Надежда пустошей

Глава 7 Остаться в живых

Из дневника Ольги Ястребовой

В то утро я проснулась поздно. Точнее, нет, не так. Проснулась-то я как раз довольно рано, часов в одиннадцать утра (а тот, кто считает одиннадцать часов не ранним утром, тот пусть попробует попутешествовать месяцок, просыпаясь каждый раз вместе с рассветом. Посмотрим тогда, сколько времени он отсыпаться будет!), однако не смогла отказать себе в удовольствии подольше поваляться на мягкой кровати. Все же кровать – великое достижение цивилизации, которого мы, увы, совсем не ценим, если, конечно, не оказываемся на долгий срок лишены возможности на нем отдохнуть. Я кровать оценила. Так бы и лежала, наверно, весь день – благо никаких особых планов у меня на сегодня не было, – если бы не восхитительный запах свежевыпеченного пирога, залетевший в мою комнату через открытую дверь.

Пирог испекла Тайка. Причем пирог – вкуснейший. Вот повезет тому, кто будет ее мужем, – мало того что характер золото – не то что у нас с Фи, – так еще и готовит так, что от одного только запаха слюнки текут. Ну это не считая того, что она в самом прямом смысле настоящая волшебница. Магией порядка эта девчушка владеет просто великолепно и старательно обучает ей нас.

Правда, мои личные успехи на этом поприще не так уж и велики… скорее, даже скромны. Весьма скромны. Основные защитные формы я, конечно, исполню. И даже пару атакующих кое-как воспроизвести смогу… Но что-либо более серьезное мне никак не дается. И это при том, что даже вечный «магический тормоз» (это не оскорбление, это он сам себя так называет) Борис Григорьев нынче владеет не только всеми основными как защитными, так и атакующими формами, но уже начал разучивать комплексные связки! Сам не далее как позавчера хвастался.

Впрочем, я не расстраиваюсь. Точнее, сейчас не расстраиваюсь. После того как братик разъяснил, что магия разных рас имеет весьма существенные различия, и так как сейчас я являюсь посвященной чисто альфарской магии холода, то мои проблемы в изучении человеческой магии порядка вполне естественны и преодолимы только исключительно упорным трудом.

Правда, при этом он сам давно уже освоил как комплексные, так и системные связки и даже периодически пытается создавать свои собственные комбинации, – а это уже и вовсе высший пилотаж! На мои же жалобы только хмыкает да не устает повторять, что занятиям и тренировкам надо уделять больше времени. А если им уделять больше времени, то спать-то когда? Я же все-таки не чистокровная эльфийка, и пара-тройка часов сна в сутки мне для отдыха совершенно недостаточна!

К чему это я говорю? Да к тому, что после небольшого сражения с Фи за последний, самый сладкий кусочек пирога решили мы немного позаниматься. Тем более что у Софии с человеческой магией тоже проблемы были. Правда, несколько другого плана, если можно так выразиться.

Магия порядка – она ж не просто так названа. По словам Артема, который внезапно стал признанным экспертом во всем, что касалось магических дел, это самая формализованная из всех областей магии. Все строго, точно, в соответствии с раз и навсегда установленными формулами… В общем, уравнения математического волшебства – это как раз про магию порядка сказано.

А Фи – девушка нервная и торопливая. Десять раз каждую формулу просчитывать да отрабатывать – не для нее это. Ей подавай все и сразу. Да побольше, побольше! Вот и не получались у нее эти формы. Частенько проблемы возникали. То того не учтет, то этого…

А когда у нее начинались неудачи, она, вполне объяснимо, начинала злиться. Ну а стоило Софии разозлиться как следует, как тренировочные задачи – вроде «сжечь ветку», «передвинуть чурбачок» и т. п. – получались у нее только так! Великолепно получались! Правда, магия порядка тут была совершенно ни при чем.

Ну и, естественно, тут начинались сложности. Попробуй-ка разбери, эта миска слетела с пенька потому, что Фи наконец-то смогла правильно воспроизвести формулу тяжелого взгляда, над которой уже третий день бьется, или же потому, что она просто на нее, миску эту, была сердита до невозможности и ее сила жрицы на эту злость среагировала?

Так что тренировки не только мне, но и ей требовались регулярные. Вот и решили с утречка поработать немного, пока все в разбеге. Я формальные связки держала, а София к этим формам свои, дополнительные схемы крепила. Так работать и интересней, и продуктивней получалось. Свою злость-то Фи на мои узоры никак не прикрепит. Вот и выходила для нас полноценная тренировка. И у меня четкость удержания форм вырабатывается, и София свой норов учится держать в узде. А владение своими эмоциями – навык не только в магии порядка необходимейший, но и просто в жизни, без всякой магии, крайне полезен бывает.

В общем, тренировку мы уже заканчивали, когда на пороге появилась первая ласточка грядущих неприятностей. Точнее, это для нас с Тайкой неприятностей, мы люди мирные… А вот Фи как раз-таки была счастлива, как удав на лягушачьем пляже!

Только-только мне в кои-то веки удалось более-менее надежно зафиксировать форму листа бесконечности и, ожидая, когда пыхтящая от напряжения София прикрутит к ней схемы режущей кромки и звезды разрушения, долженствующих превратить наше творение в довольно мощное боевое заклинание, я решила немного поболтать.

Жертвой была выбрана все та же Фи. В конце концов, так напрягаться над простенькой задачей – просто вредно. Цеплять схемы нужно мягко, одним четким, но расслабленным касанием мысли, а не пыхтя как паровоз, зажмуривая глаза, морща лоб и размахивая руками, словно взлететь собирается! Интересно, в бою она тоже намерена по полчаса исполнять «танец бабуина, надышавшегося слезогонки», прежде чем метнуть заклинание? И куда она его вообще с закрытыми глазами метать собирается?

В общем, поиздеваться захотелось. А что, все мы люди, все человеки… И принцессам снежных эльфов (это я о себе, если кто не понял) – тоже ничто человеческое не чуждо.

– Фи, как ты думаешь, – невинным тоном поинтересовалась я, – а почему к нам до сих пор никто из местного начальства не заявился? В Махлау вон – только-только зашли, часу не прошло, как к нам уже знакомиться прибежали. А тут уже почти сутки отдыхаем – и ни намека…

– Отвянь, – коротко отозвалась наша вежливость, еще крепче зажмуриваясь и делая руками странные движения, словно развешивая мокрое белье на невидимые веревки.

– Это ты так схемы цепляешь? – издевательски переспросила я, внимательно вглядываясь в ее действия. – Ты бы их еще на прищепки закрепила!

– Олька, поимей совесть! – с тяжким вздохом отозвалась Фи, тем не менее открывая глаза и прекращая махать руками. К сожалению, вместе с этим она также прекратила и все попытки закрепления схем.

– Какое-то новое извращение? – изобразила я вежливое любопытство. – Боюсь, мне это неинтересно. У меня вполне традиционная ориентация, – продолжала доводить я бедную Фи.

Та аж замерла от моей наглости. В общем и целом, я ее вполне понимала. С одной стороны, ей нестерпимо хотелось надавать мне по шее. С другой – она отлично понимала, что дразню я ее не так просто, а по необходимости и в рамках учебного процесса. В сохранении холодной и отстраненной сосредоточенности, требуемой для магии порядка, нет ничего особо сложного в идеальных условиях тренировочной площадки. Но сохранение подобного настроя на поле битвы – дело куда более тяжелое. Особенно для нашей «белокурой стервочки». Этот свой недостаток Фи знала отлично, понимая всю важность тренировки на терпение и хладнокровие.

– У тебя звезда рассыпалась, – уведомила я возмущенно сопящую подругу, прежде чем она смогла подобрать слова, способные в полной мере отразить испытываемые ею чувства. – Да и кромка что-то подозрительно скособочилась…

Запыхтев еще яростней, София тем не менее восстановила схемы и предприняла очередную попытку прицепить их на положенные места. Разумеется, ей это не удалось: как я уже говорила, одним из важнейших условий для сотворения заклинаний порядка является спокойствие и хладнокровие мага.

– Так как насчет моего вопроса? – заметив, что Фи вновь совершает все ту же ошибку, переспросила я.

Интересно, когда она поймет, что от нее требуется? Уж на что я бездарь, но и то прицепить к уже готовой и поддерживаемой кем-то другим форме пару простейших схем давно бы смогла. Задача-то, по сути, элементарная! А София все дурью мается. Сколько уж ей раз говорено – не напрягаться и не нервничать. Нет уж. На этот раз я ей подсказывать не буду. Так и продолжу ее доводить, пока сама не сообразит, как быть и что делать.

– Р-р-р-р. – Из горла моей подруги вырвался низкий, угрожающий звук, напоминающий рычание разъяренного медведя. Не выдержав обуявших ее эмоций, обе удерживаемые схемы немедленно распались.

– Гм… Кажется, я тебя не совсем поняла… Ты не могла бы перевести это на русский?

При взгляде, с каким напряжением Фи удерживает прямо-таки кипящую в ней ярость, одновременно пытаясь воссоздать эти несчастные схемы, мне даже стало жаль беднягу. Но… тренировка есть тренировка. Потом сама же мне спасибо скажет. Или, может, хватит ей на сегодня? А то еще испепелит что-нибудь от нереализованной злости… Пожалуй, действительно стоит заканчивать. В ближайшее время спокойствия от нее явно ожидать бессмысленно, а значит, этих разнесчастных схем ей однозначно не прицепить. Да и мне уже тяжеловато становится форму держать. Пару минут, пожалуй, еще протяну, и хва…

Неожиданно входная калитка, ведущая во двор дома, где мы с Фи занимались, резко распахнулась. Виновато в этом было, разумеется, наше растяпство – похоже, вчера, заселяясь, мы просто забыли задвинуть засов. В этом не было бы ничего страшного, если бы я в тот самый момент не опиралась на один из столбов, поддерживающих эту несчастную калитку.

