Начало пути (СИ)

Площадь, занимаемая учебным заведением была огромная - здесь располагались административный корпус, библиотека, общие казармы, баня и еще несколько зданий, назначения которых Эй не знал.

Сказать по правде, юноша был несколько огорчен положением дел в Акадэмии. На самом деле все, что он успел увидеть вызывало у него недоумение. Для начала, нет смысла, прежде всего для Империи, содержать такое огромное учебное заведение, ради обучения двадцати человек. И, насколько Эй понял, двадцать новобранцев - это много, действительно много.

Раньше, когда Акадэмия только была основана, не было возрастного ограничения для зачисления в нее. Такая неразборчивость была обусловлена неспокойными временами и постоянной угрозой войны. Так или иначе, в самом начале, когда Хикар основал Акадэмию, новобранцев было много, потому жилых корпусов и казарм понастроили столько, чтобы все могли разместиться.

Со временем же, когда жизнь вошла в более мирное русло и люди в Акадэмию записываться перестали (что было обусловлено жесткой, а порой и жестокой, программой обучения) среди новобранцев были только дети Ааш'э'Сэй, которых всегда было значительно меньше, чем людей. Таким образом, Эй пришел к выводу, что у Императора нет необходимости содержать заведение с подобным размахом, проще уж юношей Ааш'э'Сэй дома обучать, а не тратить налоги практически в пустую.

Кто-то дружески хлопнул Эйя по плечу и, вернувшись к насущным проблемам, он посмотрел на того, кто столь внезапно материализовался перед ним. Слегка приподняв брови, чем выразил свое удивление, Эй кивнул Лазару. Наследник, с ленцой во взгляде, рассматривал пятерых юношей, молча ожидавших продолжения. Если бы Эй не раздумывал над устройством жизни в Акадэмии и целесообразности ее содержания, он бы не удивился так сильно, узрев перед собой Лазара. Пока юноша пребывал в раздумьях, группу из двадцати юношей разбили на четыре подгруппы, к каждой из которых направился лейтенант-наставник. Широко улыбнувшись Эйю, Лазар кивнул мальчишкам, указывая на выход и, не оглядываясь, направился на улицу. Ребята медленно и, как бы нехотя, поплелись за ним.

Выйдя из здания, Лазар повертел головой и, кивнув самому себе, пошел к плацу, который на данный момент, пустовал. Не дожидаясь пока подойдут остальные, Лазар уселся прямо на землю и, оперевшись спиной о, стоящее тут же, бревно на подпорках, сложил руки на груди, ожидая пока подойдут остальные.

Эй, пожав плечами, уселся напротив и уставился на Лазара, который весело поинтересовался:

- Соскучился?

Эй фыркнул и ответил:

- Мы только позавчера утром виделись.

И в самом деле, после того вечера, когда Эй узнал правду об убийстве родителей, он провел все оставшееся время в Замке, где почти каждый день видел Лазара. Вот и тогда, когда пришла пора отправиться в Акадэмию, Лазар проводил родственника, помахивая тому вслед рукой до тех пор, пока мальчик не скрылся из виду. Так что, соскучиться Эй не успел бы, даже если бы очень постарался - все равно времени прошло слишком мало. Лазар покачал головой и, с легкой укоризной в голосе, проворчал:

- Эх ты...

Тем временем оставшиеся четверо юношей уселись в кружок, сложив руки на коленях. Лазар, видимо придя к выводу, что пришла пора познакомиться поближе, не поднимаясь с земли, сказал:

- Меня зовут Лазар де Майен, с этого дня я буду вашим лейтенантом-наставником.

Как это ни странно, услышав родовое имя наставника, никто из новобранцев не был удивлен - рожки все рассмотрели сразу и уже успели обсудить, пока Эй был погружен в собственные мысли.

Окинув собравшихся спокойным взглядом, Лазар кивнул со словами:

- Каждый по очереди называет себя - кивнув Эйю, он ободряюще улыбнулся - ты первый.

Эй пожал плечми и тихо представился:

- Эй де Сэй.

По группе прополз легкий шепоток, а у Эйя начали гореть уши. Оно и понятно - мало того что наставником у них будет наследник короны, так еще и товарищем по тренировкам отпрыск легендарного семейства. Стоило Лазару немного нахмуриться, как юноши успокоились и один из них, сидевший по правую сторону от Эйя поднялся и высоким, мелодичным голосом сказал:

- Леон де Риз.

Повернув голову в сторону юноши, Эй осмотрел того. Лицо у Леона было худое, с выступающими скулами и темными кругами под глазами, тонкая кожа почти просвечивала, светло-голубые, почти белые глаза, с каким-то странным выражением смотрели на собравшихся. Склонив русоволосую голову, юноша сел на место. Лазар одобрительно кивнул следующему, который так же поднялся с места и, криво улыбнувшись, посмотрев Эйю в глаза, представился:

- Рош де Нийлд.

Рош, в отличии Леона, был чистокровным. Сверкнув зеленовато-голубыми глазами, мальчишка нахально махнул челкой и сел на свое место. Двое других, держась за руки, поднялись со словами:

- Син и Орин де Тайра.

Юноши, судя по всему были братьями, с небольшой разницей в возрасте, о чем говорил тот факт, что оба попали в Акадэмию в одно время. Да и похожи они были так, что на первый взгляд и не отличишь. Лазар удивленно улыбнулся и озвучил мысли большинства:

- Братья?

Мальчишки кивнули и один сказал:

- Я старше Сина на сто лет.

- Почему пошел в Акадэмию только сейчас?

Орин, немного смутившись, ответил:

- Ждал пока Син подрастет.

Наследник кивнул и, ни к кому не обращаясь, сказал:

- Редко в наших семьях бывают сразу двое сыновей...

Мальчишки, для которых, скорее всего, нечто подобное услышать стало делом обычным, кивнули и опустились на землю. Лазар, обведя внимательным взглядом собравшихся, сказал:

- Сейчас я расскажу вам о том, как будет проходить ваше обучение непосредственно со мной. Все вопросы зададите после того, как я закончу. Понятно?

Слаженно кивнув, юноши обратились в слух. Лазар, размяв шею, начал:

- Как вы все знаете, программа обучения в данном заведении отличается от прочих так же сильно, как день от ночи. Все вы, я надеюсь, имели наставников, которые обучали вас воинским искусствам. Здесь все будет несколько иначе. Как вы заметили, обучаться вы будете в группах, в этом наборе вас достаточно много и в каждой группе по пятеро новобранцев. К примеру, когда я проходил обучение здесь, мастер-наставник обучал меня и еще одного юношу. Таким образом нас было всего двое.

Замолчав на пару минут, Лазар продолжил:

- В течение ближайших трех месяцев вы будете обучаться совместно, после этого вас ожидает Первое Крещение, спустя примерно три месяца после которого будет Второе. В общей сложности испытаний, или Крещений, как называют это здесь, будет всего пять и примерный срок мы можем назвать только для первых двух. Ясно?

Юноши кивнули и Лазар, одобрительно хмыкнув, спросил:

- Вопросы есть?

Леон де Риз, слегка покашляв, задал первый вопрос:

- В чем суть Первого... Ээээ... Крещения?

Лазар прикрыл глаза и ответил:

- Узнаешь когда пройдешь.

Юноша нахмурился и, словно бы подтвердив собственные мысли, молча кивнул.

- Еще?

- Почему нельзя сказать когда пройдут остальные три экзамена? - Орин де Тайра, немного наклонившись вперед, впился внимательным взглядом в лицо наследника. Лазар, глядя прямо в глаза ученика, ответил:

- Время проведения всех Крещений, начиная со второго, назначают Светлые, мы к этому никакого отношения не имеем.

Над плацем повисла тишина, которую никто не решился нарушить, вероятно раздумывая над словами Лазара. Так как вопросов более не было, Лазар легко поднялся и, сладко потянувшись, сказал:

- Сейчас направляйтесь в административный корпус, там вы должны будете пройти некоторые формальности, после которых вас проводят в баню и покажут где именно находятся ваши комнаты. На сегодня все, можете быть свободны.

Юноши поднялись и, не дожидаясь дальнейших пояснений, направились к указанному зданию. Эй встал самым последним и, кивнув Лазару развернулся чтобы уйти.

- Когда освободишься - зайди ко мне, я буду на втором этаже административного корпуса.

Эй кивнул и пошел вслед за ушедшими товарищами.

Лазар, облегченно вздохнув, покачал головой. Признаться, он не ожидал, что в этом году будет такой большой набор - двадцать юношей из семейств Ааш'э'Сэй... Слегка нахмурившись, наследник улыбнулся - похоже быть лейтенантом все же не так обременительно, как он предположил изначально.

Дойдя до малого административного корпуса, будущий император, не спеша поднялся на второй этаж и, толкнув дверь одной из комнат, вошел в нее. Комната, где проводились совещания между лейтенантами, была довольно скудно обставлена - большой стол, окруженный стульями и несколько книжных шкафов. Устроившись на подоконнике, откуда было отлично видно плац и дорогу, ведущую к главным воротам, наследник погрузился в собственные мысли.

Пока Лазар пребывал в мире грез и мечтаний, дверь кабинета отворилась и в помещение вошли остальные лейтенанты. Двоих из визитеров Лазар знал очень хорошо - оба были лейтенантами еще в то славное время, когда сам наследник проходил обучение.

Не слезая с подоконника, Лазар повернул голову к вошедшим и сдержанно кивнул. Рамиэль де Лайдар - в прошлом мастер-наставник самого Лазара, в считанные мгновения оказался рядом с бывшим учеником и, сложив губы в ласковой улыбке, отвесил наследнику затрещину. Лазар, нахмурившись, соскочил с облюбованного места и, проявив крайнее неуважение к наставнику, проворчал:

- Чуть что, так сразу драться...

Рамиэль покачал головой и нравоучительно ответил:

- Я разве не говорил тебе, что когда в помещение входит мастер-наставник, надо встать и поклониться?

- Я сам теперь мастер-наставник.

- Это ты так думаешь, вот выпустишь пару-тройку учеников, тогда и поговорим.

Лейтенант Сойрен - закадычный друг Рамиэля, со скучающим выражением на красивом лице уселся за стол и, откинувшись назад, уставился в потолок. Третий из лейтенантов - Финар Тисс, плотно закрыв за собой дверь, уселся напротив Сойрена, предпочтя игнорировать назревающую между наследником короны и Рамиэлем перепалку.

Так как Сойрену, порядком надоело сидеть и таращиться в потолок, он несколько грубо спросил:

- Начнем совещание?

Лазар и Рамиэль кивнули, заняв свои места. Самым старшим из присутствующих был Финар Тисс, посему он начал первым. Мужчина, который по оценке Лазара был примерно ровесником его отца, нахмурил темные брови и зычным голосом сказал, обращаясь к наследнику:

- Добро пожаловать в Священную Акадэмию Хикар.

Лазар добродушно улыбнулся и вежливо кивнул, а Рамиэль дополнил:

- Вводная часть закончена, приступим непосредственно к обсуждению.

Три пары глаз на миг обратились к Лазару, что вызвало его улыбку. Так как опыта в обучении у наследника нет, скорее всего сейчас ему устроят небольшой экзамен - посмотреть, каков новый лейтенант и стоит ли он того доверия, которого требует. Обучать юношей отнюдь не так легко, как может показаться. Тем более, обучать воинскому искусству. С такой задачей не каждый может справиться, кто-то с самого начала понимает, что лучше даже и не пытаться, а кто-то, несмотря на все предостережения, пытается примерить на себя звание мастера-наставника.

Когда Лазар был учеником, нескольким из соискателей было отказано в этой чести, о причинах, естественно, не сообщили никому. Таким образом, наследник, будучи подготовленным к возможным вопросам, чувствовал себя спокойно, можно даже сказать - расслабленно.

Как только Рамиэль закончил говорить, атмосфера в помещении стала несколько напряженной, а Лазар практически кожей почувствовал внимательные взгляды, устремленные на него исподтишка. Первым задал вопрос Финар. Положив огромные руки на стол, лейтенант посмотрел в глаза наследника испытующим взглядом и, как бы между прочим, спросил:

- Что наследник может сказать о своих учениках?

Рамиэль едва заметно улыбнулся. Вопрос, заданный Финаром был не так прост, как могло показаться и от ответа, который даст Лазар, зависит будут ли и дальше лейтенанты тратить на него свое время или же на этом проверка закончится.

Вся Империя знает о том, что Акадэмия, хоть и находится на территории Ардейл, являет собой как бы отдельное государство, с собственным аппаратом управления, обычаями и законами. Таким образом факт, что на пост мастера-наставника нацелился наследник императора не играет абсолютно никакой роли. Акадэмия неподвластна никому, кроме собственной администрации.

Сложив руки на груди и, слегка прикрыв глаза, Рамиэль наблюдал за своим бывшим учеником. Лазар, конечно, тот еще пройдоха, но умом отнюдь не обделен, хотя предпочитает "строить" из себя простачка. Теперь осталось посмотреть, насколько умен наследник и сможет ли он справиться с возложенной на него задачей.

Лазар, внимательно выслушав вопрос, легко улыбнулся и, глядя прямо в глаза Финара, уточнил:

- Что именно вас интересует?

- Все.

Пожав плечами, наследник начал:

- Первый из учеников - Эй де Сэй. С юношей я знаком довольно давно, соответственно могу дать ему более полную характеристику, нежели прочим. Мальчик одарен, возможно сверх всякой меры, довольно честолюбив, горд, отзывчив, справедлив. При этом скрытен, несколько злопамятен и подвержен меланхолии. Абсолютно лишен магического дара, что с лихвой компенсируется превосходными физическими данными и стремлением к новым знаниям.

Так как Лазар сделал небольшую паузу, дав собравшимся возможность вникнуть в смысл сказанного, Сойрен спокойно поинтересовался:

- О каком физическом превосходстве над прочими говорит наследник? Юноша худ как щепка.

Кивнув, Лазар ответил:

- Он на пол пути к вхождению в боевую форму, несмотря на столь... Ммм... Изящное телосложение.

