Нажать на курок

Выпустив его волосы, я бесстыже раскидываю ноги еще шире. Бросаю взгляд вниз и замечаю, как

Винсент освобождает свой член из тонких боксеров и совершает парочку быстрых толчков перед тем,

как вернуть свои большие, сильные руки на мои бедра, подтягивая их к себе, пока половина моей

задницы не свисает с края столешницы. Подхватив меня под колени, он устраивает меня в той позе, в

которой хочет, – с ногами поверх его плеч – он встает на колени, а взгляд сосредоточен

исключительно на моей киске.

– Оттяни их в сторону, детка, покажи, как хочешь мой рот.

Поддерживаю себя одной рукой, второй тянусь вниз, чтобы оттянуть в сторону трусики для него.

– Ты удалила все волосы, – он, кажется, удивлен.

– Мне хотелось, чтобы ничего не стояло на пути у моего клитора и твоего рта. Если тебе что–то не

нравится, може…

Я давлюсь вдохом вместо того, чтобы закончить самоуверенное замечание, когда Винсент толкается

своими плечами дальше в меня, раздвигая мои колени шире. Он наклоняется вперед, пока я не

начинаю ощущать теплое дыхание на моей обнаженной киске.

Свободной рукой он разводит мои половые губы для лучшего вида на мой клитор. Когда он начинает

вылизывать меня длинными, стремительными мазками, я заваливаюсь спиной на столешницу. Мой

халатик полностью раскрыт, выставляя напоказ мою обнаженную грудь, от чего мои соски становятся

еще тверже.

Винсент неумолим со своим языком. Он фокусируется на определенном месте, от которого выгибает

мою спину над поверхностью. Я пытаюсь сомкнуть ноги, но его плечи ограничивают меня. Они

оставляют меня предельно открытой, в то время как его рука удерживает разведенными мои половые

губы, и сама мысль, что он может поедать мою киску весь день напролет, если захочет, а я не смогу

остановить его, простреливает неистовым экстазом все мое тело.

Я выкрикиваю его имя, когда оргазм разрывает меня. Меня должно шокировать то, как быстро он

может заставить меня кончить, но за прошедшие несколько недель, я уяснила, что он знает, как

управляться с моим телом. Я кончаю, когда он того хочет, будь это секунды, минуты или даже часы.

Закрываю глаза и наслаждаюсь покалыванием и эйфорией, пытаясь успокоить свое дыхание. Я слышу

тяжелое дыхание Винсента, такое же громкое, как и мое собственное. Медленное покачивание его

тела между моих ног дает мне понять, что он все еще ласкает себя.

Я хочу его член внутри, но его широкий язык врывается в мою киску, раскрывая мои стеночки для

себя. Мои мышцы сокращаются и скручиваются последствием моего освобождения. Его обе ладони

скользят под мою попку, слегка приподнимая меня со столешницы предоставляя ему более глубокое

проникновение своим языком.

– Я не могу. Не так быстро, – стону я, но мои бедра дергаются, умоляя об обратном.

Отпустив мою задницу, он позволяет моим ногам упасть с его плеч, чтобы встать между ними. Этот

островок идеальной высоты для его члена, выровнявшегося с моей киской. Один быстрый толчок, и

он окажется во мне по самые яйца, но он не совершает ни одного движения, чтобы проникнуть в

меня.

– Я же говорил тебе, что ты умеешь готовить. Лучший завтрак, который у меня был. Я планирую

завтракать здесь каждое утро, – сообщает он и начинает тереться головкой своего члена по моему

клитору, туда и обратно. – Хотя это означает, что мне, наверное, стоит переехать сюда. В таком

случае я получу «киску прямо в постель». Я могу просто просыпаться по утрам с тобой, сидящей на

моем лице.

Мое тело вздрагивает в ответ. Не совсем уверена, это из–за того, что подразумевали его слова или из–

за клитора, все еще чувствительного, после моего последнего оргазма, но я знаю, что он заставит меня

ответить. Именно так он добивается от меня того, что хочет. Не уверена, почему это так важно, но он

здесь каждую ночь и без приглашения. Он даже украл ключи. Этот мужчина спит ночью поверх меня,

как будто я сбегу от него или что–то в этом роде.

Я постоянно делаю вид, что мне плевать, но, правда в том, что я люблю это. Как я могу не любить

этого прекрасного мужчину, ведущего себя так, будто я его воздух?

– Что если я захочу завтрак в постель? – возражаю я.

– Тогда я буду поедать твою киску, пока ты не отключишься, а когда ты очнешься, он уже будет

готов. Чертовски идеально для меня, – самодовольно заявляет он, как будто все уже решено, и я

уверена, что он верит в это. Могу поспорить, что к концу дня половина его барахла окажется здесь. Я

буду ныть, что оно занимает мое пространство, и тогда он, наверняка, трахнет меня на нем, чтобы

показать насколько оно функционально.

