Наемник. Цикл «Пираты Чёрного моря»

Глава 3

– Эй, бро, ты чего молчишь? Дуешься что ли до сих пор? – удивленный возглас Ванька вывел меня из ступора нахлынувших воспоминаний.

– Нет, просто, старую жизнь вспомнил. Ну, что погнали, догонять наших?

– Какой там! – неожиданно расстроенным голосом взвыл Ваня. – Ты, что не слышал, как старшой приказал нам охранять эти лайбы на берегу.

– Епать—копать! – раздасованно выругался я. – Да—а, так я миллион не заработаю!

Солнце уже выглянуло из—за горизонта, и ночная серая хмарь постепенно окрашивалась в светлые, утренние тона. Скоро станет совсем светло. Причем, это как говорится, одновременно и хорошо и плохо. С одной стороны нам будет все видно, а с другой стороны и врагам нас будет легче засечь.

Со стороны поселка вновь послышались выстрелы, к треску автоматов Калашникова, добавилось уханье дробовиков и легкий скулеж американских «эМок», потом в дуло вступили пулеметы и несколько раз ухнули гранаты. Боевые действия разворачивались не на шутку, похоже в поселке с охраной было все в порядке.

– А впрочем, можно и лодки поохранять, – едва слышно прошептал я, комментируя разворачивающуюся поблизости стрельбу.

– Эх, там сейчас вон как весело, а мы здесь на берегу киснем, – сокрушался Ванек.

Я абсолютно не разделял страсть Ванька поучаствовать в боевых действиях. Оно мне надо? Нет, если надо, если припрет нужда или прикажут, то ясный перец, пойду, куда скажут, но по собственной инициативе лезть на пулеметы, тут уж увольте. Мне как—то своя жизнь дороже, рубашка ближе к телу, а трусы к яйцам!

Пока Ванек все высматривал, чего там происходит в поселке, я выломал пару досок из деревянной халабуды и, кинув их на песок под бетонной плитой, устроился поудобней, для выполнения поставленной задачи, а именно охранять лодки.

Болтун нервно побегал немного по пляжу, потом успокоился и уселся рядом со мной. Видя, что паренек хочет, чего спросить, я порылся в кармане и достал оттуда кусок черствой лепешки, протянул Ваньке. Тот отломил кусок и принялся жевать. Молча! Ну, слава богу, хоть немного в тишине посидим. Может и вздремнуть получится.

– Бро, а ты кем был до Катастрофы? – неожиданно тихим, печальным голосом спросил Ванька.

– Аспирантом в университете, преподавал историю политических и правовых учений, ну, и еще пару дисциплин на подмене, – так же тихо, ответил я. – А ты?

– Одиннадцатый класс только закончил, ЕГЭ сдать не успел. Хотел в универ поступить. А у тебя родители живы?

– Нет, но они еще до Катастрофы умерли, так, что мне как—то легче было все это пережить. Когда надо только о себе заботиться, и нет рядом родни, то оно как—то легче.

– Это точно, – согласился Ванек, – у меня только старшая сестра выжила. Мамка, батя и младший брат – все погибли.

– Соболезную, – дежурной фразой отозвался я.

– Спасибо! – неожиданно проникновенно, ответил парень. – Ты, не злись, что я так много говорю, это у меня нервное.

– Все нормально, ты, просто, говори потише.

Ванек дальше жевал молча, я свой кусок лепешки до конца не доел и спрятал огрызок обратно в карман.

– А ты в Керчи когда—нибудь был? – задал неожиданный вопрос собеседник.

– Проездом был, по Крымскому мосту проезжал в обе стороны, – ответил я.

– Керчь – это самый лучший город на Земле, он, между прочим, самый старый город в России, – неожиданно выдал Ванек, чем неожиданно немного приподнялся в моих глазах.

– А разве не Дербент самый древний город в Российской Федерации?

– Нет, конечно! – с жаром выпалил парень. – Керчи две тысячи шестьсот двадцать три года. Дербент младше нас! – гордо выпятив грудь заявил Иван.

– Похвально, – одобрил я его любовь к родному городу. – Откуда ты все это знаешь?

– Ну, мне в школе всегда история хорошо давалась и на олимпиады по краеведению постоянно ездил, опять же, когда начался обмен ракетными ударами, то я в подвале библиотеки прятался, там и начитался книг. Слушай, а может ты чего о Керчи знаешь? Ты мне расскажи, я хочу собственную книгу написать, а то сам понимаешь, человечеству ведь совсем пиздец, еще чуть—чуть и начнётся каменный век, должен же кто—то и историю для потомков записывать. Ну, а кто кроме нас с тобой, таких умных людей, это должен делать?

