На суше и на море - 61. Фантастика

НАД ОТМЕЛЯМИ начинался вечер; ветер утих, море застыло, блестящее, как шелк. На юге из туч свисала темная бахрома дождя; воздух был пропитан розовой мглой. На Отмелях плавали толстые слои водорослей; один из них поддерживал плот Био-Минералов — металлический прямоугольник длиной футов в 200 и шириной в 100.

В четыре часа пополудни с высоты мачты рупор возвестил о смене. Сэм Флетчер, помощник начальника, вышел из столовой, подойдя к конторе, отодвинул дверь и заглянул внутрь. Кресло, где обычно сидел Карл Райт, заполняя бланки отчета, было пустым. Флетчер обернулся и взглянул на палубу, но Райта нигде не было видно. Странно. Он пересек комнату и проверил дневной тоннаж:

Общая добыча, по подсчету Флетчера, достигала 5,31 тонны — средняя цифра за смену. Он все-таки шел впереди Райта. Завтра кончается месяц; Флетчер наверняка сумеет уйти еще дальше. Предчувствуя протесты и воркотню Райта, Флетчер улыбнулся и засвистел сквозь зубы. Через тридцать дней окончится его шестимесячный контракт, и тогда можно будет вернуться в Стархолм с полугодовым жалованьем в кармане.

Но где же, черт возьми, Райт? Флетчер выглянул в окно. В поле его зрения был вертолет, привязанный к палубе с учетом Сабрианских бурь, мачта, черная выпуклость генератора, водяной бак, а на дальнем конце палубы — измельчители, выщелачиватели, башни Цвета и бункера для готовых продуктов.

Дверь заслонила темная фигура. Флетчер обернулся, но это был Агостино, оператор дневной смены, которого только что сменил Блю Мерфи, оператор Флетчера.

— Где Райт? — спросил Флетчер.

Агостино оглядел комнату.

— Я думал, он здесь.

— А я полагал, что он обходит цехи.

— Нет, я только оттуда.

Флетчер прошел через комнату, заглянул в умывальную — опять не угадал.

Агостино повернулся.

— Пойду в душ. — На пороге он задержался. — У нас кончаются ракушки.

— Я пошлю баржу. — Флетчер последовал за Агостино на палубу, потом свернул к цехам.

Он прошел туда, где были причалены баржи, вошел в измельчительный цех. Мельница № 1 измельчала ракушки для извлечения тантала, мельница № 2 перемалывала моллюсков, богатых рением. Шаровая мельница ждала загрузки красно-оранжевыми кораллами с наростами родиевых солей.

Блю Мерфи, краснолицый, с реденькой бахромкой рыжих волос, производил обычную проверку подшипников, валов, цепей, опор, клапанов и измерителей. Флетчер закричал ему в ухо, так как в цехе стоял неумолчный грохот дробилок:

— Был здесь Райт?

Мерфи покачал головой.

Флетчер пошел дальше, в цех выщелачивания, где происходило первое выделение солей из пульпы, потом сквозь лес башен Цвета снова на палубу. Райта нигде нет. Должно быть, он пошел в контору. Но контора была пуста.

Флетчер направился в столовую. Агостино деятельно управлялся с миской чилийского соуса. В дверях кухни стоял Дэйв Джонс, стюард с худым, длинным лицом.

— Был здесь Райт? — спросил Флетчер.

Джонс, никогда не употреблявший больше двух слов, если довольно было и одного, мрачно покачал головой. Агостино оглянулся.

— Вы проверили ракушечную баржу? Он мог поехать на шельфы.

Флетчер удивился.

— А что с Мальбергом?

— Он ставит новые зубья на ковш драглайна.

Флетчер попытался вспомнить расположение барж вдоль борта. Если Мальберг, механик по баржам, занят ремонтом, то Райт вполне мог уехать один. Сэм налил себе чашку кофе.

— Должно быть, он там. — Флетчер сел. — Не похоже на Райта работать сверхсменно.

В столовую вошел Мальберг.

— Где Карл? Мне нужно заказать зубья для ковша.

— Он пошел ловить рыбу, — сказал Агостино.

Мальберг засмеялся шутке:

— Может быть, поймает славного проволочного угря или декабраха.

Дэйв Джонс хмыкнул:

— Он сам его и сварит.

— Кажется, декабрахи вкусные, — заметил Мальберг, — хоть и похожи на тюленей.

— Кто любит тюленей, — проворчал Джонс.

— Я бы сказал, — заметил Агостино, — они больше похожи на русалок, с десятилапой морской звездой вместо головы.

Флетчер поставил свою чашку.

— Интересно, давно ли уехал Райт?

Мальберг пожал плечами, Агостино взглянул с недоумением.

— До шельфов час пути. Он должен был бы вернуться.

— Может быть, у него поломка, — сказал Мальберг. — Хотя большие барки работают надежно.

Флетчер встал.

— Я вызову его. — И вышел из столовой.

Он вернулся в кабинет, набрал Т-3 на внутреннем телефоне — это был сигнал для ракушечной баржи. Экран оставался пустым. Флетчер подождал. Неоновая лампочка пульсировала, обозначая тревожный сигнал на барже. Ответа нет.

Флетчер ощутил смутное беспокойство. Выйдя из кабинета, он подошел к мачте и поднялся в лифте на купол. Оттуда ему были видны полуакровая площадь плота, пятиакровое пространство морской травы и обширная дуга океана.

Далеко на северо-востоке, у самого края Отмелей, маячило темное пятнышко плота Морской Рекуперации, почти совсем затушеванное дымкой. На юге, где струилось по проливу среди Отмелей Экваториальное течение, тянулась длинная, прерывистая линия ракушечных шельфов. На севере, там, где риф Макферсона, поднимаясь из Глубин, подходил на 30 футов к поверхности, стояли на алюминиевых сваях ловушки для моллюсков. Там и сям виднелись массы водорослей, то прикрепленные ко дну, то удерживаемые на месте силой течения.

Флетчер направил бинокль на линию ракушечных шельфов и тотчас же нашел баржу. Он укрепил руку, усилил увеличение и навел на кабину управления. Но не увидел никого, хотя не мог удержать бинокль достаточно неподвижно, чтобы увериться в этом.

Флетчер осмотрел остальную часть баржи. Где Карл Райт? Вероятно, в кабине управления, невидимый. Флетчер спустился на палубу, подошел к цеху, заглянул.

— Эй, Блю!

Мерфи появился, вытирая тряпкой большие красные руки.

— Я поеду в шлюпке на шельфы, — сказал Флетчер. — Баржа там, но Райт почему-то не отвечает.

Мерфи озадаченно покачал большой лысой головой. Он проводил Флетчера на палубу, туда, где у причала стояла шлюпка. Флетчер спрыгнул на ее корму.

Мерфи окликнул его сверху:

— Хотите, я с вами? Я велю Гансу присмотреть за работой. — Ганс Гейнц был механиком и машинистом. Флетчер поколебался.

— Не думаю. Если у Райта что-нибудь случилось… я справлюсь и сам. Только поглядывайте на экран, я могу позвонить. — Он уселся, закрыл колпак над головой и включил насосы.

Шлюпка закачалась, запрыгала, набрала скорость, зарылась тупым носом в воду до самого колпака.

Флетчер форсировал работу насосов; вода устремлялась в носовой конец, превращалась в пар, вырываясь за кормой.

Плот Био-Минералов превратился в серое пятнышко в розовой дымке, а контуры баржи и шельфов стали отчетливыми и постепенно росли. Он уменьшил мощность — шлюпка всплыла, причалила к темному корпусу, схватилась за него магнитными шарами, позволявшими барже и шлюпке покачиваться на медленных волнах независимо друг от друга.

Сэм отодвинул колпак и выпрыгнул на палубу.

— Райт! Эй, Карл!

Ответа не было.

Флетчер оглядел всю палубу. Райт был крупный человек, сильный и подвижный, но могло случиться и несчастье. Флетчер прошел по палубе к кабине управления. Он миновал трюм № 1, полный черно-зеленых ракушек. У трюма № 2 стрела крана была вынесена вбок, ее ковш застрял в шельфе, готовый подняться из воды.

Трюм № 3 был незагружен. Кабина управления пуста. Карла Райта нигде не было.

Он мог уехать на вертолете или на шлюпке или же мог свалиться за борт. Флетчер медленно просмотрел темную воду по всем направлениям. Вдруг он перегнулся через борт, силясь всмотреться сквозь отражения на поверхности. Но смутное пятно в воде было только декабрахом; длиной с человека, гладкий, как шелк, он тихонько плыл по своим делам.

Флетчер взглянул на северо-восток, где за покровом розовой дымки плавал плот Морской Рекуперации. Это было новое предприятие, работавшее всего три месяца; его владельцем и оператором был Тед Кристел, бывший биохимик на Био-Минералах. Сабрианский океан был неисчерпаем, рынок металлов — ненасытным; оба плота совсем не были конкурентами. Никаким усилием воображения Флетчер не мог представить себе, чтобы Кристел или его люди могли напасть на Карла Райта.

Должно быть, он упал за борт.

Флетчер вернулся в кабину управления, поднялся по лесенке на мостик над палубой. В последний раз он проверил воду вокруг баржи, хотя и знал, что это бесполезно: течение, мчавшееся по проливу со скоростью двух узлов, должно было унести тело Карла в Глубины. Флетчер окинул взглядом горизонт. Линия шельфов ушла далеко в розовую мглу. На небе к северо-западу вырисовывалась мачта Био-Минералов. Плота Морской Рекуперации не было видно. Вокруг ни одного живого существа.

Из кабины послышался сигнал экрана. Флетчер вошел туда.

С плота его вызывал Блю Мерфи.

— Что нового?

— Ничего, — ответил Флетчер.

— Что вы хотите сказать?

— Райта здесь нет.

Большое красное лицо сморщилось.

— Тогда кто же там?

— Никого. Похоже, что Райт упал за борт.

Мерфи присвистнул. Говорить было не о чем. Наконец он спросил:

— Можете сказать, как это случилось?

Флетчер покачал головой.

— Не могу вообразить.

Мерфи облизнул губы.

— Может быть, нам закрыться?

— Зачем? — удивился Флетчер.

— Ну… из уважения к мертвому, так сказать.

Флетчер криво улыбнулся.

— Можно и продолжать работу.

— Как хотите. Но у нас мало ракушек.

— Карл наполнил полтора трюма… — Флетчер поколебался, глубоко передохнул. — Я могу тоже натрясти еще немного.

Мерфи вздрогнул.

— Это тонкое дело, Сэм. У вас словно вовсе нет нервов.

— Карлу теперь все равно, — возразил Флетчер. — А нам время от времени нужно соскребать ракушки. От безделья мало пользы.

— Думаю, что вы правы, — с сомнением произнес Мерфи.

— Я вернусь часа через два.

— Не упадите за борт, как Райт.

Экран погас. Флетчер задумался над тем, что до прибытия новой команды, через месяц, он будет начальником плота. Ответственность лежит на нем, хотя ему не очень хотелось этого.

Он медленно вернулся на палубу, поднялся к управлению краном. В течение часа он вытаскивал из воды звенья полок, подвешивал их над трюмом, пока лапы скрепера счищали с них черно-зеленые гроздья ракушек, потом опускал снова в океан. Вот так работал и Райт, как раз перед своим исчезновением. Как он мог упасть отсюда за борт?

Беспокойство настойчиво пробиралось по нервам Флетчера в мозг. Он выключил кран, спустился с мостика и тут же остановился, уставясь на веревку, протянувшуюся у борта палубы.

Это была странная веревка: блестящая, полупрозрачная, толщиной в дюйм. Она лежала на палубе свободной петлей, и ее конец уходил куда-то в сторону. Флетчер шагнул вперед, но заколебался. Веревка? Наверняка она не из оснастки баржи. «Осторожнее», — подумал Флетчер.

На кронштейне висел ручной скребок, маленький инструмент вроде тесла, для ручной очистки полок, если автоматический скребок почему-либо отказывал. До него было два шага… через веревку. Флетчер сделал шаг — веревка дрогнула, петля затянулась, охватив Флетчера за лодыжку.

Флетчер упал, но все же схватился за скребок. Веревка сильно дернулась — Флетчер растянулся ничком, и скребок вырвался у него из рук. Он лягался, боролся, но веревка без труда тащила его к планширу. Флетчер судорожно рванулся к скребку, едва успел схватить его. Веревка поднимала его за ногу, чтобы перетащить через борт. Флетчер потянулся вперед, ударил, еще и еще раз… Веревка ослабела, разорвалась, уползла за борт.

Флетчер поднялся на ноги и прислонился к поручням. Веревка скользила под водой, исчезая в маслянистых отражениях неба. Потом на полсекунды поперек линии зрения Флетчера поднялась волна. В трех футах под поверхностью плыл декабрах. Флетчер увидел красно-золотой пучок щупалец, расходящихся от центра, как лучи морской звезды, и черное пятно в центре, которое могло быть глазом.

Флетчер отодвинулся от борта, озадаченный, испуганный, подавленный близостью смерти. Он проклинал свою глупость, свою неразумную беззаботность; как он мог быть настолько неосторожным, чтобы остаться здесь и нагружать баржу? С самого начала было ясно, что Райт погиб не случайно. Что-то убило его, и Флетчер чуть не дал тоже убить себя. Он поплелся в кабину управления, включил насосы. Вода всасывалась в отверстие на форштевне и выходила через выпускные щели. Баржа сдвинулась с места; Флетчер взял курс на северо-запад, к Био-Минералам, и вышел на палубу.