Улыбаюсь, с нетерпением ожидая схватки. Наклонившись вниз ко мне, он целует улыбку на моем

лице, а я потираюсь своей киской об его член. Его тело становится ближе, пока мы не оказываемся

нос к носу. Его рука смещается между нами, вынуждая меня ахнуть, когда его палец исследует мою

киску.

Он падает лицом в уголок моей шеи, где лижет за моим ухом, пока мазки не превращаются в поцелуи

с открытом ртом. Часть меня хочет, чтобы он оставил там метку, но вторая – не хочет выслушивать

всякую хрень от парней насчет этого. Это напоминает мне о том, насколько мы разные. Только на

прошлой неделе он умолял меня оставить небольшие отметины по всему его телу, и я без вопросов

сделала это.

Его пальцы растирают влагу на моем клиторе, выводя небольшие круги.

– Блять, ты так хорошо пахнешь. Я только что вылизывал твою киску и хочу снова. Я хочу, чтобы

твой запах отпечатался на мне.

Он сменяет свои пальцы головкой члена, потираясь туда и обратно, вырывая из меня стон. Звуки

выливаются из меня безостановочно.

Он не входит в меня, просто трется головкой члена туда–обратно, вынуждая истекать от желания.

– Кончи для меня, Макензи.

Мои бедра сжимаются, и я делаю так, как он требует, тихо вскрикнув. Мой оргазм обрушивается

быстро и сильно, и удовольствие разрывает меня.

Его тело каменеет надо мной, и теплая влага растекается по моей киске. Он стонет в мое ухо, продолжая забрызгивать меня и не только киску, но и бедра.

Поднявшись, он пробегается пальцами по сперме, которую он оставил на мне.

– Именно так я помечу тебя, – говорит он, втирая сперму по всей моей киске и вниз к моей заднице.

Вернув мои трусики на место, он добавляет. – Ты теперь весь день будешь немного пахнуть мой. Как

напоминание, что ты – моя.

Натянув свои боксеры обратно на полуопавший член, он тянет меня в вертикальное положение на

островке, все еще оставаясь между моих ног.

– Возможно, однажды ты пометишь меня в ответ, – говорит он, хватаясь за цепочку моих жетонов и

притягивая меня для поцелуя. Я знаю, что он говорит не о засосах или царапинах, которые я оставляю

на нем. Он говорит о моих жетонах.

Он спросил меня о клубе однажды, и я рассказала ему, что только членам или старухам позволен

вход. Никаких сладких попок, или в его случает сладких членов. Он не был слишком обрадован тем,

что его классифицировали, как «сладкий член» и будет оставаться таким, пока я не дам ему свой

жетон. Теперь же он постоянно разглядывает их.

Я больше всего хотела бы отдать их ему, но я не знаю, как долго буду рядом. Мои братья поначалу

сопротивлялись, когда поняли, что это больше ни какая–то игра или мои попытки узнать, что

известно федералам. Презу, похоже, понравилась идея того, чтобы держать его при себе, но мне

кажется, что это для его личной выгоды. Кто бы не захотел федерала на своей стороне? И кто знает,

как они все отреагируют, когда увидят мои жетоны на его шее. Трахаться с ним – одно, а впустить его

в клуб – совершенно другое.

Пока с Пятеркой Тузов все тихо, а оружие все еще не обнаружено, и все может измениться в любой

момент, а я могу умчаться из города ни с чем, кроме оставшихся мне воспоминаний о Винсенте, я

хочу получить все, что смогу от него. Эта мысль вынуждает меня углубить поцелуй.

Мне нравится, как он целует. Он всегда овладевает и доминирует над моим ртом. Его язык двигается

вдоль моего так же, как он двигается, когда глубоко зарывается внутри меня.

Пиканье моего телефона вырывает меня их дымки.

– Нет, – произносит он в мой рот, не желая, чтобы я отстранялась. Затем оживает и его телефон.

– Блять, – ворчит он, отстраняясь от меня. Несколько мгновений спустя он протягивает мне мой

телефон и отвечает на свой.

– Касано, – произносит он, и я вижу, как его лицо становится серьезней. Он разворачивается и

покидает кухню.

Провожу пальцами по своему, чтобы разблокировать его, вижу сообщение, и мой мир

переворачивается с ног на голову.

През: ПП

Теперь я понимаю, почему он перенес свой разговор в другую комнату, он насчет оружия. През не

отправляет предупреждение «ПП» если все не становится плохо… «Полный Писец». Дальше некуда.

Похоже, все моменты, которые я пыталась накопить, дошли до своего предела.

Забавно, что мой отец забирает еще одного человека, которого я люблю, даже из могилы. И вот тогда

до меня доходит. Я безумно, целиком и полностью влюблена в Винсента. До меня доходит, что

первой моей мыслью было не то, что придется покинуть клуб, а что придется оставить его.