Сойрен удивленно приподнял брови, а потом улыбнулся и кивнул. Если юный де Сэй действительно смог сделать первый шаг к принятию второй формы, значит запас жизненных сил у него действительно огромный. И не только жизненных сил, но и выносливости - войти в боевую форму сложно даже полностью сформировавшемуся Ааш'э'Сэй - тело буквально сжигает энергию во время изменения. К тому же, ощущения при этом одни из самых болезненных. Рамиэль, покачав головой, тихо спросил:

- Его разум справляется?

Лазар кивнул и уверенно ответил:

- Насколько я могу судить - да.

Финар задумчиво посмотрел за окно и, покашляв, задал следующий вопрос:

- Какой вид оружия является предпочтительным?

В глазах наследника мелькнула улыбка. Мастер-наставник дает ученику не только базовые знания, но и помогает с выбором оружия. В таких случаях необходимо учесть не только физическое сложение, но и другие аспекты, такие как скорость реакции, выносливость, умение быстро принять решение. Сделав вид, что задумался на какое-то время, Лазар сдержанно ответил:

- Я бы порекомендовал ножи или кинжалы.

Трое сидящих за столом одобрительно кивнули и Рамиэль сказал:

- Следующий.

- Леон де Риз. - Замолчав на мгновение, Лазар прищурился и продолжил - отпрыск рода де Риз, единственный сын, оба родителя погибли, воспитывается под надзором своего деда. Насколько я могу судить, юноша несколько болезненный, возможно это обусловлено тем, что в их роду из поколения в поколение передаются определенные умения.

- Какие именно?

- Дети де Риз единственные в Империи полностью нечувствительны к всевозможным ядам. Насколько мне известно, иммунитет выработался со временем и при внешних воздействиях, а именно - маги де Риз с младенчества принимают яды и испытывают на себе воздействие различных заклинаний. Как результат - все они имеют полный иммунитет к отравляющим веществами и агрессивной, для них, магии.

Финар кивнул, соглашаясь. В определенных кругах семейство де Риз держали едва ли не за сумасшедших - ставить подобные опыты над собственными детьми мало кто решится, но благодаря им в службе тайного шпионажа были те, кого можно отправить в качестве ценных заложников или с дипломатической миссией, не боясь что несчастные будут отравлены или подвергнутся воздействию смертельного заклинания. Парадоксом было то, что потомки де Риз, имеющие возможность противостоять любому смертельному яду, всегда отличались слабым здоровьем. Хотя те, кто при таком воспитании доживал до совершеннолетия, уже могли считать себя счастливчиками.

- Программа обучения?

- Для начала необходимо повысить выносливость, в качестве оружия я бы порекомендовал арбалет.

- Причины такого выбора?

- В отличии от меча, катона или цепа использование арбалетом не требует большой затраты сил, даже женщины с легкостью справляются с подобным видом оружия. К тому же, используя арбалет, юноша не окажется в самом пекле сражения, откуда не сможет сбежать и где устойчивость к отравлению не играет никакой роли. Вообще, я бы посоветовал юноше посвятить себя магии или работе в дипломатическом корпусе.

- Хорошо, следующий.

- Рош де Нийлд - насколько я могу судить, довольно вспыльчивый, но умеет держать себя в руках. Честолюбив, возможно более, чем необходимо. Факт того, что юноша будет обучаться в компании полукровки, я имею ввиду Леона де Риз, может вызвать стремление превзойти прочих, а если учесть некоторую заносчивость, предполагаю, что так оно и будет.

Рамиэль довольно улыбнулся и кивнул. Все это хороший мастер-наставник должен уметь определить едва ли ни с одного взгляда. О характере ученика говорят его жесты, взгляды, которые он бросает на остальных, слова сказанные вслух и мысли, о которых ученик предпочел умолчать, но которые таятся где-то в глубине глаз.

Юного Роша заметили сразу - мальчик вошел в главный корпус, гордо задрав подбородок и с легким пренебрежением косясь на прочих. Почти сразу он подошел к небольшой группе новобранцев, показывая всем своим видом превосходство над прочими и, спустя малый промежуток времени, был признан лидером среди новобранцев. С молчаливого одобрения прочих, естественно.

- Что-то еще относительно этого ученика?

Слегка склонив голову набок, Лазар кивнул.

- Если я не ошибаюсь, юноша - сын одного из работников администрации, скорее всего отец занимался его обучением еще до того, как Рош пришел к нам.

- Оружие?

- Учитывая довольно плотное телосложение, я бы порекомендовал меч.

- Катон или меч?

Улыбнувшись одними губами, Лазар склонил голову, признав свое поражение. Так как на данный момент ему было трудно определить силу и быстроту реакции Роша, он затруднялся ответить однозначно. Если юноша, несмотря на плотное телосложение быстр, то наилучшим выбором будет катон или же пара - имея небольшой вес, оружие не вызовет потерю в скорости, что может сыграть решающую роль в сражении.

Если же мальчик двигается относительно медленно, но некоторая медлительность компенсируется силой, то лучше выбрать меч, возможно даже двуручный. В таких случаях вместо того, чтобы наносить довольно слабые многочисленные удары по противнику, лучше нанести один, вложив в него максимум сил.

- Пока что затрудняюсь ответить, более точно скажу после первой тренировки.

Сойрен нахмурился, но тут же улыбнулся. Так как наследник еще не опытен, как наставник, ничего странного в том, что ответить на такой вопрос сразу он не смог. Определить физические данные с одного взгляда довольно сложно и для этого необходимо иметь богатый опыт. Сойрен порекомендовал бы юноше обычный меч - Рош двигался плавно, словно Лир, при этом сразу было понятно, что силой юноша не обделен. Поэтому, наилучшим вариантом будет среднее между катоном и двуручным мечом, о котором наверняка подумал Лазар - обычный меч, весом не более одного фола.

Финар, дослушав до конца, улыбнулся со словами:

- Последние.

- Братья де Тайра. - Подняв глаза к потолку, Лазар спокойно и взвешенно продолжил - Не смотря на то, что оба мальчика предпочитают держаться вместе, я бы предпочел разделить их на некоторое время. Другими словами, после прохождения Первого Крещения у них должны быть разные наставники. Для младшего наилучшим оружием будет пара, для старшего - лук.

- Почему?

- С первого взгляда понятно, что Син, младший из братьев, полностью доверяет старшему, который оправдывает его доверие.

- В таком случае, не было бы лучше дать обоим катоны, дабы в будущем они "прикрывали" друг друга? - Финар Тисс впился испытующим взглядом в лицо Лазара.

Принц кивнул, признав разумность такого довода. Два воина, доверяющие друг другу, в бою становятся словно единым целым, великолепно дополняя один другого. Работа в паре для таких - естественная потребность, основанная не только на доверии, но и уважении.

Посмотрев в глаза Тисса, Лазар ответил:

- Это было бы верно в том случае, если бы юноши были просто близкими друзьями. Мы же имеем дело с кровными братьями, которые одновременно являются и лучшими друзьями. Старший мальчик - Орин, отложил поступление в Акадэмию на сто лет, дожидаясь когда младший достигнет допустимого для зачисления возраста. Это говорит о том, что Орин, как старший, опекает Сина.

- Это плохо?

- И да, и нет. Если оба будут участвовать в бою, Орин будет излишне волноваться за Сина, скорее всего даже не отдавая себе в этом отчета. Как результат - работа в паре, при таких покровительственных отношениях становится невозможной. Поэтому я бы порекомендовал разделить мальчишек, но изначально тренировать для совместной работы.

- Почему для младшего ты выбрал пару?

- Юноша молчалив, но по взгляду видно, что анализирует ситуацию быстро, делая определенные выводы. Когда я рассказывал ученикам о том, как будет проходить их обучение, он единственный, кто спокойно ожидал пока прочие зададут интересующие, и его тоже, вопросы. Предполагаю что, не смотря на юный возраст, юноша предпочитает взвешивать каждое свое действие, что может быть не столько осторожностью, сколько нерешительностью. Если мы будем обучать его владению оружием для ближнего боя, он справиться с этой чертой своего характера, потому что у него просто не будет другого выхода. Учитывая аналитические способности, предполагаю что из юноши можно воспитать хорошего командира. В то же время для Орина я выбрал лук потому, что насколько я могу судить, юноша довольно вспыльчив, решения принимает быстро, но не всегда обдуманно.

На миг в помещении повисла тишина и, спустя мгновение, Финар спокойно сказал:

- Умение быстро принять решение и сориентироваться в ситуации, качества необходимые лучнику... Есть одно "но" - по твоим словам, Орин де Тайра вспыльчив, а для лучника важно быть хладнокровным. Не стоит ли "поменять" братьев местами?

Лазар широко улыбнулся и, посмотрев на Финара, покачал головой:

- Если бы они не были братьями, возможно я бы так и поступил. Действительно, Сину, по логике, было бы проще обучиться стрельбе из лука, тем более, если взять в расчет особенности характера. Но, как я уже говорил, Орин, в своих действиях, руководствуется, прежде всего, безопасностью брата. Таким образом, дав Орину в руки пару, мы получим воина, беспрестанно озирающегося и разглядывающего крыши, деревья или зависших над землей Лиров, в опасении за младшего брата. В данном случае я предлагаю "сыграть" на их братских чувствах и извлечь из них наибольшую пользу. Син, зная что его спину прикрывает Орин, сможет полностью посвятить себя битве. Орин же, находясь в точке выше той, где находится его брат, будет иметь возможность контролировать происходящее. Другими словами, я предлагаю раскрыть потенциал, заложенный в юношах, поборов их слабости.

Финар поднялся и, кивнув трем сидящим за столом лейтенантам, направился к двери. Положив ладонь на ручку, Тисс сухо проронил:

- С завтрашнего дня приступай к тренировкам.

Проводив Финара взглядом, Рамиэль одобрительно хлопнул Лазара по плечу.

- Молодец, горжусь. Не каждому удается переубедить Тисса, а раз он допустил тебя к тренировкам, значит счел твои доводы разумными.

Сойрен, с легкой улыбкой кивнул и, бросив на Лазара задумчивый взгляд, сказал:

- Ну что ж... Поздравляю с первым набором, лейтенант Священной Акадэмии Лазар де Майен. - Посмотрев на Рамиэля, Сойрен сказал, обращаясь уже к нему - Пойдем, у нас тоже есть ученики, которые ждут нашего внимания.

Рамиэль деланно огорченно вздохнул и последовал за другом, оставив Лазара в гордом одиночестве. Утерев лоб, наследник позволил себе облегченно вздохнуть. Это было бы позором для него, провалиться сейчас, после того, как провел беседу с учениками. Поднявшись со своего места, Лазар потянулся и подошел к окну. Теперь осталось подождать, пока Эй закончит свои дела и составит ему компанию.

По мнению Лазара именно Эй стоил пристального внимания с его стороны. И дело вовсе не в том, что они родственники и знакомы были еще до того, как мальчик прошел в Акадэмию. Просто слова наследника о том, что разум Эйя не покачнулся, сказанные с завидной уверенностью, были ложью.

Лазар не знал, что происходит у мальчика в голове и так ли он крепок разумом, как кажется, просто ему хотелось в это верить. Поэтому, наиболее правильным решением будет - не спускать с Эйя глаз до тех пор, пока все сомнения, даже самые мизерные, не исчезнут.

Эй уселся на простую деревянную скамью, проведя влажной ладонью по бритой голове. Как он сейчас выглядел, знать ему не хотелось. Потому что у него и раньше-то лоб высокий был, а теперь стал размером с голову. Еще и глаза наверное как у лягушонка удивленного стали. В общем, юноша был искренне благодарен за то, что в Акадэмии зеркал не было. Ни одного.

Рядом с Эйем присел Леон де Риз и, слабо улыбнувшись, провел тонкими пальцами по затылку. Юноша, чьи волосы, в отличии от Эйя, имели русый оттенок, теперь ничем не отличался от прочих - по лысой голове трудно определить чистокровный или нет. Хотя, Эй в принципе не придавал чистоте крови особого значения, возможно потому, что его дядя, которого он видел едва ли не каждую неделю, а потом так вообще постоянно, так же был полукровкой и родители Эйя, в отличии от прочих, не кичились родовитостью и родственными связями с Владыкой. Так как Леон молчал, Эй решил осмотреть его более внимательно. Все юноши, на тот момент находившиеся в общей бане, были наги, если не считать повязок на бедрах.

Эй, который до этого дня чрезвычайно стеснялся собственной худобы, при одном взгляде на Леона понял, что он-то очень даже упитан, если не сказать большего. Внимание Эйя привлек рисунок на груди де Риза - словно черное пламя впилось в самое его сердце, языки которого жадно лизали тонкую шею, сильно выпирающие ключицы и костлявые плечи.

Заметив столь пристальное внимание со стороны Эйя, Леон смутился и быстро натянул рубаху прямо на мокрое тело. Поняв, что чем-то обидел сидящего рядом юношу, Эй натянуто улыбнулся и, несколько смущаясь, пробормотал:

- Извини.

Леон улыбнулся бледными губами и мягко ответил:

- Все в порядке, я сам виноват.

- Ммм? - Эй поднял удивленный взгляд на лицо собеседника.

Де Риз едва заметно кивнул со словами:

- Это обычно у всех вызывает одинаковую реакцию, так что я предпочитаю не щеголять в чем мать родила.

- Аааа...

Так как говорить больше было не о чем, Эй поднялся со скамьи и начал одеваться. Надо поспешить к Лазару и узнать, что же хотел обсудить наследник. Быстро натянув комбинезон, Эй задумчиво посмотрел на чистые белые тряпки, назначение которых было ему непонятно.

Пока юноша разглядывал сей предмет одежды (или что это было), тихий гул юношеских голосов нарушил грохот упавшей скамьи. Резко выпрямившись, Эй застыл на месте. Под его ногами, прямо на холодном каменно полу лежал Леон де Риз, ноги которого были прижаты к полу скамьей, на которой, в свою очередь, с видом победителя восседал Рош де Нийлд. Скорчив презрительную гримасу, юноша сложил руки на широкой груди и, глядя на лежащего Леона, процедил:

- Ненавижу полукровок.

