На суше и на море - 1968

Заставки худ. А. Белова

КАМЕННЫЕ СТРАЖИ ДЖУНГЛЕЙ

Фото и рисунки из различных

зарубежных изданий

Все произошло так внезапно, что Хосе даже не успел по-настоящему испугаться. Расчищая участок джунглей для своего нового кукурузного поля, он неожиданно наткнулся на какой-то странный округлый предмет, похожий на днище большого котла.

«Кому понадобилось тащить тяжелый котел в самую чащу леса?» — подумал удивленный индеец. «А может быть, это золотой клад, спрятанный ацтекскими воинами от жадных рук испанцев?»

И, ослепленный сказочными видениями свалившегося с неба богатства, Хосе ринулся к заветному котлу. Лихорадочно откинув мешавшие ему зеленые ветви и паутину лиан, он уже протянул было к сокровищу руку и вдруг отпрянул в страхе назад: откуда-то из глубины земли на него в упор глядели два огромных глаза.

«Это, наверное, сам дьявол!» — мелькнуло в голове у насмерть перепуганного парня, и, круто повернувшись, он быстрее ветра помчался в родную деревушку Трес-Сапотес, расположенную в каких-нибудь полутора километрах от его поля. Сообщение Хосе вызвало в деревне настоящий переполох. Но вопреки ожиданиям желающих посмотреть на золотой клад в лесу и охранявшего его дьявола оказалось более чем достаточно. Вооружившись кольями и лопатами и прихватив с собой на всякий случай несколько винтовок, десятка два мужчин отправились в джунгли.

Когда таинственный предмет был наполовину выкопан из земли, то оказалось, что это совсем не котел, а гигантская каменная голова, искусно высеченная из одной глыбы черного базальта. Ее пустые глазницы равнодушно взирали на муравьиную возню обескураженных кладоискателей.

Разочарованные крестьяне прекратили раскопки и разошлись по домам, приписав свою неудачу проделкам того же вездесущего дьявола, непонятным образом превратившего котел с золотом в богопротивного истукана. Это необычайное событие произошло в 1858 году в одной из самых глухих деревушек южной части мексиканского штата Веракрус.

Но ученые так и не узнали тогда о находке в Трес-Сапотесе. Через несколько лет заботливая природа вновь укрыла мягкой землей и зеленью джунглей свою добычу. И лишь фантастические рассказы и легенды о гигантской каменной голове и зарытых под пей сокровищах, до сих пор бытующие среди местных индейцев, напоминали еще о таинственной скульптуре, созданной рукой безвестного мастера много столетий назад.

Ровно через сорок лет другой крестьянин-индеец трудился в поте лица на табачной плантации близ своего родного городка Сан-Андрес-Тустла. Внезапно его внимание привлек кусочек бледно-зеленого камня, ярко сверкавшего своей полированной поверхностью под лучами щедрого тропического солнца. Очистив предмет от грязи и пыли, он увидел, что держит в руках маленькую нефритовую статуэтку, изображавшую индейского жреца с наголо обритой головой и широко открытыми смеющимися глазами. Нижнюю часть его лица закрывала маска в виде утиного клюва, а на плечи был накинут короткий плащ из перьев, имитирующий сложенные крылья птицы.

Спереди статуэтку покрывали какие-то непонятные символы и рисунки, а под ними, чуть ниже, шли столбцы других знаков в виде простых черточек и точек.

Неграмотный индеец, конечно, не догадывался о том, что он держит в руках предмет, которому суждено было стать наиболее известной археологической находкой на территории Нового Света.

В конце концов после долгах приключений маленькая фигурка жреца с утиным клювом очутилась в Национальном музее США. Осматривая новый музейный экспонат, американские ученые неожиданно обнаружили, что столбик таинственных черточек и точек представляет собой дату календаря майя, соответствующую 162 году нашей эры!

В научных кругах разразилась настоящая буря. Одна догадка сменяла другую. Но плотная пелена неизвестности, окружавшая нефритовую статуэтку, от этого отнюдь не рассеивалась. Форма знаков и весь стиль изображения были похожи на майяские письмена и монументы. Но ведь ближайший город древних майя — Комалькалько — располагался в 150 милях к востоку от места находки! А кроме того, статуэтка из Сан-Андрес-Тустлы почти на 130 лет старше любого другого датированного памятника с территории майя!

Получалась странная картина: некий загадочный народ, населявший в незапамятные времена мексиканские штаты Веракрус и Табаско, изобрел майяскую письменность и календарь на несколько веков раньше самих майя и отметил этими вычурными письменами свои статуи, стелы и алтари. Но что это за народ? Каков облик его культуры? Откуда и когда пришел он в болотистые низины побережья Мексиканского залива? Все эти вопросы требовали скорейшего решения.

И ответ на них нужно было искать не в пыли архивных хранилищ и не в тиши библиотек, а в джунглях и болотах южной Мексики, среди немых остатков древней культуры, звонкий и чистый голос которой умолк еще 12 столетий назад.

Поздней осенью 1938 года из портового городка Альварадо, что стоит на берегу океана, близ устья большой реки Папалоапан, отправился вверх по реке в свой очередной рейс допотопный колесный пароходик. На его борту кроме обычных пассажиров — мексиканских крестьян, торговцев и мелких чиновников — находилась группа людей, одежда и внешность которых выдавали в них иностранцев. Американский исследователь Мэтью Стирлинг — глава совместной археологической экспедиции Смитсоновского института и Национального географического общества США — и его немногочисленные сотрудники, столпившись у борта, жадно рассматривали быстро меняющиеся экзотические пейзажи тропиков. Пароход миновал изумрудные луга с высокой травой и вошел в бесконечный зеленый туннель, образованный развесистыми кронами деревьев-великанов, сомкнувших свои ветви над серединой реки. Джунгли, бесконечные джунгли на сотни километров вокруг. То веселые, усыпанные алыми и белыми цветами, с щебетом птиц и задорными криками обезьян, то, напротив, темные и угрюмые, погруженные по плечи в вязкую грязь бездонных болот, где лишь змеи да огромные ящерицы-игуаны терпеливо поджидают в прохладном полумраке зазевавшуюся добычу.

Наконец после нескольких дней пути далеко на горизонте показались туманные пики вулканических горных хребтов Тустлы, у подножия которых находились руины неизвестных древних городов. Именно их и предстояло изучать археологам. Там, на плодородных землях предгорий и прилегающих равнинах, много столетий назад жил и процветал многочисленный и трудолюбивый народ. Неприступная стена горных хребтов защищала эту область от жестоких ураганов и ветров со стороны Мексиканского залива. А плодородная почва, даже при минимальных затратах труда, давала неслыханные урожаи, и притом дважды в год.

Что мы знали еще совсем недавно о прошлом этого края? В записках испанского солдата Берналя Диаса — очевидца и непосредственного участника всех перипетий кровавой эпопеи Конкисты — говорится о том, что реку Папалоапан открыл в 1518 году храбрый идальго Педро де Альварадо — будущий сподвижник Кортеса. В то время страну населяли воинственные индейские племена, пришедшие откуда-то с запада. Грозные легионы индейских воинов, выстроившиеся на берегу реки в строгом боевом порядке, были настолько внушительны, что испанцы (это была разведочная экспедиция под командованием Грихальвы) поспешили убраться восвояси.

Из старинных индейских преданий нам известно также, что еще до прихода конкистадоров все побережье Мексиканского залива находилось во власти великого ацтекского правителя Монтесумы. Одна из многочисленных повинностей местных жителей состояла в том, что они должны были ежедневно доставлять свежую рыбу ко двору грозного императора. Чтобы покрыть это огромное расстояние в несколько сот километров, по всему пути — и в джунглях, и на горных перевалах — были расставлены быстроногие и выносливые гонцы, которые как эстафету передавали корзины с рыбой от одного поста к другому. За сутки они успевали пробежать от побережья Мексиканского залива до ацтекской столицы Теночтитлана.

Согласно другим преданиям, первыми обитателями этих мест были ольмеки (слово «ольмеки» означает буквально «жители страны каучука») — создатели древнейшей цивилизации Центральной Америки.

Но недолго длилось это благоденствие. Неведомые враги, пришедшие с запада, черным потоком хлынули на цветущие города и селения земледельцев. Высокая цивилизация ольмеков была уничтожена, а зеленые джунгли поглотили то, чего не успели разрушить чужеземцы.

На долю Мэтью Стирлинга и его товарищей выпала высокая честь — открыть первую страницу в изучении таинственной ольмекской культуры, которую насильственно вычеркнули из человеческой памяти мечи завоевателей и натиск беспощадных джунглей. В 1939 году начались раскопки древнего города ольмеков вблизи уже знакомой нам деревушки Трес-Сапотес, в штате Веракрус.

Поначалу все было загадочным и неясным. Десятки искусственных холмов-пирамид, служивших когда-то основаниями для дворцовых и храмовых зданий, бесчисленные каменные монументы с причудливыми ликами правителей и богов, обломки расписной глиняной посуды. И ни одного намека на то, кому же принадлежал этот заброшенный город. Невольно приходили на память слова, сказанные известным американским путешественником Стефенсом, по поводу другого древнего города, лежащего в джунглях Гондураса, на три сотни миль южнее:

Тем не менее археологи упорно продолжали свою кропотливую работу, извлекая на поверхность все новые и новые следы погибшей культуры. Прежде всего была раскопана знаменитая каменная голова, которая, как оказалось, лежала всего в 100 метрах от экспедиционного лагеря. Двадцать рабочих целый день вели работу вокруг поверженного исполина, пытаясь освободить его из глубокой лесной могилы. Наконец все было кончено. Очищенная от земли голова казалась выходцем из какого-то фантастического, потустороннею мира. Несмотря на свои внушительные размеры (высота — 1,8 метра, окружность — 5,4 метра, вес —10 тонн), она была высечена из одного каменного монолита. Подобно египетскому сфинксу молчаливо взирала она своими пустыми глазницами на север, туда, где на широкой городской площади совершались когда-то пышные варварские церемонии, а жрецы приносили кровавые жертвы в честь уродливых языческих богов. О, если бы каменные уста истукана могли раскрыться и он смог бы заговорить, многие интереснейшие страницы американской пс-тории стали бы для нас так же хорошо известными, как и история Египта, Греции и Рима.

Но каким же образом доставили древние жители Трес-Сапотеса эту огромную глыбу базальта в свой родной город, если ближайшее месторождение камня находится в нескольких десятках километров? Подобная задача поставила бы в тупик даже современных инженеров. А 15–20 веков назад все это было сделано ольмеками без помощи колесного транспорта и тягловых животных (у них, как и у остальных американских индейцев, попросту не было ни того ни другого), только мускульной силой человека. И тем не менее гигантский монолит, доставленный каким-то чудом — и не по воздуху, а по земле, через джунгли, реки, болота и овраги — гордо стоит теперь на центральной площади города как величественный памятник упорству и труду безвестных мастеров древности.

16 января 1939 года в жизни экспедиции произошло событие, затмившее по своей значимости все прежние открытия и находки. В этот день Мэтью Стирлинг с группой рабочих-индейцев отправился посмотреть на вновь найденную каменную стелу, край которой едва выступал из земли. Им пришлось немала повозиться, прежде чем удалось вытащить тяжелый монумент на поверхность. «Индейцы, стоя на коленях, — вспоминает Стирлинг, — стали очищать поверхность монумента от вязкой глины. И вдруг один из них крикнул мне по-испански: «Сеньор, здесь какие-то цифры!» Это действительно были цифры. Я не знаю, каким образом догадались об этом мои неграмотные рабочие, но там, на гладкой поверхности стелы, были четко высечены прекрасно сохранившиеся колонки черточек и точек — знаков древнего календаря».

Задыхаясь от нестерпимой жары, весь в липком поту, Стирлинг принялся лихорадочно копировать таинственную надпись. А несколько часов спустя все участники экспедиции с нетерпением столпились вокруг стола в палатке своего начальника. Последовали сложные выкладки и вычисления, и вот уже полный текст надписи готов: 6 Эцнаб I Ио. По европейскому летосчислению это соответствовало 4 ноября 31 года до нашей эры.

О такой сенсационной находке никто не смел и мечтать. На вновь открытой стеле (получившей впоследствии название «Стела Ц») была высечена по системе майяского календаря дата, которая более чем на три столетия превосходила по возрасту любой другой датированный монумент из области маня!

И вывод отсюда мог быть только один: гордые жрецы майя заимствовали свой поразительно точный календарь у западных соседей — никому неизвестных ольмеков.

На побережье Мексиканского залива, среди необозримых мангровых болот штата Табаско, возвышается несколько песчаных островков, крупнейший из которых — Ла-Вента имеет всего 12 километров в длину и 4 километра в поперечнике. Здесь, рядом с захолустной мексиканской деревушкой, по имени которой получил свое название и весь остров, были обнаружены остатки еще одного города ольмеков.

Древние строители Ла-Венты хорошо знали законы геометрии. Все важнейшие здания города, стоявшие на вершинах высоких пирамидальных оснований, были ориентированы строго по странам света. Обилие дворцовых и храмовых ансамблей, вычурных скульптур, стел и алтарей, многочисленные головы-исполины, высеченные из базальта, роскошное убранство найденных здесь гробниц говорили о том, что когда-то Ла-Вента была крупнейшим центром ольмекской культуры, а возможно, и столицей всей страны. Используя календарные даты, имеющиеся на многих каменных изваяниях, а также результаты искусствоведческого анализа, ученые установили, что наивысший расцвет города приходится на I–VII века нашей эры.

Затем, как и Трес-Сапотес, он становится жертвой вражеского нашествия и гибнет в пламени пожаров под ликующие крики победителей. Все, что можно было разрушить, — было разрушено. Все, что можно было ограбить и унести, — было унесено. Незваные пришельцы стремились уничтожить буквально все, что напоминало им о культуре и религии побежденного народа. Но огромные каменные головы, колонны и статуи, изваянные из твердого как сталь базальта, уничтожить было не так-то просто. И тогда в бессильной ярости древние вандалы разбили мелкие скульптуры, а прекрасные и выразительные лица больших статуй намеренно обезобразили и повредили.

Тем не менее большая часть удивительных творений художников и скульпторов Ла-Венты пережила века, и они были вновь открыты для человечества уже в середине XX века умелыми руками археологов.

В самом центре города, от подножия высокой пирамиды и далее на север, раскинулась широкая ровная площадь, окаймленная со всех сторон вертикально стоящими базальтовыми колоннами. Посреди нее, над густой травой и кустарником, возвышалось какое-то странное сооружение в виде платформы, сложенной из тех же базальтовых колонн. Когда платформа была целиком расчищена, перед археологами предстал своеобразный базальтовый домик, наполовину углубленный в землю. Длинная его стена состояла из девяти вертикально поставленных каменных столбов, а короткая — из пяти. Сверху это прямоугольное помещение было перекрыто накатом из таких же базальтовых столбов. Домик не имел ни двери, ни окон. Древние строители так искусно подогнали друг к другу гигантские каменные колонны, что между ними не проскользнула бы даже мышь. А ведь каждая из них весила без малого две, а то и три тонны!

С помощью ручной лебедки и прочных канатов рабочие принялись растаскивать крышу загадочной постройки. После удаления четырех колонн отверстие в крыше стало настолько шпроким, что можно было рискнуть спуститься вниз, туда, где в густых черных тенях скрывалась внутренняя часть просторной комнаты, замурованной жрецами Ла-Венты 15 столетий назад.

Рядом со скелетами грудой лежали всевозможные пзделня из драгоценного нефрита зеленых и голубоватых тонов: смешные маленькие статуэтки в виде сидящих человечков с детскими лицами, карлики и уродцы, лягушки, улитки, ягуары, диковинные цветы и бусы.

В юго-западном углу погребальной платформы удалось обнаружить странный головной убор, напоминающий скорее «терновый» венец, чем символ власти и высокого положения его владельца. На прочном шнуре было нанизано шесть длинных игл морского ежа, отделенных друг от друга вычурными нефритовыми украшениями в виде диковинных цветов и растений. Тут же лежали две большие нефритовые катушки — украшения для ушей и остатки деревянной погребальной маски, инкрустированной нефритом и раковинами. Неподалеку от платформы рабочие наткнулись на спрятанный в земле тайник, в котором хранилось 37 полированных топоров из нефрита и серпентина.

Согласно легенде, до сих пор бытующей у жителей Лa-Венты, последний ацтекский император Монтесума был погребен именно здесь, среди развалин древнего города.

И когда на землю опускается ночь, он выходит из своей гробницы, чтобы в призрачных лучах лунного света танцевать со своими приближенными на широких площадях и безлюдных улицах навеки уснувшей столицы ольмеков.

И хотя все это лишь плод народной фантазии, прекрасная легенда, научная значимость базальтовой гробницы отнюдь не снижается от того, что в ней вместо Монтесумы погребен какой-то другой могущественный правитель, который жил за 9-10 веков до появления ацтеков в долине Мехико.

У цивилизованных пародов доколумбовой Америки в отличие от египтян, ассирийцев, греков, римлян и других обитателей Старого Света главным символом богатства было не золото, а нефрит. Этот факт настолько поразил воображение первых европейцев, пробившихся в начале XVI века сквозь океанский барьер к неведомым берегам Нового Света, что они неоднократно возвращались к нему в своих исторических повествованиях и хрониках. Когда в 1519 году Кортес высадился на пустынное побережье Мексики, неподалеку от современного города Веракрус, местный индейский правитель поспешил отправить сообщение об этом чрезвычайном событии своему верховному владыке — императору Монтесуме. И уже несколько дней спустя перед походным шатром Кортеса появилась пышная процессия послов и вельмож от ацтекского императора. Молча расстелив у входа в шатер несколько циновок, они разложили на них множество дорогих подарков.

Если верно то, что нефрит ценился у индейцев дороже золота, то так же верно и то, что больше всего нефритовых изделий встречается именно в стране ольмеков. И это тем более поразительно, что на болотистых берегах Мексиканского залива, там, где находятся основные ольмекские города, не было никаких месторождений нефрита. Его добывали либо на юге, в горах Гватемалы, или же на западе, в Оахаке. Как бы то ни было, большое количество этого драгоценного и необычайно твердого минерала попадало в страну ольмеков, где грубые куски камня превращались под руками искусных ольмекских ювелиров в изящные статуэтки богов, затейливые украшения, бусы и ритуальные топоры. А уже оттуда, из ольмекских центров Ла-Венты, Трес-Сапотеса, Серро-де-лас-Месаса, эти великолепные нефритовые вещицы расходились по всей Центральной Америке, от самых северных областей Мексики до Коста-Рики.

В 1955 году после долгого перерыва были продолжены раскопки в столице ольмеков — Ла-Вепте. Одна за другой появлялись на свет удивительные находки: рельефы, мозаика, великолепные скульптуры, стелы и алтари. И вдруг лопата рабочего, пробив твердый слой цемента, покрывавшего поверхность глиняной платформы, провалилась вниз, в пустоту узкой и глубокой ямы. Когда археологи добрались наконец до ее дна, то там на фоне желтой глины ярко заблестели в солнечных лучах зеленые пятна полированного нефрита. Шестнадцать маленьких каменных человечков — участники какого-то неведомого драматического спектакля — торжественно застыли перед оградой из шести вертикально поставленных нефритовых топоров. Кто они? И зачем их спрятали на дне глубокой ямы, расставив в определенном, но непонятном для нас порядке?