Этого мужчину, который стал всем, чего я когда–либо хотела. Он очень доминирующий, но не

пытается контролировать или изменить меня. Он позволяет мне быть собой и обволакивает меня, а

теперь я потеряю его. С моей стороны будет эгоистично просить его уехать со мной. Он любит свою

семью, так же сильно, как и я свой клуб, и я знаю это по тому, как много он рассказывает о них, давит

на меня, чтобы я познакомилась с ними, и я понимаю, что его будет разрывать пополам, оставив его

жизнь позади. Они занимают большую часть его. По началу я думала, что ему названивают какие–то

случайные женщины, но вскоре поняла, что у него есть стайка любопытных сестер. Просто глупо для

меня даже думать, что он всех их оставит. Насколько я понимаю, он может попытаться помешать

моему побегу, утащив меня в участок. Нет, он не станет этого делать, но может попытаться вынудить

меня остаться, попросить бороться. Здесь не с чем бороться. Я убила собственного отца и сейчас

впервые ощущаю щепотку сожаления насчет этого. Не потому, что мне горько от того, что я сделала,

а из–за того, чего мне это стоит.

Я слышу, как он приближается по коридору, и пытаюсь сдерживать свое лицо.

– Детка, мне нужно уйти, – говорит он, притягивая меня в свои объятия. – Ты поедешь на полигон?

– Мда, они заканчивают с ремонтом всех повреждений, которые были нанесены стене за сегодня. Я

буду счастлива, когда весь этот бардак закончится, – отвечаю я, наполовину желая, чтобы он дал мне

хоть что–то. Я знаю, что он работает над делом. Он уже освободил наш клуб от причастности к

убийству, где обнаружили мое оружие, но пистолет, которым я убила, все еще не найден.

– Я рад, что ты привела в порядок свой полигон. Я знаю, как много он значит для тебя.

– Ты значишь больше, – позволяю своим эмоциям взять надо мной. Наверное, это последний раз,

когда я вижу его.

– Это так? – улыбка играет на его губах.

– Ага, – отвечаю я, стягивая свои жетоны с шеи.

Склонившись вниз, он позволяет мне опустить их через свою голову, роняя на его обнаженную грудь.

– Должен сказать, детка, что на мне они смотрятся лучше, – из меня вырывается отрывистый смех,

оставляя за собой жжение. Кто ж знал, что смех может оставлять за собой ощущение вырванного

сердца? Но думаю, когда ты понимаешь, что это последний раз с тем, кого ты любишь, он отдает

горечью.

Не могу сдержаться и улыбаюсь на его самодовольное выражение лица. Это одна из причин, почему я

люблю его, и так же частично, почему я отдала ему свои жетоны, даже если меня не будет рядом,

чтобы видеть, как он носит их. Ему никогда не было стыдно, когда дело касалось меня, его не заботит,

когда люди отпускают шуточки насчет него из–за того, что он сидит за мной на байке, или что я

стреляю лучше него. Он всегда такой самодовольный, что я принадлежу ему, что становится очевидно

– он в выигрыше. Черт возьми, он может и не захочет носить их, когда закончится этот день, но они

по–прежнему для него. Даже если бы я никогда не отдала ему их, они бы все равно принадлежали

ему, и я хочу, чтобы у него осталось хоть что–то от меня.

– Действительно, – соглашаюсь я, наклоняюсь, чтобы поцеловать их. Они у меня так давно, что

сейчас странно больше не ощущать и на своей шее.

– Увидимся вечером. Я привезу ужин и немного своего барахла. Хреново ездить туда–сюда.

– Точно, – соглашаюсь я, понимая, что меня не будет здесь, когда он вернется.

– Ты действительно не против? Понимаю, что мой дом немного больше, но твой ближе к клубу.

Это еще больше разбивает мое сердце – разговоры об этом. Планирование жизни, которой у меня не

может быть с ним.

– Идеально, но я не стану тебе помогать.

– Как насчет того, что я все перевезу сам, а когда закончу, ты сделаешь все сама в спальне?

– По рукам, – отвечаю я, желая, чтобы он, и правда, собирался ко мне.

– Увидимся вечером, отправь побольше тех грязных фоток, чтобы помочь мне пережить этот день, –

он хватает меня за задницу и крадет еще один быстрый поцелуй.

– Это ты этим занимаешься.

– О, так может тебе стоит поработать над этим.

– Ни за что.

– Ты же знаешь, что происходит, когда ты отказываешь мне, детка.

Вспышки того, как он привязывает меня к изголовью и вынуждает умолять его сделать снимки,

проносятся в моей голове.

– Я подумаю.

– Можешь думать об этом, когда будешь держать один из своих пистолетов? Потому что твой

обнаженный образ вместе с одним из них, наверняка, поможет мне продержаться больше года.

– Винсент.

– Ты права. Я не хочу, чтобы ты раздевалась на полигоне без меня. Я сам сделаю парочку сегодня.

– Ты можешь просто поцеловать меня и сказать, что любишь?

И до того как соображаю, я оказываюсь в его руках, а мои ноги закинуты на его талию.

