7000 истребленных солдат и офицеров врага — таков результат этих боев бригады к 27 сентября. «Кочующие» орудия и минометы вели прицельный огонь по врагу до полного расхода боеприпасов...

Помощник начальника политотдела по комсомольской работе политрук Магомед Меджинов в одной из контратак был тяжело контужен, но, придя в сознание на лодочной переправе, вырвался из рук санитаров и вернулся в боевые порядки батальона. Комиссар 4-го батальона Сергей Миньков, комсорг этого же батальона Михаил Лисичкин буквально не знали страха в бою. Они поднимали бойцов в контратаки даже тогда, когда у самих оставалось по одному патрону в пистолетах. Командиру пулеметного батальона Василию Яковлеву, получившему ранение в грудь, срочно приказали отбыть за Волгу, но он не подчинился и продолжал руководить боевыми действиями подразделений. Командир третьего батальона Владимир Немцов и его заместитель Василий Покровский были доставлены в медпункт на перевязку ран. Им сообщили, что батальону грозит окружение. Они собрали раненых моряков и организовали ночную контратаку так, что гитлеровцы, потеряв более сотни солдат, откатились назад. А как отважно выполняли свои задачи связисты! Командир роты связи Алексей Ханыгин, командир взвода Алексей Фоминов, телефонист Петр Князев — все они, коммунисты, храбрые воины, сражались до последней возможности. Вот на кого опирался политотдел бригады, возглавляемый Борисом Власовым. Вот кому он верил!

Отведенные на доформирование батальоны 92-й бригады пополняются морскими пехотинцами Тихоокеанского флота. Бригада готовится к решению новых боевых задач. Партийно-политическую работу в ней возглавляет Борис Семенович Власов. А там, где коммунисты отважно и решительно идут в бой, разумно и тактически грамотно ведут за собой бойцов, там врага ждет гибель.

Презирая смерть

Центр практической деятельности сотрудников обкома, горкома и райкомов, вытесненных огнем врага на восточный берег Волги, переместился на причалы переправ, на организацию четких действий всех видов водного транспорта. Переправа войсковых резервов, боеприпасов, встреча эвакуирующихся жителей города, раненых бойцов и командиров, разгрузка демонтированного ценного оборудования заводов — все это требовало постоянного внимания, большого напряжения сил и умения владеть собой под ударами авиации, под огнем артиллерии.

В светлое время суток над Волгой беспрерывно висят бомбардировщики, перед причалами то и дело поднимаются косматые столбы воды от взрывов. «Мессеры» гоняются даже за одиночными лодками, остервенело поливают из пулеметов подходы к причалам, если возле них замечается малейшее оживление. Поэтому вся партработа на переправах проводится в ночное время.

Тяжело смотреть ночью на горящий город с восточного берега. Просто не верится, что там есть люди. Раньше лишь на картинках я видел изображения огнедышащих вулканов, и у меня захватывало дыхание. Но то, что приходится видеть здесь, не поддается пересказу. От Тракторного до Бекетовки — более чем на 50 километров растянулся город вдоль Волги — и почти сплошь бешено вихрятся потоки огня. Раскаленные до белизны участки сгоревших домов и кварталов теперь выбрасывают столбы искрящихся углей. Взрыв за взрывом, одно извержение огня сменяется другим, третьим. И так без конца. Будто сама земля здесь переполнилась раскаленными шлаками и теперь пульсирует ими безостановочно. И все-таки там, в городе, есть наши люди, наши воины. Идут жестокие и кровопролитные уличные бои.

Уже не первую ночь провожу я на переправах, в экипажах катеров и паромов. От них сейчас зависит очень многое в усилении боевой способности частей, обороняющих город. Вот только что причалил баркас «Пожарский». Из Сталинграда прибыла группа раненых. Один из них, бородатый, с забинтованной головой, попросил закурить. Ему протянули несколько кисетов. Кто-то поинтересовался:

— Как там, в городе?

— Сам черт не разберет. Видишь, весь горит.

— И чему же там теперь гореть?

— Все горит: дома, цеха, заводы, земля, металл плавится.

— А люди?

— Люди... Стоят. Стоят и бьются.

— Значит, стоят?

— Стоят... Одни падают, другие поднимаются...

Огонь немецкой артиллерии не прекращается ни на минуту. Снарядов не жалеют, огонь по переправе ведут беглый, без прицельной точности. Вспышки разрывов на миг освещают мокрый песок, обрубки деревьев, прибрежные лозы, темные силуэты барж на воде и юркие моторки. Никто не обращает внимание ни на вой снарядов, ни на визг и скрежет разлетающихся осколков. То и дело появляются бойцы, которые торопливо переносят на сухогрузные баржи ящики со снарядами, патронами, гранатами, мешки и пакеты с продовольствием. Все торопятся, потому что многое нужно успеть до наступления рассвета.

Пока идет погрузка, я поднимаюсь на баркас, прошу матроса провести к капитану. Тот молча провожает меня к рубке.

— Василий Васильевич, вас тут спрашивают...

Навстречу шагнул высокий мужчина в кителе. Я назвал себя.

Тот по-военному представился:

— Ефимов, капитан баркаса «Пожарский».

Так я оказался на том самом знаменитом судне, о котором рассказывали легенды: под носом у немцев оно беспрерывно курсирует между берегами, выполняя ответственные задания командования. Много хорошего слышал я о Ефимове, участнике обороны Царицына.

Мы спускаемся в кубрик, где можно закурить. Василий Васильевич бесхитростно повествует о боевых делах маленького экипажа. О себе — почти ничего, вот только жена с четырьмя детьми осталась в Сталинграде и их судьба неизвестна. С первых дней массовой бомбежки работает на переправе. Вывозил детей, женщин, стариков, ввозил боеприпасы, снаряжение, продовольствие, ну и, конечно, бойцов и командиров.

— На переправе было всякое. Однажды три «юнкерса» сразу атаковали баркас. За себя не боялись, вот только на причаленной барже находились мины и снаряды. Ничего, проскочили. В другой раз только отошли от берега — фашисты открыли прицельный огонь. Осколки изрешетили палубу баркаса, но никого не ранило...

Смотрю на этого отважного волгаря и слышу в его голосе решительность и презрение к смерти.

Василий Васильевич пригласил меня на ужин вместе с экипажем, но в этот момент появился связной коменданта переправы и выпалил без передышки:

— Секретаря обкома вызывают командующий и член Военного совета фронта, прямо на КП, срочно!

Прощаясь с Ефимовым, прикидываю в уме, чем вызван такой звонок с КП фронта и о чем пойдет разговор. Снова о людских резервах, о работе заводов, о хлебе.

В дни сентябрьских боев за Сталинград городской Комитет обороны провел дополнительную мобилизацию в армию. В воинские части направлено 11 тысяч военнообязанных, высвобожденных с предприятий. Большая часть рабочих Красноармейской судоверфи вступила в ряды защитников волжских рубежей. А отдельные цехи, даже если по соседству идут бои, продолжают работать. Сталгрэс дает энергию, Тракторный — танки, «Баррикады» — пушки и минометы. Вывоз зерна с токов и глубинок продолжается, хотя с транспортом в колхозах и совхозах стало вовсе плохо: все пригодные к перевозке грузов автомашины переданы фронту, воинским частям. Хлеб вывозится на тракторах, лошадях, быках и верблюдах. Вывозится на запасные ссыпные пункты: Сталинградский элеватор разбит, а развалины его охвачены огнем. За них вот уже вторую неделю сражается небольшая группа гвардейцев из сводного полка Дубянского. Силы этой группы, как видно, на исходе.

Являюсь в Военный совет. Пришел и председатель облисполкома Зименков. Ждем, какие задачи поставит перед нами командующий, готовимся к ответам на вопросы. Но их не последовало. Еременко сочувственно окинул нас взглядом и сообщил:

— Ваши семьи считают вас погибшими, просят сообщить, где ваши могилы. И мы решили вернуть вас из мертвых и командировать к женам в живом виде... Сейчас же садитесь в машину — и аллюр три креста в Палласовку. Покажитесь семьям, пусть они поверят, что мы сильнее смерти.

В Кумыску — район Палласовки — мы приехали поздним вечером. Нас четверо: я, Зименков, шофер и мой помощник. Усталые и голодные.

Первой нас встретила старшая дочь Зименковых. Увидев нас, она испуганно вскрикнула и опустилась на стул, не зная, что делать. На шум вбежала моя жена. Она тоже обессиленно опустилась на стул и от волнения не могла проговорить ни слова...

Зименков и я готовы были отказаться от ужина: в оглушительной тишине поселка, не тронутого бомбами и снарядами, стократно обострилось чувство тревоги за судьбу сражения в Сталинграде. Нет, задерживаться нельзя.

