Нарушая запреты

Пролог

– Ты опоздала, – отчим нетрезв и как обычно хмур. Тельняшка открывает сильные руки, покрытые обильной порослью и вязью выцветших татуировок.

Я ненавижу этого человека и абсолютно все для меня в нем противно.

– Я пришла вовремя. Вот, – пихаю под ему под нос запястье с часами. – Я спать.

– И где ты была?

– Тебя не касается, – собираюсь зайти в свою комнату, но он дергает меня за рюкзак, от чего я едва не валюсь с ног.

Хочется заорать во все горло, обматерить его на чем свет стоит, ударить, унизить… но это только в мечтах, на деле я жутко его боюсь, потому что этот человек способен на многое. И обязательно потом выместит злость на матери и брате.

За нас некому заступиться и некому позаботиться.

– А ну дыхни.

– Я в жизни капли в рот не брала, ты же знаешь!

– Делай, что тебе говорят. Дыхни!

– Что тебе от меня нужно? – шиплю ему в ненавистное лицо. – Я просто гуляла, понял?

– С кем?

– Тебя не касается, я же сказала.

Он встряхивает меня как куклу. Ужасно хочется зареветь, но тогда обязательно проснется Артемка. И я молчу. Как всегда.

– Пока ты живешь в моем доме и жрешь на мои деньги, пока Я отвечаю за тебя, меня будет касаться все, что происходит в твоей жизни, понятно? – смрадное дыхание у лица невыносимо, но я креплюсь стиснув зубы. Он осматривает мое лицо тем самым взглядом, от которого колени наливаются свинцом. Взглядом неприятно-липким, пугающим до чертиков.

– Понятно тебе?

– Понятно…

– Не слышу. Громче говори!

– Мне. Все. Понятно, – чеканю каждое слово и мысленно желаю ему всего самого ужасного, что есть в этой жизни.

– Виола… – скрипит соседняя с моей дверь, и в коридор робко выглядывает испуганный Артемка.

– Привет мой хороший, ты почему не спишь? – встаю на колени и обнимаю брата. – Поздно уже. Иди, иди, завтра в садик рано.

Артемке пять лет и два с половиной года назад у него диагностировали аутизм. К счастью, в не самой сложной форме, но все равно он заметно отличается от сверстников уровнем развития и коммуникации.

В отличие от меня, отчим – Борис – его родной отец, который до сих пор не принял "ненормального" сына. Он обвинил мать в том, что во всем виноваты ее "грязные" гены, а иногда, когда сильно нетрезв, орет, что это вообще не его сын, ведь он не мог зачать "дауна".

Я много раз спрашивала у мамы, зачем она это терпит, почему не пошлет его. У нас есть старенький бабушкин дом, да, не такой большой, как этот – всего две комнаты и кухня, но там мы были бы счастливы. Я бы лечила животных, она бы вернулась в ателье. Никто бы не вздрагивал, когда вечером открывается дверь и слышится грохот тяжелых сапог. У ребенка была бы нормальная психика, у меня. И у мамы. Чтобы как-то справиться с постоянной депрессией, она жестко села на антидепрессанты и сейчас ее не трогает абсолютно ничего. Она живет в каком-то своем аморфном мире.

– "Борис спас меня, когда твой отец нас бросил и оставил без копейки денег. Растит тебя как родную дочь. Кормит, поит, одевает. Мы должны быть ему благодарны".

Она привыкла молчать и боится даже взглянуть как-то не так на мужа-тирана, и меня он тоже пытается воспитывать безвольной рабыней. И внешне я подчиняюсь, потому что за каждый мой взбрык потом достается маме, но в мыслях…

Игнат, мой парень, может стать нашим спасением. Если мы поженимся, я стану свободна от гнета отчима, у меня появится поддержка.

Вместе мы вытащим маму и Артемку из этого ада.

Часть 1

За пару часов до того...

– Нет, Ийя, даже не уговаривай. Я переоденусь! Если отчим узнает, в чем именно я ходила на праздник – голову оторвет!

Цепляюсь за "молнию" на боку, но подруга бесцеремонно бьет меня по руке.

– Да не узнает он! На новый год же тогда прокатило. Оставь, платье – огонь, не то, что у меня. Я в нем похожа на медузу, которая год питалась фаст-фудом. Вот заказывай после этого что-то у китайцев.

Платье ее действительно выглядит слегка забавно, а вот мое на самом деле "огонь" – сидит как влитое. Ийя права.

– Переоденешься потом в туалете перед уходом, или в кустах у дома. Первый раз, что ли.

Да уж действительно – не первый…

– Игнатик твой увидит – обалдеет, – оценивает мое отражение в зеркале. – Считай рука и сердце уже твои. Хотя по мне важнее кошелек.

– Нельзя быть такой меркантильной. И я замуж не тороплюсь, есть чем помимо заняться.

– Ну да, кастрировать собак и осеменять коров куда интереснее.

– Да фу, ветеринары не осеменяют коров, дурочка, – толкаю подругу в плечо, и мы хохочем, подтрунивая друг над другом.

С Ийей мы дружим с детского сада и прошли вместе буллинг, троллинг и первую невзаимную любовь. Все то, что проходят подруги к семнадцати годам в тихом приморском городке вроде нашего.

Половина бывших одноклассников в поисках лучшей жизни уехали сразу после окончания средней школы, чтобы сначала поступить в хороший колледж, затем крупный ВУЗ. А мы остались, и в общем-то не жалеем. Или жалеем, но стараемся не говорить об этом вслух.

У каждой из нас есть своя веская причина не покидать родные пенаты.

– Как думаешь, те парни, приезжие, придут сегодня? Все-таки крупный городской праздник, – подкрашивая губы, мечтательно интересуется Ийя. – Светленький вроде бы ничего так, да?

– Это который с девушкой своей весь вечер по телефону говорил?

– Ну что ты начинаешь! Не девушка она ему никакая. Так, надоедливая бывшая.

– Угу, конечно, бывшая. Просто поразительно, насколько ты доверчивая. Ну открой уже глаза, у него таких как ты в каждом порту! Уедет и не вспомнит потом.

