Надеюсь, она не узнает (СИ)

А утром задумалась над двумя интересными вопросами. Вопрос первый я уже, по сути, задавала Хэнгу, хотя это было не в форме вопроса и звучало как шутка. «Я видела твой член, но при этом не имею понятия, кем ты работаешь». В каждой шутке, как известно, только доля шутки, и да — отчасти я говорила серьёзно. А уж теперь работа Хэнга и вовсе вызывала вопросы, ведь настолько поздно люди домой возвращаются редко. Значит, либо работа специфическая, либо он врёт, как врал Кир, когда встречался с Миленой. Я склонялась к первому варианту, потому что не представляла, зачем врать незнакомому человеку в интернете. Но всё может быть.

И второй вопрос… Не избегает ли меня Хэнг после всех наших интимных фотографий и особенно — моего спонтанного звонка? Тоже вполне может быть. Я ведь ничего не знаю об этом парне. Если он вообще парень. А то мало ли? Интернет, анонимность — идеальные условия для того, чтобы скрывать собственную личность. Может, я с девушкой переписываюсь? А фотография члена… Ну, она была сделана почти в темноте, многого там не разглядишь. Вдруг это муляж, искусственная игрушка? А мужской торс и рука, похожая на мужскую… Не знаю, коллаж в фотошопе.

Я даже улыбнулась, сочиняя всё это. Почему-то в то, что Хэнг может оказаться не парнем моего возраста, а кем-то ещё, совсем не верилось. Я не сомневалась, что хотя бы пол и возраст были правдивыми. А вот всё остальное… Впрочем… Остальное — это что? Что я о нём знаю? То, что его девушка зарабатывает на жизнь вебкамом? Так это и не про Хэнга, а про его девушку. Но что ещё?

Ничего. Вера-Луна, ты лузер. Сама рассказала о себе до хрена подробностей, в том числе про измену мужа поведала, а о Хэнге не знаешь ни-че-го. Но тем не менее в понедельник вечером ты набрала его через «Телеграм», чтобы подышать в трубку, пока ласкала себя. И странное дело, но то, что никогда не получалось в одиночестве, отлично получилось вот так, пока мы с Хэнгом находились на двух концах телефонной трубки. Здорово, конечно. Вера, ты наконец раскрепостилась, молодец. И всё же это не отменяет того факта, что ты о Хэнге ничегошеньки не знаешь.

Вот так и получилось, что на встречу с Костей, которая состоялась в среду во время Катиного дневного сна, я пришла немножко не в духе. Но сразу забыла о собственных горестях по двум причинам.

Причиной первой был Костин видок — рассечённая бровь, синячище над глазом. Впрочем, этот момент быстро прояснился. А я невольно вспомнила, как в далёком детстве Вершинин вечно рассекал по школе с фингалами или шишками — в драки он ввязывался постоянно. И я прекрасно знала, что Костя довольно-таки вспыльчив, просто хорошо маскируется и умеет себя сдерживать. Видела это ещё в школе, когда он старательно гасил свою агрессию, чтобы не навредить обидчикам. Дрался он лучше большинства парней, поэтому чаще всего они наваливались на него парами или даже группами. Вот так я ещё в школе убедилась в том, что человек — стадное животное.

Второй причиной стала тайна, которую Костя старательно делал из места, куда мы направлялись. И не зря, как оказалось. Если бы он мне сразу сказал, что мы едем в тату-салон, я бы вышла в окно движущейся машины со страха!

Да, я трусиха. Ещё и поэтому я, получив от Кира фунт презрения по поводу своих планов «сделать тату», отступила от собственной идеи, отставила её в сторону и предпочла забыть. Удивительно, как об этом умудрился не забыть Костя… Ещё и эскиз где-то нарыл! Мне так нравился этот рисунок — гербера, прорывающаяся сквозь увивавшие её цепи. Просто красивая картинка, без глубокого смысла. Ещё и на это напирал Кир, высмеивая мою идею… Бухтел, что если уж набивать татухи, то какие-нибудь философские. И без дурацких цветочков. И вообще тату — это привилегия зеков, а я же не сидела. Фу, даже вспоминать не хочется, что он тогда нёс.

Я немного смущалась, когда лежала на кушетке в ожидании начала работы мастера по прозвищу Гектор, но это состояние быстро ушло. Невозможно сохранить смущение в подобной ситуации. Как и во время родов, с поправкой на меньшую интенсивность боли. Но всё равно было неприятно, и, если бы не Костя, который держал меня за руку, ещё неизвестно, чем бы кончилась эта авантюра. Я несколько раз хотела вскочить и завопить: «Я передумала!» Но представляла, каким разочарованным будет Костя, и молчала.

А потом Гектор закончил, и я встала, чтобы посмотреть на свою спину в зеркало, забыв о том, что стою перед двумя мужчинами в одном лифчике. Беленьком, полупрозрачном, из очень тонкой и лёгкой ткани. И открыла рот от изумления и восхищения — такая красота расцвела на моей спине, просто прелесть!

И только я хотела поблагодарить Гектора за работу, как наткнулась взглядом на Костю, тоже смотревшего на меня… Только смотрел он не на татуировку. А на мою грудь, едва прикрытую кружевной полупрозрачной тканью. И его взгляд был настолько откровенно изучающим, полным безумного желания прикоснуться, причём, видимо, не только пальцами, что у меня моментально вылетели из головы все мысли и ярко вспыхнули щёки.

Нет-нет, Вера, тебе кажется!

Но, чёрт подери, на этот раз я была уверена, что мне вовсе не показалось…

65

Вера

Мы вышли из тату-салона, а заодно и из джазового клуба, ещё через час — когда вдоволь наслушались джаза, внаглую зайдя в помещение, где репетировали ребята-музыканты. И всё это время тихо и молча просидели в маленьком зрительном зале, старательно глядя не друг на друга, а на сцену.

Было неловко. Я никак не могла забыть этот Костин взгляд… И он, кажется, понял, что я заметила, и… смутился. Чёрт, он смутился, как первоклассник! Или как подросток, которого застали в душе за понятно каким занятием. И, если бы это был не Вершинин, я, наверное, даже пошутила бы, сказав что-то вроде: «Ой, да ладно, подумаешь, засмотрелся на сиськи, с кем не бывает», но… сказать такое Косте не получалось не только потому, что я слишком трепетно к нему относилась. Но и потому что для того, чтобы шутить, нужно либо самому смеяться, либо иметь актёрский талант. Ни желания смеяться, ни актёрского таланта у меня не имелось. Поэтому я промолчала, просто быстро оделась и поинтересовалась у Гектора, сколько я ему должна за труд.

— Нисколько, — он помотал бородатой головой и отчего-то с иронией посмотрел на слегка багрового Костю. — Уже уплочено. Так, Вера, а теперь слушай рекомендации о том, как ухаживать за татухой, чтобы она не воспалилась.

— Да я знаю, — попыталась сказать я, но Гектор решительно меня перебил, заявив:

— Знаем мы вас, знающих! У таких чаще всего и проблемы. На вон распечатка ещё тебе, — он сунул мне в руку небольшую бумажку. — Памятка, что можно и нужно делать, а чего нельзя. Главное — ты в солярий, надеюсь, не собираешься?

— Я похожа на человека, который ходит в солярий? — улыбнулась я, вспомнив своё бледное лицо в зеркале. Надо, наверное, кровь сдать, а то есть у меня подозрение, что из-за похудения ко мне вернулась анемия, которой я страдала во время беременности и после родов.

— Ну мало ли, вдруг загорать решишь. Имей в виду — нельзя. И баню нельзя, и сауну.

Я чуть не заржала как лошадь. Баня, сауна… Пусть ещё скажет «салон красоты», ага. Вот это прям будет про меня!

— А ещё нельзя чесаться! — погрозил мне пальцем Гектор. — Даже если очень захочется. По рукам себя бей.

Вершинин в это время стоял рядом со мной и слушал всё это молча. И только когда мы уже ушли, я вспомнила про то, с чего начался мой разговор с Гектором…

«Уже уплочено». Я хотела спросить, не Костей ли, но Вершинин так быстро затащил меня в зал, где репетировали джазовые музыканты, что я не успела ничего сказать. А в самом зале было уже не до того, да и нельзя там разговаривать.

И целый час я просидела, с одной стороны, наслаждаясь музыкой, а с другой — бесконечно прокручивала в голове случившееся. И то, что Костя помнил про татуировку и даже нашёл эскиз, и то, что заплатил за меня. И как он держал меня за руку, пока Гектор выводил «узоры» на моей спине. И как смотрел, когда я стояла перед зеркалом…

Если бы на соседнем сиденье со мной сидел не именно Вершинин, я могла бы поклясться, что нравлюсь этому парню. Но Костя… мой друг детства, лучший друг Кира! Не может он… или может?

И вообще, Гектор вот Риту упомянул. Я её видела только на фотографиях — она появилась в жизни Кости, когда я была беременна Катей, и мне было не до этой девушки. Помнила только внешность. Изящная платиновая — скорее всего, крашеная — блондинка с хорошей фигурой, аппетитной грудью и ярко-голубыми глазами. В общем, если нас рядом поставить, меня на её фоне и не заметит никто. У Риты типаж яркой фотомодели, у меня — серой мыши. Хотя теперь уже, наверное, «яжматери» и домохозяйки, для которой наличие в доме чистого пола и супа с фрикадельками важнее длины и цвета ногтей.

Кстати, о ногтях… Это было единственное, что я по-настоящему помнила в Рите. На всех совместных фотографиях с Костей она была с ногтями в стиле: «Дорогой, зачем тебе нож, давай я сама порежу колбасу?» Я такого не понимала, но Вершинин не обращал внимания — он вообще считал, что любой человек имеет право делать с собственной внешностью всё, что ему заблагорассудится, и надо просто принимать это как должное. Что-то в этом роде он и говорил Киру в то время, когда я хотела сделать татуировку… Но Кир не согласился, сказал, что женщины должны украшать себя для мужчин, а если мужчине не нравится, значит, не стоит этого делать.

Повезло, в общем, Рите. Кир мне не разрешил бы такие ногти себе сделать. Хотя я и сама бы не сделала — не моё. Но он бы даже не дал шанса попробовать…

Но что же это получается? Вершинин заглядывается на меня — если действительно заглядывается, мне не показалось, — а у самого есть девушка? Что-то я как-то была о нём лучшего мнения…

В итоге, как только мы вышли из джазового клуба, я выпалила, покосившись на почти умиротворённое часовым прослушиванием музыки лицо Кости:

— А как дела у Риты?

И чуть не споткнулась — с таким напряжением ловила изменения в выражении Костиного лица…

66

Вера

Сколько я себя помню, у Вершинина всю жизнь на лбу были написаны все его мысли. Врать он не умел от слова абсолютно. По крайней мере, глядя в глаза. Может, поэтому Киру и было с ним комфортно — мой-то муж заливать в уши был горазд. А Костя вот — нет.

Особенно это чувствовалось в те полгода, что Кирилл гулял с Миленой. Вершинин тогда приходил к нам в гости… раза два, наверное, не больше. И каждый раз старался не смотреть на меня, отводил взгляд, улыбался напряжённо. Ему было некомфортно. В то время я презирала его за подобное поведение — злилась, считала предательством по отношению ко мне. Вроде как между мной и Киром он выбрал его… Да, тогда я не понимала, что Костя не мог выбирать: у него вообще не имелось выбора, поскольку он не был участником этой ситуации. И его стыд я воспринимала в отрицательном ключе.

Теперь я думала иначе. Наверное, у меня всё-таки получилось поставить себя на его место… А может, просто легче стало, меньше болела рана, нанесённая Киром. Она потихоньку затягивалась. Правда, ни муж, ни Костя ещё не знали, что если раньше на месте этой раны было живое сердце, полное любви к Кириллу, то теперь там остался лишь шрам. Он ещё немного кровоточил и местами даже гноился, но всё-таки постепенно проходил.

После моего вопроса про Риту Костя выглядел так, будто я исподтишка ударила его чем-то тяжёлым по голове. Он и порозовел, и ссадина на брови задёргалась. Или это у него глаз задёргался?

— Мы… — Вершинин кашлянул, покосившись на меня с непонятной виной во взгляде. Вот уж совсем странно. Решил соврать, что ли? — Поссорились с ней. Расстались пока что. Может, временно, а может…

— Вроде как я с Киром, да? — попыталась пошутить я, несмотря на то, что грудь отчего-то сдавило. И стало… да, радостно. Ох, Вера, ни стыда у тебя ни совести! — Я от него тоже ушла, но ещё не совсем.

— Да, вроде того, — криво улыбнулся Костя, вновь кашлянул и, достав телефон из кармана, посмотрел на экран. — Ух, долго мы с тобой! Тебе, наверное, пора?

Хорошая попытка перевести разговор на другую тему. Но нет, Вершинин, извини — я не куплюсь.

— Ну, Катя, само собой, уже проснулась. Но она со свекровью — у Антонины Павловны сегодня выходной, — и, поскольку мне никто не звонил, значит, всё в порядке.

— То есть можно ещё погулять? — лукаво улыбнулся Костя, видимо подумав, что я тоже решила оставить тему расставаний в покое.

— Погулять можно, но лучше поесть. Я толком не обедала. А потом уже по домам.

— Тогда пошли, — кивнул Вершинин и махнул рукой в сторону ближайшей кафешки, находящейся рядом с джазовым клубом.

Через несколько минут, уже садясь на мятного цвета диванчик, я ощутила, как начала чесаться спина, и повела плечами, стискивая зубы. Безумно хотелось плюнуть на запрет Гектора и почесать татушку. Тем более что на ней сверху специальный компресс, и я же не по коже буду ногтями водить…

— Чешется? — хмыкнул Костя, видимо правильно истолковав мой несчастный вид.

— Угу. И побаливает.

В этот момент нам принесли меню, и на некоторое время мы замолчали, изучая содержимое папок. Потом сделали заказ, причём я, выбирая, что буду есть, руководствовалась собственным кошельком — было бы наглостью предполагать, что Костя заплатит за меня ещё и в кафе. И так на тату-салон потратился, но ладно — будем считать, что это компенсация за все пропущенные им мои дни рождения. Все пять лет моего брака с Киром Костя обычно ограничивался поздравлением в мессенджере. Хотя пару раз вроде бы приезжал в гости… Но дарил букет и деньги в конверте, которые тут же уходили в семейный бюджет. Я крайне редко покупала себе что-то просто для того, чтобы порадоваться, — считала, что это будет слишком эгоистично с моей стороны. Всё-таки Кир вкалывал как проклятый, зарабатывая на квартиру, в которой мы сейчас живём, и тоже старался отказывать себе во всём.

Во всём, кроме Милены, да.