– Ты никогда не должна просить этого. Я люблю тебя, Макензи, – его губы опускаются на мои. Я

тоже люблю тебя, думаю про себя. А потом он уходит.

***

– Я не стану подписывать эту долбанную бумагу, Каспер, – През хватает бумагу со стола и разрывает

пополам.

– Не глупи. Кто знает, как все пойдет дальше, а это только упросить все для тебя.

– Да мне насрать на то, что там упросит для меня.

У меня были подготовлены документы, на случай, когда все пойдет наперекосяк с «Пятеркой Тузов»,

о передачи моей частичной собственности полигона. Я не хочу оставлять хоть какое–то хреновое

влияние на этот клуб, ни в каких областях. Я уже позволила ему просочиться и не собираюсь

продолжать в том же духе.

– Лукас, – я использую его настоящее имя, чтобы он понимал, насколько я серьезна. – Не знаю,

вернусь ли я обратно. Просто так лучше.

– Нет, ты на два шага впереди, Мак, и это не твое место. Я лучше контролирую хаос, тебе лучше

отступить и ждать, и именно об этом я тебе твержу.

Я позволяю его словам проникнуть внутрь. Он прав. Лукас никогда не руководил мной неправильно,

а мы бывали в довольно фиговых местах на задании раньше. Он лучше контролирует хаос, чем я.

Когда надвигается что–то посерьезнее, я теряю фокус. Если что я и уяснила на заданиях – всегда

позволять людям выполнять свою работу, и выполнять свою собственную. Нас собирают, как

команду, по какой–то причине. У каждого есть своя сила, поэтому позволь всем использовать ее, а в

этом сила Лукаса.

– Что ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты скинула свой телефон, убралась из города и ждала.

– Потом что?

– Ты не слушаешь, Каспер? Я сказал тебе ждать, блять, – он выкрикивает слова той интонацией,

которую я не слышала в свой адрес несколько лет.

– Да, сэр.

Он заметно расслабляется, когда понимает, что я последую его приказу.

– Мы не знаем, что они нашли, поэтом нужно ждать. Когда я выясню это, Скрайб найдет тебя.

– Мне не придется искать, я никогда ее не потеряю, – отвечает Скрайб, протягивая мне новый

телефон. – Я так же собрал тебе сумку с «подарочками», – а затем он заключает меня в свои объятия,

крепко сжимая.

– До сих пор не могу поверить, что ты решила, будто мы позволим тебе так просто свалить, Кас. Мы

одно целое, семья, единственная, черт возьми, которая есть у меня. Я не могу пересчитать, сколько

раз ты спасала мою долбанную жизнь. Никто из нас, кто был там с тобой, не сможет. Ты долгие годы

прикрывала наши спины, позволь нам хоть раз отплатить тебе тем же, – произносит Дикарь, от чего

комок в моем горле только увеличивается. Не думаю, что я слышала, чтобы Дикарь так много говорил

за раз, с тех пор как вернулся в штаты.

– Ради всего святого, тебе лучше не плакаться нам, – говорит Скрайб к веселью всей компании.

– Спасибо вам, за все.

– Теперь ты просто бесишь меня, – рычит През. – Мы одна долбанная команда. Мы может больше не

на поле сражения, но сейчас мы боремся на нашей собственной войне. Ты не должна никого

благодарить в этой комнате за то, что они обязаны делать. И выбрось хреновые идеи об исчезновении

без моего ведома. Я знаю о каждом твоем шаге до того, как ты решишь его сделать, поняла?

– Да, сэр, – отвечаю я, чувствуя, что, возможно, не потеряю все, что люблю.

Глава 8.

Винсент.

Я вхожу в здание управления ФБР и сканирую свой пропуск. Сегодня мой выходной, поэтому на мне

джинсы и футболка, но это не необычно для меня, чтобы переодеваться для чего–то неожиданного.

Когда мой телефон зазвонил утром, я не ждал новостей так скоро. Черт, я думал, что они никогда не

найдут оружие. Но главное руководство решительно борется с местными мотоклубами, они ищут

любой повод прижать «Пятерку Тузов». А сейчас у них появилась парочка таких, оба в больнице, и не

похоже, что они в состоянии отвечать на хоть какие–то вопросы в ближайшее время, если вообще

смогут.

Похоже, часть их везения испарилась. Безмозглых идиотов остановили для стандартной проверки

документов, когда они пытались перевезти пушки в каком–то раздолбанном фургоне. Они

попытались бежать. Погоня закончилась ими и пушками, раскиданными по шоссе. Гребанная

неразбериха, но возможно я мог бы использовать в свою пользу этот беспорядок.

Когда позвонил глава баллистического отдела и сообщил, что под завязку завален оружием, скинутым

в его лабораторию, я понял, о чем он говорил. Он звонил мне с просьбой о помощи, поскольку мы

хорошие друзья, а в данный момент у него сокращен штат. Марк говорит, что ему всего лишь нужен

кто–то, кто поможет ему протестировать оружие и просканирует его через поисковую систему. А

конкретнее, он хочет, чтобы я помог ему выяснить замешано ли какое–то из конфискованного оружия

в ходе рейда в убийствах.

