Наблюдатель

Post mortem

Накануне в Коммунаре прошел снег. Склон оказался настолько крутым, что Антону иногда приходилось помогать себе руками, хватаясь за деревья или камни. Он переоценил силы, путь от базы до центра города занял около часа. Задохнувшись, Антон несколько минут сидел на лавочке во дворе ближайшей пятиэтажки и приходил в себя. Руки по локоть покрылись грязью, замшевые кроссовки стали похожи на тряпье.

Еще неделю назад Антон придумал способ незаметного побега, даже хотел рассказать о нем Валентинычу, но приберег на плохие времена — в нужный момент собирался продемонстрировать лояльность. Хорошо, что не рассказал. В самом дальнем углу базы, где дворник хранил утварь, тоже стояла камера видеонаблюдения, но другого персонала, кроме присутствующих в комнате Валентиныча, Антон никогда не видел — следовательно, за камерами в тот момент никто не следил.

Антон вытащил хлам из тележки, перевернул ее и поставил на землю — так, чтобы ручка уперлась в склон холмика. Вскочил, проверил устойчивость. Отлично. Недалеко от корзины нашелся старый табурет, дворник сидел на нем во время перекуров. Третьим уровнем пирамиды послужила колода для колки дров. Конструкция получилась шаткой, но Антону нужно было только оттолкнуться. Он встал на краешек табурета, затем медленно поднялся на колоду. Антон присел — и прыгнул, максимально задрав ноги вверх. Он перелетел через забор, как лягушка, не задев «колючку». Колода и табурет с глухим стуком повалились на снег.

Приземление было жестким. Антон поскользнулся, но, к счастью, не сломал и не подвернул ногу. Он тут же побежал перпендикулярно забору, уходя из области видимости камер. Через пару сотен метров свернул направо и покарабкался вверх по склону. В город. К живым.

Что они говорили про Алису? Она взяла у соседки ключи, своровала дневник, готовит расследование. Какое расследование, зачем? Копает под ФСУОС? Правдорубка? Да, она определенно правдорубка. Насмотрелась либеральных роликов о коррупции, возомнила себя борцом за справедливость… Ладно, не суть. Времени оставалось мало. Сколько они еще будут распивать там вино?

Центральная улица города напоминала гранд-макет: освещенные домики и аллеи пустовали, изредка мимо проносились автомобили. Антон старался держаться поближе к стенам зданий, чтобы при случае быстро свернуть во дворы. Он двигался в сторону ресторана японской кухни Watanabe Miyuki, который работал по будням до полуночи и раздавал посетителям бесплатный вайфай.

Антон практически добежал до ресторана и сбавил темп только на подходе. Через витрину он видел, что в заведении пусто, лишь за дальним столиком сидела пара лет сорока. Потянул на себя тяжелую деревянную дверь. Звякнул колокольчик, и к Антону тут же вырулила администраторша в кимоно.

— Kon'nichiwa! — Администраторша окинула Антона взглядом. — Мы закрыты.

— Как закрыты, вон же люди сидят.

— Это последние посетители.

Антон достал телефон из кармана.

— Дайте хотя бы к вайфаю подключиться.

— Извините, вайфай только для посетителей.

— Так я посетитель!

— Мы закрыты, уже не обслуживаем.

— Девушка, просто пять минут постою здесь у вас. Напишу подруге и пойду дальше.

— Юр! — Администраторша окликнула кого-то за углом. — Поговори ты. Извините.

Из-за угла вырулил амбал, очень похожий на Володю. Для оценки происходящего ему хватило пары секунд.

— Покидаем помещение.

— Извините, дайте пароль от вайфая, сообщение срочно нужно написать…

— Иди отсюда, бич.

— Да какой я бич! Смотри, айфон в руках!

Антон потряс телефоном перед носом у амбала.

— Вали, сказал! А то ментов вызову. Они разберутся, чей это айфон.

