Наследница в алых шелках

Глава 2

Две недели спустя Кевин Реднор снова ехал на лошади по Мейфэру к дому своего двоюродного брата Чейза. Несмотря на возбуждение, не уступавшее тому, что он испытывал во время прошлого визита, дорога оказалась долгой. В Лондон к началу сезона стало съезжаться светское общество, и улицы, несколько месяцев пребывавшие в безмятежном спокойствии, теперь были забиты экипажами и каретами.

Приехав, он спрыгнул с лошади, бросил поводья конюху и ворвался в дом так же бесцеремонно, как и в прошлый раз. Дворецкий лишь указал ему рукой в сторону утренней столовой.

Чейз и Минерва въехали в этот дом совсем недавно, так что Кевин шагал по едва обставленным комнатам, пока не оказался в светлой и просторной столовой с выходившими в сад окнами.

– Где она? – спросил он, тем самым возвещая о своем внезапном прибытии.

Кузен бросил на него взгляд и допил кофе из поднесенной ко рту чашечки.

– Рада видеть тебя, Кевин. Да к тому же в такой ранний час. – Минерва со значением посмотрела на часы, стоявшие на маленьком угловом столике. – Еще и десяти нет.

Кевин был не расположен выслушивать ее саркастические замечания.

– Чейз написал мне, что мисс Джеймисон вчера прибыла в Лондон и ты предложила ей остановиться у тебя, так что мне известно, что она в этом доме.

– Верно, – сказала Минерва. – Вот только приехала она два дня назад, а вчера была у юриста. Сейчас она у себя в комнате, возможно, спит.

Кевин ринулся к двери.

– Стой! – Повелительный голос Чейза остановил его на полушаге.

Обернувшись к нему, он заметил гнев в голубых глазах кузена.

– Сядь. Нельзя так просто вламываться к ней, распахивать дверь и заводить разговор, о чем хочется, – проговорил Чейз. – Я понимаю твое нетерпение, но придется еще немного подождать.

– Черт подери, я целый год ждал. И я ее нашел. – Он. Не Чейз, сыщик, взявший на себя розыск загадочных женщин, которым их дядя оставил целые состояния. Не Чейз, сделавший расследования своей профессией. И не Минерва, занятая в той же профессии, сколь бы необычным это ни представлялось.

Минерва бросила на него сочувствующий взгляд, вроде того, каким нянька смотрит на ребенка, раскапризничавшегося от усталости.

– Отчего бы тебе не позавтракать?

Он неохотно подошел к буфету и положил себе на тарелку яичницу и пирожки. Потом устроился напротив Чейза, и лакей подал ему кофе. Однако его мысли были заняты верхними этажами дома, где мирно спала женщина, в чьих руках находилось его будущее, лишившее сна его самого.

Еда помогла ему вновь обрести видимость спокойствия.

– Когда ты в последний раз ел по-человечески? – спросил Чейз.

Кевин посмотрел к себе в тарелку, с которой исчезли яйца и два-три пирожка.

– Вчера вечером. Нет, погоди. Позавчера вечером. Очень занят был.

– Всё вычислял возможности выигрыша в азартных играх?

– Не возможности, а вероятности. И да, я довольно много об этом размышлял.

– Как-то это все не так – играть в азартные игры на основе вычислений.

– Я уж точно не собираюсь играть без вычислений. Моя цель – быстро выиграть много денег, а не проиграть их.

Чейз, знавший, для чего Кевину деньги, слегка пожал плечами.

– Ты найдешь способ.

– Может, это и неважно. Вы приютили у себя дома женщину, которая может сделать все это бессмысленным. – Он заговорил с нарочитым спокойствием, даже небрежностью, повернувшись к Минерве: – Как прошел визит к юристу?

– Очень хорошо. Мисс Джеймисон, конечно, ошеломлена. Мистер Сандерс был как всегда по-отечески спокоен и доброжелателен. Он весьма понятно все разъяснил. Исчерпывающе ответил на ее вопросы.

– На какие вопросы?

Минерва было открыла рот, но тут же его закрыла. Она искоса посмотрела на Чейза, который бросил на нее взгляд, говоривший: «Это была ошибка, дорогая».

Минерва отпила чаю.

