Наша Маша и Волшебный Орех

Глава двадцать четвертая, в которой Император начинает казнь

С самого утра крысы-оборотни сгоняли селян из долины во двор замка. Император считал, что казнь может быть либо тайной, либо всенародной. Каждая хороша по-своему, но если уж казнь всенародная, то присутствовать должен весь народ, а не половина и не треть. Иначе казнь будет полународной, а это полумера. Так объяснял Император.

Во дворе замка сколотили громадный помост с занавесом, похожий на арену цирка. Все было оцеплено двойными шеренгами крыс. На арене возвышались четыре столба, а в вышине зловеще поблескивал ужасный механизм — огромная стальная рука с крутящимся диском пилы. Время от времени ее запускали, потому что штука была новая, только что изобретенная, и требовала вдумчивой отладки.

Наконец все было готово, протрубили медные трубы, и шум толпы стих. Тогда на сцене появился Император. Он вырядился в черный фрак с бархатной бабочкой на шее, потому что обожал драматические эффекты. Встав посреди сцены, он вскинул обе руки вверх, и стоял так некоторое время, как делают эстрадные звезды, пережидая, пока стихнут бурные овации. Но овации не смолкали — просто потому, что и не начинались. Селяне с неодобрением смотрели на Императора, а шеренги крыс-оборотней попросту не знали, должна стража хлопать на посту или это нарушение. Пришлось Императору опустить руки и приступить к делу.

— Леди и джентльмены! — торжественно объявил он. — Судари и сударыни! Короче, землеробы и домохозяйки! Мы начинаем нашу казнь — остросюжетную и поистине животрепещущую в самом буквальном смысле этого слова!

Император смолк и оглядел площадь, забитую народом.

— Я не слышу аплодисментов! — сказал он вкрадчиво.

В тишине раздалась барабанная дробь, но аплодисментов так и не последовало.

— Для начала, — продолжил Император, — позвольте поблагодарить спонсоров нашей казни! Всех тех, без кого наш праздник мог не состояться! На сцену приглашается старший урядник мира гоблинов Хыр Бахыр, предоставивший для нашего праздника гигантскую автоматическую пилу!

На сцену поднялось крупное бурое существо с маленькими поросячьими глазками. Оно было одето в деловой костюм, из-под которого во все стороны выбивались клочья звериной шерсти. Крысиный Император дружески пожал ему руку и удалился со сцены, предоставив гостю слово.

— Яне буу аварить олго! — пробасило существо на незнакомом языке. — Ноотымени! Всео! Нашео! Дружнао! Окруа!

Существо говорило много и прочувственно, хотя никто из собравшихся не понимал языка гоблинов, даже Император. К тому же, речь давалась гостю с большим трудом — существо пыхтело, потело, гримасничало и вращало глазами. Время от времени ему приходилось делать паузы, чтобы выудить из кармана платочек и утереть низкий лоб. Прошло не менее часа, пока существо окончательно выдохлось, взмокло и ушло со сцены.

— Далее, — провозгласил Император, — слово предоставляется спонсору досок и бревен, из которых выстроен наш праздничный помост и столбы для приговоренных! Встречайте заместителя генерального директора по маркетингу фирмы «Бобер и Бобер и еще немало бобров»!

На сцену поднялся самый настоящий бобер, большой и пухлый. Из одежды на нем был лишь розовый галстук. Этот галстук сидел на бобре не слишком гармонично — как, впрочем, любой галстук, надетый поверх шубы из бобрового меха. Пара передних зубов, что торчат у каждого бобра, похоже, была золотая и разбрасывала во все стороны солнечных зайчиков. С первого взгляда становилось ясно, что бобер смущен и сконфужен. Чувствовал он себя неуверенно, и все время испуганно косился на диск пилы, зависший над головой.

— Честно говоря, — произнес бобер, немного шепелявя, — мы слегка иначе представляли себе формат праздника. Нам-то сказали… — Бобер вздохнул и смущенно развел лапками. — А тут вон чего… От имени всех бобров — извините. А доски — всегда пожалуйста.

Он попятился и быстро-быстро уполз со сцены, а на сцене снова появился Император.

— Следующий наш гость…

Так прошел еще час. На сцену поднимались разные существа и что-то говорили, а один раз в перерыве выбежала группа крысих-оборотней и сплясала канкан. Люди засыпали. Засыпала и охрана. По-настоящему запомнилась собравшимся лишь старая ведьма из Вселенского управления заплечных дел. Она произнесла красивую речь о том, как в нынешнее время необходимо возрождать наши древние традиции казней и пыток, незаслуженно забытые в последние столетия. О том, как она рада видеть среди собравшихся столько молодежи, которой, видать, все-таки небезразличны древние классические традиции, не смотря на повсеместное засилье современной дешевой благоглупости. О том, что она надеется увидеть в будущем достойную смену и новых мастеров уровня Понтия Пилата и Малюты Скуратова… Впрочем, быть может, старая ведьма вовсе и не сказала ничего интересного, а просто умело навела морок внимания.

Наконец на сцену снова поднялся Император.

— Почему-то я до сих пор не слышу аплодисментов! — произнес он зловеще.

