Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

Глава VII Как Куля двух генералов кормил

Делая иногда в какой-то момент передышку и поднимая голову от насущных проблем, Куля пристально инспектируя, осматривал свои владения в виде созданной им структуры.

По истечению года после того как он приступил к активной кредитной деятельности по удовлетворению потребности населения в кредитных ресурсах, можно было подвести некоторые ее итоги. Главный показатель этих итогов — это количество невозвратов, т. е. процентное соотношение проблемных кредитов к тем, что выдавались когда-то по Кулиному решению посторонним желающим. Результат был таков, что хвастаться особо было нечем, а по некоторым банковским меркам, так и вовсе ситуация была близка к критической, но в этом случае не надо было забывать, что банки работают с маржей в 2–4 % годовых, а Куля минимум с 12 %. И если по итогам причин праздновать успехи не было, то и горевать, слава богу, оснований Куля тоже не видел. Во-первых, такой результат не имел устойчивой тенденции, и познакомившись один раз лично со знаменитым в некоторых кругах, как позже выяснилось, аферистом Харькова, второго подобного раза уже не повторялось. Во-вторых, такой нерадужный результат был получен из расчета самых первых, пробных испытаний Кули себя на новой для него стезе. С того времени объем кредитного портфеля увеличился в разы и продолжал увеличиваться, а степень защиты и обеспечения займов улучшилась. Широтой ассортиментной линейки наполнения портфеля по отраслям и сферам бизнеса, Куля, через время, просто гордился. Потерпеть серьезный урон на основе каких-либо экономических факторов при таком диапазоне охвата рынков, было маловероятно даже при возникновении проблем макроэкономического характера целой какой-то отрасли. При условии удержания уровня установленной маржи уже привлеченных и задействованных ресурсов, наработать необходимый задел резервного капитала для возмещения этих невозвратов, было делом времени.

При всем при этом Куля умышленно не брал в расчет свой личный заработок, который получался в результате функционирования всей его структуры за счет кредитных денег. Это был его личный честно заработанный хлеб. Только иногда он позволял себе скидку, когда по той или иной причине нужно было на время поддержать проект, кредит выдавался для своих не под обычные 36 % годовых, а под 32 %. И в этой марже его интереса не было. Вся дельта шла исключительно на интересы организации. В бизнес-проектах, которые Куля финансировал ресурсами кредитного общества на партнерских основаниях, проценты по кредиту всегда ложились на затратную часть этого бизнеса, а личный заработок брался только из его доли чистой прибыли. Если предлагаемый к финансированию проект не тянул своей рентабельностью такие условия, то он попросту не запускался.

Но Куля всегда отдавал себе отчет в том, что если случиться так, что его кредитное общество не сможет покрыть убытки от невозвратов непрофессионально выданных им кредитов за счет собственных сил, т. е. за счет механизмов создающих на такие случаи резервные ресурсы, то он не задумываясь пустит и свои личные доходные ручьи на восполнение потерь невозвратов, образовавшихся по его инициативе. Врожденное чувство ответственности за свои поступки не позволили бы Куле спокойно наслаждаться жизнью при понимании им того, что где-то его дерьмо осталось не убрано. И дело тут было не только в его обыкновенной человеческой порядочности, на святого все-таки он не тянул. Куля просто не делал из денег культа, они были его целью, но не сутью. Спокойный сон при таких проблемных обстоятельствах, скорее нарушило бы само признание им своего поражения в борьбе за достижение цели, чем факт утраты денег. Больше всего он боялся нарушить заповедь своего отца: "всегда отвечать за сказанные слова и за взятые обязательства", и тем самым боялся потерять самую большую свою ценность — веру в себя. И если бы ему пришлось выбирать между предъесталом голозадого, но победителя с одной стороны, и амплуа крысы, но с полными карманами купюр с другой, то Куля не колеблясь выбрал бы первое. Он однозначно, как в песне Виктора Цоя: "…Не хотел обедать любой ценой…".

А еще не хотелось упасть в грязь лицом перед центром. И хотя окончательных сепаратистских телодвижений не было ни с одной из сторон, после возникновения противоречий с предоставлением помощи вдове Гвоздиковой, в отношениях у них наблюдалось явное охлаждение. За все это время его Киевские партнеры по корпорации вспомнили о нем только два раза. Один раз он был приглашен на какой-то корпоративный юбилей, а второй раз это произошло когда его все-таки пригласили за круглый стол для проведения совещания в рамках образования общих проектов, которые декларировались в самом начале движения, от которых у Кули при мыслях о них, и буйства воображения, появлялось предвкушение большой охоты.

Но как уже к этому времени и предполагалось, ничего серьезного и предметного там не обсуждалось, и не могло обсуждаться в принципе. За общим столом собрались люди, которые почти открыто демонстрируя недоверие друг к другу, при этом старались проявлять собой деланное, штучное братство. Куле тошнило от такого лицемерия, но он не захотел быть белой вороной, и был вынужден делать то же самое, что делали другие. Уже по дороге домой в Харьков из Киева, Куля подумал о том, что вся эта прекрасная идея об общих проектах, больших деньгах — это все была красивая обложка, иллюзорная мотивация для побуждения к действию воодушевленных простаков. Похоже, что изначально никто не собирался никого объединять, и тем более подпускать к большой общей кормушке. И если в когда-то незаполненные места вставить пазлы с такой точки зрения, то общая картина проявлялась гораздо четче. Получив себе в котел дополнительный поток финансовых ресурсов еще и из Харьковского отделения, которое запустил с их помощью какой-то Куля, этот Куля, после этого, уже был никому не нужен, он свою роль отыграл. А если и нужен, то не в таком виде, не таким свободным и самостоятельным. Но если у центра изначально ставилась такая хитрая, двудонная задача, то рациональной и логичной линии в такой стратегии, Куля тоже не видел. А если бы он с Гвоздиковым, а потом с Ташковым оказались не такими порядочными? Что бы могло произойти, если бы они, получив в руководство организацию, отказались кредитовать заявки центра, фактически кинув их с точки зрения понятий? Военные действия? Вряд ли, потому что при их победе в этой войне, некому было бы тогда отдавать займ по договору кредитной линии… Где логика?… И потом, тот дополнительный поток в их котел из Харьковского ручья мог быть гораздо мощнее, если бы его, как телегу в басне Крылова, не тянули в разные стороны. Как-то все было не по-хозяйски, не логично и не рационально. Поэтому подводя итог первого года его самостоятельного и одиночного плавания, Куля практически подвел черту под личными отношениями между ним и первым лицом корпорации, что на деле так или иначе означало сохранение дипломатических отношений между сторонами ввиду присутствия у обоих объекта общего пользования в виде кредитного общества, но на братское приглашение его к общей кормушке с большими делами, Куля точно уже не рассчитывал. Скорее всего он оказался чересчур самостоятельным, чтоб быть достойным стать приближенным. Но его вполне устраивало такое паритетное сосуществование без взаимных обязательств и претензий. У обоих сторон были свои независимые сектора одного кредитного портфеля, за которым был поставлен следить и блюсти порядок его ставленник, друг и земляк Ташков Иван. Поэтому, не теряя много времени на поиск журавлей в небе, Куля сосредоточился на разведении синиц в своих руках. Он свято верил, что даже водиночку, правильно развивая свою структуру, к нему обязательно придет его время выбирать своего журавля.

Уже к этому периоду Куля практически полностью отказался от выдачи кредитов населению, вернее не отказывался, а дошел до уровня, когда для этого у него практически не было свободных ресурсов, хотя приток депозитных вкладов увеличивался постоянно.

На фоне успешно развивающегося направления в производстве стройматериалов и в постройке домов, которым рулил в связке с Кулей Мирошко Федор Ильич, Куля удачно прокрутил пару проектов с недостроями, и собирался для себя расширить это направление. Преследуя цель максимально удешевить арендуемые им в своем бизнесе ресурсы, Куля старался как можно меньше использовать свои дорогие деньги, и как можно больше задействовать банковские, где в то время можно было найти ресурсы и за 11 % годовых для кратковременных программ, что было в три раза дешевле чем у него в кредитном обществе.

Суть проекта "недострой" была проста и состояла в том, чтоб найти выгодный объект надостроя, выкупить его, вложить некоторую сумму в доведение этого объекта до товарного вида, и продать по рыночной цене готового к эксплуатации объекта. В процессе поиска интересного объекта Куля однажды вышел на залоговое или конфискованное имущество. Заинтересовав функционеров этих структур, можно было найти достойное предложение по цене гораздо ниже ее реальной, рыночной стоимости. Для прокручивания удачных сделок в этом поле всегда были нужны наличные деньги в оперативном порядке. Для решения этой задачи хорошо подходили Кулины возможности функционера от кредитного общества. Если понравившийся объект являлся в какой-то мере недостроем, он сначала переходил образно говоря в Кулины руки на имя некого Иванова, потом находился некий Петров, который желал купить себе этот объект у Иванова, используя банковский ипотечный кредит под банковский процент. Таким образом получалось, что пока этот объект готовился к продаже, пока на него подыскивался покупатель уже как реальный будущий хозяин, процентный счетчик вложенных в это дело заемных средств на приобретение и ремонт данного имущества, был максимально минимален. А если попадался подходящий недострой в свободной продаже, то его Куля тоже старался приобрести за банковские средства, используя свои дорогие деньги, в этом случае, только для внесения авансового платежа при оформлении банковского ипотечного кредита.

Преследуя эту же цель, сделать как можно дешевле те ресурсы, которыми он пользовался, Куля по возможности даже свои личные потребности в автомобилях, в жилье, в служебных помещениях старался удовлетворить не за свои личные заработанные, а за кредитные банковские. Приобретая понравившуюся ему машину в банке в кредит под 9 % годовых, свои нерастраченные деньги он пускал в свой бизнес, где отдача от них составляла минимум 60 % годовых.

Уже сейчас, в чем-то разобравшись, и осмотревшись, Куля задумывал и выискивал для себя другие, более эффективные источники самофинансирования. Для него уже было ясно, что кредитное общество — это хороший способ перехватиться наличными, но качественный уровень только на его основе не повысишь. Банковские, девелопментские структуры, всевозможные фонды, частные инвесторы, инвестиционные компании, компании по управлению активами — все это теперь бесповоротно затрагивало Кулины струны души. Где-то отдаленно, но в пределах досягаемости, он слышал музыку, она нравилась ему, и он стремился поближе ею насладиться.

На таких нотах в глубине души Куля очень сильно рассчитывал на Вампиноговский проект землеотвода. Свою задачу по обеспечению процесса финансами Куля выполнил четко в пределах договоренностей. За все время пока ему сообщали и Вампиногов, и Швалько о нормальном протекании дел в этом направлении, он не считал нужным куда-либо вмешаться и терпеливо ждал заявленных и обещанных ему счастливых событий. Все ближе ко времени собирать камни исход сделки ожидался, со слов компаньонов, гораздо круче от того, который закладывался в начале и описывался в предыдущей главе. Действительно, за последние 10–12 месяцев, цены на недвижимость и участки под ее застройку, по уже привычной на то время динамике, заметно сдвинулись в большую сторону, что в теории обеспечивало большую цену продажи ожидаемого подписанного договора аренды, и соответственно большую прибыль для всей компании. Но Кулю мало трогали разговоры об этом приятном нюансе ожидаемом в перспективе. Он ни на секунду не засобирался дербанить убитого медведя на первом этапе, и прикидывал как лучше разрулить возможные противоречия на этой почве между всеми участниками. Его мало привлекала прибыль сегодня, какая бы она не была, тогда когда завтра эта тема могла повернуть целую судьбу. Пока это были всего лишь мысли про себя, и привыкнув решать проблемы по мере их поступления, Куля не вдавался в детали этого вопроса пока шкура медведя не легла на разделочный стол во всей своей красе.