– Обычные вопросы о доступе к деньгам. В отличие от моих, ее средства не в доверительном фонде. Герцог знал ее и, вероятно, заметил то, что увидел бы любой – она женщина очень уравновешенная и практичная. Вероятно, он не слишком беспокоился о том, сможет ли она сама распорядиться деньгами.

Кевин почувствовал, как по губам пробежала едва заметная улыбка. Его дядя, покойный герцог, оставил практически незнакомой женщине больше денег, чем отказал одному из любимых племянников – Кевину. Безвозмездно и без всяких условий – вот так, ни много ни мало.

– А как насчет остального? Делового предприятия?

Его делового предприятия.

Минерва откашлялась.

– А, этого. Что ж, она спросила мистера Сандерса, что ей с ним делать. Он, согласно своим обязанностям, изложил ей варианты. – Минерва нахмурилась. – Идея продать свою половину, похоже, пришлась ей по душе.

Чтоб его черт разодрал. Придушить бы этого Сандерса.

– Я должен с ней увидеться, – заявил Кевин. – Иди и приведи ее. Или мне придется драться с Чейзом на шпагах в коридоре, если он попытается мне помешать.

Минерва сощурила глаза. Повернулась к Чейзу в надежде увидеть такое же раздражение, но обнаружила, что тот решил выпить еще кофе.

Она поднялась с места.

– Полагаю, можно проверить, не поднялась ли она. Однако ради тебя я не стану ее будить, а если она не одета, тебе придется ждать еще долго. Приезжай-ка лучше днем, как сделал бы воспитанный человек.

– Мне все равно, сколько придется ждать. Побуду в библиотеке, пока она не спустится.

Минерва вышла. Чейз придвинул к себе стопку писем и начал их перебирать. Кевин снова подошел к буфету.

Потом уселся обратно. У всех членов семейства Редноров были свои сильные стороны, у Чейза ею являлась способность добывать информацию и оценивать ее значимость. Еще он мог быстро составить мнение о человеке. Эти свои способности он превратил в профессию.

– Что ты о ней думаешь? – спросил Кевин.

Чейз положил письмо на стол и задумался.

– Она благоразумна и независима. Зарекомендовала себя в ремесле и, похоже, делает успехи. Достаточно сказать, что у нее есть помощница и ученица, что позволило оставить магазин на них и отправиться сюда. Она из простонародья, но неотесанности в ней не осталось. Она показалась мне умной женщиной, но я недолго с ней разговаривал.

– А как она выглядит?

– У нее белокурые волосы. Что до остального, мое мнение будет в лучшем случае субъективным. А это имеет значение?

Белокурые волосы. Кевин ожидал, что седые. Он сам не знал, отчего так подумал. Наверное, оттого что большинству модисток лишь в преклонном возрасте удавалось накопить на собственную лавку, и он предположил, что в шляпном деле все обстоит так же. Конечно, большинству женщин незнакомый герцог не дарил кошелька, который можно использовать на открытие своего предприятия.

– Минерва считает, что шляпки она делает очень изящные. По ее мнению, они выразительны, но не вульгарны, – произнес Чейз. – Похоже, ты раздражен, что я не сказал тебе больше.

– Тебе известно, насколько дело важное, и потому я рассчитывал, что ты тщательно ее изучишь и задашь несколько ненавязчивых вопросов.

Чейз широко улыбнулся, снова взяв письмо, от которого оторвался чуть раньше.

– Я знал, что вскоре ты сможешь провести собственное расследование.

Кевин вернулся к своему завтраку, гадая, что его кузен нашел столь забавным.

Это был, несомненно, самый изысканный дом, в котором довелось бывать Розамунде. Она снова с восхищением оглядела балдахин кровати, шторы на окнах и изящные картины на стенах. Размеры комнаты поразили ее, как и просторные залы с коридорами внизу. Хотя обстановки по-прежнему было мало, уже купленная была высокого качества.

Так не жили даже Копли, а они были из благородных. Конечно, не настолько, как мистер и миссис Реднор. Чейз Реднор был все-таки внуком одного герцога и двоюродным братом другого.

Розамунда с сожалением встала с кровати. Она пролежала там, уже проснувшись, по крайней мере час, думая о переменах в своей судьбе и о том, что станет делать с деньгами. Кое-что отложит, чтобы ее сестре никогда не пришлось, как ей, поступать на службу в незнакомый дом. А еще Лили получит хорошее образование. Самой большой радостью от наследства было то, что теперь она сможет содержать Лили.

