Напрасные упреки

4

Дороти смотрела на Шелдона, не понимая то, что он сказал. Совсем немного слов, но она никак не могла осознать их смысл. Дэви — его ребенок? Но это же бред, это невозможно! Он, должно быть, сошел с ума. Ведь он никогда до сих пор не видел Дэвида, никогда не бывал в этом доме.

Может, она не расслышала? Да нет, слова «этот ребенок — мой» все еще звучали у нее в ушах. Дороти привели в ужас даже не сами слова, а тон, каким он их произнес. Суровый, жесткий, безапелляционный. В страхе она схватила спящего Дэвида на руки, забыв, что может разбудить его.

Малыш приоткрыл глаза, поднял головку и собрался было закапризничать, но потом успокоился, уткнулся лобиком ей в плечо и снова заснул. Дороти поглаживала его теплое тельце и слегка вспотевшую головку, собираясь с силами. Наконец она расправила плечи и подняла глаза на Шелдона. Если Дэвиду грозит опасность, она защитит его, чего бы это ей ни стоило.

— Не знаю, что ты здесь делаешь, — начала она, стараясь говорить жестко, — лучше допустить грубость, чем выглядеть уязвимой, — но ты должен немедленно уйти из этой комнаты. Мы можем поговорить внизу. Ты уже и так испугал Дэви.

Шелдон посмотрел на спящего мальчика, потом перевел потемневшие глаза на Дороти.

— Он не испугался, Дороти. Сдается мне, испугалась ты, — проговорил он, неприятно ухмыльнувшись. — Чего же тебе бояться? Разве что ты чувствуешь себя виноватой…

— Виноватой? С какой стати?

Хотя Дороти и решила держаться твердо, угроза, таящаяся в словах Шелдона, вселила в нее такой страх, что она невольно отступила назад, к самой кроватке, крепче прижимая к себе Дэвида. Колеблющиеся тени превращали лицо Шелдона в подобие жуткой маски. Собрав все мужество, Дороти язвительно бросила:

— Я-то не прокрадывалась по чужому дому посреди ночи, как вор.

На мгновение ей показалось, что удар достиг цели. Шелдон сощурил глаза и сжал кулаки, но тут же заставил себя сдержаться.

— В этом ты права, — кивнул он, делая шаг к ней. — И все же ты знаешь или, по крайней мере, подозреваешь, что я говорю правду. Признайся, ребенок стал твоим незаконно! — Ужасные слова заставили женщину оцепенеть. — Думаю, тебе всегда было известно, что есть человек, имеющий законное право на Дэвида. Законное, Дороти! Право по крови, по родству.

Теперь Шелдон стоял близко. Слишком близко. Его мощная фигура словно нависала над ней. А у нее на плече Дэвид посасывал пальчик. Он редко так делал, только когда его что-то беспокоило. Наверное, Дороти инстинктивно слишком сдавила его. Она попыталась слегка разжать руки, но те не слушались ее.

Сглотнув, Дороти взглянула прямо в ледяные синие глаза. О Боже, что же она наделала! Зачем привела его в свой дом? Почему позволила себе забыть, что этот мужчина ей абсолютно незнаком? Потому, что он был так предупредителен, так… неотразим. И еще потому, что его глаза показались ей такими знакомыми…

— Ты ошибаешься, — постаралась произнести она спокойно, но странное сомнение, закравшееся в ее душу, вызывало тревогу, подрывало уверенность. — Дэвид — мой сын. Мой! И у тебя нет права находиться в этой комнате. Прошу тебя сейчас же уйти. Если ты этого не сделаешь, я вызову полицию.

Однако угроза нисколько не напугала Шелдона.

— Давай, Дороти, вызывай полицию! Хоть со всего штата, если хочешь. Он мой, и я могу это доказать!

Сердце Дороти чуть не разорвалось от страха. Доказать? Но как? Он говорит с такой уверенностью, с такой ужасающей уверенностью, что она снова засомневалась. Почему?.. Разве не плакала она на могиле родителей Дэвида, держа осиротевшего малыша на руках? Разве не оформила все документы об усыновлении, хранившиеся теперь в сейфе? И вот уже четыре года не расставалась с малышом, растила его, выхаживала. У нее вдруг появилось ощущение, что она находится во власти страшного ночного кошмара.