Почему несчастную? Ну так я же ведь держала лист бесконечности! Причем, заметьте, из последних сил держала! Оно, конечно, формы порядка без прикрепленных к ним боевых схем теоретически особой опасности не представляют… Отметьте – именно теоретически. Поскольку практика как раз показала совершенно иное. Как выяснилось, сорвавшийся лист, даже без боевых схем, вполне успешно может снести с петель створку входной калитки и от души приложить данной створкой зашедшего во двор без стука молодого расфуфыренного идиота. Да так качественно приложить, что данный идиот (это не оскорбление: это – диагноз, говорю как врач; ну а как еще назвать человека, который вламывается без стука к тренирующимся магам?), не успев и мяукнуть, немедленно потерял сознание.

– Кажется, ты хотела пообщаться с местными чистокровками? – ехидно заметила София, которой это происшествие заметно подняло настроение. – Ну так вот он, перед тобой лежит. Пользуйся на здоровье.

Сидя на земле, Ольга растерянно переводила взгляд то на Софию, то на так «щедро» отданное ей в пользование бездыханное тело пришибленного калиткой местного хозяина. То, что это явно кто-то из «владык», не подлежало никакому сомнению. Роскошная одежда, резко контрастирующая с грязными тряпками местных измененных, золотые украшения и талисманы – все это буквально кричало о высоком статусе незваного гостя.

Пока она размышляла, дверь избы распахнулась и из нее показалась встрепанная голова Марата, внимательно осматривающего место происшествия. Судя по бешеному взгляду и пистолету-пулемету в руках, «штатный охранник» был готов «спасать и защищать» своих подопечных немедленно и от кого угодно.

Оглядевшись и не обнаружив непосредственной опасности, Марат вложил пистолет в кобуру и вышел во двор.

– Ну и что тут у вас происходит? – Взгляд спецназовца обежал двор и остановился на Ольге. – Калитку-то зачем сломали? – Словно не замечая распростертого на утоптанной земле тела, он подошел к Ольге и протянул ей руку, помогая встать с земли. Та недоуменно вгляделась в скуластое лицо сержанта. Нога Зиятдинова в тяжелом военном ботинке сейчас находилась буквально в сантиметре от головы бессознательного гостя, стоя на разметавшихся по земле шикарных, длинных, тщательно ухоженных волосах пришельца.

Подобное поведение было совершенно не в характере парня. Будь этот неизвестный врагом… и даже тогда – нет. За врагом бы Марат присматривал. И очень даже тщательно присматривал. Подобное же абсолютное игнорирование было возможным… Невозможным оно было. Никогда и ни при каких условиях. Так себя вести Марат мог только в одном-единственном случае: если спецназовец «в упор не видит» какого-либо человека. А это означает только одно – он его действительно не видит!

– Маратик, а на чем ты сейчас стоишь? – каким-то чересчур уж сладким, звеняще-ласковым голосом поинтересовалось София. Похоже, темная жрица пришла к тем же выводам, что и Ольга. Или даже продолжила их. Начинающая волшебница вспомнила, что подобным звеняще-нежным, как далекий звук серебряных колокольчиков, голос Софии становился только в исключительных, крайне редких случаях, когда она призывала подвластную ей силу для особо жестокой расправы с каким-нибудь чересчур сильным монстром.

Похоже, Марат эту связь уловил тоже. Резко отпрыгнув в сторону, он мазнул настороженным взглядом по земле перед собой и успокаивающим жестом протянул к жрице руки ладонями вперед.

– Фи, ты это чего? Не надо! Фи, я свой! – В голосе парня слышались тщательно сдерживаемые нотки страха.

– Марат, не волнуйся. – Вопреки произносимым ею словам, голос жрицы оставался все таким же звеняще-нежным. – Все нормально. Ты только скажи: что ты видишь на том месте, где только что стоял?

– А что там такое? Земля и земля. Утоптанная. Обломки калитки. Все. У вас там что, что-то важное лежало? – Слова Софии совершенно не успокоили бойца. За время их путешествия все уже давно привыкли к тому, что, если в голосе темной жрицы появлялись серебристые колокольчики, в самом ближайшем времени кто-нибудь умирал жуткой смертью. До сих пор это были различные монстры, но в данный момент никаких монстров поблизости не было видно.

Видно? Ключевое слово вихрем мелькнуло в голове бойца, заставив того напрячься и вскинуть свое оружие, направив ствол в то место, где он только что находился. Воспоминания о монстре-невидимке, встреченном ими во время зачистки Махлау от последствий Волны, молнией мелькнули в голове у сержанта.

– Вы видите что-то, чего не вижу я? – напряженно поинтересовался Зиятдинов.

– Похоже на то, – медленно отозвалась Ольга, формируя привычные когти вьюги. Ситуация становилась откровенно непонятной и весьма дурно пахнущей. Одно дело, когда местный начальничек, которого не учили элементарным правилам вежливости, вламывается в гости без стука. И совсем иное – когда оказывается, что разглядеть его способны далеко не все из присутствующих в доме. В этом случае его нежелание стучаться в дверь выглядит совсем по-другому! К тому же в поведении Марата присутствовала какая-то странность, нечеткость, совершенно неестественная для всегда собранного и внимательного отрядного снайпера.

– Значит, не видишь… – тем временем протянула София. – А так? – Она рывком за волосы приподняла голову все еще не приходящего в сознание мужчины. – Что ты видишь сейчас?

– А что я должен видеть? Куда смотреть? – недоуменно отозвался тот.

В этот момент Ольга наконец-то сообразила, что показалось ей таким странным. Взгляд Марата скользил по не такому уж и большому подворью, старательно избегая незнакомца.

– Как куда?! На мою руку смотри! – Серебристые нотки исчезли из голоса Софии, сменившись привычным и вполне безопасным для «своих» раздражением. – Что у меня в ней находится?

Марат облегченно вздохнул, отметив исчезновение опасной ноты, и послушно перевел взгляд… На левую, отставленную в сторону руку Софии!

– Ничего нет, – отрапортовал он. – Рука сжата в кулак, на безымянном пальце тонкое колечко с изумрудом…

– Не на ту руку!!! – яростно взревела девушка. – Вот на эту смотри! – От полноты чувств она резко встряхнула рукой, которой удерживала голову незваного визитера. Тот глухо застонал, видимо начиная приходить в сознание. Зиятдинов настороженно огляделся, пытаясь понять, откуда исходит звук. Но при этом на указанную ему часть тела Софии он так и не взглянул.

– Ну же! – поторопила его жрица. – Что видишь?

Марат нахмурился. По его лицу было видно, с каким трудом он борется с неведомой магией. Вот его взгляд упирается в шею Фи. Вот скользит по плечу. Доходит до локтя… И тут же соскальзывает в сторону. И вновь. И вновь.

– Не могу, – наконец с тяжелым вздохом отозвался Зиятдинов. – Как пытаюсь перевести взгляд – словно отталкивает что-то. Даже глаза заболели. Что там такое-то хоть? Новый монстр?

– Да нет… – В голосе Софии вновь зазвенели колокольчики. – Похоже, это кто-то из местных хозяев. И, видимо, намерения у него были не самыми добрыми. – Голосок жрицы быстро наливался глубиной и пугающей нежностью. – Можно его я допрошу? Ты все равно его не видишь, и Рау с утра ушел… Никого нет. А мне он все расскажет, честное слово… Я его хорошо допрошу… – С неженской, совершенно неестественной силой она вздернула вновь застонавшего пришельца на ноги, впиваясь взглядом в лицо несчастного. – Мальчика я допрошу, душу выну поутру, – ласковым серебряным звоном разнесся по двору простенький, наполненный непредставимой нежностью напев. – Глаза Софии медленно темнели, заполняясь бурлящей, какой-то жадной и голодной тенью.

В распахнутом проеме двери мелькнули изумленные головки Тайаны и Арейши, привлеченных голосом жрицы.

– Фи, что происходит? – В голосе Тайки в равной степени смешивались непонимание и опаска. Уж слишком хорошо были знакомы всем членам отряда подобные, буквально переполненные смертоносной нежностью плохо рифмованные строчки. Машинально Ольга отметила, что взгляд подруги, подобно взгляду Марата, скользит по двору, избегая их посетителя.

– Гость незваный к нам пришел, жертвой вкусной будет он, – отозвалась Фи. – Он невидимый для вас, буду есть его сейчас! Пыток много знаю разных, день пройдет уж не напрасно!

– Не надо! – Только сейчас Ольга заметила, что их «гость» наконец-то пришел в сознание. – Я не сделал ничего плохого!

Марат печально вздохнул, горько сожалея о давно севших батареях рации, вынуждающих его к напрасной трате патрона, после чего поднял ствол «вереска» к небу. Сухо треснул одиночный выстрел, подавая сигнал тревоги.

– Свяжите его – и в комнату, – кратко распорядился Марат, опуская оружие. – Физических мер не применять, – уточнил он, глядя на так и полыхавшую тьмой и энтузиазмом Софию.

– А если… – начала она.

– Не применять без самой крайней необходимости! – уточнил спецназовец и, заметив, как заинтересованно прищурилась Фи, быстро добавил: – Границы необходимости до прихода начальства определяю я!

«Глупо, конечно,» – лениво размышлял Рау, бродя по улочкам просыпающегося села. – «Совершенно бессмысленное занятие – искать проводника в зачарованном селе. Без разрешения наложившего на них ментальные привязки хозяина эти бедолаги, пожалуй, и чихнуть-то не смеют. Точнее, не могут… Наверно…» – Увы, Рау плохо представлял, как действуют различные ментальные заклинания. Он и ощущал-то подобные воздействия лишь опосредованно.