Из остального она какую-то часть употребит на открытие магазина в Лондоне. Миссис Инграм продолжит управлять мастерской в Ричмонде, пока Розамунда не решит, закрывать ли ее. Однако и здесь, в Лондоне, ей потребуется помощь. Об этом тоже надо будет позаботиться.

Она не может вечно оставаться в этом доме, так что ей понадобится собственное жилище, и очень скоро. Но тут ее мысли из практических и рассудительных становились более расплывчатыми.

Она смотрела в окно на серый пасмурный день. На земле в саду пробивалась зелень. Скорее всего, это луковицы начинали давать побеги. Она продолжала размышлять о своем новом доме, представляя себе цветущие тюльпаны и нарциссы. Маленькой квартирки будет достаточно, даже если Лили станет приезжать погостить. А больше ей и не надо. Вот только… все зависит от предназначения дома, разве нет?

Если она намеревается продолжить шляпное дело, то скромного жилища хватит. Однако если она вознамерится…

Ей страшно было облечь свою мечту в слова. Она боялась, что слишком большие ожидания убьют саму надежду. Однако, если она захочет пойти на следующий шаг, ей нужно ответить на вопрос «зачем?» Сердце сжалось от боли и томления, когда она заставила себя задуматься над этим.

Если она станет богатой, если будет жить в фешенебельном доме и носить прекрасные наряды, если она будет чем-то большим, чем служанка или шляпница, будет ли она достойна того, чтобы Чарлз женился на ней?

Она закрыла глаза, вспомнив его имя и ясно представив его себе, такого красивого и стройного, с улыбкой, от которой сердце у нее с самого первого дня начинало биться чаще. Она бережно хранила в памяти его лицо все последние пять лет. Такая любовь заслуживает шанса на жизнь, не так ли? На будущее? Даже его родители, быть может, примут ее, если она станет богатой, а Чарлз – он бы никогда и не оставил ее по своей воле. Его вынудили, отослали прочь так же, как и ее выгнали из дома Копли.

Она вспомнила последний поцелуй перед тем, как экипаж увез его к морю. Она пробралась обратно к дому и притаилась в тени деревьев, чтобы видеть его отъезд. Он заметил ее, подошел, не замечая сердитых взглядов родителей и окриков наставника. Обнял и крепко поцеловал, пообещав, что однажды они будут вместе.

Грезить наяву было не в ее характере. Она понимала, что нельзя жить только ожиданием этого дня. В конце концов, он был сыном дворянина, а она – дочерью крестьянина-арендатора из Оксфордшира. Такие союзы не заключаются. В ее положении у нее почти не было времени, чтобы об этом думать, даже если бы и хотелось. Но все же она продолжала любить его и втайне надеяться наперекор всему. И мечтать.

Теперь, получив наследство, появился шанс сделать мечту реальностью.

Мысли ее скакали галопом. Самые насущные возникали быстро, затем она серьезнее задумывалась над другими проблемами. Получится ли у нее? Стоит ли рискнуть? Как луковицы за окном, ее мечта давала побеги, которые рвались вырасти и расцвести.

Ее раздумья прервал негромкий стук в дверь. Она произнесла «войдите», и Минерва открыла дверь. Рядом с ней стояла горничная.

– Вижу, вы уже проснулись. Мэри принесла воды, она поможет вам одеться.

– Полагаю, уже поздно. Давным-давно пора начать день. Сегодня мне надобно успеть в несколько мест.

Минерва вошла и закрыла дверь, оставив горничную в коридоре.

– Мне нужно вам кое-что сказать. Ваш деловой партнер внизу и ждет встречи.

Деловой партнер? Ах да.

– Вы имеете в виду другого мистера Реднора. Кеннета.

– Кевина. Как я вам говорила, это двоюродный брат моего мужа.

– Тогда мне надо с ним встретиться, чтобы не обидеть вашего мужа.

– Вы должны с ним встретиться, потому что связаны с ним общим предприятием, а не из-за моего мужа.

Розамунда не поняла ровным счетом ничего из того, что любезный мистер Сандерс разъяснял насчет предприятия. Не то чтобы она его вообще слушала. Она по-прежнему была огорошена новостью касательно унаследованных ею денег. И ей пока что не особенно хотелось встречаться с мистером Реднором. Не сегодня. Ей хотелось прогуляться по улицам вокруг дома и поискать сдающиеся внаем лавочки и дома. Хотелось представить, как они с Чарлзом едут в карете…

– Я оденусь и скоро спущусь.

