Накануне не знаю чего

Живу, живём, живёт, живёшь...

Листа осинового дрожь...

Дрожит листочек цвета крови,

Весь день вися на честном слове.

Он оторвётся и тогда

Легко опустится туда,

Где мы с тобой горюем-тужим

И под листвой осенней кружим.

Свод небесный покрыт облаками...

Мы уходим с пустыми руками.

Как пришли, так уйдём налегке,

Только воздух сжимая в руке.

Только воздух прозрачный, осенний.

На исходе последних мгновений,

Расставаясь и слёзы лия,

Скажем: «Господи, воля Твоя».

Как поживаешь, первый снег?

Как поживаешь?

Уж больно короток твой век —

Летишь и таешь.

Летишь и таешь без следа,

Пропасть без вести

Способен каждый без труда.

Исчезнем вместе.

Исчезнем вместе, покружив

По белу свету,

И я жила, и ты был жив,

Вот жил, и нету.

В пустом пространстве помелькав

Без всякой цели,

Густые хлопья на рукав

Бесшумно сели.

День прошёл и был таков.

Боже, сколько облаков

За минувший век проплыло!

Сколько горестного было!

Не печалься, отдохни.

Сквозь изменчивые дни

Проплыви под облаками,

Разводя беду руками

Море света. Живи – не хочу.

И лицо подставляя лучу,

Я стихи сочиняю о лете —

Чем ещё заниматься при свете?

На свету, на свету, на свету

Строчку эту меняю на ту,

И гуляет по ткани словесной

Ломкий луч, золотой и небесный.

Всё «зачем» да «почему»...

Не доступная уму,

Жизнь идёт себе, идёт

И ответа не даёт,

Не даёт себе труда

Объяснить, зачем, куда

Ей приспичило идти,

Нас теряя по пути.

Задарили меня, задарили —

Вот ещё и жасмин у крыльца,

Щедро дни лепестками сорили,

И на пальцах с тычинок пыльца.

Лёгок миг: лишь подуй – испарится,

Растворится в мгновенье другом...

Что творится кругом, что творится,

Погляди, что творится кругом!

Кипень белая – праздник для взора,

Ветру дуть – лепесткам облетать,

Среди этого дивного сора

Всю бы жизнь нам с тобой коротать.

Хорошо, где нас нет, где нас нет и не будет,

Где не вьётся наш след и заря нас не будит,

Где не наши горят и сгорают закаты,

И не нам говорят что-то тайное даты,

Где не наши дожди льют в июне, в июле,

Где не нам «Подожди!..» на прощанье шепнули.

Жизнь мгновенно пролетела.

А чего же ты хотела?

Я б хотела, чтоб она

Долго шла и тихо пела,

И неспешна, и вольна.

Чтобы шла неторопливо

Возле самого залива,

Возле плещущей волны,

Чтоб волна была гуллива,

Ну а брызги солоны.

Чтобы шла и не кончалась,

Чтобы лодочка качалась

На серебряной воде...

Жизнь стремительно промчалась,

Да и лодки нет нигде.

Берег, дерево, свет и вода...

Ты откуда? Зачем? И куда?

Небо, облако, дерево, берег...

Век живи – не откроешь Америк,

Будешь жить, как жилось до тебя:

Уповая, тоскуя, любя,

Прямо со свету в темень ныряя

И теряя, теряя, теряя.

О драгоценная морока,

Дней ненаглядных канитель.

Заросший сад ласкает око

Двенадцать сказочных недель.

Волшебно птичье оперенье,

И крылья бабочки вон той,

И что ни утро – озаренье,

И сад от солнца золотой.

Дождик летний моросит.

Под дождём бельё висит,

Мокнет фартук, мокнет майка,

Видно, сладко спит хозяйка.

У картинки мирный вид:

Всё земное дождь кропит,

Под дождём бельё обвисло...

Не ищи большого смысла

В бытовании земном.

Хорошо, забывшись сном,

Позабыть судьбы уловки,

Как бельишко на верёвке.

Бабочка, лейка, ночная терраска,

Летнего ветра летучая ласка,

Бабочка, лейка, цветочный газон,

Явь, что легка и крылата, как сон.