Охранник брезгливо толкнул Антона в плечо. Тот налетел спиной на ручку двери, но боли, как обычно, не почувствовал. Охранник толкнул его еще раз. Антон отшагнул, сохраняя равновесие, и оказался снаружи. Дверь захлопнулась у него перед носом.

— Урод! — крикнул Антон в стекло.

Через дверь он увидел, как охранник взял с подоконника упаковку влажных салфеток и тщательно вытер ими руку.

Антон опустил взгляд и осмотрел себя. Да, видок у него отвратительный. Одежда насквозь промокла от снега, с кроссовок комками сползает грязноватая кашица. В рестораны ему ход закрыт.

Не зная, что делать, Антон пошел к набережной. Неожиданно он спохватился. Наверняка его побег уже заметили. Даже если тайна продержится до утра, его местоположение моментально отследят по смартфону. От этой трубки нужно избавляться.

Антон с сожалением выбросил смартфон в мусорку. Шансы предупредить Алису таяли. Можно отыскать ее адрес в каком-нибудь справочном бюро. Такие же еще существуют?

Центральную улицу сменила липовая аллея со старыми деревянными лавками по бокам. Антон безрезультатно прикидывал дальнейшие варианты.

И тут он заметил огонек, плывущий ему навстречу. Огонек покачивался и приближался. Силуэт. Кто это?

Парнишка. Ему навстречу шел парнишка лет семнадцати, в наушниках, уткнулся в телефон и не обращал на происходящее вокруг никакого внимания. Наивный смельчак! Непуганый идиотик!

Антон побежал ему навстречу. Когда до парнишки оставалась буквально пара метров, Антон прыгнул на него с выставленной ногой. Грязная кроссовка врезалась тому в солнечное сплетение. Парнишка согнулся пополам и упал на землю, смартфон вылетел у него из рук. Приземлившись на ноги, Антон тут же рванул к телефону. Парнишка лежал на боку и, приподняв голову, хватал воздух ртом, словно рыба. Антон перевернул смартфон дисплеем вверх. Разлочен! И рванул с аллеи, тапая на ходу по экрану смартфона, чтобы тот не погас.

Мимо промелькнула центральная площадь набережной. Антон обогнул здание местного университета и нырнул в голую чащу заброшенного парка. Вот он, хорошо знакомый склон.

Пристроившись за деревом, Антон открыл на телефоне инстаграм[5] и по памяти вбил аккаунт Алисы.

«Привет! Ты меня не знаешь но у меня к тебе важное сообщение. Близкий друг Приморского просил передать тебе чтобы ты бросала расследование. Люди что убили его решили убить и тебя. Прячься!»

Антон подумал, что бы еще написать. В парке стояла кромешная тьма. Антон нажал кнопку «Отправить». Посидел несколько мгновений. Затем продублировал сообщения в фейсбук[6] и «ВК», заблокировал смартфон и швырнул его со склона вниз. Что делать дальше, он не знал.

Довольно быстро у Антона затекли ноги. Он встал размяться и больше уже не садился. Антон понял, что ночь — его единственный шанс убежать подальше, спрятаться где-нибудь за городом. А что? Девайсов у него нет, Валентиныч и компания никак его не трекнут. Есть и пить ему не нужно, можно бродить по лесам месяцами. А там будь что будет! Все равно растворят. Таких косяков наблюдатели не прощают.

Антон выбрался на раздолбанный асфальт аллеи и пошел в сторону спуска к берегу. Можно двинуться вдоль Волги, чтобы не светиться на улицах, и за пару дней добраться по берегу до областных деревушек. Вокруг поселений — густой поволжский лес, кто его там отыщет? Женушка заммэра Марина Дикмарова спалилась, пытаясь попасть в город — броди она по лесу шатуном, никто бы ее не поймал.

Шел Антон тяжело, на него навалилась слабость, к тому же пересохло в горле. Он постарался собрать волю в кулак. Оставалось пройти триста метров по узкой, некогда купеческой улочке. В конце улочки мигал сигнализацией супермаркет, за супермаркетом раскинулась хаотичная помойка, за помойкой — спуск к берегу.