Я спешно иду в его отдел и сканирую свой пропуск еще три раза, перед тем как войти в тест–комнату.

Она хорошо звукоизолирована, учитывая количество орудия, которое они здесь используют довольно

часто.

– Привет, Марк, как ты? – спрашиваю я и скидываю свой рюкзак на стол.

– Спасибо, что приехал, старик. Я ценю это. Давай начнем, чтобы я не задержал тебя здесь слишком

надолго, – предлагает Марк и кивает головой на кучу оружия, которое нужно обработать.

– Без проблем. В любом случае у меня сейчас нет никакой возможности для их допроса, – мне

повезло. – Стефани должно быть уже родила, – произношу я и начинаю осмотр оружия.

– Ага, на неделю раньше, но с ней все в порядке. Кажется, кто–то уже появился на время ее

декретного отпуска, но никого не появится здесь до следующей недели.

– Не парься. Я рад, что смог прийти и помочь. Давай я займусь проверкой, а ты занимайся своими

делами. Я недавно повредил колено во время пробежки, и думаю, что стоит поберечь его по

возможности.

– А я продолжаю твердить тебе, что тренировки – зло. Однажды, ты послушаешься.

Я фальшиво смеюсь и выдвигаю стул из–за стола. Мои колени в полном порядке, но мне нужна

возможность покопаться в оружии и выяснить, есть ли здесь пушка Макензи. Ее может и не быть, на

что я надеюсь, но не могу упустить такой шанс.

Я начинаю со всего крупного оружия, и мы прорабатываем его вплоть до ручного, огнестрельного. Я

ввожу в информацию о пистолете, передаю его Марку для выстрела и составляю список гильз для

дальнейшего анализа.

У Марка занимает больше времени процесс стрельбы и поднятия гильз, чем у меня просканировать

их, поэтому его приходиться несколько раз ждать, чтобы перейти к меньшему орудию и его

сортировке. Здесь пять пистолетов, и я откладываю в сторону те, которые знаю, она использовала на

расстоянии. Вследствие, чего у меня остается еще два, и обе – винтовки дальнего действия, одна из

которых может принадлежать Макензи.

Я ввожу информацию по одной, но ничего не выскакивает. Но это не означает, что это не грязное

оружие, это просто означает, что серийный номер на ней не показывает нам ничего. Я оглядываюсь

через плечо и вижу, как Марк все еще работает над большими полуавтоматами. Проверяю вторую

винтовку.

Задерживаю вдох, вводя информацию и жду. Оно зарегистрировано базой ВВС в Атланте, Джорджия,

и мое сердце замирает.

– Эй, Касано, последний прилично зажат. Я собираюсь взять инструменты из наружных шкафчиков.

Скоро вернусь.

Я поднимаю подбородок на его уход и воспринимаю это, как Божий знак. Хватаю рюкзак и достаю

винтовку, которую принес с собой вместе с поддельными документами на нее. Я знал, что этот день

когда–то настанет, и уже подготовился. Это левая винтовка, конфискованная во время рейда, которым

руководил я десять лет назад. Я подменяю винтовки, разбирая ту, что Макензи, и скидываю все в

рюкзак, укладывая его на прежнее место до прихода Марка. Я благодарю Бога, что в этой части

здания у них нет камер.

Удаляю всю информацию о поиске с компьютера прямо перед возвращением Марка. Я выставляю

винтовку как ту, что нашли на месте происшествия. К счастью для меня, я был тем, кто заносил

сведения об этой винтовке десять лет назад, поэтому могу зайти и сменить данные.

Я откидываюсь на спинку стула и разыгрываю невозмутимость следующие несколько часов, пока мы

заканчиваем с оружием.

Когда я покидаю здание с рюкзаком на плече, то выдыхаю от облегчения. Я только что совершил

самый грязный поступок, который только мог совершить агент, и ни секунды не колебался. В этом

мире есть достаточно дерьма, и Макензи не имеет к этому отношения. Она не преступница. Она всего

лишь жертва, совершившая собственное правосудие и я не могу сказать, что виню ее.

Достаю телефон и совершаю звонок, чтобы удостовериться, что парни из «Пятерки Тузов» еще не

пришли в себя. Я выясняю, что один мертв, а второго еще оперируют. Я отправляю другого агента

дожидаться новой информации.

Затем я отправляю сообщение Макензи, сообщая ей, что возвращаюсь к ней домой. Спустя секунду

мой телефон возвращается с обратным сообщением, которое гласит «Недоступен». Подумав, что

должно быть что–то случилось с ее телефоном, я набираю ее номер. Когда голос в трубке сообщает

мне, что номер, который я пытаюсь набрать «не доступен или вне зоны действия сети», я сжимаю

телефон так сильно, что чуть ли не разламываю его пополам.

