Наемник мертвых богов

ВРЕМЕННО БЕССМЕРТНЫ

И все-то у меня, не как у людей!

Утром я свою суженую впервые увидел, за полдень – женился, вечером услышал, а уже потом – полюбил. Никаких тебе намеков, недомолвок, стояния под ее окном и шепота под луной. Ничего этого у нас не было. Как-то не выпало нам на долю ничего из добрачных восторгов. Иногда я чувствую себя обделенным, иногда – нет. Не поймите меня неправильно: для меня лучше Ахатани во всем свете нет и не будет. Но у нас не было весны, и даже начала лета – мы вступили в него на излете. Может быть, поэтому такую щемящую радость доставляет нам зрелище чужой весны.

И поэтому, когда Тенах влюбился, от нас одних он не смог утаить своей любви.

Хотя и должного внимания я на него поначалу не обратил. Просто порадовался за него, и забыл даже думать. Другие заботы волновали меня.

Времечко он, надо признать, для любовных восторгов выбрал прескверное. После того, как я воплотил и убил Невоплощенное, передышка мне было дарована недолгая. И почти все мирное время я провалялся в постели, приходя в себя. Слишком дорогой ценой досталась мне победа. Она оставила во мне ничем не смываемую горечь и отняла безвозвратно добрую половину моего тела. Я так и не стал прежним. Плоть моя, отданная заклятию, чтобы поймать То, Чего Нет, погибла вместе с ним. Я по-прежнему высок и широк в костях, но мяса на них маловато. Я устрашающе худ, мои мослы выпирают наружу, а физиономия у меня такая, будто я дня три шел по пустыне без еды и воды. Теперь меня боятся до того, как я обнажил оружие. На свой лад это не только забавно, но и полезно. Однако Страж Границы должен не только пугать своим видом до безъязычия, но и уметь пускать в ход оружие. Я восстанавливал силы, как мог, я заново учился владеть мечом, а заодно и своим изменившимся телом. А потом мое долгое бездействие окончилось бесповоротно.

Люди забыли весь скандал, связанный с моей женитьбой, и вспомнили, кто я такой. Ко мне шли, как когда-то шли к моему Наставнику Гимару. Я начинал всерьез опасаться, что мой брак останется бездетным: мне некогда было делать детей. Едва добравшись до дома, я засыпал, как убитый. Ахатани раздевала меня, укладывала в постель, и я не просыпался: слишком я был тогда измотан. И еще до рассвета в мой сон вторгались мольбы и плач и сердитый голос Ахатани: «Дайте же ему хоть несколько часов поспать!» Я вскакивал, одевался и выходил из дома. Никогда еще, даже во время Битвы Богов, не было у меня столько работы.

Мой Наставник Гимар, как всегда, оказался прав.

Новые Боги пришли в наш мир слишком рано. Земля не готова их принять. Они отрезаны от дел людских, и не могут помочь ничем. Они для нас не защита.

Силы Зла, надо отдать им должное, быстро сообразили, откуда ветер дует. Они выползли на свет: поначалу робко, опасливо, готовые при малейшей угрозе шмыгнуть обратно. Теперь они осмелели, пообвыклись, поразгулялись. И наконец Зло хлынуло на беззащитную землю ядовитым дождем.

Маги и монстры, упыри и умертвия… Поодиночке любой из них и в подметки не годился Невоплощенному, Тому, Чего Нет. Но вот вместе… Поверьте моему слову: легче убить одного волка, чем стаю крыс. Наемник, туда, Наемник, сюда: потравленный скот, выжженные поля, ядовитые цветы, пропавшие дети… Дошло до того, что люди пугались любого звука. Стоило кошке в темноте перевернуть крынку, и назавтра вся деревня, вооружившись дрекольем, отправлялась на охоту за вурдалаками.

Я не мог справиться один. Люди это понимали и не винили меня ни в чем, но легче от их понимания никому не становилось. Они даже помогали мне по мере сил, но пользы от их помощи не было почти никакой.

И тогда люди обратились к Богам.

Двери храмов не закрывались. Жертвенники курились непрестанно. Даже глухой ночью паломники истово простирались перед немыми алтарями. Боги молчали.

Может, они и говорили, но они не могли услышать нас, а мы – их. Священники изнуряли себя бесполезными подвигами аскетизма, молящиеся в отчаянье приносили немыслимые обеты. Единственно монастырь под руководством Тенаха совершал осмысленные действия: принимал и размещал беженцев и готовил воинов. По просьбе Тенаха я частенько давал уроки новому боевому Ордену. На меня, как на наемника прежних Богов, в монастыре смотрели косо, но лучшего Наставника в наших краях Тенах Сыскать не мог. Мы с Тенахом оба были заняты по горло. Совершенно не понимаю, где он нашел время влюбиться.

Тем вечером я в кои-то веки был дома и никуда не спешил. Мы с Ахатани неторопливо ужинали в саду. И, конечно же, Тенах должен был ввалиться ко мне в эту тихую минуту.

Ахатани была вне себя, но виду не показывала, Я, скорее, встревожился: Тенах знает, как редко я бываю дома, и вряд ли сунется ко мне без серьезного дела.

– Я был в Доме Смерти, – объявил он.

– Что ты там делал? – удивился я.

– Я был в Зале Невидимого Света.

– Ах, так… Значит, ты виделся с Повелителем Мертвых? – я просто таял от удовольствия, представляя себе недоуменный ужас Тенаха, когда вместо Бога навстречу ему вышел Наставник Гимар.

– Судя по твоей довольной роже, ты знал?

– Еще бы. Наставник поступил опрометчиво, согласен, но теперь он – Повелитель Мертвых.

– Тогда пусть он выполнит то, что должен! – взорвался Тенах.

– Ты недоволен полученным советом?

– Недоволен? Я возмущен! И я не получил никакого совета.

– Быть не может! – не поверил я.

– Клянусь тебе, никакого. Я пришел спросить, как справиться с нечистью а он… – Тенах возмущенно передернул плечами.

– Может, ты его неправильно понял? – осторожно поинтересовался я.

– Какое там! Он попросту выругал меня площадной бранью.

– Это его обычная манера изъясняться. Так что же тебе все-таки сказал Наставник Гимар? Дословно.

