Наш Современник, 2006 № 12

Александр КАЗИНЦЕВ Возвращение масс

Часть I

“ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМА НАШЕГО ВРЕМЕНИ”

Бессилие власти

“Буш, ты ничего не смог!”

Надпись на плакатах,

которыми Буша встречали в Новом Орлеане

Возвращение масс на политическую сцену неразрывно связано с упадком власти. Разумеется, решающим фактором является рост протестных настроений в обществе. Очевидно, однако, что сам этот протест во многом спровоцирован н е с п о с о б н о с т ь ю правящих элит эффективно выполнять свои функции. Когда тысячные толпы поджигали здание Венгерского телевидения и осаждали парламент, винить в первую голову следовало кабинет министров, не справившийся с дефицитом бюджета (10%), ростом безработицы (7,5%) и обвальным вздорожанием услуг ЖКХ.

“…Мы делали вид, что управляли страной”, — саморазоблачение венгерского премьера Ференца Дюрчаня едва не стоило ему поста. Но это признание могли бы повторить — если были бы достаточно искренни (или просто циничны) — руководители крупнейших держав, за исключением разве что Китая.

Правительства не в состоянии справиться с к л ю ч е в ы м и проблемами. Будь то проблема безработицы, как в Венгрии (и не только в ней, но и в Германии, Италии, Франции, других странах Старого Света). Или проблема торгового дефицита и инфляции, как в Соединенных Штатах. Или угроза потери национальной идентичности из-за наплыва мигрантов, актуальная едва ли не для всего Запада.

А если говорить о глобальных проблемах, то до сих пор не выработано мер по предотвращению изменения климата, по борьбе с голодом, дефицитом воды, сохраняется опасность распространения эпидемий экзотических болезней.

Программа Глениглз, помпезно представленная на совещании стран G-8 в 2005 году как спасение от голода и нищеты в “третьем мире”, так по-настоящему и не заработала. Пять лет, прошедшие после Дохийского раунда переговоров об отмене субсидий, с помощью которых ведущие страны Запада поддерживают свое сельское хозяйство, и снижении пошлин на ввоз продовольствия из развивающихся стран, не принесли результата. Срок действия Киотского протокола, призванного ограничить выброс ядовитых веществ в атмосферу, истекает, а он до сих пор не ратифицирован ведущими промышленными державами США, Китаем, Индией.

О неэффективности ООН не говорит только ленивый. Но назовите вопрос, с которым не справился Совет Безопасности и который был бы решен на уровне национальных государств. Проблема насилия в суданском Дарфуре? Военный хаос в Сомали? Или, быть может, палестинский вопрос? Проблема нераспространения ядерного оружия — отнюдь не сводимая к амбициям Ирана? Разве менее опасна “атомка” в руках Израиля, чей народ (обращаю внимание — не фанатики-террористы, а в е с ь народ!) бунтует против собственного правительства за то, что оно не смогло в недавней войне “додавить” Ливан. Выходит, им мало тысяч убитых и раненых мирных жителей Ливана? Недостаточно разрушенных пригородов Бейрута, всей дорожной сети страны и 95 процентов мостов? Общественное мнение “цивилизованного” Израиля требует большего. Чего же? Поголовного истребления соседей? Страшно подумать, что может вытворить столь жестокосердный народ, обладающий ядерным оружием.

А война в Ираке? Сколько еще городов вслед за выжженной белым фосфором Фаллуджей должно быть разрушено? Сколько людей должно погибнуть или оказаться в заключении? Какие новые жертвы следует принести на алтарь демократии по-американски, чтобы Джордж Буш, главный жрец “сострадательного консерватизма” (как официально именуется идеологическая доктрина республиканцев) сказал: “Достаточно, хватит!”?

С другой стороны, разве сегодня Буш управляет процессом? Он беспомощно барахтается в иракской ловушке, в которой оказался, послушав авторов еврейского ультиматума, требовавших покончить с Саддамом Хусейном (см. изложение статьи П. Бьюкенена “Чья война?”: “Завтра”, N 15, 2003). Б е с п о м о щ н о с т ь в л а с т и, ставшая символом нашей эпохи, здесь проявляет себя с особой наглядностью — по контрасту с мощью Америки и завышенными ожиданиями народов в отношении единственной сверхдержавы.

На очередной годовщине терактов 11 сентября Буш повторил: “…Безопасность США сегодня зависит от результата боев на улицах Багдада” (“МК”, 13.09.2006). Не самое удачное заявление, если учесть, что буквально несколькими днями ранее президент Соединенных Штатов вынужден был признать: режим Саддама не имел связей с “Аль-Каидой”. Впрочем, американцы не слишком высоко ценят формальную логику, они простили бы главе Белого дома несогласованность тезисов. Бушу не прощают другого — провала иракской операции.

В Белом доме явно недооценили потенциал иракского сопротивления. Неужто оказались в плену пропагандистских стереотипов, созданных их собственными информационными службами? В книге “Симулякр, или Стекольное царство” я писал о том, что иракская компания стала первым примером тотальной в и р т у а л и-з а ц и и войны. Войну показывали американские телекомпании — так, как было выгодно Америке. Эффектные кадры взрывов в ночи на фоне причудливых силуэтов города из “Тысячи и одной ночи”. Если бы снимали днем и с другой стороны фронта, мир увидел бы развалины домов и разорванные тела, и тогда стало бы ясно, что ни о каком ликовании “освобожденных” иракцев не может быть речи! Но в том-то и коварство с и м у л я к р а, этой фальсифицированной реальности, что, обманув и подчинив себе ротозеев, она в конце концов гипнотизирует и самих фальсификаторов, лишая их действенного контроля над ситуацией.

Когда вместо цветов в джи-ай полетели гранаты, в Пентагоне запаниковали и ответили с вызывающей жестокостью. Американцы в Ираке продемонстрировали весь набор классических военных преступлений. Причем — это следует отметить особо — и м е н н о т е х, в которых они обвиняли Саддама Хусейна, что и стало одним из поводов для вторжения.

Саддама обвиняли в применении химического оружия против курдов. Подчеркну — речь в данном случае идет не о пропагандистских пассажах: обвинения легли в основу судебного процесса над президентом Ирака. Между тем американцы, инспирировавшие этот процесс и предельно жестко контролирующие его (показательно отстранение судьи Абдуллы аль-Амири, проявившего “чрезмерную” объективность), с а м и использовали в Ираке химические вещества.

Процитирую заметку, появившуюся в 2005 году на портале NEWSru.com и озаглавленную “Химическая бойня в Эль-Фаллудже”: “Старт нынешнему скандалу дал документальный фильм “Фаллуджа. Тайная бойня”, показанный итальянским телеканалом RAI. Он рассказывает о последствиях операции “Ярость призрака” — ночного штурма Эль-Фаллуджи в ноябре 2004 года. Небо над городом было расцвечено сотнями фосфорных снарядов. В штурме участвовали 12 тысяч американцев и три тысячи иракских военных. Сразу после атаки, о которой не сообщил ни один из западных журналистов, пошли слухи о том, что американцы применили против города химическое оружие.

Фильм дает неопровержимое, по мнению его авторов, свидетельство того, что зажигательные бомбы, известные как Мark 77, — усовершенствованная форма напалма, применявшегося войсками США во Вьетнаме, — применялись и в Эль-Фаллудже.

Долгое время США отрицали эти факты. В декабре американское правительство официально назвало эти сообщения “распространенным мифом”. “В некоторых сообщениях утверждается, что американские войска применяют в Эль-Фаллудже “незаконные” фосфорные снаряды, — говорилось на сайте Usinfo. — Фосфорные снаряды не являются запрещенными. Американские войска пользуются ими в Эль-Фаллудже очень редко — в осветительных целях”.

Но после появления жутких документальных кадров Пентагону пришлось пересмотреть эту позицию. Военные США признали, что фосфорные бомбы и снаряды использовались не только для освещения, но и для поражения живой силы. В Пентагоне стали утверждать, что фосфор “не использовался против мирных жителей”.

Однако интервью и фото, сделанные итальянскими журналистами, ставят под сомнение и последнее утверждение. Бывший американский солдат, воевавший в Эль-Фаллудже, заявил корреспонденту: “Я слышал приказ соблюдать осторожность, так как против Эль-Фаллуджи собираются применить белый фосфор. Фосфор сжигает тело, он растворяет плоть до кости. Я видел обожжённые тела женщин и детей. Фосфор взрывается и образует облако. Всему в радиусе 150 метров — конец”.

Фотографии на сайте телеканала www.rainews 24.it показывают то, о чем говорит бывший солдат. На десятках качественных цветных снимков, сделанных с близкого расстояния и предоставленных Исследовательским центром прав человека в Эль-Фаллудже, видны тела жителей города, чья одежда осталась нетронутой, но кожа растворилась и приобрела вид шкуры животного в результате обстрела снарядами.

Биолог из Эль-Фаллуджи Мохамед Тарек, давший интервью для фильма, говорит: “На город пролился огненный дождь; люди, пораженные этим разноцветным веществом, начали гореть. Мы находили погибших с необычными ранениями: тела обгорели, а одежда осталась нетронутой”.

Позже появились сообщения о том, что американские войска применяли боеприпасы с запрещенным белым фосфором и в 2003 году, во время наступления на Багдад в районе города Эн-Насирия”.

Еще один процесс над Саддамом основан на обвинениях в убийстве 148 шиитов в городе Дуджейл в 1982 году. Обвинение нельзя назвать корректным, если вспомнить, что же случилось в этом городке на юге Ирака. А произошло ни много ни мало — покушение на жизнь президента. В ответ силы безопасности произвели массовые казни.

Разумеется, принцип коллективной ответственности не является юридически безупречным. Хотя практикуется в “демократическом” Израиле в борьбе с арабским сопротивлением, и “цивилизованный мир” не видит в этом ничего экстраординарного. К тому же покушение на жизнь главы государства всегда и везде провоцирует предельно жесткий ответ силовиков. А легитимность Саддама в начале восьмидесятых не ставили под сомнение и сами американцы.

Но важны даже не эти давние подробности. Значимо то, что, “освободив” Ирак от “кровавого диктатора”, американцы повторили массовую бойню. 19 ноября 2005 года в городе Эль-Хадиса они расстреляли 24 человека в отместку за нападение на свой патруль (“Евроньюс”, 30.05.2006).

За убийство шиитов Саддама приговорили к смертной казни. Но чем же расстрел в Хадисе отличается от расстрела в Дуджейле? Или американские пули “демократичнее” иракских?..

Спецпропагандисты, работающие в военных условиях, особое внимание уделяют случаям сексуального насилия над женщинами. Противник предстает в образе агрессивного животного, заведомо не заслуживающего жалости. И хотя женская честь ежедневно и ежечасно попирается в Нью-Йорке, Москве и любом другом мегаполисе, причем не в экстремальных условиях войны, а в ходе вполне “коммерческих” сделок, упоминание об изнасилованиях, совершенных противником, действует безотказно.

Сколько мы слышали от тех же американцев о боснийских мусульманках, которых насиловали сербы (как будто не было обратных случаев!). Как трепали имя несчастного Буданова, который, как выяснилось, в насилии неповинен. Удивительно, но Саддама Хусейна в списке “гнусных чудовищ” не оказалось. Зато его сыновья до своей мученической смерти упоминались в самом фантастическом контексте.

Но вот не фантасмагория, а задокументированный случай — один из многих на этой войне: 12 марта 2006 года в селении Эль-Махмудия к югу от Багдада американский рядовой Стивен Грин вместе с четырьмя другими солдатами изнасиловал 14-летнюю иракскую девочку Абир Касем Хамзу аль-Джанаби. В попытке скрыть преступление они расстреляли ее и всю семью — отца, мать и маленькую сестренку. Тела облили керосином и подожгли. Иракский врач, осматривавший трупы, заявил: “Этот кошмар так на меня подействовал, что я две недели болел”. А между тем то был не гражданский врач, отродясь не видавший убитых, а военный медик (“Известия”, 9.08.2006).

Западная пропаганда ославила Саддама “тюремщиком”. Помню, уже после его свержения по российским телеканалам показывали американскую поделку: какой-то араб, яростно вопя, лупил тростью по тряпичной кукле, подвешенной к потолку. Лицедей уверял, что именно так обращались с ним в иракской тюрьме при Хусейне.