День почти кончался; небо темнело, становилось каштановым; дымка над кровавой водой густела. Гейдион, тускло-красный гигант, более крупное из двух солнц Сабрии, заходил. На несколько минут в облаках заиграл свет голубовато-зеленого Атрея. Дымка изменилась, стала бледно-зеленой — этот цвет благодаря какой-то оптической иллюзии показался ярче прежнего — розового. Атрей зашел, и небо потемнело.

Впереди светился фонарь на мачте Био-Минералов, поднимаясь в небо по мере приближения барки. Флетчер увидел на светлом фоне темные фигуры людей. Вся команда ждала его: оба оператора, Агостино и Мерфи, ремонтник Мальберг, биохимик Дамон, стюард Дэйв Джонс, техник Меннерс, механик Ганс Гейнц.

Флетчер причалил баржу, поднялся по мягкой лестнице, вырубленной в плотно сбитых водорослях, остановился перед молчащими людьми. Он переводил взгляд с одного на другого. Ожидая его на плоту, они еще ярче, чем он, ощущали необычность смерти Райта — это было видно по выражению их лиц.

Отвечая на невысказанный вопрос, Флетчер произнес:

— Это не был несчастный случай. Я знаю, что произошло.

— Что же? — спросил один из стоявших.

— Там было что-то вроде белой веревки, — сказал Флетчер. — Она выползает из воды. Если человек подойдет близко, она хватает его за ногу и утаскивает за борт.

Мерфи спросил приглушенно:

— Вы уверены?

— Она чуть не утащила меня.

— Живая веревка?

— Возможно, что и живая.

— Чем еще она может быть?

Флетчер поколебался.

— Я заглянул через борт. Я видел декабрахов. Одного, наверное; может быть, еще двух или трех.

Наступило молчание. Люди смотрели на воду. Мерфи спросил удивленно:

— Значит, это декабрахи?

— Не знаю, — ответил Флетчер, принужденно и резко. — Меня чуть не поймала белая веревка или щупальце. Я разрубил ее. Когда я взглянул за борт, то увидел декабрахов.

Послышались приглушенные восклицания, выражавшие удивление и ужас.

Флетчер направился к столовой. Люди остались на палубе, разглядывая океан и разговаривая полушепотом. Позади них в темноте светились огни плота. Кругом было пустынно и мрачно.

Позже, вечером, Флетчер поднялся по лестнице в кабинет, где нашел Дамона, занятого у микровизора.

У Дамона было худое лицо с длинным подбородком, длинные, гладкие, светлые волосы, фанатические глаза. Он был трудолюбив и усерден, но работал в тени Теда Кристела, покинувшего плот Био-Минералов, чтобы завести свой собственный. Кристел был очень способный человек: он перенес земного моллюска, концентрирующего ванадий, в Сабрианский океан; он превратил танталовую ракушку из редкостного и слабого вида в мощный и высокопродуктивный, каким она стала теперь. Дамон работал каждый день вдвое больше Кристела; но, хорошо выполняя свои привычные обязанности, он был лишен чутья и фантазии, которые позволяли Кристелу перескакивать от проблемы к ее решению без всяких видимых промежуточных стадий.

Он взглянул на Флетчера, когда тот вошел, потом снова вернулся к микроэкрану.

Флетчер с минуту наблюдал за ним.

— Чего вы ищите? — спросил он наконец.

Дамон ответил в своей тяжеловесной, слегка педантичной манере, иногда забавлявшей, иногда раздражавшей Флетчера:

— Я ищу индекс для идентификации длинной белой «веревки», нападавшей на вас.

Флетчер пробормотал что-то, перевел взгляд на прибор для поисков в микрокартотеке. Дамон кодировал понятия — «длинный», «тонкий»; размеры — «Е, F, G». По этим указаниям селектор, перебрав всю коллекцию Сабрианских живых существ, выбросил карточки семи организмов.

— Нашли что-нибудь? — спросил Флетчер.

— Пока нет. — Дамон сунул в аппарат еще одну карточку. «Сабрианский кольчатый червь RRS — 4924», — гласило название, а на экране появилось схематическое изображение длинного сегментированного червя. Шкала показывала, что его длина достигает 2,5 метров.

Флетчер покачал головой.

— То, что меня поймало, было вчетверо или впятеро длиннее. И я не думаю, чтобы оно было сегментированное.

— Пока что это наиболее вероятный образец, — сказал Дамон, поднимая на Флетчера озадаченный взгляд. — Я думаю, вы вполне уверены относительно этой… длинной белой морской «веревки»?

Флетчер не обратил на него внимания, просмотрел все семь карточек, положил их обратно в картотеку, заглянул в кодовую книгу, настроил селектор заново. Дамон знал код на память и мог читать прямо по шкалам. «Придатки — длинные, размеры — D, E, F, G». Селектор выбросил три карточки. На первой было бледное блюдечко, плававшее как скат, волоча за собой четыре длинных усика.

— Не то, — сказал Флетчер.

На второй был черный, похожий на пулю водяной жук с «бичом» сзади.

— Не то.

На третьей был род моллюска с протоплазмой, основанной на селене, углероде, кремнии и фторе. Раковиной было полушарие из карбида кремния с выступом, из которого высовывалось длинное, цепкое щупальце. Это существо называлось «Монитором Стрискаля», по имени Эстебана Стрискаля, знаменитого пионера исследования Сабрианской фауны.

— Вот этот, может быть, виноват, — произнес Флетчер.

— Он неподвижен, — заметил Дамон. — Стрискаль нашел его прикрепленным к пегматитовым рифам на Северных Отмелях в сочетании с колониями декабрахов.

Флетчер читал описание: «Щупальце эластично без определенного предела и, по-видимому, является органом для захвата пищи, для рассеивания спор и для исследования среды. Для монитора типично находиться близ колоний декабрахов. Возможен симбиоз между обеими формами жизни». Дамон вопросительно взглянул на него.

— Ну?

— Я видел декабрахов у шельфов.

— Едва ли на вас нападал монитор, — с сомнением произнес Дамон. — В конце концов они не плавают.

— Не плавают, — сказал Флетчер, — по словам Стрискаля.

Дамон хотел что-то сказать, но, заметив выражение лица Флетчера, тихо признес:

— Конечно, возможны ошибки. Даже Стрискалю удалось сделать не больше, чем беглый обзор жизни на планете.

Они рассмотрели элементы и первичные соединения, входившие в состав монитора.

— Ничего коммерчески интересного, — сказал Флетчер.

Дамон был погружен в свои размышления.

— Кристел действительно спускался, чтобы поймать монитора?

— Да, в подводном жуке. Он проводил под водой много времени.

— У каждого свои способы, — коротко заметил Дамон. Флетчер вернул карточки в картотеку.

— Нравится он вам или нет, он чертовски хороший разведчик. Воздайте должное и дьяволу.

— Мне кажется, фаза разведок уже кончилась, — пробормотал Дамон. — Теперь началось производство; опыты с повышением продуктивности занимают все время. Правда, я могу и ошибаться.

Флетчер засмеялся, похлопал Дамона по костлявому плечу.

— Я не ищу у вас ошибок, Джини. Факт тот, что для одного человека слишком много возможностей исследования. Мы могли бы занять этим и четверых!

— Четверых? — переспросил Дамон. — Скорее дюжину. На Сабрии четыре различные фазы протоплазмы сравнительно с одной углеродной на Земле! Даже Стрискаль только царапнул по поверхности!

Он поглядел на Флетчера, потом спросил с любопытством:

— Что вы сейчас ищете?

Флетчер снова просматривал индекс.

— То, зачем пришел сюда. Декабраха.

Дамон откинулся на спинку кресла.

— Декабраха? Зачем?

— На Сабрии есть много такого, чего мы не знаем, — мягко произнес Флетчер. — Вы спускались когда-нибудь, чтобы взглянуть на колонию декабрахов?

Дамон поджал губы.

— Нет, конечно.

Флетчер настроился на карточку декабраха, и она появилась на экране. Он увидел оригинальный фоторисунок Стрискаля, дававший во многих отношениях больше сведений, чем цветной стереоснимок. Образец был описан, как имевший в длину свыше шести футов, с бледным, похожим на тюленя телом, заканчивающимся тремя движущимися клапанами. От головы расходилось 10 рук, от которых животное получило свое имя, — 10 гибких щупалец длиной по 18 дюймов, окружавших черный диск, о котором Стрискаль предположил, что это глаз.

Флетчер пробежал довольно скудное описание внешности животного, его пищи, способов размножения и классификации протоплазмы Он недовольно нахмурился.

— Не очень-то много сведений здесь, если вспомнить, что это один из важнейших видов. Посмотрим анатомию.

Скелет декабраха состоял из переднего костяного купола и трех гибких хрящеватых позвонков, каждый из которых заканчивался двигательным клапаном.

Карточка окончилась.

— Кажется, вы говорили, что декабрахов наблюдал Кристел? — проворчал Дамон.

— Да.

— Если он такой уж хороший разведчик, то где его данные?

Флетчер улыбнулся.

— Не сердитесь, я как раз добываю их. — Он снова поместил карточку в аппарат.

В графе общих соображений Стрискаль отметил: «Декабрахи относятся, по-видимому, к группе А Сабрианского класса, силико-карбонитридная фаза, хотя бывает много отклонений». Далее шло несколько строк соображений относительно связи декабрахов с другими Сабрианскими видами.

Кристел добавил только: «Проверено для коммерческого использования; особых рекомендаций нет».

Флетчер не сказал ничего по этому поводу.

— Как он их проверил? — спросил Дамон.

— По своему живописному способу. Спустился в подводном жуке, загарпунил одного, притащил в лабораторию. Анатомировал его три дня.

— Мало же он записал здесь, — проворчал Дамон. — Провозись я три дня с таким новым видом, как декабрах, я написал бы целую книгу.

Они смотрели, как записи повторяются. Дамон ткнул своим длинным тощим пальцем.

— Смотрите! Вот здесь что-то вычеркнуто. Видите на полях эти черные треугольники? Это знак вычеркивания!

Флетчер потер себе подбородок.

— Все страннее и страннее…

— Это настоящее свинство! — возмущенно вскричал Дамон. — Вычеркивать материал, не указывая причины, ничего не исправляя…

Флетчер медленно кивнул.

— Кажется, кому-нибудь придется посоветоваться с Кристелом. — Он подумал. — Ну да, почему бы не сейчас же? — Он спустился в кабинет и вызвал плот Морской Рекуперации.

На экране появился Кристел. Это был крупный, белокурый человек с цветущим румянцем и с выражением любезности и простодушия, маскировавшим прямоту его мысли, как его полнота маскировала мощную мускулатуру. Он приветствовал Флетчера с какой-то осторожной сердечностью.

— Как дела на Био-Минералах? Иногда мне хочется вернуться к вашим ребятам; эта работа на свой страх оказалась совсем не такой, как думалось раньше.

— У нас был несчастный случай, — произнес Флетчер. — Я думал, что лучше будет предостеречь вас.

— Несчастный случай? — Кристел словно встревожился. — Что такое?

— Карл Райт вышел на барже и не вернулся больше.

Кристел был поражен.

— Это ужасно! Как… почему…

— По-видимому, что-то утащило его. Я думаю — монитор. Монитор Стрискаля.

На румяном лице Кристела отразилось удивление.

— Монитор? Баржа была на Отмелях? Но там недостаточно мелко. Я не понимаю…

— Я тоже.

Кристел вертел в пальцах кубик из белого металла.

— Конечно, это странно. Райт, должно быть, умер?

Флетчер мрачно кивнул.

— Да, так нужно полагать. Я предупредил всех, чтобы никто не выходил в одиночку, думал, что лучше будет предупредить и вас.

— Это благородно с вашей стороны, Сэм. — Кристел нахмурился, поглядел на металлический кубик, положил его. — На Сабрии до сих пор не было неприятностей.

— Я видел под баржей декабрахов. Они могут иметь к этому какое-нибудь касательство.

Кристел взглянул с недоумением.

— Декабрахи? Но они безобидные.

Флетчер сдержанно кивнул.

— Кстати, я попытался проверить насчет декабрахов в библиотеке. Сведений там немного. Довольно много материала вычеркнуто.

Кристел поднял свои бледные брови.

— Почему вы обращаетесь с этим ко мне?

— Потому, что вычеркнуть могли вы.

Кристел казался раздосадованным.

— А почему бы мне делать это? Я здорово поработал для Био-Минералов, Сэм. Вы знаете это не хуже меня. Теперь я пробую зарабатывать деньги для себя. Это вам не шелковый ковер, уверяю вас. — Он дотронулся до металлического кубика, потом, заметив, что Флетчер смотрит на кубик, оттолкнул его в сторону, к книге Кози «Универсальный справочник по константам и физическим величинам».

Помолчав, Флетчер спросил:

— Ну что же, вычеркнули вы часть материалов по декабрахам или нет?

Кристел сосредоточенно нахмурился.

— Может быть, я и вычеркнул одну или две позиции, которые оказались неверными, — ничего важного. Я смутно вспоминаю, что вытащил их из ящика.

— Что же это за позиции? — насмешливо спросил Флетчер.

— Не помню сейчас. Что-то насчет способа питания. Я подозревал, что декабрахи питаются планктоном, но это, кажется, не так.

— Не так?

— Они кормятся подводными грибами, растущими на коралловых склонах. Это моя догадка.

— И это все, что вы вычеркнули?

— Я больше ничего не могу вспомнить.

Взгляд Флетчера вернулся к металлическому кубику. Он заметил, что кубик закрывает заглавие книги от основания буквы «В» в слове «Универсальный» до центра буквы «О» в слове «по».

— Что это у вас на столе, Кристел? Вы заинтересовались металлургией?

