Нашествие с облака Оорта

Глава 3: Погружение

Баренцево море.

Точка падения неопознанного объекта.

12:18 по местному полярному часовому поясу.

Пошёл второй час, как Шелест напрасно вызывал по глубоководной рации своих товарищей. Майор Кулик успел доложить начальнику Северного отдела МЧС о благополучном погружении и теперь нервно выкрикивал в ларингофон вместе с Шелестом, пытаясь прорваться сквозь помехи:

- Дашкевич! Ответь! Омут, Броня, почему молчите?

Сквозь непонятные шумы подводных глубин в наушниках был слышен треск, но кроме статики и каких-то аномальных вихрей акустики, ничего не поступало.

- Леший, с вами всё в порядке?

Это был позывной одного из спецназовцев, Андрея Лешака, работавшего в команде Кулика с момента её основания наравне с Дашкевичем и Озерцовым. Ему было тридцать пять, и, следовательно, выходило, что он старше Брони на десять лет и младше командира на восемь. Сейчас эфир зловеще молчал. Небо изрыгало остаточные явления промчавшейся сутки назад всеразрушающей грозы, море порядочно волновалось, катер качало из стороны в сторону и были видны признаки надвигающегося шторма. Повсюду на волнах трепыхались умирающие в агонии рыбы всевозможных видов и размеров, словно их саданули тротиловой шашкой, как это принято у недобросовестных браконьеров. Волны были усеяны разлагавшимися тушками и лишь несколько уцелевших касаток, неведомо каким образом очутившихся в заливе Баренцева моря, продолжали свой несказанно свалившийся на них пир, начавшийся во время катастрофы. Чудовищная каша из начинавшей перегнивать плоти колыхалась по всему обозримому простору хмурых чёрных волн, словно туго спрессованные отдельные острова смерти.

Спустя минуту Шелест, отложив бесполезные наушники, вопросительно бросил взгляд на Кулика.

- Что будем делать, командир? Вот-вот шторм нагрянет.

- Вижу, - хмуро отмахнулся тот, напряжённо вслушиваясь в пустую статику. Дохнуло смрадом и первыми порывами ветра. Катер накренился.

- По всем показателям глубиномера, они должны уже быть у разлома плиты, - добавил Шелест.

- Знаю. И должны видеть в иллюминаторы саму воронку, куда врезалась комета. Взять манипуляторами образцы грунта у края развороченной ямы, закинуть их в корзину и начать подниматься – дело двадцати минут. Затем полтора часа на подъём и…

Закончить он свою мысль не успел, как вдруг…

Внезапно.

Стремительно.

С оглушающим треском…

Из глубин Баренцева моря, чуть в стороне от катера, обдавая их гигантскими каскадами брызг и тромбами солёной воды, вздыбливая волны и сметая копошащиеся массы умирающей плоти, громадным куполом набух колоссальный пузырь, похожий на купол грандиозного по своим размерам амфитеатра. Вздувшийся вихревый тромб принял в себя весь колыхающийся на поверхности хлам, закрутил в себе, и со скоростью мчащегося локомотива разметал останки мёртвого биома, разрывая их на части своим колоссальным давлением. Силовая волна гравитации обрушилась на катер, подмяла под себя, расплющила в пространстве и, всосав подобно пылесосу, метнула обломки внутрь вздувшегося шара. Ударная волна подхватила Кулика, швырнула к Шелесту, и уже вдвоём, их безвольные тела закрутились в бешеной воронке смерча. Пузырь вздулся к недосягаемой высоте облаков, помедлил минуту, переливаясь всеми цветами спектра, завис над морем и, лениво опадая в пучину, взорвался оглушающим треском. Если бы двое спецназовцем могли в этот миг что-то чувствовать, их барабанные перепонки разметало бы на несколько сотен метров вокруг.