Мать-Зима, создавая своих детей, позаботилась о том, чтобы никто не мог повелевать ими напрямую. При соприкосновении с заклинаниями ментала или теми, на кого наложены эти заклинания, любой альфар чувствовал, как его душу облекает прочная ледяная броня. По толщине этой брони, ее размеру вполне можно было оценивать силу заклятий.

Да, теоретически несколько сильнейших магов-менталистов, объединив силы, могли проломить такую защиту. Но… пользы подобное деяние им бы не принесло. Ледяная броня альфар, защищающая их от ментальных воздействий, была напрямую запитана на жизненные силы. И если она оказывалась сломлена, вместо послушной марионетки на руках у злонамеренных магов оставалось лишь мертвое тело. По этой причине или какой другой, но представители расы снежных эльфов ненавидели ментальных магов. Ненавидели яростно и истово, какой-то неестественной, словно заложенной в подсознании ненавистью. Так некоторые люди испытывают подобные чувства к змеям и насекомым – испуг, смешанный с гадливостью и нестерпимым желанием убить внушающую отвращение тварь.

Альфары испуга не чувствовали. Их естественная броня позволяла не опасаться захвата сознания, но вот инстинктивные позывы убить… При встречах с менталистами знаменитое хладнокровие снежных эльфов давало сбой. Впрочем, Рау надеялся, что все же сможет удержаться от откровенно агрессивных действий при встрече с хозяевами этого поселка. Разумеется, если те не будут предпринимать каких-либо попыток подчинить себе его или других членов отряда. Судя по тому, как тщательно те избегали встречи, они, похоже, имели представление о том, кто такие альфары, и их особенностях. Ну а зачарованный поселок… какое ему, собственно, дело до того, как и какими методами местные чистокровки предпочитают править своими подданными?

Правда, желания встретиться со здешними властителями все эти рассуждения никоим образом не добавляли. Потому-то он и отправился бродить с утра по поселку в надежде найти хоть кого-нибудь, лишенного ментального поводка и способного выступить в качестве проводника.

Шансы на подобное, конечно, ничтожны – вряд ли местные «повелители» потерпели бы долгое существование в своей долине неподвластных им существ, но все же… чем только не шутят демоны, пока боги спят. К тому же заняться с утра было откровенно нечем, а Рау хорошо помнил знаменитую поговорку, приписываемую М’Алу Эсса, одному из величайших воителей альфар древних времен. Поговорка была широко известна в Хладоземье, и на русский язык ее можно было перевести приблизительно так: «Безделье солдата – первый признак болезни армии. Безделье генералов – последний перед ее гибелью». А потому, как обычно, встав с рассветом и обнаружив, что ему совершенно нечем заняться, Рау недолго думая, прихватив пару драконидов и лейтенанта Бойкова в сопровождение, отправился бродить по местному «городу» в поисках чуда, то есть кого-нибудь согласного поработать проводником.

Чуда не находилось. Впрочем, тщательное изучение местности – оно тоже никогда лишним не бывает, решил Рау, продолжая свою прогулку.

Солнце уже подбиралось к полудню, и, изучив все, что только было возможно, включая оптимальные подходы для обстрела замка, а также подсчитав приблизительную численность населения городка, Рау уже собирался возвращаться, когда в конце улицы показалась небольшая процессия. Возглавлял ее молодой человек среднего роста с темными волосами, одетый в легкие кожаные доспехи и с коротким мечом у пояса. Его спутники – десяток драконидов с двуручными мечами через плечо и пара ушанов, вооруженных копьями света, – настороженно поглядывали по сторонам, являя собой классический типаж телохранителей на работе.

Глядя на это представление, Рау слегка усмехнулся. Этот паренек, похоже, был либо полным и абсолютным параноиком, даже в центре собственного поселка не расстающимся с охраной, либо планировал серьезный конфликт. Причем планировал его здесь и сейчас, серьезно недооценивая боевое мастерство альфара и возможности автоматического оружия, которым был вооружен лейтенант. Хотя… Может быть, как раз это он, Рау, чего-то недопонимает? В любом случае скоро все выяснится, решил альфар, глядя, с какой целеустремленностью направился к ним посол местных хозяев.

– Я счастлив приветствовать благородных путников в нашем городе, – еще издалека начал тот свою речь. – Позвольте представиться: второй старейшина форта и города Коул Фиаро Кардель.

– М’Рау Элей, – коротко кивнул эльф.

– Лейтенант Федеральной службы безопасности России Станислав Анатольевич Бойков, – откликнулся спецназовец, когда молодой старейшина перевел на него свой взгляд.

В глазах Коула мелькнула растерянность. Заметив это, Рау мысленно хмыкнул. Действительно задача, вставшая перед этим старейшиной, была не такой уж и простой. По местным правилам, при встрече двух групп первыми всегда представляются имеющие наиболее высокий статус. Назвав свое имя первым, Рау автоматически заявил:

– Я здесь главный!

Но, учитывая его кажущуюся для незнакомых с альфарами людей молодость и несоответствие внешнего вида параметрам «чистокровного человека»… Подобное заявление на лидерство вполне могло показаться несколько странным. Ну а если учесть правила местного именования, по которому количество слов в имени соответствовало количеству и серьезности заслуг его носителя… По всем этим параметрам он безнадежно проигрывал тому же Стасу. Между тем, невзирая на все эти «важные» факторы, Бойков спокойно стоял за спиной Рау, слегка постукивая пальцами по цевью автомата, всем своим видом демонстрируя главенство эльфа.

Впрочем, сомневался Коул недолго. Презрительно проигнорировав стоящих за альфаром драконидов сопровождения, он внимательно осмотрел спецназовца, после чего вновь повернулся к Рау:

– Мой отец и повелитель, председатель Совета старейшин форта Нест Морн Фиаро Кардель Хомеани, узнав о вашем прибытии, приглашает вас, как предводителя отряда, на беседу и послал меня для сопровождения почетного гостя, – с подчеркнутой вежливостью обратился он к альфару. Похоже было, что он уже откуда-то знал, кто является главой отряда, так что небольшое представление, устроенное Стасом, заметного воздействия не оказало.

– Хорошо, – пожал плечами альфар. – Я как раз собирался возвращаться. Сейчас предупрежу ребят, и можно идти.

Назад возвращались быстро. В лагере Рау тоже не задержался. Быстро надев доспех и спрятав под него компактный пистолет (так, на всякий случай, иногда бывает полезно иметь в рукаве козырь, чье действие совершенно не зависит от магии), Рау договорился с Шестаковым о контрольном времени и тревожных сигналах. Точнее, о тревожных сигналах со стороны остающихся. Если проблемы возникнут у самого Рау, тревожным сигналом будет его невозвращение к договоренному времени. Или, как, усмехнувшись, добавил альфар, активация полной защиты замка.

Последнее заявление несколько удивило Шестакова – капитан за время знакомства уже довольно неплохо представлял себе боевой уровень Рау и никак не мог сообразить: чего же такого мог бы совершить этот весьма неплохой, знающий немало полезных магических трюков, но все же всего лишь воин, что могло бы потребовать полной активации защиты форта?

Однако от изложенных ему сомнений альфар лишь пренебрежительно отмахнулся:

– Некогда. К тому же трюк этот – на самый крайний случай. Искренне надеюсь, что он не понадобится. Но если все же что-то случится… Просто знай, что, даже если они выставят активность замковой защиты на максимум, час или, может быть, даже полтора я продержаться смогу. И этот час все силы защиты будут направлены только на меня!

– Мы успеем, – кивнул спецназовец. – Ты тоже прислушивайся там, по возможности. – Из-за севших батарей рации давно вышли из строя, и сигналом тревоги должны были служить выстрелы.

Несколько мгновений Рау колебался, размышляя, не стоит ли взять с собой Софию или Артема. Идти во вполне вероятно враждебный замок в одиночку было не очень-то разумно. Но после тщательного обдумывания решил девушку не будить. Все же вероятность конфликтного развития ситуации была не так уж и велика, и повышать ее, беря с собой на переговоры невыспавшуюся, то есть крайне раздраженную, темную жрицу было не в его интересах.

Брать же с собой Артема он не решился из-за соображений его безопасности. Сам по себе Морозов был далеко не самой сильной боевой единицей, и никто не мог гарантировать, что спящая в его сознании память имперского архимага сумеет проснуться достаточно быстро, чтобы спасти парня, если ситуация начнет развиваться неблагоприятным образом. Так что к ожидающему его у крыльца «старейшине» Рау спустился в полном одиночестве.

Настороженно поглядывающий то на сердито сопящую, обиженную тем, что ей не дали «чуть-чуть поразвлечься», Софию, то на перебирающего лежащие на столе амулеты Шестакова, пленник смирно сидел на невысоком стульчике с резной спинкой и короткими, толстыми ножками-чурбаками.

– Итак, – спокойным, слегка холодноватым тоном продолжал допрос капитан, – по вашему утверждению, вы, Слим Фиаро, сын Морна Фиаро Кардель Хомеани, председателя Совета старейшин форта Нест, зашли сюда без злых умыслов, всего лишь желая, не привлекая внимания, познакомиться с привычками и интересами девушек нашего отряда, которые произвели на вас большое впечатление. Все верно?

– Слим Фиаро Кардель! – горделиво выпрямился пленник, но, заметив, как радостно сверкнули глаза Фи, тут же съежился вновь.

– Максим Петрович, ну что, теперь моя очередь? – радостно осведомилась София, мигом забывая все свои «обиды».

