Начдив четырнадцать

ТАНКИ

В октябре 1920 года, после разгрома белополяков, Четырнадцатая, во главе Первой Конной, шла на Врангелевский фронт. Врангель был последний белогвардейский генерал, ещё не разбитый Красной Армией.

…Ветер гнал по ночной, холодной степи пыль, смешанную с сухими листьями травы и кукурузы, запорашивал глаза красноармейцев в окопах. Пыль хрустела на зубах.

Пархоменко ехал со своими двадцатью ординарцами впереди дивизии. Он первый услышал шум танков, знакомых ему ещё по войне с белополяками.

— Начштаба срочно ко мне! — приказал Пархоменко.

Через несколько минут Колоколов на полном скаку остановил возле начдива своего коня так, что он поднялся на дыбы.

— Музыку слышишь? — спросил у него Пархоменко.

Вдалеке слышался лязг и скрежет железа.

— Танки?

— Они самые — черепахи проклятые… Где мы точно находимся?

Колоколов вынул из полевой сумки карту. Она затрепетала на ветру. Пархоменко взял её двумя руками и развернул. Колоколов, заслонив рукой зажигалку, высек огонь и осветил карту.

— Мы стоим вот здесь, — сказал он, тыча пальцем. — В двух верстах переправа через Днепр. На том берегу Каховка.

Пархоменко смотрел на карту. Глаза были прищурены. Челюсти плотно сжаты. Потом он не спеша заговорил, будто бы про себя, ни к кому не обращаясь.

— По донесениям разведки в Каховке штаб наших стрелковых соединений… Южнее скопились главные силы белых… Наша задача переправиться на тот берег и пойти по тылам врага.

Всё слышнее и слышнее становился лязг и скрежет танков.

Пархоменко вдруг резко повернулся к Колоколову.

— Но ты понимаешь, что это всё значит? Танки могут проложить путь пехоте белых. Они захватят переправу и разгромят штаб в Каховке. Мы останемся в дурнях, а белые будут развивать наступление на север.

Резко повернувшись к ординарцам, Пархоменко приказал:

— Запряжки с орудиями вперёд! Второй бригаде отрезать пехоту противника от танков!

Ординарцы круто повернули коней и поскакали, чтоб передать командирам приказ начдива.

Скоро подъехали конные запряжки с орудиями.

Разведчики поскакали на шум танков и скоро обнаружили движущиеся за ними вражеские цепи. Вторая бригада ринулась в атаку. В этот момент затарахтели пулемёты танков и в черноте ночи замелькали огненные точки.

— Цель обнаружилась! — воскликнул Пархоменко, и скомандовал:

— Прямой наводкой по танкам пли!

Артиллеристы развернули орудия и навели их на огненные точки. Залп. Взрыв. Огонь. Он словно сорвал тёмный занавес ночи. Впереди открылись четыре огромных танка. Снаряды не повредили их. Два танка стали тяжело поворачиваться в сторону орудийных выстрелов.

— Перекрёстным огнём по танкам пли! — опять скомандовал начдив.

Орудия развернулись и взяли два стальных чудища в полукольцо. Вскоре один из снарядов попал в бак с горючим правого танка. Вспыхнул высокий костёр. Ярко заблестели два ордена на кожаной тужурке Пархоменко. Левый танк встал, оттуда высунулся человек и замахал чем-то белым.

— Сдаются! — радостно закричал Пархоменко.

— Огонь прекратить! Нам танки тоже пригодятся.

При свете костра были хорошо видны те два танка, которые шли к переправе.

— Гранатомётчики, за мной!

Вместе с ними Пархоменко поскакал за танками.

Когда до танков оставалось уже немного, часть всадников спешилась. Ординарцы подхватили поводья освободившихся лошадей и ускакали с ними в безопасное место.

— Бросай гранаты! — приказал Пархоменко.

Полетели гранаты.

— Ложись!

Одна, другая… Потом ещё и ещё. Танк стал заваливаться набок. Другой со скрежетом резко повернулся и встал.

Дивизия начала переправу.