– Он сказал мне идти и… и…

– И заниматься любовью, – докончил я.

– В общем, да, – Тенах замялся: в устах Гимара эта фраза звучала наверняка по-иному.

– Так за чем же дело стало? Насколько я понимаю, тебе есть с кем.

Тенах покраснел до кончиков ушей.

– Кто тебе сказал?

– Тоже мне, тайна. Да на тебе все написано. Странно, что пока никто не догадался. Вот и займись.

– Смеешься?! – Тенах чуть не бросился на меня.

– Нисколько. Просто я привык исполнять советы Гимара в точности. Даже будучи человеком, он всегда советовал дельно, а сейчас – тем более.

– По-твоему, это совет? – возмущение Тенаха не знало границ.

– Да и очень серьезный, – я налил Тенаху вина и подождал, пока он выпьет. Может, хоть это его успокоит. Но нет, не успокоило.

– Тенах, – вздохнул я, – иногда ты просто сущее наказание. Ешь пирог и молчи. Ничего не поделаешь, судьба моя такая – все тебе растолковывать.

– И ты можешь растолковать это безобразие?

– Думаю, что могу. Кстати, Гимар не советовал найти тебе опытную храмовую шлюху?

– Советовал, – Тенах снова запунцовел. – Откуда ты знаешь?

– Это естественно. Ты уже нашел?

– Да, – на глазах Тенаха едва не выступили слезы. – Это… понимаешь, я тогда не знал… ну, в общем, Халлис… она как раз из такой семьи…

– Из такой семьи? – я даже с места вскочил. – Не просто храмовая шлюха, а потомственная? Со всей выучкой? Так какого лешего ты здесь сидишь?

– Может, ты все же соизволишь объяснить?

– Соизволю, – я снова сел. – Помнишь, в день моей женитьбы у нас был разговор о храмовых шлюхах?

Тенах кивнул и отвел взгляд. Эти два слова причиняли ему боль.

– Помнишь, что ты тогда сказал? «Храмовая шлюха стоит между отшельником и Богом». Верно, стоит. Но только в наше недоумное время могли перепутать стену с мостом.

Тенах от неожиданности задохнулся. Я вновь плеснул ему в кубок вина, чтоб он принял в себя, и продолжил.

– Она не преграждает путь. Она именно «стоит между». Соединяет. Как мост. Как лестница.

– Но я думал… – сдавлено начал Тенах.

– Ничего ты не думал. Ты услышал досужие вымыслы и принял их на веру. Пойми же: это тебе не проститутка, развлекающаяся с монахами. Хотя, конечно, и такие встречались. Поэтому в мое время храмовые шлюхи проходили через суд, и их поверяли. Развратниц изгоняли и клеймили, но подлинные профессионалки всегда были на вес золота. У них такой опыт по части встреч с Богами, что тебе и не снилось.

– Это… точно? – с жадной надеждой спросил Тенах.

– Точно. Мне, как воину-магу, такие вещи знать положено. Ты не делаешь ничего дурного, наоборот. Где ты раскопал такое сокровище? В наших краях их всегда истребляли. Не хочу оскорблять твоих Богов, Тенах, не то я бы многое мог сказать.

– Так вот почему Повелитель велел мне идти к Халлис, – медленно произнес Тенах.

Я мысленно улыбнулся: Тенах признал-таки Гимара Повелителем Мертвых.

– Вот и иди. Это твоя единственная возможность встретиться со своими Богами. Не скажу, что у вас непременно получиться – очень уж они далеко – но другой у тебя попросту не будет.

– До сих пор ничего такого не получалось, – возразил Тенах и тут же спохватился, сообразив, что сказал слишком много.

– До сих пор ты и не пробовал по настоящему, – засмеялся я. – Опыта у тебя маловато.

– И что же мне теперь делать? – совсем наивно спросил Тенах.

– Приобретать опыт. И как можно скорее, пока еще не поздно. Можешь начать прямо сейчас.

Как только Тенах удалился приобретать опыт, я сразу привлек Ахатани к себе и поцеловал. Она молчала в течение всего разговора: верный знак того, что сердится.

– Не сердись, ладно? – попросил я, лаская губами ее ухо.

– Уже не сержусь, – вздохнула Ахатани. – Но если и сегодня ночью кто-нибудь ввалиться в дом и попросит, чтоб ты гонял у него бесов в подполе, я его убью.

По счастью этой ночью нас никто не потревожил.

Примерно через неделю я вновь удосужился посещения Тенаха.

– Никак не могу застать тебя дома, – пожаловался он.

– Я и сам никак не могу застать себя дома. Ты в гости или по делу?

– По делу. Понимаешь, Халлис хочет с тобой поговорить.

– Ну, так приводи ее сюда, и дело с концом.

– Все не так просто, Наемник. Понимаешь, я ведь не знал сначала, кто она. Она пришла к нам с беженцами, в мужской одежде.

– Молодец девочка! – искренне восхитился я.

– Молодец-то молодец, Наемник, но я боюсь за нее. Женщина в монастыре… я даже не знаю, как ее оттуда вывести. На людях мы почти не видимся, не говорим. Если я выйду вместе с ней, это будет подозрительно. А уж если заподозрят, только держись! Сам знаешь, что будет.

– Знаю, – кивнул я, вспомнив соседей Ахатани.

– Ну, вот видишь! Может, ты поговоришь с ней в монастыре после фехтования? Как Наставник с грешником.

– Ох, настоятель! – вздохнул я. – Вроде взрослый уже, а ума не нажил. Какие секретные разговоры могут быть в монастыре! Удивляюсь, как вас еще не изловили.

– Мы не в монастыре, – Тенах покраснел и нагнул голову. – Мы в храме…

– Вот как? – меня забавляла обретенная Тенахом способность краснеть. – Совершенно правильно. И вам там безопаснее до поры до времени, и для встречи с Богами место подходящее.

– Так, может, ты…

– Как ты себе это мыслишь? Я, Наемник Мертвых Богов, вызываю ученика на беседу в храм Нынешних?

– Да, но поговорить вам надо.