Я, аж, обомлел от такого поворота событий. Ни хрена себе?! Геродот выискался, Тацит, мать его так, керченского разлива!

– Ну, честно говоря, Причерноморье никогда не входило в область моей специализации, так, кое—чего можно вспомнить, но не прям сейчас. Давай попозже, вот разберемся с турками, потом и поговорим в спокойно обстановке.

– Лады, – согласился керчанин, – но мне не обязательно из истории, можно и что—нибудь по современней. К примеру, тот факт, что Крымский мост – самый протяженный в Европе. Можно что—то из подобного.

– Окей, – нахмурился я. – Ну, тогда вот такой пример: по Керченскому проливу проходит граница между Европой и Азией. Хотя, для тебя, наверное, это и так известно.

– Чего?! – удивленно вытянул физиономию Иван. – Это как? Чего—то ты не то говоришь, бро! Все знают, что граница между Европой и Азией проходит по хребту Уральских гор.

– Ты, что правда не знаешь где проходит вся граница между Европой и Азией? – искренне удивился я. – Впрочем, чего от вас, поколения ЕГЭ еще ждать. Вы ведь знаете только то, что есть в вопросах к экзамену. Вспомни учебник по географии, где заканчивается Европа и начинается Азия? Турция – это, между прочим, уже не Европа. Правильно?

– Ну, вроде того, – еще больше нахмурился парень, как будто действительно пытался вспомнить учебник по географии.

– Так, что при случае, можешь с гордостью всем заявлять, что Керчь – последний оплот цивилизованной Европы, а по ту сторону Керченского пролива, уже дикая Азия, – пошутил я. – Ты, что, и правда, этого не знал?

Неожиданно, со стороны поселка послышались крики, причем звучали они довольно близко. Поднявшись с песка, я выглянул из—за плиты, которая отгораживала нас от внешнего мира. Со стороны поселка в нашу сторону бежало около десятка разномастно одетых людей. Среди бегущих было несколько женщин, укутанных в серые покрывала – хиджабы, пару мужчин среднего возраста, ребенок с резиновым мячом подмышкой и какой—то тип в бабском халате, а еще трое стариков ковыляли позади всех, активно помогая себе длинными палками – посохами.

– Чё делать—то будем? – прошипел у меня за спиной Ванек.

– Стрелять! – решительно ответил я, снимая автомат с предохранителя. – У нас чёткий приказ – охранять лодки.

Вскинул автомат, направив ствол вверх, дал короткую очередь.

– Стоять!!! – что есть сил, заорал я, потом добавил по—английски, – стоп! – немного помедлив, вспоминая обрывки турецкого, рявкнул: – дурмак!

Турки совершенно не обратили внимания на мои лингвистические потуги и продолжали бежать.

– Стоять!!! – еще раз крикнул я и открыл огонь из автомата.

Короткая очередь поверх голов бегущих. Турки совершенно не обратили на неё внимания, я перевел прицел автомата ниже и дал еще одну короткую очередь. Целился в толстяка в женском, ярком халате. Во—первых, он бежал немного впереди всех, а во—вторых, своим внешним видом, он сильно выделялся на фоне остальных однотонных одежд.

Толстяк споткнулся, перешел на шаг, потом совсем остановился и упал лицом вперед. Разом, как по команде, остановились все бегущие. Они окружили толстяка и заголосили на разный манер: бабы бухнулись на колени, старики замахали своими клюками, девочка просто стояла столбом, держа в руках свой мячик, а пара мужиков среднего возраста, захлопотали вокруг толстяка, приводя его в чувства.

Один из стариков поперся в нашу сторону, чего громко крича и гневно размахивая своей клюкой.

Из его эмоциональной тирады я понял, только то, что они с кем—то о чем—то договорились.

– Стоять!!! – выкрикнул я, стреляя под ноги шедшему в нашу сторону старику. – Дурмак, мать твою, дебил старый! Пристрелю на хрен!!!

Старик на мгновения остановился, но потом вновь сделал решительный шаг вперед.

– Лёха, у толстяка под халатом жилет! – зашипел Ванька. – Наверное пояс шахида!

Я глянул на копошившихся мужчин возле застреленного мной толстяка и обомлел. Один из мужиков распахнул полы цветастого халата и возился с застежками жилета.

Точно! Пояс шахида.

– Огонь! – коротко рявкнул я, открывая огонь из автомата.

