ЧАСТЬ VII Водопад Гокак

Они устроили тело на диване. Джеральдо выглядел непривычно серьезным. Он закрыл Викторио глаза и натянул одеяло на его серое лицо. Они с минуту стояли молча, затем Слиппер щелкнул пальцами, подзывая часового.

— Сходи в мой шатер и принеси одну из моих зеленых тарелок. Немедленно, болван!

Часовой посмотрел на Да Гаму и Джеральдо. Первый пожал плечами, второй повторил его жест. Наконец часовой неуверенно поклонился и поспешил прочь.

— Танцовщицы для него оказалось слишком много, — заметил Джеральдо так, словно произносил надгробную речь. — Бедняга. Чересчур много удовольствий.

— Не говори чушь, — ответил Слиппер. — Умер он не от удовольствий.

Да Гама с Джеральдо переглянулись, и Да Гама внезапно понял, что евнух сильно изменился после их первой встречи. Он стоял, широко расставив ноги, скрестив руки на груди, и взирал на них с важностью, как человек, наделенный властью. Да Гама с трудом сдержал смех.

На полу в беспорядке валялись оловянные обеденные тарелки, кубки и пустой графин из-под вина. Да Гама наклонился, поднял и поставил серебряный кувшин, потом посмотрел на одеяло, закрывавшее Викторио.

«Что теперь будет с нами?» — подумал он.

В это мгновение к ним ворвался часовой и вручил Слипперу бледно-зеленую тарелку.

Слиппер стал метаться по шатру, собирая куски мяса и выкладывая их на тарелку. Хотя он казался полностью уверенным в себе, Да Гама совершенно не понимал, что он делает. Слиппер брызнул на тарелку несколькими каплями вина из почти пустого графина.

— Взгляните, — предложил он, держа тарелку под лампой.

На поверхности образовалось лиловое пятно.

— Вино, — сказал Джеральдо. — Это пятно от вина.

Слиппер сердито посмотрел на него, затем наклонил тарелку так, что содержимое соскользнуло на пол, и снова продемонстрировал тарелку.

Бледно-зеленое покрытие теперь пошло пятнами — они остались везде, где лежала еда.

— Это китайский селадон[56]. Султан использует такую посуду для еды. Хорошо известна ее способность темнеть в случая попадания яда. Если яд очень сильный, посуда даже разваливается на части. Да Гама взял тарелку в руки.

— Кто-то отравил Викторио? — спросил он, пытаясь разобраться в ситуации.

— Да, Деога. Кто-то отравил еду и питье господина Викторио.

— Но кто?

Слиппер улыбнулся.

— Действительно, кто? Я подумаю об этом завтра. А пока я отправляюсь спать. Все случившееся вымотало меня, — он демонстративно зевнул. — Сейчас больше ничего сделать нельзя. Давайте попробуем поспать, — он поклонился, но снова повернулся перед тем, как уйти. — Кто-то сообщил женщинам? — оба мужчины покачали головами. — Ну и не сообщайте.

С этими словами он ушел.

Джеральдо смотрел ему вслед. Потом он перевел взгляд на Викторио, на тарелку в руках Да Гамы и, наконец, взглянул в глаза Да Гамы.

— Он подозревает женщин?

— Если они подозреваемые, то и мы тоже, — потягивая мочку уха, заметил Да Гама.

— А почему это мы под подозрением? С какой стати? — ответил Джеральдо. — Этот евнух много берет на себя… А как насчет его самого?

* * *

Конечно, позднее Да Гама понял свою ошибку. Джеральдо лег спать в мужском шатре, где уже храпел Слиппер. Да Гаме следовало сделать то же самое. Но он ненавидел шатры, а ночной воздух был прохладным и свежим. После этого ужасного дня Да Гаме хотелось побыть одному. Он нашел свое седло и другие вещи в нескольких ярдах от костра и растянул одеяло на земле. Потом лег и стал смотреть на бесчисленные звезды над головой. Вскоре его веки сомкнулись.


Он плыл на спине по молочному океану. По яркому небу бежали облака, но потом он понял, что это не облака, а тысячи белых аистов, которые летят по воздуху в идеальном порядке и чем-то напоминают косяки рыб. Из центра косяка появилась звезда, яркая, как голубой жемчуг. Она медленно падала к нему, затем раскрылась, и из нее появилась пожилая женщина ростом не больше ребенка.

— Ты кто? — спросил Да Гама.

Глаза пожилой женщины были синими, как небо в сумерках.

— Что ты собираешься сделать с головным убором моей дочери?

Да Гама хотел ответить: «Какое твое дело?..» — имея в виду: «Она не твоя дочь». Вместо этого с губ сорвались неожиданные слова:

— Я хочу, чтобы он остался у нее. Он принадлежит ей.

Пожилая женщина улыбнулась. Оставшиеся зубы были белыми, как жемчуг.

— Ты говоришь хорошо. Проси милости.

— Скажи мне, как тебя зовут.

— Гунгама. Ты можешь попросить о чем-то еще.

— Дай мне надежду.

— Даю. Проси еще о чем-нибудь.

— Дай мне рецепт от моего одиночества.

— Даю. Проси еще о чем-то одном.

— Помоги мне все исправить. Все пошло не так.

Гунгама нагнулась и поцеловала Да Гаму в щеку.

— Ты хорошо спрашиваешь. Я даю. Я даю. Я даю. Но приближается опасность, Деога. Просыпайся! Быстро просыпайся!


Да Гама резко открыл глаза. Вокруг своего самодельного ложа он увидел кольцо из стражников. Все они направляли мечи к его шее.

Да Гама медленно поднял руки, показывая, что они пусты. В круг стражников протолкался Слиппер, за ним следовал Джеральдо.

— Поднимите его и свяжите, — приказал евнух.

Два стражника подняли Да Гаму на ноги. Один связал ему руки за спиной, второй забрал пистолеты.

— А теперь ведите его в шатер.

— Что вы делаете, сеньор евнух?! — закричал Да Гама. — Я не причинял Викторио зла!

Стражники толкали его к шатру Слиппера.

— Не сомневайся, Деога, я тебе верю, — пропищал Слиппер.

Внутри шатра стражники толкнули его на пол. Один держал меч у его горла, второй тем временем связывал нога. Проверив, надежно ли он связан, они ушли.

Да Гама какое-то время пытался выпутаться, но веревки завязали крепко. Внутри у него все кипело, но он ничего не мог поделать. Оставалось только ждать. На улице он слышал шум, кряхтение и крики, затем женский визг.

Через несколько минут кусок материи, закрывающий вход в шатер, снова отодвинули в сторону. Теперь стражники, которые связывали его самого, заводили внутрь Люсинду, также угрожая ей мечом. За ними следовал Слиппер.

— Вот отравительница, — тихо произнес он.

— Люси?

— Да, она, Деога. Мне очень жаль, что пришлось связать тебя, поскольку ты был так со мной вежлив, но ведь если бы ты решил ей помочь, кто бы смог тебя остановить? Ты слишком опасен, а она не должна избежать правосудия.

Люсинда была не одета, волосы свисали по плечам. Создавалось впечатление, будто она идет во сне. Из-за связанных за спиной рук под тонкой хлопчатобумажной тканью рубашки четко обрисовывалась молодая грудь. Стражники похабно ухмылялись, пока вели ее к дивану и связывали ей лодыжки.

— Что это за игра, Слиппер? — зарычал Да Гама.

— Ты меня удивляешь, Деога. Мне следует простить убийство моего друга? Может, он и был фарангом, но разве он не был человеком?

— Чего ты хочешь? Денег?

Слиппер поджал губы:

— Я хочу справедливости. И я ее получу.

— Дай мне встретиться с Джеральдо.

— Со временем. Нам нужно кое-что обсудить. Завтра я отправлю сообщение вдове султана. Тебе повезло, госпожа, — сказал он Люсинде. — Я мог бы казнить тебя здесь и сейчас — таков закон. За убийство есть только одна наказание — смерть, даже для женщин. Но поскольку ты фаранг, могут возникнуть осложнения. Поэтому я должен сообщить вдове султана. Как я понимаю, вы, христиане, молитесь? Воспользуйся короткой отсрочкой.

Слиппер сочувственно улыбнулся Да Гаме, затем вышел. Стражники последовали за ним.

— Люси… Это ужасно, — произнес Да Гама, пытаясь подобраться поближе к ней.

Не так уж и ужасно. Моя жизнь давно закончилась, — она шмыгнула носом, но не могла вытереть слез. — Я радостно принимаю смерть. Что хуже, скажи мне: никогда не пробовать любви или попробовать ее очень ненадолго, а затем потерять навсегда?

Не говори о любви сейчас!

Люсинда посмотрела в глаза Да Гамы.

— Почему? Я скоро умру. О чем же мне говорить? Ты никогда не любил, кузен?

Да Гама не мог найти слов для ответа. Он думал только о побеге. Но Люсинда закрыла глаза, и из них снова потекли слезы.

— Я была дурой. Я колебалась. Но мое сердце принадлежит ему, оно больше не мое. Когда же я наконец приняла решение, когда я была готова от всего отказаться, оказалось слишком поздно. Он отверг меня. Он ненавидит меня. Теперь я в любом случае всего лишусь.

Да Гама чуть-чуть приблизился к ней.

— Но, Люси…

— Мы спим во многих шатрах, кузен.

Да Гама не понял:

— Что ты такое говоришь, малышка?

— Жизнь — это караван, и на этом пути мы спим во многих шатрах. Завтра я буду спать в другом шатре. Почему меня это должно беспокоить?

— Кто тебе это сказал? — спросил Да Гама.

Но Люси отвернулась и не ответила.

* * *

Да Гама пытался справиться с веревками на запястьях. Усилия давали ему хоть какое-то успокоение. По крайней мере, он что-то делал.

Через некоторое время вошел Джеральдо с тремя стражниками. Он нес пистолет с длинным стволом, один из коллекции Да Гамы.

— Отнесите ее в шатер Викторио, — приказал он.

— Зачем? — закричал Да Гама.

Джеральдо смотрел на Люсинду и ответил, не поворачивая головы:

— Чтобы она могла взглянуть на человека, которого убила, кузен. Чтобы могла подумать о своих злодеяниях.

Стражники подошли к дивану, двое взяли девушку под руки, третий подхватил ноги, потом они подняли ее, словно мешок.

— Относитесь к ней с уважением, или я разозлюсь, — сказал Джеральдо, поигрывая пистолетом, чтобы сделать свои слова весомее. Когда Люсинду проносили мимо, он наклонился и поцеловал ее в губы. — О кузина, — вздохнул он. — Как хорошо мы могли бы провести время!

Люсинда отдернула голову и плюнула. Джеральдо вытер лицо и кивнул стражникам. После того как они вынесли девушку, он небрежно опустился на диван Слиппера.

— А она с характером, не правда ли?

— Ты знаешь, что она его не травила! — зарычал Да Гама.

— Каким ты можешь быть проницательным, Деога! — рассмеялся Джеральдо. — Конечно, знаю. Я сам его отравил.

Брови Да Гамы поползли вверх.

— Кузен, ты иногда бываешь полным тупицей, — Джеральдо играл с пистолетом Да Гамы. — У меня на это ушло много лет, Деога. По сегодня мои усилия вознаграждены, — он повернулся и улыбнулся Да Гаме. — Я убрал два остававшихся препятствия одним ударом — и Викторио, и Люсинду. Ты должен признать, что это было блестяще сделано, кузен. После их смерти богатства Дасанов переходят ко мне.

Джеральдо рассмеялся при виде ужаса на лице Да Гамы.

— Ты же почти обо всем догадался, Деога. Викторио сказал мне, что ты один понял, насколько я близок к богатству, насколько близко я подошел к тому, чтобы стать единственным наследником. Не нужно притворяться, что ты так сильно удивлен.

— Может быть, и нет, — с трудом произнес Да Гама. — Но я не предполагал такой дерзости.

— Вот именно! — Джеральдо вскочил на ноги. — Дерзости! Это и было ключом! «Как кто-то может быть таким ужасным? — думает хороший человек. — Подобное немыслимо!» И хороший человек, улыбаясь, отправляется на смерть с открытыми глазами, но ничего не видя! — Джеральдо поклонился Да Гаме. — Ты — идеальный пример.

— Ты думаешь, что выиграл? Тогда держи рот закрытым и наслаждайся. Ради Бога, не говори об этом!

— Сказать по правде, кузен, мне нужен кто-то, чтобы поделиться радостью, — Джеральдо поудобнее устроился на диване и направил на Да Гаму поставленный на предохранитель пистолет. — Опасно держать оружие заряженным. А что если оно случайно выстрелит? — он сделал вид, что стреляет, и рассмеялся. — Хочешь узнать самое интересное? Слиппер. Я думал, что мне придется отравить проклятую девку или, что хуже, жениться на ней. Слиппер решил все за меня. Какой он удивительный дурак! Мне потребовалось всего лишь прошептать ему на ухо пару слов. Когда я сказал ему, что буду единственным наследником и всегда останусь его другом, он понял намек. По крайней мере, смерть Люсинды на мне не висит.

— Ты поверил Слипперу?

Да Гама уставился на Джеральдо. Молодой человек наслаждался моментом, купаясь во внимании Да Гамы. Но мгновение прошло, а Да Гама продолжал неотрывно смотреть на него. Под этим безжалостным взглядом Джеральдо стало не по себе, и чувство это все усиливалось. А Да Гама начал смеяться. Он смеялся, когда Джеральдо велел ему прекратить и даже когда Джеральдо поднял пистолет и снял его с предохранителя.

— Давай, продолжай радоваться! — сказал Да Гама. — Это ты дурак, а не Слиппер. Сегодня ночью разбогатела вдова султана, Альдо, а не ты.

— Что ты имеешь в виду?

— Разве ты не знал, что собственность убийцы подлежит конфискации? Богатства Люсинды перейдут Биджапуру — в личную собственность вдовы султана! — Да Гама дал Джеральдо время осмыслить услышанное. — Тебе следовало сразу ее убить. Твоя хитрость привела к твоему краху, Альдо! Ты слишком намудрил и проявил чрезмерное усердие. Завтра Люсинду обвинят в убийстве. Завтра она потеряет все — как и ты.

— Но Слиппер…

Да Гама улыбнулся.

— Слиппер получит десятую часть. Он разбогатеет. Не ты.

Джеральдо выглядел таким жалким, что Да Гама с трудом сдерживал смех. Лицо молодого человека побледнело.

— Я был дураком. Все дело в моем добром сердце. Пока ее не обвинили… А что если я убью ее теперь?

— Ты опоздал. Слиппер умен. Он ожидает неприятностей. Именно поэтому он приказал связать меня. И даже если бы тебе удалось ее убить и никто бы этого не видел, Слиппер все равно будет знать, что это твоих рук дело. Твое богатство потеряно.

— Должен быть способ, — упрямо сказал Джеральдо.

— Не беспокойся. Ты молод. Ты опасен. Ты можешь стать посредником в заключении сделок.

Открытой ладонью Джеральдо врезал Да Гаме по уху и вылетел из шатра.

* * *

Прошло несколько минут, и кусок материи, закрывающий вход в шатер, снова отвели в сторону. Для Да Гамы секунды тянулись, словно часы. Он ожидал снова увидеть Джеральдо и уже приготовился к избиению, но вместо него появилась Майя. Она тихо подошла к нему и положила холодную маленькую ручку на его щеку.

— Деога, что они сделали?

— Ты видела Люси?

Майя покачала головой:

— Они не позволяют мне с ней разговаривать. Потребовалось приложить немало усилий, чтобы мне позволили зайти к тебе. Ее они поместили в шатер Викторио. Привязали к шесту, поддерживающему шатер. Она плачет. Ей там плохо, Деога, в компании с трупом. От этого у нее появятся черные мысли.

Да Гама сильно нахмурился.

— Ты можешь принести мне пистолет?

— Нет, Деога. Их заперли в ящике, а ящик сторожит много людей. Они думают, что ты опасен.

— Они не правы. Не без оружия. Может, меч? Нож?

Майя покачала головой.

— Я не знаю, как их раздобыть. И Слиппер обыскал меня перед тем, как я к тебе зашла. С большой тщательностью! Это доставило ему удовольствие.

Да Гама покачал головой.

— Я думал, что тебя будет обыскивать Джеральдо.

— Джеральдо наблюдал, — она положила ладонь на руку Да Гамы и нежно сжала ее. — Завтра мы отправимся в лагерь вдовы султана, и там Люсинду казнят. Неужели мы ничего не можем сделать, чтобы ей помочь, Деога?

— Ничего, — наконец ответил он, потом долго колебался и хмурился. — Нет… Возможно, у нее есть шанс.

— Какой?

— Патан, — Да Гама смотрел мимо Майи, раздумывая. — При удачном стечении обстоятельств у него все может получиться. Ты узнала, каким путем мы поедем?

— Они говорят, что мы будем проезжать под водопадом Гокак. Они говорят, что это трудная дорога, но гораздо более короткий путь к вдове султана.

У Да Гамы загорелись глаза.

— Это отличная новость. Возможно, шанс все-таки есть.

— Но как нам вовремя передать сообщение Патану? Как мы вообще можем передать ему сообщение?

Да Гама шепотом рассказал ей о клане Трех Точек и о том, как видел тени разбойников, следующих за ними. Он рассказал и про сигнал, установленный Вали-ханом. Да Гама с Майей медленно разработали план и придумали послание, которое передаст Майя. Он заставил ее все повторить, проверяя детали. Но даже когда она все сделала безупречно, он покачал головой.

— Это невозможно. Этот план никогда не увенчается успехом.

— Он сработает, Деога. А если не сработает, мы все равно обязаны попытаться. Она не должна умереть! Мы обязаны сделать все, что в наших силах, и оставить остальное Богине. Я подам сигнал. Я передам им твои слова. Патан ее спасет.

Майя поцеловала его в щеку так, как целуют дядю. Тогда Да Гама вспомнил сон про пожилую женщину и молочный океан и собирался ей про него рассказать, но она уже исчезла.

Часовые сгрудились вокруг костра и у входов в шатры, в которых содержались пленные. Майя взяла горящую ветку из костра.

