На суше и на море - 1971

Оформление худ. М. Сергеевой

ЧЕЛОВЕК И НЕОБЫЧНАЯ СРЕДА

В 1532 г. испанские конкистадоры во главе с Франсиско Писарро захватили расположенные в южноамериканских Андах земли древних инков и обосновались в их высокогорной столице Куско. Однако горы не захотели принять пришельцев: над завоевателями и привезенными ими животными полвека тяготело проклятие бесплодия, пока они не построили на уровне моря новый центр — город Лиму и не переселились в нее. Это бедствие вызывало суеверный страх у поработителей. Им было непонятно, почему инки, живя из поколения в поколение на таких больших высотах в горах, не были подвержены этой напасти, имели нормальное потомство, строили города, возводили поражающие своей грандиозностью сооружения, воздвигали необычайной красоты статуи.

И сейчас в горах Перу около 5 млн. человек, в основном индейцев, живет и работает в шахтах на высотах от 2 до 4 тыс. м над уровнем моря. Здесь есть железная дорога (Лима — Ороя), пересекающая Анды на высоте 4800 м. В Азии, на еще большей высоте (около 5 тыс. м) в Тибете найдены заброшенные копи, в которых некогда добывали золото.

В нашей стране большая часть населения сосредоточена на равнинах или в низкогорье. Однако в горах Кавказа, Средней Азии, Казахстана, Сибири издавна существовали горные селения. Сейчас на больших высотах Кавказа, Алтая, Тянь-Шаня, Памира ведется добыча многих полезных ископаемых, проведены высокогорные железные и автомобильные дороги, построены плотины и гидростанции, работают обсерватории, на горных ледниках ведут наблюдения за погодой метеорологи, стоят пограничные заставы, проходят нехожеными тропами геологи. Таким образом, кроме издавна живущих местных жителей в этих районах появилось много пришельцев из равнинных областей Союза.

Такие названия, как Терскол и Бакуриани на Кавказе, Горельник и Медео около Алма-Аты в Заилийском Алатау, известны всему миру как места тренировок и состязаний спортсменов — альпинистов, лыжников, конькобежцев, которые отмечали не раз повышение работоспособности и улучшение самочувствия по мере акклиматизации в горах.

Многие горные поселки Дагестана, Азербайджана, Грузии славятся своими долгожителями. Недаром еще у Плутарха и Тита Ливия содержались прямые указания на «здоровость горных местностей». Говорили о влиянии высокогорья Средней Азии на человека и знаменитые русские географы — П. П. Семенов-Тян-Шанский, Н. М. Пржевальский, А. П. Федченко и другие.

Б настоящее время в горах Кавказа, Крыма, Карпат, Алтая, Забайкалья и Средней Азии расположено свыше 70 наших замечательных здравниц. И в то же время каждый, кто бывал в горах, знает, как тяжело в них новичку; пропадает сон и аппетит, появляется тошнота, шум в ушах, начинают болеть плохо запломбированные зубы, ломит суставы, малейшее физическое усилие вызывает одышку и сердцебиение. У некоторых перебои в работе сердца и нарушение ритма дыхания становятся настолько сильными, что человек теряет сознание — это горная болезнь, или, как говорят киргизы, человека «задавил тутек».

Иногда эти болезненные явления принимают опасный и устойчивый характер, тогда для спасения жизни заболевшего требуется спешно спустить вниз — на равнину.

Почему же действие гор на организм человека так противоречиво? Каково отличие климатических условий этих высоких мест от тех, которые наблюдаются в низинах? Какие опасности таят горы для бесперебойной работы систем человеческого тела и почему они же являются врачевателями многих болезней?

Живя на дне «воздушного океана», человек находится под действием окружающей его газовой среды. Эта связь осуществляется прежде всего через дыхание, благодаря которому организм получает кислород, необходимый клеткам для процессов окисления, дающих энергию, которая превращается ими в тот или иной вид работы. Известно, что в состоянии покоя легкие пропускают в минуту примерно 8 л воздуха. А при мышечной работе, спортивных состязаниях и различных перегрузках потребность в нем так сильно возрастает, что, например, бегун после финиша, изголодавшись по кислороду, вдыхает его в 15–20 раз больше, чем смотрящий на него зритель.

Так обстоит дело на уровне моря, где на каждый квадратный сантиметр атмосфера давит с силой 1,033 кг, что уравновешивается столбиком ртути высотой 760 мм. С подъемом в горы давление воздуха падает. На высоте 1000 м оно на 12 %, на 2000 м — на 22 %, на 3000 м — на 50 % ниже, чем на уровне моря.

Доля кислорода в воздухе на всех уровнях и высотах не меняется и составляет 21 %; таким образом, его давление с подъемом в горы уменьшается прямо пропорционально уменьшению общего давления воздуха. С ростом высоты понижается содержание кислорода в крови, что в свою очередь вызывает кислородное голодание тканей организма — гипоксию.

У ряда ученых существовало мнение, что влияние гор на человека связано именно с кислородным голоданием. Однако наблюдения над альпинистами, летчиками, а также постоянно проживающими на больших высотах горцами показали, что далеко не все физиологические действия своеобразной горной среды могут быть объяснены одной только гипоксией.

Совместные исследования врачей, физиологов, климатологов привели к выводам, что сдвиги, наблюдаемые в горах в организме человека, обусловлены всем комплексом свойственных им климатических процессов, которые неодинаково протекают на одних и тех же высотах в разных ландшафтных зонах земного шара на разных континентах. Известно, например, что в Альпах и на Кавказе горная болезнь обнаруживается на высоте 3000 м, в Тянь-Шане и Андах — 4000 м, а на Памире и в Гималаях — еще выше — 5000 м над уровнем моря.

С подъемом в горы изменяется не только давление и плотность кислорода, но и другие физические факторы окружающей среды. Прежде всего падает температура воздуха, а это приводит к изменению работы терморегуляторных механизмов в организме человека.

Один из покорителей Джомолунгмы, высочайшей вершины мира (высота — 8882 м), — Тенцинг Норгей, прозванный за смелость и выносливость «Тигром снегов», рассказывает, что, когда он вместе с другими участниками английской экспедиции 1953 г. шел на штурм этой величественной вершины Гималаев, лютый холод и резкий ветер особенно сильно мешали их восхождению.

Известно, что с понижением температуры уменьшается содержание в воздухе водяных паров. Поэтому с увеличением высоты растет сухость воздуха, так, например, на высоте 2000 м над уровнем моря она становится в 2 раза больше, чем на равнине. Недаром тот же «Тигр снегов» называет победную экспедицию на Джомолунгму 1953 г. «лимонадной»: ее участники все время испытывали жестокие мучения от жажды, связанной с практически полным отсутствием водяного пара в воздухе на высотах более 6000 м. Зная по опыту, что снег и лед только увеличивают жажду, восходители утоляли ее главным образом растопленным на примусе лимонадом, а также кофе, чаем, супом. (Входящий в лимонад лимонно-кислый натрий помогает уменьшить чрезмерную вентиляцию легких, кроме того, в лимонаде есть аскорбиновая кислота, потребность в которой повышается в горах.)

С меньшей толщей атмосферы в горах, чем на равнине, и большей сухостью чистого воздуха связано усиление приходящей от солнца радиации, особенно ультрафиолетовых лучей, оказывающих здесь наибольшее воздействие на человека, усиливая химические и биологические процессы в клетках. На значительных высотах приходится защищать сетчатку глаз темными очками от повреждений слишком сильным солнечным светом, а кожу от ожогов — плотной тканью.

Резкие изменения температуры, ветра и влажности в зависимости от времени суток и условий погоды, большая разница в теплоощущении (на солнце или в тени) еще не исчерпывают специфику гор.

Здесь действуют и повышенная ионизация воздуха, которая характеризуется преобладанием положительно заряженных ионов над отрицательными, а также частым изменением знака ионизации (с положительного на отрицательный и наоборот), что, по мнению некоторых исследователей, также служит причиной появления симптомов горной болезни.

Разработка вопросов, касающихся разнообразного влияния высоты на человека, стала особенно актуальной и значительно продвинулась вперед в связи с развитием авиации, космонавтики, альпинизма, а также с хозяйственным освоением богатых горных районов и необходимостью искать новые методы лечения тяжелых заболеваний дыхательной и сердечно-сосудистой систем, почек и нервных болезней.

Многие советские ученые, ведущие наблюдения над альпинистами и другими спортсменами в горах, пришли к выводу, что человек, находясь на больших высотах, способен приспосабливаться к недостатку кислорода в воздухе. Так, акклиматизировавшиеся в высокогорье или постоянно живущие там люди нормально чувствуют себя на высоте до 4500 м. Выше же 8000 м способны подниматься только горцы и особенно здоровые и хорошо тренированные к условиям таких мест спортсмены.

Вместе с воздухом человек вдыхает кислород. Но для того чтобы донести его до каждой клетки организма, необходимо, чтобы хорошо работали сердечно-сосудистая система, клетки крови и система кровотворения. Если же какое-либо из звеньев этой цепи действует недостаточно четко и быстро или выключилось совсем, ткани начинают недополучать кислород и голодать — наступает гипоксия. При этом ткани перестают правильно функционировать и появляются симптомы тяжелой горной болезни, которые могут привести к смертельному исходу. Особенно уязвим при кислородном голодании мозг. Он несет наибольшую нагрузку, регулируя работу всех остальных физиологических систем организма и потребляя при этом 25 % получаемого клетками тела кислорода. Острый недостаток его приводит, в частности, к психическим нарушениям, например к потере чувства опасности и реальной оценки обстановки. Эти болезненные явления вместе с понижением функции зрения и исчезновением болевых ощущений были причиной гибели многих замечательных летчиков, которые под действием гипоксии, теряя самоконтроль, поднимались на большую высоту, где условия окружающей среды непереносимы для человека.

Гипоксией люди страдают не только в горах, но и на равнине при таких болезнях, как пневмония, туберкулез легких, коклюш, астма, когда, как и на больших высотах, артериальная кровь недостаточно насыщается кислородом.

Как же организм приспосабливается к своеобразным условиям обитания в горах? Выяснено, что, попадая в необычные горные условия и стремясь защититься от гипоксии и других вредных факторов, организм пускает в ход имеющиеся резервы, перестраивая все привычные ритмы тела, чтобы, например, при малом количестве кислорода в воздухе захватить его как можно больше и в нужном количестве донести до клеток всех тканей и органов. Это достигается повышением частоты дыхания и сердечных сокращений, что увеличивает вентиляцию легких и скорость кровотока, а также усилением деятельности функций кроветворных органов. По мнению некоторых ученых, дополнительные количества крови усиленно поступают из селезенки, этой кладовой, где хранятся ее запасы.

Стимулируются и системы, участвующие в транспортировке крови к клеткам и от них — к сердцу и легким, расширяется сеть капилляров, по которым течет кровь, усиливается деятельность надпочечников. Напряженнее работают и клетки всего организма, обладающие огромными резервными «мощностями» по увеличению захвата кислорода и его утилизации.

При этих процессах в крови возрастает количество эритроцитов (красных кровяных телец), этих мельчавших двояко-вогнутых дисков. Такая форма позволяет им иметь предельно большую для их размеров поверхность, так что в сумме для одного организма она составляет 3 га. В эритроцитах содержится носитель кислорода — гемоглобин. Этот пигмент недаром заслужил название чудесного соединения и самого интересного вещества в мире. Дело в том, что кровь транспортирует некоторую меньшую часть кислорода в виде раствора и большую — в виде химического соединения за счет гемоглобина. Он обладает способностью присоединять кислород, отбирая его там, где его много, и отдавая там, где его мало, причем проделывает это легко и быстро.

После первой болезненной реакции на всю совокупность горных условий, после сердцебиения и одышки организм, приспособившись к новым условиям, переходит к более экономной работе, не теряя активности и трудоспособности. Важно то, что при этом процессе повышается общая устойчивость организма не только к горным, но и к любым неблагоприятным условиям. Это весьма важный факт для тренировки, закаливания всех систем организма, а следовательно, и для лечения людей в горных условиях. Это же имеет значение и для решения важного вопроса века космонавтики: как добиться выживания человека в самых неблагоприятных условиях.

Многие ученые у нас и за границей исследовали процессы, происходящие в организме людей, родившихся и всё время живущих в горах, и сравнивали их с тем, что они наблюдали у тренированных и нетренированных пришельцев на эти высоты. Данные таких работ представляют большой интерес.

Вспомним еще раз тех, кто в 1953 г. штурмовал Джомолунгму. Отряд состоял из жителей высокогорий Непала (шерпов) и европейцев. Основную работу по переброске снаряжения и продуктов выполняли шерпы. Носильщики шли с ношей по 15 кг каждый без кислородных приборов, которыми пользовались англичане, и меньше, чем последние, страдали бессонницей, потерей аппетита и головокружениями.

При работе в высокогорной экспедиции на ледниках Терскей-Алатау, южнее озера Иссык-Куль, мне довелось убедиться, как рабочие и наблюдатели из высокогорных сел этого района с легкостью, без одышки, быстрым шагом взбирались по ледяному полю на высотах 3500–4000 м, в то время как географы и геофизики, прибывшие с равнин Европейской части Союза, задыхаясь и пыхтя, медленно тащились сзади, чувствуя себя разбитыми и обессиленными, и только спустя несколько дней их работоспособность возросла, хотя и оставалась меньшей, чем у местных жителей. Эти явления объясняются тем, что у аборигенов, выросших в горах, увеличены объем грудной клетки и жизненная емкость легких, а также количество эритроцитов и гемоглобина в крови, и что их ткани могут функционировать нормально и находиться в здоровом состоянии при получении меньших доз кислорода по сравнению с жителями низин.

Много опытов с животными в горах и в барокамере, где создавалось необходимое пониженное давление, провели наши ученые, которые (как и перуанцы Хуардо и Кларк) пришли к выводу, что при длительной акклиматизации, по-видимому, имеется «тканевая форма» приспособления к климату гор, более экономичная, чем та, которая характерна для пришельцев. Хотя в этих сложных вопросах еще много неясного, но предполагается, что в этом процессе принимает участие некоторое снижение функций щитовидной железы.

Учеными был обнаружен и другой «виновник» горной болезни. Оказалось, что одышка, удушье и чувство дурноты, появляющиеся в горах при усиленной мышечной работе, связаны с гипокапнией, то есть о чрезмерно низким содержанием углекислого газа в крови и тканях человека.

Почему же возникает недостаток углекислоты в горах?

При учащенном дыхании, которое бывает на больших высотах, углекислота «вымывается» из легких и содержание ее в крови падает. Образование ее в тканях в этих условиях тоже понижено. А между тем от количества углекислоты в крови зависит снабжение тканей кислородом, так как она является регулятором окислительных процессов, происходящих в организме. При гипокапнии падает артериальное давление, замедляется кровообращение, сужаются сосуды мозга, ухудшается его питание, что и вызывает некоторые болезненные симптомы, свойственные горной болезни.

Совсем иначе все происходит на равнине: при усиленной мышечной работе, например при езде на велосипеде, температура мышц повышается, что усиливает выделение углекислоты в тканях в 5–8 раз. Она, как и другие кислотные продукты, попадает в кровь и способствует усиленному отщеплению кислорода от гемоглобина. А это в свою очередь увеличивает поступление кислорода в ткани и тем самым улучшает их питание.

Известно, — что углекислота переносится плазмой Крови и эритроцитами, но в основном (более 80 %) ее транспортирует гемоглобин. У взрослого человека на равнине в условиях покоя в тканях вырабатывается и поступает в кровь около 12 л углекислоты в час, а при усиленной работе — в несколько раз больше. Углекислый газ — важнейший стимулятор для дыхательного центра: повышение его количества в артериальной крови приводит к усилению дыхания.

Имея в виду важность снабжения организма как кислородом, так и углекислым газом, правильнее всего рассматривать их действие в совокупности и акклиматизацию к горным условиям считать приспособлением организма не только к гипоксии, но и к гипокапнии. Нельзя забывать, что значение углекислоты не ограничивается влиянием на возбудимость дыхательного центра» От ее количества в организме зависит и его кислотно-щелочной баланс. В горах, при усиленной легочной вентиляции, организм обедняется углекислотой в сутки на 1–2 кг. Это, естественно, приводит к сдвигу реакции циркулирующих в организме жидкостей в щелочную сторону. Почкам приходится удалять избыток щелочей. Но в этом процессе таится и опасность, которая заключается в понижении способности Крови связывать кислоты, образующиеся при усиленной мышечной работе. Вот и возникают одышка и удушье у альпинистов при подъеме и у спортсменов при выполнении упражнений на высокогорье. В таких случаях требуется акклиматизация к новым условиям.

При акклиматизации к горам четко выявляется роль активных мышечных движений. Многие альпинисты, побывавшие на Эльбрусе и на ледниках Памира, вспоминают, что те из них, кто после тяжелого восхождения начинал готовить еду, разбивать лагерь, ставить палатки, чувствовали себя гораздо бодрее и здоровее, чем те, кто садился отдыхать.

Известно, что в процессе акклиматизации к горному климату в организме человека происходит перестройка, оказывающая в отдельных случаях благотворное влияние. Например, уже упомянутое изменение обмена в горах в сторону щелочности в конце концов способствует улучшению деятельности почек. Так что при некоторых заболеваниях их в этих условиях организм сам себя лечит.

Антропологи подметили, что горцы взрослеют в более позднем возрасте, чем жители равнин. Бесспорно и то, что ткани спортсмена моложе, чем у его нетренированного сверстника. Оказывается, что и к этому явлению «протеиновой молодости» причастны гипоксия и гипокапния. Значит, дополнительные затраты энергии организмом, необходимые в условиях гор и при занятиях спортом, и замедление периода повзросления не укорачивают, а продлевают жизнь. Несомненно, что отсутствие в горах подавляющих нервную систему городских шумов, сутолоки, спешки также оказывает положительное влияние на организм.

Целебность горного воздуха связана с тем, что он чист, лишен пыли, гари, аллергических веществ, ионизирован и имеет бодрящую пониженную температуру, кроме того, пронизан биологически активными ультрафиолетовыми лучами и по сравнению с воздухом низин, особенно городским, в нем гораздо меньше различных болезнетворных организмов. Поэтому горы издавна используются как природный лечебный фактор.

Считается, что особенно успешно в горах лечится легочный туберкулез. Недаром такие курорты, как швейцарский Давос, и многие другие на берегах озер в Альпах, а также в горах Шотландии и на Кавказе, давно приобрели мировую славу.

Оказалось, что не только легочные, но и некоторые сердечно-сосудистые заболевания, атеросклероз и тонзиллиты, плохо поддающиеся Лечению на равнине, гораздо лучше врачуются в горах, где усиление кроветворения, транспортировки крови, увеличение гемоглобина в ней, а также урегулирование обменных процессов и благотворное воздействие некоторого повышения высоты на нервную систему приводят к тому, что нарушенные связи между природной средой и организмом нормализуются.

Исследования показали, что горы полезны не всем больным сердечно-сосудистыми заболеваниями, а лишь тем из них, у которых болезнь, например гипертония, находится еще в начальной стадии, когда приспособительные реакции организма не слишком ослаблены.

Известно, что повышение абсолютной высоты по-разному влияет на общую возбудимость организма, особенно в первые дни пребывания в горах: одни люди испытывают чувство повышенной энергии и веселья, а другие, наоборот, подавлены и малоподвижны. Использование этих наблюдений позволяет надеяться на успех в применении «лечения горами» и при некоторых формах психических заболеваний.

Выяснено и то, что в лечебном отношении условия низкогорья, к которым относятся местности с высотой 750—1000 м и среднегорья с высотами 1000–2500 м (иногда — до 3000 м) над уровнем моря, представляют большую ценность для отдыха, туризма и лечения. Климат же высокогорья для большинства людей вреден, так как требует слишком сильного напряжения приспособительных систем организма. Его могут переносить без вреда аборигены, альпинисты и те, кто имеет хорошее здоровье и прошел длительную акклиматизацию (например, работники высокогорных метеорологических станций, обсерваторий, пограничники и т. д.).

Следует сделать оговорку, что деление местностей на низко-, средне- и высокогорные в достаточной степени условно, поскольку одни и те же высоты где-нибудь в Карпатах, на Памире и в Тувинской АССР действуют на человека неодинаково.

Известно, что для горных местностей не характерна резкая смена погоды, связанная с прохождением атмосферных фронтов, сопровождающаяся резкими скачками температуры, влажности и ветра. Особенно явно проявляется это в местностях, расположенных в долинах и котловинах, защищенных высокими склонами хребтов. Отсутствие резких смен погоды, например на среднегорном грузинском курорте Либани (высота — 1360 м), благотворно действует на туберкулезных и нервных больных, а также на тех, кто страдает гипертонией и атеросклерозом начальных стадий.

