Наследник для миллионера (СИ)

Проверяю телефон на наличие пропущенных и смс, облокотившись на столик в коридоре. В душе клокочет радостный трепет, предвкушение смешивается с безумной волной счастья. Сомнений нет — всё будет классно!

— Вероника, — окликает голос Лоры, и я оборачиваюсь.

— Что-то случилось? — рассматриваю её взволнованное лицо.

— Нет, есть разговор, — цепко ловит мой локоть и направляется вперёд, как танк, ничего не своём пути не замечая.

Я чуть ли не бегу за ней семенящим шагом до самой гримёрки.

Дверь захлопывается, Лора резко включает свет. В комнате никого.

— Послушай, если хочешь на большую сцену, то… — морщится и взгляд отводит. — Ты должна быть более благодарна нашему продюсеру.

— Всмысле?

— Не строй из себя глупенькую куколку. Ты понимаешь, о чём я говорю. Мой тебе совет: Савицкого не зли. Не ответишь ему лаской ты, а сорвётся он на всех своих девочек. Ок?

— Он никогда ко мне не приставал, — бормочу растерянно.

— Конечно, нет. Знает, жук, что ты бывшая Волкова! — Лора хитро прищуривается, разжигая во мне огонь непонимания и смятения. — Подожди, Вероника, и Савицкий запросит цену за твоё продвижение.

_57_

***за две недели до похищения ребёнка**

— Может, всё таки не поедешь? — Стёпа сжимает мои ладони своими пальцами и с тоской смотрит в глаза.

— Я не могу отказаться, — качаю головой и опускаю взгляд.

Это невыносимо. Когда всё только наладилось в отношениях с мужем, я вынуждена улетать в Питер.

Карьера или семья?

Голова гудит, как пчелиный улей. Я не могу выбрать. Не могу. Я долго шла к большой сцене. Моя мечта исполняется наяву. У меня есть мои слушатели, которым помогает моя музыка. Девочки пишут мне в соцсетях о том, как проживают собственную боль через мои треки, что им легче, что мой голос исцеляет. Я обязана петь для них.

Но тут моя семья. Мой сын, мой муж, мой дом. И они не горят желанием разделить мою радость.

— Будь осторожна, — Волков прижимает меня к себе, и на душе становится гадко.

Я словно разрываюсь: плюнуть на всё и не уезжать или идти до конца.

Савицкий ведь оказался прав, и совместное выступление с Лорой Шорох принесло мне популярность. А теперь у меня собственный сольный концерт на три тысячи слушателей. И все билеты раскуплены.

Как я могу дать заднюю?

— Я улетаю всего на два дня, — напоминаю строго. — Олеся будет с вами, поможет с Максимкой. Моя мама приедет вечером, всё проконтролирует. Всё будет хорошо.

— Вероника, — гладит ладонью мою щёку, и я закрываю глаза от удовольствия. — Пожалуйста, пусть мой охранник будет рядом с тобой. Я не доверяю Савицкому. Не дай бог он начнёт к тебе приставать.

— Не начнёт.

— Ты красивая и сексуальная! А вдруг…

— Стёпа! — сдерживаю порыв закатить глаза. — Мне пора. Посадку объявили.

Целую губы мужа, теряясь в этом моменте. А дальше самолёт, облака за стеклом иллюминатора, Питер… и мои бесконечные мысли. Сейчас в моей жизни наступил тот редкий момент, когда я счастлива по-настоящему. Все важные сферы моей жизни наконец-то наладились. Я пою для людей, которых лечит моя музыка. У меня есть чудесный сынок и любящих муж-бизнесмен. Мама счастлива, больше не заливает запоями, живёт с хорошим мужчиной.

Бабушка Аня могла бы мной гордиться.

Закрываю глаза, чувствуя влагу на ресницах. Давно я не вспоминала о любимой бабуле! Если бы она была жива, то с удовольствием понянчилась с правнуком, а ещё она слушала бы каждую мою новую песню, читала бы мои тексты. И давала бы мудрые советы для моих отношений с Волковым. Мне не хватает её в реальной жизни.

Самолёт приземляется, я выдыхаю с облегчением. Страх от перелётов так и не пропал. Наоборот, даже усилился. Одно дело лететь куда-то на частном самолёте Стёпы, и совсем другое на общественном.

— Как добралась? — Савицкий встречает у отеля.

— Всё хорошо, спасибо, — искренне улыбаюсь.

— А это кто? — продюсер кидает брезгливый взгляд на мужчину позади меня.

Боже, я уже и забыла…

— Это Андрей. Мой охранник.

— Откуда он у тебя? — недовольная ухмылка.

— Не спрашивайте…

Завтра вечером у меня концерт. Сразу после мы поедем в аэропорт, и я вернусь к мужу. А сейчас лежу в постели и не могу сомкнуть глаз.

Это будет моё первое выступление на такую большую аудиторию.

Нервничаю ли я? Безумно! Счастлива ли я? Без сомнений, да!

Телефон противно пиликает на большой кровати, и мне достаточно лишь подвинуть руку, чтобы взять его. Замираю, когда вижу смс с незнакомого номера. Сердце пропускает удар, а после стремительно набирает скорость. Слышу, как кровь течёт по венам, закипая.

Дрожащим пальцем щёлкаю на всплывшее уведомление, открывается чат с перепиской.

"Твой муж тебе изменяет, пока ты думаешь, что у вас всё наладилось"

Взгляд становится туманным, пространство вокруг превращается в липкую субстанцию. Дышать тяжело. Смотрю на цифры номера, стараясь сфокусироваться и прийти в себя.

Это бред! Быть такого не может! Стёпа сейчас дома вместе с няней и нашим сыном.

А что если он… с Олесей…

Закрываю рот рукой и вздрагиваю. Слёзы текут по лицу.

"Наивная маленькая Вероника… долго ты будешь унижаться перед ним? Ваш брак — фальшивка! Он тебя пожалел, когда ты залетела. А любит он совершенно другую женщину".

Всё это кажется чей-то злой шуткой. Стёпа не мог так со мной поступить! Он бы не стал возвращать меня в свою жизнь, если бы любил кого-то ещё. Он бы не интересовался моими успехами, не стремился бы проводить вместе каждую свободную минуту. Не было всех этих трепетных признаний в любви и долгих разговоров по ночам. Ему было бы это не нужно, если бы он изменял.

На экране всплывает фотография моего драгоценного мужа и Эвелины. В постели. На знакомой мне простыни. Рыжеволосая красотка улыбается, закрывая одеялом обнажённую грудь, а рядом Стёпа, лохматый и сонный. Это их утреннее селфи.

Дрожащими руками набираю ответное смс, но тут же вижу на экране "отправка сообщений ограничена".

Звоню по неизвестному номеру, но там лишь автоответчик.

По позвоночнику прокатывается лютый холод, хочется выть и лезть на стену от адской боли, заполнившей грудную клетку. Мне словно переломали рёбра и вырвали сердце.

Чёрта с два я поведусь на эту провокацию! Но тогда почему мне так сильно больно?

Набираю номер мужа, чтобы всё выяснить. Мне жизненно необходимо услышать его голос. Выговориться. Рассказать о том, что кто-то хочет обмануть меня, опорочить его в моих глазах.

Я не верю! Не верю!

Длинные монотонные гудки обрывают три коротких сигнала. Стёпа не отвечает на мой звонок, и подлый червячок сомнений проникает в мозг ядовитой мыслью о том, что всё это может оказаться правдой.

Тогда зачем Волкову я, если он спит с Эвелиной?

Встаю с кровати и вытаскиваю из холодильника ледяную воду. Пью жадными глотками, горло обжигает холодом, а пальцы уже ищут в записной номер няни Олеси.

— Где Волков? — выпаливаю резко, как только прекращаются гудки.