— Я иду в кусты, — тихо произнесла она.

Удалившись из поля зрения остальных, Майя три раза взмахнула горящей веткой и каждый раз произносила мантру.

«Этого достаточно? — подумала она. — Или повторить? Какие они, эти люди из клана Трех Точек? А если я напутаю с посланием? Сделают ли они то, что я прошу, или…»

Только она начала беспокоиться, как рядом с ней зашуршали кусты и появились двое смуглых мужчин.

* * *

Патан резко проснулся. В долине Конур еще не рассвело. Спал он беспокойно. Хотя сны рассеялись, как туман, беспокойство осталось — словно трепет крыльев под окном, словно приближение урагана, словно к нему подкрадывался волк. Он оделся и прицепил к поясу меч.

Все спали, кроме старого часового, который сидел на ступенях веранды под дюжиной одеял, хотя и было тепло. Патан помахал ему и пошел проверять окрестности.

Какое-то предчувствие привело его к подъездной дороге, по бокам которой росли деревья. Слышались птичьи трели, квакали древесные лягушки. Но было и что-то еще, какой-то звук, почти неслышный.

Затем Патан его узнал. Это был звук, который издает лошадь, которая только что скакала во весь опор. У нее так шлепают губы. Патан медленно достал меч из ножен, стараясь, чтобы сталь не зазвенела. Неслышно передвигаясь от одной тени к другой, он нашел двух лошадей, привязанных к кусту под деревом с низко нависающими ветками.

Он повернулся в темноте, никого не увидел, но теперь не сомневался, что кто-то там есть.

— Говори, и я не причиню тебе зла, — произнес он громким голосом.

Одна из лошадей подняла голову и захрапела. Больше ничто не нарушало тишину.

Без какой-либо определенной причины, только руководствуясь чувством, что за ним наблюдают, Патан развернулся. У него за спиной оказались два огромных темно-коричневых кокона, прижимавшихся к большим веткам дерева. Прямо у него перед глазами они раскрылись, и теперь он понял, что коконы — это просто одеяла, привязанные к веткам. Из них появились не мотыльки, а двое мужчин и медленно пошли к Патану. У обоих в руках были луки с приготовленными к стрельбе стрелами.

— Она сказала, что ты очень хорош. Она сказала, что ты найдешь нас, и ты нашел.

Мужчины из коконов улыбнулись друг другу.

— Да, ты очень хорош. Только мы могли бы тебя убить уже три или четыре раза, — сказал второй, и оба рассмеялись.

— Что вам здесь нужно? Кто вам сказал обо мне?

— Успокойся. У нас для тебя сообщение. От одного фаранга, который утверждает, что он твой друг. Говорит, что ты ему кое-чем обязан, — первый двусмысленно улыбнулся. — Пришло время платить, говорит он, — разбойник сделал паузу, и его губы исказила отвратительная улыбка. — Возникла проблема с другим фарангом… с каким-то еще фарангом…

— Фаранги… — засмеялся его друг.

Лицо Патана ничего не выражало.

— Зачем вы приехали ко мне? — спросил он. — Почему бы вам самим не помочь ему?

Двое переглянулись.

— Он не хотел, чтобы мы все испортили, капитан. Это его слова, — Патан приподнял бровь. — Это так, капитан. Он говорит, что ты единственный, кто в состоянии помочь.

— Почему? Что такого особенного в этом деле?

Разбойники переглянулись.

— Капитан, он хочет, чтобы ты выкрал убийцу.

* * *

В шатре Слиппера в лампах закончилось масло, и все, за исключением одной, погасли. Да Гама дремал урывками. Наконец внутрь стал просачиваться солнечный свет. Снаружи он услышал приглушенные голоса, но не мог разобрать слов. Он проголодался, ему хотелось пить, и нужно было сходить в туалет. Да Гама пытался развязать веревки, как ему казалось, в течение часа.

Наконец он сдался и рухнул на диван. Он плакал, хотя ему и было стыдно. Потом он проглотил рыдания, обругал себя за слабость, но потребовалось время, чтобы успокоиться. Затем он заснул. Проснулся он мокрым от пота, словно во время болезни, когда кризис миновал и человек идет на поправку. Стало жарко, пахло мокрой шерстью. Никто не принес ему воды. Ничто не нарушало его мрачных мыслей.

Наконец вошли стражники, но он так устал от одиночества, что был рад и им. Однако они ничего не сказали, подняли его на ноги и завязали ему глаза. Стражники вывели его наружу. По крайней мере, они позволили ему помочиться.

Из-за повязки на глазах Да Гама почти ничего не видел. Из-под ее края удалось заметить желтую струю собственной мочи, латунный конец ножен стражника и голубые цветы, раздавленные его сапогом. Когда они пошли, Да Гама наблюдал за маленькими пятнами тени вдоль дороги. Потом его остановили, и Да Гама заметил один из сапог Джеральдо. Его хозяин долго молчал, затем исчез.

Один из стражников схватил Да Гаму за плечо, развернул и толкнул сзади. Он полетел вперед и приземлился на некоем подобии кровати. Нежные руки коснулись его и помогли устроиться. Увидев ярко-красный узор на сатине, он понял, что его бросили в паланкин. Он постарался сесть.

— Вот так, Деога, — послышался голос Майи.

Она склонилась над ним и потянула вперед за руки.

— Где Люси? — прошептал он.

Майя суетилась с подушкой, пытаясь устроить его поудобнее.

— Она едет на лошади.

— Идиоты.

Да Гама мог себе представить споры между Слиппером и Джеральдо, которые привели к такому решению. Он нахмурился, бесполезно пытаясь освободить запястья, но вскоре прекратил усилия, тяжело дыша.

— Они смотрят. Я не могу тебе помочь, — прошептала Майя. — И они видят, когда мы разговариваем. Ничего не говори, Деога. Это опасно. Я притворяюсь, что плачу, и говорю, закрывая рот рукой. Мы направляемся к водопаду Гокак, к лагерю вдовы султана.

Со всех сторон долетали звуки, свидетельствующие, что караван вот-вот тронется в путь.

— Я знаю, — ответил Да Гама. — Я догадался. Люси впереди или сзади?

— Она едет перед нами. Она не говорит и не двигается. У нее на плечах один из халатов Слиппера. Они не стали ее развязывать даже для того, чтобы она могла одеться.

Носильщики крякнули, и Да Гаму с Майей подняли в воздух. Караван тронулся в путь.

* * *

Они двигались больше часа, в основном в гору. Носильщики дышали все тяжелее, им явно приходилось прилагать немало усилий. Слышался глухой рокот водопада. В лагере до них доносился только отдаленный плеск воды. Теперь звук усиливался с каждой минутой и наконец превратился в глухой грохот, напоминающий раскаты грома. Время от времени слышался неожиданный громкий всплеск, когда вода билась о скалу.

— Мы уже близко, — сказал Да Гама.

Движение замедлилась. Теперь дорога стала неровной: рядом с берегом реки валялись осколки камней. Паланкин стало шатать, потому что носильщики все время подворачивали ноги. Они часто останавливались, и паланкин неожиданно поднимался вверх или опускался вниз. Наконец Да Гама услышал приказ Джеральдо остановиться. Носильщики с грохотом опустили паланкин на землю, причем резко. Это говорило об их усталости.

— Приближается Джеральдо, — прошептала Майя.

— Пусть.

Мгновение спустя невидимая рука сорвала повязку с глаз Да Гамы. Он заморгал от солнечного света. Слева от них возвышалась голая скала, уходя примерно на сорок футов вверх. Справа бурлила река Гатапрабха. Потоки воды разбивались о подводные скалы, вверх взлетала белая пена. На тропе то и дело попадались обломки камней, перегораживавших ее. Некоторые из них были огромными. Река также выбрасывала камни, в том числе — совершенно гладкие, иногда получались целые горки. Создавалось впечатление, что кто-то просто неряшливо отодвинул эти камни в сторону от реки, как делает ребенок, играющий в кубики. По тропе пройти было можно, но только тщательно выбирая место для каждого следующего шага.

Прямо впереди они увидели край водопада Гокак. Вода неслась мощной струей, ее было много после недавних дождей. Из каньона вверх, к голубому небу поднимался туман. Река была широкой и мелкой, течение опасным. На другом берегу буйно росли травы, вьющиеся растения и деревья. Все это переплелось в, казалось, непроходимом беспорядке. Примерно в ста ярдах впереди, там, где образовалось бурлящее озеро, сквозь туман проглядывал древний храм. Вокруг колоннады обвились какие-то растения, а купол накренился над водой, словно вот-вот собирался рухнуть. Часть ступеней, ведущих к воде, уцелела.

Без повязки на глазах шум казался громче. Да Гама увидел, что Джеральдо заговорил, но ему пришлось напрягаться, чтобы разобрать слова.

— Ты слишком тяжелый, чтобы тебя нести, Да Гама. Дальше ты пойдешь пешком! — прокричал Джеральдо.

Он достал нож и разрезал веревки на лодыжках Да Гамы.

— Развяжи мне руки! — закричал Да Гама.

Джеральдо только ухмыльнулся и кивнул на водопад.

— Ты знаешь что-нибудь про это место?

Да Гама кивнул.

— Однажды я был здесь, — сообщил он. — Но в засуху. Водопад был меньше. Эта дорога, — он хмыкнул, — то есть эта жалкая тропа, я имею в виду, ведет прямо сквозь водопад.

— Что? — спросил Джеральдо. — По воде?

— В засуху там довольно легко пройти. Вон там взбираешься, — Да Гама подбородком показал на тропу, идущую вдоль скалы. — Потом ныряешь под капающую воду. Это просто легкий душ. Затем идешь за водопадом. Прямо за ним находится большое углубление, что-то типа пещеры, выточенной водой. Проходишь по ней, снова попадаешь под душ, а затем выходишь. В засуху даже не особенно промокаешь.

Да Гама осмотрелся, пытаясь выглядеть беззаботно. Он заметил Люсинду на лошади, расширившиеся глаза обеспокоенных стражников, измученных носильщиков паланкина.

— Это опасно, Джеральдо. Почему ты выбрал этот путь?

Джеральдо фыркнул:

— Его выбрал проклятый евнух. Я хотел отправиться долгой дорогой, но он страшно хочет добраться до вдовы султана сегодня. Я говорил ему: давай встретимся с ней завтра, чтобы уж точно добраться в целости и сохранности. Но он распорядился по-своему. Я думаю, что нам стоит повернуть назад.

— Ты прав, — соврал Да Гама. Изменение плана помешает Патану — если он вообще появится. С другой стороны, как подумал Да Гама, обходной путь подарит Люси еще несколько часов. — Я поговорю со Слиппером. Может, мне удастся убедить его. — Джеральдо скептически посмотрел на него. — Послушай, Альдо, я не хочу здесь умереть.

Наконец Джеральдо закрыл глаза и кивнул.

Со все еще связанными за спиной руками Да Гаме было трудно идти по неровной тропе. Во главе процессии несколько стражников стояли рядом с паланкином Слиппера, всего в нескольких ярдах от начала подъема на водопад. За ними находилась Люсинда на кобыле Джеральдо, затем оставшиеся стражники. Паланкин Майи, в котором также ехал и Да Гама, стоял последним. Рядом не было никаких стражников.

— Что ты сделал с Викторио?! — крикнул Да Гама, пытаясь перекричать шум воды.

— Похоронил рядом с шатрами!

«Как мусор», — подумал Да Гама.

Проходя мимо Люсинды, которая с безразличным видом сидела на одной из лошадей, позаимствованных у Патана, Да Гама улыбнулся ей. Выражение ее лица не изменилось.

— Она что-нибудь ела? — крикнул он Джеральдо.

— Она отказывается есть! — прокричал он в ответ.

Вполне вероятно, что он не потрудился предложить ей еды.

Слиппер возбужденно разговаривал с одним из стражников. Конечно, так близко к водопаду ему приходилось кричать, и его высокий голос пронзал воздух, словно звук трубы. Он приветствовал Да Гаму теплой улыбкой.

— Тебе осталось недолго терпеть неудобства, Деога. С другой стороны водопада находятся стражники вдовы султана. После того, как мы передадим приговоренную, я прослежу, чтобы тебя освободили.

«Приговоренную!» — повторил про себя Да Гама.

— Послушай, сеньор, это глупость. Дорога за водопадом непростая. Ты только посмотри, как вода летит вниз! После дождей она несется с огромной скоростью! Это очень сильный поток.

Да Гама прилагал усилия, чтобы евнух услышал каждое его слово. Но Слиппер уже принял решение.

— Я устал от всех этих глупостей. Я возвращаюсь в цивилизованное общество, причем как можно быстрее!

— Это сумасшествие! Паланкины снесет, и носильщиков вместе с ними.

— Кого волнуют старые носильщики, Деога?

— Они должны волновать тебя, сеньор евнух, если ты окажешься в их паланкине.

Слиппер потянул Да Гаму за руку, прямо к берегу реки.

— Посмотри, Деога! Ты видишь стражников вдовы султана, вон там? — Да Гама смог различить их зеленые тюрбаны сквозь кружащийся туман. — Я проходил по этому водопаду много раз. Вдова султана любит это место. Это легко!

— А ты делал это после дождей? Когда вода сильнейшим потоком летит вниз? Не думаю.

Выражение лица Слиппера показало, что Да Гама угадал. Евнух бросил взгляд на тропу за водопадом, затем снова посмотрел на Да Гаму.

— Ты говоришь, что паланкин не пройдет?

— Может, пройдет человек пешком. Но не паланкин.

Слиппер задумался. Он то и дело бросал взгляды на другую сторону, на стражников в зеленых тюрбанах. Он облизал пухлые губы, как человек, предвкушающий пир после долгого поста.

— Значит, я пойду пешком, Деога!

— А что будет с паланкинами?

— Мы отправим их обратно. Паланкин Патана — домой, а наши пойдут долгой дорогой, — Слиппер оценил водопад и процессию удивительно профессиональным взглядом. — А как насчет лошадей?

Да Гама прищурился. От всех этих беспокойств у него болела голова.

— Может быть. Может, им удастся пройти. Этот водопад опасен, сеньор! Посмотри!

Конечно, к этому времени золотистый тюрбан Слиппера развязался и промок от падающих капель. Вода капала с лица Да Гамы, а также стекала с его косички по спине.

— Ну, сильнее мы уже навряд ли промокнем, не так ли, Деога? — Слиппер улыбнулся. — Лагерь вдовы султана находится всего в нескольких ярдах отсюда. С другой стороны водопада безопасность, удобства и справедливость. Мы немного промокнем и окажемся там через час, или нам целый день придется тащиться верх и вниз по горам. А то и два! А может, и больше! Я уже промок, сеньор. Пошли!

* * *

В более сухие периоды вода падала мягче и водопад напоминал тонкую занавеску. За этой занавеской и проходил путь по камням. Там же вода выточила большую пещеру. В другое время было даже забавно проходить за грохочущей стеной воды. Это возбуждало. Было интересно постоять в темной, выбитой водой каменной пещере и понаблюдать за солнечным светом, проникающим сквозь стену воды и создающим тысячи радуг. Но даже в сухие периоды вода так грохотала, что человек испытывал страх — точно так же, как ребенок, когда отец подбрасывает его в воздух. Это приятный страх, если знаешь, что опасность не очень велика.

Но теперь река над ними превратилась в бурлящий поток, вышла из берегов и падала с края скалы огромными сильными струями. Она просачивалась между камнями неровной тропы, и поэтому каждый шаг становился опасным.

Слиппер рвался на другой берег, не соглашаясь ни на какие отсрочки.

— Я буду обедать с Виспером! — объявил он.

Отослав паланкины прочь, Слиппер установил порядок прохождения под водопадом. Он сам пойдет первым вместе с Деогой. Затем танцовщица. Затем Джеральдо поведет Люсинду на лошади. Затем стражники. Да Гама выступил с предложениями, но, вероятно, водопад грохотал слишком сильно.

И в итоге они оказались у края водопада — остатки каравана, который покинул Гоа несколько недель назад. Да Гама, когда-то начальник каравана, шел со связанными руками. Слиппер, когда-то предмет множества шуток, теперь командовал.

— На другой стороне безопасность, удобства и справедливость! — снова объявил Слиппер, которому явно нравилась эта фраза. — Небольшая ванна, потом удовольствия и гостеприимство вдовы султана! — его голос едва ли слышался за грохотом падающей воды. — Пошли, Деога! Мы вдвоем будем указывать другим путь.

Слиппер схватил Да Гаму за плечо пухлой рукой и шагнул вперед. И по одному идти было трудно, а уж вдвоем почти невозможно. Слиппер качнулся в одну сторону, Да Гама в другую. Брызги промочили их насквозь. Тропа взбиралась вверх, примерно на десять футов над поверхностью озера.

— Не смотри вниз, сеньор! — крикнул Да Гама. — Мы почти на месте!

Когда они приблизились к стене воды, грохот усилился. Маленькие глазки Слиппера расширились, и он все прижимался к Да Гаме.

— Иди, сеньор евнух! — крикнул Да Гама.

Это не было похоже на воду. Казалось, они вступили под душ из падающих камней, которые яростно молотили по голове Да Гамы. Он подвернул ногу и провалился в воду. Слиппер полетел вслед за ним.

— О Аллах! — простонал Слиппер.

С трудом они добрались до пещеры за водопадом. Здесь было сухо и, что странно, шум воды звучал глуше, хотя другие звуки отдавались эхом. Каждый слышал вздохи другого.

— О, Деога, что я пережил! Это было ужасно! Я думал, что умру!

— Помоги мне встать, сеньор, — ответил Да Гама.

Слиппер тяжело поднялся, затем помог Да Гаме.

— Мне не следовало заставлять тебя идти связанным, — чуть не плача, сказал Слиппер. — Какая сила воды! Кто бы мог подумать!

— Ну, тогда развяжи меня сейчас, сеньор евнух!

— К сожалению, у меня нет ножа. А веревка промокла. Я никогда не развяжу эти узлы своими толстыми пальцами!

— Неважно. Мы почти пробрались.