— А ты рассказал Киру о том, что сегодня встречаешься со мной? — неожиданно поинтересовалась я, когда официант отошёл, и Костя слегка вытаращил глаза. А потом хмыкнул и сказал с язвительной иронией:

— Ага, чтобы он опять трахал мне мозг своей дебильной ревностью? «Вершинин, держи свой хер на привязи». — Он явно процитировал Кирилла, и я расхохоталась. Костя тоже улыбнулся и продолжил: — Нет, Вер, я ещё не сошёл с ума. Хотя мне иногда хочется, конечно, его подначить… Поиздеваться над ним так же, как он издевался над тобой. Но Кир всё-таки мой друг. Да, дебил, но я его люблю, как брата.

— Любовь зла, — усмехнулась я. Хотела сказать: «А я уже не люблю», но отчего-то промолчала. Вместо этого спросила: — А с Ритой ты почему поссорился?

Улыбка сразу исчезла с лица Кости, будто бы и не было её. И взгляд он моментально отвёл. Да, Вершинин, прости, но мне и правда нужно знать… сама не понимаю почему.

— В целом почти по той же причине, что у тебя с Киром. Только наоборот.

Поначалу я хотела уточнить, что значит «наоборот», но потом сообразила — Костя имеет в виду, что это Рита лгала и изменяла, а не он.

— Радуйся, — сказала я со вздохом, и Вершинин откровенно удивился:

— Чему?

— Тому, что ты не успел на ней жениться и у вас не появились дети. Если бы успел и появились, всё было бы гораздо сложнее.

— Да, ты права, — кивнул Костя. Мне показалось, что он думает спросить, какие у меня самой планы насчёт отношений с Киром, но в итоге всё-таки промолчал.

И хорошо — обсуждать Кирилла ещё больше, чем мы уже обсудили, совсем не хотелось.

67

Вера

В кафе мы просидели чуть больше получаса. Только успели поесть и немного поболтать — в основном о Костиной работе, он оказался очень увлечён фестивалем, который будет проходить на этой неделе, и своим сотрудничеством с какой-то рок-группой, — как позвонила Антонина Павловна и деликатно поинтересовалась, а когда я, собственно, собираюсь возвращаться.

Положив трубку, я посмотрела на Костю несчастными глазами, и он по-доброму рассмеялся:

— Всё, кончилась твоя увольнительная? Обратно на службу?

— Ага, — вздохнула я, на мгновение зависнув от странного ощущения — словно я проваливаюсь в глаза Кости, прыгаю в них, как в озеро, тёплое и ласковое. Омут… Так, Вера, всё, приходи в себя! — Поехали?

— Сейчас, только расплачусь, — ответил Вершинин и махнул рукой проходящему мимо официанту.

«Расплачусь»?..

Ладно, может, это фигура речи такая, а не то, о чём я подумала?

— Костя…

— Дайте счёт, пожалуйста, — сказал Вершинин подошедшему парню. — Одним чеком. — И перевёл взгляд на меня. — Да?

Я не могу сказать, что сердилась. Просто…

Это ведь хороший способ обозначить границу для отношений, разве нет? Каждый платит за себя — значит, понимает, что мы не вместе.

А что делает Костя? Или он считает, что нам никакие границы не нужны, потому что и так всё ясно? Ну, может, это ему ясно, а мне вот теперь не очень…

— Я бы и сама могла заплатить… — пробормотала я, ощущая себя странно. Это было давно позабытое чувство — что-то такое, из студенческих времён, когда меня приглашал в кафе понравившийся парень. И я брала там что-нибудь подешевле, зная, что денег у него мало. С Киром я тоже чувствовала нечто подобное… Но про него вспоминать не хотелось.

— Да ладно тебе, — махнул рукой Костя, но вновь в который раз за сегодняшний день слегка порозовел, и я тут же забыла все аргументы, любуясь процессом. Да, всё-таки с таким уровнем реакции кожи актёром ему не быть…

В итоге я так ничего и не сказала, покорно позволив заплатить за свой обед, только пробормотала: «Спасибо», — когда Костя уже убрал карточку в кошелёк. Вершинин кивнул, мы оделись и выбрались на улицу. Пока ещё вокруг было светло, но вечерняя прохлада уже начала ощущаться в воздухе, зябкостью пробираясь под куртку в области шеи, из-за чего по затылку бегали мурашки.

Мы забрались в машину Кости и поехали в сторону дома моих свёкров. Поначалу ехали молча, и это молчание, как часто бывает с родными людьми, не тяготило — наоборот, казалось уютным.

Я даже улыбнулась, поняв, что считаю Вершинина родным человеком. А Кира? Всё-таки с Костей я только в школе дружила, тогда как с Кириллом пять лет жила в браке…

Удивительно, но в нынешнюю минуту наша дружба с Костей значила для меня больше, чем брак с Киром. Не знаю, что будет дальше, но пока так…

— Я иногда пытаюсь представить, — сказала я минут через десять, и Вершинин даже вздрогнул от неожиданности, — что было бы со мной, если бы не тот вечер выпускников. Если бы Кир тогда не пришёл. Как думаешь?

Костя вновь изменился в лице, застыв так, словно своими словами я ударила его под дых. А ещё он как-то странно задышал — более глубоко, что ли. Взволнованно.

— А я? — поинтересовался он негромко и чуть хрипло. И от тона его голоса, как и от мимолётного взгляда, которым Костя наградил меня, на мгновение повернувшись в водительском кресле, сердце забилось чаще. — Я бы тоже не пришёл?

— Почему? — удивилась я поначалу и уже открыла рот, чтобы продолжить… как вдруг поняла.

Поняла, на что намекал Костя. И меня с ног до головы залило жаром, и дыхание на миг перехватило, когда я представила…

Если бы Кир не пришёл, мы с Костей провели бы тот вечер вдвоём. Точно не остались бы на встрече выпускников, быстро сбежали бы. Смеялись, разговаривали, а потом… кто знает?..

Боже, о чём я думаю?.. Я ведь тогда провела вечер не с Костей, а с Киром. И, задавая свой вопрос, я не преследовала цели сравнивать их. И думать о том, что было бы, если бы я тогда гуляла до утра не с будущим мужем, а с другим человеком. И целовалась бы в кустах и на лавочках с Костей, и свидание через пару дней пообещала бы ему, а не…

Представив всё это до крайней степени ярко, я потеряла дар речи. Я будто бы увидела альтернативную реальность… Реальность, которая где-то обязательно существует. Где-то в параллельной Вселенной, где я счастлива с Костей, и у меня…

У меня нет Кати…

Эта мысль отрезвила, заставила вспомнить, кто я и с кем нахожусь. Я всё равно продолжала ощущать какое-то безумно сладкое волнение, но уже без примеси сожаления о том, что всё случилось совсем иначе.

— Да, я тоже иногда думаю об этом, — произнёс Костя тихо, не отрывая взгляда от дороги — только сжал пальцы на руле. И я залипла теперь уже на них, гораздо более длинных и изящных, чем пальцы Кира. Если бы не знала, что Вершинин не играет, подумала бы, что это пальцы музыканта.

И мне неожиданно до такой степени захотелось почувствовать эти его музыкальные пальцы на своей обнажённой коже, что я едва не застонала.

А ещё — на губах… Чтобы Костя провёл по ним, а я бы открыла рот — и…

Вера, ну о чём ты думаешь?!

Я прекрасно понимала о чём, но не хотела в этом признаваться даже самой себе. Нет, не так — тем более самой себе.

— Думаешь? — эхом повторила я, всё таращась на Костины руки, почти полностью погружённая в свою эротическую фантазию.

— Думаю, — ответил Вершинин как-то сдавленно, вновь посмотрев на меня искоса — и по его взгляду, настолько горячему, что я моментально вспыхнула от смущения, я поняла: Костя сейчас разделяет со мной эту фантазию.

Или не совсем эту, а более откровенную. Гораздо более откровенную.

— И… что?

Он сглотнул, и я посмотрела на его шею — её сейчас было хорошо видно из-за распахнутой куртки и убранного шарфа. Белая кожа с россыпью мелких веснушек, резко выступающий кадык, к которому хотелось прижаться губами, а потом лизнуть, чтобы ощутить вкус…

Сумасшествие какое-то…

— Ничего, — чуть слышно произнёс Костя и замолчал. Он молчал с минуту, и я уже думала, что больше ничего не услышу, — да и дом свёкров уже маячил на горизонте, — когда Вершинин неожиданно заключил: — Но после я бы больше не стал отдавать тебя Киру.

68

Вера

Простились мы скомканно. Я была смущена разговором, Костя, как мне показалось, тоже. Поэтому, когда Вершинин припарковался, я быстро поблагодарила его за отличный день и выскочила из машины, даже не предложив зайти и выпить чаю, чему потом удивлялась Антонина Павловна. И в щёку не чмокнула, что вообще почти непростительно.

Почти. Потому что я всё-таки была не в себе и отлично понимала: если подступлюсь к Косте ближе, чем на полметра, меня от него, возможно, будет уже не оторвать.

Дома у свёкров я была откровенно рассеянной, пытаясь мысленно анализировать прошедший день в компании Кости. Особенно его последнюю фразу.

«Но после я бы больше не стал отдавать тебя Киру».

Он так это сказал… Словно уже однажды отдал. И теперь признавался: нет, хватит, тогда я отдал тебя, но теперь больше не отдам.

«Больше». Меня отчего-то безмерно волновало это слово. Оно играло на моих нервах, словно пронзительные звуки, издаваемые скрипкой, — когда от резкости смычка и струн пробирает до мурашек. И в то же время мне было приятно и сладко от этого слова…

Как будто Костя признался в том, что дорожит мною больше, чем я могу себе представить.

Больше. Больше…

Почти бесконечно.

.

Меня настолько взволновал Костя, что о Хэнге я совершенно не думала. И вспомнила о том, что хотела с ним поговорить, только когда он сам написал мне, причём сразу после того, как Катя уснула. Словно подгадал время… а может, просто уже успел выучить моё расписание.

«Как прошёл твой день, Луна?»

Я улыбнулась, вспоминая своего рыжего друга. Да, я запуталась в собственных чувствах и ощущениях, но одно могла утверждать точно — сегодня во время встречи с Костей я была счастлива.

«Отлично! И я сделала татуировку!»

«Ого! Где?»

«На спине. Обязательно покажу, как кожа вокруг побледнеет и можно будет снять повязку».

«Как же ты решилась?))»

«Было сложно и страшно, да… Но у меня была моральная поддержка».

«Муж?»

Я недоумевающе нахмурилась. Хэнг… блефуешь. Я столько рассказывала тебе о своих отношениях с мужем, что ты не можешь не понимать — вряд ли меня мог сопровождать Кир. А вот Костя, о котором я тоже умудрилась немного разболтать…

«Нет. Тот старый друг. Я тебе про него рассказывала».

«А насколько он старый? На пенсии или пока нет?)))»

Я улыбнулась и напечатала:

«Нет, мы с ним учились в одном классе. А раз я не на пенсии, значит, он тоже не там».

«Держал тебя за руку, пока ты страдала от боли?»

«Ага».

Я немного подумала и поинтересовалась:

«А как твой день, Хэнг? Ты вновь работал?»

«Сегодня нет. Выходной был. Ездил по делам».

Я закусила губу и неуверенно покрутила телефон в руках. Вот оно — то, насчёт чего я сомневалась и что подозревала! Если Хэнг сегодня был выходной, то почему не сказал мне об этом? И почему не написал ни разу за день? Хотя второе ещё объяснимо — мало ли, какие у него были дела. Но почему он говорит о своём выходном только сейчас, постфактум? Как будто не хотел, чтобы я знала.

Или это у меня паранойя?

«А кем ты работаешь?»

Элементарный вопрос, правда же? Вроде бы да. Но Хэнг завис с ответом и долго что-то печатал. Потом останавливался, опять печатал… И так раза три. И когда его ответ наконец появился на экране телефона, я даже удивилась краткости, ведь за это время можно было напечатать целую эпопею.

«Я организовываю различные мероприятия».

Ага. Ну-у-у, про Костю тоже можно так сказать, хотя я бы употребила всё-таки слово «осветитель». Или «специалист по художественному освещению», если хочется красиво. А что имеет в виду Хэнг?

«Свадьбы?»

«Свадьбы в том числе, — ответил он и прислал улыбающийся смайл. — Разные мероприятия. Даже одни похороны есть в моём послужном списке».

Я замерла, ощущая, как по спине пробежал холодок от непонимания и удивления.

Потому что несколько лет назад примерно о том же мне рассказывал Костя, почти такими же словами. Тогда Кирилл уехал в другой город на похороны своей двоюродной бабушки, а я не поехала — были сложности с тем, чтобы отпроситься с работы даже ненадолго, несколько коллег как раз слегли с гриппом. И те несколько дней, пока Кира не было, мы с Костей много общались. Вот тогда он и рассказал мне о том, что однажды даже организовывал освещение на чьих-то поминках, но это был единичный опыт.

Ох, Вера. Да ладно тебе! Это просто совпадение, не может Хэнг быть Костей. Нелепое предположение.

Хотелось спросить, что он всё-таки имеет в виду, говоря про организацию мероприятий, но я не стала этого делать, решив, что это неважно, да и вряд ли Хэнг ответит. Смысл сотрясать воздух? Точнее, телефон.

Поэтому я наконец поинтересовалась тем, что меня волновало по отношению к Хэнгу больше всего в последние несколько дней.

«Знаешь, у меня возникло ощущение, что ты избегаешь меня после понедельника. Если тебе вдруг стало некомфортно общаться, то я не настаиваю. Ты и так уже много для меня сделал».

Вначале Хэнг молчал. Секунд… десять. Как будто принимал решение. А потом…

«Разве много? Мне кажется, я совсем ничего ещё не сделал».

И подмигивающий смайл.

Это что же… Он всё-таки флиртует со мной?!

69

Костя

Я мчался на мигающий зелёный, один раз проехал на красный, пересёк двойную сплошную и специально выбрал не самый короткий маршрут, но зато по пустым дорогам, чтобы разогнаться на полную катушку.

Быстрее, быстрее, ещё быстрее.

Всего лишь неделю назад Вера была для меня подругой, к тому же больше из прошлого, чем из настоящего. Я не очень часто думал про неё, в основном виновато вспоминал, только когда Кир пытался обсудить со мной их семейные дела или свою любовницу.

И вот, понадобились всего считанные дни, и я уже мчусь в машине, пытаясь скрыться от своих мыслей о Вере. Дорога заполняет мой разум, и только сердце стучит быстрее, быстрее, ещё быстрее.

На очередном глухом перекрёстке машину занесло, и я резко затормозил. Раздался пронзительный визг тормозов, и машина остановилась, но после того, как её крутануло на сто восемьдесят градусов. К счастью, рядом не оказалось ни других автомобилей, ни людей, ни дорожной полиции.