— Вероника Алексеевна, что-то случилось?

— Где мой муж?

Говорить больно и голова кругом.

— Он… куда-то уехал.

Прижимаюсь спиной к стене, чтобы не потерять равновесие. Комната плывёт перед глазами и ноги не держат, будто я тряпичная пустотелая кукла.

— Куда? Олеся, куда он поехал? — шепчу из последних сил.

Я, наверно, сойду с ума сегодня ночью.

— Он не отчитывался. Надел костюм, обулся и сорвался куда-то, — сообщает отстранённым голосом.

Вытираю слёзы тыльной стороной ладони, скатываясь на прохладный пол. Поджимаю колени и кладу на них голову. Мне уже не важно, что говорит голос няни из телефона, упавшего рядом. Меня окутывает боль.

Я не хочу верить в измену.

Но всё не может быть так сладко! У других, возможно. Но в моей жизни не бывает всё сахарно. Я всегда по горло в проблемах. То денег нет, то любовь кинжалом ударяет между лопаток. И сегодня, видимо, мне был нанесён последний смертельный удар.

_58_

_Степан_

Давно я не был в Санкт-Петербурге! А тут такой повод — первый большой концерт у любимой жены. Значимое событие, которое я не могу пропустить.

С Вероникой даже разговора не было о том, чтобы я поехал вместе с ней. Наверно, она хотела чтобы один из родителей остался рядом с Максимкой. Но я не стерпел и купил билет на самолёт ещё за две недели до концерта. Уверен, няня и моя тёща прекрасно справятся с ребёнком и без моей помощи. От меня толку то особо и не будет.

Самым сложным было не проболтаться об этом Веронике.

Устрою ей сюрприз.

Представляю, как она рада будет увидеть меня с красивым букетом и колоссальной поддержкой. Знаю, что она нервничает перед выходом на сцену, хоть никому никогда в этом не признается.

Еду в такси из аэропорта, осматриваясь по сторонам. Небо серое и пасмурное повисло над крышами, первые звёзды загораются на мрачном полотне.

— Андрей, ну что там? — прикладываю телефон к уху и закрываю глаза.

— Савицкий час назад спустился в бар, Вероника Алексеевна в своём номере. Всё тихо.

— Я подъезжаю. Если Волкова куда-то соберётся, сразу сообщи.

Предчувствие какое-то неспокойное. Будто буря на горизонте. Обычно внутренняя тревога никогда меня не подводила, но последний год показал, как сильно я могу иногда заблуждаться.

Главное, что сейчас всё наладилось. Ника вернулась домой вместе с Максимкой, построила карьеру, у меня бизнесы идут в гору, уже приносят стабильный доход. А Нефть "ВЕС" под руководством отца снова занимает лидирующие позиции.

Жизнь всё расставила по своим местам.

В какой-то момент мои веки тяжелеют, и я проваливаюсь в сон, но звонок телефона быстро вырывает меня в реальность.

— Да, Андрей, — устало зеваю.

— Степан Ефимович, Вероника Алексеевна спустилась в бар. Вам лучше поспешить! — его беспокойный голос заставляет моё сердце сжаться.

— Что там?

— Увидите всё своими глазами.

Такси тормозит у входа в большой и красивый отель, и я спешно выбегаю на улицу. Холодно. И дождик накрапывает. Санкт-Петербург приятной погодой не балует. Ветер такой, что с ног сдувает.

Вдыхаю полной грудью, стараясь успокоиться. Я доверяю своей жене, и точно знаю, что она не позволит своему продюсеру Савицкому ничего лишнего.

Поднимаю взгляд на яркую вывеску, перевожу дух, а пальцы бесконтрольно сжимаются в кулаки. И паршивые мысли, как стая тараканов, царапают черепную коробку изнутри мерзкими лапками.

Вхожу в просторный холл отеля, Андрей меня уже встречает. Вид у него мрачный и пугающий.

— Что случилось? — выпаливаю вопрос, и он эхом разносится по пустующему холлу.

— Господин, вы должны это увидеть.

…

_Вероника_

Смотрю на своё отражение. Долго. Взгляд рассеянный, и губы дрожат от озноба, гуляющего глубоко под кожей. Прикусываю нижнюю до боли и пальцами сжимаю край столешницы так, что ногти ломаются. Вновь подкатывают слёзы отчаяния, но я не позволяю себе провалиться в истерику.

Гордо вскидываю подбородок и отхожу дальше от зеркала, чтобы увидеть себя в полный рост.

Нарядилась в новое платье с откровенным разрезом на бедре.

Сделала макияж на скорую руку и волосы завязала в высокий хвост.

Хороший образ, чтобы провести вечер в баре нашего отеля и забыться.

Выхожу из номера, озираясь по сторонам. Не хотелось бы наткнуться на Андрея, которого мой муженёк приставил ко мне. Я то знаю, что Волков сделал это не ради моей безопасности. Что со мной может случиться?

Стёпа сделал это для того, чтобы его охранник за мной шпионил и докладывал о каждом моём шаге.

Всё тихо. Андрея не видно.

Спускаюсь на первый этаж, от лифта до бара рукой подать. Оборачиваюсь, чтобы удостовериться, что шпион не сидит у меня на хвосте.

В моих планах сейчас занять местечко за барной стойкой, заказать один единственный коктейль и пить его неторопливо, наблюдая за посетителями. В номере я схожу с ума, а там где многолюдно, мне будет проще отвлечься от собственных грызущих мыслей.

Я знаю, какая она… Эвелина. Коварная рыжеволосая стерва, которая может пойти на любую подлость, лишь бы получить желаемое. Только непонятно для чего ей понадобилось порочить Стёпу в моих глазах на этот раз. Он больше не глава многомиллионной корпорации, и стрясти с него почти нечего. От этого только хуже: вообще не понятно, чего Эвелина хочет.

Я хорошо помню тот вечер, который Волков провёл в компании бывшей жены. Как пела, сдерживая слёзы, а он сидел с ней за одним столом и непринуждённо что-то обсуждал. И уехали они вместе.

Даже если между ними что-то было, могу ли я считать это изменой?

Мы фактически не были вместе. Я сама ушла от него и в тот момент была не намерена мириться и сходиться вновь. А сейчас у нас всё наладилось.

Пока не поговорю с мужем, выводы делать не буду. Вот когда вернусь, заявлю ему с порога о полученных накануне сообщениях и фотографии. Я всё заскринила. И даже если переписка каким-то чудным образом исчезнет, у меня останутся доказательства. Посмотрим, что Волков на это скажет.

А пока мне просто нужно отвлечься.

Занимаю свободное место за баром и делаю заказ.

Спиной ощущаю на себе тяжёлый взгляд. Ёжусь и оборачиваюсь.

— Вероника, — Александр Владимирович широко улыбается, обнимая правой рукой незнакомую мне девицу. — Что ты тут делаешь?

_59_

Становится не по себе от пожирающего взгляда продюсера и его пассии. А у девушки и платье почти такое же, как у меня. Чёрное, обтягивающее, с пикантным разрезом на бедре. И на ней, нужно признать, оно сидит гораздо лучше, чем на мне.

Савицкий заметно пьян. Глаза никак в кучу собрать не может, будто смотрит насквозь, но зрачки горят дьявольским пламенем похоти.

— Одиноко в номере, вышла расслабиться, — оправдываюсь я, поджимая губы.

Я не хотела, чтобы Александр Владимирович заметил меня. Но теперь диалога не избежать. Может, оно и к лучшему: так я точно отвлекусь от мыслей про бывшую жену моего Стёпы.

— Виолочка, погуляй, — убирает руку с талии незнакомки, а та лишь растерянно хлопает ресницами.

— Я не Виола… Виолетта! — поправляет, надув губы.

— Это уже не важно, — Савицкий фыркает и двигает свободный барный стул ближе ко мне.