— Нет, нет, — возразил Кристел. Он взял кубик, критически поглядел на него. — Это просто кусочек сплава. Я исследую его устойчивость к реактивам. Ну, спасибо, что позвонили, Сэм.

— У вас нет личного мнения о том, что случилось с Карлом?

Кристел удивился.

— Но почему вы спрашиваете у меня?

— Вы знаете о декабрахах больше, чем кто бы то ни было на Сабрии.

— Боюсь, что ничем не могу вам помочь, Сэм.

Флетчер кивнул.

— Доброй ночи.

— Доброй ночи, Сэм.

Флетчер сидел, глядя на пустой экран. Мониторы — декабрахи — вычеркивания на микрофильмах. Здесь было какое-то течение, направления которого он не мог определить. Участвовали, по-видимому, декабрахи, а по ассоциации с ними и Кристел. Флетчер не верил заявлениям Кристела; он подозревал, что Кристел лжет систематически, почти по любому поводу. Мысль Флетчера вернулась к металлическому кубику. Кристел был как-то слишком небрежен, слишком поторопился уйти от этой темы. Флетчер достал свой «Справочник», измерил расстояние между буквами «В» и «О»: 4,9 сантиметра. Ну, а если масса кубика равна килограмму, как это обычно бывает у образцов? Флетчер подсчитал: объем куба с ребром 4,9 сантиметра равен 119 кубическим сантиметрам, а если масса равна килограмму, то плотность получается равной 8,6 грамма на кубический сантиметр.

Флетчер взглянул на цифры. Они были не особенно красноречивыми. Это может быть любой из сотни сплавов. Не было нужды идти слишком далеко по цепочке гипотез, но все же он заглянул в «Справочник»: никель — 8,8, кобальт — 8,7, ниобий — 8,6 грамма на кубический сантиметр.

Флетчер откинулся на спинку кресла, задумался. Ниобий? Элемент, дорогой и трудно добываемый, с ограниченными естественными источниками и ненасыщенным рынком. Мысль была возбуждающей. Неужели Кристел открыл биологический источник ниобия? Если да, то состояние ему обеспечено.

Флетчер шевельнулся в кресле. Он чувствовал, что изнемогает — умственно и физически. Его мысли вернулись к Карлу Райту. Он представил себе труп, бесцельно и пассивно блуждающий во тьме, погружающийся в воду на целые мили, туда, куда никогда не проникает свет.

Почему убит Карл Райт?

Флетчеру стало больно от гнева и разочарования, от ненужности смерти Райта. Карл Райт был слишком хорошим человеком, чтобы быть затащенным и утопленным в темном Сабрианском океане. Флетчер вскочил, вышел из кабинета и поднялся в лабораторию.

Дамон еще возился со своей обычной работой. Он разрабатывал три темы: две относились к усвоению платины одним видом Сабрианской водоросли, третья — к повышенному усвоению рения плоской губкой Альфард-Альфа. В каждом из случаев основная техника была одна и та же: последовательные поколения воспитывались во все возрастающей концентрации металлической соли, в условиях, способствующих мутации. Некоторые организмы в конце концов начинают использовать металл; их можно выделить и перенести в Сабрианскую воду. Часть из них перенесет такую пересадку; некоторые приспособятся к новым условиям и начнут поглощать ставший для них необходимым элемент. Путем отбора и приспособления нужные свойства в этих организмах будут усилены; их можно будет культивировать в больших масштабах, и неисчерпаемые Сабрианские воды будут давать еще один продукт.

Войдя в лабораторию, Флетчер увидел Дамона, расставлявшего чашки с водорослями в геометрически правильные ряды. Он взглянул на Флетчера через плечо довольно кисло.

— Я говорил с Кристелом, — произнес Флетчер.

Дамон заинтересовался.

— И что он сказал?

— Сказал, что вычеркнул несколько неверных догадок.

— Смешно, — отрезал Дамон.

Флетчер подошел к столу, задумчиво поглядел вдоль рядов чашек с водорослями.

— Вам на Сабрии попадался ниобий, Джини?

— Ниобий? Нет. По крайней мере не в заметных количествах. Кажется, у одного коралла есть линии ниобия. — Он склонил голову к плечу, как любопытная птица. — А что?

— У меня есть только мысль, и то смутная.

— Не думаю, чтобы Кристел ответил вам удовлетворительно?

— Совсем неудовлетворительно.

— Тогда какой следующий ход?

Флетчер уселся на стол.

— Я не уверен. Едва ли я смогу сделать многое. Разве только… — он нерешительно умолк.

— Если только что?

— Если сам пойду в подводную разведку.

Дамон поразился.

— Что вы надеетесь выиграть этим?

Флетчер улыбнулся.

— Если бы я знал, мне не нужно было бы идти. Вспомните, Кристел спускался, потом вернулся и уничтожил что-то в микрофильмах.

— Понимаю, — сказал Дамон. — Все-таки, я думаю, что довольно… ну, безрассудно после того, что случилось.

— Может быть, а может быть, и нет. — Флетчер соскользнул со стола. — Как бы то ни было, я поеду завтра.

Он оставил Дамона за ежедневным отчетом и спустился на главную палубу.

У подножия лестницы ждал Блю Мерфи. Флетчер окликнул его:

— Эй, Мерфи!

Круглое красное лицо выражало озадаченность.

— Агостино у вас?

Флетчер резко остановился.

— Нет.

— Он должен был сменить меня с полчаса назад. В спальне его нет, в столовой нет…

— Господи! — произнес Флетчер. — Еще один!

Мерфи взглянул через плечо на океан.

— С час назад его видели в столовой.

— Идемте, — сказал Флетчер. — Обыщем плот.

Они искали везде: в цехах, в куполе на мачте, во всех углах и закоулках, куда человек может сунуть голову, чтобы посмотреть. Баржи были на причале в доке, шлюпка и катамаран — у своих причалов, вертолет дремал на палубе, свесив лопасти ротора.

Агостино нигде на плоту не было. Никто не знал, куда он пошел, никто не знал в точности, когда он ушел.

Команда плота собралась в столовой, люди нервничали, поглядывая в иллюминаторы на океан.

Флетчер мог придумать лишь несколько слов.

— Что бы нас ни преследовало, — а мы не знаем, что это такое, — оно не должно захватить нас врасплох. Нам нужно быть осторожными. Больше, чем осторожными!

Мерфи мягко стукнул кулаком по столу.

— Но что мы можем сделать? Ведь нельзя же стоять и ждать, как бараны!

— Теоретически Сабрия — безопасная планета, — сказал Дамон. — Согласно Стрискалю и Галактическому кодексу, здесь нет опасных существ.

— Хотел бы я, чтобы это мне сказал сам Стрискаль, — фыркнул Мерфи.

— Он мог бы рассуждениями вернуть нам Райта и Агостино. — Дэйв Джонс взглянул на календарь. — Ждать еще месяц.

— Мы будем работать в одну смену, — сказал Флетчер, — пока не приедут очередные.

— Лучше назовите их подмогой, — проворчал Мальберг.

— Завтра, — продолжал Флетчер, — я спущусь в жуке, погляжу кругом и узнаю, что происходит. Тем временем прочие пусть носят с собой топорики или ломики.

По стеклам, по палубе снаружи что-то мягко стучало.

— Дождь, — заметил Мальберг. Он взглянул на часы на стене. — Полночь.

Дождь шипел в воздухе, стучал по стенам; по палубе текла вода, а огни на мачтах светились сквозь косые струи.

Флетчер подошел к иллюминатору, по которому струилась вода, поглядел в сторону цеха. «Кажется, нам лучше запереться на ночь. Незачем…» — Он выглянул в окно, а потом кинулся к двери и выбежал под дождь. Струи хлестали его по лицу, он мог видеть только блеск фонарей сквозь дождь и что-то белое на блестящем темно-сером фоне палубы, что-то вроде старого белого пластмассового шланга.

Вдруг его дернули за лодыжку, вырвав опору из-под ног. Он упал ничком на мокрую палубу. Позади него раздался топот ног, потом возбужденные восклицания, лязг и скрип; ноги у него освободились. Люди затопали дальше сквозь дождь. Флетчер поспешил за ними. Но в цехе ничего не было. Дверь была распахнута, помещения освещены. Справа и слева стояли приземистые измельчители, за ними автоклавы, чаны, трубы шест различных цветов.

Флетчер потянул главный рубильник — жужжание и скрежет машин умолкли. «Запрем все это и вернемся в спальни».

Утро наступало в обратном вечеру порядке: сначала мрачная зелень Атрея, потом она согрелась до розового, когда за тучами поднялся Гейдион. День был ветреный, темные полосы шквалов стлались по всем румбам компаса.

Флетчер позавтракал, надел плотно прилегающий к телу комбинезон, протканный нагревательными проволоками, потом водонепроницаемый скафандр с пластмассовым шлемом. Водяной жук висел на шлюпбалках восточного края плота — прозрачный пластмассовый корпус с насосами, заключенными в металлический кожух посредине. Погружаясь, корпус заполнялся водой через клапаны, которые затем закрывались; жук мог опускаться до 400 футов, причем корпус выдерживал половину давления, а заключенная в нем вода — остальное. На долю пассажира доставалось давление 200 футов[3] — достаточно близкое к предельному.

Флетчер забрался внутрь. Мерфи присоединил шланги от резервуара с воздухом к его шлему, потом плотно завинтил дверцу. Мальберг и Ганс Гейнц повернули шлюпбалки. Мерфи встал у пульта управления спуском; на мгновение он заколебался, переводя взгляд с темной, ало рябящей воды на Флетчера и обратно.

Флетчер махнул рукой.

— Спускай! — Его голос раздался из рупора на переборке позади него.

Мерфи повернул рукоятку. Жук опустился. Вода ворвалась внутрь через клапаны, забурлила вокруг Флетчера, поднимаясь выше его головы. Из выпускного клапана шлема взметнулись пузырьки. Флетчер проверил насосы, потом схватился за рычаги. Жук наискось ушел под воду.

— Он может уйти от всего, что за ним погонится, — сказал Дамон. — Ему там безопаснее, чем нам на плоту.

Мерфи вздохнул.

— Аппарат даже сильнее, чем мне хотелось бы. — Он хлопнул Дамона по плечу. — Дамон, мой мальчик, вы можете подняться. На вершине мачты вы будете в безопасности; едва ли что-нибудь полезет туда, чтобы стащить вас в воду. — Мерфи поднял глаза к куполу, расположенному в сотне футов над палубой. — И кажется, я и сам туда полезу, если кто-нибудь согласится приносить мне туда еду.

Гейнц указал на воду.

— Вот пузырьки. Он под плотом. Теперь повернул на север.

День стал бурным. Пена перехлестывала через плот, и выйти на палубу — значило промокнуть. Тучи достаточно разошлись, чтобы появились очертания Атрея и Гейдиона, — кровавого апельсина и бледно-зеленого лимона.

Вдруг ветер утих; океан простерся в каком-то тревожном спокойствии. Команда сидела в столовой и пила кофе, слышались отрывистые, неспокойные голоса.

Дамон встревожился и пошел в свою лабораторию, но вернулся бегом в столовую.

— Декабрахи — они под плотом! Я видел их с наблюдательной палубы.

Мерфи пожал плечами.

— Я не собираюсь лишать их жизни.

— Мне хочется поймать одного, — сказал Дамон. — Живого.

— Мало вам неприятностей? — проворчал Дэйв Джонс.

Дамон терпеливо объяснил:

— Мы не знаем о декабрахах ничего. Это высоко развитый вид. Кристел уничтожил все сведения, какие у нас были, и мне нужен хоть один экземпляр.

Мерфи поднялся.

— Думаю, что смогу подцепить одного сеткой.

— Хорошо, ответил Дамон. — Я приготовлю для него большой чан.

Команда вышла на палубу. Стало душно. Океан лежал маслянисто-гладкий; дымка соединяла море с небом постепенными переходами красок — от грязно-красного у плота до бледно-розового в зените.

Выдвинули кронштейн, прикрепили парашютную сетку и тихонько спустили ее в воду. Гейнц стоял у лебедки; Мерфи перегнулся через фальшборт, пристально вглядываясь в воду.

Из-под плота выплыло что-то бледное.

— Поднять! — крикнул Мерфи.

Трос натянулся; сеть поднялась из воды в каскадах брызг. В центре ее бился шестифутовый декабрах, ловя жабрами воду.

Кронштейн повернули на палубу, сеть наклонилась, и декабрах соскользнул в пластикатовый чан. Он заметался во все стороны, пластикат прогибался под его ударами. Потом он тихо всплыл посредине, уложив щупальца вдоль тела. Вся команда столпилась вокруг чана. Сквозь прозрачные стенки на людей смотрело черное пятно глаза. Мерфи повернулся к Дамону.

— А дальше?

— Я попрошу поставить чан на палубе рядом с лабораторией, где он будет у меня под руками.

— Сказано — сделано.

Чан подняли и перенесли на место, указанное Дамоном; Дамон возбужденно кинулся разрабатывать план исследований.

Команда поглазела на декабраха минут 10–15, потом вернулась в столовую.

Время шло. Порывы ветра поднимали на океане короткую крутую волну. В два часа рупор зашипел, команда замерла, все подняли головы.

Из рупора послышался голос Флетчера:

— Эй, на плоту! Я в двух милях на северо-запад. Готовьтесь поднять меня.

— А! — вскричал Мерфи, осклабившись. — Он сделал это!

— Я держал о нем пари: четыре против одного, — сказал Мальберг. — Хорошо, что никто не принял.