Возможно, что ключ к разгадке этого археологического ребуса может дать шестнадцатый участник древнего языческого ритуала.

Его одинокая фигурка, высеченная в отличие от других из гранита, стоит спиной к плоской поверхности ограды. Остальные пятнадцать фигур сделаны из нефрита и имеют чисто ольмекский облик. Все они, повернув свои головы в одну сторону, пристально смотрят на противостоящего им человека. Справа к нему приближается процессия из четырех мрачных фигур с застывшими лицами-масками. Кто этот одиноко стоящий человек? Верховный жрец, управляющий торжественным языческим обрядом, или жертва, которую повалят через мгновение на кровавый алтарь неведомого бога?

И здесь на память невольно приходит описание ужасного обычая, широко распространенного когда-то у многих народов древности. По их представлениям царь считался средоточием магических сил, управляющих жизнью природы. Он несет ответственность за хороший урожай посевов, за обильный приплод скота, за плодовитость женщин всего племени. Ему оказываются чуть ли не божественные почести. Он вкушает все блага жизни, наслаждаясь роскошью и покоем. Но однажды приходит день, когда царь должен сторицей расплатиться и за свои богатства, и за свою непомерную власть. И единственная плата, которую он обязан отдать своему народу, — его собственная жизнь! По древним обычаям, народ не может ни минуты терпеть ослабевшего, больного или стареющего царя, поскольку от состояния его здоровья зависит благополучие всей страны. Наступает трагическая развязка. Старого правителя убивают. А на его место выбирают молодого, полного сил преемника. И этот ужасный цикл убийства и коронаций продолжался во многих странах сотни лет.

Кто знает, может быть, по воле случая нам тоже удалось увидеть во всей трагической полноте этот страшный ритуал, разыгранный шестнадцатью каменными человечками из Ла-Венты?

Если бы все произведения древнего ольмекского искусства были выставлены в залах одного большого музея, то посетители его сразу бы обратили внимание на одну странную деталь. Из каждых двух-трех скульптур одна обязательно изображала бы либо ягуара, либо существо, сочетающее в себе черты человека и ягуара.

Когда очутишься в таинственном зеленом полумраке мексиканских джунглей, легко понять, почему ольмекские мастера с таким фанатическим упорством старались запечатлеть образ этого свирепою зверя.

Один из наиболее могучих хищников западного полушария, грозный владыка тропического леса — ягуар был для древних индейцев по просто опасным зверем, но и символом сверхъестественных сил, почитаемым предком и богом. В религии различных племен древней Мексики ягуар считается обычно богом дождя и плодородия, олицетворением плодоносящих сил земли. Стоит ли удивляться тому, что ольмеки, основой хозяйства которых было земледелие, почитали бога-ягуара с особым рвением, навечно запечатлев его в своем монументальном искусстве.

Еще и в наши дни, четыре столетия спустя после испанского завоевания и тысячу лет спустя после гибели ольмекской цивилизации, образ ягуара все еще вызывает суеверный ужас у индейцев, а ритуальные танцы в его честь широко распространены у жителей мексиканских штатов Оахака и Веракрус. К каким только ухищрениям не прибегали древние ольмеки для того, чтобы грозный владыка лесов и небесных вод обеспечил им хороший урожай. Они строили в честь его пышные храмы, высекали его образ на рельефах и стелах, отдавали ему самый драгоценный дар на земле — человеческие жизни.

В ходе раскопок главной площади Ла-Венты почти на шести метровой глубине археологи нашли прекрасно сохранившуюся мозаику в виде стилизованной морды ягуара. Общие размеры мозаики — около пяти квадратных метров. Опа состоит из 486 тщательно отесанных и полированных блоков ярко-зеленого серпентина, прикрепленных с помощью битума к поверхности низкой каменной платформы. Пустые глазницы и пасть зверя были заполнены оранжевым песком, а верхушку угловатого черепа украшали стилизованные перья в виде ромбов.

Точно такая же мозаика была обнаружена впоследствии и в другом конце священной площади города. Но там кроме изображения самого хищника в глубине каменной платформы удалось найти богатейшие дары в его честь: груду драгоценных вещей и украшений из нефрита и серпентина.

Земные владыки, желая как-то усилить и без того обширную царскую власть, считали ягуара своим божественным предком и покровителем. На рельефах, фресках и стелах они постоянно изображены в одеждах из шкуры ягуара или сидят на тронах, сделанных в виде фигуры этого зверя. Клыки и когти ягуара постоянно встречаются в наиболее богатых и пышных погребениях не только у ольмеков, но и у большинства других культурных народов доколумбовой Мексики.

После раскопок и открытий 30-х и 40-х годов стало ясно, что в первом тысячелетии нашей эры в болотистых и влажных джунглях на побережье Мексиканского залива существовала необычайно высокая культура, созданная народом ольмеков. Они сооружали высокие пирамиды и пышные гробницы, высекали из камня массивные десятитонные головы своих правителей и множество раз изображали фигуру свирепого бога-ягуара на огромных базальтовых стелах и изящных нефритовых предметах. Откуда пришли ольмеки в Веракрус и Табаско, были ли они исконными обитателями этих мест — мы до сих пор не знаем.

Не меньшей таинственностью окружена и гибель ольмекской культуры, создатели которой вдруг бесследно исчезли с исторической арены за семь веков до того, как Колумб увидел берега Нового Света.

Позднее, в середине 50-х годов, когда археологи стали широко применять в своей работе радиоуглеродный метод определения возраста древних вещей, цивилизация ольмеков получила вдруг совершенно новое освещение. Дело в том, что, судя по серии радиоуглеродных дат, полученных при раскопках Ла-Венты в 1955 году, этот важнейший центр ольмекского царства существовал неправдоподобно рано — в 800–400 годах до н. э., то есть в эпоху, когда в других областях Мексики господствовали еще культуры ранних земледельцев. Опираясь на эти данные, группа мексиканских ученых — и среди них такие известные специалисты, как Мигель Коваррубиас, Хименес Морено, Пинья Чан, Альфонсо Касо, — выдвинула гипотезу, согласно которой ольмеки были создателями древнейшей цивилизации Америки и оказали решающее влияние на происхождение и развитие других цивилизаций этой области.

В свою очередь другие археологи (Фплпп Дракер, Роберт Сквайр и другие), ссылаясь на ненадежность радиоуглеродных дат, часто подводивших археологию в недавнем прошлом, отстаивают мысль о том, что ольмеки в целом развивались параллельно с остальными народами Центральной Америки — майя, нахуа, сапотекамп и так далее. Кто из них прав — покажет будущее.

Таким образом, проблема происхождения и гибели большого народа, населявшего в свое время обширные территории Южной Мексики, и поныне остается главной проблемой для всех археологов, для всех ученых, занимающихся древней историей Нового Света. Смелых теорий здесь хоть отбавляй. Но всякое подлинно научное исследование основано на кропотливом труде. Работа ученого тоже невозможна без элементов фантазии, но главное в ней — прочный фундамент реальных фактов и доказательств.

И нужно сказать, что поиски таких реальных фактов ведутся сейчас, как никогда, настойчиво и целеустремленно.

Во вновь открытом центре ольмекской культуры — Сан-Лоренсо-Теночтитлане вот уже третий год работает экспедиция мексиканских и американских ученых во главе с профессором Майклом Ко. Заново подверглась недавно изучению и столица ольмеков — Ла-Вента. Большое внимание уделяется раскопкам небольших земледельческих поселений.

На смену старому поколению исследователей приходят теперь полные сил и энергии молодые археологи. Рано или поздно, но они вырвут у молчаливых джунглей их нераскрытые тайны и ольмекская цивилизация во всем своем блеске предстанет перед взором изумленного человечества.

ДЕРЕВЬЯ-ИСПОЛИНЫ

Фото автора

Стоял погожий октябрь. Низкое солнце освещало медленно отходящий к зимнему сну мир. Безоблачное небо отдавало легкой прохладой осени. Доцветали редкие поздние травы. Над посеревшим сжатым полем еще висела кое-где серебристая пряжа паутины. По утрам мелкие росинки, нанизанные на тонкие белесые нити ее, переливались нежными цветами радуги в лучах негорячего солнца.

С дальних топких болот с печальным криком улетали на юг журавли.

В один из таких дней я поехал на отдаленный участок леса в бригаду рабочих, нарезавших лесные делянки для рубки. Работа здесь шла обычным чередом: прорубались узкие просеки визиры, стальной мерной лентой промерялись линии, из только что сваленных смолистых сосец готовились аккуратные столбы — знаки, которыми отмечались участки.

Я решил осмотреть участок, отведенный под вырубку, и, напившись холодной лесной водицы из ручейка, протекавшего невдалеке, пошел по лесу.

В густую синеву осеннего неба взметнули островерхие макушки вековые ели, высоченные сосны, молчаливые липы, раскидистые вязы, могучие пльмы. На слабом ветру шевелили мягкой хвоей вечнозеленые гиганты-пихты. Шелестели поредевшими остатками золотистой листвы остролистые клены и ясноликие березки. Пахло прохладной осенней сыростью, опавшей лпствой, последними грибами. Изредка мелькали оранжевыми кисточками мелких ягод жиденькие рябинки. А над лесным ручьем рдела крупными гроздьями сочных ягод и багровой окалиной листьев калина.

Я поднял глаза — на раскидистом кусте бузины старательно чистила клюв пестроперая сойка. А вот в развилке молодых стройных дубков — сброшенный еще прошлой зимой ветвистый рог шестилетнего лося. Испугавшись шороха моих шагов, стремглав пронесся в лесную чащу рано побелевший косой…

Из-под полога мрачных елей и пихт тропинка вывела меня на небольшую лесную полянку. Лучи тусклого солнца горели колючими мелкими пскоркамп в невысохших каплях обильной росы_? на плоском муравейнике жиденькая кучка по-осеннему медлительных муравьев наслаждалась последним теплом.

Я сделал несколько осторожных шагов и остановился. На зеленых щетинистых мхах, у подножия муравьиного «цареграда», на тощей, полуиссохшей траве ясменника, будто кто-то их разбросал, лежали на остывшей земле сплошным лимонно-желтым ковром удивительно крупные листья. Приглядевшись повнимательнее, я понял, что это листья осины.

Я измерил лист: он был раз в десять больше обычного. Вскинув голову, я увидел могучие, колонновидные, очень правильной формы прямые стволы. Стройные гиганты (им было лет пятьдесят) были более тридцати метров высоты и свыше полуметра в диаметре. Чистая, бессучковая часть ствола поднималась на двадцать с лишним метров над землей. Кроны были заостренные, тонковетвистые; гладкий, не пораженный грибами ствол говорил об отменном здоровье деревьев.

Да это же исполинская осина! Когда-то большой советский ученый-селекционер А. С. Яблоков писал об этом дереве, изредка встречающемся в наших лесах. Сам Яблоков обнаружил эту осину в Костромской области более четверти века назад…

Садилось солнце. Извилистыми лесными тропами по разноцветному ковру свежеопавшпх листьев я добрался к ночи до глухой деревеньки Старые Гари и попросился на ночлег к здешнему старожилу деду Евстигнею Еремеевичу. Это был крупный бородатый старик, когда-то, наверное, очень сильный. Говорили, что в молодости он хаживал в одиночку на медведя.

Вечером за чашкой крепкого чая я с восторгом рассказал деду Евстигнею о своем открытии. Дед снисходительно усмехнулся в седые усы.

— Да, лет шестьдесят тому назад, когда леса тут ишшо не рубили, осина такая часто встречалась, и у Красного бруса, и за речкой Шадон, да вот и тама, в Осиновой пади, — дед махнул костлявой рукой в сторону леса.

— Я вот помню, было мне эдак лет пятнадцать, — продолжал он, — приехал к нам в глухомань анжинер из самой Вятки, будто бы с железной дороги. Откупил он в деревне восемь квартир для рабочих. Дядю Никона Ермолаича артельщиком выбрал. Грамотных ведь тогда не было. А у меня церковноприходская школа за плечами. Как-никак образование. Ну, меня вроде десятником, што ли, сделали. Дали мне долгушек, книг разных для записей, значит. А тут нижегородских мужиков, мастеров по дереву, человек пятьдесят приехало. И давай они осину эту валить да лопаты из нее делать. Известно ведь — лучшего дерева на лопаты не найдешь! Ну, снабдили меня эдак-то книгами и наказали, чтобы лопаты считал. Так вот в те поры, помню, за четыре года рабочие смастерили больше миллиона лопат этих самых. Ну уж мастера так мастера были! Настоянию кудесники. Лопаты — что те игрушки!

Дед неторопливо отхлебнул глоток густого чая из глубокого разрисованного цветами фарфорового блюдца. Сипло гудел на столе горячий самовар, попыхивая в отдушнику сероватым парком.

— Для очистки железных дорог от снега, говорят, отправляли лопаты те. Так что осины этой было здесь тогды видимо-невидимо…

Я верил и не верил деду. Ведь на миллион лопат нужно более двадцати тысяч кубометров прекрасной осиновой древесины, или не менее восьми — десяти тысяч штук совершенно здоровых стволов! Из книг я знал, что сейчас эти реликтовые деревья — явление чрезвычайно редкое. Действительно ли они были так широко распространены в прошлом?

Дед Евстигней кряхтя встал, накинул на костлявые плечи выцветшую фуфайку. Сходил в чулан. Принес объемистую связку пожелтевших от времени, запылившихся долгушек десятника. Я полистал книжки. Вот итоги работы за 1897 год Двести восемьдесят четыре тысячи лопат! Эта цифра меня оглушила. Значит, прав дед, и сравнительно недавно здесь действительно росли девственные леса, в которых встречалась эта ценнейшая форма осины!

Ночью мне не спалось. В глазах стояли гигантские стволы виденных днем осин. Огромные бронзовые листья их сплошным покровом лежали на чисто вымытом полу дома. Я беспокойно крутился с боку на бок. Как же неразумно мы относились к лесу в прошлом. Да и теперь еще не научились ценить его по-настоящему! До сего времени столько лесхозов средней и северной полосы Союза рубят выборочным, то есть официально запрещенным, способом лучшую осину на те же лопаты, клепку, тарную дощечку и другие изделия, уничтожая элитные деревья, сохранившиеся в глубине отдаленных лесных кварталов. Эти деревья — «последние из могикан», реликты, остатки некогда росших здесь лесов, уцелевшие до наших дней.

С каждым годом все больше скудеет лесная казна. Выработанный веками природный иммунитет лесных деревьев против массовых заболеваний мы легко расшатываем бессистемными рубками, лесной антисанитарией, бесхозяйственностью. Вырубание лучших деревьев осины — яркий пример этому. Не потому ли в спелом возрасте осинники обычно почти целиком поражены центральной стволовой гнилью? Вот и считают осину ни на что не годным деревом. Даже дрова из осины, по народному выражению, «не горят без керосина».

Реликтовая же, гигантская, или, как ее назвал академик А. С. Яблоков, исполинская, осина отличается отменным здоровьем, прекрасным качеством древесины, исключительно быстро растет и в короткие сроки создает огромные запасы древесины. А главное — она могла бы служить прекрасным сырьем для целлюлозно-бумажной промышленности, которая ежегодно требует свыше пятнадцати миллионов кубометров в основном еловой древесины. Здесь осина — бесценный заменитель дорогостоящей и медленно растущей ели. Ель в восьмидесятилетием возрасте дает всего двести кубометров древесины с гектара, а исполинская осина в возрасте сорока лет способна дать на тех же самых почвах пятьсот-шестьсот кубометров. Значит, за время созревания одного поколения ели с той же площади можно снять два урожая осиновой древесины, причем по объему ее будет в пять раз больше, чем еловой!

Есть над чем поразмыслить!

По данным лесной статистики, в СССР более пятнадцати миллионов гектаров осиновых насаждений. Это площадь всех лесов Франции, Англии, Венгрии и Швейцарии, вместе взятых. Кроме того, осина постоянно заселяет новые вырубки. Но вся беда в том, что огромные пространства вырубок заняты малоценными, неустойчивыми против гнили формами осины. Если бы советские лесоводы смогли засадить хотя бы десять процентов низкокачественных осинников исполинской осиной, хозяйство страны дополнительно получило бы около четырехсот миллионов кубометров прекрасной древесины. А если такую замену произвести на всех пятнадцати миллионах гектаров! Это было бы еще около четырех миллиардов кубометров древесины. А ведь это объем заготовок леса всей страны за целое десятилетие. А выигрыш во времени? Кроме того, надо учитывать, что осинники заселили большинство вырубок в обжитых районах европейской части Союза. Если ввести в хозяйство этих районов быстрорастущую исполинскую осину, возможно, что многие предприятия лесной промышленности не пришлось бы переводить куда-то в Сибирь, расходуя на это огромные средства…

Академик А. С. Яблоков путем скрещивания различных видов тополей (осина относится к роду тополей, насчитывающему более ста десяти видов) получил новые формы, быстрорастущие и устойчивые против гнили: «Русский», «Мичуринец», «Пионер», «Подмосковный», «Ивантеевский», «Советский», «Пирамидальный», «Яблокова» и другие.

Передовые лесхозы страны уже начали массовое выращивание в питомниках сеянцев исполинской осины и новых форм гибридных тополей. Однако эта серьезнейшая работа ведется все еще медленно. Параллельно ведутся поиски деревьев-гигантов в областях, еще не обследованных в этом отношении. А мы чуть-чуть не срубили редчайшие деревья…

Утром поднялись чуть свет. Уйдя в лес, я отдал распоряжение выделить обнаруженный вчера участок элитной осины. Рабочие начали отграничивать его визирами, готовить столбы.

— Хоть бы стоящее дерево охранять. А то осину, — сказал пренебрежительно один из рабочих.

— А ты знаешь, что о ней в конце прошлого столетия известный лесовод профессор Н. С. Нестеров сказал? Что это полезнейшая и драгоценнейшая порода, имеющая чрезвычайную экономическую важность в лесохозяйственном отношении для средней полосы России!

— Сто лет назад разве столько лесов-то в России было, а уж и то на осину, видно, с любовью поглядывали, — поддержал меня лесник.

Главный лесничий лесхоза, узнав о моей затее, воскликнул:

— Сохранять дрянь-породу! Да ее уничтожать всеми мерами надо! Для чего нам это гнилье?

— Да не гниль же, а исполинская, редчайшие клоны[29].

— Все равно гнилая. И отвод площадей в таком виде я у вас не приму, отказываюсь утверждать, — пригрозил он мне. — Да эти клочья, участки твоей осины, мне всю технологию разработки нарушат. Что я, из-за нее переделывать технологию буду?!

Доказывать было бесполезно. До передачи лесосек в рубку оставалось две-три недели. А когда выпишут лесной билет на рубку древесины, уже ничего не остановишь: по закону лесорубочный билет не исправляется и не изымается…

Вечером я написал подробное письмо академику А. С. Яблокову, прося у него совета, как спасти от уничтожения редкие деревья. Недели через две от ученого пришло любезное письмо. Он искренне благодарил меня за находку и за то, что я «сражаюсь» с «недругами» осины. Письмо заканчивалось словами: «Будущее наших лесов за тополями…»

А еще через полмесяца мы получили официальное уведомление областного управления лесного хозяйства, где нам предлагалось «выделить в натуре, охранять и вести наблюдения за ценнейшими деревьями осины, обнаруженными в лесах Ольховского лесхоза, в квартале № 19».