Так и сдохнуть можно!

На хрен так вести себя, Костян! Как будто бы… Влюбился, что ли?

И тут в голове прозвучали мои собственные слова, эхо от которых догнало меня после встречи с Верой.

«Но после я бы больше не стал отдавать тебя Киру».

Я отогнал машину на обочину, вышел из неё и направился к ближайшему магазину, чтобы купить покурить.

Потом сел на скамейку в маленьком сквере неподалёку, зажёг сигарету, сделал затяжку и закашлялся, как неумелая школьница. Совсем забыл, какая же это дрянь — курение.

Видимо, всё же не идти мне по папиным стопам. Хотя мог бы смело курить, если бы нравилось, потому что я быстрее убьюсь в автокатастрофе, если буду так водить, как сегодня, чем от рака лёгких.

И всё-таки зачем я это сказал ей? «…не стал отдавать Киру»? «…больше не стал…»?

В этих словах был бы смысл, если бы я был тогда, давно, тайно влюблён в Веру. Но я ведь не был?

И кто сказал, что у нас что-то случилось бы в тот вечер выпускников? Может, погуляли бы, да и разошлись. «Пока, Вера, рад был видеть». «И я тоже», — ответила бы она, и мы бы попрощались, дежурно договорившись «как-нибудь ещё повидаться», как это часто происходит, когда случайно встречаешь одноклассников. И, конечно же, потом никогда даже не пытаешься выполнить этот уговор.

Наверное, я мог бы поверить, что в тот вечер мы бы и вправду просто разошлись по домам. Но только если не вспоминать сегодняшнюю встречу! Почему сегодня мы так смотрели друг на друга? Оба. Мужчина и женщина.

В школе мы были очень близкими друзьями, да. Но при этом мы были всего лишь детьми. Возможно, нам нужно было время, чтобы измениться. Мальчик и девочка должны были исчезнуть вместе с детством. А на их месте должны были появиться мужчина и женщина. И если сегодня их потянуло друг к другу, то и тогда, много лет назад, будучи вдвоём, без Кира, они, наверное, почувствовали бы то же самое… Или нет.

Неизвестно. Но что мне было известно точно, так это то, что сегодня я провёл много счастливых часов. И что прошло всего минут двадцать с момента, как я высадил Веру возле её нынешнего дома, а я уже скучал по ней…

Я не знал, был ли запах у Вериной руки, которую я держал в тату-салоне, но, приложив ладонь к носу, я почувствовал только вонь от сигареты. Уж лучше бы на коже остался аромат какого-нибудь крема для рук, которым она наверняка пользуется. Я и этому был бы рад, потому что, хоть я и провёл сегодня с Верой столько времени, сколько не проводил уже много лет, мне было мало. Я хотел ещё. Хотел снова прикасаться к ней, говорить, слушать её голос, просто быть рядом.

И в то же время я хотел её, несмотря на чувство вины, которое испытывал от этого желания. Хотел чувствовать её возбуждение, хотел ласкать её, целовать, войти в неё…

Я хотел раствориться в ней.

Я был уверен, что она тоже ощутила желание, я заметил это, когда мы ехали в машине. Это невозможно было не заметить, потому что так, как сегодня, Вера не смотрела на меня никогда… И если всё это так, то я хочу, чтобы ей и сейчас было приятно.

Единственный доступный способ сделать это — написать Луне.

Так я и поступил, когда добрался до дома и дождался времени, в которое Вера обычно укладывала маленькую Катю спать.

Луна неожиданно устроила мне небольшой допрос на тему работы, я всячески старался не врать, но и не говорить всей правды, и так как в планах у меня было немного пошалить, то я начал флиртовать с ней при первой же возможности. Хотел двух зайцев поймать — и отвлечь Луну от расспросов обо мне и направить разговор в то русло, какое я изначально задумывал, — то есть к флирту и хулиганству.

И оба зайца вроде были пойманы, правда, не совсем так, как я представлял.

Совсем не так.

Абсолютно.

Даже рядом нет!

70

Костя

«Где бы ты хотела оказаться сейчас?» — спросил я Луну.

«Смотря с кем))»

«Со мной».

«Я тебя слишком плохо знаю. Поэтому где-нибудь в людном месте))»

«Но тогда я не смогу сделать тебе приятно))» — заманивал я Луну.

«Ну почему же)))»

«Ах ты развратница! Секс в публичном месте?» — Я был искренне удивлён.

«Смотря что называть сексом)) Прям полноценный секс — нет, я не решусь! А вот что-то такое поделать: погладить, поцеловать… Может быть, и решилась бы)) И, если честно, у меня сейчас такой период в жизни, что я не уверена, в курсе ли сама, на что готова пойти, а на что нет. А главное, с кем) Не обижайте воспитанную тихоню, а то в ней черти проснутся)»

«Проснулись уже?»

«Вспоминая наши с тобой переписки, могу уверенно сказать — да, один глаз черти точно приоткрыли. Я ведь раньше никогда ничего такого не делала. Ты у меня первый))»

«Да, это я уже понял. Иначе поначалу не пришлось бы тебе рассказывать, как технически происходит вирт)) Вопрос только вот в чём — хочешь ли ты пробуждать своих внутренних чертей и дальше?»

«А ты хочешь стать их будильником?»

«Если тебе будет хорошо, то да, хочу. Мне нравится доставлять тебе удовольствие».

«Ладно. Не точно, но возможно. Есть вероятность, но, предупреждаю, она небольшая! В общем, мои черти хотят сказать, что я бы рискнула встретиться с тобой, возможно, и не в самом людном месте…»

«Только на тот случай, если я маньяк, предупреди кого-нибудь, куда ты пошла, ладно? Это я забочусь о тебе))»

«Хорошо, маньяк, спасибо за заботу. Так и сделаю! Но как я тебя узнаю? Как ты выглядишь? Я видела только одну часть тебя)) Если придётся тебя по ней идентифицировать, то я точно подумаю, что ты маньяк, и убегу».

«Ха-ха-ха-ха! Мы что-нибудь придумаем, а пока что можешь представлять меня каким угодно, пока мы не договорились о реальной встрече)) В этом и прелесть общения в интернете. И вообще, можно представить на месте друг друга кого угодно)) Я вот знаю, кого представляю, когда думаю о тебе».

«Мне ревновать?»

«Нет)) Я полностью с тобой. А у той, которую представляю, я просто беру для фантазии недостающие элементы внешности. Я ведь не видел твоё лицо, Луна, вот и приходится дорисовывать его у себя в голове. Мне почему-то кажется, что вы с ней похожи. Телосложением точно».

«А если я буду представлять другого мужчину, общаясь с тобой?»

«Немного поревную, конечно, но в вирте иначе никак. Если фото или видео нет, то в любом случае мы представляем кого-то другого. Конкретного или абстрактного».

«А та, которую ты представляешь, она конкретная?»

«Да, вполне))»

«Я тогда тоже буду представлять кого-то конкретного))»

«Дай угадаю… Снова про старого друга говоришь?» — спросил я с надеждой. Да, я хотел, чтобы она представляла меня. В этом я уже даже не пытался себя обманывать. И вообще я поймал себя на мысли, что часть меня по-настоящему хочет рассказать Вере, кто такой Хэнг. Или, во всяком случае, я перестал бояться как раньше, что она сама догадается.

Луне хорошо с Хэнгом, это очевидно. Почему-то я стал думать, что Вера поймёт, из-за чего я не рассказал ей сразу же, что это я, Костя, как только осознал, что Луна — это Вера.

Но вот вторая часть меня протестующе сжималась от подобных мыслей и предпочитала, чтобы Вера всё-таки ничего не знала. Мало ли, а вдруг она сильно рассердится или даже обидится? И больше не захочет со мной общаться — ни как с Хэнгом, ни как с Костей. Нет уж, лучше не рисковать.

Пусть лучше Вера не знает правды.

«Не скажу кого))» — ответила она.

«Ладно)) Так, мы отвлеклись)) И где ты хотела бы сейчас оказаться?»

«Пожалуй, всё же подальше от людей. На большущей поляне посреди леса. Постелить что-нибудь, устроить пикник, болтать, смеяться, а потом лежать в обнимку, забыв про все проблемы…»

«Я скажу тебе, что облака сегодня особенно красивые, и поцелую в макушку».

«Я прижмусь к тебе сильнее… Уже прижимаюсь. У тебя расстёгнута рубашка, поэтому я целую твою грудь», — написала Вера, и я подумал, что она сегодня более инициативная и решительная.

«Ты в этот раз хочешь быть ведущей? Или мне показалось?»

«Не показалось. Хочу, а то вдруг и вправду избегать меня вздумаешь, так что я лучше возьму сегодня всё что хочу)) Напоследок))»

«Ух! Звучит горячо!» — Я и вправду начал возбуждаться.

«Ещё бы! Я уже расстёгиваю тебе ширинку».

«Ой. Подожди! Посмотри, никого нет поблизости?» — для реалистичности написал я, не подозревая, как этот вопрос сменит весь тон переписки.

«А ты хочешь, чтобы был?))» — подколола меня Луна, и мне стало смешно. У неё какое-то настроение, я не мог понять какое. Но она будто бы не с Хэнгом переписывалась.

«Не-е-ет)) Это не моя фантазия)) Чья-то ещё, но не моя».

«А мне сегодня всё равно, даже если кто-то и увидит. Мои внутренние черти рвутся наружу. Я уже расстегнула тебе ширинку и достала…»

«Член?))» — теперь уже я попытался подколоть Луну за то, что она как будто бы всё ещё стеснялась писать некоторые слова. Но она не растерялась и парировала в ответ:

«А есть что-то ещё?»

«А надо что-то ещё?))»

«Значит, член)) Чувствуешь, ветер его обдувает?» — продолжала Луна, тоже добавляя для реалистичности деталей, чтобы глубже погрузиться в фантазию.

«Да, на природе хорошо. Лишь бы пчёлка никуда не ужалила))»

«Не тех ты пчёлок боишься! В шутку легонько кусаю тебя за головку))»

Мы явно были настроены на один лад. Мы делали то, что всегда умели очень хорошо, а именно — весело страдали хернёй!

«Ха-ха-ха-ха, то есть — ой, больно! Не кусайся!» — ответил я, уже вовсю смеясь по-настоящему.

«Начинаю рычать, не отпуская член из зубов))»

«Ух… У меня от смеха живот заболел. Вирт свернул с сексуальной дорожки на юмористическую».

«Не-а)) Всё ещё на сексуальной. Вон какой возбуждённый у тебя… Ещё немного поглажу, поцелую и заберусь на него!»

А возбуждение и вправду было на месте, и я подумал, не отойти ли нам всё же от шуток подальше, и написал:

«Я хочу тебя…»

Но следующее сообщение Веры показало, что окно возможностей для чего-либо серьёзного уже было упущено.

«Вижу) И сажусь на тебя сверху… Ай! Аккуратнее».

Я снова засмеялся. Вера вела себя сейчас с Хэнгом так, будто бы дурачилась со мной, с Костей. Разве что у нас такие дурачества всегда были дружескими, без намёка на сексуальность, в отличие от Луны и Хэнга. Интересно, заметила она это сходство или нет? Наша переписка была одновременно и смешной, и возбуждающей, и милой, потому что в ней были не выдуманные интернет-персонажи, а мы, почти настоящие.

А между тем грань между Луной и Верой почти стёрлась. Я на самом деле начал забывать, с кем и от чьего имени я разговариваю, и пару раз чуть не назвал Луну Верой.

«Извини, поторопился… Ой, комар! Шлёп тебя по попе!» — продолжил я.

«Ха-ха-ха! Не было там комара, ты просто так это сделал! Не отвлекайся! Ты уже во мне. Я двигаю бёдрами, поднимаюсь и опускаюсь на твоём… а-а-а…»

«Что такое? Заноза?»

«)) Ага, как ты угадал? На пятке…»

«Потерпи, ты сильная. Оргазм важнее! Ты, кстати, там в реале это…»

«Да».

«Что да?»

«Не отвлекайся, говорю!))»

«Понял, работаем дальше…» — повиновался я.

«Хоть я и сверху, но ты там не бездельничай!»

«Да я и не бездельничаю, вот по работе звонят, отвечаю им…»

«На самом деле? Или в вирте?» — решила уточнить Луна.

«В вирте)) Зовут организовать ещё одни похороны».

«Ха-ха-ха-ха! Хэ-э-э-энг!»

«А что такое? Работа не волк».

«Ладно)) Я так насмеялась, что можно засчитать за оргазм)»

«Я вообще-то кончил ещё на слове пикник)»

Она прислала ржущий смайлик.

«Шучу. Я завёлся, но ничего ещё не делал)) Но было хорошо в любом случае. Даже просто виртуально полежать, посмеяться, вместе фигнёй пострадать. Мне вообще почему-то очень хорошо с тобой, Луна. Знай это».

«А я на слове похороны».

«Что???»

«Кончила…»

«?????»

«Я тоже шучу! Тебе можно, а мне нет?))»

«Я понял)) Подыграл просто)) Дай я тебя обниму, ложись рядом. Там облака всё ещё красивые».

Я совсем не обманывал и никого из себя не изображал. В тот момент я бы многое отдал за то, чтобы просто лежать с Верой под бегущими облаками. Она была нужна мне, как никогда раньше.

«А ты, кстати, романтик? Вообще по жизни, скажем так?» — спросила вдруг Луна.

«Сегодня какой день недели?»

«Среда».

«По средам, да, романтик».

«Хорошо, что сегодня среда)) Это был чудесный день. И там, в реальной жизни, и тут. Но мне пора, Хэнг. В душ и спать».

У меня и вправду иногда раздвоение личности наклёвывается, потому что я порадовался и за Костю, и за Хэнга. А ведь есть ещё и кто-то третий, кто радуется за этих двоих. Ладно, в общем, все справились на ура, все по-своему удовлетворили Веру. Почти на ура, кое-чего всё же не хватало, на мой взгляд, и я написал:

«Эх, прохихикали всё. Даже до финала не дошли))»

«Зато посмеялись, а значит, продлили жизнь))»

«Согласен, но тем не менее я хочу тебя кое о чём попросить».

«Да, Хэнг?»

«Попробуй побаловать себя, когда будешь принимать душ. Ты говорила, что у тебя не получается в одиночку мастурбировать. Но сегодня, сейчас, иди под тёплые струи воды и думай обо мне, представляй, что я рядом и ласкаю тебя так, как ласкал бы мужчина, которому ты очень дорога, который хочет, чтобы тебе было хорошо, который без ума от твоего тела! А ещё у него доброе сердце и большой член))»

«Ха-ха-ха! Ладно, так и сделаю. Обещаю. Без шуток, правда, обещаю хотя бы попробовать. Спасибо тебе, Хэнг))»

«Обращайся))»

«П.С. Хочу, чтоб ты тоже думал обо мне, если пойдёшь в душ».