Заметив, что я тороплюсь расправиться с ужином, Зименков встал раньше меня.

— Поехали?

— Едем.

Предчувствие тревоги не обмануло нас. Едва мы добрались до командного пункта фронта, чтобы доложить о возвращении, как стало известно, что 12 отборных немецких дивизий, поддерживаемых мощными артиллерийскими и авиационными соединениями, возобновили штурм города. Берлинское радио уже передает, что в Сталинграде «борьба приближается к своему победоносному завершению». Торопятся выдать желаемое за действительность: за исключением нескольких улиц и переулков, город в наших руках, он сражается и трудится.

Прибыл связной с Тракторного завода, принес донесение. Там крайне напряженное положение. Беспрерывны налеты авиации и артобстрел. Загорелся сталелитейный цех. Его удалось отстоять, но бытовые и часть служебных помещений сгорели. Выведена из строя заводская теплоэлектроцентраль. Фугаска повредила моторный цех. Горят заводские нефтебаки. Люди задыхаются, но работа продолжается. Никто не уклоняется, не покидает цеха. Лишь за два минувших дня из сборочно-ремонтного цеха на передний край вышли 40 танков! Плохо с продовольствием (осталось всего на пять дней), с боеприпасами. В конце донесения приписка: «Алексей Семенович! Просим связаться с Москвой, выяснить, как со Знаменем за августовскую работу. Передайте, что задержка сообщения из наркомата нам здесь непонятна».

Вот какие у нас рабочие! Они, поистине презирая смерть, озабочены итогами соревнования, оценкой их трудовой жизни. Немедленно связался с Москвой по поводу Знамени и с оперативной группой обкома об увеличении продуктовых запасов для СТЗ.

С напряжением слежу за ходом боевых действий в городе. Отдельные дома по нескольку раз переходят из рук в руки. Схватки идут за этажи, за лестничные площадки, за подвалы. Атака свежих дивизий Паулюса в районе поселка Красный Октябрь и Мамаева кургана захлебнулась. Бойцы 62-й армии закрепились на северном и юго-западном склонах Мамаева кургана.

В центре города противник потеснил части 13-й гвардейской стрелковой дивизии А. И. Родимцева и 42-й стрелковой бригады полковника М. С. Батракова. Под прикрытием авиации и артиллерии гитлеровские танки и автоматчики пытаются прорваться к центральной переправе. Здесь вся тяжесть схватки с танками легла на 104-й отдельный истребительный противотанковый дивизион под командованием старшего лейтенанта И. Г. Розанова. Дивизион уже уничтожил 25 бронированных машин.

Последовал запрос из 64-й армии: где взять дымомаскировочные средства? Фашистская авиация висит над переправами... Тонут суда, гибнут люди.

Срочно связываюсь с инженером Михаилом Николаевичем Мочулкиным. Он, опытный химик, предлагает использовать отвалы, где скопилось большое количество фосфорного шлака — прекрасного сырья для получения белого дыма. К решению этой задачи подключился секретарь обкома партии П. В. Ильин, особо уполномоченный городского Комитета обороны по Кировскому району Сталинграда. Вскоре он доложил, что задание по производству дымообразующей смеси выполнено. Саперы 64-й армии установили небольшие плотики с фосфорным порошком у переправ, и белый дым плотной завесой повис над Волгой. Потери на переправах резко сократились.

В целях облегчения положения 62-й армии, на которую навалились главные силы Паулюса, началось наступление наших войск так называемого северного фаса. Наступление из района Котлубани ведет 1-я гвардейская армия генерал-майора К. С. Москаленко.

П. В. Ильин прислал донесение о положении дел в южной части города:

«Район находится под минометным и артиллерийским обстрелом. Вчера было три прямых попадания в Сталгрэс. Разбит паропровод и нанесены другие повреждения. К вечеру все исправили и снова пустили станцию в действие. Если бы ее остановили, то Бекетовский поселок давно бы сгорел, так как отсутствие электроэнергии остановило бы насосы для подачи воды при тушении пожаров. Коммунисты показывают пример самоотверженности и отваги. Вчера под бомбежкой они возглавили борьбу с пожаром, который охватил генераторный блок. Отстояли, не считаясь с опасностью превратиться в обугленные жертвы».

Секретарь Ерманского райкома партии К. С. Денисова и председатель Дзержинского райисполкома Т. С. Мурашкина сообщили, что в районе действий 42-го гвардейского стрелкового полка, на площади имени 9 Января, есть несколько блокированных фашистами домов, в подвалах которых осталось мирное население. Особенно трудно тем, кто находится в доме облпотребсоюза. К ним никак не подобраться. Люди остались без продовольствия и воды. Связываюсь с Гуровым, прошу принять возможные меры. Кузьма Акимович отвечает:

— Наших в обиду не дадим!

Знаю, чувствую, понимаю, что 62-я армия с большим напряжением сдерживает бешеный натиск гитлеровских дивизий, но в голосе члена Военного совета армии появилась бодрость. Он твердо верит: период отступления кончился, приближается переломный момент.

Городской Комитет обороны принял обращение к сталинградцам. В нем говорится:

«Неоднократно намечаемые сроки взятия Сталинграда провалились. Германская пропаганда через своих шпионов, диверсантов, путем распространения листовок, а также другими средствами пытается запугать население, посеять сомнение в боеспособности наших защитников. На самом же деле положение защитников Сталинграда укрепилось. Страна направляет на помощь защитникам города лучшие боевые части. Они истребляют фашистские войска.

В этой героической борьбе за Сталинград каждый гражданин нашего города, сознавая всю свою ответственность перед Родиной, всеми средствами и силами должен активно помогать воинам Красной Армии в истреблении фашистских головорезов, вторгшихся на нашу священную землю».

В моих записях о сентябрьских событиях отмечено много примеров героизма наших людей. Привожу эти записи в таком виде, в каком они были занесены в мою тетрадь в ту пору.

«...Через попутных «пешеходов» получил совершенно неожиданное сообщение о том, что в оккупированном Ворошиловском сельском районе коммунист Иван Яковлевич Бабичев, вынужденно оставшись в тылу врага, организовал крушение поезда немецко-фашистских войск на 143 километре железной дороги Сталинград — Тихорецкая. Состав шел на Сталинградский фронт с боеприпасами и горючим. Весь эшелон взорвался и сгорел.

...За один день 25 сентября на территории Сталгрэса разорвалось более ста снарядов. Артиллерия противника ведет обстрел станции с городских высот. Стена главного корпуса станции пробита. На третью турбину упали перекрытия. Машинист Василий Скотников, почти ослепленный и оглушенный взрывом, остался на посту, не остановил турбину. В котельном цехе разорвался снаряд и перебил мазутопровод. Старшего кочегара К. П. Харитонова обдало мазутом. Не думая о себе, он бросился к поврежденному участку, остановил утечку мазута. Тут же, не медля, он пустил в работу резервный котел, предотвратив остановку станции. На угольном складе был обнаружен неразорвавшийся снаряд. Главный инженер Сталгрэса потомственный энергетик Константин Васильевич Зубанов лично извлек снаряд и передал подоспевшим саперам.

...В штабе фронта стало известно о самоотверженном подвиге коммуниста, наводчика орудия Леонида Ивановича Любавина. Орудийный расчет занял позицию возле Госбанка. Гитлеровцы лезут, как оголтелые. Прямой наводкой подбиты два танка. Но и бойцы орудийного расчета один за другим выходят из строя. Любавин остается один. Пробито пулей плечо. Превозмогая боль и презирая смерть, Любавин подносит снаряды, заряжает орудие и метко бьет по врагу. Неравный поединок продолжался, пока не подоспела помощь. Командование фронта наградило мужественного защитника Сталинграда орденом Красного Знамени.

По поводу подвига наводчика орудия Любавина я посоветовался с А. И. Еременко. Он одобрил предложение обратиться от имени Военного совета с письмом ко всем коммунистам фронта — пропагандировать подвиг Леонида Любавина как пример, достойный подражания.

...Канонерская лодка «Усыскин» 25 сентября получила срочное задание командующего фронтом А. И. Еременко подавить особо «зловредную» гитлеровскую 120-миллиметровую тяжелую артиллерийскую батарею, непрерывно обстреливающую наши переправы на Волге. Искусно маневрируя, капитан «Усыскина» пробрался к правому берегу Волги и с близкого расстояния подавил вражескую батарею.

...Газета «Красная Звезда» напечатала очерк Константина Симонова «Дни и ночи». Писатель с большой силой, достоверно показал дни и ночи героического города, стойкость, героизм и самоотверженность защитников города. Всех, кто направляется в город, снабжаем газетами, чтобы они познакомили бойцов с этим очерком.