Мы обнесли участок элитной осины добротной изгородью, а со стороны дороги установили яркую табличку с надписью: «Реликтовая осина. Рубке не подлежит».

Указание свыше возымело действие: лесхоз больше не настаивал на включении этого участка ценнейшей осины в бессмысленную рубку.

КОРОТКИЕ ФАКТЫ О РАЗНОМ

КАНАЛЫ БРОНЗОВОГО ВЕКА

Это было 4800 лет назад в южной Туркмении, к востоку от современного города Теджена. Стоял жаркий июльский день. В такой зной жизнь в селении в полдень обычно замирала, но в тот день происходило что-то необычное: по узким улочкам взад и вперед сновали люди, раздавались крики, детский плач. У околицы стояли повозки, на которые грузили скарб. Женщины наполняли водой высокие кувшины, тщательно завязывали их и несли к повозкам. На востоке клубилась пыль — с пастбищ гнали скот.

Когда солнце стало садиться, жители селения двинулись на юг. Впереди, раскинувшись веером, шел авангард — отряд юношей, вооруженных копьями и пращами. За ними двигались повозки с имуществом, шли женщины и дети, охраняемые отрядами воинов; сзади гнали скот.

…В покинутом селении стояла мертвая тишина. Никого… Но вот на крыше одного из домов показался человек с копьем — воин из арьергарда. В последний раз посмотрел он на умерший оазис… Рядом с деревней — сухое русло реки; лишь кое-где в ямах стоит вода. Освещаемые вечерним солнцем кривые, высохшие деревья отбрасывают длинные тени. С другой стороны селения— светлое пятно, окруженное редким сухим тростником: дно высохшего озера. Чуть дальше — заросли колючек, сухая трава. Вдалеке желтеют барханы: пустыня неотвратимо надвигается на оазис…

Когда-то все выглядело иначе. Берега многоводной реки были покрыты густыми лесами, а берега озер — непролазными зарослями тростника. В то время охотники во множестве били оленей и кабанов, обитающих в тугаях, куланов и джейранов, приходящих на водопой; утки стаями летали прямо над домами; в реке было полно рыбы.

Никто не знал, почему вдруг все стало меняться: с каждым годом воды в реке становилось все меньше и меньше, сохли леса и тростники, ушли куда-то олени и кабаны, все чаще случался неурожай. Все ближе надвигалась пустыня, одна за другой пустели деревни. И вот сегодня покинули свои дома жители последнего селения и двинулись на юг — туда, где разведчики нашли место, благоприятное для жизни земледельцев…

Прошло почти пять тысяч лет. Нашествия и пожары, фанатизм и неумолимое время уничтожили ценнейшие памятники цивилизации. Немногие из них дошли до нас нетронутыми, и среди них Геоксюрскнй оазис — уникальный археологический заповедник. После того как жители покинули его поселения, ничья рука не касалась заброшенных жилищ, ничей плуг не перепахивал запущенные поля. Археологи, открывшие оазис, нашли поселения в том же виде, в каком их оставили люди тысячелетия назад.

Оазис был обнаружен в 1956 году. С тех пор каждый год весной пли осенью, а иногда и весной и осенью к остаткам поселений Геоксюрского оазиса прибывают машины Каракумской экспедиции Академии наук СССР.

Этим небольшим коллективом ученых руководит доктор исторических наук Вадим Михайлович Массон. С ним приезжают рабочие и коллекторы, молодые практиканты-археологи и такие ветераны экспедиции, как Виктор Иванович Сарианиди и Игорь Николаевич Хлопин. В последние годы в работах экспедиции активное участие принимает географ Горислава Николаевна Лисицына. Ее задача — реконструкция природной обстановки этого района в эпоху существования Геоксюрского оазиса.

Что же задалось установить исследователям в результате многолетних работ?

…Пять тысяч лет назад река Теджен начинала ветвиться на рукава южнее, чем сейчас, а ее дельта располагалась восточнее современной. Поселения геоксюрцев стояли на берегах многочисленных проток, вдоль которых росли густые тугайные леса — точно такие же, какие и сейчас можно видеть на Теджене пли Мургабе.

Поселения Геоксюрского оазиса возникли в первой половине IV тысячелетия до н. э. и были заброшены в первой трети III тысячелетия до и. э. Как называли их обитатели дельты, мы не знаем, ибо письменности у них не было; археологи же назвали поселения по железнодорожной станции Геоксюр и, чтобы не путаться, дали им порядковые номера: Геоксюр-1, Геоксюр-2 и т. д. Всего было обнаружено девять поселений, разбросанных на площади примерно 400 квадратных километров. Некоторые поселения были окружены стенами. По расчетам советских ученых, в самом крупном поселении (Геоксюр-1) жило более тысячи человек.

Жили геоксюрцы в домах, сложенных из сырцового кирпича, занимались земледелием, скотоводством и охотой. Они сеяли ячмень и пшеницу, разводили овец, коз, свиней, крупный рогатый скот. Жители оазиса выделывали хорошую керамику и оригинальные статуэтки богини плодородия, которой они поклонялись. Для изготовления орудий труда и оружия они использовали дерево, глину, камень, кость и медь. Геоксюрцы не знали разделения на классы, имущественного неравенства и эксплуатации, у них еще не сложилось государство. Во главе семейных общин стояли выборные старейшины.

В результате тектонических движений дельта Теджена медленно перемещалась на запад, старые ее рукава постепенно пересыхали. Жители забрасывали поселения и, забрав с собой все ценное, уходили в другие места. Из восьми поселений, существовавших в конце IV тысячелетия до н. э., к началу III тысячелетия осталось лишь два, также обреченных на запустение в ближайшие десятилетня…

Но вдруг произошло нечто такое, что дало геоксюрцам возможность продержаться еще несколько столетий. Более того, именно в эту последнюю эпоху существования оазиса его культура достигла наивысшего расцвета.

Ученые понимали, что загадка так или иначе связана с водой, без которой жизнь в пустыне невозможна.

Но что же произошло?

Аэрофотосъемка дала возможность восстановить рисунок древней речной сети. Сухие русла рек, заполненные наносами, стали сейчас совершенно незаметны, и неоднократные попытки обнаружить их кончались неудачей. С воздуха же русла видны превосходно. Анализ аэрофотосъемки показал, что в эпоху существования Геоксюрского оазиса сначала действовали одни, потом другие протоки. Весной они разливались; когда вода сходила, в увлажненную почву высевали ячмень и пшеницу.

На рубеже IV и III тысячелетий до н. э. большая часть рукавов дельты пересохла, по зато начали действовать некоторые новые протоки, правда менее мощные, чем прежние. Вначале ученые решили, что это было единственной причиной, позволившей двум поселениям продлить свое существование.

Но последующие исследования показали, что дело в ином.

…Зимой 1961-62 года, рассматривая (который раз!) снимки. Горислава Николаевна Лисицына обратила внимание на белое пятно рядом с Геоксюром-4. Что-то в его конфигурации заставило ее насторожиться. Округлая форма — и какая-то белая линия, идущая от пятна к темной линии сухого русла Теджена. Белая линия выглядела подозрительно прямой…

Что бы это могло быть?.. Поле? Но почему же округлое?.. Нет, нет: древняя пашня неотличима от окружающего пространства… Барханы? Нет, форма не та. Странно, что линия тянется к сухому руслу… Руслу… сухому… но ведь тогда оно не было сухим… Так это же канал! А идет он… ну да, от реки — к искусственному водоему…

Снова и снова всматривалась Горислава Николаевна в лист аэрофотосъемки. печатала фотографии, по-разному увеличивала детали. Все как будто бы говорило о том, что на фотоснимках искусственное сооружение. Но доказать это, находясь в Москве, было невозможно: пришлось набраться терпения и ждать выезда в поле. И вот в мае 1962 года экспедиция прибыла на Геокюр-4.

В том месте, где на аэрофотосъемке виднелось белое пятно, заложили распоп. Работы показали, что это был настоящий пруд — один из древнейших на земном шаре! Открытие обрадовало и в то же время ошеломило: оно ломало сложившиеся представления о развитии земледелия и ирригации.

Площадь пруда, вызвавшего такое волнение, невелика — 1000 квадратных метров, глубина — 3,5 метра. Арык, ведущий от реки к водоему, неглубок — всего метр. Во время паводка вода самотеком шла в пруд. Обратно же она не уходила, так как глубина арыка меньше, чем глубина водоема, да и перекрыть эту канаву ничего не стоило. Количество воды в пруду менялось год от года в зависимости от разливов Теджена.

Это сооружение — ничтожнейшее с нашей точки зрения — для людей, живших пять тысяч лет назад, было гениальной технической новинкой, действенным оружием в борьбе с беспощадной пустыней. Во время летних засух пруд служил единственным источником питьевой воды для людей и скота.

Так геоксюрцы сделали поистине исторический шаг в борьбе с беспощадной пустыней. Это отсрочило гибель оазиса, но не гибель Геоксюра-4, у которого был найден пруд. Это поселение вскоре было заброшено, видимо потому, что пересох рукав Теджена, из которого шла вода в пруд. Но, как показали дальнейшие изыскания, жители других поселений — Геоксюра-1 и Геоксюра-5— учли опыт своих соплеменников.

Искусственный водоем и арык, подающий в него воду, были; неужели геоксюрцы не додумались до подачи воды на поля каналами, до искусственного орошения?

— Не верится что-то в это, не дураки же они были в конце концов, — задумчиво говорил Вадим Михайлович Массон весной 1963 года, — должны быть у них каналы… Надо искать.

Летом 1963 года шли раскопки близ «столицы» оазиса — Геоксюра-1. На всякий случай — так, для очистки совести — решили заложить траншеи в том месте, где на аэрофотосъемке едва виднелись какие-то линии. А вдруг это каналы? Впрочем, в это никто не верил.

И все-таки оказалось, что это каналы. Маленькие, примитивные, но самые настоящие каналы, древнейшие на территории СССР. Возникновение орошаемого земледелия в Месопотамии относится к более раннему времени, но там каналы пока что не найдены. Да и трудно их найти, ибо на тех же местах орошаемое земледелие существовало и в последующие эпохи, поля перепахивались, старые каналы уничтожались, строились новые. Так что ирригационная сеть геоксюрцев, относящаяся к началу III тысячелетия до н. э., — самая древняя из известных на земном шаре. Это открытие поистине мирового значения.

Каналы были отведены от одного из русл Теджена почти под прямым углом — с нашей точки зрения явно нерационально, но ведь это первые… Вдоль каналов обнаружены выбросы: геоксюрцы внимательно следили за столь важными для них сооружениями, регулярно чистили их, освобождая от наносов. В одном из каналов была найдена статуэтка, изображающая богиню плодородия. Может быть, геоксюрцы намеренно бросили ее в воду, вымаливая у богини урожай?

Дно каналов имело небольшой уклон, так что вода шла по ним самотеком. У выхода из русла каналы были широкие и мелкие; чем дальше от реки, тем более узкими и глубокими становились они; таким образом, пропускная способность каналов была примерно одинакова на всем протяжении.

Сооружение этой ирригационной сети позволило геоксюрцам орошать примерно 50 гектаров, засеянных пшеницей и ячменем, и подводить воду к поселению, так как поток, на берегу которого оно прежде стояло, переместился на запад. Урожая, собираемого с этих полей, хватало, чтобы прокормить население Геоксюра-1.

Древние земледельцы, жившие некогда в дельте Теджена, показали себя людьми стойкими и способными. Они освоили девственные земли, создали оросительную систему, построили поселения, вокруг которых воздвигли оригинальные оборонительные сооружения. Но устоять против пустыни они все-таки не смогли: даже изобретение искусственного орошения лишь отсрочило гибель оазиса, но не спасло его.

В наши дни соотношение сил изменилось в пользу человека. Каракумский канал вернул жизнь древнему оазису, а в ближайшие годы работы по орошению среднеазиатских пустынь примут еще больший размах.

СПОР О «ЧЕЛОВЕКЕ МОРЯ»

О дельфинах в последнее время написано немало. В современных научных журналах за свою сообразительность это забавное морское существо с клювообразной мордой иначе и не называют, как «Мистер Дельфин». Кстати, ученые установили, что дельфина можно выдрессировать за шесть месяцев, в то время как собаку за год, а лошадь за несколько лет.

Дельфины уже умеют балансировать с большим мячом лучше морских львов; гораздо внятнее попугаев произносят «Пора обедать!»; быстрее собак приносят обратно брошенный предмет, будь то даже бусинка; сообразительнее любого другого животного; могут считать от одного до трех…

Внимательное изучение мозга дельфина швейцарским биологом А. Портманом привело к интересному открытию. Оказалось, что соотношение между головным мозгом и мозжечком по весу у человека и дельфина почти одинаковое. Но общий вес мозга у дельфина больше, чем у человека. Его мозг отличается большим количеством извилин и нервных клеток.

Подобные исследования и породили своеобразный взрыв любопытства людей к проблеме дельфинов. О них пишут сейчас больше, чем и свое время писали о человекообразных обезьянах. На почве неожиданных фактов родилось много экстраординарных гипотез. Появились, например, исследователи, которые смело утверждают, что вскоре человек научится понимать «язык» дельфинов. К таким ученым относится, например, американский биолог Д. Лилли. По его предположению, дельфины сейчас находятся на той же стадии развития, что и первобытные люди.

Дельфины легко обучаются, быстро приобретают навыки и закрепляют их в условных рефлексах, — это открывает весьма заманчивую перспективу сделать их помощниками человека.

В чем они смогут быть полезными нам? Прежде всего в качестве непревзойденных разведчиков и загонщиков рыбных стай в сети. Для этого их нужно подкармливать и дрессировать в отгороженных бухтах, а затем выпускать в открытое море вместе с рыболовецкими судами. Специалисты мечтают о том времени, когда им удастся так обучить «интеллигентов морских просторов», что они станут искать затонувшие подводные лодки, упавшие в море самолеты, плоты с потерпевшими кораблекрушение…

За косаткой уже давно укрепилась слава жестокого убийцы, дерзкого разбойника. Она может убивать без повода и причины. Ни тигры, ни пантеры, ни другие сухопутные хищники не отличаются такой кровожадностью. Косатка способна убить крупного кита.

«Аппетит борова, жестокость волка и храбрость бульдога» — так охарактеризованы косатки в одном научном труде. «Морские убийцы» — лаконично говорят о них рыбаки. Там, где показались темные спинные плавники косаток, улова не будет. Надо уходить в другое место…

Вот почему обрадовались канадские рыбаки, когда в их сетях запуталась живая косатка — молодой самец. Он имел в длину 8 метров и весил около 6 тонн. Его сейчас же хотели убить. Но редко кому удавалось поймать живого хищника. И капитан сообщил об этой новости в эфир. Редким случаем решили воспользоваться ученые из города Сиэтла. И жизнь косатки была спасена. Ее выкупили у рыбаков и доставили в загон — небольшую бухту, огороженную сетями.

Косатка получила имя Наму. Первые дни в загоне Наму вел себя настороженно, отказывался от пищи. Приходилось в пего стрелять из лука стрелами, стеклянные наконечники которых содержали витамины. Это восстановило аппетит и хорошее настроение Наму. Он стал съедать по 400 фунтов рыбы в день.

Смелый план приручения косатки решил провести ихтиолог Эдвард Гриффин. Сначала он стал приближаться к Паму со стороны сетки. Молодой кит либо не обращал на него внимания, либо отплывал в сторону. Во всяком случае он не проявлял агрессивности. Но постепенно Наму стал привыкать к человеку. Он уже знал, что именно этот человек в костюме аквалангиста приносит ему рыбу. Ученый быстро установил, что Наму любит лососей. Это и послужило своеобразным поводом к их сближению.

Через пол года Эдвард Гриффин осмелился спрыгнуть в воду загона, хотя его отговаривали от этого поступка. Но ученый почему-то верил в хороший характер своего кита.

И вот оп в воде загона. Наму подплыл, и человек впервые увидел вблизи глаза морского хищника. Гриффин заметил в них любопытство, дружелюбие и признаки того же разума, которым отличаются глаза дельфинов. Ученый решительно направился к косатке и почесал ей щеткой голову, нос и шею. Наму выказал явное удовольствие.

С тех пор Гриффин каждый день собственноручно кормил кита, чесал его щеткой, а как-то даже вскарабкался ему на спину. Наму охотно покатал его по всему загону. Потом кит катал своего дрессировщика и в лодке, прижимая к себе киль лодки плавниками. Однажды во время кормежки кит случайно втянул в свою пасть ногу ученого. Момент был критическим. Но Наму осторожно высвободил ногу Гриффина.

Тем самым последние опасения Гриффина исчезли. Он стал продолжать свои эксперименты с удвоенной энергией. Наму быстро привык к своему имени и приплывал на зов. Он любил, когда его гладили или чистили щеткой, сам приглашал к играм. С предельной осторожностью брал из рук человека рыбу.

Из всего этого Эдвард Гриффин сделал весьма неожиданные выводы: «Если бы ученые проявили свое столь пристальное внимание не к дельфинам, а к косаткам, то человечество давно бы имело в море сильного и надежного друга».

Словом, новый термин «человек моря» скорее надо отнести к подотряду зубатых китов, чем к афалинам и другим дельфинам. Косатки по своей сообразительности ни в чем не уступают дельфинам. Они так же легко поддаются дрессировке. Но у них есть и особое преимущество. Прежде всего — колоссальная физическая сила, способность к нырянию на большие глубины, чем дельфины, и значительная скорость передвижения. Там, где дельфину можно доверить один портативный прибор, косатка перевезет на своей спине целую океанографическую лабораторию. Ведь вес ее собственного тела может достигать 15 тонн, а длина — 10 метров. Добавим, что вес мозга у косатки равен 6 килограммам. Человек просто обязан воспользоваться услугами этой живой подводной лодки с неограниченным радиусом действия.

Итак, в самый разгар увлечения дельфинами у этих морских животных появился соперник. И можно уже предсказывать, что после дальнейших исследований возможностей косаток пальма первенства перейдет к ним.

ФОЛЬКЛОР И ГЕОГРАФИЯ

Произведения русского фольклора пестрят географическими названиями. Некоторые из них понятны каждому, другие ничего не говорят современному человеку, а третьи вызывают недоумение даже у опытных специалистов. Действительно, посудите сами: что означает, например, сказочный Буян-остров, постоянно упоминаемый во многих заговорах и отсюда перекочевавший в известную всем сказку А. С. Пушкина о царе Салтане?

Обилие географических названий в фольклоре уже давно обращало на себя внимание исследователей, пытавшихся приоткрыть завесу прошлого и проникнуть в таинственный мир мифов и легенд. Однако сказочные названия плохо поддавались расшифровке. Поэтому большинство ученых ограничивалось попыткой расшифровать одно или несколько названий, отказываясь от комплексною, всестороннего изучения того, как географическая реальность отразилась в фольклоре. И по сей день большинство этих названий продолжает оставаться чем-то таинственным и воспринимается не только неискушенными читателями, по и большинством специалистов как художественный вымысел, почти лишенный реального содержания.