Образовавшаяся после грохота гигантская волна громадной массой помчала впереди себя лавину бурлящих потоков, сметая на своём пути всё, что было в радиусе её воздействия. Катер перестал существовать ещё до того, как безвольные тела двух спасателей «летучей команды» успели низвергнуться в воды океана. Пузырь последний раз вздулся, выдавил из себя клубы газовых миазмов, вздохнул и… растворился в стремительных волнах. Цунами ушло к островам, всё стихло, море колыхнулось пару раз и успокоилось.

Два качающихся на волнах тела по-прежнему не подавали признаков жизни.

…В этот момент их и обнаружили всплывшие наверх глубоководники.

********

Люк батискафа вскрылся катапультой, отлетел со щелчком в сторону, высунулась голова Дашкевича, обводя взглядом горизонт, затем последовала команда:

- Всем наружу! Омут, немедленно свяжись с вертолётом, пускай срочно летят к точке погружения. Леший, займись надувным плотом. Быстро! – он бросил взгляд на волны с колыхающимися телами Кулика и Шелеста. – Похоже, нашим ребятам тут крайне досталось.

На своеобразный карниз аппарата с поручнями по всему периметру спрыгнули Озерцов и Лешак, тут же принимаясь за работу. Озерцов привёл в действие автономный насос и прямо на глазах спасательный плот, вздувшись, принял схожесть с огромным надувным матрацем, с той лишь разницей, что был оснащён высокими бортами, аптечкой, ёмкостями для пресной воды, четырьмя сублимированными сухпайками, радиомаяком и ракетницами. Складывающиеся вёсла входили в комплект, и Омут сбросил их вниз.

Лешак уже вызывал пилотов:

- Шестой - шестой, я Леший! Немедленно к точке выброски! Есть пострадавшие. Командир и Шелест без сознания! Шестой – шестой, я Леший…

Последним на поручни спрыгнул Броня. Увидел плавающие тела лицами вверх и, присвистнув, тут же кинулся в холодную воду, даже не разувшись. Напрасно Дашкевич пытался криком остановить бесшабашного храбреца, тот несколькими рывками доплыл до Шелеста, схватил за шиворот спасательного жилета и потащил к плоту, в который только сейчас спрыгнули все остальные. Жилеты, имеющие функции раздуваться при соприкосновении с большим объёмом воды, не дали потонуть ни Кулику, ни его помощнику.

Когда тела перекинули через борт и Дашкевич с Лешаком принялись за искусственное дыхание, попутно вкалывая уколы адреналина и прочих необходимых стимуляторов, Омут, стаскивая набухшую амуницию с посиневших, но живых тел, гневно проорал в самое ухо Броняеву:

- Идиот, мать твою! Прикажешь и за тобой ухаживать? Кто как дурень кидается в ледяную воду, когда есть плот?

- Ухаживать будешь за любовницей, - отплёвываясь и стягивая комбинезон, весело парировал друг.

- У меня нет любовницы! – злобно огрызнулся Омут.

- Хочешь, подгоню? Зверь-баба! Такая до обморока доведёт.

- Тише вы! – зыкнул на них Дашкевич, укладывая уже переодетых в тёплые комбинезоны товарищей.– Пока нас не было, здесь на поверхности, видимо, что-то случилось. Обоих, и командира и Шелеста, похоже, зацепила какая-то хрень, вырвавшаяся из глубин моря. Броня, переоделся?

- Так точно!

- Подержи на коленях голову своего друга. Мы им вкололи стимуляторы и комплекс витаминов, поддерживай кислородные маски у обоих так, чтобы им свободно дышалось. Мы с Омутом тем временем подплывём ближе к обломкам катера и попытаемся что-нибудь выудить из уцелевшего оборудования. Может рация со шкалой полковника сохранила рабочее состояние. Леший, что там со связью?

- Вылетели. Через десять минут будут здесь.

- Хорошо. Командиру с Шелестом буквально повезло, что мы вовремя поднялись и успели на помощь. Теперь будут спать едва ли не сутки, и вылет к бункеру отменяется до завтра. Переночуем в развалинах посёлка, отпоим их утром коньяком и горячим бульоном, свяжемся с Семашко, тогда и решим, что делать дальше. Образцы грунта, взятые манипуляторами, в корзине?