Виола — Виолетта обижено уходит. Знать не хочу, какими методами Александр Владимирович располагал её к себе и что обещал, но по расстроенному виду девушки догадаться не сложно.

— Красивое платье, — комплимент звучит скользко.

— Спасибо, — выдыхаю и делаю глоток спиртного.

Вкусный мохито с кубиками льда одаривает свежестью и расслабляет.

— Ну что, Канарейкина, завтра твой первый большой концерт, — потирает руки и глаза прищуривает, осматривая мои длинные ноги в разрезе платья.

Я молчу.

Просто не знаю, что ответить, чтобы не язвить. Хочу поправить Савицкого, что я не Канарейка, а Волкова. Напомнить, что я замужняя женщина с маленьким ребёнком.

— Ты, должно быть, благодарна мне? — мужской голос понижается, становится интимнее.

А в мою голову закрадывается воспоминание о том, что говорила мне Лора Шорох: я должна быть благодарна, и когда продюсер запросит цену за моё продвижение, обязана ответить на его ласку.

Уголки моих губ нервно вздрагивают.

— Да, Александр Владимирович, благодарна. Спасибо вам! — поворачиваю корпус, чтобы не смотреть ему в глаза.

Молюсь, чтобы он ушёл на поиски своей Виолы-Виолетты и продолжил заигрывать с ней.

Но Савицкий лапает меня взглядом. Сквозь шумные голоса и музыку слышу, как дышит тяжело. Стул со скрипом пододвигает ближе и касается коленом моего бедра.

Вздрагиваю всем телом.

— Расслабься, Вероника, — выдаёт возбуждённо.

А после сильная мужская ладонь оказывается на моей спине и стремительно съезжает ниже, к самому копчику.

Становится душно, и я уже жалею, что вышла из номера.

— Александр Владимирович, вам не стоит так трогать меня.

— Не нравится? — удивлённо.

— Я замужем, — всё же решаюсь напомнить об этом факте.

— Твой муж за шестьсот пятьдесят километров отсюда. Он не узнает, что я тебя потрогал! — Савицкий усмехается, сжимая моё платье своими пальцами. — Если, конечно, ты ему не расскажешь, — выдыхает строго. — А ты ведь не расскажешь, верно?

— Степан приставил ко мне охранника. Если он увидит, как вы меня трогаете, то беды не миновать.

— Охранник… точно… — продюсер кривится, но руку убирать не спешит.

— А знаете, Александр Владимирович, в номере нас никто не увидит, — перевожу на него лукавый взгляд. — Вы идите, а я удостоверюсь, что мой охранник за мной не следит, и присоединюсь к вам!

В пьяном взгляде загорается неудержимый огонь.

— Так бы сразу, Канарейкина, — встаёт, пошатнувшись.

Наклоняется ко мне и целует в висок, оставив мокрый след.

— Жду тебя, милая! — напоследок лапает мою ногу и шатающейся походкой выходит из бара.

С облегчением закрываю глаза и улыбаюсь. Пронесло… остаётся надеяться, что Савицкий зайдёт в свой номер и сразу же уснёт.

— Извините, — Виола — Виолетта усаживается на освободившийся рядом со мной стул. — А вы к Александру Владимировичу пойдёте?

Меня перекашивает от её вопроса.

— Нет, — осматриваю её наивное лицо с накачанными губами, прохожусь взглядом по похожему на моё платью и пожимаю плечами. — Если хочешь, можешь пойти к нему. Номер сто пятьдесят второй.

…

_Степан_

У входа в бар не протолкнуться, но мне всё же удаётся заглянуть.

Сердце перестаёт стучать, когда вижу жену в объятиях старого мудака Савицкого. Нагло трогает её спину, скользит ладонью ниже, сжимает лёгкую ткань платья. А она улыбается.

Улыбается, мать её!

Вместо того, чтобы пресечь его телодвижения, сидит и бесцеремонно глазки ему строит.

— Степан Ефимович, пойдёмте в номер, — одёргивает меня Андрей.

Заметил, как я закипаю от бешенства.

Глаза наливаются кровью, и я ничего почти не вижу. Красная пелена застилает взгляд.

Часто моргаю. Вероника наклоняется к своему продюсеру, что-то шепчет ему. Наверняка какую-нибудь пошлость. Выражение лица у старого урода уж больно довольное.

Он встаёт, поцеловав её в голову. И я теряю контроль.

Срываюсь с места, но Андрей успевает перехватить.

— Степан Ефимович, не нужно. Сделаете только хуже. Вероника не простит вас, если у неё завтра концерт сорвётся.

Не простит… то есть я должен закрыть глаза на то, что моя законная жена позволяет Савицкому до неё дотрагиваться! Должен простить?!

Андрей ухватывает меня за пиджак и выводит из бара.

— Я не понимаю, чего ей не хватает, Андрюха? — скулю, как дворовый пёс, и залпом вливаю в себя алкоголь.

— Господин, перестаньте! Ничего такого Савицкий не сделал! — звучит неутешительно.

В номере слишком душно. Я задыхаюсь от собственного лихорадочного пульса и беспощадной злости. Разорвать готов этого продюсера голыми руками, проломить ему башку, чтобы думал, кого лапает.

— Проверь, где сейчас Вероника, — указываю на дверь, и Андрей, тяжело вздохнув, выходит из номера.

Смотрю на наручные часы, а стрелки безумно медленно ползут по циферблату. Секунда, две… минута… выдыхаю.

Слишком долго!

Терпеть нет никаких сил, и я срываюсь из номера вслед за своим главой охраны. Крадусь, как идиот, по лестнице вверх, осматриваюсь. В длинном коридоре замечаю блондинку в чёрном платье. Качая бёдрами, она проходит к одной из дверей и стучит. Я прячусь за перила, взгляд мутнеет.

Не могу разглядеть, Вероника ли это…. но платье и походка слишком похожи. Лица я не вижу.

Дверь распахивается, и девушку в чёрном платье встречает Савицкий.

А я сажусь на ступеньки и обхватываю голову руками.

Это она… моя Вероника…

Возвращаюсь в номер, словно в бреду. Стягиваю галстук и рубашку.

— Степан Ефимович, Вероника не открыла мне дверь, — появившийся Андрей сообщает неутешительные новости.

— Я её видел, — шепчу, покрываясь потом. — Она у Савицкого.

_60_

Всё, что я запланировал, осуществлять не хочется от слова "совсем". Видеть не могу Веронику после произошедшего. В моей поддержке она явно не нуждается. Савицкий её пусть поддерживает и успокаивает. Кровь закипает в венах, когда представляю, как продюсер трахает мою жену.

С утра выезжаю в аэропорт, и господин случай предоставляет мне возможность купить билет в самолёт на ранний рейс.

Андрей остался в отеле, чтобы следить за безопасностью Вероники. Вечером она выступит, и в ночь вылетит домой.

В моих планах дождаться её и высказать всё, что я о ней думаю. А ещё лучше будет, если перед этим я соберу её вещи, и как только дорогая жёнушка заявится на порог моего дома, я выставлю её за дверь. Пусть катится к чертям! Куда захочет! Хоть в объятия к своему продюсеру Савицкому, хоть в Швейцарию к миллионеру Амьелю.

Я улетаю из Питера с полной опустошённостью и ноющей болью в затылке. Я никак не ожидал такой подставы от Волковой.

Теперь понятно, почему она не могла встретиться со мной неделями… занята была, отрабатывала свою карьеру.

— Я дома! — сообщаю громко, забыв, что встречать меня некому.

Персонал в дом я так и не вернул. Здесь обитают только призраки-охранники, которых я вижу редко.

— Добрый день, Степан Ефимович, — Олеся с мальчишкой на руках выплывает из столовой.

Ставит Максимку на пол, и тот торопливо идёт ко мне.