Не знаю, насколько правдивы эти заявления, но неоспорим тот факт, что после свержения “диктатора” американцы использовали его тюрьмы, упрятав в них подозреваемых в сопротивлении. То, что новые хозяева творили в “Абу Грейбе”, стало достоянием гласности. Однако “Абу Грейб” не самая большая (и, быть может, не самая страшная) тюрьма в Ираке. Крупнейшим узилищем является концлагерь Букки в окрестностях портового города Умм-Каср. В нем содержится 5 тысяч заключённых (NEWSru.com).

Скандальность ситуации в том, что американцы, любящие порассуждать о “правах человека”, установили в иракских тюрьмах правила б о л е е ж е с т о к и е, чем при Саддаме Хусейне. Такой вывод содержится в докладе, представленном специальным инспектором ООН Манфредом Новаком (“Коммерсантъ”, 25.09.2006).

А ведь есть тюрьмы и лагеря и за пределами Ирака, прежде всего на американской базе Гуантанамо. Американское правительство вынуждено было признать и существование тайных тюрем ЦРУ — туда помещают заподозренных в терроризме, нередко похищая и вывозя их из разных стран. О том, какие пытки практиковались в Гуантанамо, рассказал наш бывший соотечественник, а после распада СССР гражданин Таджикистана — некий Абдулрахмон: “Солдаты некоторым из нас в наушники вставляли какие-то колючки. Другим подпиливали внутреннюю часть оков, делая их зубчатыми. У многих после этого на голове, на руках и ногах были глубокие раны, из которых сочилась кровь, местами проглядывала кость” (NEWSru.com).

Администрация тайных тюрем не менее изобретательна. Гражданин Австралии Мамдух Хабиб сообщил, что в египетской тюрьме ЦРУ его подвешивали на крюк, били, пытали электрошоком, топили в ванне (“МК”, 3.12.2005).

Можно ли верить этим леденящим кровь свидетельствам? Американцы отрицали не только случаи применения пыток, но и само существование тайных тюрем. Чиновники врали постоянно, напористо, не стесняясь телекамер. По этому поводу американский диссидент, выдающийся кинорежиссер Майкл Мур писал в памфлете “Где моя страна, чувак?”: “Джордж У. Буш превратил Белый дом в фонтан лжи. Одна ложь накладывалась на другую, и все ради того, чтобы оправдать свою маленькую грязную войну” (М у р М. Где моя страна, чувак? Пер. с англ. М., 2004).

Но в какой-то момент скрывать неприглядное стало невозможно. И тогда Буш, уже не таясь, внес в конгресс законопроект о создании в о — е н н ы х т р и б у н а л о в и применении к подозреваемым в терроризме так называемых “ж е с т о к и х м е т о д о в” дознания (“Время новостей”, 20.09.2006).

“Откровенность” американцев оказалась не менее отвратительной, чем их тайные деяния. Когда трое заключенных на базе Гуантанамо повесились, не выдержав пыток, начальник тюрьмы контр-адмирал Гарри Харрис обвинил погибших в… агрессии против США: “У них нет никакого уважения к жизни — ни к нашей (?), ни к своей. Я думаю, что это был не акт отчаяния, а акт асимметричной войны, которую они ведут против нас” (NEWSru.com).

“Законным военным инструментом” назвал белый фосфор недавно отставленный министр обороны США Д. Рамсфелд (там же). И все-таки верхом цинизма стало заявление адвоката одного из обвиняемых по делу об изнасиловании иракской девочки: “Парень попал в дурную компанию” (“Известия”, 9.08.2006).

Лучше бы они молчали!

Битва в Ираке с самого начала была не только и даже не столько военной, сколько спецпропагандистской операцией. Она призвана была показать миру: мощь Америки безмерна (помните кадры взлетающих с палубы авианосца бомбардировщиков, которые с утра до вечера демонстрировали все телеканалы планеты). Любой безумец, дерзнувший выступить против, будет немедленно раздавлен. А в результате обнаружилось, что эта гигантская кампания, которая обошлась американцам в сотни миллиардов долларов, а иракцам в сотни тысяч убитых*, дала п р я м о п р о т и в о п о л о ж н ы й эффект.

Мир увидел: Америка не всесильна. И уж, конечно, не демократична. И мир возненавидел Америку! Она стала настолько непопулярной, что, по признанию экс-президента США Д. Картера, “даже в таких странах, как Египет и Иордания (традиционные союзники США. — А. К.) рейтинг нашей поддержки составляет менее 5 процентов” (NEWSru.com).

Но, пожалуй, еще болезненнее для американцев враждебное отношение к ним в Европе, где до недавнего времени “атлантическая солидарность” была возведена в ключевой принцип политики. Сегодня европейцы готовы предпочесть Соединенным Штатам даже “красный” Китай. По данным “Вашингтон пост”, “в Великобритании… 65 процентов хорошо думают о Китае, тогда как позитивно смотрят на США 55 процентов опрошенных. Во Франции 58 процентов придерживается хорошего мнения о Китае и только 43 процента так же относятся к США. Результаты, близкие к этим, были получены в Испании и Голландии” (NEWSru.com).

Как всегда, настроения людей нагляднее всего проявляются на улице. В первые же дни агрессии сотни тысяч пацифистов вышли на демонстрации. Представьте, т о л ь к о з а о д и н д е н ь 21 марта 2003 года многотысячные манифестации состоялись в Италии (наиболее крупная — в Милане — собрала 150 тысяч человек), во Франции (в Париже протестовало 40 тысяч), в Германии (по 40 тысяч — в Берлине и Лейпциге), в Испании (50 тысяч в Барселоне и столько же в Мадриде), в Бельгии, Швейцарии, Португалии, Австралии и других странах (NEWSru.com). И сегодня, три года спустя, антивоенные шествия собирают десятки тысяч участников.

Уличные акции — лишь часть беспрецедентного по размаху движения. Вершиной протестной волны стала нобелевская речь английского драматурга Гарольда Пинтера, зачитанная от его имени на церемонии в Стокгольме в конце 2005-го. Любопытно: российские средства массовой информации, с благоговением относящиеся к любому слову из-за рубежа, п р о и г н о р и р о в а л и этот выдающийся документ. Тем интереснее ознакомиться с ним хотя бы в отрывках.

“Вторжение в Ирак, — обвиняет нобелевский лауреат, — было актом бандитизма, актом явного государственного терроризма, демонстрирующего абсолютное презрение к понятию международного права. Вторжение было произвольным военным действием, вдохновленным ложью на лжи, и беззастенчивой манипуляцией США публикой”. Пинтер перечисляет орудия смерти — “кассетные бомбы, малообогащенный уран, бесконечные случайные убийства” и саркастически заключает: “Они называют это обеспечением свободы и демократии для Ближнего Востока”.

“Сколько людей вы должны убить, — обращается писатель к Джорджу Бушу, — прежде чем быть названным массовым убийцей и военным преступником? Сто тысяч? Более чем достаточно, я думаю”. Пинтер призывает предать Буша и поддержавшего его английского премьера Тони Блэра Международному уголовному суду. Он замечает: “Кровь грязна. Эта грязь на вашей рубашке, когда вы искренне говорите по телевидению”.

В прежние времена Америку не слишком волновало мнение о себе других народов. Да и сегодня американцы готовы были бы одобрить и “неконвенционные” методы войны, и даже пытки в тюрьмах ЦРУ. Это не полемические гадания, а данные соцопроса, проведенного “Ассошиэйтед пресс”: “…Большинство американцев… считают применение пыток в отношении подозреваемых в причастности к терроризму оправданным… Такого мнения придерживается 61 процент жителей США” (“Независимая газета”, 8.12.2005).

Однако даже надменность и жестокосердие американцев на сей раз не помогли Бушу. Уже на исходе 2005-го — два года спустя после начала бойни — 52 процента американцев выражали обеспокоенность войной в Ираке. И подавляющее большинство — 83 процента — было обеспокоено затратами на нее (“МК”, 19.09.2005).

В этом вся Америка! Она не прочь пустить кровь противнику и даже обрушить на него ядерную бомбу (как уже случалось в американской истории). По случаю она даже сопроводит насилие уместной цитатой из Ветхого завета, демонстрируя неколебимость своих нравственных принципов. Но р а с п л а ч и в а т ь с я за подобные акции, выкладывать деньги из собственного кармана — нет уж, увольте!

К тому же война в Ираке изначально имела э к о н о м и ч е с к у ю подоплеку. Не зря Пентагон консультировали специалисты компаний Shell, BP, Halliburton (NEWSru.com). Военная операция на сочащейся нефтью земле Междуречья обещала обогатить американцев на миллиарды долларов! Однако Бушу не удалось взять страну под контроль и восстановить добычу нефти в объемах, удовлетворяющих мировой спрос и снижающих стоимость “черного золота”. К середине 2006-го цена барреля возросла в 10 (!) раз по сравнению с довоенным уровнем, и даже снизившись к концу года, она превышает его в 6-7 раз. Американским автолюбителям приходится платить за бензин всё больше. Такое не прощают!

По данным опроса телекомпании CBS, осенью 2006 года Бушу “полностью доверяло” всего 12 процентов американцев — а б с о л ю т н ы й м и н и м у м. 59 процентов опрошенных считали, что глава Белого дома скрывает от народа “некоторые факты”, в частности информацию о войне в Ираке. А 25 процентов американцев — прямо по Майклу Муру — убеждены, что большая часть высказываний Джорджа Буша “основана на лжи” (“Коммерсантъ”, 25.09.2006).

Неудивительно, что республиканцы накануне промежуточных выборов в конгресс в ноябре предпочитали дистанцироваться от президента. Если раньше любое свидетельство особых отношений с ним помогало заручиться голосами избирателей, то теперь связи с Белым домом стараются скрывать. И всё равно однопартийцы Буша потерпели крупное поражение! Да и главные выборы — президентские, намеченные на 2008 год — республиканцы почти наверняка проиграют.

Но не только иракская неудача стала роковой для Буша. Неслучайно в эпиграф я вынес слова, написанные на плакатах, которыми президента в 2006 году встречали в Новом Орлеане. Если Ирак стал символом в н е ш н е п о л и т и ч е с к и х провалов Буша, то Новый Орлеан — символом неэффективности его в н у т р е н н е й политики.

Год назад ураган “Катрина” обрушился на город, расположенный в устье Миссисипи н и ж е уровня моря. Незабываемые кадры телерепортажей: водная гладь на месте городских улиц, направление которых обозначают выступающие из пучины гребни крыш. Предполагалось, что жертвами стихии могли стать до 10 тысяч человек. Сколько их было на самом деле, до сих пор неизвестно: трупы, плававшие по улицам, унесло в море, а сосчитать всех оставшихся в живых невозможно — многие выехали в другие штаты, да так и не возвратились*.

Буйство стихии сопровождалось разгулом насилия. В городе царил хаос. Магазины и склады были разграблены, полиция бездействовала. Драматизм ситуации можно уяснить из такого факта: около 200 из 1500 полицейских Нового Орлеана дезертировали, а двое совершили самоубийство, не вынеся происходящего (“Независимая газета”, 6.09.2005).

Около 30 тысяч отрезанных от мира людей сгрудились на стадионе Superdome. По словам очевидцев, его гигантская коробка в те дни напоминала ад. Ураган сорвал со стадиона крышу, системы жизнеобеспечения вышли из строя. Люди теснились в темноте, посреди нечистот, плававших в воде, и нередко соседями живых оказывались окоченевшие трупы. И тут же хулиганы, сбившиеся в стаи, грабили, насиловали, убивали.

“Да это же Багдад!” — возмущался застрявший в городе турист из Филадельфии (“МК”, 1.09.2005). Новый Орлеан и Ирак оказались связаны п р о в и д е н ц и а л ь н о. А что же вы думали, преступление такого планетарного масштаба, циничное попрание истины и морали останется безнаказанным? Мэр Нового Орлеана в порыве нетипичного для американцев покаяния заявил: “Несомненно, Бог разгневан на Америку. Он наслал на нас один ураган за другим, которые уничтожали и бичевали (так!) эту землю… Несомненно, Ему не нравится наше присутствие в Ираке под фальшивыми предлогами” (NEWSru.com).

Об Ираке вспоминали и во время погромов — в чрезвычайных ситуациях порядок в американских городах обеспечивает Национальная гвардия, но сейчас большая часть гвардейцев воюет на Ближнем Востоке. Вот почему Новый Орлеан оказался в руках насильников и мародеров.