В комнате повисла гробовая тишина, никто из присутствующих не решился вмешаться. Одного взгляда на Роша было достаточно, чтобы любое желание сказать что-то поперек тут же пропало - мало того что де Нийлд был действительно крупным, он еще и возвышался над прочими на добрую голову. Огромные мышцы бугрились на руках, натягивая гладкую кожу, при малейшем движении.

Леон, не говоря ни слова, попытался подняться, но худое и болезненное тело тут же скрутило от кашля. Встав на колени и уперев руки перед собой, де Риз с трудом перевел дыхание. Приступ лающего, мокрого кашля накатил вновь, на камни, словно маленькие красные бусины, закапала кровь из разбитой губы, которую Леон закусил при падении.

Эй, справившись с ошеломлением, опустился на колени и, положив руку на плечо Леона, холодно посмотрел в глаза Роша.

- Есть желание сравнить родословные?

Довольное лицо, с презрительной усмешкой в миг побледнело и Рош зло сжал губы. К нему тут же подошли двое незнакомых Эйю юношей и один из них, слегка наклонившись к Рошу, что-то тихо сказал. Не дослушав до конца, де Нийлд махнул царственно рукой и, встав с перевернутой скамьи, широко зевнул со словами:

- Пожалуй пойду отсюда, а то что-то тухлятиной завоняло.

Остальные, до этого тихо наблюдавшие за происходящим, быстро натягивали на себя одежду и покидали помещение. Спустя несколько минут в комнате остались только Леон и Эй. Крепко сжав предплечье юноши, Эй помог тому подняться. Перевернув ногой скамейку, он усадил на нее Леона и тяжело вздохнул.

Он, конечно, слышал от отца, что многие из Ааш'э'Сэй довольно плохо относятся к детям от смешанных браков, но как-то не верилось. По лицу юноши скользнула тень и он, немного опустив голову посмотрел на Леона. Де Риз крепко обхватил себя руками, словно пытаясь удержать тело в неподвижном состоянии. Дыхание с мокрым клекотом вырывалось из груди, а нижняя губа сильно опухла.

- Ты почему ничего ему не сказал?

Эй нахмурился и несколько агрессивно посмотрел на Леона. Самого Эйя с детства приучили давать сдачи, правда, когда он это сделал, мать его сильно отчитала, а отец, вняв ее уговорам запретил Эйю покидать поместье без сопровождения. Подняв на Эйя грустные глаза, Леон покачал головой и тут же опустил взгляд.

Вместо де Риза ответил Син де Тайра, который рылся в одном из шкафчиков и когда остальные стройными рядами потянулись за Рошем, предпочел остаться, скрывшись в недрах деревянной коробки на некоторое время. Закрыв узкую дверь, которая отлично скрывала его присутствие, Син сказал:

- Потому что он ничего не мог сделать.

Эй презрительно фыркнул и ответил:

- Даже ребенок мог бы подняться сразу.

Син покачал головой и бросил на Леона вопросительный взгляд. Де Риз, наконец-то справившись с удушьем, мягко улыбнулся одними губами и кивнул со словами:

- Можешь сказать, все равно скорое все узнают. К тому же, мы ученики одного мастера, мне нечего скрывать.

Син кивнул и, подойдя к скамье, на которой сидел Леон, положил руку тому на руку, заставляя поднять ее.

- Смотри.

Сказав это де Тайра ткнул тонким пальцем в бок Леона. Под мышкой, чуть ближе к левой лопатке, было маленькое красное пятнышко. Укус мошки проще обнаружить. Эй пожал плечами.

- И?

- Рош ткнул его иглой в бок и только после этого опрокинул скамью.

- Я понимаю, что получить иглой вбок не самый приятный сюрприз...

Скептически посмотрев в глаза Сина, Эй ожидал пояснений. Младший де Тайра тяжело вздхонул со словами:

- Игла отравлена была, я полагаю. Поэтому Леона скрутило, учитывая скорость, с которой тело справилось с последствиями, вероятнее всего это даже и не яд был, в полном смысле слова. Скорее всего, что-то парализующее или усыпляющее. Не так ли?

Склонив голову на бок, Син уставился на Леона. Помолчав немного, де Риз кивнул.

- Да.

Все еще мало что понимая, Эй спросил:

- А приступ тут при чем?

Леон, посмотрев на Эйя своими странными, словно бы выцветшими от времени глазами, тихо ответил:

- Именно так мое тело справляется с ядами. С возрастом, когда организм вырабатывает полный иммунитет, тело более не скручивает в судорогах, яд полностью растворяется в крови.

- Аааа... Ясно.

Все же, так как Эй практически всю свою жизнь провел в родовом имении о семьях других аристократов он знал исключительно мало. Сделав себе мысленную пометку о том, что надо бы сей промах восполнить, де Сэй поинтересовался:

- Теперь ты в порядке?

Леон кивнул и потянулся за рубахой.

- Да, спасибо, Ваше Сиятельство.

Фраза, предусмотренная дворцовым этикетом, из уст Леона прозвучала так, словно он Эйя заживо похоронил, от чего Син де Тайра рассмеялся в голос и даже Эй не удержался от улыбки.

- Ну, если так, тогда я откланяюсь.

Отвесив изящный поклон, Эй направился к выходу, откуда зашагал в сторону малого административного корпуса. Поднявшись на второй этаж, юноша замер посреди коридора. Это, конечно, хорошо, что Лазар его сюда позвал, только вот... Не орать же теперь на все здание, в поисках комнаты, в которой обосновался наследник? Подумав еще какое-то время, над тем, а не стоит ли и в самом деле громко позвать Лазара, Эй, все же решил, что будет лучше обследовать комнаты по очереди. В крайнем случае, извинится за беспокойство, к тому же, никто ведь не запрещал ученикам исследовать здания? К своему счастью, Лазара Эй нашел сразу, стоило лишь толкнуть ближайшую к лестнице дверь.

Повернув к нему голову, наследник широко улыбнулся со словами:

- Отличная прическа, мой маленький друг!

Громко фыркнув, Эй закрыл дверь и прошел в глубь помещения. Осмотрев внимательно почти пустую комнату, Эй перевел взгляд на принца и спросил:

- Ты что-то хотел?

- Присаживайся, разговор будет долгим.

Эй кивнул и сел за стол.

- О чем ты хотел поговорить? - Уставившись в окно, юноша думал о том, что надо наверное Эйлис письмо написать, а то она почти каждый день посылала весточку, а он все откладывал свой ответ. Почему-то ему не хотелось рассказывать сестре о встрече с Сиэлой, а кроме этого рассказать-то больше и нечего.

Лазар, видя что ученик погрузился в задумчивость, тихо хлопнул по столу ладонью и ответил:

- Я хотел, чтобы ты задал мне вопросы, которые ты так и не соизволил озвучить.

Эй перевел взгляд на собеседника.

- С чего уважаемый мастер взял, что у меня есть какие-то вопросы?

Наследник легкомысленно пожал плечами.

- Если их у тебя нет, я очень разочаруюсь.

По губам Эйя скользнула улыбка и он кивнул.

- Ну, раз мастер сам спрашивает...

Одобрительно покивав, Лазар сказал:

- Спрашивай, не стесняйся.

- Для начала, расскажи мне об обустройстве Акадэмии.

- Что именно?

Немного нахмурившись, Эй сказал:

- Мне не очень понятна сама суть существования этого заведения. Насколько я понял, набор этого года превысил все ожидания, соответственно, раньше новобранцев было еще меньше. Есть ли смысл для государства содержать подобное учебное заведение в ущерб себе? Ремонт зданий, провизия, жалование лейтенантов... К чему все это? На мой взгляд, было бы разумнее отказаться от излишних трат и позволить юношам обучаться дома.

Лазар кивнул и, подперев рукой подбородок, начал:

- Тебе наверняка известно о том, что Акадэмию основали в те далекие времена, когда Ардейл и Долина являлись одним целым - Империей Дрей. Кстати, тогда наставниками тут были мастера Ше'д'Ар, которые потом присоединились к Клаю и покинули наши территории. Так вот, когда Акадэмия только была создана, не было ни Крещений, ни магического купола, ни, естественно, проклятого договора Хикар. Другими словами, Акадэмия была обычным учебным заведением, в котором воспитывали воинов. К слову сказать, возрастного ограничения для новобранцев поначалу тоже не было, а когда Империя, при разумном правлении Райдана, погрузилась в мир и покой, Хикар внес поправки в устав. Для нас наилучшим возрастом для обучения здесь - семьсот пятьдесят лет, для людей четырнадцать-пятнадцать. Таким образом Хикар смог стереть ту огромную разницу, которая всегда была между нами и людьми.

- Что ты имеешь ввиду?

- Я имею ввиду то, что в твоем возрасте ты мало чем отличаешься от обычного человеческого подростка, а в чем-то, возможно, даже уступаешь. Это было маленькое отступление, теперь непосредственно твой вопрос - после создания Акадэмии и нескольких поражений, случившихся по вине воинов из отряда Хикар, он принял решение о том, что каждый воин, в пору своего ученичества будет проходить определенные испытания. Сделано это было для того, чтобы посмотреть, каким образом поведет себя будущий воин в непредвиденной ситуации. Для того, чтобы воплотить свою идею в жизнь, Хикар попросил помощи у Клая. Второй принц, который сейчас считается самым одаренным магом за всю историю нашей расы, сумел заключить договор с Богами. Все трое - Хикар, Райдан и Клай принесли свои дары Светлым, показав, что они и их потомки будут соблюдать условия договора. Как ты знаешь, договор с Богами аннулированию не подлежит. Так как предметом договора были испытания в Акадэмии, она будет функционировать до тех пор, пока Боги не заберут данное ими обещание.

- Ясно...

Задумавшись на минуту, Эй задал новый вопрос:

- Учитывая "размах" заведения, здесь должно быть, по крайней мере, не менее двадцати лейтенантов. Ну, хотя бы десять. Я же видел всего троих.

Лазар фыркнул и сказал:

- Я, вообще-то, тоже лейтенант. - Замолчав на миг, он продолжил - откуда такая точная цифра?

- Я исходил из того, что в этом году двадцать новобранцев, а один мастер может обучать не более двух учеников.

Лазар кивнул.

- Все верно.

- Так где остальные?

- Разбрелись по Империи.

Приподняв брови, Эй молча ожидал разъяснений.

- Как ты верно заметил, наставников должно быть больше, чем есть. Все это объясняется просто - нынешний набор, уже после Первого Крещения, может сильно поредеть. Я предполагаю, что останется около пятнадцати учеников, возможно семнадцать. Если мои надежды оправдаются, Финар Тисс отправит извещения тем, кто сейчас несет службу в Заставах или в отряде Демонов.

- Ты хочешь сказать...

- Именно это и хочу сказать. Любой воин, закончивший Акадэмию, может стать лейтенантом. Естественно, он пройдет определенные испытания, но тех, кто подходит для данной миссии, отобрали еще в пору их ученичества. Таким образом, Акадэмия имеет огромное количество потенциальных наставников. К примеру, лейтенанта Сойрена вызвали в этом году, когда поняли, что набор превысил ожидания. Несколько предыдущих лет Финар и Рамиэль отлично справлялись вдвоем.

- Почему люди не обучаются здесь? Ведь, по твоим словам, мы и они мало чем отличаемся, до определенного возраста.

Лазар одобрительно улыбнулся.

- Аристократы не желают отдавать своих детей сюда, нас же обязывают к обучению в Акадэмии. Насколько мне известно, не было еще случая, чтобы кто-то из Ааш'э'Сэй избежал этой участи. Я имею ввиду, с тех пор как Хикар заключил свой договор с Богами. Кстати, именно этот договор и является причиной нежелания людьми отдавать своих детей на обучения сюда.

- А что, чтобы стать воином принципиально иметь хорошую родословную?

Отвернувшись к окну, Лазар мягко ответил:

- Дело не в родословной.

- А в чем?

- Как-нибудь в другой раз расскажу.

Подмигнув Эйю, Лазар улыбнулся. Нет повода сейчас рассказывать мальчику все, есть вещи, о которых лучше не знать, до поры до времени.

Эй, выслушав объяснения наставника, погрузился в задумчивость. Вероятно анализируя новую информацию. Лазар же, видя, что вопросов, на данный момент, более нет, поднялся со словами:

- Моя группа учеников будет проживать в здании неподалеку отсюда, с юношами из других групп вы общаться не будете, до тех пор, пока не пройдете Первое Крещение. Сейчас иди в корпус и готовься ко сну, с завтрашнего дня у тебя начнутся на редкость тяжелые тренировки.

Эй посмотрел на наставника и, как бы между прочим, поинтересовался:

- Ты знаешь что-нибудь о роде де Риз?

По губам наследника скользнула улыбка и он, присев на краешек стола, ответил вопросом:

- Почему интересуешься?

Эй задумчиво опустил глаза и тихо ответил:

- Ты же знаешь, что я никогда не покидал поместье, со сверстниками не общался, да и их семьи не жаждали нанести нам визит... - Посмотрев Лазару в глаза, юноша продолжил - Леон... Он какой-то странный, к тому же, этот рисунок у него на груди...

Нахмурив светлые брови, Эй не знал как еще обосновать свое любопытство.

Лазар кивнул. То, что Эй заинтересовался именно Леоном, объясняется легко - из всех, если не считать самого Эйя, юный де Риз самый загадочный из новобранцев. Возведя глаза к потолку, Лазар поправил:

- Это не рисунок.

- А что тогда?