Да Гама мгновение наслаждался местом — огромной темной пещерой, выточенной водой в скале, сухой, просторной и освещенной радугами, проникающими сквозь стену воды, которая закрывала пещеру от мира. В пещере пахло влажным камнем.

— Немного отдохнули — теперь пошли дальше, — сказал Да Гама.

Слиппер упал на колени.

— Нет! Я не могу это повторить! — завопил он.

— Вперед или назад, сеньор, — трудности одни и те же. Вполне можно идти вперед! Как ты говорил, с той стороны ждет обед.

На этот раз Слиппер держался за руку Да Гамы, словно невеста за жениха. Вода била по ним, как мокрые мешки с песком. Мгновение спустя они рухнули в объятия евнухов в зеленых тюрбанах — стражников вдовы султана.

— Смотрите! — сказал один из них и кивнул под ноги. Они прошли всего в нескольких дюймах от края тропы и чуть не свалились в озеро внизу.

Слиппер обнял Да Гаму.

— Я не могу тебя пока освободить, Деога. До тех пор пока стражники не получат приговоренную. О Боже, сеньор, ты должен простить меня за это небольшое оскорбление. Я никогда бы там не прошел без тебя!

Слиппер отправился к берегу и встал на самом краю. Вода падала в озеро, вверх шапкой поднимался туман, стремящийся к солнцу. Евнух наклонился вперед и помахал другим, которые ждали на том берегу.

— Все хорошо, все хорошо! — крикнул он. Но они могли только видеть его широкую, радостную улыбку.

* * *

— Наверное, я следующая, — сказала Майя.

Джеральдо прошел вперед, словно для того чтобы обнять ее, но она шагнула в сторону. Майя бросила взгляд на Люсинду, которая смотрела безразличным взглядом на несущуюся воду.

«Почему я должна идти одна? — подумала Майя и ответила сама себе: — Ну, по крайней мере, я не пойду с ним».

Она посмотрела на туман, который поднимался в пятнадцати футах внизу. Потом покрепче прижала к себе свой мешок, произнесла мантру и тронулась вперед.

Она не ожидала такой силы водопада. Вода заставила ее рухнуть на колени и лилась на нее. Майя стала хватать ртом воздух.

«Я здесь утону», — подумала она.

Собрав всю волю в кулак, Майя сумела встать, но вода падала отовсюду. Ее качнуло вправо, влево. Где-то этот водопад должен закончиться! Она шла вперед, но еще глубже заходила в воду и никак не могла из нее выбраться. Снова и снова она падала на колени. Девушка стала задыхаться.

Сквозь воду протянулась рука. Мгновение спустя Майя уже лежала, растянувшись на каменном полу в пещере, и кашляла. Наконец ей удалось поднять голову.

— Привет! — крикнула она. — Деога?

Она встала, вода капала с ее одежды и волос.

— Кто мне помог? Говори! — она вытерла капли с бровей ладонью. — Пусть тебя благословят боги, кто бы ты ни был! — крикнула она, когда никто не ответил. — И пусть они благословят меня, когда я переберусь на другую сторону!

Возможно, на этот раз она была готова к напору воды. Но у нее возникло ощущение, будто кто-то толкал ее в спину, помогая идти. Затем к ней потянулось множество рук. Там был Деога, он смеялся.

— Какой здесь открывается вид, — сказал он, кивая на пропасть и озеро внизу.

— Ты помогал мне там, Деога? — спросила она, затем увидела, что его руки до сих пор связаны.

В пещере был кто-то другой.

— Ну, дорогая кузина, теперь наш черед, — сказал Джеральдо.

* * *

С другой стороны водопада один из евнухов, стражников вдовы султана, прищурился, вглядываясь сквозь туман.

— Эй! — крикнул он. — Что там происходит на другом берегу?

— Что? — крикнул Слиппер. — Где? — Он посмотрел на другую сторону и покачал головой. — Ничего не вижу. Деога, ты что-нибудь различаешь?

Да Гама присмотрелся. На другом берегу, рядом со старым разрушающимся храмом появились два всадника с длинными, выглядящими смертоносными луками. Майя коснулась плеча Да Гамы и прошептала:

— С этими мужчинами я встречалась вчера ночью!

Да Гама почти незаметно кивнул, затем громко сообщил Слипперу:

— Я думаю, что это охотники!

Но теперь заинтересовались все евнухи и вглядывались сквозь воду.

— Черт побери… — произнес Да Гама в ухо Майе. — Что они там делают? Это же не тот берег!

* * *

Из одного из карманов Джеральдо достал большой квадратный кусок рыжевато-коричневой вощеной ткани и завернул в нее пистолет с длинным стволом, затем заткнул сверток за пояс. После этого он взял под уздцы кобылу, на которой сидела Люсинда, и подвел ее к самому краю падающей воды. Джеральдо шел спиной вперед и тянул узду, направляя кобылу успокаивающими словами. Лошадь шла спокойно, точно так же, как спокойно сидела на ее спине Люсинда, безразличное выражение лица которой не менялось. Наконец, когда грохочущая вода оказалась у Джеральдо прямо за спиной, он сделал глубокий вдох и потянул их сквозь ливень.

Он почувствовал, с какой силой бьет вода и, несмотря на усилия, едва различал голову лошади. Хватая ртом воздух, Джеральдо упал на колени. Внезапно он почувствовал, как кто-то забрал поводья у него из рук и провел лошадь. Сам Джеральдо, шатаясь, пошел следом.

В проникающем сквозь воду рассеянном свете Джеральдо увидел, как какой-то человек успокаивает лошадь. Это был высокий мужчина, промокший насквозь, но стройный и сильный. Успокоив кобылу, он подошел к Люсинде и коснулся ее связанных рук.

Патан!

Джеральдо нахмурился, отвел мокрые волосы со лба и отдышался. Мокрая одежда Люсинды прилипла к телу. Можно было рассмотреть все его контуры. Вода стекала у нее с ног и фонтаном выливалась из обуви. Но, казалось, Патан ничего этого не замечает. Он просто касался ее рук и искал ее взгляд.

— Что ты здесь делаешь, бурак? — закричал Джеральдо. Его слова эхом отразились от стен пещеры.

— Я должен оказать одному человеку услугу, — ответил Патан, не глядя на него. — Теперь я заплачу свой долг.

На нем не было тюрбана, и мокрые волосы свисали на плечи отдельными прядями, с которых капала вода. У его ног образовала лужа. Хотя он не отводил взгляда от глаз Люсинды, его рука опустилась на рукоятку кривого меча, причем таким легким движением, что кобыла даже не пошевелилась. Он достал меч из ножен и опустил вниз.

— Что ты собираешься делать, бурак? — Джеральдо медленно поднялся на ноги. При каждом слове он взмахивал левой рукой, стараясь отвлечь внимание от правой, которая тем временем украдкой двигалась к пистолету. — Ты знаешь, что она убийца?

— Да, — ответил Патан, все еще глядя ей в глаза. — Потому что она убила меня, — левой рукой Патан погладил пальцы Люсинды. — Я больше не мечтаю, и я больше не сплю. Мои дни пусты, мои ночи бесконечны. Я думаю только о ней, этой убийце. Но, несмотря на то что ты говоришь, она дает мне жизнь.

Глаза Люсинды ожили, и она посмотрела в лицо Мунны, а увидев, с какой преданностью он смотрит на нее, Люси улыбнулась.

— Я снова спрашиваю, бурак: что ты собираешься делать?

Теперь Патан посмотрел на Джеральдо.

— Я собираюсь спасти ее от тебя. Ты сделал ужасную вещь. Ее единственная надежда — бежать. Но теперь вдова султана и Братство будут бесконечно преследовать ее, желая заполучить богатства Дасанов. Люси придется вечно скрываться. У нее никогда не будет дома и семьи. Ты забрал у нее не только ее законное наследство — ты забрал у нее жизнь.

— Тогда заставь его сказать правду, Мунна, — произнесла Люсинда. — Я знаю, это он сделал. Пусть умрет за свои преступления!

— Это не принесет пользы, Люси. Дорогая Люси, его ложь определила твою судьбу, даже если он теперь и признается. Они не придадут значения его признанию. Когда правда играла для них роль?

Джеральдо так громко рассмеялся, что стены пещеры зазвенели.

— Он прав, Люси. Правда — это то, что решат те, кто у власти. Те, кто сильнее. Как, например, сейчас, — Джеральдо сорвал вощеную ткань с пистолета и направил темное дуло в сердце Патана. — Этот пистолет делает меня сильным. И теперь я обеспечу новую правду — лучшую правду, — Джеральдо двинулся к ним, глаза у него горели, он нагло улыбался. — Давайте посмотрим. Думаю, ревность. Да, ревнивый бурак не мог вынести то, что его бросила женщина, да к тому же из фарангов. Он прячется здесь и перерезает ей горло. Но он не рассчитывал встретить меня. Я стреляю ему в сердце. К сожалению, слишком поздно. Моя дорогая кузина умирает, — Джеральдо пожал плечами. — По из-за неожиданной трагической смерти она по крайней мере избежит приговора! И, конечно, теперь богатства Дасанов переходят… ко мне.

Он снял пистолет с предохранителя и кивнул Патану.

— Итак… ты первый? Или она? Порядок вашей смерти не имеет значения. В любом случае в мою версию поверят.

— Может, я убью тебя первым! — прошептал Патан.

Однако раньше чем Патан успел пошевелиться, Люсинда вынула ноги из стремян и с криком спрыгнула с седла. Руки у нее были связаны, и она не могла себе помочь, но, падая в темноте, ударилась о Джеральдо и свалила его на землю.

Джеральдо быстро пришел в себя и поднес пистолет ко лбу Люсинды. Открыв рот, она искала глазами Патана.

Когда тот выбежал из-за лошади, Джеральдо нажал на курок.

Послышался щелчок, но вместо выстрела из дула вылетело зеленое пламя и опалило мокрые волосы Люсинды. Затем вырвался дым, и Джеральдо так сильно закашлялся, что уронил оружие. Пистолет поскакал по каменному полу и исчез в водопаде.

Джеральдо повернулся и увидел, как Патан несется к нему, размахивая ярким мечом.

— Нет! — закричала Люсинда, пытаясь сесть. — Не надо больше смертей!

Дуга, по которой шел меч Патана, не изменилась, но вместо того чтобы перерезать шею Джеральдо, Патан ударил украшенной драгоценными камнями рукояткой противника в висок. Джеральдо пошатнулся и отступил к стене воды. Он прижал руку к виску, сквозь пальцы сочилась кровь. Наконец, он упал на колени, дернулся и рухнул на каменный пол.

— Он мертв? — спросила Люсинда, когда Патан шагнул к нему, держа меч наготове.

Патан стоял над Джеральдо с поднятым мечом.

— Жив, — наконец объявил он, опуская клинок.

Затем он встал на колени рядом с девушкой и начал разрезать путы, связывающие ее. Меч легко рассекал кожаные веревки. Патан тер затекшие запястья большими пальцами рук.

Люси повернулась к нему, в глазах у нее блестели слезы.

— Нет, Мунна, ты должен уходить. Они убьют тебя! Уходи, пока можешь!

Патан поднял голову.

— Тогда мы умрем вместе.

И снова Люсинда прыгнула, и снова уронила другого человека на каменный пол. На этот раз под нею оказался Патан. Но вначале Люсинда обвила руками его шею, а когда они упали, он крепко прижал ее к себе. На каменном полу пещеры она покрывала его мокрое лицо поцелуями.

— Если ты любишь, то ты оставишь меня и будешь жить, дорогой Мунна, — прошептала она ему в ухо.

— Потому что я люблю тебя, я останусь рядом с тобой, — Патан сел и серьезно посмотрел на нее. — Но нам не нужно умирать. Есть другой выход, хотя я предлагаю тебе тяжелую жизнь. Тебя будут преследовать, поскольку хотят заполучить твои богатства, и меня будут преследовать, потому что хотят заполучить поместье моей семьи. Может, вдова султана и откажется, но Братство — нет, а у них есть люди везде, и они никогда не устают. Мы никогда не сможем отдохнуть, мы никогда не будем чувствовать себя в безопасности. Нас ждет жизнь разбойников. Но ты останешься жива, дорогая Люси, и я буду рядом с тобой. Ты пойдешь со мной?

Ответом стал жаркий поцелуй Люсинды.

— Мы должны спешить, Люси, — он вскочил на лошадь и усадил Люсинду в седло за своей спиной.

— Но как мы выберемся? — она кивнула на входы в пещеру. — С этой стороны стража вдовы султана. С той стороны стража Слиппера. И те, и другие нас остановят.

Они едва различали тени, которые двигались за узкой пеленой воды по обеим сторонам пещеры.

Патан улыбнулся одной из редких улыбок, которые разбивали ей сердце своей чистой красотой. Затем он повел лошадь к самому краю пещеры, глядя на блестящий поток главного водопада. Здесь грохот усилился, а стена воды перед ними казалось белой.

— Держись очень крепко, — сказал он и пришпорил лошадь.

Она встала на дыбы и бросилась вперед сквозь белую стену воды.

* * *

На другом берегу Слиппер обсуждал лучников с начальником стражи вдовы султана, тоже евнухом. После этого он в раздражении вернулся к Да Гаме.

— Он говорит: не обращайте на них внимания. Он говорит, что они никого не трогают. Если бы он видел то, что мы, он не был бы таким спокойным!

Все это он прокричал, стараясь перекрыть грохот падающей воды.

Да Гама заставил себя рассмеяться.

— Теперь ты говоришь, как специалист по заключению сделок. Все необычное — это причина для беспокойства.

— Вот именно! Например, почему Джеральдо так долго переходит на эту сторону? — беспокоился Слиппер.

— Ему нужно думать о лошади, сеньор. Ее провести нелегко.

Слиппер поджал губы, вначале посмотрел на выход из-под водопада, потом на другой берег — на всадников.

— Мне это не нравится. Что-то пошло не так. Я отправлю кого-нибудь в пещеру, — он снова поспешил к начальнику стражи, но добился не большего успеха, чем раньше. — Он говорит, что не хочет, чтобы его люди промокли! Ты можешь это понять?

Да Гама вдруг заметил, как вода, вытекавшая из выхода с тропы под водопадом, слегка окрасилась красным. Он старался, чтобы его лицо ничего не выражало, но затем на ближайшие камни под падающей каскадом водой выпал пистолет. Да Гама встал между Слиппером и рекой, надеясь, что евнух со своим плохим зрением ничего не заметил.

«Что происходит в пещере?» — мелькнула мысль.

И тут закричала Майя.

Сквозь водопад прорвалась лошадь, пробив стену воды. На ярком солнце закружились капельки, разлетающиеся в стороны. Брызги вспыхивали в солнечных лучах. Ноги лошади перебирали в воздухе, разгоняя туман, пока она падала в пустоту. На спине сидели двое всадников и крепко держались, животное парило, а потом с плеском рухнуло в озеро внизу. Затем они ушли под воду.

— Это Патан! — закричала Майя, не в силах сдержаться.

Стража из евнухов собралась у края тропы.

— Он утонул! — закричал один из стражников.

— Где Джеральдо?! — завизжал Слиппер. — Где отравительница?!

Он приблизился к падающей стене воды, но не мог заставить себя пройти под ней.

— Они всплыли! — сообщил один из стражников. Среди пузырящейся воды появилась лошадиная голова, а за ней двое всадников. — Один из них — женщина!

— Это она! — завизжал Слиппер. — Стреляйте в них! Стреляйте!

— У нас нет луков, — ответил начальник стражи.

— У вас есть копья! — лицо Слиппера раскраснелось, маленькие глазки чуть не выскакивали из орбит. — Используйте их!

Но в это мгновение мимо его лица просвистела стрела и отскочила от каменной стены рядом. Разбойники на другом берегу начали стрелять. Они действовали быстро: в скалы ударился град стрел. Одна пронзила руку стражника-евнуха, который завопил, стал отчаянно за нее дергать и при каждом прикосновении вскрикивал.

Еще дюжина стрел ударилась о камни.

— За водопад! — приказал начальник стражи. — Быстро! В укрытие!

Стражники толкались, некоторые чуть не свалились вниз, подвернув на камнях ноги. Один протолкнул Майю под водой в пещеру. Еще один схватил Да Гаму за связанную руку.

Он сбросил руку стражника, который держал его довольно легко, и продолжал глядеть на другую сторону озера, несмотря на свистящие вокруг стрелы. Кобыла взбиралась на противоположный берег, Патан и Люси крепко держались за ее спину. Да Гама наблюдал, как животное, шатаясь, поднимается по ступеням древнего храма и выходит на твердую землю рядом с разбойниками.

Стражник еще раз потянул Да Гаму за руку. У него было время только заметить, как Патан взмахнул ярким мечом, когда они бросились в джунгли.

Стражник потащил Да Гаму в пещеру под водопадом. Все промокли. Слиппер стоял на коленях рядом с Джеральдо, который тряс головой, словно стараясь добиться, чтобы сознание прояснилось. Увидев, как вошел Да Гама, Джеральдо с трудом поднялся на ноги.

— Ты! — заорал он. — Ты это спланировал!

Да Гама не ответил.

Джеральдо внезапно развернулся и врезал кулаком по голове Да Гамы. Хотя Да Гама и отклонился, все равно полностью избежать удара не удалось. Из-за связанных рук он не смог удержать равновесия, упал и покатился вперед. Носком сапога Джеральдо ударил его в подбородок, и у Да Гамы из глаз посыпались искры.

Теряя сознание, он чувствовал, как его тело взлетает над полом от пинков Джеральдо.

* * *

— Эй, Деога! Пора вставать. Вставай, лентяй!

Да Гама моргнул, просыпаясь. Болел каждый дюйм его тела. Мгновение спустя его глаза привыкли к тусклому свету большого шатра, и он узнал лицо генерала Шахджи.

— Генерал! — сказал он или попытался сказать. Во рту у него пересохло, зубы болели.

— Да, этот парень Джеральдо хорошо над тобой потрудился Приходил врач… У тебя ничего не сломано, и ты будешь жить, хотя несколько дней все будет сильно болеть. Пожалеешь, что не умер.

— Где я?

— Ты гость у меня в шатре, в лагере вдовы султана у водопада Гокак.

