Нашествие

Глава 22

Белкин сдержал свое обещание, на пятый день отдыха, в деревню пришел обоз с предназначенными им запасами еды, две телеги, доверху набитых вяленым мясом и сухарями. Свежих продуктов Игорь приказал не брать, в долгом пути они легко могли испортиться. Конечно, на лодках были холодильники, но до них продукты еще нужно было доставить. Единственное исключение Игорь сделал для картошки и кое-каких овощей, ведь что такое цинга каждый из выживших знал не понаслышке.

Обратную дорогу они осилили за два дня. Когда не приходиться нести раненных, когда дорога уже хоженая и есть четкая задача, то дорога становится короче. Многое зависит от того, куда и зачем мы идем. Сто метров до встречи с любимой тянуться на световые годы, а последний километр приговоренного к смерти пролетает в единый миг. Все зависит от того, зачем мы идем.

Игорь решил отправиться один, захватив с собой лишь двух пленных тедау, поскольку не видел смысла брать с собой кого-то еще. Пехота не помощник морякам во время похода, а ресурса систем жизнеобеспечения и так с трудом хватало для столь дальнего похода. Осторожный Михненко, не рискуя соваться в узкие теснины каналов, решил идти вокруг Африки. Слишком многое было поставлено на единственную козырную карту, что имелась в их распоряжении, и верхом безрассудства было бы рисковать ее потерей.

Лодки ждали его в условленном месте, в пяти километрах от Кронштадта, всплывая для вентиляции отсеков лишь по ночам. Никто не знал эффективности спутниковой разведки тедау, поэтому Игорь приказал соблюдать крайнюю осторожность. В случае обнаружения, штурмовики тедау могли прибыть сюда из Прибалтики в считанные часы. Лагерь моряков расположился в сосновом лесу, что спускался почти к самой воде. Три больших армейских палатки, нужник, вырытый поодаль, вот и все радости цивилизации в походных условиях. Но люди, вынужденные месяцами существовать в наглухо закрытой стальной коробке, радовались даже такой возможности подставить лицо под летнее солнце. Михненко разделив экипажи на три смены, установил суточные вахты, так что каждый, отстояв положенные сутки, был свободен два дня. Своеобразный отдых.

Припасы загрузили быстро. Едва зашло солнце, как между берегом и всплывшими субмаринами протянулась вереница резиновых лодок. Люди торопились, работая в авральных темпах, Игорь распорядился отплыть не позднее двух часов ночи. Он торопился, понимая, что каждый день задержки означает лишние человеческие жертвы где-нибудь в других уголках планеты. И мысли о погибающих там людях раскаленным металлом жгли его совесть.

И опять потянулись недели безвылазного сидения в душных отсеках дряхлеющей лодки. Экипажу было намного проще, постоянные вахты вносили хоть какое-то разнообразие, ему же оставалось коротать время в беседах с тедау и работой над книгой. Наставления будущим поколениям шло трудно, Игорь не имел особых литературных талантов, поэтому корпел над каждой фразой, стремясь передать свои мысли как можно более четко. Каждый день, проснувшись и поев, он садился за маленький стол в своей каюте и брал в руки карандаш.

Малоподвижный образ жизни утомлял невероятно, не помогали ни тренажеры, ни регулярные отжимания. Тело, привыкшее к многодневным переходам, требовало простора, свежего воздуха и нагрузок. Чтобы хоть как-то отвлечься, Игорь стал брать уроки фехтования у младшей самки. Самки у ящеров были не очень сильные, но отличались изрядной скоростью и гибкостью. Будучи теплокровными, они ничем не напоминали сонных и медлительных земных рептилий. И Игорь, несмотря на неплохие физические данные, постоянно проигрывал учебные поединки. Фехтование, как и любое боевое искусство требует многих лет тренировок, никто не сможет стать мастером после пары месяцев занятий.

В рукопашных схватках тоже приходилось тяжело. У ящеров оказались чудовищно развитые ноги и торс. Третий сустав позволял ногам развивать поистине бешенное усилие, они могли с легкостью запрыгнуть с места на второй этаж, или убить человека одним ударом нижней конечности. Обычно Тссай начинала поединок как раз с прыжка, уходя в сторону, одновременно ударяя ногой. Игорю пришлось изрядно помучиться, прежде чем он научился уворачиватся от таких ударов.