«Ты могла бы это даже не говорить. Само собой))»

71

Костя

Следующие два дня были до отказа заполнены работой, а ещё нарастающей нервозностью из-за субботы. Причём я даже толком не мог себе объяснить, отчего волнуюсь.

Чего я жду?

Приятнее думать, что я просто переживаю за людей, которые мне небезразличны. Но вряд ли в этом не было корыстного интереса, учитывая то, что стало происходить у меня как с Луной, так и с Верой.

Но хотя бы с работой всё было более-менее понятно. В пятницу наконец-то прошёл фестиваль! Столько дней подготовки, суеты и ожиданий, а в итоге всё как-то буднично и ровно. У меня так же было с первым сексом. С одной стороны, я был рад, что это свершилось, а с другой стороны, немного разочаровался. Да, всё было хорошо и эмоционально ярко, но тем не менее я поймал себя на мысли, что произошедшее со мной не заслуживает той шумихи, которая существует в человеческой культуре вокруг секса. Столько песен и стихов, фильмов, картин под влиянием вот этих дёрганий с ахами и вздохами? Впрочем, несмотря на лёгкое разочарование, я быстро захотел добавки. Почти сразу же. Минут через пятнадцать.

В общем, без косяков, но и без революционных прорывов отработал концерт, все остались довольны.

И мой напарник Тёма тоже отлично справился. Теперь я был уверен на все сто процентов, что с ним надо и дальше продолжать сотрудничать. К тому же, судя по всему, я всё-таки поеду в гастрольный тур с рокерами через две недели, и надёжный напарник мне точно не помешает. Да и группа после потери одного световика была не против перестраховаться и взять сразу двоих, работающих в команде.

А на следующий день, в субботу утром, я написал Вере сообщение с пожеланием удачи. Я бы и Киру пожелал, но сложно было не увидеть противоречивость этой затеи — желать обоим удачи в ситуации, в которой каждый из них хочет не того, чего хочет другой.

День прошёл в суете, я был словно на иголках: всё ждал, когда мне кто-нибудь напишет или позвонит. Но и Кир, и Вера молчали. Сам я не хотел писать, потому что не знал, во сколько они планировали встретиться и уж тем более что будет происходить дальше.

А вдруг помирятся? Нет, вряд ли. Но вдруг?

Ближе к вечеру я стал совсем загоняться. И опять же непонятно почему. Чего я жду и зачем?

Я хочу, чтобы они помирились, я закрыл вопрос моих отношений с Верой и уехал в закат, то есть на гастроли? Или что?

Или я всерьёз хочу, чтобы они расстались? Чтобы что? Ну давай, говори, чего ты хочешь? Подкатить к Вере в реальной жизни? Подержать за ручку? Потрахаться? Стать новым мужем? Да чего ты, блядь, хочешь, Костя?

Меня бесил я сам.

А вдруг они помирились и поехали вместе домой? Я жду, когда Вера, расстроенная и вся в слезах, напишет мне, хотя мы и не договаривались об этом. А на самом деле в этот момент Кир примирительно трахает её сзади на их супружеской кровати. И Вере нравится это…

Ох ты ж, рыжий сукин сын! Да ты ревнуешь! Ты ревнуешь, иначе отчего так боишься этих мыслей? И откуда этот закипающий в тебе гнев при мысли об их близости?

Вот тогда и раздался звонок в дверь. Редкое явление в этой квартире, нежданных гостей у меня не бывает, с соседями я общаюсь на уровне «здрасьте — до свидания» и «у вас тоже отопление выключено?». К тому же в эпоху мобильных телефонов всё-таки сначала звонят, а потом приходят лично.

Отопление было в порядке, поэтому, пока я шёл к двери, у меня возникла другая пара версий на тему, кто же это припёрся. Подтвердилась худшая из них.

Ко мне завалился Кир. От него разило жутким перегаром, он споткнулся о дверной порог и упал, судя по ссадинам на ладони, не первый раз за день. Наверное, незадолго до появления здесь у него с асфальтом где-то случились незапланированные обнимашки.

Я не видел Кира таким пьяным со старших классов школы.

Говорить он практически не мог. Вместо слов получалось какое-то бульканье, кряхтение и похрюкивание. Я стянул с него грязные ботинки. Носки оказались мокрыми насквозь, штаны испачканы в какой-то мерзости: то ли в луже извалялся, то ли в блевотине измазался.

Одежда воняла.

То есть мне не только придётся уложить спать это пьяное чучело, но ещё и стирать его вещи, чтобы не задохнуться здесь?

За что мне такое наказа… Ах да, вообще-то есть за что.

Я снял с Кира всё, кроме трусов и футболки, и кое-как дотащил его тушу до дивана на кухне. Достал из шкафа в коридоре подушку с покрывалом и накрыл засранца. Заткнув нос, собрал его вещи и перед тем, как закинуть в стиральную машинку, вытащил всё из карманов, обнаружив разбитый насмерть айфон. Стало понятно, почему визит ко мне был неожиданным.

Вернулся к Киру и сделал селфи на фоне его спящей морды. Отправил Вере с подписью: «Я хотел, чтобы вы расстались, чтобы быть наконец-то вместе с… ним) Завалился ко мне спать твой муженёк))»

Вера прислала ржущий смайлик. А потом вопрос: «Как он там? Живой?»

«Немного изношенный и потрёпанный, но ничего серьёзного. До следующей свадьбы заживёт))»

«Хорошо. Пусть будет жив. Потому что если моим мужем он может и не быть, то отцом Кати будет всегда».

«Не переживай. Жить будет. Хотя воняет он сейчас как дохлая крыса. Придётся после него сжечь стиральную машинку и диван. А может, и квартиру».

Вера никак не отреагировала на мою шутку. Я почему-то подумал, что она сейчас плачет, и тогда написал ей:

«А ты сама как там?»

«Плохо. Если честно, очень плохо».

«Я бы приехал к тебе, но немного занят)) Придётся караулить это чудовище, чтобы оно не захлебнулось в собственной рвоте. Ты знаешь, что Кир однажды так чуть не умер?»

«Да, он рассказывал, как ты его спас».

«Видимо, после того случая его тело в бухом состоянии инстинктивно ползёт туда, где я))»

«Видимо)) А я хочу сейчас только одного — закончить поскорее этот день».

«Так и сделай. Спокойной ночи, солнце».

«Спокойной ночи, рыжий».

72

Вера

Попрощавшись с Хэнгом в среду, я некоторое время лежала на кровати и таращилась в тёмный потолок, испытывая странное, но удивительно мощное чувство, будто я разговаривала сейчас не с незнакомцем. Точнее, абсолютно не с незнакомцем — у человека, с которым я разговаривала, было конкретное имя.

Костя.

Наш ржачный вирт, из-за которого я вынуждена была изо всех сил сдерживаться, чтобы не расхохотаться слишком громко и не разбудить Катю, настолько напоминал мне общение с Костей, что я растерялась. Ощущение было острым и каким-то… правильным. Мне даже казалось, что я слышу шёпот интуиции у себя в ушах.

«Да… да… конечно… всё правильно… Костя, это Костя…»

Да ну, на фиг!

Пойду и правда душ приму, может, мозги хотя бы на место встанут. Точнее, полудуш — Гектор не рекомендовал залезать под воду минимум сутки. Хотя и сказал, что формально можно, если осторожно, но он всё же советует воздержаться. Я всегда была послушной девочкой, да и проблем не хотела, поэтому собиралась помыться только снизу.

На свой страх и риск оставив уснувшую Катю в комнате без видео-няни, я быстро залезла в ванну, включила воду… и тут вспомнила просьбу Хэнга.

«Думай обо мне… Представляй, что я рядом…»

Думать… Я не могла не думать. Но представляла, как и во время вирта, не какого-то неизвестного Хэнга, а вполне конкретного Костю. Что это именно он, а не струи воды, ласково гладит меня по груди и животу, спускаясь к бёдрам, и вовсе не мои руки забираются в тайное местечко между ног и ласкают всё, чего коснутся, и это не мой палец проникает внутрь, глубже и глубже…

Твою…

Я выскочила из душа, так и не закончив начатое, несмотря на то, что оргазм подкрадывался ко мне, как и во время нашего сегодняшнего диалога с Хэнгом. Но если тогда мне было слишком смешно, то сейчас — страшно.

Страшно оттого, что я слишком часто думаю о Косте, хотя не должна! Страшно, что я невольно — или вольно? — ассоциирую его с Хэнгом. И вот я уже не просто думаю о Косте, я пытаюсь представить секс с ним. Всерьёз пытаюсь. После слов Хэнга: «Думай обо мне» — я думаю о Косте.

Не о Кире, который был моим постоянным партнёром на протяжении более пяти последних лет. Не о каком-нибудь голливудском актёре и секс-символе современности. О Косте Вершинине, с которым я сидела за одной партой в школе, вместе с ним решала задачи по математике, жаловалась ему на свою равнодушную мать и гуляла с ним после уроков, катаясь на карусели и поедая пышки. И я никогда-никогда не была влюблена в него!

Чёрт… Сейчас я уже не была в этом уверена на все сто процентов. Почему? Потому что в то время, что мы с Вершининым плотно общались, мы были детьми. И общение у нас могло быть только дружеским. А когда стали подростками, почти перестали общаться.

А может, поэтому и перестали?..

Я завалилась на кровать, проверив перед этим на всякий случай Катин памперс — но, нет, дочка была сухой, и спала спокойно. И мне бы тоже спать, но…

Серьёзно: а что если мы с Костей действительно были немного влюблены друг в друга ещё тогда, в школе? Но не подозревали об этом, потому что не понимали собственных чувств? Трудно разбираться в том, чего никогда не знал и не ощущал ранее. Поэтому и отдалились друг от друга: обычная дружба нас перестала устраивать, но, как перейти к чему-то иному, никто из нас не представлял. Ещё бы — нам было по тринадцать лет!

Я вздохнула и перевернулась на бок, пытаясь вспомнить свои чувства к Косте в тот год, когда он стал отдаляться от меня, а потом окончательно переключился на Кира и других мальчишек. Я не знаю, что это было, любовь или нет, — сейчас уже сложно сказать. Одно было понятно точно: мне тогда было неприятно, даже больно.

Хотя… нет, не одно. Точно можно сказать ещё то, что Костя всегда был мне дорог. Дружили мы с ним или не дружили, общались или не общались, виделись или не виделись… Я всегда держала в уме то, что Вершинин есть на этом свете — где-то там, совсем недалеко, и я в любой момент могу написать ему: «Привет, рыжий!»

И он бы ответил мне, обязательно ответил. И знание об этом грело моё сердце и душу. Наверное, других людей так греет знание о том, что у тебя есть родители, к которым ты всегда можешь обратиться за помощью. У меня не было родителей, только Костя. И пара институтских подруг. А теперь ещё и Катя. И свёкры…

Кир? Нет, его можно не считать. Я не испытывала положительных эмоций, когда думала о муже.

А Хэнг… Общение с ним действительно напоминало общение с Костей. С одной стороны, шутливо-дурашливое, а с другой — серьёзное и вдумчивое. В каждой шутке есть только доля шутки — вот это точно про нас с Хэнгом. И про нас с Костей.

И всё-таки… а может… нет, ерунда.

Но всё-таки… а вдруг?..

Рассердившись на себя и свои дурацкие рассуждения о том, что Костя и Хэнг — одно лицо, я встала, тихо пробралась к гардеробу и достала оттуда сумку, с которой приехала к свёкрам. По странной иронии судьбы для того, чтобы перевезти кое-какие вещи в эту квартиру, я использовала свою старую сумку времён учёбы в институте, сложив туда мыльно-рыльные принадлежности. Рассуждала я так: даже если прольются, будет не жалко.

Был у этой сумки один секрет: потайной карман в подкладке на почти невидимой молнии. Я носила там колоду карт Таро. И когда перестала гадать, просто оставила её там. Даже не знаю почему. Собирая вещи к свёкрам, я вспомнила об этом кармане и его содержимом, но опустошать не стала. Тоже не знаю, почему…

Вот, теперь и пригодилось.

Я достала колоду из кармана и принялась тасовать карты. Они немного слиплись между собой от времени, поэтому я потратила на это пару минут. Пыталась передумать, уговаривала себя, что это ерунда…

В конце концов решила, что вытащу только одну карту. Всё равно гадать для себя нельзя, да и задавать конкретные вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет», тоже нежелательно — карты не могут быть настолько конкретными.

Иногда не могут. Но иногда всё же… могут.

И я спросила у колоды: «Костя и Хэнг — один и тот же человек или нет?»

Я ожидала, что карты меня пошлют — они умеют намекнуть гадающему, что он задаёт неверный вопрос. А я ведь действительно спрашивала нечто дурацкое, какую-то дурь…

Я вытащила из колоды карту наугад, но рассмотреть, что на ней нарисовано, не получилось — в комнате было слишком темно. Тогда я вернулась обратно к кровати, взяла телефон и подсветила экраном лицевую сторону карты.

И села от изумления.

Солнце. Я вытащила аркан «Солнце».

Если это не честное и откровенное «да» в ответ на мой вопрос… тогда что это?..

73

Вера

Я заснула с «Солнцем» под подушкой и утром, обнаружив карту, долго таращилась на неё, пытаясь понять, стоит верить гаданию или нет. Я вообще верю в мистику, но… я слишком хорошо знаю, что карты картами, но любое гадание зависит от трактовки. Я трактовала «Солнце» как «да», но что если это всё-таки «нет»? Если постараться, можно и к отрицательному ответу логику притянуть. Солнце — это вовсе не намёк на то, как Костя меня называет из-за девичьей фамилии, а противоположность Луне. Я взяла ник «Луна» из-за ассоциаций с обманом, а «Солнце» — отсутствие обмана. Если бы Костя был Хэнгом, он наверняка уже понял бы, кто скрывается под именем Луны, и всё мне объяснил, не стал бы обманывать. Может, «Солнце» об этом? О том, что Костя не может меня обманывать?

А кстати, может ли? Способен или нет? Я не знала. Хотелось бы верить, что нет, но… Чужая душа всё-таки потёмки.

В итоге я решила, что на сомнительные гадания ориентироваться не буду и, пока у меня не появятся чёткие доказательства, что Хэнг — это Костя или наоборот, не стану делать никаких выводов. Только вот откуда бы им появиться, этим доказательствам? Надо как-то выводить Хэнга на чистую воду, но как? Шерлок Холмс из меня не очень. Задавать наводящие вопросы? Да, но какие?! Это в теории звучит отлично, но на практике мой наводящий вопрос про работу, по сути, повис в воздухе.