– Таких как я? – оборачивается. Темные брови, которые резко контрастируют с обесцвеченными волосами, хмурятся в праведном гневе. – Это каких "таких"? Доступных, что ли?

– Я совсем не это имела в виду. Ну очевидно же, что он пикапер обыкновенный.

– Он меня только домой проводил и все. Тоже мне – великий грех! Если уж и ты будешь мне морали читать, то…

– Прекращай уже, я просто за тебя, дуру, переживаю. И эгоистично за себя. Вот уедешь ты с каким-нибудь столичным мажором, что я тут без тебя делать буду? – приобнимаю Ийю, и та тут же тает.

– У кошек роды принимать, что же еще.

Выбранная мною профессия – ветеринар, ее любимая тема для шуток. Как только я поступила в ветколледж, она в изумлении крутила пальцем у виска – "бесперспективно", "скучно", "глупо". А мне нравится и действительно интересно.

К слову, сама Ийя бросила школу после десятого класса и пошла работать официанткой в прибрежное кафе "Причал". Правда, бросила вынужденно, не от хорошей жизни…

Какое-то время мы обсуждаем, придут ли "те парни", с кем еще кроме блондина "из нормальных" можно закрутить. Ей, но не мне. Потому что я вот уже четыре месяца в отношениях с Игнатом – парнем из моего колледжа, родители которого держат самую крупную в нашем городке ветклинику.

Это не неземная любовь с первого взгляда, да даже просто любовью мои чувства к нему не назвать. Скорее это дружба с долей глубокой симпатии. Он умный, воспитанный, серьезный. Мы выбрали одно и то же дело, в конце концов, а это уже немало.

К тому же, как говорит Ийя – в нашей "дыре" не такой уж и богатый выбор женихов, так что "надо брать". Даже не смотря на то, что сама она его, мягко говоря, недолюбливает.

Впрочем, у них это взаимно.

– Ну что, пошли? А то праздник уже начался, все самое интересное пропустим, – закрыв косметичку, торопит подруга.

Я знаю, что свинтить поскорее из дома она хочет не только по этой причине, но тактично молчу, чтобы не давить на больную мозоль.

– Самое интересное? Тот дурацкий ежегодный конкурс, что ли? Скажи еще, что собралась ловить эту вонючую рыбу наравне с мужиками.

– Сбрендила? Нет, конечно. Скорее не хочу упустить зрелище, как конкурсанты орудуют своими удочками.

И мы, не сговариваясь, вместе едва не валимся со смеху.

***

Местный праздник День Посейдона уже традиционно проводится в кафе "Причал" – самом большом на побережье. Добротное двухэтажное строение из бруса впитало в себя запахи соли и морского бриза, и я, как и многие местные жители, с большим удовольствием прихожу сюда выпить чашечку горячего шоколада, с потрясающим видом на бьющие о берег волны.

Правда, сегодня умиротворением здесь и не пахнет, народу собралось – яблоку негде упасть. Водоворот знакомых лиц, от мала до велика, и каждый почтил традицию и надел на себя что-то на морскую тематику: тельняшку, рыболовные сети, кто-то вообще прошел мимо с веслом в руках.

Мужчины всех возрастов уже топтались возле огромного надувного бассейна, в который уже скоро выпустят жирную треску – главную "коронку" вечера. Счастливчик, которому выпадет честь выловить мутанта, заберет себе добычу и звание самого меткого рыболова.

Да, насколько у нас тут все запущено с развлечениями.

– Что-то не видно их нигде, – крутит головой Ийя, и я без уточнений понимаю, кого она имеет в виду. Своим залетным блондином она мне все уши прожужжала.

– Позже подойдет, не волнуйся. Здесь сегодня так или иначе весь город соберется.

– Вообще, тебе не кажется, что праздновать день моря в конце октября… как-то тупо, – привычно перескочив с темы на тему, кидается в рассуждения подруга. – Кто вообще придумал делать это осенью?

– Может, наши предки? Да и какая разница когда, у нас и летом тут такое себе Сан-Тропе.

Часть 2

Впрочем, она могла бы и не пояснять, я сразу понимаю о ком речь. Во-первых, парень явно не местный, потому что всех местных я знаю. Во-вторых, его внешность не совсем типична для нашего городка.

Наша молодежь более чопорная, что ли, а он словно… ну как будто сбежал со съемочной площадки сериала про американскую молодежь. Слишком какой-то "не такой". Слишком расслабленный, одет слишком модно, весь слишком какой-то "слишком".

Ну и в третьих – он без маскарадного костюма, а такие вольности в День Посейдона могут позволить себе разве что приезжие.

– Како-ой… да? – мечтательно тянет Ийя, и я кидаю быстрый взгляд на Игната. Он явно не очень доволен тому факту, что моя "развязная" подруга составила нам компанию, но пытается сохранять более-менее отстраненную мину.

– Ну да, прикольный.

– Прикольный? Да он пушка!

– Да тише ты!

– Ты знаешь, кто это? – она послушно понижает тон.

– Нет, никогда его раньше не видела.

– И я. Может, командированный? Хотя нет, на матроса точно не похож.

Именно в это мгновение парень медленно поворачивает голову и смотрит прямо на нас. Я вздрагиваю и быстро отвожу взгляд, а Ийя наоборот, поднимает руку в приветственном жесте, на которое он отвечает снисходительной ухмылкой.

– Так стремно, ужас, – шиплю ей в пышный рукав. – Он увидел, что мы на него пялились.

– Ну и что? Пусть видит, – и загорается. – Пойдем познакомимся?

– Ты рехнулась? – кошусь на Игната и говорю еле слышно: – Я вообще-то не одна, если ты еще не заметила.

– А, ну да… Ладно, я сама тогда. Держи за меня кулачки, – поправив верх платья так, чтобы выглядеть в более выгодном свете, смело идет к парню.

