Наш Современник, 2005 № 07

22/XI 82.

Несколько лет назад Вы прислали мне Вашу маленькую книжку и рукопись. Поверьте, я очень долго мучился, не зная, что Вам ответить, и горечь оставалась во мне до самых последних дней. Из стихов (особенно, конечно, неопубликованных) было очевидно, что Вы по-настоящему даровитый и глубокий человек. Но все же, все же стихи были не высшего класса. И я решил, что не должен тратить силы и время, добиваясь их опубликования (а это всегда трудно) и, так сказать, признания. Именно не должен — потому что много раз я принимал на себя долг — относительно тех или иных стихов.

Я даже хотел написать Вам, чтобы Вы постарались выразить, воплотить себя не в стихах, а в чем-то другом. Рад теперь, что не сделал этого — да и приятно ли было бы получить такое письмо? А написать Вам, что, мол, Ваши стихи небезынтересны, но пока… и т. д., тоже не хотелось. Вы же сами знали, что и те Ваши стихи были лучше 90 или даже 98 % того, что публикуется. Просто я-то занимаюсь одним процентом. Все это достаточно спорно, но я надеюсь, Вы меня поймете, а значит, простите.

Несколько дней назад Юрий Кузнецов показал мне десятка два Ваших теперешних стихотворений — без сомнения, первоклассных. Дай Вам Бог сохранить высоту!

Уверен, что большинство этих стихотворений появится в «Дне поэзии — 1983» + присланная только что «Василиса».

Известны ли Вам книги: Николай Тряпкин «Избранное». М., 1980 и Василий Казанцев «Выше радости, выше печали». М., 1980. Я имею в виду именно эти книги, а не этих поэтов вообще. Сразу же сообщите мне, знаете Вы эти книги или нет — я вам их пришлю, т. к. убежден, что Вам необходимо их знать.

От души желаю Вам всего самого доброго. И прежде всего — не терять высоту.

Вадим Кожинов

4 дек. 82.

Спасибо за богатое смыслом письмо. «Поэзию» № 34 я уже видел, там четыре Ваших стихотворения, но скажу прямо — они ниже тех, которые должны появиться в «Дне поэзии-1983», кроме разве «Осенней элегии», и то частично.

Вы ничего не сказали об имеющихся, оказывается, у Вас книгах Тряпкина и Казанцева. Уверен, что в них есть по два десятка поистине классических стихотворений, которые не стыдно было бы показать поэтам XIX века.

По-моему, Вы зря увлеклись «Влесовой книгой». На 99,9 % уверен, что это фальсификация. Но дело даже не только в этом. Сейчас есть мода на все «неопубликованное». Люди, которые в сущности совершенно не читали Пушкина и о Пушкине, гоняются за всякими «новыми» материалами и т. п. О «Влесовой книге» писали, что это, мол, IV век (что вообще уж смешно). Теперь Кобзев относит ее к IX веку. А ведь нет никакого сомнения в том, что Кобзев в глаза не видел древнейшее — начала XI в. (и одно из трех; остальные — «Слово о полку» и «Житие» Аввакума) — творение допетровской словесности — «Слово о законе и благодати» Илариона 1037 г. Если и читал, то в совершенно непонятных обрывках, помещаемых в хрестоматиях. Эта гениальная поэма создана за 150 лет до «Слова о полку» и соотносится с ним, как Пушкин с Блоком. «Слово о полку» — это, если угодно, «перезревший» плод со всякими сложными изысками, а его все воспринимают как лепет младенца.

«Слово» Илариона, увы, не издавалось в России (обрывки, огрызки в хрестоматиях не в счет) 70 с лишним лет. Собственно говоря, даже и 130 с лишним лет, т. к. основная полная редакция была опубликована О. М. Бодянским последний раз в 1848 году (чтения в Обществе истории и древностей российских, 1848, т. III, вып. VII). Между тем без этого творения никак нельзя мыслить ни о русском Слове, ни о русской Истории.