Все чувства Да Гамы медленно возвращались. Он уловил мускусный запах влажных шерстяных стен шатра, услышал снаружи грохот падающей воды.

— Я вызвался тебя лечить. Тебя сюда доставил Слиппер со стражниками, тебя и танцовщицу. И Джеральдо. Его поместили со стражниками-хиджрами, — Шахджи рассмеялся, сообщая это. — Это научит его правильно себя вести, как ты думаешь? В любом случае тебе следует держаться от него подальше… А так делай, что хочешь. Ты свободен.

Это напомнило Да Гаме о том, что его связали. Он поднял руки. Пут не было.

— Итак, Деога, как ты себя чувствуешь? — с искренним беспокойством спросил Шахджи.

— Дерьмово.

— Плохо. У тебя есть дело — серьезное дело, как я думаю. Сейчас вдова султана проводит аудиенцию и собирается разбираться с историей, касающейся тебя.

— Аудиенцию? Здесь… Вдали от дворца?

Шахджи покачал головой:

— Иногда ты ведешь себя, как ребенок. Неужели ты думаешь, что заговоры и интриги прекратятся только потому, что царица оставила свой дворец? Все, кто хоть что-то значат, приехали вместе с ней. Сейчас в Летучем дворце дается аудиенция, и вдова султана хочет, чтобы ты там присутствовал.

Да Гама вздохнул и попробовал сесть. Тело кричало, протестуя, в глазах потемнело, но затем все пришло в норму.

— Где моя одежда? — его голос звучал ужасно.

— Она такая грязная, что я велел ее закопать, — Шахджи рассмеялся. — Тебе придется воспользоваться моей.

Генерал один раз хлопнул в ладоши. Появился серьезный старый слуга, который принес тщательно сложенную джаму.

— Ты носил это раньше?

— Случалось, — ответил Да Гама. — В ней я выгляжу дураком.

— По крайней мере, ты не лицемер. Давай одевайся быстрее, — уже собираясь отодвинуть в сторону кусок ткани, закрывающий вход в шатер, он обернулся. — В графине вино. Кубок или пара тебе не помешают.

Перед тем как Да Гама начал одеваться, слуга принес бритву и чашу с водой и сам побрил его. Это было болезненно. Потом слуга натер тело фаранга маслом, расчесал волосы. Хотя Да Гама действительно чувствовал себя дураком в одежде Шахджи, она подошла ему по размеру, да и фасон был неплохим.

Да Гама отправился на аудиенцию. Шахджи шел рядом с ним. Большой шатер главнокомандующего был одним многих, стоявших широким кругом вокруг Летучего дворца, возвышавшегося в центре. Да Гама увидел, что шатрами занята большая площадь, они установлены кругами, и самые великолепные из них, как, например, шатер Шахджи, находятся ближе всего к Летучему дворцу; затем идут шатры меньшего размера, потом еще меньшего. По внешнему кругу стояли простые шатры крестьян. Шахджи показал на шатер-конюшню, в котором находились слоны и лошади. Его поставили в отдалении от других.

Перед тем как войти во дворец, Шахджи взял Да Гаму под руку и отвел его на несколько ярдов в сторону.

— Послушай меня, Деога, — сказал он. — Вон там течет река Гатапрабха. Видишь мост? Вдова султана всегда привозит его, когда встает здесь лагерем. Его установили всего в нескольких ярдах от водопада. Он слишком хрупкий, чтобы по нему перевозить грузы, поэтому шатры переносят в миле вверх по течению. Если встать на том хрупком мосту и смотреть на бегущую воду, то мгновение спустя чувствуешь, что свалишься вниз. Это очень сильное ощущение. Царица стоит там каждый день в полдень.

Мост представлял собой узкую деревянную тропу, которая протянулась над водой в виде арки. Несмотря на перила, он показался Да Гаме ненадежным.

— Очень забавно, — сказал он из вежливости.

Шахджи сердито посмотрел на него.

— Я показываю тебе это не для того, чтобы забавлять. Эти вещи должны объяснить тебе, с какими людьми ты имеешь дело. Им все наскучило, они безрассудные, беспечные и не могут отделаться от порочных привычек. Солдат обращает внимание на такие вещи.

Да Гама поклонился.

— Я многим обязан вам, генерал.

Шахджи продолжал говорить, не подавая вида, что слышал его.

— Мост охраняют хиджры. Это единственное место доступа в зенану[57]. Сквозь деревья можно рассмотреть шатры гарема. Там размещается вдова султана, ее служанки и, конечно, слуги — хиджры. Там живет и твоя танцовщица.

— Вы говорили, что Джеральдо поместили со стражниками-евнухами?

— Да, — ответил Шахджи. — Но эти стражники живут на нашем берегу. В гареме они создали бы слишком много проблем, — Шахджи произнес это с ничего не выражающим лицом. — Ладно, пошли. Давай встретим бой как мужчины.

Он повел Да Гаму ко дворцу вдовы султана.

* * *

Летучий дворец не выглядел таким уж большим, после того как его опускали на землю. Когда он плыл над дорогой, держась в воздухе при помощи напрягающих силы слонов, казалось, что это громадное сооружение. Но когда его опускали на землю, все видели, что дворец едва ли крупнее, чем некоторые из окружающих его больших шатров.

Шахджи прошел мимо стражников, даже не удостоив их взглядом, хотя они склонили перед ним головы. Да Гама проскользнул за ним. Его не остановили и ни о чем не спросили, потому что аура Шахджи распространялась и на него. Они стали подниматься вверх по деревянной лестнице. Да Гама кряхтел от боли. Затем они вошли в главный зал дворца, приготовленный для проведения аудиенции. Он повторял зал для приемов дворца в Биджапуре.

Это было квадратное помещение. В дальнем конце, напротив двойных дверей, Да Гама увидел трехъярусное возвышение. Вокруг первого шло серебряное ограждение, вокруг второго — золотое. За серебряным ограждением на серебряной скамье сидел Вали-хан. Выглядел он возбужденным. Из-за золотого ограждения Виспер тянулся к груде темно-зеленой материи в форме конуса, располагавшейся на третьем ярусе.

— Что делает Виспер? — тихо спросил Да Гама.

— Разговаривает с царицей, — ответил Шахджи.

Постепенно Да Гама понял, что видит. Это была не груда материи, а человек, спрятанный под множеством накидок, юбок и покрывал. Рядом с вершиной горы одежек — а Да Гама воспринимал это именно таким образом — он смог различить темный горизонтальный разрез. Если хорошо приглядеться, то там, в тени можно было разглядеть глаза вдовы султана.

— Почему она так прячется? — прошептал он Шахджи.

— Она и так нарушает традиции. Ни одна царица никогда раньше не выходила из гарема.

Шахджи провел Да Гаму мимо ярко одетых придворных, которые его внимательно разглядывали, к полированному серебряному ограждению и опустил на него руку. Вали-хан посмотрел на нее и скорчил гримасу, словно туда положили фекалии.

— Ваше высочество, — спокойным голосом произнес Шахджи. Этот голос разнесся по всему помещению. — Как вы и требовали, я привел фаранга Да Гаму, которого многие называют Деога.

— Откуда у вас это второе имя, господин? — послышался приглушенный голос вдовы султана. Он был таким тихим, что Да Гаме приходилось напрягать слух, чтобы расслышать.

Он низко поклонился в манере фарангов, с широким взмахом руки. В этом месте и в позаимствованной джаме такой поклон выглядел странно.

— Ваше высочество, это шутка. Однажды я остановился в Деогархе, но не мог правильно произнести название. И теперь эта неудача следует за мною повсюду, куда бы я ни направился.

Вдова султана вежливо рассмеялась, смех напоминал мягкий кашель.

— Он слишком скромен, ваше высочество, — сказал Виспер скрипучим голосом. Его могли слышать только те, кто находился рядом с возвышением. — Этот человек спас дюжину детей из огня в мечети Деогарха. Затем он вернулся, чтобы в одиночку бороться с огнем. Он спас Коран Назамудина и волос из бороды Пророка.

— Это правда?

Теперь, когда Да Гама знал, к чему прислушиваться, он лучше разбирал приглушенные слова вдовы султана.

— Истории часто обрастают слухами и новыми подробностями, ваше высочество. Я сделал не больше, чем мог бы другой человек при таких обстоятельствах. По правде говоря, я хочу, чтобы об этом забыли.

— Тем не менее вы постоянно напоминаете о случившемся, пользуясь этим именем.

Воцарилась тишина, и у Да Гамы возникло ощущение, что скрытые глаза изучают его. Да Гама воспользовался возможностью оглядеться в помещении. В углу, рядом со стражником-евнухом, стоял Джеральдо и неотрывно смотрел на него. Он все еще был в той же одежде, что и у водопада, и она выглядела влажной. Снова заговорила вдова султана.

— Мы слышали несколько противоречивых историй, Деога. Мы выслушаем вашу версию.

Да Гама еще раз поклонился, так же низко и так же взмахнув рукой.

— Будет достаточно кивка, господин, — прошептал Вали-хан.

— Вы были бураком у Викторио Сузы?

— Мы, фаранги, говорим «посредник при заключении сделок», ваше высочество. Мы не обладаем утонченностью бураков, как и их мудростью, о чем ваши советники уже, несомненно, вам говорили.

— Они сказали мне, господин, что вы опасны. А теперь ответьте на мой вопрос.

Да Гама облизнул губы и ответил, запинаясь:

— Я — нанятый посредник, ваше высочество. Меня нанимали для проведения сделки, о которой договаривались Дасаны. Я должен был обеспечить ее проведение. Викторио Суза являлся поверенным в делах. В итоге он определял мои обязанности.

— Вы отвечаете очень осторожно, Деога. Вы нас боитесь? — Да Гама неловко переступил с ноги на ногу. Ему было не по себе. Он не любил стоять неподвижно. Да еще чувствовать, что на него смотрит весь двор. — Неважно. Честному человеку нечего бояться. Вы знаете, кто убил Викторио Сузу?

Да Гама увидел, как Джеральдо напрягся на другом конце зала.

— Я не знаю, ваше высочество.

— Правда? Похоже, вы единственный сомневаетесь в виновности вашей племянницы. У нее был яд и имелись основания для убийства.

Даже не глядя в сторону Джеральдо, Да Гама чувствовал, как тот сверлит его глазами.

— Вы не спрашивали мое мнение, ваше высочество, а спрашивали о том, знаю я это или нет. В том лагере у многих людей был яд, ваше высочество. Даже у меня он был. И многие люди хотели смерти Викторио. Но я не знаю, кто его убил. Точно не знаю.

В противоположном конце зала у Джеральдо округлились глаза. Да Гама чуть не улыбнулся при виде его реакции.

— Пока мы не будем расспрашивать вас об этом дальше. Еще один вопрос касается права собственности на танцовщицу. Ваш хозяин, Викторио Суза, обладал некоторой… широтой души. Из-за своей щедрости он пообещал одну и ту же женщину двум мужчинам, — плотно закрытая голова едва заметно кивнула на Виспера, потом на Вали-хана. — На этот раз не беспокоитесь насчет точного знания всех фактов. Просто скажите нам свое мнение по этому вопросу.

Да Гама кивнул ей, легко улыбаясь, потому что понял, что она тоже была хитрой. Он ответил, прощупывая почву, словно человек в темноте.

— Девушку обещали великому визирю. В дальнейшем Викторио изменил мнение и согласился продать ее хасваджаре. Великий визирь заявил о более ранних и веских претензиях. Я не знаю, как Викторио решил бы этот вопрос.

— Ложь! — Виспер холодно посмотрел на него. — Там находился наш брат Слиппер. Викторио принял решение как раз перед смертью.

— Боюсь, что мои хозяин Викторио говорил то, что взбредет ему в голову. Если бы он прожил еще пять минут, то мог бы снова изменить решение. Ваше высочество, по моему мнению, поскольку вы спросили меня, он собирался сталкивать обе стороны до решающего момента.

Хасваджара поджал губы, Вали-хан нахмурился. Вдова султана сидела молча.

— Итак, скажите нам: каков ваш интерес в этом вопросе, Деога? — наконец спросила она.

— У меня есть обязанности перед Дасанами. Я должен проследить, чтобы к ним было справедливое отношение.

— Говорили, что вы являетесь партнером Викторио.

Да Гама заметил, как Виспер быстро взглянул на Джеральдо. Да Гама не видел ловушки, но, тем не менее, почувствовал опасность.

— Ваше высочество упомянули шпроту души Викторио. Он давал гораздо больше обещаний, чем выполнял. Он обещал партнерство. И не раз. Мне, другим людям. Специалисты по улаживанию сделок не верят в обещания, — он бросил взгляд на Джеральдо. — В моем случае, как я предполагаю, он просто хотел, чтобы я ссудил ему денег. У него было много долгов.

— Деога, вы поразительны, — медленно произнес приглушенный голос. — Имеется имущество Дасанов, огромное богатство, которое только ждет, чтобы вы протянули руку. Тем не менее вы избегаете предъявления претензий. Другие не проявляли такого равнодушия.

Да Гама опустил глаза и пожал плечами.

— Скажите нам, Деога, кто, по вашему мнению, сейчас является владельцем танцовщицы?

— Она собственность Люсинды Дасаны, ваше высочество, наследницы богатств Дасанов.

— Она преступница, убийца, и ее претензии не имеют силы! — прокашлял Виспер. Говорил он с усилием.

— Она может быть обвиняемой, но приговор ей не вынесен, — ответил Да Гама. — И ее имущество, насколько я понимаю, подлежит конфискации только после вынесения приговора и ее смерти.

— Это будет легко организовать, — прохрипел Виспер.

— Только она сбежала, господни хасваджара.

— При содействии этого человека, ваше высочество! — Виспер поднял костлявый палец и показал на визиря. — Бурак Вали-хана не дал вам осуществить правосудие!

Вдова султана, скрытая под ворохом одежд, никак не показала, что слышала евнуха. Когда она снова заговорила, Да Гаме почудилось, что он слышит мольбу в приглушенном голосе:

— Деога, сталкиваться с трудностями — это судьба специалистов по улаживанию сделок, не правда ли? Как бы вы разобрались с этим вопросом?

«Какая она там? — подумал Деога. — Молодая? Старая? Хитрая? Испуганная?»

Он решил говорить с ней, как говорил бы с сестрой, если бы у него была сестра:

— Ваше высочество, мы должны выбрать лучший путь, какой только найдем, и доверить все остальное Богу. Вначале я принял бы решение. Потом я осуществил бы его, — несмотря на боль во всем теле, он распрямился. — Поскольку ни у кого нет четких претензий, может, я начал бы с обдумывания, каким образом принести больше пользы. Хасваджара — чего он хочет в данном случае? Он стал покровителем танцев? Зачем ему профессиональная танцовщица? Почему именно эта? Что у нее такое есть?

Виспер гневно смотрел на Да Гаму, но ничего не говорил.

— И визирь. Дает обещания и заключает договоры с вашими врагами. Использует эту молодую женщину как бакшиш.

Вали-хан взглянул обеспокоенно, не зная, как воспринимать это заявление.

— И вы, ваше высочество. Когда вы должны выбирать между двумя людьми, занимающими такое высокое положение, как вы можете оставаться спокойной? Я спросил бы себя: есть ли способ удовлетворить всех? А если нет, то чьи претензии пойдут на пользу наследнику?

Вдова султана вздохнула под одеждами:

— О, вы опасны, фаранг. Вы играете с нами, смешивая истину и сомнения в равной степени. Как фокусник, вы жестикулируете одной рукой, чтобы отвлечь наше внимание от другой.

Несмотря на совет великого визиря, Да Гама опять низко поклонился.

— Вы увидели меня насквозь, ваше высочество. Но я говорю это от всего сердца: вы решите лучше, чем я.

— Да, с этим мы согласны.

Вдова султана встала с серебряной скамьи. Она оказалась такой маленькой, что было трудно определить, стоит она или продолжает сидеть. Пара мальчиков-евнухов бросилась к ней, чтобы поправить юбки и она могла бы идти.

— Наша аудиенция закончена.

Вали-хан также встал.

— Но, ваше высочество, что вы решили? — спросил он.

— Ничего, господин. Вначале мы поговорим с танцовщицей.

— А Виспер будет присутствовать во время вашего разговора? — обвиняющим тоном произнес визирь.

— Это наша забота, господин, не ваша.

Не произнеся больше ни слова, она тронулась к двери, за ней тянулись ярды материи. Виспер и мальчики-евнухи последовали за ней, потом полдюжины евнухов-стражников. Везде вокруг Да Гамы придворные кланялись так низко, что касались пола тыльными сторонами ладоней.

Когда придворные начали выходить, тихо разговаривая друг с другом, Да Гама подошел к великому визирю.

— Вы не удовлетворены, господин.

— Нет. Но, по крайней мере, ты не говорил против меня.

— Я думал, что говорил в вашу пользу, господин, но кто может знать? — Да Гама склонил голову. — Когда-нибудь мне может потребоваться работа, господин. Ваш бурак исчез.

Визирь хмыкнул.

— Когда этот день настанет, ты знаешь, как меня найти. Но кто знает — может, мне тоже потребуется работа.

Как только он отошел, приблизился Джеральдо.

— Почему ты не предал меня, Да Гама?

Да Гама посмотрел на него, раздумывая, правильно ли поступил.

— У меня были свои причины.

Джеральдо прищурился, внимательно глядя на Да Гаму, на лице снова появилась красивая улыбка.

— Ты меня боишься!

Лицо Да Гамы ничего не выражало.

— Помни, что я оказал тебе услугу, — сказал он.

Джеральдо обдумывал ответ, но в конце концов просто покачал головой, потом поспешил прочь, спрашивая, как найти Виспера.

Шахджи подошел к Да Гаме сзади.

— Не хорошо и не плохо, — сказал он. — Я бы на твоем месте высказался в пользу хиджры. Семь лаков! Возможно, ты их просто выбросил вон. И ты вполне мог сказать, что был партнером. Кто смог бы это оспорить?

— Мне судьбой не предназначено быть богатым человеком, генерал.

Они пошли по крашеному деревянному полу Летучего дворца. Похоже, Шахджи не слышал последних слов Да Гамы.