— Идем, он подойдет раньше, чем мы приготовимся. Они собрались у причала. Водяной жук скользил по океану, блестя корпусом на темной взлохмаченной воде. Он тихо подошел к плоту, магнитные присоски схватили его за нос и корму. Завизжала лебедка, и жук поднялся, изливая свой водяной балласт.

Флетчер в кабине казался напряженным и усталым. Он неловко выбрался из жука, потянулся, расстегнул герметический скафандр, откинул шлем.

— Ну вот, я вернулся. — Он оглядел собравшихся. — Удивляетесь?

— Я проиграл бы на вас, — сказал ему Мальберг.

— Вы нашли хоть что-нибудь? — спросил Дамон.

Флетчер кивнул.

— Сколько хотите. Дайте мне переодеться. Я весь мокрый от пота. — Он вдруг остановился, взглянув на чан у лаборатории. — Когда вы поймали его?

— Выловили около полудня, — ответил Мерфи. — Дамон хочет изучать его.

Флетчер стоял, глядя на чан, и плечи у него опустились.

— Что-нибудь не так? — спросил Дамон.

— Нет, — ответил Флетчер. — Хуже, чем есть, не может быть. — Он повернулся и пошел к спальням.

Команда ждала его в столовой; он пришел минут через 20, налил себе чашку кофе и сел.

— Ну, вот, — сказал он — Я не уверен, но похоже, что мы влопались.

— С декабрахами? — спросил Мерфи.

Флетчер кивнул.

— Я так и знал! — торжествующе вскричал Мерфи. — Достаточно взглянуть на этих трепунов, чтобы увидеть, какие они негодяи.

Дамон нахмурился, не одобряя эмоциональных решений.

— Как в сущности обстоит дело? — спросил он Флетчера. — Что вы можете сказать?

Флетчер тщательно взвешивал слова.

— Дело обстоит так, как мы и не думали. Прежде всего, декабрахи живут организованно.

— Вы хотите сказать — они разумные?

Флетчер покачал головой.

— Не знаю наверное. Возможно. Точно так же возможно, что они живут инстинктивно, как общественные насекомые.

— Но как же… — начал было Дамон.

Флетчер приподнял руку:

— Я расскажу вам все, что случилось, а все вопросы вы будете задавать потом. — Он отхлебнул кофе. — Спустившись под воду, я, конечно, был начеку и смотрел во все глаза. В жуке я чувствовал себя в безопасности, но случались уже всякие вещи, и я немножко нервничал. Едва спустившись, я увидел декабрахов — штук пять или шесть. — Флетчер умолк и отпил кофе.

— Что они делали? — спросил Дамон.

— Ничего особенного. Плавали вокруг монитора, запутавшегося в водорослях. Щупальце у него висело, как рука, и уходило из поля зрения. Я направился туда, просто чтобы посмотреть, что деки делают; они попятились. Мне не хотелось тратить время под плотом, и я повернул на север, к Глубинам. На полпути туда я увидел странную вещь; собственно, я проплыл мимо и повернул, чтобы рассмотреть. Я увидел с дюжину деков. С ними был монитор — действительно большой. Огромный. Он висел на шарах или пузырях — на каких-то стеблях, которые поддерживали его, а деки его направляли… В нашу сторону.

— В нашу сторону, да? — пробормотал Мерфи.

— Что вы сделали? — спросил Меннерс.

— Что же, это была, может быть, невинная прогулка, но я не хотел рисковать. Щупальце у этого монитора было как швартов. Я повернул жука на пузыри — одни уничтожил, остальные разогнал. Монитор упал как камень. Деки разбежались во все стороны. Я подумал, что выиграл этот ход, и пустился на север. Вскоре очутился там, где склон начинает спускаться в Глубины. Я шел на глубине 20 футов, а тут спустился на 200. Мне пришлось включить фары. Этот красный полусвет почти не проникает в воду. — Флетчер снова отпил кофе. — Всю дорогу на Отмелях я шел над коралловыми рифами и над лесами гибких водорослей. Там, где склон спускается в Глубины, кораллы становятся чем-то фантастическим: я думал, здесь больше движение воды, больше питания, больше кислорода. Они вырастают на сотни футов шпилями и башнями, зонтами, платформами, арками — белыми, голубыми, бледно-зелеными.

— Я подошел к краю утеса. Это было как удар; только что мои фары светили на кораллы, на все эти белые башни и шпили, — и вдруг ничего. Я был над Глубинами. Мне стало страшновато. — Флетчер ухмыльнулся. — Это неразумно, конечно. Я измерил глубомером — дно было в 12 тысячах футов внизу. Мне это не понравилось, я повернул обратно. И тут заметил справа огни. Я потушил фары, двинулся на разведку. Огней была россыпь, словно я плыл над городом, и почти так это и было.

— Декабрахи? — спросил Дамон.

Флетчер кивнул.

— Декабрахи…

— Вы хотите сказать: они сами его построили? Вместе с огнями?

Флетчер нахмурился.

— В этом я не могу быть уверен. Коралл вырос в таких формах, что получились маленькие каморки, куда можно вплыть и выплыть и делать все, что им нужно делать в доме. Разумеется, защиты от дождя им не нужно. Они не строили эти коралловые пещеры так, как мы строим дома, но это и не выглядит настоящим кораллом. Похоже, что они заставляли его расти, как им нужно.

Мерфи сказал неуверенно:

— Значит, они разумные.

— Нет, это не обязательно. В конце концов осы строят свои сложные гнезда, пользуясь только инстинктом.

— Каково ваше мнение? — спросил Дамон. — Какое впечатление это производит?

Флетчер покачал головой.

— Я не могу быть уверен. Не знаю, какую мерку тут применять. «Разум» — это слово, имеющее тысячи смыслов, и мы применяем его слишком узко и искусственно.

— Я не понимаю, — заявил Мерфи. — Как вы думаете, деки разумны или нет?

Флетчер засмеялся.

— А люди разумны?

— Конечно. Так они говорят по крайней мере.

— Так вот, я хочу сказать, что нельзя мерить разум декабрахов человеческим разумом. Их надо судить по другой мерке — по их собственной. Люди пользуются орудиями из металла, глины, волокна, неорганических материалов — неживых. Я могу представить себе цивилизацию, развившуюся на живых орудиях — специализированных существах, применяемых господствующей группой для специальных целей. Предположим, что на такой основе живут и декабрахи. Они заставляют коралл расти в нужных им формах. Они пользуются мониторами как лебедками или подъемными кранами, или как ловушками, или для добывания чего-нибудь из воздуха.

— Тогда, значит, — произнес Дамон, — вы думаете, что декабрахи разумны?

Флетчер покачал головой.

— Разум — это только слово, только определение. То, что деки делают, может не поддаваться нашим определениям.

— Это мне не под силу. — Мерфи откинулся на стуле.

Дамон настойчиво продолжал:

— Я не метафизик и не семантик, но мне кажется, что мы можем сделать решающий опыт.

— Какая разница, разумны они или нет? — спросил Мерфи.

— Большая разница, — ответил Флетчер, — с точки зрения закона.

— Ааа, понял, — сказал Мерфи. — Учение об Ответственности.

Флетчер кивнул.

— Нас могут выкинуть с этой планеты за ранение или убийство разумных обитателей. Это бывало.

— Верно, — поддержал Мерфи. — Я был на Алкаид-2, когда такая неприятность случилась с Гравитонной Корпорацией.

— Итак, если деки разумны, то нам придется быть начеку. Вот почему я встревожился, увидев дека в чане.

— Ну, что же, разумны они или нет? — спросил Мальберг.

— Есть один решающий признак, — повторил Дамон. Все взглянули на него выжидающе.

— Ну? — произнес Мерфи. — Выкладывайте.

— Сообщение между собой.

Мерфи задумчиво кивнул.

— Кажется, это подходит. — Он взглянул на Флетчера. — Вы заметили, чтобы они сообщались между собою?

Флетчер покачал головой.

— Я завтра возьму с собой камеру и звукозапись. Тогда мы узнаем наверняка.

— Кстати, — заметил Дамон, — почему вы спрашивали о ниобии?

Флетчер почти забыл об этом.

— У Кристела на столе был кусочек. Может быть… я не уверен.

Дамон кивнул.

— Так вот, может быть, это и совпадение, но в деках полно ниобия.

Флетчер пристально взглянул на него.

— Он у них в крови, и много содержится во внутренних органах.

Флетчер замер, не донеся чашку до рта.

— Достаточно, чтобы это было выгодным?

Дамон кивнул.

— Вероятно, сотня граммов на организм или больше.

— Ну-ну, — произнес Флетчер. — Это действительно очень интересно.

Дождь шумел всю ночь; налетел сильный ветер, поднимая и нося дождь и пену. Большая часть команды легла спать, фактически все, кроме стюарда Дэйва Джонса и радиста Меннерса, сидевших за шахматами.

Сквозь шум ветра и дождя послышался еще один звук — металлический скрежет, пронзительный скрип, ставший слишком громким, чтобы не услышать его. Меннерс вскочил, кинулся к окну.

— Мачта!

Она была смутно видна сквозь дождь и качалась, как тростник, все увеличивая размах колебаний.

— Что можно сделать? — вскричал Джонс.

— Одна группа растяжек лопнула. Сейчас ничего, — произнес Меннерс.

— Я позову Флетчера. — Джонс кинулся по коридору к спальням.

Мачта резко вздрогнула, замерла на какие-то доли секунды под необычным углом и рухнула на цех переработки.

Прибежал Флетчер, поглядел в окно. Сейчас, когда фонарь на мачте погас, плот выглядел мрачно и зловеще. Флетчер пожал плечами, отвернулся.

— Ночью ничего нельзя сделать. Выйти на палубу — значит, рисковать жизнью.

Утром осмотр места происшествия показал, что две растяжки аккуратно перепилены или перекушены. Мачту, легкую по конструкции, быстро разрезали, оттащили в сторону поломанные части. Плот казался голым и плоским.

— Кто-то или что-то, — заговорил Флетчер, — старается причинить нам как можно больше неприятностей. — Он поглядел через серовато-розовый океан туда, где за пределами видимости плавал плот Морской Рекуперации.

— По-видимому, — заметил Дамон, — вы говорите о Кристеле.

— У меня есть подозрения.

Дамон взглянул в ту сторону.

— Я практически уверен.

— Подозрение — не доказательство, — произнес Флетчер. — Прежде всего, чего Кристел надеется добиться, нападая на нас?

— А чего добились бы декабрахи?

— Не знаю, — сказал Флетчер. — Хотел бы знать. — Он пошел переодеться в подводный костюм.

Водяной жук был готов. Флетчер укрепил камеру в наружной оправке, присоединил звукозапись к чувствительной диафрагме на кожухе, потом сел и закрылся колпаком. Жук погрузился в океан. Он наполнился водой, и его блестящая оболочка исчезла в глубине.

Команда починила крышу цеха переработки, подняла и установила мачту.

День уходил, наступили сумерки и сиреневый вечер. Рупор зашипел, забормотал, потом усталый голос Флетчера сказал с усилием:

— Готовьтесь, я иду.

Команда собралась у борта, вглядываясь в сумерки. Одна тускло блестящая волна сохранила свою форму, приблизилась и оказалась водяным жуком. Спустили захваты, вылили воду из жука, подняли его на палубу. Флетчер вылез на палубу, устало прислонился к шлюпбалкам.

— Мне этих погружений хватит надолго.

— Что вы нашли? — жадно спросил Дамон.

— Я заснял все. Покажу, как только в голове у меня перестанет шуметь.

Флетчер принял горячий душ, потом спустился в столовую и съел миску супу, которую поставил перед ним Джонс, пока Меннерс переносил заснятую Флетчером пленку из камеры в проектор.

— Я понял две вещи, — сказал Флетчер. — Во-первых, они разумны. Во-вторых, если они сообщаются между собою, то по способу, недоступному для человеческих чувств.

Дамон прищурился, удивленно и недовольно.

— Это почти противоречие.

— Погодите, — сказал Флетчер. — Увидите сами. Меннерс включил проектор — экран осветился.

— На первых нескольких футах нет почти ничего, — произнес Флетчер. — Я плыл прямо к концу отмели и прошел вдоль края Глубин. Там обрыв, как на краю света, — прямо вниз. Милях в десяти западнее колонии, найденной вчера, я нашел еще одну, большую, почти город.

— Город означает цивилизацию, — поучительно заметил Дамон.

Флетчер пожал плечами.

— Если цивилизация означает сознательное изменение среды — а я где-то слышал такое определение, — то они цивилизованы.

— Но они не сообщаются между собою?

— Проверьте по фильму сами.

Экран был темен — цвета океана.

— Я сделал круг над Глубинами, — пояснил Флетчер, — выключил огни, включил камеру и стал медленно приближаться.

В центре экрана появилось бледное созвездие, затем оно распалось на рой искр. Они становились крупнее и ярче; позади них проступили высокие неясные очертания коралловых минаретов, башен, шпилей и зубцов. Они прояснялись по мере того, как Флетчер подплывал ближе. С экрана раздался записанный голос Флетчера: «Эти формации имеют высоту от 50 до 200 футов и тянутся почти на полмили».

Изображение изменилось. На поверхности шпилей появились темные пятна; сквозь них тихонько вплывали и выплывали бледные фигуры декабрахов. «Заметьте, — продолжал записанный голос, — эту площадку перед колонией. Это словно терраса или двор. Отсюда плохо видно, я спущусь еще футов на сто».

Изображение изменилось; экран потемнел. «Я спускаюсь, глубомер показывает 360 футов… 380… Мне видно не очень хорошо, надеюсь, камере видно лучше».

Флетчер пояснил:

— Вам сейчас виднее, чем было мне: светящиеся участки кораллов там не очень ярки.