Антон сунул руки в карманы и сбавил ход. Улица шла немного в уклон. Он миновал госпиталь, в котором лечились ветераны, прошагал мимо здания министерства финансов. У супермаркета из-за поворота вырулил автомобиль и ослепил его фарами. Антон бросил взгляд на витрину супермаркета и увидел в отражении мигающий синий свет.

Антон побежал. Ему в спину завыла сирена. Завизжали шины.

На повороте к помойке ноги заплелись, и Антон упал на колени. Хлопнула дверь. Антон медленно поднялся. К нему подошли два мента. Один встал спереди вполоборота, другой — за спину.

— Старший сержант Еремин, — произнес тот, что спереди. — Молодой человек, ваши документы.

— Чего убегаем? — прикрикнул на него стоящий за спиной.

Антон посмотрел на мента исподлобья.

— Удостоверение покажите.

Сержант нехотя достал из нагрудного кармана удостоверение. Антон сделал вид, что всмотрелся.

— Убегаем чего, я спрашиваю? — повторил свой вопрос мент за спиной.

Антон обернулся:

— Ваше удостоверение?

— Тебе уже показали удостоверение.

— Тогда с вами я разговаривать не буду.

Антон снова повернулся к сержанту.

— Ваши документы, — повторил сержант.

— У меня нет документов.

— Отойдите в сторону. Запрещенные предметы имеются? Доставайте содержимое карманов, кладите сюда. — Сержант указал рукой на пандус супермаркета.

«Мертвому менты не страшны», — подумал Антон и решил упираться по полной.

— Без понятых ничего доставать не буду.

Сержант поджал губы и указал рукой в сторону уазика:

— Пройдемте в машину.

— На каком основании?

— Вы подходите под ориентировку.

— Покажите ориентировку.

— Так она в машине, уважаемый! — отозвался напарник сержанта.

— Хорошо, давайте подойдем к машине.

У машины Антона схватили, затолкали в «стакан» и закрыли дверь. Антон угрожал ментам, что будет кричать, но крикнул только из «стакана», в решетку, отделявшую его от салона:

— Протокол составляйте!

Менты не ответили. Автомобиль тронулся.

— Куда вы меня повезли!

— На медосвидетельствование, — бросил ему напарник сержанта.

Антон увидел, как он перегнулся через переднее сиденье и задернул шторку.

— Откройте окно! — потребовал Антон, понимая, что никто ничего ему не откроет. — Не имеете права закрывать!

— Сиди спокойно, а…

Антон пытался угадать, куда его везут, но быстро потерялся. Понял только, что машина вернула его на главную улицу, а дальше запутался в поворотах. Через десять минут автомобиль совершил полукруг, и под колесами зашуршал гравий.

Антон сразу же узнал и поворот, и шорох. Хлопнули двери кабины, менты открыли «стакан». Антон рванул вперед и получил по зубам. Менты заломили ему руки. Мелькнул знакомый керамогранит ступенек главного коттеджа, менты повернули направо, затем вниз, мимо рубки, пихнули Антона вглубь комнаты и захлопнули железную дверь. Мерцал хорошо знакомый неоновый свет.

В камере курил Сергей и стряхивал пепел в раковину.

— Быстро вы меня, — сказал Антон, присаживаясь на кровать.

— А ты думал.

— Менты тоже мертвые?

— Нет. У дочки сержанта лейкемия. Но есть варианты отсрочить.

Антон оценивающе покивал головой.

— Ладно, не суть. Так сказать, для протокола: побег, контакты с живыми, нападение на живого. — Сергей сделал акцент на слове «нападение». — Попытка предупредить приговоренного… Это даже не перебор. Это просто выше крыши.

— Я не жалею, — бросил Антон в ответ. — Души давай, зови Володю, пускай везет мою тушку на пилораму.

А про себя подумал: «Интересно, Алиса успеет свалить?»

Сергей расхохотался:

— Да нет, так легко ты уже не отделаешься!