Рядом зачастил автомат Ивана. Первой очередью я сбил мужиков, наклонившихся над телом толстяка, потом перевел огонь на идущего к нам деда, то, как раз испуганно присел на землю, прикрывая голову руками. Остатки патронов в магазине я добил по одному из дедов, который отползал в сторону. Ему попало пулей в бедро и, похоже, перебило какую—то крупную артерию, за ним оставался широкий кровавый след. Одна из женщин схватила девочку за руку и улепетывала с ней прочь от нас, держа её крепко, фактически волоча по земле, ребенок в свою очередь свободной рукой вцепился за мяч и не выпускал его. Почему—то, именно яркое желтое пятно резинового мячика, которое так крепко держала детская рука, врезалось мне в память. Я даже на несколько секунд «затупил», стоя как баран, и глядя на убегающую женщину с ребенком.

– Ёпта, бро, чё теперь делать? Мы же их убили, – испуганно прошептал Ваня.

– Ага, убили, – согласился я, меняя магазин в автомате. – Перезарядись, – приказал я. – Отойди чуть в сторонку и прикрывай меня, пойду, посмотрю, чего мы там настреляли.

– А вдруг пояс взорвется? Может, ну, его на фиг!

– Отойди, я сказал, и прикрывай. Только не тупи и смотри по сторонам. Выполнять! – рявкнул я.

Ванька отбежал на пару метров в сторону, сменил магазин в автомате и присев на одно колено, принялся следить за округой, воинственно поводя стволом автомата в разные стороны.

Медленно переступая, я пошел к лежащим на песке трупам. Толстяк в ярком халате, возвышался над остальными телами, как Эверест, среди пологих холмов. При жизни, он наверное, весил не меньше ста пятидесяти килограмм, а может и того больше. Пули попали ему в живот, разворотили брюхо и выпустили наружу склизкие, синюшные кишки. Зрелище было примерзкое, вонища ужасная и я мысленно похвалил себя, что не позавтракал перед выездом. Точно выплеснул бы сейчас все наружу. Вмиг захотелось пить, во рту пересохло, но тянуть из рюкзака флягу не хотелось. Помимо толстяка, двух мужиков среднего возраста, трех стариков, досталось и двум женщинам в серых одеждах. Получается в живых остались только ребенок и одна тетка. Повезло им!

Тела лежали в разных позах, кто—то из них умер сразу. Мужчины точно погибли в первые же секунды, ведь мы с Ваньком целились именно в них. А вот теткам досталось случайно, по крайней мере, я, в них, вообще не целился, но когда шьешь длинными очередями, а до цели, нет и двадцати метров, то тут не мудрено попасть не в того, в кого хотел.

Одна из женщин была еще жива, она лежала на боку, поджав ноги и тихо скулила, едва слышно что—то шепча. Может, надо было ей оказать первую помощь, но у меня даже аптечки не было, только один единственный ИПП. Поможет ей перевязка, когда пули попали в живот и грудь? Сомневаюсь!

Внимательно следя за руками раненой дамочки, я огляделся вокруг. Тела, как тела. Старики в заношенных, мешковатых хламидах. Мужики в старых застиранных рабочих комбинезонах. Женщины в серых, длиннополых одеяниях. Вроде, все обыденно, ничего интересного, серость и убогость, турецкой глубинки.

Толстяк! Стоп! На нем же жилет! Видимо, только что пережитая стрельба и убийство гражданских, плохо на меня повлияли, ведь я совсем забыл, зачем подошел к мертвым телам. Я ведь хотел рассмотреть, что там за жилет одет на толстяке.

Никой это был, не поясь шахида. Обычная кожаная жилетка с многочисленными карманами. Судя по внешнему виду, карманы были пусты. Я даже охлопал парочку. Действительно пусты. Чего же тогда, с толстяка пытались снять жилет? Что в нем такого?

Заглянув за спину толстяка, я заметил, что у него на спине какие—то непонятные бугры. Так может все—таки это пояс с взрывчаткой, только заряд не спереди, а сзади? Нет, не похоже!

Я аккуратно разрезал ткань халата ножом и обомлел. На спине у толстяка были прикреплены мешочки с чем—то тяжелым внутри. Судя по очертаниям, это были монеты, причем, можно дать зуб, что они были из золота. Вот так удача!

Оба мешочка тут же перекочевали в один из подсумков. А жизнь—то налаживается!

Кхе—кхе! – прокашляла рядом раненная тетка.

От неожиданности я вздрогнул, отшагнул в сторону и, чуть было не шлепнулся на задницу. Сзади коротко треснул автомат, пули попали умирающей женщине в голову, она дернулась, и песок в районе затылка окрасился медью.