Сердце сжимается при виде сына.

Хватаю его на руки, прижимаю к себе и улыбаюсь. Вдыхаю запах родного человечка, растворяюсь в моменте. Тревога и боль отступают на какое-то время.

— Вероника звонила вчера, — сообщает няня, переминаясь с ноги на ногу в сторонке. — Она спрашивала, дома ли вы… а я не знала, что сказать, чтобы не испортить сюрприз.

— Никакого сюрприза не получилось, — отрезаю сухо, окинув Олесю недоброжелательным взглядом.

— Почему?

— Потому что эта сука трахается со своим продюсером.

Глаза нянечки расширяются.

— Быть такого не может… — лепечет еле слышно.

— Пока все думают, что Вероника святая, она…

— Не выражайтесь при ребёнке! — перебивает и подходит ближе, протягивает руки, и Максимка с радостным воплем ныряет в её объятия. — Пойдём, Максим Степанович. Папа, наверно, очень устал.

Вскидывает подбородок и поднимается по лестнице на второй этаж, исчезает за поворотом, оставив только шлейф ненавязчивых приятных духов.

Я не знаю, как не сойти с ума и дождаться Веронику. С удовольствием бы сейчас залил своё горе. Напился бы до беспамятства. Лишь бы внутренний голос не твердил мне о том, что я пригрел на груди змею.

История повторяется.

Сначала мне бессовестно изменяла Эвелина. Теперь и Вероника скатилась до её уровня.

Переодеваюсь и направляюсь в бассейн. Лучше так скоротаю время, чем буду выпивать. Если Волкова вернётся домой, а я пьян, то разговора не состоится.

Я хочу смотреть на неё трезвыми глазами и слушать, как она будет оправдываться и выкручиваться. А потом распахну перед ней дверь и выгоню. Навсегда. Из дома. Из сердца. Из мыслей.

…

_Вероника_

Концерт получился такой, что у меня до сих пор мурашки. Прошло уже достаточно времени, а я всё ещё проживаю те эмоции, которые накрывали меня на сцене. И стоит только закрыть глаза, я словно наяву вижу их… своих людей… подпевающих моим песням, слушающих меня внимательно. Чувствую их светлую энергию и поддержку.

Я не думала, что у меня когда-то получится прикасаться к сердцам людей через свои песни.

Это было мечтой. Тем, что спрятано от меня за громадной непробиваемой стеной.

А теперь это часть моей жизни!

Машина ловко заворачивает на огромную территорию нашего дома. Лениво загораются фонари с датчиками движения. Наконец-то увижу родных, поделюсь своими чувствами и эмоциями. Расскажу, как сначала было страшно, а потом я увидела тысячи влюблённых глаз, и тревога испарилась. .К.н.и.г.о.е. д…н.е.т.

Прохожу в просторный коридор, Андрей заносит мой чемоданчик и оставляет у двери.

— Спасибо, — улыбаюсь ему, а он мрачный такой, словно кто-то умер.

Молча уходит, даже не посмотрев на меня.

Конечно, охрана Волкова никогда многословностью не отличалась, но тут мог бы хоть что-то ответить.

Крадусь по лестнице. Знаю, что все спят. Время близится к утру, примерно пол четвертого. На часы принципиально смотреть не хочется, чтобы не расставаться, ведь сна у меня ни в одном глазу. Я заряжена энергией после концерта настолько, что ещё долго не смогу уснуть.

Распахиваю дверь в спальню Стёпы и замираю. Кровать пуста. Мало того, муж даже не расстелил её.

Странно… Стёпа же знает, что я должна прилететь сегодня ночью…

Мысли спутываются в узлы, щекочут нервы.

А что, если он у Эвелины? Вдруг полученные с неизвестного номера сообщения были настоящими? Может Волков на самом деле мне изменяет?

Присаживаюсь на кровать и глаза закрываю, дышу полной грудью в попытке собраться и перевести дух. Внутри всё замирает, и пальцы с силой сжимаются в кулаки. Почти до боли.

— Вернулась? — в слух вонзается низкий мужской голос.

— Привет, — выдыхаю, распахнув глаза.

— Я вещи твои собрал, они в твоей комнате, — говорит спокойно и размеренно.

А у меня душа уходит в пятки.

Выгоняет меня, потому что больше не хочет обманывать. Приведёт Эвелину сюда, будет с ней жить.

Значит, всё это правда!

— Почему ты раньше не сказал? — чувствую нахлынувшие слёзы от обиды и негодования.

Стёпа проходит в центр комнаты. В полутьме теперь отчётливо видно его лицо, освещённое ночником. Смотрит куда-то отстранённо, поджимает губы и хмурится.

— Как ты могла, Вероника? — переводит на меня тяжёлый взгляд, от которого мурашки по коже.

— Я?

— Я тебе верил, а ты… с Савицким…

Смотрю в глаза мужа, сверкающие безумной ревностью, и никак не могу понять, в чём он хочет меня обвинить.

— Стёпа, причём тут мой продюсер? — скрываю своё возмущение, но голос шипит.

— Ты ещё и дурой притворяться будешь? Я всё знаю, Вероника! — говорит на повышенных тонах, заставляя мой пульс ускориться.

— Что же ты знаешь? — встаю с кровати и делаю уверенный шаг к нему, сокращая расстояние до миллиметров.

Стёпа не отрывает от меня разъярённого взгляда, дышит тяжело и вена пульсирует на его виске.

— Не шути со мной, девочка, — обжигает дыханием моё лицо.

— Я тоже кое-что знаю, муженёк! — складываю руки на груди в защитном жесте, губы вздрагивают в улыбке.

— Я просто вот чего понять не могу, — с колкой усмешкой. — Неужели для тебя твоя карьера дороже меня и Максимки?

— Бред какой-то, — закатываю глаза. — Это твоя бывшая тебе так дорога, что ты спишь с ней в тайне от меня! А хотя я понимаю… наши отношения начались с того, что ты хотел Эвелину вернуть, — обжигаюсь собственными словами и прикусываю щёку изнутри до отрезвляющей боли.

— Стрелки переводишь? Изменяешь, но хочешь сделать меня виноватым? — между бровями Волкова образуется глубокая впадина.

Достаю телефон из кармана и открываю ту самую переписку.

— Вот, полюбуйся, — демонстрирую мужу гадкие сообщения и фотографию, на которой он в полусне обнимает свою бывшую жену, лёжа на постели.

— У нас ничего не было, — оголяет зубы в зловещем оскале. — Эвелина в тот вечер подсыпала мне какую-то херню в вискарь, а потом хотела воспользоваться мной. Но ничего не было. У Олеси есть доказательства.

— Я не верю!

— Повторяю ещё раз. У Олеси есть доказательства! — упрямо цедит сквозь зубы. — А вот ты чем докажешь, что не спала с Савицким?

— Почему я должна это доказывать? С чего ты вообще это взял?

— Я был в Питере вчера. Видел вас в баре. Он целовал тебя и лапал. А потом, — голос Стёпы срывается, и он морщится, как от боли, прикладывает ладонь к груди.

— Что потом? — сверлю взглядом его лицо.

— Ты зашла в его номер, — шепчет.

Обходит меня и садится на кровать.

— Стёпа, я не изменяла. В баре была девушка в таком же платье, как у меня. Это она вчера заходила к Савицкому! — сыплю оправдания, но потом закипаю от злости и тут же взрываюсь. — Ты правда думаешь, что я способна на измену? — вскрикиваю.

— Иди к себе в комнату, — говорит тихо, почти не слышно.

— Ответить, ты мне не доверяешь? — делаю шаг в сторону мужа, чтобы заглянуть в его наглые недоверчивые глаза.

— Пошла вон! — рявкает грубо, и по моей спине тут же бежит холодная волна.