Стихия обнажила и острые социальные проблемы, помноженные на расовое неравенство. Большинство населения Нового Орлеана — негры. Четвертая часть живёт за чертой бедности. У этих людей нет машин, и у них не хватило денег купить билет на междугородный автобус, чтобы выбраться из города (“Независимая газета”, 12.09.2005). Беднейшие слои оказались основной жертвой “Катрины”.

С тем большим нетерпением они ждали помощи от президента. Но Буш бездействовал! Что характерно для него в периоды кризисов. Майкл Мур раздобыл кадры любительской съемки, запечатлевшие Буша в тот момент, когда ему доложили о событиях 11 сентября — президент присутствовал на открытом уроке в школе. “Вы просто продолжали сидеть, — обращается к нему Мур. — Вы просидели еще семь или восемь минут, или около того, не делая абсолютно ничего. Это было, мягко сказать, странно. Жутко странно. Вы просто сидели на детском стульчике и смотрели, как дети читают… Джордж, о чем вы думали? ЧТО происходило у вас в голове?” (М у р М. Где моя страна, чувак?).

После сообщения о разрушении Нового Орлеана Буш провел в бездействии не семь минут, а ч е т ы р е д н я! Он отдыхал на техасском ранчо и, видимо, никак не мог решиться прервать приятное времяпрепровождение. Публицист Дэвид Брукс, кстати сказать, сторонник республиканцев, хлестко охарактеризовал это бездействие: “Бросить нищих Нового Орлеана на произвол судьбы было моральным эквивалентом бросания раненых на поле боя” (цит. по: “МК”, 12.09.2005). Как видим, и здесь возникает, пусть и не впрямую, тема войны — иракская тема.

Но и побывав на месте трагедии, Буш фактически ничего не сделал. Он вспоминал, как в молодости пил пиво в Новом Орлеане, и пообещал восстановить дом сенатора-богача Трента Лотта, при том, что тысячи домов бедняков были разрушены.

Дэвид Боуз, вице-президент влиятельного Института Катона, в гневной статье, появившейся в Интернете, констатировал: “Государственная власть не смогла создать эффективного механизма устранения последствий урагана. При бюджете в 50 миллиардов долларов ежегодно на внутреннюю безопасность никому, видимо, не пришло в голову выделить средства на борьбу с давно предсказываемым стихийным бедствием. Более того, государственная власть принялась за ликвидацию последствий урагана чересчур медленно и не позволила частным лицам, компаниям и благотворительным организациям предоставить помощь быстрее, как они хотели”.

Эту многословную инвективу, равно как и схожие заявления, жители Нового Орлеана ужали до пяти слов: “Буш, ты ничего не смог!”. В сущности это приговор, эпитафия американскому президенту.

Велико искушения списать эти провалы на личные качества Буша. Обозреватели с подчеркнутой иронией пишут о нелепом поведении хозяина Белого дома. То во время саммита в Глениглз он, катаясь на велосипеде, наехал на полицейского; то в собственных апартаментах умудрился свалиться с дивана; то, уходя с пресс-конференции в Пекине, стал рваться в закрытую дверь, при том, что выход находился с противоположной стороны. Поговаривают, что президент снова начал прикладываться к бутылочке с виски, из-за чего отношения с первой леди находятся на грани разрыва. Упоминают и о чрезвычайно низком уровне его интеллекта.

IQ Буша составляет приблизительно 120 баллов — худший показатель среди всех хозяев Белого Дома за последние 100 лет (“МК”, 13.01.2006)*.

Достаточно взглянуть на фотографию президента-неудачника, чтобы понять: в этих рассуждениях есть резон. В то же время, если мы обратимся к деятельности других руководителей крупнейших держав Запада, то обнаружим много общего с поведением Буша. Ну, может, европейцы чуточку половчее, поречистей — не более того! Повторю — каждый из них мог бы сказать вслед за еще одним неудачником — Ференцем Дюрчанем: “Мы делали вид, что управляли”. Бессилие власти — характерная черта нашего времени.

Всё относящееся к Бушу сегодня можно переадресовать Тони Блэру. Хотя когда 11 лет назад он ворвался на английский политический Олимп, став премьером в сорок с небольшим, ему прочили блестящее будущее. Казалось, он оправдал ожидания, еще дважды (невиданный в английской послевоенной истории показатель) приведя свою партию к победе. Однако на вершине карьеры он сделал ставку на Буша, безоговорочно поддержав агрессию в Ираке. И проиграл!

Лейбористы, в чьей среде сильны антивоенные настроения, ставят в вину своему лидеру катастрофическое поражение на выборах в Европарламент и в органы местного самоуправления, прошедшие летом 2004 года. В национальном масштабе лейбористы получили 22 процента голосов — наихудший результат с 1918 года. Наблюдатели назвали это “счетом за войну в Ираке” (“Независимая газета”, 16.06.2004).

“Блэр падет из-за войн и непристойных отношений с Джорджем Бушем в стиле Моники Левински”, — ехидничает бывший министр в правительстве лейбористов Джордж Голоуэй (“Независимая газета”, 25.09.2006). Однопартийцы уже второй год требуют от премьера уйти в отставку с поста лидера лейбористов. Он вроде бы соглашается, но раз за разом отказывается назвать точную дату. Ожидалось, что это произойдет на ежегодной конференции Лейбористской партии осенью 2006-го. Однако и на сей раз Блэр не сказал ничего конкретного.

А между тем по улицам Манчестера, где проходила конференция, маршировали 30 тысяч демонстрантов с плакатами — “Время уходить” (“Коммерсантъ”, 25.09.2006). Все громче звучат требования “допустить избирателей к решению вопроса о премьере”, иными словами, назначить внеочередные выборы (“Независимая газета”, 25.09.2006).

Поддержка агрессивной политики Буша уже стоила премьерских кресел двум лидерам крупнейших европейских держав — Х. Аснару в Испании и С. Берлускони в Италии. Тот, кто помнит непристойную суету, с какой главы государств спешили записаться в “коалицию желающих” в чаянии нефтяных барышей и политических выгод, может испытывать чувство мстительного удовлетворения.

Но и Г. Шредер, противник иракской авантюры, вынужден был уйти в отставку. Роковой для него стала неспособность справиться с ростом безработицы. Обозреватели не сомневаются, что схожая судьба ждет Ж. Ширака. В ходе двух следовавших один за другим кризисов — “бунта предместий” (осень 2005-го) и студенческого восстания (весна 2006-го) — президент Франции продемонстрировал позорную неспособность справиться с ситуацией.

Ширак долго отмалчивался, прячась за спины своих сподвижников — премьера де Вильпена и министра внутренних дел Саркози, — а когда обратился к нации, не смог сказать ничего конкретного. “По-моему, глава государства не имеет никакого отношения к тому, что сегодня происходит, — язвительно заметила молодая француженка, отвечая на вопрос корреспондента “Евроньюс”. — О н н е у п р а в л я е т с о б ы т и я м и (разрядка моя. — А. К.). Что он может сказать? Только слова, которые ничего не значат” (“Евроньюс”. 31.03.2006).

Чтобы в полной мере осознать с т е п е н ь б е с с и л и я французской власти, следует вспомнить, что 29 марта по всей стране митинговали 3 миллиона человек, а 30-го числа парижские студенты захватили Лионский вокзал (крупнейший в столице), чтобы привлечь внимание к своим требованиям. “Вильпена — в отставку, Ширака — в тюрьму”, — скандировали в те дни на улицах (“Евроньюс”, 1.04.2006).

Для пущей убедительности можно было бы подверстать к этому ряду оскандалившихся боссов из Восточной Европы — венгерского премьера Дюрчаня и братьев Качинских, пытавшихся превратить Польшу в семейную лавочку. Но и без того ясно: нынешнее поколение лидеров недееспособно.

Дело не в персоналиях. Кого прочат в преемники Тони Блэра? Министра финансов Гордона Брауна. Но если у Блэра есть хотя бы напор одержимости, пусть и заведший его в иракский тупик, но не раз и выручавший в трудных ситуациях, то Браун — в прямом соответствии со своей фамилией — личность на редкость неяркая. Как показывают соцопросы, он уступает основному сопернику лейбористов — главе Консервативной партии Камерону (NEWSru.com). Более того, неочевидно его лидерство в собственной партии. Опрос, проведённый газетой “Файнэншл таймс”, показал: “Более половины британцев ответили “не знаю”, когда их спросили, кто должен возглавить правительство после ухода Блэра. Такой же ответ дали и 46 процентов респондентов, поддерживающих лейбористов” (там же).

Еще более непопулярен вероятный преемник Ширака Доминик де Вильпен. Студенческие волнения и нападки оппозиции, на которые он не сумел ответить с должной убедительностью и достоинством, превратили премьера в посмешище.

Вряд ли спасет положение и смена правящих партий. В той же Франции в среде оппозиционеров-социалистов царит не меньший разброд, чем в правительственном лагере. На минувших президентских выборах их выдвиженец Лионель Жоспен даже не сумел составить конкуренцию Шираку, пропустив во второй тур главу Национального фронта Ле Пена. Деморализованные конфузом четырёхлетней давности социалисты никак не выдвинут из своей среды бесспорного лидера.

Нехватка ярких лидеров приводит к тому, что в ы б о р ы н е м о г у т о п р е д е л и т ь б е з у с л о в н о г о п о б е д и т е л я. Явление, до сих пор не осмысленное и даже не вынесенное на обсуждение. Вспомним патовую ситуацию в Германии в 2005 году, кризис в Италии нынешней весной, когда Берлускони до последнего цеплялся за власть, не желая отдавать её победившему с микроскопическим преимуществом Проди, схожие ситуации на выборах в Чехии и Венгрии и, конечно же, президентскую дуэль Буш — Гор в 2000 году.

Нивелированность индивидуальностей усугубляется однотипностью партийных программ. Канули в прошлое времена, когда процедура голосования предоставляла избирателям возможность р е а л ь н о г о в ы б о р а между извечными антагонистами — правыми и левыми. Кто сейчас рискнёт определить, к какому краю политического спектра тяготеет глава британских лейбористов (то есть, в классическом представлении, левых) Тони Блэр? Показательно: на недавних выборах в Швеции “скандинавским Блэром” называли выдвиженца правых Фредерика Рейнфельда, а не его соперника — социал-демократа Йорана Перссона — коллегу Блэра по Социалистическому интернационалу.

Очевидно: дело не в отдельных недоразумениях, а в фундаментальном и з ъ я н е с и с т е м ы. О том, на основании к а к и х принципов она легитимизирует лидеров, я писал в книге “Симулякр, или Стекольное царство”. В пример я приводил “парадокс Бьюкенена”. Этот яркий оратор, острый публицист и проницательный аналитик на много голов превосходил Буша. Он пользовался огромной популярностью у республиканцев. На праймериз 1996 года Бьюкенен одерживал одну победу за другой. Однако, как сообщают немецкие журналисты Г. Мартин и Х. Шуман в книге “Западня глобализации”, “в конце концов истеблишмент республиканцев и превосходно организованная Христианская коалиция (ставшая с ее 1,7 миллиона членов главной силой Республиканской партии) сочли содержащие элементы антисемитизма и ксенофобии популистские нападки Бьюкенена на практику большого бизнеса чересчур радикальными, и его кампания была заблокирована”. В 2000-м Бьюкенену пришлось покинуть ряды республиканцев — их избранником стал Джордж Буш.

Рецепт внутрипартийного успеха — покорность воле сильных мира сего. Коллективный портрет этой касты, которой принадлежит реальная — и все возрастающая — власть, дан в книге Джона Колемана “Комитет 300. Тайны мирового правительства” (М., 2001). Бывший офицер английской разведки, взбунтовавшийся против системы, приводит обширные списки людей и организаций, представляющих Мировую закулису. Именно здесь решают важнейшие вопросы политики, в том числе и кадровой.

Лояльные выдвигаются наверх, становятся сначала лидерами партий, затем президентами и премьерами. Но оборотной стороной их успеха является внутренняя неуверенность, недостаток яркости, убежденности, политической воли. Ибо п о — с л у ш н ы й по определению не может стать вождем, способным в трудную минуту взять на себя полноту ответственности.