– Бро, ты как, нормально? – крикнул Ваня.

– Да, – отозвался я. – Сгоняй к лодкам, там были пластиковые канистры с бензином, притащи, одну сюда.

Паренек тут же бросился исполнять приказ. Я ощупал одежду мужиков и у одного в кармане брюк, нашел небольшой револьвер.

Револьвер стального цвета, рукоять с черными резиновыми накладками, где была изображена бычья голова со склоненными к земле рогами, на стволе выбито – «Taurus». Барабан на пять патронов. Полный. Калибр 9мм. В карманах запасных патронов не было. У второго мужика нашел самодельный нож и пачку с турецкими лирами. В тонкой пачке было штук двадцать банкнот номиналом в двести лир каждая. Вот только деньги были основательно залиты кровью.

Больше ничего интересного. Стариков и женщин я обыскивать не стал. Прибежал Ваня, притащил десятилитровую канистру с бензином. Я взял канистру у него из рук и вылил содержимое на трупы, потом привинтил немного крышку и сделал дорожку, чтобы можно было поджечь на расстоянии. Ванек молча следил за моими действиями, никак не комментируя их.

Мы спрятались за бетонной плитой и смотрели, как оранжевая змейка мчится к мертвым телам. Полыхнуло пламя и через пару минут в нашу сторону дунуло вонью горящей плоти.

– Фу—ууу! Зачем ты их поджег?! – наконец решил спросить Ваня. – Вонища такая!

– Лучше присядь, а то вдруг сейчас рванет чего—нибудь под телами, – посоветовал я.

– А ты чего там нашел? – спросил паренек, прячась за плитой.

– Вот, – я поочередно достал из подсумка револьвер и пачку с деньгами.

Мешочки с «чем—то тяжелым внутри» я светить не стал. Во—первых, я жадный, а во—вторых, Ванька не тот человек, которому можно доверить тайну, у него язык без костей и этот болтун, запросто может спалить мою находку. Конечно, чисто, по понятиям, надо бы разделить найденное пополам, но если меня замучает совесть, то я лучше сделаю это потом, когда мы вернемся в родные пенаты. Так оно надежнее будет.

– Ух, ты. Какая лялечка! – Ванек тут же заграбастал револьвер и принялся им играться. – Повезло тебе! Знатный трофей.

– Дарю, – смилостивился я, легкомысленно махнув рукой. – Если нравится, забирай себе.

– Конечно, нравится. Это же Туарус девятьсот пятый, барабан рассчитан на пять патронов девять на девятнадцать парабеллум. Кстати, а запасных патронов не было?

– Нет, – развел я руками. – Хотя, может, и были, но я не нашел.

– А ты как мор пережил? – неожиданно спросил Ванька, закрывая рукавом нос. – У нас, в Керчи тела зараженных стаскивали в карьер за городской свалкой и там жгли, такая же вонища стояла. Полгода жгли!

– Повезло, – буркнул я. – Забухал я тогда, вот и пропустил начало Эпидемии.

Волну тяжелого смрада, горящей плоти, отнесло в сторону поселка, и дышать стало полегче. Но, видимо, кому—то из наших собратьев по оружию, вонь обугленных трупов тоже не пришлась по вкусу, потому что совсем скоро, я заметил, что в нашу сторону бегут трое бойцов.

– Вань, давай договоримся, что скажем, что мы стрелять начали, потому что заметили у одного из них возможно пояс шахида, а у другого пистолет. Идет?

– Конечно, бро! – кивнул паренек. – Только, учти, что пестик, я никому не отдам.

Ребенку в руки попала игрушка, и теперь, он с ней не расстанется. Спать будет с этим револьвером, кушать, в сортир ходить…пока не отстрелит себе чего—нибудь.

С бегущими в нашу сторону бойцами вышло весьма забавно, когда они поравнялись с дымящимися трупами, среди обугленного мяса начали взрываться патроны. Значит, все—таки где—то в карманах был БК к револьверу. Бегущие тут же брызнули в разные стороны и попадав на землю, принялись активно искать укрытие. В нашу сторону тут же посыпались ругательства и угрозы.

Я тихо ржал, сползая за бетонную стенку, Ванька тоже прыснул смешком, глядя, как наши собратья по оружию ныкаются по ямкам.

К застреленным мирным жителям я не испытывал никакого сочувствия. Турки нас что—то не сильно жалели, совершая набеги на южные границы, так чего же мне их жалеть?