Так ли, однако, на самом деле? А если подойти к расшифровке географической терминологии русского фольклора во всеоружии современной науки?

Прежде всего, конечно, следует вспомнить, что географические названия большинства произведений фольклора непосредственно связаны с сюжетом и содержанием произведения, и поэтому изучение их должно быть связано с исследованием произведения в целом. Это как правило. Но в фольклоре сравнительно часто встречаются и отклонения от этого принципа. Речь идет о кочующих названиях, которые попадают в то или иное произведение совершенно случайно, часто даже в таком виде, что сами сказители не понимают, о чем идет речь. Это значит, что иногда фольклорные географические названия можно рассматривать и вне связи с сюжетом произведения, в котором они встречаются.

Тут следует обратиться прежде всего к такой историко-языковедческо-географической научной дисциплине, как топонимика — наука о географических названиях. Не удивляйтесь столь «многоэтажному» определению. Топонимика действительно многолика. С ее помощью можно решать многие исторические задачи, она бесценный источник для языкознания и одновременно с этим неотделимая составная часть географической науки.

Хорошо известно, что жизнь географических названий, или топонимов, резко отличается от жизни языка, породившего их. Обычные слова языка вытесняются иноязычными заимствованиями, в результате действия различных ассоциаций возникают новые слова, вытесняющие со временем старые. С топонимами ничего подобного не происходит. Могут исчезнуть с лица земли народы и их языки, но географические названия легко усваиваются другими народами и сохраняются в течение тысяч лет. Взять хотя бы названия многих рек нашей страны: так, Волга, вероятно, древнее финно-угорское название, Днепр — сарматское, а Дунай — кельтское. Этот список можно было бы намного увеличить.

Необыкновенная живучесть топонимов в реальной жизни отражается и на судьбе топонимов, встречающихся в произведениях фольклора. Дело тут, вероятно, в специфике народной памяти. Ведь вполне естественно, что, цепко сохраняя географические наименования, народная память не делает исключения и для названий, используемых в устном творчестве, основой для которого, как известно, всегда служили совершенно конкретные, реальные представления.

Посмотрим теперь, насколько такой поход применим к географическим названиям, встречающимся в произведениях русского фольклора.

Как уже говорилось, есть сказочные топонимы, не нуждающиеся в расшифровке; смысл же других топонимов скрыт от нас фонетическими изменениями или исторической давностью. Например, Киев или Господин Великий Новгород, часто фигурирующие в русских былинах и сказках, — вполне конкретные города, игравшие исключительную роль в раннесредневековой Руси. Каждому ясно, что имеет в виду сказитель, упоминая эти названия или такие, например, как Волга, Днепр, Волхов, Ладожское озеро и т. п.

Несколько сложнее, но в общем тоже довольно просто обстоит дело с топонимами, которые известны нам из исторических источников и точно связываются с вполне определенными географическими объектами. Таков, например, встречающийся в былинах топоним «Хвалынское море», по которому проходят пути кораблей многих сказочных персонажей. Известно, что в древности так называлось нынешнее Каспийское море[30]. Топонимы подобного типа очень легко расшифровываются специалистами, знакомыми с географией древней Руси.

Если бы сказочная географическая терминология ограничивалась только такими топонимами, все было бы очень просто и никакой проблемы не существовало бы. Но ведь фольклор переполнен географическими названиями, способными поставить в тупик даже опытного исследователя…

Попытаемся, однако, проникнуть сквозь завесу неизвестности и посмотреть, так ли уж безнадежна попытка раскрыть тайну этих имен. Для примера возьмем лишь несколько таких топонимов, потому что в небольшой статье нет никакой возможности заняться расшифровкой многочисленных таинственных географических названий русского фольклора.

В русских заговорах очень часто фигурирует Буян-остров, придающий этим заклинаниям главную волшебную силу. На этом мифическом острове стоит дуб-чародей, живут мудрая змея Гарофена и вещая птица, здесь также обитает высшее божество, выступающее под различными именами, которое обслуживают старцы и старицы.

Вот один из таких заговоров: «На море на окияне, на острове на Буяне, лежит бел-горючь камень Алатырь. На том камне сидит красная девица, швея мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую — рудожелтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я раба (такого-то) от порезу. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань».

Встречается Буян-остров и в русских сказках, в которые он перекочевал из магических формул древности. Часто сказки начинаются такой присказкой: «Было это дело на море на окияне, на острове Буяне стоит древо золотые маковки, по этому древу ходит кот Баюн — вверх идет песню поет, а вниз идет сказки сказывает. Вот бы было любопытно и занятно посмотреть… Это не сказка, а ешшо присказка идет, а сказка вся впереде…»

Что же это за остров, которому придавали такое значение наши предки-язычники? Неужели таинственный остров, наделенный конкретными признаками, повторяющимися от одного фольклорного произведения к другому, был только выдумкой каких-то безвестных сочинителей? Трудно этому поверить… За всей сказочной характеристикой Буян-острова, да и за самим его названием определенно должно было скрываться нечто совершенно реальное.

На Балтийском море, недалеко от устья реки Одера, находится остров Рюген. В древности здесь, так же как и на всем южном побережье Балтики, жили славяне и остров назывался по-другому — Руян. Здесь находилось широко известное в XI–XII веках святилище балтийских славян — Аркона, в котором стоял идол верховного божества славянского языческого пантеона — Свято-вит. В арконском святилище важное значение имели также священные деревья — дубы — и священные животные — змеи, птицы и лошади. Обслуживали храм мужчины-жрецы и женщины-жрицы.

В Аркону со всех сторон собирались на поклонение язычники из различных славянских племен. Приезжали сюда и из Восточной Европы, где, несмотря на официальное введение христианства, еще продолжало существовать множество тайных язычников. Вот они-то, а возможно, и переселенцы со славянского Поморья и привезли на Русь сведения об арконском святилище, молитвы богу Святовиту и т. п. Вся эта языческая мифология, объединенная с памятью о языческом святилище, легла в основу древнейших заговоров и поверий. После завоевания острова датчанами название «Руян» исчезло с географической карты. Со временем оно стало непонятным и было переосмыслено в более понятное наименование — Буян, которое и дошло до нас в произведениях фольклора.

Большей частью Буян-остров в заговорах и сказках помещается на Окиян-море, которое и само по себе часто фигурирует в других фольклорных произведениях. Окиян-море. Казалось бы, в этом сложном топониме всего-навсего сочетаются два синонимичных понятия и никакой дополнительной расшифровки он не требует. Но в действительности дело обстоит далеко не так просто.

В былинах «окиян-море» часто произносится сказителями несколько по-иному — «Киян-море». В связи с этим можно вспомнить, что в средние века Ботнический залив и прилегающая к нему часть Балтийского моря назывались на Руси «Каяно-море». Еще в XV–XVI веках Каннской землей русские именовали область между Ботническим заливом и новгородской границей. Эта территория в XII–XV веках была заселена карелами и в XIII–XV веках находилась под властью Господина Великого Новгорода. Название «Каянская земля» появляется в источниках с XV века, когда эту область захватили шведы. Названия «Каянская земля» и «Каяны» образовались от древнего названия финского племени «капну» — «квенов», до XI–XII веков живших на этой территории. Имя этого древнего племени до сих пор сохранилось в названии озера Каянп в северной Финляндии. В XIV–XVI веках каянцами, каянами, каянскими немцами русские называли живших здесь переселенцев из более южных районов Финляндии и шведов. Можно предположить, что на основе названия «Каяно-море» появился былинный топоним «Киян-море», позднее искаженный и превратившийся в «Окиян-море».

Чрезвычайно интересны географические названия в былине о Соловье Будимировиче, который приплыл на Русь из города Леденца, из земли Веденецкой.

Вероятнее всего, в былине идет речь о каком-то путешествии из балтийско-славянских земель на Русь. Многие ученые считают Соловья Будимировича западным славянином. Это предположение подкрепляется и анализом географических названий былины.

«Море Волынское», из-за которого приплыл Соловей, это, несомненно, Волинское (Балтийское) море, получившее свое название от широко известного в средние века большого балтийско-славянского портового города Волина, который был расположен на острове в устье реки Одры (современный Одер).

Далее в былине рассказывается О том, что герой по пути на Русь приплыл в город «Леденец». Где же помещался этот сладкий город?

Кажется, что былинный топоним не имеет ровным счетом никакого отношения к реальной жизни: невольно вспоминаются сказочные молочные реки, текущие среди кисельных берегов.

Однако такое представление ошибочно. В действительности под былинным «Леденцем» скрывается вполне конкретное географическое название. Это Лунданисса — древний эстонский город, память о котором до недавнего прошлого сохранялась в эстонском фольклоре. Что сказочный «Леденец» находился в Эстонии, подтверждается еще тем, что в некоторых вариантах былины о Соловье Будимировиче «Волынское море» названо «Пирянским» пли «Виряйским». Это название происходит от средневекового наименования эстонского побережья — «Вирония», «Вирланд».

Что касается «земли Веденецкой», из которой Соловей Будимирович отправился в свое путешествие, то совершенно очевидно, что это несколько искаженное название «земли Венедской», то есть славянской. В связи с этим нужно сказать и о «лукоморье зеленом», которое обычно помещается в былине рядом со славянской родиной Соловья Будимировича.

Судя по всему, существительное «лукоморье» — это искаженное «Поморье». «Зеленое» же скорее всего также сильно искаженное слово «Зеландия» (так называется самый большой остров Дании). Следовательно, в целом былинное «лукоморье зеленое» — искаженное в течение веков до неузнаваемости «Поморье Зеландское». Сказители, которым первоначальный смысл иноязычного географического названия стал совершенно непонятен, постепенно переиначили его на свой лад, мало заботясь о смысле.

Географические названия былины о Соловье Будимировиче полностью подтверждают мнение исследователей, что ее герой приплыл на Русь с балтийско-славянского Поморья. Соловей Будимирович плывет из «земли Веденецкой» (Венедской — Славянское Поморье), по пути проходит мимо «острова Подольского» (вероятно, о-в Готланд) к побережью «Вирянского» моря (Финский залив), где лежит город «Леденец» (эстонский город Лунданисса). Посмотрите на карту и вы убедитесь, насколько верно былина сохранила до нас все основные ориентиры этого маршрута.

Надо сказать, что такое верное описание древнего маршрута в былине о Соловье Будимировиче — не исключение. Во многих других былинах путь, по которому ехал герои, описывается столь же правильно. Вот еще один пример.

Обратимся на этот раз к былине о Дюке Степановиче, в которой рассказывается о путешествии героя в Киев из какой-то далекой земли.

Здесь перед нами три топонима: Галич, Индия и Волын-город. Последний расшифровывается сравнительно просто. Это уже знакомый нам важнейший торговый центр балтийско-славянского Поморья город Волин. Гораздо сложнее обстоит дело с топонимами Индия и Галич, поскольку первый из них ни в коем случае не связан с реальной Индией, а второй оказывается в действительности вообще не географическим термином, а определением.

Топоним Галич фигурирует не во всех вариантах былины о Дюке Степановиче. Анализ этих вариантов приводит к мысли, что Галич попадал в былину гораздо позднее времени ее сложения. В некоторых вариантах былины о Дюке вместо «Галич» стоит слово «Далеч».

Именно в этом слове и заключается ключ к разгадке. «Далеч» — это не название, а определение местоположения Волын-города. Реальный Волин действительно находился очень далеко («далече») от Киева.

Вернемся теперь к былинной «Индии», в которой располагается «Волын-город». Мы уже знаем, что Волын-город — это реальный Волин, город на балтийско-славянском Поморье. Значит, нужно попытаться раскрыть былинный географический термин «Индия» применительно к географическим названиям этого района Балтийского моря.

Вспомним, что балтийских славян называли вендами, венедами, виндами. Это имя сохранилось на протяжении многих столетий, и еще теперь немцы и финны таким образом называют нас, русских. Побережье Балтийского моря, населенное различными славянскими (вендскими, виндскими) племенами, могло носить обобщенное наименование — «Вендия», «Виндия». Именно под этим названием оно первоначально и фигурировало в восточнославянских былинах. Позднее, когда память об уничтоженных немцами балтийских славянах стерлась, «Вендия» оказалась замененной на более понятную для позднейших сказителей и слушателей «Индию», которая была в Московской Руси синонимом всего далекого, сказочного и прекрасного. Между прочим, «Вендия» по созвучию часто именовалась «Индией» не только на Руси, но и в других странах, например в Древнем Риме.

Таким образом, в былине о Дюке Степановиче с большими подробностями рисуется картина балтийско-славянского Поморья. Тут и острова в устье Одера, и стоящий на одном из них город Волин, расположенный в Виндейской земле. Упоминается и соседний датский остров Зеландия. Отсюда можно плыть на корабле по Волинскому (Балтийскому) морю на восток, мимо острова Готланда до берегов поганой Корелы, то есть языческой Карелии. Дальше в былине упоминается Днепр и, наконец, цель путешествия — Киев. Все верно. Ведь, выйдя из Финского залива в Неву, добирались по водам Ладожского озера до Волхова, откуда шел известный по летописям «путь из варяг в греки», соединявший некогда земли днепровских славян с Балтийским морем. Былина о Соловье Будимировиче дополняет наши сведения об этом пути, упоминая эстонский город Лунданиссу и Вирянское побережье. Так русский эпос зафиксировал память о древнейших международных связях восточных славян с их балтийскими сородичами.

Вероятно, даже нескольких примеров достаточно, чтобы понять, какую большую ценность для истории и исторической географии представляют богатейшие топонимические кладовые фольклора. Конечно, подобрать ключ к этим кладовым довольно трудно, и именно поэтому они долго оставались вне поля зрения большинства ученых. Только благодаря развитию фольклористики и исторической науки появилась возможность пополнить наши сведения о далеком прошлом новыми данными.

Серьезная работа в области исторической географии русского фольклора по сути дела только еще начата, сделаны лишь первые шаги, но полученные результаты превзошли все ожидания. Теперь не может быть никаких сомнений в том, что дальнейшее изучение топонимов фольклора, их всесторонний анализ, сопоставление с материалами исторической географии и свидетельствами исторических источников помогут больше узнать о далеком прошлом нашего народа.

ЗОЛОТОЙ ОРДЕН АЦТЕКОВ

Среди огромного количества дошедших до нас памятников культуры и искусства древней Мексики произведения индейских ювелиров — самые редкие и малочисленные. Число всех известных нам предметов не превышает сотни. Причина этому — хищнический грабеж, производившийся испанскими конкистадорами при завоевании страны. «…Золото, — писал Ф. Энгельс, — было тем магическим словом, которое гнало испанцев через Атлантический океан в Америку; золото — вот чего первым делом требовал белый, как только он ступал на вновь открытый берег»[31]. Не удивительно поэтому, что подавляющее большинство древнемексиканских золотых вещей было захвачено и переплавлено испанцами. Уцелевшие ювелирные изделия ацтеков справедливо считаются редчайшими памятниками.

Из всех этих сохранившихся чудом крупиц древнего индейского искусства, бесспорно, самый интересный и значительный — массивный золотой знак, хранящийся в Особой кладовой Государственного Эрмитажа. Он представляет собой большой бубенец с широкой щелевидной прорезью внизу; верхняя часть его украшена объемным изображением головы воина с энергичными резкими чертами лица. Над узким лбом с крутыми надбровными дугами видна часть волос; в ушах — крупные дисковидные серьги. На груди воина (одновременно являющейся верхней частью бубенца) изображено рельефом украшение в виде, овальной пластины, покрытой извилистыми линиями. На воине шлем в виде головы орла с широко раскрытым кривым клювом, так что лицо воина выглядывает между двух его половин. На оборотной части шлема находятся два массивных кольца для цепочки, на которой носился этот орден. От боков шлема отходит плоская ажурная рамка, изображающая пышный султан из пучков перьев, которые спадают вниз до половины туловища. Правая рука воина, согнутая в локте и поднятая вверх, держит небольшой жезл, украшенный вверху пучком из перьев. В левой, опущенной вниз руке три дротика; выше их, на кисти, надет небольшой церемониальный щит, также украшенный по краям перьями. На нижней части бубенца объемное изображение орлиных лап с большими кривыми когтями. Внутри небольшой медный шарик; при потряхивании бубенец издает короткий мелодичный звон.

Государство ацтеков было построено на военном могуществе. Только благодаря передовой по тому времени тактике, стратегически удачному положению их столицы — Теночтитлана и удивительному мужеству ацтекских воинов это небольшое вначале племя смогло стать полновластным хозяином долины Мехико и окружающих ее территорий. Вполне естественно поэтому, что воинскому мужеству и отваге в ацтекском обществе уделялось особое внимание. Каждому мальчику с детства внушалось, что храбрый воин — образец мужчины, каждой девочке — что умершая при рождении воина женщина получает место на небесах, отведенных для воинов. Обрезая младенцу пуповину, повивальная бабка приговаривала: «Твои занятия и твои дарования должны принадлежать войне!»

Наиболее знатные по происхождению и прославленные за военные подвиги лица ацтекского государства объединялись в особое общество, члены которого носили звание «воинов-орлов». Они обладали многими привилегиями: не платили податей, могли иметь несколько жен, у них был свой храм и особый зал во дворце правителя, называвшийся «Орлиным домом». При обсуждениях вопросов войны и мира их голос имел решающее значение. По памятникам изобразительного искусства и сведениям из письменных источников можно достаточно хорошо представить парадные одеяния этих воинов. Они состояли из шлема в виде орлиной головы, украшенного султаном из длинных перьев, плаща из орлиных перьев, серег и других украшений с изображениями орла.

Украшение, хранящееся в Эрмитаже, было уникальным нагрудным знаком, которое мог носить только предводитель «воинов-орлов», то есть высшим военным орденом древней Мексики.

КОСМОС НА ЗЕМЛЕ

Космические полеты открыли науке непосредственный доступ в лабораторию Вселенной. Появилась возможность доставлять разнообразную измерительную аппаратуру и приборы в различные точки космического пространства и вести прямое наблюдение за многими процессами, протекающими во Вселенной.

В то же время совершенствуются астрономические методы исследования космических объектов с Земли.

Сейчас для изучения явлений, происходящих в космосе, стали использовать и метод моделирования, то есть искусственного воспроизведения космических процессов в условиях земных лабораторий.

…Специальное сложное устройство разгоняло один за другим небольшие стальные шарики и метало их в массивную металлическую мишень. С огромной, почти космической, скоростью, достигающей семи с половиной километров в секунду, шарики врезались в металл. В это время за ними внимательно следил глаз кинокамеры, производящей сверхскоростную съемку. На множестве кинокадров можно было проследить, что происходит с веществом мишени в месте удара.

Эти необычные опыты проводились в лаборатории американского ученого Чартерса. Может быть, это были испытания новейшего сверхтвердого металла или специальной брони, предназначенной для создания неуязвимого танка?

Нет, опыты, о которых идет речь, носили совершенно мирный характер. Ученых интересовали следы, которые оставляют метеориты на поверхности Луны. Около двух третей обращенной к Земле стороны Луны покрыто горами и горными хребтами. Среди них особенно выделяются кольцеобразные горы — кратеры, или цирки, отдаленно напоминающие кратеры земных вулканов, но гораздо больших размеров. Некоторые из этих кратеров достигают сотен километров в поперечнике.