— Ты ошибаешься, — упрямо повторила она. Дэвид — мой по закону. Я усыновила его почти четыре года назад, когда он только-только родился. Его родители погибли. Родственников, которые захотели бы его забрать, не было. Единственные двое дядюшек с радостью отказались от него…

— Нет, Дороти, — медленно покачал головой Шелдон.

— Да! — возразила она. — Да! Они оба без возражений подписали документы…

— Нет! — неумолимо прервал ее Шелдон. — Не оба.

У Дороти кружилась голова, земля буквально уходила из-под ног. Она попыталась глубоко вздохнуть, но острая боль кинжалом пронзила ей грудь.

Она могла бы потерять сознание, но ее гипнотизировали эти глубоко посаженные глаза. Что за странная неодолимая сила заключена в них? Синие, окаймленные густыми черными ресницами, они походили на сапфиры и завораживали ее. Притягивали настолько, что она доверилась им, откликнулась на их призыв. Внезапно на нее нашло озарение, и она чуть не задохнулась от потрясения. Точно такие же глаза были у Дэвида!

«Он мой», вспомнила она слова Шелдона, и это, скорее всего, было правдой. Он явно связан с малышом кровными узами, любой поймет, увидев Шелдона и Дэвида рядом. Других таких глаз не найти!

Так вот почему Шелдон прикинулся благородным рыцарем, спасающим ее от злого Милтона! Он не был очарован ею, как она осмелилась поверить. Просто ему надо было попасть в се дом, чтобы увидеть Дэвида. И отобрать у нее… Боже милосердный!

Дороти отпрянула от Шелдона и бросилась было к двери, так сильно прижав к себе ребенка, что тот захныкал, но по дороге опрокинула стул. Резкий звук окончательно разбудил Дэвида. Он поднял головку, увидел незнакомого черноволосого мужчину с сердитым взглядом и, уткнувшись лицом в грудь Дороти, завопил.

— Уходи! — Крик Дороти перекрыл детский плач. Она больше не могла сдерживаться. — Неужели ты не понимаешь? Ты испугал его! Он боится чужих!

Шелдон вздрогнул, густо покраснел и уже собрался подойти к ней, как вдруг на пороге возникла Марша. Запахнув халат, она придерживала его одной рукой, в другой сжимала тяжелый бронзовый подсвечник. Вероятно, она только что проснулась: седые волосы растрепались, испуганные глаза еще были сонными.

Она инстинктивно замахнулась подсвечником, да так и застыла, пораженная странной картиной, представшей ее взору. Вопящий Дэвид на руках Дороти, на которой не было ничего, кроме бесформенной майки, сползшей с плеча, и элегантный красивый мужчина в смокинге.

— Дороти… — смущенно произнесла Марша, пряча подсвечник за спину и краснея до корней волос, — извини… Я услышала шум…

— Все в порядке, Марша, — ответила Дороти, судорожно переводя дыхание, но тут снова завопил Дэвид.

Он был перепуган непонятными событиями, к тому же чувствовал страх матери. Попытавшись вырваться из ее судорожно сжатых рук, он задел ногой копилку. Смешной глиняный поросенок, упав на пол, разбился вдребезги, и Дэвид заорал еще громче. Дороти тяжело вздохнула. О Боже! Ну и бедлам!

— Да, все в порядке, Марша, — вдруг глухо сказал Шелдон. — Я ухожу.

Он направился к двери, не удостоив взглядом ни одну из женщин. Марша уступила ему дорогу, так и не поняв, кто этот видный незнакомец, которого всего несколько минут назад она собиралась огреть подсвечником. Уже перешагнув порог, Шелдон неожиданно обернулся.

— Черт возьми, Дорри, — процедил он сквозь зубы. — Я не чужой!

Их глаза встретились, и Дороти смутилась, вспомнив, как вечером подсознательно ощутила, что знает его, как ночью шептала об этом, положив голову ему на грудь. Да, он не чужой… Помимо своей воли, она вспомнила, как трепетала в ответ на его ласки.

Безмолвно страдая, Дороти наблюдала за Шелдоном. Она знала, что он собирается сказать. Как жаль, что нельзя остановить время! А еще лучше повернуть его вспять, всего на час назад, когда он казался ей подарком, преподнесенным судьбой. Но не в ее силах было что-либо изменить. И сейчас он скажет, что ее ждет.