Капитан спецназа недоуменно перевел взгляд на девушку.

– Ну вы же обещали, что в случае попытки к бегству отдадите его мне! – требовательно-капризным тоном заявила Фи, выбираясь из-за стола.

– Попытка к бегству? Какая еще попытка к бегству? – недоуменно перевел взгляд спецназовец на испуганно замотавшего головой и всем своим видом демонстрирующего абсолютное смирение пленника.

– Как какая? – широко открыла глаза в наигранном изумлении девушка. – А как же знаменитое: «Шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству. Прыжок на месте – попытка улететь»?! Я точно видела, он подпрыгнул! Прямо на стуле! Явно улететь, гад, пытался!

– Я не умею летать, – испуганно залепетал воспринявший ее выступление на полном серьезе пленник.

– София Владимировна, – строго нахмурился Шестаков, – прекратите вмешиваться в беседу! Если вы не перестанете пугать господина Слима, я буду вынужден просить вас удалиться. Вы мешаете допросу! Продолжайте, – вновь развернулся он к пленнику.

Роль «доброго полицейского» давалась спецназовцу не без некоторого внутреннего протеста, однако выхода не было. «Злого» с невероятным натурализмом и естественностью отыгрывала София, и отобрать у нее эту роль не представлялось ровным счетом никакой возможности. Так что приходилось приспосабливаться. Макс хмыкнул. Взглянешь со стороны, так ситуация – смешнее не придумать. Молоденькая, стройная красавица-блондинка старательно запугивает пленного, играя роль «злого» полицейского, а здоровенный, плохо выбритый спецназовец работает «добрым». Еще с год назад, до знакомства с Софией, скажи ему кто про возможность подобного расклада – так ведь ни в жизнь не поверил бы! А пленник – тот верит. Еще как верит! Впрочем, на его месте он тоже, пожалуй, поверил бы… От Софии до сих пор тянуло странным потусторонним холодком, вызывающим непроизвольный страх и мысли о мучительной смерти.

Впрочем, такая смена ролей была, пожалуй, единственным неудобством во всей этой странной ситуации. Зато преимуществ было немало. И каких преимуществ! Обострившаяся чувствительность Артема позволяла использовать его как ходячий и невероятно точный детектор лжи.

– Он не лжет, – перехватив брошенный на него вопросительный взгляд, кивнул Морозов. – Но недоговаривает. Причем очень многое.

Взгляд Шестакова опять вернулся к заметно занервничавшему Слиму.

– Ну ничего такого… Я хотел только посмотреть… правда! Не отдавайте меня ей! – испуганно съежился тот.

– Посмотреть? – Голос спецназовца заметно построжел. – И что же вы хотели увидеть?

Внезапно Слим настороженно замер, словно прислушиваясь к чему-то не слышимому никем, кроме него, а потом как-то резко расслабился и успокоился. На лицо пленника выползла кривая ухмылка.

– Девушки у вас красивые. Вот и захотелось приглядеться поближе, выбрать, значит… Око Надзора – это, конечно, хорошо, но уж больно маленькое изображение получается. Детали разглядеть трудновато. Вот и решил увидеть, как оно в натуре выглядит…

– Какие детали? Что за Око Надзора? – Внезапная перемена настроения пленника не прошла незамеченной для Шестакова, заставив насторожиться опытного вояку. Однако никаких причин для подобного поведения он не увидел и решил продолжать допрос.

– Самые важные… Нет, кое-что все же видно было – например, у этой злюки сиськи красивые. А вон та тихоня, – пленник кивнул в сторону примостившейся в углу комнаты Тайки, – когда плавает, так забавно ногами разводит… да и задница у нее что надо. Отличный вид получается! Я, наверно, себе именно ее и возьму!

– Он за нами во время купания подглядывал! – вспыхнула Фи.

Вспыхнула – в самом прямом и буквальном смысле. Ореол черного пламени окружил угрожающе приподнявшуюся со своего места девушку. Ольга также вскочила с места, на концах ее пальцев с тихим треском образовались полупрозрачные, сияющие когти вьюги. В руках у Тайаны возник странный, угрожающе потрескивающий многоугольник боевого заклинания магии порядка. Еще чуть-чуть – и у обнаглевшего парня возникли бы серьезные проблемы.

– Успокойте своих баб, – со все той же нагловато-развязной улыбкой уверенного в своей безопасности гопника заметил Слим. – Око Надзора – это основная часть экспериментальной системы наблюдения форта, установленной здесь незадолго перед приходом первой Волны. Данная система позволяет наблюдать за происходящим в любом месте нашей долины, и не только наблюдать, но при нужде и нанести магический удар боевым заклинанием высокой мощности. – Он сделал короткую паузу и, насмешливо глядя в глаза пылающих гневом девушек, торжествующе закончил: – А знаете, что самое смешное? Мой брат Хаслин Фиаро Кардель наконец-то вспомнил о нашем договоре и в данный момент при помощи Ока наблюдает за происходящим здесь. Если возникнет серьезная угроза моей жизни, он вмешается в происходящее. – Не ожидая реакции на свои слова, Слим чуть приподнял голову вверх и, тщательно артикулируя, словно обращаясь к кому-то, лишенному возможности его слышать, вынужденному читать по губам, произнес: – Хас, продемонстрируй! – и кивнул в сторону стоящего в углу обеденного стола.

В воздухе комнаты наметилось какое-то движение. Словно что-то крупное, двигаясь с огромной скоростью, просвистело перед Софией, преграждая ей путь к обидчику, и ударило в стол, в следующий момент вспыхнувший ярким пламенем.

– Так что сейчас вы немедленно развяжете меня, вернете мои амулеты и с извинениями проводите до дверей, – все тем же нагловато-развязным тоном продолжил парень, откровенно любуясь охватившим отряд замешательством. – И очень рекомендую задуматься над формой ваших извинений, – после короткой паузы продолжил Слим, наслаждаясь своим триумфом. – Они должны быть достаточно убедительными, чтобы заставить меня забыть о произошедшем и не сообщать об этом отцу. Боюсь, что, узнав о нанесенных мне оскорблениях, он может очень расстроиться. А расстройство такого великого человека, как мой отец, может оказаться весьма болезненным для тех, кто его вызвал! – закончил он свой спич открытой угрозой, после чего откинулся на спинку стула, триумфально поглядывая на замершую в полушаге от него, словно превратившуюся в воплощение бессильной ярости Софию.

Ольга печально опустила все еще украшенную магическими сосульками-когтями руку и растерянно обвела взглядом соратников. Было похоже, что на этот раз их обыграли. И кто! Пара каких-то извращенцев, любителей подглядывания за купающимися девушками! Это было просто нестерпимо. Внезапно ее растерянно перебегающий взгляд остановился на сидящем за спиной Слима Артеме.

Артем ли? Холодно-спокойный прищур глаз, расширившиеся зрачки с тончайшим, почти незаметным ободком радужки, плотно сжатые и кажущиеся от этого более тонкими губы, резко изменившаяся осанка, – она уже видела этот образ. Молодого талантливого хирурга Артема Александровича Морозова в комнате больше не было. Боевой архимаг давно погибшей Империи Валенштайн фон Гуро криво усмехнулся и подмигнул растерянной девушке. Его губы беззвучно зашевелились, и внезапно в левом ухе Ольги послышался тихий, едва-едва слышимый шепот:

– Десять минут. Мне необходимо минимум десять минут. Задержите его на это время и не позволяйте удаляться от меня далее чем на три метра.

Шепот стих, а Валенштайн, закрыв глаза, замер в неудобной, какой-то напряженной позе, словно внимательно рассматривая закрытыми глазами нечто находящееся над головой у Слима.

Было похоже, что шепот слышала не только она одна. По крайней мере, напряженно выпрямившийся Шестаков, взглянув на прикрывшего глаза архимага, слегка кивнул и, нарочито неторопливо распутывая связанные руки пленника, поинтересовался:

– И какую же компенсацию, уважаемый, вы полагаете достаточной?

С ответом Слим не спешил. Он тщательно размял освобожденные руки, внимательно осмотрел амулеты, словно проверяя, не подменил ли их капитан, после чего, оглядев присутствующих, лениво произнес:

– Ну, я думаю, что пара часов тесного общения с обидчицей могли бы сгладить из моей памяти печальные переживания, – и развязно подмигнул Ольге, вполне однозначно намекая, какого плана должно быть это общение.

«Прошло уже минуты четыре, – напомнила себе девушка. – Нужно еще шесть! Ну он у меня сейчас получит!»

Смерив Слима оценивающим взглядом, она недвусмысленно улыбнулась, нарочито-эротическим жестом облизнула губы и, расправив плечи, акцентировала внимание слегка «поплывшего» парня на своей груди.

Глаза незваного гостя наполнились томной поволокой. Добившись желаемого эффекта, Ольга вновь оглядела его с головы до ног, но на этот раз придав своему взгляду жалостливо-печальный вид, после чего соболезнующим тоном поинтересовалась:

– Какая-то болезнь, да?

– Что? – Ошарашенный подобным переходом парень даже потряс головой, словно пытаясь осознать ход ее мыслей.

– Ну… Ты сказал, что каких-то жалких двух часов тебе будет достаточно. Вот я и решила, что у тебя не все в порядке… На старика ты непохож, значит, со здоровьем проблемы… Может, тебе травок каких попить следует, подлечиться… Набраться, так сказать, силы… Тут столько красавиц имеется, а ты приглашаешь лишь меня, и всего-то на пару часиков… Нормальному мужику этого времени даже на хороший разогрев-то маловато будет. Что за пару часов вообще успеть-то можно? Захода два, максимум три… И все? Опять же Фи с Тайкой даже и пригласить не подумал. Вот и интересуюсь: как у тебя здоровье? По мужской линии все в порядке?