– Надо. Я пришлю Ахатани с платьем. Пусть твоя Халлис переоденется где-нибудь у тебя в закутке и выйдет вместе с паломниками. Ко мне ее проводишь сам, иначе ей придется спрашивать дорогу, а чем меньше ее будут видеть, тем лучше. Если кто привяжется с вопросами – моя младшая сестра из Техины проездом, и весь сказ. Только давай уговоримся точно, когда это будет, не то меня могут высвистать гоняться за какой-нибудь нечистью.

– Сегодня вечером можно?

– Ммм… – я задумался. – Пожалуй, да. Постараюсь вернуться к ужину.

Все же я немного припозднился. К моему возвращению Халлис и Тенах уже сидели у меня в спальне, затаив дыхание. Мне пришлось немного посидеть на дереве, покуда Ахатани выпроваживала очередных просителей, уверяя их, что я ушел на болото гоняться за тамошней нечистью и вернусь разве что к утру. Когда они ушли, я спустился с дерева и со всеми мыслимыми предосторожностями пробрался в дом.

– Они уже здесь, – тихо сказала Ахатани.

– Знаю, ответил я, пригибаясь, как если бы я собирался залезть под стол, чтоб не заметили через окно. – Не вздумай готовить ужин на всех: вдруг кто зайдет.

– За кого ты меня принимаешь? – обиделась Ахатани. – Я все приготовила заранее и отнесла им в спальню. Твой ужин, кстати, тоже там.

– Умница, – похвалил я. Лучшей жены я бы себе и не мог найти.

Ахатани потрясла меня за волосы. Я ползком преодолел кухню и оказался в комнате.

Тенах и Халлис сидели за кроватью и молча ужинали. Я присоединился к ним. Есть и улыбаться одновременно – дело нелегкое, но Тенаху оно удалось, и его улыбка сияла бесконечной нежностью. Халлис не отводила от него глаз. Я не сразу узнал ее в женском платье. Не знаю, насколько она преуспела в своем основном искусстве, но по части перевоплощения мастерства ей было не занимать. Я не раз вовремя уроков отвешивал ей легкие подзатыльники, и мне и в голову не приходило, что передо мой женщина. Худая, угловатая, высокая Халлис ничем внешне не напоминала Ахатани. Ахатани на вид тихая, уютная, Халлис – резкая и опасная. И все же чем-то неуловимым они походили друг на друга, как сестры. Святая и Избранница.

– Что-нибудь случилось, Халлис? – лихо спросил я.

– Пожалуй, да. Мне никогда раньше не было так трудно, и я не понимаю, почему.

– Так и должно быть. Раньше Боги были просто далеко, а к нынешним Силы Зла просто перекрыли всякий доступ. Тебе надо не идти, а пробиваться.

– Может, место выбрано неправильно?

– Нет, – я покачал головой. – Место самое правильное. В нем еще есть остаток прежней силы. Просто ты еще не работала толком с Новыми Богами, верно?

– Работала. Поначалу все получалось, а потом как отрезало. Если ты прав, и Силы Зла стоят между нами… я не знаю, можно ли вообще пробиться. Я затем и пришла, чтоб посоветоваться, как это сделать.

– Уж если ты сама не знаешь, – развел руками я, – чем я могу тебе помочь?

– Тенах говорил, что ты воин-маг.

– В какой-то мере, – я не стал уточнять, что с падением Прежних Богов от моей магии остались жалкие ошметки.

– И ты можешь выйти за пределы мира, – это был не вопрос, а утверждение.

– Могу. Но тебе там делать нечего. Боги там не ходят.

– Я знаю. Но ты мог бы проложить мне дорогу.

– Даже и не думай. Эта дорога для здоровенного мужика с мечом. Костей не соберешь. Пробивайся напрямую.

– У меня не хватает сил, – она вскинула голову. Тяжело ей далось это признание.

– А вот тут я тебе, пожалуй, могу помочь. Если ты сумеешь объяснить, чего именно тебе не хватает.

Она помолчала.

– Трудно объяснить. Сначала все хорошо, а затем что-то меня сталкивает вниз… сбрасывает… и все труднее потом очнуться. И прихожу в себя вся в синяках. Как будто я откуда-то упала.

– Скорее всего, так и есть. Ладно, я уже понял. Я пришлю тебе питье. В следующий раз, когда будете… гм… словом, не для удовольствия, а всерьез, понимаешь?

Халлис кивнула.

– Ну, вот. Тебе два глотка, Тенаху один. Не больше. И так каждый раз. И еще я дам вам что-нибудь. Нож или стрелу. Посмотрим. Будешь класть их рядом с собой.

– Я и так кладу рядом с собой священные амулеты, – запротестовала Халлис.

– Пустое, – я покачал головой. – Боги далеко, и силы в их амулетах сейчас никакой.

– Ты прав, – снова кивнула Халлис. – Полагаешь, поможет?

– Если нет, попробую придумать еще что-нибудь. Пока ничего другого в голову не идет.

– Мне тоже надо будет что-нибудь с собой класть? – спросил Тенах.

– Может быть. Что, Тенах, заскучал?

– Немного. Не понимаю я ничего в этих ваших разговорах, – угрюмо заметил Тенах.

Халлис погладила его руку.

– Слушай, Наемник… все равно до утра нам отсюда незамеченными не выйти, пока нет паломников, – начал издалека Тенах. Я шепотом засмеялся.

– Я уступлю тебе комнату, Тенах. Но только на этот раз.

Тенах меня уже не слышал.

Я выполз, прикрыл дверь и забился под стол.

Ахатани молча присоединилась ко мне.

– Она… красивая? – помолчав, спросила Ахатани.

– Честно говоря, не знаю, – подумав, ответил я. – Вообще не знаю, какая она. Разговор у нас был чисто деловой.

Сделал я им это питье, сделал. Помудрить с ним пришлось изрядно. Халлис немного ошиблась: сил у нее как раз хватало. И чем больше у нее было сил, тем раньше ее сталкивали. Вот это слово она подобрала верное: сталкивают вниз. Как отталкивают от края стены осадную лестницу. Интересно, кто этим занимается? Силы Зла или… или кто-то в свите Новых Богов решили поискать себе покровителей помощнее? Если так, дело скверное. Но теперь уж я ничем не могу помочь. Пусть эти божественные сами ищут предателя, пусть сами его и наказывают. Мне о другом надо думать. Как спрятать от преследователей Тенаха и Халлис. Сделать их незаметными. Невидимыми для Иных Сил.