Многие ученые объясняют образование кольцевых гор на Луне вулканической деятельностью, которая в отдаленном прошлом могла быть весьма оживленной. Существует, однако, и другая точка зрения, согласно которой лунные кратеры образовались в результате ударов гигантских метеоритов.

Для ответа на этот вопрос и понадобились опыты с «бомбардировкой» мишени стальными шариками. Было обнаружено, что в момент удара вещество мишени как бы «растекается» во все стороны, образуя круглую воронку. Таким образом, удар гигантского метеорита, с огромной скоростью врезающегося в незащищенную атмосферой поверхность Луны, может привести к заметному сдвигу грунта в радиальных направлениях. А это в свою очередь способно вызвать образование вала вокруг углубления.

Действительно, многие лунные кратеры напоминают взрывные воронки. Однако есть одно «но». Дело в том, что внутри некоторых кольцевых кратеров имеются центральные горки, напоминающие маленькие сопки.

Как может образоваться подобная горка в самом «центре удара»? Ответить на этот вопрос попытался с помощью оригинальных экспериментов астроном-любитель из города Иваново А. Беневоленский. На плоскую доску он наносил слой застывающего гипса или цемента, и на эту массу с разной высоты сбрасывал небольшие тела из камня и металла. В результате ударов иногда получались типичные лунные кратеры с центральной горкой. Ее образование было связано с особым явлением — так называемой кумуляцией. Если в жидкость попадает капля, движущаяся с большой скоростью, то на поверхности жидкости образуется воронка, из которой с еще большей скоростью выбрасывается другая, новая капля. Вот такая встречная «капля» в опытах Беневоленского и создавала центральную горку кратера. Но почему иногда «кратеры» получались с горкой, а иногда без нее? Все дело в том, насколько успевал затвердевать гипс или цемент к моменту удара.

Под ударом быстро движущегося тела твердое вещество на какое-то мгновение приобретает свойства жидкости. А следовательно, образование центральных горок у лунных кратеров с точки зрения метеоритной гипотезы должно зависеть от вязкости материала на этом участке лунной поверхности.

Существенную роль играет моделирование и при изучении состава и строения пород, из которых сложена лунная поверхность. На протяжении многих лет такие исследования проводились в лаборатории планетной астрономии при обсерватории Ленинградского университета под руководством профессора В. Шаронова.

Основная задача этих исследований состояла в том, чтобы найти среди земных пород такие, оптические свойства которых были бы наиболее близки к оптическим свойствам лунного грунта.

В ходе этих экспериментов были изучены сотни различных образцов, в том числе и образцы вулканических лав, пепла и шлаков, взятых на Камчатке и Курильских островах.

В результате многочисленных опытов в лаборатории профессора Шаронова искусственным путем получили «лунное вещество», то есть такой образец породы, которая отражала солнечный свет точно так же, как его отражает поверхность нашего естественного спутника. Это был темный пористый материал, способный выдержать значительное давление. Советская автоматическая станция «Луна-9», впервые осуществившая мягкую посадку на поверхность Луны, а также станция «Луна-13» показали, что выводы ленинградских астрономов, по-видимому, соответствуют действительности.

Интересные лабораторные опыты проводились за рубежом для уточнения теоретических предположений о химическом составе лунного грунта. Ученые считают, что на его формировании должна, вероятно, сказываться бомбардировка лунной поверхности различными атомными частицами, в том числе протонами. Расчеты показывают, что на каждый квадратный сантиметр поверхности Луны ежесекундно попадает несколько десятков миллиардов подобных частиц. В результате такой бомбардировки многие атомы веществ, составляющих лунный грунт, могут оказаться выбитыми из него и при этом получить настолько большие скорости, которые не позволят им вернуться обратно. Чаще всего это, по-видимому, происходит с более легкими атомами. Поэтому в результате бомбардировки, вероятно, поверхность Луны обогащается тяжелыми элементами.

Чтобы проверить это предположение, на материал, сходный по химическому составу с веществом лунной поверхности, с ускорителя направляли мощный поток атомных частиц. Его интенсивность была так велика, что в течение одного часа лабораторной обработки на вещество попадало столько же частиц, сколько на Луну за 6 тысяч лет. Результат опыта подтвердил, что поверхностный слой лунного грунта должен постепенно терять легкие химические элементы.

Советские ученые для исследования лунного радиоизлучения создали еще одну модель Луны. В Крыму на высокой скале они установили черный диск диаметром около пяти метров. Этот диск — «искусственная Луна» — служил своеобразным эталоном радиоизлучения. Сравнивая с ним радиоизлучение настоящей Луны, советские ученые добились более высокой точности измерений.

Моделирование помогает астрономам изучать и Солнце. Оригинальную установку создали, например, ученые Крымской астрофизической обсерватории под руководством члена-корреспондента АН СССР А. Северного. Ее назначение — моделирование магнитных полей солнечных пятен.

Установка представляет собой набор соленоидов с выдвижными стержнями. После того как при помощи специальных наблюдений определяются магнитные характеристики пятен или групп пятен, регулирующие стержни устанавливаются в определенных положениях. На горизонтальный лист, расположенный над соленоидами, насыпаются металлические опилки. Они образуют картину магнитных силовых линий, повторяющую магнитное поле пятна. Непосредственное измерение этого поля на модели позволяет определить ту точку, в которой может произойти хромосферная вспышка, и дать прогноз времени ее возникновения.

Одна из самых увлекательных проблем науки, которая многие десятилетия волнует ученых, — это проблема жизни на Марсе. Однако из-за того, что наименьшее расстояние между Землей и Марсом составляет около 60 миллионов километров, до сих пор не удалось обнаружить на нем хотя бы растительного покрова.

Изучать Марс можно на Земле. Для этого надо в лаборатории создать физические условия, близкие к марсианским, и выяснить, способны ли в них существовать и развиваться земные живые организмы. Такая установка, которую можно назвать искусственным Марсом, создана в АН СССР. Здесь в специальной камере, за прозрачным стеклом, по астрономическим данным воссоздается марсианский климат, а также те изменения, которые происходят в течение суток на поверхности планеты. Учтены температура, давление, влажность, газовый состав атмосферы, характер ультрафиолетовой радиации и другие условия.

Если на таинственной красноватой планете действительно существует жизнь, то там непременно происходит круговорот органического вещества. А этот круговорот невозможен без участия микроорганизмов — различных микробов и бактерий. Поэтому первая задача, которую поставили перед собой ученые, — выяснить, могут ли земные микроорганизмы, и если могут, то при каких обстоятельствах, приспособиться к марсианским условиям.

Ученые и раньше ставили опыты, в которых микроорганизмы подвергались воздействию высоких и низких температур и ультрафиолетовой радиации. Многие бактерии хорошо перенесли их. Однако если во всех этих опытах определяли влияние на микроорганизмы лишь какого-то одного фактора, то «искусственный Марс» позволил проверить их совокупное воздействие.

Уже первые наблюдения принесли интересные результаты. В частности, оказалось, что окрашенные микроорганизмы лучше переносят марсианский климат. Пигмент защищает их от губительного воздействия ультрафиолетовых лучей. В связи с этим не исключена возможность, что наблюдаемые на Марсе изменения окраски каким-то образом связаны с жизнедеятельностью микроорганизмов.

Аналогичные исследования проводятся на специальной установке «Фотостат-1», созданной по идее профессора Л. К. Лозина-Лозинского.

В этой установке есть камера, в которой с помощью программного устройства можно воспроизводить суточный ход температуры, а также необходимое разрежение на поверхности другого небесного тела, например Марса.

Камера освещается специальными светильниками, способными воссоздать весь спектр солнечного излучения.

Как известно, земные организмы весьма чувствительны к проникающей ионизирующей и ультрафиолетовой радиации. Но на поверхности других небесных тел интенсивность радиации может оказаться значительно выше, чем на Земле. Однако лабораторные опыты показали, что, чем ниже содержание кислорода в окружающей среде, тем выше устойчивость живой клетки радиационному излучению. Более того, оказалось, что одноклеточные организмы можно постепенно приучить к повышенной радиации. Для этого они должны пройти курс специальной «тренировки», заключающейся в многократном облучении малыми дозами. Любопытно, что приобретенную таким образом устойчивость клетки передают по наследству последующим поколениям и она даже усиливается.

При этом оказалось, что живые клетки, получив заведомо смертельную дозу ультрафиолетовых лучей, погибают, если их после этого поместить в темноту, и выживают, если их осветить солнечным светом. Вероятно, видимый свет Солнца вызывает какие-то сложные биохимические процессы, которые возвращают клетке жизнь. Очевидно, результаты подобных опытов будут иметь важное значение для изучения космических форм жизни, для освоения космоса человеком.

Опыты по созданию искусственного марсианского климата проводили и зарубежные ученые. Они заметили, что приспосабливаются к необычным условиям высшие растения. На этом основании некоторые исследователи сделали сенсационный вывод о том, что растения Марса — это не мхи и лишайники, как предполагалось раньше, а высокоразвитые организмы. Однако подобное заключение весьма проблематично, ибо оно игнорирует весьма важное обстоятельство. Одно дело — приспособление уже сложившихся организмов к изменившимся в худшую сторону условиям и совсем другое — их возникновение и формирование в неблагоприятных условиях. И если не удается установить, что физические условия на Марсе в эпоху возникновения и развития жизни были более благоприятны, чем сейчас, то, несмотря на опыты в установках искусственного климата, все же придется предположить, что жизнь на этой планете скорее всего находится на низших ступенях развития.

В лабораторных условиях имитировался климат не только Марса, но и других небесных тел, в частности Юпитера. Например, американские ученые ставили такой опыт. Герметическая камера заполнялась смесью метана, водорода и аммиака. В камере поддерживалось атмосферное давление и температура в пределах 22–24°. Внутренность камеры освещалась тусклым светом, едва пробивавшимся сквозь толстые стеклянные стенки. По мнению исследователей, в газовой оболочке Юпитера имеются слои со сходными условиями. Затем в камеру помещались так называемые ксерофиты: лишайники, кактусы и другие растения, способные существовать на весьма ограниченном водном «пайке». После длительного (иногда до двух, месяцев) пребывания в необычных условиях растения извлекали из камеры и подвергали тщательному микроскопическому исследованию. Оказалось, что многие из бактерий, обитающие на поверхности растений, не только выжили в суровых условиях, но даже размножились.

Это свидетельствует о том, что в космосе жизнь растений и микробов может быть более распространенной, чем мы предполагаем.

Дальнейшие наблюдения на всевозможных установках, моделирующих космические условия, вероятно, помогут пролить свет на многие вопросы, связанные с проблемой существования жизни на таинственной планете.

Интересные опыты по моделированию проводились также в лаборатории профессора Шаронова. Ученых и на этот раз интересовал Марс. Но не… гипотетические живые организмы, обитающие на этой планете, а характер ее поверхности. Каким веществом она покрыта.

Производились сотни, тысячи опытов. Среди различных земных пород ученые искали такие, которые отражали бы солнечные лучи так же, как марсианские породы. В конце концов такой минерал был найден. Им оказался бурый железняк — лимонит, или охра. Причем выяснилось, что это сходство сохраняется и тогда, когда лимонит находится в пылеватом состоянии. А это говорит о том, что знаменитые марсианские «песчаные бури», быть может, представляют собой не что иное, как тучи мельчайшей лимонитной пыли, которую даже легкий ветерок может легко вздымать над поверхностью планеты.

Может быть, в этом и кроется решение загадки, так как до сих пор было непонятно, как в очень разреженной атмосфере Марса могут возникнуть такие сильные ветры, которые поднимают тучи тяжелых песчинок.

До сих пор мы говорили о воспроизведении и моделировании в земных лабораториях явлений, наблюдающихся в космосе. Но бывает и так, что результаты исследований, осуществляемых в земных условиях, открывают возможность более глубокого проникновения в закономерности космических процессов. Еще в 1958 году член-корреспондент АН СССР Р. Сагдеев разработал теорию распространения ударных волн в разреженной плазме. Казалось бы, что в разреженной плазме, когда длина свободного пробега частиц велика и они сталкиваются очень редко, что практически не играет никакой роли, — ударная волна вообще возникнуть не может.

Однако из расчетов Р. Сагдеева следовало, что и в разреженной плазме ударные волны все же могут распространяться. Это объясняется тем, что плазма состоит из электрически заряженных частиц, которые обладают собственными электрическими и магнитными полями и которые чутко реагируют даже на очень слабые электрические и магнитные воздействия.

Благодаря этому разрежению плазма и обладает своеобразной электромагнитной «упругостью». Ударная волна возникает в ней при распространении электромагнитных воздействий, а не при передаче столкновений от одних частиц к другим.

Р. Сагдеев разрабатывал свою теорию в связи с практическими задачами ядерной физики. Однако предсказанные ею явления были обнаружены и в космосе. Космические исследования показали, что в межпланетном пространстве, которое как раз и заполнено разреженной плазмой, при определенных обстоятельствах действительно возникают ударные волны, предсказанные Сагдеевым. Это происходит при вспышках на Солнце, сопровождающихся мощными всплесками магнитных волн. Таким образом, эксперименты подтвердили теорию. Наблюдаемая ширина фронта космической ударной волны и скорость нарастания магнитных возмущений вблизи Земли совпали с расчетными.

В последние годы физики создали особые устройства лазеры — приборы, способные «перерабатывать» внешнюю энергию в энергию мощного электромагнитного излучения со строго определенной длиной волны. В настоящее время наряду с кристаллическими лазерами созданы различные типы газовых лазеров, в которых процесс возбуждения и «разрядки» атомов происходит в газовой среде.

Казалось бы, лазеры — искусственные устройства, созданные в земных лабораториях, — не могут иметь никакого отношения к космическим процессам. Однако газовые лазеры давно были обнаружены и в космосе. Нет, их создали не таинственные высокоразвитые разумные обитатели других миров, а сама природа.

В космических туманностях и в межзвездном пространстве обнаружены скопления молекул ОН. Эти молекулы должны излучать радиоволны определенной длины. Однако когда радиоастрономы начали изучать эти излучения с помощью радиотелескопов, то на месте радиолиний ОН они обнаружили весьма странные линии. Они были столь необычны и непонятны, что неизвестные космические объекты, служащие источниками таинственного излучения, было предложено даже называть «мистериумом».

Однако дальнейшие наблюдения показали, что ничего таинственного в странном излучении нет. Оно порождается теми же молекулами ОН, но находящимися в возбужденном состоянии. Источником этого возбуждения служит свет соседних звезд. Характер происходящих при этом физических процессов такой же, как в газовых лазерах.

Так лабораторные исследования физиков по созданию квантовых генераторов позволили понять физическую природу сложного космического процесса и установить существование в космическом пространстве естественных газовых лазеров огромной протяженности, лучи которых распространяются на миллионы миллионов километров.

Еще один пример использования результатов лабораторных последований для объяснения космических процессов. Он относится к области химической физики. Около десяти лет назад советские химики, изучая закономерности выпадения осадков из растворов, обратили внимание на одно любопытное обстоятельство. Оказалось, что процесс образования в растворе твердых частиц обязательно проходит через стадию возникновения аморфных шариков, которые уже затем постепенно кристаллизуются. Дальнейшие исследования показали, что промежуточная стадия аморфных шариков характерна для весьма широкого класса растворов. Более того, подобные шарики возникают не только в жидких растворах, но и в газовых смесях при образовании в них пылеватых частиц.

Советские ученые Б. Левин и Г. Слонимский сопоставили это открытие с космическим явлением, не получившим до сих пор удовлетворительного объяснения. Известно, что существует целый класс метеоритов (так называемые углистые хондриты), которые в основном состоят из аморфных силикатных шариков.

Многие астрономы придерживаются мнения о «горячем» происхождении таких метеоритов. Однако для этого требуются высокие температуры и высокие давления. Где в солнечной системе могли складываться такие условия, пока неясно. Кроме того, «горячая» гипотеза сталкивается и с другими трудностями.

Всех этих трудностей можно избежать, если предположить, как это сделали Левин и Слонимский, что аморфные силикатные шарики, имеющиеся в хондритах, образовались «холодным» путем, то есть при формировании метеоритов из того первоначального облака, из которого, согласно современным представлениям, возникла вся наша солнечная система. Затем постепенно шел процесс кристаллизации шариков, который до сих пор не завершился. Поскольку из лабораторных наблюдений известно, что скорость кристаллизации шариков зависит от температуры, то по процентному отношению аморфного и кристаллического веществ в составе хондритов можно определить их возраст. Полученные результаты соответствуют и существующим представлениям о возрасте солнечной системы.

«Холодная» гипотеза образования хондритов позволяет объяснить происхождение пылевой части того допланетного облака, которое дало «жизнь» планетам солнечной системы. Не исключена возможность, что первоначально облако было чисто газовым, а затем из него в результате соударений и соединения газовых молекул выделилась пылевая составляющая.

С этой гипотезой связан еще один интересный вопрос. Известно, что существуют метеориты силикатные и метеориты железные. Но никто никогда не наблюдал силикатно-железного метеорита. Следовательно, если «холодная» гипотеза верна, то возникавшие в допланетном облаке силикатные и железные аморфные шарики, сталкиваясь друг с другом, но должны были слипаться. Для того чтобы проверить это предположение, необходим эксперимент. Однако до недавнего времени его нельзя было поставить в лабораторных условиях, так как мы не умели создавать космический вакуум. Теперь эта трудность преодолена.

Из герметического сосуда при помощи специальных вакуумных насосов откачивают воздух до высокой степени разрежения. Но это еще не космический вакуум. Чтобы получить его, применяют так называемый криогенный способ. По специальным ребристым трубам, напоминающим радиаторы парового отопления, пропускают жидкий водород пли жидкий гелий. Температура труб понижается настолько, что оставшийся в камере воздух вымерзает и оседает на ребрах в виде инея. В такой камере и надо было бы провести опыт. На стеклянную или какую-нибудь силикатную пластинку направить пупок атомов железа и проверить, будут ли они прилипать к поверхности пластинки. Если атомы силиката и железа будут слипаться при любой температуре, то это докажет несостоятельность «холодной» гипотезы: ведь в таком случае силикатно-железные метеориты обязательно должны были бы существовать. Но если бы атомы не слипались вообще или слипались при определенных температурах, то «холодная» гипотеза получила бы хорошее подтверждение. Более того, с помощью подобного эксперимента можно было бы приблизительно определить температуру в допланетном облаке.

ПЯТЬДЕСЯТ НАЗВАНИЙ КАСПИЙСКОГО МОРЯ

В древнерусских летописях и литературе Каспийское море называлось море Хвалимское, Хвалиское, Хва-литское, но наще всего — Хвалынское.

«Из того же леса потечет Волга на Восток и втечет семьюдесятью жерелы в море Хвалинское», — писал Нестор в своей летописи.

Первый русский путешественник по Индии Афанасий Никитпн в своих «Хожениях за три моря» называет «море Дербенское, Дория Хвалитская».

В «Книге, глаголемая Большой Чертеж» говорится: «А от Хвалимского моря до Синяго моря (Аральское море) на летний, на солнечный восход прямо 250 верст».

В одной из былин об Илье Муромце поется:

В десятках других былин и несен мы встретим это древнерусское название Каспийского моря.

Арабские географы чаще называли Каспийское море Хазарским пли Дербенским, татары — Ак-Денгиз, туркмены — Куккуз, иранцы — Кользум, китайцы— Сигай.