Чем Ийя меня всегда пугает и восхищает одновременно – своим бесстрашием. Кажется, ничего не может ее смутить. Может, дело в том, что детство ее было не слишком простым и пришлось научиться быть бойкой, а может, это я такая зажатая трусиха и вижу смелость там, где ее в общем-то нет.

Чужак действительно красивый, я бы никогда в жизни не решилась на такой шаг.

– И куда это она потащилась? – спрашивает Игнат. Я тушуюсь и перевожу на него немного испуганный взгляд, как будто бы он с легкостью может прочитать мои мысли относительно внешности другого парня.

– Не знаю. Увидела кого-то, наверное.

– Это того, что ли, аристократа? – и кивает на незнакомца.

– Почему аристократа?

– Потому что из Лондона самого прилетел, – и тон его звучит даже как будто бы брезгливо. – Файф о клок, блин.

– Вы знакомы?

– Нет, но мой отец знает его отца, в одном классе учились раньше. Он родом отсюда, – и замолкает.

Вытянув шею, с нарочитым вниманием рассматривает возню с бассейна, а меня так и подмывает разузнать все поподробнее. В сторону парня я специально не смотрю, поэтому понятия не имею, достигла ли Ийя своей цели.

– А кто его отец вообще? Как в Лондон попал? – начинаю, как мне кажется, совсем издалека.

Игнату определенно не очень хочется развивать эту тему, но ради меня он, по-прежнему не отрывая глаз от рыбалки, великодушно идет на уступки:

– Это брат Кайзера.

– Даже так…

Каждому в городе известна эта фамилия. Олегу Кайзеру принадлежит верфь, рыболовные судна и лесопилка, на которой всю жизнь работает мой отчим.

Теперь все встало на свои места: и внешность, и поведение.

– Это младший, – продолжает Игнат, – лет тридцать назад заграницу свалил, стал там какой-то важной шишкой. И вот приехал вдруг обратно в нашу дыру пару дней назад, и сынка своего мажористого притащил. Статья в утреннем "Вестнике" же была, не видела, что ли? Ещё бы, такое событие: Мухосранск посетили важные заграничные гости.

– Интересно, зачем приехали: где Лондон, и где мы…

– А тебе какая разница? – отвлекается, наконец, от созерцания бестолкового действа и переводит не слишком довольный взгляд на меня. – Тоже глаз на него уже положила? М?

– Почему тоже?

– Да потому что вон, – кивает направо, и я снова оборачиваюсь к стойке, где сидит незнакомец. Возле него, поставив локти на столешницу, мило воркует Ийя. – И почему из всех нормальных девчонок города ты дружишь именно с ней…

– Мы же только что говорили на эту тему, Игнат… Она моя подруга – точка!

– Кстати, а вон и маменька ее нарисовалась. Ну конечно, куда ж без нее. Господи, ну и позорище, – и брезгливо отворачивается от на самом деле не самого приятного зрелища.

Ирина Анатольевна, одетая в микроскопическую юбку, порванные на бедре колготки-сетку и лиф в виде ракушек, покачиваясь, развязно хохочет над чем-то, что сально вещает ей Михалыч – хозяин рыбной лавки. Который, собственно, и презентовал для конкурса жирную треску.

Ирине Анатольевне, которая категорично просит всех назвать ее просто Ира или Ирочка – тридцать пять лет, и в нашем городке она действительно имеет не слишком хорошую славу: дочь родила даже не окончив школу; потом, как она сама говорит "чтобы не протянуть ноги" пошла работать в портовую столовую. Ну а как говорит уже моя мама: молодая, не наделенная моралью симпатичная девочка в порту – путь в пропасть. Вереница матросов, постоянные пляски-гулянки, "пять капель" для настроения…

Слухи всякие про нее ходят, да и "папок" у Ийи сменилось приличное количество. Правда, ни один дольше года бремени воспитывать чужого ребенка не вынес и по-английски канул в лету.

Ийе в детстве часто доставалось из-за бедовой матери, поэтому сдачи давать она научилась едва ли не раньше, чем ходить. Ну и на характер подобная жизнь наложила соответствующий отпечаток…

Именно поэтому Игнат против, чтобы мы дружили, потому что считает, что от осинки не родятся апельсинки, и что рано или поздно она и на свою задницу приключения найдет, и заодно на мою.

– Домой бы шла хоть, не позорилась, – продолжает ворчать Игнат. – Даже мне стыдно. Она же лыка не вяжет.

– Так она и должна была сразу после смены домой…

Ийя ужасно боялась, что мать не сдержит обещания, заявится на праздник и снова что-нибудь выкинет. И вот, пожалуйста.

Часть 3

– Ты опоздала, – отчим нетрезв и как обычно хмур. Тельняшка открывает сильные руки покрытые обильной порослью и вязью выцветших татуировок.

Я ненавижу этого человека и абсолютно все для меня в нем противно.

– Я пришла вовремя. Вот, – пихаю под ему под нос запястье с часами. – Я спать.

– И где ты была?

– Тебя не касается, – собираюсь зайти в свою комнату, но он дергает меня за рюкзак, от чего я едва не валюсь с ног.

Хочется заорать во все горло, обматерить его на чем свет стоит, ударить, унизить… но это только в мечтах, на деле я жутко его боюсь, потому что этот человек способен на многое. И обязательно потом выместит злость на матери и брате.

За нас некому заступиться и некому позаботиться.

– А ну дыхни.

– Я в жизни капли в рот не брала, ты же знаешь!

– Делай, что тебе говорят. Дыхни!

– Что тебе от меня нужно? – шиплю ему в ненавистное лицо. – Я просто гуляла, понял?

– С кем?

– Тебя не касается, я же сказала.

Он встряхивает меня как куклу. Ужасно хочется зареветь, но тогда обязательно проснется Артемка. И я молчу. Как всегда.

– Пока ты живешь в моем доме и жрешь на мои деньги, пока Я отвечаю за тебя, меня будет касаться все, что происходит в твоей жизни, понятно? – смрадное дыхание у лица невыносимо, но я креплюсь стиснув зубы. Он осматривает мое лицо тем самым взглядом, от которого колени наливаются свинцом. Взглядом неприятно-липким, пугающим до чертиков.

