Настя Сука 2

Глава 12

Довольная Виктория, счастливо улыбаясь и сверкая белоснежным, отутюженным в стрелку халатом, раскладывала в своем мед кабинете на базе внешнего экспедиционного корпуса, лекарственные препараты по промаркированными фломастером ею шкафчикам. Как же хорошо ощутить стабильность. Она и не задумывалась раньше, насколько ей нравится работа врача в стабе. Сейчас, благодаря Насте и свалившимся на ее голову жутким приключениям к этому добавился редкий и востребованный всеми дар целителя. Ощущение знания и умения теперь выделяют ее перед остальными, осознание своей реальной значимости согревает душу, да что согревает, жжёт, чего уж там греха таить. В распахнувшуюся без стука дверь кабинета, вошёл Чех, буквально волоча на себе женщину внешницу.

— Вот, тут мама тебе работу подкинула.

Проговорил мужчина, усаживая перепачканную в земле и крови женщину на кушетку, накрытую белой простыню. Едва не закричав на Чеха за такое самоуправство, Виктория, пригляделась к сидящей безвольной куклой с вытаращенными от ужаса глазами внешнице.

— Ты что с ней сделал, ирод?

— Э, Виктория ты зачем на меня ругаешься. Не я это ее такой делал. Ее мама в клетку с бегуном засунула. Ну правда сперва эта баба скандалить начала нас эта, дикими туземцами обзывать, чуть ли не обезьянами короче. В общем нормально все с ней, повоспитывала ее Настя немного и все. Ты же знаешь она у нас добрая и отходчивая, так, психанет иногда маленько.

Едва Чех покинул кабинет, Виктория по въевшейся привычке, протерев руки медицинским спиртом, выдохнула, стараясь не нюхать резкий, специфичный запах в миг разлетевшийся по помещению. Что прекрасного находят мужчины в этом напитке, точно Настя их обезьянами обзывает. Какой нормальный человек будет пить это когда есть мартини, вино ну коньяк на крайний случай. Вколов противошоковое и обезболивающие, наложив швы на не такие уж и глубокие раны, Виктория, наконец с чувством удовлетворения от проделанного лечения, увидела проблески сознания в глазах пациентки. Улыбнувшись она спросила привычное.

— Как самочувствие?

Илонна, поняв, что обращаются к ней, затараторила, бурно выплескивая наболевшее.

— Вы понимаете доктор, эта туземка хотела меня убить. Просто скормить твари за то, что я сказала ей правду в лицо. Это не человек, это просто какой-то дикий зверь. Заволокла меня в клетку, а я даже и противопоставить ей ничего не смогла. Она просто бросила меня к твари на растерзание, а потом смотрела. Она, она ненормальная, она просто убийца и садистка. Ей не место среди цивилизованных людей. Ее надо срочно изолировать от всех.

От сказанного внешницей у Виктории неожиданно начала в душе разливаться злость и обида, нашла коза заморская, туземцев с серьгами в носу. Наконец не выдержав она громко хлопнула в ладоши перед лицом Илонны, отчего та, шарахнулась в сторону, едва не упав с кушетки. Затем, состроив полное презрения лицо она проговорила, процеживая слова.

— Запомни раз и навсегда. Если бы Настя тебя хотела убить, то ей ничего не смогло бы помешать. Ты жива только потому что она так решила. Ясно?

Рявкнула напоследок Виктория в лицо ошарашенной Иллоны.

— Но это варварство. Это противоречит обще имперским нормам морального права на жизнь гражданина и его свободу само определения.

Растерянно промычала в ответ, капрал внешнего экспедиционного корпуса. От вида растерянно лопочущей внешници у Виктории неожиданно потеплело на душе, и она добавила, чувствуя, как ее отпускает злость.

— Ага, варвары мы. Туземцы голозадые. Свободна капрал.

Сегодняшний плановый рейд по добыче биоматериала на быстром кластере, проходил под непосредственным руководством Насти. Отобрав на утреннем разводе солдат по рекомендации Сержанта и взяв с собой троих муров, просто наугад ткнув пальцем в стоящих в непривычном для них строю. Затем, тщательный инструктаж с раскладкой всего по пунктам как малым детям. Дрессировка обезьян-отменила для себя Настя, чувствуя, что еще до начала рейда устала от этой возни. Вот что-что, а быть учителем для такой кучи народа ей не хотелось. Педагогика не ее это, чужое. Но есть проклятое и ненавистное русское выражение-надо. Через четыре часа успокаивающего урчания и мерного переваливания в утробах трех бронемашин, рейдовая группа прибыла в намеченный сектор. При выгрузке и организации временного лагеря, Насте, бросились в глаза действия внешников, которые поражали ее своей слаженностью и организованностью. Все быстро и правильно по прописанным военным уставом пунктам, аж до раздражения. Выбрав на возвышенности место для наблюдения за прилетевшем кластером, Настя позвала с собой Сержанта.