В священных книгах огнепоклонников оно известно как море Варгана и Чекает-Даэти.

…Табарпстанское, Саринское, Джурджанское, Иберийское, Хоросанское, Астраханское, Ширванское, Гурганское и многие другие названия имел седой Касппй.

Откуда появилось так много имен?

На побережье Каспийского моря с глубочайшей древности жил человек. Из Азии, которая считается колыбелью человечества, с незапамятных времен сюда приходили новые племена. Более могущественные пришельцы уничтожали, покоряли местных жителей и основывали свои селения и крепости. Разбитые и покоренные племена бежали в горы и там прятались в недоступных ущельях. Много разных народов жило на территории Кавказа; современное этническое разнообразие населения служит прямым доказательством этому.

Одни победители принимали от покоренных народов старое название моря, другие же ему давали новое имя. Рождались все новые и новые названия Каспийского моря.

На сухопутных дорогах и морских путях Кавказа перекрещивались торговые пути, идущие в Европу и Индию; купцы, пришельцы чаще называли Каспийское море по имени народов, провинций и городов, расположенных на морском побережье. Известно, что Марко Поло, купец из Венеции, называл Каспийское море Бакинским морем.

Каким же образом из массы названий — наверное, их было значительно больше пятидесяти — многие затерялись в веках и сохранилось одно? Прежде всего, откуда появилось это название?

По материалам греческих и римских историков и географов известно, что море было названо по имени древнего народа Каспиев. Первое упоминание об этом народе мы найдем в древних мифах.

Древнеримский писатель Марциан Капелла, упоминая о Каспии, писал: «Море это близко к океану. Там по соседству с персами живет народ, называемый каспийцами».

В комментариях Евстафия Солунского, историка и писателя, к географу Дионисию Периегету (XII в.) говорится следующее: «Каспии — замечательный народ; от них Каспийское море носит свое название, тогда как от имени Гиркан оно называется также Гирканское»[32].

О каспиях в стране Каспиане — так прозвали местность, где они жили, — сохранились очень немногие отрывочные сведения. Отец истории Геродот писал, что каспийцы в 480 году до нашей эры принимали участие в походе персидского царя Ксеркса против греков. В этом грандиозном походе, участниками которого было 60 народов, каспийцы, по словам Геродота, составляли кавалерию. Одежда их была из козьих шкур, оружие — сабли и камышовые луки.

Неизвестно, сколько веков существовала Каспиана. Греческий географ и историк Страбон, родившийся за 63 года до нашей эры, писал, что всем берегом каспианов завладели аорсы, одно из сарматских племен.

Почти два тысячелетия не существует каспиев, но следы народа остались в географических именах. Тот же Страбон упоминает «Каспийскую гору, лежащую у прохода из Колхиды к Каспийскому морю».

Дарьяльское ущелье, известное древним географам как «Ворота Кавказа», «Аланские ворота», крупнейший древнеримский историк Тацит называет Каспийскими воротами.

В древнегреческой литературе, относящейся к VII веку, упоминается крепость Каспи; в настоящее время это название носят город и железнодорожная станция, находящиеся в 48 километрах от Тбилиси.

Как же через тысячелетия было пронесено название Каспийского моря? Этому много содействовали древние литературные источники. У Геродота мы встретим не только название Каспийского моря, но и некоторое его описание: «Море Каспийское — особое, — пишет он, — имеющее в длину пятнадцать дней плавания для весельного судна, а в ширину в том же месте, где оно пошире, восемь дней». У знаменитого древнегреческого ученого-картографа Клавдия Птолемея на картах, служивших приложением к его восьмитомной географии, также найдем название Каспийского моря.

Западноевропейские географы и картографы, основываясь на материалах ученых Греции и Рима, приняли это название.

Только на картах арабских географов мы не найдем Каспийского моря, они по-прежнему его называют древними именами: Табаристанское, Хазарское, Дербенское… Продолжает также существовать и старое славянское название, данное по имени народа хвалисов, живших в низовьях реки Волги и по берегам Каспийского моря.

Западноевропейские путешественники по России Зигмунд Гербер-штейн, приехавший впервые в Московию в начале XVI века, позднее в том же веке англичанин Антони Дженкинсон, немецкий ученый Адам Олеарий в XVII веке также называют в своих записках величайшее озеро мира Каспийским морем.

На чертеже Семена Ремезова, выполненного в 1697 году, мы увидим море Хвалынское. По преданию, Петр Первый впоследствии по этому чертежу экзаменовал нетвердо знающих географию.

Но в дальнейшем на картах петровского времени мы не найдем Хвалынском моря, появляется новое его название, принятое еще греческими и римскими географами, а позднее западноевропейскими, — Каспийское.

Несмотря на то что к началу XVIII века существовали десятки карт Каспийского моря, все они были далеки от истины.

В 1717 году, при посещении Петром Первым Франции, в Королевской академии наук ему были показаны карты России. Просматривая их, Петр Первый собственноручно исправил многие географические ошибки. В особенности много исправлений он сделал на карте Каспийского моря (1700 г.), которая была далека от истины: длина моря была равна его ширине, река Амударья, древний Оксус, показана впадающей в Каспийское море, а Аральского моря совсем не было на карте. По свидетельству современников, во время беседы Петр показывал две рукописные карты России. После возвращения Петра из-за границы в 1718 году была выпущена «Генеральная География, переведенная с латинского языка на российский, и напечатана повелением царского пресветлого Величества»; в ней мы уже не найдем моря Хвалынского, а на странице 189 описывается море Каспийское.

Французская академия наук, избравшая Петра своим членом, выслала ему свои ученые издания. Петр в послании (11 февраля 1721 г. по старому стилю), адресованному французской Королевской академии наук, писал:

«Нам не иначе как зело приятно быть может, что вы нас членом в свою компанию избрали… то место, которое вы нам представляете, приемлем, как чтобы чрез прилежность, которую мы прилагать будем, науки в лучший цвет привесть, себя, яко достойного вашей компании члена, показать».

Первый русский академик Петр Первый просит о взаимном письменном сообщении, «какие новые декуверты (открытия) от Академии учинены будут».

Заканчивая письмо, он пишет: «До сего времени не было еще никакой подлинной карты Каспийскому морю, мы для того оное море чрез нарочито от нас туды отправленных искусных морских людей осмотреть и верную и аккуратную карту сделать велели, что оные наши посланцы чрез двухлетний труд то учинили, сколько по морскому обычаю с воды им возможно было, которую при сем к академии в память нашу посылаем в надежде, что оная, яко новая и верная, вам приятна будет».

Это первая гидрографическая карта Каспийского моря с обозначением глубин в саженях и футах. На ней были нанесены правильные контуры моря, совпадающие в основном с существующим сейчас представлением.

С большим интересом была осмотрена новая «подлинная» карта Каспийского моря, выполненная русскими картографами при Петре Первом. Академики постановили навсегда хранить ее. В ответном письме (15 октября 1721 г.) Французская академия благодарила Петра Первого и одновременно с письмом выслала ему последние тома истории академии.

Посещение Петром академии, выборы его в члены ее и дальнейшая переписка — это начало научных академических сношений между Францией и Россией. «Подлинная карта Каспийского моря», приведенная астрономом Делилем к парижскому меридиану, начала заменять в иностранных атласах прежние, далекие от истины карты Каспийского моря.

На основании исторических материалов можно утверждать, что название «Каспийское море» у нас принято со времен Петра Первого.

В русских песнях появляется это новое название, иногда оно фигурирует вместе со старым: «Каково-то наше море становилося, что ничем наше Хвалынское не ворохнется…»

А во втором припеве уже поется:

«Тихонько наше море становило-ся, ничем наше Каспийское не ше-вельнулося…»

Город на Волге — Хвалынск — хранит память о древне-русском названии Каспийского моря[33].

РАЗУМ ВСЕЛЕННОЙ

Великий Ньютон очень скромно оценивал свои заслуги: «Я подобен ребенку, играющему на берегу, и забавляюсь тем, что время от времени нахожу лучше отполированный камешек или раковину красивей обыкновенного, в то время как обширный неисследованный океан истины лежит передо мной».

Этот поэтический образ по справедливости надо отнести не столько к научной деятельности основоположника классической физики, сколько к младенческому возрасту современного Ньютону естествознания.

За минувшие столетия человечество значительно продвинулось вперед по пути научно-технического прогресса, и все же нельзя забывать, что эра технологического развития земной цивилизации, насчитывающая всего два-три века, — ничтожно малый срок человеческой истории сравнительно с прошлым и, вероятно, будущим.

Ученые, занимающиеся вопросами космогонии и астробиологии, высказывают гипотезу, что во Вселенной существует множество космических цивилизаций на разных уровнях технологического и интеллектуального развития. В 1964 году в Бюракане на совещании, посвященном проблеме внеземных цивилизаций, академик В. А. Амбарцумян сказал: «…возрасты планет могут отличаться друг от друга на миллионы лет. С этой точки зрения следует считать, что земная цивилизация имеет колыбельный возраст и что должны существовать огромные различия в уровне возможных внеземных цивилизаций».

Слова Амбарцумяна возвращают нас к метафоре Ньютона и напоминают уже сбывающееся пророчество К. Э. Циолковского о человечестве-младенце, которому предстоит покинуть тесную колыбель Земли и выйти в беспредельность космоса.

В своей работе «Исследование мировых пространств реактивными приборами» (1926 г.) Циолковский намечает следующие главные этапы освоения нашей галактики:

«… ракета впервые заходит за пределы атмосферы;

… вокруг Земли устраиваются обширные поселения;

… неизбежно расселение по всему Млечному Пути».

Следовательно, детство человечества — освоение Земли; юность — освоение и преобразование Солнечной системы; зрелость — покорение Галактики.

Эта схема «возмужания» и проникновения в космос земной цивилизации, очень может быть, справедлива не только для жителей нашей планеты, но и для обитателей других разумных миров.

Гипотеза Циолковского о трех этапах космической эволюции в какой-то мере предваряет трехтиповую классификацию цивилизаций Вселенной, выдвинутую недавно Н. С. Кардашевым. Талантливый молодой ученый, доктор физико-математических наук Н. С. Кардашев, исходя из неминуемого увеличения расхода энергии цивилизациями, вступившими в технологическую стадию развития, пришел к выводу, что во Вселенной возможны разумные миры трех типов:

I. Земного уровня. Потребление энергии — 10²⁰ эрг/сек.

II. Планетных систем. Потребление энергии — 4х10³³ эрг/сек.

III. Звездных систем. Потребление энергии — 4х10⁴⁴ эрг/сек.

Цивилизации второго типа, освоившие свое околозвездное пространство, и цивилизации третьего типа, преобразовавшие космос в масштабе галактики, могут быть названы сверх цивилизациями.

По мере освоения космоса миром-младенцем (цивилизацией первого типа, по терминологии Кардашева) будет возрастать вероятность непосредственной или «заочной» встречи младших братьев по разуму со старшими (представителями цивилизаций второго и третьего типа), располагающими несравненно большими возможностями исследования Вселенной. Какими окажутся эти старшие: «друзьями», «врагами» либо «равнодушными» к разумным существам, только еще вышедшим из колыбели родной планеты?

Если исходить из предпосылки, что высокоразумные существа должны быть и высокогуманными, то логично сделать вывод: «старшие» — друзья «младшим». Этот вывод станет еще более убедительным, если будет обнаружена биологическая однородность (хотя бы по происхождению) «старших» и «младших».

В гениальных «грезах» Циолковского (Книга «Грезы о Земле и небе», издана в 1895 г.) говорится о высокоразумных зоофитах, го есть полуживотных-полурастительных существах, бывших когда-то (на промежуточной стадии развития) антропоморфными и в результате естественно-искусственной эволюции перестроивших свой организм применительно к непосредственному усвоению солнечной энергии.

Можно предположить, что антропоморфным «младшим» легче договориться с антропоморфными, чем неантропоморфными «старшими», особенно если неантропоморфные «старшие» так не похожи на человека, как, предположим, «энергетические Пузыри» у американского фантаста Клиффорда Саймака, искусно дублирующие и имитирующие людей (рассказ «Однажды на Меркурии»), «живой Океан» у Станислава Лема, управляющий движением собственной планеты (роман «Солярис») или «Облако мыслящей субстанции» у Фреда Хойла, путешествующее по Вселенной (роман «Черное облако»).

Знаменательно, что среди авторов — создателей наиболее экстравагантных сверхразумных существ в научно-фантастической литературе — крупный ученый-астрофизик Фред Хонл. В наше время, когда наука обгоняет фантастику, это закономерно. Возможно ли существование разумных Пузырей, Океанов, Облаков и тому подобных «организмов»?

Академик А. Н. Колмогоров, математик, спрашивает: «Почему бы, например, высокоорганизованному существу не иметь вид тонкой пленки — плесени, распластанной на камнях?»[34]

Формы жизни гораздо разнообразнее, чем мы полагали прежде, когда всех обитателей Земли от одноклеточных до человека относили либо к животному, либо к растительному миру: рядом с этими мирами учеными зарегистрирован как самостоятельный и равноправный живой мир вирусов («мир вира»).

Возле некоторых звезд, астрофизические характеристики которых отличаются от Солнца, допустимы в принципе самые непривычные конфигурации разумной материн.

Другой вопрос — в состоянии ли разнородные мыслящие существа, среда обитания которых, опыт и деятельность не имеют ничего общего, установить плодотворное взаимопонимание? Даже при положительном ответе (хотя названные авторы отвечают на этот вопрос отрицательно) надо считаться с тем, что биологическая разнородность создает барьер, затрудняющий гармонические отношения.

А что сулит благоприятный вариант «встречи» младшего со старшим? Константин Эдуардович Циолковский исходил из соображений, которые можно сформулировать так:

Тезис первый. Старший помогает младшему.

Тезис второй. Старший и младший не партнеры.

Тезис третий. Младший, достигнув зрелости, станет партнером старшего[35].

Из тезиса первого и второго следует, что помощь старшего младшему — это помощь не в порядке партнерства, а помощь особого рода, обусловленная громадным разрывом не только в области научно-технических достижений, но и в мощи интеллекта. Разрыв в силе интеллекта между зрелыми, по Циолковскому, «совершенными» разумными существами (цивилизация третьего типа) и разумными обитателями младенческого мира (цивилизация первого типа) должен быть настолько велик, что неизбежно приведет к возникновению интеллектуального барьера на пути взаимопонимания.

В самом деле, человечество, только на протяжении последних десятилетий создавшее ряд новых необычайно перспективных наук (кибернетика, бионика, космонавтика, космобиология и другие), — на пороге стремительного взлета творческой мысли, крутизну подъема которой можно уподобить экспоненциальной кривой в математике (2, 4, 16, 256, 65536…). Между тем сверхцивилизации, если гипотезы Циолковского и Кардашева справедливы, имеют колоссальное преимущество многотысячелетнего движения по экспоненте!

Трудно, а может быть и невозможно, вообразить масштаб интеллектуальной диспропорции, потенциально или реально разделяющей старших и младших. Огромное значение этого обстоятельства не подлежит сомнению. Однако специалисты, занимающиеся проблемой внеземных цивилизаций, за малым исключением, обращая преимущественное внимание на технические вопросы дальней космической связи, недостаточно учитывают последствия качественных изменений в развитии инопланетных высокоразумных существ[36]. А качественные изменения интеллекта должны решающим образом сказаться на проблеме контактов.

Еще Сирано де Бержерак, бунтарь-мыслитель XVII века, догадывался о возможной интеллектуальной диспропорции обитателей разных миров. В одном из эпизодов его знаменитой книги-утопии говорится, что после прибытия на Луну Сирано имел беседы с Демоном Сократа, сопровождавшим Бержерака в роли гида. Сирано расспрашивал Демона о жителях Солнца и получил обескураживающий ответ: «Между вашим сознанием и пониманием этих тайн — слишком мало общего, чтобы вы могли понять их… во Вселенной существуют миллионы вещей, для понимания которых с вашей стороны потребовались бы миллионы совершенно различных органов»[37].

Этим высказыванием Бержерак, разумеется, не умаляет человеческие способности, а подчеркивает неограниченность диапазона развития Разума во Вселенной.

Президент Академии наук Белоруссии биолог В. Ф. Купревич через 300 лет протягивает Бержераку руку, когда говорит: «Я, например, сомневаюсь в том, что современный уровень интеллектуального развития человека не может быть превзойден в такой степени, что мы, современные люди, с этого нового уровня выглядели бы не выше наших предков — «пещерных жителей»[38].

Авторы научно-фантастических произведений часто приписывают высокоразвитым космическим цивилизациям стремление вступить в двустороннюю связь с соседними обитаемыми мирами.

Но если существует интеллектуальная диспропорция, то весьма сомнительно, чтобы мудрому «старшему» понадобился двусторонний контакт с «односекундным младенцем», как характеризовал земное человечество Циолковский, или с «пещерным жителем», по выражению Купревпча.

Чтобы знать все о цивилизации первого типа, находящейся в радиусе технических средств сверхцивилизации, последней достаточно установить с ней односторонний контакт с помощью, например, автоматических зондов…

В связи с успехами радиоастрономии в наши дни сложилось убеждение, что наиболее перспективна из всех видов межзвездных контактов космическая радиосвязь. Но все ли формы энергии, существующей в природе, нам известны?

Выдающийся американский астроном X. Шепли свидетельствует: «Работая в области космографии, мы испытываем танталовы муки при мысли, что мир может обладать скрытыми от нас свойствами, среди которых, возможно, есть некая всемирная динамическая характеристика».

По мнению Шепли, человечество последовательно систематизировало представление о мире сначала в форме геоцентризма, потом гелиоцентризма, затем галактизма и, наконец, метагалактизма. «Пятое приспособление мыслимо в области психологии или в мире «антиматерии»…»[39]

Суждение Шепли страдает неопределенностью, но важно, что он не канонизирует достигнутого в науке и обращает внимание на психологию. Именно в области психологии, точнее, в сфере парапсихологии Циолковский искал объяснение односторонних контактов высокоразумных инопланетян с жителями Земли.

Некоторые «сомнительные» явления, писал Циолковский в «Научной этике», «говорят нам о проникновении каких-то разумных сил в наш мозг и вмешательстве их в человеческие дела».

Согласно Циолковскому, «старшие» не только в состоянии телепатически контактировать с обитателями «младшего» мира, но В какой-то мере даже воздействовать на эволюцию цивилизации первого типа: «Какая это могущественная сила, мы и представить себе не можем! Невероятно, чтобы она не имела влияния на жалкую земную жизнь. Невозможно, чтобы мать не поддерживала, не хранила младенца. Так и Земля не может быть предоставлена самой себе. Некоторая степень самостоятельности ей оставлена только для приобретения опыта, для достижения совершенства…»

Вместе с тем Циолковский, понимая всю серьезность и ответственность гипотезы телепатии внеземного происхождения, предостерегал против некритичного и ненаучного подхода ко всем без разбора явлениям, которым может быть приписан экстрасенсорный (внечувственный) характер. Он писал: «Скажу откровенно, до последнего времени, пораженный ярким светом науки, я отрицал все таинственные явления и объяснял их то известными законами природы, то галлюцпнациямп, обманом, фокусничеством, забывчивостью, невежеством, болезненностью и т. д.