– Понятно тебе?

– Понятно…

– Не слышу. Громче говори!

– Мне. Все. Понятно, – чеканю каждое слово и мысленно желаю ему всего самого ужасного, что есть в этой жизни.

***

Утром я погружаюсь в автобус и еду к колледжу. Идет дождь, на улице привычно туманно. Прислонив голову к стеклу, смотрю на лениво ползущие капли и замечаю огромный рекламный баннер. Я видела его сотню раз и давно перестала обращать внимания, но сегодня перечитываю крупный текст.

"Сделаем наш родной край лучше. Вместе!"

О.С. Кайзер

С фотографии на мир взирает кандидат в мэры города – седой мужчина за пятьдесят с хмурым взглядом. Дамиан совершенно не похож на своего дядю.

Дамиан… Смешно, но ночью он мне приснился. Это были какие-то хаотичные обрывки, без какой-либо логики и смысла. Мы куда-то убегали, от кого-то прятались…

Улыбаясь абсурдности сна, засовываю руку в карман и нащупываю какую-то карточку, которой раньше там точно не было. Я не имею привычки брать в магазинах всякие визитки, поэтому находка действительно удивляет.

Простенькая визитка кафе "Причал", такие в изобилии лежат на каждом столике. Каким образом она попала ко мне в карман? Я бы точно не стала ее брать, потому что наизусть знаю и адрес, и телефон, и номер электронной почты, и уж тем более меню.

Кручу голубой прямоугольник в руках и замечаю на обратной стороне написанный карандашом номер мобильного телефона.

Без подписи, без каких-либо опознавательных символов. Но оператор местный, значит, кто-то точно из нашего городка.

Сама не знаю, зачем достаю смартфон и набираю эти цифры. Спустя три гудка осознаю абсурдность ситуации и сбрасываю вызов. И сдался мне этот дурацкий номер!

Сминаю визитку и снова пихаю в карман, выхожу на следующей остановке, швыряю карточку в урну и бреду через небольшой парк к колледжу. Неожиданно в сумке пиликает телефон и, достав аппарат, открываю мессенджер.

"Кто это?"

С удивлением отмечаю, что написали с того самого номера, по которому я только что звонила.

Опять-таки, абсолютно не понимая зачем, быстро набираю:

"А это кто?"

Ответ приходит моментально:

"Я первый спросил. Не знаешь, кому звонишь?"

Перепрыгнув огромную лужу, снова втыкаю в экран:

"Представь себе – не имею понятия"

"Откуда у тебя мой номер?"

"Сама хотела бы это знать"

"Сама? Стало быть ты девушка, хоть что-то начинает проясняться"

И тут я понимаю, что общаюсь с парнем. И почему-то этот факт вызывает неожиданный интерес.

Я никогда не вела слепых переписок в соцсетях, считала этот какой-то глупостью, но сейчас действительно заинтриговало. Каким-то же образом его номер попал в мой карман!

Именно его. Именно в мой.

"Так откуда у тебя мой телефон все-таки?" – повторяет он, и я снова отвечаю чистую правду:

"Я же сказала – не знаю. Нашла визитку с номером в своем кармане. Понятия не имею, как она туда попала. Решила зачем-то набрать…"

Я уже не замечаю дороги, не ощущаю прохлады ветра, внезапная переписка полностью меня увлекла.

"Что за визитка?" – пишет он.

"Из одного кафе на побережье"

"Занятно… Хоть что-то интересное происходит в этой дыре"

"Ты не местный?"

"Я везде чужой. Надеюсь, ты хотя бы симпатичная?"

И в этот момент я почему-то отчетливо вижу лицо Дамиана. Как будто бы эту фразу говорит он. Этот его чуть пренебрежительный взгляд…

Конечно, это маловероятно, да даже невозможно, но подсознание почему-то настойчиво подсовывает именно его образ.

– Привет.

Я вздрагиваю и спешно прячу телефон. Игнат. Понятия не имею, сколько по времени он идет рядом.

И что именно успел увидеть.

– Господи, Игнат, ты меня напугал! Не заметила тебя.

– Да я уже понял. С кем болтаешь? – кивает на мой карман.

– А это… да так, с Ийей. Женские глупости.

В кармане жужжит входящее сообщение, и руки так и чешутся достать телефон и ответить. Но я этого не делаю. И вообще чувствую себя воришкой застуканной на месте преступления.

Хотя что такого я, собственно, натворила? Просто невинная переписка. И вообще, я не знаю кто это, может, в этом новом сообщении незнакомец обозвал меня дурой и отправил в черный список.

– Слушай, тут такое дело… В общем, мои завтра устраивают ужин. К нам гости придут, кстати, тот самый приезжий Кайзер.

Часть 4

Весь следующий день я словно на иголках, ведь вечером предстоит ужин с родителями Игната. Само собой мы знакомы, но довольно отдаленно, просто знаем друг друга как знают друг дурага жители всех небольших городов. "Здравствуйте" при встрече, и на этом все. А сегодня прямо-таки смотрины.

Я не знаю, почему Игнат выбрал именно этот день, когда в доме будут еще гости. Может, чтобы я не чувствовала себя такой зажатой, ведь в присутствии других людей внимание родителей не будет приковано только ко мне. Не так волнительно.

Собственно, я не слишком-то и волнуюсь перед знакомством с ними, ведь заочно знаю, что они неплохого обо мне мнения и не против, чтобы мы с Игнатом встречались. Я с отличием закончила школу, не замечена в каких-то грязных историях, у нас внешне благополучная семья. Единственное темное пятно на репутации – моя лучшая подруга, которая не нравится их сыну.

Скорее переживаю я почему-то больше от того, что, возможно, на этом ужине будет Дамиан. Понятия не имею, с чего я вообще это взяла, может, потому что если пригласили его отца, то и сына, наверное?

К моей не радости, вечером "мистер Х" мне ничего не написал, только кинул перед сном трек, который я прослушала, наверное, раз сто. В ответ я отправила ему ванильную песню про любовь, и получила в ответ зелёный смайлик, которого вот-вот стошнит. Что ужасно рассмешило.