— Я не чужой, — холодно повторил Шелдон. — Я дядя Дэвида. Мой адвокат позвонит тебе утром.

Неделю спустя Дороти сидела в просторном, элегантно, но по-деловому обставленном кабинете в окружении трех солидных адвокатов. И ни один из них не был в силах помочь ей хоть немного. Правда, всю эту неделю они не оставляли таких попыток, и, несомненно, Дороти придется оплатить все их старания.

— Значит, по вашему мнению, если Шелдон Трент подаст на меня в суд, чтобы лишить права опекать Дэвида, вы не уверены, что я выиграю дело? — Дороти старалась говорить спокойно, но стиснутые пальцы выдавали ее волнение.

Юджин Уолфорд, уже давно составивший себе имя на делах об опеке, задумчиво продолжал рисовать круги на подлокотнике кресла ластиком на конце карандаша. Он посмотрел на молодую женщину через огромный письменный стол и снисходительно объяснил:

— Когда идешь в суд, нельзя быть уверенным, что выиграешь дело. Адвокат, дающий подобное обещание, ведет себя нечестно.

Дороти заставила себя сосчитать до десяти.

— Я знаю это, мистер Уолфорд, — сказала она наконец довольно спокойно, хотя ее переполняли чувство унижения, страх и злость. Она лишь надеялась, что сумеет скрыть это от самодовольных, самоуверенных адвокатов, взявшихся вершить ее судьбу. — Я просто хотела спросить, действительно ли мои шансы столь невелики.

Милтон Гауэр, который в течение всей беседы безостановочно ходил вдоль стены с книжными полками и раздраженно то вынимал, то ставил на место одну за другой книги в красных кожаных переплетах, резко обернулся к молодой женщине. От ярости лицо его побагровело и исказилось. Дороти догадалась, что он воспользуется долгожданным случаем нанести ей удар побольнее.

— Твои шансы были бы куда лучше, — бросил он, — если бы ты сдержала свой темперамент и не впустила бы к себе в дом совершенно незнакомого мужчину!

Как ни старалась Дороти не краснеть, она ничего не могла с собой поделать. Щеки ее запылали, и, разозлившись, она принялась горячо оправдываться, прекрасно понимая, что не стоит это делать.

— Тебе не следовало бросать меня на вечере одну. Что же мне оставалось делать, Милтон? В зале не было ни одного знакомого, некому было даже проводить меня домой.

— Ах вот как! Значит, Шелдон Трент всего лишь подвез тебя домой? — рявкнул Милтон. — Неужели каждый мужчина, который провожает тебя домой, спит с тобой?

Третий адвокат, седовласый Эрвин Линвуд, также специализирующийся на делах об опеке, предостерегающе поднял руку.

— Хватит, Милтон! Это уж чересчур.

— Не думаю, Эрвин, — со злостью проговорил Милтон. — Этот Трент и его адвокаты наверняка воспользуются ситуацией и объявят ее морально неустойчивой… Видит Бог, это самое мягкое, что можно сказать по такому поводу.

Дороти вскочила в негодовании.

— Морально неустойчива? Но это же абсурд. У меня нет привычки… — она запнулась, — привычки спать с кем попало. Никогда в жизни я не делала этого. А как насчет самого Шелдона? Разве он не вошел в дом к незнакомой женщине? Получается, что Трент виноват не меньше, чем я. — Нахмурившись, она смотрела на адвокатов. Но те, за исключением Милтона, не выдавали своих чувств, подобные опытным игрокам в покер. — Ну что вы на это скажете? Мы все-таки живем в двадцатом веке и у нас равноправие!

Линвуд мрачно покачал седой головой.

— Только не в том, что касается опеки, — произнес он, как бы извиняясь. — К сожалению, все еще существует двойной стандарт…

— Кроме того, — со злостью вмешался Милтон, — поведение Трента, его мораль или отсутствие таковой не угрожали ребенку. Ведь не он впустил в свою спальню незнакомку, а потом уснул, оставив ребенка беззащитным. — Гауэр злорадно ухмыльнулся, увидев, как сникла несчастная женщина. — Такова правда, Дороти. Скажи спасибо, что он не убил тебя в твоей же собственной постели.