Сергей достал из-за пазухи планшет, подошел к Антону и протянул его.

— На, листай.

На экране было открыто приложение «Фото». Антон тапнул по видеофайлу. На записи с регистратора он держал жену заместителя мэра Марину за руки и огибал капот.

— Ты последний, с кем ее видели. Дальше.

Антон свайпнул вправо. Бизнесмен Аркадий. Седой мужчина бьет его битой по голове. Антон стоит рядом, светит лицом в камеру.

— Еще раз вправо.

Антон швырнул планшет в Сергея. Тот резво увернулся. Планшет ударился о стену и шлепнулся на пол. На последнем фото Антон увидел типичный коммунарский подъезд: стены мерзкого зеленого цвета, узкое окно у пола, на полу — мелкая плитка и пятно крови, похожее на черничное варенье. Спутанные волосы, деформированная голова. Отчетливый шрам над левой бровью. Длинные рыжие волосы.

— Ублюдки!

— На стволе твои отпечатки, между прочим.

— Пиздишь, урод!

Сергей даже не разозлился.

— Сунули тебе в руку, пока ты валялся в отрубе после спектакля. Из этого же ствола завалили заммэра. В общем, пока тебя, бегунка, искали, мы с Валентинычем придумывали наказание пожестче. И решили, что первым делом мы тебя оживим. Затем ты сядешь в ментовскую тачку и отправишься в ИВС. Избрание меры пресечения, СИЗО… А потом на тебя заведут уголовное дело. Много уголовных дел. И поедешь ты, менеджер-убийца, в Мордовию, на долгие-долгие годы. В красный лагерь, без родственников и грева. Загробная жизнь покажется тебе раем, сосунок. Будешь мечтать о растворении.

Сергей поднял планшет с пола.

— А грохнули мы ее еще вчера, свежачок. И спектакль с распитием вина перед тобой разыграли, проверяли лояльность. А ты повелся, что мы окно оставили открытым и за камерами никто не следит. Странно это все! Я Валентинычу сразу говорил, что ты безнадежен, а он почему-то уперся. «Антон стал руководителем уже в двадцать пять лет», «исполнительный», «стрессоустойчивый»… Тьфу.

— Шел бы ты на хуй.

Сергей ухмыльнулся. Дверь распахнулась, и он сразу же вышел, его сменили менты и Володя. Антон так и остался сидеть на кровати, понимая, что произойдет дальше.

Володя наотмашь ударил его дубинкой по лицу. Антон вскрикнул от неожиданности, из глаз брызнули слезы. Скулу пронзила боль. Тут же прилетело с пыра в нос — Антон заорал, подзабытым жестом закрыл лицо. Менты стащили его с кровати и начали месить. Антон сложился черепашкой, спрятал голову и стал крутиться, как юла, в разные стороны. Почки, спина, лопатки, руки на голове — менты методично отбивали каждый сантиметр тела. Антон орал. Володя лупил дубинкой по спине и бедрам. Антон визжал. Затем боль немного притупилась, стала точечной. Звуки стихли. Антон чувствовал только глухие удары да звон в ушах. В комнате лопнула лампочка. Стало темно.

Сколько он пролежал избитым, непонятно. Менты и Володя ушли, кровь застыла на лице пленкой, на губах запеклись пузыри. Антон с трудом разлепил рот. Хотелось пить. Попытался встать — и рухнул от резкой боли в спине.

В следующий раз он уже не пытался подняться. Правая рука не слушалась, мелко дрожала. Тошнило. Антон прижался щекой к холодному полу. В голове мелькнула фраза Володи: «Это тебе для разминки». Было очень больно. Как живому.

«Я что, гребаный ноут? — подумал Антон — Можно взять и включить меня в любой момент?»

Мысли долго не собирались в кучу. Пару раз перед глазами мелькнул портрет Алисы — конечно же, не с аватарки, не из толк-рума, где Антон увидел ее впервые, а с фотографии в планшете Сергея, со съехавшим от выстрела лицом. Как все же смерть пугающе искажает красоту. Особенно насильственная смерть.