***

Паркуюсь у ворот на въезде в клуб и ввожу код, который Макензи вводила сони раз. Железные ворота

открываются, и я вдавливаю газ. Я лечу по подъездной дорожке и когда достигаю дома, то

выкручиваю руль и ударяю по тормозам, вызывая визг покрышек по асфальту.

Все братья вылетают из дома на звук моего появления, а я выпрыгиваю из машины.

– Где, блять, она! – ору я, заглядывая за плечи двух братьев, за которыми стоит Лукас. Его руки

скрещены на груди, а челюсть жестко напряжена. Он нихрена не собирается мне говорить. Эйб и

Нокс стоят впереди со сжатыми кулаками, и они оба готовы к драке.

Замечательно.

Забираюсь под футболку и достаю жетоны Макензи. Стискиваю зубы и позволяю злости затопить

себя.

– Видите это. Это кое–что значит для меня, как и для вас. А сейчас кто–то ответит мне, где, блять,

она.

Парни оглядываются друг на друга с удивлением, но ни один не отрывает рот.

Я не часто выхожу из себя. Я обычно хладнокровный парень, потому что натренирован на это. Но

прямо сейчас, моя девочка исчезла, и кому–то следует ответить куда именно.

Я бросаю взгляд на Эйба и делаю три шага к нему, оказываясь с ним нос–к–носу. Я выбираю здесь

самого большого ублюдка, а затем вырву ему одну конечность за другой. Я чувствую, как Нокс

скользит рядом со мной, но мне плевать. Пусть все подходят ко мне, я сожгу это чертово место дотла.

– Успокойся, Скрайб, – кричит Лукас, и Нокс отступает. Он не останавливает меня, но и не

вмешивается. Полагаю, он не волнуется, что Эйб ввяжется со мной в драку.

А стоило бы.

Эйб – здоровый мужик. На одной стороне его лица шрамы, отчего его кличка Дикарь становится

более зловещей. Но ничего из этого не пугает меня, потому что у меня на кону стоит намного больше,

чем у него. Я не стану держаться за дружбу, если не смогу найти Макензи, потому что потеряю душу.

Хватаю его за ворот, и он прищуривается.

– Ты говоришь мне, где она, или я начинаю с тебя, а затем займусь каждым из твоих братьев, пока не

добьюсь хоть каких–то ответов.

Он одаривает меня дикой улыбкой, и это выбешивает меня. Он собирается потянуться, чтобы

перехватить мои руки, но я застаю его в расплох, отстраняясь назад, и врезаюсь лбом в его

переносицу, слыша характерный хруст.

– Блять! – орет он и пятится назад. Я все еще держу его за ворот, поэтому он недалеко уходит. Я

отпускаю правую руку и выдаю апперкот ему по ребрам, и одновременно с этим ощущаю, как его

кулак соприкасается с моим лицом. Я чувствую кровь во рту, но это только разжигает мою ярость, и я

продолжаю.

Я бью хуком слева по его челюсти, а он в противовес – ударом по моему боку. Хватаю его за голову и

сгибаю пополам, ударяя коленом в грудь. Это выбивает из него дух на секунду, и я заваливаю его на

землю и забираюсь сверху. Он опускает парочку ударов на меня, пока мы боремся, но мне удается

прижать его руки своими коленями и врезать ему по лицу еще несколько раз, перед тем как кто–то из

братьев оттягивает меня с него.

Эйб вскакивает, как только освобождаются его руки, и прет на меня.

– Хватит, Дикарь, – орет Лукас и встает между нами. Нокс и один из парней удерживают меня, а я

тяжело дышу, но все равно пытаюсь высвободиться.

На лице Эйба кровь, и Лукас в шоке оглядывается на него. Он переводит взгляд на меня, и я уверен,

что выгляжу настолько же плохо.

– Ты первый человек, кто его избил, – сообщает Лукас, и я оглядываюсь на Эйба, стирающего кровь

со своей губы, уставившись на нее так, будто никогда прежде не видел.

Лукас перевод взгляд между нами несколько раз, а затем встает передо мной.

– Если она отдала тебе свои жетоны, то это более чем очевидно, что ты что–то значишь для нее. И

если ты смог избить Дикаря, то достоин защищать нашу девочку.

Он оглядывается на Эйба, и они мгновение молча переговариваются. Эйб кивает, и Лукас

поворачивается к Ноксу.

– Где она, Скрайб?

Нокс дерзко ухмыляется ему.

– Тебе повезло. Она все еще на нашей земле, дожидается машину, которая, как мы планировали,

увезет ее, пока все не наладится. Она в домике у озера.

Лукас переводит взгляд на меня.

– Ты позаботился об этом?

– Все кончено. Никто и никогда больше не придет за ней.

– Отпустите его, парни.

Я чувствую, как опускаются их руки, и прихожу в движение. Я начинаю бежать к своей машине, но

меня останавливает голос Лукаса.