Ей нечего было возразить, нечем защищаться. Милтон был вне себя оттого, что произошло, и она знала почему. Он никогда не любил ее по-настоящему, но давно стремился затащить в свою постель. Ради этого готов был даже жениться на ней. К каким уловкам он только ни прибегал за эти годы — от комплиментов до подарков. Раскошелился даже на кольцо с бриллиантами, лишь бы она стала его любовницей.

Все напрасно. И теперь узнав, что она мгновенно согласилась на близость с каким-то незнакомым мужчиной, Милтон рассвирепел.

Да, легкий успех Шелдона оказался для него жестоким ударом. Он поразил его гораздо сильнее собственной неудачи. Чувство обиды сменилось ненавистью.

Дороти с горечью думала, что сама виновата во всем случившемся. Теперь она ни за что не согласилась бы танцевать с Шелдоном, не стала бы класть голову ему на грудь, не целовала бы его у двери…

Но она бессильна изменить прошлое. И вот из-за своей ошибки рискует потерять сына.

— Так что же вы мне предлагаете? — Она окинула вопросительным взглядом адвокатов. — Я отказываюсь просто так отдать сына этому человеку. Если бы Шелдон Трент объявился четыре года назад и заявил права на своего племянника, я бы даже не подумала встать у него на пути. Но ведь он отказался от него и подписал документы.

— Он говорит, что не делал этого. Вы ведь знаете, — заметил Линвуд, — мистер Трент утверждает, что его подпись подделана.

Адвокат говорил бесстрастно, поди разберись, что у него на уме. И все же его наигранное беспристрастие не обмануло Дороти. Для нее было очевидно, что не только он, но и его коллеги в глубине души считают, что Шелдон говорит правду. Разумеется, за определенную плату они не откажутся представлять ее интересы в суде в меру своих сил и способностей. Но несомненно, для себя они уже сделали вывод. Их логика проста: Шелдон богат, очень богат, и деньги дают ему неоспоримое право заполучить все, что ему хочется.

— Но я не верю ему! — разозлилась Дороти. Черт возьми, в конце концов, за деньги, которые она платит этим адвокатам, они обязаны встать на ее сторону! — Трент не в первый раз лжет. Ты ведь можешь это подтвердить, Милтон! В тот вечер, на аукционе, он сказал, что его зовут Шелдон Остин.

— Но так и есть, — как всегда вежливо заметил Линвуд. — Шелдон Остин Трент. В книге гостей он записался именно так. Мы проверяли. Распорядитель на аукционе ошибся… Будьте благоразумны, мисс Джексон. Вы хватаетесь за соломинку, и это можно понять. Безусловно, вам очень тяжело потерять Дэвида…

— Я никогда не потеряю его, — прервала адвоката Дороти. Вот теперь паника по-настоящему поднялась в ней. Она прижала кулаки к груди, будто стараясь удержать рвущийся наружу страх. — Дэвид — мой сын! — Голос ее надломился. — Мой сын!.. Вы понимаете, что это значит? Я не потеряю его. Не могу…

В кабинете воцарилось тягостное молчание, которое нарушил Милтон:

— Твои шансы очень малы. Уолфорд и Линвуд оберегают твои чувства, но правда состоит в том, что Трент — кровный родственник Дэвида, а ты — нет. Тебе повезет, если мы сможем добиться для тебя совместной опеки.

Дороти резко повернулась к Милтону.

— Возможно, мне следует обратиться к другим адвокатам, — жестко проговорила она. — Вы составляли документы об опеке и отнюдь не бесплатно. Я надеялась, что к ним нельзя будет придраться, а на деле оказывается, что это не так. Да?

— Не преувеличивай, говоря о гонораре, который мы получили от тебя за это дело, — усмехнулся Милтон, явно радуясь возможности показать Дороти, что сумма, казавшаяся той целым состоянием, для них была мелочью. Он прекрасно знал, что едва ли она может позволить себе обратиться в другую контору. — Мы, конечно, чувствуем определенную ответственность…

Уолфорд прокашлялся и предостерегающе поднял палец.

— Скорее речь может идти о сочувствии, вызванном положением мисс Джексон, — поправил он Милтона, натянуто улыбаясь. — Но, к сожалению, в этом деле наша фирма не может брать на себя полную ответственность.