Драконов огонь и звездоцвет, пьяника и сердцелистник, каменная кипень белая и лиловая, и черный вереск, за которым мне пришлось наведаться на болота лунного мира, пространства заклинаний. И корень дождь-травы, и винный гриб, и еще очень много чего. Пока я все это искал, сушил, варил, прошло не менее недели. Тенах посещал меня почти каждый вечер, пока я смог, наконец, вручить ему плотно закупоренную фляжку.

– Почему так мало? – удивился Тенах.

– На ваш век хватит, – усмехнулся я. – Тебе один глоток, ей – два, и ни каплей больше. Кое-что для этого зелья растет вне этого мира. Пить его слишком много и часто попросту опасно.

Тенах кивнул.

– И возьми еще вот это, – я протянул Тенаху нож и стрелу. – Сковал я их для другой надобности, но и вам сгодится. Нож воткни в изголовье, стрелу – в изножье. И именно в таком порядке. Вынимать в обратном: сначала стрелу, потом нож.

– Говорить что-нибудь надо? – несколько язвительно спросил Тенах: он не очень-то верил в мои средства.

– Да. Можешь сказать «спасибо».

Отдал я ему питье и обереги, и думать забыл. Остальное – их дело.

А еще через три дня у моих дверей показался парнишка из Боевого Ордена. Он тяжело дышал и утирал нож. Похоже было, что он бежал всю дорогу.

– Наставник, ты это… бегом давай! Там Настоятеля Тенаха с его девицей накрыли.

По счастью, я был одет и вооружен. Времени на сборы тратить не понадобилось. Я шел широким размашистым шагом. Парень почти бежал рядом со мной.

– Там это… толпа собралась. Орден ее вроде как пока держит. Только они как поднапрут… ох, не устоим.

Я почти не слушал его, захваченный своими мыслями. Парень сказал не «Тенаха с девицей», а «Тенаха с его девицей». Значит, знал.

– Да что ты, Наставник? – мой вопрос даже удивил его. – Как же знать! Легче спрятать кошку в мышеловке, чем бабу в гарнизоне.

Я усмехнулся: он был прав.

– Конечно, мы все знали. Но мы никому не сказали. Ты не думай, Наставник. Это не мы. Честно.

– Я знаю.

Конечно, это не они. Ай да Тенах! Славный у него Орден подобрался. Все знали, и все молчали. Хоть бы кто проболтался.

Чтобы взамен их боевого командира им на голову посадили ханжу из столицы? Ни за что! Он им стал еще ближе и понятнее. Уверен, что кой-кто из них погуливает на сторону: как-никак не монахи костные, Боевой Орден, народ все молодой, крепкий. Они помогали ему. Если бы Тенах знал! Если бы я, дурак, догадался. А, да что уж там. Кто-то все-таки выследил его и донес. Знать бы, кто? Сам ли догадался? Или послал ему какой-нибудь злой чародей «вещий сон?»

Потом разберемся. Главное – успеть.

– Твоя жена тоже там. Только ее не пустили. Чтоб не предупредила, значит. А на меня никто не подумает. Я и улизнул потихонечку.

Гул и вопли я заслышал издалека. Зрелище, открывшееся там за поворотом дороги не оставляло никаких сомнений. Парень рядом со мной горестно вскрикнул. Поздно! Заслон Боевого Ордена прорван. Разъяренная толпа под водительством двух-трех монахов высаживала храмовые ворота.

Будь у меня к пяткам крылья приделаны, и то я не мог бы бежать быстрее. Я летел, что есть сил. И отхлынувшая толпа едва не сбила меня с ног.

Что там могло случиться? Если толпа пришла убивать, она убивает. Должно произойти нечто очень серьезное, почти невероятное, чтобы жаждущие крови повернули назад.

Я работал кулаками, локтями, коленями. Толпа не знала, куда ей податься: вперед, в храм – или подальше от него. Начиналась давка. Я вздохнул с облегчением, увидев Ахатани на дереве: там ее не затопчут. Когда я протолкался к храму, горло у меня саднило от крика, локти и костяшки пальцев – от соприкосновения с чужими ребрами, а под левым глазом красовался изрядный синяк.

– Сюда нельзя! – двое монахов с подоткнутыми полами бросились мне наперерез. В руках они держали не мечи – мирным монахам не мерзкое орудие – запретно! – а тяжелые дубины. Я начал было прикидывать, как мне с ними управиться, как вдруг они сами сникли и незаметно отошли куда-то в сторону. Я оглянулся.

За моей спиной с мечами наголо стояли трое бойцов Ордена. И откуда взялись? Ободранные, окровавленные, избитые. Едва вырвались из цепких рук толпы, они поспешили мне на помощь.

– Спасибо, ребята, – сказал я. – Век не забуду.

Они вошли следом за мной в распахнутый настежь храм. Хорошо бы еще знать, удастся ли нам снова выйти? Толпа вновь сгрудилась у дверей. Войти еще раз они почему-то пока не решаются, но и уходить – не уйдут.

Я прибавил шагу. Конечно, нехорошо тревожить человека в такой момент, но уж лучше я, чем озверевшая толпа.

Но я никого не потревожил.

Я тупо глядел на расстеленный тюфяк со следами двух тел. В изголовье до середины лезвия воткнут нож. В ногах – стрела. И моя фляга, оплетенная бронзовыми полукольцами.

Я нагнулся и пощупал тюфяк. Он был еще теплый.

– Слава Богам, прошептал один из бойцов. – Их здесь нет.

Меня замутило от страха.

Вот, значит, что заставило толпу отпрянуть с воплями ужаса! Не зрелище пустого ложа. Скорее всего, Тенах и Халлис исчезли прямо у них на глазах. Есть от чего шарахнуться! Понятно и то, почему толпа не уходит. Они ждут, пока святотатцы, волшебным образом удравшие от возмездия, вернуться назад. Тут-то их и поджидает расправа скорая и страшная.

Только они не вернутся.