И теперь я думаю, что более 99 % этих явлений именно таковы. Но не все. Какая-то очень малая часть их, хоть и естественна, но не может быть объяснена без вмешательства разумных сил, исходящих от сознательных и неизвестных нам существ» («Воля Вселенной», 1928 г.).

Традиционное представление о контакте разумных миров восходит к эпохе географических открытий. На неисследованную землю (планету) прибывает корабль (не морской, а космический), из него выходят путешественники (не моряки, а космонавты) и вступают в переговоры с аборигенами. Идея космической радиосвязи в сущности подразумевает ту же обычную на Земле процедуру знакомства «посетителей» с «хозяевами», только заочную.

Циолковский первый из ученых XX века указал на возможность контактов разумных миров без какого-либо церемониала переговоров (экстрасенсорная связь).

Систематизируя все рекомендуемые в современной астрофизике формы космических контактов, можно составить таблицу.

Несколько слов о формах внечувственного восприятия. Экстрасенсорные явления наблюдаются, как правило, в форме «передачи мысли» на расстояние (телепатический контакт). В последние годы проводятся опыты так называемого ясновидения, то есть восприятия образа пли цвета предмета без помощи органа зрения (телестезионный контакт).

Самый спорный экстрасенсорный феномен — способность воздействовать на предмет (передвигать его) без посредства мускульной энергии, то есть «волеизъявлением» (телекинетический контакт). Все формы экстрасенсорных контактов пока не могут рассматриваться как окончательно установленные.

Вместе с тем многочисленные случаи из области житейского опыта, а также научно поставленные эксперименты убеждают нас в том, что внечувственное восприятие — реальность, которой не следует пренебрегать, особенно при исследовании проблемы контактов миров разного интеллектуального уровня.

Напрашивается вопрос: если представители сверхцивилизации благожелательны к обитателям мира, находящегося на первоначальной Стадии развития, и способны на односторонние экстрасенсорные контакты, то почему они открыто не заявят о себе, не поделятся (в доступной форме) своими знаниями с младшими братьями по разуму?

С точки зрения диалектического материализма «старшие» высокоинтеллектуальные существа должны быть активными преобразователями природы, энергичными организаторами разумной жизни в сфере их деятельности, а не безучастными наблюдателями (при одностороннем контакте) трудов, бед, поисков, ошибок и скромных достижений «младших»…

Значит, «старшим» надлежало бы «открыться», выступить в роли «наставников»?

«Менторство» либо «опекунство» в любом (пусть самом рафинированном), проявлении претит человеческой натуре. С другой стороны, представители сверхцивилизации, установив «официальные» межпланетные отношения с жителями младенческого разумного мира, не могут не взять на себя морального обязательства, мало чем отличающегося от законодательной власти.

Кроме того, неясно, насколько уместна попытка приобщения младенческой цивилизации к мудрости старшей в обход естественному опыту «отрочества», «юности» и «молодости». Поэтому гипотеза Циолковского об экстрасенсорных контактах внеземного происхождения не опровергается отсутствием явной двусторонней связи, так же как и неполучением обучающей познавательной информации.

«Старшие» косвенным образом помогают «младшим», но в такой мере, чтобы не нанести ущерба самостоятельности «младших». Эта идея заслуживает внимания, но вместе с тем надо иметь в виду и другую возможность. Хотя самая большая биологическая неоднородность, мы полагаем, не сделает «ставший» разумный мир врагом «младшего» мира, все Же, вероятно, отношение «старших» к «младшим» будет более сложным, чем в случае биологической однородности.

Сверхцивилизации располагают средствами воздействия на планетные — и более того — галактические системы. Деятельность в космосе высокоразвитых существ может быть конструктивной либо экспериментальной. В результате значительной технологической и интеллектуальной диспропорции возможны эксперименты в космическом масштабе со стороны цивилизации третьего типа над цивилизацией первого типа.

Циолковский построил концепцию «старших» и «младших», будучи убежден в «густонаселенности» космоса разумными мирами. Многие современные астрофизики отдают предпочтение гипотезе «редконаселенности» Вселенной.

Но даже в том случае, если одна сверхцивилизации приходится на несколько миллиардов звезд, велика вероятность, что в нашей Галактике, насчитывающей больше 100 миллиардов звезд, существуют цивилизации третьего типа. Отсюда следует, что вариант «редконаселенности» космоса разумными мирами не исключает предположений Циолковского о возможном влиянии неизвестной сверхцивилизации Млечного Пути на земную жизнь.

«— …разве можно говорить о том, чего нет?» — спрашивает Станислав Лем в статье «Куда идешь, мир?»[40].

Как ни парадоксально, Лем — один из самых смелых фантастов современной литературы — сомневается в целесообразности попыток заглянуть в будущее. Почему? В грядущее якобы неизбежно переносится известное настоящее.

Не приходится спорить: тот, кто пытается представить будущее, опирается на технику, науку и культуру в рамках своего времени. Но творческая интуиция помогает перешагнуть Эти рамки!

Жюль Верн — автор неудачного романа о паровом вездеходе («Паровой дом») — отдал дань модному в его годы увлечению паровыми машинами, но он же в общих чертах угадал конструкцию подводной лодки («20 000 лье под водой»).

Сирано де Бержерак в шутку или всерьез писал о летательном аппарате на подъемной силе росы, но он же выдвинул идею ракетного двигателя для полета на Лупу…

Факты замечательного научно-технического предвидения (например, Леонардо да Винчи, Ф. Бэкона, М. Ломоносова, А. Мицкевича, К. Циолковского) убедительно опровергают пессимистические рассуждения Лема о неспособности человека разглядеть завтрашний день.

Столь же неосновательными представляются нам демографические (связанные с бурным ростом населения Земли) опасения польского фантаста. По его мнению, неконтролируемая рождаемость приведет к образованию «миллиардных муравейников», а расселение в космосе — к «расчленению земной культуры».

Однако, принимая во внимание, что заселение космоса будет осуществляться человечеством в фазе сверхцивилизации (сначала второго, потом третьего типа), никак нельзя мерить информационные возможности грядущего общества аршином нынешних средств информации.

Не так давно почтовые кареты доставляли вести в удаленные пункты земного шара за недели и месяцы пути, а сегодня радиосвязь дает возможность сделать это почти мгновенно.

Если Циолковский прав и экстрасенсорным контактам принадлежит будущее, то этот канал связи обеспечит неразрывное единство и преемственность человеческой культуры, где бы ни находились в Галактике отдельные очаги грядущей сверхцивилизацпи.

ВОЛЕТВОРЦЫ — НАШИ НАСЛЕДНИКИ

В каждом выпуске сборника «На суше и на море» печатаются статьи, посвященные научным догадкам и гипотезам. На этот раз со смелыми предположениями о возможностях человеческого сознания и воли человека выступает писатель-фантаст Георгий Гуревич, с чьими статьями-догадками мы не раз уже знакомили читателя.

Догадка, естественно, не может не быть спорной. Высказываемые автором статьи идеи нельзя признать строго научными. Сразу же вызывает возражение утверждение автора о возможности дальнейшего развития Homo sapiens как биологического вида. В науке утвердились и взгляды, что автоматическая, независимая от сознания деятельность внутренних органов человека — органическое, жизненно необходимое условие его нормального существования.

Однако, видимо, нельзя и недооценивать вмешательство сознания, воли в процессы, происходящие в организме. Достаточно вспомнить, например, аутогенную тренировку, применяемую спортсменами перед стартом. Такая тренировка — обычное самовнушение, с помощью которого можно до некоторых пределов изменять деятельность систем организма (мышечную силу, температуру тела и т. д.).

Во всяком случае идеи автора статьи можно считать одними из тех «безумных» идей, которые, рождая дискуссии, будоражат мысль и в конечном итоге способствуют развитию научных исследований.

Как вы считаете: человек — совершенство? Венец творения, вершина жизни, наивысшее окончательное достижение природы? Или же только ступень на лестнице развития и на смену ему придет нечто лишенное наших биологических недостатков?

Биологические недостатки? Какие они у нас?

Рассмотрим, например, кибернетику нашего организма.

Представьте себе некий завод или даже целый комбинат, во главе которого стоит молодой директор, волевой, думающий, но во всех производственных вопросах полагающийся на своих администраторов. Это опытные, знающие люди, однако консервативно-узколобые, пропитанные местническими интересами. И так как они очень настойчиво и авторитетно твердят о том, что выгодно, а что не выгодно, опасно, вредно, невозможно и т. д., директор нередко идет у них на поводу. В результате комбинат не выполняет задач: дает не ту продукцию или вообще не получает ее.

Администраторы сами не распоряжаются производством, только передают приказы инженерам, а те, переиначив, спускают инструкции мастерам, которые командуют рабочими. Директор об их действиях ведать не ведает. И если в цехах развал, он узнает об этом последним, когда исправлять положение поздно. В сущности он и помочь ничем не может, так как не в курсе дела.

И если добавить, что все они разговаривают на разных языках — директор на своем, инженеры на своем, мастера на своем — и что проект комбината составлен в доисторические времена, тогда же утверждены штаты и наставления для всех работников, что ремонт тоже ведется без ведома директора и ни один разрушенный цех нельзя построить заново, можно представить себе, отвечает ли тот комбинат современным задачам.

А речь шла о человеческом теле. Это наш организм похож на комбинат с пятью системами управления, сложившимися за миллиарды лет развития органической жизни и унаследованными человеком от мохнатых предков.

Напомним обо всех пяти по порядку. Старейшей была

1. Генетическая (в нашем сравнении — проект комбината, спецификация станков, штатный список рабочих, план производства). Появилась опа для выполнения первейшей задачи вида: обеспечить продолжение рода, повторение себя в потомстве.

Вообще говоря, повторять себя умеет даже неживой кристалл. Простейшая молекула поваренной соли, состоящая из двух атомов — натрия и хлора, обладает способностью вытягивать из окружающего раствора нужные атомы (точнее, ионы), как бы питается. При этом ионы располагаются в определенном порядке: хлор к хлору рядами, а натрий в просветах, тоже рядами, в точности по образу и подобию первой молекулы.

Неживой кристалл един во многих лицах, у него много «специальностей»: сам ловит «пищу», сам ее притягивает, сам себя строит и сам себе образец. В живой клетке, где молекул миллиарды, существует строгое разделение труда: имеются молекулы-добытчики, транспортники, охранники, молекулы-строители, молекулы-энергетики и особые молекулы — архивисты, хранители опыта предков. Последнюю роль выполняют прославленные ДНК — дезоксирибонуклеиновые кислоты, нитеобразные молекулы с прочным фосфорнокислым хребтом и отростками четырех сортов, как бы четырьмя буквами. С их помощью и записана вся информация, необходимая для построения организма. Эта система кибернетического программирования, сложившаяся в клетке, оказалась совершенно достаточной для бактерий, водорослей, жгутиковых и других одноклеточных. Но крупным многоклеточным организмам, живущим долго (несколько лет пли сезонов года), в меняющихся условиях понадобилась еще одна система

2. Гуморальная (сок, кровь, «мастера комбината» в нашем сравнении). Она регулирует развитие в пространстве и времени.

Пример: дерево. Семена оно бросает летом, прорастать им рекомендуется не сразу, а после того как пройдет зима. Сначала нужно растить стебель, потом листья, затем уже распускать цветы, сбросить лепестки, выращивать плод. И сбросить плод, когда он созреет, сбросить листья, когда похолодает. Короче, нужен ряд действий, которые нельзя выполнять с автоматизмом музыкальной шкатулки, нужно согласовывать их с внешним миром, «в зависимости от…».

И к музыкальной шкатулке был добавлен дирижер — химический: состав крови или сока, у животных возникли даже специальные органы, выделяющие сигнальные вещества в кровь, — железы.

Понадобилась и некоторая чувствительность к внешнему миру — к свету, теплу, влажности…

На этой второй ступени регулировки растения и застряли. Им особой скорости не требовалось. При цветении или листопаде можно и опоздать немного — тут часы большой роли не играют. Но недопустимо медлительными оказались темпы движения сока для хищников, живущих ловлей быстро передвигающейся добычи, Судите сами: даже у человека с его принудительной циркуляцией сока (крови) на один круг кровообращения уходит секунд двадцать пять. Представьте себе, что вести о внешнем мире передавала бы кровь. Увидел добычу: от глаза к мозгу сигнал идет секунды три. Надо протянуть руку: от мозга к руке — десять секунд. Не достал, решил подойти поближе: приказ ноге — секунд пятнадцать. Обратная информация из ноги — еще пятнадцать секунд. Шаг— полминуты. Темпы, обрекающие на вегетарианство!

И для движущихся существ природа изобрела более совершенный способ связи, не гидравлический, а электрический.

Появилась третья кибернетическая система

3. Нервно-вегетативная (цеховые инженеры-электрики).

Нервный ток проходит до ста метров в секунду, за сотые ее доли доставляет информацию в самые отдаленные уголки тела. Сотые доли секунды от глаза к органам движения. Тут уже можно быстро реагировать на складывающуюся обстановку.

Первоначально нервная «проводка» была сетевой, объявляла общую тревогу: «Для всех клеток аврал! Каждый делает свое дело!» Но проводная связь позволила перейти от «сирены» и к «телефону», к точным приказам по прямому проводу: не «всем, всем», а лишь тому, кого касается распоряжение, — ноге, челюстям и т. д. А затем по мере усложнения движений появились координационные нервные узлы, куда стекалась информация извне и где хранились инструкции на разные случаи жизни, как бы запечатанные пакеты в штабе. Такие инструкции были наследственными, определялись самим строением нервного узла и, видимо, как-то были записаны в генах.

Система эта возникла у беспозвоночных и достигла высокой степени совершенства у ракообразных и насекомых, особенно у пчел и муравьев, с их сложнейшей программой поведения. Нам, имеющим сознание, даже трудно представить запрограммированное существо. Муравей занимается «скотоводством» (разводит и доит тлей) и «грибоводческим земледелием», строит «города», совершает походы, мирные и грабительские, и при этом совершенно не осознает своих действий. Все умеет от рождения и за всю жизнь не выучивается ничему (точнее, почти ничему). И все муравьи муравейника знают все необходимое с первого дня жизни. Одинаковые, штампованные, неиндивидуальные индивидуумы строят города. Странно и даже страшно!

Однако и эта система наследственных программ-инстинктов при всей своей отработанности оказалась непригодной там, где уж недостаточно одной вековой мудрости, — в быстро меняющихся условиях, в особенности на беспокойной и многообразной суше. Животные воды и воздуха, стихий сравнительно однородных, в общем ограничились инстинктами, а на суше пришлось перейти от наследственного опыта к личному, от жестких безусловных рефлексов к благоприобретенным и подвижным условным рефлексам. И сложилась четвертая система управления

4. Условно-рефлекторная (личный опыт, привычки, чувства).

Казалось бы, велика ли разница: свой опыт пли родительский? А для накопления личного опыта потребовался громадный и сложнейший новый орган — мозг вместо нервных узелков. Ведь в этом случае необходимо умение видеть обстановку: не температуру, не вибрацию, не свет, а всю картину в целом, скажем удачной или неудачной охоты. И нужна память, образная память, чтобы запечатлеть эту картину, узнать ее в следующий раз. И нужен критерий для оценки своего поведения: что такое хорошо и что такое плохо? И тут оказался недостаточным старинный дарвиновский принцип: приспособленные выживают, неприспособленные гибнут. Нельзя ученику-самоучке рубить голову за каждую ошибку. Так он не успеет выучиться ничему.

И природа сконструировала особый критерий для отбора навыков: полезное приятно, вредное неприятно. Ошибка отныне наказывалась болью, а не смертью.

Как у дрессировщиков.

Боль и удовольствие понадобилось запоминать тоже.

Система эта отрабатывалась в природе очень долго — от червей до млекопитающих, получилась сложной, по принесла свои плоды. Это видно по коэффициенту выживаемости. Чтобы сохранить свой род, нужно оставить хотя бы двух живых потомков. Ради этих двух дерево рассыпает миллионы семечек, муха кладет миллионы яичек, рыба — миллионы икринок. У зверей же за всю жизнь рождаются самое большее десятки детенышей. От миллионов к десяткам! Вот какой выигрыш дает личный опыт и забота о потомстве.

Но даже у великолепной, столь долго изобретавшейся и приятной в сущности системы личных привычек выявились свои недостатки.

Система оказалась эгоистичной. Ведь личный опыт приобретен для себя лично. А виду полезно, чтобы он был передан потомству.

И оказалась близорукой. Приятно — больно — это ощущение минуты. А для длительного существования очень полезно было бы мелкие желания сегодняшнего дня подчинять завтрашним нуждам.

Оба этих недостатка были исправлены в новейшей, пятой, только у человека появившейся системе, которая называется

5. Сознание

Только человек понимает конечный результат своего труда: прежде чем выстроить дом, строит его в своем мозгу.

Только человек может поведать об этом конечном результате другим людям: рассказать о нем, передать свой опыт товарищам. Все изложенное выше сведено в таблицу. Дальнейшие рассуждения также привязаны к ней.

Таблица эта наглядна, удобна для рассуждений, но, как всякая схема, схематична и потому неточна, требует поправок для каждого вида животных.

Прежде всего, переходы от системы к системе не были мгновенными. Сначала появлялась потребность, а потом уже новая биологическая «техника» для ее удовлетворения. Направленное движение имеется уже у амеб, но у них оно регулируется соком, в медлительном темпе, приемлемом для микроскопического существа, но не для многоклеточного. Какой-то опыт умеют накапливать уже черви, но орган опыта — мозг — появляется только у рыб. Для передачи личного опыта нужен словесный язык, животные кое-как обходятся без слов: криками, шлепками и подражанием.

Нечетки переходы и в графе «Задачи», ибо на каждом этапе новая кибернетика оказывалась настолько могучей, что выполняла не только те функции, ради которых природа изобрела ее, по и вторгалась в сферу более древних систем. Нервы появились как средство срочной связи при быстрых движениях, а у нас управляют внутренними органами, узурпировали исконные функции крови. С другой стороны, движение мускулов — родное дело нервных узлов — у высших животных подчинено мозгу.

Можно проследить от вида к виду, как повышается роль новейших органов управления. Курица, у которой вырезаны большие полушария, отлично бегает и клюет зерна. Может быть, у нее и не образуются новые привычки, но это почти незаметно: ведь личный опыт играет такую малую роль в ее куриной жизни. Собака без полушарий не узнает хозяев, но еще передвигается и лакает воду. Обезьяна без полушарий теряет координацию движений. Человек без полушарий — живой труп.

Короче: тенденция развития такова, что старшие системы передают свои функции молодым, более совершенным.

Но самая молодая система — сознание.

Тенденция такова, чтобы роль сознания в организме все увеличивалась, чтобы оно подчиняло себе и перехватывало функции древних систем управления.

Это очень важно. Обратите на это внимание.

Начали мы с того, что нашему телу присущ важный биологический недостаток. Оно подобно комбинату, директор которого, хорошо ориентируясь во внешней обстановке, худо разбирается в делах внутренних, практически не управляет производством.

Но, повторяем, роль новых систем возрастает, и можно надеяться, что со временем образованный директор по имени Воля будет распоряжаться всеми делами мозга, нервов, крови. И тогда…

Воля скажет: «Внимание, мускулы, мне нужно перепрыгнуть через пропасть. Мобилизуйте все резервы!» Прыжок! Мировой рекорд!