- Мммм... Даже не знаю, как объяснить. Видишь ли, род де Риз, с давних времен занимается тем, что пытается "вывести" Ааш'э'Сэй на другой уровень развития. Когда мы только появились в этом мире, почти все - вода, пища и даже воздух, отравляли нас. Естественно, не все были столь чувствительны, но даже одного погибшего было бы достаточно. Ведь мы привыкли к собственной неуязвимости. Очень медленно, практически незаметно, этот мир отравлял некоторых из представителей нашего племени. Из самого первого поколения выжили Райдан, Клай, которые на тот момент были едва ли не младенцами и еще несколько Ааш'э'Сэй, появившиеся в этом мире до собственного совершеннолетия. Те же, кто родился здесь, были нечувствительны к тем веществам, которые пагубно отражались на взрослых. Уже тогда старик де Риз - самый первый из их рода, решил, что это можно использовать в интересах всех Ааш'э'Сэй, Все дети из их рода с самого детства получают небольшие порции яда, дабы выработался иммунитет. Каждое поколение оказывается нечувствительным к определенному виду отравы и это передается потомкам. Так как яд, так или иначе, оказывает влияние, Ааш'э'Сэй из рода де Риз очень слабы физически, что логично - уже в утробе матери детишки подвергаются слабому отравлению и это продолжается многие-многие годы. То, что ты видел на груди Леона, это скорее как родимое пятно или печать, данная ему от рождения.

Слегка прикрыв глаза, Лазар посмотрел на Эйя, который слушал очень внимательно, и спросил:

- На что был похож тот... Ммм... Рисунок, который ты видел?

Эй задумался на миг, после чего ответил:

- Я бы сказал, что на пламя, ну или черный цветок, а что?

Лазар едва слышно присвистнул и ответил:

- В их роду существует легенда, что когда на груди одного из них расцветет белая столистная хризантема, им можно будет прекратить издевательство над собой и спокойно наслаждаться жизнью.

- А от чего это зависит?

Наследник пожал плечами.

- Я не знаю, можно было бы спросить Дэмиена, уверен, он смог бы объяснить. Все, что могу сказать это только то, что количество лепестков равно количеству раз, когда де Риз испытывал на себе воздействие яда, против которого иммунитет еще не был выработан.

Эй растерянно похлопал глазами и уточнил:

- А этот рисунок, он тоже из поколения в поколение передается?

Лазар покачал головой:

- Нет, каждый раз все начинается сначала. Правда, как я уже говорил, дети де Риз рождаются с этим знаком, так что для них все начинается еще до того, как они вдохнут сладкий воздух этого мира.

Потерев растерянно лоб, Эй задал последний вопрос:

- А ядов столько они откуда взяли? Если учесть, что иммунитет к каждому передается по наследству, значит они должны где-то брать новые его виды.

Лазар спрыгнул со стола, посмотрел на окно, за которым медленно садилось солнце и, с немного грустной улыбкой, ответил:

- Семейство де Риз - единственные в Ардейл, кто занимается изготовлением ядов, имеющих силу убить Ааш'э'Сэй.

Глава шестая.

Правда и ложь.

Империя Ардейл. Священная Акадэмия Хикар. Два месяца спустя.

Лейтенант Рамиэль стоял у окна, задумчиво разглядывая пустующий, в это время, плац. По-зимнему холодный ветер поднимал целые облака пыли, смешивая их с опавшими листьями и пожухлой травой. Совсем скоро начнутся затяжные дожди, а после наступят холода. Несмотря на то, что Акадэмия располагалась ближе к северу, всего в семи днях езды от Северной Заставы, климат в этой части материка был довольно мягкий - снег выпадал достаточно редко, но несколько холодных недель в году все же было.

Потянувшись, Рамиэль обернулся к столу и, убрав руки в карманы, присел на ближайший к нему стул. Сегодня был созван совет лейтенантов и связанно это может быть только с одним - Светлые выбрали место проведения Первого Крещения, до которого осталось около месяца. Проработав в Акадэмии достаточно долго, Рамиэль уже свыкся с тем, как происходят Крещения.

Каждый год место и задание изменялось, общей оставалась лишь суть. На Первом Крещение ученики, ранее проводившие одиночные тренировки со своим наставником, будут вынужденны работать в команде с кем-то еще, возможно даже с учеником из другой группы. Ну, тут проблем у юношей быть не должно. Не смотря на то, что общаться с учениками других лейтенантов было запрещено, в своей группе мальчишки общались довольно близко, хоть и не тренировались вместе. За прошедшие два месяца юноши должны были привыкнуть друг к другу, некоторые даже подружились и, дружба эта, в случае если она переживет Первое Крещение, останется с ними на всю жизнь.

Дверь в кабинет отворилась и вошел Лазар. Сдержанно кивнув Рамиэлю, наследник занял свое место за столом. Так как двое оставшихся лейтенантов не спешили, Лазар решил занять время беседой. К тому же, он хотел узнать причину, по которой был созван совет. Откинувшись на жесткую спинку своего стула, наследник спросил:

- Почему у нас вне плановый сбор?

Лейтенанты собирались вместе не более одного раза в месяц, дабы обсудить как проходит обучение и, заручиться поддержкой остальных, в случае, если это необходимо. Последнее собрание было несколько дней назад и длилось недолго - слишком мало времени прошло, чтобы произошли какие-либо значимые изменения.

Рамиэль вздохнул со словами:

- Я полагаю, что Светлые выбрали место проведения Первого Крещения, соответственно, нас должны поставить в известность и дать определенные указания. Другими словами, если я прав, начиная с сегодняшнего дня ты должен будешь начать готовить своих учеников к первому испытанию.

В этот момент дверь тихо хлопнула и, обернувшись, Лазар приветственно кивнул двум вошедшим - лейтенанту Сойрену и Финару. Не теряя времени даром, оба заняли свои места и Финар Тисс, обведя собравшихся мрачным взглядом, сказал:

- Полагаю, вы уже догадались, зачем я позвал вас сегодня?

Лейтенанты сдержанно кивнули, молча подтвердив сказанное. Финар Тисс сложил руки на столе и, отвернувшись к окну, тихо продолжил:

- Светлые выбрали место и день.

Рамиэль, который не в первый, да и не в сотый раз, если уж на то пошло, участвовал в обсуждении Первого Крещения, без особого любопытства поинтересовался:

- Когда и где?

В тишине помещения послышался тяжелый вздох и Финар ответил:

- Через две недели...

Следующие его слова заставили Рамиэля побледнеть, а Сойрен едва слышно выругался.

- Местом проведения Первого Крещения станет Лабиринт Иллюзий.

Только в этот момент Лазар заметил, что Финар, обычно сдержанный и холодный, сейчас обеспокоен. При чем, если это заметно постороннему... Нахмурившись, Лазар подался вперед и, натянув доброжелательную улыбку, поинтересовался:

- И что не так с этим лабиринтом?

Финар посмотрел на Рамиэля и едва заметно кивнул. Лейтенант, постучав пальцем по столу, спросил, обращаясь к наследнику:

- Ты помнишь, как проходил Первое Крещение?

Лазар кивнул.

- Да, конечно.

- А суть его?

Пожав плечами, наследник хмыкнул. Поди забудь это Крещение и его суть. Если бы Лазар вдруг решил составить список самых опасных Крещений из Пяти существующих, первое место в нем бы заняло именно Первое. Потому что, проходя его, ученик не может рассчитывать только на себя. Ему, волей не волей, приходится довериться тому, или тем, с кем он проходит испытание. У Лазара, к примеру, особых проблем не было, так как Первое Крещение он проходил в паре с Тифаром, а рядом с Тифаром можно за свою голову не опасаться. После этого испытания узы, связывающие их двоих стали еще крепче. Так как Рамиэль все еще ждал ответа, наследник легкомысленно кивнул и ответил:

- Помню, конечно.

- Расскажи, будь добр.

Сложив руки на груди, Лазар, как прилежный ученик, начал:

- Суть Первого Крещения заключается в том, чтобы выявить доминирующие черты характера, поставив учеников перед сложным выбором.

Рамиэль кивнул.

- Все верно, как ты и сказал, суть Первого Крещения заключается в том, чтобы испытуемый, находясь в стрессовой ситуации, показал свое истинное "я". По сути своей, все Крещения, за исключением Пятого направленны на то, чтобы раскрыть определенные стороны характера. Первое Крещение - умение довериться и, если повезет, умение рождать доверие. Второе Крещение - любовь к жизни, желание бороться за нее, не смотря на все трудности, которые имели место в прошлом или возникнут в Будущем. Третье Крещение - умение прощать и Четвертое - умение ценить чужую жизнь. Нам, воинам, с малых лет приученных держать в руках оружие, созданное для того, чтобы отнимать чужие жизни, эти умения и знания нужны как воздух. В противном случае мы превратимся в одержимых собственной "справедливостью" монстров.

Лазар, не перебивая слушал наставника. Все это он знал с того момента, как закончил Акадэмию. После прохождения Четвертого Крещения, наставник имеет право раскрыть ученику смысл пройденных им испытаний. Естественно, этого не требуется, потому что, если ученик сам не поймет столь простых истин, ни одно из Крещений он не пройдет. Одно вызывало недоумение - как связан Лабиринт Иллюзий и все прочие Крещения? Рамиэль, устало проведя ладонью по лицу, продолжил:

- Как ты знаешь, все Крещения, так или иначе, в основе своей имеют магию. Все, кроме Первого и Пятого. В том, что касается Первого Крещения - Светлые просто говорят условия его проведения - место и количество учеников в "связке". В нынешнем году местом испытания стал Лабиринт Иллюзий...

Невыразительным голосом, словно уже отправил всех учеников в Мир Светлых, Финар Тисс тихо сказал:

- И не это самое страшное...

Лазар нахмурился и, тихо ударив ладонью по столу, спросил:

- Да объяснит мне кто-нибудь наконец, что не так с этим Лабиринтом?

Финар Тисс, медленно поднявшись со своего места, подошел к окну и, не оборачиваясь, спросил:

- Ты видел где-нибудь на территории Акадэмии хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее лабиринт?

Лазар покачал головой со словами:

- Мммм... Насколько я помню, ничего похожего тут нет.

Тисс кивнул и начал расстегивать кафтан.

- Правильно, никакого лабиринта здесь и нет и быть не может. Но, он появится, прямо в том месте, где ныне находится плац. - Прерывисто вздохнув, Тисс продолжил - Лабиринт Иллюзий опасен тем, что ученики не имеют сил определить, где явь, а где сон. Самые сокровенные страхи и опасения в Лабиринте принимают материальную форму. До этого года Лабиринт появлялся всего один раз, много лет назад. В тот год испытание проходили порядка двадцати пяти учеников, все они были в группах по пять человек, руки которых были скованны общей цепью. И, могу тебе сказать со всей уверенностью, все они заплатили огромную цену за то, чтобы бы покинуть это проклятое место. Самым странным является то, что когда ученики входили в Лабиринт, их руки были скованы, но стоило им оказаться во власти тумана, как оковы исчезли. Необъяснимым остался тот факт, что ни один из юношей, до самого конца так и не понял, когда именно цепи лопнули. Все они проходили через лабиринт, будучи уверенными, что продолжают двигаться в "связке".

Наследник, подавшись вперед, широко открыл глаза и спросил:

- И?

Финар Тисс, скинув кафтан на пол, обернулся к наследнику и, начав развязывать шнуровку на рубахе, мрачно ответил:

- Ты знаешь, все, кто проходил Крещение в тот год, были друзьями, во всяком случае, казались таковыми. Двое из учеников были родственниками... И одному из них Первое Крещение стоило правой руки.

Как раз в этот момент Финар, наконец-то, скинул рубаху и Лазар получил возможность полюбоваться голым торсом самого опытного лейтенанта Акадэмии. Ужаснувшись, Лазар сдержанно кивнул - правую руку Тисса заменял протез.

Акадэмия Ардейл. Несколько сотен лет назад. Лабиринт Иллюзий. Первое Крещение.

Группа из пяти юношей, гордо поднявших головы, ступила на желтую песчаную дорогу. Со всех сторон их окружали каменные стены, заросшие лозой с острыми шипами, покрытыми ядом. Двое из юношей, замыкавшие строй, крепко держались за руки. Один из них, тот который шел предпоследним, обернулся назад и, широко открыв глаза, прошептал:

- Фин, ты не бойся, самое главное руку мою не отпускай и все будет хорошо.

Фин - двоюродный брат Кина, младше его на несколько лет, громко сглотнул и натужно улыбнулся. Сжав ладонь брата еще крепче, юноша так же тихо ответил:

- Ага. Я тебе обещаю - не разожму пальцы, даже если надо мной нависнет какой-нибудь Темный.

Кин, сверкнув светло-зелеными глазами, приложил палец к губам, показывая, что с этого момента следует соблюдать тишину. Когда им сообщили, что Первое Крещение, к которому они готовились со дня поступления в Акадэмию, заключается в том, чтобы выйти из Лабиринта, юноши поначалу недоумевали.

Ну, это конечно довольно сложно, из лабиринта выбраться, особенно если карты нет. Но, поговаривали, что Крещения в Акадэмии значительно труднее, чем простая прогулка по лабиринту. А оказалось вон как просто - войти в одном конце и выйти в другом. Правда, Фину было несколько не по себе, наверное потому, что он уловил легкую тень страха в глазах наставника. А может ему просто показалось?

Пожав плечами юноша решил, что спросит учителя, как только они выйдут отсюда. Непроизвольно сжав ладонь Кина, Фин посмотрел по сторонам - каменные стены, казалось упираются в самое небо, покрытое тяжелыми, словно налитыми свинцом, тучами. По земле, усыпанной крупным желтым песком, стелился туман. Тихо покашляв, Фин хлопнул себя по щеке. Крещение началось на рассвете и было еще холодно, но, с тех пор как они вошли в лабиринт, вроде бы довольно много времени прошло, а теплее все не становилось. Даже наоборот - с каждым шагом Фину казалось, что температура падает все ниже и ниже, того и гляди на носу сосульки повиснут.

Так как главный в их группе еще на входе сказал, что все разговоры и обсуждения следует отложить, юноши двигались в полнейшей тишине и лишь легкий шорох песка под ногами нарушал ее. Прислушиваясь к этому равномерному, убаюкивающему звуку, Фин почувствовал, как глаза медленно закрываются, словно он не спал, по меньшей мере, недели две - настолько тяжелыми казалось ему веки. Все, что видели его глаза, было каким-то ненастоящим, будто сон смотришь - такой же тягучий, долгий и бессмысленный.

Прикрыв глаза, Фин увидел клубы пара, которые вырывались у него из рта и, почему-то, опускались вниз, смешиваясь с молочно-белым туманом, что стелился под ногами.

