Напиток для Шапокляк

Глава 4

Новый адрес, куда дела следствия забросили сыщиков, оказался куда более привлекательным местом для жизни. Целый квартал новостроек, но не из разряда тех дешевых домов, которые принято называть «человейниками», а вполне себе такие солидные здания. То, что было нужно им, оказалось выстроено в форме каре и представляло собой двенадцать многоэтажных домов, соединенных между собой переходами. Но зато внутри был довольно просторный двор с подземной парковкой, в которой жильцы могли прятать свои машины, что в лучшую сторону сказывалось на общем комфорте. Тут нашлось место и для баскетбольной площадки, и для детских каруселей, и для садика с фруктовыми деревьями, и даже специально оборудованное место для выгула собачек тоже имелось.

– Мне тут нравится! – воскликнула Диана. – Прямо шикарно! И какие милые собачки играют за сеткой!

А Фима представила себе Пятницу, которого каждый день регулярно заставляют гулять на этом крохотном клочке даже не земли, а покрытия, и почувствовала уныние. То ли дело, когда их милый Пятница весело носится по дорожкам в парке, лезет в пруд, находит вкусные шишки и приносит своей хозяйке массу интересных вещей, начиная от куриных костей и заканчивая потерянными перчатками, кошельками и даже телефонами. Собачья жизнь тогда обретает смысл и толк. Но Пятнице повезло жить в двух шагах от парка, а вот здешние собачки другой судьбы не знали, а потому резвились на отпущенной им щедрой рукой застройщиков сотне квадратных метров и несчастными при этом отнюдь не выглядели.

Внутри жилище Селивана приятно удивило сыщиков общей ухоженностью лестничных пролетов и прочих помещений.

– Очень достойный ценовой сегмент. Не бизнес, но премиум вполне!

Фиме были неинтересны все эти классификации, ей нравились их кварталы старой застройки, она находила их очень уютным. Из-за пышно разросшихся старых деревьев территория возле их домов выглядела очень живописно. А в этой новостройке все деревца были чахлыми и такими слабенькими, что их приходилось привязывать к земле не одним, не двумя, а сразу четырьмя колышками с веревками. Со стороны это выглядело так, словно озеленители боялись, что души деревьев упорхнут от них, вот они и стремились их удержать во что бы то ни стало на земле тугими тросами. Но Фиме казалось, что никакие веревочки не помогут, лишь немногие из этих задохликов переживут наступающую зиму и встретят следующую весну.

– Неуютно тут как-то, – сказала она.

Но Арсений и Диана лишь с удивлением посмотрели на нее. Им тут все как раз очень нравилось, они с восторгом озирались по сторонам и обсуждали, что не прочь были бы поселиться в таком доме. Фиме от такой их слаженной и дружной позиции стало совсем не по себе. И она даже решила немножко обидеться на Арсения. Если ему так хочется жить в таком доме, что даже все равно, с кем жить, то пусть они с Дианой хоть сегодня заселяются. Она, Фима, стоять на пути у их счастья не будет.

Ни Арсений, ни Диана о терзающих Фиму мыслях не подозревали. Они смотрели на гладкое полотно двери и медлили, собираясь с мыслями.

– Ну что? Звоним?

Звонок вызвал внутри квартиры некоторое перемещение. Там что-то упало, что-то забегало, а потом что-то выругалось высоким голосом.

– Откройте! Полиция!

За дверью забегало, загрохотало и заругалось еще активней.

– Если не откроете, то мы применим силу!

– А по какому вы поводу? – спросил тот же высокий голос, не поймешь, мужской или женский.

– Ольга Михайловна Бубнова – ваша знакомая?

– Да. А в чем дело?

– Она скончалась. По факту ее смерти возбуждено уголовное дело. Нам необходимо задать вам несколько вопросов.

Дверь немедленно открылась. На пороге стоял невысокий худощавый мужчина, лицо которого еще хранило остатки плохо смытого грима. Глаза были обведены. Губы накрашены. А с головы он как раз в этот момент снял парик, словно ему сделалось невыносимо жарко. При виде его абсолютно гладкой головы Фима ахнула. Лысина была такой блестящей, что от нее отражался электрический свет и на стенах играли зайчики.