От подобного наезда Слим даже присел назад на стул, расширившимися глазами осматривая довольно улыбающуюся девушку. Было похоже, что в ответ на свое требование он ожидал чего угодно – угроз, протестов, оскорбленного молчания… но не подобных вопросов.

– Да я…

Договорить он не успел. Внезапно Валенштайн, вскочив со своего места, громко выкрикнул какое-то заклятие. Над головой Слима полыхнула зарница, и разнесся мелодичный, жалобный звон, похожий на тот, какой издает, разбившись, массивная хрустальная ваза, со всей силы брошенная на каменный пол.

– Вот и все. – Архимаг в изнеможении опустился на свой табурет. – Нет у них больше Ока. Кончайте этого придурка и готовьтесь к отражению атаки. В ближайшие пару-тройку дней на меня можете не рассчитывать. Из-за спешки пришлось выложиться до донышка…

– Что случилось? – непонимающе переспросил Шестаков.

– Фи, убей его! – вместо ответа коротко скомандовал маг, прикрывая глаза и слабым кивком указывая на задрожавшего, отпрянувшего Слима. И, видя отсутствие реакции, явно преодолевая невероятную усталость, снизошел до пояснений: – Максимум через десять минут мы будем атакованы всем, что только имеется у местных хозяев. Накладывать абсолютную блокаду, как я подозреваю, никто из здесь присутствующих, кроме меня, не умеет, а у меня сейчас на это нет сил. Надеюсь, вы не хотите получить магический удар в тыл от пленника?

На этот раз София не колебалась. Быстро шагнув к Слиму, она коротким, резким движением погрузила руку в его грудь. Когда она достала ее назад, на узкой, окровавленной ладони девушки трепещущим комком содрогалась сердце неудачливого шпиона.

– Да что здесь происходит?!! – взревел разъяренный подобным самоуправством Шестаков.

– Это война, – коротко ответил Валенштайн. – Прислушайся! Что ты слышишь?

На мгновение в комнате воцарилась тишина, и все присутствующие обратили внимание на какой-то тихий, но постепенно все усиливающийся свист, какой издает сильный ветер, задувая в щели плохо заделанных окон. Вот только свист этот, по какой-то непонятной странной ассоциации, казался ХОЛОДНЫМ. Невероятно, смертельно холодным!

– Три минуты назад неподалеку было активировано одно из наиболее простых, мощных и невероятно энергоемких заклинаний из арсенала снежных эльфов – смертный буран. Единственный, кто мог сотворить подобное, – наш общий друг Рау. Я не знаю, откуда он взял то невероятное количество энергии, что требуется для этого заклинания, однако, раз он вынужден пойти на такие траты, значит, имел на это очень серьезные причины, – усталым тоном продолжил архимаг, явно только невероятным усилием воли удерживающий себя в сознании. – Учитывая это, я и поспешил уничтожить вражеский артефакт. К сожалению, из-за спешки пришлось действовать грубой силой, потратив весь резерв и даже часть жизненной силы… – Он поморщился. – Увы, десятка минут, требуемых на разбор заклинания, у меня не оказалось… Да и Око оказалось чересчур уж высококачественным и неплохо защищенным. Так что пришлось потратиться. В общем, готовьтесь к бою. А я отдохну. – С этими словами он прикрыл глаза и начал медленно заваливаться набок, все же потеряв сознание.

Словно в подтверждение сказанного магом, на чердаке, где дежурил оставшийся за часового Марат Зиятдинов, раздался выстрел. Затем выстрел донесся сбоку, где находилась изба, в которой остановились спецназовцы. Короткой очередью ударил автомат, а затем где-то у склона холма с уханьем рванула выпущенная из подствольника граната.

Схватив оружие, Шестаков опрометью бросился к окну.

Рау с интересом наблюдал за открытием большой, цельнокованой, из какого-то весьма прочного металла, двери, ведущей в главную башню форта Нест.

Интерес его был отнюдь не праздным. Одна небольшая деталь всерьез заинтересовала альфара, и сейчас он пытался подтвердить или опровергнуть свои наблюдения.

Все дело было в скорости. Скорости открытия ворот. По какой-то неизвестной причине главные ворота форта Нест открывались намного медленнее, чем ворота знакомого, изученного вдоль и поперек форта Эстах. Это было странно. Очень странно, если учесть, что все имперские форты возводились по однотипным проектам, подтверждением чему была крайняя схожесть их внешнего вида и внутреннего строения.

Более того. В отличие от опять-таки ворот Эстаха, по команде мгновенно распахивавшихся на всю ширину и так же мгновенно смыкавшихся за спиной вошедших, ворота Неста вовсе не демонстрировали подобной прыти. Точнее, они-то как раз и демонстрировали. Туго натянутые цепи удерживали явственно стремящиеся распахнуться ворота, медленно ослабляясь и позволяя им распахнуться на ширину, достаточную для прохода гостей.

Было очень похоже, что в воротах находится какая-то невероятно мощная невидимая пружина, стремящаяся распахнуть их во всю ширину, и именно этому неудержимому напору и противостояли толстые, грубооткованные и даже на беглый взгляд невероятно прочные цепи, одним концом прикрепленные к верхнему краю распахивающихся наружу от форта воротных створок, а другим уходящие в приземистые башенки по бокам воротного проема. Башни эти, сложенные из дикого камня, всем своим неказистым, примитивно-аляповатым стилем резко контрастировали с общим видом древнего форта, явственно намекая на то, что возведены они были уже во времена всеобщего упадка, наступившего после прихода Хаоса.

Присмотревшись, Рау заметил, что раствор, которым были скреплены слагавшие левую башню камни, еще сохранял светлые оттенки необветрившейся извести, что могло быть только в том случае, если возраст этих строений не превышал полувека. Так что катастрофа, повредившая механизм закрывания замковых врат и вынудившая местных жителей установить эти примитивные механизмы, явно произошла сравнительно недавно, никак не более пятидесяти лет назад.

Именно из-за этого наблюдения Рау и вглядывался в дверь главной башни столь пристально. То, каким способом она будет раскрыта перед ними, позволяло сделать важные выводы по поводу общего состояния форта Нест.

Если и эта дверь будет открыта вручную, прикинул он про себя, можно с высокой уверенностью предполагать, что форт отключен от энергоснабжения либо находится в режиме жесточайшей экономии.

Впрочем, немедленно остановил альфар свои рассуждения, магозащита форта должна работать – иначе первая же серьезная Волна уничтожила бы всех местных жителей.

Но тогда почему они открывают двери вручную? Не работает автоматический режим? Почему? Любопытно…

Невысокий пожилой ушан наконец-то распахнул тяжелую бронедверь башни, и Рау невозмутимо прошествовал в самое защищенное место цитадели, ничем не выдавая своих размышлений. Практически невозмутимо. Дверь уже почти захлопнулась за его спиной, когда до ушей альфара донесся отдаленный выстрел. Сигнал тревоги!

Не выдавая возникшего напряжения, Рау небрежным движением на миг прикоснулся к своей груди и вежливо улыбнулся сопровождающему его человеку, ощущая, как запульсировал, переходя в рабочий режим, амулет его прабабки, скрытый под одеждой. Для активации вложенного в него заклятия теперь было вполне достаточно лишь короткого мысленного приказа.

Короткий подъем, еще пара дверей со стоящим перед ними почетным караулом из драконидов – и двери небольшого, богато обставленного кабинета распахнулись перед его лицом.

– Отец, по твоему приказанию предводитель отряда пришельцев доставлен, – горделиво провозгласил Коул Фиаро, входя в комнату, и тут же удивленно умолк. – Дядя? А ты что здесь делаешь?

Худой, лысоватый старик в довольно потрепанной одежде, сидящий за огромным, на половину комнаты, письменным столом, поднял голову и досадливо поморщился.

– Коул, оставь нас, – коротко приказал он глубоким, басистым, совершенно не подходящим к его внешности голосом.

– О… отец? – Недоумение, звучавшее в голосе юноши, было так велико, что, казалось, еще немного – и над его головой повиснет гигантский вопросительный знак, как это бывало в некоторых мультфильмах, которые так любила смотреть Ольга.

– Я сказал, ВЫЙДИ! – коротко рявкнул старик, и Рау ощутил, как на мгновение насторожилась его защита, уловив ментальное воздействие. Насторожилась и исчезла. Заклятие было направлено не на него.

Впрочем, эффективность данного заклинания явно была очень высокой. Коула словно сдуло ветром – с такой скоростью он исчез из видимого пространства. Лишь захлопнувшаяся дверь и дробный топот сапог, раздавшийся откуда-то снизу, со стороны лестницы, давал понять, что магия к подобному исчезновению практически непричастна и умение телепортации все же не относится к талантам его проводника. В отличие от умения ОЧЕНЬ быстро бегать…

Проводив взглядом исчезнувшего парня, Рау перевел глаза на невозмутимо сидящего на своем месте старейшину.

– Позвольте представиться, – начал он. – М’Рау Эле…

– Не суть важно… – перебил его старик.

– Что? – Осекшись на полуслове, Рау поднял недоумевающий взгляд на сидящего перед ним.

– Я говорю, что совершенно все равно, как тебя зовут… раб. – Резко перегнувшись через стол, старик впился взглядом в глаза альфара. И через мгновение мощный удар ментальной магии обрушился на ледяную броню, ограждавшую душу снежного эльфа.

– Х-хар-ра! – Боевой клич сынов Льда вырвался из горла альфара помимо его сознания, а мгновенно материализовавшийся в ладонях Вьюжный ледяным высверком мелькнул в воздухе, разделяя голову старика на две идеально ровные части. Тело его самонадеянного противника тихо опустилось на широкий стол.

