На Таити

XIII О ЧЕМ ПРИМЕРНО Я ДУМАЛА, СИДЯ ВЕЧЕРОМ НА СКАМЕЙКЕ ПЕРЕД НАШИМ ДОМОМ У МОРЯ

Продавщица, у которой я вчера купила материю на платье, была в черных перчатках.

Сегодня ее отвезли в лепрозорий. Говорят, что инкубационный период проказы пять лег.

Вот гудок. Это пароходик с «Raiatea»[13]. Ему давно пора на слом, а все продолжают спокойно ездить на нем.

Море сегодня хмурое, китайцев с черным зонтиком под мышкой верно укачало, как всегда. (И отчего это они всегда с зонтиком ездят?).

С «Raiatea» сегодня приезжает инженер…

Надо сказать Апау, чтобы он брал побольше льда.

Ванилью здесь пахнет только в первый вечер…

Землетрясение — это совсем не страшно: стена, к которой я прислонилась, чуть дрогнула, и стаканы на столе зазвенели…

Говорят, вчера акула к самому берегу подплыла. Бетти такая неосторожная, купается ночью со своими англичанами и выплывает так далеко. Какая Бетти бледная, золотоволосая, тоненькая. Баловаться очень любит.

В кинематографе Тамари сейчас, верно, перерыв, все вышли на улицу, щелкают орехи и едят арбузы.

— Как ты думаешь, м-м Какаду, хорош ли будет жеребец, которого мы вчера видели? Я очень беспокоюсь, что у него плечо слабое.

— Не беспокойся, пока это выяснится, пройдет года два, и мы будем в самой обыкновенной Европе.

В Тамари, верно, опять завертелась использованная фильма. Мчатся каубои, и гармошка гудит все тот же постоянный мотив, Бернар переводит надписи на Маори и отпускает неприличные шутки, понятные туземцам…

Почта придет через три недели, можно начинать писать письма…

Отчего эти листья днем совсем темные, а ночью белые?…

— М-м Какаду, пора спать!