На экране появилось основание коралловых образований и почти ровная площадка шириной в полсотни футов. Камера быстро обвела ее, заглянула за ее край, в темноту.

— Я полюбопытствовал, — сказал Флетчер. — Площадка кажется неестественной. Так это и было. Вы видите очертания внизу? Их еле видно. Эта площадка искусственная — это терраса, крыльцо.

Камера вернулась на площадку, которая теперь казалась разбитой на участки, слегка различавшиеся по цвету.

Голос Флетчера заговорил: «Эти цветные участки, как грядки в огороде: на каждом из них находится какой-нибудь вид растений, водорослей или животных. Я подойду ближе. Вот мониторы». На экране появились две-три дюжины тяжелых полушарий, потом что-то вроде угрей с зубчатыми пилами вдоль тела; они были прикреплены к кораллу присосками. Потом появились плавучие пузыри, потом множество черных конусов с очень длинными хвостами.

Дамон спросил озадаченно:

— Зачем они здесь?

— Узнайте у декабрахов, — ответил Флетчер.

— Я бы спросил, если бы умел.

— Я все-таки не вижу, чтобы они действовали разумно, — заметил Мерфи.

— Смотрите, — сказал Флетчер.

В поле зрения вплыло несколько декабрахов, глядевших на людей в столовой черными пятнами глаз.

«Декабрахи», — произнес голос Флетчера с экрана.

— До сих пор они, кажется, не замечали меня, — добавил сам Флетчер. — Я не светился и не выделялся на фоне. Может быть, они ощутили работу насосов.

Декабрахи вместе повернулись и словно спрыгнули с площадки.

— Заметьте, — сказал Флетчер, — перед ними встала задача, и все сразу придумали одно и то же решение. Сообщений не было.

Декабрахи уменьшились до бледных пятен в одном из темных участков вдоль площадки.

— Я не знал, что происходит, — сказал Флетчер, — но решил двигаться. И тут — камера не записала этого — я почувствовал удар по корпусу, словно кто-то сбросил на меня камень. Я не видел ничего, пока что-то не ударилось в колпак прямо перед моим лицом. Это была маленькая торпеда с длинным, как вязальная спица, носом. Я поспешил уйти, пока декабрахи не придумали еще чего-нибудь.

Экран почернел. Голос Флетчера сказал: «Я иду над Глубинами, параллельно краю Отмелей». По экрану плыли какие-то неопределенные пятна, бледные огоньки, ослабленные водой и расстоянием.

— Я вернулся, следуя вдоль края площадки, — продолжал Флетчер, — и нашел колонию, которую видел вчера.

На экране снова появились шпили, высокие башни — голубоватые, зеленоватые, цвета слоновой кости. «Я приближаюсь, — послышался голос Флетчера. — Хочу заглянуть в одно из этих отверстий». Башня разрослась, появилось черное отверстие.

— Вот тут я включил носовой фонарь, — сказал Флетчер. — Черное отверстие вдруг превратилось в освещенную цилиндрическую камеру глубиной футов 15. Стены ее были выложены блестящими цветными шариками, похожими на елочные украшения. В центре камеры плавал декабрах. Из стенок камеры вытягивались полупрозрачные щупальца, заканчивавшиеся подушечками, и словно мяли и месили гладкую шкуру животного.

— Не знаю, что тут происходит, — произнес Флетчер, — но деку не понравилось, что я смотрю на него.

Декабрах отпрянул в глубину камеры; щупальца отдернулись и спрятались в стены.

— Я заглянул в соседнее отверстие.

Другое черное отверстие превратилось в освещенную камеру, когда прожектор заглянул в него. Там тихо плавал декабрах, держа перед глазом розовый студенистый шарик. Щупалец по стенам не было видно.

— Этот не двигался, — продолжал Флетчер. — Он спал, или был загипнотизирован, или очень испугался. Я двинулся обратно и тут ощутил страшнейший толчок. Я подумал, что погиб.

Изображение на экране сильно качнулось. Промелькнуло сверху вниз что-то темное.

— Я взглянул, — говорил Флетчер, — и увидел с дюжину декабрахов. По-видимому, они притащили огромный камень и сбросили на меня. Я включил насос и кинулся обратно.

Экран погас.

Дамон был потрясен.

— Я согласен, что у них есть признаки разумного поведения. Но обнаружили ли вы звуки?

— Никаких. Запись у меня была включена все время. Никаких вибраций, кроме ударов в корпус.

Дамон сделал недовольную гримасу.

— Но должны же они как-то сообщаться — иначе как они могли бы действовать согласованно?

— Если только они не телепаты, — ответил Флетчер. — Я смотрел внимательно. Ни звуков, ни знаков — ничего!

— Может быть, радиоволны? — спросил Меннерс. — Или инфракрасные лучи?

Дамон возразил мрачно:

— Тот, что в чану, ничего не излучает.

— Ну, вот еще! — сказал Мерфи. — Разве нет разумных рас без способности сообщаться?

— Нет, — ответил Дамон. — Методы могут быть различными — звуки, знаки, излучения, но все разумные сообщаются между собой.

— Как насчет телепатии? — предположил Гейнц.

— Нам она никогда не встречалась. Не думаю, чтобы нашлась и здесь, — ответил Дамон.

— Мне лично кажется, — произнес Флетчер, — что все они думают одинаково, и сообщаться им не нужно.

Дамон сомнительно покачал головой.

— Предположите, что они действуют по принципу общей эмпатии, — продолжал Флетчер, — что они развивались на этой основе. Люди — индивидуалисты, им нужна речь. Деки — идентичны; они и без слов понимают друг друга. Например, деку нужно расширить сад перед своей башней. Может быть, он ждет, когда подплывет другой, и тогда уносит камень, чтобы показать, что ему нужно.

— Сообщение по принципу наглядности, — вставил Дамон.

— Вот именно, если это можно назвать сообщением. Можно достичь сотрудничества, но, конечно, не может быть разговоров, планирования будущего, сохранения прошлого.

— Может быть, нет даже понятия о прошлом или будущем, нет представления о времени! — вскричал Дамон.

— Их природный разум трудно определить. Он может быть развит очень высоко, может стоять низко; отсутствие сообщения должно быть страшной помехой.

— Помехой или нет, — заметил Мальберг, — они наверняка обыгрывают нас.

— Но почему? — вскричал Мерфи, стукнув по столу большим красным кулаком. — Вот в чем вопрос. Мы их не трогали. И вдруг погибает Райт, потом Агостино. Потом наша мачта. Кто знает, что они задумали на эту ночь? Почему? — вот что я хочу знать.

— Это, — произнес Флетчер, — это и есть вопрос, который я хочу задать завтра Теду Кристелу.

Флетчер надел чистый синий комбинезон, молча позавтракал и вышел на палубу. Мерфи и Мальберг отцепили растяжки вертолета и стерли соляную пленку с его колпака. Флетчер забрался в кабину, повернул контрольную рукоятку. Зеленый свет — значит, все в порядке.

Мерфи сказал с некоторой надеждой:

— Может быть, мне лучше полететь с вами, Сэм, — на случай какой-нибудь неприятности?

— Неприятности? А почему она может случиться?

— Я не мог бы поручиться за Кристела.

— Я тоже, — ответил Флетчер. — Но неприятностей не будет.

Он запустил ротор. Реактивные трубки заработали — вертолет поднялся, взлетел наискось, удаляясь от плота на северо-восток. Плот Био-Минералов превратился в яркую пластинку на фоне скопления водорослей.

День был тусклый, мрачный, безветренный; по-видимому, собиралась одна из тех страшных гроз, какие разражались через каждые несколько недель. Флетчер прибавил скорость, намереваясь сократить свою поездку насколько возможно. Миля за милей океана оставались позади, а впереди появился плот Морской Рекуперации.

В 20 милях юго-западнее плота Флетчер обогнал маленькую баржу, нагруженную материалом для измельчителей и выщелачивателей у Кристела; он заметил, что на борту было два человека, спрятавшиеся под пластмассовый колпак. «У Морской Рекуперации, наверно, тоже неприятности», — подумал Флетчер.

Плот Кристела мало отличался от плота Био-Минералов, если не считать, что мачта была цела, а в цехе переработки шла работа. Они не закрылись, каковы бы ни были у них затруднения.

Флетчер опустился на взлетную палубу. Когда он останавливал ротор, из конторы вышел Кристел. Флетчер спрыгнул на палубу.

— Хелло, Тед, — сдержанно проговорил он.

Кристел подошел, весело улыбаясь.

— Хелло, Сэм! Долго же мы не виделись! — Он крепко пожал ему руку. — Что нового на Био-Минералах? С Карлом очень плохо, кажется?

— Об этом я и хочу поговорить. — Флетчер оглядел палубу. Там стояли и слушали двое из команды. — Можно пройти в вашу контору?

— Конечно, разумеется. — Кристел повел его в контору, отодвинул дверь. — Вот сюда.

Флетчер вошел. Кристел встал за столом.

— Садитесь. — Сам он опустился в свое кресло. — Ну, что у вас на душе? Прежде всего, как насчет выпивки? Вы любите шотландское виски, насколько я помню.

— Не сегодня, спасибо. — Флетчер шевельнулся в кресле. — Тед, мы встретились на Сабрии с серьезным затруднением и должны поговорить о нем прямо.

— Разумеется, — сказал Кристел. — Говорите.

— Карл Райт погиб. Агостино тоже.

Брови у Кристела поднялись.

— Агостино тоже? Как?

— Неизвестно. Он просто исчез.

Кристел помолчал, обдумывая новость. Потом недоуменно покачал головой.

— Не понимаю. У нас никогда ничего подобного не было.

— Не случалось ничего?

Кристел нахмурился.

— Ну ничего, стоящего внимания. Ваш звонок сделал нас осторожными.

— Тут могут быть виноватыми декабрахи.

Кристел прищурился и сжал губы, но не сказал ничего.

— Вы охотитесь на декабрахов, Тед?

— Ну вот, Сэм… — Кристел колебался, постукивая пальцами по столу, — это едва ли деликатный вопрос. Даже если мы работаем с декабрахами, или с полипами, или с пальчатым мхом, или с проволочными угрями — не думаю, чтобы я должен был отвечать так или этак.

— Мне ваши деловые тайны неинтересны, — возразил Флетчер. — Дело вот в чем: декабрахи, по-видимому, разумны. У меня есть основания думать, что вы перерабатываете их на ниобий. Очевидно, они стараются отомстить и не заботятся о том, кому мстят. Они убили двоих наших людей. Поэтому я имею право знать, что тут происходит.

Кристел кивнул.

— Я понимаю вашу точку зрения, но не могу следовать за вашими рассуждениями. Например, вы говорили, что Райта убил монитор. Теперь вы говорите, что декабрах. И потом, что заставляет вас думать, будто я получаю ниобий?

— Не будем хитрить друг с другом, Тед.

Кристел был словно неприятно удивлен, потом раздосадован.

— Когда вы еще работали на Био-Минералах, — продолжал Флетчер, — вы обнаружили, что в деках много ниобия. Вы уничтожили в картотеках все эти сведения, добились финансовой поддержки, построили этот плот. С тех пор вы истребляете декабрахов.

Кристел откинулся на спинку, холодно взглянул на Флетчера.

— Не слишком ли вы спешите с выводами?

— Если так, вам нужно только отрицать это.

— Ваше поведение неприятно, Сэм.

— Я пришел сюда не для того, чтобы быть приятным. Мы потеряли двоих человек, у нас поломали мачту. Нам пришлось закрыть производство.

— Мне жаль слышать это… — начал Кристел.

Флетчер прервал его:

— Пока что, Кристел, я давал вам преимущество сомнения.

Кристел удивился.

— Как так?

— Я предполагал, что вы не знали о разумности декабрахов, о том, что они находятся под защитой Закона об Ответственности.

— Ну?

— А вы об этом знаете. Вы не можете оправдываться незнанием.

Кристел помолчал немного.

— Ну, Сэм… все это довольно удивительные высказывания.

— Вы отрицаете их?

— Конечно, отрицаю! — догадался сказать Кристел.

— И вы не перерабатываете декабрахов?

— Легче, легче. В конце концов, Сэм, это мой плот. Вы не можете являться сюда и гонять меня взад и вперед. Вам давно уже пора понять это.

Флетчер слегка отстранился, словно даже близость Кристела была ему неприятна.

— Вы не даете мне прямого ответа.

Кристел откинулся в своем кресле, переплел пальцы рук и надул щеки.

— Я и не собираюсь.

Баржа, которую Флетчер обогнал в пути, подходила уже к плоту. Флетчер следил за тем, как она причаливает, потом спросил:

— Что у вас на барже?

— Это, собственно, не ваше дело.

Флетчер встал, подошел к окну. Кристел говорил что-то протестующее, но Флетчер не слушал его. Двое на барже не выходили из кабины управления. Они словно ждали сходней, которые подносил им грузовой кран.

Флетчер ждал, и его любопытство и недоумение росли. Сходни были похожи на желоб с высокими фанерными стенками.

Он обернулся к Кристелу:

— Что там делается?

Кристел кусал себе нижнюю губу и весь раскраснелся.

— Сэм, вы вбегаете сюда, сыплете дикие обвинения, обзываете меня всякими именами — они подразумеваются, — а я не говорю ничего. Я пытаюсь извинить вас напряженным положением, в которое вы попали; я ценю согласие между нашими предприятиями. Я покажу вам кое-какие документы, которые раз навсегда докажут вам… — Он начал рыться в пачке самых различных бумаг.

Флетчер стоял у окна, поглядывая то на Кристела, то на происходящее на палубе. Сходни встали на место, люди на барже были готовы к выгрузке. Флетчер решил узнать, в чем дело, и направился к двери.