— Она собирается решать, кто станет регентом. Именно поэтому она и отправилась сюда — чтобы уехать подальше от всякого давления. Словно это место не является таким же змеиным гнездом, как Биджапур, — Шахджи внимательно посмотрел на Да Гаму. — Она спрашивает мое мнение. Надеюсь, что мне удастся высказаться так же хорошо, как сделал ты.

— Что вы решили, генерал?

— Хотя мне этого совершенно не хочется, я должен взять сторону хиджры. Вали-хан как человек лучше, но он сразу же заменит меня на посту главнокомандующего. Он слишком многим обязан Афзул-хану. Но я ненавижу хиджрей… — Шахджи покачал головой. — Они будут давить, давить и давить на меня. И как мне им противостоять? — Шахджи натянуто рассмеялся. — Однако тебе не нужно слушать о моих проблемах. По крайней мере, трезвым. Давай найдем немного вина.

* * *

За муслиновыми занавесками, скрывающими путешествующую зенану от чужих глаз, Майя сидела под деревом на лужайке, которую недавно выкосили и с которой граблями сгребли сено. Короткая трава была жесткой и слегка влажной, но здесь все равно пахло свежескошенным сеном. Большой, яркий, с позолоченными шестами шатер вдовы султана поднимался в центре лужайки. Вокруг него стояла дюжина шатров поменьше, где дремали служанки и евнухи.

Майя достала из мешка «Гиту» и попыталась сосредоточиться на чтении, но ее глаза то и дело поворачивались в сторону реки. На другом берегу вдова султана давала аудиенцию, решая ее судьбу. Майя знала, что происходящее — осуществление воли Богини, но все равно задумывалась о будущем. Она ничего не могла с собой поделать.

Несколько женщин и евнухов лениво проходили по лагерю. Некоторые несли на голове кувшины с водой, другие — огромные горы белья в стирку. Где-то играла флейта.

В нескольких ярдах от Майи красивый мальчик-евнух бросал в воздух серебряный мяч и ловил его. Судя по виду, ему все наскучило и ничто не трогало, но после каждого броска мяча он приближался на несколько шагов к Майе. Она сосредоточилась на книге.

Когда серебряный мяч оказался в нескольких дюймах от ее ног, Майя подняла голову. Мальчик подошел к ней, подобрал мяч и уставился на нее. Она какое-то время смотрела на него, но он ничего не сказал. Тогда она отвернулась. И он, конечно, заговорил:

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже?

— Женщины не умеют читать.

— Я умею.

Мальчик несколько раз бросил мяч в воздух, а затем уселся в нескольких футах от нее. Он был одет в очень хорошие одежды, на пальцах оказалось много колец. Майя догадалось, что этого мальчика-хиджру готовят к высокому посту, к службе правителю. Мальчик подвинулся поближе.

— Что это за язык?

— Санскрит. Язык богов.

— Ты язычница, — весело сказал он. — Я поклоняюсь единственному истинному Богу.

Когда Майя не ответила, он попытался заговорить снова:

— Я умею читать. На фарси и по-арабски.

— Очень хорошо.

— Поиграй со мной в мяч?

Что-то в его глазах застало ее врасплох. Он смотрел на нее с готовностью и смирением перед судьбой. Это был взгляд человека с разбитыми надеждами. Возможно, она увидела свое родство с ним, родство рабыни и раба. Вместо того чтобы отослать его прочь, Майя закрыла книгу, убрала в шелковую обложку и встала.

— Я не очень хорошо умею играть.

— Неважно.

Он бросил ей серебряный мяч. Это было дорогое, пустое внутри серебро с множеством гравировок.

— Тебе он нравится? — спросил мальчик. — Если хочешь, можешь его забрать себе.

— Давай просто поиграем.

Майя бросила мяч, причем так быстро и сильно, что мальчик засмеялся.

— Кто сказал, что ты плохо играешь? Девчонки так сильно бросать не умеют.

— Я могу.

Они кидали мяч друг другу. Мальчик продолжал отступать назад, бросая ей вызов и смеясь, когда женщина все равно доставала мяч. Вскоре они уже оба смеялись и бежали ловить мяч, пока он блестел в воздухе. Иногда мальчик бросался за мячом и падал, не думая о прекрасных одеждах.

— Как тебя зовут? — спросил он через некоторое время.

— Майя.

— А меня Адил. Ты новая профессиональная танцовщица. Мне сказал Слиппер.

При упоминании Слиппера лицо Майи вытянулось. Она забыла про него.

— Я устала, — сказала она и снова села в тень.

Мальчик подошел к ней и достал из кармана блестящий гранат.

— Хочешь?

Он воткнул в плод большие пальцы и разломил его на две части. Внутри фрукт блестел так, словно был наполнен не зернышками, а рубинами. Мальчик предложил ей половину.

И именно тогда она увидела у него на ладони ярко-красную метку, знак дурного глаза.

Такую же метку она видела всего несколько дней назад на руке леди Читры.

— Сколько тебе лет? — спросила Майя, пытаясь скрыть волнение.

— Девять, — мальчик поднял голову. — Проклятье. Я больше не могу играть. Мне придется работать.

Майя повернулась и увидела то, что видел он: к ним двигалась женщина, напоминавшая ходячую гору одежды. За ней следовало несколько мальчиков-евнухов и худой старый евнух, сухой, словно ветка мертвого дерева.

— Может, мы снова увидимся, — мальчик побежал, чтобы присоединиться к этой компании.

Увидев, что вдова султана вернулась, Майя не могла сохранять спокойствие. Она пыталась читать, вставала, садилась, открывала и закрывала книгу.

Через некоторое время появилась служанка.

— Царица хочет с тобой поговорить. Следуй за мной.

Майя подхватила свой холщовый мешок. Когда они шли к шатру вдовы султана, служанка дружелюбно болтала, рассказывая, кто в каком шатре живет и прочие сплетни.

— Мы видели, как ты играла с Адилом, — сказала она. — Ему мало кто нравится.

— Он кажется милым, — ответила Майя. — А давно он в услужении?

Служанка резко остановилась И рассмеялась:

— Ты подумала, что он евнух?

— А разве нет?

Служанка снова рассмеялась:

— Разве ты не знаешь наши обычаи? Мальчики королевской крови живут в гареме со своими матерями, пока не женятся. Их обучают евнухи. Ты должна была это слышать.

Майя покачала головой.

— Значит, он королевской крови?

— Милая девушка, конечно. Он — единственный сын вдовы султана. Он — Наследник.

У Майи округлились глаза.

— Он — султан Биджапура, глупая. Ты на самом деле не знала?

* * *

Девушка была такой веселой и беззаботной, что Майя поняла, как много полезного узнала от нее за короткое время, только после того как служанка ушла. Она объяснила, как обращаться к вдове султана, где садиться. И еще она предупредила Майю насчет хасваджары:

— Сухой, как старая кость, но хитрый и изобретательный, с глазами кобры, которая живет слишком долго.

Вдова султана не ответила на поклон Майи. Царица устроилась на стуле. Майя не сомневалась, что худой старый евнух рядом с ней — это Виспер. Она заметила, что у него есть привычка вначале переносить вес тела на одну ногу, потом на другую, слегка склоняясь в эту сторону. Она подумала, позволяют ли ему когда-нибудь сесть.

Хасваджаре требовалось обсудить кое-какие дела, какую-то жалобу от придворного. Он бесконечно говорил об этом тихим, хриплым голосом. Майя не могла определить, слышала ли царица хоть слово. Две служанки раздевали ее, снимая одежду по одной. Процедура напоминала распаковывание дорогой фарфоровой вещи, обернутой во многие слои ватной или шерстяной прокладки. Они точно так же разворачивали вдову султана, обходя ее бесконечными кругами. Сняв одну вещь, они тут же принимались за другую. Вдова султана медленно уменьшалась в размерах, по мере того как с нее снимали одежку. Наконец появилось лицо, потом худое тело.

Она была моложе леди Читры, старше Майи, но, хотя ее лицо оставалось гладким, волосы по большей части поседели. Один из мальчиков-евнухов принес ей гагатовую чашу, которую она выпила залпом. Она протянула чашу евнуху и выпустила ее из рук так, словно не беспокоилась, что вещь может разбиться. Мальчик-евнух подхватил ее на лету.

Царица перевела взгляд на Майю, потом отвернулась.

И движения вдовы султана, и движения служанок казались выверенными и чем-то напоминали танец. Царица поднимала руку или опускала ногу, видимо уверенная, что служанка окажется в нужном месте, чтобы подхватить сбрасываемую одежду. Майя подумала, что все это кажется даже более утонченным, чем танец, более волнующим. Движения без мысли и чувства напоминали фигурки в часах, которые она когда-то видела на базаре.

Наконец вдова султана оказалась в простой, легкой одежде и устроилась среди подушек, которые служанка разложила всего несколько мгновений назад.

— Наследник должен поспать, — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Проследите за этим. Потом час изучения фарси. Затем молитвы. Потом спать. А теперь оставьте нас.

Слуги поклонились.

— Не ты, — сказала она, когда ее темные глаза наконец нашли Майю.

Дождавшись, пока остальные уйдут, царица глазами показала на место рядом с собой.

— Ты очень красивая, — объявила вдова султана, после того как внимательно рассмотрела ее.

— Вы очень добры, госпожа, — садясь, ответила Майя.

— Но одета ты ужасно. Неважно, мы найдем тебе что-нибудь получше.

Майя благодарно склонила голову, но вдова султана отвернулась.

— У нас есть немного времени, когда нас не побеспокоят. Не робей. Мы не отличаемся терпением. Почему ты стоишь семь лаков? Ты можешь нам сказать?

— Нет, госпожа.

Вдова султана смотрела вдаль.

— Это не может быть совокупление, не так ли? Евнухов это не интересует.

— Я танцую, — сказала Майя, пытаясь помочь.

— Все танцовщицы танцуют.

Она долго и изучающе смотрела на Майю, словно оценивая каждую деталь внешности. Майя почувствовала, что краснеет.

— Что касается Вали-хана, ответ простой: секс. Очевидно, секс. Ты молодая, хорошо развитая. Конечно, ты знаешь все хитрости? Все танцовщицы знают.

Майя отвернулась. Она шептала мантру, пока не успокоилась. Когда она снова повернулась, то увидела по выражению лица царицы, что та раздражена и одновременно забавляется.

— Так. Мы тебя расстроили. По теперь мы видим: визиря привлекает твоя красота. Мы думаем, что твои глаза, которые горят, когда ты злишься, и роскошные губы. Они не могут не привлечь такого мужчину, как Вали-хан. Он знаток женской красоты. Он собирает красивых женщин и торгует ими. Он отправляет разведчиков искать лучших, молодых, еще не потасканных.

Вдова султана отвернулась, словно на мгновение ей стало тоскливо и завидно. Сейчас она казалась Майе незащищенной и очень грустной. Когда она снова заговорила, то произносила слова шепотом:

— У тебя никого нет в этом мире, дитя? Ты совсем одна?

— Возможно, моя гуру. Но она потерялась. Я думала, что она мертва, но я вижу ее во сне. Моим другом стал Деога.

Вдова султана закатила глаза:

— Никогда не доверяй фарангам. Он бросил тебя, как пустой кубок. Ты должна начинать рассчитывать на свои силы. Похоже, что мы теперь — твоя единственная надежда, дитя. А мы не знаем, что нам с тобой делать.

— Бросил меня? — прошептала Майя, но царица уже говорила дальше и не услышала ее.

— Визирь уже заключил сделку, продал тебя, — продолжала царица, словно повторяя факты, хорошо известные им обеим. — Ты знаешь Мурада? — Майя покачала головой, пока еще не понимая всего. — Это сын шаха Джахана, императора из династии Великих Моголов. Он является наместником правителя моголов в Сурате. Вали-хан заключил договор с моголами. А ты, дорогой ребенок, запечатываешь этот договор. Что ты об этом думаешь?

— Я рабыня, госпожа.

— Но ведь твой мозг от этого не прекратил работать? Давай мы расскажем тебе о Мураде. Он безобиден. У него сто жен, и он никогда не спит ни с одной из них, — она жестом показала, будто пьет, и многозначительно кивнула. — Вали-хану нельзя доверять, но мы можем проверить, чтобы он тебя туда послал. Это будет для тебя самым лучшим. В Сурате жарко, но во всем остальном не хуже, чем в Биджапуре. Да, это будет лучше всего, — она села прямо, словно вопрос был решен. — Но почему тебя хочет хасваджара? Почему ты стоишь семь лаков? Что он задумал? — она кивнула на холщовый мешок Майи. — Что там?

Вместо того чтобы отвечать, Майя высыпала содержимое у ног вдовы султана. Царица брала в руки ее вещи, одну за другой.

— Книга. И это все? У тебя там определенно есть еще что-то.

Майя с неохотой достала сломанный меч, грубо распиленную монету и, наконец, головной убор. Царица внимательно осмотрела каждую вещь.

— С этим связана какая-то история? Садись поближе. Вокруг столько ушей! Еще ближе, — она показала Майе на свое ухо. — А теперь расскажи нам про эти вещи, но тихо.

* * *

Несмотря на вино, Да Гама не мог спать. Он ненавидел шатры. В середине ночи он прекратил попытки заснуть и покинул шатер, чтобы погулять под звездами.

Горело несколько костров, какие-то тени двигались во тьме, но лагерь был погружен в тишину. Слышался только бесконечный грохот водопада. Полная луна светила так ярко, что трава казалась серебряной, а сам Да Гама отбрасывал легкую тень, когда шел.

Он бессознательно направился к реке. Выйдя из круга больших шатров, он услышал, как громко трещат цикады. Один раз в кустах он увидел горящие глаза пантеры, но зверь убежал прочь. Да Гама пожалел, что у него нет пистолетов. В лагере оружия не было ни у кого, кроме стражников-евнухов.

Пока он дошел до берега реки, его туфли промокли насквозь. Воды в реке все еще было много, тут и там вдоль берега образовались небольшие водовороты, блестевшие под луной. Да Гама подошел к узкому деревянному мосту, который вел в зенану. На другой стороне реки стражник-евнух опирался об ограждение.

Здесь рев воды стал еще громче. Да Гама ступил на мост. Даже несмотря на шум реки, он слышал, как дерево скрипит при каждом его шаге. В центре он остановился и облокотился об ограждение, которое прогнулось под его весом.

Мост протянули всего в нескольких футах от края водопада. Да Гама смотрел в пропасть. В лунном свете кружился туман, и казалось, будто там собрались призраки. Внизу он рассмотрел озеро, куда нырнула лошадь Патана, а потом и кренящийся купол разрушающегося храма.

Внезапно Да Гама подумал о Люси. Он отчаянно хотел дотянуться до нее, пожелать ей добра, благословить ее и обнять. Она была ярким светом, но теперь исчезла навсегда. Он подумал о жизни, ожидающей его впереди: о днях, которые придется проводить в пути, о ночах, когда придется спать на влажной земле в компании людей, похожих на Джеральдо и Викторио, — людей, от которых у него все переворачивалось внутри.

Да Гама покачал головой. Эти мысли появились от усталости, сказал он себе. Он огляделся, думая, не поболтать ли со стражником-евнухом, но вдруг увидел на лужайке зенаны освещенную лунным светом фигуру. Она плыла к нему, словно сильф.

Майя.

Она направилась к мосту. Стражник-евнух остановил ее, но она что-то тихо ему сказала, и он позволил ей пройти. Она подошла к Да Гаме легко, словно шепот. Сари на ней было тоньше, чем крылышки мотылька. Лицо нежно светилось под яркой луной.

— Ты рано встал, Деога, — выдохнула она.

— Я не мог спать.

В конце моста стражник-евнух с подозрением наблюдал за ними.

— Он думает, что у нас тут любовное свидание, Деога, — рассмеялась она.

Ее смех пронзил Да Гаму. Она казалась совершенно беззаботной, живым драгоценным камнем, желанным и недостижимым для такого человека, как он. Да Гама больше, чем обычно, пожалел о своей неловкости, грубом голосе и плотном теле, жестких усах и тяжелых мыслях. Как и Люси, Майя заставляла его думать о духах и о вещах, которые женщины держат при себе. Он думал о легких одеждах, которые они носят, ласкающих их кожу, о хрупких вещах, которые они держат тонкими пальцами нежных рук. Каждая минута, проведенная с Майей, усиливала его отчаяние и пустоту, однако он обнаружил, что страстно желает этого отчаяния. В нем была его последняя радость.

Затем Майя сказало то, что его удивило:

— Это мой последний день на свободе, Деога. Вдова султана говорит, что к вечеру я окажусь за занавесом, отделяющим женскую половину, в гареме, и никогда больше не буду ходить по миру мужчин.

Да Гама вздрогнул, как будто только что проснулся.

— Что ты сказала?

— Гарем, Деога. Мы все знали, что когда-то это случится. Время наступает сегодня вечером.

— Но этого не может быть… Когда я тебя увижу?

Она рассмеялась. Она была такой красивой, когда смеялась, что он едва выдерживал эту муку.

— Глупый. Я просто танцовщица, рабыня. Вскоре я стану наложницей, но пока еще не решено чьей, великого визиря или хасваджары. Вдова султана еще этого не сказала.

Он никогда не видел ее такой открытой. Возможно, окончательное решение ее судьбы принесло облегчение. Мысли быстро крутились у него в голове.

— Послушай, Майя, — быстро прошептал он, перебивая ее и не обращая внимания на то, что она говорила. — Мы можем отсюда выбраться. Я украду лошадей. Мы можем отправиться в лес, как Люси и Патан…

Ответом были ее молчание, ее склоненная голова и ее пальцы, невидимые стражнику. Они поползли по его руке, которая держалась за тонкие ограждения моста. Майя сжала руку мужчины и посмотрела на падающую пену. Потом она убрала руку. Теперь Да Гама чувствовал холод в том месте, где его касались ее пальцы.

— Конечно, это невозможно, — сказал Да Гама. Его голос внезапно охрип. — Это фантазии молодого человека. А мне пора поступать в соответствии с моим возрастом.

Он попытался выдавить из себя смех и уставился в пустоту, куда падала вода, и на озеро внизу, темное и непроницаемое. Водопад шумел.