Кому же и знать, как не мне, воину-магу: в мир Богов во плоти попасть нельзя. Мы должны были обнаружить тела Тенаха и Халлис в глубоком священном трансе. Если их здесь нет, это может означать только одно. Их нет ни в мире Богов, ни в нашем мире. Что-то или кто-то выдернуло их в совсем другой мир. Слава Богам, сказал этот воин? Как бы не так! Страшнее с ними ничего не могло приключиться. С толпой мы бы еще, пожалуй, справились. Но где, где нам теперь искать их?!

Тюфяк еще теплый. Пока он не остыл, я еще смогу взять след.

– Постарайтесь никого сюда не пускать. Заложите дверь чем-нибудь изнутри, – распорядился я. – Я попробую найти настоятеля Тенаха.

Бойцы сосредоточено кивнули. Они бросились выполнять мой приказ без малейшего промедления. Хоть и недоучены они, но что они усвоили, усвоили на совесть.

Я лег на тюфяк между ножом и стрелой, открыл флягу и сделал два глотка. Потом закрыл крышку, положил флягу рядом с собой и начал размеренно нараспев произносить слова, которые поведут меня по следу, куда бы он ни шел.

О том, что случилось с Тенахом, я знаю с его слов.

На сей раз все было не так, как обычно. Когда наслаждение сомкнуло Тенаху веки, он продолжал видеть. Он видел ее лицо, широко распахнутые серые глаза. Они становились все ближе, все больше. Тенах продолжал глядеть в них. Перед ним были два колеса, бешено крутящиеся, серые от мелькания спиц. Сквозь них надо было пройти, но он не знал – как, и колеса продолжали крутиться, делаясь все больше, заслоняя собой окружающее, загоняя Тенаха в какой-то угол мира. Храм исчез, были только колеса.

Потом что-то случилось со временем. Колеса не приостанавливались, они крутились все так же быстро – и медленно. Тенах видел каждую спицу и свободное пространство между ними. И он прошел между двух спиц.

Когда он оглянулся, колеса исчезли. Он стоял на земле. Вокруг него расстилался ровный серый туман, такой густой, что Тенах собственных ног не различал.

– Пойдем, – раздался шепот Халлис у самого его уха. Тенах снова оглянулся: никого и ничего. Он чувствовал пальцы Халлис, словно она держала его за руку, но самое Халлис нигде не было видно.

– Иди же, – шептала невидимая дорога, – иди…

И он пошел, повинуясь прикосновению руки, пошел вслепую.

– Все хорошо, – шелестел туман.

Прохладная листва касалась его щеки и исчезала, туман дышал знакомым дыханием Халлис.

– Ничего не бойся, – шуршали незримые песчинки под ногами.

И внезапно туман исчез.

Тенах не мог рассказать мне, что он увидел в Мире Богов. Даже назвать не смог. Для человеческого глаза во всем этом нет ни логики, ни даже смысла. Его ошарашенный разум тщетно пытался вместить – или хотя бы совместить между собой увиденное.

– Говори, смертный, – услышал он.

Тенах меж тем озирался. Понятно, что в жутком тумане он не видел Халлис, но здесь…

– Где Халлис? – невольно спросил он.

– Лестница, по которой ты поднялся, не может подняться вместе с тобой.

– Но это несправедливо! – возмутился Тенах.

– Не более, чем смерть или рождение. Говори, смертный. Зачем ты пришел?

– За помощью! – ответил Тенах.

– Мы не можем вам помочь. Прежние Боги одряхлели, и мы думали, что справимся с делом лучше, но мы ошиблись. Время нашей власти не пришло, и мы ничего не можем для вас сделать. Особенно сейчас, когда Силы Зла стоят между нами и людьми.

Тенаха потрясла горечь, звучавшая в голосе Бога. И он понял – раз и навсегда – что Бог, каким бы он ни был, не может солгать человеку.

– Но нам как раз и нужна помощь против Сил Зла! – выкрикнул Тенах.

– Время этой битвы еще не пришло, и клинки для нее еще не выкованы.

– А когда будут? – упорствовал Тенах.

– Не спеши. К ним ты будешь иметь только косвенное отношение. Не твоими руками их ковать.

– Но сейчас-то нам что делать? Лечь и отдыхать на растерзание всякой мрази? Их ведь и оружие не берет. Только у Наемника… да ведь он на всех мечей не наделает.

– Пусть будущий владелец меча сам разжигает огонь в горне, – последовал ответ. – Пусть отдаст ему свое дыхание. И пусть раскаленный меч перед закалкой коснется его обнаженной груди.

Тенах представил себе боль от ожога и ужаснулся.

– Это ужасно! – вырвалось у него.

– Другого средства нет. Только меч, закаленный человеческой болью, может защитить от того, что чуждо всему человеческому.

– Я запомню, – прошептал он.

– Твое время окончилось. Возвращайся, смертный.

Тенах поклонился и повернулся, чтобы уйти. И вдруг его что-то кольнуло в спину, и он почувствовал, что падает. И откуда-то снизу, из немыслимой дали, раздался крик Халлис.

Он пришел в себя в объятиях Халлис. Ее сильные руки крепко сжимали его. Он дрожал всем телом и задыхался.

– Живой, – плача шептала Халлис и целовала его глаза, губы, щеки, – живой!..

– Что случилось? – простонал Тенах.

– Не знаю. Все было в порядке, и вдруг ты исчез. Я потянулась за тобой… – и Халлис снова и снова ощупывала легкими поцелуями его лицо.

Усилием воли Тенах подавил дрожь.

– Все хорошо. Я живой. Ты живая. Вообще все замечательно, – он прижал Халлис к себе покрепче.

– Я знаю, – он отпустил ее, она чуть слышно всхлипнула, вытерла мокрые глаза и улыбнулась. – Ты не бойся, я уже совсем не плачу.

Они сели.

– Где мы? – спросил Тенах, подавленно озираясь вокруг.

Халлис покачала головой.

– Я думала, ты знаешь.

Вокруг, сколько глаз хватало, расстилался черно-серый гранит. Кое-где горели костры. Странно, но их огонь не давал света. Просто раскаленная добела желтизна пятнами проступала на темном небе. Где-то высоко, недоступное обычному взгляду, сияло черное солнце. Должно было сиять. Ведь теней без света не бывает.