...Две недели назад четыре бойца истребительного батальона Ворошиловского района изъявили желание остаться в тылу противника для диверсионной работы. Их имена: Алексей Иванов, механик лесозавода, и его сын Виктор; Михаил Палагушкин, диспетчер станции Сталинград-I, и его сын Юрий (до 1974 года работал первым секретарем Иловлинского райкома партии, затем — начальником отдела кадров Волгоградгидростроя). Патриоты уничтожили более 180 солдат и офицеров противника, подорвали два склада с боеприпасами. В ночь на 19 сентября они пробрались к берегу Царицы, где уже сражались наши бойцы морской бригады. С этого времени Иванов и Палагушкин с сыновьями действуют в составе подразделения разведчиков морской пехоты.

...В транспортный отдел обкома партии сообщили о подвиге бакенщицы с острова Голодный Марии Петровны Бардаковой.

Несколько дней назад на этом острове появились неизвестные люди в форме наших командиров. Прислушавшись к их разговорам, Мария Петровна догадалась, что это не советские командиры. Между тем чужаки потребовали, чтобы она немедленно переправила их в Красную Слободу. Бакенщица незаметно подала условный сигнал-тревогу военным морякам-зенитчикам. Быстроходный катер догнал лодку и захватил фашистских разведчиков.

...Кто не знал на Дар-Горе курносого, шустрого и озорного паренька Петьку Жидкова. В прошлом неугомонный вожак уличных ребят, заводила, Петька вырос в боевого командира 45-й бригады тяжелых танков. Коренной сталинградец, Петр Кириллович Жидков в боях за родной город командует отдельной танковой бригадой. Вот уже шестой день бригада громит противника на подступах к городу. Она уничтожила 32 танка, 18 противотанковых пушек, два миномета и 270 гитлеровцев. Мне сообщили имена особенно отличившихся. Это старший лейтенант Алексеев, заменивший в разгар боя выбывшего из строя командира батальона; старший лейтенант Матвеев, подбивший 6 танков и 3 противотанковые пушки противника; командир танка Шишкин, уничтоживший танк и орудие; командир орудия противотанковой батареи Троян, подбивший два танка; отважные санитарки Иванова и Бекетова, спасшие жизнь 20 раненым бойцам.

От имени обкома партии и городского Комитета обороны я поздравил бойцов 45-й танковой бригады со славными боевыми делами.

...На помощь Сталинграду прибыли моряки-дальневосточники. Уже после первого боя гитлеровцы окрестили их «черными дьяволами».

По приказу командования 269-й стрелковый полк 10-й дивизии войск НКВД с утра 13 сентября начал наступление. Перед бойцами была поставлена задача — овладеть Историческим валом между Ржевской и Батаковской улицами. Однако противник сумел сосредоточить здесь крупные силы, и атака наших войск захлебнулась. Полк перешел к обороне в районе своего КП, остановив фашистов, которые стремились прорваться по оврагу Банный к заводу «Красный Октябрь».

В окружении оказалась 9-я рота полка, все бойцы которой, оставшиеся в живых, сражались до последней возможности. (Позже мне стало известно, что почти все бойцы этой роты погибли. Гитлеровцам удалось схватить в медпункте несколько раневых бойцов. Их переправили в Калачевский лагерь смерти. Многие попавшие в этот лагерь до прихода наших войск были умерщвлены. 0б этом рассказала после освобождения из плена А. Е. Андриевская, бывшая тогда военфельдшером 9-й роты.)

...С утра 28 сентября части 62-й армии контратаковали гитлеровцев у поселка Красный Октябрь и потеснили их. Тотчас же немцы ввели в бой до 150 танков и три свежие дивизии, вернув потерянные позиции.

Позвонил по ВЧ член Военного совета 62-й армии Кузьма Акимович Гуров и сообщил, что в дом облпотребсоюза и на площадь имени 9 Января пробилась группа гвардейцев во главе с сержантом Яковом Павловым. Появилась реальная возможность эвакуировать женщин и детей из подвала этого дома. По инициативе Павлова дом превращен в опорный пункт.

...Наши разведчики, которые многократно ходили в тыл противника, привлекали к выполнению своих заданий население, оставшееся там. Федосья Михайловна Пирогова из Бекетовки по заданию райкома партии и начальника разведки стрелковой бригады 64-й армии майора И. Н. Николаева много раз ходила в тыл противника и всегда приносила ценнейшие разведданные. На днях Федосья Михайловна, вернувшись из разведки, сообщила об одном примечательном эпизоде. Командование фашистских войск издало приказ о выселении всех жителей из занятого ими села Цаца, что южнее Сталинграда. Вскоре по рекомендации старосты села гитлеровцы «смилостивились», решив никого не выселять, но за это каждый двор должен был сдать по две пары носков, две пары перчаток, по два килограмма овечьей шерсти на валенки. Как видно, фрицев пугает русская зима и они вздумали готовиться к ней. Но жители решили лучше уйти из села, чем оказать помощь фашистам. И в этом немалая заслуга Федосьи Михайловны. Оккупанты схватили ее, выпороли и отпустили под обязательство, что она «больше никогда не будет блуждать среди войск германской армии».

Федосья Михайловна была нашим надежным ходоком-разведчиком, и тот факт, что она восемнадцать раз переходила линию фронта, говорит о большой находчивости боевой русской женщины. Она не щадила себя во имя правого дела».

28 сентября Ставка Верховного Главнокомандования преобразовала Сталинградский фронт в Донской. Командующим войсками фронта назначен генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский, члоном Военного совета — корпусной комиссар А. С. Желтов. Одновременно Ставка преобразовала Юго-Восточный фронт в Сталинградский под командованием генерал-полковника А. И. Еременко. Членом Военного совета остался Н. С. Хрущев. Членом Военного совета фронта Ставка утвердила и меня.

...Демонтаж оборудования СТЗ после массированных многодневных бомбежек и пожаров усложнился. На ремонте и восстановлении танков и другой военной техники занято около 400 человек, остальные, главным образом квалифицированные рабочие, постепенно отправляются на заводы Урала. Отряды ополченцев Тракторного вливаются в полки и батальоны 62-й армии. Есть ветераны гражданской войны, участники обороны Царицына. Их взяли на учет политотделы соединений, и они активно включились в политическую работу среди воинов фронта. Собравшись вместе по зову обкома партии и политотдела 62-й армии, старые бойцы царицынской обороны написали обращение к защитникам Сталинграда:

«Не сдавайте врагу наш любимый город!.. Бейтесь так, чтобы слава о вас, как и о защитниках Царицына, звенела в веках».

Это обращение опубликовано в газете «Правда» 28 сентября и распространено отдельным оттиском газеты «Сталинградская правда».

...Теперь мне стали известны подробности трагедии на бывшем командном пункте городского Комитета обороны в Комсомольском садике. После нашего ухода туда переместился командный пункт 272-го полка 10-й дивизии НКВД. Утром 24 сентября фашисты окружили КП полка. В нескольких подземных помещениях находились 24 бойца. Там были батальонный комиссар Щербина, майор Ястребцев, заместитель комиссара Глазычев, политрук Мишин, начальник штаба полка капитан Чучин, старший сержант Порошина, лейтенант Коннов и несколько красноармейцев. Там же находилась и Вера Рыбакова — военный врач, девушка из рабочей сталинградской семьи.

Фашисты открыли артиллерийский огонь по КП, затем бросили дымовые шашки и через резиновые шланги по запасному выходу пустили в помещения КП выхлопные газы от танков. Бойцы небольшого гарнизона стали терять сознание. Врач В. И. Рыбакова пропитала марлю водой и дала каждому бойцу дышать через нее. Оставаться в КП стало невозможно. Вооружившись гранатами и автоматами, группа Ивана Щербины решила пробиться к Волге. У выхода из КП погиб лейтенант Коннов. Товарищи взяли его тело, но вынуждены были оставить. Погибла Полина Порошина. Остальные прорвались. В саду имени Карла Маркса они снова попали под огонь автоматчиков. Иван Щербина со своей группой скрылся в развалинах. Тогда фашисты, собрав женщин и детей, погнали их впереди себя. Отважные бойцы выбрались из развалин и стали обходить фашистов. И тут был смертельно ранен батальонный комиссар Иван Щербина. Он умер на руках бойцов. Смертью храбрых пали и остальные. Только Вере Рыбаковой посчастливилось пробраться к своим. Она и расска бойцам о геройской смерти комиссара. Затем возглавила вылазку разведчиков к месту его гибели. Тело Ивана Щербины удалось вынести из-под обстрела и похоронить с воинскими почестями.

...Население нашего бивака в «Сахарном» возросло настолько, что в лесу стало весьма людно. Здесь разместились резервные боевые части, почти все войсковые тыловые органы, гвардейские минометные дивизионы...