Это был тот самый Селиван, который был им нужен. И сразу было ясно, что годков ему уже немало. Может, семьдесят, а может, и того больше. Но он держался молодцом, спина была прямая, хотя причиной тому мог быть корсет, туго облегающий его поясницу и верхнюю часть туловища.

– Наташа! – высоким и писклявым голоском произнес он. – Тут по поводу Оли пришли. Говорят, она умерла.

В квартире снова что-то упало. На этот раз это явно было что-то очень большое и тяжелое. Артист всплеснул ручками-прутиками и помчался на звук. Сыщики поспешили следом за ним.

– Наташенька! Что с тобой?

Они застали артиста, который хлопотал возле дамы, лежащей на полу в глубоком обмороке. Женщина еще даже не успела переодеться, на ней было все то же сиреневое платье, в котором она была на концерте.

– Наталья Платоновна, что с вами?

Селиван переживал больше всех.

– Родная моя! Красавица! Ну открой глазки, не пугай меня!

Он заламывал руки, бегал на кухню за водой, брызгал в лицо своей даме – все это, казалось, он проделывал в один момент. У Фимы от его мельтешения даже голова закружилась. Но усилия Селивана возымели успех, Наталья Платоновна приоткрыла глаза и пошевелила правой рукой.

– Она ожила! Все в порядке!

Но Селиван радовался рано. Женщина была бледна, левая часть туловища ей совершенно не повиновалась. Рука и нога оставались неподвижны. И самое скверное – рот перекосило. Левый угол остался недвижим, и из него вниз уже потянулась тоненькая ниточка слюны.

– У нее не инсульт, случайно? – прошептала напуганная Фима.

Арсений тоже заметил, что состояние женщины совсем нехорошее. Он опустился рядом с ней и попытался разговорить ее. Но Наталья Платоновна лишь невнятно мычала, язык почти не повиновался ей.

– Придется везти в больницу.

Допросить Наталью Платоновну не представлялось возможным. Но она здоровой рукой то и дело тыкала в Селивана и мычала. Выглядело это так, словно она пытается его в чем-то обвинить.

– Вы знаете, кто мог желать зла вашей подруге?

– У-у-о-он!

И снова ткнула пальцем правой руки в своего приятеля. Селиван в ответ попытался улыбнуться.

– Наташеньке совсем плохо. Она бредит.

– Ваша подруга выпила немного жидкости из имеющейся при ней бутылки из-под лимонада и умерла. Вы можете знать, откуда эта бутылка у нее взялась?

Наталья Платоновна на миг замерла, потом ее правый глаз с ненавистью уставился на Селивана.

– Э-о-о-ы!

– Что ты так разволновалась, радость моя? Тебе нужно лежать спокойно.

– Селиван дал Ольге Михайловне бутылку лимонада?

– У-у!

– Ты себя совсем не жалеешь, дорогая. Сколько раз я говорил тебе: уходи из этой школы, хватит с тебя нервотрепки. И вот результат! Тебя разбил инсульт. А я тебя предупреждал: сбрось лишний вес, он тебя погубит!

В ответ Наталья Платоновна разразилась таким набором звуков, что все поняли, какого она мнения о советах всяких там Селиванов и иже с ними.

Врачи забрали Наталью Платоновну очень быстро. Она еще продолжала извергать проклятия в адрес разозлившего ее Селивана, а двери лифта уже закрывались за ней.

И вскоре Селиван остался наедине с сыщиками. Смущенным он не выглядел.

– Я так и думал, что рано или поздно это случится, – печально сказал он. – У Наташи с Олей был лишний вес, но они не хотели признавать этого факта. И вели себя так, словно были юными тростиночками, а не клушами с забитыми холестерином сосудами!

– Вы их ненавидели?

– Я страшно зол на обеих!

– Почему?