В тишине снова раздалась барабанная дробь, но аплодировать никто не стал. В следующий миг Император преобразился. С его лица исчезла сахарная улыбка, оно исказилось злобой, глаза полыхнули красным огнем, а во рту блеснули клыки. Неестественно вытянув руку, Император с рычанием схватил кого попало — ближайшего стражника из шеренги — и крепко сжал его горло. Стражник пискнул, выронил меч и начал превращаться в обыкновенную крысу в руке Императора. А Император шагнул к краю сцены, дернул неприметную веревочку, и дисковая пила над головой ожила и завыла, раскручиваясь. Подождав секунду, Император подбросил несчастную крысу вверх, к зубьям пилы. Раздался истошный визг, и тут же смолк. Склонив голову, будто ценитель музыки, Император вслушивался в звуки, пока на лице его снова не появилась обаятельная сахарная улыбка. В наступившей тишине он произнес мягко и настойчиво:

— Если я что-то сказал — значит, я что-то приказал. Приказываю я сразу всему миру. Невыполнение приказа — смерть. Неужели так трудно выучить?

Он вдруг подался вперед, вскинул руки и заорал:

— Мир!!! Я не слышу аплодисментов!!!

На этот раз шеренги стражников принялись неистово хлопать и кричать. А вот жители продолжали стоять молча. Император это заметил и даже поджал губы от злости, но делать было нечего. Он поднял руку, и овации стражников умолкли.

— Итак! Машина опробована! Настроение хорошее! Начинаем казнь?

Тут же заиграла музыка, и толпа стражников вывела на помост Машу, Борьку и Михея. Их рассадили на помосте, привязав каждого к столбу. Лишь четвертый столб остался свободным.

Император снова дернул веревочку. Дисковая пила над сценой завыла и принялась раскручиваться, а железная рука, на которой она крепилась, стала двигаться над столбами, прицеливаясь, с какого начать.

— И пока решается чья-то судьба, — торжественно объявил Император, — я расскажу немного о нашем шоу. На площадке трое участников казни. Номер один — Маша Смирнова! Девочка-проблема из Большого мира. Папа программист, мама экономист, бабушка юрист, дедушка танкист, дядя Коля — связист на Таймыре! Или геолог? Не важно. Увлечения Маши: музыка, интернет, сноуборд, у-шу, математика, черчение. Училась в школе и собиралась поступать в колледж на факультет дизайна. — Император театрально шмыгнул носом и сделал вид, будто смахивает слезу. — Какая жалость! Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха! — загоготали стражники, громко хлопая.

Император прошелся по сцене, остановился над Машей и вкрадчиво прищурился:

— Маша хочет что-нибудь сказать зрителям? Передать последние приветы, пользуясь случаем? Нет? Почему Маша молчит? — Он всплеснул руками. — Ах, какая жалость, у пленников завязаны рты! Ну нет — так нет…

Он снова прошелся по сцене туда-сюда и остановился перед Михеем.

— Второй участник, — объявил он. — Михаил Медведев! Хобби: самолеты, турник и научная фантастика! Мечтал стать летчиком. Представляете? Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха! — откликнулись стражники.

— И третий участник нашего шоу — Борис Щепкин! Увлечения: музыка, электроника, компьютер, хакерство! Ха-ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха! — повторили стражники.

Император поднял руку, призывая ко вниманию.

— Остановить нашу казнь, — произнес он отчетливо, шаря внимательным взглядом по толпе, — может только появление четвертого участника. Эй, ты, слышишь меня, Гоша?!! Верни Кракатук — и я помилую твоих друзей! Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха! — откликнулись стражники.

Крысиный Император постоял еще немного, а затем решительно тряхнул головой.

— Ну что ж, начнем! — он потер руки, снова дернул веревочку и глянул вверх — железная рука замедлилась, и теперь диск с острыми зубьями вращался прямо над одним из столбов.

— Кажется, наш стальной барабан готов сделать свой непростой выбор! — произнес Император с деланным интересом и торжественно закончил: — Выбор сделан! И мы вернемся к нашей жестокой казни после рекламной паузы! Оставайтесь с нами!

Под звонкие трубы Крысиный Император ушел со сцены, а вместо него выбежали Ник и Дик. В руках они держали ворох склянок, табличек и прочего мусора. Свалив все это посреди сцены, они принялись разыгрывать короткие сценки, умело размахивая руками и предметами.

«Собери тринадцать шляпок от поганок и выиграй поездку на метле!» — доносилось призывно.

«Теперь — вдвое уродливей, чем прежде!»

«Новый яд с кураре и цикутой — два трупа по цене одного!»

Когда рекламная пауза закончилась, Император вернулся на сцену.

— Итак, — объявил он, еще раз глянув вверх. — Наш первый участник — Маша! Начнем!

Он дернул за веревочку, диск гигантской пилы стал вращаться, а рука, на которой он крепился, медленно опускалась все ниже и ниже. Зубья коснулись столба, пила взвыла, и во все стороны полетела стружка. Маша оцепенела. Диск опускался все ниже, столб стремительно расщеплялся на две половинки как старый карандаш, и Маша в ужасе вжалась в пол. До ее макушки оставалось с десяток сантиметров.

— Машу может спасти только чудо! — напомнил Император и прищурился. — Но это «чудо», я вижу, не спешит появиться и отдать мне Кракатук! Что ж, Маша выбывает из игры! Может, остальным повезет больше в следующем туре?