Бабочка, лейка, терраса ночная,

Жизнь не опасна, как птица ручная,

Жизнь не опасна, крылата, легка,

Легче влетевшего в дом мотылька.

Всё исчезнет, лишь тронь.

Всё как будто бы снится.

Слышу, как на ладонь

Мне упала ресница,

Как зажёгся восток,

Пух слетел тополиный,

Слышу, как лепесток

Опадает с жасмина,

Как склонилась трава

На поляне безбрежной,

Как ложатся слова

На листок белоснежный.

Надо мной звезда блистала.

Господи, я так устала

Жить под крошечной звездой,

Что с озёрною водой

В игры тихие играет.

Чей-то голос замирает.

Остаюсь совсем одна

У воды, где нету дна.

Капля падает с листа.

Долго длится жизнь куста.

Вот на ветку села птица...

Жизнь куста так долго длится.

Он растёт в саду пустом,

Тени бродят под кустом,

Лепесток опавший мокнет.

Погляжу, и сердце ёкнет.

Что наша жизнь? Рассказ без точек.

Он дышит – горестный комочек.

Он шебаршит. Он жить горазд.

Он поживёт ещё, Бог даст.

Бог даст ему и то, и это,

И всё, что надо для сюжета.

И этот день кончается,

А жить не получается.

Но коль ещё помучиться,

То, может, и получится.

Снова вижу сад, дорогу,

Дом и сад, и, слава Богу,

Всё на месте, всё при мне.

Как живу я? Понемногу.

Вечерами свет в окне.

Свет в окошке вечерами,

Мотылёк сидит на раме,

И на лампе – мотылёк...

Я поплакалась бы маме,

Только путь туда далёк.

Я бы маме нашептала,

Что давно уж не летала

Окрылённою душой,

И что сил осталось мало,

И про то, что мир большой

Стал чужим и мне в нём худо...

Я, наверное, зануда:

Есть на свете дом и сад,

Листья цвета изумруда

Закрывают весь фасад.

Останься, призрачная синь,

Сияй над рощей, надо мной,

Над всей поверхностью земной.

Ведь ты – грядущего залог,

Сюжета нового пролог,

Таишь ты новую зарю...

А впрочем, что я говорю?

Ты не покинешь. Это я

Уйду в кромешные края.

Между листьями свет, между ветками свет...

Ничего, кроме света на свете и нет,

Ничего, кроме белого, белого дня,

Что начало берёт с заревого огня

И уходит, кончаясь закатным огнём...

Надо жить на земле лишь сегодняшним днём,

Что огромен и нов, светоносен и чист,

Где на ветке горит несгораемый лист.

Уплываю, уплываю,

Покажусь и снова таю

То в тумане, то в ночи...

Ну хоть ты мне постучи,

Дождик серенький, в окошко,

Поболтай со мной немножко,

Прошепчи: «Ты не одна,

Вот заря уже видна,

И плывёшь ты ей навстречу».

Коли спросишь, я отвечу.

Кабы знал ты, что спросить,

Поспешая оросить

Эту землю, эту крышу,

Монотонный стук твой слышу

И плыву невесть куда

Сквозь туманные года.

Вроде песенка про зори,

А звучит она в миноре,

А звучит на грустный лад,

Будто песня про закат.

В ней живут такие звуки,

Будто петь нельзя без муки,

Будто даже и заря

Ранит душу, свет даря.

И всё же, если изловчиться,

Дурное с нами не случится.

Коль встанешь там, а лучше тут,

Увидишь, как они цветут —

Непрочные цветы жасмина...

А жизнь податлива, как глина,

Что хочешь из неё лепи,

А то, что вылепил, люби,

И не видать тебе дурного...

Не удалось? Попробуй снова.

Птица лёгкого пера

За окном моим летает.

День текущий догорает,

Превращаясь во вчера,

Превращаясь в «было, был

И уже не повторится...».

За окном летает птица

С тихим взмахом лёгких крыл.

Ну вот. Ты дожил до седин,

А всё до счастья шаг один.

Один-единственный шажок...

На небе солнечный кружок.

Под ним живёшь который год.

Мир полон тягот и невзгод.

Горят осенние огни.

Устал? И всё-таки шагни.