Чем больше власть ориентируется на закулису, тем меньше она склонна обсуждать свои решения с избирателями. Во время студенческих волнений в Париже французская “Либерасьон” поместила серьезную аналитическую статью, характеризующую отношения политических элит с народом. Автор говорит о “н е в о з м о ж н о с т и о б щ е н и я между гражданами и властью, между правителями и управляемыми, между начальниками и подчиненными”. “Больше нет ни коллективного проекта, ни национальной идеи, ни силовых линий, ни политического горизонта. Франция гребет не двумя веслами, а только одним — кормовым. Пятая республика усилила институты исполнительной власти в ущерб народным собраниям, контролю и контр-власти. И так — по всей вертикали государственной иерархии. В правительстве, в регионах, в департаментах, в муниципалитетах — повсюду ощущается гегемония исполнительной власти, а контролеры ушли в тень. Объяснения, переговоры, компромисс, консенсус, социальный диалог — всё это забыто. В этом смысле Доминик де Вильпен — это квинтэссенция, логическое завершение постмонархического “разговора с самим собой” (цит. по: Inopressa.ru).

Не правда ли — “что-то слышится родное”?..

Но фактически о том же говорят и на родине западного парламентаризма — в Великобритании. “Правительство думает, что оно может делать всё, что ему заблагорассудится, что пассивное общество смирится со всем, что ему навязывают”, — сетует активистка антивоенного движения Сильвия Бойез (BBC Russian.com).

Власть п р е д е л ь н о о т ч у ж д е н а от людей. Та же “Либерасьон” попыталась выразить эту мысль с максимальной наглядностью. На первую полосу номера от 29 марта 2006 года газета поместила огромную фотографию многотысячной демонстрации и сопроводила ее короткой, но выразительной подписью “Глух ко всем” (имеется в виду Жак Ширак).

Ну а нам, русским, памятно тупое упорство, с каким Кремль продавливал принятие печально знаменитого Закона 122 о монетизации льгот. Все были против! Ученые с помощью математических расчетов доказывали: сумма, выделенная для компенсации, занижена, как минимум, наполовину. Лидеры оппозиции грозили социальным взрывом. Губернаторы, даже сверхлояльная В. Матвиенко, предостерегали от последствий. Не послушались никого. “Глух ко всем” — эту формулировку, звучащую как приговор, можно отнести и к Кремлю.

Ситуация далеко не безобидная. Ничего нельзя добиться законным путем. Все приходится вырывать с боем. Вот почему массы валом валят на площади. Отсидишься дома — ничего не получишь! А когда сотни тысяч глоток ревут под окнами правительственных дворцов, там, н а- в е р х у, пусть медленно, пусть со скрипом заржавевших извилин, начинается “процесс осмысления”. Долгий, мучительный — прежде всего для тех, кто ожидает решения в н и з у. Больше месяца французское правительство сопротивлялось собственному народу, пока, наконец, не уступило. Примерно столько же времени потребовалось Путину и его министрам, чтобы принять решение в д в о е увеличить денежное обеспечение провального закона.

Месяц — исходя из этого срока можно попытаться исчислить условное расстояние, отделяющее власть от общества. В эпоху конных эстафет за месяц успевали добраться из столичного Санкт-Петербурга аж до Сибири. Сегодня столько времени уходит на космическую экспедицию…

И впрямь нынешние министры как будто с другой планеты опустились на нашу далеко не обустроенную Землю. Не знают элементарного: цену буханки хлеба. Не ведают, сколько люди получают на ткацкой фабрике и сколько зарабатывают в школе. Убеждены, будто ипотека, доступная четырем (!) процентам населения, обеспечит жильем молодое поколение россиян.

Конечно, есть во власти и люди с с о в е т с к о й трудовой книжкой. При случае — особенно после третьего бокала бордо — они не прочь вспомнить о стройотрядах, целине, комсомольской юности. А в довершение, хлебнув виски, с нежданным пафосом объявить, что “никогда не сдавали партбилет”. Не обязательно эти люди — хорошие управленцы, но они по крайней мере знают, что почем.

Однако их с каждым годом все больше теснят слушатели Венского экономического университета, куда на излете советских времен цековские старцы засылали юных интеллектуалов осваивать премудрости рынка. А на подходе выпускники британских и американских университетов, которые не только говорят, но и д у м а ю т п о — а н г л и й с к и.

Элитарное образование — одна из разделительных черт, ограждающих пространство власти. В России, как и в странах “третьего мира”, — это просто иностранный диплом. На Западе — свидетельство об окончании Гарварда, Йеля, Оксфорда.

Таких незримых границ, с тщательно охраняемыми “контрольными полосами” — множество. К примеру, негласный имущественный ценз: места во власти — в России и по всему свету — зарезервированы за людьми “небедными”. Буш — миллионер, венгерский премьер Дюрчань — мультимиллионер, экс-премьер Италии и задушевный друг Владимира Путина Сильвио Берлускони — миллиардер. Да и наш президент, как уверяют хорошо информированные люди, “очень богатый человек”.

Эти баловни судьбы живут в замкнутом кругу — в буквальном смысле слова за высокой стеной. По свидетельству американца Лестера Туроу, закрытые “сообщества”, где расположены резиденции людей такого ранга и достатка, снабжены “стеной, крепостным рвом, подъездным мостом и устройством под названием “боллард”, выстреливающим трехфутовый металлический цилиндр в днище машины, которую не хотят пропустить” (Т у р о у Л. Будущее капитализма).

А вот описание московского аналога: “Новая Пальмира” …застраивается двух- и трехуровневыми таунхаусами, дуплексами и отдельно стоящими коттеджами с земельными участками и большими внутренними дворами. Помимо домов на территории “Новой Пальмиры” будут находиться детский сад, спортивно-оздоровительный и культурно-развлекательный комплексы. Территория поселка будет огорожена и охраняема” (“Известия”, 9.08.2006).

Во “внешний мир” обитатели этаких “пальмир” отправляются под охраной мощного эскорта. Заметьте, не обязательно даже занимать высокий государственный пост, чтобы сделаться недосягаемым для простых смертных. Достаточно быть обычным долларовым миллионером (а их в нынешней эрэфии ни много ни мало — 88 тысяч!)*. Понятно, при приближении к вершине властной пирамиды охрана — и изолированность — увеличиваются.

А ведь еще памятны времена, когда правители не боялись оказаться лицом к лицу с народом. Свидетельствую: я прожил всю жизнь в доме у гостиницы “Советская”, где в 60-х годах партийное руководство устраивало приемы для иностранных делегаций. Вместе с другими мальчишками из нашего двора я не раз наблюдал, как по гранитным ступеням вперевалочку спускается энергичный коротышка Хрущев; видел, как надменно шествовал сухопарый де Голль в генеральском мундире и красной каскетке, сплошь затканной золотым шитьем, — ах, как она пленяла воображение юных ротозеев; как семенила закутанная в яркое сари Индира Ганди. Подобно рядовым пешеходам, они переходили улицу — шоферы загодя разворачивали машины и ставили их на противоположной стороне, чтобы удобнее было выруливать на Ленинградский проспект. Кажется, даже движение не перекрывали, и высоким гостям иной раз приходилось пережидать, пока проедет какой-нибудь “чайник” в сереньком “москвичонке”.

Ныне такие сцены немыслимы! Властителей либо наглухо отгораживают от народа, либо организуют общение с проверенными людьми. Человек с улицы, случайно оказавшийся поблизости от vip-персон, вызывает профессиональное внимание секьюрити и недоуменные взгляды “хозяев жизни”.

И дело не только, а быть может, и не столько в “террористической угрозе”, которая действительно усилилась в наши дни. Но ведь и в начале 60-х произошло убийство Дж. Кеннеди. Куда более актуальна другая “угроза” — простонародье может занести в круг “небожителей” свои жизненные проблемы, на которые верхи не обращают, да и не желают обращать внимание. Сверху все выглядит беспроблемно. Подводная лодка, как не без остроумия выразился наш президент, “утонула”. Телебашня — сгорела. Басманный рынок — рухнул. Или, как недавно на всю страну заявил какой-то чин МЧС, сообщая о трагедии в Выборге: “Произошло спокойное обрушение жилого дома” (“Сегодня”. НТВ. 9.10.2006).

Как говаривали в старину: умри, лучше не скажешь! “Спокойное обрушение” — это символ путинской “стабилизации” России. Проблема в том, что умирать — к сожалению, отнюдь не иносказательно — приходится одним, а вещают по телевизору другие. Там, внизу, под завалами дома, рухнувшего от ветхости (никто не ремонтировал, никто не отселял жильцов ни в экзотические таунхаусы, ни в куда более привычные хрущобы), происходящее, пожалуй, не казалось таким уж “спокойным”. Да и миллионы людей, в одночасье очутившихся под циклопическими обломками рухнувшей державы, воспринимают жизнь совсем не так, как обитатели “дуплексов” и “отдельно стоящих коттеджей”. Вот почему наверху столь велико искушение еще более отгородиться от этих несчастных, не видеть и не слышать их.

Лишь изредка — в результате сбоя в системе — пресловутый “социальный лифт” поднимает на политический Олимп лидера из народа, знающего не понаслышке, как живут люди за стенами охраняемых “сообществ”. И тогда мировой космополитический бомонд ополчается на чужака, справедливо рассматривая его как представителя д р у г о г о м и р а. Именно в этом причина публичной травли президента соседней Беларуси. Когда народ (в данном случае такая формулировка в высшей степени уместна) избрал Александра Лукашенко на первый срок, орган прозападного Народного фронта газета “Свабода” со злобой оповещала: “…Президентом стал самый нищий из всех президентов в мире! Голый король! Такой же, как они (избиратели. — А. К.) — голый и нищий!” (“Свабода”, 22.03.1996).

Вдумайтесь, что нынче считается “крамольным” и “неприличным” — быть таким же, как все, то есть близким к народу. В том числе по материальным возможностям. А следовательно, и по социальной психологии, ценностям и идеалам, поведению и множеству других показателей. От толщины кошелька в сегодняшнем мире зависит едва ли не всё.

И прежде всего: н а к о г о ориентируется руководитель — на свой народ или на Мировую закулису. Наличие счета в иностранном банке обеспечивает п о л н у ю у п р а в л я е м о с т ь и з в н е. Лукашенко это прекрасно понимает. В первом же интервью, которое я записал с ним (а их было немало), Александр Григорьевич подчеркнул: “Где-то у кого-то что-то взять (как делают другие) я не могу. Не говоря уже о том, что это мне противно, завтра же подставят! Я пришел к власти нищим и не могу перешагнуть через свои убеждения. И даже возможности такой не имею. За чужой счет не живу” (“Наш современник”, N 5, 1996).

Что бывает с теми, кто соблазняется “легкими деньгами” и не просто “живет за чужой счет”, а живет широко, с размахом, показывает пример Л. Кучмы и его окружения. Во время декабрьского кризиса 2004 года Кучма попросту сдал своего выдвиженца В. Януковича и открыл двери президентского дворца “оранжевым”. Информированная “НГ” объясняла причины метаморфозы: “Как только… возникла угроза потери зятем президента всех капиталов и счетов в зарубежных банках, окружение Кучмы стало открыто подыгрывать Ющенко” (“Независимая газета”, 8.12.2004).

Американцы не раз грозили и нашим руководителям использовать банковские счета в качестве рычага в случае неповиновения. А для пущей наглядности распорядились задержать в Швейцарии одного из виднейших представителей московского истеблишмента Е. Адамова. Закулисную сторону этого дела раскрывает все та же “НГ”: “В ситуацию, подобную той, в которой оказался экс-глава Минатома, может сегодня попасть едва ли не каждый российский высокопоставленный чиновник. У большинства из них, если постараться, можно найти и счета в зарубежных банках, и учащихся или ведущих бизнес за границей детей… Сигнал Запада, которым стало дело Адамова, они не могут не заметить. А значит, стараясь не повторить его судьбу, весьма вероятно, будут стараться не раздражать лишний раз европейских и заокеанских партнеров” (“Независимая газета”, 4.10.2005).

