Наизнанку

Глава 5

Олег

Я не мог поверить своим глазам. И не только я. Мой мозг взрывался, судорожно роясь в библиотеке прошлого. Он вытаскивал картинки, а я сравнивал воспоминания с реальностью. Но все равно отказывался верить. В кабинете Моисея я видел ее фото, но не узнал. Как я мог ее не узнать?

Я держал ее за руку, ощущая дрожь, которая становилась то сильнее, то пропадала. Яна постоянно оборачивалась, словно боялась, что нас догонят. Мне хотелось успокоить ее и сказать, что рядом со мной ей ничего не грозит. Она морщилась, но шла, не проронив ни одной жалобы. Я остановился и взял ее на руки, за что получил вздох благодарности. Она обняла меня за шею и положила голову на плечо. Телефон надрывался, а мне так не хотелось прерывать уютную тишину, но все равно пришлось.

– Да!

– Олег? Ты где? Я всю станцию обежал! – взвыл Лазарев. Его запыхавшийся голос в трубке подтверждал его слова. Я совсем забыл ему позвонить, погрузившись в свои мысли.

– Она у меня. Пока никому не звони. Слышишь? Звякнешь кому-нибудь, получишь вентиляцию в черепе! Усек?

– Предельно!

– Подгони машину к концу перрона. Мы идем пешком, проехали остановку, – я покосился на Яну. Ее размеренное сопение у самого уха означало, что она уснула. Я убрал телефон и крепче прижал к себе, замедляя шаг. Очень хотелось скорее добраться до машины, но меньше всего мне хотелось разбудить ее и выпустить из своих рук.

Я заставил себя смотреть вперед. Так, состав шел в Сибирь, следующая остановка только через сутки. Значит, у меня есть время. Нужно спрятать ее и молчать, продолжая прочесывать местность.

В темноте вспыхнули фары, я замер, пытаясь разглядеть источник. Правая рука скользнула под пиджак, где в кобуре висел ствол. Машина остановилась и тут же заморгали аварийки. Лазарь. Я ускорил шаг, пробираясь через высокую траву.

– Черт! Я испугался! – Серый подпрыгивал на месте.

– Тш-ш-ш, – шикнул я на возбужденного парня.

Лазарь открыл заднюю дверь. Я аккуратно положил Яну на сидение, подбирая полы платья. Яна открыла глаза и вздрогнула.

– Успокойся, – я скинул пиджак и свернул его, подложив ей под голову.

– Все закончилось?

– Да! Поспи. Скоро будем дома.

Я закрыл дверь и сел на капот, закурив. Как только никотин заполнил мои легкие, я стал расслаблять затекшие мышцы рук. Напряжение стало уходить, а мозг стал судорожно соображать.

– Нет… – прошептал Серега, он стоял напротив меня и, наклонив голову, внимательно рассматривал, словно ловил малейшую мимику.

– Что?

– Терпеть не могу людей, которых нельзя прочитать!

– Папе звонил? – я откинулся на капот и уставился в ночное небо.

– Нет. Ты же сказал – никому…

– Молодец.

– Скала, говори!

– Ты и сам все знаешь.

– Свои… все просто. Слишком просто! Очень много свидетелей и еще больше совпадений! – Лазарь сел рядом. Он осунулся и смотрел на свои руки, в которых вертел пачку сигарет. – Но…

– Правильно мыслишь! Помимо совпадений и свидетелей, возникающих «НО», еще больше! Поехали, не будем говорить на трезвую голову. Поговорим на пьяную, но завтра! – я спрыгнул и пошел к водительской стороне. Обернувшись, посмотрел на заднее сидение. Яна спала, подложив обе руки под левую щеку.

***

Серега всю дорогу вертел сигареты, так и не решаясь закурить. Он громко вздыхал, и открывал рот, словно хотел что-то сказать, но потом оглядывался на Яну и замолкал. За все время пути, она так и не проснулась, даже не шевелилась, словно просто отключилась, как электрический чайник, который до этого усердно кипел. Лазарев вышел из машины, но прежде чем зайти в подъезд своего дома, остановился. Он быстро окинул взглядом пустой двор и махнул мне.

– Ну?

– Я не верю, что это свои, – прошептал он и закурил, шумно втягивая дым сигареты. Его грудная клетка расширилась, он задержал дым, а потом громко выдохнул вверх, образовывая огромное белое облако.

– В это всегда трудно поверить.

– И еще, я хочу сказать, что это не я.

– Я знаю, ты слишком красив, чтобы рисковать своей внешностью, – рассмеялся я и направился к машине.

– Придурок! И еще…

– Хочешь рассказать про бровь?

– Это не относится к делу.

– А я и не прошу этого. Просто скажи, почему дернулась твоя бровь? – я снова подошел к нему и наклонил голову, рассматривая его лицо. – Когда я ломал твою руку, двигаясь по миллиметру, ты молчал. На твоем лице не промелькнуло ни тени эмоции. А когда я спросил про Кирилла, ты вскинул бровь!

– Потому что это мое личное мнение, я не могу говорить о каждом то, что думаю. Иначе у меня в голове была бы дырка давным-давно, естественно.

– Говори!

– Я никогда не вынюхивал про него, потому что он родственник Моисея. Но то, что он мудак, становится ясно с первых минут общения, даже не прибегая к слежке.

– Посмотрим… У нас есть сутки. Завтра ночью станет известно, что Яна не в поезде. Поэтому нужно молчать.