Я оборачиваюсь, и он бросает мне ключи.

– Возьми мой байк. Ты не спугнешь ее, если она услышит его. Она подумает, что это я.

Ловлю ключи и достаю рюкзак из машины. Я ухожу к его байку, забираюсь на него и понимаю, что

это ничуть не хуже, чем получить нашивку, но все, о чем я могу думать прямо сейчас, – как добраться

до своей девочки.

Срываюсь с места по пыльной дороге и уезжаю к дальней части собственности. Макензи возила меня

туда однажды, несколько недель назад, чтобы показать все окрестности. Там есть парочка домиков,

раскиданных по всей территории собственности, но тот дальний и самый уединенный. Это небольшой

домик со всем необходимым и находится рядом с большим озером, площадью около полумили. Здесь

есть небольшие лодки, которые можно взять для рыбалки, и в озере можно плавать, так что кто–то,

вероятно, может остаться здесь навсегда, если захочет.

Дорога до места занимает некоторое время, даже несмотря на то, как я несусь. Когда я добираюсь до

домика, я знаю, что она слышит звук мотоцикла Лукаса, потому что замечаю движение за окном.

Спустя секунду, она входит на крыльцо, а я паркуюсь.

Я замечаю шок, написанный на ее лице, когда она понимает, что я приехал на байке вместо Лукаса.

– Значок, какого хрена ты делаешь на чоппере Преза?

Я спрыгиваю с байка, едва вспоминая о том, чтобы заглушить его и поставить подножку. Я несусь к

ней и подхватываю, занося обратно в домик.

Я замечаю койку в углу и несу ее туда, сбрасываю вниз и забираюсь поверх, приковывая его руки под

собой.

Она начинается бороться, и я рычу на нее.

– Потрудись объяснить мне, какого черта ты здесь делаешь? Ты решила просто оборвать все связи и

сбежать от меня? Как ты могла так поступить, Макензи? После всего, что я сказал тебе. Ты не

доверяешь мне?

Слезы затопляют ее глаза, но не проливаются. Моя девочка – крепкий орешек, но она понимает, как

облажалась.

– Я не могу так поступить с тобой. Я должна уехать. Я не хочу, чтобы ты влезал во все это дерьмо и

клуб тоже, и не хочу попасть в тюрьму.

– Ты считаешь, что я когда–либо позволил бы этому случиться? – кричу я.

– Ты не можешь всему помешать, Винсент. Ты не можешь исправить то, что я натворила, и у меня нет

ни капли долбанного сожаления. Если они поймают меня, я признаюсь во всем. Этот ублюдок

избивал меня, тушил сигареты об мою кожу, резал меня. Он убил мою мать. У него появилась новая

жена и маленькая девочка. Когда я узнала об этом, то поняла, что должна остановить его. Он

поступил бы с ними так же. И я чертовски уверена, что не позволю кому–то так же за это заплатить.

Она так злиться, пока рассказывает мне это, и мое сердце разбивается из–за маленькой девочки

внутри нее, которая прошла через все это. Я хочу обнять этого маленького ребенка и сказать, что

всегда буду защищать ее.

– Все кончено, Макензи.

– Ничего не кончиться, пока я не исчезну. Они однажды найдут эту винтовку, а затем это ударит по

тому, что я люблю. Включая тебя.

Ее слова поражают меня в самую душу.

– Ты не слушаешь меня, Каспер, – я использую ее прозвище, чтобы она поняла, что я серьезен. – Все

кончено. Я позаботился об этом.

Растерянное выражение затопляет все ее лицо.

– Как?

– Ты думаешь, я бы позволил им забрать тебя у меня? Перед тем как проснуться каждое утро и

нацепить этот значок, я нахожусь между твоих ног. Ты первое, что я вижу, первое, что я пробую,

перед тем как выйти за дверь. Когда я возвращаюсь домой и снимаю этот значок, ты – последнее, к

чему я прикасаюсь, последнее, что я пробую, и последнее, что я вижу, перед тем как закрыть глаза.

Весь мой чертов мир начинается и заканчивается тобой, и этот проклятый значок всегда на втором

месте. Никто и ничто не заберет тебя у меня никогда. Ты понимаешь?

Она кивает, и я наклоняюсь к ней ближе, чтобы ощутить ее дыхание на своих губах.

– Ты больше никогда не убежишь от меня. Ты слышишь? – она снова кивает. – Если соберешься снова

сбежать, то лучше в мою, мать твою, сторону. Я единственный к кому ты бежишь, когда надвигается

жопа. Понимаешь?

– Да, – шепчет она.

– Да, что?

– Да, Винсент, – произносит она немного громче, и я чувствую, как ее тело ерзает подо мной.

– Я нашел винтовку. Тебе больше не нужно волноваться, что тебя снова будут искать. Все кончено,

ты свободна.