Может, он все-таки спит? Он был околдован несущейся рекой. Внезапно ему показалось, что вода остановилась, а мост понесся вперед, как корабль, бегущий по ветру, корабль, который летит на край земли.

Это будет так легко.

— Деога! — воскликнула Майя и схватила его за руку. — Ты падал!

Стражник-евнух двинулся к ним, но Да Гама махнул ему, прогоняя прочь.

— Наверное, я стал засыпать.

— Но ты слышал, что я сказала? Наследник… — она заговорила тише. — Я думаю, что это ребенок, украденный у леди Читры.

Да Гаме эта информация была безразлична.

— Деога, обещай мне, что ты передашь ей это. Ей обязательно нужно сообщить. Ты должен дать мне слово.

Но Да Гама никак не показал, что слышал.

— Деога, обещай мне.

— Конечно, — он посмотрел на водопад, потом отвернулся, усилием воли заставив голову работать. — Я кое-что должен тебе отдать. Как я могу…

— Предполагается, что я буду танцевать перед зрителями. После того как царица объявит свое решение. Мое последнее появление на публике, перед тем как меня отправят в гарем. Отдай мне это тогда, — всего на мгновение у нее на лице промелькнула обеспокоенность. — Вдова султана дала мне хороший совет. Я должна рассчитывать на собственные силы. Мне давно следовало это делать. Деога, я была такой глупой! Я должна быть твердой, как алмаз, и такой же холодной!

После этого она пошла прочь, спиной вперед и не сводя с него глаз.

— Не забывай меня, Деога. Помни меня такой, какой я была!

Она медленно двигалась к концу моста. Да Гама смотрел, пока ее тень не исчезла, и продолжал смотреть, пока первые розовые лучи рассвета не появились над горизонтом и река заблестела. Он повернулся и увидел, как луна садится за древним храмом рядом с водопадом. Кружащиеся туманы то казались серебристыми в лунном свете, то становились золотыми от солнца и бесконечно витали над грохочущей пустотой.

* * *

Был почти полдень, когда Шахджи разбудил Да Гаму.

— Вставай, солдат. Тебя требует царица. Кроме того, нужно сворачивать шатры. Мы снимаемся с места после аудиенции.

Да Гама закряхтел, но встал. Для него была приготовлена новая одежда — джама Шахджи. Он быстро оделся.

— Вы возвращаетесь в Биджапур, генерал?

— Нет, на несколько дней поеду в Бельгаум. А ты?

— Не представляю.

Да Гама теребил край длинной одежды из рыжевато-коричневого шелка.

— Может быть, вы окажете мне еще одну услугу, господин? Я должен передать сообщение леди Читре.

Он рассказал Шахджи, что Майя узнала о Наследнике.

У Шахджи округлились глаза.

— Это правда?

— Она никогда не врала мне, генерал.

Шахджи явно нервничал и переводил взгляд из одной точки в другую, словно оценивая предстоящее сражение.

— Деога, если она права… Это может быть ключ для меня.

Да Гама обвязал широкий коричневый пояс вокруг талии.

— Вероятно, я чего-то не понял, — признался он.

Шахджи внимательно посмотрел на Да Гаму.

— Сомневаюсь. Я думаю, ты точно знаешь, что означает это известие. Я не понимаю, зачем тебе притворяться. Эти сведения дают мне власть, чтобы разобраться с Виспером и Братством.

Да Гама поклонился, поставленный в тупик, и снова Шахджи внимательно всмотрелся в его лицо в поисках знака, что фаранг понял значение его слов.

— Вдова султана восхитилась твоей проницательностью и ловкостью, Деога. И я ими тоже восхищаюсь.

— Не принимайте мое незнание за ум, генерал, — ответил Да Гама.

Снаружи слуги поспешно грузили большие шатры на множество повозок, запряженных волами.

— Мой шатер разберут последним. Это из-за тебя, Деога. Я подумал, что тебе нужно отдохнуть.

Несмотря на насмешливую улыбку Шахджи, Да Гама опустил голову в знак благодарности за оказанную милость.

Придворные поспешно двигались к Летучему дворцу. Рядом погонщики слонов руководили надеванием упряжей на огромных животных. Крупные мужчины привязывали толстые веревки, на которых поднимается дворец, к массивным железным кольцам в углах сооружения.

— Желания вдовы султана меняются, как ветер, — пояснил Шахджи. — На рассвете она приказала, чтобы лагерь возвращался в Биджапур. С тех пор все бегают в суматохе. Потребуется немало усилий, чтобы добраться до ворот при свете дня.

Да Гама бросил взгляд на другую сторону реки. Муслиновые занавеси исчезли, в гареме остался только один шатер. Несколько человек стояли у моста.

— Мост снимут последним. Царица всегда перед отъездом смотрит на водопад и бросает розы в реку в память о султане, — объяснил Шахджи, когда они по ступеням поднимались во дворец.

В зале для аудиенций собралось множество придворных, гораздо больше, чем вчера. Они стояли маленькими группками, ожидая прибытия царицы. Вали-хан уже находился за серебряным ограждением и разговаривал с несколькими улыбающимися мужчинами.

— Видишь: все здесь. Когда убирают шатры, пойти некуда. Как я предполагаю, ты хочешь присоединиться к тем людям? — спросил Шахджи, кивая на группу мужчин в другой части помещения.

Среди них находился Виспер, который поглаживал длинный подбородок и с самым серьезным видом разговаривал с Джеральдо. Одежду фаранга наконец привели в порядок. Да Гама увидел и Слиппера.

— Я предпочту остаться с вами, господин, если это удобно.

— Я рад, мой дорогой друг, — ответил Шахджи.

Они тронулись к месту, которое, похоже, предпочитал Шахджи, — рядом с правым углом возвышения, где Вали-хан бил об пол посохом с серебряным наконечником, положенным великому визирю. Посох стукнул один, два, три раза. Звук эхом прокатывался по залу. Его усиливала и пустота под возвышением. Разговоры прекратились, мужчины поправили одежду и тюрбаны. Виспер поспешил на отведенную ему ступень возвышения, как раз когда вплыла царица.

Как и раньше, на ней было столько одежды, что саму ее рассмотреть не представлялось возможности. Они сменила цвет наряда на ярко-зеленый, цвет листвы. Вышивка золотыми нитями блестела, когда гора одежды проходила под солнечными лучами, которые падали внутрь через маленькие высоко расположенные окошки. Когда царица проходила вдоль возвышения, все придворные в помещении кланялись в пояс, проводя тыльными сторонами ладоней по деревянному полу.

За царицей Да Гама заметил не только обычных стражников и прислуживающих мальчиков-евнухов, но и Майю в ярком красно-золотом сари. Когда она проходила в дверь, Да Гама заметил за ее спиной мальчика лет восьми или девяти. Мальчик держал Майю за руку, но не так, как обычно держит ребенок, а официально, как сопровождающую правителя.

— Это Наследник, — шепнул Шахджи в ухо Да Гамы.

Заметив мальчика, придворные снова начали кланяться, некоторые приветствовали его, называя то султаном, то Адилом. Виспер поморщился и сердито посмотрел на кричащих, но замолчать всех заставил Вали-хан, который снова стукнул посохом. Мальчик подвел Майю к вдове султана, а затем уселся у ее ног, недалеко от Виспера.

Царица под множеством одежд едва заметно кивнула, и Виспер заговорил, причем так тихо, что толпе приходилось напрягать слух, чтобы понять его. После дюжины цветистых фраз, Виспер объявил:

— По просьбе Наследника, Адила, нашего султана, пусть он живет вечно, царица привела к нам сегодня Прабху, знаменитую девадаси из храма Ориссы. Перед тем как она присоединится к женщинам на женской половине и возьмет имя танцовщицы, Майя, она милостиво согласилась станцевать для нас.

— Это необычно, — тихо сказал Шахджи Да Гаме. — Зачем выставлять на публику профессиональную танцовщицу?

Но Да Гама не успел ответить: зазвучала музыка. Только сейчас он заметил высокие перегородки из дерева и серебра, установленные рядом с возвышением. За ними играли невидимые музыканты. Да Гама догадался, что это женщины, профессиональные танцовщицы, к которым вскоре присоединится Майя, чтобы навсегда остаться в тени.

Но теперь она шагнула вперед. Она выглядела великолепно в блестящем сари и позаимствованных драгоценностях. Когда она спускалась с возвышения на пол, на голых ногах, на лодыжках, при каждом шаге позвякивали колокольчики. Она закрутила юбки сари таким образом, чтобы прикрыть каждую ногу отдельно. При движении оголялись икры. Кожа напоминала густые сливки, черные волосы блестели, как отполированное эбеновое дерево. Она прошла недалеко от Да Гамы, на расстоянии нескольких вытянутых рук. Свет, который сиял в ее глазах с золотистыми крапинками, был таким же ярким, как бриллианты, и таким же холодным. Она не подала знака, что заметила его.

Придворные отошли к краям зала, что освободить для нее место. Мальчик султан поднялся, отошел от ног матери и проскользнул под золотое ограждение, как ребенок под забор. Он встал рядом с Вали-ханом, который опустил большую руку на его маленькое плечо. Никто из них не произнес ни слова, они только смотрели.

Наконец Майя оказалась в самом центре зала. К ней были обращены все глаза. Она вытянула сложенные руки перед сердцем, затем встала неподвижно, более неподвижно, чем Да Гама когда-либо видел. Ни один человек на его памяти не стоял так. Это была неподвижность дерева, или статуи, или камня. Ее неподвижность наполнила зал. Да Гама услышал биение собственного сердца, грохот реки снаружи, шумное дыхание слонов и крики слуг. А музыка тем временем пробиралась сквозь ее неподвижность. Звучала флейта, и бесконечно монотонно жужжал тамбурин.

Даже после стольких лет, прожитых в Индии, Да Гама не понимал эту музыку. От простых нот, которые вначале зависали в воздухе, словно облака, мелодия развивалась в сложный и беспорядочный поток, иногда намекая на что-то стройное, иногда вызывая какие-то образы, складываясь в какую-то форму, но это никогда не бывала одна простая мелодия или ритм.

Потом к звучащим инструментам присоединился барабан. Пришло время танца.

Вначале Майя совершала легкие, простые движения, не сходя с места, принимала новую позу. Она замирала в каждой на мгновение, потом переходила к следующей.

Ее лицо, совершенно лишенное всякого выражения, внезапно словно осветилось, будто она испытала облегчение. Наклон головы, бедра, глаза, кисти рук, стопы соединялись в каждой позе по-новому. И каждая поза означала какое-то чувство: счастье, тревогу. Некоторые Да Гама узнавал, другие не мог определить. При каждой трели флейты и ударе барабана Майя добавляла новый шаг, еще одно движение. Это напоминало пролистывание книги с рисунками: при каждом ударе открывалась новая страница.

Она повернула голову, и теперь взглядом обводила помещение. Она поймала взгляд Да Гамы и словно захватила его в паутину, приковав к себе его внимание. Казалось, она танцует для него одного. Он знал, что это часть искусства, и каждый человек в зале в эти минуты чувствует то же самое, но от этого понимания его собственные чувства не становились менее сильными.

Теперь каждая поза появлялась быстрее, чем предыдущая. Иногда ее ноги двигались четыре раза, пока руки делали три движения. Она повернула голову так быстро, что коса сзади взлетела, снова кнут. Руки прорезали воздух, словно ножи. Шаги стали широкими, потом превратились в подскоки, потом в прыжки. Вскоре она уже взлетала в воздух и приземлялась очень легко, словно бумажный шарик. Ступни шлепали по деревянному полу, словно пальцы барабанщика по инструменту.

Музыка стала сложнее, запутаннее. Майя повернулась. Да Гама вспотел, хотя просто наблюдал за ее движениями. Он не чувствовал страсти, желания, по крайней мере в привычном смысле. Майя не флиртовала, не смотрела с вожделением или похотливо. Но каждая поза, каждый прыжок заставляли его чувствовать силу ее рук и ног. Пока он наблюдал, его сердце билось все быстрее, присоединяясь к музыке, словно еще один барабан.

Да Гама чувствовал, как звуки флейты пульсируют у него в венах. Когда Майя танцевала, от нее исходила сила, не только ее тела, но и ее воли. Да Гаму возбуждало то, что он равен ей по силе и по воле. Она казалась ему одновременно подобной ребенку и подобной богине — этакое божество, к которому может приблизиться человек.

«Это то, что я могу сделать, — подумал он, когда она взмыла вверх в прыжке. — То, кем я тоже могу стать!»

* * *

Потребовалось какое-то время, чтобы понять: танец закончился. Музыка отзвучала, но удары барабана все еще эхом отдавались в помещении. Майя снова неподвижно стояла в одиночестве в центре зала. Ее лицо блестело от пота, сари прилипло к телу. Грудь вздымалась, она пыталась привести дыхание в норму. Та же самая беспокойная тишина и неподвижность висели в воздухе вокруг нее. Огромная пустота, из которой появился ее танец, снова вернулась. Наконец, эти ощущения рассеялись, словно туман под жарким солнцем. Снаружи опять стали доноситься крики слуг, разбирающих шатры, и трубные звуки, издаваемые слонами. Надо всем этим ревел водопад.

Мальчик-султан вышел из-за серебряного ограждения, его сопровождали двое слуг-евнухов. Один из них нес квадрат сложенной черной материи. Наследник подошел к Майе и поднес сложенные ладони ко лбу в официальном поклоне. Затем к ней приблизились мальчики-евнухи, резко развернули ткань и накрыли ею танцовщицу. Ткань словно проплыла по воздуху, а потом упала на голову Майи.

Теперь она скрывалась под чадрой. Ткань была темной, но тонкой. При каждом движении Майи она прижималась к ней и вздувалась от ее дыхания. Иногда под покрывалом удавалось различить линию ее бедра, или подбородок, или щеку. Майя склонила покрытую голову перед царицей, спрятавшейся под множеством одежд, и та поклонилась в ответ. Затем Майя вышла через дверь, словно тень.

Зал, долго остававшийся погруженным в полную тишину, снова вернулся к жизни. Придворные зашевелились и заговорили. Нервный смех наполнил воздух. Да Гаме показалось, что мужчины непристойно и грубо шутят. Если бы у него при себе были пистолеты, то он бы пристрелил нескольких. Он увидел, как Джеральдо с похотливой улыбкой шепчет что-то Слипперу. Тот захихикал. По крайней мере, Шахджи оказался достаточно вежлив, чтобы стоять в стороне и наблюдать за уходом Майи так, как люди наблюдают за проходящей мимо похоронной процессией.

Минуту спустя, когда разговоры стали еще громче, Вали-хан снова стукнул посохом.

— Будет говорить вдова султана, — объявил он.

В восстановившейся тишине послышался приглушенный голос вдовы султана:

— У нее редкий талант. Сегодня вы видели то, что в дальнейшем смогут увидеть лишь немногие. Но что с ней делать? Мы должны решить этот вопрос.

Когда она заговорила, молодой султан снова устроился у ее ног. Ему там явно было удобно, он выглядел довольным собой и немного скучал. Виспер демонстративно подвинулся, освобождая ему побольше места. Наконец царица продолжила:

— На нее претендует много мужчин, и дело еще связано с семьей фарангов. Многие из этой семьи мертвы, а одна представительница, возможно, является убийцей. Поэтому нам было трудно принять решение. Выслушайте нашу волю. Профессиональную танцовщицу Майю в виде подарка отдали нашему великому визирю Вали-хану, поэтому она должна принадлежать ему.

При этих словах Слиппер завопил в другом конце зала, как от боли. Вали-хан старался выглядеть безмятежным, несмотря на острую зависть придворных.

— Однако, великий визирь… Вы дали обещание моголам, что передадите ее наместнику их правителя Мураду. Это обещание мы учитывали при принятии решения. Не разочаруйте нас.

Великий визирь покорно склонил голову.

— Есть еще один вопрос, который возник позднее и может касаться вас, Вали-хан, — сказала вдова султана, словно ей это только что пришло в голову.

Великий визирь поднял голову и нахмурился. Похоже, следовало ждать какой-то беды.

— Теперь вопрос с Дасанами. Мы выяснили, что перед смертью Викторио Суза, управляющий имуществом, сделал Джеральдо Сильвейру партнером. Мы теперь это подтверждаем. Одна половина имущества принадлежит ему.

Шепот двора усилился. Джеральдо широко улыбался, Слиппер радостно схватил его за руку. Да Гама ничем не выдал, что хотя бы слышал произнесенные слова.

— Господин хасваджара, при передаче имущества взимается небольшой налог, не так ли?

— Ваше высочество, ваша память, как и всегда, прекрасна. Я прослежу, чтобы он был вычтен.

— Налог совсем немаленький. Если я помню правильно, то вся стоимость делится на десять, а потом взимается семь частей, — прошептал Шахджи в ухо Да Гаме.

— Оставшееся имущество Дасанов принадлежит Люсинде Дасане, обвиняемой в отравлении дяди. До того как она будет представлена нам, осуждена и казнена за совершенное преступление, этим имуществом будет управлять по доверенности сеньор Джеральдо Сильвейра как представитель короны. После смерти отравительницы имущество перейдет государству.

Слиппер проявлял все большее и больше нетерпение и внезапно выпалил:

— Ваше высочество! А что с претензиями хасваджары?

Произнеся эту фразу, он закрыл рукой рот.

Весь зал рассмеялся, Вали-хан стукнул посохом по полу, царица продолжала говорить:

— Этот вопрос еще предстоит решить. Мы выяснили, что у хасваджары есть определенные претензии на танцовщицу. Он сделал предложение, предложение приняли, хотя не происходило обмена товарами и сделка не была завершена. Как нам удовлетворить его претензию?

Ей поклонился Виспер.

— У тебя есть деньги, Виспер? — спросила царица так тихо, что ее слышали только Да Гама и несколько человек, стоявших поблизости.

— Конечно, ваше высочество.

— Тогда выслушай наше решение. За семь лаков, которые ты обещал, ты можешь получить девушку.

Слиппер закрыл руками рот, чтобы не завопить от радости.