Зато верхние конечности были куда как слабее нижних. На руках ящера смог бы побороть даже десятилетний ребенок. Круговые удары, в которые вкладывался весь вес тела, вот пожалуй и все, как они могли применить в бою руки. Никаких блоков, лишь уходы, увертки, прыжки в сторону и вверх. Игорь анализировал и собирал данные. Шансов победить в рукопашной было мало. Ближний бой, короткие удары в нежное брюхо, ломающие захваты на кисти, вот пожалуй и все, что мог противопоставить ящеру человек. Защищающие шею пласты мышц лишали смысла удары и захваты, а до вытянутой морды и вовсе было сложно дотянуться.

Их схватки имели большой успех среди экипажа, все свободные от вахты моряки, едва заслышав о начале тренировок, собирались в девятом отсеке и получали море удовольствия от происходящего. Это в мужской природе, наслаждаться чужими поединками. И шум схватки порой прерывался шепотом ставящих на того, или иного бойца моряков. Он же тренировался по другой причине, ведь лучше всего узнаешь своего врага в бою, особенно в рукопашном. Схватка раскрывает истинный лик разумного существа, будь то человек, или тедау.

Игорь почти не видел Михненко, капитан, вместе с двумя электронщиками, не покладая рук перепрограммировал ракеты на новую цель. Чтобы не показывали в фильмах, а система безопасности ядерного оружия во многом строиться на том, что весь экипаж вряд ли сойдет с ума одномоментно. Так что перенацелить ракеты было хоть и трудоемкой, но вполне решаемой задачей. И хотя точность боеголовок после такой кустарной переделки оставляла желать лучшего, количество вполне компенсировало разброс. Сорок с лишним двухсоткилотонных зарядов сметут с побережья Австралии высадившихся пришельцев. Скорее бы!

Несколько раз акустики слышали вдали шум винтов захваченных пришельцами кораблей, морские перевозки шли активно, доставляя на разбросанные по земному шару базы продовольствие и запчасти. Игорь видел, что каждый раз после доклада акустиков, Михненко буквально кусает губы, давя в себе желание засадить по врагу парой торпед. Да и сам он был бы рад такому повороту дела, но в нынешней миссии они любой ценой должны были оставаться незамеченными. Слишком высока ставка, чтобы размениваться по мелочам. Вот потом, если им суждено будет вернуться живыми, они наверстают, и будут топить корабли, пока остается на борту хоть одна торпеда.

Экватор они пересекли так буднично, будто делали это каждый год, даже не устроив традиционного праздника, о котором Игорь читал в детстве. В боевом походе увы, оказалось не до этого, разве что Михненко на обеде в кают-кампании произнес небольшую речь, поздравив перворазников. Ожидавший большего Игорь, сначала даже почувствовал себя немного обделенным, но видя, как молчат другие, промолчал и сам.

Зато мыс Горн они обогнули в надводном положении, хоть и ночью, прячась от космического наблюдения. Игорь, вместе со всеми свободными от вахты выбрался на палубу. Море слегка штормило, место где встречаются два океана редко бывает абсолютно спокойным. Лодки шли, слегка покачиваясь на волнах, разделенные какой-то сотней метров. На рубке второй лодки замигал ратьер, в условиях жесткого радиомолчания древний способ связи оставался единственным надежным и безопасным средством. Последние лет сорок на кораблях для таких целей применялись инфракрасные лампы, но на «Курске» за годы консервации вышли из строя все устройсьтва, поэтому пришлось семафорить по старинке, в видимом диапазоне. Игорь по трапу взобрался на рубку и обратился к Михненко.

– Что они говорят?

Сергей оторвался от бинокля.

– Ты разве не знаешь Морзе?

– Нет, откуда?

Михненко задумчиво протянул.

– Научить тебя, что ли?

– Нет смысла, Сергей Валерьевич.

– Ну на нет и суда нет. Мы корректируем курс, обмениваемся координатами стрельб, чтобы не перекрыть сектора друг друга.

– Это надолго?

– Думаю за полчаса управимся. Держи бинокль, магистр, и смотри вон туда, знаменитое место, между прочим. Самый южный маяк на континенте, только разрушили его, сволочи.