Авиаразведка противника активно наблюдает за лесом, не оставляет нас без внимания и артиллерия. После каждого залпа «катюш» фашистские стервятники немедленно вылетают и «обрабатывают» позиции, где «катюш» уж и след простыл. Не очень-то сладко в таких условиях работать. Не лучше ли уйти от беспокойных соседей?

Артиллеристы и минометчики также настоятельно рекомендовали нам оставить небезопасное место.

Я поручил своим товарищам подыскать более спокойную «квартиру».

...Вечером 30 сентября на защиту «Красного Октября» переправилась через Волгу 39-я гвардейская дивизия. По своей оснащенности и укомплектованию личным составом эта дивизия производит весьма хорошее впечатление. Гвардейцы-десантники — закаленные и испытанные люди.

...Остро встал вопрос о снабжении воинских частей и населения продовольствием. Пищевые предприятия почти все разрушены. Принимаем решение создать из надежных и опытных коммунистов оперативную группу во главе с работниками обкома партии К. И. Кравченко и С. М. Мосиным. Им поручено организовать выпечку хлеба в полевых печах, в балках и оврагах. Благодаря самоотверженной работе партактива, коммунистов и комсомольцев предприятий облпищепрома наладился массовый выпуск сухих продуктов, солений и всевозможных концентратов.

Разведка сообщила, что в занятую часть Сталинграда из Калача прибыла немецкая комендатура. Возглавляет ее генерал Лонинг. Переброшены с запада и две роты белогвардейской полиции — из бывших петлюровцев, которые приданы фашистской жандармерии.

Части 62-й армии 2 октября заняли в Краснооктябрьском районе Силикатный завод и продвинулись в направлении Мамаева кургана. Севернее, в районе Тракторного, гитлеровцы ввели в бой свежую пехотную дивизию и под прикрытием 50 танков заняли поселок Орловка.

В центральной части города, на фронте в 25 километров, противник сосредоточил 12 дивизий: семь пехотных, две моторизованные и три танковые (300 танков).

...Меня волнуют сельскохозяйственные работы в районах области, особенно в прифронтовых. Сегодня был в Красноармейском сельском районе, находящемся в прифронтовой зоне. В райкоме партии нашел только дежурного инструктора. Секретарь райкома партии, как всегда, в разъездах. На этот раз он поехал по полевым станам в степь. Разъехался и районный партактив. В прифронтовом районе дел много: идет строительство оборонительных рубежей, уборка урожая, вспашка зяби, хлебозаготовка, заготовка корма для зимнего содержания скота. Колхозники уверены, что наши бойцы скоро погонят фашистов. Об этом мне говорили на полевых станах, на обмолоте хлебов и подготовке зерна для сдачи государству. Народ идет работать в поле, презирая опасность. Фронт рядом. Гул артиллерийской канонады отчетливо слышен. Изредка появляются фашистские самолеты. Они обстреливают работающих в поле, бросая зажигательные и осколочные бомбы.

В колхозах имени XVIII партконференции и «Заря коммунизма» косовица хлебов давно закончилась, и теперь круглосуточно ведется обмолот. Полевые станы колхозов не раз подвергались налетам вражеской авиации, но работу в поле никто не бросает.

Я побывал на колхозных полях в порядке подготовки к очередному, X пленуму обкома партии, который состоялся 3 октября в Николаевке.

Встреча товарищей по партийной и советской работе была волнующей. Многие добирались на пленум, рискуя жизнью, но никто не оробел. Презрение к смерти стало нормой поведения партийных работников.

Пленум обсудил вопросы обороны Сталинграда, ход сельскохозяйственных работ в области. Пленум дал высокую оценку работе городской партийной организации, особо отметил деятельность коммунистов Тракторозаводского района (секретарь райкома партии Д. В. Приходько, парторг ЦК партии на СТЗ А. М. Шапошников), Краснооктябрьского (секретарь райкома партии С. Е. Кашенцев, парторг ЦК партии на заводе И. Н. Михеев), «Баррикады» (секретарь райкома партии Г. Д. Романенко, парторг ЦК партии на заводе И. А. Ломакин). Пленум обратился к бойцам Сталинградского, Донского и Юго-Западного фронтов, ко всем трудящимся области с призывом отстоять Сталинград и разгромить фашистов.

В ходе работы пленума пришли добрые вести с переднего края: в боях за поселок Верхний подбито и сожжено 48 танков противника. Бутылки с зажигательной жидкостью «КС» в большом почете у сибиряков 284-й стрелковой дивизии Н. Ф. Батюка. Вместе с сибиряками активно действуют ополченцы заводов «Красный Октябрь» и «Баррикады».

...В газетах «Правда» и «Красная звезда» за 1 октября опубликована моя статья «Город-герой». Она заканчивается словами:

«Велика и почетна роль защитников Сталинграда. Их стойкость и неустрашимость навсегда останутся в памяти благодарного народа. С надеждой и упованием смотрят сталинградцы на героических защитников города. Седые ветераны Царицынской обороны, рабочие, женщины и дети, все сталинградцы с нетерпением ждут того счастливого дня, когда наши войска, обескровив врага боями в районе Сталинграда, отбросят его далеко от стен нашего родного города».

После пленума я побывал в штабе 102-й истребительной авиадивизии, которой командует полковник Иван Иванович Красноюрченко. Старые знакомые. Помню, как он возвращался с Халхин-Гола, где сбил 16 самолетов и был удостоен звания Героя Советского Союза. Сталинградцы встречали его торжественно и с такой теплотой, что, казалось, весь жар человеческих сердец города был отдан ему.

Иван Иванович родился и вырос на Волге, в Николаевке, в бедной крестьянской семье. Он считал, что быть хлеборобом — самое почетное дело для деревенского парня, и стал работать трактористом. Закончив школу механизаторов, Иван стал мастером на все руки: и токарем, и слесарем. Совхоз «Динамо» Нехаевского района вырастил его до механика, а вскоре направил на учебу в Ленинградский сельскохозяйственный институт. Быть бы ему хорошим агрономом. Но сложилось все по-другому. По призыву ЦК ВЛКСМ Иван Красноюрченко пошел в авиацию. С начала войны он был назначен командиром 92-го истребительного авиационного полка Киевского гарнизона. Тяжелые дни отступления он проводит в беспрерывных воздушных боях. Его назначают командиром 102-й истребительной авиадивизии ПВО. Беспредельно храбрый и вместе с тем расчетливый, с мальчишеской хитрецой и задором, Красноюрченко не раз показывал свой почерк в сталинградском небе и уничтожил немало фашистских стервятников. Однажды, когда экипаж уничтоженного им самолета спасся на парашютах, Иван Иванович посадил свой самолет, с помощью местных жителей переловил фашистских летчиков и доставил их «самоходом» прямо в обком партии как «вещественное» доказательство успешно проведенного боя.

— Ничего не скажешь, — заметил я тогда Ивану Ивановичу, — настоящий сталинградец, не забыл дорогу в обком партии.

— Хотелось, чтобы горожане увидели живых фашистов, — ответил тот, довольный своей выходкой.

В другой раз, находясь в воздухе, в районе Морозовской, Иван был перехвачен большой группой вражеских самолетов. Смело атаковав головной «юнкерс», он сбил его и, маневрируя, ушел от преследования.

Под стать комдиву и его питомцы. В жарких воздушных схватках они показывают примеры беззаветного героизма и отваги. Летчики звена Героя Советского Союза Владимира Каменщикова больше часа дрались с 28 фашистскими самолетами, не допустили их к цели и сбили 7 вражеских машин. Летчики звена Героя Советского Союза В. Ф. Башкирова за несколько боевых дней сожгли 10 самолетов противника, а сами не понесли потерь. Герой Советского Союза капитан Н. П. Моторный сбил 16 истребителей и два бомбардировщика, а в групповом бою — еще 8 истребителей и 7 бомбардировщиков.

— Гордые соколы умеют презирать смерть, потому и побеждают, — заключил Иван Иванович. — Робким в воздухе нечего делать.

5 октября противнику удалось овладеть Мамаевым курганом. На отдельных участках городского фронта защитники Сталинграда оттеснены на узкую полоску вдоль Волги. Ожесточенные бои ведутся за каждый метр земли, за каждый дом, улицу, цех, лестничную площадку.

Трудно быть оптимистом в такое время. Но вся наша партийно-политическая работа направлена на то, чтобы каждый защитник города до глубины души проникся верой в победу. Иностранная пресса тогда писала: «Один только Севастополь боролся дольше, чем французская армия, один только Сталинград оказывает более упорное и сильное сопротивление, чем вся Европа».