Лицо у Кристела стало холодным и напряженным.

— Сэм, предупреждаю вас, не выходите!

— Почему?

— Потому, что я так говорю.

Флетчер отодвинул дверь. Кристел сделал движение, словно для того, чтобы вскочить, потом медленно опустился снова. Флетчер вышел и направился к барже. Кто-то в цехе переработки увидел его в окно и настойчиво замахал руками. Флетчер поколебался, потом повернулся, чтобы взглянуть на баржу. Еще несколько шагов — и он сможет заглянуть в трюм. Он шагнул вперед, вытянул шею. Уголком глаза он увидел, что жесты в окне стали бешеными. Человек исчез из окна.

Трюм был полон мертвых белых декабрахов.

— Назад, дурак! — крикнули ему из цеха переработки. Возможно, Флетчера предупредил какой-то слабый звук; вместо того, чтобы отступить, он кинулся ничком на палубу. Над головой у него пролетел со стороны океана маленький предмет, издавая своеобразное ровное жужжание. Он ударился в переборку и упал: рыбообразная торпеда с длинным, как игла, носом. Подпрыгивая, она направилась к Флетчеру, который вскочил и, пригибаясь и кидаясь в стороны, помчался в контору. Еще две рыбообразных стрелы чуть не попали в него; он ворвался в контору.

Кристел не двинулся от стола. Флетчер подошел к нему, задыхаясь.

— Жаль, что в меня не попало, правда?

— Я предупреждал вас не выходить.

Флетчер взглянул на палубу. Люди с баржи бежали по желобообразным сходням к цеху переработки. Из воды выскочила сверкающая стая торпед и вонзилась в стенки.

Флетчер снова повернулся к Кристелу.

— Я видел на барже декабрахов. Их сотни!

К Кристелу вернулась прежняя сдержанность.

— Ну? И что из того?

— Вы знаете об их разумности так же, как и я.

Кристел, улыбаясь, покачал головой. Флетчер начал терять терпение.

— Вы хотите, чтобы Сабрия была потеряна для всех нас!

Кристел поднял руку.

— Тише, Сэм. Рыба это рыба.

— Нет, если она разумна и убивает людей, мстя за гибель своих сородичей.

Кристел повертел головой.

— А они разумны?

Флетчер помолчал, стараясь овладеть голосом.

— Да. Разумны.

Кристел возразил:

— Откуда вы знаете это? Вы с ними разговаривали?

— Разумеется, нет.

— Они выказывают общественное поведение.

— Тюлени тоже.

Флетчер подошел ближе, зарычал на Кристела:

— Я не хочу спорить с вами о словах. Я хочу, чтобы вы перестали ловить декабрахов, так как это подвергает людей опасности на обоих наших плотах.

Кристел слегка отодвинулся.

— Ну, Сэм, вы же знаете, что не сможете запугать меня.

— Вы убили двоих людей; я сам едва спасался трижды. Я не хочу так рисковать, чтобы набивать вам карманы.

— Вы спешите с выводами, — возразил Кристел. — Прежде всего, вы еще не доказали…

— Доказал достаточно! Вы прекратите это, вот и все!

Кристел медленно покачал головой.

— Не вижу, чем вы заставите меня прекратить, Сэм. — Он вынул руку из-под стола — в ней был маленький пистолет. — Я никому не позволю командовать собой на своем собственном плоту.

Флетчер реагировал мгновенно, захватив Кристела врасплох.

Он вцепился в его кисть и ударил ею о край стола. Пистолет дал вспышку, выжег на столе желобок, выпал из обмякших пальцев Кристела на пол. Кристел зашипел и с ругательством нагнулся за оружием, но Флетчер перескочил через стол, опрокинул его вместе со стулом. Кристел при этом лягнул Флетчера в лицо и нанес в щеку удар, от которого Флетчер упал на колени.

Оба кинулись за пистолетом; Флетчер первым схватил его, встал и прислонился спиной к стене.

— Вот теперь мы знаем, чего держаться.

— Положите пистолет!

Флетчер покачал головой.

— Я возьму вас под гражданский арест. Вы отправитесь на Био-Минералы до прибытия инспектора.

Кристел был ошеломлен.

— Что такое?

— Я говорю, что возьму вас на плот Био-Минералов. Инспектор прилетит через три недели, и я передам вас ему.

— Вы сошли с ума, Флетчер!

— Может быть. Но с вами я не хочу рисковать. — Флетчер дал ему знак пистолетом. — Ступайте. К вертолету.

Кристел холодно скрестил руки.

— Я не сдвинусь. Вы не испугаете меня, размахивая оружием.

Флетчер поднял руку, прицелился, нажал спуск. Огненная струя опалила Кристелу бок. Кристел подскочил, схватился за ожог.

— Следующий выстрел будет ближе, — предупредил Флетчер. Кристел зарычал, как загнанный кабан.

— Вы понимаете, что я обвиню вас в похищении?

— Это не похищение. Я арестую вас.

— Я подам на Био-Минералы в суд за убытки!

— Если только Био-Минералы не подадут на вас раньше. Ступайте!

Вертолет встретила вся команда: Дамон, Мерфи, Меннерс, Ганс Гейнц, Мальберг и Дэйв Джонс.

Кристел высокомерно спрыгнул на палубу, оглядел людей, с которыми работал когда-то.

— Мне нужно сказать вам кое-что. — Команда молча следила за ним. Кристел указал пальцем на Флетчера. — Сэм впутался в грязное дело. Я сказал, что подам на него в суд, и сделаю это. — Он переводил взгляд с одного лица на другое. — Если вы поможете ему, вы станете сообщниками. Советую вам отобрать у него пистолет и отвезти меня обратно на плот. — Кристел оглядывал их, но видел только холод и враждебность. Он гневно пожал плечами. — Ладно, вы понесете такую же ответственность, что и Флетчер. Похищение — тяжелое преступление, не забывайте!

Мерфи спросил Флетчера:

— Что нам делать с этим гадом?

— Заприте его в каюту Карла; это самое лучшее место для него. Ступайте, Кристел!

Заперев за ним дверь и вернувшись в столовую, Флетчер обратился к команде:

— Незачем говорить вам, чтобы вы остерегались Кристела. Он хитер. Не говорите с ним. Не принимайте никаких поручений. Если ему что-нибудь понадобится, позовите меня. Все поняли?

Дамон спросил с сомнением:

— Не заходим ли мы чересчур далеко?

— Можете вы посоветовать что-нибудь другое? — спросил Флетчер. — Я буду рад выслушать.

Дамон подумал.

— Он не соглашается прекратить ловлю декабрахов?

— Нет. Он отказался наотрез.

— Ну, что же, — неохотно произнес Дамон, — я думаю, мы поступаем правильно. Но нам нужно доказать уголовное обвинение. Инспектору будет все равно, обманывает Кристел Био-Минералы или нет.

Флетчер возразил:

— Если придется отвечать, то я беру все на себя.

— Чепуха, — сказал Мерфи. — Мы все в этом участвуем. Я говорю, что вы сделали только то, что надо. Правду сказать, нужно было бы отдать негодяя декабрахам и посмотреть, что они ему скажут.

Через несколько минут Флетчер и Дамон были в лаборатории и смотрели на пленного декабраха. Тот спокойно плавал посреди чана; все его 10 щупалец торчали перпендикулярно телу, а черное пятно глаза неподвижно смотрело сквозь станку.

— Если он разумен, — сказал Флетчер, — то должен интересоваться нами так же, как и мы им.

— Я не так уверен, что он разумен, — упрямо возразил Дамон. — Почему он не пробует сообщаться с нами?

— Надеюсь, инспектор не будет думать так, — произнес Флетчер. — В конце концов у нас нет против Кристела неоспоримых обвинений.

Дамон был озабочен.

— У Бевингтона с воображением слабовато. В поведении он довольно официален.

Флетчер и декабрах смотрели друг на друга.

— Я знаю, что он разумен, но как доказать это?

— Если он разумен, — упрямо повторил Дамон, — он должен сообщаться.

— Если он не может, — сказал Флетчер, — то следующий ход — наш.

— Что вы хотите сказать?

— Нам придется научить его.

На лице у Дамона отразилось такое недоумение и озадаченность, что Флетчер расхохотался.

— Не вижу, что тут смешного, — обиделся Дамон. — В конце концов то, что вы предлагаете… ну, это неслыханно.

— Я так и думаю, — ответил Флетчер. — Но это придется сделать все-таки. Каково у вас лингвистическое образование?

— Очень ограниченное.

— У меня еще меньше.

Они стояли, глядя на декабраха.

— Не забывайте, — заговорил Дамон, — что нам нужно сохранить его в живых. Это значит, что нам нужно кормить его. — Он кинул на Флетчера едкий взгляд. — Я думаю, вы допускаете, что он ест?

— Я знаю наверняка, что он живет не фотосинтезом, — ответил Флетчер. — Там недостаточно света. Кажется, Кристел отметил на микропленке, что они питаются коралловыми грибами. Погодите минутку. — Он направился к двери.

— Куда вы?

— Спрошу у Кристела. Он, конечно, записал содержимое их желудков.

— Он вам не скажет, — крикнул Дамон ему вслед.

Флетчер вернулся минут через десять.

— Ну? — скептически спросил Дамон.

Флетчер, казалось, был доволен собой.

— Главным образом коралловые грибы. Немного нежных побегов водорослей, стилаксовые черви, морские апельсины.

— Кристел рассказал вам все это? — недоверчиво спросил Дамон.

— Вот именно. Я объяснил ему, что оба они — декабрах и он — наши гости и что мы намерены обращаться с ними совершенно одинаково. Если декабрах будет есть хорошо, то Кристел тоже. Большего я и не хотел.

Позже Флетчер и Дамон стояли в лаборатории, глядя, как декабрах поедает черно-зеленые шарики грибов.

— Два дня, — кисло произнес Дамон, — а что мы сделали? Ничего!

Флетчер был менее пессимистичен.

— Мы сделали успехи в отрицательном смысле. Мы уже уверились, что у него нет звукового аппарата, что он не реагирует на звуки и, по-видимому, не умеет издавать их. Таким образом, для контакта нам остаются зрительные методы.

— Я завидую вашему оптимизму, — заявил Дамон. — Этот зверь не дает оснований подозревать у него способность или желание вступить в контакт.

— Терпение, — произнес Флетчер. — Может быть, он еще не знает, чего мы добиваемся, и, может быть, боится худшего.

— Мы не только должны научить его языку, — проворчал Дамон, — мы должны внушить ему мысль о возможности сообщаться. А тогда придумать язык.

Флетчер ухмыльнулся.

— За работу!

— Конечно, — отозвался Дамон. — Но как?

Они разглядывали декабраха, и черное пятно глаза смотрело на них сквозь стенку чана.

— Придется разработать систему зрительных сигналов, — сказал Флетчер. — Эти 10 щупалец — самый чувствительный орган и, вероятно, управляются самой высокоорганизованной частью мозга. Итак, мы разработаем сигналы, основанные на движениях щупалец декабраха.

— Даст ли это нам достаточно возможностей?

— Думаю, что да. Щупальцы — это гибкие мускулистые трубки. Они способны занимать не менее пяти различных положений: прямо вперед, наклонно вперед, перпендикулярно, наклонно назад и прямо назад. А так как этих шупалец 10, то это дает нам 10⁵ сочетаний — целых сто тысяч!

— Конечно, этого хватит.

— Наше дело выработать синтаксис и словарь — довольно трудно для инженера и биохимика, но мы должны сделать это.

Дамон начал интересоваться проектом.

— Все дело здесь в связности и в качественности основной структуры. Если дек хоть что-нибудь понимает, нам это удастся.

— Если нет, — добавил Флетчер, — то мы засыплемся, а Кристел разрастется, проглотив Био-Минералы.

Они уселись за лабораторный стол.

— Допустим, что у деков нет никакого языка, — сказал Флетчер.

Дамон неуверенно пробормотал что-то и растерянно провел пальцами по волосам.

— Не доказано. Откровенно говоря, я не думаю, чтобы это было даже возможно. Мы можем спорить о том, могут ли они жить всеобщей эмпатией, или чем-нибудь вроде того, но это может оказаться на целые светогоды от того, чтобы ответить, что же они делают.

— Они могут пользоваться телепатией, как мы говорили, они могут также испускать модулированные радиолучи, подавать условные точки и тире в каком-нибудь неизвестном субпространстве, гиперпространстве или интерпространстве… они могут делать что угодно такое, о чем мы и не слыхивали.

— Насколько я вижу, наше крайнее предположение — и наша крайняя надежда — состоит в том, что у них есть какая-то система сигналов для сообщения друг с другом. Конечно, как вы знаете, у них должна быть внутренняя система сигналов и сообщений: нервно мышечная структура с контурами обратной связи. Внутреннее сообщение есть у всякого сложного организма. Все дело в том, что для языка как средства классификации инопланетных форм жизни нужно уметь отличать подлинные общества индивидуально мыслящих особей от коллективного мнимого разума типа насекомых.

— И вот, если мы здесь имеем что-нибудь вроде общины муравьев или пчел, то мы погибли, а Кристел выиграл. Нельзя научить муравья говорить: у муравейника есть разум, у отдельного муравья нет.

— Итак, мы должны допустить, что у них есть язык или вообще какая-то общая обязательная система сигналов для сообщения между собою.

— Мы можем также допустить, что они пользуются каким-то путем, для нас недоступным. Как вам кажется, это разумно?

Флетчер кивнул.

— Назовите это рабочей гипотезой во всяком случае. Мы знаем, что не видели никаких признаков, чтобы дек пытался сигнализировать нам.