Игорь взял протянутый бинокль и припал к окулярам. Африка темной массой выделялась на фоне ночного неба, и в свете южных звезд Игорь углядел торчащий из скалы иззубренный клык снесенного до половины маяка. До берега было километра два, но морской бинокль давал какое-то совсем уж фантастическое увеличение и даже ночью Игорь сумел разглядеть отдельные валуны каменной кладки. Построенный еще в позапрошлом веке, маяк был рассчитан на века.

– Интересно, на кой черт они его снесли?

– Спроси у пленной, магистр.

Игорь, не отрываясь от бинокля, пробурчал.

– Вряд ли Тссай в курсе. Земля велика, а она отвечала за Балканы и юг России.

– Ты бы их с переводчиком хоть бы на палубу вывел, пусть подышат.

Михненко улыбался, а Игорь вдруг почувствовал глухое раздражение.

– Обойдутся! Я не собираюсь устраивать им увеселительный круиз, Сергей Валерьевич, пусть радуются тому, что до сих пор живы!

– Ну, хозяин, барин. Хочешь посмотреть на знаменитый астероид?

– Конечно!

Михненко указал на маленькое тусклое пятнышко возле Южного Креста.

– Вот он, зараза, виден только из южного полушария.

Прикладывая бинокль к глазам, Игорь пробормотал.

– Зато с него не видно наших земель.

Приближенный мощной оптикой, астероид стал напоминать уменьшенную вдвое Луну. Но все же увеличения не хватало, чтобы разглядеть на его поверхности мелкие детали. Два темных пятна, вот и все, что Игорь сумел разобрать, до боли напрягая глаза.

– Охраняет их покой. Ну ничего, придет время, мы и на нем побываем. Побываем, как победители!

Он отдал Михненко бинокль, и больше не произнеся ни слова, спустился в лодку. Вид небесной твердыни разозлил его, напомнив о неравенстве сил. А Игорь привык злиться в одиночестве, злость не лучшее качество для лидера. Злость указывает на уязвимость.

Весь остаток пути Игорь провел у себя в каюте, выходя лишь поесть и немного размяться в спортивном уголке. И чем ближе подходили они к точке запуска, тем больше он становился раздражительным. Сейчас решалось столь многое, что во всеобщей нервозности не было ничего удивительного. Возможность одним ударом сравнять шансы дается нечасто, и от них сейчас зависело будущее всего человечества.

Тысячи факторов, на большинство из которых он не могли влиять. Никто не знал возможностей противоракетной системы пришельцев, а пленные не были специалистами в этой области. Ядерные боеголовки баллистических ракет прикрыты мощным защитным слоем, который предохраняет их при входе в атмосферу, но кто сказал, что он спасет их от лазерного пучка ПРО. Время подлета «гранитов» около четверти часа, их запуск гарантированно отследят с первых же секунд, и кто знает, сколько пришельцев сумеет ускользнуть из под удара? Михненко обещал точность боеголовок плюс минус пять километров, но вдруг подобной точности недостаточно для уничтожения цели? Слишком много вопросов. А еще, пленные ящеры могли соврать, показав на карте неправильные места размещения баз, и тогда, несмотря на мощность залпа, пришельцы отделаются легким испугом. Двести килотонн, это не полстамегатонная «Кузькина мать», которая выжигала все на сотню километров вокруг.

В день Д, Игорь с самого утра находился в центральном отсеке, не находя себе от волнения места. Изрядно волновались и остальные, в центральный отсек набились все не занятые на вахте, по молчаливому согласию, их решили не гнать из святая святых корабля. Моряки заслужили это право, те, кто с самой весны дышал затхлым воздухом выработавших ресурс регенераторов, должны были присутствовать при историческом моменте.

Помимо предпусковой подготовки, в торпедном отсеке сейчас закладывали в аппарат небольшой буй. Оранжевый корпус, снабженный системами самоуничтожения, нес в себе радиопередатчик и магнитофон на стальной проволоке. Способ перенацелить возможную месть тедау. Магнитная проволока содержала обращение на английском языке. От лица командования американского военного флота, ящерам предлагалось убираться с планеты. Пусть лучше ответный удар поразит и без того разрушенные военно-морские базы США, чем принесет страдания мирному населению истерзанной Евразии. А там и концы в воду, проработав полчаса, буй взорвется, унеся с собой в могилу маркировку производителя.