Теоретически парень из переписки вряд ли может быть Дамианом. Насколько я успела узнать его из того короткого разговора в "Причале", он не занимался бы такими глупостями, как переписки с незнакомкой. Он же наверняка "выше этого".

Но ведь мы общались так мало и я могу ужасно в нем ошибаться…

К счастью, улизнуть из дома я успеваю до прихода отчима с работы. На мне строгий брючный костюм, в котором я когда-то ходила на экзамены, этот тот самый разрешенный "лук", который не вызовет никаких вопросов, когда я вернусь домой.

Я часто представляю лицо отчима, когда сообщу о том, что выхожу замуж. Что он больше не сможет командовать мной, указывать, что надевать и во сколько возвращаться. Представляю его вытянутую рожу, когда заберу маму и брата.

Он больше не будет заходить в мою комнату ночами и глазеть, как я сплю…

Скоро все это закончится.

***

– Волнуешься? – Игнат встречает меня у порога дома и заключает мои ледяные ладони в свои. – Не переживай, все пройдет отлично, я уверен.

– Я не волнуюсь, твои родители очень милые. А… ваши гости… они уже пришли?

– Пока нет. Давай, проходи.

Родители Игната при более близком общении действительно оказываются неплохими людьми. Может, пока осторожно и не совсем искренне, но они мило улыбаются и с преувеличенным интересом интересуются моей жизнью. Я принимаю правила игры и тоже улыбаюсь, рассказывая, как мне нравится учиться, что у мамы тоже все неплохо, что отчим много работает и мы видимся редко. Что брат ходит в специализированную группу детского сада для детей с особенностями развития.

– А он… ваш мальчик, прости за прямоту – он умственно отсталый? – мама не смотрит мне в глаза, и я вижу, как ей непросто. Но в то же время важно услышать ответ.

– Он аутист, мам, я же говорил, – вмешивается Игнат. – Это другое.

– Но аутист, это же… тоже не совсем здоровый.

– Да, не совсем, – подтверждаю я. Я давно свыклась с мыслью, что брат не такой как все и научилась отвечать на неловкие вопросы. – У него синдром Аспергера, его социализация будет проходить сложнее, чем у других детей. Но при правильном подходе он сможет закончить школу и даже получить высшее образование. Сможет устроиться на работу.

– А этот синдром, он по чьей линии?

– Мам! – пресекает ее Игнат, но я улыбаюсь, мол, все в порядке. К таким вопросам я тоже привыкла.

– Мои дети не будут аутистами, если вы об этом, потому что не доказано, что синдром передается генетически. Но даже если вдруг – мне все равно, я буду любить своих "не таких как все детей" не меньше.

Я понимаю, почему маму волнует этот вопрос, ведь под угрозой здоровье ее теоретических внуков, но все равно мне крайне неприятно, что она подняла эту тему в первый же день нашего знакомства.

Видимо, она это осознает, поэтому переводит тему: мы говорим об их клинике, о нашей профессии, говорим о погоде… и тут раздается звонок в дверь.

– А вот и наши гости! – оживает тетя Марина. – Сережа, встречай.

Я, кусая губу, слушаю голоса в гостиной. Мужчины здороваются, мама Игната воркует. Голоса Дамиана не слышно. Значит, он не пришел.

Я слегка разочарована, потому что в глубине души ждала. Но, может, это и к лучшему. Слишком много я стала думать об абсолютно постороннем парне, имея при этом "законного" своего.

Голоса приближаются к столовой, и я вижу в компании родителей Игната высокого мужчину в дорогом костюме.

– А вот наш сын – Игнат, – берет слово мой теоретический свекр Сергей. – Между прочим, идет по нашим с Мариной стопам – будущий ветеринар. Игнат, а это мой одноклассник – Ян Кайзер, ну, я рассказывал о нем. В школе мы крепко дружили и чего только не чудили, весь город на ушах стоял. Помнишь, Ян, как однажды ты на спор решил доплыть до Горняков? Двадцать километров, между прочим.

– Ну-ну, хватит, а то твои близкие решат, что я тот еще чудак.

Мужчины коротко смеются, и Сергей продолжает:

– А это сын Яна – Дамиан. Кстати, Игнат, практически твой ровесник.

Мои глаза лезут из орбит, когда скучающий Дамиан появляется из-за спины родителей.

Он все-таки пришел. И смотрит на меня.

– А это Виолетта, – вмешивается мама, – девочка Игната. Тоже учится на ветеринарном.

– Какая девочка? Считай наша будущая невестка, – поправляет ее муж, и я почему-то ужасно злюсь на него за то, что он лезет куда его не просили. – Дети планируют сыграть свадьбу летом. Быстрые они сейчас, все куда-то торопятся. Хотя мы такие же были.

Я кидаю взгляд на Дамиана, и он смотрит на меня… да в общем-то точно так же. Он не удивлен, не расстроен, ему как будто все равно на то, что он сейчас услышал.

Часть 5

– Пошли быстрее, да? А то твой парень увидит – психанет, – шагая, откровенно стебется он, и его наглость переходит все берега.

Быстро перебираю ногами, действительно волнуясь, что Игнат увидит мою сверкающие пятки. Я не боюсь его гнева, скорее не хочу обидеть. Он же может подумать совсем не то.

Нет, так нельзя!

– Сейчас, секунду, – останавливаюсь за поворотом и достаю телефон. Отвернувшись, набираю номер Игната, ощущая острое чувство стыда.

– Виолетта, ну ты куда делась? – голос на том конце виртуального провода встревожен. – Тебя вообще нигде нет! Ты ушла, что ли?

– Да, прости. Там отчим… в общем, он перебрал, орет на весь дом… Я не могу маму одну сейчас оставить, извини.

– Почему мне не сказала? Я бы тебя проводил.

– Да ладно, не так поздно еще. К тому я здесь каждый закоулок знаю. Ты точно не обижаешься?

– Ну раз надо…

– Извинись перед своими родителями, хорошо? Скажи, что мне все ужасно понравилось.

Вздыхает явно недовольно, но обещание извиниться дает.

Сбрасываю вызов, ощущая себя преотвратительно. Я обманула его, под благовидным предлогом сбежала с другим парнем! Может, не поздно вернуться?

– Сеанс самобичевания окончен, – врывается в мои мысли Дамиан. – Подумаешь, чуть-чуть соврала.

– Впервые, между прочим. Мне очень стыдно.

– Ой, брось. Идем, – и снова берет меня за руку.

До этого я не зацикливалась на ощущениях, потому что думала только о том, как бы уйти с поля видимости незамеченной, но теперь все мои тактильные рецепторы сконцентрировались на кончиках пальцев. Его ладонь теплая, даже горячая, и совсем не такая как ладонь Игната. И эмоции это прикосновение вызывает совершенно другие.

Он вообще вызывает другие эмоции. Весь.

Его внешний вид, его акцент, манера говорить. Что именно он говорит…

Даже его прошлое кажется мне ужасно загадочным и волнительным. А уж его внешность…

– Да-да, я красавчик, знаю, – отвлекает от мыслей он. И я столбенею.

– Чего-о?

– Ну ты же об этом сейчас думаешь.

– С чего вдруг-то?

– Да у тебя на лице все написано.

– Умеешь по лицам читать?

– И не только по ним, – широко улыбается он, и его прямолинейность буквально сбивает с ног.

Либо он действительно такой самоуверенный, либо… у меня на самом деле на лице все написано.

– Так где ваш пляж-то? Далеко? – к счастью, он меняет тему.

– Нет, не очень. Только не понимаю, зачем он тебе сейчас?

– Искупаться хочу.

– Ты псих? Никто в конце октября не купается, вода ледяная. И грязная сейчас. Шлюзы открыли, весь мусор с порта прибило к берегу.

– Я похож на человека, который боится какого-то мусора?

– Я сниму это на телефон и выложу в местную группу, куда мы собираем выходки городских сумасшедших.

– О'кей, пополню свою коллекцию. Давно мечтал стать звездой российского Рутьюба.

Я понимаю, что он просто красуется, потому что ни один нормальный в воду сейчас не полезет. Это не южный берег Крыма с его бархатным сезоном, у нас вот-вот и снег выпадет. Похолодание приходит резко с антициклоном, буквально несколько дней и температура упадет до устойчивых минусовых значений. И так до весны.

Кстати о холоде – я замерзла, потому что костюм и довольно тонкая куртка не располагают к длительным прогулкам, а что-то теплее я накинуть не удосужилась.

Доходим до местного пляжа мы быстро, город-то совсем крошечный. Даже обидно, идти с ним за руку мне понравилось…

– Доставай телефон.

– Да брось, я пошутила про съемку.

– А я про стать звездой нет. Доставай.

– Да не полезешь ты в воду!

– Может, поспорим? Если я это сделаю, ты будешь должна мне желание.

– Чушь какая-то, детский сад.

– Так и скажи, что проиграть боишься, – поддевает он, и я включаюсь в игру.

– Сам напросился, – и достаю телефон. Нажимаю "плей". – Ну давай, иди, – киваю на морскую гладь, которая сейчас и не гладь вовсе: о берег бьют волны и, по местным меркам, довольно большие. – Иди-иди. Чего замер.

Он деловито подходит к кромке воды, смотрит вдаль, а я стою и с видом победительницы жду, когда он переобуется.

– Температура воды примерно… ну градуса три-четыре, – подкидываю дров. – Везет тебе. Освежишься.

Он отходит от воды и методично снимает с себя пальто, потом заводит руки за спину с рывком стягивает черный худи. Черная футболка обтягивает спину и руки, и какие это спина и руки…

Ловлю себя на мысли, что пялюсь на него уже в открытую и ничего не могу с собой поделать.

– Ботинки не забудь снять, – подсказываю, и он делает именно это. Снимает берцы, потом хватается за ремень джинсов.

И вот тут мне становится не по себе.

– Ладно, так и быть, никому не расскажу о твоем позорном проигрыше. И видео не выложу, одевайся, – и останавливаю съемку.

Он медлит, и честно – я чуть-чуть расстроена, что он не сдержал слово. Не такой он уж и безбашенный, каким хочет казаться.

– Одевайся, реально. Заболеешь.

– Плюс три вода, говоришь? – оборачивается. Ветер яростно треплет темные волосы.

– Угу. Ужасно холодная, правда.

– Да, тогда я, пожалуй, действительно пас, – соглашается он, и его загадочный образ тускнеет. – Я же не псих прыгать в ледяную воду.

– Ну так и я о чем. Одевайся, даже отвернусь, чтобы тебя не смущать, – и медленно бреду к скалам, ощущая самое что ни на есть разочарование.

Не потому что он не пошел в море – это действительно разумно и может закончиться воспалением легких, но ведь он сам это сказал, за язык никто не тянул…

– Ну и где ты там? – не оборачиваясь, говорю громче, чтобы он расслышал. – Долго ты что-то одеваешься, потерял что-то?

Может, свое мужское слово? – добавляю про себя.

– Дамиан! Ну правда, холодно же, – поворачиваю голову и вижу, что на берегу его… нет.

Часть 6

Берег пустой. И куда он делся? Только что ведь был здесь!

– Дамиан? Это не смешно, сразу говорю! – разворачиваюсь и зло иду к воде. – В прятки будем играть или как?

Наверняка стоит где-то за скалой и угорает.

– Я сейчас уйду! Серьезно, мне вот это все ни капли не прикольно.

И тут вижу на гальке кучку его вещей. Куртка, худи, берцы…

Поясница наливается холодом, как бывает, когда становится резко страшно.

– Дам! Ты где?! – подбегаю к воде и ищу его взглядом. Конечно, ни черта не вижу. Темно, черная вода слилась с такого же цвета горизонтом. Волны со страшным грохотом бьют и берег и лижут уже и так промокшую насквозь гальку… – Дамиан! Пожалуйста! Ну хватит уже! Я волнуюсь!

А вдруг он плавать не умеет? Или волны слишком большие и он просто не справился?

Судорога? Ударило прибитым к берегу бревном по голове?

И тут его совершенно целая голова выныривает из воды. Плывет он быстро, но не суетливо, как будто бы даже наслаждается кроссом. Я в громаднейшем облегчении опускаюсь пятой точкой на камни.

Он сделал это. Взял и все-таки сиганул в воду, идиот!

Он выходит на берег, без футболки, но в джинсах, по телу льются струи воды и даже думать страшно, как он окоченел.

– Ты совсем сумасшедший, скажи? – подскакиваю, когда он подходит ближе. – Рехнулся?!

– Ну я же сказал, что прыгну. А если я что-то сказал, то делаю это, – он улыбается, словно это действительно смешно. – Учти.

– Между прочим, твой фееричный прыжок я не сняла, так что звездой тебе не стать.

– Да плевать мне на съемку, – поднимает с камней футболку. – Теперь ты должна мне желание.

Господи, желание, я вообще про это забыла.

– Говори его сейчас, чтобы разделаться с этим сразу. Не люблю быть кому-то должна.

– Ну уж нет, не лишай меня удовольствия потянуть время, – подмигивает он, и натягивает поверх моментально вымокшей футболки худи.

Сказать, что я ошарашена, это не сказать ничего. И я им… горжусь, что ли. Не обманул, все-таки сделал.

Стало стыдно за свои недавние мысли, что он струсил. Как я вообще могла в нем сомневаться!

– Ты псих, – лаконично изрекаю я, когда мы идем по узкому проходу между скалами к дороге. – Холодно же… тем более с непривычки. Климат у нас тут не из мягких.

– Ты шутишь? Забыла, где я рос? Да у нас там чуть ли не треть года дожди и туманы. Так что тут я практически дома.

– Ты всю жизнь прожил там? В Лондоне.

– Да, всю. Родился там, учился в школе. Как только стукнуло четырнадцать и появилось право голоса, перебрался к матери в Москву. Шесть прекрасных месяцев на родине предков…

– В Москву? Получается, твои родители не живут вместе?

– Развелись, когда мне было семь. Я остался с отцом, хотя этого не хотел.

– А почему не поехал с матерью в Россию?

– Моего мнения никто не спросил, – он улыбается и снова берет меня за руку. – Меня никто и никогда ни о чем не спрашивал.

– Подожди… если ты говоришь, что поехал к маме в четырнадцать и тебе там понравилось, почему же не остался? Зачем вернулся обратно в Лондон к отцу?

– Потому что мама умерла.

Отрезает он, и от чего-то становится так больно… Больно за практически незнакомого человека. И неловко, что подняла эту тему. Наверняка до сих пор больную.

– Прости… прости, пожалуйста. Я не знала…

– Не парься, неловких ситуаций будет еще много, они неизбежны, когда люди узнают друг друга.

– Ты о нас с тобой сейчас?

– Ну а о ком еще?

Собираюсь что-то возразить, но слова путаются в голове и застревают в горле. Никогда в своей жизни я не сталкивалась с такой сбивающий с ног самоуверенностью.

– То есть ты уже решил за нас обоих, что мы будем и дальше узнавать друг друга? – нахожу, наконец, слова.

– Конечно, а кто еще, по-твоему, должен все решать в паре?

– Да какой еще паре, алё! – торможу и пытаюсь высвободить руку, но он не пускает. – Мы знакомы всего ничего, и у меня парень есть вообще-то.

– Ты хотела сказать "был"?

Да он откровенно стебется!

– Слушай, Дамиан, – меняю тон, – я не знаю, как у вас там с этим в Лондоне, но у нас так не делают. Нельзя просто прийти, тыкнуть в первую попавшуюся девушку пальцем и принимать за нее решения.

– А чем у вас можно тыкать в девушку? У нас там в Лондоне нравы свободные, – снова подмигивает он.

– Да ты угораешь просто! – меня вдруг осеняет. И не понимаю, что чувствую: разочарование или облегчение. – Ну, вот эти глупости твои про пару… Просто прикалывался, да?

Он молчит несколько секунд, глядя мне прямо в глаза. В свете фонарей они кажутся желтыми, как у кота. У большого, черного и наглого.

– Да угораю, конечно, – отвечает наконец, улыбаясь. И этой самоуверенной улыбочке я почему-то ни капли не верю. – Пошли уже.

И мы идем к моему дому. И говорим. Говорим много, обо всем, и в общем-то ни о чем. Я вдруг понимаю, что никогда в своей жизни не чувствовала себя такой счастливой, такой легкой и беззаботной.

Мне не семьдесят – мне семнадцать. Всего лишь семнадцать!

И моя жизнь не расписана по шагам, что за глупости! Разве я могла подумать еще утром, что вечером влезу в такое приключение?

Привычно останавливаюсь на углу дома и ощущаю незнакомую прежде тоску. Тоску по парню, с которым нужно расставаться. Никогда я не чувствовала даже ничего близко похожего с Игнатом. И это новое чувство радует и пугает одновременно. Пугает до чертиков.

– Мне пора домой, – трясусь как кролик от его близости. И не хочу говорить честную причину почему тороплюсь. – Завтра в колледж рано вставать.

– Вот он главный плюс дистанционного обучения. Высшее образование онлайн – идеально.

– Современно. У нас здесь о таком даже не слышали… – и замолкаю, волнуясь.

Он стоит напротив, я вижу его лицо, глаза, губы… и отчаянно трушу.

– А ты… надолго к нам? – спрашиваю, натягиваясь внутреннее словно струна. А если он скажет всего на день, два, неделю…

Часть 7

От удара телефон улетает на пол. Закрываю ладонью щеку и в ужасе смотрю на налитую яростью физиономию отчима.

– За что? – получается тихо и жалко, и за это я себя ненавижу.

– За что? И ты ещё спрашиваешь "за что"?! – орет словно потерпевший. – За то, что шляешься ночами с какими-то отморозками! Сегодня с одним, вчера с другим! Как мне людям в глаза смотреть после этого? Подруга шаболда портовая и ты туда же?

– Я ни с кем не шляюсь, что за чушь!

– Видел я! Только что, собственными глазами видел! Обжималась за углом с каким-то наркоманом!

– Дамиан не наркоман! Что за бред ты несешь! И мы не обжимались, не было такого даже близко!

– И на праздник тоже, скажешь, не ходила? – огромная ладонь сжимается в кулак. – В платье как у уличной девки!

Рассказал кто-то все-таки…

– Я дурь из тебя выбью, поняла? Высеку. Так, что потом месяц сидеть не сможешь, – и тянется к пряжке широкого армейского ремня. – В комнату свою иди.

– Ты совсем рехнулся? Да пошел ты!

– Кому я сказал – марш в свою комнату!

Хватаю с пола телефон и со всех ног несусь в спальню к матери. Повернув вертушку замка, отгораживаю нас от тирана.

– Что случилось, дочь? – сонная мама поправляет на груди сорочку. – Ты плачешь, что ли?

– Я не могу с ним больше жить, мам. Давай уедем куда-нибудь, умоляю тебя. Давай уедем! – роняю голову к ней на колени и плачу совсем как ребенок. – В дом бабушки или вообще лучше из города. Куда угодно.

– Ну куда мы поедем, доча, на что жить будем? – под постоянным действием успокоительных препаратов голос ее тихий и чуть заторможенный. – Боря, он же не со зла, просто у него метод воспитания такой…

– Воспитания? Да он меня ремнем высечь хотел!

Про его странные взгляды я молчу, чтобы не расшатывать ее и так нездоровую психику.

– Я уже давно не ребенок, мне почти восемнадцать, за что мне эти унижения? Нам обеим – за что?!

– Да это он просто грозится, ничего он не сделает.

– Он мне пощечину только что дал! – стискиваю зубы. – На пустом месте! Мам, пожалуйста… Артемка же все видит и, хоть и не может правильно выразить мысль, но все же понимает. Он тоже до чертиков его боится, плачет. Видела, как он вздрагивает, стоит отцу войти в дом?

– Боря сына не бьет, не было такого.

– Он его пугает! – буквально кричу. – Своим ором, дикими выходками по отношению ко мне, к тебе…

– Виола, дочь, – тяжело вздыхает она, – ну куда я от него уже, с сыном-инвалидом на руках. Без работы, без друзей...

– Так у тебя друзей нет из-за него же! И Артемка не инвалид, прекрати так его называть! А вот тебя инвалидом он точно сделает, ты уже сама не своя от своих таблеток. Мам, тебе всего сорок три, ты молодая…

– Выходи за Игната, не тяни, – шепчет она. – Съедешь к нему. В чужую семью Боря лезть не посмеет.

– Я и вас с Артемом заберу! С ним ни за что не оставлю. Он же псих, его лечить надо.

– Сыну отец нужен. Пусть лучше такой, чем никакого.

Вот и весь разговор… как обычно.

И за что мне это все?

Господи, за что?!

Открыв дверь маминой спальни, на цыпочках крадусь к своей комнате. Из гостиной слышится щебет телевизора и громогласный храп. Я знала, что примерно так и будет – если он не кинулся долбить кулаками в дверь, значит, скорее всего рухнул в кресло уснул. Еще бы, столько вылакать.

Ненавижу его! Кто бы только знал, как… Испоганил такое отличное настроение. Да он вообще жизнь мою поганит!

Мама знает про Игната, про его серьезное намерение по отношению ко мне, про наши планы. Знает и поддерживает, потому что все видит, а сделать ничего не может – не хватает характера. Зато его хватает у меня, и я знаю, что как только мне исполнился восемнадцать – руки развяжутся. Игнат – моя спасительная соломинка. Спасительная соломинка… и только.

Сейчас, после поистине сумасшедшего вечера с другим парнем, я это окончательно поняла. Я не люблю его и вряд ли когда-нибудь полюблю.

А вот Дамиана…

Одно его имя словно стирает из памяти последние событие. Я не хочу думать о плохом, вспоминать мерзкого отчима.

Достаю из кармана телефон, на котором от падения треснул экран и, забравшись под одеяло, включаю записанное часом ранее видео. Я вижу его силуэт, слышу голос, свой смех, шум волн, и сердце наполняется чем-то невероятно теплым. И грустным. Потому что Дамиан слишком хорош для меня, его жизнь слишком далека от моей.

Конечно, его слова о том, что он может остаться здесь навсегда – вымысел, рано или поздно он улетит обратно в Лондон, а я останусь, и мне нужно думать о своем будущем, без розовых очков. Ведь от моего благополучия зависит благополучие родных для меня людей.

Да, можно было бы не торопиться с замужеством, поступить дальше на высшее образование, устроиться на работу, встать на ноги и прочее, но на это уйдет несколько лет, а спасать маму и, главное, брата, нужно сейчас.

В конце концов вряд ли я встречу здесь кого-то лучше, чем Игнат.

Я думаю об этом, я это четко понимаю, но засыпаю под голос другого парня из динамика телефона…

***

– И как прошел ужин у Игната? Его мамаша действительно стерва, как про нее говорят?

Перевожу взгляд с молочного коктейля на Ийю и выпучиваю глаза.

– Да не стерва она вроде бы, обычная.

– А я слышала – стерва.

Мы болтаем за столиком в "Причале", потому что у Ийи как обычно смена. Она работает практически без выходных.

– А кто еще там был? Может, тетки какие, дядьки…

– Нет, никого не было. Ну, кроме друга детства.

– Друга Игната?

– Нет, его отца.

Понимаю, что нужно рассказать, она же все равно узнает, но так не хочется делиться личным. Впервые в жизни не хочется.

– Это Кайзер, – все-таки раскалываюсь. – Его друг.

Теперь очередь выпучивать глаза приходит Ийе.

– Наш будущий мэр – друг папаши Игната? Рили?

– Нет, это его младший брат. Отец… Дамиана.