В Эльбрусской больнице достигнуты весьма обнадеживающие результаты в лечении у детей такой тяжелой и затяжной болезни, как хроническая пневмония, а также тонзиллитов и некоторых других болезней.

В Азербайджане есть знаменитый курорт Шуша, название которого в переводе означает «стекло». Назван он так за исключительно чистый ионизированный воздух. Этот среднегорный курорт расположен на высоте 1400 м. На нем имеется и минеральный источник Туршсу. Совокупное действие горного климата, живописных окрестностей, своеобразной растительности и минеральных вод способствует улучшению здоровья как гипертоников, так и гипотоников, то есть нормализует и повышенное и пониженное давление крови. Здесь у больных приходит в норму частота сердечных сокращений, исчезают одышка и боли в области сердца. Это приводит к улучшению сна, аппетита, настроения. Успешно лечат на этом курорте и больных атеросклерозом и некоторыми заболеваниями сердца.

Во всем мире с каждым годом придается все большее значение горным курортам. Оказалось, например, что, постепенно приспособившись к условиям окружающей среды на высотах 1000–2000 м над уровнем моря, человек делается более устойчивым к действию ядов и ожогов, и у него быстрее заживают раны. Благотворно действуют горы и на почечных больных. Оказалось возможным использовать здравницы Горного Крыма, Кавказа и Тянь-Шаня для восстановления здоровья и при такой трудно поддающейся лечению болезни, как бронхиальная астма (у взрослых и детей), в то время как борьба с этим недугом в самых благоприятных климатических условиях равнины — на побережьях теплых и холодных морей и внутри континента — малоэффективна.

В Кисловодске или Бакуриани под действием гипоксии и гипокапнии у таких больных значительнее усиливается вентиляция легких и увеличивается объем вдыхаемого воздуха, в связи с чем повышается насыщение артериальной крови кислородом. В результате снабжение им клеток и тканей приближается к норме. При этом ликвидируются хрипы, удушье, а значит, наступает долгожданное выздоровление. Достигнутое в горах улучшение состояния больного тем более ценно, что оно обычно сохраняется и тогда, когда человек покидает горы. Лечение астматиков, как показали многочисленные опыты, лучше всего проводить путем ступенчатой акклиматизации к гипоксии и гипокапнии. Больных поднимают вначале на небольшую высоту. Затем, когда они акклиматизируются, их поднимают немного выше и т. д.

Большие возможности в применении метода ступенчатой акклиматизации при лечении не только астмы, но и других болезней таят в себе горные курорты Киргизии, особенно те, которые расположены в районе озера Иссык-Куль на высоте около 1600 м. Очень хорошие условия климатолечения имеются на алтайских курортах — Белокурихе и Чемале, где можно использовать не только благотворное влияние гор, но и минеральные радоновые воды.

Курорты Тувы с их горно-таежным воздухом, горячими целебными ключами и своеобразными ландшафтами, такие, как Уш-Белдир в восточной части республики, а также малоисследованные Изиг-Сугские, Тарнинские, Бай-Тальские источники, сулят большие возможности для комплексного врачевания климатом гор и целебными ваннами.

Дальнейшее изучение и освоение гор как необычной среды, в которой изменяется течение многих процессов в организме человека, привлекает пристальное внимание ученых разных специальностей. Все больше туристских спортивных баз и оздоровительных учреждений возникает на Кавказе, Алтае, в Забайкалье, а часть замечательных горных ландшафтов государство берет под свою охрану, делая их заповедными.

ЗВЕРИ В ЧЕШУЙЧАТОЙ БРОНЕ

Отряд панголинов, или ящеров, — одно семейство и один род очень странных на вид животных. Как и у истинных вымерших ящеров, их тело одето роговой чешуей. Только конец и бока морды, горло, брюхо, внутренняя поверхность конечностей (у некоторых видов и наружная) и небольшая «подушечка» на конце хвоста не покрыты чешуей. Прежде панголинов объединяли в один отряд с неполнозубыми. Теперь полагают, что их сходство чисто внешнее, конвергентное, возникло под влиянием сходного образа жизни.

У панголинов совсем нет зубов, но есть роговые зазубренные пластины в желудке (в пилорической части у выхода в кишечник), которые, как жернова, перетирают проглоченных зверем муравьев и термитов. Поскольку панголины челюстями не жуют, у них нет на черепе соответствующей мускулатуры. Мечевидный отросток грудины очень длинный и иногда вытянут далеко назад в брюшную полость, вплоть до почек. На нем крепятся мышцы, выбрасывающие язык и втягивающие его обратно в рот — в особое влагалище, задний конец которого заходит даже в грудную полость. Язык шнуровидный, липкий, очень длинный: у крупных особей — до сорока сантиметров. Разросшиеся слюнные железы (вплоть до плечевой области) обильно смачивают его клейким секретом, к которому прилипают насекомые.

Ушных раковин у африканских панголинов нет вовсе, у азиатских — небольшой кожный валик вокруг наружного ушного отверстия.

Сорок — пятьдесят миллионов лет назад панголины водились и в Европе (их кости найдены в южной Германии и Испании). Размеры их были внушительные. Найденный на острове Ява скелет достигал в длину двух с половиной метров. Возможно, панголины, эволюционируя, развились из общей с неполнозубыми ветви животного царства, но не исключено, что они произошли прямо от древних насекомоядных зверей.

Речка была неширокой, но на перекатах пенилась и бурлила. Первым вошел в воду лев, за ним львица. Вздернув брезгливо хвосты, они сначала шли по дну, борясь с силой течения, потом поплыли.

Лекуле стоял за кустом, шагах в двухстах от зверей, и, когда они поплыли, вошел в воду и он. На двух ногах труднее, чем на четырех, устоять против течения, и как только он почувствовал холод воды у пояса, поплыл, подняв над головой палку с узелком. Так и плыли: лев, львица и Лекуле — метрах в двадцати.

Раз львы вошли в воду, значит поблизости нет крокодилов, потому и Лекуле отважился на переправу. Львов он не боялся: знал, что одной чешуи кгвары, которая на тонком шнурке висела у него на шее, достаточно, чтобы предохранить от опасности.

Шип кгвары дала ему мать, когда уходил он на юго-запад, в Иоганнесбург. Но лучше о тех днях не думать… Черный костюм белого человека, купленный у миссионера за пять коз, не помог. А шип кгвары спасает, похоже, только от львов. Овчарок и полицейских его магическая сила не пугала…

Домой, домой возвращался он. Шел и степью, и перелесками, что росли у высохших и наполнешагх мутными потоками русел рек, плутал в камышах, когда обходил болота. Прошел двести миль по саванне с узелком на палке, в котором лежал непригодившийся костюм. До деревни в стране Лобеду осталось немного.

Выбравшись на берег, он запел. Львы оглянулись и ушли своей дорогой, а Лекуле пошел своей.

Шел и пел, радуясь. А солнце обжигало голую спину, и зимородки искрились над рекой. И буйволы паслись большим черным табуном за редкими деревьями саванны. А там, где лес был погуще, с треском ломали сучья слоны. Лекуле видел только их хоботы, сокрушавшие ветвистую опору листвы, и огромные уши, чутко подвижные.

Он оглянулся, когда услышал, что слоны гневаются. Раскинув уши и хоботом ловя ненавистный человеческий запах, один уже бежал к нему. Тогда и Лекуле побежал. Бежал и смеялся, хотя дразнить слона не Хотел. Просто смешно, что старый тембо думает здесь поймать Лекуле. Он перебегал от дерева к дереву, и, когда прятался за стволы, слон топтался на месте и зло кричал своим голосом, нелепо жалким для такого воплощенного в костях и мясе могущества.

Слон ушел к слонам, а Лекуле снова запел.

И вдруг замер с занесенной для шага ногой…

Тот, кого он увидел там, куда хотел наступить, напугал и опечалил его больше слонов и львов, больше черной мамбы, которая вчера чешуйчатой молнией пересекла тропу у самых его ног.

И зачем судьба свела их пути! О, Муджаджи, королева дождя, нелегка твоя ноша!

Лекуле стоял и думал: нелегок будет его груз в узелке. Он вздохнул безрадостно, снял с палки и развернул свой черный костюм, закатал в пиджак свернувшегося у его ног зверя, связал поверх брюками, вскинул на плечо негаданную ношу и зашагал дальше, уже без песни, сетуя на свою судьбу.

— О, кгвара, тяжелый ты. Почему не сидел в своей норе? О, Бвана-мганга, я спешу домой! Встречу ли любопытного?

До деревни — день пути, но если не встретит Лекуле никого из своего народа и если никто не спросит его, что несет он в узле, то еще три дня идти ему с кгварой на плече до крааля главного вождя…

И путь показался дальним, и петь Лекуле уже не хотелось.

Ночь проспал он на баобабе, а утром вчерашние тревоги рассеялись. Не знал он в своем народе нелюбопытных, а встретить земляка совсем не трудно. Так решил Лекуле и с легким сердцем отправился в путь.

Когда подходил к холму, за которым была его деревня, повстречался ему человек. Они приветствовали друг друга, как принято. Они поговорили о том, о чем говорят при встрече. А потом, конечно, незнакомец спросил Лекуле, что несет он в узле. Лекуле, улыбаясь (потому что очень хотел домой), ответил: «Кгвара!» И развязал узел.

— Но мне не во что его завернуть, — сказал незнакомец, досадуя на свое любопытство.

— Возьми это, — сказал Лекуле и отдал пиджак (штаны были нужнее).

Разошлись они — Лекуле без груза домой, а незнакомец в дальний путь с кгварой в узле и надеждой в сердце, что, быть может, скоро встретит и он любопытного, и тот спросит, что он несет. И отдаст тогда ему кгвару. Без обиды разошлись — таков обычай на севере Трансвааля в стране Лобеду.

Сколько разных имен у панголина!

Кгвара, кхаха, инкаке, кси чвару, гвереквете, кака, нголоу оломанга, накка, абу-кхирфа, бвана-мганга, прале, кокороко, олобе, йекпо, зоне, зе… (страницы для всех не хватит).

Абу-кхирфа — значит «коровий отец», а бвана-мганга — «господин доктор»; верят в Африке: если сжечь живьем панголина в загоне для скота, то скот будет и здоров, и плодовит. Чешуя панголина на шее — талисман, надежно охраняющий от львиных когтей и зубов. Кольцо из той же чешуи на пальце — лучшее средство от дурного глаза. Чешуя, истолченная в порошок, спасает от сильного кровотечения, особенно из носа. Поэтому и цена одной чешуи кгвары на рынках Иоганнесбурга — два с половиной шиллинга.

Чешуя, когти, шкура, волосы — все, что имеет кгвара, ценится местными врачевателями, а из панцирей панголинов кое-где шили чешуйчатые доспехи. Стрелы будто бы их не пробивали.

И не удивительно, что панголин стал редким зверем. Ведь их истребляли тысячами.

И все-таки живы панголины! Поражая странным своим видом, точно выходцы из давно минувшей эры динозавров, лазают они по деревьям, цепляясь длинным чешуйчатым хвостом за ветки. Только два панголина, оба африканские — степной, (кгвара) и гигантский (кокороко) — живут на земле (первый взбирается и на деревья). А всего панголинов семь видов: четыре африканских и три южноазиатских.

Африканские производят на свет обычно лишь одного потомка в год, азиатские — от одного до трех. У африканских между чешуями нет никаких волос, у азиатских — три-четыре щетинки в основании каждой чешуи. У древесных панголинов снизу на конце хвоста — голая (без чешуй) осязательная «подушечка», у наземных — конец хвоста сверху и снизу сплошь порос чешуями. У длиннохвостого и белобрюхого африканских панголинов передние ноги покрыты чешуями лишь сверху, у всех прочих — до самых пальцев. Длиннохвостый панголин — своего рода рекордсмен в мире зверей: у него в хвосте 46–47 позвонков. Он же и самый тяжелый среди панголинов — до 27 кг, а длина (вместе с хвостом) — до 1 м 80 см. Размер других — от 70 см (белобрюхий) до 1,5 м (малайский).

Длиннохвостый панголин кормится днем, спит ночью, все другие — наоборот (малайский тоже иногда бродит днем). Степной, гигантский и индийский панголины спят в норах, которые в глубь земли уходят нередко на 3 м и там расширяются до 2 м в окружности. Спальни других панголинов — дупла деревьев.

Из четырех видов африканских панголинов три (длиннохвостый, белобрюхий и гигантский) живут в тропических лесах Западной Африки — от Сенегала или Сьерра-Леоне до Северной Анголы и восточных границ Конго. А один — степной панголин — в саваннах Восточной и Южной Африки. Индийский панголин в Индии и на Цейлоне, китайский, или ушастый, — в Южном Китае, Непале и на Тайване, а малайский — в Индокитае, Индонезии (на Сулавеси его нет) и Филиппинских островах.

Таковы черты несходства между панголинами, в остальном — и образом жизни, и «симметрией тела» — они подобны.

Одно из названий зверя — «панголин» происходит от малайского слова «панголин», которое означает способность сворачиваться в шар. Панголин умеет так прочно свернуться, прикрыв лапами и головой небронированное брюхо, что некрупный хищник развернуть его не в силах. Даже человек с трудом справляется с этой задачей. Но ее выполнение не приносит ничего, кроме неприятности: как только панголин поймет, что его развернули, сейчас же обильно и метко прыскает в нарушителя его спокойствия едкой мочой.

Когда еж свернется шаром, его защищают колючие иглы, а панголина в таком же оборонительном положении — роговая броня, которой надежно укрыто все его тело, за исключением брюха. Броня похожа на чешуйчатые доспехи: ее пластины лежат одна на другой, как у еловой шишки. Раньше думали, что это «слипшиеся» волосы. Но, внимательно исследовав чешуи панголинов, убедились, что устройством своим они напоминают скорее ноготь, чем волос. Если панголин потеряет хоть одну из них, на ее месте скоро вырастет новая. Поэтому число чешуй у панголинов каждого вида всегда одинаково.

Обремененные панцирем панголины тем не менее ловко лазают по деревьям, хватаясь за ветки и стволы острыми когтями и цепкими хвостами (напомним, что цепкими хвостами обладают еще такие звери: бинтуронг, кинкажу, средний и малый муравьеды, некоторые сумчатые, американские обезьяны и немногие грызуны — древесные дикобразы и мыши-малютки). А лазают панголины по вертикальным стволам на манер гусениц: сначала хватаются за дерево передними лапами, потом, изогнув тело дугой вверх, подтягивают под себя задние ноги. Хвост при этом упирается в кору острыми концами чешуй, как стальными кошками. Особенно ловко карабкаются вверх-вниз по стволу и с ветки на ветку белобрюхий и длиннохвостый панголины.

По земле они бегают не резво (но быстрее черепахи). Белобрюхий в секунду одолевает лишь метр расстояния. Это значит, что часовая его скорость — 3,6 км. Степной панголин (зверь наземный, не древесный) за то же время уйдет вперед еще лишь на километр. Мешают им ходить длинные когти на передних лапах (на задних они короткие). Поэтому панголины, согнув пальцы передних лап, поджимают когти и ковыляют по земле, опираясь на верхнюю поверхность ступней. Нередко ходят они подобно кенгуру (но, конечно, не так быстро) лишь на задних ногах, балансируя в воздухе длинным хвостом.

Но вот в деле, которым занимаются панголины по ночам, эти непригодные для ходьбы когти незаменимы. Крушат ими прочные термитники и муравейники и в каждую дырочку, пробитую саблевидными когтями, суют узкую морду, а из морды дальше во все закоулки запускают липкий, тонкий и длинный язык. Муравьи или термиты язык облепят, а панголин тут же втянет его в рот. Добычу быстро глотает — жевать некогда и нечем — и тянется языком за новой порцией. Муравьи и термиты атакуют, конечно, не только язык панголина, но лезут ему в морду, в глаза, уши и под чешуи. Но глаза, когда муравьи грозят ослепить их, зверь прикрывает толстыми веками, уши и ноздри смыкают особые мускулистые складки. С чешуи сбрасывает панголин муравьев резкими движениями. Все предусмотрено для обороны от коллективных насекомых. Поэтому даже на страшных бродячих муравьев из племени эцитонов, от которых бежит все живое и которые — однажды случилось — съели живьем даже леопарда, отваживаются нападать панголины.

Самый крошечный белобрюхий панголин съедает за ночь 200 г термитов, а гигантский ящер около 2 кг.

Кроме муравьев, термитов, их яиц и личинок некоторых других насекомых, панголины ничего не едят. Поэтому так трудно содержать их в зоопарках: звери умирают от истощения через несколько недель. Но в Пражском зоопарке индийские и китайские панголины жили двадцать месяцев. Их кормили «пюре» из сырого и вареного фарша, моркови, творога, куриных и муравьиных яиц и овсяных хлопьев, смоченных медом.

Про панголинов рассказывают, что иногда они залезают в гнезда к муравьям, чтобы почиститься. Усядется зверь среди кучи взбешенных насекомых и растопырит, приподняв, свои чешуи. Муравьи набьются под них, кусают, а он терпит. Посидит так немного, потом, прижав чешуи, давит муравьев. Такие же «муравьиные ванны» принимают и многие птицы, забравшись в муравейник и взъерошив перья. Муравьи, в изобилии расточая под перьями и чешуей едкую муравьиную кислоту, помогают, по-видимому, птицам и панголинам избавиться от паразитов. Эту странную дезинсекцию называют энтингом.

Любят панголины купаться под дождем и душем (в зоопарках) и пьют немало: лакают воду, вернее, не лакают, а просто, смочив язык, обсасывают его. Но проделывают это очень быстро, так что мелькающие туда-сюда — в рот и в воду — движения языка похожи на дакание.

Живут панголины в одиночестве, реже парами. Обычно самки и самцы встречаются и поселяются в одной норе только во время размножения. Родятся детеныши поздней осенью и зимой с еще мягкой броней, но через несколько дней она твердеет. Забираются к матери на хвост и, крепко вцепившись в него, разъезжают таким образом и по земле, и по деревьям. У индийского и наземных панголинов основание хвоста — «седло», на котором у других видов сидят детеныши-наездники, слишком широко, и малышу трудно его обхватить. По-видимому, самки этих панголинов (а иногда с ними и самцы), пока не подрастут их дети, прячутся в норах, свернувшись и прижав дитя к груди, по бокам которой у панголинихи два соска.

Странно, что у всех панголинов — и крупных и мелких — новорожденные детеныши ростом почти одинаковы (20–30 см) и весят чуть больше 200 г.

Панголины — животные немые. Все звуки, которые способны они издавать — шипение и треск, — производятся не голосом, а сопящим носом и трением чешуй друг о друга.

Психические способности панголинов невелики, так как мозг примитивен и мал: лишь 0,3 % от веса животного. Впрочем, этот показатель говорит не о многом: у слона, например, относительный вес мозга еще меньше, а слон умен. Морской лев тоже не глуп, а мозга в его теле не намного больше, чем у панголина.

Дело здесь, конечно, не столько в количестве, сколько в качестве мозга, в новейших его структурах: больших полушариях, их коре и извилинах. Всего этого панголинам не хватает.

КОРОТКО О РАЗНОМ

ЗА ГОЛУБЫМ БАРЬЕРОМ

Морская геология — молодая, бурно развивающаяся отрасль естествознания, возникшая на стыке двух наук — геологии и океанографии. Область, которую она исследует, весьма велика. Это земная кора, покрытая водами Мирового океана, занимающего, как известно, три четверти поверхности нашей планеты.

Рождение морской геологии произошло около ста лет назад. Обычно его связывают со знаменитым кругосветным плаванием английского судна «Челленджер» в 1872–1876 гг., хотя эпизодические исследования морского дна проводились и раньше.

Во второй половине XIX в. возникла необходимость проложить кабель подводного телеграфа по дну Атлантического океана. Но можно ли приступать к делу, не зная ни глубины, ни строения океанского дна? Что там, на дне, — горы или равнины, вязкий ил или голые скалы?

Представления об условиях, царивших на больших океанских глубинах, были в те времена весьма смутными. Почти ничего не знали ни о рельефе, ни о характере пород, слагающих дно. Даже относительно глубин океана ходили самые невероятные слухи. Говорили о невиданных Морских чудовищах, живущих в морских пучинах, о сверхбыстрых глубинных течениях, которые якобы могут воспрепятствовать прокладке кабеля. Скептики откровенно заявляли, что подводный телеграф — пустая, неосуществимая затея. Вокруг проекта разгорелись ожесточенные споры.