Тени окружали Халлис и Тенаха со всех сторон, но предметов, которые могли бы их отбрасывать, не было. Только тени, сами по себе. Тени деревьев. Тени домов. Тени летящих птиц и идущих людей. Они жили своей жизнью, медленно смещаясь вслед за продвижением невидимого солнца по черному небу. Невидимого? Может, даже несуществующего? Но тени существовали. Тени стен и повозок, яблок и котов. Из-за отсутствия предметов они сами время от времени начинали на мгновение казаться предметными, вещественными. Они делались чудовищно искаженными, но реальными, обретая призрачную плоть и вновь лишаясь ее. Но форма этой плоти соответствовала не форме предмета, а лишь форме тени.

– Не смотри на это! – Тенах ладонью прикрыл глаза. Халлис последовала его примеру.

– У меня такое чувство, что чем больше мы глядим на это все, тем больше становимся такими сами, – прошептала Халлис.

– Ну, сквозь меня пока еще не просвечивает, – попытался пошутить Тенах.

Халлис теснее прижалась к нему. Он обнял ее за плечи. Впервые бесстрашная Халлис ищет у него защиты.

– И как нас сюда угораздило? – вслух подумал Тенах.

– Верней спросить, как мы отсюда выберемся, – возразила Халлис. Это была уже прежняя Халлис, сильная и деятельная.

– Сколько я понимаю, мы застряли где-то на полдороге, – предположил Тенах.

– Если это так, я могу попробовать снова поднять тебя в мир Богов, – размышляла Халлис.

– А толку? Во-первых, у тебя не получится. Оттолкнувшись от земли, можно подпрыгнуть вверх, а от чего ты здесь оттолкнешься? И потом, даже если у тебя что-то выйдет, ты не сможешь подняться со мной. А я один не уйду.

– Уйдешь, – неумолимо отрезала Халлис. – Я не могу допустить, чтобы ты… чтобы тебя…

– Мне незачем подниматься. Боги мне ничем не смогут помочь.

– Другого выхода нет. Я не умею спускаться вниз. Никогда этого не делала.

– Вот видишь, – не очень логично заключил Тенах.

Но ее рука властно и ласково скользнула по его плечу, губы прижались к его губам, и Тенах не смог противиться ее настойчивой ласке.

Наслаждение он получил великое, однако из него ничего не вышло.

– Ты был прав, – печально произнесла Халлис. – Я не могу оттолкнуться без опоры.

Тенах кончиками пальцев погладил ее по щеке.

Тени придвинулись ближе. Халлис мельком взглянула на них и передернулась от отвращения.

– Надо что-то делать, – настойчиво сказала она. – Нельзя же сидеть и ждать неизвестно чего.

След еще не остыл. Я его видел, слышал и чувствовал совершенно отчетливо. Его нельзя было не найти. Все равно, что шарить пальцами по грифу и не найти натянутую струну. Эта отчетливость вселила в меня смутные подозрения. Неужели кто-то старается, чтобы я нашел Тенаха и Халлис? Похоже на то. Для чего бы? Или меня заманивают в ловушку? Очень даже может быть. Только я совершенно не вижу, как я мог бы поступить иначе. Сбегать домой и взять кой-какие приспособления для защиты? Тогда уже я точно потеряю след. Не идти совсем? Но Тенах и Халлис не смогут вернуться самостоятельно. Остается только то, что я и сделал: кинуться очертя голову, и будь что будет.

Я еще не знал, куда приведет меня след, но догадывался. Земля под ногами сменилась каменной осыпью, за ней последовал гранит. Он делался все горячее и горячее, но даже неистовый жар не опалял моих ног, не согревал меня. Наоборот, мне делалось все холоднее. И душой моей мало-помалу овладевало прохладное спокойствие. Еще не много и оно станет леденящим.

У меня зуб на зуб не попадал от холода. Надо же, куда занесло этих Богоискателей! Край миров. Перекресток Тьмы и Тьмы. Вечный холод вечного жара. Гранит у меня под ногами прямо-таки раскаленный, а меня пронизывает такой мороз, словно я босиком по снегу ступаю. Даже, пожалуй, хуже. Босиком по снегу мне ходить доводилось, но так невыносимо, отвратительно холодно мне тогда не было. Я стискивал зубы и шел, ибо знал, что отчаянье, растущее из холода – обманчиво, а спокойное желание забыть обо всем – гибельно.

Когда я увидел, наконец, Тенаха и Халлис, пальцы у меня совсем закоченели, и я напрасно дул на них, пытаясь согреть. Халлис сидела, положив голову на плечо Тенаха, он обнимал ее за талию. Их опустошенные взгляды испугали меня.

– Смотри, Наемник идет! – вяло произнес Тенах.

– Мне холодно, – безучастно промолвила Халлис.

У меня от сердца отлегло: они еще чувствуют холод! Значит, не все потеряно. Куда хуже было бы, перестань они ощущать этот холод.

Я подбежал к ним и взял их за руки. Даже по сравнению с моими их руки были холоднее льда.

– Тепло! – воскликнула Халлис, оживляясь.

– Слушай, Наемник, как ты сюда попал? – спросил Тенах. – Нас затянуло, а ты…

– Потом будешь спрашивать и рассказывать, – оборвал его я. – Надо выбираться отсюда.

– Куда идти? – деловито спросила Халлис.

Я обернулся, желая указать дорогу – и остолбенел. Дороги не было. И их след, и мой собственный остыли мгновенно. Мне нечем было ставить дорожные вехи, я ничего не взял с собой, я положился на скорость. На то, что успею до того, как след остынет. И проиграл.

Должно быть, на моем лице отобразилась растерянность, ибо Тенах снова сел наземь и обреченно застонал.

Становилось все холоднее. Костры гасли один за другим. Они медленно тускнели, Застывая гранитными глыбами. Гранит под ногами до того раскалялся, что у меня задымились подошвы, а у Тенаха – штаны, но нам было по-прежнему холодно. Или даже еще холоднее.

– Придумай что-нибудь, Наемник! – тихая мольба в голосе Тенаха заставила мое сердце сжаться.

– Постараюсь, – кивнул я. – Иначе нам несдобровать. Халлис совсем уже плохо выглядит.

– Не хами, Наемник! – возмутился Тенах.