И очень скоро, как по какому-то закону, все-таки послышались первые тревожные звоночки, оповещающие наличие проблем в ходе выделения участка. По факту уже прошло более чем достаточно времени из того сколько декларировалось ранее на подготовку полного пакета документов — согласований со всеми положенными инстанциями. Как только у Кули появились первые сомнения в подлинности положения дела изложенного в очередной раз из уст Швалько Галины, он соблюдая деликатность, обратился со своими подозрениями естественно к Вампиногову. Тот отреагировал спокойно, но живо, пообещав предпринять меры, и постарался успокоить Кулю. Через две недели они оба, Швалько и Вампиногов появились у него в офисе.

— Павел Михайлович, Вы только не переживайте, — без предисловий, буквально с порога начала щебетать Галина, изображая всем своим внешним видом спокойствие и уверенность. — Я Вас очень хорошо понимаю, и на Вашем месте, пребывая в неведении, поступила бы точно так же. Только поэтому мы с Кириллом Сергеевичем сегодня срочно примчались к Вам, чтобы объяснить ситуацию и успокоить.

— Очень приятна Ваша забота, пожалуйста объясните, — сдержанно ответил Куля.

— На сегодняшний день проблема есть, это так. И содержится она в районной санэпидемстанции, — продолжала Галина. — Там избран во главу новый санитарный врач, и он оказался очень строптивым и амбициозным. Мы пытались решить эту проблему административным путем через "крымскую сторону", но пока не получается.

— И что теперь?..

— Нужны деньги, иначе мы рискуем завязнуть по времени на этой проблеме, в то время как все остальные вопросы практически решены.

— А что с новым санврачом? Уже есть конкретная договоренность?

— Конкретно с ним нет, но есть с человеком, имеющим на него выход, он занимал…

— И сколько? — умышленно перебивая Галину, подытожил Куля конкретным вопросом ее ненужные комментарии.

— Нужно еще 20 тысяч долларов.

Далее образовалась некоторая пауза в диалоге. Прежде разговаривая с Галиной, Куля перевел взгляд на Вампиногова.

— Я думаю, что нужно по возможности изыскать эту сумму и пытаться решать эту проблему этим путем, — заговорил молчащий до этого Кирилл Сергеевич, отвечая на взгляд.

В сложившейся ситуации Куле особо раздумывать не приходилось. Он не владел сутью вопроса и вынужден был довериться компаньонам и их компетентности, тем более, что дополнительная сумма выдавалась опять же на имена людей, которых они привели для получения теми кредитов на общие цели землеотвода. В конце концов изложенная суть проблемы была реалистичной и вполне походила на обыкновенную, жизненную рабочую ситуацию.

Но по тому же присущему закону подлости в намеченный вновь срок обозначенная проблема с СЭСом так и не решилась. Не решилась она и через следующий аналогичный промежуток времени. Далее последовали еще несколько траншей на финансирование, якобы взятки чиновнику уже на более высоком, республиканском уровне. После этого проблема с СЭСом вроде бы решилась, но тут же, очень скоро выяснилось, что существуют еще ряд каких-то вопросов у других инстанций к данному землеотводу. По характеру проблем на фоне всех событий в совокупности создалось устойчивое впечатление, что проблемы возникают по меньшей мере из-за несерьезного, несистемного подхода к главному вопросу в принципе, у самого основания.

Куля неоднократно проводил беседы с Вампиноговым, обговаривая сложившиеся обстоятельства, но эти беседы ни к чему не приводили. Кирилл Сергеевич, доверяя Швалько Галине, и отдав ей под расписку все взятые им и его людьми деньги в кредит на интересы землеотвода, теперь так же, как и Куля имел возможность только послушать душещипательные истории Галины, поохать и развести руками. Беседы с Галиной, теперь уже с глубоким вниканием в суть проблемы, с выявлением личностей задействованных чинов, с конкретными их словами, обещаниями, с попытками контроля очередных финансовых инъекций, также приводили к очередному ожиданию с моря погоды. Куля неоднократно командировал Вампиногова в Симферополь для его личной беседы с представителем "крымской стороны" с неким Петровичем из прокуратуры, но и эти меры не вносили ясности и положительных сдвигов, хотя Галиной при этом все время декларировался оптимизм и убеждения в том, что она в скором будущем все порешает.

В какой-то момент, наслушавшись пустых обещаний и наевшись завтраков, движимый уже злостью азарта и тревогой за впустую потраченные деньги вкладчиков, Куля решает во всем основательно разобраться самому. С этого момента его жизнь на какое-то время превратилась в бесконечную командировку в Крым, которую можно условно разделить на три этапа по мере достижения определенного рубежа на пути к цели получить на руки договор аренды уже давно обозначенного участка с видом на "Ласточкино гнездо".

Первый этап этого пути обозначен периодом пока Куля выяснял, общаясь с разными людьми на местах, имеющими хоть какое-то отношение к делу, что все потуги Швалько Галины по выполнению основной задачи оказались пустым местом, а год потраченного времени и большая куча денег, взятых целым списком людей в кредит у Кулиных вкладчиков, выброшены на ветер. Какая часть выброшена, а какая осела в карманах компаньонов, Куля дотошно выяснять сейчас не стал. Все участники проекта, кто брал на себя займы, кивали в сторону Швалько, утверждая, что они отдали все средства ей, так как она была ключевым лицом в этой части проекта. Галина этот факт особо не оспаривала, но присвоение денег, естественно, отрицала, поясняя ситуацию нечестностью чиновников, которые якобы брали деньги, а потом, по каким-то причинам не выполняли обещанного. Даже в родственно-дружеских отношениях Галины с Петровичем, олицетворяющим "крымскую сторону", денежный вопрос комментировался обоими сторонами с явными противоречиями. И как Куля не пытался прояснить направление ушедших денег, в конечном итоге, сомнений о том, что они частично были тупо растрачены, а частично нагло присвоены, уже не оставалось. Найти крайних и обоснованно спросить с них, при сложившихся обстоятельствах, с ходу не представлялось возможным. Тратить на углубленное расследование время не хотелось, а обвинять по предположениям было не правильно. Не пойман, как известно — не вор. Так, во всяком случае тогда, рассуждал и Куля, этим и жил. В конце концов заемные деньги пропали, но заемщики, лица, которым предстояло их отдавать в соответствии с кредитными договорами, остались, и ответственность с них никто не снимал. Вот пусть они и выискивают крысу среди лебедей. В итоге, проделав работу по поиску результатов уже более чем годовалых усилий Галины и ее "крымской стороны", и не найдя таковых в практическом виде, определившись в дальнейших своих действиях, Куля собрал всех участников проекта в формате только "харьковской стороны", в том самом, котором они встречались в самом начале, еще только при знакомстве. Не вдаваясь в подробности итогов, так как все уже были в курсе их плачевного состояния, Куля аргументировано заявил о своем решении:

— Итак, что мы имеем за год времени пока нам рассказывали что ведется работа? Ничего, если не считать выросшего общего долга фирмы по процентам за использование растраченных денег отдельными ее представителями. Кроме этого мы имеем ряд кредитных договоров, погашение которых мне лично видится проблематичным, потому что я не вижу за какие средства это может произойти…

— Мы вернем все деньги так, как и собирались это делать, — уперто вставила Галина свою реплику в монолог Кули.

— Кирилл Сергеевич, — обратился тут же Куля к Вампиногову игнорируя выпад Галины, — Вы припоминаете наш разговор о том, что я, давая соглашение на выдачу денег, доверяю в первую очередь Вам?

— Да, припоминаю, — поникшим голосом ответил тот.

— Слава богу! Спасибо, что Вы избавляете меня необходимости комментировать то, что сказала сейчас Галина Андреевна, и то, что мы все наслушались от нее за все это время, — продолжил Куля. — По большому счету мне даже нечего предъявить ни Галине Андреевне, ни Алексею Вадимовичу, так как за них со мной говорили Вы. Но и это сейчас не суть. Где вы будете брать деньги на погашение долгов, как вы будете требовать их с тех кому доверили, меня мало интересует. Я вынужден заявить всем здесь присутствующим, и в первую очередь Вам, Галина Андреевна, что я больше не могу верить не единому вашему слову или обещанию, а значит я автоматически больше не могу ждать и надеяться на реализацию вами данного проекта и погашение вами ваших долгов перед кредитным обществом за его счет.

— Но проект землеотвода именно этого участка еще актуален, и его нельзя списывать со счетов, — включился в разговор Клюков Алексей.

— Возможно… Но его реализация однозначно требует еще неизвестно сколько финансовых вливаний, так как практически все ранее выдаваемые целевым образом деньги, не доходили до их адресатов…

— Доходили! — опять запротестовала Галина, перебивая Кулю.

— Мне все равно, как будет это называться у Вас, Галина Андреевна, но у меня фраза "доходили до адресата" означает наличие результата. На сегодняшний день результата нет практически никакого, и я больше не хочу с Вами, или с кем либо еще, на эту тему дискутировать.

В этот момент, говоря последнее предложение Куля почувствовал, что он перешел уже на повышенный тон. Его злили те обстоятельства, в которых он оказался по сути благодаря своей наивности, которую он проявил поверив и понадеявшись на этих людей. Галина оказалась полумошенницей, а полупрофанкой в любом деле, а может и того хуже, наоборот, профи по таким мошенническим делам. Вампиногов и Клюков, доверившись ей, получались первыми потерпевшими от нее, и соответственно банальными дилетантами. А сам Куля, не далеко ушедший от них и став потерпевшим второго ряда, тоже чувствовал себя достаточно дискомфортно прокинутым на чужие деньги вверенные ему в пользование. И сейчас, когда все присутствующие практически все знали о ней, но не могли ткнуть носом, а она при этом продолжала нагло стоять на своем, Куля с трудом сдерживал себя в рамках приличия. За последнее время, изучая состояние дел, наслушавшись отовсюду о Швалько только гадостей, нареканий и обид, дошло до того, что Галина Андреевна одним своим присутствием раздражала его.

— У кого-нибудь из присутствующих есть деньги чтобы довести проект до конца? — спокойно спросил Куля чуть остывший за пол минуты паузы.

— Нет, — ответил за всех Вампиногов.

— Актуален проект или нет — это можно узнать только занявшись им вплотную, финансируя его должным образом, — продолжил Куля глядя теперь на Клюкова. — Но денег у нас, как выясняется для этого уже нет. Выдать их вам как раньше я уже, извините, не имею ни возможности, ни права, ни желания.

Куля опять почувствовал, что начинает переходить на более высокую громкость своего голоса, и поэтому вновь образовалась полуминутная пауза.

— Проект, Алексей Вадимович, может быть и актуален. Проблема в другом. Я не вижу среди нас людей компетентных для этого дела, и лимит доверия и веры в вас всех, как вы понимаете, уже давно вышел.

— Но послушайте!.. — попыталась опять что-то сказать Галина.

— Стоп! Я категорически сейчас отказываюсь что-то слушать, — жестко перебил ее Куля. — Или вы слушаете теперь уж меня, или расходимся все сейчас же, как в море корабли. Заметьте, я вас здесь силой не держу. Если мы сейчас не дойдем до приемлемого для всех пути решения создавшейся проблемы по возврату вами и вашими людьми заемных людских денег, я сегодня же прощаюсь с вами, а завтра буду вынужден начать против всех вас претензионную работу по взысканию с должников, каковыми вы все уже давно являетесь вместе с вашими родственниками и друзьями, их долга по всем кредитным договорам через суд в соответствии с действующим законодательством. — Теперь наоборот, Куля заканчивая фразу, зловеще понизил тон почти до шепота. — Я подчеркиваю, я буду вынужден это сделать, так как этого требует должностная инструкция моей работы. Большинство всех ваших кредитов заключенных, как вы должны помнить, уже больше чем год назад, только на один год, на сегодняшний день уже давно подлежат возврату, а за остальные уже давно не плачены ежемесячные проценты по кредиту. Вы взрослые люди, и должны понимать, что перед вами стоят ваши долги в виде снежного кома, увеличиваясь в геометрической прогрессии ежеминутно.

Опять образовалась полуминутная пауза.