Наконец, в 1868 г. от берегов Великобритании в океан отправилось специальное исследовательское судно «Лайтнинг», которое провело тщательные измерения глубин Атлантики. Через год вслед за ним другой корабль — «Поркупайн» добыл первые образцы донных осадков с глубины около 8 км.

Версии о необычных подводных течениях и чудовищах не подтвердились. Но первые результаты глубоководных исследований возбудили новый интерес к океанским глубинам и привели к организации экспедиции «Челленджера», вписавшей славную страницу в историю океанографических открытий.

Плавание «Челленджера» продолжалось три «половиной года. За это время корабль пересек Атлантический, Индийский и Тихий океаны, побывал в Африке и Австралии, Азии и Америке. Ученые собрали большую коллекцию донных осадков и выполнили многочисленные измерения океанских глубин. В итоге была составлена первая карта грунтов Мирового океана и разработана классификация донных отложений.

Вслед за «Челленджером» на рубеже XIX и XX вв. в океан отправляются и другие исследовательские суда. Немало нового в изучение геологии морского дна внесли экспедиции на американском судне «Альбатрос», немецких судах «Вальдивия» и «Гаусс», датском «Тор», голландском «Снеллиус». Многое было сделано и Фритьофом Нансеном во время его знаменитого плавания на «Фраме» в Северном Ледовитом океане.

В России морской геологией стали заниматься уже в 1865–1870 гг., когда русские корветы «Аскольд» и «Варяг» проводили систематические измерения больших глубин. В 1881 г. М. Рыкачев сделал первое обобщение таких материалов.

Изучение морских осадков было начато в 1890 г. Работы велись в Черном море на экспедиционном судне «Черноморец» под руководством академика Н. И. Андрусова. Им было установлено уникальное явление — заражение сероводородом всей толщи вод и осадков в Черном море на глубинах свыше 200 м.

В 1898 г. Н. М. Книлович организовал Северную научно-промысловую экспедицию в Баренцево море. Она и положила начало планомерному изучению донных осадков Северного Ледовитого океана.

Многое ли можно узнать о строении дна, измеряя океанские глубины с помощью обычного лота — груза, подвешенного на пеньковом канате, тросе или металлической струне? Ведь средняя глубина Мирового океана — около 4 км, а максимальная 10–11 км. Но именно таким способом были измерены глубины во время экспедиций «Челленджера», «Лайтнинга», «Черноморца», «Варяга», «Альбатроса» и множества других судов вплоть до 20—30-х годов нашего столетия.

Поэтому морская геоморфология (наука о рельефе морского дна) долгое время располагала ничтожным количеством данных. Из-за этого и создалось ложное представление о чрезвычайной выровненности океанского дна. Кроме того, несовершенство измерения глубин порождало множество ошибок. Открывали несуществующие подводные горы и возвышенности, которые и сейчас еще нередко приходится «закрывать» современным исследователям.

В 1987 г. Монакский океанографический институт издал батиметрическую карту Мирового океана, обобщившую результаты глубоководных промеров. В распоряжении составителей оказалось около 18 тыс. измерений. И все же это было ничтожно мало. Ведь в среднем на каждые 20 тыс. кв. км Мирового океана приходилось всего лишь одно измерение глубины. Для наглядности можно указать, что при такой густоте точек на всю акваторию Каспийского моря пришлось бы только 18 измерений.

Из этого тупика морскую геоморфологию вывел ультразвуковой эхолот. Вместо тяжелой, утомительной многочасовой возни с грузами и лебедками, тросами и барабанами — компактный прибор, позволяющий в течение нескольких секунд измерить любую глубину с точностью до одного метра.

Океанское дно, казавшееся ранее однообразным и ровным, примитивно простым по строению, стало все более усложняться. Наряду с холмистыми и плоскими абиссальными (глубоководными) равнинами выявилась меридиональная система срединных океанических хребтов. Они протянулись на многие тысячи километров в Атлантическом, Индийском и Тихом океанах. Оказалось, что они рассечены вдоль осевой части глубинными разломами — гигантскими трещинами в земной коре, так называемыми рифтовыми долинами. Помимо срединных хребтов на океанографических картах появилось и множество других горных образований. Они протянулись в виде цепочек подводных вулканов и хребтов с коралловыми островами, океанических кряжей и характерных валообращшх поднятий, на которых возвышаются гайоты — подводные горы с уплощенными вершинами. На периферии океана, именуемой переходной зоной, обнаружилась закономерная смена крупных элементов рельефа: за глубоководными желобами, дно которых нередко погружено на 10 км и более, следуют гористые цепи островных дуг, окаймляющих глубоководные котловины окраинных морей. Далее — подводная окраина материка; в своем геологическом строении она имеет уже много общего с континентами. По последним данным, в этой области можно выделить материковое подножие, довольно крутой материковый склон, который прорезают поперечные подводные каньоны, и более отлогий шельф, называемый иногда материковой отмелью.

Геологические и геофизические исследования свидетельствуют о том, что земная кора, покрытая водами Мирового океана, весьма своеобразна. Как оказалось, существует особый океанический тип земной коры. Он отличается от материкового прежде всего толщиной. Под континентами она колеблется от 25 до 80 км, под океанами же обычно не превышает 6–7 км. Внутреннее строение океанической коры также имеет свои особенности. Под слоем довольно слабо консолидированных осадков мощностью в несколько сот метров залегает второй, промежуточный, или переходный, слой. Предполагают, что он сложен уплотненными осадочными породами, пронизанными прослоями вулканических пород. Мощность второго слоя — от 0,7 до 1,5 км. Далее следует базальтовый слой, образующий нижнюю часть земной коры под океанами и континентами. Он граничит уже непосредственно с мантией, представляющей глубинные части Земли. Поверхность раздела земной коры и мантии, так называемая поверхность Мохоровичича, или просто Мохо, была обнаружена по резкому возрастанию скорости сейсмических волн, проходящих земную кору.

На материках между осадочным и базальтовым слоями залегает еще мощный гранитный слой. Породы эти лишь условно называют базальтами и гранитами из-за сходства их свойств, определенных сейсмическим методом, со свойствами аналогичных пород, распространенных в земной коре.

Ученые давно мечтали заглянуть в самые недра земной коры и даже проникнуть еще ниже — в загадочную мантию Земли. Лет десять назад был разработан международный план совместных исследований, получивший название плана «верхней мантии», или проекта «Мохол». По этому плану в СССР было намечено бурение сверхглубоких скважин в Карелии, Казахстане, на Урале, Кавказе и на побережье Тихого океана. Так как толщина земной коры в океане значительно меньше, чем на континентах, видимо, легче достигнуть мантии Земли при бурении океанского дна. Поэтому американские геологи весной 1961 г. начали экспериментальное бурение в Тихом океане в 64 км от острова Гваделупа. Глубина океана здесь — 3660 м. С борта экспериментального бурового судна «KUSS-1» была пробурена скважина, проникшая в толщу донных осадков на 167 м, затем она углубилась еще на 13 м в базальт. Дальнейшее бурение пришлось прекратить по техническим причинам. Позднее в Тихом океане, у берегов Калифорнии, где глубина достигала 1000 м, пробурили дно океана на 316 м. Базальтовый слой при этом не был достигнут. Целый ряд других попыток пробиться к загадочной границе Мохоровичича тоже окончились неудачно.

Первые опыты глубоководного бурения выдвинули перед специалистами немало сложных технических проблем. Основная трудность связана со спецификой работы в морских условиях. Как защитить судно от штормов и тайфунов? Как удержать его на одном месте, чтобы не погнуть и не оборвать длинную нить буровых труб, спущенных на дно? И главное, как менять изношенный буровой инструмент? Твердые прослои кремней, встречающиеся в толще менее плотных осадков, оказались почти непреодолимым препятствием при глубоководном бурении. Даже наиболее прочные алмазные долота крошатся в пыль при встрече с такими прослоями.

На суше для смены долота приходится извлекать из скважины всю буровую колонну. А как сделать это в океане? Кроме того, замененный буровой инструмент снова нужно вставить в устье скважины, скрытое за многокилометровой толщей океанской воды!

Был предложен ряд технических решений для устранения возникших трудностей. Все они, однако, оказались слишком дорогостоящими. Поэтому в 1966 г. проект «Мохол» отложили в сторону. Несколько позднее его заменили новым проектом — «Джоидес», которым предусматривалось объединить усилия пяти научно-исследовательских учреждений США, занимающихся вопросами морской геологии.

Этим проектом уже не ставилось обязательной задачи — достичь мантии Земли, но зато было намечено планомерное и систематическое изучение донных осадков с помощью бурения.

В 1968–1969 гг. в соответствии с проектом пробурили около 150 скважин в Атлантическом и Тихом океанах на глубинах от 2 до 6 км и получили много новых данных о строении океанского дна. Работы проводились на специальном судне «Гломар Челленджер» водоизмещением около 11 тыс. т, оборудованном по последнему слову техники. Предварительно до начала бурения проводились сейсмические работы, чтобы выбрать наиболее подходящее для этого место. Система электронно-вычислительных машин на борту позволяла определять положение судна в море с точностью до 60 м и автоматически удерживать корабль на одном месте при помощи реактивных водометов. Специальное приспособление — «успокоитель качки» и точные сводки погоды, получаемые со спутников, обеспечивали благоприятные условия для работы. Комплект буровых труб давал возможность проходить 700-метровую толщу осадков при глубине океана до 7 км. Механические «руки» помогали поднять, свинтить и развинтить «свечи» труб. Особое устройство периодически извлекало из скважины керн, не поднимая всю буровую колонну. Но по-прежнему главным препятствием при бурении оставались кремнистые прослои пород, которые в большинстве случаев мешали достичь даже базальтового слоя.

Наиболее древние отложения, вскрытые при глубоководном бурении, обнаружены в северо-западной части Тихого океана на подводной возвышенности Шатского. Они относятся к верхнеюрскому периоду, то есть возникли около 150 млн. лет назад. Возраст же «геофизических базальтов» в тех местах, где они все же были достигнуты глубоководными скважинами, оказался довольно молодым — 30–50 млн. лет. Примерно такого же возраста (эоцен) и большинство кремнистых прослоев, встреченных при бурении в Атлантическом и Тихом океанах.

Задолго до первых опытов по глубоководному бурению была разработана детальная классификация морских осадков, составлены подробные грунтовые карты многих районов Мирового океана.

Мы уже говорили о первых исследователях морского дна. Им приходилось иметь дело с оборудованием, куда более примитивным, чем современные установки для бурения в океане. На старом «Челленджере»[31] осадки поднимали при помощи драги, которой соскребали со дна верхний слой грунта. В начале XX в. была изобретена ударная трубка Экмана, некоторые модификации которой используются до сих пор. Она позволяла получать колонки осадков длиной в несколько сантиметров, реже — до одного-полутора метров.

Расширение морских геологических исследований потребовало новых, более совершенных приборов. Нужно было создать достаточно надежный, простой и удобный прибор для взятия колонок осадков без нарушения первоначальной слоистости. Задача оказалась нелегкой, но увлекательной, и за нее взялось множество энтузиастов морской геологии. Было найдено немало интересных конструкторских решений. Но не обошлось и без неудач.

В 1947 г. заканчивали оборудование экспедиционного судна «Витязь», ставшего на долгие годы флагманом советского научного флота. Для оснащения «Витязя» потребовались и грунтоотборные трубки. Один из конструкторов предложил трубку, которая должна была врезаться в осадки при выстреле размещенного над ней пушечного аппарата. Такой принцип к тому времени уже использовался французским ученым Ч. Пиго, работавшим в Америке. Но трубка Пиго позволяла брать сравнительно небольшие колонки осадков — немногим более двух-трех метров. Новая модель была рассчитана на колонку значительно большей длины. Испытания проводились на «Витязе» в Черном море, незадолго до выхода корабля в его первый научный рейс. На борт доставили три первых опытных экземпляра трубок, изготовленных с соблюдением самых высоких технологических требований.

И вот наконец первый спуск, выстрел… Через несколько минут на борт подняли обрывок троса, перебитого взрывом.

Отрегулировали систему подвески, уточнили вес заряда. Новый спуск. Вторая трубка. И снова — оборванный кусок троса.

Уменьшен заряд. Взят новый, более толстый трос. Третья, последняя трубка отправилась на дно. Но снова неудача — трубка попала на камень. Корабль передвинулся на новое место. Очередной спуск. На сей раз удачный — трубка после выстрела глубоко вошла в грунт. Начался подъем. Судорожно задрожал натянутый, как струна, трос. Надсадно взвыла лебедка. Но злополучная трубка никак не хотела выходить из грунта. Корабль делал отчаянные рывки — в одну, в другую сторону. Все безрезультатно. Надежный «якорь» прочно привязал его ко дну. Огорченным испытателям ничего не оставалось, как перерубить трос.

К сожалению, подобные неудачи случались нередко. Даже весьма оригинальные конструкции подчас не выдерживали испытаний. Но поиски продолжались, и сейчас существуют десятки различных приборов для взятия осадков с морского дна. Но почти все они сводятся к двум типам. Это либо дночерпатели (ковш типа грейферного, захватывающий верхний слой), либо грунтоотборные трубки, вырезающие из осадков длинный монолит.

Конструкции трубок различны: прямоточные (ударного действия), поршневые, вибропоршневые, гидростатические, забиваемые, стреляющие, реактивные, вращающиеся, насосные, вдавливаемые, всплывающие. Первые три разновидности наиболее распространены. Однако разнообразие конструкций в данном случае не свидетельствует об их совершенстве. До сих пор морские геологи не имеют в своем распоряжении надежных и удобных приборов, позволяющих получать достаточно длинные колонки осадков. Правда, советскими учеными на «Витязе» была получена рекордная колонка длиной 34,5 м. Сейчас в Институте океанологии разрабатывается конструкция вибротрубки, которая позволит получить колонку до 50 м. Но пока что монолиты обычно не превышают 8—10 м в длину.

Что же представляют собой морские осадки? Как они выглядят? Попробуем понаблюдать за получением колонки донных отложений и процессом извлечения ее из трубки.

Вот судно пришло в заданную точку, С капитанского мостика раздается команда: «Лечь в дрейф. Можно приступать к работе».

Морские геологи уже на своих местах. Длинная стальная труба уложена вдоль борта на низких деревянных подставках. На одном конце ее надеты плоские чугунные блины — грузы. На другом конце — острый кольцевой нож — наконечник. Во внутренней части трубы — упругий лепестковый клапан «апельсиновая корочка». Он свободно пропустит осадок в трубу, но не позволит выпасть ему при подъеме трубки.

При помощи системы блоков, канатов и грузовой стрелы все сооружение весом в несколько сот килограммов постепенно выводится за борт и повисает на тросе. Следует команда: «Майна!» Включена лебедка, начинается спуск. Быстро вращается стрелка блок-счетчика, отмечающего длину выпущенного троса. С капитанского мостика сообщают последнее показание эхолота. И вот, наконец, трубка врезалась в грунт. Слегка дернулась и расправилась пружина динамометра под блоком грузовой стрелы, чуть ослабился туго натянутый трос, уменьшилась нагрузка на лебедку.

Начинается подъем. Проходит несколько минут (или часов — это зависит от глубины), и трубка, поблескивая мокрой сталью, висит над бортом. Ее начинают подтягивать на палубу. Нужно внимательно следить, чтобы во время качки она не ударилась о борт.

После того как трубку уложат на ее прежнее место, начинают выталкивать колонку. Снимают наконечник и клапан. Вместо них навинчивают «колокол» с толстым резиновым шлангом, идущим к насосу. Под «колокол» внутрь трубки вставляют поршень. Насосом нагнетают воду, которая заставляет двигаться поршень и выталкивать колонку. Из другого конца трубки медленно выползает длинная пластичная «колбаса», которую принимают в специальные лотки. Отрезки колонки приносят в лабораторию, размечают на сантиметры, зачищают снаружи ножом и разрезают вдоль.

На срезе хорошо видны отдельные слои, полосы, пятна. Каждый слой отражает новые условия накопления осадков: изменения климата, течений, характера органической жизни. Это то, что называют геологической летописью.

В океане можно встретить самые разнообразные осадки. Различаются они по происхождению, механическому и химическому составу, цвету и консистенции.

Широко распространены терригенные осадки, состоящие из обломков пород, разрушенных на суше. Весьма многообразны известковые отложения (фораминиферовые, коралловые, ракушечные, птероподовые), состоящие главным образом из остатков морских организмов, строящих свой скелет из углекислого кальция. Другие обитатели моря — радиолярии, диатомеи — имеют кремнистые раковинки и дают начало радиоляриевым, диатомовым илам. Существуют также смешанные типы осадков, в состав которых могут входить и различные раковины, и обломки пород.

Некоторые отложения образуются путем химического выделения из морской воды тех или иных минералов: фосфорита, глауконита. В испаряющихся бассейнах на дне скапливаются отложения различных солей — поваренной, калийной, глауберовой и других. Извержения вулканов на суше и под водой выбрасывают в океан огромное количество пепла, песка, пемзы. Образуются вулканические осадки. Наконец, заметную примесь в отложениях океана составляет космический материал, распределенный среди других осадков в виде мельчайших микрометеоритных шариков.

Все генетическое многообразие осадков (терригенные, биогенные, вулканогенные, химические) принято делить еще и по механическому составу, то есть в зависимости от размера частиц. Наиболее характерны в этом отношении глинистые илы, состоящие из тончайших частиц размером не более 10 микрон. Более крупные осадки — алевритовые, песчаные, гравийные, галечные, встречаются даже валунные.

Все это положено в основу современной классификации морских отложений, разработанной в Институте океанологии видными морскими геологами — П. Л. Безруковым, А. П. Лисициным, В. П. Петелиным, Н. С. Скорняковой. Ими же составлена карта донных осадков Мирового океана.

Но и в самой детальной классификации невозможно учесть всего многообразия осадков. Взять хотя бы цвет: серые, белые, красные, желтые, зеленые, синие, фиолетовые, черные — вся гамма оттенков от самых бледных и нежных до густых и сочных.

Встречаются и удивительно однообразные осадки. Таковы, например, серые глинистые илы, скрытые в глубоководной впадине Черного моря под небольшим слоем более молодых отложений. Или красная глубоководная глина, покрывающая свыше 100 млн. кв. км океанского дна. Или несметные поля железо-марганцевых конкреций — своеобразных химических образований, устилающих дно иногда так плотно, что оно напоминает булыжную мостовую. И в то же время среди миллиардов конкреций вы не встретите двух одинаковых, в точности совпадающих по форме, размерам, внутреннему строению.

Важнейшая сторона морской геологии — механизм формирования осадка. Ведь каждая частичка, прежде чем попасть на дно, проходит сложный и нередко очень длинный путь, и это отражено в ее генетических особенностях (то есть связанных с ее происхождением). Обломки горных пород, образовавшихся в недрах земной коры, скорлупки диатомей, живших в море, сгустки гидроокислов железа, выделившиеся из речной воды, попавшей в море, обломки дерева, мягкие ткани морских животных — все это скапливается в процессе осаждения.

Попав в одинаковые условия, эти столь разнородные частички начинают заявлять о своих «привычках», своих химических «вкусах». Известно, что всякая система стремится к равновесию, — ведь природа не терпит неустойчивого состояния. Морской осадок представляет собой очень сложную физико-химическую систему. — Сразу после отложения в осадке начинаются разнообразные химические процессы, которые стремятся уравновесить эту систему. Часть компонентов растворяется и переходит в иловую воду (так называется морская вода в донных отложениях). Другие компоненты, наоборот, выпадают из иловой воды в осадок. Важную роль во всех этих процессах играют различные микроорганизмы, особенно на ранних стадиях формирования осадка. Пищей им служит органическое вещество — своеобразная энергетическая база осадка. Весь комплекс физических, химических, биохимических, минералогических процессов, которые протекают в осадке и приводят в конечном итоге к образованию осадочной породы, получил название диагенеза. Им занимается морская геохимия — наука, изучающая поведение химических элементов в морях и океанах.

Возникновение и интенсивное развитие морской геохимии, или, как ее иначе называют, геохимии океана, свидетельствует о том, что морская геология поднялась на новый, более высокий уровень.

Период накопления морской геологией отдельных, в общем-то разрозненных фактов проходит. Возникла необходимость комплексного изучения морских геологических и геохимических проблем, критического пересмотра и обобщения накопленного материала. Нужно объединить усилия десятков и сотен исследователей, направить их творческий труд по нужному руслу.