Замираю на месте, буквально прирастаю к полу. Хочу что-то сказать, но воздуха становится мало.

— Уходи, Вероника! Убирайся! — встаёт с места и, сильно схватив меня за плечо, выталкивает из спальни.

Дверь с шумом захлопывается прямо у меня перед носом.

_61_

Сижу в своей комнате, взгляд застыл на чемоданах, в которых я не так давно, счастливая и окрылённая, перевозила вещи в этот проклятый Волковский дом!

Выгнал меня. Выставил из своей спальни. Обвинил в том, чего я никогда бы не сделала.

Волков в своём репертуаре…

Вытираю мокрые щёки тыльной стороной ладони и шумно выдыхаю.

Скоро проснётся Максимка, и мы благополучно уедем куда-нибудь подальше. Только я и сын. Вдвоём. Денег у меня теперь достаточно, чтобы снять квартиру и жить своей жизнью без мерзких обвинений и лживой любви.

Эта драма в отношениях меня вымотала…

А Люда, после развода с Медведевым, говорила, что сказочные богачи не для таких девчонок, как мы!

Права была… у богатых, видимо, с головой не всё впорядке.

***

— Нужно как-то помочь им, — выговорила Олеся, сложив руки под грудью. — Так больше продолжаться не может.

— Ты же понимаешь, что они как кошка с собакой. Цапаются из-за мелочей. Я считаю, что счастья у них уже не будет! — Лиза покачала головой и отпила из чашки горячий шоколад.

Компания домработников собралась в кафе в центре города через несколько дней после отъезда Вероники. Каждый из них желал Волковым только счастья, но как помочь, никто не знал.

— У них общий ребёнок, которого они оба любят. Да и к друг другу у них определённые чувства есть. Последняя их ссора вообще произошла на пустом месте! — не унималась Олеся, стараясь вразумить друзей и заставить их придумать хоть какой-то план по примирению Стёпы и Ники.

— Я тоже считаю, что вмешиваться не стоит, — пикнула Настя, покосившись на Лизу.

— Ну как же так… — няня обречённо заныла, закрыв глаза от усталости. — Волковы как дети малые! Но они же не могут друг без друга!

— Смогут, — отрезала Лиза, отодвигая опустевшую чашку в центр стола. — Взрослые они, Олесь. В наших советах не нуждаются, поверь.

— Тут советами уже не поможешь. Вероника со Степаном Ефимовичем видеться не хочет категорически! А Волков так вообще снова в депрессии. Бороду не бреет, не моется, почти не ест! — жалостливым голосом вещала Олеся.

Её сердце болело и сжималось каждый раз, когда она заходила к Волкову домой и интересовалась у охраны, как господин себя чувствует. Пару раз молодая девушка даже готовила Степану суп и уговаривала съесть хоть ложечку. Ради сына!

— Ты бы прекращала за ним ухаживать, как за инвалидом, — колко усмехнулась Лиза.

Конечно, она тоже переживала за Стёпу, хоть и злилась на него за то, как не задумываясь он выгнал весь персонал в тот злополучный день. И до сих пор не извинился!

— Вот, верно! Степан Ефимович зрелый мужчина, сам справится! — Настя самодовольно кивнула, но тут же смущённо опустила взгляд в опустевшую десертную тарелку.

Из-за юного возраста она верила в любовь всем сердцем. И пусть ей никогда не приходилось по настоящему влюбиться, до головокружения и пресловутых бабочек, описанных в прочитанных девушкой романах, Настя видела, как между Волковыми проносятся искры. Какое-то время она даже мечтала, чтобы и у неё были такие отношения. Нежные. Трепетные. А временами и огненные, опаляющие крылышки.

Ей бы хотелось, чтобы всё было как раньше. Степан Ефимович и Вероника Алексеевна снова любили бы друг друга и берегли. И все бы они вновь жили в доме у Волкова. Но Настя выбрала позицию властной Лизы и во всём поддерживала её слова, а о своём собственном мнении напрочь позабыла.

— Бестолковые вы, девки! — голос Виктора, тихий и размеренный, разорвал тишину за столиком.

Три пары женских удивлённых глаз впились в него с непониманием.

— Волковы — наша семья. Мы обязаны их помирить! — заключил мужчина и загадочно улыбнулся. — Доставайте блокноты и ручки. Записывайте. План таков…

_62_

***день икс***

_Вероника_

— Ты же понимаешь, что нам придётся поговорить? — голос мужа из трубки звучит совсем не ласково.

— О чём? — прячусь за равнодушием.

Ковыряю ложкой свой десерт, заказанный полчаса назад. Думала, что хотя бы сладкого смогу поесть, но аппетит так и не пришёл.

— Вероника, хватит! — рявкает так, что я интуитивно отстраняю телефон от уха. — Я хочу видеть сына!

— Хорошо, попрошу Олесю. Она заедет к тебе вместе с Максимкой.

Душа трещит по швам. Я точно знаю, что приняла верное решение: не видеться больше с Волковым. Наши кошки-мышки продолжаются очень долго, и изрядно всем надоели. Нужно найти в себе силы поставить точку. На этот раз окончательно.

— Жди, Стёпа. Олеся заедет около шести, после сна Максимки.

Сбрасываю вызов и замираю взглядом на маленьком красивом тортике, а недавно услышанный голос продолжает звенеть в ушах. Он говорит жалостливое "прости, был не прав", и я наивно хочу ему довериться. В сотый раз!

Руки прошибает электрическим разрядом, и я сильнее сжимаю дрожащими пальцами чайную ложку.

К чёрту всё!

— Принесите счёт, — улыбаюсь пробегающему мимо официанту.

— Вам всё понравилось? — смотрит на нетронутый десерт, изгибая густую бровь.

— Ага, спасибо. Можете забрать, — отодвигаю чашку с чаем и тарелочку.

Расплатившись, еду на съёмную квартиру в жёлтом такси. Мысли не отпускают не на секунду. С тех самых пор, как случилась последняя ссора с мужем, я сама не своя. Ощущение пустоты не проходит, чем бы я не занималась. Даже блог начала вести активнее. Поэтому и приходится ездить куда-то, что-то снимать, фотографировать, ретушировать, заливать и писать под постами мудрые и правильные мысли. Хотя чаще я публикую видео под собственные песни и строчки из них же.

— А вот и мама! — Олеся встречает меня на пороге, держит Максимку за руку.

Малыш улыбается и бежит ко мне. Обнимает.

Всё таки мальчик у нас получился на удивление ласковый.

Время рядом с сыном пролетает незаметно. Собираем башни из кубиков, пробуем рисовать, смотрим мультик. Дальше дневной сон.

— Олесь, Волков хочет Макса увидеть. Съездишь? — выхожу на кухню после того, как уложила сыночка.

— Да, хорошо, — отвечает тихо, а я смотрю в её глаза, загоревшиеся странным блеском.

Секунду мешкаю, стараясь угадать причину внезапной радости няни, но потом отгоняю от себя неадекватные мысли.

Волков и Олеся… Нет! Если бы между ними что-то было, я бы уже об этом знала.

— Какие у вас планы на вечер? — осторожно интересуется Олеся, поставив на стол две кружки с какао.

— Не знаю.

— Вам бы съездить развеяться. Вы давно не общались с подругой Людой!

Она права…

Я и правда никуда не хожу последнее время. А если и выбираюсь из дома, то только в полном одиночестве.

Так и с ума сойти можно…

_Степан_

— Наконец-то, — встречаю Максика и Олесю в своём доме.

На лице играет глупая улыбка, как у маленького мальчика. Беру крошку — сыночка на руки, и тревожные мысли меня оставляют. Не видел его давно. Вырос. Кажется, совсем взрослый. Уже ходит, показывая пальцем в разные предметы, издаёт много звуков. Иногда даже "па-па" проскальзывает, отчего моё сердце превращается в золу.