- В ней, родимой.

- Пока оба без сознания, перенесём их на плот, захватим из батискафа необходимое, оставив его качаться на волнах. Радиомаяк покажет эсминцу, где его подобрать, когда будет закончены меры по спасению уцелевших.

Говоря это, Дашкевич не переставал осматривать поверхность волнующегося моря. Обломки катера расшвыряло по волнам и требовалось достаточное количество времени, чтобы подобрать что-либо из уцелевшего. Приборы, аппаратура, фрагменты мачт, антенны и прочего такелажа, разумеется, пошли ко дну, но рация, имеющая связь со штабом МЧС, была оснащена воздушными подушками, однако никто её так и не увидел. Подцепив крюками несколько ненужных вещей, команда, наконец, услышала турбулентные звуки подлетающей машины.

А когда на автоматических лебёдках тела были подняты в чрево вертолёта, тот развернулся, взял курс на остров и, оставив надувной плот рядом с покачивающимся на волнах батискафом, отвалил в сторону.

Операция по спасению была завершена.

Теперь предстояла ночёвка и подвод итогов на следующие сутки.

Связь с полковником была восстановлена из кабины машины. Дашкевич кратко и обстоятельно рассказал о произошедшем, но отчего командир с Шелестом оказались в воде у размётанного во все стороны катера, никто, разумеется, не знал.

Покидая место погружения, ни пилоты, ни сами спецназовцы так и не заметили ещё одного вздувшегося из пучин пузыря, который, поднявшись и разбухнув в невероятных размерах, будто проводил их недобрым взглядом. Раздался оглушительный хлопок, выбросы неведомого газа устремились к стратосфере, осели концентрическими спиралями на поверхность моря, были подхвачены волнами и лениво по течению направились в сторону островов архипелага Новой Земли. Из-за шума винтов и гула приборов, никто этого не заметил.

А между тем, в нижних слоях атмосферы, на поверхности колыхающихся волн, на всём побережье Ледовитого океана, стало происходить что-то непонятное.

Это были последствия вырвавшегося инородного газа, принесённого с собой кометой из глубин далёкого космоса. Что-то зловещее и неподвластное человеческому разуму завитало в дымном воздухе пожарищ. Земля, будто затаилась в преддверии грядущей беды.

…Как оказалось, катастрофа только начиналась.

*********

- После погружения, где-то на втором часу, связь вдруг внезапно оборвалась, - пояснял Броня двум пилотам, расположившимся вместе с остальными в разрушенном бараке рыбацкого посёлка. Костёр мирно потрескивал, хмурое небо, казалось, немного успокоилось, были слышны лишь отдалённые звуки остаточного шторма, промчавшегося накануне.

Спецназовцы нашли более-менее пригодное помещение с брошенной впопыхах утварью, натянули навес из брезента, вскипятили воду, приготовили нехитрый ужин. Командира и радиста уложили в спальные мешки, укутали одеялами, ввели растворы препаратов и теперь отдыхали сами, делясь с лётчиками впечатлениями. Ночевать решили здесь. Связавшись с Семашко, сообща решили дождаться утра и, уже, судя по состоянию пострадавших, либо вылетать всем вместе, либо отправить пробы с вертолётом, дожидаясь его назад.

Рассказывал как всегда Витя, остальные посмеивались про себя, слушая его хвастливую браваду.

- Точно вам говорю, вон Омут не даст соврать. Мегалодон, не меньше!

Подошёл Дашкевич, проверявший пульс у спящих товарищей:

- О чём он?

Омут лишь саркастически отмахнулся:

- Видел в иллюминатор какую-то рыбину, помнишь? Живую. Заорал тогда ещё, едва не взвыв от радости.

- Помню, - усмехнулся тот, подсаживаясь к костру, беря в руки разогретую банку тушёнки. – А пилоты наши и уши развесили.