Потребность в геохимическом осмыслении геологических процессов в океане требует слаженной работы большого коллектива ученых в экспедиции. Летом 1969 г. на научно-исследовательском судне «Витязь» был организован первый специализированный геохимический рейс, в котором довелось участвовать и автору этих строк. Перед экспедицией поставили задачу — всесторонне изучить ход диагенетического процесса в донных отложениях Тихого океана на обширном разрезе от Японии до Маршалловых островов. Комплексное изучение осадков и иловых вод в колонках донных отложений, полученных с самых различных глубин — от шельфа и материкового склона до глубоководных впадин и ложа океана, дало много новых и чрезвычайно интересных сведений. Будущее морской геологии, несомненно, тесно связано с дальнейшим развитием морской геохимии, открывающей самые сокровенные тайны морского дна.

Активизация морских геологических исследований связана с поиском новых сырьевых ресурсов, запасы которых в океане поистине неисчерпаемы. Нефть, газ, сера, марганец, никель, кобальт, медь, фосфориты здесь в изобилии. Нужны лишь умение и настойчивость, чтобы добыть с морского дна эти несметные богатства. Разведанные на шельфе уже сейчас запасы морской нефти составляют около 120 млрд, т, что почти втрое превышает все запасы капиталистических стран на суше. Поистине золотым дном оказался Персидский залив, где обнаружено свыше 20 млрд, т нефти. Колоссальные запасы природного газа и крупные нефтяные месторождения найдены в Северном море. Это привело к тому, что вся его акватория поделена между отдельными странами, интенсивно проводящими морские буровые работы.

Но мало обнаружить залежи тех или иных полезных ископаемых, нужно еще извлечь их с морского дна. Современная техника позволяет вести экономически выгодную разработку многих полезных ископаемых в пределах мелководного шельфа до глубин в несколько десятков метров. В последние годы с успехом ведется разработка богатейших месторождений ювелирных алмазов на дне Атлантического океана у берегов Юго-Западной Африки. С 1935 г. добывают платину у берегов Аляски в заливе Гудньюс. На побережье Аляски и в прилегающих участках шельфа на больших площадях открыты и разрабатываются также богатые золотоносные россыпи. У берегов Индии, Бразилии, Австралии, США, Новой Зеландии, Цейлона в прибрежных водах и на континентальном шельфе выявлены обширные ильменито-монацитовые и ильменито-цирконовые россыпи — ценный источник железа, титана, хрома, циркония, олова, тория, тантала, ниобия, редких земель. Большой промышленный интерес представляют залежи фосфоритовых и баритовых конкреций на шельфе и континентальном склоне Южной Африки, Южной Калифорнии.

Но наиболее важны с экономической точки зрения марганцевые и железо-марганцевые конкреции, которые могут рассматриваться как богатейшие руды марганца, никеля, кобальта, меди и многих других ценных компонентов, извлекаемых из конкреций в качестве побочных продуктов. Несмотря на то что поля марганцевых конкреций расположены в наиболее глубоководных и удаленных от берега частях океана, вопрос об их промышленной разработке уже сейчас поставлен вплотную. «Не вызывает сомнений рентабельность разработки некоторых залежей марганцевых конкреций даже при современных затратах и ценах. Расчеты и лабораторные эксперименты показывают, что можно без значительных трудностей видоизменить существующее оборудование и технологические процессы, приспособив их для добычи и переработки океанских марганцевых конкреций» — таково мнение крупнейшего американского океанографа Джона Меро.

Запасы марганцевых конкреций столь велики, что даже при использовании десятой части выявленных залежей они смогут обеспечить потребности человечества в большинстве промышленно ценных металлов на очень длительный срок.

Эксплуатация минеральных богатств океана пока что ничтожна по сравнению с имеющимися возможностями. Но техника разработки подводных месторождений непрерывно совершенствуется. Уже сейчас широко применяются многоковшовые, гидравлические и канатные драги, эрлифтовые установки, стационарные и полустационарные основания для бурения и буровые суда различных типов. В Японии, Канаде, Англии добыча угля и железной руды ведется шахтным способом из месторождений, удаленных на несколько километров от берега при глубинах моря в десятки и сотни метров. В ряде стран для разведки и освоения подводных богатств созданы оригинальные конструкции телеуправляемых роботов, способных выполнять сложные операции под водой, спроектированы автоматизированные «подводные танки», телеуправляемые подводные станции и целые города на дне моря. И недалек тот день, когда человек, прорвавшись сквозь «голубой барьер», смело опустится в морские пучины и окончательно утвердится на необозримых пространствах дна Мирового океана.

ПЕРВОБЫТНЫЕ КОЛУМБЫ

С тех пор как у берегов Америки появились первые каравеллы испанских мореплавателей, и до сего дня не утихают в науке споры о происхождении американских индейцев и о том, как они попали на континент, практически отрезанный океанами от остальных частей света. Этой теме посвящено немало солидных монографий, десятки и сотни специальных научных статей. Казалось бы, все давно ясно, проблема решена и никакого места для сомнений и споров уже не остается. Но, несмотря на это, все еще раздаются голоса скептиков, выдвигающих новые и новые возражения против общепринятой теории заселения Америки.

В настоящее время благодаря значительным успехам науки мы можем в самых общих чертах дать ответ на вопросы, откуда, как и когда попали в западное полушарие его древнейшие обитатели. По имеющимся сейчас данным, предки индейцев — различные монголоидные племена — пришли в Новый Свет из Северо-Восточной Азии в эпоху верхнего палеолита (30–20 тысяч лет назад), воспользовавшись сухопутным мостом, который связывал тогда Азиатский и Американский континенты в районе Берингова пролива. О характере культуры, которую они принесли с собой, мы знаем еще очень немного. Бесспорно только одно: первые жители Америки были охотниками и собирателями, постоянно кочевавшими в поисках непуганых стад животных и растительной пищи. Вооруженные лишь легкими копьями и дротиками с характерными каменными наконечниками, эти люди отваживались вступать в единоборство с гигантскими млекопитающими ледниковой эпохи — мамонтами, носорогами, бизонами — и зачастую выходили победителями. Конечно, серьезно ранить или убить гигантского зверя таким жалким оружием было трудно. Поэтому первобытные охотники старались загнать свою добычу в болото или искусственную ловушку, а затем уже пускали в дело копья и дротики.

По геологическим данным, все эти гигантские животные исчезли с лица нашей планеты в конце ледниковой эпохи — не позднее 10-9 тысяч лет назад. А это означает, что человек жил на Американском континенте по меньшей мере уже в то отдаленное время. Раскапывая пещерные стоянки и открытые походные бивуаки древнейших обитателей Нового Света, археологи собрали десятки каменных орудий, инструментов и поделок, расположили их по типологическим и хронологическим рядам, выделили даже отдельные культуры.

Специалисты различают сейчас на территории Северной Америки не менее трех последовательно сменявших друг друга культур первобытных охотников и собирателей: Сандиа (древнейшая из всех), Кловис (11–10 тысяч лет до н. э.), Фолсом (9 тысяч лет до н. э.). При этом сплошь и рядом в научном обиходе употребляются такие термины, как «фолсомский человек», «охотники Сандиа», «племена Кловис». Но по иронии судьбы ни одному археологу не удавалось до недавнего времени найти в ходе своих исследований хотя бы кончик мизинца таинственных первопроходцев каменного века. Кто они? Как выглядели? Во что были одеты? Получалась поистине парадоксальная картина: на каждом шагу из глубин земли извлекались несомненные доказательства былой деятельности первых поселенцев западного полушария, а о самих людях ученые не имели ни малейшего представления. «Полноте, — говорили скептики, — да был ли он вообще в Америке, этот неуловимый первобытный человек?» Но кто же тогда преследовал и убивал гигантских животных ледниковой эры: ведь в ряде случаев из ребер и позвонков поверженного зверя археологи извлекали каменные грубые наконечники дротиков и копий. Очевидно, что 30 тысяч лет назад Америка была для человека весьма опасным местом. Первобытный охотник со своим жалким вооружением постоянно рисковал жизнью во время своих бесконечных скитаний за добычей. Целые группы переселенцев гибли, вероятно, от голода и холода, при переходе через горы, заснеженные равнины и нагромождения ледяных торосов или уничтожались дикими зверями. Да и сама продолжительность жизни человека в те далекие и суровые времена была крайне мала. Так где же в таком случае многочисленные останки непосредственных предков индейцев? Для объяснения этого феномена предлагались самые разные теории.

Во-первых, число переселенцев из Азии сначала было не очень велико. Отдельные их группы буквально затерялись среди необозримых пространств нового материка. И это, безусловно, значительно снижает возможность открытия останков одного из «Колумбов каменного века». Во-вторых, — некоторые археологи высказали предположение, что погребальный обряд древнейших обитателей Америки, видимо, не предусматривал захоронения в специальной могильной яме. Умершего просто клали на землю где-нибудь в укромном месте и предоставляли остальное разрушительным действиям природы, прожорливости хищных животных и птиц. Наконец, далеко не во всех случаях вообще можно определить, к какому времени относится тот или иной скелет, извлеченный из глубин земли. Дело в том, что человек попал в Новый Свет сравнительно поздно, в окончательно сложившемся виде Homo sapiens, и следовательно, ничем не отличался по своему внешнему облику от современных людей. К тому же до недавнего времени каких-либо точных методов датировки древностей, в том числе и костных остатков, почти не существовало. И совсем не исключено, что давно искомые останки «первых американцев» находили уже не один раз при всякого рода случайных обстоятельствах, но, не умея точно определить их возраст, вновь предавали забвению.

Со всем пылом молодости приступил к поискам следов первобытного человека в Новом Свете геолог Хельмут де Терра. В качестве главного объекта для своих исследований он выбрал долину Мехико, а точнее — район вокруг местечка Тепешпан, где в изобилии встречались кости ископаемых животных ледниковой эпохи. Надо сказать, что де Терра пришлось начинать свою работу буквально с азов. До 1945 г. в Мексике по сути дела не было известно ни одного памятника первобытной эпохи. Отведенные для нее страницы исторической летописи блистали девственной чистотой. Правда, грубые каменные орудия и целые скелеты мамонтов, слонов и носорогов встречались здесь довольно часто. Но неопределенный характер таких находок и неумение подвести под них твердую хронологическую базу неизменно обрекали на неудачу любую попытку проникнуть в тайну происхождения первых обитателей страны. Дело дошло до того, что суеверные индейцы, случайно извлекая из земли эти громадные пожелтевшие кости, всерьез уверились, будто они принадлежат их далеким предкам — людям из племени гигантов. Так, согласно ацтекским легендам, именно эти таинственные гиганты построили в свое время внушительные пирамиды и храмы в Теотихуакане и других городах древней Мексики.

Де Терра хорошо понимал, что начинать надо с создания геологи ческой периодизации избранного им района. Вместе с мексиканцем Арельяной он уже в 1945 г. сумел выполнить эту сложную задачу. Выяснилось, что ледниковые и послеледниковые отложения в долине Мехико отделены друг от друга твердой известковой коркой, получившей название «каличе». Время образования последней составляло не менее 10 тысяч лет назад. Остатки ископаемой фауны и грубые каменные орудия встречались исключительно в нижнем от «каличе» слое, названном де Терра «бесерра». Теперь оставалось только ждать благоприятного случая для проверки вновь созданной геологической схемы. И он не замедлил вскоре представиться.

В июле 1946 г. из Тепешпана пришла весть о том, что при рытье канала там вновь, в который уже раз, обнаружен скелет ископаемого слона — elephans imperator. Молодой исследователь немедленно выехал к месту находки, и, надо сказать, ожидания не обманули его. Останки слона залегали в слое, запечатанном сверху известковым панцирем «каличе», то есть относились к ледниковой эпохе. Но самое главное, хотя скелет гигантского животного был вполне целым, у него недоставало нескольких позвонков от спины, всего хвоста и частично костей задних ног. Здесь не требовалось особого воображения для того, чтобы представить себе, как первобытные охотники, загнав зверя в болото и добив его копьями, отрезали затем от гигантской туши несколько наиболее лакомых кусков: хобот, хвост, части ног. Рядом, неподалеку от черепа слона, лежал небольшой обсидиановый отщеп. Первый осязаемый след пребывания древнего человека на мексиканской земле был найден.

В феврале 1947 г. де Терра вновь приезжает в Тепешпан. На этот раз он ставил себе более широкие цели. С помощью специального геофизического оборудования он хотел найти и раскопать не больше не меньше как скелет самого охотника на мамонтов. Привезенный им аппарат фиксировал любые препятствия, встречавшиеся под землей на пути электрического потока. После нескольких дней поисков было намечено три наиболее перспективных места для раскопок. Два из них оказались абсолютно пустыми, но зато третье навсегда увековечило имя де Терра в анналах американской археологии. В слое «бесерра», относящемся по меньшей мере к 8—10 тысячелетию до н. э., на глубине чуть более одного метра от поверхности неожиданно нашли человеческий череп. Никаких следов ям и перекопов здесь не прослеживалось. А кроме того, кости были надежно «запечатаны» сверху корочкой «каличе». Следовательно, человек, обнаруженный на окраине Тепешпана, был современником мамонтов и жил в ледниковую эпоху, то есть более 10 тысяч лет назад.

«Геологические данные — писал впоследствии де Терра, — ясно говорили о том, что мы открыли первого палеоиндейского человека на территории Центральной Америки». Учитывая огромное научное значение своего открытия, он немедленно вызвал из Мехико группу компетентных археологов и антропологов для дальнейшей расчистки скелета. — Они явились на раскоп в сопровождении целой армии фотографов, журналистов и просто зевак. На голову счастливого первооткрывателя обрушился настоящий град вопросов. «Один репортер, — вспоминает де Терра, — хотел знать точную дату смерти своего отдаленного предка, сколько ему было лет и почему у него такие плохие зубы. Какая-то женщина-корреспондент требовала от меня рассказать всю историю моей жизни. Представитель киностудии хотел тут же на месте снять фильм, показав в деталях, «как все это было». Среди всего этого невыносимого шума и суеты нелегко было уберечь не только свою голову, но и голову «тепешланского человека», которую то и дело вырывали из моих рук. Древний череп из Мексики вызвал в действительности куда больше вопросов, чем даже знаменитый череп бедного Йорика. Но это были чисто научные вопросы, на которые едва ли кто сумел дать удовлетворительный ответ без расчистки всего скелета».

И вот наступил волнующий момент: на дне глубокого шурфа матово желтели тщательно расчищенные останки одного из первых обитателей Мексики. Он лежал в какой-то странной позе — ничком, с коленями, подогнутыми к животу. Часть костей спины и ног отсутствовала, видимо, растащенная еще в древности хищными зверями и птицами. И условия находки (на месте старого болота), и поза скелета говорили о том, что «Тепешпанский человек» умер не естественной смертью. Скорее всего он погиб во время охоты — ведь скелеты слонов и мамонтов найдены всего в нескольких десятках метров от него — в болотной трясине. Однако, что в действительности послужило причиной трагедии, разыгравшейся на болотистых берегах озера Тескоко почти 10 тысяч лет назад, мы, вероятно, никогда п не узнаем. Привезенный в столичный Музей антропологии скелет из Тепешпана немедленно попал в руки ученых-антропологов. Судя по анатомическим данным, скелет принадлежал крепкому коренастому мужчине в возрасте 50–55 лет. Он крайне нуждался в помощи дантиста, так как его коренные зубы были стерты почти до десен. По иронии судьбы тепешпанский охотник на мамонтов даже в случае удачи не мог при своих больных зубах насладиться куском сочного жареного мяса. А один врач-стоматолог, сделавший с этих искалеченных зубов рентгеновские снимки, заявил, что «Тепешпанский человек» часто страдал от острой зубной боли. Никаких примитивных черт в строении черепа и скелета прослежено не было. Антропологи и скульпторы сумели восстановить и примерный облик охотника из Тепешпана. И вот он глядит на нас из музейной витрины своими широко посаженными зоркими глазами. Скуластое монголоидное лицо, широкий и прямой нос, длинные ниспадающие на плечи волосы — все это удивительно напоминает физический тип многих современных индейцев из той же Мексики, на что уже не раз обращали внимание исследователи.

Надо сказать, что с первых же дней после открытия в Тепепшане появились скептики, оспаривающие достоверность выводов Хельмута де Терра. «Помилуйте, — говорили одни, — это же просто погребение индейца, сделанное какую-нибудь тысячу — две лет назад. Разве не таким образом — ничком, в скорченном положении — до сих пор хоронят своих покойников многие индейские племена?» «Условия находки весьма сомнительны», — заявляли другие. «К тому же вместе со скелетом не найдено никаких вещей, подтверждающих его ранний возраст».

Наконец, один солидный антрополог во всеуслышание объявил, что тепешпанский охотник вовсе не мужчина, а женщина, и притом молодая, в возрасте не более 30 лет. К счастью, к этому времени появились новые методы датировки костных остатков по содержанию в них фтора и азота. Для этой деликатной операции мексиканские ученые пожертвовали одно ребро от скелета из Тепешпана. Кроме того, были взяты кости мамонтов, найденных вместе с каменными орудиями первобытной эпохи, и для сравнения скелет индейца из древнего погребения в Тлатилько (датированного по методу С₁₄ VI веком до н. э.). Анализ ясно показал, что «Тепешпанский человек» по своему возрасту безусловно был современником мамонтов и других ныне вымерших животных ледниковой эпохи. Не подтвердился и тезис о том, что это молодая женщина, а не убеленный сединами старик. Ошибиться здесь весьма трудно.

После находки в Тепепшане палеоиндейская археология в Мексике развивалась поистине космическими темпами. Этому в немалой степени способствовало появление в начале 50-х годов радиоуглеродного метода датировки органических остатков, позволившего создать более или менее точную хронологическую основу для многих памятников старины. К настоящему времени в стране известно уже свыше сотни пунктов, где найдены материалы первобытной эпохи. В их числе скелеты мамонтов, сопровождаемые каменными орудиями древнейших охотников, из Санта Исабель Истапан, Сан Бартоло Атепехуакан и другие. Но пожалуй, наибольшую известность за последние годы приобрело открытие археолога-любителя Хуана Арменты в местности Вальсекильо (штат Пуэбло).

Этот район, как и долина Мехико, необычно богат останками ископаемых животных ледниковой эпохи. В глубоких оврагах, промоинах, ямах и в обрывистых берегах непокорной реки Атойяк местные жители не раз встречали и гигантские бивни мамонтов, и следы древних кострищ, и грубые, покрытые патиной каменные орудия древнего человека. У Арменты почти не было специальной археологической подготовки, но он был горячим энтузиастом своего дела. На протяжении долгих лет начиная с 1957 г. он упорно искал доказательств пребывания первобытных охотников на территории его родной Пуэблы. Первоначально ему явно не везло. Собранные им на берегу реки древние «орудия» оказались при ближайшем рассмотрении просто окатанными и оббитыми водой камнями. Специалисты-археологи справедливо упрекали Арменту в несоблюдении элементарных правил научной методики раскопок.

И все же упорство и энтузиазм ученого преодолели все препятствия.

В 1959 г. в разрезе речного берега на значительной глубине Хуан Армента обнаружил тазовую кость мастодонта размерами примерно 12х15 см. Вся поверхность ее была покрыта еле различимыми резными рисунками. По мнению самого первооткрывателя, пока можно отчетливо разобрать изображения лошади, мастодонта, слона, тапира и бизона. Некоторые фигуры показаны как бы пронзенными копьями или дротиками, что заставляет рассматривать весь предмет в целом как ритуальный, призванный обеспечивать первобытному человеку успех в предстоящей охоте. Но самое интересное, что кость мастодонта наряду с другими остатками ископаемой фауны залегала в слое гравия, который геологи датируют временем не позднее 30 тысяч лет назад. Если эти предварительные данные подтвердятся, то находка Хуана Арменты явится древнейшим произведением искусства, обнаруженным до сих пор в западном полушарии.

Результаты работ в районе Вальсекильо имеют и еще один важный аспект. Выходит так, что если в Центральной Мексике, то есть за тысячи километров от Аляски и Берингова пролива, первобытный человек появился уже около 30 тысяч лет назад, то на северную оконечность континента он должен был проникнуть еще раньше. Так, открытие в далекой Пуэбле позволило внести важную поправку в общую картину заселения Америки и освоения ее первобытным человеком. К 7 тысячелетию до н. э. кочевые группы охотников и собирателей добрались до самой южной оконечности материка — в Патагонию, пройдя в общей сложности невиданную еще по длине «марафонскую» дистанцию свыше 16 тысяч километров.

Во всей этой картине древнейшего прошлого Нового Света недоставало одного важного звена. Длинная, хотя и редкая цепочка палеоиндейских находок, протянувшаяся от Патагонии до Аляски, обрывалась у холодных вод Берингова пролива. Предки индейцев пришли с северо-востока Азии, через Чукотку и Камчатский полуостров, и с этим трудно не согласиться. Но вплоть до последнего времени найти на азиатской стороне пролива следы палеолитического человека не удавалось.