Серега махнул рукой и скрылся в тускло освещённом подъезде. Понимать, что среди тех, с кем проводишь почти все свое время, есть предатель, сложно! Если он ничего не узнавал про него, то узнал я. И уже давно. Парень, и правда, отвратительного наполнения. У него столько скелетов в шкафу, что смрад за ним должен тянуться на долгие километры. Интересно, как «папа» допустил такого близко? И почему он до сих пор жив? У меня были одни вопросы. И на все ответы у меня есть ровно сутки. Одни гребаные сутки!

Я припарковался у подъезда своего дома. Повернув зеркало заднего вида, стал смотреть на хрупкое тело девушки. Она будто почувствовала и резко открыла глаза.

– Где? – вскрикнула Яна и села.

– Тш-ш! Выходи, мы приехали, Кролик, – я вышел из машины, открывая заднюю дверь. Она потирала лицо грязными руками.

– Скажи, что все хорошо?

– Все хорошо. Выходи, – я окинул двор быстрым взглядом и протянул руку. Теплая ладошка коснулась моей кожи, запуская мелкую дрожь.

Мы молча ехали в лифте. Яна закрыла лицо руками, чтобы не видеть собственное отражение в зеркалах. Она так сильно закусила губу, что казалось, сейчас пойдет кровь. Моя рука быстро коснулась влажной кожи, вытягивая нежную розовую губку. Я вышел на площадку и, убедившись что никого нет, вывел Яну из лифта.

Оказавшись в темной прихожей, она отвела руки от лица и посмотрела на меня. Она еле шевелила губами. Я не понимал, поэтому шагнул ближе.

– Сними это с меня… Сними это с меня! – начала кричать Яна. – Сними с меня это ужасное платье! Сними! Я ничего не знаю! Ничего не помню!

По ее щекам покатились огромные слезы, она снова начала рвать ткань. На этот раз я слышал громкий треск. Яна не отводила от меня своих голубых глаз, она молила о помощи.

– Сними! Сними! Сними!!! – повторяла она снова и снова, протягивая ко мне трясущиеся руки.

Я достал из кармана нож и стал разрезать корсет. Ее лицо было мокрым, слезы катились по шее, оставляя темные дорожки от туши. Яна ловила воздух ртом, словно задыхалась. Ей нужно вымыться. Я разорвал ткань и, перекинув ее через плечо, понес в ванну. Уложив содрогающееся в конвульсиях истерики тело в джакузи, включил горячую воду. Яна обняла себя, прикрывая грудь. Она продолжала дрожать, ее губы посинели, а ярко– голубые глаза в упор смотрели на меня. Она кивнула и закрыла глаза, погружаясь в горячую воду.

Я вышел, прямиком отправившись к бару. Налил себе стакан коньяка и осушил его залпом. Вроде ничего необычного не произошло. Я много раз проходил через все это. Я видел кровь, драки, похищения, насилие, боль… Я видел смерть, я приносил смерть! Но еще никогда не чувствовал себя настолько истощенным.

Я схватил бутылку и вошел в ванну. Яна налила в воду пену, которая теперь скрывала ее под огромной белой ароматной шапкой.

– Держи, – я поставил бутылку и открыл пробку.

– Я не пью! – она свела брови, подняв на меня испуганные глаза.

– Я не заставляю тебя пить. Это лекарство!

– Хм… Ты доктор, что ли?

– Пей!

– Не буду!

– Черт! – я зажал ее лицо между большим и указательным пальцами. Челюсть тут же открылась, я наклонил бутылку, вливая в нее довольно приличную порцию коньяка. Я дождался, пока она проглотит, и убрал пальцы.

– Ты больной? – взвыла она, кашляя и хватаясь за горло.

– С тобой, я смотрю, по-хорошему не получится договориться, да, Кролик?

– Прекрати меня так называть! Мне было 6 лет! – завизжала она и опустилась под воду с головой.

– Почему кролик? – я не успел договорить, потому что из пышной пены показался ее средний палец. – Ну, точно… Чокнутая.

Я выскочил из ванной, сильно захлопнув дверь. Кровь потекла по венам так быстро, что в ушах появился шум. Все это дико, неправильно, не по плану. Как я вообще додумался привезти ее к себе домой? Я никогда никого не зову к себе! Надо было просто отправить эту задницу к папочке… Нет, не просто задницу! Заносчивую, хамоватую, избалованную, чокнутую, ненормальную, упертую, крепкую… привлекательную… упругую… сексуальную… Сладкую задницу!

– Черт! Это я? – я вышел на балкон и закурил. Мой кулак стучал по декоративной штукатурке! Мне нужно очнуться!

– Э! Сладенький? У тебя есть женская сорочка сорок второго размера? – ее шепот раздался у самого уха.

– Да, конечно! Какой цвет предпочитаешь? – я выкинул сигарету и вышел, стараясь не смотреть на нее.

– Люблю лавандовый цвет…

– Конечно, моя госпожа.

– Отлично, холоп!

Я еле держал себя в руках. Ее рот хотелось промыть мылом, соскребая всю дрянь с языка щеткой! Открыв шкаф, я сдернул с плечиков первую попавшуюся рубашку и бросил в сторону коридора.

– Придурок! – взвизгнула Яна.

– Попал! – прошептал я и ногой захлопнул дверь прямо перед ее носом. – Телефон не работает, дверь закрыта. Можешь сигануть с балкона. Но двадцать пятый этаж. Удачи…