Проводим время в игровой. Максим с удовольствием и живым интересом рассматривает оставшиеся здесь игрушки, я за ним наблюдаю, иногда отрывая взгляд и рассматривая няню.

Олеся устроилась на удобном диванчике и активно пишет кому-то смски, стучит маникюром по экрану. Взгляд встревоженный, губы то расплываются в загадочную полуулыбку, то поджимаются и превращаются в узкую полоску. Она явно чем-то обеспокоена.

— Как дела у Вероники?

От моего вопроса Олеся вздрагивает, и тут же оживляется. Широкая улыбка озаряет её лицо и глаза… становятся хитрыми, с прищуром.

— У Вероники Алексеевны всё супер! — скандирует не своим голосом. — Сегодня она будет ужинать в ресторане у подруги Люды.

Последние слова произносит сособойинтонацией.

— Олесь, ты на что-то намекаешь? — спрашиваю в лоб, наблюдая, как вытягивается её лицо.

— Я же… уже вмешивалась в ваши отношения и… это я свела вас снова…

— И что?

— Степан Ефимович, почему бы вам не поехать сейчас к ней?

Вопрос звенит в ушах.

А, собственно говоря, почему бы и нет?

Мы так и не обсудили возникшую ситуацию. Я выставил жену за порог своей комнаты, она горделиво схватила чемоданы и съехала. А я чуть не помер в ту ночь. Давление подскочило. Наш семейный доктор приезжал, вколол мне укол и следил за моим состоянием добрые часов пять. Всё было сделано тихо, чтобы никто не видел, что мне плохо. Я не хотел никого напрягать, особенно Веронику. Если бы я показал свою слабость, наверно, жёнушка бы приняла это всё за симуляцию с моей стороны.

И сейчас предложение Олеси выглядит весьма разумным. Поеду и поговорю с Никой. Спокойно.

Уже через каких-то сорок минут стою рядом с "Горизонтом". Начинает накрапывать дождь, мелкие капли ложатся на белоснежные лепестки цветов, купленных для Вероники. Такие же нежные, как она. И колючие! Сжимаю ладони крепче, наблюдая за женой.

Она сидит в уютном помещении в компании чашки какого-то напитка, освещённая ярким жёлтым светом. Блики играют на её милом лице и белом платье. Задумчиво смотрит то на свои руки, то куда-то вдаль. Взгляд совершенно отстранённый.

И о чём она думает в этот момент?

Дождь расходится не на шутку, и мне стоит сдвинуться с места и пойти к ней, если не хочу промокнуть до нитки. Но я не в силах оторвать взгляд и успокоить ускоренное сердцебиение. Жутко бесит, что на меня так влияет какая-то женщина…

Не какая-то. Только эта. Единственная и неповторимая.

Вхожу в ресторан, и по коже проносится приятное тепло. Атмосфера всё же здесь чудесная, располагающая на душевные романтичные вечера. У Люды получилось создать уникальный ресторан, и за это нужно отдать ей почтение.

— Вероника, — произношу тихо, подойдя со спины.

Она едва уловимо вздрагивает и оборачивается. Смотрит на меня расширенными от удивления глазами, а потом резко меняется в лице. Сужает глаза строго и прикусывает нижнюю губу.

— Почему ты не с ребёнком? — укоризненно.

— С ним осталась Олеся. А я пришёл поговорить.

— Не о чем тут говорить, Стёпа, — встаёт с диванчика и равняется со мной.

Стоит рядом, смотря в мои глаза пронзительно, уничтожающе. И у меня опять кровь станет. Физически ощущаю, как струится по спине холодный пот.

— Я принёс цветы, — выдавливаю подобие улыбки.

— Я вижу, — кивает коротко и собирается уйти, но я ловлю её за локоть и тяну к себе.

Шумно выдыхает от неожиданности, но успевает поставить ладонь мне на грудь и застыть. Хочу обнять. Почувствовать её тепло. А она как айсберг. Ледяная.

— Не начинай, пожалуйста, свой спектакль. Люди смотрят! — сипит мне в лицо, отталкиваясь.

Но я не намерен отступать.

— Извини, Ника.

— Поздно.

_63_

— Давай сядем и всё обсудим! — собственный голос кажется механическим, не живым.

— Нет, Стёпа, — упрямится Вероника. — Мы едем к тебе домой, я забираю Максимку и всё. Точка. Никаких "нас" больше нет.

Смотрю в её глаза, полные боли. И осознаю, что теперь это точно финал. Спектакль окончен, свет погашен, зрители медленно расходятся. Пальцы сильнее сжимают локоть жены, потому что это единственное, что сейчас удерживает нас рядом друг с другом. Я как дурак хватаюсь за соломинку и надеюсь, что это нас спасёт.

— Ладно, — ослабляю хватку, и Волкова вырывается.

Опаляет меня ненавидящим взглядом.

— Славно, — её губы вздрагивают в защитной улыбке.

— Славно, — выдыхаю через силу.

Если любишь — отпусти…

— Я вызвала себе такси, встретимся у тебя дома, — уведомляет меня с полным безразличием и разворачивается.

Я остаюсь один с этим проклятым букетом цветов. Провожаю Волкову взглядом. Идеальная. Ну просто божественная! Её силуэт отдаляется от меня так же стремительно, как приходит осознание конца наших отношений. Хочется психануть, дать волю эмоциям, перевернуть к чертям все столы в этом заведении, перебить всю посуду, раздолбать в крошку маленькие миленькие лампочки с дурацким жёлтым светом.

Но я делаю глубокий вдох, перевожу дух, вызываю себе машину.

Мой чёрный внедорожник приезжает раньше, чем такси Вероники. Жду её у входа в дом, который когда-то был нашим. В мыслях по крупицам собираю счастливые воспоминания, стараюсь сохранить их на задворках памяти: каждый поцелуй розовых сладких губ, каждое прикосновение нежных ладоней к моей коже, каждое слово "люблю", прошёптанное искренне и нежно.

В какой момент отношения рухнули? Что важного я упустил? Уже столько выводов сделано, столько опыта впитано, но мы так и не смогли сохранить чувства.

Такси плавно паркуется рядом с лестницей. Вероника выходит торопливо. Дождь всё ещё идёт, пусть и не сильный, но небо затянуто чернильными тучами и ветер такой, что с ног сдувает. Обязательно будет буря!

— Ты чего здесь? — жена косится в мою сторону, проходя мимо.

— Тебя ждал, — открываю перед ней дверь.

В доме тихо. Даже слишком.

— Олеся! — кричит Вероника из светлой прихожей. — Поехали домой! Собирай ребёнка!

Эхо разносит её голос по пространству, а в ответ лишь немое молчание.

— Где они? — посылает в меня взгляд-проклятье.

Пожимаю плечами и снимаю пальто. Медленно поднимаюсь по лестнице, каждый шаг слышен в тишине дома. Ника тоже скидывает верхнюю одежду и идёт за мной по пятам.

Чем выше мы поднимаемся, тем больше тишина пугает. Прошибает до мурашек. Первым делом проверяем в детской игровой комнате: игрушки разбросаны, на маленьком столике стоит бутылочка с соком. Ни няни, ни ребёнка.

— Может, они спят? — выдвигаю версию.

— Быть не может. У Максимки режим. Он бы не уснул в такое время! — шелестит Ника за моей спиной.

— Степан Ефимович! Вероника Алексеевна! — в писклявом голосе няни скопилось столько чувств и эмоций, что пронзает до дрожи.

Мы с Волковой синхронно оборачиваемся, и я застываю, как каменный, смотря в заплаканное лицо Олеси.

— Простите меня, простите! — срывается на высокие вибрации, захлёбываясь слезами. — Я такая дура!

— Что случилось? — не слышу собственных слов за гулким сердцебиением.