И тут я вспомнила…

За всеми своими проблемами у меня как-то совершенно вылетело из головы то, что говорил мне Хэнг о своей девушке. Точнее, о том, что она зарабатывает вебкамом, и он только недавно об этом узнал. Я не знала, расстался он с ней или нет, но Костя… Он ведь признался, что разошёлся с Ритой, непонятно только, временно или навсегда.

Рита… Может ли она быть той самой вебкамщицей?

Рассуждая об этом, я едва не упустила момент, когда Катя на прогулке вдруг захотела нырнуть в лужу, и утянула дочь в сторону буквально в последнюю секунду. Ребёнок, естественно, разорался, выражая своё недовольство, и минут на пять я выбыла из цепочки рассуждений напрочь, пытаясь отвлечь Катю от деструктивизма. И, когда дочка наконец пришла в себя и вспомнила, что кроме луж на свете есть много ещё всего интересного, я была уже слегка не в силах гадать на кофейной гуще.

Поэтому, плюнув на нашу с Киром «ссору», написала ему сообщение с единственным вопросом:

«А ты не знаешь, чем занимается Рита, девушка Кости?»

Это был глупый поступок. Я поняла сей факт, как только увидела на экране входящий звонок от Кира. Чёрт, ну зачем, Вера?.. Ты же отлично понимаешь: если Рита и правда занимается вебкамом, то твой муж — последний человек на планете, которого Костя стал бы вводить в курс дела. Понимания и сочувствия от Кира не дождёшься, зато стёба будет целый мешок.

Звонок я проигнорировала, естественно. Но муж никак не мог успокоиться, всё трезвонил и трезвонил, пришлось даже звук отключить — иначе это вызвало бы вопросы уже у Кати.

А потом прилетело сообщение…

«Вер, ты не хочешь со мной разговаривать?»

Ух ты, какой догадливый… Текст я прочитала во всплывающем окне, но сообщение открывать не стала, чтобы не палиться. Однако Кир писал дальше…

«Если это так, то зря: я не буду ничего тебе высказывать. Честно говоря, я просто хотел услышать твой голос, поэтому и использовал этот вопрос как предлог для того, чтобы позвонить. Но, раз ты не хочешь меня слышать, отвечу сюда. Я ничего не знаю про Риту. Костя говорил, что она зарабатывает блогингом, но я не вникал».

Блогинг… Это ничего не значит, разумеется. Рита может писать посты про шмотки или украшения и не иметь никакого отношения к вебкаму. Но всё-таки интернет-заработок — это гораздо ближе к вебкаму, чем если бы Рита была бухгалтером или работником библиотеки.

«Пришли мне фотографию Кати», — вдруг написал Кир, и я откровенно удивилась. За два с лишним года муж ни разу не писал мне ничего подобного, более того, один раз, ещё когда Катя была совсем мелкой, попросил не бомбардировать его её фотками в течение дня. Говорил, что он и так видит дочь по вечерам, за сутки она не меняется. Я тогда немного обиделась, но потом остыла, подумав, что Кир будет сильнее любить Катю, когда она вырастет. А пока… ну что поделать, если у мужчин нет материнского инстинкта?

«Пожалуйста, Вер, — вновь прилетело от Кирилла. — Я безумно скучаю по ней. Без вас квартира пустая, как склеп. По вечерам я просто схожу с ума… Пожалуйста, пришли мне Катину фотографию. Твою просить не буду — знаю, что не пришлёшь. Хотя бы Катину».

Да, свою я бы не послала… Но снимок дочки нужно.

Утром я как раз фотографировала Катю за поеданием каши — точнее, за кормлением ею одной из своих игрушек. Это был резиновый зелёный слон с большим хоботом. Кате нравилось, что, если засунуть его в кашу и нажать на игрушку, слон издаст «всхлюп», засосав чуть-чуть каши в хобот. Я поначалу ругалась, пыталась отучить её от привычки кормить слона завтраком, но… Пришлось признать, что со слоном Катя ест лучше, чем без него. Поэтому я его просто каждый раз хорошенько мыла, надеясь, что дочка перерастёт со временем эту дурацкую привычку.

Я открыла диалог с Киром и отправила ему эту фотографию. Больше ничего не написала. Да и нечего мне было писать…

А он, помолчав пару минут, прислал ответ. И такой, что я удивилась ещё сильнее.

Потому что Кир не говорил мне этих слов уже, кажется, миллион лет…

«Я люблю тебя, Вера. И Катю люблю. Очень».

На глазах отчего-то выступили слёзы, и я засунула телефон в карман, решив больше ничего не читать.

Но Кир больше в этот день и не писал.

74

Вера

Вечером от мужа пришёл подарок — курьер принёс красивейшую корзинку цветов. Букет был составлен из белых гербер, розовых роз и ярко-алых альстромерий, и был настолько восхитительно прекрасным, что я на пару мгновений даже потеряла дар речи.

А когда обернулась, заметила, с какой надеждой смотрят на меня свёкры, — и радость от полученного подарка сразу же померкла, когда я осознала, что и Кир, и Антонина Павловна, и Алексей Дмитриевич — все ждут от меня хороших новостей. Но я могу им дать только плохие. И цветы — это, конечно, замечательно, но дело ведь не в них…

Перед сном хотелось пообщаться с Хэнгом, но он предупредил ещё днём, что будет мегазанят следующие пару суток организацией какого-то мероприятия и, даже если я что-то ему напишу, ответит поздно и кратко. Я повздыхала, но смирилась. Работа есть работа, никуда от неё не деться. Кстати, я уже перестала считать, что Хэнг меня избегает — из-за того, что случилось между нами вечером в среду. Если бы он действительно хотел перестать общаться, то это был идеальный момент, чтобы слиться. А раз не слился, значит, и правда занят.

Катя уже минут двадцать как спала, когда я решилась написать Косте. Ночная тишина действовала на меня угнетающе, всякие мысли бродили в сознании и бурлили, как перебродившее вино, ещё и Кир добавил беспокойства своими утренними сообщениями. Мне хотелось с кем-то поговорить, и если не с незнакомцем Хэнгом, то тогда лучше с Костей. Не о Кире и моих проблемах, а просто так, ни о чём.

Однако Костя на моё сообщение с вопросом, как дела, не отвечал очень долго. Так долго, что я даже успела уснуть, и обнаружила ответ Вершинина только утром, когда меня при помощи швыряния соски разбудила Катя.

Костя писал, что зашивается по полной программе, не успевает вообще ничего. И интересовался, как там моя татуировка. Я ответила, что всё отлично, почти не болит и не чешется. Хотела спросить что-нибудь ещё для поддержания разговора, но отвлеклась на Катю и забыла. А когда вспомнила, выяснилось, что и это моё сообщение Костя пока не прочитал, вот я и решила больше ничего не отправлять вслед. Раз не прочитал — значит, и правда занят…

Тут меня и торкнуло. Потому что ровно то же самое я совсем недавно думала о Хэнге. И да — они с Костей абсолютно синхронно погрузились в работу. Совпадение? Возможно. И даже скорее всего. Мне всё ещё казалось невероятным предположение о том, что Хэнг может оказаться Вершининым. Но если это действительно так…

Нет, Вера, это не так!

Однако, если это действительно так, я вырву все его рыжие волосы и заставлю их сожрать!

.

Вечером в пятницу вновь проявился Кир, но на этот раз не с букетом. Сначала он написал в мессенджер, что подъедет за мной завтра к трём, а потом принесли очередной подарок.

Подарок, от которого я впала в ступор… И не только потому что он означал, что Кир кое-что всё-таки помнит обо мне, но и потому что для того, чтобы подобным образом попасть в точку, нужно было обнаружить и хорошенько изучить историю браузера Кириного ноутбука. Я никогда её не чистила, когда читала переписку мужа с Миленой или с Костей. Во-первых, не считала нужным, а во-вторых, скорее всего, я даже хотела, чтобы Кир обнаружил у себя в ноуте что-то лишнее и догадался. Зачем? Не знаю. Возможно, я действительно желала каких-то перемен, но на что-то более решительное у меня не хватало ни моральных, ни физических сил.

Поэтому на компе мужа я открывала не только «телегу» и соцсети, но и разные сайты. В том числе сайт одного ювелирного дома…

Я всегда испытывала особую любовь к авторским украшениям из серебра. Покупала я что-то себе редко — всё равно некуда носить, а раньше ещё и денег совсем не водилось, — но периодически просто любовалась. Так же, как и фотографиями чужих тату или эскизами татуировок. И когда переписка Кира особенно действовала мне на мозги, я смотрела красивые картинки, пытаясь отвлечься. И курила, да…

В общем, для того чтобы узнать, что я засматривалась именно на этот винтажный браслет из серебра с разноцветным янтарём, нужно быть либо провидцем (а это точно не про Кира), либо всё-таки наконец залезть в историю браузера и понять, что я пользовалась ноутбуком, когда мужа не было дома. Из этого вполне можно было сделать ещё один вывод — что я видела и многочисленные переписки. На мой взгляд, логично. Сделал ли такой вывод Кир?

Видимо, узнаю я об этом только завтра, во время нашей встречи, на которую мне страшно не хотелось идти. Да, она была необходима, чтобы перестать наконец балансировать над пропастью и с честью в неё свалиться.

Причём, наверное, обоим…

75

Вера

Подарок Кира я взяла с собой. Не корзинку с букетом, разумеется, — браслет. Я прекрасно помнила, сколько десятков тысяч он стоит, и не хотела, чтобы муж тратил эти деньги впустую. Пусть лучше вложит их в квартиру для нас с Катей. Ну или подарит очередной Милене. Уверена, у Кира их в будущем будет множество.

Он заехал за мной около трёх, но я не могла спуститься вниз ещё минут двадцать — Катя никак не хотела засыпать. В последнее время у неё начались проблемы с дневным сном, и я подозревала, что ещё пара месяцев — и дочь попытается от него отказаться. Но пока Катя засыпала, пусть и с таким трудом, что я после этого иногда чувствовала себя выжатой половой тряпкой.

Так же я чувствовала себя и в этот раз. Правда, подозреваю, что причина была вовсе не в Кате…

— Привет, — сказал Кир, напряжённо улыбнувшись мне, когда я села с ним рядом на переднее сиденье. А потом перегнулся через кресло и достал с заднего очередной букет. Совсем небольшой, как букет невесты, — он легко поместился на коленях. И был не менее красивым, чем корзинка, которую я оставила дома. Но без гербер, зато с пионами — белыми и пышными. Ещё здесь были маленькие нежно-розовые розочки и какие-то задорные совсем мелкие цветочки с белыми бутонами, похожие на колокольчики. — Это тебе, Вер.

— Очень красивый букет, — вздохнула я и едва не фыркнула, когда муж серьёзно ответил:

— Ты красивее.

Хм, как интересно. То есть Кир полагает, что переписку я всё же не читала, а только пользовалась браузером? Это он слишком хорошо обо мне думает. Я правильная, но не до такой степени.

И я всё же не удержалась от подколки.

— А какая я более красивая? Свиноматка или как сейчас — суповой набор? — Кир в этот момент, по-видимому, собирался выезжать, но не смог этого сделать — вцепился в руль так, что костяшки побелели. Да и сам он тоже стал белым, словно бумага, с синими разводами на месте сбритой утренней щетины.

— Блядь… — выругался он, внезапно с таким отчаянием уронив голову на руки, что я даже удивилась. Я-то уже почти перегорела в своих переживаниях за эти полгода, а вот Кир, кажется, только начинал. — Я надеялся, что ты ничего не читала и не видела, просто использовала ноут…

— Я знаю. Ты писал это Косте. «Надеюсь, она не узнает».

Я хорошо помнила эту фразу. Слишком хорошо, пожалуй.

Надеюсь, я смогу всё забыть — вот так будет теперь правильнее для меня…

— Верунь, — Кир резко выпрямился, подавшись ко мне, будто собирался то ли взять за руки, то ли поцеловать, но я отодвинулась и замотала головой, и он остановился. Лицо у Кира было перекошено, глаза блестели, руки он сжал в кулаки — я в таком виде мужа почти боялась. — Не надо так, не руби всё на корню из-за одной моей ошибки…

Я снова удивилась, но теперь по двум причинам. Во-первых, Кир сказал «моей» — а я ждала обвинений в свою сторону, слов о том, что именно я виновата во всём. Поправилась, плохо брила ноги и руки, некачественно мыла голову, не ходила на маникюр и педикюр, недожаривала котлеты, уделяла мужу мало внимания и так далее. В общем, всё, на что Кир жаловался Косте, вызывая во мне, когда я это читала, приступы острой ненависти к ним обоим. Да, Костя не поддерживал эти разговоры и даже пытался их прекратить, но я всё равно злилась на обоих.

Теперь уже нет. Теперь я и на Кира не злилась.

Ну а во-вторых, муж произнёс волшебное слово «одной», и это было поразительно.

— Одной? — переспросила я с недоумением. — Насколько я помню, ты трахал свою Милену не один раз за эти полгода.

Кир вздрогнул с такой силой, будто я его ударила. А потом неожиданно отвернулся от меня, вновь взялся за руль и предложил каким-то севшим и словно простуженным голосом:

— Давай поговорим чуть позже. В ресторане. Хорошо, Вер?

Мне не хотелось никуда ехать, хотелось решить всё окончательно как можно скорее, вернуться к Кате и, возможно, вдоволь поплакать.

Но я кивнула — потому что, как ни крути, прожила с Киром пять не самых плохих лет, когда-то любила его и от него родила ребёнка. Значит, должна учитывать не только свои желания, но и его.

76

Вера

Кир привёз меня в ресторан, находящийся на самом верху огромного небоскрёба. С панорамными окнами, из которых открывался прекрасный вид на город. Небо было ясным и чистым, облака редкими, и любоваться на такую красоту действительно можно было долго и без всякой еды.

Но еда в программе у нас тоже имелась, правда, по таким ценам, что я едва со стула не упала, заглянув в меню. И сразу решила уточнить:

— А ты за меня заплатишь независимо от результатов разговора?..

На этот раз Кир побагровел от злости. Сжал зубы, и я ожидала, что он рявкнет что-нибудь матерное, но муж зажмурился, стиснул кулаки, сделал несколько глубоких вдохов и ответил почти спокойно:

— Вер, я, конечно, гандон, но не конченый всё-таки. Естественно, я заплачу за всё, что ты закажешь.

— Я не считаю тебя конченым, — уточнила я, так как мне стало немного стыдно за свой вопрос. — Просто я не ожидала и того, что ты сделал, я имею в виду ситуацию с Миленой. Поэтому…

— Ты мне не доверяешь, понимаю, — кивнул Кирилл, открыл глаза и криво усмехнулся. — Вполне справедливо. Я… знаешь, много раз думал: а как бы я сам отреагировал в такой ситуации, если бы ты…

— Ты бы меня прибил.