— Павел Михайлович, Вы кажется позвали нас сюда чтобы что-то сказать нам по сути, — сухо уточнил Вампиногов после общего молчания.

— Да. Если меня не будут перебивать, то я перехожу к сути. С одной стороны, как я уже говорил, мне по большому счету все равно, как вы будете рассчитываться по своим долгам, но с другой я понимаю, что вы скорее всего не сможете этого сделать никогда, если мы оставим наш проект в том виде, в котором он есть сейчас. Но представьте себе, меня тоже не устраивает такая перспектива, потому что я считаю себя ответственным перед вкладчиками за непрофессионально, можно сказать глупо, выданные вам деньги. Изучив и оценив ситуацию по землеотводу на сегодняшний день, и понимая, что другого пути вернуть растраченные деньги нет, я делаю вывод, что нужно еще раз произвести попытку в этом направлении, и все-таки добиться цели, т. е. все-таки подписать договор аренды. Но учитывая обстоятельства, которые не дают мне права больше доверять кому-либо из вас, я вынужден взяться за это дело самостоятельно с моей полной единоличной ответственностью. Проще говоря, изначально был шанс у вас, а теперь настала очередь моего шанса. Раньше я поверил вам, а теперь вы будете вынуждены поверить мне. Финансовые вопросы будут выглядеть в следующем порядке: та сумма, которая на сегодня уже потрачена, она однозначно остается на вашей ответственности, и вы с сегодняшнего дня заинтересованы и пытаетесь ее гасить любыми удобными и возможными для вас способами. Кто из вас какую часть будет гасить мне не важно — этот вопрос остается вам и меня не волнует. Разбирайтесь, Кирилл Сергеевич, сами в том кто у вас и сколько украл. Сразу предупреждаю, что проблема снежного кома никуда в таком случае не девается. Чем позже отдадите деньги, тем больше придется отдавать из-за сложного метода начисления кредитного процента на процент, из расчета 36 % годовых. Для того, чтобы у меня не было нужды подавать на вас в суд, вы будете вынуждены регулярно делать по каждому своему договору кредита рекредитацию, т. е. погашение предыдущего с увеличением последнего на сумму оплаты всех ежемесячных процентов по нему. Это не обсуждается.

На этом месте Куля сделал паузу, давая присутствующим возможность осмыслить услышанное. Убедившись, что ясность в сказанном достигнута, он продолжил:

— Финансируя уже лично свои шаги по пути достижения общей цели, я справедливо не буду настаивать на оформлении этих денег на ваши плечи, но так будет пока сумма моего долга по кредитным договорам не превысит в процессе финансирования уровня вашего долга. Если это произойдет, то тогда вам придется оформлять на себя дополнительные транши уравниваясь в ответственности со мной. Так будет справедливо. Если вам, вдруг, не удастся самостоятельно погасить растраченные кредиты, а у меня все-таки дай бог получиться заключить договор аренды, то после его продажи прибыль мы будем высчитывать с условием, что все мной потраченные с сегодняшнего дня деньги в обязательном порядке пойдут в качестве общих затрат по выполнению проекта, а ваши нет. То есть та сумма, состоящая из совокупности всех ваших кредитов, которая будет фигурировать на момент дележа прибыли будет погашаться только вашей совокупной частью общей прибыли. И если совокупная часть вашей прибыли окажется больше итоговой цифры задолженности по кредитам, то оставшаяся прибыль будет отдана мной вам, Кирилл Сергеевич, а вы делайте с ней что хотите. Если же части вашей прибыли не хватит чтоб вернуть сегодняшние кредиты с процентами на то время, то их остатки останутся на вас и дальше. При таких условиях справедливо выходит, что если и у меня не получиться достигнуть желаемого, то будет плохо всем в одинаковой степени. Если же все-таки у меня получится, то мы справедливо гасим изначально все свои долги перед вкладчиками, а уж потом делим шкуру медведя, причем естественно, без вашей "крымской стороны", Галина Андреевна, и без моего участия в ваших сегодняшних долгах.

После этих слов опять образовалась минутная пауза, после чего Куля подытожил:

— Я не все сказал, но давайте пока достигнем согласия на этом. Может у кого-то есть какие-то возражения или уточнения?

После этих слов среди Кулиных компаньонов робко, но по нарастающей началась словесная перепалка со взаимными обвинениями, логическими умозаключениями, атакующими выпадами одних и защитным парированием других. Вся эта хаотическая дискуссия Кулю практически не касалась. Он сидел молча, безучастно взирая на говорящих давая возможность им выпустить пар. Только минут через десять вновь образовалась минутная пауза, после которой последовал первый, и вообщем логичный вопрос от Клюкова:

— Павел Михайлович, у меня уточнение, — начал он медленно, пытаясь как можно точнее сформулировать вопрос. — Вы начнете действовать самостоятельно, на свое усмотрение, но как мы сможем контролировать в таком случае расходы на общие затраты, которые потом отобразятся на нашей потенциальной прибыли?

— Никак. Только на доверии мне, — ни на секунду не задумываясь ответил Куля. — Также, как до этого контролировал и я, доверяя вам. Но зато я могу Вас успокоить, что мне вы все не нужны для того, чтоб оформить на себя кредит, якобы в общих целях, а потом тупо купить на эти деньги сыну BMW (это был камень в огород Галины). Более того я не собираюсь делать от вас всех каких-то тайн, и при вашем желании могу держать всех в курсе событий по ходу дела, и в курсе предстоящих затрат. Практически со стороны ситуация выглядит так, что я с Галиной Андреевной всего лишь поменялся местами, а в остальном все осталось на прежних местах. Мы остаемся компаньонами, но только я не собираюсь брать на себя ваши необъяснимые, даже загадочные для меня финансовые операции.

— Но в таком случае Вы сможете при желании умышленно завысить общие затраты до такого уровня, что часть нашей прибыли превратится в ноль, а мы ничего не сможем предпринять, — продолжил свои подозрения Клюков.

— Теоретически да, могу, — вновь без времени на раздумье начал отвечать Куля. — Но буду ли я это делать практически? Ситуация у нас сложилась такова, что так или иначе кто-то кому-то должен все-таки поверить. Я сделал это однажды первым, теперь ваша очередь. У меня пока нет оснований кому-то из вас мстить, поэтому моя порядочность, на которую вы можете рассчитывать, к вашим услугам. А в довершение к данному вопросу у меня есть что сказать из того, что я уже сказал о своих условиях.

Куля опять умышленно сделал полуминутную паузу, активизируя внимание присутствующих.

— Мне не очень приятно об этом говорить, но я вынужден это делать по вашей милости. Моя порядочность и мое слово, которым я очень дорожу, по сегодняшний день вами никаким сомнениям не поддавались. И наоборот, ваша совокупная порядочность у меня под большим вопросом. Поэтому мое еще одно безоговорочное условие состоит в том, что в составе учредителей ООО "Медиум" с завтрашнего дня остается только один мой человек.

— Это еще почему и зачем? — совершенно не смущаясь своего амплуа мошенницы, с честным возмущенным взглядом встрепенулась Галина.

— Отвечаю на первую часть Вашего, Галина Андреевна, вопроса почему — потому что я не доверяю Вам лично ни на секунду. Вы своими делами использовали лимит моего доверия уже давно. Это что касается первой части вопроса. Учитывая, что я собираюсь в таких условиях тотального недоверия финансировать проект теперь только за свой счет, то мне нужна уверенность в том, что достигнув цели в подписании договора у меня не возникнет проблем с его дальнейшей реализацией, от чего также на 100 % зависит то, смогу ли я вернуть вложенные мной деньги, или мне будут препятствовать в этом по каким-то причинам и непонятным для меня мотивам кто-нибудь из моих соучредителей фирмы, например Вы, Галина Андреевна.

— Почему это я должна буду Вам потом препятствовать?

— Я не знаю… Как не знаю и то, зачем было красть деньги у себя самой. По мне, так и то, и то не логично, но Вы почему-то это сделали… Я не хочу возвращаться к этому вопросу. У меня нет Вам веры ни сейчас, ни тем более потом. Поэтому, или я впрягаюсь в эту телегу сам и деньгами, а соответственно и полномочиями, а вы при этом находитесь в зрительном зале и терпеливо ждете хэппи-энда, или мы сегодня расходимся, а завтра вы ждете прихода "писем счастья" в виде повесток в суд.

Опять в кабинете Кули, где заседали все компаньоны, образовалась минутная тишина. Было заметно, что более-менее здравые головы Вампиногова и Клюкова понимали логику Кулиных условий и на фоне безвыходности ситуации им оставалось скорее всего принять его условие полностью. Зато по Галине Андреевне было видно, что она была категорически против такого разворота с ее долевым участием в фирме, но не чувствуя сейчас для себя поддержку никаких посылов со стороны остальных, заметно нервничая, сидела молча.

— Я позволю себе еще раз разъяснить вам мое настроение, — прервал замешательство гостей Куля. — Я не имею намерений отстранять вас от проекта, не отказываюсь от участия в решении задач в качестве помощи мне, не отказываюсь от ваших советов и каких-то ваших возможностей полезных для достижения общей цели. Я не собираюсь делать то, чего опасается Алексей Вадимович, в том смысле, что я не буду крысятничать у вас за спиной по той причине, что мне это противно делать! Я потрачу столько денег, сколько понадобится, но уверяю вас, что всегда буду пытаться минимизировать расходы, потому что это логично. Вам нечего опасаться за меня, потому что я логичен, а значит предсказуем, в отличии от некоторых, а значит открыт для вас, как для компаньонов. В этом смысле ситуация меняется только де-юре, но де-факто все остается в прежнем виде. Мы остаемся компаньонами с равными долями в ожидаемой прибыли, которая останется за вычетом затрат появившихся образно говоря с завтрашнего дня. А я назначаю себя ответственным лицом со всеми присущими ему полномочиями и полной ответственностью за свои действия и их последствия. Если у меня возникнут сомнения в выборе пути достижения цели, то я непременно соберу вас для принятия в таком случае коллегиального решения, чтобы разделить между всеми и ответственность за него. На сегодняшний день у меня пока нет сомнений в моих предстоящих шагах по этому делу. А пока мы должны прийти к какому-то решению. У вас есть еще вопросы или возражения?

— А вы прикидывали уже бюджет Вашего сценария всех предстоящих мероприятий, и срок выполнения основной задачи, — спросил уже уверенным голосом Вампиногов.

— Вопрос правильный, но очень сложный. Опираясь практически только на предположения, я для себя установил планку по бюджету не больше того, который потрачен вами, а сроком 4–6 месяцев. Будем это считать больше оптимистичным прогнозом чем даже реалистичным, особенно по размеру бюджета, потому что мне придется действовать в сфере, где недавно побывала Галина Андреевна, намутив при этом много мутной воды от имени ООО "Медиум", что естественно много кого из влиятельных и ключевых людей обозлило и враждебно настроило.

Галина опять попыталась что-то опротестовать, но в этот момент против нее одновременно включились сразу и Вампиногов и Клюков, закрывая ей рот, и давая понять, что они поддерживают предложение Кули единогласно. Завязалась опять пятиминутная сценка выяснения отношений, в которую Куля не вмешивался и только иногда комментируя некоторые обстоятельства, терпеливо ждал решения горе-партнеров относительно его предложения.

В конечном итоге Кулина позиция была принята всеми и по всем пунктам. На следующий день была назначена встреча всех учредителей у нотариуса для оформления сделок по переуступке ими их корпоративных прав одному лицу Куле Ирине, жене Павла Михайловича. Еще за два дня тщательно провели полную рекредитацию всего списка заемщиков под названием "Медиум", повыдавав новые кредиты с учетом задолженности по процентам. Бегло пробежавшись взглядом по всему ряду цифр выданных в кредит денег, Куля насчитал цифру уже уверенно переваливающую за двести тысяч американских долларов. "Хорошее начало", — грустно подумал он. — "Проект только подходит к началу его выполнения, а у него уже минус четверть миллиона долларов на балансе под счетчиком 3 % в месяц".