– Они вели себя словно глупые девочки, а не взрослые, состоявшиеся в профессии женщины. Одна взялась хлестать лимонад, хотя ей сладкая газировка была категорически противопоказана. С ее-то диабетом! Я пытался вразумить, но они напали на меня вдвоем. Ругались, что я зануда, все время ворчу и не даю им расслабиться. Я все равно специально сходил в буфет и купил Оле минеральной воды. Пытался отнять у нее этот отвратительный приторный лимонад, но куда там! Они напали на меня вдвоем, чуть не поколотили. Пришлось сбежать от них на сцену. Но если бы только это! Наташа после концерта затащила меня в кафе под предлогом стаканчика капустного фреша, а сама налопалась шоколадных пирожных, стоило мне отвернуться. И вот результат – инсульт!

– Не знаю, что послужило причиной удара, настигшего вашу Наталью Платоновну, возможно, что и пирожные, а вот Ольга Михайловна умерла совсем не от газировки.

– Разве нет? Но вы же сказали, что она выпила из бутылки с лимонадом.

– Вы знаете, где она ее взяла?

– Купила в буфете.

– Вы видели, как она совершает покупку?

– Нет, но где еще она могла его взять?

– Например, принести с собой. Или кто-то для нее принес.

Селиван пожал плечами:

– Разве это важно?

– Дело в том, что в бутылке, из которой пила ваша подруга, оказался вовсе не лимонад.

– А что?

– Там был налит концентрированный нашатырный спирт.

Селиван нахмурился и недоверчиво посмотрел на сыщиков.

– Хотите сказать, что Оля выпила нашатырь? Она пыталась покончить с собой?

– Вряд ли.

– Но как она могла перепутать? Нашатырь, поправьте меня, но он же дико вонючий! Хотя…

– Хотя – что?

Но Селиван молчал, подергивая себя за уши. От этого занятия они стали большими, красными и светились от прилившей к ним крови. На лысой голове эти огромные алые уши казались чем-то вроде локаторов.

– Оля ведь в школе преподавала химию. И Наталья на днях мне жаловалась, что у них произошел инцидент. Во время лабораторной работы что-то пошло не так, Оля смешала между собой не те реагенты, и в результате пошел густой дым и выделился газ, который обжег ей слизистую глаз и носа. Глаза слезились несколько дней, а нюх пропал совершенно. Оля даже к врачам ходила, но они заверили ее, что со временем чутье восстановится, никаких специальных мер предпринимать для этого не нужно.

– Но как нашатырный спирт мог оказаться в бутылке из-под лимонада?

– Вы это у меня спрашиваете? – изумился Селиван. – Я не знаю!

– Но вы же были сегодня на концерте! Вас там видели! Перед концертом вы разговаривали вместе с женщинами!

– И что? Да, мы трое там были. Я даже выступал. И с большим успехом, скажу я вам. Наталья помогла мне устроить это выступление. Она не последний человек в администрации школы. Также она знает многих нужных людей и в администрации района. Они прислушались к ее словам и пригласили меня на выступление. Я исполнил несколько своих старых хитов, все учителя были очень довольны. Сейчас юные исполнители редко поют те песни, которые были популярны во времена моей молодости. Но ведь еще живы те люди, которые любили эти песни тогда и с восторгом принимают их и сейчас.

– Вы много где выступаете?

– Работы хватает. Чаще всего мы ездим по пансионатам, санаториям и домам отдыха. Всякие там социальные учреждения – это тоже наш хлеб. Бабушки и дедушки – мои ровесники, они с радостью слушают и подпевают. Конечно, на сегодняшнем концерте таких пожилых людей было не так много, но и те, кто был, еще помнили эти песни, которые пели их родители. В память о них они приняли меня очень тепло.

– Вы в каком отделении выступали?

– Мое выступление было в числе последних. Это очень почетно – выступать в самом конце. Это было признание моих регалий и званий.