Сознание медленно погрузилось в дрему, но ноги все равно несли юношу вперед. Тряхнув головой, Фин на миг очнулся от своего забыться, которое тут же навалилось с новой силой. Откуда-то издалека доносились крики, как если бы Фин вдруг оказался посреди какого-нибудь сражения. Крики, почти сразу обрывались, поглощенные тишиной.

Устало опустив плечи, Фин подумал, что лучшего места, чтобы сон свой сегодняшний досмотреть, он не нашел. А ведь ему и в самом деле этой ночью снилась битва, правда, стоило ему открыть глаза, как он тут же забыл об этом сне. Кажется, там была какая-то девушка, красоты неописуемой...

Блаженная улыбка легла на юношеские губы и, в тщетной попытке вспомнить, что же ему снилось, Фин закрыл глаза.

Девушка... Красивая... И голос у нее приятный был...

Стоило Фину вспомнить о такой важной подробности, как размеренность сна нарушил голос, правда, не нежный и мелодичный, а холодный и шипящий, будто змей пробрался в сон и решил поговорить с Фином о трудностях жизни в Акадэмии. Голос, показавшийся в первый момент неприятным, с каждым новым словом становился все более чарующим, прекрасным. Кто-то, чьего лица Фин не видел, спросил:

- Боишься?

Если бы Фин видел собеседника, он бы рассмеялся ему в лицо - это еще что за глупость? Будущего воина он спрашивает, боится ли тот?

Презрительно фыркнув, Фин ответил:

- С какой стати?

Смех, больно резанул слух и незнакомец ответил:

- А если будет так?

Перед взором Фина предстал Кин - самый лучший друг и любимый брат. Кин стоял прямо перед ним, закрыв его своим телом от нападавших, лиц которых Фин не видел. Если бы не этот любопытный, задающий такие странные вопросы, Фин бы помог брату или, на худой конец, поступился бы своей гордостью и побежал, увлекая за собой Кина.

Но, во-первых, во сне убегать стыдно, во-вторых Фин видел глаза брата, когда тот посмотрел на него - в них ясно читалась решимость не отступать, ни на шаг, стоять до последнего. Кивнув брату, Фин четко произнес:

- Не отступай, ни в коем случае. На кону наша гордость и честь.

Незнакомец рассмеялся и, с некоторой иронией, поинтересовался:

- Правильно, потомок рода де Тисс никогда не отступится, ведь этому тебя учили?

Мрачно кивнув, Фин ответил:

- Я смотрю ты много обо мне знаешь.

- Да, ты очень интересен... В определенном смысле. В столь юном возрасте ты научился считать других мусором под ногами, недостойным твоего внимания. Но, ведь так оно и есть, не правда ли? Просто, мне стало любопытно, сможешь ли ты отступить, когда на кону жизнь дорого тебе существа. Доверие, тобою не заслуженное, ты используешь так, как удобно тебе. Ведь с ранних лет Фин де Тисс приучен, что он есть все и желания его - закон. Так зачем же отступать сейчас? Все, кто вложил свою судьбу в твои руки, рано или поздно найдут свою смерть, борясь за твои "идеалы". Разве не для этого они нужны - те глупцы, что слепо идут за тобой, следуя древним традициям?

Сердце, сжавшись комочком, быстро билось в груди и, если бы не гордость потомка одного из Совета Двенадцати, Фин упал бы на колени. Вместо этого он гордо задрал подбородок и ответил:

- Кин с самого детства знает, что его удел - защищать меня от любой опасности и подчиняться любому моему приказу, даже если ему придется пожертвовать собственной жизнью.

Говоря это Фин не покривил душой - не смотря на то, что оба юноши были из одного рода, Кин родился в младшей ветви, смыслом самого существования которой была безопасность отпрысков главной. То есть, хоть Кин и был старше, он всегда и во всем подчинялся Фину, был его слугой, другими словами.

Незнакомец язвительно рассмеялся и, прежде чем замолчать, тихо и нараспев спросил:

- То есть, ты считаешь что твои амбиции важнее его жизни?

Не задумавшись ни на секунду, Фин продекламировал строки, выученные еще в далеком детстве:

- Отпрыск главной ветви никогда не отречется от своих слов, даже под страхом смерти.

Стоило Фину сказать это, как холодный ветер, больно хлестнув по лицу, поднял в воздух целое облако пыли. Голос, смешавшись с тихим шелестом листвы, прошептал:

- Жаль...

Споткнувшись, юноша упал на колени, потянув за собой и брата. Почувствовав, как холод, идущий от земли, медленно пробирает до костей, Фин тряхнул головой и больно ударился о землю. Острые песчинки впились в нежную кожу, глаза начали слезиться, от попавшей в них пыли, песок даже на зубах скрипел.

Встав на колени, Фин перевел дух и, хрипло рассмеявшись, сказал, обращаясь к брату:

- Фууух... Прости, Кин. Представляешь, на ходу уснул... Да еще и сон такой приснился, похлеще самого ужасного кошмара...

Хрипло посмеиваясь, юноша оглянулся. Натужный смех застрял в горле. В тот момент, Фин почувствовал себя так, словно падает в огромную пропасть, до самых краевнаполненной кровью.

На дороге, усыпанной желтым песком, лежали тела - четверо юношей, чьи запястья были скованы цепями. Хрипло поскуливая от боли, в единый миг заполнившей сердце, Фин пополз к лежащему на земле брату. Глаза Кина, подернувшиеся пеленой, слепо смотрели в застывшее свинцовое небо. Рукоять кинжала, словно древко стрелы, торчала из груди, кровь, черным пятном застыла на белой рубахе. Левой рукой мертвый продолжал крепко сжимать ладонь Фина.

Вой, больше похожий на вопль смертельно раненного Берского волка, поднялся к самым небесам. Положив на колени голову брата, Фин заплакал.

- Я виноват, прости меня.

Далеко не сразу до него дошло, что виденное им не было сном, во всяком случае - не все. Когда скупые слезы высохли, не принеся облегчения, Фин провел рукой по лбу брата. Металлический звон тонкой цепи привлек его внимание. Словно вновь погрузившись в сон, юноша медленно поднял руку к лицу.

Цепь... Надо что-то с ней сделать, иначе далеко он не уйдет. Достав из-за пояса нож, Финн ударил им по одному из звеньев. Вновь и вновь он поднимал и опускал руку, до тех пор, пока ладонь не начала кровоточить. Когда он почти отчаялся, на глаза ему попался камень. Подняв его с земли, Фин изо всех сил ударил по одному из звеньев.

Крепко сжимая камень окровавленной ладонью, настолько крепко, что ногти посинели, мальчик пытался разбить цепь. Спустя какое-то время, которому Фин уже потерял счет, звено, расплющенное до состояния листа пергамента, наконец-то поддалось - цепь лопнула. Теперь Фин был скован с одним лишь братом.

Просидев на холодной земле какое-то время, Фин наконец-то поднялся и, не отпуская руки Кина, взвалил того на спину. Цепь, прочно сковавшая юношей, тихо звякнула. Безразлично оглянувшись, Фин пошел вперед. Покачиваясь от боли и усталости, Фин все шептал и шептал слова извинений, которые, теперь уже никогда, не дойдут до того, кому они предназначались. Спустя какое-то время, когда ноги уже подкашивались от усталости, а к горлу подкатила тошнота, юноша остановился - группа учеников, так же как и сам Фин, скованных одной цепью, перекрыла один из проходов. Посмотрев в их глаза, Фин отшатнулся - зрачки, расширенные настолько, что не видно было даже радужной оболочки, говорили о том, что нападающие пребывают в мире грез.

Презрительно улыбнувшись, Фин сделал шаг назад. Боль, заполнившая душу, превратилась в гнев. Подняв лицо к темному небу, юноша закричал, что было сил:

- Какие сны ты показываешь им? Этого тебе было мало?!

В голове раздался тихий смех и недавний незнакомец, слегка растягивая гласные, ответил:

- Я? Почему же сразу я? К тому, что видят они, я не имею никакого отношения. Ты, наверное, уже догадался, почему?

Продолжая медленно отступать, Фин не сводил глаз с пятерки, закрывшей проход. Все так же пятясь, Фин свернул в коридор, который покинул совсем недавно. Устало опустившись на землю, он закрыл лицо рукой.

Да, он догадался, кто был его собеседником. Среди знакомых Фина был только одни, чья странная манера растягивать гласные вызывала улыбку. Это был он сам.

В этот момент те, кто позволил ему скрыться в одном из коридоров Лабиринта, вновь настигли его. Словно гиены, юноши, чьи глаза слепо смотрели перед собой, не видя ничего, медленно надвигались. Камни, сжатые в их руках, посыпались, словно град. Закрыв собой мертвое тело, Фин прикрыл глаза.

Пусть будет так, во всяком случае, ему больше не придется мучиться виной. По виску потекла горячая кровь, заливая глаза и медленно падая на песок. В плече больно хрустнуло, когда огромный камень, обрушился на Фина, буквально припечатав того к земле. Оковы, обхватившие запястье, больно впились в кожу, а рука онемела. Провожая мутным взглядом утонувших в иллюзии юношей, Фин посмотрел на свою правую руку - плечо и локоть были раздавлены тяжелыми камнями, кожа на запястье порвана до такой степени, что Фин видел собственные вены. Пальцы, со сломанными ногтями, под которыми запеклась кровь, крепко сжимали бледную ладонь Кина.

Медленно вдыхая пропитанный пылью воздух, Фин ждал конца. Перед глазами мелькали картины прошлого - как он в первый раз встретил Кина, тогда они оба были еще мальчишками, Фин только-только научился читать. Тогда отец строго настрого запретил обращаться с Кином как с равным - слуга должен знать свое место. Следом в сознании всплыла картина главного зала их городского поместья - отец, облаченный в черный камзол с красно-золотой вышивкой, наставлял Фина. Тогда отец сказал:" Доверие есть оружие, которое невозможно взять в руки, но оно могущественнее любой магии. Сильный либо пожирает слабого, либо использует его для достижения своих целей. Боги и родовитость подарили главной ветви рода де Тисс верных слуг, чья преданность замешана на любви. Любовь, так же как и верность, можно использовать. Самое главное не воспринимать других как равных - равенство придумано нищими романтиками, чтобы жизнь не была такой печальной. Забудь глупые сказки о друзьях - у сильного не может быть друзей. Только верные рабы, чьи жизни стоят даже меньше чем ничего и враги, от которых надо избавляться быстро и без сожалений. Ты - Фин де Тисс, наследник старшей ветви, должен помнить о том, что все, кто тебя окружают, всего лишь марионетки, созданные для того, чтобы ты поднялся еще выше."

И Фин верил, что это правда - сколько раз в своей гордыне он поднимал руку на Кина или других членов младшей ветви? Не счесть... А Кин всегда улыбался, даже когда, маленький еще, Фин, разбил о его голову тяжелый глиняный кувшин - все равно улыбался.

Слуги никогда не любили наследника де Тисс - слишком избалованный, взбалмошный и капризный. Спустя несколько лет, мальчик начал вступать в конфликт с отцом, даже зная о том, что незамедлительно последует наказание. Возможно так Фин хотел искупить свою вину перед другими, а может он, несмотря на юный возраст, просто устал от всех этих "надо" и "должен".

Быть одному, жить так, словно он - фарфоровая кукла, напичканная высокопарными изречениями о чистоте крови, благородстве и неоспоримом превосходстве над прочими, невозможно. Не до конца понимая, почему он противоречит отцу, Фин делал все, чтобы как можно быстрее избавить себя от бренного существования. Пусть даже и таким странным образом. В один из вечеров, когда отец, за какую-то провинность, сильно выпорол Фина, в его спальню вошел брат. Приложив к горящей коже компресс, он тихо сказал:

- Не плачь.

Фин, подняв на брата заплаканные глаза, мрачно ответил:

- Ты должен бы радоваться.

- Почему?

- То, чего не мог позволить себе ты сделано руками благородного де Тисса. Можешь считать, что ты отмщен.

Кин задумался на миг, а потом ответил:

- Ммм... Знаешь, мы не приходим в мир злыми или добрыми, веселыми или сердитыми. Мир и те, кто в нем живет, учат нас.

- Хочешь сказать, что я ни в чем не виноват?

- Ну, прямо так я бы не сказал... Виноват конечно, просто надо понять в чем и исправиться.

- Думаешь, смогу?

- Конечно.

Закрыв глаза, Фин неловко сжал ладонь брата. В тот момент, мальчик, привыкший считать себя центром мироздания, вновь почувствовал себя одиноким, словно кроме него в целом мире не было ни одной живой души. Эта пустота заполнила сознание, погребая под собой, словно в глубокой могиле. С трудом сглотнув, Фин прошептал:

- Можно я подержу тебя за руку?

Кин улыбнулся и тихо ответил:

- Можешь никогда не отпускать ее.

Один из лейтенантов стоял напротив выхода из лабиринта, со страхом ожидая появления учеников. За все это время еще не было случая, когда место проведения одного из Крещений было создано магией. Почему именно сейчас? Чего хотели Боги и была ли на то их воля?

С тех пор, как ученики вошли в Лабиринт, прошло много часов и за все это время из мрачных коридоров не раздалось ни звука. Лейтенант угрюмо нахмурился и покачал головой. Его группа вошла в Лабиринт самой последней, строй замыкали братья де Тисс.

Вспомнив про братьев, наставник улыбнулся. Вот ведь прихоть судьбы... Юноши, чьи семьи жили по закону беспрекословного подчинения младшей ветви прихотям старшей, за три месяца в Акадэмии сдружились так, что трудно было представить. Возможно огромную роль сыграло то, что мальчики были предоставлены самим себе, остались без надзора старших, другими словами. Самым забавным было то, что отпрыск главной ветви нуждался в постоянном присутствии отпрыска младшей, а подобной сентиментальности за де Тиссами раньше не замечалось. Как-то раз лейтенант видел, что мальчишки уснули, держась за руки. Помнится, у него тогда даже не очень хорошие мыслишки в голове зародились. Вот и сегодня на рассвете юноши вошли в лабиринт, крепко держась за руки.