— Максима Степанова похитили! — няня закрывает лицо руками.

Парализующий страх заставляет меня перестать дышать, а затем глаза застилает кровавая пелена.

Кто его похитил? Кто посмел?

— Стёпа, что ты стоишь! Ты слышал? — Вероника в панике, глаза шальные. — Олеся, как это случилось? Что произошло?

— Я… Я… Не знаю! Я поставила видео-няню и вышла из игровой на одну минуту… в туалет… а потом, когда вернулась… Максима уже не было…. Я ничего не понимаю…

— Ты обыскала дом? Может, он где-то спрятался?

— Я каждый угол облазила. Его нет. Его украли! Украли!

Одним рывком распахиваю двери своего дома, вылетаю на улицу. Дождь без устали лупит землю, в лужах играют пузыри. Они надуваются белым куполом и бесследно лопаются, превращаясь в грязную пену. Точно так же, как моя вера в лучшее, в искреннее и светлое. А косая ливневая стена смывает следы счастья безвозвратно.

— Макси-и-и-ик, — верещит Вероника с таким надрывом, что у меня сердце взрывается и в хрустальную крошку размалывается.

Она выбежала за мной в одном лёгком кипельно-белом платье, которое стало мокрым моментально и прилипло к худому телу. Губы её дрожат, и кожа почти такого же цвета, как это чёртово платье: белоснежная, с серыми впадинами. Падает коленями в грязь, поскользнувшись, ногтями впивается в сырую землю и кричит что есть силы.

Моя охрана сразу бежит поднимать Волкову на ноги, но молодая женщина заливается слезами и скулит, как дикое животное, раненое ядовитой стрелой.

— Вероника, иди в дом! — бросаю резко и отворачиваюсь.

Смотреть на неё слишком больно.

Я должен помочь Веронике, успокоить, пообещать, что всё хорошо будет.

А будет ли?

Моя голова сейчас лопнет, и мозги придётся собирать на мокром асфальте.

Водитель подгоняет большой внедорожник, тормозит в сантиметре от меня, и я запрыгиваю в машину.

— Нет, нет! Я поеду с тобой! Я поеду! — голос Вероники эхом разрывает пространство.

Но я с силой захлопываю дверь, стараясь вдохнуть воздух полной грудью. Страх сковывает, туманит рассудок, лапает омерзительными щупальцами. Бегущей строкой "а что если..?",а дальше картинки с кровавым месивом, от которых под кожей проносятся мурашки.

Водитель срывает тачку с места, и только за коваными воротами я могу сфокусировать взгляд в экран телефона.

— Как так получилось, Андрей? Почему не досмотрели? — рявкую в телефонную трубку начальнику охраны.

— Извините, господин…

— Срочно поднимай всех знакомых. Кто-то решил объявить мне войну, похитив моего наследника!

_64_

***

_Вероника_

Ефим Святославович приезжает к полицейскому участку спустя полчаса. К этому времени я чувствую, что обессилела окончательно. Хожу по кабинету полковника, кутаюсь в пальто и пытаюсь согреться, но от одной мысли, что я могу больше никогда не увидеть сына, под кожей загорается обжигающий холод. Меня трясёт изнутри. Не помогают ни успокаивающие таблетки, ни обещания Шилова разобраться как можно быстрее.

Волков тоже потерян и сломлен. Его отсутствующий взгляд замер на пустой стене, а лицо не передаёт никаких эмоций.

— Как вы могли допустить такое? — Ефим Святославович говорит размеренно и тихо.

Даже удивительно, как у него получается контролировать собственные эмоции после двадцати минут диких криков на Шилова. Я ожидала, что он и на меня будет точно также орать, не фильтруя своих колких слов. Волков старший уже поднял на уши своих знакомых… И я верю, что они нам помогут.

Я хватаюсь за эту мысль, как за спасительную соломинку. И на какое-то время мне становится легче. Верю в лучшее.

— Нужно ехать домой, — неожиданно выдаёт Стёпа, встаёт с места и направляется к двери.

Домой? Вот так просто?

— Ты прав, сын. Тут ловить нечего, — пожимает плечами Ефим Святославович.

— Ты со мной? — муж переводит взгляд на меня, а я лишь с недоумением моргаю.

Как домой? Мы должны что-то сделать! Нужно поехать вместе с друзьями Ефима Святославовича разыскивать Максимку!

— Вероника, вы сидите здесь всю ночь. Ты очень устала. Нужно поспать! — рассудительный Волков старший качает головой. — Как только что-то станет известно, я сообщу.

— Я не хочу спать, — шиплю.

— В любом случае, нет смысла тут больше сидеть. Ты поедешь со мной? — Стёпа снова смотрит на меня с надеждой.

— Да, — киваю коротко.

По дороге мы молчим. Каждый занят своими размышлениями. Я уверена, что муж думает о Максимке. И водитель тоже. Всё всполошились из-за случившегося. Хорошо, что моя мама не знает…

Боже, как я скажу об этом маме, если сынок не найдётся..? Она этого не переживёт… хотя я не знаю, переживу ли сама?

— Ника, не плачь, — подбадривает Стёпа, осторожно накрыв мою руку своей широкой тёплой ладонью.

Его прикосновение отзывается электрическим импульсом. Меня уносит из реальности, мне становится легче. Всхлипнув, укладываю голову на плечо Стёпы, закрываю глаза и… молюсь. Как умею. Как бабушка Аня научила меня много лет назад.

— Приехали, Ника, — ласково выговаривает Стёпа мне на ушко, и я распахиваю глаза.

Всё же уснула… судорожно, невесомо, почти не ощутимо задремала, пригревшись на груди сильного мужчины.

Сразу замечаю, что в столовой Волкова горит свет.

— Доброе утро! — дверь распахивает Виктор, и я замираю.

Рядом со мной столбенеет Волков.

Мы оба пялимся на низкорослого мужчину и не знаем, как реагировать.

— Что ты тут делаешь? — Стёпа оживляется первым.

— Я тут не один, — спокойно сообщает Виктор, приглашая нас войти.

Я сжимаю дрожащими пальцами руку мужа и практически теряю сознание, когда выцепливаю в прихожей силуэты Лизы, Насти и Олеси. Видимо, няня рассказала домомучителям, что случилось с Максимкой, и они приехали нас поддержать. Только вот это напрасно. Никакие слова не помогут, потому что я лишилась ребёнка! Лишилась части своей души и сердца!

— Вы сейчас будете в шоке и возненавидите нас, — Лиза исподлобья смотрит на мою руку, которой я крепко сжимаю рукав пальто Волкова. — Это мы! Мы всё организовали.

Мурашки бегут по телу голопом, а мозг отказывается соображать. И пока я собираюсь с мыслями и пытаюсь хоть что-то понять, Стёпа хмурит брови и сильно сдавливает мою талию пальцами до ощутимого дискомфорта.

— Организовали что? — понижает голос до грубого баса.

— Максим Степанович спит в своей кроватке. С ним всё хорошо! — слова Олеси бальзамом по сердце растекаются.

Как только до меня доходит смысл услышанных слов, внутри включается лампочка счастья. Восторг накрывает, как лавина, сразу всю с головой. Интуитивно делаю шаг вперёд, чтобы поскорее увидеть сына. Прикоснуться к нему. Убедиться, что он впорядке. Но Волков держит за талию так, что сдвинуться не могу. Перевожу рассеянный взгляд на него: злится. Так сильно, что вена вновь пульсирует на его виске. Кажется, муж покрылся испариной… и поседел за эту ночь.

Сжимаю пальцы в кулаки.

— Да вы хоть представляете, что натворили? — чеканю сквозь зубы с нескрываемым раздражением.

Радость от осознания, что Максик в целости и сохранности тут же сменяется гневом. Нас обвели вокруг пальца самые близкие люди, которым мы доверяли! Вот так просто обманули! Заставили меня за эту ночь мысленно умереть раз сто!