Ну, разумеется! Ни под каким видом эти самодовольные адвокаты не возьмут на себя ответственность за то, что рушится жизнь маленького ребенка, что разбивается женское сердце. В общем-то, им абсолютно безразличны не только она и Дэвид, но и Шелдон Трент. Им все равно, кому достанется ребенок, лишь бы не пострадали интересы их фирмы.

Дороти вскочила, но ноги уже не держали ее, и ей пришлось ухватиться за край внушительного стола Уолфорда, чтобы устоять. Затем она слегка потерла виски, стараясь справиться с нараставшим ощущением полной безысходности. Ей все еще было трудно поверить, что она оказалась в одиночестве. Здесь у нее не было союзников. Этим людям не понять, что чувствует мать, любящая маленького сына и желающая ему счастья.

Дороти не могла придумать, куда ей обратиться за помощью. У нее не было никаких связей, а среди знакомых не числились те, кого принято называть «нужными людьми». Из всего этого следовало лишь одно: ей придется бороться за сына самой.

— Может быть, мне поговорить с Шелдоном?.. — неуверенно предложила она.

Адвокаты немедленно встрепенулись. Линвуд тихо простонал что-то неразборчивое, а Уолфорд энергично покачал головой.

— Ради всего святого, не делайте этого!

Милтон же изменился в лице.

— Послушай, Дороти, — предостерегающе прошипел он, — это наихудшее из того, что ты можешь сделать. Ты не должна оставаться с этим человеком наедине ни одной минуты. Предоставь его нам. Одному Богу известно, что он может заставить тебя сделать.

— А тебя сильно пугает то, что я могу сделать, Милтон?

— Мы уже знаем, на что ты способна! — рявкнул он, воинственно поднимая подбородок. — И если ты надеешься снова пустить в ход свое… очарование, чтобы договориться с Трентом, то ты безусловно недооцениваешь этого человека.

У Дороти было ощущение, будто Милтон дал ей пощечину. Что ж, сама напросилась. Она распрямила плечи и посмотрела ему прямо в глаза.

— Знаешь, он будет не первым, в ком я ошиблась.

Шелдон с облегчением вздохнул, когда массажистка принялась за его плечи. Казалось, под опытными руками Мисси мышцы обретают былую силу и эластичность. Он слегка повернулся, устраиваясь поудобнее. Ему необходим массаж, чтобы расслабиться. Всю прошедшую неделю он испытывал невероятное напряжение, так что в конце концов ему стало казаться, что все тело деревенеет.

Он и сам не понимал, что с ним происходит. Из головы не шли мысли о Дэвиде и зеленоглазой Дороти Джексон. Раньше, когда он не знал ее, решение отобрать у нее своего племянника представлялось ему единственно верным. Теперь в глубине души он понимал, что не сможет нанести ей такой жестокий удар. И кроме того… кроме того, приходилось признаться, что она нужна ему не меньше, чем Дэвид. Всю неделю он лихорадочно придумывал способ заполучить их обоих. Трудность состояла еще и в том, что он не мог обратиться за помощью к Шону, который, несомненно, не одобрил бы его замысел. Лишь сегодня ему, кажется, удалось сообразить, как все уладить, и оставалось только ждать…

Массажистка прекрасно знала свое дело. Ее пальцы в одну секунду находили узел и разминали его с такой силой, что Шелдон еле терпел боль. Но эта боль позволяла ему отвлечься от бесконечной тирады Шона, который говорил и говорил как заведенный.

Шелдон закрыл глаза, стараясь не вслушиваться в слова друга, — тот иногда перегибал палку. Все, что он мог сказать, уже было сказано, и сейчас повторялся, волнуясь из-за того, что Шелдон никак не реагирует на его доводы. Однако слова Шона проникали в его сознание и временами больно кололи.

— Не могу поверить, что ты это сделал! — негодовал адвокат. — Мне не следовало давать тебе ее адрес. Как ты мог! Как ты мог!

Мисси, закончив массировать плечи Шелдона, принялась за его руки. А Шон продолжал возмущаться.

— Скажи мне, Холден, — не выдержал Трент, — давно ты стал таким занудой?

Наступила тишина. Лишь спустя минуту Шон ответил:

— Не знаю. А ты давно стал таким негодяем?