— Нет, конечно. Но то, что я был бы в бешенстве, это точно. И не простил бы никогда.

— А я, получается, должна простить? — хмыкнула я и раздражённо щёлкнула ногтем по бокалу с водой, которую нам принесли вместе с меню. Сервис!

— Нет, не должна, — быстро ответил Кир, наверное, уловив моё раздражение. — Ты ничего не должна. Но я надеюсь, что ты хотя бы дашь мне шанс всё исправить.

Я опустила глаза вниз, не желая смотреть на мужа.

Исправить… Что он собирается исправлять?!

— Вы готовы сделать заказ? — раздался голос официанта над моей головой, и я напряглась. Увлёкшись перебранкой с Киром, я так ничего и не выбрала. Поэтому быстро ткнула в первое попавшееся блюдо в меню — шашлык с печёными овощами — и попросила себе чайник обычного чёрного чая.

А Кир вновь удивил, заказав бутылку вина. Я тут же запротестовала — пить не хотелось вообще, — но он уточнил, что это ему.

— Ты же за рулём?

— Пересяду на такси, а машина здесь на стоянке постоит, — пожал он плечами и как-то грустно хмыкнул. — Чует моё сердце, без алкогольной дозаправки я этот вечер не выдержу.

— Только не переборщи, — сразу забеспокоилась я. По части алкоголя Кир не был крепким орешком. Мой отчим мог за вечер уговорить в одно лицо пару бутылок водки, при этом почти не запьянев, особенно если закусывал, но для Кира такое количество спиртного, скорее всего, было бы фатальным.

— Постараюсь, — он кивнул, но я сразу поняла: врёт. Однако не стала уговаривать не делать глупостей — не маленький же, должен сам разбираться, что можно, а что нет.

Несколько минут после этого мы молчали. Я смотрела в окно, на город с высоты птичьего полёта — сказочный вид, на самом деле, и если бы не повод для встречи… Сейчас же этот прекрасный вид почти не радовал. Да, красиво, но не более. Как можно наслаждаться красотой, если испытываешь почти предсмертные муки?

Именно так я себя сейчас и ощущала — как человек, который вынужден отрубить от живого тела его мёртвую, высохшую от болезни часть. И пусть эта часть умерла, её присоединяют к остальному вполне себе живые нервы…

— Вер… — услышала я в конце концов какой-то полузадушенный шёпот Кира и была вынуждена отвернуться от окна и обратить внимание на мужа. Как-то сразу поняла, что всё то время, что я смотрела на город, он изучал меня. Интересно, и что увидел? Я знала, что до сих пор плохо выгляжу, хотя уже получше, чем пару недель назад. У Антонины Павловны я слегка отъелась, да и отдыхала больше. Кроме того, накануне я купила новое платье, чтобы пойти в ресторан с Киром — голубое, даже почти лазурное платье-футляр из плотной ткани, до колен и без фривольных разрезов. Если бы не легкомысленный цвет, его можно было бы назвать деловым. Волосы я по-хитрому заколола, почти убрав их к затылку — так, чтобы была видна моя длинная шея. Не знаю, как Кир, а я считала её симпатичной. Пожалуй, сейчас она была даже самой симпатичной частью моего тела — не настолько худая, как всё остальное.

Я и макияж сделала. Почти незаметный, но всё же макияж. В общем, с моей точки зрения, выглядела я вполне сносно, но что во мне видит Кир, для которого идеалом стала шлюха Милена — ну а как ещё назвать такую женщину? — чёрт его знает.

— Вер… — повторил Кир напряжённо, и я вздохнула — что ж, действительно, хватит отмалчиваться.

— Угу. Кто начнёт, ты или я?

Муж сглотнул, и я неожиданно поняла, что впервые в жизни вижу его настолько испуганным. Он не был в таком состоянии, даже когда меня увозили в роддом.

— Я… начну. Только… вопрос. Как много ты знаешь?

Стало смешно. Это он пытается понять, сможет ли приврать или придётся выкладывать правду?

— Думаю, что много. Я видела почти всю твою переписку за последние полгода. И с Миленой, и с Костей.

Кир кивнул, отводя взгляд, но я всё равно успела заметить, что в его глазах мелькнуло отчаяние. И какое-то звериное — словно у загнанного зверя, который не может понять, то ли его сразу убьют, то ли посадят в клетку.

— Тогда ты многое знаешь… И мне нет нужды объяснять изначальные мотивы…

— Да, нет нужды. Я отлично поняла, насколько несовершенна.

— Вер…

— Только не говори, что ты Косте писал это всё просто так, — качнула головой я. — Не надо врать.

— Я не буду врать, — почти огрызнулся муж. — Не перебивай меня, пожалуйста, я пытаюсь собраться с мыслями!

— Да без проблем, — съязвила я, и Кир, кажется, собирался сказать что-то ещё возмущённое — но тут принесли наш заказ, и ему пришлось на какое-то время заткнуться.

Повезло. Потому что, когда официант ушёл, Кир уже остыл и продолжил вполне мирно:

— Всё, что я нёс Косте, было для успокоения совести, Вер. Не мог же я, в самом деле, начать… эм… встречаться с Миленой без причины для самого себя? Вот я и пытался убедить и себя, и Костю… ну, ты читала…

Я не стала говорить, что не замечала в эти полгода в Кире никаких проявлений угрызений совести. Возможно, они проснулись сейчас, когда он оказался перед реальной угрозой развода. Но в то время их точно не было.

Однако я промолчала, понимая, что подобное утверждение только спровоцирует Кира на скандал.

— Попробуй понять меня, Верунь… — продолжал муж с тяжёлым вздохом. Почти страдальческим. — Я уставал на работе, дома тоже сплошные проблемы, и ты стала совсем не похожа на ту девушку, на которой я когда-то женился, вот я и…

— Кир, — всё-таки перебила я его, не выдержав, — ты понимаешь, что я не смогу быть похожа на ту девушку на протяжении всей жизни? Это неизбежно. Люди поправляются или худеют, седеют или лысеют, болеют и стареют…

— Но не в двадцать восемь же лет! — возразил Кир, и я едва не перекрестилась. Вот, теперь я узнаю своего мужа. А то «моя ошибка». Конечно, это не его ошибка, а моя недоработка!

— Когда угодно, Кир, — усмехнулась я и взялась за вилку. Надо всё-таки есть этот шашлык, пока он не остыл… Хотя, как это сделать, не представляю. — Всё то, о чём я сказала, происходит в любом возрасте. И это следует понимать. А если не понимаешь — значит, ты не видишь во мне человека. Вот и всё.

Пока Кир рассерженно пыхтел, я жевала шашлык и овощи, почти не ощущая вкуса. Просто по инерции. В груди начинало печь от обиды, но я держалась, не желая плакать при муже.

— Вер… Пожалуйста, прости меня, — сказал Кир минут через десять, когда я почти опустошила тарелку. Он за это время к еде не притронулся, зато выпил несколько бокалов красного сухого. — Я не буду оправдываться, просто скажу, что виноват. Но я очень прошу… ради того, что было между нами, ради нашей семьи, особенно ради Кати — давай попробуем быть вместе. Я обещаю, что всё ради вас сделаю. И никаких больше… Милен. Честное слово.

Я молчала… долго. Кир за это время, кажется, протёр себе штаны — так крутился на стуле туда-сюда, ожидая мой ответ.

А я просто выбирала, что лучше сказать.

Мне хотелось съязвить: «Почему я должна верить твоему честному слову?!»

Или ещё проще: «Я не верю тебе, Кир».

Или вот так: «А если через пару лет появится другая «Милена», что будем делать?»

А может, так: «Это всё прекрасно, но меня тошнит от тебя — с этим как предлагаешь жить?»

Или так: «Что же ты не думал ни про меня, ни про Катю, когда трахался с Миленой? Почему ты начал думать о нас только сейчас?»

Но я не сказала ничего из этого. Не знаю почему. Возможно, я просто из той породы людей, которым не очень нравится делать больно другим, даже если эта боль вполне заслуженная.

— Я не смогу, Кир. Я долго думала об этом, пыталась представить… Ты сам сказал, что не простил бы меня, будь я на твоём месте и учудив такое, поэтому должен понять. Семья, Катя… да, всё это стоит того, чтобы попытаться, но только в том случае, если не убьёт меня саму. Наверное, где-то есть героические женщины, которые могут махнуть рукой и закрыть глаза на то, что ты сделал, но я не из их числа. Я не смогу быть рядом с человеком, которому не доверяю, от которого в любую секунду жду подвоха.

— Можно обратиться к психологу… — пробормотал Кир. Я в этот момент не смотрела на него — глядела в сторону, не желая встречаться глазами, — но, когда всё-таки посмотрела, заметила, что у мужа такой вид, будто он вот-вот заплачет.

— Наверное, можно. Но я не чувствую в себе ни сил, ни желания на подобные подвиги. Да и не верю я в эти психологические чудеса. Думаешь, психолог сможет сделать так, что я забуду все перлы, которые ты писал про меня Косте? Прости, но нет, я всегда буду помнить об этом. Особенно твой сравнительный анализ ощущений после секса со мной и с Миленой.

Кир поморщился, налил себе вина в бокал и залпом осушил его. Я покачала головой, никак не прокомментировав этот поступок.

— Значит… всё? — выдохнул муж, поставив бокал на стол. — Всё?

— Ну почему — всё? Ты по-прежнему отец Кати. А в остальном… да, я хочу развод.

— Вер… — начал Кир, но у меня уже кончалось спокойствие. Было желание просто вскочить и заорать.

— Не надо, — перебила я мужа. — Пожалуйста, не мучай меня своими уговорами. Я не смогу. Даже ради Кати, точнее — особенно ради неё. Думаешь, она будет счастлива, если я стану несчастной, нервной и дёрганой?

— Я сделаю тебя счастливой! — возразил Кир полушёпотом, и я истерично усмехнулась.

— Ты не сможешь.

77

Вера

Я уехала на такси к свёкрам минут через пятнадцать — после того, как мы с Киром ещё пару раз походили по кругу на тему «“Я хочу развод!” — “А я не хочу”». Особенно когда я попыталась вернуть подаренный браслет. В итоге… Результат был и хорошим, и плохим. Хороший результат состоял в том, что на развод муж согласился. А плохой был в том, что Кир не позволил мне вернуть его подарок, явно намереваясь завоевать меня ещё раз. В процессе развода, после него… неважно. Я видела это по его глазам. И абсолютно не была рада подобному упорству.

Существовала надежда, что Кир переключится на кого-нибудь другого… но пока она была призрачной. Пока он мечтал, чтобы у нас всё было как раньше. И не удивительно. Хорошо ведь жили, были счастливы. По-настоящему счастливы, без притворства. По крайней мере, я точно была. Я любила Кирилла несмотря на все его недостатки, обожала нашу Катю и мечтала родить ещё одного ребёнка через несколько лет.

Да, мне было жаль терять семью. Но я, в отличие от Кира, понимала, что от идеи воссоединения в нашем случае ничего хорошего ждать не стоит.

Я ему уже больше никогда не поверю.

Дома Антонина Павловна и Алексей Дмитриевич меня ни о чём не спрашивали, хотя смотрели с напряжённым интересом. Но я и сама сказала, только через несколько часов, что мы с Кириллом договорились о разводе. Свёкры расстроились и попытались позвонить ему, желая оказать хоть какую-то поддержку… но телефон оказался недоступен.

Следующий час мы все обрывали мобильный Кира, стараясь дозвониться ему, но механический голос так же отвечал, что абонент недоступен. Катя, ощущая всеобщее напряжение, начала капризничать, и я с трудом её угомонила. И как раз когда дочка уснула, пришло сообщение от Кости с фотографией Кира, из-за чего я вздохнула с облегчением.

Если этот дурак у Кости, значит, всё будет хорошо.

Я сообщила новость о Кирилле свёкрам, а потом быстро приняла душ и легла спать, стремясь поскорее оказаться в следующем дне и покончить с этим, нудным и больным, как старая незаживающая мозоль.

Не знаю, что будет дальше. Но в одном я была уверена точно: завтра я пойду в магазин, куплю самый большой шоколадный торт и съем его. Возможно, даже целиком. Если получится.

А ещё я напишу Хэнгу и предложу ему встретиться.

Нет, не в интернете. В реальности.

78

Костя

Спал я плохо, всю ночь ворочался — то от мыслей про весь этот бульон из отношений, в который я угодил, то от чудовищного храпа Кира, доносящегося с кухни и настолько громкого, что в комнате разве что стёкла не дрожали.

В голове творилось чёрт-те что. Из всего хоровода бредовых мыслей запомнилась одна: «А если Кир захлебнётся в своей блевотине и я на этот раз его не спасу, то Вера почувствует ко мне благодарность или ненависть?»

Конечно же, это была самая нелепая мысль из всех возможных. Потому что никакая измена, даже самая изощрённая и коварная, не заслуживает расплаты жизнью. Думаю, Вера со мной солидарна. Надеюсь.

И тогда я вдруг вспомнил про Риту.

Удивительно, но я почти не вспоминал о ней с момента нашего последнего разговора. Впрочем, и она никак о себе не напоминала. Будто и не было никаких «нас» никогда. И мне вдруг посреди ночи приспичило проверить сайт, на котором Рита работала вебкамщицей.

Я нашёл ссылку, которую мне прислал её фанат, прошёл по ней и к своему удивлению обнаружил, что никакой активности со стороны Риты на сайте уже давно не было. Ни новых трансляций, ни видео, ни комментариев. А потом я заметил в углу дату последнего посещения владельца страницы: уже долгое время Рита даже не заходила на сайт.

Получается, она сразу же, как я стал избегать встречи и разговоров с ней, заподозрила, что я знаю её секрет, и как минимум поставила на паузу свои грязные делишки.

Может, конечно, Рита на разных сайтах работает…

И вот тут-то я и понял, что в этом и заключается главная проблема — я всегда буду подозревать её и искать, где и как она обманывает меня. Не появлялась на сайте? Значит, ушла на другой. Не ночевала рядом со мной? Значит, изменяла. Были в одной комнате, но я не видел, что она делает в своём телефоне? Значит, искала клиентов. Заглянул к ней в телефон и ничего не нашёл? Значит, есть другой телефон.

Нужна ли мне такая паранойя?

Каблуками-шпильками Рита истоптала моё доверие к ней, избила его плёткой, изнасиловала резиновым дилдо.

А доверие — хрупкая вещь, требующая нежности и заботы, а не БДСМ-практик.

С этой задачей — сохранить доверие в наших отношениях — Рита и не справилась.