- Вот такой! – развёл руками Броня, показывая расстояние от костра до видневшегося в развалинах сарая, до которого было не менее тридцати метров. – Мы уже включили прожекторы, погрузились почти вплотную к воронке, связь с Куликом пропала, и вдруг ниоткуда это чудище! Хрень, скажу я вам, ещё та. Из мелового и юрского периода!

- Мегалодоны давно вымерли, - заметил один из пилотов. Второй слушал с открытым ртом, но явно не верил россказням знаменитого балагура и рифмоплёта, каким считали Витю во всех отделах МЧС Северной дислокации. Считали, но, тем не менее, любили. Хороший парень, хоть и врун отчаянный.

- Вымерли твои предки, слезшие с деревьев на землю, - парировал Витя. – А я своими глазами видел эту уродину. Клыки в пасти, что зубья экскаватора! Такой целый автобус может проглотить.

- Чепуху несёшь, - не сдавался первый пилот. – Откуда в Баренцевом море исчадие мезозойской эры? Тут и касаткам-то негде развернуться. Глубина не та.

- Да? Тогда скажи мне, умник бесов, с какого паровоза мне это придумывать? Призрак там, что ли плавал? – Броня начинал закипать как тот чайник на костре. – По-твоему, у меня галлюцинации?

- Ну… - протянул пилот, - всё же глубоководное давление, смена окружающей среды, к тому же непонятная комета поблизости…

- Поблизости у тебя туалет в огороде. Говорю же: ме-га-ло-дон, мать твою!

Спор затянулся бы и далее, но Дашкевич, подмигнув Озерцову, встал, хлопнув ладонями по коленям:

- Всё, ребятки наши! Пора спать. Мегалодон или ещё какая хрень, но тень была огромная. Разглядеть не успели, но то, что эта тварюка была живой, факт! Успели навести прожектор, да она только хвостом мотнула и исчезла в глубинах.

- А хвост был, что лопасти твоего пропеллера, - подхватил Броня, указывая рукой на площадку, где до утра покоился мощный Ми-6.

- Погоди, спать, - остановил Дашкевича второй пилот. – Вы ещё не рассказали, как погрузились в развороченный кометой разлом и взяли пробы грунта.

- А чего рассказывать? – зевнул он. - Прочтёте в отчётах. Я уже составил его для Семашко. Спустились, подплыли к краю воронки, везде было мутно, ничего не видно. Кругом дохлый планктон, туши вздувшихся рыб, кучи медуз и прочего хлама. Выдвинули манипуляторы, взяли заборниками часть размётанного во все стороны ила, ковырнули внутри воронки, самого ядра не обнаружили, и пошли на всплытие. На всё про всё три с половиной часа. Может, четыре. Когда всплыли, обнаружили обломки катера и наших ребят. Дальше вы знаете.

- Ты забыл о пузыре, - напомнил напарник.

- Каком пузыре?

- Тот, который обогнал нас, устремляясь к поверхности, когда мы уже поднимались.

- Ах, о том… - пожал плечами Дашкевич. – Обыкновенный выброс метана из недр подводного дна.

- Да. Но он был таким здоровенным, что небоскрёб в Нью-Йорке! – озадаченно почесал затылок Витя. – Таким пузырём можно стадион накрыть.

- Не преувеличивай. Там таких пузырей было вагон и маленькая тележка. После столкновения с илистым дном, прошла реакция, разлом расщелины раскрылся, метан стал вырываться наружу.

- А ты уверен, что это был именно метан?

- А что ещё может быть между подземной корой и магмой? Только испаряемые ею газы.

- Газы газами, - не сдавался Броня, - но такие ли они уж земные?

- Что ты хочешь сказать? – впервые заинтересовался Озерцов.

- Тебе, Омут, так и быть по-дружески объясню, раз не смекнул сразу. Комета была? Столкновение было? Катастрофа по всей планете промчалась? Почему бы тогда этому газу не быть каким-нибудь чужеродным? Не нашим? Не земным?