Менты вернулись довольно быстро. Без особого труда они скрутили Антона, отволокли обратно в бобик и бросили в «стакан». По старой традиции на голову натянули мешок. Уазик рванул с места, запылил по дороге. На каждой кочке Антон вскрикивал от боли.

Потом менты выволокли Антона непонятно где, стащили мешок с головы и кинули в снег. Не говоря ни слова, уехали.

Антон, скрючившись, словно червяк, поелозил ногами. Тело болело, но сознание он уже не терял. Антон со стоном сел. Подождал, пока перестанет кружиться голова, огляделся. Перед ним ширился волжский обрыв с невпопад расставленными по кромке соснами. На рассветном горизонте виднелись очертания Коммунара-на-Волге — трубы котельной, холмы, редкие сигнальные огни.

Когда-то, еще при жизни, Антон пытался представить себе рай без стереотипов. Вечность ассоциировалась у него с волжским обрывом: сидишь на нем, вокруг никого, только плещутся волны. Сто лет сидишь, тысячу. Даже линия отлива не движется. Скучно безумно. Но в шумном опенспейсе Антон нередко мечтал променять обед на пятнадцать минут подобной вечности. И, кажется, променял.

Совсем недалеко, под соснами, сидел какой-то старичок. Услышав стоны, он обернулся. Антон шатался, но стоял, придерживая сломанную руку.

— Наконец-то! — обрадованно воскликнул старичок.

— Как-то непохоже на тюрьму, — прошамкал разбитым ртом Антон.

— Да уж, нехило они тебя… — сочувственно сказал старичок. — Этот амбалище — натуральный маньяк, надо его изолировать от общества. Скандинавы, знаешь, выгоняли берсерков жить и тренироваться подальше в лес… Впрочем, тебе не до этого. Не обращай внимания, Валентиныч с подчиненными любят свежачков попугать. Про тюрьму — давняя страшилка. С советских времен в моде. Если не с царских.

— А вы кто?

Старичок не ответил.

— Отчаянный ты человек, Сережа! Один раз помер — второй захотел.

— Я Антон.

Старичок смущенно улыбнулся:

— Точно, это седого зовут Сережей. Путаюсь.

— И куда теперь? Раз не в тюрьму.

— Как куда? Тебя же грозились оживить? Вот, оживили. Считай это вознаграждением за хорошие поступки: отказ от убийства, попытку спасения. Правда, избили зря. Но это, уж извини, «перегибы на местах»… Разберемся. Подожди тут немного. Сейчас Валентиныч с ментами договорится и приедет, заберет тебя.

— Так вы… бог? — спросил Антон.

Старичок довольно крякнул:

— Ну уж сразу! Бог… До Бога еще знаешь как далеко! Впрочем, для живого ты и так слишком много знаешь.

— Последний вопрос… — пробормотал Антон. — Алису тоже оживили?

— Такой ты опытный айтишник, Антон, а фотошоп не распознал.

Сопя сломанным носом, Антон кивнул и повернулся в сторону города.

Старичок удивленно поднял брови:

— Ты куда это?

Антон промолчал. Окажись он здесь в первый день после разрыва аневризмы, принял бы все за чистую монету. Но сейчас не поверил.

— И вправду Фома неверующий! — удивился старичок, но уговаривать не стал, уставился на горизонт.

Ноги в кроссовках коченели, в ту, что осталась без шнурка, забился снег. Антон доковылял до берега и ступил на протоптанную кем-то тропинку. Ветер усилился, поднялась метель: сначала кожа на лице мерзла, затем ее закололо, защипало, а вскоре лицо исчезло, и больше он ничего не чувствовал. Антон механически перебирал ногами и понимал — не дойдет он до противоположного берега. Берег этот и не приближается вовсе. Наврал старик, наврал, чтобы перед отправкой в тюрьму, перед грядущим тяжелым наказанием за непослушание Антон хоть на секунду почувствовал себя счастливым. Впрочем, так оно и было; Антон ни о чем не жалел. Алело небо. Ноги превратились в две ватные палочки, которые Антон поочередно втыкал в наст. Он шел, шел, шел, воздух густел, и он вяз в этом воздухе, звук ветра стихал, пока не стих окончательно, не загустел до конца — и Антон застрял в нем, как мошка в сладкой вате.

