На волшебном балу

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Это просто божественно!

Лаура с наслаждением подставила лицо солнцу, сидя за столиком роскошного ресторана на восхитительном побережье Амалфи.

Все и впрямь было великолепно. Но лучше всего — человек, сидящий напротив.

— Куда бы ты хотела попасть сегодня? Геркуланум, скажем?

Лаура с сожалением покачала головой.

Знаю, следовало бы. Но видеть еще один разрушенный город выше моих сил. Знаю, раскапывая развалины, получают много информации о древнем Риме, но цена слишком велика. — Она вздрогнула.

Тогда Капри? Конечно, народу тьма, но в нем все же есть своя прелесть.

Если ты согласен, я бы с восторгом. Но ты не обязан таскаться со мной по всем достопримечательностям.

Он хмыкнул.

— Мне это полезно в смысле образования. Ты знаешь об этих местах больше меня.

Она скорчила гримасу.

— Мне нравится узнавать что-то новое. Но я допускаю, что другим может быть скучно.

Тупицам вроде меня, например?

Не все любят историю, это очевидно.

— Вероятно, я воспринимаю ее как само собой разумеющееся. В Италии столько истории кругом, что к ней привыкаешь.

Хотя бывают вещи, подумал Алесандро, привыкнуть к которым невозможно. К Лауре. Лауре Стов.

К тому, что находишься с ней рядом.

Вместе с внешностью она словно сменила и характер. Новая Лаура была самым приятным человеком в мире. Теперь она всегда излучала радость и энтузиазм. Он вспомнил, как она смотрела «Дон Карлоса» Верди. С восторженным выражением лица, широко открыв глаза. Что до него, он обращал постыдно мало внимания на музыку, сознавая только, что она сидит рядом, мучаясь запахом ее духов почти также, как видом очертаний ее тела.

К концу вечера он отбросил осторожность, сдержанность — все! Да и мог ли иначе? В конце концов, он живой человек из крови и плоти, и разве были у него другие варианты поведения? Сопротивляться ее обаянию оказалось невозможно.

Он и не сопротивлялся. Да и Лаура тоже. Напротив. Она просто пришла в его объятия, словно в этом не было ничего странного.

И с каждым проходящим днем ему было все труднее помнить, что она когда-то была той «другой» Лаурой, так злившей и возмущавшей его.

Почему она была здесь с ним? Ответить было несложно. Он увез ее из Рима, потому что хотел оградить от Люка и просто потому, что хотел получить ее исключительно для себя. Очевидное объяснение для очевидной ситуации. Он привез ее на побережье Амалфи, подчиняясь своим желаниям — и ее тоже. Точно так же, как укладывал в постель — потому что оба они хотели этого. Какие еще могут быть вопросы? Почему не радоваться тому, что есть? Радоваться обществу друг друга днем и ночью. Особенно ночью.

Он вновь ощутил приступ изумления. В ней было что-то такое, чего он не встречал в других женщинах. С ней начинало казаться, что секс — нечто принципиально новое, а Лаура только что его открыла. Впрочем, для нее это так и было.

Скажи ему кто-нибудь, что секс с неискушенной женщиной — да что там, девственницей — может быть интересным, он бы посмеялся. Теперь смеяться ему не хотелось. Из-за Лауры — ее искреннего изумления и восторга. Насколько же она оказалась открытой и пылкой! И речь не о том, что они делали вместе, но как они это делали. Как она это делала. Ее изумление, удовольствие превращало каждую ночь с ней в такую, каких ему не приходилось переживать раньше.

Он встал и протянул ей руку.

— Тогда решено. Капри.

Она поднялась, переплела с его пальцами свои. Уже на ходу Алесандро пришло в голову, что он никогда раньше не ходил с женщиной, взявшись за руки.

Но думать сейчас об этом ему не хотелось. А хотелось показать Лауре Капри. Ее радость станет и его радостью тоже.

Лаура вздохнула, положила голову на плечо Алесандро. Его рука обнимала ее, согревая и оберегая от ветра, накидывавшегося на них, когда катер поднимался на гребень волны.

Счастье переполняло ее.