- Ты сюда ещё инопланетян прилепи, энциклопедист хренов, - обозлился Озерцов.

- И прилеплю! В отличие от тебя, бездаря, я кое-что смыслю в инородных материях. Пока наши пробы доставят учёным, пока они их расщеплют и разберут по атомам, пока выявят какие-то аналитические показатели, этот газ сможет вырваться на поверхность ещё ни один раз. И кто знает, что он с собой несёт для планеты! Размётанные обломки катера видел? Шелеста и командира без сознания закидывал на плот? Докажи теперь, что это был обычный шторм крупной силы, если мы при всплытии даже намёков на порывы ветра не почувствовали.

- И что?

- А то, академик недоученный, что весь подводный биом пузами кверху тебе ни о чём не говорит? Ударная волна, сметая всё на своём пути, прошлась только на поверхности планеты, сгубив всё живое в радиусе своего действия. Под водой, умник хренов, ей не откуда было взяться. Комета вошла в грунт, поколебала тектонические плиты, разметала воронкой грунт, на этом и утихла. Дальше, в действие вступили извержения газов. Не метана, химик ты наш. ИНОРОДНЫХ газов! Тех, которые были принесены сюда кометой. Извне. Из космоса.

Озерцов только досадливо отмахнулся. Типичный случай неверия в науку, хмыкнул Броня.

Кивнув Лешаку, приглашая улечься в спальники, Омут завалился у костра рядом с уже посапывающим Дашкевичем. Броня остался с пилотами один, радостно потирая руки в ожидании оваций. Наконец-то ему дадут выплеснуть всё, что накопилось в эмоциях, причём, как он полагал, с весьма научной точки зрения.

Напрасно старшие товарищи не прислушались к рассуждениям молодого, изрядно начитанного коллеги. Как выяснится позднее, именно в эти минуты спокойного отдыха у костра, он выявил ту степень нашествия, которому вот-вот суждено было сбыться.

…Неизбежность неведомого им кошмара уже начинала витать повсюду, претворяясь в жизнь прямо на глазах.

*********

Первыми это почувствовали птицы, едва уцелевшие после катаклизма, промчавшегося накануне. Целые стаи полярных гагар, куропаток, олушей и прочих пернатых, обитавших некогда в этом регионе планеты, сотнями и тысячами начали буквально падать на землю, образуя огромные кучи трепыхающейся плоти. Казалось, какая-то неведомая коса смерти принялась выкашивать всё живое, что уцелело после смерчей, извержений и глобальных пожаров. Следом за птицами падали и обездвиживались остальные обитатели островов, тундры, ледниковых шапок и айсбергов. Внезапный паралич, похожий на остолбенение и замирание перед гибелью, коснулся всего животного биома полярных и заполярных климатических поясов Земли. Шныряющие в поисках добычи или спасающиеся от преследования звери всех видов, отрядов и классов, что называется, замирали на месте, превращаясь в сгустившемся вокруг воздухе в цементноподобное состояние. Спрессованный в некий атмосферный узел кислород плюс азот с углекислым газом напрочь лишал их движения, валя целыми ареалами обитания на землю. Это напоминало сплошное истребление, нахлынувшее на планету внезапно. Лемминги, полярные сурки, совы, росомахи, горностаи, медведи, стаи волков и прочей живности лишались каких-либо движений, словно КТО-ТО в долю секунды «отключал» им все жизненно важные функции действующего ещё организма. Животные и птицы, млекопитающие и земноводные, пресмыкающиеся и насекомые всех мастей, погибали за секунды, тотчас, немедленно превращаясь в сгустки разлагающейся плоти. Ошмётки разваливающихся на глазах внутренностей усеивали побережье повсюду, куда достигал взгляд любого очевидца, окажись он в зоне распространения неведомого газа, вырвавшегося с пузырями со дна Баренцева моря. Сотни и сотни тысяч видов животных перестали существовать в один миг, превратившись в груды разлагающихся на глазах и копошащихся во внутренностях червей. Тот процесс разложения живой материи, который должен занимать в биологическом плане месяц или два, учитывая низкую температуру полярных регионов, в нахлынувшей внезапно катастрофе произошёл за какие-то секунды. Падая в прыжке или полёте, всё живое натыкалось, словно на какой-то невидимый барьер, лишалось жизни, погибало и превращалось в сгустки лениво ворочавшейся смрадной субстанции. Миазмы, исходившие при трупном разложении, были теми же, какие вызывают тошноту после месяца превращения в комки копошащихся опарышей. Та же участь постигла и обитателей океана, начиная от мельчайшего планктона и заканчивая медузами, рыбами, касатками, настигая их везде, где проникали неведомые испарения.