От звука моих слов она выдыхает, и я сминаю ее губы своими. Наш поцелуй – облегчение и страсть, и

это разжигает все внутри меня. Макензи видимо тоже чувствует это, потому что ее ноги обнимают

меня и сцепляются на моей талии. Я отпускаю ее руки, подхватываю под бедра, и ее руки обвиваются

вокруг моей шеи.

Я чувствую привкус крови от моей разбитой губы в нашем поцелуе, и это подстегивает мою

потребность в ней. Это напоминает мне о том, как близок я был к тому, чтобы потерять ее и как

сильно нуждаюсь в ней. Я отстраняюсь, разрываю поцелуй и расстегиваю ремень. Макензи на той же

волне, и я вижу, как она расстегивает собственный ремень и переворачивается на живот. Она

сталкивает джинсы ровно под ягодицы и выставляет задницу в воздух, предоставляя мне лучший

доступ. Я достаю свой твердый, недовольный член и устраиваю его напротив ее входа, чувствуя, как

ее истекающая киска целует головку моего члена.

– Думала, что сбежишь от меня, а? Ты все еще истекаешь моей спермой после сегодняшнего утра.

Может нужно добавить еще в качестве напоминания, кому ты принадлежишь, – стону я, толкаясь

домой одним движением.

Мы оба все еще полностью одеты, и я жестко втрахиваю ее в койку. Ее лицо прижато к голому

матрацу, и наклонившись над ней, я вцепляюсь в бока каркаса. Становится очень шумно, но мне

плевать. Я надеюсь, что весь гребанный мир услышит, как жестко я трахаю ее. Потому что она – моя.

Я клеймлю ее, как свою, и удостоверюсь, что все, кто окажется поблизости, будут знать об этом.

Пока трахаю ее все жестче и жестче, я слышу, как она кричит от экстаза. Я чувствую, как ее киска

сжимает меня, и она вгибается подо мной, кончая сильно и быстро. Я чувствую, как ее вход

стискивает мой член, и мои яйца подтягиваются, когда меня накрывает оргазмом. Я кончаю долго и

глубоко внутри нее, и испускаю злобное рычание, когда разряжаюсь. Я был груб с ее телом, но нам

обоим это было нужно.

Когда мы спускаемся с небес на землю, я нагибаюсь над ней еще больше, чтобы перевести дыхание. Я

нежно целую ее в шею, и она тянется за моим прикосновением.

– Я люблю тебя, – шепчет она, и я улыбаюсь в ее кожу.

– Я тоже люблю тебя, Макензи, – произношу я и продолжаю покрывать нежными поцелуями ее шею

и щеку.

Несколько минут спустя я поднимаюсь и сползаю с кровати, заправляя член и помогая ей подняться.

– Пойдем, – зову я, и она улыбается мне. В этой улыбке любовь и облегчение, и я чертовски счастлив,

что вызываю ее.

Когда мы выходим из домика, я беру ее за руку и веду к байку Лукаса. Я забираю рюкзак с сидения, а

затем тяну ее к озеру.

– Что ты делаешь, Значок? – спрашивает она, но я просто продолжаю вести ее за руку.

Мы идем туда, где привязаны небольшие лодки к причалу, и я помогаю ей забраться. Озеро большое,

поэтому чтобы догрести до середины требуется время, но когда мы оказываемся там, я открываю

рюкзак и достаю винтовку.

Она смотрит на нее широко–распахнутыми глазами и тянется к ней. Я протягиваю ее ей, и она молча

рассматривает винтовку.

– Я просканировал ее, и выяснилось, что она принадлежит ВВС в Джорджии. Я видел, что ты

находилась там последний раз, перед отставкой, и понял, что это она.

Я немного переживал, что забрал не ту, но судя по ее лицу, я понял, что не ошибся.

– Не знаю, почему хранила ее. Думаю, что, возможно, это было напоминанием, на что способны

люди, – она поднимает на меня глаза с болью глубоко в них. – На что были способны он и я, – она

качает головой и опускает взгляд обратно на винтовку. – Я приняла правильное решение. Я всего

лишь сожалею, что не сделала этого раньше.

Я протягиваю руку и кладу ладонь поверх ее рук, все еще держащих винтовку.

– Ты поступила правильно, и я бы поступил так же. У тебя не было возможности спасти свою мать.

Но ты спасла его новую жену и ту маленькую девочку от жизни в аду. Ты сможешь спокойно умереть,

зная, что той маленькой девочке не достанутся твои шрамы.

Она кивает и поднимает глаза на меня. Я отпускаю винтовку, и она выбрасывает ее за борт.

Я возвращаю нашу лодку к причалу, и мы уходим обратно к домику. Когда мы добираемся до байка,

она недоуменно смотрит на меня.

– Как, черт возьми, у тебя оказался байк Преза? И только не говори, что ты угнал его.

– Неа, всего лишь надрал задницу Дикарю.

– Ты что сделал? – кричит она, и я смеюсь, притягивая ее к себе для поцелуя.

Конец первой книги…