И если бы не ночь, я бы сразу поставил жирную точку в нашей с ней истории. Как минимум у себя в голове, а может быть, и поехал бы встретиться с ней, не желая откладывать на потом. Но ночь — худшее время суток для принятия важных решений. Вряд ли утром или днём что-то в моих планах изменится, но тем не менее лучше подождать. Да и храп с кухни напомнил мне, почему сейчас я никуда бы не поехал в любом случае.

Доверие.

Кир в состоянии пьяного чучела добрался до меня в беспамятном состоянии, потому что доверял мне. Но прав ли он? Наверное, если речь о том, чтобы не дать захлебнуться, да. Конечно, я позабочусь о товарище. Но в остальном…

Ведь, если быть откровенным, я не очень-то дорожу доверием Кира, иначе прервал бы всё общение с Луной, сразу же, как только понял, кто она такая. То, чем я занимался в переписке с женой друга, ставило крест на нашей дружбе. Единственный способ этого избежать — скрывать и отрицать, что у нас с Верой что-то было. То есть откровенно лгать Киру. Наверное, если Хэнг и Луна вдруг перестанут переписываться, это возможно. Но если у них вскоре всё-таки случится встреча в реальной жизни…

Конечно, существует вариант, что Вера придушит меня или, следуя заветам предков из средних веков, сожжёт рыжего на костре за то, что не рассказал всю правду о себе сразу же.

Ладно, на убийцу она не тянет, но выгнать из своей жизни, думаю, может.

В таком варианте я смогу общаться с Киром, оставив за семью печатями тайну виртуального любовного романа с его женой. Во всяком случае, смогу попробовать, если не стошнит от собственного лицемерия.

Но если Хэнг встретится с Луной и это приведёт к тому, что они станут друг для друга теми, кем никогда раньше не были… Тогда прощай, мой дорогой друг Кир. Такое ты мне точно не простишь. Никто бы не простил.

Много легенд ходит про мужскую дружбу. Какая она железобетонная и нерушимая. Отдельным презрением наделяются те, кто поссорился из-за бабы. Из-за денег? Не беда, с кем не бывает. Подрались по пьяни? Вообще не считается! Такое на мужской дружбе и царапины не оставит. Но из-за бабы…

Вероятно, с древних времён так завелось, что это самый смертный из всех смертных грехов мужской дружбы. Это почти харам, табу и полный пиздец.

Конечно, я иронизирую, но большая доля правды в этом точно есть. И я, понимая это, пошёл на сближение с Верой, вначале виртуальное, а вскоре, возможно, и реальное.

Такое поведение с моей стороны возможно только в одном случае — если я…

Видимо, я всё-таки влюбился.

Не знаю, когда это могло произойти. Может быть, давным-давно, и то чувство находилось в инкубационном периоде, а сейчас, спустя тысячу лет, проснулось и захватило меня. А может, это что-то новое: весна пришла, я подхватил вирус любви и запал на подругу детства. Без понятия, но одно могу сказать точно — по всем симптомам наш рыжий Костик и вправду втюрился. И дела его серьёзны, как и проблемы, на которые он нарывается.

Я поставил на кон дружбу с Киром. А это для меня не пустой звук. Недавно я сказал Вере, что отношусь к Киру как к брату. И это правда.

Но про братские отношения существует ещё больше легенд, чем про мужскую дружбу. И редко говорится, что от жертвенной любви до поножовщины именно у братьев самый короткий шаг. От этого и больно, и совершенно непонятно, что делать дальше.

Пытаясь разрулить сложившуюся ситуацию, я могу оказаться и без лучшего друга, и без Веры.

Впрочем, кто сказал, что мне кто-то даст выбирать? Возможно, настал момент, когда мне остаётся только довериться жизни, судьбе, Богу или кому-то ещё и хотя бы самому перестать врать, дабы не растерять то, что не успел безнадёжно испортить. А уже потом…

Что?

А потом проснулся Кир.

79

Костя

Раздался грохот. Я вбежал на кухню посмотреть, что случилось, и увидел Кира лежащим на полу и растерянно оглядывающимся по сторонам. Он потирал голову, которой, видимо, и приложился к полу.

По его взгляду сразу стало понятно: он либо не понимает, что оказался у меня дома, либо не помнит, как это произошло.

— Живой? — спросил я, остановившись на пороге кухни.

— Вроде бы, — прохрипел Кир и закашлялся.

Я налил ему стакан воды, он благодарно кивнул и, не поднимаясь с пола, выпил залпом до дна.

— Ещё…

Я налил, Кир выпил ещё полстакана, после чего забрался на диван и, тяжело выдохнув, завалился на него мешком с картошкой.

— Есть хочешь? — поинтересовался я, хотя догадывался, что нет.

— Не, от еды стошнит.

— Кофе?

— Да… И от башки что-нибудь есть?

Я отрицательно качнул головой, и Кир застонал, будто его приговорили к смерти.

Я молча сварил кофе на две чашки и сел за стол напротив Кира. Он кое-как приподнялся с дивана, сделал несколько глотков, зажмурился то ли от удовольствия, то ли из-за тошноты и чуть погодя заговорил:

— Вера хочет развода…

Кир заметил, что я не удивился, и выдохнул:

— Ты знал?

Я ответил обтекаемо, не желая делать ему ещё больнее, чем уже есть:

— Догадывался, что так будет. Я же знал о вашей вчерашней встрече, ты сам говорил. Ну и, увидев, в каком виде ты припёрся ко мне, понял, что произошло. Я ещё Вере вчера написал, что ты у меня, чтобы она не волновалась. У тебя телефон разбит, она тебя потеряла…

— Да ей похер на меня! — рявкнул Кир.

— Всё намного сложнее, мужик. Ей никогда не будет совсем уж похер на тебя, как минимум потому что ты — отец её ребёнка, а это навсегда.

— Я её муж…

— Ты дал согласие на развод?

— Да, но…

— Но это неважно, на самом деле. Если Вера сказала, что хочет развода, то это финал. Ты же это понимаешь? Ты уже не её муж, — сказал я максимально ровным голосом, как будто озвучиваю несмертельный, но не поддающийся лечению диагноз. — Кир, тебе надо быстрее это принять и двигаться дальше.

Он отрицательно качал головой, глядя в потолок.

— Слушай, у неё было полгода, чтобы принять решение. Это не импульс. Это очень взвешенное решение. Шанс, что она изменит его, стремится к нулю.

Друг молчал, но я видел, что он в отчаянии. Даже более чем в отчаянии — к нему примешивалась ещё и стадия отрицания собственного будущего.

— Да, блядь… Несправедливо это всё, — выдохнул Кир, треснув ладонью по спинке дивана так, что она издала глухой, но громкий звук, из-за которого я слегка вздрогнул от неожиданности.

— Что?

— Да всё! — сжал кулаки Кир, посмотрев на меня взглядом безумца. — Я же признал, что совершил ошибку. Мы же, блядь, взрослые люди! Стоит ли рушить нашу семью из-за одного косяка…

Я чуть не усмехнулся, но кое-как сдержался. Кир говорил точь-в-точь как Рита.

— Косяк серьёзный, — заметил я аккуратно.

— Ну не настолько же, чтобы всё перечеркнуть! — решительно возразил друг. Интересно, он говорил Вере то же самое накануне? Тогда ничего удивительного, что она была настолько расстроена. — Надо ведь и контекст учитывать! Я же не просто так между делом убежал на потрахушки, потому что с Верой всё было слишком хорошо! Я же не с жиру бесился! Я облажался, потому что тогда был самый сложный момент в моей жизни! И я с ним не справился, я не спорю с этим. Не сдержался и сходил налево… Да, ваша честь, виноват! — Кир всё сильнее закипал, несмотря на то, что я слушал его молча и спокойно. Ну, по крайней мере, внешне спокойно. — Я же всё это признал, но Вера вообще не слышит, вообще не понимает, через что я прошёл! У меня была красивая молодая жена, мы наслаждались друг другом, жили жизнь, хотя бы после работы и на выходных. Ходили куда-то, в отпуск ездили, любовью занимались…

На этих словах я стиснул зубы — не хотел слышать про их близость. Ни слова.

А Кир продолжал свою речь, не заметив мою реакцию. Я и вправду чувствовал себя на заседании суда. Непонятно только, в качестве кого.

— А потом родилась моя дочурка. И головой-то я всё понимал, и морально готовился, что станет непросто, что ребёнок будет занимать Веру и что ей нужна будет помощь. Я и помогал как мог, пахал на работе как проклятый, всё ради семьи, ради нашего будущего. А возвращаясь домой, мёртвый от усталости, не получал ни грамма внимания и любви от жены! — почти заорал Кир. — Одни эти ебучие подгузники, задания по дому и упрёки, что я то не так сделал, это не так. Пойми правильно, я очень люблю свою Катюшку, но я тоже не железный. Это был чертовски сложный этап в нашей общей жизни. Не только у Веры! Я хочу, чтобы она это понимала, а не думала, что я от хорошей жизни оступился. Как бы ей ни было тогда тяжко, но мне тоже было непросто, Костян! Понимаешь, о чём я?

Я кивнул. Отчасти я понимал, о чём он говорил, но в то же время я пока не был родителем и допускал, что только с появлением ребёнка по-настоящему возможно узнать, справишься ты с управлением семейной жизнью или нет.

Ребёнок, даже запланированный, — это экстремальная ситуация. Пока он не появится, никогда не поймёшь, как себя поведёшь.

— Вот! А Вера этого вообще не понимает! Да, я грубо проходился по её внешности. Но ты, Костян, тоже молодец, мог бы и одёрнуть меня, она же подруга твоя! А ты слушал всё это гавно, которое из меня лилось, и язык в жопу засунул.

Я охренел от неожиданной претензии, но не стал слишком всерьёз её воспринимать, тем более от человека с дичайшим похмельем и рухнувшей личной жизнью. К тому же я не был уверен, что Кир неправ.

— И насчёт грубостей я действительно виноват, вообще не спорю! — Кир энергично закивал, но тут же схватился за голову и поморщился. Однако монолог свой не прервал, несмотря на головокружение. — Но Вера же по факту стала хуже выглядеть, чёрт побери. А я — мужик! Я хочу хотеть свою жену! Мы же молодые ещё… Короче, да, я не справился, оступился, облажался! Да-да-да! Но, как только я всё осознал, понял, что не нужна мне никакая блядская Милена, сразу вернулся к жене! Я, как и все, — имею право на ошибку! Я ведь не какой-то особенный… А Вера как прокурор меня выслушала и без права на помилование послала на хер!

Я вздохнул. С одной стороны, мне действительно не хотелось делать больно Киру… А с другой — очень хотелось поинтересоваться: а как он сам бы поступил с Верой, если бы полгода назад она, пытаясь справиться с проблемами дома и переживая из-за потери внимания мужа, отправилась бы налево? Сомневаюсь, что он вообще стал бы её слушать.

И почему мы постоянно требуем от окружающих то, на что не способны сами?!

— Кир, — кашлянул я, всё же сдержавшись. Ни к чему эти мои мысли знать Киру, абсолютно не нужны они ему. — Я повторюсь — у Веры было полгода, чтобы всё обдумать. Приговор вряд ли подлежит обжалованию. Смирись и иди дальше.

— Какие ещё советы мне дашь? — саркастично поинтересовался Кир.

— Да, я, конечно, тот ещё советчик в этих делах… Я не был женат. У меня нет ребёнка. Я не блядовал на стороне. — Услышав это, Кир метнул в меня молнией из глаз. — Но, думаю, тебе стоит временно завязать член узелком и подумать, что ты хочешь от новой жизни, а то с горя прыгнешь в какие-нибудь новые трусики…

— Да ты заебал уже с этими трусиками! Никто мне не нужен! Ни Милена, никто другой! У меня есть семья… — Кир окончательно перешёл на крик. Мне даже показалось, что он на грани того, чтобы разрыдаться.

— Это ты сейчас так говоришь. Но тело возьмёт своё.

Мы помолчали какое-то время, а потом Кир неожиданно спросил:

— А чем Рита занимается?

— Э-э-э… блогингом, — выпалил я, слегка обалдев. — А что?

— Вера почему-то интересовалась на днях.

У меня сердце заколотилось. Я сразу понял, что Вера «копает» под Хэнга. И если она ещё не догадалась, кто есть кто, то это произойдёт очень скоро. И лучше бы её опередить и самому во всём признаться.

— Странно…

— У вас-то с Ритой как дела? Всё нормально?

Я хмыкнул и, в очередной раз подумав о том, насколько жалко выглядит убитый горем Кир, решил, что надо бы немного отвлечь друга от его невзгод. Пожалуй, развлеку его забавным фактом из моей жизни. Вряд ли он расскажет об этом Вере, учитывая, какой у них сейчас этап в жизни, но, даже если и расскажет, это уже не так важно. Всё равно время Хэнга и Луны подходит к концу.

— Тебе правду?

— Да.

— Только обещай, что никому не расскажешь. И Вере тоже! — на всякий случай подстраховался я.

— Э-э-э, ладно.

— Рита дрочит на камеру для всяких мужиков в интернете. В общем, мы расстаёмся.

— Э-э-э… Рита вебкамщица? — Кир аж рот раскрыл и глаза вытаращил, изучая мою кривую ухмылку. — Охереть… А ты, получается…

— Да, поэтому я тебе и не рассказывал. Чтобы не выслушивать всякую хуйню.

— Цифровой куколд! Ха-ха-ха…

Кир немного оживился и приободрился. Во всяком случае, от вселенской грусти на его лице не осталось и следа.

— И давно?

— Узнал недавно. А занималась вебкамом все годы, что мы вместе, и ещё сколько-то сверху, не помню уже точно.

— То есть все подарки, которые Рита тебе делала, она заработала дрочкой на камеру?

Кир ржал. Что уж тут говорить, я и сам теперь был готов хотя бы немного, но смеяться над этой ситуацией. Да и смех у этого дятла заразительный.

— Костян, а что ты сделал, когда узнал? — спросил Кир, весело сверкая глазами. Удивительное свойство всё же есть у моего друга: приободряться, слушая про чужие косяки. Если бы я был сейчас на его месте, то такая история меня, конечно, впечатлила бы, но вряд ли настолько развеселила. — Я, наверное, убил бы! Сколько вы там вместе? Три года? Три года так куколдить мужика своего…

— Это же не полгода с Миленой, да? — саркастично заметил я.

— Три года! — выпалил Кир с абсолютной убеждённостью в голосе, что это аргумент за пожизненное заключение, как минимум.

— Онлайн, в отличие от тебя.

— Да по херу, где и как! Три года Костяна куколдом делать! Так что ты сделал, когда узнал?

— Ничего. Избегал её, чтобы не сорваться. Потом остыл и поговорил с ней.