Не теряя ни мгновения, Рау кинулся к дверям. Могучий удар ледяного тарана превратил в щепки символическую преграду, а два коротких движения Вьюжного навсегда прервали жизненный путь стоявших за дверью оглушенных подобным «громким» выходом драконидов. Оставлять за своей спиной живых, пусть и оглушенных, врагов Рау не собирался.

У следующих дверей его уже ожидала в полной боевой готовности очередная пара стражей. Впрочем, задержки она тоже не составила. Резкий взмах левой руки – и пять острейших сосулек пронзили грудь одного из драконидов. Когти вьюги были просто идеальным оружием для боя на коротких дистанциях со слабо бронированным противником.

Видя быструю смерть напарника, второй драконид попытался укрыться за массивным щитом. Напрасно. Копье холода хотя и требовало чуть большего времени для активации, однако обладало просто невероятной пробивной силой. Разнеся вдребезги большой пехотный цельнометаллический щит, оно проделало дыру размером с кулак в груди стража и выбило немалых размеров углубление в каменной стене за его спиной. Рау слишком спешил, чтобы ввязываться в ненужную, опасную промедлением рукопашную схватку. Ему чересчур хорошо помнилась быстрая реакция искусственного интеллекта форта Эстах на действия Софии, и не было никакого желания вступать в состязание со столь могучим противником. Да, пока форт игнорировал все его, несомненно, враждебные действия, ничем не отличаясь от самого обычного каменного укрепления. Но как долго это будет продолжаться?

Конечно, был у него один козырь, который мог бы помочь даже в случае полной активации древнего укрепления. При этой мысли рука альфара словно сама по себе скользнула к груди. Проблема заключалась в том, что он был только один. И тратить его не хотелось просто категорически. Так что до самой последней возможности Рау намеревался обходиться только собственными силами. Благо форт Нест, по благорасположению ли мертвых в этом мире богов, счастливой случайности или просто небрежению хозяев, пока не вмешивался в бой.

«Кажется, сглазил», – мелькнула у альфара мысль, когда он со всех ног сбегал по показавшейся ему еще совсем недавно короткой, а сейчас ставшей словно бесконечной парадной лестнице.

На видневшемся в лестничном проеме потолке зародилось слабое фиолетовое мерцание, и через мгновение по всему форту разнесся громоподобный голос:

– Стража!!! Внимание! На замок совершено нападение! Враг находится на центральной лестнице и продвигается к выходу! Не дайте ему уйти, идиоты! Всем головы поснимаю!!!

От удивления Рау даже запнулся. Ни интонациями, ни выражением, ни используемыми оборотами разносящиеся по коридорам звуки совершенно не напоминали холодно-корректного голоса системы магической защиты форта. Голосу искусственного интеллекта как-то несвойственны панические взвизгивания и яростное сопение. Это не говоря уж о грязных ругательствах, которыми весьма щедро были пересыпаны льющиеся с потолка призывы остановить, пленить, заковать в кандалы и зарубить на месте.

Впрочем, самым странным было не это. Вещающий с потолка голос был один к одному тем самым, которым говорил зарубленный им старик – то ли отец, то ли дядя его провожатого. Так что если бы Рау не был абсолютно уверен в смертоносности своего удара, он мог бы заподозрить, что убитый им менталист каким-то невероятным образом все же ухитрился выжить.

На мгновение эльф даже задумался о некромантии, но тут же отверг эту глупую мысль. Если бы даже этот наглый менталист и ухитрился каким-то образом восстать из мертвых за прошедшую пару минут, то уж залечить разрубленную магическим мечом до самой груди голову и шею он точно бы не успел. А значит, ничего, кроме невнятного сипения, издавать не мог в принципе. Будь ты хоть самым могучим некромантом, да хоть мифическим рыцарем Смерти, а с разрезанным языком и голосовыми связками все равно особенно не поболтаешь!

Занятый этими размышлениями, Рау тем не менее не забывал с максимально возможной скоростью перебирать ногами, расшвыривая во все стороны разнообразные боевые заклинания – замораживающие, разрывающие на клочки или просто острыми льдинами вонзающиеся в выскакивающих из различных дверей ошарашенных, часто совершенно безоружных слуг, которые все же изо всех сил, совершенно не думая о собственных жизнях, старались выполнить доносящиеся с потолка приказы.

Наконец он достиг желанной двери. Легко подавив сопротивление охраняющего ее престарелого ушана, он отшвырнул окровавленное тело в сторону и, отодвинув запоры, выскользнул в появившийся просвет в замковый двор. Выскользнул – и тут же отпрянул назад, укрываясь от свистнувших рядом с головой стрел. Двор крепости был буквально забит войсками.

– Вот ты и попался! – радостно рассмеялся голос над его головой. Очевидно, говорящий мог каким-то образом отслеживать его перемещения по замку. – Сдавайся, глупый убийца, и смерть твоя будет легкой. Ты убил моего медиума, причинив мне невыносимую боль! И после этого ты надеялся безнаказанно покинуть мой форт? Ты смешон! Уже сейчас мои верные рабы атакуют дом, где твои люди удерживают в плену моего сына. И какими бы они ни были магами, против всего поселения им не устоять. Точно так же, как тебе не пробиться через весь гарнизон форта! Сдавайся, я не хочу лишней крови!

Не обращая внимания на эти выкрики, Рау вновь осторожно выглянул за дверь и нехотя признал правоту врага. Около сотни драконидов в рассыпном строю, осторожно прикрываясь массивными щитами, неторопливо двигались к его укрытию. Тут и там за спинами драконидов мелькали облаченные в легкую кожаную броню ушаны, настороженно поглядывающие на его укрытие и готовые в любой момент спустить тетивы тяжелых луков.

Рау вздохнул. Медиум. Это объясняло, как его враг, пытавшийся подчинить себе волю снежного эльфа, ухитрился выжить. Был у менталистов такой пакостный прием. Некоторые люди, от рождения обладавшие низким сопротивлением к ментальному воздействию, после сложных ритуалов могли впускать в себя волю подчинившего их мага, становясь, по сути, пустой оболочкой, перчаткой, послушным проводником воли и сил чародея. Смерть медиума была довольно неприятна для действующего через него менталиста. Если же она происходила от магического оружия наподобие вьюжного меча, которым был вооружен Рау, – и весьма болезненна, однако не вызывала каких-либо серьезных проблем, отчего многие маги использовали этих несчастных для наиболее опасных действий. Похоже, его враг владел этим приемом.

Жаль… Впрочем, сейчас было не время предаваться жалости и воспоминаниям о магических практиках светлых эльфов, которые, к сильному сожалению альфара, не погибли вместе с этим подлым народом. Его враг был прав насчет того, что собственными силами Рау не смог бы пробиться через выставленный заслон. Так что… С тяжелым, полным сожалений вздохом альфар сдернул со своей шеи небольшой кристалл амулета.

Амулет перехода. Кристалл, созданный великой Аллиэль и позволяющий перемещаться между мирами. Он яростно сверкал, переливаясь всеми оттенками алого, буквально переполненный могущественной энергией, которую зачерпнул в тот момент, когда разозленное божество перекидывало их отряд в этот проклятый мир. Увы. Использовать его по основному назначению здесь, в надежно огражденном непроницаемыми барьерами Хаоса мире, было невозможно. Да и не собирался Рау бежать, вновь покидать свой родной, пусть и сильно изменившийся за время его отсутствия мир, бросая на произвол судьбы свою названую сестру и боевых друзей.

Но… Амулет можно было использовать и по-другому. Совсем по-другому. Ведь что такое вообще магический амулет? В самую первую очередь амулет – это хранилище запаса магической энергии плюс контур заклинания, прикрепленного к этому запасу и срабатывающего при определенных условиях. Так что при острой нужде и некотором навыке в артефакторике существовала возможность прикрепить к этому запасу иное, не соответствующее изначальному назначению амулета заклинание.

Подобным навыком Рау не обладал. Вообще его магическое образование было весьма скромно, ограничиваясь небольшим набором боевых, маскирующих, кое-каких бытовых и лечебных заклинаний, стандартных для любого более-менее хорошего воина-альфара. Так что шансов провести подобное преобразование у него было мало… Если бы это был какой-нибудь другой амулет.

Однако конкретно этот, созданный его прабабкой, одной из величайших темных магов, амулет Аллиэль был не просто амулетом. Связь между ним и его законным владельцем была куда сложнее и тоньше, отнюдь не ограничиваясь стандартными, описанными в «Учебнике ритуальной артефакторики» средствами. И потому на скорую руку, с нарушением всех правил налепленное альфаром два дня назад на него заклинание смертного бурана не распалось в то же мгновение, бессильной снежинкой соскользнув с алых граней драгоценного камня, а, укоренившись на одной из плоскостей, тихо дремало, ожидая мгновения, чтобы высвободить всю свою смертоносную мощь.

И это время настало. Яростной вспышкой полыхнул кристалл, в одно мгновение отдавая накопленную им невероятную мощь в разбуженное заклятие. Тихо и как-то печально свистнул ветер, будто сожалея о тех бедах, что он будет вынужден сейчас принести безвинным людям, а вокруг ног альфара закружилась легкая поземка, сигнализируя об активации начальной стадии заклинания.

Печально вздохнув, Рау взглянул на потускневший, отдавший все свои силы кристалл амулета, бережно спрятал его за пазуху и смело вышел во двор, не обращая никакого внимания на изумленных подобным нахальством стражей.