Но другого выхода не было, приходилось идти только вперед. Так начался второй этап Кулиных командировок в Крым.

Его самостоятельная деятельность по поиску путей решения задач, по выходу на нужных людей, которые помогли бы выйти на чиновников тех или иных инстанций большой бюрократической системы, тоже не задалась сразу так, как этого хотелось. Первые три месяца Куле понадобилось чтобы почти в холостую проездить из Харькова в Крым с периодичностью примерно раз в две недели, чтобы он смог понять, что опять ошибся с выбором ключевого человека, проводника из местных воротил, который по замыслу помогал бы ему двигаться по местным бюрократическим джунглям.

Параллельно к этому времени по роду Кулиной деятельности в коллекторской ее части, а простыми словами в части выбивания невозвращенных кредитов с неродивых заемщиков, которые он выдал на заре своей самостоятельной кредитной практики, судьба его свела с людьми способными на эффективные незаконные действия, проще говоря с бандитами. Только в Кулином случае нужно правильно воспринимать этот термин, а еще правильнее будет сказать, что не только в масштабе Кулиных проблем, но и в масштабе всей Украины в понятие бандиты в это время уже входили не только ребята спортивного телосложения с бритыми головами в турецких спортивных костюмах "adidas" и т. д. Скорее наоборот, спортивную форму, в смысле подготовку, они конечно не потеряли, но форма одежды у них могла быть вполне респектабельная, и котелки у некоторых из них, имея приличные прически, варили достаточно неплохо. Но главным отличием бандитов современности начала XXI века было то, что они действовали в сопряжении с представителями государственных силовых структур. Конечно, мелкие задачи, как то: запугать заблудшего заемщика, в том числе и с применением разного рода физического воздействия, или организовать анонимный наезд на конкурентов, выполнялись обычно без привлечения погон. Но если речь шла о серьезных задачах с фигурированием в деле круглых сумм, то без людей с настоящими ксивами не обходилось.

Как-то, предпринимая первые шаги в направлении возврата долгов с откровенных негодяев, не желающих отдавать деньги обратно вкладчикам, Куле предложил в этой теме свои услуги некто Сергей, бывший сотрудник органов МВД, ныне офицер в отставке, или на пенсии, Куля точно при знакомстве не запомнил. Он не знал чем этот бывший офицер занимается в настоящее время, и как он зарабатывает себе на хлеб насущный, но внешне он выглядел уровнем повыше, чем по Кулиному мнению он мог выглядеть на свое офицерское пенсионное обеспечение. Показав в нескольких эпизодах по Кулиным просьбам свою компетентность и некоторые свои возможности, Сергей дал понять, что у него есть ряд знакомых в г. Харькове среди сотрудников городского управления милиции, с помощью которых на Кулином уровне можно было пытаться решать все его проблемы с должниками. Куля не отказался от дальнейшего сотрудничества с Сергеем в этом ключе, и хотя к таким бандитско-милицейским методам коллекторской деятельности он прибегнул тогда впервые, нравственная сторона вопроса его уже не беспокоила, уж очень сильно допекли некоторые нахалы. Сотрудничество такого рода не планировалось быть долгосрочным, так как заядлых должников у Кули было относительно не много, а новых пока слава Богу не появилось. Отработав локально индивидуальную программу с каждым должником, Сергей на некоторое время ушел с ежедневной повестки дня Кули, но через пару месяцев он посетил его офис вновь с дружеским визитом. Целью визита послужила инсайдерская информация дошедшая до Сергея, якобы от его друзей, действующих сотрудников, о том, что на Кулю, как на функционера кредитного общества, в Харьковском управлении отдела по борьбе с организованной преступностью (ОБОП), якобы заведена некая папка с какими-то документами, которая рано или поздно, так или иначе, выстрелит уголовным делом против него. С самого начала своей самостоятельности Куля отдавал себе отчет в том, где он живет, и где собирается вести какую-либо предпринимательскую деятельность. Он понимал, что так или иначе ему когда-нибудь придется обзаводиться крышей, и на абонементной основе оплачивать ее наличие над собой. Это было закономерностью в этом государстве, но Куля не торопился с подобным приобретением и считал, что чем позже он обзаведется такой услугой, тем лучше для него, в том смысле, что меньше отдаст денег не понятно за что. В его личном прогнозе необходимость обзаводиться "крышей" у него возникает по мере развития его бизнес-структур приблизительно через2-3 года, а пока он маленький бизнесмен, он остается незаметным.

Поэтому, когда Сергей излагал суть своего дружеского визита о возникновении в органах ОБОПа загадочной папки с каким-то компроматом, Куля с досадой подумал, что не дотянул он как рассчитывал, и до двух лет своей деловой деятельности, чтобы оставаться мелким и незаметным. По всей видимости он уже засветился, а значит пришло время задуматься о защите своих интересов и от внешних сил. Но самое оригинальное в этой ситуации было то, что скорее всего из происходящего можно было сделать вывод, что засветился он благодаря именно этому же Сергею. Изначально вся подача со стороны Сергея Кулиной проблемы смахивала на то, что если эта папка и существует где-либо, то благодаря ему, или по его наводке. По всей видимости Сергей не захотел напрямую предлагать Куле свои услуги по крышеванию, называя вещи своими именами. Будучи в любом случае посредником, и логично рассудив, что Куля скорее всего откажется, сославшись на преждевременность такого предложения. Но ждать пока у него начнутся проблемы, пока на него наедет кто-то другой, Сергей не хотел. Поэтому нормальным ходом в такой ситуации для него было создать эти проблемы Куле штучно, самостоятельно оставаясь при этом в тени.

Понимая это на уровне предчувствий, отдавая себе отчет в том что в той папке, даже если она и есть, ничего серьезного и страшного не могло быть, так как ничего противозаконного он не делал, с одной стороны Куля мог проигнорировать этот сигнал, и не поддаваться на провокации, но с другой стороны в этом случае у провокаторов, если они серьезные и уполномоченные люди, однозначно появлялся стимул подпитанный профессиональным азартом и охотой прижать строптивого "комерца", вынудить его все-таки платить. В этом случае неизбежно Куля становился объектом разработки, что рано или поздно привело бы к ситуации, при которой ему было бы в любом случае выгодней договариваться и платить за крышу, чем бодаться с сфабрикованным машиной МВД делом с помощью адвокатов и закона.

Так или иначе, какие-то расходы на кормление "крыши" у Кули были заложены в его проекте. Просто хотелось подольше поработать свободным, но получилось так, как получилось. Засветился при работе с должниками, и теперь выяснять стоило ли тогда это делать или нет, было поздно. Сейчас логика подсказывала, что проще купить абонемент сразу, чем ждать пока господа офицеры сфабрикуют что-либо, за что все равно придется потом платить дополнительно. По той же логике оставалось только не прогадать с абонементчиком, т. е. купить побольше, потратив при этом, поменьше.

Проанализировав ситуацию в таком свете, Куля решил не замыкаться, и не блокировать действия Сергея, а давая ему возможность банковать, посмотреть и оценить то, что он предложит.

— И что теперь делать? У тебя есть какие-то соображения на счет этого? — спросил Куля Сергея, заглянув ему при этом прямо в глаза, ловя себя тут же на мысли о том, что его причастность к возникновению этой папки — это всего лишь Кулино предположение…

— Соображений нет, да и откуда им взяться, если я не ставил себе такую задачу. Я пришел сообщить тебе по старой дружбе только то, что совершенно случайно дошло до меня. Откуда мне знать о твоих делах? У меня нет информации о том, что может быть в этой папке. Тебе виднее…

— Я понятия не имею что там может быть. Перед законом я чист. Твои действия по коллекторской деятельности не могли привести к противодействиям?

— Нет, это исключено в принципе. И если этот ветерок дул бы с той стороны, то мне в любом случае об этом сообщили бы. Однозначно тут что-то другое.

— Тогда, прежде всего, нужно выяснить, что в этой папке, и чем она мне может грозить? А главный вопрос — причина ее возникновения? Ты можешь это организовать?

— Не знаю, мне нужно время, чтоб ответить на этот вопрос. Его сложность тоже зависит от того, что в этой папке. Если это просто какая-то разведовательно-подготовительная деятельность относительно тебя, то это одно, а если ты куда-то уже влип конкретно, то другое.

— Наверняка это что-то из разряда первого, но я прошу по мере возможности это выяснить.

— Хорошо, я тебя услышал. Дай мне несколько дней, и я постараюсь что-то пробить, — подытожил беседу Сергей, и поспешил откланяться.

Через пару дней он действительно объявился, спеша сообщить Куле хорошую новость, состоящую а том, что он, используя свои знакомства, добился того, что с Кулей готов встретиться ни кто-нибудь, а сам заместитель начальника Харьковского ОБОПа для личной беседы. В этой беседе, по словам Сергея, Куле предоставлялась реальная возможность узнать о содержании загадочной папки непосредственно при личной аудиенции практически от первоисточника, без каких-либо посредников. При этом, такая возможность беседы с таким немалым чином в его кабинете преподносилась Куле так, что это было большой удачей.

Куля, в ожидании развязки, конечно не мог не согласиться на такую высокую оказанную ему честь. Встретиться действительно довелось с серьезным деловым по виду типом, Кулиным земляком, прибывшим в Харьков по ротации из Луганска, который повел себя достаточно странно, если учесть то, что с одной стороны он все-таки снизошел к тому, чтобы потратить на Кулю свое драгоценное время, а с другой, при этом, при беседе, ни сам ни о чем не спрашивал, ни визитеру ничего толком не рассказал, и не предложил. По внешнему виду, по манере говорить, по характеру взгляда было видно, что этот человек не зря ест свой хлеб. Диалог состоялся очень коротким, буквально 4–5 минут, и ни о чем. При этом он был далек от интеллигентного и высокоинтеллектуального, что подтверждало наличие у этот сотрудника высокого профессионализма, но с не совсем законным, общепринятым уклоном. Наверняка, привычные такому типу оперативно-следственных деятелей методы дознания и методы доказывания вины подозреваемого, не изучаются в школах милиции, и даже не афишируются в кино.

При аудиенции Куле тупо была засвечена папка для документов с типографской надписью "Личное дело Љ__", демонстративно взятая из рядом стоящего сейфа, с каким-то наполнением, из которого Куля успел заметить стандартный бланк кредитного договора своего кредитного общества, лист с рукописным текстом личной информации о нем, и еще некоторые копии общедоступных документов, касающихся его организации. Все это показывалось на расстоянии без возможности детального изучения с комментариями типа: "Некоторые здесь документы вызывают сильные сомнения в своей законности…" или"… мы пока изучаем этот поступивший в оперативную разработку материал…".

На этом по сути встреча была закончена. По всему было очевидно, что таким образом состоялась банальная акция устрашения. И если бутафорские материалы в личном деле, и берущие на понт пустые устрашающие фразы вызывали у Кули внутреннюю улыбку, то сама мизансцена, с настоящим зданием областного управления ОБОПа, с настоящим кабинетом высокого начальства этого заведения, и с реальным его хозяином бандитской наружности, долго улыбаться охоту отбивала. Куле пришлось признаться самому себе, что в какой-то мере эта акция достигла своей цели, ему стало страшновато, причем не там в кабинете, а чуть позже, после того как он первично анализировал и обдумывал проведенную встречу. Разбираясь в деталях, Куля констатировал, что страх вызывает в данном случае четкое осознание того, что при попадании под прицел, якобы в оперативную разработку по каким-то вымышленным подозрениям, к таким людям с такими полномочиями, человеку придется столкнуться с циничным и всесильным вымогателем, у которого практически отсутствуют тормоза и понимание о существовании каких-то пределов здравого смысла. А безграничное чувство безнаказанности объясняется с их позиции долгом службы по сути трансформировавшимся в бизнес, и как говорится ничего личного.