Впрочем, не только постсоветские правители, с алчностью новичков ринувшиеся навстречу соблазнам рынка, оказались пойманными на золотой крючок. Искушенные западные руководители сплошь и рядом попадаются на том же. Только что за пристрастие к роскошной жизни поплатился премьерским креслом швед Йоран Перссон (“Коммерсантъ”, 18.09.2006). В финансовых махинациях обвиняли прежнего премьера Израиля А. Шарона и нынешнего Э. Ольмерта (“Коммерсантъ”, 18.08.2006). Бесчисленные тяжбы в судах подорвали престиж Сильвио Берлускони. Махинации с недвижимостью жены Блэра серьёзно подпортили имидж английского премьера. Да и сам Джордж Буш в начале 90-х, будучи членом совета директоров Harken Energy Corporation, оказался замешанным в финансовом скандале. О чем не преминула напомнить “Нью-йорк таймс” в контексте недавнего “дела “Энрон” — корпорации, тесно связанной с Бушем (BBCRussian.com).

Пропуском в круг избранных — и одновременно средством эффективного внутреннего контроля над ними — является членство во всевозможных закрытых клубах, как правило, близких к масонству. Известный исследователь О. Платонов свидетельствует: “Масоны и члены близких к ним организаций — обязательная и определяющая часть всех структур современной власти… Все, кто хочет сделать карьеру в Америке, обязательно вступают в масонскую ложу или клуб” (П л а т о н о в О. Почему погибнет Америка. “Наш современник”, N 9-10, 1998).

“Ах, это опять про “масонский заговор”, — поморщатся политкорректные. Почему же про “заговор”? Платонов дает объективную картину политической ситуации в Соединенных Штатах. Едва ли не большинство американских президентов, начиная с Вашингтона, были масонами. Причем, как многозначительно (хотя и не без характерной двусмысленности) отметил Великий Магистр ложи Великий Восток Франции: “Вашингтон стал Вашингтоном, поскольку он был масоном” (У к о л о в а В. Под сенью королевской арки. В кн.: М о р а м а р к о М. Масонство в прошлом и настоящем. Пер. с ит. М., 1990).

После Второй мировой войны только три американских президента не состояли в ложах. Это Эйзенхауэр, Кеннеди и Никсон. Стоит отметить, что судьбы Кеннеди и Никсона сложились трагически. В сегодняшних Соединенных Штатах к так называемых парамасонским структурам принадлежат и лидеры республиканцев, и вожди демократов. Что придало президентской дуэли Буш — Керри в 2004 году оттенок трагикомический. Выяснилось, что оба с младых ногтей состоят в о д н о й и т о й ж е организации — “Череп и кости”*.

Специально для тех, кто не склонен воспринимать всерьез подобные “грехи молодости”, подчеркну: сами американцы с большой подозрительностью относятся к структурам, способным оказывать влияние на их лидеров. В частности, поэтому среди американских президентов был всего лишь один католик — Джон Кеннеди, при том что римско-католическая церковь — крупнейшая в стране. Перед избранием Кеннеди пришлось официально заявить, что в вопросах политики он не будет ориентироваться на папский престол (“Независимая газета”, 17.11.2004).

И если причастность к масонству — в отличие от конфессиональной принадлежности — не становится предметом жарких общественных дискуссий, то это не свидетельство мизерности вопроса, а, напротив, показатель влияния “вольных каменщиков”, способных заблокировать обсуждение нежелательных для них тем.

Дабы не впасть в конспирологический уклон и рассмотреть проблему всесторонне, укажу на такую распространенную форму зависимости властной элиты от внешних сил, как участие в наблюдательных и прочих советах крупных корпораций. Собственно, это возвращает нас к теме толстого кошелька, но позволяет раскрыть ее, так сказать, институционально.

Считать чужие деньги предосудительно. Да и нелегко, во всяком случае в наших условиях: отечественные чиновники чуть ли не поголовно страдают профессиональной забывчивостью при заполнении декларации о доходах. Но тот факт, что бывший глава кремлевской администрации, а ныне первый вице-премьер Д. Медведев занимает кресло председателя совета директоров “Газпрома”, заместитель главы администрации Игорь Сечин председательствует в совете директоров “Роснефти”, другой зам, Владислав Сурков, является председателем совета директоров “Транснефтьпродукта” (“Завтра”, N 17, 2005), никто подвергать сомнению не станет.

Иностранные корреспонденты не раз в этой связи задавали Путину вопрос о конфликте интересов — государственных и корпоративных.

На Западе чиновникам запрещено занимать какие-либо посты в бизнесе. Но память людская, как известно, не водица. Те же въедливые писаки связывали нефтяной вектор политики Буша и его команды с тем, что и сам хозяин Белого дома, и госсекретарь К. Райс, и вице-президент Д. Чейни — выдвиженцы крупнейших энергетических корпораций (последний, к примеру, до перехода на госслужбу возглавлял правление гигантской нефтяной компании Halliburton).

Делегируя своих представителей во власть, бизнес-структуры столь же охотно принимают политиков, завершивших государственную карьеру. Показательно назначение Г. Шредера главой комитета акционеров консорциума North European Gas Pipeline Company, строящего газопровод по дну Балтийского моря. Журналисты пытаются выяснить — случайно ли германский кабинет в бытность Шредера канцлером готов был предоставить гарантии по кредиту для этого проекта (NEWSru.com).

Как видим, на правящий слой оказывают влияние не только инфернальные масоны, но и прозаические капитаны бизнеса. Другое дело, что интересы “вольных каменщиков” и бизнес-структур, прежде всего нефтяных корпораций, зачастую тесно переплетаются, как убедительно показал Джон Колеман.

Думаю, теперь самое время свести воедино два тезиса, положенные в основу этой главы. Мы говорили об оторванности власти от простых людей и о ее зависимости от тайных структур и бизнеса. Несомненно, это д в е с т о р о н ы о д н о й м е д а л и.

Драматизм ситуации в том, что сплошь и рядом правительства действуют не в интересах населения и даже не в интересах собственных партий и их электората. Они выполняют заказ могущественных сил, которые предпочитают держаться за кулисами.

Яркий пример — американская агрессия в Ираке. Обещанных дивидендов она не принесла и обходится всё дороже. Экономисты подсчитали: “Каждая неделя войны в Ираке — это 150 тысяч новых рабочих мест, которые так никогда не будут созданы” (“Независимая газета”, 1.09.2006). Зато нефтяные гиганты увеличивают капитализацию и прибыль, пользуясь стремительным ростом цен на нефть. Удовлетворено и иудео-масонское лобби, обратившееся в 2002 году к президенту Бушу с ультимативным требованием: воспользовавшись трагедией 11 сентября, свергнуть Саддама Хусейна, этого злейшего врага Израиля. “Чья война?” — вопрос, вынесенный П. Бьюнекеном в название нашумевшей статьи, закономерен.

Другой наглядный пример — расширение Евросоюза. Корпорациям это приносит колоссальную прибыль за счет увеличения рынка. Евробюрократам из Брюсселя дает никем не контролируемую власть (Еврокомиссия — правительство ЕС — не избирается населением, а формируется путем договоренностей между партиями в Европарламенте). Тогда как простым людям приходится оплачивать дополнительные расходы по возведению помпезного здания Объединенной Европы.

Характерна “нестыковка” общественного мнения Франции и Голландии и позиции властных элит этих государств при голосовании по проекту Европейской конституции. Не только правительства, но и парламенты Голландии и Франции поддержали проект, а народы его отвергли! Итоги референдума вызвали грандиозный скандал: они показали, что власти ведут свои народы отнюдь не в том направлении, в каком те хотели бы двигаться.

Но мало кто обратил внимание на деталь не менее шокирующую: правительства других крупных европейских держав (за исключением Испании) попросту о т с т р а н и л и и з б и р а т е л е й от решения вопроса о конституции. Ее приняли келейно на заседаниях парламентов.

Трудно представить более выразительный символ нынешней западной демократии: народы лишены возможности высказать мнение об Основном законе, который определит их судьбу! И тут же, подстраховываясь, евроначальники начинают проталкивать идею об у г о л о в н о й о т в е т с т в е н н о с т и за критические высказывания в адрес Евросоюза (см. содержательную статью С. Мудрова “Четыре взгляда на Европейский Союз” (“Наш современник”, N 12, 2005).

Впрочем, находятся деятели, считающие именно т а к у ю демократию подлинной. “Никакая серьезная демократия не следует тому, чего хотят народные массы” (“Независимая газета”, 18.04.2006). Как вы думаете, кто автор этой вызывающей декларации? Россиянский либеральный оракул Евгений Ясин. Он долго и мучительно лечил нас шоковой терапией, а теперь взялся учить демократии.

Погубив советский строй, московский истеблишмент занял не просто антисоциалистическую, но а н т и с о ц и а л ь н у ю позицию. Фактически объявил войну обществу.

Однако нашим горе-реформаторам следовало бы помнить школьный закон: всякое действие рождает такое же противодействие. На первом этапе это противодействие выражается в глубоком разочаровании общества властью и недоверии к ней. Согласно опросу, проведенному Международной исследовательской компанией GfK Group в 11 странах, Россия относится к группе государств, где уровень доверия к политикам о с о б е н н о н и з о к — 11 процентов*. В том же ряду Франция — 11 процентов, Германия — 10 процентов, Италия — 8 процентов (“Коммерсантъ”, 3.08.2006).

В Соединенных Штатах показатель доверия несколько выше — 25 процентов. Но другой опрос, проведенный компанией World Public Opinion, выявил серьезное разочарование американцев качеством своей демократии. Только 18 процентов опрошенных считают, что США в последние годы стали “более демократическими и учитывающими интересы своих граждан”, тогда как противоположного мнения придерживается почти половина респондентов — 43 процента (“Независимая газета”, 20.06.2006).

Лишенные поддержки и доверия населения лидеры западных демократий предпринимают действия, которые можно охарактеризовать: на грани фола или даже за гранью…

10 августа 2006 года английские спецслужбы объявили о раскрытии заговора и о предотвращении крупного теракта. “Это была попытка совершить массовое убийство невероятного масштаба”, — утверждал глава МВД Д. Рид (“Коммерсантъ”, 11.08.2006). Якобы группа исламистов собиралась устроить взрывы в авиалайнерах, направляющихся из Великобритании в Соединенные Штаты. Информагентства ежечасно увеличивали число самолётов, намеченных в жертву — 6, 9, 12, 20 (там же).

Масштабу угрозы соответствовал и масштаб ответных мер. Английские аэропорты были закрыты. По всему миру (в том числе и в России) отменялись десятки, а возможно, и сотни вылетов. Сообщалось об аресте 24 подозреваемых (“Коммерсантъ”, 12.08.2006).

Услышав об этом, я подумал, что террористов задержали при прохождении контроля. Но вскоре начали выясняться подробности, которые сделали эту спецоперацию самой таинственной, если не сказать с а м о й д в у -с м ы с л е н н о й, из антитеррористических акций. Оказалось: террористы и не приближались к аэропорту. Более того, у задержанных н е б ы л о б и л е т о в на рейсы. Будто бы они еще не решили, какими самолетами лететь. О т с у т с т в о в а л а и в з р ы в ч а т к а. Согласно официальной версии, подозреваемые собиралась изготовить ее на борту, смешав разрешенные к провозу бытовые растворы (там же).

Таким образом, от ошеломляющей сенсации не осталось ничего, во всяком случае н и ч е г о к о н к р е т н о г о! Кто-то где-то хотел что-то взорвать. Ситуация оказалась столь двусмысленной, что пресса позволила себе высказать осторожные сомнения. Влиятельная московская газета “Коммерсантъ” обратилась к экспертам из разных стран с вопросом: “Вы английским спецслужбам верите?” Показательно, что несколько респондентов, в том числе эксперт из Израиля, усомнились в официальной версии. Наиболее резко высказался заместитель генерального директора “Аэрофлота” Лев Котляков: “Спецслужбам вообще-то верить сложно, а английским тем более. Опыт показывает, что брать на веру публичные заявления спецслужб неосмотрительно… Поэтому я не исключаю, что ситуация немного раздута” (“Коммерсантъ”, 11.08.2006).

“Немного раздута” — это еще слишком мягко сказано. Шум в связи с “предотвращенными терактами” мгновенно подхватили за океаном, назвав их “новым 11 сентября” (“Коммерсантъ”, 12.08.2006). Буш, даром что находился в отпуске, отреагировал немедленно, будто только и ждал удобного случая. Он назвал террористов “исламскими фашистами” и подчеркнул: “Было бы ошибкой думать, что больше не существует угрозы для Соединенных Штатов Америки. Мы многое сделали, чтобы защитить американцев, однако очевидно, что мы не можем чувствовать себя полностью в безопасности” (там же).