— Это может означать, что он неразумен.

Флетчер пропустил замечание мимо ушей.

— Если бы мы знали больше об их привычках, эмоциях, поведении, у нас было бы лучшее основание для языка.

— Он довольно смирный.

Декабрах лениво шевелил шупальцами; пятно глаза словно изучало обоих людей.

— Ну, ладно, — произнес Флетчер, вздохнув. — Прежде всего, систему записи. — Он подкатил модель головы декабраха, построенную Меннерсом; щупальца, сделанные из гибких трубок, могли принимать любое положение. — Мы нумеруем шупальца от 0 до 9 почасовой стрелке, начиная вот с этого, наверху. Пять положений — вперед, наклонно вперед, вверх, наклонно назад и назад — мы обозначаем А, В, К, х и у. Положение К — нормальное, и когда шупальце находится в К, мы не отмечаем его.

Дамон кивнул.

— Это правильно. Первым шагом логически должны быть цифры.

Вдвоем они выработали систему счисления и свели ее в таблицу; точка с запятой разделяла сложный сигнал, состоящий из нескольких простых.

Дамон сказал:

— Все это связно, но, может быть, неуклюже; например, чтобы обозначить 5766, нужно передать сигналы… посмотрим: 0В, 5у, потом 0x, 7х, затем 0y, 6y, потом 6у.

— Не забывайте, что это сигналы, а не слова, — возразил Флетчер. — И даже так, это не более неуклюже, чем произнести «пять тысяч семьсот шестьдесят шесть».

— Кажется, вы правы.

— Ну, теперь слова.

Дамон откинулся на стуле.

— Но ведь нельзя же соорудить словарь и называть его языком!

— Хотел бы я знать побольше лингвистическую теорию, — заметил Флетчер. — Конечно, мы не будем вдаваться в отвлеченности.

— Если взять за основу «бэзик инглиш», — размышлял Дамон, — и английские части речи, то есть существительные — это предметы, прилагательные — свойства предметов, глаголы — перемещения предметов или отсутствие перемещения.

Флетчер подумал.

— Мы можем даже упростить его — до существительных, глаголов и признаков изменения.

— А можно это? Как, например, вы скажете «большой плот»?

— Мы возьмем глагол, означающий «расти». «Плот вырос». Что-нибудь в этом роде.

— Гм, — пробормотал Дамон. — Это будет не очень-то выразительный язык.

— Не вижу этого. Возможно, деки изменят все, что мы им дадим, чтобы приспособить к своим надобностям. Если мы справимся с основным запасом идей, они с этого и начнут. Или к тому времени найдется кто-нибудь, кто знает, чего хочет.

— Ладно, — произнес Дамон. — Давайте ваш «бэзик декабрах».

— Прежде всего составим список понятий, которые окажутся для дека полезными и знакомыми.

— Я возьму на себя существительные, — сказал Дамон. — Вам останутся глаголы, можете взять также свои признаки изменения. — Он записал: Номер первый — «Вода».

После усердного обсуждения, после всяких видоизменений был составлен краткий список существительных и глаголов и созданы сигналы для них.

Модель головы декабраха поставили перед чаном, рядом был щиток с лампами, изображавшими цифры.

— Кодирующая машина позволила бы упростить нашу передачу, — сказал Дамон. — Она попросту диктовала бы импульсы щупальцам модели.

Флетчер согласился.

— Прекрасно, если бы у нас только было оборудование и несколько недель для работы с ним. Но у нас их нет. Ну — начали. Сначала цифры. Вы включайте лампы, я буду двигать щупальца. Пока от одного до девяти.

Прошло несколько часов, декабрах безмятежно плавал, наблюдая черным пятном своего глаза. Подошло время кормежки. Дамон показал несколько черно-зеленых шариков гриба; Флетчер придал щупальцам модели положение для сигнала «пища». Несколько кусочков гриба бросили в чан. Декабрах преспокойно всосал их в ротовое отверстие.

Дамон сделал вид, что предлагает корм модели. Флетчер передвинул щупальца в положение «Пища». Дамон подчеркнуто положил шарики корма в ротовое отверстие модели, потом повернулся к чану и бросил корм декабраху. Декабрах бесстрастно ждал.

Через две недели Флетчер пошел в бывшую каюту Карла, чтобы поговорить с Кристелом. Тот читал книгу из собрания микрофильмов.

Кристел погасил изображение книги, свесил ноги через край койки и сел.

Флетчер сказал:

— Инспектор должен прибыть через несколько дней.

— Ну?

— Мне подумалось, что вы могли добросовестно ошибиться. По крайней мере я вижу такую возможность.

— Спасибо, — сказал Кристел, — хотя и не за что.

— Я не хочу мучить вас за то, что могло быть добросовестной ошибкой.

— Еще раз спасибо, но чего вы хотите?

— Если вы поддержите меня и признаете декабрахов разумной формой жизни, то я не выскажу обвинений против вас.

Кристел поднял брови.

— Великодушно. А я, вероятно, должен оставить свои обвинения при себе?

— Если деки разумны, у вас не может быть никаких обвинений.

Кристел хитро взглянул на Флетчера.

— Вы как будто не очень довольны? Декабрях не хочет разговаривать, да? — он засмеялся своей шутке.

Флетчер сдержал досаду.

— Мы работаем с ним.

— Но вы начинаете подозревать, что он не так разумен, как вы думали.

Флетчер повернулся к двери.

— Этот знает уже около 14 сигналов. Но он их выучивает по два — по три в день.

— Эй! — вскрикнул Кристел. — Погодите минутку!

Флетчер остановился на пороге.

— Что такое?

— Я вам не верю.

— Это ваше право.

— Покажите мне, как этот декабрах подает сигналы.

Флетчер покачал головой.

— Вам лучше держаться в стороне.

Кристел вспыхнул.

— Ну не глупо ли это?

— Надеюсь, что нет. — Он оглядел каюту. — Нужно вам что-нибудь?

— Нет. — Кристел повернул выключатель, и его книга снова засветилась на потолке.

Флетчер вышел; дверь за ним закрылась; засов задвинулся. Кристел быстро приподнялся, легко соскочил с койки, подошел к двери, прислушался.

Шаги Флетчера затихли. Кристел двумя прыжками вернулся к койке, сунул руку под подушку, достал оттуда отрезок электропровода, снятый с настольной лампы. Вместо электродов он приспособил два карандаша, прорезав дерево до самого графита и обвив графит проводом. Вместо сопротивления в цепи он включил лампочку. Потом он подошел к окну. Ему была видна палуба до восточного края плота, а в другом направлении — до бункеров позади цеха переработки. Она была пуста. Единственным движением был белый дымок, вьющийся из вытяжки, да розовые и красные облака, мчащиеся в небе.

Кристел принялся за работу. Он включил провод в розетку на столе, поднес оба карандаша к окну, получил электрическую дугу, стал прожигать канавку, которая обходила уже почти половину окна — это был единственный способ справиться с закаленным кремниево-бериллиевым стеклом.

Это была медленная, кропотливая работа. Дуга была слабая и хрупкая; от едких паров у Кристела першило в горле. Он упорствовал, мигая слезящимися глазами, отворачиваясь то в ту, то в другую сторону, и убрал свое оборудование только в 5.30. за полчаса до ужина. Он не осмеливался работать после сумерек, боясь, что мигающий свет вызовет подозрения.

Дни шли. Каждое утро Гейдион и Атрей окрашивали тусклое небо в алый и бледно-зеленый цвет; каждый вечер они тонули в печальной темной заре за западным краем океана.

Аварийную антенну протянули от крыши лаборатории к шесту над жилой частью. Однажды после полудня Меннерс просигналил короткими торжествующими гудками общую тревогу в знак того, что LG-19 известил о своем скором прибытии на Сабрию, как ему и полагалось, через каждые полгода. Завтра вечером легкие ракеты спустятся по орбите, неся инспектора, запасы и новую команду для обоих плотов — Био-Минералов и Морской Рекуперации.

В столовой были откупорены бутылки; царили громкие разговоры, смелые планы, смех.

Точно по расписанию ляйтеры — целых четыре — вынырнули из туч. Два из них сели у Био-Минералов, два — у плота Морской Рекуперации.

На шлюпках были вынесены кабеля и ляйтеры пришвартовали к борту.

Первым поднялся на палубу инспектор Бевингтон, небольшой, проворный человечек, в безукоризненном темно-синем с белым мундире. Оп представлял правительство; разъяснял множество его правил, законов и постановлений; он был уполномочен судить за небольшие преступления, арестовывать преступников, расследовать нарушения галактических законов, проверять условия жизни и работы, принимать налоги, взносы и пошлины и вообще быть воплощением правительства во всех его аспектах и фазах.

Эта должность могла бы благоприятствовать взяткам и мелкому тиранству, если бы сами инспекторы не подвергались бдительному надзору.

Бевингтон считался самым добросовестным и наиболее лишенным юмора человеком в штате. Если его нельзя было особенно любить, то можно было, по крайней мере, уважать.

Флетчер встретил его у края плота. Бевингтон зорко взглянул на него, стараясь догадаться, чему Флетчер так ухмыляется. А Флетчер думал, что это был бы удобный момент для декабрахового монитора, чтобы высунуться из воды и ухватить Бевингтона за ногу. Но никаких помех не произошло; Бевингтон прыгнул на плот беспрепятственно.

Он пожал Флетчеру руку, окинул палубу взглядом.

— Где мистер Райт?

Флетчер был ошарашен: он уже привык к отсутствию Райта.

— А… он погиб.

Бевингтон был ошеломлен в свою очередь.

— Погиб?

— Идемте в контору, — сказал Флетчер, — и я объясню вам все. Последний месяц был сумасшедшим. — Он взглянул на окно бывшей каюты Райта, где ожидал увидеть Кристела, смотревшего на палубу. Но окно было пусто. Флетчер запнулся. Действительно, оно пустое! Даже стекла не было! Флетчер кинулся бежать по палубе.

— Эй! — закричал Бевингтон. — Куда вы?

Флетчер задержался, чтобы крикнуть через плечо:

— Идемте со мной! — потом кинулся к двери в столовую. Бевингтон последовал за ним, хмурясь озабоченно и удивленно.

Флетчер заглянул в столовую, поколебался, вышел на палубу, взглянул на пустое окно. Где Кристел? Если он не вышел на палубу в носовой части плота, значит, он побежал в цех переработки.

— Сюда, — сказал Флетчер.

— Минутку! — запротестовал Бевингтон. — Я хочу знать, куда и зачем…

Но Флетчер уже бежал по восточному краю плота к цеху переработки, где команда ляйтеров уже хлопотала с переноской драгоценных металлов. Люди взглянули на подбегающих Флетчера и Бевингтона.

— Проходил сейчас кто-нибудь? — спросил Флетчер. — Высокий белокурый человек?

— Прошел вон туда. — Кто-то указал на цех. Флетчер повернулся, ринулся туда. Позади выщелачивателей он нашел Ганса Гейнца, сердитого и взлохмаченного.

— Кристел был здесь? — задыхаясь, спросил Флетчер.

— Был ли? Как ураган! Он дал мне оплеуху.

— Куда он пошел?

Гейнц указал на носовую часть.

Флетчер и Бевингтон кинулись туда, и Бевингтон раздраженно спросил:

— Что здесь, собственно, творится?

— Сейчас объясню! — крикнул Флетчер. Он выбежал на палубу, взглянул в сторону барж и шлюпки. Теда Кристела нет. Он мог уйти только в одном направлении: обратно в жилую часть, проведя Флетчера и Бевингтона по замкнутому кругу. У Флетчера мелькнула внезапная мысль: «Вертолет!» По вертолет стоял на месте, с тугими растяжками. Подошел Мерфи, озабоченно оглядываясь через плечо.

— Видели Кристела? — спросил Флетчер.

Мерфи указал рукой.

— Он сейчас поднялся по ступенькам.

— Лаборатория! — возбужденно вскричал Флетчер. С судорогой в горле он кинулся по лестнице, а Мерфи и Бевингтон — за ним. — Если бы только Дамон был в лаборатории, а не на палубе или в столовой…

Лаборатория была пуста, если не считать чана с декабрахом. Вода была мутная. Декабрах метался от стенки к стенке, в его 10 щупалец корчились и перепутывались.

Флетчер вскочил на стол и прыгнул прямо в чан. Он обвил руками бьющееся тело, поднял его. Гибкое тело вырвалось у него из рук. Он схватил его снова, отчаянно напрягся, вытащил из чана.

— Держи, — прошипел он Мерфи сквозь стиснутые зубы. — Положи его на стол.

Вбежал Дамон.

— Что случилось?

— Отравление, — бросил Флетчер. — Помогите Мерфи. Дамону и Мерфи удалось уложить декабраха на столе. Флетчер резко крикнул:

— Осторожно, потоп! — Он рванул застежки на стенке чана, гибкий пластикат опал, и на пол хлынула тысяча галлонов[4] воды.

Кожу у Флетчера начало жечь.

— Кислота! Дамон, дайте ведро, обмыть декабраха. Не давайте ему высыхать.

Циркуляционная система продолжала накачивать соленую воду в чан. Флетчер оторвал у себя штанины, в которых задержалась кислота, быстро обкатился водой, повернул водяную трубу в чан, чтобы смыть кислоту.

Декабрах лежал безжизненно, с подергивающимися клапанами. Флетчеру стало не по себе.

— Попробуем соду, — сказал он Дамону. — Может быть, нам удастся нейтрализовать кислоту. — Вспомнив, он обернулся к Мерфи. — Найдите Кристела. Не позволяйте ему уйти.