О «Слове» Илариона неплохо написал Лихачев в кн. «Великое наследие» (1980) и в 1-м томе «Памятников литературы Древней Руси» (поистине смешно, что «Слово» Илариона объемом в 1,5 авт. листа Лихачев не смог поместить в этом томе! Слишком уж жгучее это «Слово» и через 950 лет после его создания). Но Лихачев обошел то существеннейшее, о чем сказано в работе М. Н. Тихомирова «Философия Древней Руси» в его кн. «Русская культура X–XVII вв.», 1968).

Но я заговорился. Если все это Вам необходимо, напишите, — я расскажу подробнее. И уж во всяком случае лучше узнать все про «Слово» Илариона, чем нечто о т. н. «Влесовой книге».

Всего Вам доброго.

В. Кожинов

Дек. 1982 г.

1) В «Современнике» Ваша книга если пойдет, то уж наверняка без лучших стихотворений. Там вообще превосходные редакторы: они имеют безошибочное чутье на истинную поэзию. Если публиковать то, что они выкидывают, получились бы хорошие книги.

Предлагаю Вам другой вариант. Если Вам это по душе, подпишите заявку и немедля (чтобы заявка пришла в редакцию в этом, 1982 году) отправьте. Вдруг у Вас большого конверта нет — посылаю готовый для отправления заявки. Название я взял у Вашего стихотворения (в книжке), оно, по-моему, очень точное и многозначное (вплоть до того, что в Галич весна приходит позднее, чем в Москву).

2) Зачем вам Гималаи и прочее? В своем сначала надо разобраться…… Об Иларионе в двух словах не скажешь. Я писал о нем в № 11 «Нашего современника» за 1981 год. Кстати, чтобы понять «Слово» Илариона, нужно знать отечественную историю VIII–X вв., когда Русь истекала кровью в борьбе с хазарским игом — неизмеримо более страшным, чем монгольское. Пусть Кобзев издает «Влесову…», а Вал. Сидоров возится с йогой; но надо же кому-нибудь и делом заниматься, а не гаданием на кофейной гуще……

Монголы нас многому научили. Они были носителями величайшей нравственности — о чем так прекрасно сказал, например, Серапион Владимирский в своем «Слове о маловерии», произнесенном в 1272 году в Успенском соборе Владимира (что превосходно описано самым нашим выдающимся историческим романистом Дмитрием Балашовым, автором почти гениального романа «Бремя власти» (1981), но о Серапионе — в другом его, более раннем романе «Младший сын»).

«Слово» Илариона не поймешь без изучения хазарского ига. Кстати, и большинство наших былин описывают не что иное, как смертельную борьбу с хазарами (потом замененных чисто словесно — «татарами»). Но материалы о нем трудно достать. Рекомендую Вам статью Л. Н. Гумилева «Сказание о хазарской дани» в журнале «Русская литература», № 3 за 1974 год и книжечку крупнейшего нашего археолога С. А. Плетневой «Хазарии» (М., 1976, тираж 120 000); но книга эта при издании ужасно урезана, нужно читать буквально между строк……

Кстати, с монголами мы никогда не воевали; Мамай не был монголом, и уничтожил его монгол Тохтамыш, пославший весть Дмитрию Донскому: я, мол, прикончил твоего и моего злейшего врага. Тоже сложная тема.

Известите меня сразу же о Вашем решении с заявкой.

Всего Вам доброго.

В. Кожинов

2/II 83.

Перевод не очень удался; раз уж Вы собираетесь в Москву, поговорим при встрече. Письмо со стихами я не получил, увы.

Приезжайте не 12.2, а 14.2 — т. к. 12.2 меня не будет в Москве. Если 14-го не выходит, известите о другом дне (а то мало ли как сложится жизнь).

Хочу рекомендовать Вам книгу Бориса Тарасова «Паскаль», изданную в 1982 (или, м. б., 1980?) году в серии «Жизнь замечательных людей». Это, без сомнения, лучшая книга всей этой серии и вообще большое культурное событие. Между прочим, Борис Тарасов уже лет 15 живет в достаточно глухой деревне в 120 км от Москвы. Дети его (старшему около 15) не знают, что такое телевизор или хотя бы метро и т. д. Но это между прочим.

Всего Вам доброго. До встречи.

В. Кожинов

1. Поэмы твои понемногу читаю, в них немало интересного, хотя они менее значительны, чем стихи. Печатать их следует, но что и как — еще надо подумать.