Выступление Буша стало еще одним громким информационным событием, связанным с этой загадочной историей. Прежде никто из американских политиков не позволял себе столь резко отзываться о мусульманах. Но мало кто заметил, что президент ловко переменил вектор угрозы: взрывы якобы готовились в аэропортах Англии, а Буш объявил об угрозе Америке. Его ближайший сподвижник Д. Чейни пошел еще дальше. Он обрушился не на заокеанских террористов, а на американских демократов, обвинив их в недальновидности и пораженчестве: “Демократы веруют, что мы сможем как-нибудь укрыться за океаном, не вовлекаясь в конфликт в Ираке (еще одна подмена! — А. К.), и быть в безопасности у себя дома, а этого, как нам абсолютно ясно, быть не может” (там же).

История с раскрытым (как выяснилось вскоре, при деятельном участии ЦРУ) “заговором” оказалась на редкость актуальной. Настолько, что первый пропагандистский залп — выступление представителя Белого дома Тони Сноу — был сделан з а д е н ь до лондонских арестов! Сноу также обрушился на демократов, приписав им готовность “выбросить белый флаг в войне с террором”. В качестве примера он указал на поражение Джо Либермана на праймериз, проводившихся в те дни демократической партией.

Поражение Либермана наделало немало шуму в Америке. Один из наиболее авторитетных политиков, кандидат в вице-президенты в 2000 году, на первичных выборах уступил никому не известному новичку. Роковой стала позиция по Ираку — ревностный иудей Либерман горячо поддержал иракскую кампанию. Его неудача показала, н а с к о л ь к о н е п о п у л я р н а эта война среди демократов, да и всех американцев.

Для республиканцев — партии войны — то был тревожный звонок. Приближалась ноябрьская битва за конгресс. Чтобы переломить тенденцию, американским властям требовалось нечто экстраординарное. В этих условиях “новое 11 сентября” оказалось как нельзя кстати.

Странным образом история с разоблаченным “заговором” начала повторяться в других странах. В августе власти ФРГ объявили о предотвращении терактов на железной дороге. Сообщив об аресте молодого ливанца, глава криминальной полиции Германии Йорг Цирке заявил, что “задержанный является членом законспирированной террористической организации, которую предстоит разгромить” (“Коммерсантъ”, 21.09.2006). Заговоры продолжали сыпаться как из рога изобилия. Атмосфера 37-го захватывала новые и новые страны. 6 сентября власти Грузии оповестили об аресте 29 членов организаций “Справедливость” и “Антисорос”. Якобы они готовили переворот, финансируемый из Москвы (“Коммерсантъ”, 7.09.2006). На следующий (!) день в Бельгии рапортовали о задержании 17 военнослужащих-фламандцев, принадлежащих к “тайной организации” (“Коммерсантъ”, 8.09.2006).

Любопытно, что и эти разоблачения с о в п а л и с в ы б о р а м и — парламентскими в Бельгии, земельными в Германии, местными в Грузии. Причем ни в одной из этих стран партии власти не могли рассчитывать на легкую победу, а потому нуждались в “чрезвычайных” аргументах, чтобы побудить избирателей сплотиться “во имя защиты страны”.

На “месячник разоблачений” приходится и трагическое происшествие в Москве. 21 августа прогремел взрыв на Черкизовском рынке. В отличие от Европы, в России не обошлось без жертв — 11 человек погибли, 49 получили ранения. Это сразу же переводит событие в иной разряд, заставляя говорить о нем с предельной серьезностью.

С другой стороны, и это происшествие вызывает не меньше вопросов. Изумляет поведение террористов — поставив сумку с взрывным устройством у входа во вьетнамское кафе, они бросились бежать и были схвачены охранниками рынка и торговцами (“МК”, 23.08.2006). Газетчики поясняют: приготовленная смесь взрывается “почти сразу же после закладки. Именно поэтому убийцы так спешили ретироваться с рынка” (там же).

Что же, выглядит правдоподобно: террористы-неумехи не имели часового механизма. Но затем всплыла интересная подробность: задержанным инкриминировали и другие преступления, в частности взрыв в офисе некой “ясновидящей Лилианы”, произведенный 23 апреля. Так вот: тогда на взрывное устройство был установлен ч а с о в о й з а -м е д л и т е л ь. Логично задаться вопросом: почему им воспользовались в офисе, когда риск задержания и так был минимальным (оставили бомбу и спокойно вышли за дверь), и решили обойтись без него на многолюдном рынке, где человек, оставляющий пакет и бегущий прочь, н е и з б е ж н о должен привлечь внимание?

Не меньшее удивление вызывает и мгновенная самоидентификация задержанных. Они сразу же заявили, что являются русскими националистами и осуществили теракт из-за “недобрых чувств” к лицам “азиатской национальной принадлежности”, торгующим на Черкизовском рынке (“Коммерсантъ”, 23.08.2006).

Тут даже лояльный по отношению к властям “МК” не выдержал. Дав слово неназванному “скинхеду”, газета фактически поставила под сомнение официальную версию: “Настоящий скинхед никогда не скажет милиционерам, что он является таковым. Это же дополнительные годы приговора в суде за межнациональную рознь” (“МК”, 23.08.2006).

Конечно, на основании отрывочных газетных сообщений трудно судить о преступлении. Я и не собираюсь этого делать, тем более что не являюсь специалистом в криминалистике. Однако, будучи профессиональным журналистом, я не могу не сказать о том, к а к б ы л и с п о л ь з о в а н инцидент в Черкизове средствами массовой информации. Не забудьте: мы говорим не только и даже не столько о конкретных “противоправных действиях”, сколько об их политико-пропагандистском резонансе.

Сообщение о кровавой трагедии стало п и к о м к а м п а н и и по борьбе с “русским фашизмом”. Любое слово в защиту России, озабоченность демографической ситуацией, в которой оказалась наша страна, внимание к проблеме миграции, в том числе нелегальной, — все это воспринималось как проявление ксенофобии, шовинизма, экстремизма, граничащего с преступлением.

Быть русским — всегда непросто. Но когда газеты, радио, телевидение, Общественная палата, эксперты и политики кричат об угрозе “русского фашизма”, это становится просто опасным. И дело не только в идеологическом давлении, действующем угнетающе. Под угрозой оказывается физическая безопасность — любой “инородец”, взвинченный пропагандой, может напасть на русского, а затем объявить, что защищался от “экстремиста”.

И кровь не замедлила пролиться! В ночь с 29 на 30 августа в Кондопоге несколько десятков кавказцев набросились на посетителей ресторана. “Они налетели на нас, — рассказывал очевидец, — били куда придётся цепями. Резали ножами, как баранов… Тех, кто падал, били арматурой” (“Известия”, 11.09.2006). Сообщалось об зверствах — одному русскому парню выкололи глаз, другому отрезали ухо (“Известия”, 6.09.2006).

Итог безумной ночи — 2 человека убиты, 9 попали в больницу. События в Кондопоге вызвали большой резонанс. Но уже через несколько дней газетчики умудрились смешать жертв и убийц, а затем и вовсе поменять их местами! 11 сентября “Новые Известия” писали о “провокации” “новоявленных черносотенцев”.

Полагаю, что самым недогадливым стало ясно: русские окажутся виноватыми даже тогда, когда и х р е ж у т. Не потому что они совершили нечто предосудительное, а потому что они — русские. Б ы т ь р у с с к и м — э т о в и н а!

Неудивительно, что в такой атмосфере нож стал инструментом решения “русского вопроса”. 17 сентября в Санкт-Петербурге произошло нападение на митинг солидарности с жителями Кондопоги. Полсотни человек в чёрных масках набросились на собравшихся — в основном активистов Движения против нелегальной иммиграции. По свидетельству очевидцев, “они орудовали бутылками, палками и ножами”. “Ножевые ранения получили два человека… Ещё несколько человек поступили в больницы с черепно-мозговыми травмами и повреждениями рук и ног” (“Коммерсантъ”, 18.09.2006).

Представьте, какой гвалт поднялся бы, если бы русские националисты напали на собрание кавказцев или евреев. Впрочем, нет нужды фантазировать. В том же сентябре состоялся п о в т о р н ы й с у д над Александром Копцевым, напавшим на прихожан московской синагоги и нанёсшим им несколько ран. Потерпевшие сочли приговор — 13 лет заключения — недостаточным, и судьи удовлетворили иск, определив подростку максимальный срок — 16 лет (далеко не всегда такой дают за убийство)! Но вот об осуждении бандитов, напавших на митинг русской общественности, ничего не слышно, хотя часть из них была задержана и привлечь их к ответственности не составляло труда. Разительно отличается и тон, каким говорится об инциденте — газета “Коммерсантъ” сообщала о нём под игривым заголовком “Националистам перерезают движение”. И опубликовала заметку под рубрикой… “Ксенофобия”!

Нужно ли ещё какое-либо доказательство того, что русский народ — самый многочисленный в России — оказался в неравноправном, у н и ж е н н о м положении? К сожалению, примеры можно множить и множить.

15 сентября — снова в Питере — группа вооруженных чеченцев захватила офис некогда знаменитого колбасного завода “Самсон”. По утверждению потерпевшей стороны, “в захвате участвовали сотрудники спецслужб, которыми руководил Герой России, командир батальона “Восток” Минобороны России Сулим Ямадаев” (“Коммерсантъ”, 19.09.2006).

Незадолго перед тем глава правительства Чечни Рамзан Кадыров в связи с событиями в Кондопоге грозился научить главу Карелии Сергея Катанандова работать “правовыми методами” (“Известия”, 6.09.2006). Досужие журналисты ерничали: а не пойдет ли Чечня войной на Карелию? До Кондопоги чеченский спецназ не добрался. Но не он ли покуролесил в соседнем Питере?*

Еще один дикий случай имел место в Москве. Ученик 563-й школы грузин Бесик Кочалидзе нанес несколько ножевых ранений однокласснику. Тот, оказывается, попросил грузина “общаться с ним на русском языке” (“Новые Известия”, 26.09.2006). По свидетельству школьников, “эти слова буквально взбесили Бесика”.

Как деградировала Россия! Вспомним — нечто подобное произошло в 1990 году в Кишиневе. Местные националисты, кучковавшиеся в центре города, набросились на молодого парня Диму Матюшкина за то, что он говорил по-русски, и убили его. Тогда многие газеты писали об этом, общество негодовало. Правда, власти и в тот раз не сделали ничего, но у них по крайней мере была та отговорка, что преступление произошло на “национальной окраине”. А сегодня за русскую речь убивают уже в Москве — и никто: ни государство, ни общество, ни пресса (одна заметка — не в счет) не реагирует!

Скажете: единичный инцидент. Как выяснилось, нет. “Известия” поместили материал о московской школе N 223, которой несколько лет назад был присвоен статус учебного заведения “с этническим грузинским компонентом”. При этом основную массу учеников по-прежнему составляют русские — жители окрестных домов. Представьте, в школе они оказались людьми второго сорта: “Учителя грузинской национальности заняли ключевые посты и во всех конфликтах всегда вставали на сторону соотечественников”. Рассказывая о положении в школе, корреспондент сообщает: “Очень многие родители и ученики возмущаются, когда их просят объясняться по-русски” (“Известия”, 6.10.2006).

Думаю, подобная немотивированная агрессивность пришельцев хорошо знакома читателям. Люди, которых Россия приютила в трудную для них минуту, отвечают ей озлоблением, оскорблениями, а иной раз и ударом ножа.

Трудно сказать, какими бы еще кровавыми трагедиями обернулась антирусская истерия, раздутая в центре России (вдумайтесь — не в Грузии, не в Азербайджане, не в Чечне — в Питере и в Москве!), но тут грянул российско-грузинский конфликт, и атмосфера м г н о в е н н о переменилась.

Арестовав четырех русских офицеров Закавказской группы войск и объявив их шпионами, Саакашвили, видимо, не на шутку разозлил Путина. Ну, конечно, на этот раз задетыми оказались не наши с вами интересы, а престиж г-на президента. И тогда Путин решил всерьез заняться “грузинской темой”.

Были закрыты самые известные столичные казино — выяснилось, что они связаны с грузинским криминалитетом. В Москве и по всей России производились аресты этнических преступных групп. Одна из них завладевала квартирами одиноких стариков. Рассказывая об этом, телевизионщики констатировали: “Старики — легкая добыча людей с Юга”. Упоминалось о семи убитых — так расправлялись с теми, кто пытался сопротивляться (здесь и далее ссылки на передачу “Чистосердечное признание”. НТВ, 8.10.2006).