Кевин с полчаса расхаживал туда-сюда по библиотеке, затем снял с полки книгу и рухнул на кушетку. Он немного почитал, потом понял, что не запомнил ни единого слова из пролистанных страниц. Отшвырнув книгу, откинул голову на подушку и закрыл глаза.

Это была пытка. Он научился говорить о делах с мужчинами. Даже перенял добродушную манеру общения, принятую в среде промышленников, хотя это и стоило ему трудов. Но женщина? Не в первый раз после смерти своего дяди герцога он задался вопросом, не спятил ли тот под конец жизни.

В нем начало просыпаться знакомое чувство, будто его предали, но он отмахнулся от него. Дядя Фредерик мог распоряжаться своим личным капиталом, как ему хотелось. Если в качестве жеста диковинной щедрости и неудержимой эксцентричности он решил оставить половину многообещающего предприятия скромной маленькой шляпнице сомнительного происхождения, понятия не имевшей о механике и инженерном деле – он был в своем праве.

Кевин часто и подолгу размышлял над этим и смирился с тем, что такое решение, вероятно, говорило о недостатке веры в него самого. Как бы он ни старался не задерживаться на этой мысли, было трудно вовсе ее отвергнуть. И вот сейчас она снова пришла ему на ум. Только на этот раз он мог ее отвергнуть. Если дядя Фредерик не верил, что Кевин один управится с предприятием, он мог бы оставить вторую половину какому-нибудь успешному промышленнику. А не Розамунде Джеймисон. Одни лишь поиски ее стоили Кевину года работы в то время, когда события в промышленности с каждым днем развивались все быстрее.

Дверь библиотеки открылась. Кевин тут же вскочил, увидав, что Минерва приближается к нему с решительным выражением лица. Такое лицо у нее бывало нередко. Просто поразительно, что Чейз не находил ее немного вздорной, но Кевин уж точно.

– Она скоро спустится. Через несколько минут. Прежде чем она явится сюда, я хочу, чтобы ты очень четко кое-что усвоил. – Она подошла настолько, что ей пришлось откинуть голову чуть назад, чтобы смотреть ему прямо в глаза. – Она – моя гостья, а скоро, надеюсь, станет и подругой. Она мне нравится. Ты должен относиться к ней с тем же уважением, что и к благородной даме. Не нужно ее стращать, терять терпение или давать ей понять, что она действует тебе на нервы, даже если это так. Если ты хоть как-то ее оскорбишь, словом, действием, недовольным вздохом или пренебрежительным тоном, я превращу твою жизнь в ад.

– Я никогда не оскорбляю женщин.

– О, ради бога, иногда женщин оскорбляет само твое присутствие. Однако я все сказала. Веди себя достойно.

С этими словами она развернулась и величественно вышла из библиотеки.

Кевин в раздражении покачал головой. Оскорблять женщин. Что за чушь собачья. Он никогда не оскорблял женщин. Он едва с ними разговаривал.

До его слуха донеслось легкое шуршание. Он обернулся на звук. На пороге библиотеки стояла женщина. Он уставился на нее, она внимательно смотрела в ответ.

Розамунда Джеймисон не была маленькой шляпницей. И вообще не была маленькой. Она оказалась выше большинства женщин, а под простым длинным серым платьем угадывалась пышная и соблазнительная фигура. Ни один человек в своем уме не назвал бы ее худощавой.

Во всем остальном ее вид тоже поразил его, словно череда оплеух по потрясенному сознанию. Голубые глаза. Белокурые локоны. Фарфоровая кожа. Пухлые губы.

Она была красива. Восхитительно красива.

Он смотрел на нее, словно выискивая изъяны. И, несомненно, нашел бы их во множестве, если бы хотел увидеть.

Она тоже рассматривала его, пока он медлил с приветствием. Как и его кузен, Кевин Реднор был высокого роста. Густые темные волосы ниспадали до самой шеи. Она не знала, то ли это новая мода, то ли он давно не стригся.

В отличие от двоюродного брата, у него были темные глаза. Очень темные и глубоко посаженные. Они в сочетании с волосами придавали ему несколько драматический вид. Она не могла отрицать, что он красив и что у него точеный нос и изящный рот. Но немного тяжеловесная челюсть не давала ему выглядеть чересчур изящным. В чертах лица не было суровых линий его кузена, так что челюсть спасала его от… смазливости. Минерва предупредила ее, что он склонен к мрачной задумчивости, и Розамунда могла представить, что при этом он смотрится очень поэтично.