2. О стихах Дыка. Ты, по-моему, не разглядел, что Дык в этом «все колеблется», «все дрожит» видит страшную, хотя и очень притягательную, болезнь века. А у тебя об этом (в переводе) — «нейтрально». Резкости тоже не надо, но все же.

3. Признаюсь, что, прочитав твою просьбу заняться судьбой Святова, я разозлился. Ведь ты, вероятно, ощутил мою крайнюю «занятость» (хотя на самом деле она, занятость, гораздо более обширна, чем это можно увидеть со стороны). А тут вдруг — о художнике, что, в общем-то, очень далеко от меня. Лет 20 назад я интересовался живописью, но сознательно отсек это от себя, ибо ведь все же нельзя объять необъятное. Но, разозлившись, я потом умилился тем, что ты, сам такой «неустроенный», сразу же начинаешь хлопотать за другого. Мне это так близко.

К счастью, вспомнил я, что у одного моего приятеля друг — Гелий Михайлович Коржев, народный художник, председатель правления СХ РСФСР, зав. кафедрой в Строгановском училище, лауреат и даже при всем том небезынтересный живописец (серия «Опаленные огнем войны»). Добился, чтобы Коржев посмотрел рисунки Святова. Суждение его двойственное. Он сказал, что Святов — «способный» (а, как уверяет мой приятель, Коржев говорит это в редкостных случаях). Кроме того, он одобрил чисто человеческую серьезность, чистоту его. Но, сказал Коржев, Святов пока ничего не умеет, ничего. Ему нужно начать с азов. Он не сдаст экзаменов — никак. Для этого (чтобы сдать) Святову нужно минимум год работать по шесть часов в день. Коржев согласился принять сейчас у себя Святова с работами (побольше) и дать советы и прочее. Если он за год потом сможет подготовиться — рекомендовать его в Строгановское училище. Следует Святову скорее собраться в Москву, предварительно известив меня по телефону о времени приезда (чтобы договориться с Коржевым). Вот такие дела.

Стихи твои в «Дне поэзии-1983» стоят твердо……

Всего тебе самого доброго. Пиши, буду стараться отвечать.

В. К.

7. IV 83.

Скоро пришлю тебе подробное письмо о «делах поэтических» — пока же несколько частных вопросов.

1. Фотографию лит. объединения обещали тебе выслать.

2. Оч. хорошо, что ты прочитал книгу Прохорова, но всячески советую прочитать его статью в издании «Труды Отдела древнерусской литературы», ИРЛИ, том XXXIV (1979) и том XXXII (1972) — здесь две его статьи, верна вторая — «Прения Григория Паламы» (Читать надо с сугубым вниманием).

3. С Дыком ты в самом деле несколько запутался — почему у тебя всюду вылезает «смерть», о коей у Дыка нет и речи?

Срочно пришли две своих фотографии на случай публикаций готовящихся — та, которую ты мне подарил, не очень четкая (мастер делал средний), лучше без очков — только потому, что очки у тебя «не той» формы (будешь в Москве, напомни, помогу достать удачные).

5. Беспокоюсь я — не пьешь ли? Честно напиши мне об этом. Я имею право задавать такие вопросы, так как сам я — почти чудом спасшийся хронический алкоголик (лет семь вычеркнуто из жизни).

Всего тебе доброго.

В. К.

20. IV 83.

Раз уж ты так настаиваешь на «отзыве», пишу наскоро и недостаточно — об успехах (а они, поверь, очень значительны) напишу в следующий раз, когда еще, кстати сказать, нечто окончательно выяснится.

1. «Кузнецовщина» (от коей в самом деле надо освободиться): «Легенда», «Кольцо», «Душа», «Овраг», «Наваждение», «На Балчуге», «Братья», «Кольчуга», «Статуя», «Свеча», «Гонец», «Приказ», «Поезд», «Колодец». Это наиболее очевидно.

2. Ты создал замечательную поэму, или там балладу — «Васька». Отталки-вался, в конечно счете, от Буслаева, но сотворил совершенно свое. Без лишних околичностей скажу, что это превосходно, это сильнее близких по «манере» вещей А. К. Толстого. Радуйся!