Что касалось роли Сергея в этой истории, то Куля сделал следующий вывод: Сергей в этом представлении сценарист и режиссер в одном флаконе. По создавшейся ситуации выходило, что данную услугу по выявлению тревожного сигнала и по организации аудиенции Сергей для Кули оказывал на дружеской основе, то есть без оплаты какого-то конкретного действия, причем так поставил этот вопрос умышленно сам Сергей. Но Куля уже достаточно изучил этого человека по предыдущим делам. Никакой дружбы между ними не было — это все было приманкой, та же пресловутая иллюзорная мотивация травоядных простаков к появлению у них доверия по сути к хищнику. И хотя этот Сергей был хищником на пенсии, он, и такие как он бывшие, в условиях реальных джунглей иногда удачно приспосабливались к функции своеобразных посредников между представителями общества мирно зарабатывающими деньги, и представителями принудительно-добровольно их отбирающими. Это был их хлеб, и естественно, что бесплатных телодвижений от таких людей ждать было как минимум наивно. Уже одно это умозаключение давало Куле большую долю уверенности, что Сергей эту ситуацию сфабриковал лично, написал как драматург пишет пьесу, и теперь играет ее по сценарию как в театре.

Поэтому, когда Куля по итогу встречи с обоповцем позвонил ему, чтобы поделиться ее результатом, изобразив свою настороженность от какой-то тревожной неопределенности, и попросил его помочь в ней разобраться, обрадовался, когда получил отказ:

— Извини, Паша, но я пока ничем не могу тебе помочь. По всей видимости ситуация серьезная, а тут еще ты, говорят не правильно себя при встрече повел.

— Что ты имеешь ввиду? — удивленно спросил Куля, перебирая в памяти каждую минуту той короткой беседы и каждое ее слово.

— Я не знаю, но люди сказали, что ты повел себя как-то высокомерно, подробности мне не комментировали.

— Какая-то ерунда, поверь, сама аудиенция была настолько короткой, что у меня не было даже такой возможности, — попытался оправдаться Куля.

— Не знаю, но мне в разговоре о тебе пока отказали. Но ты в панику не впадай, пусть они за пару дней чуть подостынут, а я пока что-нибудь придумаю. Все, давай, мне сейчас некогда. Я тебя наберу…

Так закончилась итоговая беседа по телефону и по всей видимости первая часть "Марлезонского балета" под режиссурой Сергея. Он не торопился предлагать свои услуги. Создалась классическая ситуация: нужно было выждать время, набить цену создать видимость сложности вопроса, дать клиенту пару дней помареноваться в собственном страхе и в переживаниях о своих проблемах… И только после этого, уже можно было не стесняться и загадывать за свои "услуги" любую цифру, клиенту из западни деваться было некуда.

Куля был слегка обескуражен такой наглостью. В том, что все это, и надуманное Кулино высокомерие в том числе, было постановкой Сергея, сомнений больше не было. Но что должен чувствовать человек, из которого откровенно делали дурака? Возможно, в таких случаях, при других обстоятельствах и могло появиться чувство азарта от игры, которую тебе грубо навязывают, но Кулю в этот момент душила злость от понимания его обреченности на проигрыш с такими соперниками, и от понимания его бессилия в данном конкретном случае. А проявляемая наглость его визави не сулила ничего хорошего, потому как смывала все границы пределов его аппетита. Жадность кровопийцы, его недальновидность в следствии отсутствия большого ума, действительно пугала. Поэтому, когда Сергей сам объявил антракт в своем театральном представлении, Куля обрадовался. За это время у него тоже появится возможность остыть и принять правильное, продуманное решение.

Буквально на следующий день у Кули была запланирована встреча уже в Киеве с еще одним представителем вида хищников. Но если Сергей из Харькова был из подвида ментовско-бандитских особей, то Лекс, производное от имени Леха (Lex), был наоборот из натуральных бандитов, работающих под силовыми структурами. Если Сергей был офицером-пенсионером, который был вынужден как-то приспосабливаться в поиске себе добавки к пенсии, применяя свои былые связи от случая к случаю, и расценивая свою такую деятельность как хобби, то Лекс занимался своей деятельностью можно сказать на профессиональном уровне. Молодой, высокий, представительный, физически хорошо подготовленный, острый на оперативную смекалку, с мощной романтично-загадочной аурой, позволяющей ему без особых усилий, штабелями укладывать высокосортных представительниц прекрасного пола, Лекс был ярким образцом современного предпринимателя-штурмовика, как говориться без родины и флага, прототипом типичного бизнесмена-рэкетира времен лихих 90-х. и хотя ему по-прежнему была не характерна сложная аналитическая умственная деятельность, недалеким быком его назвать было уже тоже нельзя. А самое главное его преимущество было в том, что он был еще относительно молод, и имел способность к самоусовершенствованию и к дальнейшему интеллектуальному росту. Наверное, при общении чувствовался какой-то потенциал, что подкупало и предрасполагало к сближению.

Но Кулю с Лексом к этому времени сблизило не только обаяние последнего. С подачи Лекса у Кули открылась очень оригинальная кредитная линия. Из Херсонской области объявился человек, который был готов платить за кредит 12 % в месяц. Такую возможность ему давал его бизнес связанный с торговлей нефтепродуктами. Его брат, живущий в Ашхабаде, и имеющий какое-то отношение к Туркменской нефти, отдал часть квоты на выкуп какого-то резерва. Куля не интересовался по какой цене это происходило, и по какой цене потом шла продажа этой нефти, так как это было не корректно, а на проявление профессионального интереса как кредитора, ему могли открыть часть коммерческой тайны, но проверить ее было все равно невозможно. Поэтому Куля не заморачивался на этот счет, пытаясь найти гарантийные источники по кредиту в других местах. Это не составило труда в данном случае. Этот человек был не юным и не бедным мужиком. На нем было столько имущества, что хватило бы наверное на две таких квоты, а сам Дмитрий Викторович представлял собой вполне нормального делового, надежного человека. Оригинальность этой линии состояла в том, что фактически заемщиками в этих кредитных договорах числились частично и люди Лекса из его окружения, а поручителем по всем договорам выступал сам Дмитрий Викторович и его фирма. Вплетая в цепочку зависимостей заинтересованность бандитов в окончательном возврате всех кредитов напрямую, ситуация очень сильно упрощалась в случае если… А учитывая, что из этих 12-ти % 3 % как всегда Куля забирал на оплату процентов по кредитам в своем обществе, 3 % оставлял себе лично, а остальные 6 % уходили Лексу и его людям, заинтересованность в благополучности сделки у бандитов была больше чем у Кули. В итоге вероятность кидалова со стороны основного ключевого заемщика по этой линии исключалась на 99 %, а заработок от ее работы приятно оттягивал карман ежемесячно, учитывая, что линия с первого транша в пол миллиона, за месяц наполнилась уже до 2,5 миллионов гривен, и это был не предел.

Встретившись в рабочем порядке в одной из кафешек Киева, и обнявшись как старые, добрые друзья, обсудив насущные проблемы, Куля поделился со своим проектным компаньоном своей проблемой с загадочной папкой по его душу в сейфе у зама начальника Харьковского ОБОПа.

— Эта проблема может решиться очень быстро, — улыбнувшись расслабленной улыбкой, отметил Лекс. — Я сблизился и работаю с одним человечком, который такую ситуацию разрулит играючись. Он из бывших, но связи у него на очень высоком уровне.

— А из каких бывших, — без особого энтузиазма уточнил Куля.

— СБУ и Интерпол вродебы замешан, да кто об этом правду скажет. Но зная уже немного о том как он работает, скажу почти со стопроцентной уверенностью, что твою проблему он будет решать через какого-нибудь Харьковского генерала, не ниже.

— Ух лихо! Так мне попадать на аппетите подполковника, а с твоим человечком придется вытягивать генеральский запрос.

— С одной стороны да, но когда остановятся твои беспредельщики не известно, а в случае генеральского участия беспредела не будет. Во-первых, уровень людей другой, во-вторых, о тебе просить будут не мальчики. Да и вообще…, - Лекс сделал паузу, — мало ли что ждет тебя впереди, и какие могут возникнуть проблемы и вопросы, а с генеральской "крышей", по-моему, гораздо спокойнее жить.

После этих слов образовалась пауза. Куля молчал обдумывая предложение, а Лекс попивая кофе, сделал несколько глотков и продолжил неторопливо мыслить вслух.

— Ты пойми, это такие люди, которые могут очень многое. У них полномочия, об уровне которых, ты даже не догадываешься, причем им не важно где решать возникшую проблему, в Киеве, в Харькове, или в Донецке. Да что там Харьков, надо будет поедем в Москву и порешаем и там. У них есть связи, друзья-одноплчане везде.

В этот момент Куля подумал о своих проблемах в Крыму с выделением участка под застройку. С того момента, как он вывел из учредителей всех своих горе-компаньонов, и занялся проектом самостоятельно, прошло уже почти пять месяцев. Большая часть вопросов была вроде бы закрыта, но оставалась парочка проблем, которые при решении в очередной раз, имея при этом при каждой попытке вроде бы положительную динамику, тем не менее оставались не решенными до конца и до сих пор. Определенно чувствовался недостаточно высокий уровень, с которого Куля пытался их решить.

— Твоя проблема сегодня — это семечки, с которыми даже стыдно обращаться, но что будет завтра? Ты же собираешься расти над собой и развиваться? Подумай об этом.

Лекс был прав, подумал про себя Куля. Если смотреть на ситуацию, когда приходиться обращаться к генералу с проблемой о папке в сейфе подполковника с бутафорной ценою два рубля в базарный день — это кажется выстрелом из пушки по воробьям. А если посмотреть на ситуацию шире, и поставить перед этой пушкой еще что-нибудь, например проблему с Крымской землей с бюджетом измеряющимся миллионами, то баланс сил и интересов возникает тут же, даже не заглядывая в далекое будущее.

— Так говоришь, что семечки?.. Стыдно обращаться?.. — улыбаясь, набирая полную грудь воздуха, медленно заговорил Куля после некоторого молчания. — Не вопрос, даже завтра ждать не надо. У меня уже сегодня есть проблема подстать твоим генералам, с которой точно стыдно не будет обращаться даже к маршалу.

И Куля раскрыл полную картину Лексу по Крымскому землеотводу. Естественно такая тема не могла не заинтересовать. У Лекса от услышанного загорелись глаза и похоже разыгрался аппетит, так как он заказал у официанта повторно себе его любимое, очень калорийное пироженое, которое съел вот только десять минут назад.

— Да старик, это дело!.. За это он возьмется, Крым для него тоже как дом родной. Тебе однозначно нужно будет с ним встретиться и все выложить. Он мужик местами нормальный, я думаю вы сработаетесь.

— Тогда давай назначай встречу, сегодня время еще есть. Я хоть сейчас готов, а то потом мне еще домой 500 км ехать. Тем более, что рассказывать придется долго, я хочу начать знакомство с Крымской темы, а когда он загорится интересом, то на десерт подам проблему с папкой. Так, по-моему, будет правильнее всего.

— Да, все верно, но если хочешь встретиться то придется ждать до завтра. Он вчера приехал из трехдневной командировки куда-то в Африку, и сегодня сказал его не дергать, он отдыхает.