— Поскольку теперь ею владеет Вали-хан, ты должен заплатить ему.

Виспер едва мог сдержать радость.

— Да, ваше высочество! Спасибо, ваше высочество!

Вали-хан неотрывно смотрел на нее, лишившись дара речи. Он уже собирался с силами, чтобы что-то сказать, но тут одежда, закрывающая царицу, шевельнулась. Она подняла руку.

— Виспер, учти: мы имеем в виду только девушку. Ничто из ее вещей или ее одежды, ничто из того, что ей принадлежит. Девушка и только девушка, обнаженная, как она появилась на свет.

Мгновение спустя улыбка исчезла с лица Виспера, на другой стороне зала Слиппер резко вдохнул воздух.

— Или, если хочешь, за те же семь лаков ты можешь выбрать один предмет, который ей принадлежит. Любой предмет, но один.

Выражение лица Виспера было трудно понять. Придворные хмурились и переглядывались, прищуривались, глядя на царицу, запускали пальцы под тюрбаны и чесали головы. Только Да Гама и еще несколько человек понимали, что намеревается сделать вдова султана. Он начал улыбаться.

— Мы можем осмотреть ее вещи?

Вдова султана перевела взгляд на Вали-хана.

— Нет! — закричал он и стукнул посохом об пол.

Плечо царицы шевельнулось под одеждами: она слегка пожала плечами.

— Ты видишь, что он говорит. А он теперь ее владелец.

— Но не увидев эти предметы…

— Неважно! — закричал Слиппер с другой стороны зала. — Отлично! Мы согласны!

Он погрозил Висперу пальцем, и этот жест, даже больше, чем его срыв, вызвал шепот среди придворных.

— Похоже, твой брат соглашается от твоего имени, — сказала царица. Да Гаме показалось, что она улыбается. — Но как провести эту сделку? — она перевела глаза, смотревшие из прорези, на Да Гаму. — Деога, вы не согласитесь выступить в роли нашего бурака?

— С удовольствием, ваше высочество, — кивнул Да Гама. — По мне потребуется писарь.

— Возьмите мукхунни Слиппера. Что-нибудь еще вам требуется?

— Мне потребуется подручный, ваше высочество. Скорее даже военный помощник.

Вдова султана молчала какое-то время.

— Вы имеете в виду — с оружием? — уточнила она.

Да Гама кивнул.

— Вы на самом деле считаете, что может потребоваться оружие? Среди этих людей чести? Чтобы заключить сделку, которую мы запечатаем своей печатью?

Да Гама задумался над ответом и не сразу заговорил. Наконец он поклонился:

— Да, ваше высочество.

— Значит, возьмите себе в помощники генерала Шахджи, Деога. Сделка должна быть заключена в течение часа. Затем мы отправляемся в Биджапур.

* * *

Несмотря на то что Слиппер пребывал в крайнем возбуждении, предвкушая результат сделки, он всячески демонстрировал вежливость и старался помочь. После того как вдова султана закончила аудиенцию и ушла, Слиппер поспешил к Да Гаме, вывел его в боковой коридор, а оттуда провел в нишу, где стоял низкий столик, лежала бумага и стояла коробка с писчими принадлежностями.

— Мы можем оформить сделку прямо здесь! — весело объявил он.

— Нет, — ответил Да Гама. Ему хватило дворца на весь день. — На улице. У моста, ведущего в гарем.

— Кто бы мог подумать, что ты такой романтичный, Деога! Какое вызывающее возбуждение место! Сегодняшний день действительно станет памятным!

Слиппер нашел слугу и продиктовал список предметов, которые нужно немедленно доставить к берегу реки: ковры, подушки, столы, писчие принадлежности, освежительные напитки.

— Это просто сделка, сеньор евнух, — сказал Да Гама, стараясь не очень удивляться суете Слиппера.

— Это больше, чем просто сделка, сеньор. На протяжении многих лет я несправедливо страдал из-за потери… одного предмета. На протяжении многих лет я искал его, не просто для того чтобы найти, но чтобы восстановить свое положение. Сегодня это свершится. Я буду отмщен!

— Поскольку ты мусульманин, тебе следовало бы сказать: «Ишвар Аллах!» — если на то будет воля Божья.

— Да. Но Бог часто ленив. В конце концов побеждает настойчивость, Деога.

«Или зло, — подумал Да Гама. — А иногда удача».

Но Слиппер был слишком возбужден для философских разговоров, поэтому Да Гама начал диктовать ему документы, необходимые для завершения сделки. Он руководствовался решениями вдовы султана.

Через полчаса Слиппер и Да Гама покинули Летучий дворец. Им навстречу шли служанки гарема и евнухи самого высокого ранга, которые направлялись к ступеням. Они поедут вместе с вдовой султана в Летучем дворце.

— Не утруждайся, Деога. Не высматривай ее, — сказал Слиппер, понимающе глядя на него.

— Кого?

— Танцовщицу. Она поедет не во дворце, а скорее в свите Вали-хана. Я уверен, что он захочет видеть ее в своем паланкине, — Слиппер подмигнул и изогнул бровь. Да Гама с трудом сдержался, чтобы не врезать ему. — Теперь она станет просто еще одной танцовщицей, Деога.

— Вы явно считаете ее особенной, иначе не стали бы платить семь лаков.

Слиппер фыркнул.

— У нее просто есть кое-что, что нам нужно. То же самое могло бы быть у обезьяны, и она стоила бы столько же.

Поле выглядело голым. В месте, где недавно по кругу стояли огромные шатры, теперь находились только паланкины, которые понесут носильщики, и слоны с паланкинами на спинах. Мужчины натягивали брезент на наваленное кучами содержимое повозок, запряженных волами. В отдалении выстраивались стражники-евнухи. У моста, ведущего в гарем, расстелили ковер для заключения сделки.

Когда они прибыли туда, то нашли, что Вали-хан и Шахджи уже сидят и пьют вино. Да Гама отказался от кубка, но Слиппер взял и проглотил вино залпом.

— Осторожно, сеньор, — поддразнил его Да Гама.

— Это слишком великий день для умеренности, — ответил Слиппер и взял второй кубок.

Да Гама, как часто случалось перед заключением сделки, понял, что просто не может сидеть. Он ходил вокруг ковра и пытался успокоиться, оглядывая местность. Ковер расстелили недалеко от водопада, где вода переливалась через край скалы и падала в черное озеро внизу. Светило яркое горячее солнце, поэтому туман почти рассеялся. Да Гама посмотрел на древний храм и на погруженные в тень леса. Он надеялся, что Люси в безопасности и счастлива с Патаном. Но решил, что подумает об этом в другой раз.

— Пойду проверю, как там танцовщица, — объявил Слиппер.

Поднявшись на ноги, он какое-то время шатался, и сам засмеялся от этого, как и остальные. Затем с повышенной осторожностью он отправился по деревянному мосту. Мост застонал под его весом, Слиппер повернулся и снова рассмеялся, потом пошел дальше.

— Почему ты так нервничаешь, Деога? — поинтересовался Шахджи.

— Вы заключили много сделок? — ответил вопросом на вопрос Да Гама.

Шахджи пожал плечами.

— Ничто никогда не происходит так, как рассчитываешь. Когда вместе сходятся товар, золото и люди с разными интересами, всегда возникают проблемы. По крайней мере, на этот раз нет оружия, — он нахмурился. — Нет оружия? Я правильно понял вдову султана?

— Даже у меня нет, Деога, — ответил Шахджи. — А я твой военный помощник. Не беспокойся. Если из-за кого-то начнутся сложности, я ему тут же врежу винным кубком.

Все рассмеялись.

Но их настроение быстро изменилось. К ним хромал Виспер, держась за руку Джеральдо. За ними следовали семь слуг, каждый нес небольшой деревянный сундучок, обшитый железом.

— Я забыл организовать доставку моего золота после заключения сделки, — тихо произнес Вали-хан.

— И из-за такой забывчивости сделки становятся опасными, — сказал Да Гама Шахджи.

Мужчины подвинулись, и слуги по очереди поставили ящики в центре ковра, рядом со столом.

Виспер махнул рукой, отправляя слуг прочь.

— Где девушка?

— За ней пошел Слиппер. Выпейте что-нибудь, сеньор Виспер.

Евнух нахмурился и отвернулся от остальных.

— Я выпью, — с готовностью отозвался Джеральдо и приблизился к Да Гаме. — Я говорил тебе, чтобы предъявлял претензии. Посмотри на меня! Я богат! — он быстро осушил вино. — Наверное, я должен тебя поблагодарить. Если бы ты не промолчал…

Да Гама гневно посмотрел на него.

— Отплати мне, сделав в будущем для кого-нибудь что-нибудь хорошее.

Джеральдо уже собирался ответить, но тут заметил Слиппера. Рядом с ним шла Майя. Ветер прижимал черную ткань к ее лицу.

Когда они ступили на мосту, тот застонал и накренился. Один угол оторвался от земли.

— Смотрите! Он не прикреплен! — закричал Джеральдо. — Осторожно!

— Вы правы, господин, — согласился Шахджи и поднялся на ноги. — Осторожно! — крикнул он Слипперу и Майе. — Рабочие уже убрали крепления!

Но Слиппер с Майей довольно легко перебрались, хотя мост и накренился сильнее, когда Слиппер сошел с него.

— Вот она, — объявил он. — И я заставил ее принести свои вещи.

Майя отправилась в угол ковра и тихо стояла там. Может, все дело было в чадре, но создавалось впечатление, что она исчезает из вида. За ней шумела река, и никто не заметил, когда она повернулась спиной к происходящему.

— Думаю, что все собрались, — заговорил Да Гама. — Давайте приступать к делу.

— Может, нам помолиться? — рассмеялся Слиппер. — Или, по крайней мере, выпить по кубку вина?

Евнух налил себе.

— На самом деле хорошо, что ты здесь, Джеральдо. Ты подпишешь свидетельство о передаче собственности. На основании решений вдовы султана я считаю, что сейчас ты являешься собственником девадаси.

Джеральдо посмотрел на документ и рассмеялся.

— Ее владелец! Подумать только!

Он опустил перо в чернильницу и вывел подпись.

— Ненадолго, но так приятно.

— А теперь, господин, подпишите, что получили имущество, — Да Гама кивнул Вали-хану.

Визирь посмотрел на Майю, которая стояла у края ковра — бесформенная тень на фоне яркого неба.

— Предполагаю, что получил, — пробормотал он и поставил подпись под подписью Джеральдо. Это было сложное сплетение росчерков, не поддающихся расшифровке.

— Наконец-то, — сказал Слиппер.

Да Гама милостиво улыбнулся евнуху.

— Надеюсь, вы удовлетворены, сеньор евнух. Сеньор визирь, по приказу вдовы султана, вы должны передать хасваджаре или девушку, или один из принадлежащих ей предметов по его выбору. За это хасваджара должен передать вам семь лаков. Сеньор хасваджара, вы это понимаете? Сеньор визирь?

— Я принес деньги. Я хочу…

— Пожалуйста, господин, мы должны соблюдать порядок. Деньги — это оплата права выбрать и получить. Визирь должен их получить от вас перед тем, как вам представится выбор.

— Какая чушь! — нахмурился Виспер. — Ну хорошо.

Он вручил Да Гаме кольцо с семью ключами, затем, наконец, сел. До этого он все время стоял.

Да Гама выбрал один сундук, его открыл третий ключ. Да Гама поднял крышку, внутри лежали ряды цилиндров, завернутые в шелк, перевязанные голубыми лентами и запечатанные красным воском. Да Гама выбрал один наугад, вынул из ящика и легко разорвал шелк ногтем большого пальца. Открылись сложенные стопкой золотые монеты. Он высыпал монеты на руку, осмотрел несколько и начал считать. На него смотрели все, кроме Виспера.

— Давай пойдем дальше, Деога, — сказал визирь.

— Сеньор визирь, вы не хотите, чтобы я пересчитал деньги?

— Это займет весь день. К тому же, так хасваджара обманывать не будет.

— А как я обманываю? — рявкнул в ответ Виспер.

Да Гама встал между ними.

— Подпишите здесь, что вы получили золото, — и, когда Вали-хан поставил подпись, Да Гама спросил: — Что вы выбираете, сеньор Виспер? Девушку или одну из ее вещей?

— Позвольте мне взглянуть на ее вещи.

— Нет! — закричал Вали-хан и вскочил на ноги. — Царица согласилась — никакого осмотра!

— Да, да, — успокаивая его, сказал Да Гама. — Никакого осмотра… Он просто на них взглянет. За семь лаков он заслуживает права взглянуть, не так ли, сеньор?

Вали-хан позволил усадить себя назад. Слиппер уже двигался к Майе, но первым рядом с нею оказался Да Гама.

— Нет! — закричала Майя из-под чадры. — Это все, что у меня есть. Несколько вещей, которые делают меня мною. Вы не должны забирать их у меня!

Да Гама бросил взгляд на Шахджи. Они встали по обеим ее сторонам.

— Девадаси, ты обесчещиваешь себя таким образом, — сказал Шахджи.

Майя склонила голову.

— Ты должна отдать мне свои вещи, — произнес Да Гама так мягко, как только мог. Но как мягко можно сказать такие слова? Она извлекла холщовый мешок из-под покрывала.

— Почему так долго? — визгливо спросил Слиппер. — Он получил деньги, давай мне мешок!

— Успокойся, Слиппер! — сказал Шахджи.

— Один предмет! Только один предмет! — в то же самое время произнес Вали-хан и поднялся на ноги.

— Давайте не забываться, сеньоры, и вести себя достойно, — вмешался Да Гама. — Это все вскоре закончится, — прошептал он Майе, но она не повернулась.

Затем Да Гама опустился на колени и медленно выложил содержимое холщового мешка на ковер, рядом с сундуками с золотом.

Все к этому времени поняли, что сама девушка евнухам не нужна. Что ей такое принадлежит, оцененное в семь лаков?

Слиппер наблюдал за действиями Да Гамы маленькими блестящими глазками. Он едва сдерживался. Наконец он увидел мешочек, в котором лежал головной убор.

— Вот это! Вот что нам нужно!

— Осторожно! — тихо произнес Виспер. — Давай удостоверимся. Давай все остальное посмотрим.

Да Гама выложил все содержимое холщового мешка на ковер. На это не потребовалось много времени.

Когда все было выставлено, Слиппер снова показал на маленький мешочек. Он не мог стоять спокойно.

— Вот это, вот это! Мы хотим вот это!

— Вы согласны, сеньор Виспер? Это должно быть ваше решение, не его.

Виспер прикусил губу, посмотрел на семь сундуков с золотом, затем снова на жалкий, маленький мешочек.

— Брат, скажи мне, что ты уверен.

Слиппер теперь был слишком возбужден, чтобы отвечать, и только кивнул. Толстые щеки задрожали.

— Хорошо, — вздохнул Виспер.

Да Гама поднял мешочек с ковра и широким жестом выложил на столе последний документ, свидетельствующий о заключении сделки.

— Подпишите, что получили предмет, который выбрали сами.

Виспер встал на колени перед столиком и уже собирался пописать, но тут рядом с ним оказался Вали-хан.

— Нет, — сказал визирь.

— Что вы имеете в виду, господин? — выплюнул Виспер.

— Я имею в виду, что это два предмета. Мешочек и его содержимое.

— Очевидно, что я беру содержимое, — сказал Виспер. Внимательно наблюдая за Вали-ханом, евнух поставил очень четкую жирную подпись в самом низу документа. — А теперь, Деога, я думаю, что это мое.

— Согласен, — Да Гама собрал подписные бумаги. — Сделка завершена. Сеньор визирь, девушка и золото ваши. Сеньор хасваджара, это ваше.

С этими словами он раскрыл мешочек Майи и вытряхнул головной убор на ладонь Виспера.

* * *

— Дай его мне! Дай его мне! — закричал Слиппер, и, выхватив украшение из руки Виспера, стал размахивать им над головой. — Паутина Ручи! Наконец моя!

Слиппер изгибался всем телом, словно в каком-то странном танце. Кусочки позолоты и стекло в его пухлых руках блестели на солнце.

— Паутина Ручи? — взорвался Вали-хан. — Не может быть! — он повернулся к Шахджи. — Или может? — он схватил Да Гаму за руку. — Это не может быть Паутина Ручи!

Вали-хан побежал за пляшущим Слиппером.

Худой Виспер, от которого, казалось, исходит холод, приблизился к Майе. Он презрительно фыркнул, как если бы она была куском подгнившего мяса.

— Ты доставила больше проблем, чем стоишь. Ты мне не нравишься, и я постараюсь сделать так, чтобы и другие тебя не любили. Опасайся братьев при дворе Мурада.

Шахджи с отвращением посмотрел вслед Висперу.

— Только подумать, что я должен заключить сделку с этой развалиной.

Он двигался по ковру, собирая вещи Майи и укладывая в холщовый мешок, оставил только пустой мешочек из-под головного убора. Он казался ему слишком жалким, чтобы класть внутрь. Шахджи вручил мешок ей.

— Я сам скажу Читре про мальчика. Ты сделала для меня доброе дело, девадаси, и я этого не забуду.

Майя повернула голову под чадрой, и ее маленькая ручка появилась из-под покрывала. Она взяла мешок, но не ответила. Да Гама наблюдал за этим с другой стороны копра.

— Теперь я вижу твою игру!

Да Гама поднял голову и увидел приближающегося Джеральдо. Он о нем совсем забыл.

— О какой игре ты говоришь?

— Это ведь та вещица, которую она тебе отдала. Когда ты уезжал из Бельгаума?

Да Гама внимательно смотрел на Джеральдо.

— Может быть.

Но в этот момент у берега реки Вали-хану удалось выхватить головной убор у Слиппера.

— Отдай его мне назад! — закричал евнух.

Вали-хан отталкивал Слиппера, пытавшегося выхватить вещь у него из рук, и разглядывал головной убор.

— Так это же подделка! Здесь только дешевое стекло и ничего больше! — закричал он.

— Что?! Что это?! — заорал Виспер и быстро похромал к Вали-хану.

— Нет! — резко выдохнул воздух Слиппер. — Нет, этого не может быть!