С Чарлзом он, конечно же, не шел ни в какое сравнение. У него не было ни ослепительной улыбки Чарлза, ни его сверкающих глаз. Кевин Реднор больше напоминал строгих и рассеянных учителей, вереницей проходивших через дом семьи Копли – еще молодых мужчин, уже разучившихся веселиться. Розамунда не могла представить, чтобы сильную духом женщину привлек кто-то из них, и о стоявшем напротив человеке у нее сложилось такое же мнение.

Наконец, смутившись от того, как он на нее смотрел, она прошла в комнату.

– Меня зовут Розамунда Джеймисон. Вы хотели со мной поговорить?

Он ожил.

– Да. Я посчитал, что нам нужно познакомиться, поскольку вам принадлежит половина моего предприятия.

– Если мне принадлежит половина, разве это не наше предприятие?

Что бы там ни занимало его мысли, теперь оно испарилось. Он улыбнулся улыбкой гордого и уверенного человека, демонстрирующего выдержку.

– Отчего бы нам не присесть и не побеседовать об этом?

Она устроилась на краешке кушетки. Он взял стоявший рядом стул, обитый материей, и поставил его так, чтобы они смотрели друг на друга.

– Полагаю, наследование половины предприятия удивило вас.

– Меня вообще удивило наследство. Однако да, эта часть в особенности.

– Юрист объяснил вам сущность дела?

Она сохранила на лице бесстрастное выражение, не поддаваясь на угрозу.

– Оно как-то связано с изобретением для улучшения машин, – уверенным тоном ответила Розамунда.

– Паровых двигателей.

– Он объяснил все очень коротко. Признаться, я не поняла деталей.

– Неудивительно. Даже мужчины с трудом понимают.

Он произнес это с чувством явного превосходства.

– Пожалуй, если это трудно понять даже мужчинам, так вы бы показали им, как оно работает. Сдается мне, это бы все прояснило.

Он снисходительно улыбнулся. Улыбка эта ей тоже не понравилась.

– Не могу. Если разъясню, любой сможет украсть проект и скопировать его.

– Мистер Реднор, простите, коли мой вопрос покажется вам слишком женским, но, раз вы не можете никому показать проект, каким образом предприятие делает деньги на этом изобретении?

– Я намереваюсь сам его изготавливать.

«Я». «Мое». «Сам».

– Вы хотите сказать, мы намереваемся. А у нас фабрика есть?

– Пока нет. Я жду доработки. Как только ее добуду, можно будет запускать производство.

Выходит, это предприятие основывается на изобретении, которого никто даже в руках не держал, изготавливать его было негде, да к тому же еще требовалось доработать.

– Я вам собиралася сказать, что думаю продать свою долю.

Глаза Кевина подернулись грозовой мглой. Он наклонился к ней.

– Вы не можете этого сделать.

– Юрист сказал, что могу.

– Это все разрушит. Если вы продадите свою долю, купивший сможет потом распродать ее по частям. Каждый дольщик потребует посмотреть на изобретение, а это значит, что любой из них сможет его украсть. Это изобретение нельзя выпускать из рук, чтобы оно принесло успех.

– Вас беспокоит, что кто-то похитит у вас замысел?

– Конечно, беспокоит. Он настолько ценен, что я даже не смею его запатентовать, чтобы никто не увидел чертежи.

– Вас беспокоит, что я каким-то образом его украду?

Он слегка поерзал на стуле.

– Не то чтобы украдете. Нельзя украсть то, что вам уже принадлежит.

– Рада, что вы признаете то, что я и в самом деле владею половиной предприятия.

– Но… – Похоже, он засомневался, стоит ли продолжать. Она отметила точный момент, когда необходимость заглушила голос здравого смысла, заставивший было его поколебаться. – Вы наследница. За вами будут увиваться множество мужчин. Вы можете подвергнуться нежелательному влиянию со стороны одного из них.

– Вы хотите сказать – потеряю голову.

– Да.

– Меня так опьянит любовь, что я забуду свои интересы и начну все делать по-ихнему.

Ответа нет, лишь легкий кивок.