После знакомства Кули с Африканцем, так они с Лексом за глаза прозвали его между собой, у Кули жизнь не только слегка поднабрала темп, но и приобрела оттенок военно-контрразведывательной романтики. В обиходе гораздо чаще стали появляться таки понятия как конфиденциальность, слежка, прослушка, коды, шифры, ротация средств коммуникаций, лагерь противника. Как-то по его наставлению Куле пришлось даже прибегнуть к услугам телохранителя. Из этих же соображений Африканец или Африка — это было не прозвище, а кодовое имя, шифры, чтобы вероятному противнику возможно прослушивающему разговор не светить реальное лицо, и от этого, по идее, тому было сложнее ориентироваться в реальных обстоятельствах. В его присутствии обращение конечно было по имени отчеству или, иногда среди своих, просто по отчеству. По Кулиной оценке этот человек представлял собой типичного офицера, но не в виде тупого сапога, а как раз наоборот. Наверное все-таки сказывалась ГБ-ешная школа. Возраст около 50 лет, невысокий, не толстый, а плотносложенный крепыш, внимательно следящий за своим рационом питания, не пьет, не курит, соображает и излагает быстро и четко без лишних междометий. Внешний вид всегда с иголочки, всегда чисто выбрит, в общении может быть приветлив и интеллигентен, с присущим всем людям, располагающим к себе, чувством юмора. Чувствовалось умение легко входить в любой образ: если надо, мог быть верным товарищем, если перед ним равный. Если собеседник старше, мог легко стать бойким исполнителем, а для Кули он стал что-то вроде наставника, или как это может называться в гражданской терминологии — кризис-менеджером по найму. Во всяком случае так это выглядело на первый взгляд.

Первая встреча, знакомство, как и полагалось обрисовало Куле в лице Африки делового человека, открытого в какой-то степени в общении, адекватно и союзно с Кулиными критериями, оценивающего различные обсужденные при первой беседе обстоятельства, вообщем все просто, а если не просто, то все равно прозрачно, и любые горы по плечу.

"Да… шустрый дядя…" — подумал про себя Куля, и как он не старался показаться дружественно настроенным, волчий взгляд хищника со светящимися от постоянного азарта голода глазами, Куля не то что заметил, он почувствовал его спиной. Опять ощущалась та же иллюзорная мотивация появления доверия у травоядного простака, которым в данном случае был Куля для этого Африканца. Учитывая масштаб его кругозора, а как следствие его вес, тот хищник-пенсионер, который потирая лапы, ждал Кулю в Харькове в лице Сергея, в сравнении с пенсионером-Африканцем, казался хорьком в том смысле, что тоже плотоядный, но до уровня серого волка-Африканца ему было не дотянуть.

"Что же мне делать?" — задавал Куля сам себе в который раз один и тот же вопрос. Создалось явное впечатление загнанности. Получалось, что хищники окружили его с двух сторон, и если побежать в третью сторону — там пропасть, а если в четвертую, то там неизвестность с большой вероятностью попадания или на нового хищника, или на еще большую пропасть, а времени на выбор варианта, да и вообще на возможность выбора, оставалось все меньше и меньше.

"С одной стороны" — рассуждал Куля, — "и Сергей, и Африканец для него были источниками потенциальной опасности, а значит злом, а из двух зол, как известно выбирают меньшее… нет, так логика теряется… А если так: это у него, у Кули сейчас проблемы, и он сам обратился к ним за помощью. Значит они ему нужны в качестве орудия или оружия для решения его травоядных проблем. А значит из двух предоставленных ему судьбой видов этого оружия, нужно выбирать более мощное, более действенное, а после выбора остается только успеть научиться правильно им пользоваться, чтобы он не убило самого пользователя". Куля сравнил сам себя с неопытным сапером, собирающимся в боевой поход и набирающим в свою походную сумку необходимый ему взрывной материал "С-4". "Саперы ошибаются только раз", — промелькнула в голове избитая киношная фраза…

Так, поразмыслив некоторое время, Куля пришел к логичному заключению, что на сегодняшний день ему в попутчики нужен Африканец. Любить — так королеву, красть — так миллион, а "крышу" иметь — так генеральскую! Оставалось надеяться, что в отличии от реального сапера, у Кули будет больше, чем одно право на ошибку.

И опять, как когда-то, еще в 90-е на заре его бизнес-деятельности в Москве, после пылких объятий бдительной москвички Ольги, очутившись под прицелом московских бандюков, он почувствовал себя в безвыходной ситуации, так и сейчас вспомнил, как тогда просто поверил в себя, в свою удачу, и пошел вперед по тому самому непаханому полю Чудес, того самого манящего бизнеса, той самой своей любимой Родины, о котором мечтал в юности, еще при поступлении в институт бизнеса. И опять почувствовал, как какбудто, его кто-то с какой-то целью ведет за руку по запутанному лабиринту, как когда-то он почувствовал себя целевым участником какого-то сценария, когда невидимый сценарист побеспокоился, чтоб именно Куля без последствий для здоровья вылетел в окно разбивающегося в дребезги микроавтобуса. И сейчас этот сценарист вроде бы и предполагал четыре стороны, куда Куля теоретически мог пойти, но реально для выбора по сценарию оставался все равно только один путь. Но даже если это и так, то что в этом плохого? А может это его ангел-хранитель бережет и подсказывает ему правильный путь к осуществлению мечты жизни. Значит все будет хорошо, просто нужно верить!

На Следующий же день утром Куля с Африкой были уже в Харькове. И как Лекс и предрекал, уже к одиннадцати часам Куля подвез гостя к зданию управления МВД Украины в Харьковской области. Еще через 20 минут тот позвонил Куле на мобильный и сказал быть возле управы через два часа, как штык, а пока свободен. Через два часа все тоже произошло быстро и по-военному. Африканец встретил его у входа в здание и кинув фразу служивому на турникете: "К начальнику управления…", повел Кулю по коридорам уверенно, как у себя дома.

— Генерал захотел на тебя посмотреть лично, но ты не дрейфь, это хороший знак. Веди себя естественно и все будет в порядке, — инструктировал он Кулю по пути на аудиенцию.

Подойдя к двери, в которую входили, Куля успел прочитать на большой табличке, что он заходит к"… начальнику управления ГУ МВД Украины в Харьковской области генерал-лейтинанту…"

Эта встреча, как ни странно, тоже была короткой и тоже ни о чем. Фразу "генерал захотел на тебя посмотреть лично" Куля сначала воспринял образно, а потом после встречи понял, что это было буквально.

— Вот наивный ты! Да какая папка, какие вопросы, какая суть? Нет ничего на тебя, поэтому и нет вопросов, вот и вся суть. Радуйся! Но это только теперь нету ничего, потому что за тобой генерал, а до этого конечно было, — разъяснил Африканец Куле его недоумение относительно беспредметности прошедшей встречи. — Пойми ты, что своя папка есть всегда практически на каждого — это СИСТЕМА такая. Живи правильно, и все будет хорошо, СИСТЕМА не сжирает просто так, она контролирует.

Образовалась пауза… Они вдвоем выйдя из здания управы, после встречи решили немного прогуляться по рядом расположенному с этим зданием городскому скверу.

— За тебя одни люди попросили, другие приняли, посмотрели на тебя, оценили, убедились и подтянули к себе. Теперь ты вхож сюда, но помни, это тебе оказана честь таким образом, не похерь ее, здесь такого не любят и не прощают. Живи, работай жизни радуйся, но о людях не забывай.

Куля потом еще не раз прокручивал в голове и эту странную встречу с генералом в его кабинете, эти генеральские смотрины… И комментарии их потом Африканцем, но уже не в тревожном смятении, а почему-то как-то успокоительно. Может от того, что генерал на него произвел сугубо положительное впечатление?…

Интеллигентный, важный, размеренный во всем, настоящий генерал со спокойным проницательным взглядом умных глаз, он не излучал агрессии и жажды крови. А его слегка болезненный вид, как показалось Куле вызвал чувство сострадания и желание даже чем-то по возможности ему помочь. Куля невольно сравнивал того подполковника в здании ОБОПа и его руководителя генерала в здании управления области. И от того, что генерал не был похож на своего подчиненного, того зверюгу, становилось легче и спокойнее на сердце. Появлялась надежда, что где-то предел беспределу все-таки был. А когда при такой мысли в противовес ей аналитический отдел мозга подкидывал все-таки мысли типа: "ты ошибаешься… это тоже иллюзия… кому ты поверил?.. они по любому все хищники…", то хотелось гнать их и не предавать значения… Хотелось верить в лучшее…

На следующий же день позвонил Сергей.

— Привет, я наслышан о том, что у тебя дела идут хорошо. Молодец, быстро порешал свои проблемы.

— Откуда ты уже знаешь? — проявляя наивность поинтересовался Куля.

— Да оттуда же…

У Кули зачесался тогда язык сказать ему: "спасибо за создание проблемы", но он почему-то не сделал этого. Наверное ему было достаточно насладиться Сергеевой интонацией и его последними словами, чтобы потешить свою жажду мщения.

— Ну ладно, будь! Если что — звони, буду рад помочь, — сказал прощаясь Сергей деланно бойким голосом, напоминая Куле при этом, присевшую на все четыре лапы побитую собаку, прижавшую уши, и пятящуюся назад.

— Да, спасибо. И тебе удачи, — лаконично ответил Куля, а сам подумал: "нет уж, спасибо, уж лучше вы к нам…"

Естественно, что все это мероприятие, начиная с командировки Африки и заканчивая аудиенцией и выходом Кули на генеральскую орбиту, обошлись ему в круглую сумму. Но он не пожалел и остался доволен. И сравнивать то, что он заплатил, и то, где он оказался, с тем, что и за сколько ему мог предложить Сергей, было просто бессмысленно. Уже от одного ощущения, что за тобой стоят генеральские погоны, вырастали крылья, распрямлялись плечи и поднималась голова, а для Кули было главное, что усиливалась вера в мечту.

Еще через день, окрыленный последними событиями он уже ехал в Крым по делам землеотвода. Там он должен был в первую очередь подготовиться к приезду Африки и Лекса в смысле обеспечения быта, и встретить их с поезда. После этого в этот же день была запланирована встреча Африканца с генералом уже в Симферополе, но на этот раз не МВД, а СБУ. После последних событий в Харькове Куля, чувствуя темп и напор Африки, был почти уверен, что теперь, еще и с генеральскими погонами СБУ, дело по землеотводу пойдет. Но жизнь преподнесла другой сюрприз, который предусмотреть было невозможно. Дело конечно пошло, но оказалось, что имея дела с генералами, можно нарваться и на сугубо генеральские проблемы.

Результатом похода Африки в управление СБУ Крыма на 17–00 была назначена встреча всей компании: Африки, Лекса, Кули и СБУ-ушника в одном из ресторанов Симферополя. С первой минуты знакомства, когда Африка представлял генералу деловую молодежь, было заметно, что тот рад был знакомству искренне. Уже немного пообщавшись с новым знакомым, Куля отметил про себя интересную деталь. В лице этого генерала контрразведки Куля увидел немного не того человека, которым по его мнению и ожиданию должен быть генерал СБУ. С одной стороны это был тоже настоящий генерал, мужичага здоровенного телосложения, и опять же не от жирности, с подобающим званию тембром и громкостью голосом, с большими кистями рук, которые когда сжимались в кулак, становилось не посебе, и при всем при этом, он был очень живым, энергичным и никак не медлительным, какими обычно бывают все большие люди. С другой стороны, он был открытым добродушным, с добрым, чуть наивным, можно сказать даже заискивающим взглядом. Он был прост и предсказуем по своей натуре, и скорее Куле напоминал доброго заботливого дедушку, если говорить о человеке в нем, и бывалого танкиста, если говорить об офицере. Хотя такой наверное и в танк не вместиться… Имея для сравнения хотя бы тех с кем Кулю свела судьба в последнее время, имеется ввиду и того подполковника ОБОПа, и генерала МВД в Харькове, и того же бывшего Африканца, этот представитель силовой структуры отличался от них по типу своей силы. Он ярко олицетворял физическую ее составляющую, а умственная часть, явно была не его конек, что для такого рода войск как контрразведка, по идее, было не характерно.

А еще одна закономерность, которая была отмечена Кулей при анализе обстоятельств, состояла в том, что оба генерала в отличии от всех упомянутых сейчас представителей среднего офицерского состава, не имели в глазах признаков цинизма и кровожадности. Конечно, это можно было по разному объяснить в реалистично-пессимистичном свете, не отделяя их далеко в этом отношении от своих подопечных. В конце концов они на то и генералы, им суетиться и раздражаться по пустякам по статусу не положено, но тем не менее у оптимиста Кули надежда на то, что беспределу есть границы усилилась, как и после знакомства с генералом в Харькове, и от этого повышалось настроение.

