Набат 3

Мой прадед собачий был псиной не робкой,

Позировал для сигаретной коробки:

На красной коробке торчат его уши.

Кем стал его правнук — послушай, послушай!

Линяют цвета и мозги,

Линяют друзья и враги,

Линяет понятие долга,

А жизнь у собаки недолга.

Сначала я волком сгрызал бюрократов,

Ночами врывался к владельцам мандатов —

Какое почтенье с врагами народа?

Менялись враги — и менялась порода.

Линяют цвета и мозги,

Линяют друзья и враги,

Меняют понятие долга,

Из дога я вырос в бульдога.

Не думать, а делать меня приучали,

Меня не учили, меня приручали:

Шаг влево — побег, и направо ни шага!

Я был дворянином, я нынче — дворняга.

Линяют друзья и враги,

Меняют на мыло мозги,

Кривое у жизни лекало,

Я помесью вышел в шакала.

Потом, не упомню, какою стезею,

Носился по кручам афганской борзою,

Прошел дрессировку и спецназовской школе

И статью догнал я вьетнамского колли.

Линяют без дела мозги,

Коль встал на четыре ноги.

Меня превратили в каштанку,

Довеском к железному танку.

От кровосмешения лишь матерея,

Рвал в клочья щенят, убивал матерей я,

Не помню родства, от какого я брака,

Я то, что в народе зовется — собака!

Сородич, скули не скули —

Шестерок скатают в нули,

Загонят и шеренги из стаи,

Нас в сучьих детей

превращать

не устали!

Вставай, подымайся, собачий народ,

Намордники тесные сдерни.

Иначе собачая жизнь не пройдет,

Иначе грядет живодерня!