Да, это так. И наши силы, и наши возможности далеко не исчерпаны. Поистине пророчески звучат сегодня слова Суворова: «Воюют не числом, а умением». Горстка бойцов под командованием сержанта Якова Павлова больше двух недель сдерживает бешеный натиск во много раз превосходящих сил врага на обычный жилой дом, что на площади имени 9 Января.

Родина неустанно шлет подкрепление. В ночь на 5 октября переправились через Волгу и заняли западные окраины поселка СТЗ два гвардейских полка 37-й гвардейской дивизии В. Г. Жолудева. Их первые удары гитлеровцы уже ощущают на себе.

В штабе фронта неожиданно встретил Павла Ивановича Доронина, секретаря Курского обкома партии, назначенного начальником политуправления нашего фронта. Встреча была теплой, задушевной. Мы с ним давнишние друзья по партийной работе.

Практически политуправление фронта только начало создаваться. Поэтому забот у Доронина немало. Наша совместная работа началась с того, что он попросил 100 — 150 политработников. Связавшись с секретарем обкома партии Ф. В. Ляпиным, мы условились срочно отобрать опытных партийных работников из партактива области и передать их в распоряжение политуправления фронта.

...Серьезные затруднения испытывает фронтовая газета. Она не имеет типографской базы. По просьбе Доронина договорился с секретарем Среднеахтубинского райкома партии П. К. Шаровым о том, чтобы фронтовая газета печаталась в районной типографии.

...Позвонил адъютант командующего и попросил срочно зайти к Еременко. Незамедлительно отправляюсь к нему. Андрей Иванович пригласил меня и своего заместителя по тылу генерала Н. П. Анисимова, чтобы решить следующие неотложные вопросы: наведение порядка в тыловом хозяйстве фронта, ускорение строительства оборонительных рубежей, бесперебойная работа военных переправ и вообще работа железнодорожного и водного транспорта по воинским перевозкам, лучшее комплектование и обеспечение новой техникой фронтовой авиации. Я понимал, что такой вопрос, как обновление материальной части истребительной авиации, внутренним порядком не решишь, и потребуется постановка вопроса перед Ставкой, перед Сталиным. Андрей Иванович, как бы угадывая мои раздумья, заметил:

— На нас не надейся, все переговоры с Москвой бери на себя и держи меня в курсе дел.

У себя в блиндаже я застал связного с Тракторного. Он сообщил, что началось яростное наступление немецко-фашистских войск на завод и поселок. Увы, и без него знаю, что положение там тяжелое. С севера и северо-запада оборону ведет группа войск полковника С. Ф. Горохова в составе двух стрелковых бригад — 124-й и 149-й. С запада и юго-запада завод обороняет 37-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора В. Г. Жолудева. Этих сил недостаточно. К тому же группа Горохова оказалась отрезанной от основных сил 62-й армии и испытывает острую нужду в боеприпасах. Поздно ночью туда удалось прорваться кораблям капитана 3-го ранга С. П. Лысенко из состава 1-го дивизиона бронекатеров. Моряки на «бычках» — бронекатерах — доставили патроны, снаряды, продукты, вывезли раненых. Моряки 141-й бригады морской пехоты держат оборону рядом с пехотинцами полковника Горохова.

Вновь позвонил Еременко:

— Получена шифровка Сталина. В ней говорится: «Требую, чтобы вы приняли все меры для защиты Сталинграда. Сталинград не должен быть сдан противнику. Сталин».

Обсудили приказ на Военном совете фронта, приняли ряд дополнительных мер по укреплению обороны людьми и боевой техникой на тех участках, где предполагается направление главного удара. Все действующие на фронте отряды ополчения, истребительные батальоны и другие соединения народных сил обороны влились в части Действующей армии.

Напряжение боя в районе Тракторного завода нарастает. 37-я дивизия стоит насмерть. Только за 6 октября на ее боевые порядки противник сбросил свыше 6 тысяч авиабомб. И все же гитлеровцам не удалось продвинуться вперед ни на шаг. Правофланговый гвардейский полк этой дивизии в обстановке кромешного ада даже потеснил противника и занял новые рубежи.

В районах «Красного Октября» и «Баррикад» противнику удалось продвинуться к полотну железной дороги и захватить верхние поселки, что в одном-двух километрах от заводов.

Парторг ЦК партии на Тракторном заводе А. М. Шапошников и заместитель директора Б. Т. Ткачев доложили городскому Комитету обороны, что 5 октября закончена эвакуация семей рабочих и материальных ценностей на левый берег Волги.

Фронтовая разведка сообщила, что на помощь 6-й армии Паулюса из Западной Европы переброшены две новые пехотные и одна танковая дивизии. Они направляются на тракторозаводской участок — Паулюсу не терпится доложить фюреру, что Тракторный полностью находится в его руках. Наше командование незамедлительно приняло ответные меры. Скрытно от врага, за одну ночь Волжская военная флотилия на тральщиках, бронекатерах, баржах и паромах перебросила в район Тракторного завода танковую бригаду, которая с ходу вступила в бой и потеснила немцев. Вместе с 37-й гвардейской дивизией танкисты держат оборону перед Тракторным заводом.

Утром 10 октября на заседании бюро горкома партии условились провести 12 октября пленум горкома партии в Кировском айоне города, в помещении дирекции Красноармейской судовери. Но к вечеру стало известно, что гитлеровские истребители уже ведут разведку и пристрелку общественных зданий Кировского района. Посоветовавшись с членами бюро горкома партии, мы решили пленум не отменять, а перенести срок его проведения на вечер 14 октября.

На пленуме горкома, собравшемся в полном составе и с участием представителей воинских соединений 64-й и 57-й армий, обсудили доклад секретаря горкома партии И. А. Пиксина «О текущем моменте и задачах городской партийной организации». В вечернем небе рыскали фашистские стервятники, а в небольшом особняке шло деловое обсуждение вопросов, волнующих осажденный город. Выступали секретари райкомов партии, парторги ЦК на заводах, секретари партийных организаций, руководители советских и хозяйственных органов. Закончился пленум далеко за полночь. Я, Александр Иванович Воронин и Николай Васильевич Бирюков — начальник областного управления милиции, решили «проскочить» на Сталгрэс. Дорога простреливалась. Передний Край был рядом, но мы проскочили. В подвале Сталгрэса звучала песня: «Вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской...»

— Что за веселье в такое время? — спросил я вышедшего к нам навстречу директора станции Андрея Николаевича Землянского.

— Дело важное, — с широкой улыбкой ответил он. — Наш инженер Константин Иванович Зубанов и врач Мария Терентьевна Плехова справляют свадьбу.

«...Наш Костя, кажется, влюбился», — пришли мне на память слова из песни.

— Любовь и на фронте свое берет, — извинительным тоном пояснил Землянский, приглашая нас в подвал.

За столом сидели приглашенные командиры некоторых подшефных воинских частей, инженеры и техники Сталгрэса, партийные и советские работники. В центре — жених и невеста. Жениха — Константина Зубанова я знаю по отцу, о котором уже писал ранее. Поздравляю Костю и Марию с законным браком.

— Неразлучной дружбы вам до конца жизни и дюжину детей!..

— Горько!..

Начался очередной обстрел Сталгрэса, но это не помешало нам выпить за счастье молодоженов.

Вот это свадьба так свадьба. Под огнем артиллерии врага. Отступи, смерть! Не мешай людям — они верят в жизнь!..

Стремление выжить присуще каждому, но осуществлению его в условиях уличного боя были свои трудности. Расчеты и отдельные стрелки разобщены огнем, руинами, стенами домов, и командир лишен возможности видеть их и влиять на ход боя так, как он мог это делать в полевых условиях. Здесь его голос не доходит до подчиненных. Показывать личный пример, бросаться к каждому через ливень свинца и вихри осколков? Но ведь он командир, обыкновенный человек, у него сердце прикрыто такой же грудной клеткой, как у всех, и смерть ждет от него только единственной ошибки. Где же выход?

В доверии бойцам, в опоре на лучших из них — коммунистов и комсомольцев.

Дух равенства и доверия! Это ленинские идеи. И простая кухарка должна уметь управлять государством. В условиях битвы за Сталинград коммунисты перефразировали: и рядовой боец должен уметь решать боевые задачи самостоятельно, как главком и стратег. В царстве огня крепло царство доверия.

— Здесь ты будешь действовать самостоятельно. Надеюсь, задача будет выполнена?

— Постараюсь выполнить, спасибо за доверие.

— Этот дом может оказаться в осаде, вашей группе предстоит испытание на выдержку даже перед самим фактом смерти. Верю, вы знаете общую задачу и найдете верное решение.

— Знаем, верьте, не подведем!

— Тебе доверяю прикрытие фланга. Надо обеспечить безопасность твоих боевых друзей.