— Охрана была в курсе вашего плана? — догадывается Стёпа.

— Ну конечно! Мы всех подговорили! — Лиза смело задирает нос.

— Зачем? — выдыхаю вопрос обессиленно и веки закрываю.

— Да потому вы как дети малые! — укоризненно причитает домоправительница. — Этот балбес когда-то многомиллиардной корпорацией управлял! Был мужиком, который вперёд шёл по головам, как локомотив! Одним взглядом вгонял конкурентов в панику! А сейчас что? Нытик и бездарь!

— Лиза! — шипит Волков, прерывая пламенные речи.

— Да что Лиза? — женщина взмахивает руками. — Я молчала слишком долго, Степан Ефимович! Думала, что у вас просто кризис среднего возраста! Надеялась, что вы опомнитесь и поймёте, что в вашей жизни самое главное!

— И что же?

— Холодный ум и горячее сердце! А у вас сердце остыло, а голова как кипящая вода бурлит!

Перепалка затихает. Лиза и Стёпа буравят друг друга глазами несколько секунд, а затем пожирающий взгляд женщины стреляет в меня.

— А эта… — начинает тихо, глубоко вздохнув. — Вместо того, чтобы излучать любовь и светится изнутри как раньше, погрязла в собственных выдуманных обидах и совершенно забыла, как пользоваться мозгом.

От услышанного выпадаю в осадок. Молчу.

Наверно, я и правда была слишком импульсивной, когда пилила Стёпу за его задержки на работе, или когда собрала вещи и уехала после нового года. Страдала, плакала, скулила, но не подпускала его к себе, нацепив маску гордой суки не принимала помощь и сгорала заживо от собственной глупости. Видимо, я и правда перестала "пользоваться мозгом".

— Знаете, дорогие мои, вам лучше держаться друг от друга подальше, — Лиза качает головой, давая этот ценный совет. — Вы друг друга разрушаете. И ребёнок ваш не будет счастлив в такой семье.

— Как ты смеешь это произносить, Лиза? — голос Волкова гудит в голове.

— Уж простите, господин. Накипело! Ваши отношения вот тут уже сидят! — прикладывает ладонь к горлу, явно давая понять, что устала от наших любовных качелей.

— Мы взрослые люди, мы сами решим, расходиться нам или остаться вместе! — Стёпа прижимает меня к себе так, что сквозь верхнюю одежду чувствую жар его тела. — Я люблю Веронику и больше никуда её не отпущу.

— Тогда будьте добры сделать так, чтобы мы больше не придумывали, как вас помирить, — заключает Виктор.

_65_

_Степан_

Вероника сидит у детской кроватки, а я любуюсь ей со стороны. Она не знает, что я шпионю. На её лице трогательная улыбка, тёплая и добродушная, руку она положила на детское одеялко, а с густых ресниц капают слёзы. Вытирает их ладонью свободной руки и неслышно всхлипывает.

— Ника! — окликаю шёпотом, и жена оборачивается.

Нехотя встаёт с места и, ещё раз взглянув на Максимку ласковым взглядом, направляется ко мне грациозной походкой.

— Прости меня, — выдыхаю, когда она равняется со мной.

— Я сейчас не в состоянии вести серьёзные разговоры, — тяжело вздыхает, посмотрев в мои глаза с отчуждением.

— Но нам нужно поговорить, — настойчиво требую я.

— Волков, отстань! — рычит тихим голосом. — Я сказала же, что устала!

— Нужно решить все разногласия между нами.

— Я спать хочу, скоро сын встанет, а я уставшая! — сокрушается Ника и отходит в сторону.

Сделав несколько шагов, оборачивается. Впивается в моё лицо строгим взглядом.

— Ты идёшь? — недовольно бубнит.

— Куда?

— В спальню! Или мы опять будем спать отдельно? — закатывает глаза.

— Иду! — отзываюсь с победным воодушевлением.

Когда Вероника засыпает на моём плече, я ещё долго не могу сомкнуть глаз. Мысли, как стая комаров, кружатся в голове и не дают уснуть.

Я рад, что мой персонал всё это подстроил. И пусть у меня прибавилось седых волос, сгорели миллиарды нервных клеток и тремор рук теперь не отпустит ближайшую неделю, главное желание исполнилось.

Всё встало на свои места! Вероника дала нашим чувствам ещё один шанс. И я не подведу.

В этот раз я возьму себя в руки. Остужу голову и зажгу своё сердце, как Лиза посоветовала. И не разочарую свою Канарейку! Никого больше не разочарую.

***

— Как на Максимкины именины испекли мы каравай! Вот такой вышины! Вот тако-ой низины! Вот такой ширины! Вот тако-ой ужины! Каравай, каравай! Кого хочешь выбирай! — заливисто поём все вместе, встав в хоровод вокруг развесёлого годовалого малыша.

Максик смеётся искренне, улыбается, оголяя свои белые зубки и со всех ног, вперевалочку, летит в объятия Вероники.

— Ну тут и думать не надо, конечно, к маме! — мой отец от счастья просто с ума сходит.

Даже кажется на мгновение, что Волков старший помолодел. И морщины разгладились, и на лысоватой макушке снова волосы выросли.

— Давайте теперь торт есть! — Настенька хлопает в ладоши и с предвкушением хватается за нож.

Сегодня у нас меню без изысков. Вероника так захотела: домашний оливье, селёдка под шубой, шашлык, который я впервые в жизни жарил сам под чутким руководством мужиков из моей охраны, нарезки из сыра и колбасы, и, собственно говоря, главное украшение стола — торт, который испекла Настя.

Первый день рождения нашего сына отмечаем в тесном семейном кругу. Максиму сегодня ровно год. Стыдно признать, что я весь год был хреновым отцом. Я не видел, как сын сделал первый шаг. Заливал глотку алкоголем, когда Вероника переживала бессонные ночи из-за прорезывающихся зубов. Я не стал опорой и надёжной защитой. Не дал жене ощущение безопасности. Вёл себя как кретин и только добавлял проблем своей семье.

Это настолько задевает что-то в моей душе, что выть хочется.

— Стёпа, ты чего такой задумчивый? — мурлычет Вероника мне на ухо, обвивая меня руками крепко.

— Не выспался, наверно! — добрая усмешка от свекрови Наташи.

— Ну конечно, молодые, ночью не до сна, — веселится дядя Петя.

— Ник, пойдём на разговор, — тяну Волкову за руку, уводя на кухню, подальше от ушей и глаз.

— Что такое? — взволнованно.

— Слушай, я такую вину чувствую. За весь этот чёртов год столько наворотил! — сердце сжимается от боли.

— Стёп, успокойся. Главное, что теперь всё хорошо. Я тебе доверяю! Я знаю, что ты всё исправишь и больше не обидишь нас! — её слова вселяют надежду.

Надежду на то, что все наши мечты и желания исполнятся. А желаний много!

Во-первых, мы запланировали слетать куда-нибудь отдохнуть в тёплую страну. Пора начинать Максимке мир показывать. Обязательно нужно взять с собой Олесю, Настю, Лизу и Виктора. Повеселиться всем вместе.

Во-вторых, я вернусь скоро в Нефть "ВЕС". Отец смилостивился! У нас состоялся важный разговор, и все обиды как рукой сняло. Честно, после этого дышать легче стало.

В-третьих, мы решили, что хотим ещё одного ребёнка. Девочку. И как только Максу исполнится полтора года, активно займёмся этим вопросом.

И самое главное: мы пообещали друг другу разговаривать обо всех проблемах и никогда не пускать отношения на самотёк.

— Волков! — Вероника целует меня в нос. — Пойдём торт есть, а то не достанется!

— Хорошо, родная. Идём.