– Сдается мне, вы из тех, кто считает женщин недоумками, которыми правят эмоции.

Он раздраженно нахмурился.

– Мужчины тоже теряют голову. Это никак не связано с тем, что вы красивая женщина.

При слове «красивая» она вздрогнула от удивления. Он тоже, едва успел его выговорить.

– И вы можете выйти замуж, – быстро добавил Кевин. – Ваш муж может потребовать узнать все, что знаете вы. Он, возможно, даже начнет вас запугивать, чтобы узнать секрет предприятия.

«Чарлз бы ни за что так не сделал». Она быстро устыдилась этой своей мысли. Одно дело – позволить мечте чуть поднять голову, другое – потерять голову от любви, как полагает этот мистер Реднор.

– Мистер Реднор, я могу точно так же беспокоиться за вас. Вы можете очароваться какой-то женщиной, подпасть под ее влияние и открыть ей все тайны. Или, возможно, вы воспользуетесь деньгами компании, чтобы сделать ее счастливой или же оплатить ее карточные долги.

Это развеселило Кевина.

– Я никогда не очаровываюсь, так что волноваться вам нечего.

– Никогда? Совсем?

Он покачал головой.

– Совсем. Это изобретение способно сделать вас очень богатой женщиной, мисс Джеймисон. Настолько богатой, что вы и представить себе не можете. Это изобретение понадобится каждому паровому двигателю. Их уже ставят на рельсовый транспорт. Через двадцать лет они будут повсюду. А еще его можно использовать в фабричных механизмах и в других областях. Вскоре паровые двигатели будут использоваться тысячами. Было бы глупо продать свою долю сейчас.

Звучало так, словно ей бы лучше вложить свои деньги в рельсовый транспорт, чем в это изобретение. Во-первых, ей не придется регулярно видеться с этим человеком. Ее нервировало, когда он впивался в нее пристальным взглядом. Приходилось прилагать усилия, чтобы не поддаваться, не говоря уж о том, чтобы вести себя раскованно.

Он улыбнулся. Приятная улыбка. Слегка чарующая, по правде сказать.

– Я обо всем позабочусь. Можете заниматься своими делами, пока не начнут поступать деньги. А тогда уже можете озаботиться тем, как их потратить. – Он сунул руку в карман сюртука и вытащил сложенный лист бумаги. – Поскольку мы равноправные партнеры, нам нужно договариваться обо всех решениях касательно средств и их использования. Однако я могу избавить вас от этого обязательства, если вы подпишете вот эту бумагу.

Она взяла бумагу и прочла ее. Пока она читала, он встал, подошел к письменному столу и вернулся с пером и чернильницей.

– Вы понимаете написанное? – спросил Кевин.

Частично. Почти все. Были там мудреные слова, цеплявшие глаз, но ей показалось, что суть она поняла.

– Этот документ обеспечит вам полный контроль над предприятием и даст право подписывать контракты, тратить деньги и решать будущее использование и цену изобретения без моей подписи. – Она подняла глаза на Кевина. – Вы считаете, что я похожа на дурочку, мистер Реднор? Если я не продам свою долю – а ничто из случившего сегодня не убедило меня сохранить ее, – я хочу участвовать в принятии будущих решений. Я не намерена это подписывать.

Она разжала пальцы, и бумага упала на пол.

Кевин резко поднялся, развернулся и что-то пробормотал себе под нос. Ей показалось, что она услышала слова «несносная женщина», сдобренные цветистыми ругательствами. Она позволила ему взять себя в руки, на что ушло несколько долгих секунд. Наконец он повернулся к ней со следами гнева на лице.

– Если вы настоите на участии в принятии решений, на каждое дело будет уходить втрое больше времени. Я потрачу долгие часы на объяснение деталей каждого решения и обучение вас механике и математике, – процедил он. – Даже на поиски вас ушло слишком много времени, дела оказались в подвешенном состоянии, что навредило всему плану.

Она встала.

– И все же я здесь. Позвольте мне кое о чем вас спросить, мистер Реднор. Вы когда-нибудь вели прибыльное дело?

Он ответил недостаточно быстро, так что она заранее знала ответ.

– Так вот, а я вела. У меня нынче днем дела. Всего вам доброго.

Она выплыла из библиотеки с высоко поднятой головой и, лишь когда вернулась к себе в спальню, дала выход раздражению, выкричавшись в подушку.