Впрочем, их оторопь продолжалась недолго. В воздухе замельтешили разнообразные острые и тяжелые предметы, суммарный вес которых в общей сложности, пожалуй, превосходил массу не такого уж и большого альфара. Так что, достигни они все своей цели, от Рау осталось бы весьма немного. Но до него они не долетели. Поземка, крутящаяся у ног альфара, внезапно взметнулась вверх, поглощая и отбрасывая в стороны летящие в него стрелы, метательные топоры и импульсы копий света.

Тонко взвыл усилившийся ветер, хлестнув морозными крылами по стоящим во дворе замка воинам. В воздухе замельтешили принесенные им из каких-то далеких, бесконечно холодных и безжизненных мест злые, колючие снежинки, странно и дико выглядящие в этих теплых, давно не видевших снега местах.

– У вас есть тридцать секунд, чтобы укрыться в домах и закрыть все окна. Первый радиус смертного бурана вот-вот начнет активацию. Если вы немедленно исчезнете отсюда и в дальнейшем не будете путаться у меня под ногами, у вас будет некоторый шанс уцелеть, – спокойным, слегка безразличным тоном проинформировал своих противников Рау.

Вместо ответа дракониды перешли на бег, стремясь поскорее подобраться на расстояние удара.

Рау вздохнул:

– Жаль… я надеялся, что хоть у кого-нибудь из вас инстинкт самосохранения окажется сильнее ментальных приказов. – И, не торопясь, направился навстречу бегущим к нему воинам.

Бегущим? Рау недоуменно моргнул. Буйствующий вокруг него вихрь, разрастаясь, сбивал наступающих драконидов с ног, слепил их порывами колючего снега, замедлял движение и сбивал прицел стрелкам… И ничего больше!!! Живые и в общем-то вполне невредимые, хотя и изрядно продрогшие воины продолжали свое движение и вот-вот уже должны были приблизиться на расстояние удара, вовсе не собираясь превращаться в ледяные статуи.

Этого не могло быть! Никак не могло! Смертный буран, одно из наиболее сильных боевых заклинаний снежных эльфов, издревле уничтожавшее любых врагов, забредавших на ледяные пустоши Хладоземья, было надежным, испытанным оружием. Защитить от его смертоносных объятий мог лишь щит света – могучее защитное заклинание, созданное светлыми эльфами специально для войны с альфарами. Но на противостоящих ему бойцах не было никакой магической защиты… и все же они были живы. И даже могли сражаться!

В руке Рау вновь появился родовой меч. Несмотря на подавляющее преимущество в количестве врагов, сдаваться живьем бывший тысячник Идущих за Вьюгой не собирался. Если по неизвестной причине его самое могущественное оружие и оказалось бессильной пустышкой, то фамильное оружие пока еще никогда его не подводило. Он сможет забрать с собой немало врагов! Жаль только, что ему неизвестно, где находится проклятый кукловод, – а бегать по чужому, враждебному форту, разыскивая его и одновременно отбиваясь от вражеских толп, было глупо. Здесь, во дворе, у него есть хоть какое-то преимущество. Вряд ли эти воины смогут достаточно хорошо ориентироваться и сражаться в разыгравшейся безумной снежной круговерти, вполне привычной для альфара.

Спустя еще десять минут тяжело дышащий, усталый, но живой и здоровый Рау стоял около ворот форта, укрывшись в тени и размышляя над важным вопросом – как преодолеть эту преграду, по возможности не слишком афишируя свое местонахождение. Доносящаяся со стороны поселка частая стрельба подсказывала ему, что его товарищи также вступили в схватку. Надо было спешить. Но запертые ворота и снующие в снежной круговерти многочисленные силуэты врагов, учинивших прочесывание не такого уж и большого крепостного двора в поисках затаившегося альфара, были серьезной проблемой, не поддававшейся решению с наскоку.

Хорошо еще, что вызванный им смертный буран оказался отнюдь не так бесполезен, как сгоряча подумалось ему в самом начале боя. По неизвестной причине потерявший большую часть своей смертоносной мощи, он теперь не мог насмерть замораживать или иссекать летящим с огромной скоростью снегом любого недруга, оказавшегося в радиусе его действий. Однако остальные его функции, предназначенные для борьбы с защищенными от магии холода противниками, оказались вполне дееспособны.

Не имея возможности заморозить врагов, псевдоразум бурана ослеплял их обильным снегопадом, резкими порывами ветра сбивал прицел лучников и отводил в стороны удары мечей. Стоило только противникам Рау, увидев его (что в разыгравшейся снежной круговерти было весьма непросто), взмахнуть мечом для удара или натянуть тетиву лука, как в лицо им прилетала пригоршня колючего снега, слепя, сбивая прицел и мешая нанесению точного удара. Ноги врага вязли в стремительно выраставших сугробах и ранились на острых льдинках, внезапные порывы ветра отклоняли стрелы, а редкие выстрелы из копий света вязли, безвредно угасая в снежной завесе.

Для самого же альфара, вызвавшего этот локальный катаклизм, видимость была вполне приемлемой. Собственно, лишь благодаря этому он и оставался до сих пор жив, ввязавшись в бой со столь превосходящими силами противника, к тому же в замкнутом пространстве.

Рау трезво оценивал свои силы. Каким бы хорошим воином он ни был, но такое количество врагов – это было намного выше его сил. Если бы не прикрытие магического бурана, его давно бы уничтожили, даже без особых потерь, просто задавив массой.

Однако и при всей немалой поддержке, оказываемой ему смертным бураном, положение Рау было очень тяжелым. Да, сейчас он, с наложенным на себя маскировочным заклинанием ледяного призрака, прикрываемый псевдоразумом могущественного заклятия, был абсолютно невидим для мечущихся в его поисках врагов. Но… что толку в этой невидимости, ведь пока ворота проклятого форта заперты, он остается в ловушке небольшого замкового двора, наводненного толпами разыскивающих его врагов!

А времени нет. Совсем нет. Сквозь вой и свист бурана со стороны деревни доносились выстрелы. Вначале длинные очереди, перемежаемые взрывами гранат, они постепенно становились все реже и реже. Длинные очереди сменились короткими, а потом и вовсе одиночными выстрелами, уханье разрывов доносилось все реже. Вспомнив о постоянных жалобах Шестакова на острую нехватку боеприпасов, Рау вздохнул. Причина уменьшения темпа стрельбы была понятна. И это была очень неприятная причина!

Правда, было неизвестно, по какой причине его товарищи попали в такую неприятную ситуацию. Как такое вообще могло произойти, учитывая наличие в их компании Валенштайна, который наверняка вмешался бы при угрозе своему носителю. А уж для имперских архимагов уничтожение какой-то жалкой деревушки никогда не представляло особых проблем. Если, конечно, эта деревушка не являлась важным рубежом обороны армейского корпуса или как минимум полнокровного гвардейского полка.

Да и София с Ольгой также были отнюдь не беззащитными выпускницами института благородных девиц и вполне могли постоять за себя… И не только за себя.

А в свете этих возможностей причины, по которым его друзья до сих пор не разнесли несчастную деревушку вдоль и поперек, а остаются на прежних позициях, отчаянно огрызаясь остатками боезапаса, выглядели весьма тревожно.

Впрочем, чего гадать. Сейчас его задача – выбраться из этого проклятого замка. А там уж, на просторе, не стесненный замковыми стенами и опасением нарваться на врага при каждом неловком шаге, поддерживаемый всей, пусть и значительно ослабшей, но все еще весьма немалой мощью смертного бурана, он сможет помочь им разобраться с любой возникшей проблемой! Вот только через стену бы как-то перебраться…

Рау в очередной раз осмотрел намертво заблокированные ворота и неказистые новодельные башенки по их сторонам. Туго натянутые цепи, удерживающие ворота в закрытом состоянии, были невероятно притягательной, но, увы, совершенно недостижимой целью.

«Эх, был бы у меня противотанковый гранатомет с кумулятивным снарядом, – позволил себе на мгновение помечтать Рау. – Или магия огня. Десятка фаерболов, пожалуй, хватит… Хотя кто бы мне их метать позволил? Нет, гранатомет все же лучше! Впрочем… – Он задумался, припоминая школьный учебник физики. – Огня у меня нет, но вот если попробовать наоборот… – Рау внимательно осмотрел дрожащие от напряжения, натянутые, как струны, воротные цепи и победно улыбнулся: – Помнится, от холода металлу свойственно сжиматься…»

Отдав короткий приказ псевдоразуму бурана, он вновь замер в своем укрытии. Сейчас оставалось только ждать.

Легкий, веселый напев авиационного марша слетал с Ольгиных губ, а смертоносные заклинания – с рук молодой магианы. Неожиданно для самой себя она, вместе с Тайаной, оказалась главной огневой мощью их небольшого отряда. Неприкосновенный запас патронов уже иссяк, и сейчас только их с Тайкой магическая сила не позволяла рвущимся в атаку зачарованным жителям Карделя ворваться в небольшую избушку, в которой столпились остатки их отряда. Остатки… Ольга тихо вздохнула. Стоя на узком коньке крыши, спина к спине с Тайкой, она видела все произошедшее даже слишком хорошо. Перед глазами у нее, как живые, стояли пятеро драконидов сопровождавшего их отряда Криона и один из спецназовцев Шестакова.

Каор, Ильтан, Эссеа, Ориан и Вадим Корнеев, вспомнила она имена тех, кто не успел отступить в их «девичью избушку», внезапно оказавшуюся их последним и единственным рубежом обороны. Захлестнутые лавиной несущейся в атаку толпы, они были буквально растерзаны на кусочки обезумевшими селянами.