— Где-то через полчаса я решил звякнуть в скорую. Ща… Это было в тот момент, когда я понял, что все, пиздец: на часах что-то типа восьми, а на улице никого, прикинь! Я ж спецом к окну дернулся, увидеть хотя б пару человек… И увидел, что мужик — ну, тот, которого я два дня уже выпаливал, я тебе утром рассказывал, — он, короче, стоит на табуретке прямо посреди кухни, привинчивает что-то к лампочке. Петлю. В бинокль четко видна была веревка. Белая такая, толстая. Бельевая.

Ну, тут я подорвался, напялил на себя пуховик. Полетел по лестнице, все скачет, дышать нечем. Ну, че — побежал в дом напротив… У нас ключи подходят ко всем подъездам, маман в УК заявы катает чуть ли не каждый день, но они гасятся, не отвечают ей. Я ж знал, на каком этаже он живет, и просто дергал все ручки подряд, в двери ломился. И вот крайняя дверь, ровно такая же, как у меня, открылась. Я — в квартиру и мигом узнал обстановку, я ж глядел на нее больше суток. А мужик уже на веревке, и у меня у самого в глазах потемнело от такой дичи, башку сдавило, как клещами. Я ломанулся к нему, не знал, как подобраться, и зачем-то схватил его за ноги, развернул лицом… А в петле мой двойник.

Бритый наголо парень перебросил ногу на ногу и потянул пачку сигарет из кармана.

— А потом, по ходу, бледного словил. Очнулся уже здесь, в палате. И они меня каждый день, прикинь, таскают к себе в кабинет и грузят, что у меня чайник свистнул, что я «пытался совершить суицид». И никто не может мне просто и ясно рассказать — выдернули того мужика из петли или все-таки не успели?

Парень закурил. Они сидели спиной к больнице.

— Ну а ты-то че? Почитал про этого своего Корсара… Катара?

— Котара, через «о». Почитал, куда ж я денусь. — Антон жестом попросил сигарету. — Получается, что из-за стресса у меня это все. И, возможно, генетически передалось. Врач говорит, я почти не ел несколько недель, шатался по городу, потом по Волге ушел в леса. Ни голода, ни холода не ощущал. Зачем-то решил вернуться, зачем — не помню.

— А про выписку сказал че?

— Пообещал, что через неделю выпустит на реабилитацию.

— Живые считают себя мертвыми. Прикольно! — Парень почесал затылок. — Как в киношке прямо. Может, у меня тоже синдром Корсара? Как понять?

— Котара, — поправил его Антон. — Ты голод чувствуешь?

— Жрать хочу нон-стопом.

— Значит, все у тебя нормально.

Антон поднял взгляд и посмотрел на купеческую улочку за забором. Мимо госпиталя семенили по делам ни о чем не подозревающие люди. У забора, под старым тополем, бродил туда-сюда пациент в большом, явно не по размеру пуховике. Собеседник Антона покивал головой, затем почесался.

— Че делать будешь, когда на волю выйдешь?

Антон ответил не сразу.

— Не знаю, Сань. Пока не решил. Может, в Сибирь уеду. Тут явно не останусь. Работу найду. Хотя, знаешь… Забери обратно сигарету.

Антон протянул ему неприкуренный «Винстон». Саня недоуменно взял сигарету за фильтр.

— Ты че это?

Антон ничего не сказал — поднялся с лавочки и бросил Сане привычное: «Увидимся на ужине». Прихрамывая, Антон пошел к дереву. Он неотрывно глядел на пациентку в большом, явно не по размеру пуховике — с рыжими волосами, отчетливым шрамом над левой бровью и потухшей хитринкой в зеленых глазах.