Сообщалось о бандах мотоциклистов, которые ведут охоту на владельцев дорогих иномарок, прежде всего женщин. Одна из потерпевших свидетельствовала: ворвавшись в машину, грузины набросились на нее, “били очень сильно… на мне просто живого места не было”. Тут же следовало уточнение: банда Мамедова (уроженца Грузии) контролирует до 80 процентов рынка украденных автомобилей.

Рассказывали о грабежах квартир — еще одной статье дохода “сынов Кавказа”. Утверждали: из всех воров в законе, живущих в России, более половины из Грузии.

Не обошли вниманием кавказское засилье на рынках. “Фермера заставляют поднять цены в два раза, — звучало с экрана. — Он отказывается, тогда вся его продукция оказывается на земле”.

Да что там телевизионщики — сам Путин в начале октября заговорил о том, что рынки следует избавить от “полукриминальных элементов” и что подобные меры необходимы для “защиты интересов российских товаропроизводителей и к о р е н н о г о н а с е л е н и я России” (разрядка моя. — А. К.)*. “Мы не можем пройти мимо трагических событий последнего времени, — заявил президент на заседании Совета по реализации нацпроектов, — и дело не только в Кондопоге. А что в Москве было? А что было в других регионах?” (“Известия”, 6.10.2006).

Репортаж из Кремля “Известия” сопроводили ироничным подзаголовком “Власть наконец-то услышала то, о чём давно говорил народ”. Ирония понятна, однако неуместна в московской прессе: СМИ тоже г о д а м и не слышали — и не хотели слышать! — что говорит народ о “новом иге”. И если бы только не слышали! Нет, пресса рука об руку с властью преследовала тех, кто говорил правду.

Теперь, когда Путин и его пропагандисты сказали то, о чём давно твердили авторы-патриоты, самое время спросить: з а ч т о ж е русских обвиняли в ксенофобии, экстремизме, фашизме? И не пора ли не просто признать существование проблемы мигрантов, но и встать, наконец, н а с т о р о н у с в о е г о н а р о д а. Ничего экстраординарного: просто соблюдать закон — лозунг едва ли не всех митингов против произвола мигрантов. Действовать по закону, когда русских выдавливают из торговли, когда захватывают их квартиры и предприятия, когда их насилуют и убивают.

Уточню: тут проблема не только м о р а л ь н о й ответственности (на мораль власть имущих я не очень рассчитываю), но и вопрос п о л и т и ч е с к о й целесообразности. В августе “террористическая угроза” в России — как и на Западе — обозначилась аккурат к выборам. Но как различалось поведение властей! В Европе они консолидировали с в о и х, противопоставляя им ч у ж а к о в (исламистов в Англии и Германии, фламандцев в Бельгии, где правительство формирует валлонское большинство). В России всё делали наоборот: поддерживали “чужих” и всячески принижали своих. А потом собирались обратиться к соотечественникам: граждане, проголосуйте за нас! В октябре предстояли муниципальные выборы.

Не буду гадать, какие результаты принесли бы они партии власти. К счастью для “Единой России”, Саакашвили затеял бучу п р я м о п е р е д г о л о с о в а -н и е м. Путин выступил в роли защитника русского народа. И народ, благодарный “доброму царю”, в очередной раз поддержал его бояр в провинции.

А кампанию по разоблачению кавказского криминалитета свернули буквально на следующей неделе. “Кампания… пошла на спад”, — рапортовал 13 октября “Коммерсантъ”. Ситуация изменилась, причем вновь столь разительно, что лидеры грузинской диаспоры в Москве сочли возможным публично прочесть нотацию руководителям России: “Неужели наши власти наконец-то поняли, что они натворили за эти дни?” (“Коммерсантъ”, 13.10.2006).

Апофеозом позорного отката стала кампания по дискредитации “Русского марша”, который патриотически настроенная молодежь приурочила к так называемому Дню народного единства. Придуманный в Кремле с единственной целью — вытеснить красную ноябрьскую семерку из календаря, этот праздник так и остался бы еще одним памятником бесплодного бюрократического мифотворчества (наряду с Днем независимости и Днем Конституции), однако юные сердца согрели его непоказной любовью к России. И это так напугало власти, что они едва не запретили собственный праздник! Затрубила пресса, выступил Лужков — все об одном и том же: “Угроза русского фашизма”.

“Русский, помоги русскому”, — призывали плакаты. “Фашизм” — ставили клеймо столичные чиновники. “Слава России!” — скандировала толпа. “Фашизм”, — уныло бухало ТВ. “За “Народную Волю”, за народное благо”, — красовалось на флагах. “Фашизм”, — деловито записывали в протоколы бдительные стражи порядка.

Узкоплечих пасынков промышленного Подмосковья, уразумевших, что они — не “беспачпортные бродяги в человечестве” (как с жалостью определил космополитов Виссарион Белинский), что у них есть Родина, великая и сказочно богатая страна, шестнадцатилетних пацанов милиция отлавливала на дальних и ближних подступах к столице. Доходило до дикости — утром 4 ноября в Обнинске с электричек снимали в с е х юношей, волокли в отделение, брали отпечатки пальцев, как у закоренелых преступников, и отправляли по домам (Русская служба новостей, “Русское радио”, 4.11.2006).

А в самой Первопрестольной мобильная связь в метро была заблокирована, над центром кружил вертолет, улицы в районе метро “Парк культуры” — место сбора участников митинга — перегораживали грузовиками, тысячи милиционеров трамбовались в бесконечные шеренги, наглухо запечатывая хамовнические переулки*. На моих глазах вице-спикер Государственной Думы Сергей Бабурин только с третьей попытки смог просочиться сквозь кордоны — вопиющее свидетельство того, каковы сегодня реальные полномочия российского парламента.

Какие же насильники, какие убийцы угрожали спокойствию Москвы, которую в последние годы, кажется, никакими ужасами не удивишь — видела и убийства банкиров, и смерть журналистов, и гибель губернаторов. И танковые залпы по белоснежному Дому Советов. Но и тогда “дорогую столицу” не стерегли так, как 4 ноября 2006-го, когда две-три тысячи худеньких мальчишек прорвались в центр, скандируя: “Русские, вперед!” Т о л ь к о э т о — никаких антикавказских, антисемитских лозунгов. И тем очевиднее было: запрещают не “межнациональную рознь” — под запретом именно слово о России.

Где национальная карта разыгрывалась без всяких церемоний, так это на альтернативном митинге “либералов” на Болотной площади. “Под фашистскими (?) знаменами собрались самые тупые люди нашей страны! — вещал Л. Гозман. — Они ничего не умеют. Их женщины не любят. Они жалкие и убогие” (цит. по: “Коммерсантъ”, 7.11.2006). Но в этом глумлении власти не усмотрели ничего предосудительного. Разумеется — оскорбления адресовались русским. А вот когда несколько десятков националистов с другого берега Обводного канала начали скандировать “Слава России”, ОМОН моментально ломанул через Лужков мост, круша всё на пути. После чего и самые непонятливые уразумели: поносить Россию дозволено даже в национальный праздник, а вот славить — нельзя!

Слезы унижения и ярости наворачивались на глаза. Хотелось кричать, оборотясь к кремлёвским дворцам: “Что вы делаете, б е з у м ц ы? Речь не о справедливости, сострадании и прочих “сантиментах”. Речь о г о с у д а р с т в е н н ы х нуждах, которые хоть в какой-то мере являются и вашими собственными нуждами. Вам же нужны солдаты — война на Кавказе не закончена, кто будет вас защищать? Вам нужны молодые специалисты — и так на предприятиях некому работать. А если вы окончательно искорените патриотизм, головастая молодежь уедет на заработки за границу. В конце концов вам нужен электорат, который будет голосовать не за Гозмана, не за Каспарова, не за Касьянова и прочих “оранжевых” лидеров, подсаженных с Запада, а за преемника, выдвинутого в Кремле. Так почему же вы позволяете глумиться над русскими и сами топчете их с показательным остервенением?!”

Скандальная ситуация живо напомнила мне о праздновании Дня Победы в Таллине, где я побывал нынешней весной. Там тоже было два митинга — эсэсовский и русский — в сквере у памятника Воину-освободителю. И там полиция снисходительно отнеслась к сходке расистов и словно преступников стерегла русских людей. Хотя приходится признать, что в Таллине полицейских было несравненно меньше и дубинками без нужды они не махали. Выразительно соотношение задержанных: 1 русский активист в столице русофобской Эстонии и от 500, по данным “Коммерсанта” (7.11.2006), до 3 000, по данным газеты “Завтра” (N 45, 2006) русских в столице России.

Где бы оказались 4 ноября 2006 года Минин с Пожарским, ставшие эмблемой праздничного официоза, попади они в путинскую Москву? Боюсь, угодили бы в столичную кутузку как организаторы “Русского марша” 1612 года.

Пусть это звучит парадоксально — т о ж е высокомерно-отчужденное отношение власти к народу порой проявляется и в з а и с к и в а н и и перед ним. Казалось бы, прямо противоположный политический вектор, но исток — общий, да и исход, как правило, один. Отчужденность и безответственность ни к чему хорошему привести не могут.

Пиар-кампании, построенные на заигрывании со взбудораженными массами, на наших глазах оборачиваются кампаниями военными. Грузию от рокового шага пока удерживают российские миротворцы. А вот Израиль никто не удержал.

Летом 2006-го новый премьер Эхуд Ольмерт развязал сразу д в е в о й н ы — с Ливаном и Палестиной. На исходе года к ним добавилась третья — операция “Осенние дожди” в многострадальном секторе Газа.

Английская “Дейли Телеграф” (кстати, одно из самых произраильских изданий) раскрывает подоплеку. Газета пишет, что Ольмерт начал операцию в Газе (Палестина) для того, чтобы доказать: он не менее решительный руководитель, чем его предшественник Ариель Шарон. “В отличие от Шарона, чья политическая идентичность была связана с полями сражений, Ольмерт — это кадровый политик, которого связывает с армией лишь служба в качестве корреспондента армейского еженедельника. В постоянно воюющем Израиле, где избирателей традиционно успокаивает присутствие боевого ветерана в кресле премьера, Ольмерт прекрасно понимает, что ему необходимо убедить сограждан, что они в такой же безопасности, как при Шароне” (“Дейли Телеграф”, 2.07.2006. Цит. по: Inopressa.ru).

Однако Ольмерт, по мнению газеты, применил “избыточную” силу. Добавлю от себя: “игра мускулами” на этот раз стала роковой для Израиля — особенно в Ливане. “Хезбалла” хорошо подготовилась к противостоянию, и для достижения успеха Ольмерту пришлось бросать в бой все новые и новые силы. В конечном счете у него не хватило ни военных ресурсов, ни политической воли для достижения победы.

К военному аспекту мы вернемся в следующей части, здесь же я хочу сосредоточиться на моральной стороне этой позорной войны. Она привела к гибели 1200 ливанцев и полутора сотен израильтян. Одно только попадание бомбы в жилой дом в Кане Галилейской, памятной по Евангельскому чуду, стоило жизни 15 взрослым ливанцам и 21 ребенку (“Московские новости”, N 29, 2006). И все это для того, чтобы улучшить имидж господина Ольмерта в глазах израильских избирателей! Не слишком ли велики издержки кровавого “гешефта”?

Убийственная (увы, в данном случае актуальны оба значения!) ирония заключается в том, что война, развязанная Ольмертом, дабы поднять свой престиж, оттолкнула от него избирателей. Нет, не потому, что еврейскому обществу стало жаль погибших. Напротив, по мнению израильтян, Ольмерт не смог в достаточной мере наказать арабов. По данным соцопросов, проведенных в августе после завершения операции, 63 процента израильтян требуют отставки премьера (“Коммерсантъ”, 26.08.2006). К тому же Ольмерт оказался причастным к финансовому скандалу, и не исключено, что в будущем ему предстоят судебные разбирательства (“Коммерсантъ”, 18.08.2006).

В еще более грязном скандале замешан президент Израиля Моше Кацав. И он нечист на руку: “…Господин Кацав якобы получал крупные суммы денег от родственников заключенных, которых он включал в так называемую президентскую амнистию” (“Коммерсантъ”, 22.08.2006). Но эти прегрешения пустяки по сравнению с “сексуальными подвигами” главы еврейского государства. Его обвиняют ни много ни мало в д е с я т и изнасилованиях своих сотрудниц (“Вести”, РТР, 16.10.2006).