Таким образом, на вторые сутки после выбросов в атмосферу неизвестных пузырей, несущих в себе какой-то инородный газ из космических глубин за пределами Земли, почти во всех регионах полярных климатических поясов планеты начисто исчез едва ли не весь животный биом, столкнувшийся с испарениями неведомого газа.

Не имеющий запаха, плотности, цвета, консистенции и прочих органолептических показателей, этот необъяснимый науке «пришелец» с гостьей из космоса уже подбирался к группе спасателей, разместившихся на ночлег в одном из уцелевших бараков некогда рыбацкого посёлка.

Спецназовцы «летучей команды» Кулика ещё не подозревали о его существовании. Он был невидим. Не чувствовался никакими органами осязания или обоняния, представляя собой некое скопление инородной протоплазмы, растворяющейся в воздухе подобно таблетке аспирина в стакане с водой.

…И это было только начало.

********

Проснувшись утром и проверив спасённых командира с радистом, Дашкевич первым делом разбудил Лешака, тут же связавшись со штабом МЧС. Полковник Семашко, не спавший уже третьи сутки, выдал в мембрану трансивера целый поток новой информации, поступающей с континентов едва ли ни каждую минуту. По предварительным подсчётам, население Земли сократилось до одного миллиарда человек, разбросанных и уцелевших кто где: в разрушенных странах, на архипелагах и островах, в подземных катакомбах, бункерах и шахтах. По его словам, не далее как с сегодняшнего утра начали лавиной поступать сообщения, причём, со всех концов планеты, что весь животный и растительный биом того или иного ареала обитания подвергается какому-то необъяснимому, просто чудовищному воздействию извне, отчего обитатели различных климатических поясов целыми видами и классами отмирают буквально на глазах. Гибнут огромными стаями и скоплениями, зачастую прекратив существование в течение двух-трёх секунд. Такого повального мора в планетарном масштабе Земля не знала со времён Великих вымираний силура, девона и триаса. Это был самый настоящий всепоглощающий коллапс всего животного мира Земли.

И вот что странно…

Эти необъяснимые испарения никаким образом не влияли на людей.

Не действовали.

Или, во всяком случае… пока не действовали.

- Что-нибудь понимаешь? – спрашивала Дашкевича рация голосом полковника.

- Только то, что те пузыри, которые нас обогнали при всплытии и лопнувшие на поверхности, очевидно, выделив чужеродный газ, каким-то непонятным образом насытили все слои атмосферы.

- Это и без тебя ясно, - обозлился Семашко. – У меня тут целый батальон хреновых учёных, которые только и знают ,что выдвигают одну версию глупее второй. Я их спрашиваю, как можно какими-то испарениями истребить в секунду целые ареалы обитания, скажем, тюленей, котиков или белых медведей? О мелких грызунах и насекомых я вообще уже молчу. Поступающая со всех концов планеты информация даёт нам возможность обрисовать мысленно просто-таки чудовищную по своим масштабам аномалию, когда с лица Земли в несколько секунд исчезают целые виды животных. А людей эти испарения отчего-то не берут. Вот и спрашиваю тебя: это что? Какой-то неизвестный нам вид газовой атаки? Химическое или бактериологическое нашествие из космоса? Отчего, имеющие почти то же строение ДНК животные, исчезают прямо на глазах, а человечество как вид остаётся неприкосновенным? Я имею в виду, неприкосновенным после прокатившегося по планете всепожирающего хаоса? Что это, Дашкевич?