— Задача будет выполнена.

— Надеюсь.

— Если надеетесь, не подведу.

— Верю.

— На веру отвечу верностью.

— Не робей.

— Не сомневайтесь, и после смерти будут бояться нас даже мертвых.

Этот диалог записан парторгом 1045-го полка 284-й дивизии Сергеем Нехорошевым в ночь на 10 октября на оборонительном рубеже возле железнодорожного переезда под южным склоном Мамаева кургана. Ленинская вера в способности рядовых людей стала множителем боевых способностей частей и подразделений. Она превратилась в энергию неизмеримого напряжения. Священная ярость против рвущихся к Волге гитлеровцев обрела четкие формы: бить врага прицельным огнем, точно и наповал.

К этому времени уже образовались мелкие штурмовые группы как основная тактическая единица уличного боя. Ее назначение вытекало из практики активной борьбы, дерзких и решительных действий. В. И. Чуйков сформулировал тактические приемы штурмовых групп так:

«Сближайся с противником траншеями; двигайся ползком, используй воронки и развалины; рой ночью траншеи, на день маскируйся; накапливайся до броска в атаку скрытно, без шума; автомат бери на шею; захвати десять — двенадцать гранат, тогда время и внезапность будут на твоей стороне.

Врывайся в дом вдвоем — ты да граната; оба будьте одеты легко — ты без вещевого мешка, граната без рубашки; врывайся так: граната впереди, а ты за ней; пройди через весь дом и опять же гранатой — граната впереди, а ты следом.

Уже внутри самого объекта противник может перейти в контратаку. Не бойся. Ты уже взял инициативу, она в твоих руках. Действуй злее гранатой, автоматом, ножом, лопатой. Бой внутри дома бешеный. Поэтому всегда будь готов к неожиданностям. Не зевай!»

С утра 15 октября, пытаясь расширить прорыв, Паулюс бросает в бой свежие силы пехоты и танков. Они наваливаются на обескровленные полки 308-й дивизии, что обороняют завод «Баррикады» и территорию, прилегающую к Тракторному с северной стороны. Там же, в овраге, разделяющем два заводских поселка, неподалеку от Волги, размещались штаб и командный пункт 62-й армии.

Гитлеровцы взорвали резервуар нефти. Огненная река устремилась в овраг, охватывая медпункты, узел связи, блиндажи. Весь командный пункт Чуйкова оказался в плену бушующего огня. Построенный здесь штурмовой мостик, соединяющий правый берег с островом Денежным, воспламенился. Огонь, чад, дым вытеснили из оврага все живое. Раненые искали спасения в Волге, но и Волга оказалась в огненной блокаде.

Кабельная связь с левым берегом прервалась... Работала лишь рация.

Генерал Чуйков, находясь в самом пекле, требует от штабных офицеров и командиров частей не поддаваться панике. Его голос по радио слышен на КП фронта. Басовитый, громоподобный:

— Стоять насмерть! Стоять! Враг выдыхается...

Кажется, силы защитников заводского района Сталинграда на исходе. Но нет, идут упорные бои перед заводом «Баррикады», в цехах Тракторного, в поселке Красный Октябрь... Вот донесение старшего лейтенанта Ивана Фомича Бурлакова, командира 2-й роты 178-го полка НКВД (эта рота с отрядом рабочих в составе 75 человек была придана 308-й дивизии Гуртьева): «Участки северо-западнее цехов № 43 и 19 заняты противником. Гитлеровцы перебросили сюда танки. Нахожусь в обороне с отрядом рабочих. Положение крайне серьезное».

К полудню 16 октября в роте Бурлакова осталось семь бойцов. Командир, а затем и политрук роты Кулинский были ранены. Их вынесли к берегу Волги в бессознательном состоянии. По существу, рота погибла полностью.

Василий Иванович Чуйков попросил штаб фронта срочно перебросить подкрепление.

Под покровом темноты десять катеров и два моторных парома 44-й бригады Волжской военной флотилии перебросили на правый берег Волги, в район завода «Баррикады», 138-ю стрелковую дивизию полковника И. И. Людникова.

Дивизия с ходу вступила в бой, помогая подразделениям 37-й и 95-й дивизий. Один полк ее пришел на помощь защитникам завода «Баррикады».

Во второй половине дня командующий фронтом Еременко, после разговора со Сталиным, попытался переправиться через Волгу в район 62-й армии. Он взял с собой своего заместителя М. М. Попова. Вражеская артиллерия открыла ураганный огонь по бронекатеру. Пришлось возвратиться. Только глубокой ночью им удалось переехать Волгу и высадиться между заводами «Красный Октябрь» и «Баррикады». Еременко пробыл у Чуйкова на КП три часа и вернулся грустный и изумленный:

— Какие люди у Чуйкова!..

К вечеру 17 октября наши части, оборонявшие Тракторный, выходили мелкими группами и одиночками к поселку Нижнему.

За 16 и 17 октября рабочий отряд завода «Баррикады» под командованием П. А. Тяличева потерял около 90 процентов личного состава. Погиб комиссар отряда, бывший секретарь парторганизации цеха № 15 П. И. Ченцов.

Заместитель директора Тракторного завода Б. Т. Ткачев доложил, что в цехах еще продолжаются боевые действия. Там остались отдельные группы рабочих и бойцов, но связи с ними нет.

— Сколько там могло остаться рабочих? — спросил я, не скрывая волнения.

— Уточнить не удалось, — ответил Ткачев и сообщил далее, что подготовлено 18 эшелонов для отправки в Барнаул и Челябинск, что в эти эшелоны грузятся свыше 23 тысяч рабочих, ИТР и их семей, а также станки и оборудование...

Тракторный сдан?.. Нет, не сдан. В него ворвались захватчики, но он еще сражается, в нем еще есть наши бойцы... И как потом выяснилось, в цехах завода гитлеровцев подстерегали дерзкие ночные вылазки мелких штурмовых групп и одиночных гранатометчиков. С ними не было связи, но они сражались. В заводских лабиринтах, в подвалах и туннелях, под станками и в люках у них были надежные укрытия. Сколько там осталось патриотов, установить трудно. Но даже после того как завод был полностью отрезан от главных сил 62-й армии и центр сражения переместился в район Мамаева кургана, там, внутри Тракторного, целую неделю вспыхивали яростные перестрелки.

Стихло только после того, как у них кончились боеприпасы и продукты. Имена отважных бойцов стали выявляться лишь после битвы.

И как тут не скажешь слово благодарности тем, кто не только внушал такую веру, но и личным примером утверждал ее в бою, — коммунистам! Да, коммунисты кропотливо и настойчиво готовили людей к решительному наступлению, и не их вина, что гитлеровские стратеги своевременно не отказались от своих планов. Взбешенные неудачами, они безрассудно бросали своих солдат под жернова гнева и осмысленных действий защитников Русской земли.

В канун 25-й годовщины Октября воины-сталинградцы направили письмо Председателю Государственного Комитета Обороны И. В. Сталину:

«Мы пишем Вам в разгар великого сражения, — говорилось в письме, — под гром несмолкаемой канонады, вой самолетов, в зареве пожарищ на крутом берегу великой русской реки Волги; пишем, чтобы сказать Вам и через Вас всему советскому народу, что дух наш бодр, как никогда, воля тверда, руки наши не устали разить врага...

Сражаясь сегодня под Сталинградом, мы понимаем, что деремся не только за город Сталинград. Под Сталинградом мы защищаем нашу Родину, защищаем все то, что нам дорого, без чего не можем жить...

Посылая это письмо из окопов, мы клянемся Вам, что до последней капли крови, до последнего дыхания, до последнего удара сердца будем отстаивать Сталинград и не допустим врага к Волге».

В числе первых письмо подписали бойцы осажденного дома, названного Домом сержанта Павлова. Гарнизон дома состоял из 12 человек: русские Павлов, Афанасьев, Александров, украинцы Сабгайда и Глущенко, грузины Мосиашвили и Степаношвили, узбек Тургунов, казах Мурзуев, абхазец Сукба, таджик Турдыев, татарин Ромазанов. Проверенная огнем боевая дружба в том гарнизоне олицетворяла собой сплав редкой прочности, торжество национальной политики нашей партии, нерасторжимое единство народов советских социалистических республик. 58 дней и ночей атаковали этот дом фашистские танки и автоматчики с трех сторон, но ни разу не могли даже поколебать единодушную решимость его защитников — стоять насмерть! Они выстояли и победили смерть.

Коммунисты, опытные и молодые, формировали огнестойкие характеры бойцов, противопоставляли бешеному натиску врага, ослепленному безрассудной злобой и жаждой крови, осмысленную тактику с множеством неизвестных дотоле приемов борьбы, будили вулкан боевой творческой энергии, в котором в конце концов расплавились и превратились в прах все замыслы гитлеровских стратегов.