Когда вечерело, когда вечерело,

И лампочка под абажуром горела,

И ручка по белой бумаге бежала,

И тень на листе моём белом лежала,

Пришла тишина, тишина наступила

И разом квартиру мою затопила,

И ручка бежать по листу перестала,

И я поняла, что смертельно устала.

А посреди земного ада

Звучала звонкая рулада,

Пылали маки в том аду,

Цвела кувшинка на пруду.

Кувшинка на пруду белела,

А сердце всё равно болело,

Господь о помощи просил,

И жить едва хватало сил.

Августовский день нарядный,

Ненаглядный, ненаглядный,

Ты помедленней теки.

Наша жизнь есть факт отрадный.

Луч касается щеки

Аккуратно, осторожно.

Нынче жить совсем не сложно.

Сверху синь, внизу трава.

Всё говорено, и можно

Больше не искать слова.

Читай в незримом букваре,

Как облака плывут горе,

Плывут небесные овечки, —

Шепчи простейшие словечки.

Читай, губами шевеля,

Но только медленно: «Земля,

Осенней паутины нитка...»

Уже которая попытка

Всю эту азбуку прочесть.

Читай сначала. Время есть

Пока. А если даже нету,

Читай, присев поближе к свету.

Всё пройдёт, пройдёт, ей-богу,

Потихоньку, понемногу.

Я пройду, и ты, и он —

Всё пройдёт: и явь и сон.

И не надо трепыхаться,

От обиды задыхаться.

Жизнь, конечно же, не мёд,

Но она пройдёт, пройдёт.

Эта горестная нота...

Время краткого полёта

Ниоткуда никуда.

Сад осенний шепчет что-то,

Бормочу в ответ: «О, да...»,

Хоть его невнятны речи.

Поживём. Ещё не вечер.

Полетаем, поживём.

Ярко вспыхивают свечи...

Слава Богу, мы вдвоём.

Слава Богу, время длится,

Нам один и тот же снится

Золотой летучий сон...

В старом доме сладко спится

Под шуршанье жёлтых крон.

Я уже плохой ходок.

Утки, озеро, ледок,

Небосвод пустой и серый,

Старый лаз забит фанерой.

И не деться никуда.

Осень, стылая вода.

Шагом медленным, усталым

Прохожу по листьям палым.

Поведай, что же ты открыл

Под вечный шум небесных крыл.

Открыл, что жизнь не мёд, не млеко

И золотого нету века.

Открыл, что с каждым днём больней

И жить, и расставаться с ней —

С неповторимой жизнью этой,

И с бедной сумрачной планетой.

А я, как глухая тетеря,

Токую: «Потеря, потеря», —

Тоскуя с зари до заката,

Токую: «Утрата, утрата...»

А жизнь мне другое пророчит

И щёку легонько щекочет

Лучом, что и нежен, и ярок,

И шепчет: «Подарок, подарок».

Ничего с тобой не будет:

Помелькаешь – пропадёшь.

Этот мир тебя забудет,

А другого не найдёшь.

Впрочем, всё это догадки.

Может, будет всё не так...

Гаснет день январский краткий,

Дальше темень, дальше мрак.

Дальше, дальше, что там дальше?

Говорят, что тишина...

Белый снег идёт тишайший,

Снега белая стена.

Тишиной всё завершится...

Длится хлопьев снежный бал...

Так легко всего лишиться,

Чем едва ли обладал.

Жизнь меня морочила, жизнь меня манила,

Окунала перышко в синие чернила

И писала набело, вовсе без запинки,

Все свои послания строго по старинке,

Чтобы я читала их, шевеля губами,

Как когда-то азбуку я читала маме...

Неостановимое перышко скрипело,

И синица вешняя за окошком пела.

А день, ничем не омрачённый,

Обласканный и золочёный, —

Он жив и светится пока.

Дорога, облако, река.

И все в нём могут разместиться:

Здесь мы с тобой, а выше птица,

А ниже множество теней —

Та покороче, та длинней.

И всё, что за день жизнь накопит,

Она в ночи глубокой топит,

В ночи глубокой, как в пруду.

И что же завтра я найду?

Я день найду лучистый, новый,

Просторный, ко всему готовый.