Еще один выразительный штрих, характеризующий омерзительные нравы израильской верхушки: министр юстиции — это недрёманное око, призванное следить за неукоснительным соблюдением законов, — Хаим Рамон уличен в приставаниях к восемнадцатилетней девушке (“Коммерсантъ”, 22.08.2006).

С другой стороны, чему же удивляться? У израильских руководителей были хорошие учителя! Достаточно вспомнить амурные похождения Билла Клинтона — Америка и впрямь подает пример всем “демократически ориентированным”. Характерно и то, что в попытке отвлечь внимание публики от сексуального скандала Клинтон п е р в ы м прибег к военным мерам — развязал войну против Югославии. Две тысячи сербов были убиты для того, чтобы американский избиратель поскорее забыл о п я т н а х н а п л а т ь е и гламурных откровениях словоохотливой Моники…

Подобные ситуации слишком многочисленны, чтобы можно было говорить о случайности. Э т о с т и л ь. Поведения, управления и, если угодно, жизни правящей верхушки.

Философы и политологи в последнее время много говорят о том, что современное государство отказывается от традиционно присущих ему функций. “Государство Гоббса больше не существует, — утверждают Тони Негри и Майкл Хардт, — больше нет правительства, а есть управление. Это уже не классическая линия политического правления, а… манипуляция положением вещей” (“Завтра”, N 14, 2006).

Приведенные выше примеры показывают: “манипуляции” становятся все более рискованными и безответственными. Они основываются на сомнительных принципах и преследуют сиюминутные (подчас противозаконные) цели. Нынешние властные элиты не только не защищают народы, которые вверили им свою судьбу, зачастую эти элиты с а м и п р е д с т а в л я ю т о п а с н о с т ь для народов.

Кризис западной политической системы очевиден. Наиболее проницательные представители истеблишмента ищут новые формы удержания своего господства. Нынешнее западное руководство, прежде всего администрацию США, они критикуют не менее лихо, чем записные антиглобалисты. Причем, в отличие от Гарольда Пинтера, бросившего в адрес Буша моральные упреки, эти люди имеют возможность предъявить хозяину Белого дома юридические обвинения. В последнее время в Вашингтоне всё настойчивее говорят об импичменте.

Вновь обратимся к статье Збигнева Бжезинского, о которой я упоминал в первой главе. Она имеет характер манифеста. Ветеран американской политики беспощадно анализирует деятельность Буша: “Демагогия вокруг якобы имевшегося у Ирака оружия массового уничтожения, позор Америки (и ее высших чинов) в “Абу Грейбе” и Гуантанамо, опасное перенапряжение военного потенциала и, как следствие, неспособность Вашингтона помешать Северной Корее в приобретений ядерного оружия повлияли на снижение политического веса Соединенных Штатов” (здесь и далее: “Независимая газета”, 17.02.2006).

И это не все! Бжезинский в своих инвективах неисчерпаем: “…Внешняя политика США после 11 сентября отличается крайней близорукостью и недальновидностью, сеет чрезмерную панику и слишком дорогостояща, если судить по ее первым результатам. В целом она сделала Америку более уязвимой и поколебала легитимность ее мирового превосходства” (выд. мною. — А. К.).

Примечательно — и чрезвычайно важно! — т у ж е точку зрения высказывает и гуру Уолл-стрита Джордж Сорос: “Возможно, мое утверждение кого-то шокирует, но Соединенные Штаты превратились в самое большое препятствие на пути верховенства закона в международных отношениях” (здесь и далее высказывания финансиста приведены по книге: С о р о с Д ж. Открытое общество. Реформируя глобальный капитализм. Пер. с англ. М., 2001).

Что означают эти предельно резкие высказывания? Прежде всего то, что господству республиканцев в американской политике, по-видимому, приходит конец. Катастрофические для партии войны — она же партия Буша — результаты промежуточных выборов в конгресс подтверждают этот прогноз (республиканцам не помогло даже ритуальное жертвоприношение — смертный приговор Саддаму Хусейну, вынесенный прямо перед голосованием). А поскольку в последние годы соперничество между республиканцами и демократами утратило формальный характер и приобрело невиданную ранее в Америке идеологическую и политическую глубину, сменой команды Белого дома дело на этот раз скорее всего не ограничится.

Сразу после 11 сентября некоторые обозреватели, в том числе и я, писали о б о р ь б е д в у х п р о е к т о в в американской политике — национального и глобалистского. Буш представлял национальный: укрепление американской мощи, подавление других государств, захват территорий, ресурсов и рынков. Насколько он действительно соответствовал интересам американского народа — другой вопрос. Но Соединенные Штаты под управлением Буша выступали как п о с л е д — н и й с у в е р е н.

Ныне вашингтонская — а заодно и мировая — элита, похоже, сделала ставку на конкурирующий проект — глобалистский. Американская мощь по-прежнему будет использоваться (пацифистов и наивных почитателей заокеанской демократии просят не беспокоиться!), но в изменившихся условиях она будет служить силам наднациональным. Бжезинский прямо указывает: “…Мир ожидает от Америки большего: чтобы она взяла на себя обязательство поднять человечество на качественно новый уровень взаимоотношений. Только если суверенитет Соединенных Штатов ответит на вызов истории и б у д е т с л у ж и т ь б о л е е в ы с о к о й ц е л и, ч е м о б е с п е ч е н и е н а ц и о н а л ь н о й б е з о п а с н о с т и (разр. моя. — А. К.), американские интересы снова могут совпасть с интересами всего мира”.

Показательно: эта декларация провозглашена в статье, посвященной проблеме масс — возрастанию их роли в политике. О т в е т авторов глобалистского проекта — создание некоего органа, координирующего политику в планетарном масштабе. Прямо в соответствии с уже упоминавшейся формулировкой субкоманданте Маркоса — “объединенное правительство” против “объединенного народа”.

Бжезинский предлагает создать “Клуб четырнадцати” — объединение наиболее крупных и влиятельных государств. В него должны войти США, три европейские державы (Англия, Франция, Германия), Россия, пять азиатских держав (Китай, Индия, Пакистан, Индонезия и Япония), по две страны от Африки и Латинской Америки (Нигерия, ЮАР и Бразилия с Мексикой). Выразительное завершение конструкции — “п о с т о я н н ы й с е к р е т а р и а т”, сформированный при клубе и координирующий его деятельность. Очевидно, ему-то и предначертано стать р е а л ь н ы м о р г а н о м у п р а в л е н и я м и р о м. Фактически речь идет о создании Мирового правительства, хотя Бжезинский многословно отрекается от этого.

Тот же план содержится и в книге Сороса. Финансист предлагает создать “Альянс во имя открытого общества”, включив в него наряду со “зрелыми демократиями” и “страны периферии”. “Поскольку, — уточняет Сорос, — на периферии мало зрелых демократий, развивающимся демократиям можно предоставить статус кандидатов в члены альянса, но при этом н а д о с т р о г о с л е д и т ь (разрядка моя. — А. К.) за тем, чтобы их политика соответствовала его целям”. Немаловажное уточнение: “Цели альянса никогда (!) не будут полностью совпадать с внешнеполитическими задачами конкретных стран”.

Для того чтобы “кандидаты” с периферии б е з о г о в о р о ч н о выполняли поставленные мировыми заправилами цели, финансист предлагает узаконить набор п р и н у д и т е л ь н ы х мер, начиная с экономических санкций и заканчивая “вооруженным вмешательством”.

Как видим, перспектива предельно ясна. Причем она обрисовывается не только в работах Бжезинского и Сороса, но и в десятках, если не в сотнях публикаций менее значительных авторов.

Но остается открытым вопрос: н а с к о л ь к о п р и в л е к а т е л е н этот проект в качестве а л ь т е р н а т и в ы народной активности? Что предпочтительнее: попытаться решить острейшие проблемы сегодняшнего (и завтрашнего) дня, основываясь на сознательном выборе простых людей, или подчиниться д и к т а т у Мирового правительства? То, что это будет именно диктат, сомнения не вызывает. Ведь решать придется вопросы, которые т р а д и ц и о н н ы м и м е т о д а м и урегулировать не удалось.

В качестве уступки господствующему прагматизму можно сформулировать проблему по-иному: н а с к о л ь к о э ф ф е к т и в е н глобалистский проект?

Чтобы не заниматься бесплодными гаданиями, вкратце коснемся деятельности так называемой Еврокомиссии — правительства Европейского Союза, которое некоторые аналитики считают прообразом правительства Мирового.

В последнее время Еврокомиссия столкнулась с рядом серьезных проблем, как фундаментальных, так и ситуативных. К первым относятся принятие Европейской конституции, планы расширения ЕС, баланс между старыми и новыми членами Союза или, как говорят теперь с подачи американцев, между Старой и Новой Европой. К ситуативным можно, хотя и не без оговорок, отнести проблему незаконной миграции (от которой особенно страдает Испания), урегулирование палестино-израильского и ливано-израильского конфликтов, отношение к ядерной программе Ирана, энергетический диалог с Россией.

Н и о д н о й из этих проблем евробюрократам разрешить не удалось! Более того, они даже не смогли выработать единой позиции по большинству названных вопросов. Испания, по сути, оставлена один на один с африканскими переселенцами; в Ливане страны ЕС представлены национальными воинскими контингентами, а не объединенными силами; во взаимоотношениях с Ираном ведущие державы Европы (Англия, Франция, Германия) колеблются между соглашательством, роняющим их престиж, и жесткостью, которая вредит их экономическим интересам.

В вопросах распределения бюджетных субсидий, выработки общей стратегии в отношениях с Америкой и в деликатной сфере доступа рабочей силы с Востока на Запад Европы старые и новые члены ЕС находят компромисс с огромным трудом. А планы принятия Европейской конституции и дальнейшего расширения Евросоюза и вовсе остаются несогласованными.

Кажется, единственное, что сплачивает в Брюсселе всех, так это противостояние с Россией в энергетическом и других вопросах. Но как раз в этой сфере согласованная политика Евросоюза а б с у р д н а. Конечно, можно насолить Путину и отказаться от долгосрочных контрактов с “Газпромом”, что, без сомнения, сильно ударит по России. Но всё закончится тем, что, лишившись “длинных” европейских денег, “Газпром” не сможет вкладывать достаточно средств в освоение новых месторождений, добыча упадет, и Европа останется без газа.

Простейшая логическая (и производственная) цепочка. Неужели бюрократы из Еврокомиссии не могут просчитать ее до конца? Как выясняется, нет! Потому что “концы” этой цепочки упираются в конкретных национальных потребителей и производителей. Спорит с Россией Еврокомиссия, а без газа останутся Германия, Франция, Италия. По идее, это должно бы беспокоить правительства в Берлине, Париже, Риме. Но там п е р е д о в е р и л и (во всяком случае до поры) вопросы энергетической стратегии Брюсселю.

Делегирование властных полномочий на более высокий уровень, как правило, не только не облегчает, но, напротив, затрудняет принятие решений. Неудивительно: по мере удаления от конкретного человека (социальной группы, национального государства) уменьшается мотивированность управленцев и п о н и ж а е т с я у р о в е н ь и х о т в е т с т в е н н о с т и. Русская пословица говорит о том же со щемящей безысходностью: “До Бога высоко, до царя далеко”. При этом следует учесть, что в национальном государстве обездоленными оказываются низшие слои, а в наднациональных образованиях — и низшие, и верхние. Те и другие вынуждены подчиняться тонкому слою космополитической элиты.

Какая же здесь альтернатива, которой пытаются прельстить простаков г-н Сорос с г-ном Бжезинским? Они пугают: придут “ожесточенные” массы — и обнадеживают: этого можно избежать, отдавшись под покровительство Клуба четырнадцати с его всесильным секретариатом. Не выйдет! Во-первых, структуры, подобные секретариату, отнюдь не всесильны. Во-вторых, Клуб не станет “заморачиваться” национальными проблемами.

Если мы хотим добиться их решения, нам надо действовать самим. Выходить на политическую сцену и брать свою судьбу в собственные руки. Не получается у правителей? Не хотят? не знают? не могут? Ну что же, придется попробовать народам. Посмотрим, может, получится лучше.

(Окончание следует)