Вот так, в горячей дружеской обстановке, учитывая что Африка был Симферопольскому ГБ-ешнику практически другом семьи, проходило первое крымско-генеральское застолье, которое естественно оплачивал Куля. Деликатность ситуации проявилась не сразу, хотя ее задатки обнаружились практически с первой минуты знакомства. Африканец представлял другу своих спутников как бизнесменов единого целого, но дополняя о каждом информацией о семейном статусе и наличии детей. Говоря о Лексе он сказал:

— Алексей, бизнесмен из Киева, 28 лет. Не женат.

— О! Значит зятек! — не раздумывая жадно обхватывая руку Лекса, и глядя настойчиво прямо в лаза, обозначился генерал.

— С превеликим удовольствием! — отвечая в том же духе, не раздумывая и искренне, поддержал тему Лекс.

Так, в семейно-строительном духе, как и задалось вначале, застолье и шло. Выяснилось, что генерал по службе в Крым был переведен чуть больше года назад. Жил здесь со своей супругой и внучкой, дочуркой дочери, которая жила таки в Киеве без мужа. У дедушки не за горами была уже генеральская пенсия, и ему очень хотелось побыстрее доукомплектовать семью дочери нормальным парнем, чтоб тот подхватил эстафету ответственности мужской рукой и за нее, а главное за внучку. А дед естественно повернул бы земной шар в другую сторону за такого зятя. Лекс в свою очередь, тоже пребывая в рассвете сил и не отрицая семейную жизнь в принципе, теоретически был не против обзавестись семьей. А в данном случае, глядя на вероятного тестя и осознавая его возможности, жизненную позицию, а главное потенциал своих возможностей при таких делах, желание породниться стало почти осязаемо на ощупь, причем у обоих родычающихся. Естественно все всеми воспринималось на уровне шутейных разговоров под действием горячительных напитков, но нужно было видеть какими глазами генерал смотрел на Лекса, чтобы согласиться с фразой о том, что в каждой шутке есть только доля шутки, а остальное, как в данном конкретном случае, уже настоящая отцовская любовь. Вообщем, посидели хорошо, продуктивно и многообещающе. На утро эйфория скорой свадьбы конечно поугасла, и каждый занялся своим делом, но благодаря послевкусию вчерашних куражей, и чуть-чуть Кулиным. Но не смотря на то, что Куля уже почти не сомневался в положительном для себя исходе этого мероприятия, оценив танковую тягу в своем авангарде, такое дело быстро не делалось в принципе.

Для начала, как и полагалось, эпицентр всей темы был передан по иерархической цепочке немного вниз, как говориться ближе к земле, а если быть точнее, то к Кулиному участку. Его познакомили с приятным молодым человеком на скромном внедорожнике стоимостью минимум восемьдесят тысяч долларов, который взялся решить проблему непосредственно и до конца. То ли специально так было преподнесено, а может и правда по другому не получалось, но этот парень, разобравшись в тех материалах, которые Куля ему вручил, объявил, что все нужно переделывать практически с ноля, так как принципиальная ошибка была допущена еще в самом начале при оформлении первичных документов и чертежей. Для Кули это означало повторную, а в некоторых случаях даже третью оплату тех же самых услуг, и опять потерю времени, что для него означало потерю тех же денег.

Так начался третий, последний этап Кулиных бесконечных командировок в Крым по этому проекту, и почти каждая третья из них сопровождалась прибытием делегации из Киева в лице Африки и Лекса. Актуальность темы родства Лекса с генеральской семьей оставалась в разговорах при встречах все это время, но на уровне шутки. Но наверное Куля что-то пропустил, часто задумываясь о своих рабочих моментах. В одну такую командировку вся компания была приглашена на ужин домой к генералу. Изначально это выглядело как визит вежливости на приглашение генеральшей старого знакомого Африканца и его друзей на чай. Все было чинно и трогательно. На относительно скромной съемной квартире в Симферополе их гостеприимно встретила жена генерала, приятная во всех отношениях женщина, и чудный ангелочек в лице четырехлетней девчушки, внучки. Все прошло чудесно, чай, печенье, даже до коньяка дело дошло. Героиней вечера, не сходя с центра внимания, была маленькая принцесса, и естественно выпить за здоровье такого чуда никто не отказался. Лекс, который занимал второе место по привлеченному вниманию, ни на секунду не стушевался. "Ах, как очаровательно маленькая девочка по-детски заигрывала к понравившемуся ей дяде Алеше, и как бесподобно он отвечал ей взаимностью", — дедушка с бабушкой не могли налюбоваться. И никто не обращал внимания на странные набитые шишки у дяди Алеши на руках, не очень характерные для бизнесмена того бизнеса, от которого он представился.

На следующий день в интересах дела вся командировочная компания вместе с генералом выехала из Симферополя в Ялту. Порешав за час все свои там дела, генерал повез всех что-то показать. Что-то — это была трехкомнатная квартира в новом только что построенном доме улучшенной современной планировки с шикарным видом с одной спальни на всю Ялту и горы, а с другой на бескрайнее завораживающее море. Супер! Каждый гость ходил по просторным комнатам и искренне восхищался и видами, и качеством исполнения работ, и удобным этажом. Находившись и насмотревшись все собрались в пустой громадной гостиной и бросаясь репликами довершали каждый свой вариант лучшего, по его мнению, будущего интерьера квартиры. Генерал какое-то время постоял молча с нескрываемым удовольствием глядя на своих гостей, а потом, стоя практически посередине, вдруг медленно поднял свои ручищи вверх и театрально разводя их в стороны, показывая ими вокруг, громогласно, почти торжественно заявил:

— Алешенька, сынок, и вот это все для тебя! Забирай!..

С высоты генеральского роста, учитывая его командно-натренированный бас и акустику большой пустой комнаты — это прозвучало действительно, как гром среди ясного неба. Дальше была небольшая пауза. От такого расклада Лекс все-таки чуть-чуть замешкался, да и не удивительно. Такое заявление уже выходило за рамки любых шуток. Спасая неудобное положение Африканец с Кулей в два голоса радостно за ого! — кали, поддерживая Лекса.

— Спасибо… Вот это да!.. Круто!.. — заговорил наконец он, явно не ожидая такого форсажа событий, и теперь не зная что ему делать, радоваться или… или не известно что делать…

"Слава богу", — подумал тогда чуть позже Куля, что в этот вечер разъезжались, иначе по ощущениям, после этой экскурсии и тещиных смотрин, останься Лекс со своими "сватами" еще на одну ночь в Крыму, его бы сосватали официально, хоть и невеста была в Киеве. Генерал, как настоящий танк, на мелочи, по ходу обращать внимание не привык. Обошлось только тем, что с Лекса взяли слово, что он обязательно приехав домой в Киев, позвонит генеральской дочери и назначив свидание, познакомится с ней.

Уже сидя в поезде по пути домой, позволив себе чуть расслабиться, Куля более обширнее осмотрел назревающую ситуацию с личной жизнью друга Лекса. С одной стороны его натура свободолюбивого джентльмена удачи, его своеобразный род деятельности, а отсюда и образ жизни, (как раз в это время Лекс состоял в официальном всеукраинском розыске) слабо вписывался в Кулиной голове в образ примерного семьянина. С другой стороны, Лекс постоянно декларировал свое желание покончить с кочевой жизнью и заявлял о возникновении у него тяги к семейной и размеренной ее разновидности. И хотя Куля в такие пассажи не очень верил, с другой стороны, а почему бы и нет. Все мы были молоды и лихие, но с возрастом каждый рано или поздно задумывается о тишине и уюте в кругу красавицы жены и детишек умниц. А если с Леском это этот случай, то лучше партии и варианта убить практически всех многочисленных зайцев для него не найти. С таким тестем в один миг он может порешать все свои старые проблемы, успеть наворотить еще новых, и порешать и их, так как сейчас это за деньги делает Куля. Красота! Но оставалась одна проблема. Доченька должна понравиться Лексу. В том, что Лекс понравиться доченьке, сомнений не было ни на секунду, а вот лавеласу и кабелю Алешеньке попробуй угоди. "Ох, как бы Лекс не наломал тут дров…" — подумал Куля, переключаясь на свои проблемы.

Через неделю Куля с рабочим визитом посетил Киев и естественно встретился с другом, который в последнее время действительно стал ему близким корешом и компаньоном. Обсудив насущные вопросы, Куля поинтересовался за крымские:

— Ну как ты, познакомился с Наташенькой? — так звали генеральскую дочь.

— Не совсем, общаюсь пока на смс-ках. И с папой по телефону почти через день, но все по ходу идет к свадьбе, старик…

— Ты это серьезно? — заглядывая в глаза и пытаясь это определить по ним, спросил Куля.

— Вполне, а что… — и дальше он начал вполне серьезно объяснять Куле все выгоды такого брака, о которых тот и без него прекрасно знал.

— Ты же с ней еще даже не встречался?! Ты уверен что вы подходите друг другу?

— Ну как? Фотками по ММС поменялись, — как-то неуверенно и грустно проговорил жених.

— А почему до сих пор не встретились? Ты же генералу обещал.

— Да то времени нет, то денег на встречу.

— Обалдеть! Он собирается жениться на той, которую еще даже не видел! Да ты понимаешь, что с нами сделает генерал, если ты не задумываясь ломанешься в бега со своей же свадьбы, увидев свою красавицу, которая окажется по закону подлости для тебя вдруг не формат.

Лекс сидел молча, не возражая с растерянным видом пряча от Кули свои глаза. Он наверное что-то чувствовал нехорошее, поэтому и не хотел покидать сказочно-счастливое амплуа генеральского зятя. Созданная им же иллюзия очень нравилась ему.

— Ты что не понял? — не унимался Куля. — Тебя в последней командировке посмотрело и одобрило высшее руководство, я имею ввиду генеральшу. Потом тебе показали приданное, а ты практически согласился. После этого все для них ты уже зять, а своего они так просто не отдадут. Там сначала твоя теща из генерала отбивную сделает, а потом тот на тебя целую армию запустит… А там вариантов не много и все невеселые, — рисовал Куля перспективы. — Тебе проще, ты и так в розыске, а на мне он отыграется так, что я не то что про землеотвод забуду, я и в Крым носа не суну.

— Та да… — заговорил вздыхая Лекс. — Ты прав, надо обязательно познакомиться поближе, — обреченно без намека на оптимизм проговорил он.

Было заметно, что ему не хотелось этого делать.

— Звони сейчас и приглашай на партию в боулинг прямо на сегодня, — давил до конца Куля.

Судя по ее очень скорому согласию и безудержной радости, которую Куля услышал даже из телефонной трубки, прижатой к уху Лекса, она ждала этого момента уже давно.

— Главное, Лекс — не поведись… Твоя задача устоять на первой встрече от всяких соблазнов, не торопись. — Выдавал напутствия Куля по дороге за Наташей. — Ошибку будет очень сложно исправить, гораздо легче не спешить и не допускать ее.

— Да, я понял. Не переживай, — соглашался Лекс.