Этот момент Кристел выбрал, чтобы войти в лабораторию. Он огляделся с легким удивлением, вскочил на стул, спасаясь от воды.

— Что случилось?

Флетчер ответил мрачно:

— Увидите. — И к Мерфи. — Не упускайте его.

— Убийца! — крикнул Дамон голосом, сорвавшимся от напряжения и горя.

Кристел возмущенно поднял брови.

— Убийца?

Бевингтон переводил взгляд то на Флетчера, то на Кристела, то на Дамона.

— Убийца? Что это значит?

— Именно то, что сказано в законе, — сказал Флетчер. — Заведомое, намеренное истребление особей разумного вида — убийство.

Чан был обмыт; он застегнул стенки. В чану начала подниматься свежая соленая вода.

— Ну вот, — произнес Флетчер. — Давайте сюда декабраха.

Дамон безнадежно покачал головой.

— Он готов. Не двигается.

— Все-таки давайте, — повторил Флетчер.

— Хорошо бы сунуть туда к нему и Кристела, — со страстной горечью произнес Дамон.

— Погодите, — вмешался Бевингтон. — Не нужно таких разговоров. Я не знаю, что здесь происходит, но то, что я слышу, мне не нравится.

Кристел добавил насмешливо и высокомерно:

— Я тоже не знаю, что здесь происходит.

Они подняли декабраха и опустили его в чан. Воды было с полфута, и она поднималась слишком медленно, по мнению Флетчера.

— Кислород! — крикнул он. Дамон кинулся к шкафу. Флетчер взглянул на Кристела. — Так вы не знаете, о чем я говорю?

— Ваша ручная рыбка подыхает, не вздумайте обвинять в этом меня.

Дамон подал Флетчеру дыхательную трубку от кислородного баллона. Флетчер сунул ее в воду, у самых жабер декабраха. Кислород забулькал. Флетчер начал перемешивать воду, вгонять ее в отверстия жабер. Воды было уже 9 дюймов.

— Соды, — сказал Флетчер через плечо. — Столько, чтобы нейтрализовать действие кислоты.

Бевингтон спросил неуверенно:

— Будет он жить?

— Не знаю.

Бевингтон искоса взглянул на Кристела, покачавшего головой.

— Я тут ни при чем.

Вода поднималась. Щупальца у декабраха были вялыми и развевались во все стороны, как волосы Медузы. Флетчер вытер мокрый лоб.

— Если бы я только знал, что делать! Я не могу дать ему глоток бренди — это может убить его.

Шупальца начали напрягаться, расправляться.

— А, — выдохнул Флетчер. — Вот это лучше. — Он подозвал Дамона. — Джини, смените меня — подавайте кислород в жабры.

Кристел говорил Бевингтону очень серьезно:

— Последние три недели я боялся за свою жизнь! Флетчер — настоящий сумасшедший; вам бы лучше вызвать доктора или психиатра. — Он поймал взгляд Флетчера, запнулся. Флетчер медленно пересек комнату. Кристел снова повернулся к инспектору; последний казался встревоженным и обеспокоенным. — Я выношу официальное обвинение, — произнес Кристел, против Био-Минералов вообще и против Сэма Флетчера в частности. Я настаиваю, чтобы вы, как представитель закона, арестовали Флетчера за преступное покушение на меня.

— Хорошо, — сказал Бевингтон, осторожно взглянув на Флетчера. — Я, конечно, произведу расследование.

— Он похитил меня под угрозой пистолета, — вскричал Кристел. — Он продержал меня под замком три недели!

— Чтобы помешать вам убивать декабрахов, — возразил Флетчер.

— Вы уже второй раз говорите это, — угрожающе заметил Кристел. — Бевингтон свидетель. Вы ответите за клевету.

— Правда — не клевета.

— Я ловил декабрахов. Ну, так что же? Я также резал водоросли и ловил целокант. Вы делали то же.

— Деки разумны. В этом разница. — Флетчер обратился к Бевингтону. — Он знает это так же, как и я. Он перерабатывал бы людей на кальций из их костей, если бы мог заработать на этом.

— Вы лжец! — крикнул Кристел.

Бевингтон воздел руки.

— Давайте наведем порядок! Я не смогу разобраться во всем этом, пока кто-нибудь не представит фактов.

— У него нет фактов, — настаивал Кристел. — Он хочет выжить меня из Сабрии — он боится конкуренции!

Флетчер не обратил на него внимания. Он сказал Бевингтону:

— Вам нужны факты. Вот, почему декабрах находится в этом чану, и вот, почему Кристел налил туда кислоты?

— Давайте выясним это, — сказал Бевингтон, жестко взглянув на Кристела. — Вы лили кислоту в этот чан?

Кристел скрестил руки на груди.

— Это смешной вопрос.

— Вы лили? Не уклоняйтесь!

Кристел поколебался, потом сказал твердо:

— Нет. И у вас нет никаких доказательств против меня.

Бевингтон кивнул.

— Я вижу. — Он обратился к Флетчеру, — Вы говорили о фактах. О каких фактах?

Флетчер подошел к чану, где Дамон вгонял насыщенную кислородом воду в жабры декабраха.

— Как он себя чувствует?

Дамон с сомнением покачал головой.

— Ведет себя как-то странно. Боюсь, нет ли внутренних повреждений от кислоты.

Флетчер с полминуты смотрел на продолговатое, бледное существо.

— Ну, что ж, попробуем. Это все, что мы можем сделать. — Он пересек комнату, подкатил модель головы декабраха. Кристел засмеялся, отвернулся с отвращением.

— Что вы хотите показать? — спросил Бевингтон.

— Я хочу доказать, что декабрах разумен и способен сообщаться.

— Ну-ну, — произнес Бевингтон. — Это что-то новое, не так ли?

— Совершенно верно. — Флетчер приготовил свой блокнот.

— Как вы изучили его язык?

— Это не его язык — это код, разработанный нами для него.

Бевингтон осмотрел модель, заглянул в блокнот.

— Это сигналы?

Флетчер объяснил ему систему.

— Он знает уже 58 слов да еще цифры от нуля до девяти.

— Вижу. — Бевингтон сел. — Показывайте. Ваша очередь.

Кристел повернулся.

— Мне незачем смотреть на этот балаган.

Бевингтон возразил:

— Вам бы лучше остаться и защищать свои интересы; кроме вас, этого некому сделать.

Флетчер задвигал щупальцами модели.

— Конечно, это грубая модель; будь у нас время и средства, мы разработали бы что-нибудь получше. Итак, я начну с цифр.

Кристел заметил презрительно:

— Я мог бы и зайца научить считать.

— А потом, — продолжал Флетчер, — я попробую кое-что посложнее. Я спрошу, кто отравил его.

— Постойте, — вскричал Кристел. — Вам не поймать меня таким способом!

Бевингтон протянул руку за блокнотом.

— Как вы у него спросите? Какие сигналы примените?

Флетчер показал их.

— Прежде всего вопрос. Понятие вопроса — это абстракция, которую дек до сих пор не вполне понимает. Мы установили сигнал для выбора, вроде «какой вы хотите?» Может быть, он поймет, чего я добиваюсь.

— Хорошо, вопрос. А дальше?

— «Декабрах — получить — горячая — вода», (горячая вода — это, значит, кислота). Вопрос: «Человек — дать — горячая — вода?»

Бевингтон кивнул.

— Это довольно верно. Начинайте.

Флетчер начал подавать сигналы. Черное пятно глаза смотрело. Дамон сказал несмело:

— Он беспокоится, очень встревожен.

Флетчер закончил сигналы. Шупальца декабраха двинулись раз или два и нерешительно дернулись.

Флетчер повторил все сигналы, добавил еще вопрос: «Человек?»

Шупальца медленно задвигались.

— «Человек», — прочел Флетчер.

Бевингтон кивнул:

— Человек. Но какой человек?

Флетчер обратился к Мерфи:

— Встаньте перед чаном. — И просигналил: «Человек — дать — горячая — вода — вопрос». Щупальца декабраха задвигались.

— Нуль-нуль, — прочел Флетчер. — Не он. Дамон, встаньте перед чаном. — Он просигналил декабраху: «Человек — дать — горячая — вода — вопрос».

— «Нуль».

Флетчер повернулся к Бевингтону.

— Встаньте перед чаном. — И просигналил.

— «Нуль».

Все взгляды обратились на Кристела.

— Ваша очередь, — сказал Флетчер. — Ступайте, Кристел.

Кристел медленно подошел.

— Я не дурак, Флетчер. Я вижу ваши штучки насквозь.

Декабрах задвигал шупальцами. Флетчер стал читать его сигналы, а Бевингтон смотрел ему через плечо в блокнот.

— «Человек — дать — горячая — вода?»

Кристел запротестовал. Бевингтон велел ему молчать.

— Станьте перед чаном, Кристел. — И Флетчеру: — Спросите еще раз.

Флетчер просигналил. Декабрах ответил: «Человек — дать — горячая — вода. Желтый. Человек. Быстро. Войти. Дать — горячая — вода. Уйти».

В лаборатории стало тихо.

— Ну вот, — прямо сказал Бевингтон, — кажется, вы выиграли, Флетчер.

— На это вы меня не поймаете, — заговорил Кристел.

— Молчать, — отрезал Бевингтон. — Достаточно ясно, что произошло…

— Достаточно ясно, что произойдет сейчас, — хрипло от бешенства возразил Кристел. В руке у него был пистолет Флетчера. — Я достал вот это, прежде чем прийти сюда… и похоже на то, что… — Он поднял пистолет, нацелился в чан, прищурился, и его палец уже нажимал на спуск. Сердце у Флетчера замерло и похолодело.

— Эй! — крикнул Мерфи.

Кристел вздрогнул. Мерфи бросил свое ведро. Кристел выстрелил в Мерфи, промахнулся. Дамон прыгнул на него, Кристел быстро прицелился, и добела раскаленная струя пронзила Дамону плечо. Закричав от боли, Дамон оплел Кристела своими костлявыми руками. Флетчер и Мерфи кинулись на помощь, вырвали пистолет и связали Кристелу руки за спиной.

Бевингтон сказал мрачно:

— Вы попались теперь, Кристел, даже если не попадались раньше.

Флетчер сказал:

— Он убил сотни и сотни декабрахов. Косвенным образом он убил Карла Райта и Джона Агостино. Ему за многое придется ответить.

Сменная команда перешла с LG-19 на плот. Флетчер, Дамон, Мерфи и другие из прежней команды сидели в столовой; им предстоял шестимесячный отпуск.

Левая рука у Дамона висела на перевязи, правой он поигрывал кофейной чашкой.

— Я еще не знаю, что буду делать. У меня нет планов. Факт тот, что я как будто повис в воздухе.

Флетчер подошел к окну, оглядел темно-красный океан.

— Я остаюсь.

— Что такое? — вскричал Мерфи. — Я не ослышался?

Флетчер вернулся к столу.

— Я и сам не могу понять.

Мерфи покачал головой в совершенном недоумении.

— Не может быть, чтобы вы говорили серьезно.

— Я инженер, человек труда, — сказал Флетчер. — У меня нет жажды власти, нет желания переделывать Вселенную, но мне кажется, что мы с Дамоном запустили что-то в ход, что-то важное, и мне хочется посмотреть, чем это кончится.

— Вы говорите о том, как научили деков сообщаться?

— Вот именно. Кристел напал на них, заставил защищаться. Он перевернул их жизнь. Мы с Дамоном перевернули жизнь вот этого одного декабраха совершенно по-другому. Но мы только начали. Подумайте о возможностях! Представьте себе человеческое население в плодородной стране — людей, совершенно таких, как мы, но только совершенно не умеющих говорить. Потом кто-то открывает им путь в новый мир — дает интеллектуальный стимул, подобного которому у них никогда не бывало. Подумайте об их реакциях, о новом восприятии жизни! Деки находятся именно в таком положении, если не считать того, что мы только начали с ними работать. Можно только догадываться о том, чего они достигнут, и я хочу как-то участвовать в этом. Если даже не смогу, то не хочу бросать дело недоконченным.

Дамон сказал вдруг:

— Кажется, я тоже останусь.

— Оба вы с ума сошли, — сказал Джонс, — мне не терпится уехать отсюда.

Прошло три недели после отлета LG-19; работа на плоту шла обычным ходом. Смена следовала за сменой; бункера начали наполняться новыми слитками драгоценного металла.

Флетчер и Дамон подолгу работали с декабрахом; на сегодня был назначен великий опыт.

Чан подняли у края плота.

Флетчер еще раз просигналил свое последнее обращение: «Человек показать нам сигналы. Ты привести много декабрахи, человек показать сигналы. Вопрос».

Щупальца задвигались, выражая согласие. Флетчер отступил; чан подняли, опустили за борт, в воду.

Декабрах всплыл, некоторое время держался у поверхности, потом скользнул в темную глубину.

— Вот идет Прометей, — произнес Дамон, — несущий дар богов.

— Скажите лучше — дар речи, — улыбнулся Флетчер. Бледная фигура исчезла из виду. — Десять против пятидесяти, что он не вернется, — предложил пари Кальдер, новый управляющий.

— Я не держу пари, — ответил Флетчер. — Я только надеюсь.

— А что вы будете делать, если он не вернется?

Флетчер пожал плечами.

— Может быть, поймаем другого, будем учить его. В конце концов это должно начаться.

Прошло три часа. Начал подниматься туман, появились пятна дождя.

Дамон, глядевший через борт, выпрямился.

— Я вижу дека. Но наш ли это?

На поверхность всплыл декабрах. Щупальца у него двигались: «Много — декабрахи. Показать — сигналы».

— Профессор Дамон, — произнес Флетчер, — вот ваш класс.