Руки Мисси на миг застыли: она явно ожидала бурной развязки, но все обошлось. Профессионально делая вид, что ничего не видит и не слышит, Мисси продолжила ритмично массировать клиента. Шелдон, приподнявшись на локте, вскинул брови и посмотрел на друга.

— Негодяем? Тебе не кажется, старина, что ты превращаешь все в трагедию? Что я сделал, по-твоему? Думаешь, я приковал Дороти Джексон к кровати и жестоко изнасиловал?

Шон покраснел.

— Я знаю, что ты сделал. Знаю от ее адвокатов.

— Ах так? Ну что ж, тогда тебе должно быть известно: все, что произошло с Дороти в ту ночь, случилось по ее собственной воле.

— Вздор! По собственной воле… Ты что, не знал, сколько она выпила в тот вечер?

— Надеюсь, она не собирается использовать это в качестве аргумента в свою защиту, — с циничной ухмылкой заметил Шелдон.

— Кроме того, она ведь даже не подозревала, кто ты на самом деле.

— Тем хуже для нее!

— Проклятье, Шелдон! Мы не в суде, и я могу сейчас сказать тебе, что это был отвратительный трюк. Дешевый и бессердечный. По правде говоря, как адвокат, я считаю это обманом. Ты поставил перед собой цель любым путем завлечь ее в постель, чтобы, занявшись с ней любовью…

— О Господи, повторяю тебе в сотый раз: мы не занимались любовью.

Шелдон вздохнул и снова лег. Какой смысл доказывать, что у него и в мыслях не было заманивать Дороти Джексон в постель. Он даже не думал провожать ее домой. Просто отправился на этот дурацкий аукцион только для того, чтобы взглянуть на нее, может быть, немного поговорить — словом, разведать ситуацию перед началом атаки.

Если уж быть точным, то он не готовил ей западню, а сам попал в нее. Достаточно было заглянуть в ее таинственно мерцающие зеленые глаза. Или увидеть, как достойно она держалась после того, как мерзавец Милтон поступил с ней непорядочно. Да, он не устоял перед соблазном, но ведь и ее томило желание. Ни один нормальный мужчина не мог бы устоять перед этим… Но Шон никогда этому не поверит. Шелдон и сам едва в это верил…

— В любом случае, — сказал Шон, — если дело дойдет до суда, я не собираюсь выступать с обвинениями в безнравственности. Если хочешь выстрелить именно этой пулей, тебе придется поискать другого адвоката.

Шелдон ничего не ответил. Мисси укрыла его полотенцем и начала массировать ноги. Он лежал совершенно спокойно, не подавая виду, как уязвило его заявление друга. Шелдон вовсе не собирался поднимать на суде вопрос о моральном облике Дороти.

Разговоры об этом начали ее адвокаты. Они понимали, какую серьезную ошибку совершила их клиентка, и поэтому не теряли времени даром. Нанятый ими агент уже действовал в Нью-Гэмпшире, собирая любые слухи, дискредитирующие его. Это было понятно, но что случилось с Шоном? Вот уже десять лет он был адвокатом Шелдона. И только сегодня, впервые за все это время, пригрозил ему отказом от дела. Что же в зеленоглазой Дороти побуждало мужчин совершать безумства?

— Не волнуйся, — наконец произнес Шелдон, — до этого дело не дойдет.

— Нет? — Шон поднялся и нервно зашагал по роскошному номеру гостиницы, затем остановился у массажного стола. — Откуда такая уверенность? Вряд ли она уступит в этом деле. Ты мне говорил, что не пройдет и недели, как она сама явится к тебе. Начинать наступление раньше ты не собираешься, так ведь?

Шелдон кивнул.

— Все верно, но неделя истекает завтра.

Шон забарабанил пальцами по столу.

— Очень скоро нам нужно будет что-то предпринимать. Уже одиннадцатый час. Не думаю, что Дороти в обход всех своих адвокатов явится сейчас сюда, чтобы вести длительные ночные переговоры с голым мужчиной.

Стоило ему это сказать, как в дверь громко постучали. Руки Мисси застыли на бедре Шелдона. Шон уставился на дверь, будто ожидая увидеть на пороге привидение.

Шелдон рассмеялся.

— Посмотрим, Шон. Впредь не будешь таким самоуверенным.