Напряжение всех сил защитников заводского района и центра города не спадало до 22 октября. Прижатые к Волге, обескровленные тяжелыми боями, части 62-й армии держались на узкой полоске земли. Казалось, еще одно усилие врага — и эта полоска будет разрублена и, подобно туго натянутой струне, свернется в запутанные клубки. А это означало бы, что 62-я армия и остатки населения заводской части города обречены на уничтожение. И само собой разумеется, Военный совет, штаб фронта, обком и горком партии делали все, чтобы этого не случилось.

Но вот стало очевидным фактом, что Паулюс, выполняя злую волю Гитлера, утопил в крови ударные силы своей армии и у него нет больше возможности для нового удара прежней мощности. Узкая полоска обороны 62-й армии превратилась в линию высокого напряжения: «Не прикасайся, смерть!» На ней, на этой узкой полоске, закрепились самые боеспособные подразделения бойцов, сплоченных волей коммунистов в единую цепь четкого взаимодействия. И если бы Паулюс нашел резервы, то, как потом показала практика, и новый удар быстро потерял бы свою мощь перед этой линией. Мелкие штурмовые группы, расположенные по ломаной, зубчатой линии обороны в лабиринтах развалин, истребляли захватчиков с флангов, с тыла и фронтально. Тогда эту линию назвали «пилой Чуйкова», которая, по выражению Кузьмы Акимовича Гурова, перепиливала шею Гитлера.

Из докладов и донесений начальника штаба армии Н. И. Крылова, из сводок разведки явствовало, да я и сам это видел, что кризис обороны города миновал. Разумеется, это не значило, что мы должны были успокоиться и оставить 62-ю армию без внимания. Наоборот, образовавшаяся относительная передышка позволила выполнить просьбу Чуйкова подкрепить его армию маршевыми ротами и дополнительными комплектами боеприпасов.

Тем временем войска 64-й и 57-й армий, оборонявшие южные окраины Сталинграда — Бекетовку, Красноармейск и господствующие в этой части приволжские высоты, приступили к укреплению своих позиций, нанося сильные удары по врагу то на одном, то на другом участке. Когда пришла весть о том, что на южном крыле фронта наши войска вышибли немцев из района междуозерья Цаца — Барманцак и заняли важный рубеж для развития последующих наступательных операций, трудно было сдержать вздох облегчения. Захотелось съездить в южную часть города, к Шумилову. Но прежде я должен выполнить задание Военного совета фронта, касающееся организации снабжения фронта.

Дело организации питания и боевого снабжения фронта весьма сложное и кропотливое. Разобраться в нем мне помог начальник тыла фронта генерал Николай Петрович Анисимов. Он отлично знал нашу область, ее продуктовые ресурсы. С помощью партийного актива, местных органов власти мы уточнили наличные запасы и составили строгий график бесперебойного снабжения частей и соединений продуктами. Однако без разрешения Москвы и нарядов начальника тыла Наркомата обороны мы не могли взять ни одной тонны зерна, мяса, овощей и фруктов.

Отправляюсь на узел связи. С Москвой соединяют быстро. Слышимость хорошая. У аппарата А. В. Хрулев. Он засыпает меня вопросами о положении в городе, о настроении бойцов и командиров, о снабжении. Выслушав просьбу, Александр Васильевич сказал:

— Для защитников Сталинграда ничего не жалейте.

Тут же, на узле связи, мне передали несколько телеграмм из разных районов области: около 7 тысяч комсомольцев и молодежи добровольно просятся в ряды защитников города. Все рвутся в подразделения 62-й и 64-й армий, особенно в 18-ю гвардейскую дивизию генерала Родимцева.

Желая скорее уйти из небезопасного совхоза «Сахарный», наши работники нашли место для размещения оперативных групп областных и городских организаций на территории колхоза «Куйбышевский». Приступили к сооружению зимних фронтовых блиндажей, а я выехал в Бекетовку к Шумилову.

Артиллерия врага непрерывно ведет обстрел Сталгрэса. Терпение директора электростанции Андрея Николаевича Землянского наконец лопнуло. На официальном бланке он написал командующему 64-й армии Шумилову записку с просьбой «прикрутить гитлеровским артиллеристам хвост». Прочитав записку, командующий написал: «Командиру 71-й немецкой дивизии. Прошу не стрелять по Сталгрэсу. Управляющий Землянский сердится. М. Шумилов».

Записку передали начальнику артиллерии армии. Артиллеристы поняли шутку и заставили замолчать вражеские пушки.

Звонок комиссара 10-й дивизии НКВД Петра Никифоровича Кузнецова застал меня на КП 64-й армии. По приказу командования фронтом дивизия отведена за Волгу на переформирование. В ее составе осталось менее 200 бойцов... Кузнецов сказал, что на днях он представит итоговую записку о боевых делах дивизии, рабочих отрядов, а сейчас просит содействия скорейшему продвижению материалов о награждении отличившихся бойцов и командиров. Я тотчас же позвонил А. И. Еременко и в наградной отдел штаба фронта.

10-я дивизия полковника Сараева... Сколько славных подвигов на ее счету! По боевой тревоге 23 августа 1942 года она выступила во главе сил народной обороны против прорвавшейся к городу группировки войск армии Паулюса. Вместе с отрядами рабочего ополчения, истребительными батальонами и немногочисленным составом местного воинского гарнизона дивизия приняла на себя первые удары фашистских танковых и моторизованных соединений и сдерживала немцев до 14 сентября, до подхода войск 62-й армии. Командир дивизии А. А. Сараев и комиссар П. Н. Кузнецов в донесениях и сводках отмечали много славных подвигов подчиненных им бойцов и командиров. Вот краткие выписки из этих документов:

«Батальонный комиссар 282-го стрелкового полка Карпов в критический момент боя на рубежах вблизи Тракторного завода направил свой танк на огневые точки противника. Он уничтожил несколько орудий и пулеметов противника и сам погиб как герой».

«Спасая своих боевых товарищей, красноармеец Алексей Ващенко в бою 5 сентября 1942 года своим телом закрыл амбразуру дзота».

«Младший политрук Дмитрий Яковлев бросился с двумя противотанковыми гранатами под вражеский танк и взорвал его вместе с собой».

«Младший лейтенант Петр Круглов, сержант Александр Беляев, бойцы-сталинградцы Михаил Чембаров и Николай Сарафанов вышли победителями в единоборстве с 20 фашистскими танками».

В боях за Сталинград дивизия Сараева уничтожила 15 тысяч солдат и офицеров, 113 танков противника, 183 орудия и пулемета, много другой военной техники.

Через разведотдел 64-й армии удалось установить судьбу партизанского отряда «За Родину». Он действовал на правобережье Дона. Связные отряда несколько раз доставляли в разведотдел армии важные сообщения о дислокации войск противника. В последнее время отряд базировался близ хутора Зимовного в лесу. 0б этом стало известно предателям. 27 сентября, в результате внезапного нападения фашистов, в бою погибли комиссар Чистов, начальник штаба отряда Степаненко, майор Мартынов и другие командиры. Командиру отряда Воскобойникову удалось увести партизан вниз по Дону и обосноваться на острове Фили, в сорока километрах от хутора Зимовного. Отсюда они совершали вылазки на диверсии, смело вступая в схватки с гитлеровцами.

В середине октября отряд «За Родину» принял решение пробиваться через линию фронта между станцией Тундутово и селом Плодовитое. Здесь он попал в засаду. Завязался неравный бой. Большинство партизан погибло.

Есть донесение из партизанской группы Клетского района, которую возглавляет секретарь райкома партии И. С. Ткаченко. Условия там трудные. Лесных массивов нет. Гестапо то и дело прочесывает местность, жестоко расправляясь с местным населением за любое выступление против захватчиков. Клетская партизанская группа — всего 11 человек. Но ей уже удалось передать командованию Красной Армии важные сведения о противнике, подорвать на минах несколько гитлеровских автомашин. Группа ведет политическую работу среди населения, выпускает листовки с призывом беспощадно бороться с оккупантами.

Связался с представителем Центрального штаба партизанского движения на Сталинградском фронте генералом Т. П. Кругляковым, попросил его помочь действующим группам партизан. Он ответил, что на днях специальным транспортом из Камышина отправят средства связи и другое имущество. Одновременно Кругляков попросил подобрать в Астраханскую спецшколу 300 добровольцев. Я ответил, что эту просьбу обсудим в обкоме партии и в ближайшие дни добровольцы прибудут в Астрахань.