Фима не дождалась окончания концерта, она ушла раньше. Но Наталья Платоновна должна была находиться где-то в зрительном зале, раз уж после концерта они с Селиваном отправились в кафе, где наелись пирожных. Так могла Наталья Платоновна знать о том, что случилось с ее подругой? Или смерть Ольги стала для нее полнейшей неожиданностью?

– Может быть, мой вопрос покажется вам нетактичным, но в каких отношениях вы состоите с Натальей Платоновной?

– Она моя крестница.

Вот уж чего-чего, а этого они услышать никак не ожидали. Любовница, сожительница, даже невеста, но никак не крестница!

Селиван заметил их вытянувшиеся лица и улыбнулся:

– Так уж получилось, что родных детей у меня нету. И обзавестись верной и преданной спутницей жизни у меня не получилось.

– Почему? Как артист, вы должны были быть окружены поклонницами.

– Возможно, как раз по этой причине и не получилось. Женщин вокруг меня было слишком много, чтобы я мог остановить свой выбор на какой-нибудь одной из них. Ну и с годами желание жениться пропало у меня совершенно. И в то же время я понимал, что старость не за горами. Приближается тот момент, когда мне может понадобиться пресловутый стакан воды. К тому же за время своей карьеры я обзавелся кое-каким имуществом, не хотелось, чтобы все пропало. Но родных детей у меня не было, зато была крестница – Наташа. Мы всегда с ней отлично ладили. И когда я узнал, что у нее проблемы с дочерью и зятем, которые буквально выживают ее из дома, то пригласил ее к себе. И знаете, не прогадал. Наташа оказалась для меня идеальным вариантом.

– В каком смысле?

– Она меня не раздражала. Нельзя сказать, чтобы я в своей жизни не предпринимал попыток сойтись с той или иной феей. И за истекшие годы я понял, что при совместном существовании с человеком под одной крышей самым важным является то обстоятельство, что он вас не раздражает. Вы можете быть безумно влюблены в женщину, но если вас раздражает, как предмет вашего обожания вытирает салфеткой губы после еды или с каким звуком натягивает на себя панталоны, то ничего у вас толкового с этим человеком не выйдет. Любовная лодка очень быстро разобьется о быт. Вы начнете злиться на предмет своего обожания, а предмет начнет лить слезы и закатывать вам истерики. А вот Наташа умела быть незаметной и в то же время приятной для общения.

– Но вас раздражала ее неумеренность в еде.

– Это было раздражение иного рода. Если бы ей это обилие вкусной и жирной пищи не вредило, так и на здоровье. Пусть бы себе ела. Раздражало меня в этом то, что ей такая пища вредила.

– То есть вы тревожились за нее?

– Да. И поэтому сердился, когда она неумеренно поглощала калории, которые для нее были просто опасны!

– Поэтому вы и ссорились?

– Разногласия у нас с ней сегодня начались сразу же после того, как обе подруги явились на концерт. Я обнаружил их в буфете, где они поглощали шоколад перед концертом просто в неумеренных количествах. Наташе это было категорически нельзя. Да и Оле, если говорить честно, тоже. Я их отругал. Они набросились на меня, обозвали старым занудой и всякими другими обидными прозвищами.

Так вот по какой причине был скандал между женщинами и старым актером. Он упрекал чревоугодниц в чрезмерном потакании своим слабостям. А те отбрыкивались от его упреков и требовали не мешать им развлекаться по-своему.

– Возможно, тогда вы расскажете нам про Ольгу Михайловну.

– Ее я знаю недостаточно хорошо. Только со слов Наташи. И сегодня я увидел ее первый раз.

– А что у них за разногласия по поводу их нарядов?

– Что? О чем вы говорите?

– Вы не заметили, что платье и костюм женщин были пошиты из одной и той же ткани?

– Не только заметил, но и не преминул им на это указать. Спросил, для какой цели они вырядились словно сестры-близняшки.

– И что они вам ответили?

– Конкретно по этому вопросу – ничего. Но настроение у них обеих резко ухудшилось, это я заметил. И когда я сделал следующее замечание, касающееся их неумеренного обжорства, то они обе словно с цепи сорвались. Но теперь, по прошествии некоторого времени, я смог проанализировать нашу стычку. И я думаю, что задело их именно мое первое замечание. Просто тогда они по какой-то причине на него не отреагировали, зато оторвались, когда дело коснулось шоколадных конфет и сладкого шампанского.