В 1964 г. упорные поиски советских ученых увенчались наконец полным успехом. Археологическая экспедиция Сибирского отделения АН СССР, возглавляемая Н. Н. Диковым, обнаружила на Камчатке первую верхнепалеолитическую стоянку. Там, на южном берегу незамерзающего, богатого рыбой Ушковского озера, на протяжении многих тысячелетий жили древние люди, оставившие после себя мощные напластования мусора и различных хозяйственных отбросов. Палеолитические изделия залегали на глубине около 2 метров и были представлены клиновидными отщепами кремня, шлифованными подвесками из мягкого камня и грубыми наконечниками стрел, очень похожими на некоторые древнеамериканские типы. Возраст этих предметов определяется прежде всего их стратиграфическим положением — непосредственно под слоем эпохи раннего мезолита, абсолютная дата которого составляет, по данным радиоуглеродного анализа С₁₄, 10 675 ± 360 лет. Если же судить по общей толщине вышележащих слоев, то формирование палеолитических напластований происходило приблизительно 14–15 тысяч лет назад, а может быть, и несколько раньше, что соответствует (по археологической периодизации) позднему периоду верхнего палеолита. Здесь же были найдены и останки одного из тех, кто охотился и ловил рыбу на берегах Ушковского озера почти 150 веков назад. В неглубокой овальной яме, часто заливаемой озерной водой, скелет, естественно, сохраниться не мог. Археологам удалось проследить лишь слабые его признаки — костный тлен, обильно посыпанный охрой. Исчезли навсегда и изделия из дерева, кожи и кости, несомненно сопровождавшие умершего. Но каменные инструменты и масса плоских круглых бусин, привесок и амулетов, нашитых когда-то на одежду погребенного, сохранились очень хорошо.

Палеолитическое погребение с Ушковского озера — пока что древнейшее на всем Дальнем Востоке. Комментируя общие итоги этих интересных раскопок, Н. Н. Диков сказал: «.. древнейшая камчатская культура активно распространялась в сторону Америки. Сохранившееся в ушковской могиле большое количество бисера, бусин и подвесок — типично индейский вампум — вскрыло глубокие камчатские, а в конечном счете азиатские истоки исконного индейского обычая носить подобные украшения. Много общего с более поздними американскими обнаруживают и ушковские наконечники стрел: черешковые и удлиненно-листовидные. Наконец, сам обычай магического употребления в погребальном ритуале красной охры тоже может расцениваться как существенный связующий элемент палеолитических культур Старого и Нового Света».

А всего каких-нибудь два года назад молодой советский археолог Юрий Мочанов открыл в Якутии сразу несколько верхнепалеолитических стоянок, среди которых Ихине и Дюктайская пещера на Алдане — несомненно, памятники выдающегося значения. В ходе раскопок там было найдено много костей мамонтов, бизонов, шерстистых носорогов и других животных ледниковой эпохи, а вместе с ними каменные скребки, ножи, наконечники дротиков, копий и различные изделия древнего человека. Возраст обеих стоянок, по геологическим наблюдениям и данным радиоуглеродного анализа, составляет от 10 тысяч до 22 тысяч лет.

…Известные сейчас остатки дюк-тайской культуры, — пишет Ю. Мочанов, давая общую оценку своим находкам, — имеют очень близкое сходство с изделиями палеоиндейских культур типа Сандиа, Кловис, Лерма, существовавших на юге Северной Америки около 10–20 тысяч лет назад».

Итак, цепь доказательств сомкнулась. Открытие и изучение стоянок первобытных охотников на мамонтов на Камчатке и в Якутии — крупный вклад советских ученых в решение общей проблемы первоначального заселения Америки. Археологические исследования и раскопки по обеим сторонам Берингова пролива ведутся сейчас во все возрастающих масштабах. И нет сомнения в том, что окончательный ответ на множество сложных вопросов, касающихся первых страниц истории Нового Света, уже не за горами.

К статье В. Гуляева «ПЕРВОБЫТНЫЕ КОЛУМБЫ»

__________

Эрнст Адлер
ЛЕГЕНДА О БУМЕРАНГЕ[32]

Перевод с немецкого Т. Черниловской

Рис. из книги автора

Австралия… Страна изобилия и жестокой нищеты. Изобилие — для белых колонистов, голод и отчаяние — для аборигенов. Полагают, что в 1770 году, когда капитан Кук бросил якорь в Ботническом заливе (в местности, которая сейчас называется Новый Южный Уэльс), в Австралии было около 300–350 тыс. коренных жителей. Сейчас осталось всего 30 тыс. чистокровных аборигенов и приблизительно 50 тыс. метисов.

Отчего же погибла такая масса народа? Их истребили европейцы, хлынувшие в Австралию. Это позорное пятно навсегда останется в истории континента. На аборигенов устраивали облавы, как на диких животных. За голову каждого убитого выплачивали денежную премию. В лесу разбрасывали отравленное мясо. Гибли австралийцы и от болезней, завезенных пришельцами. Колонисты захватили самые лучшие, плодородные земли с источниками и дичью, а коренным жителям страны, ее настоящим хозяевам, пришлось бежать в выжженные солнцем голодные пустыни. Много племен навсегда исчезло с лица земли. Так, на острове Тасмания не осталось ни одного коренного жителя. За последние несколько лет одна за другой области, в которых ютятся остатки вымирающих племен, объявляются объектами геологических исследований и военных операций. Активно ведутся поиски золота и урана. В Маралинге у аборигенов отняли их охотничьи угодья с источниками. Теперь там проводят испытания британских ракет.

Страшные трагедии разыгрываются иногда в безводных пустынях. Не в силах тащить двоих детей, истощенные от голода матери убивают одного из них, чтобы его не заклевали хищные птицы. Аборигенам часто приходится питаться только корнями, семенами растений и гусеницами.

Спасаясь от голода, многие бегут в города, построенные европейцами. Здесь они ведут полуголодное существование чернорабочих и сезонников. Они не имеют никаких гражданских прав в своей собственной стране и ютятся в трущобах. Им запрещено посещать общественные бани, парки и школы. Лишены они и квалифицированной медицинской помощи.

О богатой фантазии коренных жителей Австралии свидетельствует множество легенд и мифов, бытующих среди остатков населения. Абориген Австралии всегда «очеловечивает» фауну и флору своей родины. «Люди, животные и птицы — родственники, — считает он. — Деревья — живые существа, как и Солнце, Ветер, Луна, Воздух и Вода». Во всех мифах, сказках и легендах австралийцев чувствуется их тесная связь с окружающей природой.

Помещаемые здесь легенды записаны в различных пунктах Австралии, включая группу островов на севере континента. Собиратель этих древних сказаний стремится обратить внимание мировой общественности на тяжелую участь остатков почти уничтоженного коренного населения Австралии. Прожив много лет в этой стране и изъездив ее вдоль и поперек в поисках фольклора, составитель полюбил этот талантливый народ.

Ты видел когда-нибудь бумеранг? Это согнутый посередине кусок дерева. На нем нарисованы разные фигурки и знаки, когда-то имевшие большое значение. Слово «бумеранг» означает «палка, возвращающаяся обратно».

Вот что мне рассказал о бумеранге абориген, в памяти которого сохранилось немало легенд и сказок.

«Много, много лет назад земля была совсем плоской, как блюдо. А над ней нависало небо, плоское, как крышка от блюда. Между небом и землей был только очень небольшой промежуток, так мало места, что там могли жить только крохотные люди и звери, не больше термитов. Дожди не выпадали, потому что они могли утопить и унести эти маленькие существа. Деревья были совсем низенькие, как травинки.

В те далекие времена в одном из селений жил храбрый охотник и вождь племени по имени Йонди. Однажды он охотился далеко от дома и прилег отдохнуть возле небольшого источника. Йонди был очень умен и заметил, что к этому источнику приходят слабые и больные звери, пьют из него и становятся здоровыми и сильными. Окунулся охотник в источник и почувствовал, что его мускулы стали как камень, а усталость исчезла. Поглядел Йонди в воду, а там, на дне источника, лежит палка, которую волшебная вода сделала твердой и прочной. Взял Йонди палку и еще раз окунулся в чудесный источник, который он назвал Источником будущего. Вышел охотник из воды и стал расти все выше и выше. Палка тоже все увеличивалась. Стукнулся Йонди головой о свод небес, схватил волшебную палку, напрягся и начал ею отодвигать небосклон все выше и выше, пока и сам не стал таким, как теперешние люди. Еще поднатужился охотник и отбросил небо далеко ввысь, туда, где оно находится сейчас. А вместе с небом взлетели вверх солнце, месяц и звезды.

Вода из Источника будущего тоже поднялась вверх, к солнцу, превратившись в тучи, и из них пошел благодатный дождь. Волшебная вода напоила землю, всех людей, зверей, деревья и траву, и все начало расти, пока не стало, как сейчас. Из земли забило множество источников. Они соединились и стали реками и морями. На небе засверкала яркими цветами радуга. Вдруг она разбилась на тысячи и тысячи кусочков. Эти кусочки превратились в чудесных многоцветных птиц. Все люди стали танцевать и хвалить великого охотника Йонди, отодвинувшего небо так далеко. Звери тоже радовались и танцевали, а кенгуру так распрыгался, что разучился ходить и с тех пор только прыгает. А глупый страус испугался, бросился бежать и бежал до тех пор, пока его ноги не стали такими сильными, как сейчас. А некоторые звери проспали все чудо и так и остались ленивцами навсегда.

Отодвинув небо, Йонди начал искать свою палку, которой он подпирал свод небес. Смотрит, а палка эта изогнулась от напряжения и стала бумерангом.

С тех пор жители Австралии почитают бумеранг. Ведь он помог людям вырасти, а не ползать по земле, как муравьи.

В далекие времена вся земля была покрыта морем. Потом морская вода начала понемногу уходить, и в разных местах вышли из воды острова. А там, откуда вода не успела убежать, образовались лагуны.

Прошло еще немного времени, и выросли на этих островах трава и деревья. А из моря вылезли звери и стали привыкать к жизни на суше. Пришли на эти острова и люди.

Они ели рыб и крабов, черепах и ракушки, рвали плоды с деревьев.

На одном из таких островов жили две сестры — Куррамара и Накари. Были эти сестры храбрыми охотницами и хорошо ловили рыбу. Отдыхали они однажды у лагуны. Поймала одна из сестер, та, которую звали Накари, невиданную рыбу небывалой величины. Была эта рыба бледной, круглой и плоской. И назвали сестры эту рыбу Луна-рыбой. Тяжелой оказалась Луна-рыба. Еле вытащили ее сестры из воды. И пошли сестры искать коренья, чтобы вкуснее была рыба. А Луна-рыбу оставили в густой траве, под большим деревом. Набрали сестры много кореньев и пришли обратно к лагуне. Очень проголодались сестры и много думали о том, как съедят они рыбу с кореньями.

Но рыбы под деревом не было. Долго искали сестры Луна-рыбу. Смотрят, а она сидит на ветке большого дерева. Потом на другую ветку прыгнула. Все выше и выше стала подниматься Луна-рыба и наконец прыгнула прямо в небо.

И поплыла Луна-рыба по небесному своду большим плоским светлым шаром, все освещая на небе и на земле.

Медленно и гордо плыла Луна-рыба по небу, и была она большой и важной.

Так продолжалось много ночей. Но однажды сестры увидели на небе только половинку Луна-рыбы, потом четверть, а затем совсем не стало Луна-рыбы. «Кто-то там, на небе, съел нашу рыбу!» — закричала Куррамара. Но она ошиблась. Луна-рыба была волшебницей и опять пришла на небо. Сначала увидали люди лишь один ее кусочек. Но она все росла и росла и наконец снова поплыла по небосводу большим светлым шаром.

В те далекие времена, когда люди еще не жили племенами, пришли на землю Великая Тряска и Большая Вода. Задул самый сильный из Ветров, пошел дым и полетела пыль из гор. Так было много дней и ночей, и еще много дней и ночей. А потом вдруг все затихло. Не было больше Ветра, но пропал Воздух. Стало очень трудно дышать, и умерло много людей. Вдруг опять задул Ветер, загремел Гром, затряслась Земля, и покатились по суше большие волны Воды. Остались живы только те люди, которые забрались высоко на утесы. Ушла Большая Вода, и по Земле запрыгали Рыбы, такие, каких еще никто никогда не видал.

Спустились люди с высоких утесов и удивились. Там, где были холмы, стали долины, а на месте прежних долин выросли холмы. Солнце тоже начало делать все наоборот: раньше оно приходило с севера и уходило на юг, а после Великой Тряски и Большой Воды стало приходить с востока и уходить на запад.

Когда мать Вселенной, Эйнгана, создала Землю, она забыла сделать зверей, птиц и рыб. Сотворила она долины и горы, леса и пустыни, моря и реки, людей, деревья и растения, но о зверях, птицах и рыбах не подумала.

Еще сотворила Эйнгана Дождь, чтобы он наполнял водой дно рек, и его братьев — Молнию и Гром. И любила их Эйнгана как родных сыновей, а больше всех любила она Маррагона-Молнию. Подарила она Маррагону много каменных топоров, чтобы дробил он скалы и крушил деревья. А брат Маррагона, Гром, при этом страшно грохотал и гремел.

Был у Маррагона-Молнии сын, еще ни разу не спускавшийся на землю. И захотелось ему узнать, как живут люди на земле. Спустился он вниз и стал смотреть, как воины танцуют Корробори, пляску Праздника и Войны. Увидал его старейшина племени и приказал взять в плен, чтобы отец его, Маррагон-Молния, не причинял больше вреда племени Новарнинг.

Узнал об этом Маррагон-Молния и страшно рассердился. Своими каменными топорами расколол он скалы, за которыми попрятались люди племени, и разбил деревья, под которыми они стояли. Освободил Маррагон-Молния своего сына, и тот тоже погнался за людьми. Страшно стало на земле. Побежали люди племени Новарнинг во все стороны, ища спасения от гнева Маррагона-Молнии, и превратились в зверей, птиц и рыб. Звери спрятались в норы, птицы поднялись высоко в небо, а рыбы опустились на дно морей.

А Маррагон-Молния и его брат Гром по-прежнему посещают землю. И люди, и звери, и птицы боятся их и прячутся от них.

Давным-давно, когда еще не родился прадед прадеда моего прадеда, все люди в Австралии говорили на одном языке — австралийском.

Было тогда много племен, и каждое из них называлось по имени какого-нибудь животного. Были племена Черепахи, Кенгуру, Эму, Лягушки, Орла и еще очень много племен, но все люди говорили на одном языке и поэтому хорошо понимали друг друга и не ссорились.

Но был закон, запрещавший людям брать жен из других племен. Не мог юноша из племени Орла взять себе в жены девушку из племени Черепахи. Очень огорчались юноши и девушки. И вот собрались однажды мудрецы всех племен, придумывающие законы, и решили позволить юношам брать жен из любого племени.

Только трем племенам — племени Совы, Лягушки и Кенгуру — не понравилось это решение, и задумали колдуны этих племен перехитрить остальные племена. И пригласили они всех на большой пир, и начали их воины танцевать и петь, и сменялись эти танцоры много дней и ночей, так что танец не прекращался ни на одну минуту. А возле гостей было поставлено много вкусной еды и питья, но они сидели голодные, усталые и злые, потому что есть во время священных плясок запрещено, а если этот закон нарушали, появлялись злые духи, несущие смерть. И начали голодные гости из племен Эму, Коалы, Орла, Какаду, Журавля и многих других ссориться и драться между собой. Совсем рассорились племена и перестали говорить на одном языке. Каждое племя придумало себе свой собственный язык, и разучились люди разных племен понимать друг друга.

Жил юноша по имени Вайямба. Смелый и храбрый охотник он был, но гордый и непослушный. И не взял в жены девушку своего племени, которую колдун ему давал, а украл женщину из другого племени. И были у той женщины дети и муж. Рассердились колдун и старейшины племени, и прогнали они прочь Вайямбу. Убежала та женщина к своим детям и мужу, и пошло ее племя войной на Вайямбу. А был он храбрый и смелый, и один бился с целым племенем. Положил перед собой Вайямба много копий, дубин и бумерангов и бил врагов. Привязал он большой щит на живот и еще один щит на спину. Отскакивали от этих щитов вражеские копья и стрелы, и не могли чужие воины его убить.

Но приплыли еще лодки с врагами, и начал Вайямба уставать. Тяжело ему стало. Отступил он к реке и прыгнул в нее. А в воде превратился Вайямба в черепаху. Смотрят воины чужого племени, а по воде плывет невиданный зверь, весь запрятанный в панцирь.

Все знают, что храбрый Йонди отодвинул низко нависшее над землей небо палкой, которую он нашел в Источнике будущего. Все знают, что палка эта изогнулась и стала бумерангом. Все знают, что появилась тогда на взлетевшем ввысь небе Радуга и что разбилась она на тысячи и тысячи разноцветных кусочков, которые превратились в тысячи и тысячи красивых птиц.

А что произошло с этими птицами! Они упали на землю и стали учиться летать. Одни птицы очень скоро научились летать, другие так и не научились. Очень смеялась над такими неудачниками птица-хохотунья Кукабурра, особенно над Казуаром, у которого тогда еще не было синей головы.

И разозлился Казуар. Злился, что он некрасивого серого цвета, не такой яркий, как попугай, злился, что он глупее совы, злился, что не умеет летать и что птица-хохотунья Кукабурра смеется над ним, когда он пытается этому научиться.

И возненавидел Казуар всех птиц и решил поджечь лес, в котором они жили.

Пошел он к Дереву Огня, принес оттуда горящую головню и поджег лес.

Те птицы, которые научились хорошо летать, улетели далеко-далеко и вернулись только тогда, когда пожар потух. Но многие и многие птицы еще не умели летать. Спасаясь от пламени, бросились они в воду рек, морей и озер. И произошло чудо. Превратились те птицы в рыб. Вот почему есть разные рыбы — большие и маленькие, круглые и плоские, разноцветные, золотистые и бесцветные, красивые и уродливые. Это все бывшие птицы, и каждая рыба немного похожа на птицу, от которой она произошла.

А Казуар был наказан за свое злодейство. Биами, создатель Всего, сделал так, что голова Казуара стала синей. И теперь над Казуаром смеется не только птица-хохотунья Кукабурра, но и все птицы и звери.

Как-то заигрались семь девушек, семь сестер, живших в небе, и спустились с синего неба на высокие горы внизу, на земле. На такие горы они спустились, где ледяные реки с шумом падают в бездну. Давно это было. И жили те девушки там долго, и очень тосковали и плакали, потому что не знали, как попасть обратно в свой небесный дом. И были те сестры прекрасны и холодны, как была прекрасна и холодна вода, струившаяся с ущелья тех гор.

Один человек, по имени Вурунна, поймал двух из семи этих девушек. И заставил их жить в своей хижине и сидеть с ним у костра. И стали эти сестры блекнуть и умирать. Но посмотрели последний раз на небо и увидели там пять своих сестер, которые указывали им на высокое дерево. Подбежали те две девушки к дереву и стали умолять помочь им попасть домой. Сжалилось дерево и начало быстро расти. Росло, росло и уперлось верхушкой в небо. Вернулись обе девушки в свой небесный дом и присоединились к пяти сестрам. Но теперь они были не такими яркими, как их сестры, не бывшие в плену, а тусклыми и бледными.

Печально смотрели на семь небесных звезд семь земных юношей Верай-Берай, любившие их на земле. И стало этим юношам горько и одиноко. Но доброе дерево помогло и им. Поднялись юноши на небо и превратились в Созвездие Ориона. Каждую ночь смотрят они на своих возлюбленных и слушают их тихое пение.

Очень давно это было. Тогда еще не родился прапрадедушка моего дедушки.

Пришли в страну Жара и Засуха. И не стало воды ни в одной реке, пруду или биллабонге. Люди, Животные и Птицы начали падать и умирать. С ужасом смотрели те, кто остался в живых, на страшное, злое Солнце, горевшее ярким пламенем в расплавленном золоте неба. Исчезли Тучи и Облака, и единственной тенью была Тень Смерти.

Перестали охотники гоняться за дичью и умирали рядом с подыхающими Животными. И собрались те, кто еще был жив, у высохшего Главного Водопоя и стали обсуждать, куда делась вся вода в стране. Оказалось, что ее выпила Лягушка Небывалой Величины. И решили те, кто был еще жив Люди, Животные и Птицы, рассмешить эту Лягушку, чтобы вся вода вылилась из нее обратно. Но напрасно хохотала перед Лягушкой Птица-Хохотунья, напрасно смешно прыгал перед ней Кенгуру и танцевал на одной ноге Журавль. Лягушка Небывалой Величины крепко сжала рот и не хотела смеяться. Тогда забрался маленький юркий Червячок на ее голое брюхо и начал щекотать его кончиком своего хвоста. Долго крепилась, но наконец не выдержала Гигантская Лягушка, затряслась от смеха, и вода хлынула водопадом из ее огромного рта. И сразу наполнились до берегов реки и пруды и биллабонги, и жизнь всего жилого была спасена.