Игорь, стараясь не толкаться, пробрался к сидевшему перед баллистическим вычислителем Михненко. В тусклом зеленом свете монитора, капитан выглядел гораздо старше, чем обычно. Свет обрисовывал каждую морщинку, усталый изгиб рта и потускневшие, подернутые утомлением глаза. Последние несколько дней Сергей почти не спал, проверяя и перепроверяя введенные в боеголовки координаты.

Штурман нарушил тишину отсека.

– Мы в расчетной точке.

Михненко отреагировал немедленно.

– Приготовиться ко всплытию! Штурман, секстант в зубы и чтобы через пять минут у меня были точные координаты нашего положения.

Игорь поинтересовался.

– Мы будем стрелять из надводного положения?

– Нет, пуск мы произведем с глубины.

– А зачем тогда всплывать посередь бела дня?

Михненко устало показал на карту.

– Для качественного выстрела мне необходимо знать наши точные координаты. Ракеты, магистр, вычисляют свою траекторию по начальной и конечной точке. Подробнее объяснить?

– Нет нужды, я понял.

Вот и слава богу! Сейчас мы всплывем, штурман даст мне координаты, и мы погрузимся опять, программировать боеголовки.

За переборкой зашумела вытесняемая сжатым воздухом вода, и пол ощутимо толкнул, как скоростной лифт, они всплывали. Игорь посмотрел на часы, до запланированного времени пуска, оставалось два с половиной часа. Время тянулось так медленно.

Штурман действительно управился за считанные минуты. Он с непостижимой для своего возраста ловкостью просочился между набившимися людьми и вскарабкавшись по лестнице, исчез в люке. Михненко, нахмурившись, следил за секундной стрелкой. Сейчас они представляли весьма заманчивую мишень, пленные высоко отзывались о своих системах космического слежения, хотя у Игоря и сложилось мнение, что они в значительной степени преувеличивают. Чем иначе можно было объяснить вольготное существование Сибирской республики?

Штурман скатился вниз, на отлете держа листки с расчетами, тут же за ним с лязгом закрылся люк, и повинуясь тут же поданной капитаном команде, лодка начала погружаться.

– Сергей Валерьевич, там облака, но плюс-минус милю я гарантирую.

– Отлично. Погружение на пятнадцать метров, поднять перископ!

Подал голос гидроакустик.

– Капитан, сообщение с «Воронежа», они уточнили координаты, начали процедуру программирования ракет. Готовность к пуску два часа.

– Постараемся от них не отстать.

Михненко застучал по клавишам баллистического компьютера. Игорь отошел в сторонку, стараясь не мешать ему в таком тонком деле. Время тянулось бесконечно долго, но понимая важность момента, экипаж стоял молча. Тишина прерывалась лишь бормотанием Михненко, да щелчками клавиатуры.

Он управился быстрее, уже через полтора часа откинувшись на спинку кресла и удовлетворенно разглядывая ряд индикаторов, отмечающих готовность ракет.

– Траектория введена. Вот уж не думал, что придется когда-нибудь этим заниматься.

Игорь оттеснил сгрудившихся вокруг пульта моряков.

– Готовы?

– Готовы. Акустик, передайте на «Воронеж», мы готовы к стрельбе.

– Передаю. – И через минуту. – Входящее сообщение, «Воронеж» к пуску готов.

Игорь толкнул ближайшего моряка в бок.

– Прикажи часовым, чтобы привели пленных. Им будет полезно присутствовать при последнем дне владычества их расы!

Тедау привели быстро, словно ожидали подобного приказа. Ящеры заметно нервничали, Игорь уже научился различать их эмоции и сейчас с удовольствием наблюдал, как жмется к Младшей самке переводчица.

– Подведите их ближе и не спускайте глаз, чуть что, бейте на поражение! – он ласково улыбнулся ящерам. – Ваша раса обречена, и вы ненадолго переживете сородичей, мои чешуйчатые друзья.

– Тшеловек, ты ссамонатеян.

– Возможно, но это самонадеянность победителя – он повернулся к Михненко. – Сергей Валерьевич, я хочу сам запустить ракеты.