Тот лишь развёл руками, словно полковник мог его видеть.

- Может, нас для чего-то приберегают…

- Кого это, нас?

- Человечество.

- Кто приберегает?

- Они.

- Кто, они, мать твою? Можешь говорить конкретнее? Я тебе не на симпозиуме учёных.

- Те, кто направил сюда комету.

Наступила пауза.

- Направил? Искусственно?

- Именно.

- Хочешь сказать, намеренно?

- А как ещё? Очевидно, какой-то неизвестный нам РАЗУМ, могущественный и развитый настолько, что может управлять космическими телами, просто «закинул» в кавычках к нам в Солнечную систему нечто вроде бактериальной «бомбы» - опять же в кавычках.

- Для чего?

- Истребить всё живое на Земле, попутно очистив её и от перенаселения, оставив какой-то мизерный процент для каких-то своих, только им известных, нужд.

- Каких ещё, к чертям собачьим, нужд? Мы что, для них в качестве обеда?

Было слышно, как Семашко пытался представить себе картину происходящего, сопя в рацию прерывистым от гнева дыханием.

После минуты раздумий, Семашко подвёл итог:

- Ладно. С этим будем разбираться сообща всем научным миром, уцелевшим на планете, когда вы доставите сюда образцы ядра кометы. Пусть ломают головы. Моя задача, обеспечить их всем необходимым материалом, а ваша – доставить их мне. Как там наши пострадавшие? Сильно переохладились? Сколько они, по-твоему, пребывали в водах Баренцева моря?

- Судя по состоянию, не менее двадцати минут. Этого хватило, чтобы полностью отключить сознание и переохладить организмы, получив изрядную дозу гипотермии.

- Ясно. И ты считаешь, что те пузыри, которые вы наблюдали при всплытии, обогнав вас, вздулись на поверхности волн, образовав тем самым некую реакцию с земной атмосферой? Взорвались, выпустив из себя чужеродный газ? Ударная волна разметала в куски катер и ушла куда-то к архипелагу Новой Земли?

- Да.

- Иными словами, к нам?

- Так точно.

В эту минуту подошли проснувшиеся Омут с Броней, едва ли не держась за руки как лучшие друзья.

- Господин полковник, - прокричал в ресивер младший по званию. – Разрешите доложить, командир и радист приходят в норму. Коньяком отпоены, бульоном накормлены, журналы с голыми девицами предоставлены. Уединились по собственным нуждам. Какие будут приказания?

Казалось, рация задохнулась от возмущения, настолько она завибрировала в тишине барака.

- Я тебе, мать твою, покажу голых девиц! Я тебя в карцере…

Дальше полился нескончаемый поток отборной нецензурной брани, а когда Семашко перевёл дух, Витя, как ни в чём не бывало, ответил:

- Понял, ваше благородие. Есть, спасть планету! Есть, доставить образцы!

И, подмигнув обескураженному Дашкевичу, отправился к пилотам, которые уже заводили, как он выражался, «свои пропеллеры». Инцидент был исчерпан, полковник остыл, но напоследок пригрозил:

- Переведу его в группу Морошкина. Там не побалуется.

И как бы извиняясь, тут же вступился Омут:

- Не нужно. Парень он золото! Просто иногда позволяет себе всякие выходки, но в команде незаменим, это факт. Вспомните Ветерка у Дроздова. Этот такой же балбес, да простит меня покойный Костя, но мы за ним присматриваем.

- И любим, - поддержал Дашкевич.

Было слышно, как хмыкнул полковник:

- Любят они. Что ж… вам решать. Намаетесь ещё с ним.

Загудели винты вертолёта. Взметнулись головешки обугленных строений.

- Жду вас с образцами проб. – Рация умолкла…

И…

Связь была утрачена НАВСЕГДА.