Мало осталось сейчас утконосов, и закон запрещает убивать их. Утконос — полуптица, полуживотное, очень странного вида. Он откладывает яйца, как птица, плавает, как утка, и клюв его похож на утиный. Но у утконоса четыре ноги, меховая шубка, и своих детенышей он кормит молоком.

Только очень, очень древняя австралийская легенда расскажет вам, откуда произошел род утконосов.

«В далекие времена жила у большого пруда красавица уточка Гайя-Дари. Утащил ее однажды Бигун, сумчатая крыса. И держал ее у себя, в норе, взаперти. Удалось все-таки Гайя-Дари убежать домой. Снесла она два яйца и высидела их. И появились из этих яиц два странных существа — ни птицы, ни животные.

Ужаснулись все утки и прогнали Гайя-Дари. Пришлось бедняжке жить далеко от своего рода, в горах. И умерла Гайя-Дари от горя».

Это случилось в те времена, когда многие звери были еще людьми. И жил на земле страшный, ядовитый зверь Игуан, и звали его Мунгоон-Гали. В своей пасти он носил мешочек с ядом, убивал им людей и ел их. И стало мала людей, уж очень прожорлив был Мунгоон-Гали. Собрались тогда звери (а в те времена все звери и люди были близкими родственна-кажи) и стали думать, как спасти человеческий род. И решили звери послать хитрую черную змею Оойюбу-луи, чтобы она перехитрила страшного Мунгоон-Гали и украла у него мешочек с ядом. И согласилась хитрая змея Оойюбу-луи сделать это, а про себя подумала: «Отниму я у Монгоон-Гали его мешочек с ядом и оставлю его себе. И стану сильнее всех зверей и людей, и все будут бояться меня, черную змею Оойюбу-луи!»

Приползла змея в логово Мунгоон-Гали, а он наелся человечины и спит. Разбудила его змея и говорит: «Звери и люди сговорились убить тебя. Но я твой друг и открою тебе тайну, как они хотят сделать это. Только сначала дай мне подержать твой мешочек с ядом а то я боюсь тебя!» Послушался глупый Игуан и передал змее мешочек. А она выскользнула из логовища и исчезла в густой траве. Погнался за ней Мунгоон-Гали, но не догнал.

С тех пор не может больше Мунгоон-Гали охотиться на людей и ест только насекомых. А хитрая змея Оойябу-луи не пошла к костру, где ждали ее люди и звери, а оставила себе мешочек с ядом. И возненавидели змею все люди и звери, и стали убегать от нее или стараться убить. Игуаны тоже ненавидят Оойюбу-луи за обман и сражаются с ней. А если змея укусит игуана, он от этого не умирает, потому что знает чудесную траву, вылечивающую от змеиного укуса.

Много дел у Коалы, маленького сумчатого зверька. Он должен непрерывно жевать сочные листья эвкалипта, а потом спать. Очень устает Коала от всех этих хлопот. К тому же иногда рождаются детеныши. При рождении они не больше боба, а взрослый зверек достигает длины в 40 см. Коала долго носит своих детенышей в своеобразной сумке в складке кожи на брюшке. Когда детеныш подрастает, он покидает свое убежище на материнском брюшке и устраивается на спинке матери, где и пребывает до полного совершеннолетия.

Коала не пьет ничего, кроме материнского молока в раннем детстве, когда находится в сумке матери. Ему хватает сока эвкалиптовых листьев, его основного питания. Вот почему этих забавных зверьков зовут Коала, что на языке аборигенов означает «Я не пью».

Древняя австралийская легенда так объясняет причину этого воздержания.

«Поспорили раз Коала и Воротниковая Ящерица о том, кто из них выпьет больше воды. Пришли к биллабонгу и начали пить. Хитрая ящерица только притворялась, что пьет, а на самом деле сливала всю воду в кожаный мешочек, висевший у нее на шее. Бедный Коала так опился, что чуть не лопнул, и поклялся никогда больше не пить ни капли воды».

__________

ЖИВОЕ И НЕЖИВОЕ

Представьте себе Землю без жизни.

На смену пыльному испепеляющему лету приходили бы суровые безрадостные зимы, лились нескончаемые дожди, ревели бесчисленные ураганы, вздымались и снова разрушались горы… Безмолвная, неприветливая, угрюмая планета носилась бы в космическом пространстве, оставаясь все такой же бесприютной и пустынной.

Но на Земле есть жизнь! Есть человек!

Сейчас уже ни для кого не секрет, какую колоссальную роль сыграло живое вещество в преобразовании нашей планеты. Благодаря работе живых организмов, главным образом микробов и растений, на Земле возникли почва и кислородная атмосфера. А когда появился человек, он стал разумно перестраивать и само лицо планеты: высаживать леса, создавать новые водоемы, изменять течение рек…

Живое и неживое. Мертвая, неодушевленная, безразличная ко всему материя, подчиняющаяся раз навсегда «заведенным» законам, и человек, который способен эти законы познавать и, управляя силами природы, заставлять их служить себе, перестраивать окружающую среду.

Человек и среда — едва ли не главная из всех проблем современного естествознания. Значительная доля научных исследований направлена на то, чтобы достичь как можно более полного соответствия между человеком и окружающей средой.

Хотя на данном уровне знаний эта проблема в основном сводится к решению тех или иных конкретных практических задач, полезно задуматься и о более общем вопросе: соотношении живого и неживого в природе.

Известно, что живое возникает из неживого, что и то и другое тесно связаны, оказывая весьма существенное взаимное влияние. Но это еще далеко не все. Какое место занимает живое вещество, и в частности разумные существа, в общем развитии материи во Вселенной? Вопрос этот относится к категории фундаментальных, и, разумеется, ответ далеко не прост.

Но надо ли уноситься в космические дали, если нас прежде всего интересует проблема — человек и среда здесь, на Земле?

Есть неписаный закон: чтобы глубоко изучить какое-либо явление, необходимо исследовать область более широкую, включающую интересующее нас явление как частное.

Это справедливо и в нашем случае. И хотя в конечном итоге нас интересуют чисто земные проблемы, разговор о них придется вести на «космическом уровне».

Будут изложены только факты, в большинстве достаточно хорошо известные.

Начнем с главного, основополагающего факта: на Земле существует биосфера — многообразный мир живых организмов, от простейших вирусов, микробов и бактерий до разумных существ, способных познавать мир и перестраивать в соответствии со своими потребностями окружающую среду.

Так как данные современной науки убедительно свидетельствуют, что жизнь на Земле возникла естественным образом на определенном этапе эволюции нашей планеты, у нас нет никаких оснований сомневаться в том, что нечто подобное происходит и в процессе эволюции других небесных тел.

Так говорит логика.

Поскольку жизнь земного типа может существовать только на планетоподобных телах, то есть на холодных несамосветящихся спутниках звезд, естественно попытаться определить хотя бы относительное количество подобных объектов во Вселенной. Современная астрономия пока еще не может достаточно надежно определить, движутся ли вокруг той или иной звезды планеты. Другое дело — вычислить по некоторым косвенным признакам приблизительное процентное соотношение числа звезд, обладающих планетами.

Оказалось, что в среднем каждая сотая звезда нашей Галактики — солнце некоторой планетной семьи. А это значит, что только в одной нашей Галактике свыше миллиарда планетных систем. Количество вполне достаточное, чтобы даже при наличии всевозможных ограничений возникли необходимые для жизни условия на очень и очень многих небесных телах.

Так говорит статистика.

Мало того, никто пока еще не доказал, что жизнь на других мирах должна быть точной копией земной, а их разумные обитатели как две капли воды похожи на людей.

Не исключено, что при иных физических условиях возможен и другой химизм жизни. На Земле вода оказалась единственным распространенным жидким растворителем, а углерод — самым подходящим элементом, обеспечивающим наиболее выгодные для живых структур скорости химических реакций. Однако некоторые химики и биохимики считают, что при высоких температурах — от 200 до 400 °C роль углерода в живых молекулах могут с успехом играть кремний или германий. Подходящим жизненным растворителем для подобных температур могли бы в принципе служить сернистые соединения фосфора. Существуют подходящие растворители и для отрицательных температур, например аммиак или фтористый водород. При низких температурах до минус 100 °C растворителем может быть сернистый ангидрид, выделяющийся при вулканических извержениях. В условиях еще более низких температур на роль растворителя претендует окись фтора, жидкость, по многим своим свойствам напоминающая воду. И только температуры ниже минус 200 °C, видимо, следует признать непригодными для химических форм жизни. При таком холоде химические связи с атомами углерода становятся настолько жесткими и прочными, что органические молекулы практически теряют способность участвовать в реакциях.

Все это, разумеется, только в принципе, поскольку жизнь мы знаем лишь «в единственном экземпляре» — земную жизнь, и никакой другой жизни никогда не наблюдали.

Так говорит биохимия.

Мы только что употребили выражение «для химических форм жизни». А разве возможны формы жизни нехимические, то есть такие, в которых главную роль играют не химические превращения, а какие-то другие процессы?

Опять же в принципе такие формы, оказывается, можно себе представить. Вообще вполне мыслимо более широкое определение жизни, чем, например, дает биология. Для этого мы должны отвлечься от того, из чего состоит живой организм и как он устроен, обратив внимание на его главные свойства, на те функции, которые он выполняет. Этой проблемой занимались советские кибернетики, в том числе акад. А. Н. Колмогоров. Были предложены различные функциональные определения. Сейчас, пожалуй, трудно еще сказать, какое из них удачнее. Однако наиболее важные свойства живого организма можно перечислить. Это способность самосохранения, способность прогрессивно развиваться, извлекать информацию из окружающей среды, изменять свой химический состав в соответствии с внешними условиями, не меняя при этом своей структуры.

И если какая-либо материальная система обладает всеми указанными свойствами, мы вправе (независимо от того, из чего она состоит — из белковых молекул, транзисторов или любых других элементов) считать ее Живым организмом.

А если к тому же система обладает способностью сознательно обрабатывать полученную информацию и совместно с другими подобными себе системами (а может быть, и в одиночку) добиваться наилучшего соответствия между собственной структурой и внешней средой, мы вправе считать, что имеем дело с разумным существом.

Можно и дальше пойти по этому пути и попытаться дать функциональное определение не только отдельного разумного существа, но и целой цивилизации.

Предлагается, например, такое определение: цивилизация — устойчивое состояние вещества, способное собирать, хранить, анализировать и использовать информацию для получения максимума сведений, необходимых для выработки сохраняющих реакций как оперативного, так и прогнозирующего характера.

Таким образом, в принципе можно представить себе целую цивилизацию, которая не является биологической и представляет собой даже не совокупность отдельных разумных существ, а единую кибернетическую систему.

Вот где открывается поистине неограниченное поле деятельности для писателей-фантастов. И они не преминули этим воспользоваться. На страницах некоторых книг уже появились разумные существа, принципиально отличные от человека. Это и зловещее Черное облако Фреда Хойла, и мыслящий Океан Станислава Лема, и многие другие…

Так подсказывает кибернетика вкупе с фантастикой.

А теперь попытаемся сделать некоторые выводы. Итак, многое говорит за то, что жизнь — отнюдь не только земное, но широко распространенное во Вселенной явление, а земная цивилизация — далеко не единственное общество разумных существ.

Во всяком случае если учесть все те весьма широкие возможности существования жизни, о которых здесь говорилось, и принять во внимание, что в наблюдаемой Вселенной миллиарды галактик, в каждой из которых в среднем около 100 млрд, звезд, а многие из этих звезд обладают планетами, то вряд ли останутся аргументы в пользу уникальности разумной жизни на Земле.

Однако тем не менее мы до сих пор не отыскали сколько-нибудь убедительных следов космических пришельцев на Земле, не поймали искусственных радиосигналов инопланетных цивилизаций, не обнаружили никаких других проявлений деятельности разумных существ в космосе.

Можно, конечно, попытаться найти какие-то объяснения этому противоречию. Но они будут столь же гипотетическими, как и все то, что мы вообще знаем о других цивилизациях.

Итак, прямых фактов относительно существования инопланетных цивилизаций в нашем распоряжении пока нет.

Но не будем забывать, что нас интересуют не только космические, но и земные проблемы. И потому, принимая во внимание то, что говорилось о жизни во Вселенной, попытаемся обсудить главный вопрос: живое вещество — случайный, редкий вид материи или, может быть, одна из необходимых и распространенных ее форм?

Известный английский астроном Джемс Джинс, автор популярной в свое время космогонической гипотезы, утверждал, что жизнь — это плесень, возникающая на поверхности небесных тел. Джинс считал, что жизнь, живое вещество — это «отбросы» развития материи.

Так ли это?

От каких же фактов мы можем оттолкнуться в своих рассуждениях?

Факт номер один: на Земле живое вещество возникло из неживой, неорганической материи. Этот факт можно считать установленным достаточно твердо.

Факт номер два: неживая материя в зачаточной форме обладает свойством «отражения».

Способность «отражения» — одно из главных отличительных свойств живой материи. С развитием жизни от простейших форм до разумных существ материя достигает способности познавать окружающий мир. Ведь познание — это и есть процесс отражения внешнего мира в человеческом сознании.

В. И. Ленин отмечал, что в самом фундаменте здания материи можно «предполагать существование способности, сходной с ощущением», что «вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения».

Развитие науки полностью подтвердило это гениальное предвидение. Еще в 1935 г. замечательный советский физик С. И. Вавилов в одном из вариантов статьи, опубликованной затем в журнале «Под знаменем марксизма», писал: «Может случиться, что будущая физика включит как первичное простейшее явление «способность, сходную с ощущением» и на ее основе будет объяснять многое другое».

Утверждать, что это уже случилось, было бы, пожалуй, слишком смело. Но свойством отражения, присущим неорганической, неживой природе, современная наука и техника пользуются достаточно широко.

Примеры: магнитофон, на пленке которого «отражена» определенная мелодия, «память» электронно-вычислительных машин, запоминающие устройства автоматических космических станций, хранящие накопленную информацию и выдающие ее в нужный момент для передачи на Землю.

Но все это — примеры, для современного читателя довольно очевидные. Есть и менее очевидные…

Если бы неорганическая материя не обладала свойством отражения, мы, вероятно, так бы никогда ничего не узнали о явлениях природы, совершавшихся в прошлом. Они текли бы своей чередой, не оставляя абсолютно никаких следов в окружающем мире.

В действительности все обстоит несколько иначе. Если в физической системе происходит какой-либо процесс, он изменяет ее состояние. И в целом ряде случаев система как бы сохраняет в себе следы совершившегося.

К примеру, астрономическая наука располагает фактическими данными лишь о современном состоянии нашей Солнечной системы, наблюдать ее в прошлом мы не в силах. Поэтому может показаться, что история Солнечной системы навсегда ушла в тень веков и узнать ее абсолютно невозможно. Но это не так. Прошлое не бесследно кануло в вечность — оно нашло свое отражение в современном состоянии нашей планетной системы. Далеко не всякий путь развития мог привести ее к этому состоянию. Движение планет в одной плоскости и в одном направлении по почти круговым орбитам, деление планет на две группы: внутренних — небольших и внешних — гигантских — все это и есть неизгладимые следы прошлых процессов…

Или другой пример. Сейчас физики ведут интересные исследования следов космических лучей в слюдяных породах. Оказывается, космические частицы оставляют в слюде определенные следы (как и на фотоэмульсии). Эти следы можно обнаружить и таким путем выяснить, каковы были колебания космического излучения в прошлом.

В какой-то степени все это напоминает детектив. Криминалисты утверждают, что преступник всегда оставляет следы, прямые или косвенные. И по таким уликам опытный следователь может восстановить картину преступления.

Точно так же астрономы и физики, изучая современные состояния тех или иных объектов, зримые следы их предыстории, выясняют ход давным-давно совершившихся процессов…

Впрочем, сейчас нас интересует не столько методика астрономических исследований, сколько тот поразительный факт, что неживая, неорганическая материя обладает в зачаточной форме одним из свойств, которые наиболее характерны для живой материи. Ведь это означает, что неживая материя не такая уж неживая…

А ведь отражение не единственное общее свойство живого и неживого. Есть еще одно, если можно так выразиться, свойство «обучения», разумеется, в широком смысле этого слова.

Один из основоположников кибернетики, Н. Винер, определял «обучение» как способность учитывать предшествующий опыт. В мире живого «обучение» проявляется, например, в выработке рефлексов, условных и безусловных. Рефлекс — это определенный ответ организма на повторяющиеся внешние раздражители. В частности, в животном мире в результате естественного отбора и борьбы за существование закрепляются те рефлексы, которые биологически наиболее целесообразны, то есть обеспечивают данному виду наилучшие условия для выживания…

Но способностью учитывать предшествующий опыт, оказывается, обладает в зачаточной форме и неорганическая материя.

Пусть у нас имеются два, казалось бы, совершенно одинаковых объема газа с равным количеством частиц и одинаковой температурой. Если один из этих объемов получен путем сжатия некоторого большего объема, а другой — путем расширения меньшего, то дальнейшее поведение обеих систем будет коренным образом отличаться друг от друга.

Пожалуй, еще более убедителен такой пример. В пространстве движется тело под действием силы тяготения, скажем, ракета с выключенными двигателями. Достаточно знать три ее положения в пространстве, чтобы точно вычислить орбиту. Представьте себе, что две ракеты прошли через одну и ту же точку, но предшествовавшие точки были различными. Значит, и дальнейшее движение ракет после прохождения общей точки будет не одинаковым. Ракеты пойдут по разным орбитам.

Подобных примеров можно привести множество. В состоянии и поведении материальных систем неживой природы довольно часто заложено их прошлое, так сказать «исторический опыт». Конечно, это свойство еще нельзя назвать «обучением» в полном смысле слова. Более точно его можно было бы назвать «накоплением» или «аккумуляцией».

Стоит, между прочим, напомнить, что неорганические системы, создаваемые человеком, обладают способностью не только отражать, но и «обучаться». Сконструированы кибернетические машины, у которых можно вырабатывать «рефлексы». Уже существуют самообучающиеся машины, способные учитывать предыдущий опыт и вносить соответствующие коррективы в свои дальнейшие действия. Так, например, электронно-вычислительная машина, играя в шахматы, способна анализировать «сыгранные» ею партии и благодаря этому усиливать свою игру.

Между живой и неживой материей есть и еще одно сходство. Если говорить языком кибернетики, любой живой организм — самоуправляющая система.

Неорганическая природа свойством управления не обладает. Но в зачаточном состоянии мы обнаруживаем у некоторых неживых систем и это свойство. Оно проявляется в форме так называемой авторегуляции.

Яркий пример — наше Солнце. Термоядерные реакции, которые являются источником его энергии, протекают в центральной зоне. Этот «ядерный котел» со всех сторон окружен массами вещества, которое удерживается силами тяготения. Если интенсивность реакции почему-либо падает, зона немедленно сжимается. Это приводит к увеличению давления и температуры, и реакция ускоряется. Наоборот, если реакция развивается слишком бурно, избыточная энергия вызывает расширение окружающих слоев. И зона реакции охлаждается до тех пор, пока процесс не войдет в норму.

Подобным же свойством обладают и многие другие материальные системы. Если происходит отклонение от нормы, возникают силы, которые возвращают систему в состояние равновесия.

Более того, можно предполагать, что способность к саморегуляции — свойство не только отдельных систем, но и присуще в какой-то мере материи вообще. Вспомним хотя бы хорошо известный каждому школьнику закон Ленца, согласно которому всякое изменение магнитного поля вызывает возникновение тока индукции, магнитное поле которого препятствует изменениям, вызвавшим этот ток.

Аналогичный закон — принцип Ле Шателье справедлив и для химических процессов. Если оказывать воздействие на систему, которая находится в равновесии, то это вызывает в ней соответствующее противодействие, которое будет возрастать до тех пор, пока не восстановится нарушенное равновесие.

Если сделать обобщение, то живые организмы и неживая среда, в которой они обитают, составляют единую общую систему. Между ними происходит непрерывный обмен веществ, в процессе которого живые организмы синтезируют живое из неживого и непрерывно обновляются… По крайней мере так обстоит дело на Земле.

Все это, вместе взятое, наводит на мысль о том, что живое и неживое не только не разделены какой-то непроходимой границей, но и являются в известном смысле вполне равноправными формами существования материи.