Но целый ряд вещей на «былинной» основе не содержит истинного, чудодейственного творчества — «Сума», «Добрынина скорбь», «Святогор», «Исцеление» и др. Тут получается как бы провал: рядом с истоками (то есть былинами, старинами) эти вещи — ничто, а своего сотворения маловато. Если уж ты берешься за такое, надо, как в «Ваське», отойти подальше, взяв только один пафос, настрой, и творить свое. А перечисленные вещи — как бы между двух стульев. Говорю наскоро, но, надеюсь, поймешь.

3. Многие трехчастные послания (по 18 строк) предстают как обездушенная форма (впрочем, об этом я тебе уже говорил). Надо писать в этом жанре только по непреодолимой необходимости, а не для того чтобы пополнить коллекцию (многие звучат именно так).

О поэмах — особый разговор. Пока скажу, что для книги ряд из них годится. Особенно — главы из «Дворовых фресок».

Что-то кольнуло — боюсь, огорчил тебя. Посему скажу все же, что следующие вещи — прекрасны: «Красава», «Желание», «Васька», «Василиса», «Землекоп», «Лермонтов», «Никто светил не возводил…», «Природы знаками немыми…», «Звук бестелесный…», «В дороге», «Туча вспучила…», «Утро ветреное…», «Мой гордый друг…», «Вечер» (не обязательно языческий), «Нигде я мертвого не вижу……». Эти, плюс еще несколько, печатаются в «Дне поэзии-1983» (выйдет в октябре-ноябре). Готовится к печати еще подборка, куда, в частности, должны войти: «Вступление», «„Гуси“ летят», «Не одно, так другое…» без средней строфы (и хорошо бы «океанит» заменить), «Врагу», «Камень» (без 3-й и 5-й строф — не нужны), «Я на грозу не налюбуюсь» (без последней строфы — лишняя)……

Все это на самом высоком уровне современной поэзии (т. е. Кузнецов, Тряпкин, Казанцев — который именно сейчас достиг высоты). Так что успокойся.

Сокращаю стихи я, поверив тебе, что ты мне доверяешь. Для «Дня поэзии» кое-что правил Кузнецов, но, право же, хорошо (он, кстати, всех правил, кто ему дорог, а не только тебя). Для книги будешь сам решать.

У Г. Русакова есть несколько очень сильных стихов (самое сильное — в «Дне поэзии-79»), но много от него не жду. Сдавленный голос + слишком ушиблен Пастернаком.

Вот, наверное, слишком много наговорил. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается — это про наше время. Что не пьешь — слава Богу. В Галич, надеюсь, выберемся, но не в начале лета, надо закончить «Тютчева».

Всего тебе самого доброго, пиши. (Ответь, кстати, и на это.)

В. К.

а) Ты меня не понял: в «Не одно, так другое» — вторая строфа, право же, вообще не нужна. А первая — замечательно, кроме чересчур «изысканного» «океанит»; но ладно уж, пусть так остается.

б) Относительно подборки пока просто уж умолчу. Дело непростое хотя бы уж потому, что страшная конкуренция: пишущих стихи, в том числе страшно пробивных и влиятельных — тьма тьмущая. Подожди, словом, пока все выяснится до конца.

в) Стихи, присланные тобой, я пока только просмотрел. Все интересно, но как-то, извини, абстрактно. Нет цельного, конкретного образа (какой есть в «Гуси летят», «Туча вспучила…» и даже «Нигде я мертвого не вижу……» и т. д.).

г) Рад, что ты понимаешь Казанцева. М. б., это будет иметь значение и для твоей собственной работы. Посылаю тебе потому первую часть (лучшую) его составленной мною (предисловие еще не написал) книги к 50-летию (1985). Многие стихи ты, вероятно, читал, но, значит, часть из них существенно переделана (Казанцев этим постоянно занимается). Посему читай все. Но не затягивай, пришли мне обратно рукопись, т. к. она мне необходима для сочинения предисловия. 4–5 дней, надеюсь, тебе хватит для освоения?

Для меня несомненно, что стихи в этой рукописи принадлежат к подлинным ценностям поэзии вообще (любого времени в смысле). Здесь даже некие сбои и шероховатости — необходимы. Это неизбежные для нашего времени деформации — от страшного сопротивления «материала».