Кулины опасения и предчувствия Лекса оказались не беспочвенны. Мало того, что Наташа была по внешнему виду далека от тех параметров, которые могли бы привлечь избалованное внимание Лекса, так она еще была беспредельно тяжела и в жизни. Уже через пару часов общения в другой ситуации Лекс послал бы такую девочку куда подальше не взирая на любые ее формы. То с чем ему пришлось столкнуться в лице этой Наташи — это без преувеличения была на сто процентов генеральская проблема или проще говоря чума. Правду, наверное, говорят: "балованный сын — это пол беды, а вот балованная дочь — это беда". У этой особы самомнения было, не то что на папу генерала, у генсека компартии Брежнева его дочь Галина была, наверное, попроще. Такие понятия как чувство такта, меры, скромности и сдержанности наверное не были ей ведомы вообще, зато скандальные амбиции и капризные желания зашкаливали. Выдержать рядом с собой такую мог или слабый, или по заданию очень сильный человек. Отказать ей в отношениях вежливо, но открыто было очень рискованно, так как реальную ситуацию опередили плотные отношения с родителями, мечты которых ушли уже далеко, и ломая их можно было нарваться на обратный эффект. Нужно было тянуть время пока оформление договора аренды не войдет в безвозвратную какую-то устойчивую фазу. Тактично скрытого отказа это эгоистичное, беспринципное существо не замечала, или нагло не принимала. Ситуация усложнялась еще и тем, что постоянно отказываясь попить с ней чаю у не дома с вытекающими отсюда последствиями, Лекс все больше злил ее, и таким образом риск, что она может негативно повлиять на папины и мамины мечты, увеличивался. А чем больше она в своей злости пыталась добиться своего ссуженного, тем больше поражала своей простотой, и тем больше Лексу хотелось ее послать далеко и в извращенной, тяжелой форме.

Но Лекс выдержал испытания. Уходил в подполье, уезжал в реальные командировки, и таким образом дотянул до момента, когда у Кули пришло время платить за выполненную работу окончательно. После этого события вряд ли бы генерал, взявший от заказчика деньги, стал открывать в этом направлении какие-то военные действия. Но опасаясь генеральши, Куля все-таки просил Лекса с Наташенькой разруливать помягче, без глубоких психологических травм и депрессий со вскрытыми венами.

Таким образом проект по отводу в аренду 1 Га земельного участка в Крыму с видом на "Ласточкино гнездо" по своему исполнению вышел наконец-то на свою финишную прямую. Заветный и долгожданный договор аренды с предварительно согласованным его содержанием, и подчищенным с юридической точки зрения в интересах арендуемой стороны, был все-таки подписан представителями громады. И хотя юридической силы он еще не набрал, так как его нужно было зарегистрировать в земельном кадастре, Куля всерьез переключился на группу вопросов, касающихся следующего этапа по реализации этого проекта.

Что касается дел с Кулиными компаньонами предыдущего состава по этому проекту, то там никаких маломальских сдвигов за все время с момента, когда Куля взялся за лямки тягла самостоятельно, в практическом виде не было и по сей день. Еще в самом начале этого периода, когда Куля нарвался на первый препон на своем одиночном ходу в этой теме, его поразила беззаботность и безмятежность этих людей, которые не смотря на повисшие на них огромные кредиты, жили спокойно, не переживая и не задумываясь о том, что их нужно когда-то обязательно гасить. Такие мелочи похоже особо не трогали их. Они смотрели на Кулю в мыле и понадеявшись на него только и делали, что изображали свое соучастие и сочувствие. У Кули на этот счет тогда такой железной уверенности не было, и его возмутило, то как все горе-партнеры сели образно говоря ему на спину и ножки свесили. И хотя серьезно он не надеялся на них и их помощь, смотреть спокойно на тех, кто его развел на деньги, а теперь неплохо себя чувствуя, спокойно ждал хэппи-энда, Куля не мог. Поэтому он провел с каждым из них по отдельности беседу на тему: "А если с участком не получиться, то что? Как тогда отдавать деньги?", при которой каждый уверенно изложил свой способ возврата заемных им средств. Уцепившись за такой оптимизм, исходивший как ни странно от каждого собеседника, Куля настоял, чтобы ежемесячный процент они платили по своим кредитам своевременно и самостоятельно, хотя бы ради того, чтобы не увеличивался снежный ком общей задолженности. По итогу, и Швалько, и Клюков, и Вампиногов пообещали Куле, что постараются, и что с поставленной задачей справятся каждый своими силами. Убедившись в очередной раз в пустоте обещаний всех троих уже через очередной месяц, когда пришло время платить очередные проценты, Куля решил не ставить их в известность в возможных оптимистичных событиях по основному вопросу, дабы не давать им ни единого повода расслабляться. Он надеялся, что страх перед ответственностью за нависшее над ними, их родственниками и друзьями огромные финансовые обязательства, хоть как-то мобилизирует людей к полезному действию, может они задумаются, и хоть что-то вернут из бессмысленно растраченного, а вернее нагло присвоенного.

Но такие Кулины надежды не оправдались ни на грамм. Вот уже больше года прошло, а их обещания оставались на том же уровне, и никто не принес в кассу ни копейки. Из этих же соображений, Куля не стал делать так, как было оговорено делать тогда, когда он остался среди учредителей один. Бюджет проекта в части его, Кулиных затрат, по пути решения основного вопроса давно превысил ту часть, которую взяли на себя в общей сложности все его партнеры. По той договоренности, тогда Куля обозначил условие, что в случае превышения цифры потраченных им денег на проект над цифрой потраченных ими, в целях справедливого распределения ответственности, он будет вынужден увеличивать объемы их кредитов на их список, чтобы уровнять эти части общего бюджета. Но не надеясь на этих людей, и не веря в их чувство ответственности, он не стал этого делать, так как это для него тогда уже было не принципиально. Он отдавал себе отчет в том, что сейчас уже не важно было на кого оформлять эти дополнительные расходы, потому как отдавать деньги по всем кредитам за весь, уже более двухгодовалый суммарный их срок работы, в том числе и по кредитам компаньонов, наверняка, так или иначе предстояло Куле, из денег полученных с выручки этого проекта. Конечно, очень чесалась рука кое-кого проучить за излишнюю хитрость и наглость, и не гасить за него долг перед организацией. Начав масштабную претензионную работу против него, подпортив таким образом изрядно и реально ему жизнь. Но этот вопрос решать было еще рано на сегодняшний день, как и главный вопрос об участии компаньонов этого состава в распределении грядущей прибыли. Пользы они Куле не принесли и рассчитывать на их мифическую поддержку в будущем не приходилось. Он рассчитывал только на себя и на новых своих компаньонов, которые реально хоть что-то полезного принесли в общий котел, например долгое и рискованное пребывание в тяжелой роли жениха скандально-капризной невесты, дочери действующего генерала СБУ. На сегодняшний день шкура медведя была еще не совсем готова, а значит и точки над і ставить было не время. Сейчас было время искать инвестора, который захотел бы вложить свои деньги в строительство многоэтажек на этом участке. И хотя цена на такой участок к тому времени выросла уже до двух миллионов долларов, к варианту окончательной продажи Куля был настроен прибегать в крайнем случае. Все-таки хотелось поучаствовать в этом проекте и дальше, с перспективой в будущем получать свою часть прибыли в самом рентабельном варианте, с продажи квадратных метров готовых квартир.

Имея на руках для предложения богатым дядям не только этот инвестиционный проект, а и еще несколько относительно мелких вариантов, 70 % всей Кулиной занятости уходило, уже к этому времени его развития, на поиск инвесторов любого калибра. Возможность разжиться дешевыми деньгами в банках, как физлицо, у него практически исчерпалась. А тут еще в последнее время появилась тенденция усложнения получения кредита в принципе. Создавалось ощущение тотального дефицита денег, и даже новый Кулин знакомый, занимающий далеко не последний пост чиновника национального банка Украины, с которым его познакомил Африканец, не смог помочь с кредитом с первого раза. Наверняка ни этот чиновник НБУ, ни тем более Куля, тогда не смогли сказать определенно о том, что такая сложность с финансами было ни что иное, как первые звоночки надвигающегося губительного всемирного финансового кризиса 2008 года. Этот кризис явно осознался в октябре, а пока, за четыре месяца до него, Куля воспринимал эти трудности как рабочие моменты, к которым давно привык. Те или иные сложности возникали в Кулином процессе деятельности периодически то там, то там. Вообщем, это было нормальным явлением для такого вида бизнеса, во всяком случае для резко растущей и расширяющейся его стадии.

И сейчас, занятый одним из любимых своих занятий, сидя за рулем, и возвращаясь из очередной командировки домой, он задумался о своей жизни и о своих деловых рубежах: "Вообщем, очень даже не плохо" — резюмировал он ситуацию после достаточно прискипливого и по возможности объективного сопоставления своих активов и пассивов. Ему чуть больше тридцати лет, но у него уже есть на что посмотреть: жена умница, дочурка прелесть, папа, мама, наличие старых и новых друзей, устойчиво развивающийся бизнес… Он вдруг вспомнил, как мечтал когда-то будучи студентом первокурсником о статусе крутого бизнесмена, который имея очень плотную занятость, ездя при этом на серьезном авто с мобилой по деловым стрелкам, ни в чем себе не отказывает. Много конечно утекло воды с того времени. И в мировоззрении, и в системе ценностей, конечно многое у Кули поменялось. Но по сути можно было сказать, что мечта студента сбылась. Все к чему он стремился тогда, на сегодняшнем рубеже у него было, и предпосылки на удачное, светлое будущее, тоже были заложены.

Много вопросов в общей благополучности дел вызывал раньше, из-за своих больших масштабов, именно проект землеотвода в Крыму. С более мелкими проектами как таковых проблем не было, они все были ликвидны, рентабельны и перспективны. Но даже в своей совокупности им было бы архисложно восполнять те затраты, осмысленные и бессмысленные, которые потянула за собой эта тема со времен руководства ею еще Швалько Галиной. Последнее время Кулю это сильно беспокоило, уж очень много потрачено было и сил, и времени, и денег. Все больше это напоминало игру ва-банк, от исхода одной которой, зависела целая судьба. Это было в принципе не правильно, потому что несоизмеримо иррационально складывалось все с точки зрения оправданности риска.

Но сейчас челюсти тисков из сомнений и опасений наконец-то разжались. Куля возвращался домой окрыленный с вожделенным договором аренды в портфеле. "Он выкрутился, он сделал это, ай да Куля, ай да молодец!" — всплывали в его голове фразы гордости за себя. Теперь его позиции были сильны, теперь отношение активов с пассивами были уверенно положительными. И даже если обстоятельства сложатся так, что договор аренды придется просто слить сегодня с первого этапа проекта, получая прибыль с продажи соток площади участка, то его общее положение все равно останется достойным высокой оценки. В таком, относительно не очень удачном исходе останется только задуматься о том, куда девать в перспективе резко навалившуюся большую сумму освободившихся от дела денег, поступившую с продажи этого проекта. Не много не мало, но даже по пессимистичным расчетам после продажи корпоративных прав ООО "Медиум" на этом этапе к нему поступят в распоряжение около полутора миллиона долларов. Некоторая приличная часть из этих денег будет собственностью кредитного общества, на которые будет продолжать насчитываться депозитный процент для вкладчиков. Это был серьезный вопрос, но опять же из разряда рабочих и закономерных. Куля был готов к нему, он чувствовал в себе уверенность наработанную опытом и собственными ошибками.

Рассуждая в таком ключе, на такой оптимистичной ноте, он практически впервые позволил себе подумать о том, что пора наконец всерьез задуматься о переезде с семьей из их маленькой квартиры в какое-нибудь более просторное и приличное жилище. А еще можно будет сесть на более престижную машину, поехать отдохнуть с семьей в тур-поездку, и т. д. В конце концов он ведь финансист, а значит должен соответствовать этому званию и статусу, тем более, что он это все уже честно заработал, а договор аренды бесспорное тому подтверждение.

И опять в расслабленном во время затишья состоянии, смакуя минутные ощущения эйфории от нахлынувшего осознания счастья за свою удачно складывающуюся жизнь, Куля в своем воображении увидел свой по прежнему одинокий фрегат. Он не был похож на роскошную яхту, но и на хилый парусничек он не смахивал. Скорее, это был боевой корабль с сильными парусами, крепкими бортами и защищенной кормой. Он смело, хоть и в одиночестве бороздил волны большой воды, и уверенно шел установленным курсом. Как жаль, что не было рядом Сани Гвоздикова… В какой-то момент, сбросив скорость и приспустив штандарты, капитан фрегата даст мощный залп салюта из бортовых пушек в честь безвременно ушедшего друга, и постояв минуту в тишине, вновь наполнив паруса попутным ветром, устремиться в свое загадочное и манящее будущее.