– А они пили шампанское?

– Уговорили целую бутылку до того, как я отозвал их для разговора.

Значит, обе дамы были уже навеселе. Но что между ними произошло, отчего одна из подруг напилась нашатыря и осталась умирать в дамском туалете, а другая спокойно насладилась концертом, а после концерта еще и пирожными?

Тем не менее подозревать Селивана в отравлении Ольги Михайловны, с которой он был едва знаком, вряд ли было правильным. Поэтому они поблагодарили его и уже собирались уходить.

Но тут Диана задала свой вопрос:

– Вам знакомо имя Матильда? Она портниха, в свое время женщина шила на заказ для Натальи Платоновны.

Селиван расцвел в улыбке.

– Шила? – воскликнул он. – Да она и сейчас шьет так, как дай Бог каждому! Матильдочка просто умничка! Молодец! Труженица! Смогла подняться с самых низов, пробилась наверх и до сих пор никому не уступает своего места.

– Так вы ее хорошо знаете?

– Конечно! Кто же не знает Матильду?! Она начала с того, что шила на дому заказчицам. Потом она переоборудовала свою квартиру в ателье, где они работали вдвоем с ее сестрой. Теперь на нее работают несколько женщин.

– Могло сиреневое платье вашей крестницы быть сшито у Матильды?

– Что значит «могло быть»? Наташа шила себе наряды только у Матильды! Я сам привел Наташеньку в свое время к Матильде, познакомил, дал лучшие рекомендации. Даже в молодости у Наташи была проблемная фигура. Но волшебство Матильды заключается в том, чтобы придать любой кубышке максимум шарма.

– А Ольга? Ее костюм могла сшить ваша портниха?

– Вот насчет этого ничего не скажу. Об этом вам лучше спросить у самой Матильды.

Он кивнул своей совершенно лысой и гладкой головой и, как показалось Фиме, слегка пошевелил огромными ушами.

На улице Арсений с любопытством взглянул на Диану.

– Почему ты спросила у него насчет портнихи?

– Не знаю.

– А все же?

– Ну, когда моя мама ходит в парикмахерскую, то возвращается назад с целым ворохом сплетен о наших общих знакомых. И когда моя сестра ходит на маникюр, она тоже приносит кучу информации о том, кто и за кого вышел замуж, а у кого ничего с этим делом не получилось, да и вообще, кто умер. Если бабушка идет в поликлинику, где у нее участковый врач, с которой она знакома сто лет, то новостей вечером появляется еще больше. Вот я и подумала, что эта мадам Матильда, если обшивала семью убитой учительницы, могла знать немало тайн о ней самой и ее знакомых.

Арсений кивнул и улыбнулся. Он был явно доволен своей помощницей. А вот Фима довольна не была и, напротив, подумала о том, до чего подозрительно, что Диана рассказала про маму, сестру и бабушку, но ни словом не упомянула о себе. А к кому ходит сама Диана? Кому она поверяет свои тайны? Учителю йоги? Гуру по психологическому тренингу? Или все-таки открывает сердце стилисту, который сумел сделать так, что выглядит Диана – словно следующий ее шаг будет уже на модельном подиуме.

«Ты просто ревнуешь, – сказала Фима самой себе. – Вот тебе и мерещится всякая хрень насчет Дианы».

Отчасти (насчет ревности) это было справедливо. Но, кроме всего прочего, Фима еще и чувствовала что-то неладное, что напрямую касалось Дианы. И все попытки уговорить саму себя, что это просто ревность нашептывает ей эти недобрые мысли, успехом не увенчались.

– Девочки, а если вам сейчас съездить в ателье к этой Матильде? – неожиданно предложил Арсений. – Сам я, к сожалению, сопровождать вас не могу. Должен подскочить в одно место. Но вы же справитесь без меня?