Кузнецов Казанцева ценит, он просто очень сдержан в оценках и противоречив. Я же всегда ему говорю «всю правду» о нем. Но он буквально сгорает на огне своих прозрений — прошу прощения за высокопарную фразу, она все же точна.

В Галич выберусь, только не могу сейчас назвать точно срок. Лодка-то найдется, чтобы по озеру погулять?

Всего тебе самого доброго, от души.

В. К.

По возвращении из Галича я еще путешествовал (так получилось) и лишь вчера вернулся и прочитал твое письмо. Странно, что ты как бы стыдишься своей истории — она драматическая, а не постыдная. Хорошо понимаю, сколько тяжелого выпало тебе на долю. Думаю, ты из тех людей, которых тяготы по-своему поднимают, а не швыряют вниз. Но кто знает — может быть, если все было бы благополучно и однолинейно, ты не развился бы столь серьезно духом и душою.

Все мы с великой радостью вспоминаем наше пребывание в Галиче и очень-очень благодарны тебе и всей семье — не забудь передать нашу благодарность……

Я договорился с Лебедевым (Ю. В.) о твоем большом вечере в Пединституте, на который из Москвы приедут несколько весьма известных литераторов. Студенты будут декламировать твои стихи, но ты и сам все же попробуй научиться читать их четко: громко и выразительно (лучше учиться перед зеркалом, когда дома никого нет, но и перед Алей тоже). Еще лет 5–6 назад Ю. Кузнецов тоже не умел читать, но научился и иногда превосходно читает.

Всего тебе самого доброго. Привет всем. Пиши.

В. К.

20 сент. 83.

Не обижайся, что так долго не писал — был переезд на другую квартиру, а это, особенно с моими книгами, коих 78 тысяч, — дело нелегкое и нервное. Кстати. Помог мне и твой друг Анатолий (Новиков. — В. Л.), очень я ему благодарен.

Тетрадь твою я внимательно прочитал, и очень хорошо, что ты ее прислал — я многое понял лучше.

Готовится твой вечер в костромском институте. Приедут Ал. Михайлов, В. Костров и др. (еще не все утверждены). Это секретари СП, что важно для дела. М. б., приедет наш крупнейший соврем. композитор Георгий Свиридов.

Вспоминал здесь я Галич — вышла замечательная книжка «Читатели изданий Московской типографии в середине XVII века». (Л., «Наука», 1983, тираж 5000, цена 1 руб). Это приходная книга Печатного двора, в которой записывалось в 1650–1660-е гг., кто и какие книги купил. Оказывается, галичане были великими грамотеями 300 лет назад. В приходной книге упомянуты покупатели из около 100 русских городов и селений. И Галич — на шестом месте! (Больше книг купили лишь читатели из Новгорода, Рязани, Смоленска, Ярославля, Каширы; Галич не уступал Костроме! — надеюсь, ты послужишь возрождению галичской культуры!)

Всего тебе самого доброго, дружески обнимаю. Сердечный привет от меня и от моего семейства всем твоим.

Пиши.

Вадим.

19.1.84.

Не сердись, что долго не писал: представь себе, как-то неожиданно запил да еще обварил ногу крутым кипятком (ожоги до 3-й ст.!). Дней десять был как в тумане.

…Книгу твою в «МГ» (удалось добиться этого) поддерживает Костров, рабоч. секр. Моск. организации. Чуть не забыл: 17 янв. обсуждали «День поэзии» в ЦДЛ. Ты был одним из главных героев обсуждения.

Сердечный привет твоим близким от всех нас. Обнимаю.

В. К.

9.11.84

Твердо надеюсь, что ты освободишься от тяжелого недуга. Постарайся уж!

Положение с книгами достаточно сложное, ибо обе редакции будут целенаправленно стремиться снять лучшие стихи……

Думаю, что целый ряд поправок Кузнецова следует принять. По секрету — и большому — скажу, что сам он, при всей его гордыне, принимает многие мои поправки (Казанцев — все)……

В. К.

22. IX.85

Находимся в Тотьме — только что торжественно открывали памятник Николаю Рубцову на берегу Сухоны. Еще были в Никольском — родном селе. В руках у меня была только что вышедшая в свет твоя книга «Поздняя весна», и я читал твои стихи землякам Рубцова как стихи его продолжателя. Здесь Передреев, Куняев, и, конечно, Михаил Карачев, и Сопин. И Белов.