Теперь головной убор схватил Виспер. Вали-хан не сопротивлялся. Старый евнух поднес вещь к глазам и прищурился.

— Шахджи! Генерал! — позвал он и поспешил к нему. — Что это? Настоящая вещь или подделка?

Он держал украшение в нескольких дюймах от лица Шахджи.

— Я не могу определить. Она очень красивая. Наверное, настоящая.

— Это подделка, — громко заявил Джеральдо. — Я вижу это отсюда.

— Подделка! — Виспер резко развернулся к Слипперу. — Что ты на это скажешь?

Слиппер взял в руки головной убор.

— Этого не может быть! Он тяжелый! Он блестит! — Он бросился к Майе и закричал на нее, скрытую темным покрывалом. — Скажи мне, что он настоящий!

Да Гама добрался до Майи и оттолкнул евнуха в сторону. Он уже собирался высказать ему все, что о нем думает, но тут его внимание привлекло кое-что еще. В нескольких ярдах от того места, где они стояли, Вали-хан согнулся пополам от смеха, но к нему хромал Виспер, держа в руке серебряный клинок.

— Шахджи, помоги мне! Быстро сюда! — крикнул Да Гама и понесся к Висперу.

Шахджи последовал за ним, от него не отставал Джеральдо. К тому времени, когда эти двое добрались до места, Да Гама уже скрутил тонкие руки Виспера за спиной. Нож лежал на траве. Худая грудь Виспера выпятилась вперед, под шелковой рубашкой ребра казались хрупкими, как у птички.

— Он обманул меня, бурак! — выплюнул Виспер своим скрипучим голосом.

— Я никогда тебя не обманывал, — фыркнул Вали-хан.

— Он знал, что это подделка! Он знал!

Вали-хан взмахнул руками.

— Клянусь бородой Пророка, я не знал. Для тебя достаточно моего слова?

В это мгновение закричала Майя.

* * *

Мужчины повернулись и увидели, что она лежит на траве совсем рядом с обрывом. Слиппер сбил ее с ног, и она пыталась отползти от берега. Теперь по его походке было видно, что выпил он слишком много. Евнуха шатало, и у него все время подворачивались ноги. Но, несмотря на тучность, он действовал быстро, и, когда Майя поднялась на ноги и побежала, он бросился за ней и два раза ударил по голове — она снова упала.

— Ты во всем виновата! Ты!

Слиппер встал так, что она оказалась у него между ног, опустил голову к ее закрытому покрывалом лицу и орал. С губ у него слетала слюна. Потом он стал бить ее в грудь обеими руками. Майя извивалась, но не могла увернуться от его ударов. Мгновение спустя евнух шагнул в сторону, словно изможденный. Майя поползла прочь.

Шахджи оттолкнул Да Гаму в сторону.

— Я твой помощник. Оставь это мне, — сказал он и побежал к ним. В нескольких футах от евнуха он закричал: — Сеньор Слиппер!

Слиппер пошатнулся, словно у него потемнело в глазах. Он стал крениться в сторону Шахджи, который протянул руку, чтобы помочь ему. То ли случайно, то ли преднамеренно, но Слиппер не прекратил движения и ударил головой в голову Шахджи. Генерал рухнул на колени, хватаясь за нос. Слиппер же совершенно не пострадал. Тюрбан развязался и болтался сзади, на бледном лбу осталась размазанная кровь Шахджи.

Майя уже преодолела половину моста, ведущего в гарем, когда Слиппер настиг ее.

— Ты меня разорила! — заорал он, шатаясь. — Ты во всем виновата!

Мост уже не был привязан и шатался под шагами евнуха. Слиппер был пьян и не очень хорошо соображал. Он нетвердой походкой передвигался от одного ограждения к другому. Мост стонал и качался при каждом его шаге. Майя вцепилась в ограждение.

Слиппер приближался, размахивая украшением и крича. Он уже давно прекратил произносить членораздельные слова.

Джеральдо и Вали-хан бросились на помощь Шахджи. Он махнул в сторону моста. Они кинулись туда, и Вали-хан побежал к Майе. Мост сильно закачался, и Джеральдо вытянул Вали-хана назад.

— Не будь дураком! — закричал он над ревом реки. — Мост слишком хрупкий! Он не выдержит!

Слиппер добрался до Майи и ударил по закрытому чадрой лицу кулаком, в котором держал украшение. Майя рухнула на колени, но держалась за ограждение, хотя и не могла встать. Когда она подняла голову, Слиппер снова ее ударил.

Теперь Да Гама и Виспер присоединились к остальным у начала моста.

— Брат! — крикнул Виспер Слипперу. — Оставь ее! Все будет хорошо!

Слиппер повернулся. На него было страшно смотреть. Несбывшиеся надежды исказили его лицо.

— Все будет хорошо, когда она умрет! — закричал он.

Майя обвила руками ограждение и попыталась подняться на ноги. В этот момент Слиппер толстыми пальцами схватил ее за шею сзади. Девушка извивалась, пытаясь вырваться, но он не отпускал.

— Он убивает ее! — заорал Да Гама, ухватился за угол моста и, приложив все силы, попробовал его повернуть. Бамбук и дерево дико заскрипели. — Помогите мне! — закричал Да Гама. Он видел, что Майя держится за ограждение, а Слиппер не держится ни за что. — Мы можем сбросить евнуха!

Другие мужчины переглянулись и, подчиняясь командному тону Да Гамы, схватились за мост кто где мог. Они все вместе поднимали одну его сторону, пока мост со стоном и скрипом не повернулся набок.

Майя и Слиппер рухнули в ревущий поток. Голова танцовщицы ушла под воду, но она, тем не менее, продолжала держаться за ограждение. Наконец ее закрытое покрывалом лицо появилось над пеной. Девушка потрясла головой, и покрывало медленно соскользнуло. Мгновение спустя его унесло водопадом вниз.

Под ее весом и ударами воды мост дергался и вздымался.

— Мы не можем ей помочь! — крикнул Да Гама. — Мост не выдержит! Ей придется самой добираться сюда.

— Но тогда почему она этого не делает? — спросил Вали-хан. — Что ее останавливает?

И тут они увидели что.

В нескольких дюймах от водопада появилось тучное тело Слиппера. Он держался за лодыжки Майи. Евнух, как выяснилось, мгновенно сориентировался в воде.

— Он затянет их обоих! — закричал Виспер. — Он убьет и себя, и ее!

* * *

— Пусти! Пусти! — Майя с трудом хватала ртом воздух, а вода била ей в лицо.

Перемещая одну руку за другой, Слиппер поднимался у нее по ноге, как лазают по веревке. Сопротивляясь яростному потоку воды, девушка держала их обоих. Она чувствовала, как ограждения сгибаются у нее под руками.

Вода залилась Слипперу в уши. Течение сильно швыряло его из стороны в сторону, и он кружился, словно поплавок на веревке. Евнух подтянулся повыше и схватил Майю за колено.

— Ради всего святого! — завизжал он. — Дай мне руку!

В это мгновение, когда вокруг нее бурлила белая пена, Майя все вспомнила. Оскорбления Слиппера, избиения Слиппера, издевательства Слиппера. Она вспомнила, как на перевале Слиппер тянул ее за больную руку, думая только о собственном спасении.

«Я должна быть твердой, как алмаз, и такой же холодной», — сказала она Деоге.

Ее сандалии уже давно сорвало и унесло водопадом вниз. Она попыталась оторвать пальцы Слиппера от своей ноги. Тогда он еще сильнее ухватился другой рукой. Его лицо исказилось от ужаса, злобы и удивления.

Майя решила посмотреть, как он умирает.

На мгновение казалось, что воцарилась полная тишина, словно река остановилась. Он отпустил ее, и Майя увидела, как Слиппер поднял руку с украшением. Его губы в тишине зашевелились — он произносил какие-то слова, но ее совершенно не волновало, что он говорит.

Затем река накатила вновь, и Слиппер с криком рухнул в пустоту.

* * *

Последний рывок Слиппера длился секунды. Водопад проглотил его, и он исчез. Глядя на пустое место, где несколько мгновений назад евнух боролся с течением, Виспер побледнел.

— Пропал! Пропал! — выдохнул он.

Шатаясь, Виспер направился вдоль берега к краю водопада, посмотрел вниз и расплакался.

Майя продолжала держаться за ограждение и явно слабела. Да Гама бросился ей на помощь.

— Вы, фаранги, сумасшедшие! — закричал Вали-хан Джеральдо. — Нам следует подержать мост по крайней мере для него!

Но Джеральдо двигался гораздо медленнее, чем ожидал Вали-хан.

Да Гама пробирался вдоль ограждения, пока не добрался до Майи. Это было трудно из-за сильного течения, кроме того, казалось, что мост вот-вот обрушится. Да Гама протянул руку, но Майя только посмотрела на него усталыми глазами. Казалось, ее силы истощены и она на пороге смерти.

— Держись! Только не отпускай его! — закричал Да Гама.

Он не вынесет, если погибнет еще один человек. Если погибнет она.

Майя покачала головой. Да Гама подобрался поближе. Одна ее рука соскользнула, голова скрылась в пене. Да Гама молил богов помочь ему. Когда Майя отпустила вторую руку, Да Гама бросился к ней, собрав остатки сил. Коленями ему удалось обхватить ее бедра. Свободной рукой он обнял Майю за грудь. Мужчина извивался и сражался с течением, пока ее шея не оказалась у него на сгибе локтя. Тогда ему удалось поднять голову девушки над водой. Ее глаза закатились, губы посинели.

Наконец, ограждение моста треснуло. Да Гама продолжал держать Майю в объятиях, и они вдвоем нырнули под воду. Он вытянул ее на поверхность. Теперь ее тело казалось безжизненным и безвольным. Да Гама видел, как остальные в отчаянии смотрят на него с берега.

«Я никогда туда не доберусь, — подумал Да Гама. — У меня нет сил».

Он посмотрел на Майю.

«Я должен сказать ей, что я люблю ее. Сейчас, когда мы оба умираем».

Но шанса ему не представилось. С диким грохотом, от которого заложило уши, мост развалился на две части. Да Гама смотрел, как вторая половина моста изогнулась, а конец взметнулся в воздух, потом поскакал по подводным камням. Над водой появлялся то один конец, то другой. Потом эта часть моста в последний раз приподнялась над рекой и скатилась вниз с водопадом. Да Гама посмотрел на берег. Мужчины с трудом держали вторую половину сломанного моста и прилагали усилия, чтобы ее тоже не сбросило вниз.

Часть моста, за которую держался Да Гама, начала двигался вместе с течением. Мост напоминал створку ворот, прикрепленную к столбу. Столб был там, где держали мужчины. Сломанный конец — створка — стал медленно поворачивать к берегу.

«Это чудо», — подумал Да Гама.

Но, пожалуй, он поспешил с выводом. По мере того как остатки моста медленно двигались к берегу, конец, за который они держались, все больше и больше приближался к водопаду. Сила течения еще увеличилась. Конец сари Майи бился над водопадом. Да Гама крепко держал ее из последних сил.

Мужчины на берегу не могли отпустить мост, чтобы помочь Да Гаме. Наконец Виспер медленно пришел в себя, и на его долю выпало войти в воду. С помощью Да Гамы Виспер вытянул Майю на берег.

Потом он вернулся и протянул костлявую руку фарангу. Да Гама никогда не забудет, что он вернулся. Выбравшись из реки, Деога поцеловал землю.

Мужчины отпустили мост, и он, со стоном развалившись на части, рухнул с высоты в пропасть.

Шахджи первым подбежал к Да Гаме и поднял его на ноги.

— Хорошая работа, — сказал он и побежал помогать Майе.

Мгновение спустя до них добрался Вали-хан и похлопал Да Гаму по спине.

— Отлично! Великолепно! — рассмеялся он. — Ты, сеньор, настоящий специалист по решению всех вопросов!

* * *

Лагерь, медленно готовившийся к отправлению, превратился в хаос. Послали за стражей. Прибежал врач, который повернул Майю на живот и стал стучать ее по спине до тех пор, пока, выплюнув изрядную долю воды и откашлявшись, она не пришла в себя. Виспер послал за сухой одеждой и чадрой.

Он также отправил группу евнухов-стражников к подножию водопада, но, хотя они обыскали и озеро, и пороги, осмотрели берег реки за водопадом, они не смогли найти ни украшение, ни Слиппера.

Да Гама переоделся в сухую одежду и отправился поблагодарить Виспера. Но хасваджара даже не кивнул в ответ на благодарность.

— Погиб… исчез, — повторял Виспер, глядя на водопад, потом отвернулся и больше не разговаривал с Да Гамой.

Зато Вали-хан сам отыскал Да Гаму. После того как его слуги погрузили семь сундуков золота на повозку с волами, он обнял Да Гаму за плечи толстой рукой.

— Мужайся, фаранг! Бывает худшая судьба, чем ненависть Братства! — рассмеялся он. — Ты великолепный бурак! Я хочу тебя нанять. Я собираюсь отправить танцовщицу наместнику Мураду, а для этого требуется хороший человек, такой человек, как ты, фаранг, — он снова засмеялся и хлопнул Да Гаму по спине. — По моему мнению, никто больше не подойдет! Но, конечно, до ее отправления еще несколько месяцев. А пока у меня есть несколько дел, которыми ты мог бы заняться. Мы можешь разместиться в Гаган-махале, в покоях Викторио. Это была великолепная сделка, фаранг! Ох, какая сделка!

— Все могло быть и хуже, Деога, — сказал ему Шахджи, после того как Вали-хан ушел.

Шахджи уже послал за вином и заставил Да Гаму выпить для восстановления сил.

— Что бы вы сделали на моем месте, генерал?

— Я стал бы работать на моголов. Они любят своих фарангов. Им понравится человек твоего типа, — Шахджи рассмеялся. — И на твоем месте я нашел бы себе жену.

Да Гама покачал головой.

— Ни одна женщина меня не выдержит, генерал. Да и я уже привыкаю к одиночеству. Зачем что-то менять теперь? — двое мужчин рассмеялись. — Тем не менее я подумаю о вашем совете насчет моголов. Может, я приму предложение Вали-хана — отвезу танцовщицу наместнику правителя моголов. А когда доберусь туда, то буду решать уже на месте.

* * *

Из Летучего дворца сообщили, что вдова султана хочет отправиться в путь. Вскоре возбуждение прошло, и началась рутинная подготовка к путешествию. Шахджи пригласил Да Гаму к себе в Бельгаум на несколько дней, и Да Гама согласился. Затем он отправился к Вали-хану и принял его предложение.

Когда Да Гама медленно шел по полю, где еще недавно стоял лагерь, к огромным слонам снова прикрепляли веревки Летучего дворца. Да Гама зачарованно смотрел, как слоны напрягаются и кряхтят, а погонщики успокаивающе чешут их за ушами. Попоны, украшенные серебром, блестели на фоне темной кожи животных. Внезапно застонали деревянные балки, и Летучий дворец поднялся в воздух.

Зрители пришли в возбуждение. Такое же возбуждение бывает, когда из гавани выходит большой корабль, и на причале идет суета последних приготовлений. Да Гама и не заметил, как к нему подошла маленькая фигурка, скрытая под чадрой.

— Ты снова спас меня, Деога, — послышался ее тихий голос из-под покрывала.

— Я так рад, что ты жива! — он хотел сказать больше, обнять ее, сделать что-то еще…

— Я хотела умереть, Деога. Но теперь я тоже рада, что осталась жить. Моя прошлая жизнь закончилась. Но, по крайней мере, ты, Деога, будешь помнить меня такой, какой я была.

Да Гама не находил слов, чтобы ответить. Он огляделся вокруг и увидел, что, хотя они стоят среди снующих, занятых последними приготовлениями людей, никто не обращает на них внимания.

— Я надеялся тебя увидеть, — сказал он, достал мешочек с головным убором Майи из кармана и украдкой передал его ей. Он услышал, как она резко вздохнула под покрывалом. Мешочек оказался тяжелее, чем она ожидала. — Открывай его, только когда будешь одна, — прошептал Да Гама. — Я заказал копию. Именно она и пропала.

Но теперь к ним приближались люди, и они больше не могли говорить. Майя пошла прочь, к свите Вали-хана. Да Гама смотрел, как она поднимается по серебряной лестнице в паланкин Вали-хана, и вспомнил день отправления из Гоа. Казалось, это было очень давно.

Когда он направился к Шахджи, его догнал Джеральдо. Да Гама едва обратил на него внимание.

— С тем головным убором что-то не так, — заявил Джеральдо. Да Гама продолжал путь и даже не повернулся. — Слиппер, конечно, был негодяем, но он не был дураком. Я думаю, она как-то схитрила. Или ты. А вероятно, вы оба! Ты это отрицаешь?

Да Гама остановился и посмотрел на Джеральдо.

— Послушай, — сказал он. — Я достиг возраста, когда меня совершенно не волнует, что думаешь ты или кто-то еще. Люди совершают поступки, правильные или дурные. Хорошие люди пытаются исправить свои ошибки. Вот этого этапа я и достиг, кузен.

Джеральдо съежился под взглядом Да Гамы.

— Теперь ты богат. Ты творил зло; возможно, мы все причиняли зло. Но ты добился того, чего хотел. Ты богат! Почему бы не попытаться делать добро?

— И держать язык за зубами, ты имеешь в виду?

Да Гама пожал плечами. Уголком глаза он увидел, как ему машет Шахджи и жестом показывает, что пора трогаться в путь.

— Куда ты теперь направляешься, Джеральдо?

— В Биджапур. Хасваджара хочет обсудить кое-какие планы.

Да Гама покачал головой:

— Попытайся для разнообразия делать добро. Рядом с этим евнухом это будет нелегко.

— А ты?

— На некоторое время в Бельгаум, потом в Биджапур.

— Нам придется общаться. В Биджапуре фарангам одиноко.

Да Гама посмотрел на Джеральдо с грустной улыбкой, словно выражая сочувствие из-за болезни, о которой Джеральдо пока не знал.

— Некоторым людям одиноко в любом месте.

Да Гама низко поклонился и, не говоря ни слова, быстро направился к лошадям Шахджи.

Бывают гораздо худшие вещи, чем одиночество.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги