Наш Современник, 2003 № 04

Александр Казинцев • Симулякр, или Стекольное царство. Крах фондового рынка США (Наш современник N4 2003)

Александр КАЗИНЦЕВ

СИМУЛЯКР,

или СТЕКОЛЬНОЕ ЦАРСТВО

Богатство как симулякр:

крах фондового рынка США

“Большое веселье сейчас неуместно. Оно не соответствует настроению”, — так Клаус Шваб, основатель Всемирного экономического форума в Давосе, объяс­­нил отмену традиционного субботнего бала (“Независимая газета”. 29. 01.2003).

Действительно, для западной экономики 2002-й был чередой кошмаров. Корпоративные скандалы, громкие отставки, аресты миллионеров и министров (под судом побывал небезызвестный Джордж Сорос — отделался крупным штрафом). Самоубийства топ-менеджеров разорившихся гигантов.

Каждое новое несчастье сопровождалось эпитетами — “самый”, “рекордный”. Самое крупное банкротство в истории США — это о крахе корпорации Enron. И нескольких недель не прошло, как оно стало всего лишь вторым по объему потерянных капиталов: обанкротился WorldCom. Рекордное падение акций. Dow Jones несколько раз нырял к отметке 7 500, при том, что в начале 2002-го психологически важной считалась планка 10 000 пунктов.

Вкладчики капитала лишились 20 процентов средств. А всего за последние несколько лет акции подешевели н а п о л о в и н у!

Комментаторы в ажиотаже: сгорело несколько триллионов ф и к т и в н о г о богатства! Но миллионы людей потеряли кровное, припасенное на черный день: в акции вкладывают средства пенсионные и страховые фонды. (Ау, российские пенсионеры, — Касьянов обещал и ваши сбережения инвестировать в супер­надежные ценные бумаги!)

Зашатался зеленый исполин — доллар. За год он подешевел на 20 (а теперь и на 25) процентов. В ужасе застыла кровь экономики: щедрый поток инвестиций перестал питать ее жизненные центры. Он сократился на д в е т р е т и. До этого на протяжении двадцати лет он удваивался каждое десятилетие.

Американская эпидемия перекинулась через океаны — примерно то же творилось в Европе и Японии. К началу 2003-го индекс лондонской фондовой биржи FTSE-100 скатился до 3 500 пунктов. А еще в июне критической считалась отметка в 4 500. За последние годы индекс опускался ниже только один раз — после событий 11 сентября. Японский Nikkei упал до самого низкого уровня за двадцать пять лет! 20 000 компаний обанкротились.

Только Китай неколебимо высился посреди финансового смерча. Произ­водство выросло на 8 процентов. Инвестиции — на 12,5. Сумма иностранных вливаний составила 52,7 миллиарда долларов. Случилось страшное: в рейтинге доверия иностранных инвесторов США впервые уступили место КНР. Правда, и сегодня в Америку вкладывают больше денег. Однако процесс пошел. По данным исследования, проведенного ООН, “вскоре Китай станет крупнейшим получателем прямых иностранных инвестиций, обойдя по этому показателю США” (приведенные сведения заимствованы с интернет-сайта BBC Russian.com).

Америка утрачивает доверие союзников. Не только в политике (показательна ожесточенная свара США co “старой Европой”, как глава Пентагона Рамсфелд обозвал Францию и ФРГ), но и в экономике. Вот почему в Давосе на крупнейшем экономическом форуме года, по признанию СNN, “практически невозможно было услышать хоть одно доброе слово о Соединенных Штатах”. Цитируя американскую слезницу, корреспондент “НГ” присовокупил: “Опросы участников ВЭФ демонстрировали глобальное неверие в способность США быть мировым лидером” (“Независимая газета”. 29.01.2003).

Это посущественнее, чем отмена субботних танцулек. Давос — одна из кочевых ставок неуловимого мирового правительства. И если оно недовольно Штатами, последствия могут быть самыми серьезными...

Парадокс: “закрыть” Америку норовил горластый советский трибун Владимир Маяковский. Неужели это все-таки сделает тихий швейцарский профессор Клаус Шваб?

Разумеется, Америка и сегодня — крупнейшая экономика в мире. О чем не устают напоминать в Вашингтоне. “Даже при том, что сейчас мы переживаем тяжелые времена (откровенное признание! — А. К. ), мы — Америка!” — заявил Буш, выступая перед избранной аудиторией, которую он пригласил в Техас для обсуждения ситуации (здесь и далее ссылки на ВBC Russian. com).

Демократов, однако, на совещание не позвали. “Ограничивая эту встречу в основном одинаково думающими участниками, ...администрация защищает свою политику от серьезного анализа”, — язвительно заметил сенатор-демократ Джон Спрайт. Как видим, Америка не едина. А царство, “разделившееся в себе...”

Не оттого ли в патетической декларации министра финансов США О’Нила явственно прозвучали истерические нотки? Вот послушайте: “Я глубоко верю в потенциал самой могущественной экономики на земле (уже пережимает, и дальше — закономерный срыв. — А. К. ). Никогда еще не было такого периода в нашей истории, чтобы инвестиции в нашу экономику рано или поздно не принесли бы победу”. Что за оговорки — “никогда еще не было”, “рано или поздно”? Тот, кто действительно верит в победу, говорит по-иному.

И что же? — в конце года О’Нил ушел со своего поста, покинул капитанский мостик потрепанной американской экономики. Вместе с ним ретировался советник Буша по экономическим вопросам Лоуренс Линдсей. А еще раньше в отставку убыл Харви Питт — глава Федеральной комиссии по ценным бумагам.

Не напоминает ли эта комбинация бессмертную картину сдачи Киева в “Белой гвардии” Михаила Булгакова? “Полковника Щеткина уже с утра не было в штабе, и не было по той простой причине, что штаба этого более не существовало... А утром двое адъютантов полковника Щеткина бесследно исчезли. Через час после этого и сам Щеткин, порывшись зачем-то в ящике с бумагами и что-то порвав в клочья, вышел из заплеванной “Розы”, но уже не в серой шинели с погонами, а в штатском мохнатом пальто и в шляпе пирожком”.

Продолжу — уж больно хорош текст: “Взяв в квартале расстояния от “Розы” извозчика, штатский Щеткин уехал в Липки, прибыл в тесную, хорошо обстав­ленную квартиру с мебелью, позвонил, поцеловался с полной золотистой блондинкой и ушел с нею в затаенную спальню. Прошептав прямо в округлившиеся от ужаса глаза блондинки слова: — Все кончено! О, как я измучен... — полковник Щеткин удалился в альков и там уснул после чашки черного кофе, изготовленного руками золотистой блондинки”.

Если такова судьба всех высокопоставленных дезертиров (а у нашего поколения имеются основания подозревать, что так оно и есть), то завиден жребий Пола О’Нила….

Чего не скажешь о младшем Буше. Он остался на посту и вынужден обнаде­живать почтенную публику, отвлекая внимание от того, что творится за его спиной. Когда Dow jones скатился чересчур низко даже для этих страшных месяцев, президент провозгласил: “Я оптимист, я верю в светлое будущее”. Ба! да ведь и это — цитата, до боли знакомая...

Певец и историограф Америки Макс Лернер, на чей труд я часто ссылался в предыдущих главах, обмолвился: “Америка — как царь Мидас: все, к чему прикасается богатый народ, обращается в золото” (Л е р н е р М а к с. Развитие цивилизации в Америке. Пер. с англ. М., 1992, т. 1). То ли автор запамятовал, чем кончается притча, то ли в американской школе и впрямь учат из рук вон плохо. Декларация вышла столь же выразительной, сколь и двусмысленной.

И вот теперь — в 2002-м — она актуализировалась. Золото Америки стремительно превращается в черепки. Беру свежее сообщение из Интернета: “AOL Time Warner объявил о самых крупных ( видите, опять! — А. К.) в истории США годовых убытках. За 2002 год крупнейший в мире медиа-гигант потерял почти 100 миллиардов долларов, в том числе — 44,9 миллиарда за последний квартал года”.

В июле исполнительный директор МВФ Херст Келлер дал “Файнэншл таймс” паническое интервью. Предупредил о возможности “апокалиптического сценария”, вероятность которого оценивал в 20 процентов. Среди возможных эксцессов — стремительное падение доллара, дефолт развивающихся стран, коллапс фондового рынка по обе стороны Атлантики.

Что знаем мы, русские читатели, об этих предупреждениях? Об уже разра­зившейся катастрофе, значение которой далеко превосходит трагедию 11 сен­тября? О кризисе нехотя заговорили в теленовостях, когда в московских обменниках курс евро на три рубля превысил курс доллара. А еще летом ведущие экономисты, надувая щеки, разъясняли: “Я не стал бы называть то, что произошло на американском фондовом рынке, обвалом” (С. Алексашенко); “…на движение взаимных курсов валют таких крупных стран, как Япония, США, Европа, Великобритания, никто уже давно внимания не обращает” (он же); “ Американская экономика на самом деле стабилизировалась, а движения индексов Dow jones и NАSDAQ ничего не значат” (Е. Ясин)1.

Как вам это нравится: падение индексов — ничего не значит, падение доллара — не обращайте внимания! Прямо no Пруткову: “Не верь глазам своим”. А я бы посоветовал правительству, да и отечественным магнатам, ориентирующимся на суждения таких “спецов”, как Евгений Ясин, не верить их откровенно недобро­совестным заявлениям. Гнали бы вы эту обслугу, господа! Эдак и обанкротиться недолго.

“Поздравляю вас, гражданин соврамши”, — можно было бы сказать не только о российских экспертах. Под занавес года британский еженедельник “Экономист” выступил, как обычно, с итоговой статьей. В названии звучал вызов: “ Год сюрпризов. Прошедший год, хотите верьте, хотите нет, был на удивление хорошим”. Автор-парадоксалист, перечислив все обрушившиеся на Запад невзгоды, с показным оптимизмом восклицал: но экономика-то растет! Выдавая за рост жалкие 1—1,5 процента. Японии вообще не удалось выбраться из спада. Правда, в США рост составил 2,5 процента. Однако то было неравномерное, “лихорадочное” развитие: всплеск активности в первом квартале (мы еще вернемся к анализу этого явления) и фактически стагнация в остальных. Тем не менее “Экономист” умилялся: “Обычно финансовые провалы влекут за собой и серьезный ущерб экономике. Громадный сюрприз: ничего такого не произошло!” (BBC Russian.com).

Под Новый год приятно тешить себя сюрпризами. Но специалисту полагалось бы знать: глобальная экономика — система инерционная. Условия падения заложены в 2002-м — колоссальное сокращение прямых инвестиций. Результат скажется в последующие годы.

Английский министр финансов оказался честнее соотечественников-журналистов. Выступая в парламенте с программной речью на исходе 2002-го, Гордон Браун заявил: “Мы находимся перед лицом первого за тридцать лет глобального экономического спада, который затронет все регионы” (там же).

В отличие от авторов британского еженедельника, я не экономист. И никогда бы не взялся за написание этой главы, если бы не столкнулся с вызывающей ложью и возмутительным замалчиванием острейших проблем, имеющих значение не только для западных биржевиков, но и для каждого из нас. Не забывайте: глобальный спад, который затронет все регионы!

Не дождавшись помощи от специалистов, я решил взяться за дело сам, опираясь на здравый смысл и данные, полученные в основном из Интернета (приведенные далее сведения и цифры, кроме специально оговоренных случаев, заимствованы с сайта BBC Russian.com). He обещаю читателям всеобъемлющего анализа, но готов предложить х р о н и к у с о б ы т и й. Тем более, что она исполнена драматизма и порой достигает почти художественной выразительности.

2002-й начался чередой корпоративных скандалов. Накануне Нового года обанкротился Enron — энергетический гигант, занимавший седьмую строчку в списке крупнейших компаний Америки. Причина — подтасовки в финансовой отчетности, в частности, завышение прибыли.

Крах получил огласку в России. Однако мало кто обратил внимание на то, что вместе с фирмой обанкротилась идея либерализации и прива­тизации энергетического рынка. Между тем России, находящейся еще в начальной стадии процесса (план А. Чубайса по реформированию РАО ЕЭС), следовало бы знать, что ждет ее в финале.

Тем любопытнее статья в “Финансовых Известиях” (5.12.2002), где просле­жена история вопроса. “...Затевалось все в Британии. В 1990 году здесь началась либерализация рынка электроэнергетики, — информирует газета. — Реформа прошла несколько стадий. И через десять лет под угрозой оказалось существо­вание целого сектора — ядерной энергетики”.

Затем реформы запустили в Штатах. Газета почему-то умалчивает о первых результатах эксперимента, который проводили в образцово благополучной Калифорнии. А ведь даже у нас в прессе мелькали подробности: резкое повыше­ние цен на электроэнергию, веерные отключения, чрезвычайные меры по спасению ситуации, предпринятые губернатором штата.

Когда противники приватизации ведущей отрасли национальной экономики указывали на эти последствия, им отвечали: это рынок, он все расставит по местам.

И вот — расставил. Крах энергетического гиганта стал крупнейшим банкрот­ством в истории Соединенных Штатов. Однако многомиллиардными убытками значение происшедшего не исчерпывается. “Корпоративные скандалы, — пишут “Финансовые Известия”, — похоронили идеологию целой эпохи (выделено мною. — А. К. ), идеологию, исходившую из возможностей быстрого построения эффективного рынка “невидимых” товаров”. Газета сообщает, что правительство США уже не настаивает на универсальной модели приватизации, предлагая правительствам штатов определяться самим.

Под огонь критики попало так называемое “Вашингтонское соглашение” — выдвинутая в начале 90-х концепция либерализации энергорынков во всем мире. Ее автор Джон Вильямсон вынужден был фактически отречься от своего детища. В специальной статье он утверждал, что его не так поняли, что это журналисты превратили его “весьма условные пожелания” в экономическую повестку дня.

Подводя итоги, “Финансовые известия” признают: “В энергетике и теле­коммуникациях — самых пострадавших во всем мире отраслях экономики — в большой степени проявились недостатки нерегулируемого рынка”.

Весной, когда начало казаться, что Enron — перевернутая страница, выявились грандиозные мошенничества в бухгалтерии другой крупнейшей корпорации — WorldCom. Первоначально обнаружились приписки в 3,6 миллиарда долларов. Дальнейшее расследование удвоило эту сумму.

WorldCom владел второй по объему телекоммуникационной сетью в США. Он обслуживал 20 миллионов клиентов по всему миру и еще недавно стоил 175 мил­лиардов долларов. В течение нескольких месяцев гигант боролся за выживание, однако в середине лета и он признал себя банкротом.

Крах корпорации отразился на всей западной экономике. В число ее креди­торов входили около 60 банков со всего света, в том числе JP Morgan, Citigroup и Bank of America. Они понесли колоссальные убытки.

И тут как прорвало! В начале лета выяснилось, что фармацевтическая фирма Merck вписала в доход одного из своих подразделений 12,4 миллиарда долларов.… Журналисты тут же отметили: поставлен рекорд по завышению прибылей! Сразу же после этого обнаружилось, что производитель офисной техники Xerox в период с 1997 по 2001 год “вздул” прибыли более чем на 6 миллиардов долларов. Акции компании упали на 31 процент (а всего за два года Xerox потерял более 90 процентов капитализации).

В июле началось расследование против фирмы Qwest Communications, которую называли “любимчиком Уолл-стрита”. Обвинения в приписках были выдвинуты против крупнейшей медиагруппы AOL Time Warner. В период, когда под ударом оказались в основном корпорации “новой экономики” (прежде всего телекоммуникационные), группа считалась чуть ли не “идеальным образцом того, как стоит вести дела в современном мире”. В ее состав входил интернет-провайдер America Online (“новая экономика”) и медиаконцерн Time Warner, представитель экономики “старой”. Однако и это чудище о двух головах оказалось уязвимым. За два года группа потеряла около 70 процентов своей стоимости.

Список разоблачений можно без труда расширить: Kmart, Global Crossing, Johnson and Johnson и т. д. и т. п.

Причины, заставлявшие крупнейшие корпорации Соединенных Штатов прибегать к “творческой бухгалтерии”, не являются тайной. С о к р а щ е н и е с п р о с а, прежде всего на телекоммуникационную инфраструктуру (сейчас, к примеру, системы оптико-волоконной связи используются на 3,7 (!) процента). Б о р ь б а з а д е н ь г и в к л а д ч и к о в: убыточные компании показывали прибыль в отчетах, чтобы привлечь инвесторов и повысить котировки акций на фондовом рынке. А л ч н о с т ь т о п - м е н е д ж е р о в — дутые цифры помогали руководителям получать высокие премиальные. Выявилось, что “бывший генеральный директор Xerox Пол Аллэйр и бывший финансовый директор Барри Ромерил вместе с целым рядом своих высокопоставленных коллег заработали десятки миллионов долларов в виде премиальных, а также путем продажи по искусственно завышенным ценам выделенных им в качестве премий акций”.

Баснословные премиальные боссов — особая, оказавшаяся чрезвычайно болезненной тема. Доход топ-менеджеров складывается из собственно зарплаты и дополнительных выплат. Они начисляются за получение высоких прибылей. За последние 20 лет выплаты высшему корпоративному звену выросли в 42 раза. Средний ежегодный доход президентов двухсот крупнейших американских компаний составил 11,7 миллиона долларов.

Припомним, что реальная заработная плата американцев за последние годы снизилась на 11 процентов (Т у р о у Л е с т е р. Будущее капитализма. Пер. с англ. Новосибирск, 1999). Сегодня она в 400 (!) раз ниже доходов руко­водителей. Можно представить, какое напряжение накапливается в обществе! А с другой стороны, нетрудно догадаться, сколь велик соблазн для топ-менеджеров добиться премиальных л ю б о й ц е н о й — вплоть до фальси­фикации отчетности.

На пике разоблачений на интернет-сайте Би-би-си был организован форум “Сколько стоит менеджер?”. Любопытная деталь: запредельные доходы корпоративных боссов бросились защищать участники дискуссии из России и Украины: “Считать деньги в чужом кармане считаю признаком дурного тона”; “он заработал собственными мозгами”. И это писали п о с л е того, как выявился механизм приписок! Забавно, что пыл новоявленных рыночников охладил канадский участник форума: “Заглядывать в чужой карман можно и нужно. То, что делать это неприлично, — предрассудок. Для русских это сравнительно новая добро­детель, отдающая каким-то типичным для новообращенных в капита­листическую веру ханжеством”.

А между тем прозвучали новые разоблачения.

Оказалось, что приписки — далеко не самое предосудительное деяние американских бизнесменов. Вскрылись случаи откровенного грабежа инвесторов. Когда фирма Adelphia — шестой по величине оператор кабельного телевидения в США — подала прошение о признании ее банкротом, обнаружилось, что ее руководители позаимствовали из кассы в виде кредитов 2,3 миллиарда (!) дол­ларов. Причем не все займы были отражены в документах.

Скандалы перекинулись и на аудиторские фирмы. Встал вопрос о том, можно ли доверять их сведениям о финансовом положении клиентов. Судя по бумагам аудиторской фирмы Andersen, корпорация Enron преуспевала. Тогда как на самом деле она погрязла в долгах и приближалась к банкротству. Andersen — один из лидеров мирового аудиторского бизнеса — был оштрафован на полмиллиона долларов за то, что “чинил препятствия правосудию, а его сотрудники пытались скрыть ключевые улики по делу компании Enron”. Доверие к фирме было подорвано, и она обанкротилась вслед за своим клиентом.

Другой аудиторский гигант PwC был оштрафован на 5 миллионов долларов “за неправильный аудит и за нарушения стандартов независимости”. Обвинения были выдвинуты после проверки отчетности ряда компаний, в том числе известного производителя косметики Avon.

В грязи корпоративных скандалов замаралась вся деловая элита Америки. Фальсификация бухгалтерской отчетности происходила не без участия крупней­ших банков. Для привлечения возможно большего числа инвесторов они публи­ковали аналитические исследования, в которых давалась неверная (“слишком положительная”) информация о представленных на рынке фирмах.

В результате расследования деятельности крупнейших компаний финансовой индустрии комиссия по ценным бумагам штата Нью-Йорк наложила на них штраф в астрономическую сумму 1,4 миллиарда долларов. Среди проштрафившихся — столпы еврейского банковского капитала — Goldman Sаchs Group, Sаlomon Smith Barney, Merrill Lynch (Lenta. Ru).

Выяснилось, что “одним из главных фальсификаторов реального состояния компаний стал Джек Грубман, аналитик по телекоммуникациям компании Sаlomon Smith Barney. Он хорошо знал топ-руководство компаний и даже участвовал в выработке стратегии действий на рынке. При этом Грубман до последнего момента убеждал инвесторов в надежности вложений средств в акции своих визави” (“Независимая газета”. 30.07.2002).

В середине лета отреагировать на ситуацию вынужден был президент. Буш медлил полгода — республиканцы не одобряют вмешательства государства в экономику. Однако в конце концов молчание стало неприличным. Поторопиться с принятием решительных мер призвал даже такой отчаянный рыночник, как Джордж Сорос. “Когда рынки падают, все слабости выходят на первый план, и с ними надо разбираться, — заявил знаменитый финансист. — Рынки не стремятся к равновесию, они склонны к крайностям, и в определенный момент вмешательство необходимо для того, чтобы эти крайности не вышли за допустимые рамки”.

В начале июля Буш выступил с речью перед элитой американского бизнеса. “Почти каждая неделя приносит нам новости о новых финансовых скандалах. Мы слышим, как многие лидеры бизнеса превышают свои полномочия и подрывают доверие населения. Многие из них мешали отправлению правосудия и подде­лывали финансовую документацию”.

Буш сообщил, что создал специальное отделение министерства юстиции, которое займется расследованием экономических преступлений. Он предложил увеличить срок наказания за финансовое мошенничество с 5 до 10 лет.

Не прошло и недели, как сенат одобрил законопроект об ответственности бизнес­менов за нарушение финансовой отчетности. Наказание ужесточили радикаль­нее, чем предложил Буш, — до 20 лет. Аудиторским фирмам запретили проверять компании, платными консультантами которых они являются. Для надзора за аудиторами решено было создать специальный орган, наделенный правом присылать повестки и заставлять ответчиков давать показания под присягой.

Подписывая новый закон, Буш громыхал: “Если вы возглавляете корпорацию и думаете, что можете мухлевать с отчетностью, дабы лучше выглядеть, мы вас разыщем, мы вас арестуем и мы призовем вас к ответу!”.

Кое-кого и впрямь арестовали. Не первых лиц, но все равно — миллионеров. Вот несколько сообщений, передающих атмосферу горячих летних дней. “В четверг по обвинению в мошенничестве были арестованы два ведущих сотрудника обанкротившейся американской телекоммуникационной компании WorldCom. С бывшим финансовым директором Скоттом Салливаном и бывшим ревизором Дэвидом Майерсом ФБР обошлось по-божески. Если к другим проштрафившимся бизнесменам, ставшим героями нынешних финансовых скандалов, группы захвата пришли домой в 6 часов утра — обычное в США время арестов, то Салливану и Майерсу позволили переночевать в роскошном отеле Elysee на Мэдисон-авеню и самим сдать себя в руки властей”. “Финансовый директор компании Enron Эндрю Фастоу сдался ФБР... Фастоу был арестован и в наручниках препровожден в зал суда, где федеральные прокуроры предъявили ему обвинения”.

Заместитель генерального прокурора Ларри Томпсон произнес по этому случаю фразу, почти дословно повторяющую монолог Жеглова из незабвенного советского сериала: “Преступники должны сидеть в тюрьме, а их деньги должны быть изъяты”.

Соседи Фастоу по фешенебельному кварталу Хьюстона недоумевали: “При­мер­ный семьянин, любил своих детей и регулярно посещал синагогу”. Впрочем, вскоре они убедились, что соседом он был опасным — его дом стоимостью 4 миллиона долларов сгорел. Полиция расследует дело о поджоге (“Финансовые Известия”. 5.12.2002).

Я однажды писал о том, как “бесстрастные” китайцы расправились с создате­лями местных финансовых пирамид. Оказывается, и помешанные на законности американцы в иных случаях предпочитают брать дело правосудия в собственные руки. Только в России создателя МММ С. Мавроди обманутые вкладчики выбрали в Госдуму и превратили в национального героя….

Не обошлось и без настоящих трагедий. В январе покончил с собой вице-президент корпорации Enron Клиффорд Бакстер. В июне застрелился казначей энергетической компании El Paso.

И как всегда, с трагическим соседствовало комическое. В ходе расследо­вания прегрешений аудиткомпании Andersen федеральный судья Мелинда Хэрмон распорядилась приобщить к делу песню, написанную бухгалтером Джеймсом Хекером. В ней шла речь о том, как хорошо оплачиваются те, кто работает с фирмой Enron. Подозрение вызвал разухабистый припев: “Когда придут судебные иски, несите свои алиби”. Прокурор заявил: песня является убедительным свидетельством того, что аудиторы уже в середине 90-х знали — Еnron занимается бухгалтерским мошенничеством.

Санация корпоративного сектора не вернула доверия инвесторов. Опросы показывают: подавляющее большинство американцев (67 процентов) считает, что многие компании фальсифицируют данные бухгалтерских отчетов.

He смогли переломить ситуацию и грозные заявления президента США. Более того, выяснилось, что в прошлом Буш и сам занимался далеко не безупречными финансовыми операциями. В 1990 году, будучи членом совета директоров Harken Energy Corporation, он выгодно продал акции компании накануне их обесцени­вания. Воспользовавшись служебным положением, будущий президент положил в карман миллион долларов.

Буш оправдывался: во всем виновата нерасторопность клерков федеральной комиссии по ценным бумагам. Затем версия изменилась — опростоволосились юристы самой компании. Как бы то ни было, влиятельнейшая “Нью-Йорк таймс” не преминула провести параллели между давней аферой и нынешними корпора­тивными скандалами.

Еще хуже дела у вице-президента Дика Чейни. Органы финансового контроля США расследуют деятельность компании Halliburton. Следствие интересуют отчеты о сделках, заключенных в 1998 году, когда Чейни занимал в ней пост председателя совета директоров.

10 июля прошлого года консервативная организация Judicial Watch, которую ее сторонники именуют “народным министерством юстиции”, возбудила иск против Halliburton, Чейни и других руководителей фирмы. В нем утверждается, что в 1998 году бухгалтерам корпорации было приказано подсчитывать доходы по-новому, а именно: включать в них плату за крупные строительные проекты еще до того, как заказчики согласились ее внести. Зачисляя в доход еще не полученные и даже не обещанные деньги, бухгалтерия искусственно увели­чивала финансовые поступления. Благодаря этому трюку прибыли Halliburton выглядели более значительными, чем были на самом деле, а ее акции росли в цене.

В пресс-релизе Judicial Watch говорилось, что создается впечатление, будто Буш торопится предложить свод новых правил и ограничений для бизнеса в основном с целью отвлечь внимание от своих с Чейни прегрешений.

В начале августа, выступая перед бизнесменами в Клубе Содружества (Сан-Франциско), Чейни пережил неприятные минуты. Когда он заявил: “Мошенни­чество и воровство не являются нормой корпоративной Америки. Но когда они происходят, виновные должны привлекаться к ответственности”, — из зала раздались крики: “Чейни — корпоративный жулик”.

Пока вкладчики — рядовые (а их в Америке 80 миллионов) и покрупнее — оторопело хлопали глазами: да что же это такое происходит, кому еще можно доверять? — начался обвал фондового рынка. Сообщения с биржевых площадок напоминали сводки с поля боя.

10 июля — на следующий день после того, как Буш метал громы и молнии в Вашингтоне, обещая очистить американскую экономику от скверны мошенничеств, индекс Dow jones “похудел” на 3 процента, опустившись за психологически значимую планку в 9000 пунктов. Так низко он падал после взрывов 11 сентября. Долгожданная речь Буша не впечатлила биржевиков...

Непосредственным поводом для снижения котировок стало сообщение о начале уголовного расследования против четвертой по значению телекоммуни­кационной компании Qwest. Негативное воздействие оказала и новость об иске против Д. Чейни.

Следующая неделя началась обвалом. В понедельник Dow jones упал на 400 пунктов. “Антигероем” на этот раз стал фармацевтический гигант Glaxa­SmithKline, акции которого упали на 7,2 процента. Впрочем, аналитики утверждали, что плохие новости сами по себе уже не оказывают значительного влияния на рынок. Решающим фактором становится паника!

Все ждали, что скажет глава Федерального резерва Алан Гринспэн. Он выступил в сенате 16 июля. “Фундамент для возвращения к продолжительному росту экономики заложен”, — обнадежил финансовый гуру, но не привел убедительных доказательств. Гринспэн выразил надежду на то, что “в ближайшее время мы вряд ли станем свидетелями недобросовестного поведения руководства компаний”.

То была очевидная ложь во спасение — в августе американским корпорациям предстояло пройти чистилище финансовых проверок. Можно было не сомневаться, что они выявят множество новых прегрешений.

Между тем трейдеров беспокоили слухи о том, что большинство крупнейших банков в результате корпоративных банкротств и обвала акций оказались с огромными долгами на руках. Призрак японской рецессии, когда на фоне падения рынка банковская система осталась с многомиллиардными “плохими долгами”, витал в операционном зале Нью-Йоркской биржи.

Кроме того, стало известно о падении объемов торговли. Видя, как “худеют” их счета, люди уменьшали траты и переставали покупать.

И все-таки оставалась надежда, что если не Гринспэн, то само время излечит рынок ценных бумаг. Законы биржевой игры предполагают чередование победителей: “медведей”, валящих курс, рано или поздно должны одолеть “быки”, играющие на повышение. В конце июля после двух недель катастрофического спада инвесторы ожидали повышения котировок. Вместо этого Dow jones завис на отметке 8 000 пунктов (вспомним, что еще полмесяца назад 9 000 считались критической планкой). На этот раз катализатором падения стало известие о расследовании деятельности фармацевтической корпорации Johnson and Jоhnson, а также заявление производителя компьютеров Sun о сокращении продаж.

“А времена, судя по всему, действительно плохие, — отмечали аналитики. — Ведущие рынки мира с середины мая потеряли от 13 до 20 процентов капитализации, и многие уверены, что падение продолжится”.

Пессимисты оказались правы. Следующая неделя началась с катастрофы. 22 июля Dow jones пробил уровень 8 000 пунктов и рухнул на отметку 7 784. Таким образом, он вернулся к показателям 1998 года. “...Все, что было накоплено в конце девяностых, в период бурного развития техноло­гического сектора, оказалось уничтожено современными рыночными реалиями” , — горестно подытожили заокеанские экономисты.

Очередное падение было связано с обвинениями, выдвинутыми против крупнейших банков Citigroup и Morgan Chase в том, что они способствовали сокрытию убытков компании Enron. Акции Citigroup упали на 16 процентов, Morgan Chase на 18, Merrill Lynch потерял 17 процентов.

В ожидании первой августовской недели аналитики задавались вопросом: “Где у оврага дно?” Внимание переключилось на общее состояние американской экономики. Квартальные отчеты компаний сплошь и рядом показывали снижение прибылей, а то и катастрофические потери.

Американский телекоммуникационный гигант АТ&Т объявил о сокращении активов на 13,1 миллиарда долларов. Финансовая корпорация Morgan Stanley — вторая в мире по совокупной стоимости ценных бумаг — предупредила о значи­тельном снижении прибылей. Для индустрии информационных технологий год оказался самым худшим за последние 20 лет. Для авиаперевозчиков 2002-й и вовсе стал роковым (после 11 сентября американцы боятся летать). В августе объявила себя банкротом одна из крупнейших авиакомпаний — US Airways. Ее основной конкурент United Airlines протянула на четыре месяца дольше.

В июле объявили о снижении прибылей автомобильные компании — Ford и General Motors. Рынок отреагировал обвалом их акций. Осенью пришло невероятное сообщение: упали доходы крупнейших нефтяных корпораций Exxon Mobil и Chevron Texaco — и это при растущей день ото дня цене на нефть! Кажу­щийся парадокс объясняется двумя причинами. Рост цен на нефть-сырец не позволяет компаниям получать значительную прибыль за переработку — беско­нечно поднимать цены они не могут. Вторая причина — падение потребления топлива, обусловленное экономическим спадом.

На фоне таких известий сообщения с фондовых рынков звучали все более пессимистично. Вот заголовок информации Би-би-си от 6 октября: “Рынки недели: плохо и еще хуже”. Материал открывался отчаянной констатацией: “Когда кажется, что хуже не бывает, начинается самое плохое. Индексы ведущих мировых бирж на минувшей неделе упали до новых, невиданных за многие годы (выделено мною. — А. К. ) показателей”.

В подтверждение приведены конкретные цифры: “Индекс Dow jones упал до самого низкого уровня с ноября 1997 года — до 7 528 пунктов. Nasdaq, отражающий положение в “хай-тек” секторе, снизился до 1 139 пунктов — самый низкий показатель за шесть лет”.

На этот раз непосредственными виновниками падения стали авиастрои­тельная корпорация Boeing, объявившая о снижении прибылей, табачная компания Philip Morris, задавленная исками заболевших курильщиков, и владелец сети супермаркетов JC Penny, потерявший за неделю 12 процентов стоимости: амери­канцы все меньше настроены покупать.

И все же Dow jones пытался подняться. Он вел себя, как тяжелораненый — отчаянно тянулся вверх, цеплялся за жизнь, за власть, за богатство.

Слушайте, слушайте, нью-йоркские биржевики! Только русский писатель способен почувствовать боль виртуального исполина! Вы толкаетесь в алчной толпе, исступленно жестикулируете, призывая покупать или продавать. У вас нет ни времени, ни сил взглянуть на происходящее со стороны. Понять, что кризис до боли напоминает ч е л о в е ч е с к у ю трагедию.

Вот биржи встрепенулись. 24 июля котировки рванулись вверх, поставив пятнадцатилетний рекорд роста. Министр финансов О’Нил воспользовался ситуацией и выступил с оптимистическими прогнозами. Недели не прошло — началось новое падение.

15 октября информагентства выдали сообщение: “Индексы растут как на дрожжах”. Dow jones взобрался выше 8 000 пунктов. К середине дня он достиг отметки 8 154. “Все просто прекрасно, — умилялся один из брокеров. — Оздоровление налицо. Рынок ищет хорошие новости — и находит их. А на плохие известия трейдеры, кажется, просто не обращают внимания”.

Однако уже на следующий день показатели поползли вниз. “Плохие известия” все-таки заставили себя услышать...

Выразительный заголовок в интернетовской “Газете. Ru” от 26 октября подводил итог воспаленным надеждам и горьким разочарованиям американской биржи: “Аналитикам Wall Street уже никто не верит”.

В середине лета экономика США начала испытывать инвестиционный голод. О’Нил уверял: не бывает случая, чтобы инвестиции рано или поздно не “завели” производство. А в это время денежный поток, насыщающий Америку богатством и мощью, иссякал. Точные данные известны, разумеется, только инсайдерам, однако можно смело предположить, что фантастическое сокращение прямых иностранных инвестиций — н а д в е т р е т и! — серьезно затронуло крупнейший в мире инвестиционный рынок.

Напуганные скандалами, разочарованные низкими прибылями вкладчики перестали покупать акции. Эксперты заговорили об “и н в е с т и ц и о н н ы х к а н и к у л а х”, выражая опасение, что, если они затянутся, компании не смогут собрать деньги, необходимые для развития и даже просто для выживания. Нашлись и такие, кто счел выражение “каникулы” легкомысленным эвфемизмом. Суровые реалисты прямо заговорили о “бегстве капитала”.

Беда не приходит одна. Шумная кампания в американской прессе с требова­нием заморозить саудовские счета в качестве компенсации за 11 сентября (большинство угонщиков самолетов — граждане Саудовской Аравии) заставила власти королевства вывести из Америки примерно 200 миллиардов долларов.

В те же дни министерство финансов опубликовало уточненные данные по платежному балансу Соединенных Штатов за последние семь лет. Обнаружилось, что суммарное сальдо внешнеторговых операций и притока капитала извне было завышено на 350 миллиардов долларов и на деле составляет не плюс 250 мил­лиар­дов, а минус 100 миллиардов! (“Завтра”, № 4, 2003).

Падающий фондовый рынок потянул за собой доллар. Утратив интерес к ценным бумагам Уолл-стрита, инвесторы автоматически отказались от доллара. В свою очередь обесценившийся доллар отталкивал вкладчиков от американского рынка.

Положение оказалось настолько плачевным, что 28 июня три крупнейших банка мира — Центральный банк Японии, Европейский Центробанк и Федеральная резервная система провели совместную валютную интервенцию для спасения доллара. Это позволило несколько поднять его курс, однако слабость амери­канской валюты сейчас такова, что даже эта беспрецедентная акция не имела большого воздействия.

“Что будет с долларом?” — этот вопрос не устают повторять эконо­мисты. Вновь заговорили о том, что доллар переоценен. Что рыночная стоимость амери­кан­ской валюты уже несколько лет поддер­живается не столько макроэконо­мическими и торговыми показателями США, сколько высокой доходностью (в недавнем прошлом) акций американских компаний, на приобретение которых требуются доллары.

Выяснилось и то, что за чужие грехи придется расплачиваться и нам, русским. Долларизированная экономика России серьезно пострадает от падения амери­канской валюты.

И все же не могу сдержать мстительного удовлетворения. Как должны были засуетиться, забегать, запаниковать отечественные нувориши! Доллар для них не просто платежное средство, не только пропуск в “хорошее общество”, куда они ввалились, пугая завсегдатаев вульгарностью манер и примитивностью мышления. “Бакс” стал основой их мировоззрения, языческим божком с мертвенно-зеленоватым ликом Франклина.

И вот — кумир зашатался. Рушится вестернизированный, основанный на валютном благополучии мир. Как жить дальше? Чем восполнить зияющий провал тем, кто отрекся от с в о е г о — Отечества, народа, экономики, наконец. Ведь не в нее же вкладывали выжатые преимущественно из российских недр баксы эти господа. Они гонят их через офшоры, через западные банки в ту же Америку...

А впрочем, новорусские богатеи настолько тупы, что они, похоже, до сих пор не осознали, какая беда грозит их благополучию. По сообщению авторитетного аналитического агентства STRATFOR, российские нефтяные магнаты в начале января 2003-го, когда падение доллара стало очевидным для последнего чистильщика ботинок, старались продать большую часть акций своих компаний западным корпорациям (см. электронный журнал “Полярная звезда”). Так они пытались застраховаться от последствий войны с Ираком, в частности, от прогнозируемого падения цен на нефть. Им не приходит в голову, что нефть, как бы ни колебались цены, — стратегический ресурс. В е ч н а я ц е н н о с т ь — не зря ее именуют “черным золотом”. А доллары, которые они получат за свои (а точнее, наши, русские!) природные богатства, — это б у м а ж к и, уже сегодня подешевевшие на 20—25 процентов.

Немногим умнее и “родное” правительство. Летом, когда доллар покатился вниз, министр финансов РФ Алексей Кудрин отверг предложение перевести хотя бы часть валютных резервов Центробанка из долларов в евро. До самого конца 2002-го года ЦБ скупал доллары на внутреннем рынке. И лишь в начале 2003-го на максимуме стоимости евро наши финансовые стратеги начали диверсификацию, покупая за дешевые доллары дорогую европейскую валюту (Утро.Рy). Гениальная комбинация!

“...Реформирование России выполнялось по американским заказам на американские деньги. И было бы странно, если бы люди, которые более 10 лет исполняли штатовский заказ, стали переходить с доллара на евро. Постсоветская элита находится на содержании США”, — утверждает глава экспертной фирмы “Неокон” Михаил Хазин (“Округа”. 1.02.2003).

Трудно не согласиться. Тем понятнее желание Алексея Кудрина подыграть Америке. Это на Российскую армию Минфин деньги жалеет (я уже писал об отработанном трюке: ведомство Кудрина переводит военным деньги в последнем квартале года, так что Минобороны не успевает их освоить, и средства уходят на депозит). Америка — дело другое.

Но как понять самоубийственную привязку к доллару крупных ч а с т н ы х капиталов? В данном случае теряют не государственное — кровное. Неужели настолько сильно холопское желание угодить заокеанскому хозяину?..

...От наших баранов вернемся к американским. Финансовые неурядицы понизили популярность Буша. Летом всего половина американцев считала, что президент удачно действует в экономической области. А еще весной 2002-го у него было на 12 процентов сторонников больше.

“Все вокруг — против доллара, — плакался главный экономист банка Standard Chartered. — От экономических проблем США до растущего торгового дефицита, от корпоративных скандалов до ухода средств инвесторов с рынка США. И никакого просвета не видно”.

Но даже наиболее пессимистично настроенные эксперты летом прошлого года считали, что курс евро по отношению к доллару в начале 2003-го составит $1,04. И это при самом неблагоприятном развитии событий. На деле в январе за евро давали 1,09 доллара, еще на пять центов больше.

“Американская валюта продолжила свой незримый полет к немыслимым минимумам против всех основных валют”, — с нехарактерным для финансистов мрачным мистицизмом отмечают аналитики Lorenzo Management International.

Если доллар и биржевые индексы падают, то безработица и дефициты (бюджетный и торговый) растут. О дефицитах мы еще поговорим, но очевидно, что они и безработица — явления взаимосвязанные. Америка — когда-то кузница мира — разучилась производить товары. Гигантский ВВП Соединенных Штатов лишь на о д н у ш е с т у ю формируется за счет промышленного производства. Д в е т р е т и — это услуги.

Америка покупает больше, чем производит, восполняя разницу иностранными товарами. Знакомые, возвращающиеся из Штатов, привозят в основном китайские изделия. Причем не только одежду и сувениры, но и бытовую технику, электронику. Можно, разумеется, сделать поправку на невысокую покупательную способность простых россиян. Однако недавно в США случился конфуз, который наблюдатели расценили как зримое подтверждение того, что зарубежные, и прежде всего китайские, товары вытесняют с американского рынка местные.

В январе 2003 года Буш выступил с очередной речью о возрождении американской экономики. Для наглядности на подиуме установили множество ящиков с надписями “Сделано в США”. Однако внимательные зрители разглядели, что эти надписи были нанесены поверх первоначальных “Сделано в Китае” (“Сегодня”. HTB. 23.01.2003).

Весной 2002-го уровень безработицы подскочил до 6 процентов — самый высокий с 1994 года. Слегка колеблясь, он продержался на этой отметке до начала 2003-го. Причем в промышленности число рабочих мест снижалось два года подряд. В итоге по числу рабочих мест промышленный сектор оказался на уровне... 1961 года.

Стимулируя экономическую активность, Федеральная резервная система прибегла к испытанному приему — снижению учетных ставок. Дешевые кредиты должны были побудить компании больше инвестировать, а рядовых американцев больше покупать.

Однако на этот раз отлаженный механизм не дал ожидаемого результата. За два года ФРС вынуждена была снижать учетную ставку 12 (!) раз. Сегодня она составляет 1,25 процента — самый низкий уровень стоимости кредитов за 41 (!!) год. Дальше снижать некуда. Остается просто печатать доллары и совать их за пазуху американцам.

Завидная халява? Не скажите. Учетная ставка, приближающаяся к 1 проценту, означает, что и деньги, лежащие в банке, прирастают на 1 процент. Между тем ставка по ипотечному кредиту и кредитным карточкам раза в три выше. Математика несложная — если так будет продолжаться, то рано или поздно, чтобы распла­титься со старыми долгами, придется распродавать имущество. Только вот из-за падающих цен стоить оно будет гораздо меньше, чем тогда, когда его при­обретали…...

К осени 2002 года стало ясно: беды, обрушившиеся на американскую экономику, — явление не единичное и тем более не случайное. Это порождение присущих ей дисбалансов, перекосов и диспропорций. Наиболее проницательные экономисты заговорили об этом два-три года назад, когда кризис только начинался. Показательна статья видного отечественного эксперта Андрея Кобякова в журнале “Русский предприниматель” (ноябрь, 2001). В то время ее название — “Крах фондового рынка США” — звучало как взрыв бомбы. Недавно А. Кобяков повторил свои тезисы, проиллюстрировав их показателями последних двух лет (“Завтра”, № 4, 2003).

Возьмем эти публикации за основу. Эксперт обращает внимание на пере­оце­ненность сектора “высоких технологий”, ставшую особенно очевидной в 2002 году, когда “новая экономика” обвалила рынок. “Ситуация здесь приобрела анекдо­тический, если не сказать бредовый, характер, — утверждает А. Кобяков. — По рынку NASDAQ капитализация превышала чистую прибыль более чем в 200 раз, а для отдельных компаний, например для интернет-компании Yahoo!, данный показатель составлял 1200 и более раз”. Экономист поясняет: вложения инвес­тора, пожелавшего бы купить Yahoo! по рыночной цене, могли окупиться лишь через 1200 лет!

Рынок полностью оторвался от реальности. С 1992 по 1999 год стои­мость одной акции интернет-провайдера America Online выросла в 925 раз. В результате, несмотря на мизерный размер своих балансовых активов, по капитализированной стоимости AOL пре­восходила весь российский рынок! Разумеется, такие диспропорции неминуемо должны были вызвать крах. Данные Кобякова относятся к 2000—2001 году, в 2002-м, как мы помним, непомерно раздувшийся пузырь лопнул, потянув на дно и объединившуюся с AOL компанию Time Warner.

Говоря о “перегретости” американского рынка, Кобяков описывает механизм его финансовой накачки. “Выход из кризиса конца 80-х, — отмечает экономист, — был организован путем резкого роста государственных расходов. В частности, ключевым элементом “рейганомики” стала эскалация гонки вооружений и наращивание государственных оборонных заказов, благодаря чему удалось в довольно короткие сроки смягчить проблему безработицы”. За этот успех США пришлось расплатиться увеличением бюджетного дефицита и ростом госдолга, превысившего в начале 90-х 5 триллионов долларов.

Экономический бум 90-х был организован другим способом. Ставку сделали не на госрасходы, а на стимулирование частного сектора. Дешевые кредиты должны были подстегнуть его активность. Но и здесь имелась оборотная сторона — лавинообразный рост частной задолженности. К 2000 году частные долги состав­ляли 15 триллионов долларов. А совокупный долг Америки к 2003 году вырос до астрономической суммы 33 триллиона. Это три годовых ВВП США .

Львиная доля кредитных денег шла на фондовый рынок... “Дешевый кредит привел к невиданному расцвету массовых спекуляций, — свидетельствует А. Кобяков. — Дешевизна кредитов для многих породила соблазн взять займ у банка или брокера, скажем, под 8 процентов годовых, и вложить эти средства на рынок акций, в среднем приносивший в год 20—30 про­­центов” .

Уверовавшие, что халява будет вечной, американцы утратили присущую им бережливость. Они стали тратить больше, чем зарабатывали. Норма сбережений уже к 2000 году достигла отрицательных значений (минус 1,2%). “Это аномальная ситуация, — утверждает экономист. — Для развития произ­водства необходимы инвестиции. Если их нет, то разница должна покры­ваться за счет притока капитала извне”.

Пока американский фондовый рынок был надежным и высокодоходным, иностранный капитал охотно шел на него. Примерно четыре пятых мировых инвестиций направлялись в экономику США.

Америка поглощала огромное количество иностранных товаров. Результатом чего стало катастрофическое наращивание внешнеторгового дефицита, превысив­шего четыре процента ВВП. До поры до времени иностранные инвестиции позволяли удерживать положительное суммарное сальдо внешнеторговых операций и притока капитала. Однако как только ситуация на фондовом рынке ухудшилась, а доллар подешевел, сальдо стало отрицательным.

Заканчивая анализ хворей американской экономики и предрекая дальнейшее углубление кризиса, Кобяков отмечает: “Долговая сущность американской экономики при этом осталась неизменной, а экономическое благополучие США в этом свете обретает виртуальный характер”.

Ну а теперь отвлечемся от конспекта и попробуем порассуждать самостоя­тельно. Возьмем за отправную точку финальную фразу А. Кобякова. Мне представляется глубоко значимым то, что серьезный экономический анализ он завершает по сути моральной сентенцией, едва ли не инвективой. Видимо, как чуткий исследователь он ощутил: у проблемы есть не только финансовое, но и ч е л о в е ч е с к о е измерение.

Воспользовавшись работами А. Кобякова как путеводителем по американской экономике, я хотел бы пройти тот же путь. На этот раз останавливаясь на том, что привлекает внимание не ученого, а писателя.

С этой точки зрения “новая экономика” не просто “переоценена”, как утверждает Кобяков, а сочинена, измышлена. В сущности, это г и п е р т р о ф и- р о в а н н а я о т р а с л ь “старой”, точнее, единственной р е а л ь н о й экономики. Раздутая с помощью грандиозной PR-кампании именно для привлечения колоссальных средств, которые при других условиях могли в нее не пойти.

Вспомним шум, поднятый в мировых СМИ, — отголоски проникали и на страницы российской прессы. Все эти статьи о Силиконовой долине, о “новых горизонтах” — не экономики только — человечества! Организаторы кампании играли на трех коренных качествах западного человека: гордыне, алчности и футуристических ожиданиях (оборотной стороне прагматичного и жестокого прогресса). Мысль о личном вкладе в становление “новой эры” подстегивала само­любие. Алчность толкала на рискованные операции. Футуристический опти­мизм обнадеживал: нет ничего невозможного.

Рациональные мотивации отступали на второй план: покупали не только акции — делили контроль над будущим. Поэтому и делали вложения, которые могли окупиться только через тысячу лет! Точно так же тщеславные эксцентрики покупают участки на Луне и целые звезды. Какая уж тут окупаемость...

Разумеется, инвестиции можно было привлечь и просто в новую отрасль с перспективным рынком. Но масштаб! Масштаб вливаний был бы не тот. Вот почему измыслили “новую экономику”.

Не знаю, существует ли соответствующий термин в Америке, но российская бизнес-элита говорит в таких случаях: кинули лохов...

А теперь зададимся вопросом — можно ли считать здоровой экономику страны, где виртуальный сектор превалирует над реальным?

Еще более призрачно благополучие, построенное на биржевой игре. Спекуляция здесь не бранное слово, а рабочий термин. Это в России вкладчикам предлагали “кусочек Олби”, прельщая еще не овладевших рыночным мышлением россиян возможностью поучаствовать в дележе активов (а главное — прибылей!) известной фирмы. То же, разумеется, надувательство. Однако нам по крайней мере давали хоть на мгновение “пощупать” нечто вещественное.

Не то на Западе. Там акции не “выбрасывают” на рынок, как у нас, их г о т о- в я т к выходу. За дело принимается орава специалистов — биржевые операторы, инвестиционные банки, рейтинговые агентства, консалтинговые фирмы, аудиторские компании, страховщики рисков.

Сплошь и рядом эта обслуга (в рядах которой преобладают люди той же породы, что Грубман — помните фамилию?) оказывается подлинным х о з я и н о м положения. Может вознести до небес, а может низвергнуть в бездну. К примеру, в 2000 году Холи Бейкер, прославившаяся как “знающий” рыночный аналитик, понизив рейтинг компании America Online, обрушила стоимость ее акций на 30 (!) процентов (Утро. Рy).

Наивный русский человек, еще не вникший в реалии рынка, может спросить: неужели столь стремительно упал спрос на услуги AOL? Или ухудшилось качество обслуживания? Или прекратила работу треть сотрудников? Ни то, ни другое, ни третье! Пошатнулся и м и д ж.

Этот случай (равно как и множество подобных — одна только Холи Бейкер стала “гробовщиком” ряда фирм) показывает, что на биржах в сущности торгуют имиджем. Субстанцией, которая в отличие от ценных бумаг не только не имеет вещественного воплощения, но и не привязана (или привязана весьма условно) к каким бы то ни было вещественным показателям.

Может быть, я несколько утрирую. Быть может, экономисты вообще расценят мои рассуждения как дилетантизм. Тем ценнее для меня мнение одного из авторитетнейших представителей старой когорты промышленников. Кто-кто, а уж эти люди до тонкостей знают механизм реальной экономики. Сегодняшнее положение дел их решительно не устраивает. Бывший глава концерна Daimler-Benz Эдцард Ройтер высказался по поводу свистопляски на биржах: “Нынешняя эпоха, когда успех предприятия измеряется исключительно по тому, как котируются его акции на бирже, носит роковой характер” (“Итоги”. 15.10.2002).

На рынке существуют сотни переоцененных — и недооцененных фирм. По мнению экспертов, акции американских компаний и сегодня, после катастро­фического падения, переоценены по крайней мере на треть (BBC Russian com). С другой стороны, российские компании явно недооценены. Что и приводит к абсурдному положению, о котором мы уже упоминали: интернет-оператор America Online на пике своего рыночного взлета превосходила по капита­лизации весь российский рынок, включая такого гиганта, как Газпром, контро­лирующего треть мирового газа и снабжающего им не только Россию, но и пол-Европы.

Пожалуй, это наиболее наглядная иллюстрация в и р т у а л ь н о г о характера современного рынка. Да это же старый знакомый — симулякр! В и д и- м о с т ь богатства. И л л ю з и я финансовой мощи, благополучия.

И вновь мы сталкиваемся с пренеприятнейшей особенностью виртуального мира: он существует за счет подлинного . Вытягивает его жизненные силы. Поскольку в данном случае мы имеем дело с экономикой, объем “заимст­вований” можно подсчитать. Эксперты отмечают: “Экономике США необ­ходимо ежедневно привлекать порядка 1,4 миллиарда долларов иностранных инвестиций для компенсации пассивного сальдо тор­гового баланса. По итогам первых трех кварталов 2002 года дефицит по счету текущих операций составил 367,1 мил­лиарда долларов” (Утро. Ру).

Однако с углублением кризиса американской экономики в мире поумень­шилась готовность д о б р о в о л ь н о передавать свои товары, ресурсы, деньги в обмен на акции, ценность которых в одночасье может упасть на 30 и даже на 90 процентов. Каков же выход? Взять необходимое силой! Там, где не работают финансовые инструменты, выполнение задач возлагают на ракеты и пушки.

Здесь мы попадаем в перекрестье экономики и политики, в том числе военной. До поры до времени я не хотел затрагивать эту тему, чтобы не отвлекать читателя от ситуации на фондовом рынке. Хотя уже осенью 2002-го падение индексов определялось не столько корпоративными скандалами, сколько ожиданием войны с Ираком и ростом цен на нефть.

Наиболее основательный анализ сложного клубка финансовых, политических и военных проблем, на мой взгляд, дан в статье главы экспертной компании “Неокон” Михаила Хазина (“Завтра”, № 4, 2003). Она озаглавлена с необычной для экономического материала эмоциональностью: “Впереди — катастрофа. Экономические итоги и тенденции 2002 года”. Однако, ознакомившись с текстом, понимаешь: Хазин не преувеличивает.

Оценивая перспективы американской экономики, эксперт приходит к выводу: поддержание ее на плаву обычными методами стоит непомерно дорого. Относительный рост в начале 2002 года (тот самый, что дал основание журналу “Экономист” утверждать — год был удачным) обходился США в 50 миллиардов долларов в месяц. Средства просто закачивались из бюджета. Сегодня для предотвращения катастрофы требуется несравненно больше — 200 миллиардов. Таких денег в американской казне нет: “Масштаб структурного кризиса превысил возможности денежных властей США по контролю над экономическим спадом”.

Напомню, что в тот же период была до минимума снижена учетная ставка. То есть власти США использовали о б а инструмента форсированного выхода из кризиса, которые до этого применялись поочередно. Образно говоря, на газ жали сразу и с правой, и с левой. Однако на сей раз и это не обеспечило нужного результата.

Стало очевидным — необходимо искать новые пути выхода из кризиса. Рассматривались два варианта. Первый, представленный Полом О’Нилом и Ларри Линдсеем, в качестве панацеи предлагал изоляционизм и отказ от большого количества дорогостоящих проектов за пределами страны. Пришлось бы пожертвовать “сильным” долларом. Девальвация грозила погрузить в депрессию весь мир, однако США получали неплохой шанс первыми выйти из нее, используя свое технологическое и военное превосходство.

Этот план не устраивал ведущие инвестиционные банки Уолл-стрита, такие, как Merrill Lynch и Salomon Smith Barney, так как подрывал их контроль над мировыми финансами. Они предлагали сохранить “сильный” доллар, а необ­ходимые для этого средства получить за счет овладения природными ресурсами других стран. “В качестве основного источника, который мог бы компенсировать американские проблемы, были выбраны страны Персидского залива”, — констатирует Хазин. И поясняет: “Снижение нефтяных цен до уровня 12—14 дол­ларов за баррель привело бы к уменьшению издержек американской экономики и, тем самым, с учетом различных мультиплицирующих эффектов, к необходимому ее стимулированию в национальном и мировом масштабе”2.

Впрочем, все это — хотя бы в общих чертах — мы знали и без эксперта. А вот дальше начинается сумрачная область прогнозов, где без опытного проводника не обойтись. “...Сохранить “сильный” доллар все равно будет невозможно, — утверж­дает Хазин. — И поэтому планы “ястребов” в чистом виде обречены на неудачу”.

— Это почему же? — спросит читатель, убежденный: чего-чего, а ракет и прочих пиротехнических аргументов у правительства Соединенных Штатов достаточно.

Никто и не ставит под сомнение способность сверхдержавы стереть Ирак в порошок, да еще и пылью присыпать, возможно, ядерной. Закавыка в том, чтобы воспользоваться плодами победы, установив полный контроль над добычей и, что особенно важно, над д о с т а в к о й нефти.

Вот в этом-то Хазин и усматривает слабую сторону американского плана. Он обращает внимание на событие, произошедшее осенью прошлого года и вызвавшее легкую панику на биржах. У берегов Йемена был взорван французский супертанкер. Арабские радикалы продемонстрировали всему миру, как уязвима транспортировка нефти. Жизненно важная для Запада и прежде всего для США.

А ведь существуют еще и нефтепроводы, и нефтеперегонные заводы, и все это не в нейтральной среде, а в человеческом море Ближнего Востока, где барометр и без американской агрессии предсказывает бурю. “...Охрана каждого погонного метра всех нефтепроводов, конвоирование танкеров и защита от террористических актов собственной инфраструктуры нефтяной промышленности тяжким грузом лягут на себестоимость нефти”, — отмечает Хазин.

Следовательно, продолжает эксперт, доллар все-таки девальвируют. Что в свою очередь “вызовет резкое падение уровня жизни всего среднего класса — опоры американского общества. Стало быть, следует создать механизм контроля — прямой аналог ВЧК — ОГПУ — НКВД СССР (или, если хотите, РСХА — Гестапо). Поэтому в 2002 году четко обозначился путь американского общества к тоталитаризму”.

В предыдущих главах мы рассматривали п о л и т и ч е с к и е и п с и х о- л о г и ч е с к и е предпосылки превращения Америки в полицейское государство. Как видим, э к о н о м и ч е с к и е условия подталкивают ее в том же направлении.

Кстати, “механизм контроля” (в дополнение к ФБР и множеству подобных организаций) уже создан. У нас название нового охранного монстра переводят как “министерство внутренней безопасности”. На самом деле это “департамент охраны Родины”. Название вполне в духе Оруэлла3.

Экономический кризис Америки грозит обернуться внутриполити­ческим — крахом гражданского общества. И внешнеполитическим — войной на Ближнем Востоке, многочисленные, накладывающиеся друг на друга последствия которой трудно просчитать людям с интеллектом Рамсфелда или Буша. (Забавная подробность: в десятку самых интел­лектуально продвинутых американцев был включен главный стратег предыдущей войны с Ираком — генерал Норман Шварцкопф. Ну что же, нация, выбирающая т а к и х “мудрецов”, сама определяет свое будущее...)

...Картина глобального кризиса будет неполной, если не сказать — хотя бы вкратце — о положении в других странах “золотого миллиарда”. Финансовая ситуация в них не лучше американской.

Чтобы не повторяться, не стану приводить хронику падения фондовых рынков Старого Света и Японии. Поверьте на слово — все то же, что и в Соединенных Штатах. Обвал котировок до многолетних минимумов (японский индекс Nikkei скатился до уровня 1983 года, германский DAX потерял 68 процентов стоимости). Борьба за выживание корпоративных гигантов. Скандальные отставки, аресты, суды (в одной только Франции на скамье подсудимых оказались Джордж Сорос, управляющий Банком Франции Жан-Клод Тришо, бывший министр иностранных дел Ролан Дюма; экс-премьер Пьер Береговуа избежал преследования лишь потому, что покончил жизнь самоубийством). Мизерные темпы роста в Европе и отрицательный показатель в Японии. Фантастические долги (японские — 422 миллиарда долларов). Рекордная безработица (11,1 процента в ФРГ). И нарастающая волна забастовок: “Бастуют все” — заголовок статьи о ситуации во Фpaнции на исходе 2002 года (“Независимая газета”. 27.11.2002).

И все же, по мнению экспертов, положение в Европе лучше, чем в Америке. “...Там нет тех эксцессов, которые характерны для американской экономики, — утверждает А. Кобяков. — Европа имеет положительный баланс внешней торговли и может пережить ситуацию глобального макроэкономического кризиса с “опорой на собственные силы” (здесь и далее ссылки на газету “Завтра”, № 4, 2003).

Американцам, судя по всему, придется хуже. Экономист предупреждает: “Без резкого снижения уровня потребления, санации внешнего и внутреннего долга и связанных с этим социально-политических потрясений США не обойтись”.

Кобяков обращает внимание на важнейшее обстоятельство, которое обычно не замечают (стараются не замечать) эксперты: “черное десятилетие” Запада совпадает с бурным ростом азиатской экономики, прежде всего китайской. “А это означает неизбежную смену мирового лидера”.

Аналитик признает, что Соединенные Штаты могут еще не раз продемонст­рировать силу. И все-таки, по его словам, “мир уже через 10 лет будет, скорее всего, совершенно иным. Долларом не станут оклеивать стены, однако он уже не будет единственной мировой валютой, а нынешняя “свободная торговля” станет воспоминанием во всеобщей атмосфере протекционизма и государственного стимулирования экономики”.

Русским людям, в нынешнем унижении не только признавшим превосходство Соединенных Штатов, но и безмерно преувеличивающим его, может показаться, что Кобяков выдает желаемое за действительное. Отсылаю сомневающихся к докладу МВФ, опубликованному в середине 2002-го. Надеюсь, руководителей этой организации, штаб-квартира которой расположена в США, читатели не заподозрят в антиамериканизме.

Какие же меры предлагает МВФ для оживления мировой экономики? Одна из первоочередных — “снизить зависимость от США как глобального источника роста” (выделено мною. — А. К. ). Приводя это заявление, “НГ” сопровождает его комментарием: “Логика понятна — американцы имеют наибольший удельный вес в мировой экономике, и коль скоро у них проблемы, то и негативное воздействие на мировую экономику наиболее значительно” (“Независимая газета”. 27.09.2002).

Конечно, от этой сдержанной констатации до мрачных пророчеств русского экономиста немалая дистанция. Однако, если уж Международный валютный фонд призывает сторониться США, как заразного больного, это говорит о поистине коренных подвижках в глобальной экономике.

В начале главы я приводил опрометчивое высказывание выдающегося знатока Америки Макса Лернера, уподобившего США царю Мидасу. Крах фондового рынка Соединенных Штатов с поразительной наглядностью показал: древние притчи приобретают иной раз на редкость современное звучание.

(Окончание следует)

1) “Независимая газета”. 6.06.2002.

2) Показательна реакция рынков на речь К. Пауэлла в Совбезе ООН 5 февраля, которую наблюдатели расценили как прелюдию к войне. В тот же день доллар поднялся на 1,7, а индекс Dow Jones на 0,5 процента. Однако, отмечал корреспондент Би-би-си, аналитики подчеркивают, что “если война не станет быстрой, бескровной хирургической операцией по ликвидации Саддама Хусейна и превратится в долгую бойню, то оптимизм рынков немедленно улетучится, и как акции, так и доллар ждет дальнейшее падение”.

3) Показательно и название новой рубрики в “Нью-Йорк таймс” — “Отечество в опасности”...