Тихий шорох со стороны лабиринта, заставил лейтенанта отвлечься от собственных печальных мыслей. Из тумана, стелившегося по дороге, появился неясный и, какой-то неправильный, силуэт. Юноша, покачиваясь из стороны в сторону, медленно шел вперед, левой рукой сжимая правое плечо.

Когда ученик покинул лабиринт, наставник увидел бледное лицо Фина де Тисса, глаза которого больше подошли бы древнему и уставшему от жизни старику. В ужасе закрыв лицо руками, мастер-наставник смотрел на своего ученика. Только в момент, когда красные лучи заходящего солнца скользнули по правому плечу юноши, лейтенант понял, что именно показалось ему неправильным - у юного де Тисса не хватало правой руки, той самой, которой он крепко сжимал ладонь своего брата... И не отпустил ее даже тогда, когда Кин отправился в Мир Светлых.

Не дойдя до лейтенанта несколько шагов, Фин де Тисс завалился на землю, обессиленный кровопотерей. Закрыв лицо левой рукой, юноша тихо всхлипывал. Пересохшие губы, вновь и вновь что-то неразборчиво шептали, Фина било, словно в лихорадке.

Сделав шаг вперед, лейтенант остановился - Кин Тисс, появившийся из Лабиринта несколькими минутами раньше, положил руку на его предплечье и, с тихой улыбкой на губах, сказал:

- Я сам.

Наставник кивнул и, бросив последний взгляд на Фина, отвернулся к лабиринту, из которого медленно выходили другие ученики.

В тот день, в общей сложности, из лабиринта вышли двадцать четыре новобранца. Как только последний из юношей покинул мрачные стены, Лабиринт подернулся рябью и, спустя миг, растаял, не оставив после себя ни следа.

Империя Ардейл. Священная Акадэмия Хикар.

Устало закрыв лицо руками, Лазар размышлял в полной тишине кабинета. Сойрен и Рамиэль покинули помещение несколькими минутами раньше - оба спешили к своим ученикам, которых надо, по мере сил, подготовить к грядущему испытанию.

Отняв руки от лица, наследник посмотрел в глаза Фина и тихо спросил:

- Крещение не может быть настолько жестоким.

Тисс печально покачал головой:

- А оно и не жестокое. Видишь ли, Боги не посылают на наши головы какие-то смертельные ловушки, испытания и что там им еще в голову взбредет. Опасными их делаем мы - те, кто проходит эти самые испытания.

- Условия прохождения оговаривают Светлые.

- Верно, но... Насколько я знаю, до того момента, когда Хикар заключил свой проклятый договор, все было значительно проще.

Помолчав немного, Лазар спросил:

- Так все, что ты видел в Лабиринте было ложью?

- В некоторой степени. Скорее, это были мои... Мммм... Страхи? Которые я даже не мог осознать. В пору моего ученичества, учение де Тисс намертво въелось в мой разум - нет ничего важнее достижения цели, нет друзей, нет соратников. Полагаясь на кого-то, ты предаешь себя... Я же, с одной стороны хотел быть таким же, как и все. С другой стороны, мне, с пеленок приученному к собственной "избранности" было трудно измениться. Я могу с уверенностью сказать - если бы тогда, в тот день, я не увидел своего мертвого брата, в чьей "гибели" был виноват только я, сейчас я был бы настоящим исчадием Мира Темных - сильный, богатый, амбициозный и опасный противник. Не считающийся с возможными потерями - ведь ради достижения "великой" цели, можно пожертвовать целым миром. Какая разница, если мир этот населен жалкими букашками, что плодятся ежеминутно?

Лазар, подавив тяжелый вздох, задал новый вопрос:

- Почему сейчас Боги вновь призывают Лабиринт?

Слегка прищурившись, Финар Тисс ответил вопросом:

- Ты знаешь, какой самый страшный, не заслуживающий прощения грех?

Кивнув, наследник ответил:

- Самоубийство.

- Еще?

Задумавшись на какое-то время, Лазар, несколько неуверенно, произнес:

- Предательство?

Кивнув, Финар сказал:

- Еще?

- Ложь.

- Верно. Ложь и предательство порождают недоверие. Обманывая и предавая, ученик совершает своего рода самоубийство.

Лазар нахмурился и, сцепив пальцы, спокойно ответил:

- А что, кто-то из учеников совершил что-то из выше перечисленного?

На губы Тисса легла горькая улыбка:

- Раз появился Лабиринт, полагаю, что по меньшей мере пятнадцать из двадцати учеников если и не совершили, то на грани.

Наследник, мягко говоря недоумевал - раз Финар говорит с такой уверенностью, наверняка слова его имеют под собой веское основание. Насчет учеников других лейтенантов Лазар мало что мог сказать, но относительно своей группы был уверен - ни один из юношей, даже Рош де Нийлд, не совершал чего-то подобного. Если уж и врал, то по мелочи, на грех не потянет, с какой стороны не посмотри.

Словно прочитав мысли Лазара, Финар с несколько печальной улыбкой на губах, спросил:

- Разве я сказал, что юноши предали кого-то из тех, кто доверял им?

- Кого тогда?

Лицо Тисса словно бы закаменело - взгляд стал жестким, губы сжались в тонкую полоску.

- Повторю - то, что Первое Крещение пройдет в Лабиринте, означает что ученики совершили грехопадение.

Медленно закипая, что обычно с ним не происходило, Лазар сухо поинтересовался:

- Какое именно?

- Они предали того, кому доверяют больше всех на свете... Самих себя.

Поднявшись из-за стола, Лазар направился к выходу.

Если Тисс прав...

Положив ладонь на дверную ручку, Лазар вспомнил кое-что, о чем забыл спросить. Обернувшись, он задал свой последний вопрос:

- Ты сказал, что появление Лабиринта - не самое страшное... Что ты имел ввиду?

- Ты же знаешь, Первое Крещение всегда проходят группой. Только так можно научиться доверять кому-то, кроме самого себя. В этом году, кроме того, что наши новобранцы испытают на себе ядовитые иллюзии Лабиринта, проходить Крещение они будут без напарника.

Империя Ардейл. Священная Акадэмия Хикар. Две недели спустя.

Эй смотрел на непонятное строение, напоминавшее нагромождение камней, которое этой ночью, вдруг словно выросло из-под земли прямо в том месте, где раньше находился плац. Неподалеку от Эйя топтался Рош де Нийлд, который после того дня в купальне, не подходил к нему даже близко. Леон де Риз сидел на земле, уперев позади себя руки и со странным выражением на лице смотрел на светлеющее на востоке небо. Братья де Тайра сидели чуть поодаль, тихо перекидываясь ничего не значащими фразами.

Лазар, так же как и другие лейтенанты, поднял своих учеников засветло. Самым что ни на есть угрожающим тоном, любимый наставник пообещал, что если хоть один из них посмеет не вернуться из Лабиринта... Лазар достанет их даже в Мире Темных, а как достанет, заставит пожалеть о том дне, когда их пути пересеклись.

Сладко зевнув, Эй внимательно осмотрел уродливое строение, которое так не вписывалось в общую обстановку - стены, сложенные из желтого пористого камня, как будто голодные гусеницы погрызли его, нависали над землей на полтора лаара, как минимум. Терновник, усеянный ярко-алыми цветами, почти полностью скрыл сами стены, за исключением нескольких участков. Что странно - входа нигде не было. Покачав головой, Эй посмотрел на Лазара. Учитель улыбался, но где-то в глубине глаз Эй заметил тень сомнения и... Опасения?

Глубокий, зычный голос Финар Тисса разнесся над плацем:

- Начинается!

Звук, похожий на скрежет каменного жернова, разорвал предрассветную тишину. Лазар подошел к Эйю и, щелкнув пальцами, кивнул остальным, показывая, что хочет сказать им что-то важное. Как только все юноши собрались, наследник, посмотрев каждому в глаза, сказал:

- Как я уже говорил, в Лабиринт вы войдете по одиночке. Одновременно откроются проходы, которые тут же захлопнуться за вашими спинами. Время - до заката, следите за солнцем, небо сегодня ясное, так что проблем у вас не будет. Как именно найти выход и что вас там ожидает не знает никто... Но, я хочу, чтобы вы верили в себя и слушали собственное сердце. А теперь - удачи и жду вас всех к ужину.

Юноши благодарно кивнули и каждый направился к узкому проходу, образовавшемуся в, ранее цельной, стене. Эй, бросил последний взгляд на наставника и угрюмо пожал плечами - Первое Крещение считается одним из самых трудных, почему именно - ученикам не сообщают, а те, кто прошел хранят тайну так, словно от этого зависит их жизнь. Так или иначе, что бы не ожидало его, Эйя, по ту сторону стены, он не может остаться там. Не для того он цеплялся за свою никчемную жизнь все эти годы.

Ступив на усыпанную песком дорогу, Эй огляделся - и слева, и справа возвышались каменные стены. Как только проход, с тихим рокотом закрылся за его спиной, юноша остановился, прислушиваясь. В тишине, нарушаемой лишь его собственным дыханием, он не услышал ни звука. Чувства тоже молчали, во всяком случае, никакой опасности Эй не ощущал. Размяв плечи, юноша направился вперед - подумать, конечно полезно, но вот так вот стоя на одном месте он ничего не добьется.

Спустя какое-то время юный де Сэй встал перед развилкой - две дороги вели в разные стороны. Одна из них была усыпана черным песком, другая - серебряным. Коридор, через который проходила черная дорога, был прямым, словно стрела, а стены, казалось, были только-только сложены. Вторая же дорога пролегла через полуразрушенный коридор, увитый ядовитым плющем, каменная кладка осыпалась, поднимая с земли облака пыли.

Замерев на миг у развилки, Эй задумался - когда-то отец сказал ему, что чем легче путь, тем больше вероятность, что где-то там, за поворотом, тебя ожидает ловушка, возможно даже смертельная. С другой стороны, топать к выходу, ежеминутно уворачиваясь от падающий на голову валунов, юноше так же не хотелось. Пожав плечами, Эй сделал было шаг в сторону черной дороги, как услышал едва различимый плачь, доносившийся из другого коридора.

Замерев, юноша опять задумался - идти или нет? В конце концов, все, кто сейчас находится в лабиринте, были готовы к определенным трудностям, с которыми столкнутся во время экзамена. Покачав головой, Эй развернулся и пошел по белой дороге. Пусть его назовут последним дураком, но бросить в беде товарища - последнее дело. К тому же, это может быть Леон, а де Риза Эйю, почему-то, было жалко. Может потому, что сложением не вышел, а может потому что, в принципе, безобидный? Пройдя несколько лааров, Эй, наконец-то, увидел того, кто тихо плакал, скорчившись за огромным камнем и спрятав лицо в ладонях.

Подойдя ближе, юноша с удивлением обнаружил, что в лабиринте заблудился не один из учеников, а совсем маленький мальчик - лет пяти-шести, не больше. Мальчик, чьи белые волосы стали серыми, от осевшей на них пыли, надсадно рыдал, вздрагивая от страха. Нахмурившись, Эй присел рядом и, положив ладонь на голову мальчишке, доброжелательно спросил:

- Ты как тут оказался?

Мальчик поднял на Эйя изумрудные глаза и пожал плечами.

- Я заблудился.

Почесав лысую макушку, Эй протянул мальчику руку и сказал:

- Пойдем со мной? Во всяком случае, лучше вместе идти, чем одному тут плакать. Как ты думаешь?

Мальчик кивнул и, улыбнувшись сквозь слезы, прогнусавил:

- Угу.

- Тебя как зовут-то?

- Йэ.

Непрошеная улыбка скользнула по губам:

- А я-то думал, что это у меня самое дурацкое на свете имя...

Сжав тонкую детскую ладошку, Эй посмотрел вперед - выхода видно не было, да и рано еще. Медленно шагая по дороге, юноша размышлял, каким же образом в Лабиринте оказался ребенок? Бросив на маленького спутника взгляд из-под ресниц, Эй осторожно поинтересовался:

- А ты как тут оказался?

Йэ поднял на де Сэя взгляд и ответил:

- Не знаю...

- А ревел почему, испугался?

К удивлению Эйя, мальчик отрицательно покачал головой:

- Нет.

- А почему тогда?

- Я должен был идти вперед, а потом устал - даже ножками шевелить не мог.

- А вперед ты зачем шел?

Хитро стрельнув глазами, Йэ ответил:

- У меня важное задание.

- Ааа... Ну тогда понятно. Значит, ты устал и начал плакать, верно?

- Угу.

- И долго ты плакал?

- Угу.

Подняв глаза к ясному, пронзительно-голубому небу, Эй спросил:

- То есть, сидя на месте и жалея себя ты приближался к своей цели?

Йэ удивленно похлопал глазами и покачал головой.

- Вот и я так считаю... В общем, сидеть и плакать - это дело последнее, лучше уж продолжать двигаться к своей цели, даже если тебе придется ползти.

Йэ восхищенно вытаращил глаза и, с придыхом, прошептал:

- Ого, какой ты умный...

Эй, который и сам осознавал, что подобная разговорчивость для него нечто из ряда вон выходящее, кивнул и ответил:

- Да я сам удивился.

Некоторое время они шли молча, каждый раздумывал о чем-то своем. Эйю вот, например, мальчик казался смутно знакомым, только вспомнить, где же он его видел, юноша никак не мог. Вроде бы что-то мелькает, где-то на грани сознания, а никак не ухватить. Спустя некоторое время перед путниками встала еще одна развилка и маленький Йэ потянул де Сэя направо, словно бы знал, куда именно надо идти. Сделав несколько шагов вперед, Эй остановился и приложил палец к губам.

- Тихо.

Где-то, совсем неподалеку, раздавались тихие голоса, плохо различимые из-за, неизвестно когда появившегося, тумана. Мягко ступая, Эй подошел к повороту и выглянул из-за стены. Перед ним буквально в лааре, сидели Рош, Леон и братья де Тайра. Рош, поигрывая ножом, с гнусной улыбкой спросил:

- Может, сперва помучить его?