— На хрена? — закатил глаза Кир. — Сразу бы разобрался во всём, а то ты как Вера! Она терпела эти шесть месяцев, что-то у себя в уме решала. Лучше бы сковородкой меня огрела сразу же, как правду выяснила! Я бы одумался, попросил прощения, и всё. Нет, надо было полгода страдать, а потом… И ты, блядь, туда же! Сразу бы решил с Риткой, и всё! Или тоже полгода потерпеть хотел? Или, может, тебе такое нравится…

Кир злорадствовал. Но я не обижался. Это мои же подколы в его адрес вернулись бумерангом. Сам виноват. Поэтому я спокойно ответил:

— Нет. У меня нет ребёнка и семьи, которую придётся разрушать, принимая решение. Так что у меня попроще ситуация, чем у Веры. И у тебя. Я просто не хотел сделать что-то непоправимое, на эмоциях…

— Погоди, так вы расстались в итоге или нет ещё? Я так и не понял.

— По сути расстались. Остались формальности. А что ты так интересуешься? Дать её телефончик?

— Ну на хер! — отрезал Кир.

— Сможешь с ней в паре работать, — пошутил я, и Кир вначале рассмеялся, а потом резко изменился в лице, будто сам себя осудил за какие-то мысли, осёкся и сменил тон:

— Не нужен мне никто! Блядь, Костян, у меня есть… — предельно серьёзно произнёс Кир, прервался, задумался и продолжил: — И, кстати, зря ты раньше не рассказал про Ритку. Это сколько шуток мы придумали бы! Была бы тебе и поддержка, и веселье.

— Вот поэтому я и молчал. От твоей поддержки мысли только о петле и мыле возникают.

— Да ладно, я же по-доброму всегда! Друзья на то и нужны, чтобы выручать и стебать, дабы с этой… с гордыней помогать бороться.

— С гордыней? — я аж брови вздёрнул от удивления, как если бы трёхлетка вдруг произнёс слово «трансцендентальный». — Ого! Маленький Кирюша говорит про гордыню? Что же нас ждёт дальше? Мне аж страшно становится.

— Перемены! Дальше будут перемены, — почти воодушевлённо воскликнул Кир. Не знаю, как Вера, а я ему пока не особо верил. — Я уверен, что уже меняюсь к лучшему! Мне просто надо дать шанс… Понимаешь, Костян, развод — это лишь бумажки. Окей, я подпишу их, раз Вера так хочет. Но это не значит, что я перестану бороться за её прощение.

— Кир, конечно, дело твоё, но… Не сердись только, но, мне кажется, ты кое-чего про Веру так и не понял. Ты всё ещё думаешь, что она терпела эти шесть месяцев от слабости характера и что ты сможешь её переубедить. Но, думаю, на самом деле всё с точностью до наоборот. У неё сильный характер, поэтому она и смогла не обрубить всё с плеча и хорошенько обдумать своё решение. Так что…

— Да хватит одно и то же талдычить! — поморщился Кир, естественно и не попытавшись вникнуть в мои слова. — Я понял, что ты такой же терпила и понимаешь её. Но всё же я с ней жил эти годы, а не ты! Я лучше её знаю…

— Ни хрена ты не знаешь, Кир! Ни хрена. Ещё кофе будешь?

— Давай. И, кстати, спасибо, что приютил, добрый самаритянин.

— Я тебе ещё и вещи постирал, вонючий ты сукин сын.

Мы засмеялись, и мне, когда я посмотрел на Кира, вдруг стало очень грустно.

Да, он за годы нашей дружбы много раз вёл себя как конченый эгоист. Особенно с другими людьми, но и со мной бывало. Да, до святости ему далеко как до Марса. Но, во-первых, и мне туда не близко. А во-вторых, святость вообще редкий зверь. Нам всем до неё пахать и пахать.

Я понимал в тот момент, что наша с ним дружба висит на волоске, и, более того, вполне может так сложиться, что это последняя наша встреча в качестве друзей. Потому что настала эпоха перемен и пора закрывать вопросы со всеми. И с Ритой, и с Верой.

Пора выбираться из виртуальных берлог в реальный мир.

И больше никаких онлайнов.

80

Костя

Ближе к полудню я всё-таки выпроводил Кира и сразу же решил поговорить с Ритой, но никак не мог дозвониться до неё. Откладывать разговор на потом уже не хотелось, поэтому попросил Риту в сообщении перезвонить мне, когда ей будет удобно. К моему удивлению, ответ пришёл сразу же.

«Не обязательно созваниваться, чтобы расстаться. Мне эти формальности на фиг не нужны».

«Я хотел встретиться, а не просто созвониться».

«Чтобы расстаться окончательно?»

«В общем, да».

«Я и говорю, мне это на фиг не нужно. Расстаёшься? Пока. Всего хорошего».

«Может, не стоит на такой ноте прощаться?»

«Поздно. Ты уже всё испортил».

«Я?»

«Да».

«Ясно. Раз ты больше любишь онлайн, а не реальную жизнь, тогда напишу здесь. Спасибо тебе за всё. Постараюсь вспоминать только хорошее, а его между нами было очень много. Надеюсь, мы как-нибудь встретимся с тобой и поговорим как друзья. Обнимаю. П.С. Мои вещи можешь выбросить, там ничего ценного. Если у меня лежит что-то важное для тебя, дай знать. Отправлю курьером».

Рита не ответила.

81

Костя

Днём я был занят подготовкой всяких бумаг для гастролей. Группа поедет в первую очередь по городам России, но часть городов тура приходилась на страны ближнего зарубежья. Куда-то можно было попасть и по российскому паспорту, а куда-то нужен загранник, который у меня неожиданно оказался просроченным. В общем, не хотел отвлекаться, пока не закончу эту бумажную волокиту, но не сдержался.

Я всё думал о том, что Вера ищет доказательства того, что Хэнг — это Костя. И мне очень не хотелось, чтобы она думала, что я даже не собирался раскрывать этот обман. Поэтому я всё же отвлёкся и написал Луне:

«Привет».

«Привет», — тут же ответила она.

Мы оба не использовали в этот раз ники. Ох, чую, не случайно это.

«Как ты?»

«Сложно сказать».

Она замолчала. А я думал, что написать, ведь Луна не сообщала Хэнгу о вчерашней встрече с мужем. Как уточнить, чтобы не спалиться прямо сейчас? Но Вера решила всё за меня, вдруг начав печатать что-то очень объёмное:

«Знаешь, у меня в реальности такого не было, но представляю я примерно так — будто бы у меня сгнила часть тела, и я очень страдала долгое время, а вчера мне этот загноившийся кусок отрезали. Я сама отрезала. И стало невыносимо больно, но одновременно с этим и появилась надежда на выздоровление. Малю-ю-ю-юсенькая надежда».

«Ух, метафора».

«Да)) Хорошо, что только метафора. Но примерно так я себя и ощущаю. Просто вчера сказала мужу о том, что хочу развода…»

«Нужна помощь?»

Я заходил издалека. Напрямую начинать говорить о встрече не решался.

«Мне нужны положительные эмоции. Встряска. Жизненно необходима. А то я после этой “операции” чувствую себя живым трупом».

«Дефибриллятор понадобится?»

«Что-то типа того)) Сегодня день метафор, видимо».

«Ага. И что поможет запустить твоё сердечко?»

«Радость. Мне нужна какая-то радость…»

«Ты меня опять к вирту склоняешь?))»

«Нет)) Если честно, то мне уже хватило онлайн-общения. Мне хочется чего-то более настоящего, что ли…»

Вот и настал подходящий момент.

«Хочешь встретиться в реальной жизни?»

«Да. Но не знаю, как двум анонимам из интернета встретиться, оставив возможность быть анонимами».

«А думаешь, мы сможем не раскрыть свои личности при встрече?»

«Смотря где и чем мы будем заниматься)) А ещё зависит от того, знаем ли мы друг друга в реальной жизни. Если знаем, то, скорее всего, никакая конспирация не поможет! Вдруг я — это какая-нибудь Люська с твоей работы. Думаю, ты сразу меня узнаешь)) А если мы незнакомые в реальности люди, то сможем остаться анонимами и после встречи. В теории)) Надо только придумать подходящее место».

Интересно, этот пассаж про Люську для отвода глаз или Вера и вправду пока не подозревает, что Хэнг — это рыжий лжец Костя?

«Мне, как возможному маньяку, будет легче провернуть злодейство, если мы встретимся где-то в малолюдном месте и будем скрывать свои лица. А то вдруг убежишь и расскажешь всем, кто я))»

«Ах да, точно, совсем забыла, что ты мистер маньяк. — Вера прислала хихикающий смайлик. — Значит, возьму с собой перцовый баллончик. Вопрос только, куда его брать? Где можно встретиться в масках и не выглядеть при этом идиотами?»

В масках! Вера наверняка написала это просто так, но у меня моментально возникла одна идея…

«Не страшно выглядеть идиотом, если есть единомышленник рядом))», — напечатал я, уже начиная обдумывать свою авантюру.

«Согласна)) Так что же, бал-маскарад искать не будем? Встретимся на площади, где много людей?»

«Давай всё-таки вдвоём побудем. Если решишься, конечно… Не хочу многолюдные места».

«В тёмном переулке?))»

«Нет! В каком-нибудь уютном месте с приглушённым светом. Но не мрачным, а таким камерным. Ламповым, как говорится))»

«Мне нравится. А какой дресс-код? Если это бал-маскарад для двоих, то мне и надеть-то нечего для такого мероприятия, если честно))»

«Ты забыла, с кем связалась. Я же организатор мероприятий. Доверься мне, я всё устрою».

Ну, пока я не был уверен, что из моей затеи выйдет толк, поэтому намёки делал максимально туманные. Надо ещё будет договориться кое с кем…

«Так будет бал-маскарад???»

«Нет)) Не совсем. Но есть одна идея)) Мне нужно навести справки, смогу ли я её осуществить. Это особенное место, туда так просто не попасть. Если получится, то ты будешь в восторге! В этом я вообще не сомневаюсь».

«А ты туда кого-нибудь уже водил?»

«Нет. Это специально для тебя придумал только что».

«Хорошо. Я не хочу быть вторым номером в чьём-либо списке. Хватит уже».

«Не будешь. В этот раз ты будешь первой и единственной. Обещаю».

«Ладно. Придётся довериться. Не подведи меня!»

«По рукам! А всё-таки скажи: тебе не страшно встречаться?))»

Мне правда было интересно, поскольку я сам всё же немного дрейфил. Не сколько из-за самой встречи, сколько из-за её возможных последствий.

«Уже нет. Не похож ты на маньяка. Да и я сейчас настолько страшная и уставшая, что не мне их бояться))»

«Ха-ха-ха, уверен, что ты преувеличиваешь».

«А тебе самому не страшно?)))»

«Есть немного».

«Почему?? Думаешь, я маньячка?))»

«))) Нет! Я боюсь другого. Не знаю, как эта встреча повлияет на наше общение. А я не хочу, чтобы оно прекращалось. Ты дорога мне».

«Тогда тем более не подведи меня!))»

«Так точно! Ладно. Подумай и напиши, какие дни у тебя свободны. Я тоже прикину, что к чему. Спишемся позже. Пока!»

«Пока, незнакомец!»

Вдогонку Вера прислала подмигивающий смайлик. К чему и почему, можно было только догадываться. Но, судя по слову «незнакомец», я склонялся к версии, что этот смайлик намекает: да ни черта ты уже не незнакомец.

А может, и нет. Может, это просто моё волнение перед предстоящей встречей сказывалось и подталкивало на домыслы и поиски того, чего на самом деле нет.

А что на самом деле есть, точно и неоспоримо, и существует для каждого человека на земле, так это неизбежность платить по счетам.

У каждого это происходит в своё время.

Недавно платила Рита. Кир заплатил вчера. Теперь настала моя очередь.

82

Вера

Я стояла перед зеркалом и внимательно рассматривала собственное отражение.

Что ж, прогресс: синяки под глазами действительно стали меньше, несмотря на дико нервный вчерашний день и тяжёлый разговор с Киром. Так что, если моя паранойя не подтвердится и Хэнг — это всего лишь незнакомый парень, а не Костя, есть шанс не отпугнуть его своими фонарями. Особенно если их хорошенько замазать…

Я вздохнула и потёрла ладонью лоб, слушая сопение Кати за своей спиной — дочка как раз только отключилась на дневной сон. А я пару минут назад договорилась с Хэнгом о встрече… Хотя ни место, ни время он пока не назначил, но первый шаг всё же сделан — уже немало.

М-да… И что я буду делать, если Хэнг окажется Костей?

А если не окажется?..

И кстати: а чего я сильнее хочу — чтобы мои подозрения подтвердились или наоборот? Вот уж… не знаю. С одной стороны, если Костя — это Хэнг, точнее, Хэнг — это Костя, то появляется желание как минимум хорошенько треснуть ему по наглой физиономии, а как максимум — придушить. Потому что нельзя так себя вести! Надо было сразу, как понял, что Луна — это я, признаваться!

Кстати, а в какой момент он понял? До того как…

Блин! Размахнувшись, я треснула себя раскрытой ладонью по лбу. Нет, всё-таки пусть лучше Хэнг окажется незнакомцем. Как я буду смотреть Косте в глаза, если выяснится, что это с ним я занималась виртуальным сексом? Что это он послал мне одну очень интересную и откровенную фотографию?! Да, вот последнее особенно удивляет! Тогда он не знал, что я — это я, или уже знал? Потому что если знал, то…

Желание прибить Костю становилось всё сильнее, и обида разрасталась, как снежный ком.

Мне кажется, даже на Кира я настолько сильно не обижалась, когда прочитала про Милену. Хотя… нет, тут я всё же не права. С Киром мои чувства были какими-то другими. Моя любовь словно была выброшена посреди голой пустыни — для того, чтобы её заживо под палящим солнцем сожрали муравьи, не оставив даже скелета. С Костей же…

Да, с Костей всё получалось будто бы наоборот. Потому что вся эта ситуация позволила мне понять, что чувства к нему у меня имеются. Не знаю, что в итоге из них получится и будет с нами обоими, но независимо от того, является Хэнг Костей или нет, именно благодаря переписке с «незнакомцем» я поняла, что рыжий мне небезразличен. Не только, разумеется, из-за неё, но в том числе.

Хорошо это или плохо? Не знаю. Как и не знаю, а что я, собственно, собираюсь делать, причём в обоих случаях. Если Хэнг — это Костя, сначала я на него, наверное, хорошенько наору, а потом?

А если не Костя? Если это посторонний парень, который мне понравится? И захочется попробовать быть с ним…

Ох ты ж, боже мой! Да если бы Антонина Павловна знала, к чему приведёт её совет найти «кавалера» в интернете, она в жизни не стала бы ничего подобного советовать. Как и я — её слушать.