Как-то мне пришлось присутствовать на одной любопытной дискуссии. Обсуждалась проблема развития в живой и неживой природе. Какое развитие считать прогрессивным, а какое — регрессивным?

Если в человеческом обществе в области социального развития критерии прогресса и регресса нам совершенно ясны, то в природе они далеко не так очевидны.

Что прогрессивнее — звезда или планета, комета или газовая туманность, травянистое растение или дерево?

Предлагались различные критерии. И тут же отвергались. Наконец кто-то высказал мнение, что, пожалуй, наилучший признак — сложность. Чем система сложнее, тем она и прогрессивнее. С таким определением почти все уже были готовы согласиться, когда слово взял биолог и заметил, что в истории жизни на Земле появление очень сложных форм иногда вело вовсе не к прогрессу, а к явному упадку. Достаточно вспомнить хотя бы удивительных гигантов-динозавров, которые, несмотря на весьма сложное строение, оказались «тупиковой» ветвью развития, исчезнувшей без следа. С другой стороны, биологам известно, что иногда целесообразными оказываются как будто бы регрессивные изменения живых организмов. Например, акад. А. Н. Северцов отмечал, что многие явно дегенеративные формы принадлежат к числу наиболее процветающих групп животного мира. Получается довольно странная ситуация: в иных случаях усложнение ведет к упадку и вымиранию, а дегенеративные изменения оказываются даже выгодными с точки зрения приспособляемости к условиям внешней среды… Споры вспыхнули с новой силой, но к «общему знаменателю» участники дискуссии так и не пришли.

Вопрос, о котором идет речь, имеет самое прямое отношение к интересующим нас проблемам. Без этого невозможно выяснить, какова роль живого вещества в движении материи. Поэтому попробуем обсудить его с позиций физики.

Любое развитие предполагает изменение, то есть переход некоторого объекта или системы из одного состояния в другое. И чем больше у данной системы возможностей для таких изменений, тем радужнее перспективы ее дальнейшего развития.

Это можно пояснить таким довольно грубым примером. Когда перед нами лежит кусок ткани, мы можем сшить из него и костюм, и платье, и пальто, и юбку. Но когда из этого материала скроен, скажем, костюм, все остальные возможности уже исключаются. Но по каким признакам определить, как меняется в процессе развития системы возможность ее дальнейших изменений?

Здесь нам придется совершить небольшой экскурс в область так называемой статистической физики.

Начнем опять с фактов.

Факт номер один. Еще в середине XIX в. известный немецкий физик Р. Клаузиус сформулировал второе начало термодинамики — науки о тепловых явлениях. Второе начало представляет собой одно из проявлений всеобщего закона сохранения. Оно утверждает, что теплота сама собой может переходить лишь от более нагретого тела к менее нагретому и этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока температура обоих тел не окажется одинаковой.

Представим себе, что вода всех рек, существующих на Земле, стекает в один океан. Поскольку уровень рек более высок, чем океана, в речной воде содержится определенный запас энергии, которая может быть превращена в работу, например, с помощью гидротурбин. Но вода, оказавшаяся в океане, не представляет в этом смысле уже никакой ценности. Ведь для того, чтобы заставить ее работать, пришлось бы сливать ее на еще более низкий уровень. Подобным же образом в результате тепловых взаимодействий некоторая часть теплоты «обесценивается», теряет способность совершать работу. Для обозначения этого явления Клаузиус ввел специальный термин «энтропия», образованный от греческого слова, что буквально означает «обращенная внутрь», «замкнутая в себе», «неиспользованная».

Факт номер два. Наблюдения над физическими явлениями позволяют утверждать, что в любой замкнутой, изолированной физической системе все виды энергии должны постепенно «стечь» в «тепловой океан», а теплота равномерно распределиться между всеми телами, после чего всякие процессы, связанные с термодинамическими превращениями, в этой системе полностью прекратятся.

Другими словами, энтропия любой замкнутой системы постоянно увеличивается.

Факт номер три. Клаузиус сделал попытку применить второй закон термодинамики ко всей Вселенной и пришел к неутешительному выводу о неизбежной ее гибели. Энтропия Вселенной, утверждал он, стремится к некоторому максимуму. И чем больше Вселенная приближается к этому предельному состоянию, тем меньше возможностей для ее дальнейшего изменения. А когда это состояние окажется достигнутым, все изменения вообще прекратятся, наступит «тепловая смерть».

В свое время Ф. Энгельс подверг теорию «тепловой смерти» резкой критике. Он указывал, что перенесение второго начала термодинамики на всю Вселенную абсолютно неправомерно. При этом основная мысль Энгельса заключалась в том, что в безграничной Вселенной среди неисчерпаемого многообразия форм движения материи должны иметь место не только процессы, ведущие к увеличению энтропии, но и процессы, связанные с ее уменьшением.

Примерно так же обстоит дело в нашем примере с реками. Запасы воды в них никогда не исчерпываются. Солнечные лучи нагревают воду в морях и океанах и заставляют ее испаряться, водяной пар поступает в атмосферу, переносится воздушными течениями в различные уголки нашей планеты и вновь выпадает на Землю в виде осадков — снега и дождя. Таким образом происходит непрерывный круговорот воды, она вновь и вновь обретает способность производить механическую работу.

Не происходит ли нечто подобное и во Вселенной? Но какие процессы могут вести к уменьшению энтропии?

Обратимся к помощи статистической физики. С ее точки зрения переход от состояний с меньшей энтропией к состояниям с большей энтропией есть переход от менее вероятных состояний к более вероятным.

Постараемся пояснить это утверждение. Попробуем охарактеризовать вероятность того или иного состояния с помощью понятий порядка и беспорядка. Вряд ли стоит доказывать, что превратить порядок в беспорядок, к сожалению, куда проще, чем достичь обратного. Таким образом, эволюция системы от состояний менее вероятных к более вероятным есть не что иное, как постепенный переход от порядка к беспорядку, от упорядоченности к хаосу.

Следовательно, возрастание энтропии означает уменьшение организованности процессов, протекающих в данной системе.

Вполне естественно поставить вопрос: не могут ли в природе при каких-то условиях совершаться обратные переходы — от хаоса к упорядоченности, от беспорядка к организации?

Подобные переходы, вообще говоря, происходят и в неорганическом мире. Но в области взаимодействия живой природы с неорганическим миром они преобладают. Начнем с того, что сам по себе живой организм представляет собой антиэнтропийную систему, то есть такую систему, деятельность которой сопровождается уменьшением собственной энтропии за счет увеличения энтропии окружающей среды. Известный английский физик Э. Шредингер, исследовавший биологические проблемы, говорит по этому поводу, что «организм питается отрицательной энтропией».

Некоторые ученые даже полагают, что указанное свойство — основная Отличительная черта живых организмов.

Но главная антиэнтропийная сущность живых организмов заключается не столько в их внутренних особенностях, сколько в их деятельности, в характере взаимодействия с окружающей средой. В результате этого взаимодействия возникают такие состояния, которые весьма маловероятны для неживой природы. Примеров подобной деятельности живых организмов можно привести великое множество: хотя бы образование залежей каменного угля из древних тропических растений или формирование современного химического состава земной атмосферы бактериями, водорослями и земной растительностью.

Масштабы деятельности живых организмов впечатляющи. Биосфера появилась на Земле около двух миллиардов лет назад, и с этих пор началась поистине грандиозная перестройка поверхности нашей планеты.

По существу вся геологическая история Земли — это прямой результат работы живых организмов, следы которой можно встретить буквально повсюду.

Растения и бактерии создали свободный кислород в атмосфере. Ежегодно через живое вещество Земли проходит около 180 млрд. т. углерода.

В одних только известняковых породах живыми организмами сконцентрировано такое количество угольной кислоты, которое в тысячи раз превосходит объем всех льдов, имеющихся на Земле. А ведь если растопить одни только льды Антарктиды, уровень Мирового океана поднимется на десятки метров.

Богатейшие месторождения угля, железа, марганца, бокситов, фосфоритов, мела — все это тоже результат деятельности биосферы…

Столь грандиозный размах антиэнтропийной деятельности живых организмов тем более удивителен, что живое вещество составляет лишь ничтожный процент общей массы нашей планеты.

Антиэнтропийным характером обладает и деятельность разумных существ. Подавляющее большинство состояний, которые человек создает искусственным путем, с точки зрения самостоятельного развития неорганических процессов обладают чрезвычайно малой вероятностью. Возьмем любое творение человеческих рук: станки, здания, ракеты, корабли, вычислительные машины. Разве могли они возникнуть в процессе движения неживой материи, в результате случайного соединения атомов и молекул? Ясно, что вероятность подобных событий практически равна нулю. Таким образом, воздействие человека на окружающую среду представляет собой процесс, противостоящий этому обычному ходу развития событий, при котором всякая замкнутая неорганическая система стремится к наиболее вероятному состоянию, то есть к полному равновесию.

Теперь попробуем поставить вопрос более широко. Нельзя ли оценить размах антиэнтропийных процессов, происходящих во Вселенной?

Данные современной науки позволяют считать, что одно из самых глубоких и неотъемлемых свойств материи — свойство «сохранения движения».

Но если движение материи неизбежно связано с ростом энтропии, который ведет к прекращению теплового движения, то, очевидно, материя должна содержать в самой себе и какие-то противоположные тенденции. Это логический вывод из закона единства и борьбы противоположностей.

Речь идет не о локальных, обособленных процессах, а о явлениях всеобщего характера. Поскольку рассеяние энергии происходит повсеместно, оно не может полностью компенсироваться одними только частными процессами. Значит, тенденция к уменьшению энтропии должна быть достаточно всеобщей. А так как помимо деятельности живых организмов Мы других антиэнтропийных процессов не знаем, то можно высказать предположение о том, что живое вещество играет весьма важную роль в общем круговороте материи во Вселенной.

Это означает, что в самом движении материи, в самих ее свойствах «заложены» определенные условия, которые с необходимостью приводят к возникновению жизни.

Правда, нужно сделать существенную оговорку. Было бы ошибочно думать, что живые организмы обладают способностью «уничтожать» энтропию «просто так», саму по себе. Как и в нашем примере с реками, всякое уменьшение энтропии в некоторой системе происходит «за счет чего-то», а именно путем увеличения энтропии внешней среды.

Уменьшая энтропию на Земле, мы увеличиваем энтропию Солнечной системы, уменьшая энтропию Солнечной системы, увеличиваем энтропию Галактики и так далее. Таким образом, происходит лишь своеобразное «перекачивание» энтропии.

Впрочем, не исключена возможность, что за границами нашей Вселенной существуют другие Вселенные, наполненные отрицательной энтропией — негэнтропией, и что при определенных условиях эта негэнтропия может переходить в нашу Вселенную. Подобный процесс можно себе представить примерно так. В какой-то области, скажем, благодаря деятельности разумных существ энтропия уменьшается. Тогда в остальной части Вселенной она увеличивается. В конце концов этот процесс «докатывается» до пограничных областей. Вот там-то и может происходить обмен энтропией с соседними Вселенными…

Словом, как бы там ни было, деятельность разумных существ, создающих маловероятные состояния и превращающих хаос в порядок, представляется далеко не случайным, побочным ответвлением в развитии материи, а его существенной составной частью.

Как известно, окружающий нас мир делится на две различные области — царство гравитации и царство ядерных сил. Гравитация господствует в мире космических объектов, зато в микромире силы тяготения сколько-нибудь существенной роли не играют. Наоборот, ядерные силы проявляют себя лишь на чрезвычайно малых расстояниях. Гравитация и ядерные силы в значительной степени независимы друг от друга, во всяком случае сила притяжения какого-либо тела не зависит от его физического состояния, а обусловлена только его массой.

Примечательно, что живые организмы занимают место как раз на границе этих двух областей — гравитационных и ядерных взаимодействий. Можно подумать, что природа специально поступила таким образом, чтобы обеспечить разумным существам наилучшие условия воздействия как на микро-, так и на макроявления, т. е. наиболее широкие возможности для борьбы с энтропией…

Само собой понятно, что у природы нет и не может быть никаких целей, потому что у природы нет разума. Но в то же время в ней есть всеобщая взаимосвязь явлений, неразрывные цепи причин и следствий, направление развития. И если появилось в природе разумное существо — человек, логично предположить, что и оно должно занимать какое-то определенное место в этой взаимосвязи, в этом развитии.

В физике и астрономии время от времени разражаются революции, переворачивающие многие привычные представления. И в области изучения живого, — бесспорно, самой сложной области естествознания — они еще неизбежно произойдут, может быть, не в таком уж отдаленном будущем.

__________

ВОДОЛАЗЫ РАСКРЫВАЮТ ТАЙНЫ ВЕКОВ

Шел 1885 год. Некто Эдвард Томпсон отправился в Мексику, слепо уверовав в факты из книги епископа Диего де Ланды «Сообщения о делах в Юкатане». Привлекли его прежде всего легенды индейцев майя, приведенные в этом старинном манускрипте XVI века.

Диего де Ланда со слов индейцев подробно описал богатства города Чичен-Ица и его главную достопримечательность — Священный колодец. Забегая вперед, скажем, что этот колодец не был вырыт. Майя не строили подобных сооружений. Воду они всегда брали из естественных источников. Одним из них и был своеобразный водоем — глубокая яма, заполненная подземными водами.

Колодец находился среди крутых, почти отвесно падающих скал высотой до 20 м. Примерно на такую же глубину темная вода уходила в толщу земли. По существу здесь была зияющая бездна, таинственный омут.

Современные ученые считают, что этот зловещий водоем имеет карстовое происхождение. Когда-то тут была подземная пещера. Потом ее верхний свод случайно провалился и образовался водоем диаметром в 60 м. Возраст его определяют примерно в две тысячи лет.

Диего де Ланда писал, что в стране майя было очень много золота и драгоценных камней. И большая часть этих сокровищ индейцев должна находиться на дне Священного колодца «В Чичен-Ица. Согласно легенде, этот глубокий провал в земле жрецы майя объявили священным. Служители культа ввели в столице обычай, по которому в дни, когда наступала засуха, в колодец бросали самую красивую девушку не старше 17 лет — жертву богу дождя Юм-Чаку. Вслед за ней в темную воду омута летел дождь из золотых вещей, нефритовых украшений, глиняных скульптурой. Все это было щедрым приданым девушке, невесте Юм-Чака.

И вот 25-летний Томпсон, поверивший в существование колодца с несметными сокровищами, оказался после многонедельного пути в краю диких низкорослых джунглей. Не теряя времени, он приступил к исследованию провала, который нашел без труда. Измерил его глубину, определил место, где должны лежать на дне древние сокровища. Для этого он бросал в воду с края верхней площадки обрубки деревьев, соразмерные по длине телу человека.

Рабочие спустили в колодец ковш землечерпалки и начали крутить ручки этого довольно примитивного устройства, выбирая донный ил и гнилые ветки деревьев. Прошло несколько недель в напряженном труде. Ковш извлекал на поверхность кости животных, большие камни. Старинных украшений не было.

Однажды среди ила показался черепок сосуда. Томпсон в гневе швырнул его обратно в колодец. Он ожидал тут бесценных сокровищ, а не изделий из глины.

И вот наконец появились первые статуэтки из нефрита, кусочки священной смолы — копаля, украшения из яшмы и золота.

В своем дневнике Томпсон поспешил записать, что сделал величайшее археологическое открытие века. Он восхвалял прозорливость епископа Ланды и в чрезвычайно приподнятом тоне писал о грудах золотых бус, браслетов, ожерелий. Чуть с меньшим восторгом повествовал он о керамических чашах с орнаментом, щитах с барельефными рисунками, зеркалах, статуэтках божков, булавках, шкатулках. Коллекция находок получилась великолепной.

«Результаты моих поисков — сенсационны, — писал Томпсон. — Полностью подтвердилось предание о том, что жрецы майя бросали в этот колодец девушек и украшения. Мне посчастливилось достать череп одной из невест Юм-Чака».

Перед началом сезона дождей Томпсон решил прекратить свои работы. Ведь он уже добыл колоссальное богатство, о котором мечтал. Сундуки с ювелирными изделиями майя были тщательно упакованы и отправлены с караваном на побережье.

В США золото майя, статуэтки, ножи тонкой работы, драгоценные камни и чаши он разделил на три части. Первую получили антиквары в счет своих щедрых субсидий на экспедицию. Вторая была продана за огромную сумму музею Пибоди. Третья осталась в виде сувениров в личном распоряжении Эдварда Томпсона, ставшего весьма и весьма богатым человеком.

Мексиканским ученым давно было известно истинное лицо Томпсона. Еще в 1910 г. они потребовали вернуть украденные столь бесцеремонным образом произведения древнего искусства, которые по всем законам должны принадлежать музеям их родины. Томпсон наотрез отказался вести переговоры. К тому времени он уже вел образ жизни, соответствующий его капиталам, и приказал секретарям не тревожить его запросами из Мексики.

Из записок Томпсона могло создаться впечатление, что историкам и археологам уже больше нечего делать в Священном колодце. Однако мексиканские ученые придерживались другой точки зрения.

Проделав определенные расчеты, специалисты пришли к выводу, что обряд жертвоприношений у Священного колодца начался примерно в 450 г. н. э. и длился почти тысячу лет. Значит, Эдварду Томпсону, положившему на свой счет два миллиона долларов, удалось украсть примерно десятую часть сокровищ майя.

Значит, есть определенный резон для повторного спуска в колодец. Произведения искусства майя должны наконец попасть в национальные музеи.

Прежде всего изучению подвергались история города Чичен-Ица и легенды, окружавшие мрачной славой Священный колодец. Была восстановлена картина религиозных празднеств, сопровождавшихся человеческими жертвоприношениями богу дождя.

Действительно, в период засух начиналась бурная деятельность жрецов. Они объявляли перерыв во всех работах, организовывали религиозные церемонии и массовые шествия.

Главное шествие начиналось у пирамиды К’ук’улькана — легендарного вождя и первоучителя майя. Эта величественная ступенчатая пирамида одновременно служила и астрономическим и религиозным целям.

Жрецы торжественно провозглашали, что причина засухи — гнев бога дождя Юм-Чака. Раздавался бой барабанов, свист труб, сделанных из раковин. Верховный жрец требовал жертву для бога, тогда падут на землю дожди…

Тем временем старухи уже готовили жертву. Ее одевали в красивые платья. Тело натирали благовониями. Жрец-прислужник брал девушку за руку и включал в процессию. Сделав большой круг, процессия возвращалась к пирамиде К’ук’улькана. Жрец вел бедную девушку на самую вершину. Там совершалась последняя церемония. На тело наносили красочную татуировку, украшали золотыми ожерельями, серьгами, браслетами, кольцами.

Главный жрец поднимал жезл с хвостами змей и давал знак. Другой служитель культа толкал жертву в спину…

Прав был Диего де Ланда, сообщая в своей хронике о том, что в колодце скопилось огромное количество древних драгоценностей.

В 1954 г. первая мексиканская экспедиция пробилась сквозь джунгли Юкатана и расположилась у знаменитого колодца в Чичен-Ица. Возглавлял группу археологов большой энтузиаст в изучении доколумбовой истории Мексики, бывший президент страны Эмилио Портес Хил. Исследования проводились Мексиканским национальным институтом антропологии и истории. По его заказу изготовили специальные водолазные костюмы, в которых на дно колодца должны были опускаться и ученые.

Древние жители Чичен-Ица создали в свое время и другую легенду, в которой говорилось, что Священный колодец охраняют от дурного глаза верховные боги Юкатана. Они время от времени превращают воду в человеческую кровь, вид которой не в силах выдержать ни один смертный. Кроме того, боги населили колодец гигантскими ядовитыми змеями убивающими всякого, кто рискнет подойти к запретному месту.

Когда члены мексиканской экспедиции подошли к краю огромной круглой ямы, они увидели, что она наполнена водой кроваво-красного цвета.

Однако это, конечно, нисколько не пугало археологов. Но водолазы в красной воде не нашли ничего: в ней невозможно было что-либо разглядеть. Разумеется, можно было собирать древние вещи ощупью, но мексиканцы не желали повторять ошибок Томпсона, которого не интересовала топография находок.

Экспедиция, сознательно отказавшись от бессистемного подъема драгоценностей, провела тщательную разведку колодца и окружающей местности. Специалисты пришли к двум очень важным выводам. Первый касался объема древних сокровищ. Археологи не тронули на дне ни одной вещи, но определили, что в колодце после грабительских трудов Томпсона оставалось значительно больше 90 % предметов искусства майя, брошенных туда за столетия традиции жестоких жертвоприношений. Археологи убедились, что в Священном колодце образовалась уникальная кладовая, сохранившая до наших дней бесценные материальные следы исчезнувшей цивилизации. Значит, сюда нужно приехать еще раз, но с совершенно другими техническими средствами.