Леон, визгливо рассмеявшись, покачал головой:

- Нет, наставник ясно сказал, что от де Сэя надо избавиться быстро и без лишнего шума. Благо Светлые послали такое странное испытание.

Резко отпрыгнув назад, Эй закрыл рот ладонью.

Он знал... Нет, не знал, скорее - догадывался...

Оглянувшись назад, Эй посмотрел на мальчика. Йэ стоял, оперевшись спиной о стену и сложив руки на груди. Длинная белая челка почти полностью скрывала глаза. Эй, тряхнув мальчишку за плечи, тихо прошипел:

- Ты знал?

Гневно прищурив глаза, юноша смотрел на своего нового знакомого. Не просто же так Йэ потащил его именно сюда, верно? Может быть он видел, как эти четверо направлялись к этой развилке и, пока Эй раздумывал какой дорогой пойти...

Йэ, откинув волосы от лица, улыбнулся и, кивнув, ответил:

- Знал. Я с самого начала ждал тебя.

Эй, пребывая в недоумении, сделал шаг назад. Широко открыв глаза, он смотрел на мальчика, в чьих глазах плескалась вся ненависть мира. Тихим, надтреснутым голосом юноша спросил:

- Какое... Какое у тебя задание?

Йэ прикрыл глаза, в которых бушевало изумрудное пламя и ответил:

- Убить всех, кто предал или может предать наследника де Сэй.

Леон де Риз медленно шел по узкому коридору, едва касаясь стены левой рукой. Тихий шорох песка под ногами убаюкивал. Тишина, пологом опустившаяся на лабиринт после того, как за спиной юноши захлопнулся проход, подобно нежному пуху обволакивала со всех сторон. Подняв взгляд к небу, Леон улыбнулся - солнце еще даже не в зените, спешить некуда.

Осторожно ступая по песчаной дороге, Леон погрузился в воспоминания. Примерно две недели назад, когда он, Леон, вернулся из библиотеки, в его комнату вошел учитель. Сев на краешек кровати, наследник престола улыбнулся и сказал:

- Через две недели пройдет Первое Крещение.

Леон, который никогда не отличался неуважительным отношением к старшим, изящно поклонился и кивнул.

- Хорошо, наставник.

Лазар помолчал некоторое время, а потом, поднявшись со своего места, подошел к Леону и, посмотрев пристально в глаза, задал весьма неожиданный вопрос:

- Леон... Скажи мне, возможно есть что-то, что тебе не нравится? Я не имею ввиду Акадэмию или твоих товарищей по обучению, а в общем.

Юноша задумался на некоторое время, а потом покачал головой:

- Нет, меня все устраивает.

- Хочешь сказать, что странные традиции твоей семьи не вызывают у тебя желания воспротивиться? Насколько мне известно, ты сейчас практически добился того, к чему шли многие поколения твоих предков. И, если я не ошибаюсь, добиться такого в твоем возрасте подобно чуду.

Все еще глядя в глаза ученика испытующим взглядом, наставник ожидал ответа. Опустив взгляд в пол, Леон спокойно ответил:

- Все именно так, как и говорит наставник. Но, меня с детства готовили к этому, сам смысл моего существования зиждется на служении моей семье и, конечно же, нашему Владыке.

Опустив руки, мастер сдержанно кивнул и направился к двери. Перед тем, как покинуть Леона, он спросил:

- Ты никогда не хотел, чтобы все было по-другому?

Де Риз, обернувшись, низко поклонился и вежливо ответил:

- Нет, наставник. Я счастлив тому, что полезен и, если необходимо, с радостью отдам жизнь ради блага нашей Империи.

И вот сейчас, находясь в компании самого себя, Леон вспомнил тот странный, пустой разговор. Зачем наставник затеял его и какие цели преследовал, Леон тогда не понял. Но, с тех пор, по ночам, юношу мучили старые сомнения, которые он, казалось, отбросил давным-давно. Мало кто знает, как проходит воспитание юношей в семействе де Риз, а воспитательные меры, применяемые к детям, мягко говоря, нестандартные.

Из поколения в поколение, юноши рода травили себя разнообразными ядами. В маленьких, не наносящих значительного ущерба организму, дозах. Благодаря этому, каждое новое поколение детей вырабатывало устойчивость к какому-либо виду отравы, но... Мастера по ядам придумывали все новые и новые их разновидности. Как и следовало ожидать, из-за постоянной интоксикации, род слабел из года в год - дети рождались хилыми уродцами, не имеющими сил дожить хотя бы до первого "застывания". Зачем именно де Ризы травят себя сказать трудно - за века желание достичь совершенства, превратилось в навязчивую идею. Леон иногда думал, что причиной тому осознание собственной ненужности - когда-то один из де Ризов состоял в Совете Двенадцати, то есть, был старейшиной одного из кланов Ааш'э'Сэй. На самом деле, уже в те времена род применял на себе яды по какой-то причине, которая забылась с течением времени. В общем, даже предки Леона отличались завидным сумасбродством.

В конце концов пришло время, когда женщины рода могли родить лишь мертвых младенцев, а это означало, что скоро ветвь прервется. К тому же, в жен де Ризы брали девушек из своего клана, а это чревато полным вырождением. Тогда-то дед Леона и приказал своему сыну взять себе женщину из людей. В отличии от Ааш'э'Сэй, люди легче адаптируются, что навело деда на мысль, что ребенок от такого брака, по крайней мере, родится живым. Спустя год после того разговора на свет появился Леон - относительно здоровый малыш, с красивыми и правильными чертами лица. К ужасу деда, на груди Леона не было хризантемы, что ясно говорило о том, что ребенок не унаследовал иммунитета к ядам, а значит, с ним надо будет начинать все с начала.

Причиной тому стал факт, что отец Леона, не давал беременной никаких ядов. Узнав об этом дед впал в гнев, что послужило причиной ссоры и отречением отца Леона от родового имени. Некоторое время Леон с родителями прожил в деревне, пока отец, обессиленный и ослабший не скончался. Юноша смутно помнил то время, больше всего ему запомнилось, как они втроем, как-то раз отправились ночью на прогулку. Тогда отец усадил их с матерью на упавшее дерево и, словно маленький ребенок, запуска в небо огненные шары, которые рассыпались миллиардом искр, при падении и ударе о землю. Мать смеялась, прикрыв рот ладошкой, а Леон от восхищения даже слова пикнуть не смел.

Другое воспоминание было не столь радостным - отец, чей организм испытал на себе действие множества ядов и смертельных заклинаний, не мог долго находиться вдали от родового замка. Именно там, в поместье де Риз, в одном из подземных залов, располагался магический амулет, наполняющий силой и дарующий возможность жить дальше. Были такие же амулеты, но меньшего размера, их полагалось брать с собой, когда отправляешься в дальний путь. Естественно, отец Леона, впавший в немилость, медальона не получил. Зная о том, что дни его будут сочтены, стоит ему лишь покинуть отчий дом, ослушник все же пошел на это, а почему Леон так и не узнал. Примерно за месяц до смерти, отец слег, мокрый, надсадный кашель мучил его днем и ночью. Но, даже отхаркивая кровь, с кусочками собственных легких, отец продолжал улыбаться.

Сразу после кончины отца, за Леоном приехали из поместья. Так как мать мальчика была не просто простолюдинкой, но еще и человеческой женщиной, которой счастливый случай предоставил шанс родить наследника де Риз, ее даже не спросили, согласна ли она отдать сына. В тот день Леон видел свою мать в последний раз. Когда его привезли в поместье, дед провел с ним беседу, в результате которой Леон понял, что от его поведения зависит благополучие матери.

Первое время ему было трудно привыкнуть к постоянной тишине и вечерним ритуалам, но со временем, яркие воспоминания детства словно бы поблекли, почти полностью исчезнув из памяти. С тех пор Леон не жил, а существовал. Он как бы и был, и в то же время не был. Странная жизнь, принесенная в жертву непонятной цели, суть которой даже не была юноше понятна.

Внезапно Леон запнулся о камень и, все еще будучи погруженным в воспоминания, он со всего маху грохнулся на дорогу. Когда в глаза полетел песок, Леон наконец-то очнулся и, переведя дыхание, горько рассмеялся.

Нашел себе занятие, прямо в момент проведения Первого Крещения. Умен, ничего не скажешь...

Когда перед лицом юноши возникла узкая, белая ладонь, он все еще смеялся. Правда, смех этот почти сразу оборвался, потому что Леон увидел кое-что, что поразило его до глубины души. На тонком запястье, с нежными прожилками вен, висел браслет, сделанный из белых камешков и кусочков светлого дерева. Когда-то давно, он подарил такой же своей матери. Неказистое, корявое украшение, могло вызвать только сочувственную улыбку, но мать носила его не снимая.

Подняв глаза, юноша посмотрел на женщину, которая подала ему руку. Годы, казалось, никак не сказались на ней. Более того, Леон почему-то позабыл, что мать умерла много лет назад, не сумев справиться с горем. Улыбнувшись ему, женщина спросила, с нежной улыбкой:

- Как дела, сынок?

Рош де Нийлд, слегка согнув колени, опасливо выглядывал из-за поворота, натягивая на правую руку кожаную перчатку. Он точно был уверен, что слышал какой-то звук, заставивший его остановиться посреди дороги и даже вернуться к развилке, которую он только что миновал. Мягкие, чарующие звуки флейты, тихая песнь которой нарушила гробовую тишину лабиринта, вызывали у Роша чувства, которые не поддавались не то, чтобы описанию, юноша даже логично объяснить их не мог.

Музыка, звучавшая в тишине, была знакома Рошу с малых лет - его старший брат, Орей, играл ее часто, очень часто. Нельзя сказать, что Рош любил брата, скорее испытывал по отношению к нему суеверный ужас. Слишком жестким он был, слишком опасным и непредсказуемым. Даже отец и другие старшие родственники не рисковали вступить с Ореем в открытый конфликт. Признанный гений, замечательный воин, Орей мог позволить себе то, чего не позволил бы кто-то другой. Для Роша, не выделяющегося ничем, кроме крупного телосложения, брат был недостижимым идеалом, почти Богом. Орей пропал много лет назад, отправившись на задание в компании предателя, который бросил его, как только ситуация вышла из-под контроля. И вот сейчас, спустя много лет, брат, которого юноша и не чаял увидеть, каким-то образом оказался в лабиринте, где проходило Первое Крещение.

Не оборачиваясь, Орей сказал:

- Я знаю что ты здесь, выходи.

Утерев разом взмокшие ладони о штанину, Рош вышел из своего укрытия. Орей сидел к нему спиной, приложив черную флейту к губам. Обернувшись, брат ухмыльнулся и сказал:

- Подойди сюда, у меня для тебя кое-что есть.

Сделав несколько шагов вперед и оказавшись рядом с братом, Рош разглядел то, чего не было видно раньше. Точнее не то, а того - перед Ореем, на коленях и со связанными за спиной руками, стоял Кира - тот самый предатель, принесший страшную весть о гибели брата. Кира, чье лицо было покрыто многочисленными царапинами, как и в тот день, когда Рош видел его в последний раз, поднял взгляд и умоляюще посмотрел в лицо юноши. В светло-карих глазах застыл ужас и, проведя языком по губам, Кира прошептал:

- Рош?

Юноша отшатнулся, на лице его отразился целый калейдоскоп эмоций, ни одна из которых не была положительной. Орей, постучав флейтой по плечу, сказал, обращаясь к Рошу:

- У тебя есть шанс отомстить, мой любимый брат.

***

Лазар сидел под деревом, мрачно разглядывая стены лабиринта. Солнце медленно ползло по небосклону, а время словно бы замерло. Устав сидеть без дела, наследник поднялся и, размяв плечи, направился было к одному из корпусов, когда его остановил вопрос лейтенанта Сойрена:

- Волнуешься?

Если бы на месте Сойрена был кто-то другой, Лазар скорчил бы гордое и неприступное лицо и ответил бы отрицательно... Но, так как Сойрен самого наследника учеником по плацу гонял и, соответственно, знал как облупленного, Лазару не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.

Сойрен уселся под дерево и, сделав приглашающий жест рукой, сказал:

- Присаживайся, поговорим.

Лазар, как хороший ученик, присел рядом, ожидая продолжения. Сойрен сорвал травинку и, покусывая ее, сказал:

- Я понимаю, что тебе сложно сейчас, это твои первые ученики, но все же, постарайся держать себя в руках. Когда они с успехом пройдут это испытание, думаю им будет не очень приятно лицезреть своего наставника, с выпученными от страха глазами и побледневшим лицом.

Наследник мрачно ухмыльнулся:

- Постараюсь. - Бросив еще один взгляд на лабиринт, он продолжил - Меня волнует причина, по которой условия Крещения именно такие.

Сойрен приподнял брови, спросив:

- А что, Финар Тисс тебе не объяснил?

- Объяснил, только все равно, многое мне непонятно.

- Ммм.. Что он тебе сказал?

Проведя ладонью по волосам, Лазар ответил:

- Финар сказал, что ученики предали самих себя, но Первое Крещение направленно не на это. Условием прохождения является умение ученика доверять другим и оправдывать возложенное на них доверие, разве нет?

- Все верно, только ты забываешь об одном.

- О чем именно?

- Невозможно верить тому, кто обманывает сам себя.

Прищурившись, Лазар улегся на траву и принялся рассматривать небо, сквозь голые ветви дерева. Пожухлая трава, смешанная с опавшими листьями, пахла осенью, влажной землей и чем-то еще, что не поддавалось описанию, но придавало воздуху терпкость и легкую горчинку.

- С чего мы взяли, что мальчишки занимаются самообманом?

- Появление Лабиринта ясно говорит об этом. Более того, скажу тебе еще кое-что - возможно ты не заметил, но у нас тут шестеро потомков Совета Двенадцати, наследник короны и сын рода де Сэй.

Слегка нахмурившись, Лазар перечислил в уме родовые имена - Сойрен де Фейн, Рамиэль де Лайдар, Леон де Риз, братья де Тайра, Рош де Нийлд, Эй де Сэй, по материнской линии - де Мортейн... Нахмурившись, Лазар уточнил:

- Эй не является наследником родового имени одного из Совета, потому что носит имя де Сэй.