Я улыбнулся непослушными губами. Вот, оказывается, до чего Тенах влюблен! Он не видит тела Халлис и не оценивает. Он видит Ее, как она есть. Такие, как он, никогда не видят, как старится тело их избранницы, ибо Она никогда не стареет. Правда, у таких мужей бывает много хлопот в семейной жизни. Они так влюблены, что никогда не замечают праздничной прически своей жены или ее нового платья. И очень не скоро приучаются видеть темные круги под глазами, оставленные болезнью, или изможденное лицо. Уж я-то знаю.

Даже и сейчас, когда я похож на обтянутый кожей скелет, Ахатани с сумасшедшим упорством твердит, что я красив. Их счастье, что они настолько влюблены. Иначе к моему приходу они бы уже окоченели, и стали тенями в мире теней.

– Надо попробовать взломать стену, – предложил я, направляясь к ближайшему костру, уже наполовину ставшему розово-серой громадой.

– Каким образом? – Тенах постучал костяшками согнутых пальцев по только что возникшему граниту.

– Надо сосредоточиться. Думать. Думать друг о друге. О том, какие мы хорошие. Как мы друг друга любим. Когда энергия нашего чувства накопится достаточно, я возьму ее и пробью ею стену. Может быть, получится.

Халлис удивилась. Тенах вспомнил, как я ощупывал воздух, утыкаясь пальцами в исходящую от Ахатани святость, и возражать не стал. Вот и отлично. У меня нет больше силы, кроме силы наших чувств. Все остальное отморожено раскаленным гранитом.

Тенах нежно взирал на Халлис и думал о ней, она – о нем, а я – об Ахатани. Она моя жена, и я ее люблю. Люблю? Меня охватил ужас: я не мог вспомнить ее лица. Я тысячи раз видел это лицо. Оно склонялось надо мной, когда я лежал в бреду после убийства Того, чего нет. Оно улыбалось мне поверх кастрюль и сковородок. Каждую ночь оно глядело на меня с моей подушки. Я отчетливо помню подушку, каждую вмятинку на ней, каждую складочку. Но лица моей жены не было. Я напрягся и позвал его из глубины памяти – и от меня ускользнул цвет ее волос, рассыпанных по плечам, и запах ее кожи. Почему я не могу вспомнить лица женщины, которую я люблю? Люблю? Я изнемогал. Холодный комок в груди мешал даже рассердиться по настоящему. Тенаху и Халлис все-таки легче: их двое, они вместе, они видят друг друга. И стараются вовсю.

Я протянул к ним руку, ощупал воздух и мысленно выругался. Все напрасно. Того, что я нашел, недостаточно, чтоб сломать не то, что стену – детскую игрушку.

Гиблое наше дело.

И тут из соседней стены, испуганно озираясь, вышла Ахатани со свертком в руках.

Я сорвался с места, бросился к ней, коснулся руками ее щек. Я держал в своих ладонях это любимое, постыдно забытое лицо, и лепетал бессмысленно: «Девочка моя… девочка моя… девочка моя…»

– Как хорошо, что я тебя нашла! – Ахатани успокоенно прижалась ко мне. Я обнял ее. Руки мои дрожали.

– Как ты сюда попала?

– Я пошла за тобой, – прошептала Ахатани мне подмышку.

– Но ты же не умеешь… не знаешь, как…

Ахатани покачала головой, не отрываясь от меня.

– Когда ты лежал больной, ты очень сильно бредил. Я сама не знала, что я все это так хорошо запомнила и сумела связать.

Хаос, царящий в моих мыслях, понемногу прояснялся.

– Весело, нечего сказать! Но я же распорядился никого за собой в храм не пускать. Туда что, уже ворвались?

Ахатани опять помотала головой.

– Там все в порядке, толпу не пропустили. Я просто попросила.

– Ты – что?!

– Попросила. Сказала, что я должна принести тебе плащ. Меня пустили.

– Какой плащ?!

– Не знаю, – пожала плечами Ахатани. – Я его в сундуке нашла. Я почувствовала, что ты меня зовешь, и тебе холодно. Тогда я побежала домой и стала искать. И нашла этот плащ. Не знаю, откуда он, я его никогда на тебе не видела. А потом я пошла в храм, постучала и попросила твоих воинов меня впустить.

Я гладил ее волосы – такие красивые, такие бесконечно теплые.

Мои руки вновь обретали чувствительность.

– Да, плащ – это здорово. На какое-то время он меня согреет.

Ахатани поежилась.

– Здесь и вправду холодно.

– Надень-ка лучше сама.

– Потом. Сначала ты согрейся. У тебя руки совсем холодные.

Разумная мысль. Ахатани пришла последней, и ей пока еще довольно тепло, а я уже замерзаю. Даже сильнее, чем Тенах и Халлис, их ведь двое.

– Надевай скорее, ты весь дрожишь.

– Я не дрожу, – возмутился я, постукивая зубами, и развернул плащ. Блеск серебряной пряжки едва не ослепил меня. В руках я держал плащ моего Наставника Гимара, Повелителя Мертвых. Ай да Ахатани. Вам бы такую жену. Дудки. Это моя жена, а вы ищите себе сами.

Я надел плащ. Словно сухой и теплый южный ветер коснулся меня своими пальцами! Тепло окутывало меня, струилось с моих плеч.

– Ну, теперь прорвемся! – Я на радостях обнял Тенаха и Халлис.

– Как тепло! – воскликнула Халлис.

– Ахатани, радость моя, иди сюда!

Мы тесно прижались друг к другу, и плащ Повелителя Мертвых щедро одарил нас своим теплом. Мои губы, руки, ступни покалывало: все-таки я немного обморозился.

Тени придвинулись совсем близко, они уже лизали наши ноги, но теперь нам было безразлично.

– Подумать только, – блаженно вздохнула Халлис, – если бы ты не пришла, мы бы все замерзли.

– Меня чуть не съели по дороге! – гордо пожаловалась Ахатани.

Таак… Час от часу не легче. Ладно, дома разберемся.

– Согрелись?

Тенах энергично кивнул, Халлис улыбнулась.

– Тогда давайте продолжим.

Когда Ахатани объяснили, что нужно делать, она ничуть не удивилась. Замужем за воином-магом и не такого насмотришься.