Воля скажет: «Внимание, кровь, врач пересаживает мне почку. Почка чужая, но мне необходима. Не надо отторгать ее по принципу несовместимости. Пусть прирастает!»

Или: «Внимание, железы! Я старею, и это мне не нравится. А ну-ка, организуйте режим молодости. Дайте в кровь те гормоны, которые были там, когда мне было двадцать…»

Или: «Внимание, клетки! Мне не нравится моя внешность. Лицо круглое, нос толстый, курносый. Пусть умрут клетки тут и тут, а тут и тут пускай разрастаются!»

Ну это уж ерунда, сказки какие-то!

Да, сказки. Но обратите внимание, что эти заманчивые сказки невозможны только потому, что мускулы, у которых есть скрытые резервы, и железы со своими гормонами, и клетки не подчиняются прямым указаниям Воли.

И стоит разобрать мысленно сегодняшние возможности воли, близкие к ним завтрашние и совсем далекие. Разбираясь, поглядывайте на таблицу.

Верхняя строка — «сознание». Функции: предвидение будущих результатов труда, коммуникация, обмен опытом. Для этих задач сознание было создано, оно их выполняет.

Следующая строка: «условные рефлексы», привычки, эмоции, наслаждение, боль. Чувства у нормального человека более или менее подчинены сознанию. Мы умеем подавлять сегодняшний порыв ради завтрашней пользы, кто хуже, кто лучше. Ненужные чувства подавляются усилием воли, желательные вызываются воображением. К сожалению, не без борьбы. Боль и наслаждение мы ощущаем отчетливее, чем будущий вред или пользу. И удовольствие подавляем без всякого энтузиазма.

Надо надеяться, что у людей будущего исчезнет эта раздвоенность. Сознание полностью овладеет эмоциями, завтрашняя польза будет вызывать бурную радость, завтрашний вред — уныние. Трудиться на завтрашнее благо им будет приятнее, чем в данный момент кейфовать, им будет больно бесполезно терять время.

Строка третья: инстинктивные, безусловно-рефлекторные движения. Находившиеся в ведении инстинктов инстинктивные движения у нас подчинились сознанию. Почти не осталось бессознательных движений, немногочисленные сохранившиеся мы тоже можем подавить, даже себе во вред. Можем не моргать минуты и даже часы. Можем не отдергивать руку от огня. Если бы воля была слабее безусловных рефлексов, Муций Сцевола не смог бы совершить свой подвиг. Мы можем сознательно воздействовать даже на некоторые мускулы, выполняющие физиологические функции, например задерживать дыхание на минуту-другую, что необходимо для ныряния. И тут проходит граница сегодняшних возможностей сознания. Оно не умеет вмешиваться в работу сердца, желудка, желез, селезенки и костного мозга, регулировать состав крови, температуру тела. Вне сферы влияния сознания почти вся физиология: работа внутренних органов, борьба с болезнями, а также стадии развития организма: рост, созревание, старение, дряхлость — все, что издревле находилось в ведении крови.

И совершенно не зависит от сознания жизнь, рост, формирование клеток, внешность, черты лица, темперамент, способности. Все это врожденное, наследственное, определенное генетикой.

Но если власть сознания растет, можно ожидать, что недоступное сегодня завтра станет подвластным воле. В первую очередь то, что уже сегодня доступно особо одаренным или особо тренированным мастерам и чемпионам воли.

Тренировать волю — идея простейшая. Конечно, она часто приходила в голову людям. Конечно, многие пробовали, достигли всего возможного.

И тут вспоминаются йоги. В основе их тренировки — многочасовые дыхательные упражнения с задержкой выдоха и паузой перед вдохом, то есть гимнастика воли начинается с автоматического процесса, уже немножко подчиненного сознанию. От секундных пауз следует переход к минутам и часам. В заключение — произвольная остановка дыхания и ослабление сердечной деятельности, летаргия по заказу. Вольф Мессинг пишет, что он умел «умирать» на трое суток. Индийские йоги утверждают, что якобы могут провести в гробу месяцы.

Терпеть боль, отвлекая от нее свое внимание, умеет каждый человек. Йоги могут так отвлечь внимание, что у них нет не только страданий, но и физиологических проявлений боли: кровь не течет из раны, организм как бы не замечает травмы. И наоборот, известно, что средневековые фанатики, воображая себе муки Христа, вызывали у себя язвы на руках и ногах там, где на иконах изображались гвозди.

Стало быть, чистой физиологией можно управлять с помощью усилий воли и воображения.

Правда, йоги, как и всякие старинные мастера, владельцы профессиональных ремесленных секретов, склонны преувеличивать свои возможности. Некий доктор трансцендентальных наук из Индии (об этом я поместил статью в журнале «Знание — сила») писал мне, что умелые йоги способны не только умирать но заказу, но и продлевать себе жизнь и обеспечивать бессмертие, даже переноситься по желанию на любую планету, самую отдаленную, и там приобретать тело, пригодное для жизни на той планете. Для этого нужно всего лишь сосредоточить жизненную силу меж бровей (то есть в лобных долях мозга, именно там, куда направляется усиленный ток крови при напряженном мышлении).

Видимо, подобные векселя надо проверять хотя бы по такой логической схеме.

Если имеется некоторое работающее устройство (механизм, организм), вполне возможно, что личность, овладевшая рулем, сумеет остановить работу, выключить все устройство или отдельные части, то есть остановить дыхание, сердце, кровотечение, воспаление…

Несколько труднее включить бездействующую деталь, то есть вызвать воображением ожог, воспаление, кровотечение. Но видимо, и это возможно. Если не рвоту, то тошноту воображением может вызвать всякий.

Еще труднее заставить устройство превзойти свои обычные возможности. Но и это допустимо в принципе, ибо живое тело, как и любая техническая конструкция, имеет некоторый запас прочности, у костей и мускулов примерно пятидесятикратный. Этн запасы организм использует в минуты смертельной опасности, когда экономить незачем. Допустим, и резервы можно подчинить воле.

Но даже десятикратный прыжок не способен перенести меня через Москву-реку, не говоря уже о Луне и планетах.

Видимо, космическая йога относится к сфере воображения.

Так или иначе, то, что действительно доступно тренированной воле, может стать доступным для любого человека в недалеком будущем. Но вы заметили, возможно, что все это относится к сфере нервно-вегетативной и гуморальной систем. О формообразовании, изменении внешности, выращивании утерянных рук и ног даже йоги ничего не говорят. До уровня клетки и молекулы не доходят никакие команды. Тут уж не приходится возлагать надежды на тренировку — только на развитие техники. Например, конструировать какие-нибудь электростимуляторы с записью биотоков, вроде тех, что применяются для возбуждения сердца, остановившегося при нервном шоке, потери крови, слабости нервных узлов. Или же создавать химические стимуляторы с полным набором гормонов, некие искусственные железы, управляющиеся сознанием.

— Но позвольте, — скажут скептики, — это же невозможно. Сознание не в состоянии спуститься до уровня клетки, это противоречит арифметике. В теле десятки триллионов клеточек, а в мозгу миллиарды. На каждую клеточку «штаба» приходится десяток тысяч клеток в теле. Сознание не может следить за каждой в отдельности, каждую инструктировать, куда ей двигаться, с каким микробом и как бороться. Пройдет сто жизней, прежде чем закончу инструктаж. Расположение клеток и то не охватишь мыслью.

Верно, не охватишь, не запомнишь. Но этого и не требуется.

Ведь командующему армией вовсе не нужно знать каждого солдата в лицо. Командующий выносит общее решение: наступать на город Н. с востока завтра в 5.00. А штаб уже разрабатывает приказ для каждой дивизии, и штабы дивизий для каждой части, а офицеры распределяют обязанности между сержантами, а те поднимают солдат, ведут их в бой, и каждый из солдат по своему разумению действует огнем, штыком и прикладом.

Разве знает командующий, куда целится рядовой Иванов из такого-то взвода такой-то роты? Командующему важно, чтобы десять тысяч Ивановых наступали на город Н…

— Да, но командующий не командует каждым солдатом в отдельности, — скажут скептики, — так как все они понимают его приказ, он доходит до их сознания. А клетки не поймут, если воля потребует: «Эй вы, фагоциты, не поедайте пигмент в моих волосах, я. не хочу седеть!» Или же: «Эй вы, фагоциты, поедайте опухоль в моем желудке, у меня начинается рак».

Верно, клетки не понимают слов…

Но существует в организме многоступенчатая ретрансляция приказов с переводом на родной язык каждой из пяти кибернетических систем.

Действительно, директор Сознание разговаривает с директорами других комбинатов и сам с собой словами, на человеческом языке, использует вторую сигнальную систему.

Администраторы же подсознания, специалисты по привычкам и эмоциям, слова понимают не очень хорошо, предпочитают первую сигнальную систему, образную: картины, мелодии, чувства и ощущения. И сознание, чтобы побудить своих помощников к действию, переводит свои приказы на образный язык, создает мысленные картины, воображаемые мелодии, чувства…

Мозг («несознательная» его часть) воспринимает образы, но приказы спускает иным кодом, электрическими импульсами по нервам. Потому что цеховые инженеры узлов спинного мозга и мастера-химики эндокринных желез не воспринимают расплывчатых картин внешнего мира и расплывчатых чувств. Им яснее физические воздействия с измеримыми параметрами: свет, звук, тепло, давление, вибрация, сила, напряжение, продолжительность электрического тока — вот слова их родного языка. И мозг разговаривает с ними электрическими импульсами. И сами нервные узлы отдают электрическими импульсами приказы клеткам. Они действуют как низовые штабы. Получив приказ сверху, распечатывают секретный пакет с подробными инструкциями и спускают эти инструкции подчиненным.

В железах же происходит еще один перевод — с языка электрического на химический, на язык гормонов, катализаторов, понятный каждой молекуле. Адреналин, тироксин, вазопрессин — вот термины языка гуморального.

Таким образом, существует целая лестница многоступенчатого перевода в организме: слова — образы — импульсы — катализаторы. Вмешательство сознания начинается с перевода словесного языка в образный, с воображения, подавляющего информацию внешнего и внутреннего мира.

Вообразим, что не больно, а на самом деле приятно. Вообразим, что жарко, а не холодно. Вообразим, что я здоров, что я силен, что я молод, что у меня меняется лицо, курносый нос становится греческим. Вообразим, что у меня растут жабры.

— Жабры не вырастут, — напомнит скептпк. — Ведь форма тела зависит от генов, а генетическая система находится в особом положении. Она не подчиняется верхним системам, никак не связана с ними. Гены — это скрижали завета предков, ни внешние, ни внутренние влияния на них не действуют.

И тут мы оказываемся в самой гуще сегодняшних научных споров.

Возможно, скептики правы: гены — это каменные скрижали…

Вообще-то известно, что скрижали эти переписываются при половом размножении. И можно согласиться, пожалуй, что даже прижизненное исправление скрижалей было бы полезно виду. Особенно полезно было бы это для животных, достигших стадии условных рефлексов, имеющих личный опыт, нуждающихся в передаче опыта наследникам.

К сожалению, «полезно» еще не означает «имеется». Может быть, и нет связи между генами и кровью. Тогда остается уповать на будущую молекулярную хирургию, на то, что ученые со временем разберутся в генетическом коде каждой хромосомы и сумеют переставлять с места на место генетические буквы — отростки нуклеиновых кислот. Задача труднейшая, перспектива не ближайшая…

Впрочем, есть одно соображение в пользу надежды.

Природа потворствует, как неоднократно повторялось выше, молодым, недавно сложившимся системам управления, укрепляет силу, расширяет власть, ущемляя права древних систем. Черви, раки, насекомые получают огромный набор наследственных норм поведения — инстинктов. Человеческий же детеныш чуть ли не самый беспомощный из всех живых существ. У него ноль знаний, ноль умения, почти ноль координации движений. Инструкция поведения урезана до минимума, зато вручены громадные чистые тома для прижизненного заполнения благоприобретенными знаниями и опытом.

Вместо подробных инструкций чистые тетради для ученичества — такова тенденция развития.

Правда, речь идет тут только о доведении. Внутренние органы как будто бы умеют при рождении все, получают полную инструкцию и сердце, и легкие, и желудок.

Но тут же припоминается исключение. Это орган, ведающий иммунитетом, — костный мозг.

Кстати, это позднее изобретение природы, появившееся только у позвоночных. (Что естественно, так как у беспозвоночных нет внутреннего скелета.) Так вот, невосприимчивость к новым болезням складывается так: обнаружив в организме чужие, незнакомые вирусы и токсины (яды), кровь доставляет их в костный мозг для ознакомления и там начинают штамповаться антитела для борьбы с данным вирусом и ядом. Наличие штампов и обеспечивает невосприимчивость.

То есть производство антител начинается уже после рождения индивида, по мере знакомства с враждебными вирусами. Вместо набора стандартных антител ребенку вручается фабрика, способная выпускать любые антитела.

И здесь чистая тетрадь вместо инструкции.

Итак, чистая тетрадь для знаний, чистая тетрадь для поведения, чистая тетрадь для обороны от инфекции! Явная тенденция налицо. И можно ожидать, что когда-нибудь точный проект тела, утвержденный веками, сведется к общему эскизу, наследники наши получат почти чистую тетрадь с громадными полями для изменений, дополнений и переделок по личному усмотрению. И будут перекладывать кирпичики во дворце собственного тела, ваять свой образ по собственной воле, станут не людьми, а «волетворцами», если вас устраивает такое имя.

Конечно, это идеал, самая отдаленная ступень мечты. До того как переделывать взрослое развившееся тело, нужно научиться формировать детское. Вероятно, легче всего это будет в эмбриональном периоде, когда тела еще нет. Заново строить легче, чем капитально перестраивать.

А может быть, тут природа уже сделала первый шаг?

Правда, до появления млекопитающих животные и не имели возможности влиять на рост и развитие собственных зародышей. Курица кладет яйцо, между ней и будущим цыпленком скорлупа. Да ей в ее бездумной жизни и нечего добавлять к наследственности. Что она узнает нового, сидя на яйцах три недели?

Но у млекопитающих эмбрион находится в теле матери и снабжается материнской кровью. А в крови гормоны. И они способны воздействовать на клетки химически. Через железы гормоны подчиняются мозгу, а на него влияет сознание, а на сознание— внешний мир.

И невольно вспоминается распространенное поверье (можно себе представить смех скептиков), что беременной женщине нельзя смотреть на уродливое и страшное, иначе ребенок будет уродом. А помните у Пушкина в сказке о спящей царевне: «И не диво, что бела. Мать брюхатая сидела, да на снег лишь и глядела…» И еще есть поверье, что во время войны и перед самой войной рождается больше мальчиков. Не потому ли, что в эти годы больше думают о солдатах? И возможно, это уж чистое предположение, что женственные черты некоторых мужчин объясняются настойчивыми мечтами их матерей о девочке — дочке?

В общем воздействие начинается с воображаемого образа. Именно так, как и полагается на лестнице воле-творчества.

И со временем, когда эта тенденция разовьется, будет подкреплена техникой, в женских консультациях мы услышим такие беседы:

— У вас будет мальчик, мамаша, хороший здоровый сынок. Есть у вас пожелания, каким вы хотели бы видеть своего наследника?

— Если можно, доктор, я хотела бы, чтобы он был похож на мужа, он у меня блондин и сероглазый. Но пусть будет выше ростом и в плечах шире. И не такой безалаберный. Не музыкант, а математик, человек с точным, ясным мышлением.

— Вы хорошо его представляете? Воображение у вас сильное? Нет? Ну, мы поможем. Если нужно, мы подкрепим вас гипнозом. Думайте о математике, читайте книги, слушайте лекции…

И будут являться на свет существа, продиктованные волей, «спроектированные» волей, творящие по своей воле образы потомков — волетворцы.

Не нравится? Но припомните, что было сказано в начале статьи о директоре большого и сложного комбината, который и сам не знает, что у него происходит на производстве. И вдобавок спроектирован тот комбинат в доисторические времена, не учитывает современных требований. И не может быть реконструирован, обновлен, допускается только мелкий текущий ремонт…

ЗАБЫТЫЕ ОСТРОВА

Их нет на картах, даже на самой последней карте Тихого океана, недавно изданной в СССР. Острова эти лежат далеко от путей океанских лайнеров или воздушных трасс самолетов. Не посещаются они и научными экспедициями. Они попросту оказались забытыми, после того как шотландский китобой Мак Наль в первой половине прошлого века случайно наткнулся на них. И до сих пор острова — частная собственность его семьи. Ни одно государство никогда не претендовало на эти затерянные в безбрежном океане клочки суши.

Забытые географами острова носят название Гесперид или Геспериад (Южные острова), расположены он j на 47°9′ ю. ш. и 118°15′ з. д. в 2875 км к югу от острова Пасхи и на расстоянии 5250 км от Новой Зеландии — самых близких к ним населенны; мест. Возможно, что жители острова Пасхи знали этот архипелаг под наименованием Ваигапи.

Английская фирма «Издательство морских книг», опубликовавшая материалы об этих островах, указывает, что, быть может, это острова Дагерти, которые обозначались на некоторых картах китобоев. Но острова Дагерти находились на 59° ю. ш. и 119° з. д. В 1909 году экспедиция Шеклтона на корабле «Нимрод», одной из задач которой было точно определить координаты некоторых островов, не нашла архипелага Дагертп.

Геспериды занимают в общей сложности 93 кв. км и состоят из двух основных островов: Большого Гесперида и Лаго (Озерного), а также островка Pan и нескольких крохотных атоллов.

Остров Большой Гесперид имеет продолговатую форму, простираясь с севера на юг и несколько расширяясь в северной части. В Центральной бухте острова, совсем рядом с берегом, расположен островок Paп. Большой Гесперид горист, самая высокая точка — гора Франклина (219 м). С нее сбегают две речки: Падения и Красная. В середину большой бухты впадает речка Милосердия. В северной части острова, вблизи бухты, находится озеро Гранта, которое питается водами речек Милосердия и Красной.

На другом острове — Озерном — тоже есть озеро, которое называется Рапа Вал. Из него вытекают две речки: Зеланда и Эстэ. В северной части текут еще две речушки.

Оба острова возникли в результате вулканической деятельности, поэтому здесь встречаются лишь вулканические породы. Никаких полезных ископаемых на островах не обнаружено. На вулканических конусах можно увидеть уступы красной лавы, главным образом на склонах горы Франклина.

На архипелаге богатая растительность: заросли кустарников као и торомаро, много пальм. Особенно развита растительность на прибрежных низинах, удобренных остатками сгнившей рыбы, выбрасываемой приливами. Некоторые места защищены от ветров выступами скал, и там создаются оранжерейные условия.

На архипелаге два времени года: влажное и сухое. Зимой довольно часты дожди; лето нежаркое, ибо острова обдуваются пассатами. В общем климат здесь умеренный, влажный.

Острова необитаемы. Не обнаружено ни руин каких-нибудь строений, ни следов былых посещений архипелага человеком.

Может быть, все это лишь мистификация, английское чудачество? Но уже появились в продаже для филателистов марки этих островов (частный выпуск). И не просто ли это филателистическая реклама? Что ж, будем надеяться, что географы дадут ответ на этот вопрос в ближайшее время.