- Я его и не считал.

- Тогда пятеро, а не шестеро.

Сойрен прищурился и с легкой улыбкой, сказал:

- Финар Тисс отказался от имени старшей ветви после того, как закончил Акадэмию. Сам знаешь, что приставка "де" есть только в именах тех, кто приближен к Императору.

Замолчав на секунду, наследник задал новый вопрос:

- И как это влияет на появление Лабиринта?

Сойрен пожал плечами:

- Возможно и никак, но я думаю, что в этом есть определенный смысл.

Задумавшись на какое-то время, Лазар кивнул. Возможно, смысл и в самом деле есть - после смерти Райдана, Совет взял власть над Империей в свои руки и тот период вошел в историю под названием "Темные времена". Возможно, Светлые хотят узнать, какими стали потомки тех, чьими стараниями едва не наступил конец света? Сойрен, увидев, что наследник понял, о чем именно он говорит, продолжил:

- Что же касается предательства и самообмана... Видишь ли, в благородных семьях, в отличии от семей простолюдинов, есть свои собственные традиции. Например, де Ризы - травят себя на протяжении веков. Де Сэйи - воинское искусство ставят превыше всего, даже выше собственных интересов и желаний. Де Тайра - воспитывают дипломатов, отвергая путь воина, даже странно, что братьев пустили в Акадэмию. Де Нийлд - этих можно считать серыми кардиналами Империи, если забыть о существовании рода де Мор. Как видишь, каждый род идет своей дорогой, но... Кто-то спросил у этих юнцов, хотят они наследовать такое прошлое? Под гнетом ответственности, мальчишки забыли о своих желаниях и следуют чужим целям. Бесполезно ждать от безвольных кукол самостоятельных решений, а это значит, что они все до единого останутся в Мире Богов, когда придет время Второго Крещения.

- То есть, хочешь сказать, что им устроили своего рода подготовку?

- В некоторой степени.

Прикрыв глаза, Лазар погрузился в раздумья. Действительно, сколько бы привилегий не было у юношей "благородных кровей", ответственность, что ложиться на их плечи со временем может превратиться в тяжелый, практически неподъемный груз. Такова суть разумного - идти путем меньшего сопротивления, подчиняться более авторитетным, опытным. В этом нет ничего плохого, мир диктует свои правила и если им не подчиняться, совсем скоро бытие превратится в хаос. С другой стороны, невозможно постоянно переступать через себя, через свои желания и стремления. Когда-то наступит момент и все, что до этого было погребено где-то в глубине сердца, вырвется наружу. Какие последствия могут у этого быть сказать трудно, но уж точно не самые хорошие.

Закрыв глаза ладонью, наследник улыбнулся и тихо прошептал:

- Я верю в вас, не подведите меня.

Как учитель и друг, Лазар верил, что его ученики с успехом выиграют этот бой, в котором столкнутся "надо" и "хочу". Битву против самих себя и обязанностей, навязанных старшими родственниками.

Эй положил руки на плечи мальчика и, несильно тряхнув его, тихо и холодно спросил:

- Что ты сказал?

Йэ, подняв взгляд, ответил:

- Я должен убрать всех тех, кто предал тебя.

- Зачем?

- Глупый вопрос.

Стряхнув с себя руки Эйя, мальчик отступил назад, упершись спиной в каменную стену.

- Ты же сам знаешь, что верить нельзя никому, поэтому до сих пор ни с кем не сблизился, нет разве? Ты подозревал, что от тебя хотят избавиться, надо было прислушаться к самому себе.

Замолчав на краткий миг, мальчик сказал примирительно:

- Если хочешь, мы можем сейчас не трогать их, а потом убрать по одному.

Как раз в этот момент в узкий коридор, где находился Эй, вошли другие ученики из их группы. Леон, распахнув кафтан на тощей груди, убрал руки в карманы и презрительно улыбался. Рош лениво зевал, а братья де Тайра встали по обе стороны от прохода, закрыв Эйю путь к бегству. Леон, почему-то, принял на себя роль предводителя - холодно ухмыльнувшись, он спросил:

- Ты что же, не будешь от нас прятаться?

Эй закрыл собой маленького спутника и, слегка склонив голову набок, рассматривал Леона. Что-то в его виде было неправильным, что-то "резало" взгляд...

Де Риз, пожав плечами, сказал:

- Я вижу, ты не удивлен... Ну, этого и следовала ожидать от наследника де Сэй. Подозреваю, смутные сомнения давно терзают тебя и, к своему великому удовольствию, позволю себе подтвердить их - тебя действительно предали, наивный ты остолоп. Надо было раньше прислушаться к себе, ведь ты наверняка думал о причинах убийства своих родителей, верно?

Эй все еще молчал, но чувство того, что происходящее больше похоже на дешевую постановку все крепло. Рош, который почему-то все это время молчал, вмешался в разговор:

- В самом деле, зная тебя, полагаю ты давно мог бы убрать неугодных, ты же предпочел бездействовать...

Леон протянул руку за кинжалом и, крепко сжав рукоять, бросился на Эйя. Де Сэй закрыл глаза и грустно улыбнулся. Когда Леон занес руку для смертельного удара, Эй схватил его за запястье и, посмотрев в глаза де Ризу, тихо сказал:

- Сгинь!

Йэ, спрятавшийся за спиной Эйя, тонким голосом прокричал:

- Убей его, почему ты ничего не делаешь? Ты же знаешь, они все предадут тебя!

Юноше покачал головой и, не оборачиваясь, ответил:

- Прости меня, малыш...

Леон, чье запястье крепко сжимали тонкие пальцы де Сэйя, попытался вырваться, но Эй притянул его ближе. Почти касаясь губами уха Леона, Эй хрипло прошептал:

- Фальшивка...

Леон сидел на земле, крепко сжав ладонь матери. Женщина мягко улыбнулась и, посмотрев на сына, сказала:

- Сынок, ты делаешь все, как велит дед?

- Да.

Мать улыбнулась:

- Хорошо, отец был бы счастлив.

- Знаешь, мама... Иногда я думаю о том, чтобы вернуться к тебе.

Мать, вздрогнув всем телом, прошипела:

- Даже думать об это забудь!

От боли, пронзившей сердце, Леон сжался, но все равно сказал:

- Мое тело не выдерживает... Возможно, следующий ритуал станет для меня последним.

- Так и должно быть, ты рожден лишь для того, чтобы цели нашего рода были достигнуты. Прекрати жить мечтами, пора повзрослеть.

Леон печально кивнул.

- Хорошо.

Мать, наконец-то ставшая прежней, ласково сказала:

- Как только ты выйдешь отсюда, ты должен будешь направить прошение об исключении тебя из Акадэмии и вернуться в поместье. Ясно?

- Да.

- Тогда иди и помни об этом обещании. Если ты нарушишь его, всю оставшуюся жизнь ты проведешь в одиночестве, будучи отвергнутым и презираемым всеми.

Встав с земли, Леон отпустил руку матери и побрел вперед. Если даже самый любимый на свете человек говорит о том, что он должен вернуться... Юноша тяжело вздохнул. Его поступление в Акадэмию было своего рода бегством. Он, пережив множество ритуалов, понимал, что если не даст себе хотя бы маленькую передышку, дни его сочтены. В преследовании цели - появления белой хризантемы, старшие родственники переходили все границы - незадолго до того, как Леон ушел из поместья, скончался его двоюродный брат, не сумев справиться с новым заклинанием.

Маги де Риз шли на все ухищрения, ради того, чтобы лепестки черного цветка стали белыми. В семейных хрониках есть придание, что хризантема раскроет свои серебристые лепестки, когда один из наследников сумеет победить непобедимое. Что это не мог сказать никто, лишь жалкие подсказки, трактовать которые можно было по-разному, давали надежду на то, что выход будет найден. В хрониках говорилось о том, что "это" разъедает душу, поглощает разум и подчиняет себе волю. Оно поселяется глубоко внутри, с каждым днем отравляя все больше и больше, и сила его велика. Имея лишь эти подсказки, маги и мастера ядов придумывали все новые и новые разновидности заклинаний и отрав, потому что были уверены, что заклинание, действие которого будет совмещено с действием яда, заставить хризантему расцвести.

По лицу юноши потекли непрошеные слезы. Он хочет жить, великие Светлые, как же он хочет жить! Распоряжаться собой и своим временем так, как хочет он, а не так, как велят традиции. Замерев на миг, Леон ошарашенно посмотрел перед собой. Словно всплывая из тягучего тумана, в сознании возникли картинки далекого детства. Маленький Леон сидел на коленях у мужчины, лица которого он не видел. Мужчина, проведя ладонью по светлым волосам ребенка, тихо сказал:

- Я рад, что ты появился. Ты пока не можешь мне ответить, но знаешь... Я не жалею о том, что потерял власть и почет, ведь взамен мне достался ты и твоя мама. И я каждый миг благодарю Богов за то, что ты живешь, за то, что ты есть. Проклятье нашего рода обойдет тебя стороной и, надеюсь, когда ты вырастешь, ты не осудишь меня за такой эгоизм. Я просто хочу, чтобы ты жил.

Утерев мокрое от слез лицо рукавом рубахи, Леон громко сглотнул. Раньше он часто видел такой же сон, а это оказывается детские воспоминания. Мужчина, державший его на коленях, был его отцом. Повернувшись к сидящей на земле женщине, юноша улыбнулся сквозь слезы и хрипло сказал:

- Прости меня, мама...

Мать, будто дикая кошка вскочила с земли, выставив перед собой руки со скрюченными, словно когти, пальцами. Не двигаясь с места, Леон ждал. Когда мать вцепилась в его плечи и толкнула на землю, мальчик улыбнулся и закрыл глаза. Последним, что он видел перед тем, как сознание его померкла, была нежная улыбка матери, губы которой беззвучно прошептали:

- Ты молодец, сынок.

Когда тело Леона коснулось земли, иллюзия женщины исчезла, а вместо нее над землей завис огонек. Сделав круг над бесчувственным телом, огонек опустился мальчику на грудь.

- Ты победил непобедимое - собственные сомнения и страх...

Сказав это, огонек растаял, а на груди Леона распустилась белая хризантема, красота которой могла поразить даже самого пресыщенного ценителя.

Рош смотрел на брата, не зная, как справиться с захлестнувшими его эмоциями. Этого шанса он ждал долгие годы, трепетно взращивая в себе ненависть к Кире, которая со временем переросла в ненависть ко всем полукровкам. Орей, откинув с глаз челку, нараспев произнес:

- Ты не спешишь, как я посмотрю. Разве он не заслужил наказания?

Рош низко опустил голову. Кира, лучший и единственный друг брата, был и его другом, до того дня... Когда Орей отправился на задание, прихватив с собой и Киру, никто не сомневался в том, что сложностей возникнуть не должно. Только, никто не ожидал, что беда придет в виде обвала, а не засады. Когда Кира, в порванной одежде и только-только зажившими ранами явился в поместье, никто не поверил его словам. Полукровка утверждал, что Орей погиб, спасая его жизнь - когда в горах начался обвал, Орей закрыл напарника собой. На дно ущелья упали два тела, одно из которых было больше похоже на мешанину из костей и клочков одежды. Кира, сумевший выбраться из-под завала, пребывая в бреду, пешком добрался до поместья, "забыв" о том, что Ааш'э'Сэй не может погибнуть от такой мелочи, как переломы и раны.

Отец и дед вынесли Кире смертельный приговор, посчитав что тот сам избавился от Орея. Предателя заперли в каменном мешке и, когда маленький еще, Рош подошел к окну, тот попросил выпустить его, для того, чтобы он мог вернуться в горы и найти тело Орея. Кира плакал, стоя на коленях и умоляя Роша дать ему шанс хотя бы свершить обряд погребения. Видя искренние слезы на глазах старшего друга, Рош начал сомневаться, а Кира поклялся, что вернется и с честью примет смерть. Поверив ему, Рош открыл дверь камеры, о чем в будущем жалел постоянно - естественно, предатель, избавившийся от Орея и не намеревался возвращаться. Чувствуя себя так, словно это он сам, своими руками отправил брата в Мир Светлых, Рош едва не сошел с ума. От этой участи его спасла ненависть к Кире и клятва самому себе, что придет время и он отомстит, чего бы это ни стоило. С того дня все полукровки, презираемые родом де Нийлд, стали личными врагами Роша.

От воспоминаний юношу отвлек брат, постучав того флейтой по макушке:

- Смелости не хватает?

Змеиная улыбка скользнула по губам Орея, а Рош покачал головой.

- Нет, все в порядке.

Брат протянул Рошу короткий катон и обнадеживающе улыбнулся:

- Прошу.

Занеся оружие над головой, юноша был готов опустить его, одним ударом прервав жизнь предателя. Когда лезвие почти коснулось нежной кожи на шее Киры, юноша упал на колени. Глядя в лицо любимого им друга глазами, в которых застыли не пролитые слезы, Рош прошептал:

- Я любил тебя...

Бросив на землю катон, юноша обхватил себя руками и сухо зарыдал. Орей, постучав брата по плечу, недовольно спросил:

- Почему ты остановился?

Не поднимая головы, Рош ответил:

- Потому что я не могу убить того, ради кого ты отдал свою жизнь. Того, кого ты любил больше собственной жизни.

Когда Кира сказал, что Орей погиб, защищая его, никто не поверил по той простой причине, что брат никогда не отличался сентиментальностью - идя на задание, всегда рискуешь жизнью, это простая истинна, известная всем. Поэтому слова Киры, которого презирали, признали ложью. На самом деле, этого молодого воина, появившегося в поместье всего за месяц до смерти Орея ненавидели не только по этой причине - Кира всегда спал в комнате брата. За это Орея, за спиной, обвиняли в мужеложстве и никто, кроме маленького Роша не знал правды. Кира была девушкой с которой Орей связал свою судьбу. На тот момент отец уже выбрал брату невесту и до обряда венчания оставались считанные дни. Как раз перед этим Орей отправился в западные горы, где нашел свою смерть.