Мы встали в круг, положив друг другу руки на плечи, словно собираясь отплясывать свадебный танец. Должно получиться, должно! Кровь текла по моим жилам быстрее, мысли больше не замерзали на полдороге. Ахатани улыбалась мне, и я ощутил весь восторг влюбленного, впервые сообразившего, что ему отвечают взаимностью. После долгого лета к нам наконец-то пришла весна.

Тенах шептал какие-то нежные слова, бессмысленные и восхитительные, сам того не замечая. По лицу Халлис текли слезы. Сила нашей радости удесятерялась, собиралась воедино.

– Пора! – я протянул к ней руку, взял ее и с размаху ударил в стену. Темный гул поплыл над головами. Стена дрогнула, по ней поползла трещина, расширяясь с каждым мигом. Мы шагнули в пролом, и гранитная стена вновь стала пламенем. Его холодные языки лизали нас, и мы вышли из мира на краю миров, на перекрестке Тьмы и Тьмы.

Странно еще, как мы не попадали парням Тенаха на головы. Настоящие воины Ордена – даже бровью не повели, когда мы свалились им ниоткуда посреди них! Я первым вскочил, выдернул стрелу и нож. Все, проход из нашего мира в иные закрыт. Теперь нас никто не догонит, даже если очень захочет.

Оставалось только справиться с толпой. Судя по смутному шуму, доносящемуся снаружи, за время нашего отсутствия толпа изрядно увеличилась в размерах.

– Как они там снаружи? – спросил я.

Воин устало пожал плечами.

– Бесятся. Все вопят, что они с вами сделают, когда вы выйдете.

– Ну, тут они сильно ошибаются, – я протянул нож Тенаху. – С мечом тебе было бы сподручнее, твое преподобие, но у меня только один.

Тенах улыбнулся нехорошей улыбкой. После пребывания на перекрестке Тьмы и Тьмы уже ничто мирское не могло внушить ему страх. Он готов был биться с ордами чудовищ.

– Первым пойду я. Последним – Тенах. Будешь нас прикрывать, – я выдернул из стенных колец два горящих факела и протянул их женщинам. – Никого к себе не подпускайте. Как кто попробует подойти, суньте ему огнем промеж глаз.

Ахатани и Халлис кивнули. Меч, нож и два факела. Негусто. Особенно если учесть, сколько народу поджидает там, снаружи. Но они всего лишь люди. Мы пробьемся.

– Открыть двери, – распорядился я.

– Погоди, Наставник, – возразил один из воинов. – А мы на что?

Я призадумался. Можно было счесть, что я частично сошел с ума и попросту забыл об их присутствии. Можно прибегнуть к их защите. Но если воин-маг, глава Боевого Ордена, Святая и Избранница Богов так единодушно напрочь забыли о присутствии вооруженных воинов, и действуют, словно они совсем одни, это не может быть не случайностью, ни помрачением рассудка. С ума сходят все-таки поодиночке. Нет, мы в своем уме. И все-таки мы почему-то не должны брать этих людей с собой.

– Вы нам не понадобитесь, – чуть не сказал я, но это звучало бы оскорбительно. Вместо этого произнес совсем другие слова.

– Вы останетесь здесь и, если понадобится, будете отвлекать от нас толпу. Ясно?

Что за идиотский приказ! Воины нехотя кивнули.

– Открыть двери!

При виде нас толпа чуть подалась назад и уплотнилась. Я сжал покрепче рукоять меча и шагнул.

Из толпы вылетел первый камень. Он был брошен сильной и умелой рукой, и угодил мне прямо в грудь. Я видел его. Но я его не почувствовал! Камень отскочил от меня, как детский мячик от стены.

Не успел я удивиться, как на нас посыпался град камней. Толпа состояла не из одних только дураков, и никто не горел желанием вступать с нами в бой. Они предпочли забить нас на расстоянии. Но мы не пытались броситься на толпу или вновь укрыться в храме. Мы даже не уклонялись. Мы стояли и обалдело таращились друг на друга. Камни отскакивали от нас, не причиняя ни малейшего вреда. У наших ног уже образовалась изрядная куча камней.

– Что это значит? – изумленно спросила Халлис.

В воздухе свистнула стрела – и отскочила от ее волос. Я засмеялся.

– Пойдем отсюда! – я взял Ахатани за руку, перешагнул через камни и спокойно пошел на толпу. Тенах и Халлис следовали за нами.

Какое-то время в нас еще швыряли камнями. Один из камней отскочил прямо в лоб какому-то верзиле. Глядя, как он падает, я мельком подумал: «Поделом!»

– Чудо! – завопил кто-то в толпе, и после минутного колебания она истерически подхватила возглас. Перед нами расступались с тем же усердием, с каким только что пытались прикончить.

– Бессмертные… – шептали в размыкающейся толпе, – бессмертные… бессмертные.

– Что это такое? – тихо спросил меня Тенах.

– Ты же слышал, что люди говорят. Бессмертные. Я полагаю, это ненадолго.

Остается добавить немногое. Тенах в тот же день сложил с себя сан, оставив за собой только командование Боевым Орденом. Монастырь не был в восторге от идеи доверить столь важный пост мирянину, но им пришлось проглотить свое недовольство: Орден не потерпел бы никого другого. О, конечно, донос в столицу был отправлен, и я даже догадываюсь, кто именно повез депешу. Но она ничего не изменила. После такого явного и наглядного чуда Тенаха и пальцем тронуть боятся. Надо сказать, это не пошло ему на пользу. И так уже наше временное бессмертие пробудило в нем беспечность и легкомыслие. Я уж думал, он свернет себе шею, настолько не заботясь о собственной безопасности. По счастью, вчера он точил нож и порезал палец до крови. Ругался страшно.

Мечи выкованные так, как сказал Тенах, работают вовсю. Конечно, с Силами Зла таким оружием всерьез не сразиться, но против обычной нечисти они вполне годятся. У всех бойцов Ордена есть отметина, оставленная раскаленным клинком. По этой отметине их называют теперь Людьми Знака. У Тенаха тоже есть такая.

И еще одно. Я тут кое-что подсчитал, прикинул… Получается, что всей объединенной силы нас четверых не хватило бы взломать стену.

Нас было не четверо.

Нас было шестеро.