Привет тебе из Тотьмы.

Вадим Кожинов.

18. XI.86.

Ты хочешь совета насчет «Нашего современника». По-моему, все-таки неплохо, что твои стихи там появятся. Конечно, противно, что кто-то их «правит», но судьба поэта вообще горька. В книге ты их дашь в истинном виде……

Что тебе посоветовать? М. б., вообще не отвечать? Или же ответить «уклончиво». (Знаешь анекдот: «старшина докладывает замполиту о занятиях в роте. — Провокационные вопросы были? — Да, рядовой Сидоров спросил: почему мы на Луну не высадились? — Ну а вы что? — Я ответил уклончиво. — Как это так? — Ну, я сказал — пошел ты к е…… матери!» (Я шучу. Если считаешь нужным ответить, напиши ему нечто глубокомысленное (как он), не имеющее отношения к делу……

Обнимаю тебя, привет твоим от всех нас.

Кожинов

30. XI.86.

Должен сказать тебе и от своего имени, и от Юрия — рано ты решил уйти с работы. Боюсь, что от простодушия. Ты, вероятно, не знаешь, что никто, кроме человек десяти (общеизвестных), не живет «со стихов». Все либо где-то работают, либо много переводят, либо постоянно где-нибудь выступают за деньги…… Кузнецов ушел с работы, когда уже был завален предложениями переводить и т. д. Я бы без работы (в Ин-те мировой лит-ры АН) никак не мог бы прожить. Так что, Витя, семь раз примерь сначала……

Почитай статью Володина и Попкова в № 4 журнала «Москва» за 1983 год — это важнее книги Романенко.

Всего тебе доброго, привет всем. Пиши.

Кожинов

17. XII.94.

Положение, конечно, мрачное, и к тому же нет никаких оснований сказать, что хуже не будет. Тем не менее с Новым годом, Витя! Журнал тебе выслан из редакции.

Живется трудно, особенно если учитывать, что живущая со мной младшая дочь, опровергая все демографические прогнозы, родила в 1991 году сына, а в 1993 году дочь. А они с мужем — гос. врачи. Но что поделаешь?

В твоем письме я, признаюсь, не понял — или не хочу понять слов, касающихся поэзии («восторги миновал» и прочее). Кузнецов много и вдохновенно пишет и восторга не теряет.

Есть прекрасная русская пословица: «Помирать собрался — а рожь сей». Конечно, не мне решать, что я сею — рожь или сорняки, но во всяком случае последние три года я работаю так, как никогда в жизни. Написанное за эти три года составило бы три или четыре объемистых тома. Особенно примечательно, что в основных изданиях, где я печатаюсь, гонорар чуть-чуть превышает деньги, которые я плачу машинисткам за перепечатку; берут 1000–1500 за стр. (печатать на машинке я не умею, т. к. в «мое время» пиш. машинка была роскошью). Так что пишу так много только потому, что помирать собрался (или по меньшей мере собираюсь). Как с присущей ему беспощадностью написал мне Кузнецов:

Не рассчитывать на победу — Высшая Победа. Пораздумай. А вообще обнимаю, с Новым годом тебя и семейство.

В. К.

P. S. Да и как унывать, когда являются на свет такие превосходные вещи, как «Геополитический романс» Юрия Козлова («Н. с.», 1993, № 11) и «У стен расстрелянного дома» Евгения Курдакова («Н. с», 1994, № 3(?), тогда ты, слава Богу, еще выписывал «Н. с».

Ты пишешь о гибели деревни — о чем Толстой писал в 1850-х гг., Чехов в 1900-м, Есенин в 1920-х и т. д. Тот же Юрий Козлов страшнее всех написал об этой гибели сегодня — читаешь и холодеешь (посмотри его роман «Одиночество вещей» в жур. «Москва»,1992, № IX–X и № XI–XII сдвоенные. Роман, правда, намного слабее его «Романса», но о деревне еще никто так не писал).

Так же Куняев говорит о своей зависти к Рубцову, Передрееву и др.:

Держись!

В. Кожинов