Второй вывод касался старинной легенды о змеях и человеческой крови в колодце. Никаких змей тут не было. Правда, около ямы иногда появлялись питоны, но они, как известно, не очень велики и не ядовиты. При большом воображении за змей можно принять стволы упавших в воду деревьев.

Что же касается красного цвета воды, то это явление весьма типично для всего Юкатана. Устрашающий цвет вызывается весьма прозаическими причинами — безвредными микроскопическими водорослями, бурное размножение которых начинается в период, когда опавшая листва деревьев сгнивает в воде.

Вот эти водоросли и заставили мексиканских археологов привлечь к своей работе группу молодых инженеров и химиков. Химики предложили специальный препарат, который убивал красные водоросли и делал воду несколько прозрачнее. Водолазам стало работать легче.

В 1960 г. мексиканские инженеры собрали пневматическое устройство, получившее название «эрлифт». В 1961 г. устройство было по частям перевезено в джунгли, спущено в колодец на большом плоту и испытано.

Широкий прорезиненный рукав опустили в один из весенних дней на илистое дно Священного колодца. По команде неутомимого Эмилио Портеса Хила включили мотор мощного насоса. Придонный ил начал поступать на поверхность и падать в огромное сито. Археологи, засучив рукава, принялись за работу. Каждая вещь впервые получала научное описание прямо на месте находки. Томпсон, как известно, пренебрег этим строгим правилом археологии.

За несколько недель мексиканцы извлекли из ила около четырех тысяч различных предметов — золотые нагрудные украшения, серьги, гребни, бусы, медные и бронзовые пуговицы, позолоченные кольца, небольшие скульптурные изображения божков, оружие.

Благодаря усердию водолазов каждая вещица получила свой цифровой шифр, соответствующий ее положению на дне колодца.

Однажды ученые вытащили из грязи куклы, сделанные из каучука. Это были, по словам экспертов, самые древние на свете каучуковые изделия. Как они попали в колодец? Тогда ответа еще не было.

Казалось бы, можно лишь радоваться находкам. Но руководитель экспедиции приказал немедленно прекратить работы и разобрать эрлифт. Оказалось, что он повреждал многие хрупкие изделия из глины, которые могли оказаться значительными и важными археологическими документами.

Потребовалось еще шесть лет сотрудничества с инженерами, чтобы создать более совершенный эрлифт для третьей мексиканской экспедиции в джунгли Юкатана. Для третьей атаки на логовище кровожадного Юм-Чака.

В начале 1968 г. через джунгли Юкатана потянулся необычный караван. По трудным дорогам тракторы, автомашины и лошади тащили 25-тонный подъемный кран со стрелой, равной диаметру Священного колодца; 15-метровый плот-понтон; мощные дизельные насосы; бесчисленные шланги и трубы, груды водолазного оборудования для ста ныряльщиков; ящики с продовольствием и веществами для консервирования находок.

Двигался караван очень медленно. Во многих местах приходилось перестраивать мосты, чтобы они выдерживали вес тягачей и платформ с грузами. Стоял период засух, и хвост каравана скрывался в облаке пыли.

И вдруг, когда оставалось преодолеть последний мост на пути к Чичен-Ица, налетел шквальный ветер, небо закрыли тучи, начался сильнейший ливень. Пришлось срочно разбивать временный лагерь. Через несколько дней непогода кончилась. Но дорогу размыло, а мост снесло потоками бурной воды.

Чтобы наверстать потерянное время, часть археологов ушла вперед пешком с рюкзаками за плечами. Они довольно быстро достигли каменистой площадки у Священного колодца и начали там раскопки. Удалось обнаружить, что когда-то по приказу жрецов древние строители вокруг всего провала устроили для служителей культа ровную мощеную площадку. На естественное известковое основание они уложили превосходно обработанные базальтовые плиты. На такой удобной «авансцене» жрецы и устраивали свои мрачные спектакли.

Тут же археологами был найден клад — своеобразный запасник. Жрецы в углублении на краю площадки спрятали нефритовых идолов и каменных змей, глиняных божков и большие каменные изваяния бога дождя. Все это когда-то готовилось, чтобы сбрасывать в Священный колодец во время жертвоприношений. Но кто-то помешал выполнить последний обряд… Тем временем усилиями главного отряда был починен мост и все оборудование переправили в Чичен-Ица.

Среди чернорабочих третьей экспедиции находились и прямые потомки майя. Они поспешили поведать археологам отголоски еще одной легенды своих предков.

Когда на Юкатан врывались захватчики и приближались к Чичен-Ица, боги-охранители устраивали лесные пожары, яростные бури и даже землетрясения. Если это не помогало и враг все же приближался к Священному колодцу, вмешивался сам бог Юм-Чак. Он вылезал из воды и посылал на землю ужасающие ливни. Дабы показать врагам майя, что это именно он встал на их пути, Юм-Чак бросал на дороги мертвых змей.

Питонов, гадюк и других змей вокруг временного лагеря после бури было множество. Однако ученые прекрасно понимали, что все эти пресмыкающиеся погибли от бешеной воды в своих норах, а затем были вымыты потоками наружу…

Археологи в спешке сборов забыли перед дальней дорогой ознакомиться с прогнозом погоды. А ведь именно в это время над Юкатаном пронесся очередной тайфун, двигавшийся из Атлантики. Еще за две недели до похода этот разрушительный ураган получил нежное женское имя Бэлла…

И тут в голове одного из археологов родилась гипотеза. Быть может, жрецы майя обладали секретами не только астрономии, но и метеорологии… Что, если они могли заранее предсказывать тайфуны и устраивали свои пышные церемониалы с жертвоприношениями как раз накануне тропических ливней?..

Итак, весной 1968 г., несмотря на противодействие Юм-Чака, мексиканские ученые установили на поверхности Священного колодца 15-метровый плот-понтон. Плавучесть придали ему четыре подушки из пенопласта.

Включили дизельные моторы насосов. За несколько дней они должны выкачать многие десятки тонн воды и тем самым резко понизить уровень ее в колодце.

Затем в воду сбросили содержимое пластмассовых пакетов. Химикаты быстро превратили красную воду в зеленую. Водолазы могут теперь производить пробные погружения на дно, вести разведку. Было установлено, что илистое основание, скрывающее в своей толще сокровища майя, располагается наклонно. Это, конечно, затруднит работу, но новый эрлифт должен справиться со своей задачей.

Когда уровень Священного колодца понизился почти на 5 м, заработал эрлифт. Сито укрепили теперь посреди понтона над отверстием, куда стекала вода. Медленный на этот раз воздушно-водяной поток высасывал находки без всяких повреждений.

По всем правилам современной археологии водолазы расчертили наклонное дно на квадраты и следили за тем, из какого места труба высасывает ил. Это помогло уточнить датировку различных вещей. Кроме того, водолазы, подавая команды наверх по радио, прикрепили к канатам подъемного крана какие-то огромные скульптуры. Когда их подняли на площадку и расчистили от слизи, перед археологами оказались базальтовые ягуары — знаменосцы бога дождя. Один из них имел более метра в высоту, а два других — до полметра.

Кроме того, кран со дна колодца поднял головы змей, крупные каменные блоки и еще несколько ягуаров. Как определили ученые, все они имели отношение к маленькому храму, стоявшему когда-то на площадке около колодца.

Археологов поразило, что ягуары и змеи, пролежавшие в иле много веков, сохранили свою раскраску — синюю, красную, черную, зеленую, желтую. Над расшифровкой рецепта столь стойкой краски стоит поломать голову.

Если говорить о золоте, то его и на этот раз извлекли намного больше, чем смог это сделать Томпсон. Но теперь оно не исчезло в сейфах чужестранцев, а попало на витрины музеев Мексики.

Количество ценных вещей, поднятых со дна Священного колодца, позволяет говорить о том, что эрлифт — весьма совершенный землесосный снаряд — помог проделать одну из самых значительных работ в археологии Центральной Америки.

На поверхность были извлечены и уникальные вещи — искусно обработанные броши из морских кораллов, домашние божки, вырезанные из ценных пород дерева, позолоченные детские сандалии, куски материи, ваза с десятками хорошо сохранившихся цветных рисунков. Вызвала восхищение и шкатулка, сделанная в виде черепахи с маленькой головой ягуара. Удивительно одаренный мастер создал ее более тысячи лет назад.

Подъемный кран и водолазы извлекли весьма внушительное количество человеческих скелетов. Мексиканский антрополог Пабло-Ромеро насчитал останки более 300 человек. Проведенная им экспертиза дала неожиданные результаты. Среди найденных черепов лишь два-три были женскими. Один скелет явно принадлежал старику. Все же остальные останки жертв богу дождя оказались детскими. Это были малолетние мальчики и девочки. Не подтвердилась легенда о красивых девушках — семнадцатилетних невестах бога.

Эксперты установили и то, что жертвы не сталкивались в Священный колодец живыми. Жестокая традиция требовала предварительно убивать их обсидиановым ножом на самом краю верхней площадки. Свежей детской кровью обмазывали каменных идолов, которых затем тоже бросали в воду.

Мексиканские специалисты уточнили и ход церемонии жертвоприношений. Оказывается, жрецы сперва бросали в темные воды различные ценные вещи и изображения богов. Если дождь не начинался, они убивали ребенка и сталкивали его тело в Священный колодец.

Совершенно неожиданно под плитами на верхней площадке колодца обнаружили яму, где находилось 50 детских черепов! Тайна этого мрачного склада пока не разгадана.

Неясно также, кто и когда разрушил маленький храм, многие плиты и скульптурные украшения которого почему-то оказались на дне провала.

Загадочен факт, что жрецы бросали в колодец головы каменных змей, а их тела закапывали в каменистый грунт вокруг этой ямы.

Словом, мексиканским ученым предстоит немало дел. В своих первых отчетах они с вполне оправданным оптимизмом писали, что извлекли из мрачной бездны значительно больше вещей, чем Томпсон. По художественному значению и исторической ценности все они далеко превосходят любые другие находки нашего века в Мексике.

Однако историки и археологи еще раз выразили свое глубочайшее сожаление по поводу трагических событий, развернувшихся на Юкатане в середине XVI в. Изуверы и фанатики, кровожадные грабители и мракобесы, какими были испанские конкистадоры, не только разрушали города, но и уничтожали на кострах исторические хроники индейцев. Все рукописи исчезли. Один из духовных вдохновителей конкистадоров, первый епископ Юкатана, похвалялся, что он один сжег сотни рукописей за то, что на них «сам дьявол своей лапой нарисовал непонятные знаки».

И вот теперь изучать прошлое народов Америки значительно труднее, чем историю других народов, живших значительно раньше.

Рукописей нет. Заставить говорить камни трудно. Но когда они все же заговорят, то, возможно, целая эпоха предстанет перед нами в совершенно ином свете.

__________

ГДЕ БЫЛА ПРАРОДИНА ДРЕВНИХ ШУМЕРОВ?

Широкое использование в археологии методов абсолютной хронологии, основанных на содержании некоторых радиоактивных изотопов, дало целый ряд неожиданных результатов, зачастую противоречащих давно установившимся представлениям. Наиболее хорошо разработан так называемый радиоуглеродный метод. Он основан на определении содержания в органических веществах (главным образом остатках растений) радиоактивного изотопа углерода С₁₄, имеющего полупериод распада около 5750 лет.

Не так давно в печати появились два таких сенсационных сообщения. По одному из них в Румынии археологом Н. Бласса в 1963 г. было раскопано неолитическое поселение Тэртэрия, где найдены глиняные таблички с изображениями и рисуночной письменностью, чрезвычайно схожими с древнешумерскими. Конечно, такая находка вызвала удивление — ведь Тэртэрия расположена в тысячах километров от Месопотамии, где жили древние шумеры.

Но еще большее удивление вызвало определение возраста находки (по углю кострища), которая, как оказалось, относится к пятому тысячелетию до н. э., то есть по крайней мере на тысячелетие древнее, чем самые древние находки такого же типа в Месопотамии. Такое странное несоответствие заставило некоторых ученых предположить, что здесь во всем виновато несовершенство радиоуглеродного метода, приводящего к огромным хронологическим ошибкам. Но этот метод теперь уже всесторонне проверен и считается вполне надежным.

Сенсационность находок в Тэртэрии вызвала и другие мнения о том, что найденные таблички — подделка и сообщение вообще не заслуживает доверия.

Несколько позднее югославский ученый Д. Срейович открыл в Лепенском Вире (в 14 км вверх по Дунаю от Нижнего Мисливца) странное поселение городского типа с высоко развитой культурой (в том числе и с рисуночной, пиктографической, письменностью), видимо, близкое по своему характеру к открытому в Румынии. Это поселение возникло примерно 8 тыс. лет назад, то есть оно даже древнее, чем в Тэртэрии. Видимо, оно древнейшее из пока найденных в Европе городских поселений.

Отметим, что близкие по датировке культуры были найдены в Хатал Куюке (Турция) и в Иерихоне (Палестина). Эти поселения городского типа относятся к 8–7 тысячелетию до н. э.

А теперь отвлечемся на время от археологии и займемся астрономией. Польский астроном доктор Людвиг Зайдлер в своей книге «История часов» (издана в Варшаве в 1956 г.) разбирает особенности ряда древнейших календарей. Изучая историю вавилонского календаря, он обратил внимание на то, что древнейший календарь весьма существенно отличается от позднейшего. Так, вариант, принадлежавший еще шумерам и известный из клинописной книги Мул-Апин (восходящей к 2000 г. до н. э.), указывает на самый длинный день в 16 часов, а самый короткий — в 8 часов. Однако такая продолжительность длинного и короткого дней не соответствует широте, на которой находится Месопотамия. Действительно, более поздние календари дают иные цифры. Так, вавилонский календарь, относящиеся к 300 г. до н. э., указывает на самый длинный день в 14 часов 24 минуты, а самый короткий — в 9 часов 36 минут. По ассирийскому календарю, относящемуся к 606 г. до н. э., близкие цифры, разница только в минутах, ибо Ассирия лежала несколько севернее Вавилонии.

Но самое примечательное — вывод доктора Зайдлера: шумерский календарь создан не в Месопотамии, а в стране, расположенной значительно севернее, приблизительно на широте северных берегов Черного моря или Каспийского. А на этой широте как раз и расположены древнейшие культуры Тэртэрии и Лепенского Вира! Сопоставим еще некоторые факты.

Известно, что шумеры пришли в Месопотамию из горной страны или из предгорий (вспомним высокие башни-храмы — зиккураты, имитирующие горные вершины) уже с вполне сложившейся культурой. Родина шумеров неизвестна, язык необычен и своеобразен. У них существовала довольно развитая рисуночная письменность, постепенно превратившаяся в клинопись. Если сопоставить все это, невольно приходит в голову мысль: может быть, не от шумеров жители Тэртэрии и Лепенского Вира получили свою письменность, а сами шумеры пришли в Месопотамию из гористых местностей севера Балканского полуострова, начав оттуда свое продвижение на восток? Позднейшая история знает переселения народов на такие расстояния (кельтов из средней Европы в Малую Азию, а скифы доходили даже до Сирии).

Остается сказать лишь несколько слов о возможном пути шумеров. Вряд ли продвижение шло морским путем: во-первых, шумеры не были хорошими мореходами, а во-вторых, в те времена (пятое-шестое тысячелетия до н. э.) Босфор и Дарданеллы было трудно преодолеть (вспомним греческий миф об аргонавтах). Современный вид они приняли через несколько тысячелетий после сильных тектонических сдвигов в областях Черного и Эгейского морей. Видимо, шумеры из своей прародины на севере Балканского полуострова шли сухопутьем, скорее всего через современные Болгарию и Турцию. Северный путь — по побережью Черного моря, через Кавказ, кажется маловероятным: он более длинен, и к тому же проход через Кавказские горы всегда был очень труден и опасен — там жили воинственные племена.

Возможно, с продвижением шумеров связана гибель древнейшей культуры Иерихона, что по времени близко к описываемой эпохе. Из древнешумерского эпоса о Гильгамеше (древнейшем путешественнике) известно, что шумеры знали о гористых местностях Палестины и Ливана, о лежащем за ними Море Заката. Из текста эпоса также следует, что Гильгамеш искал страну своих предков на западе. А по отношению к Месопотамии Балканский полуостров лежит на северо-западе. В пользу нашей гипотезы говорит и более грубый характер тэртэрийских письмен, чем месопотамских. Возможно, это и привело к предположению о подделке.

__________

Об авторах

Данилова Наталья Анатольевна. Родилась в 1922 году в гор. Геленджике Краснодарского края. Окончила географический факультет МГУ, по специальности климатолог, работает научным сотрудником в отделе климатологии Института географии АН СССР. Автор книги, около тридцати статей и разделов в монографиях по климатологии. В нашем сборнике публикуется впервые. В настоящее время работает над монографией «Оценка климатических условий Черноморского побережья для отдыха и туризма».

Акимушкин Игорь Иванович. Родился в 1929 году в Москве. Окончил биологический факультет МГУ, кандидат биологических наук, специалист по головоногим моллюскам. Автор многих научных статей и нескольких научно-художественных книг, в том числе таких: «Следы невиданных зверей», «Тропою легенд», «Приматы моря», «И у крокодила есть друзья», «Куда и как?», «Занимательная биология». Им написано также восемь книг для детей. В нашем сборнике публиковался много раз. В настоящее время работает над новой книгой о животных.

Верзилов (Гурский) Юрий Николаевич. Родился в 1937 году в Москве. Окончил геологический факультет МГУ и аспирантуру при кафедре геохимии, на которой работает и в настоящее время. Кандидат геолого-минералогических наук, специалист по морской геохимии и геологии.

Морской геологией начал заниматься с 1958 года в Институте океанологии АН СССР. Неоднократно участвовал в морских экспедициях на судах «Витязь», «Московский университет», «Акад. Вавилов» и других. Автор ряда научных работ по морской геохимии. Сейчас работает над монографией, посвященной геохимии микроэлементов и органического вещества в морских отложениях. В сборнике публикуется впервые.

Гуляев Валерий Иванович. Родился в 1938 году в Москве. Окончил исторический факультет МГУ. По специальности археолог, научный сотрудник Института археологии АН СССР, кандидат исторических наук. Побывал во многих археологических экспедициях в нашей стране и за рубежом. Занимается проблемами исчезнувших цивилизаций Латинской Америки. Автор двадцати пяти научных статей, монографии «Древние цивилизации Центральной Америки», научно-популярной книги «Америка и Старый Свет в доколумбову эпоху». В нашем сборнике выступал три раза. В настоящее время работает над монографией о структуре древнейших государств Центральной Америки и Ближнего Востока.

Эрнст Адлер — видный немецкий этнограф из ГДР. Всю свою жизнь посвятил изучению быта и культуры аборигенов Австралии. Тридцать два года Адлер прожил среди аборигенов, деля с ними все радости и невзгоды. Он подробно изучил и скрупулезно записал народный фольклор австралийцев. Мы публикуем здесь только небольшую часть высоко поэтичных мифов и легенд коренных жителей Австралии. Эти сказания сопровождаются выразительными рисунками, стилизованными под рисунки австралийцев.

Комаров Виктор Ноевич. Родился в 1924 году в Ростове-на-Дону. Окончил физический факультет МГУ. Очень много занимается популяризацией научных знаний. Член Союза журналистов СССР. Опубликовал около двадцати научно-популярных книг и свыше двухсот пятидесяти статей. Автор научно-фантастического романа «По следам неведомого» (написанного в соавторстве с А. Громовой) и нескольких научно-фантастических рассказов. В нашем сборнике публиковался неоднократно. В настоящее время работает над несколькими книгами: «Новая занимательная астрономия», «Загадки будущего», «Спор с самим собой».

Малиничев Герман Дмитриевич. Родился в 1926 году в Москве. Окончил факультет журналистики Московского полиграфического института. Член Союза журналистов СССР. Публиковаться начал в 1952 году в журнале «Техника — молодежи». Им написано много очерков и статей, которые были напечатаны в газетах «Комсомольская правда», «Неделя», «Москоу ньюс», в журналах «Вокруг света», «Огонек», в ежегоднике «Земля и люди» и других изданиях. В нашем сборнике публиковался неоднократно. Сейчас работает над научно-фантастическим рассказом и научно-популярными статьями.

Жиров Николай Феодосьевич. Родился в 1903 году в Киеве (умер в декабре 1970 года). По образованию химик, доктор химических наук, атлантолог. Автор ряда монографий о светящихся составах, пиротехнических пламенах, книг об Атлантиде и нескольких десятков научных и научно-популярных статей. В нашем альманахе публиковался неоднократно.