Михненко указал на второй пульт, где в центре, под стеклянным колпаком тускло блестел уже вставленный пластиковый ключ.

– Одному не получиться, нужно вдвоем. Вы давайте на дублирующем, я на основном. По моей команде одновременно поворачиваем и молимся, чтобы не было накладок. Лодка слишком долго пробыла в консервации.

Игорь прошел к резервному пульту и откинул крышку над ключом. Михненко же заканчивал последние приготовления к запуску.

– Погружение на тридцать метров.

– Есть погружение на тридцать.

– Дифферент ноль.

– Есть дифферент ноль.

– Открыть ракетные шахты!

– Шахты открыты. Контроль систем, зеленый.

Михненко утер вспотевший лоб и взялся за ключ.

– Дайте отсчет.

– Тридцать шесть, тридцать пять, тридцать четыре…

Игорь с гулко бьющимся в груди сердцем, вцепился в гладкую пластмассу ключа. Всего одно движение и таящаяся в лодке смерть с победным ревом вырвется наружу, вскипит океан, и огненные хвосты носителей взовьются и растворяться в голубеющем небе. Сорок три ракеты, сорок три мстителя, что призваны в мир расплатиться за миллионы смертей. Только бы они достигли целей!

– Четыре, три, два, один…

Михненко взревел.

– Пуск!

Они синхронно провернули ключи, где-то сзади сверху грохнуло, лодку ощутимо тряхнуло, на секунду мигнул свет, погрузив центральный отсек во тьму, но тут же вспыхнул снова. Толчки шли один за другим, ракеты выбрасывались из шахт с двухсекундными интервалами, быстрее нельзя, одновременного залпа мог не выдержать корпус лодки. И каждый раз мигал свет, дьявольским стробоскопом выхватывая из тьмы сосредоточенные лица моряков.

Снаружи, над поверхностью океана, это выглядело куда внушительнее. Вспухал огромный пузырь, прорывая пленку воды, наружу рвался контейнер с ракетой. Стартовый заряд подбрасывал его на высоту каких то пары метров, где он открывался и в клубах адского пламени из него с ревом, поначалу медленно, вырывалась серая туша баллистической ракеты.

И через пару секунд еще одна, и еще, и еще. Огненные столбы сначала возносились вертикально вверх, затем траектория начинала слегка изгибаться, носители ложились на боевой курс, им предстоял долгий путь до цели. Две тысячи восемьсот километров по прямой, и значительно больше по баллистической траектории, когда ракета возноситься за край атмосферы, и в окружении ложных целей, боеголовки несутся к земле.

Все кончилось за неполную минуту. Михненко, пристально наблюдающий, как вспыхивают означающие выход ракет из шахт огоньки, махнул рукой.

– Закрыть ракетные шахты! Погружение на четыреста метров, курс норд-вест, полный ход! Выпустить буй!

– Есть курс норд вест, полный ход.

Палуба ухнула вниз, лодка, заглатывая тонны соленой воды, погружалась быстрее скоростного лифта. Запуск скорее всего засекли и оставаться в опасном районе было равносильно самоубийству. Люди не имели ни малейшего понятия о имеющихся у пришельцах противолодочных средствах и не имели ни малейшего желания испытывать их на своей шкуре.

– Четыреста метров! Мы легли на курс.

– Акустик, что с «Воронежем»?

– Погружается вслед за нами, дистанция восемьсот метров. Внимание! Судя по звукам, у них не закрыта одна из ракетных шахт!

Михненко выругался. Незакрытая шахта, помимо шума, означала еще и снижение скорости. Не намного, но в текущих обстоятельствах, это могло стать критичным.

– Акустик, внимательно следить за обстановкой!

Лодки на полной скорости уходили из района, куда мстительные ящеры могли нанести ответный удар. Над морем стелился белый белый, густой дым сгоревшего ракетного топлива. Ярко-оранжевая капсула буя, качалась среди легкой зыби, потревоженного стартами океана и вопила на всех диапазонах:

– Правительство Соединенных Штатов Америки обращается к пришельцам! Вы, принесшие столько боли и разрушений, вы будете уничтожены! Это лишь первый из ударов мести, и мы не остановимся, пока последний из вас не превратиться в пепел! Боже, храни Америку!