Магический бой. До сих пор она даже не представляла, насколько это страшно. Ее заклятия разрывали на куски, замораживали и пронзали упрямо лезущую к их избушке огромную, обезумевшую толпу, значительную часть которой составляли женщины и дети, размахивающие всякого рода подручным инструментом – косами, лопатами, граблями…

Если бы она своими собственными глазами не видела того ужаса, что сотворила безудержно рвущаяся толпа с задержавшимися с отступлением членами ее отряда, она никогда не смогла бы творить ничего подобного тому, что сейчас вершили ее руки и разум. Снежный взрыв разметал очередную группу штурмующих, и Ольга быстро отвернулась, не желая смотреть на то, что творило могучее боевое заклинание с беззащитной плотью бедно одетых красавиц-ушанок, пытавшихся подкрасться к избе под прикрытием разыгравшейся бури.

Им, наверно, казалось, что несущиеся почти непроглядные массы снега способны надежно укрыть их от взгляда магов, но сотворенное ее названым братом заклинание, похоже, было способно отличать друзей от врагов. По крайней мере, огромная масса носящегося в воздухе снега совершенно не мешала ее обзору. Наоборот, взгляд Ольги словно обострился, легко выхватывая темные сгорбленные фигуры врагов, окружившие их убежище.

Их было много. Очень много. Пожалуй, если бы не магический буран, они бы уже могли ворваться внутрь избы, и вряд ли тогда хоть кому-нибудь из оборонявшихся удалось бы выжить. Ну разве что кроме Софии…

«Это не я, – убеждала себя Ольга, смаргивая наползающую на глаза слезу и пытаясь не всматриваться в кучу окровавленной плоти, в которую превратились примерно два десятка деревенских жителей, попавших под удар иглистого облака. – Это не я! Я просто пою песню! А мои руки и полученный от брата дар делают то, что должны делать, чтобы мы все выжили… А я пою… Просто пою!!!!»

«Ну почему я? – думала Ольга. – Я ведь врач! Я не хочу!!! Вон София – так та просто рвется в бой! Вот и стояла бы в прикрытии. Нет, сбросили все на нас с Тайкой. Валенштайн, зараза, так и отлеживается себе в обмороке, а Фи, барышня, понимаете ли, – только вблизи сражаться может! Хорошо еще, сугробы этим селянам подойти мешают да буран слепит и стрелы сносит… А то давно бы нас тут подстрелили…»

Ледяное копье, слетев с ее руки, легко пробило массивную деревянную конструкцию, которую тащили несколько драконидов, укрываясь за нею как за щитом и пытаясь таким образом приблизиться к воротам дома.

– Тай, ты как? – воспользовавшись короткой передышкой, спросила она подругу, не переставая плетущую сложные, сияющие для магического взора Ольги боевые заклинания Школы порядка.

– У меня осталось около четверти резерва, – не отвлекаясь от своего занятия, с сосредоточенным лицом откликнулась та. – Еще минут пять-шесть такого боя – и уйду в отпуск, вслед за Валенштайном, – невесело пошутила девушка. – А как ты?

– Треть, – коротко откликнулась Ольга, запуская когти вьюги в очередную крадущуюся фигуру. Передышка закончилась.

– Патроны кончились. Полностью. – Шестаков спустился по шаткой лесенке с чердака и аккуратно поставил в угол разряженный автомат. Волнение капитана группы спецназначения выдавало лишь иссиня-бледное лицо с покрасневшими глазами. – Ольга говорит, что они с Тайкой смогут продержаться еще максимум десять минут. И то если давление не усилится.

Его взгляд уперся в нервно постукивающую пальцами по большому, окованному железом сундуку Софию.

– Если ничто не изменится, то через десять минут мы будем вынуждены вступить в рукопашную, – все тем же спокойным тоном проинформировал он собравшихся. – Учитывая же подавляющее численное преимущество противника, – продолжил он, все так же не отрывая взгляда от темной жрицы, – спасти нас в этом случае может только чудо.

– Что я могу сделать? – полыхнула девушка. – Я вам давно предлагала позволить мне выйти и разобраться с этими… – Грязное ругательство, слетевшее с ее губ, ясно характеризовало всю степень напряженности Софии. В обычном состоянии Фи старательно избегала любого мата, считая подобное выражение эмоций совершенно недостойным делом. Она была абсолютно уверена в том, что матерная ругань – для девушки не только непристойна, но и попросту не нужна. Зачем ругаться, если можно просто от души врезать раздражающему тебя человеку?

– Со всеми сразу? – грустно вздохнул Шестаков. – К сожалению, их слишком много. И я отнюдь не уверен, что пределы вашей выносливости достаточно велики, чтобы выдержать подобную битву. В рукопашной бывает всякое… А твоя смерть – это автоматическая гибель всего отряда. Пусть даже мы выживем, но выбраться из этого мира без тебя и помощи твоего брата невозможно.

– Что вы предлагаете? – коротко отрезала Фи, напряженно комкая между пальцами какой-то гвоздь, который мялся в тонких, изящных пальцах, словно пластилиновый. Темная дымка, расползающаяся от нервничающей жрицы высшего демона, уже заполняла почти половину комнаты, заставляя всех собравшихся неуютно ежиться под давлением буквально хлещущей от нее мрачной, темной энергии.

– Я же сказал, – все так же спокойно отозвался Шестаков, извлекая пистолет и внимательно вглядываясь в мелькающие за окном тени. – Нам нужно чудо. А жрецы издревле специализируются именно на этом! Кто тут у нас «темная жрица»? Вот и поработай по специальности, а не лезь в драку! Помнится, твой брат обещал подмогу… Так вот, если данная подмога не прибудет в течение ближайших десяти минут, то помогать ей будет некому! И хорошо бы она, подмога эта, захватила с собой побольше патронов… В идеале – еще и парочку пулеметов…

Против всех ожиданий, София не вскинулась разъяренной кошкой, как оно обычно бывало, когда кто-либо пытался указывать ей, что она должна делать, а вполне деловито поинтересовалась:

– Каких именно и сколько надо? Только без экзотики и желательно с подробными описаниями, в том числе и где это можно взять. – Звучащие в ее голосе серебристые переливы заставили напрячься всех присутствующих, хорошо знающих, что обозначают эти чарующие нотки.

Но боевое спокойствие Шестакова было непоколебимо.

– Лучше всего обычных ПК[16] с сошками и парой десятков лент на двести пятьдесят патронов… Ну и к автоматам тоже патроны нелишними будут… Характеристики патронов нужны? – с легкой иронией поинтересовался капитан.

– Нет, – подумав, ответила Фи, словно прислушиваясь к чему-то отдаленному. – Мне не нужны. Сами в своей молитве назовете.

– Молитве? – изумленно переспросил один из спецназовцев.

– Именно молитве. Так и говорите: «Добрый и могучий бог, наш покровитель, пошли нам скорее несколько пулеметов такой-то и такой-то системы, гранат и побольше таких-то и таких-то патронов…» Ну и еще что там вам надо…

– Может, тогда сразу кавалерийский отряд Буденного с тачанками и танковой бригадой Головачева[17] в придачу заказать можно? – с легким ехидством поинтересовался Зиятдинов.

Впрочем, его ехидство пропало втуне. Склонив голову, София несколько мгновений словно обдумывала что-то, после чего на полном серьезе ответила:

– Можно. Но нежелательно. Для хорошего некроманта выполнить эту просьбу не очень сложно. Однако брату не хотелось бы тревожить прах героев. Да и с переброской в этот мир из-за барьера могут возникнуть проблемы. Так что лучше не надо. И вообще. Хватит рассуждать. Там Ольга уже на последнем издыхании, а вы тут лясы точите! Молитесь давайте!

– Как?

– Прямо так и молитесь! – раздраженно ответила София. Темная дымка, исходящая от нее, внезапно всколыхнулась и раздалась вширь, окутывая всех собравшихся. – Ну же, скорее! Я не удержу канал долго!

Чувствуя себя полным идиотом, Шестаков тем не менее послушно склонил голову и быстро забормотал:

– Добрый Ариох, пожалуйста, очень надо, пришли как можно скорее (не позже чем через пять минут) обещанную тобой помощь. А вместе с ней желательно, если тебя не очень затруднит, пару пулеметов Калашникова, к ним двадцать (ну хотя бы десять) снаряженных лент патронов так на двести-двести пятьдесят. Еще пару-тройку цинков патронов к «валу», желательно СП-6, ну или, если сложно, хоть каких-нибудь калибра девять на тридцать девять, и совсем хорошо будет, если добавишь несколько цинков, сколько не жалко, патронов для «вереска» калибром девять на двадцать один. Да. Еще, пожалуйста, гранат побольше. Хотя бы пару десятков Ф-1 и десяток эргэдээшек…

Вслед за командиром эту странную молитву забормотали и остальные спецназовцы. Вскоре к ним присоединились пятеро оставшихся в живых драконидов и Джерау с Арейшей. Они, конечно, довольно слабо представляли себе, о чем именно просят своего нового покровителя, но, всецело доверяя своим ведущим, присоединили голоса к общему хору.

Заканчивая импровизированную «молитву», Шестаков задумался. Не будучи особо религиозным человеком, он тем не менее вполне понимал, что данное обращение довольно мало похоже на традиционную молитву. Скорее уж – на озвученный рапорт начштабу по необходимому оружию перед выездом в «горы».

Некоторое время он колебался, как закончить свое обращение. В голове так и крутилось традиционное и привычное «командир отдельного отряда „Гамма“ капитан Шестаков», однако он вовремя вспомнил, что, кажется, по традиции молитвы следовало завершать как-то по-другому. Наконец нужное слово, все-таки всплыло в его памяти, однако вертевшаяся на языке фраза все же сорвалась с его уст, и потому концовка молитвы получилась довольно оригинальной: «Командир отдельного отряда „Гамма“ капитан Шестаков доклад закончил. Аминь».