Пробыв двое суток в Бекетовке, я вернулся на свой КП, в колхоз «Куйбышевский». Переправлялся на баркасе «Наблюдатель». Капитан баркаса И. И. Исаков в дни тяжелых боев за Тракторный трое суток без сна и отдыха нес вахту. Он не покинул поста даже тогда, когда в его каюту попала зажигательная бомба.

В землянке меня ждал командующий 8-й воздушной армией Тимофей Тимофеевич Хрюкин. (Мы с ним старые знакомые: в 1924 году он был секретарем ячейки комсомола в станице Привольной, а я секретарем Каневского райкома комсомола.) Тимофей Тимофеевич — молодой генерал авиации. Он не жалуется, но ему нелегко, так как авиация фронта еще полностью не сформировалась, а потери за счет старой материальной части несет значительные. Кажется, что командующий А. И. Еременко не всегда справедлив к нему. Он требует, чтобы тихоходные «ишаки» справлялись с армадой фашистских «мессершмиттов»...

Тимофей Тимофеевич переходит к делу. Еще раньше он просил изготовить на лесозаводах города и области для армии 400 тракторных саней и выделить 100 гусеничных тракторов. Просьба не пустячная, и ее с ходу не решишь. Я проверил положение заказа и установил, что астраханцы — молодцы, фронтовой заказ успешно выполняют. А вот тракторов пока нет. Я успокоил друга юности, сказав, что сам займусь тракторами.

— До снега еще у нас далеко. К снегу будут и сани, и тракторы.

Тимофей Тимофеевич поверил, что я не подведу.

Разговорились о делах летчиков. Тимофей хвалит У-2 — «кукурузников», так их называют. Самолеты перевозят раненых, летают днем и ночью в разведку, проверяют маскировку ПВО, сбрасывают листовки, держат связь с окруженными войсками, доставляя им все необходимое.

— Не смейся, это важная сила 8-й воздушной армии, это моя легкая бомбардировочная авиация! — заверяет меня Хрюкин.

Конечно, наземным войскам больше нравятся бомбардировщики, штурмовики, истребители. Они уничтожают танки и мотопехоту противника, громят артиллерию. Сотни боевых вылетов совершил истребитель-штурмовик гвардии капитан Василий Сергеевич Ефремов, наш земляк, в недавнем прошлом комсомолец, электромонтер лесозавода имени Куйбышева. На его счету несколько пущенных под откос эшелонов, три десятка разбитых танков, свыше сотни автомашин с грузом и полтора десятка сбитых «мессершмиттов». Гитлеровские асы ведут за Ефремовым настоящую охоту, его почерк им отлично известен. Однажды они перехватили отважного летчика в районе Нижнего Чира, когда тот, отбомбившись, возвращался с задания. Искусно маневрируя, Ефремов ушел от погони и благополучно вернулся на свой аэродром.

Особого уважения заслужили штурмовики Ил-2 — «летающие танки». Пленные утверждали, что это не самолет, а «черная смерть». Наши летчики любовно называли штурмовик «горбатым». Пехота приветствовала Ил-2 как летающую «катюшу», а артиллеристы именовали его «артплатформой».

Вечером 26 октября командующий фронтом Еременко пригласил к себе на КП всех начальников родов войск фронта и командующих армиями. Обсуждался предварительный замысел Ставки о контрнаступлении, результатом которого явилось бы полное окружение сталинградской группировки противника. Командующий поставил задачи по подготовке всех служб к этой операции. Расходились взволнованные и радостные, с крепкой верой в близость большого успеха.

Между тем и фашистам все еще мерещится, что они на грани окончательной победы. В городе и в заводском районе продолжаются жестокие схватки: Паулюс и его генералы бросают на штурм остатки резервов.

Из резерва Ставки Верховного Главнокомандования прибыла 45-я стрелковая дивизия полковника В. П. Соколова. 29 октября она направлена на защиту завода «Красный Октябрь». В тот же день была организована высадка десанта моряков в районе Латошинки. Это помощь группе Горохова. За ходом высадки десанта наблюдали с высокого берега Ахтубы представитель Ставки А. М. Василевский, командующий фронтом А. И. Еременко и я. Десантникам удалось захватить плацдарм у Латошинки, но, понеся большие потери, они отступили и переправились обратно на восточный берег Волги. Мы потеряли два бронекатера. Прикрывал отход десантников дивизион бронекатеров Волжской военной флотилии, уничтожая огнем орудий живую силу противника. Командир дивизиона капитан 3-го ранга С. П. Лысенко в этом бою был тяжело ранен, но остался на посту и продолжал руководить операцией, пока не потерял сознание.

Из воинской части, стоящей в хуторе Бурковском, сообщили, что из ста снарядов, посланных гитлеровскими артиллеристами на хутор, разорвалось только двадцать три. Случайность это, или те, кто изготовлял снаряды, сознательно испортили их? Как хочется верить в последнее!..

На помощь сталинградцам прибыли с севера подразделения 156-го укрепленного района под командованием полковника М. И. Гольцова. Совершив трудный двухсоткилометровый марш, подразделения под огнем противника переправились на острова Зайцевский и Спорный, где и заняли оборону.

В «Правде» и во всех других газетах опубликованы призывы ЦК ВКП(б) к XXV годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Один из них прямо обращен к сталинградцам:

«Славные защитники Сталинграда! С вами весь советский народ. Бейтесь до последней капли крови, беспощадно громите, отбрасывайте и истребляйте вражеские полчища! Да здравствуют героические защитники Сталинграда!»

А вот и первый праздничный подарок. К исходу дня 28 октября наши войска в результате трехдневного боя заняли городской поселок Купоросное и кожзавод. Оттуда, из Купоросного, принесли объявление немецкого коменданта:

«Согласно распоряжению немецкого командования все трудоспособное население от тринадцати лет и старше обязано до 1 ноября зарегистрироваться в комендатуре для отправки на работу (в том числе и трудоспособные женщины, имеющие двоих детей). Граждане, уклонившиеся от исполнения данного распоряжения, будут отправлены на работу насильственным путем. Нетрудоспособное население и многосемейные должны до 4 ноября покинуть город по направлению на Калач».

Я показал текст этого объявления Дмитрию Захаровичу Мануильскому. Он посоветовал размножить эти объявления и разослать во все действующие части фронта с припиской: «Сталинградцы! Не допустим, чтобы женщины и дети Сталинграда стали рабами немецких бюргеров. Коммунисты, вперед!»

Дмитрий Захарович приехал на Сталинградский фронт в составе пропгруппы ЦК партии. Мягкий и сердечный человек, член ЦК, в рядах партии большевиков с 1903 года, он испытал ссылки, каторгу, эмиграцию. И вот теперь прибыл на фронт, рвется в город, в пекло суровых схваток. Хочет поговорить с бойцами Чуйкова и Шумилова, посоветоваться, рассказать им свои думы, сообщить последние новости, привезенные из Москвы.

...Чтобы дезинформировать противника, командующий тылом Сталинградского фронта разослал по армиям и другим подчиненным соединениям открытую телеграмму о подготовке к зиме 1942/43 года. Вскоре и гитлеровцы заявили, что они собираются зимовать. Это стало известно из перехваченного приказа:

«Приготовления к зимней кампании находятся в полном разгаре. Вторая русская зима застанет нас лучше подготовленными. Русские силы, которые значительно уменьшились в результате последних боев, не смогут уже в течение зимы 1942/43 гг. ввести в бой такие силы, как в прошлую зимнюю кампанию. Чтобы ни произошло, более жестокой и трудной зимы уже не может быть».

30 октября в Райгород пришла самоходная баржа № 1047 с подарками из Баку. В этот же день в адрес Сталинградского фронта по Волге пришел караван барж № 219 и 2024 на буксире парохода «Кузнецкстрой». В двух баржах находятся подарки от наших астраханских рыбаков — 400 тысяч пудов отличной рыбы. Молодцы астраханцы! В Ленинске разгружается эшелон с фруктами и шоколадом. Это праздничный подарок девушкам корпуса ПВО. Их у нас 4600!

5 ноября, когда уже стемнело, в одном из цехов Красноармейской судоверфи открылось торжественное заседание городского Совета депутатов трудящихся, посвященное 25-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Пришли члены обкома и горкома партии, депутаты, гости с фронта — командующие, члены Военных советов, командиры дивизий, полков, батальонов. После моего доклада коротко выступили командующий 64-й армией М. С. Шумилов, члены Военного совета и члены обкома и горкома. Приняли обращение к бойцам, командирам и политработникам, защищающим Сталинград. Поздравили их с праздником и пожелали скорейшего разгрома врага.

Вечером 6-го ноября слушали доклад И. В. Сталина на торжественном заседании в Москве.

«Будет и на нашей улице праздник», — сказал он так, будто перед ним шли уличные бои в Сталинграде.

Мы встали и аплодировали ему вместе с москвичами.