— Пошли крестничек осмотримся что да как.

— Есть мэм.

Козырнул тот в ответ под улыбку женщины.

Внимательно оглядывая в небольшой бинокль с дальномером, раскинувшееся невдалеке строения, Настя, периодически задействовала свой дар сенса, проверяя подступы к себе. Улей не терпит беспечности. Вот два бегуна, зайдя на их кластер, огибают один из районов застройки, стремясь снова занырнуть на поиск еды в жилой массив. Согнали с места кормежки, невольно отметила про себя Настя. Затем ее внимание привлек многоголосый шум, перемешанный между собой урчанием десятков зубастых глоток. И пусть из-за многоэтажных домов не видно полной картины происходящего она отчетливо знает, что там разворачивается схватка между стаями зараженных за лучшие кормовые угодья. Организованная стая и не одна, это очень опасно, отмечает про себя женщина. Велика вероятность наткнуться на вожаков этих групп местных, а это должны быть развитые зараженные. Ей непривычно знать, что у них в поддержку есть три бронемашины, способные в секунды разорвать в кровавые куски мяса даже отожратого рубера если тот подставится. Лишнее это, без нужды шуметь, да и кровь местных попусту лить. Она житель Улья ей это претит. Посмотрев вопросительно на Сержанта, она спросила дурачась.

— Как обстановка?

Мужчина явно растерялся от такого вопроса с ее стороны. Думается он ожидал ее полного руководства.

— Хочешь жить крестничек, значит должен думать своей головой. Иначе ее тебе и откусят.

Продолжила ерничая Настя.

— Я думаю мэм, там полно зараженных. Поэтому необходимо к жилому массиву подогнать наши бронемашины и зачистив сектор плотным огнем, поискать возможный выживший биоматериал.

Настя, аж подавилась от такого предложения. Выпучив глаза, она зашипела рассерженной кошкой.

— Я что, тебя придурка только вчера с пальмы сняла? Ты что городишь, обезьян недоученный. Вот же дура наивная, надеялась, что хоть у кого-то из вашей толпы гиббонов есть мозги. Ну ка быстро уставился во все глаза на кластер и через три минуты сделал нормальное предложение.

— Есть мэм.

Шепотом отрапортовал мужчина.

Затем, сдерживая улыбку от того как Сержант, старательно прильнув к своему биноклю пялится в жилой массив, проговорила снизив накал голоса.

— Только запомни крестничек. Лучше прослыть живой блохастой гамадрилой чем мертвым очкастым умником.

— Это, тебе Настя дело говорит. Думай короче нормально.

Раздался с боку говор Чеха, скрывавшего свое присутствие от Сержанта. Ну да, как говорится доверяй, но проверяй, нечего матери одной с внешником разгуливать. Да нет, не в том смысле, просто вдруг его надо будет подержать плотненько, пока Настя его на части разбирает.

Наконец, Сержант отвел бинокль от глаз и сопя проговорил в своей манере.

— Мэм, докладываю. В застройке множество зараженных. Нам туда заходить нельзя, в случае боестолкновения поднимется шум, на который вся эта враждебная масса отреагирует агрессивно. У меня только одно предложение. В трех точках наиболее вероятных выходов из жилого массива уцелевшего биоматериала, установить скрытые посты. Которые смогут подобрать самостоятельно выбравшихся.

Настя, довольно заулыбавшись, произнесла.

— Молодец. Вот что значит головой думать, а не просто в нее есть. Смотри…

И женщина указала намеченные для скрытых постов места на кластере.

— Думаю кто уцелел, будут ночью выбираться.

Как оказалось, Настя была полностью права. К утру, без единого выстрела и потерянного бойца, выставленными скрытыми постами было подобранно восемь свежаков. Трое из которых были молодые женщины. Стоя напротив представленного биоматериала, Настя рассматривала испуганных людей. Все напуганы и уже осознали, что попали далеко не в сказку. Ну с мужчинами все понятно у кого синяк под глазом у кого распухшее лицо от спешных, нервных пояснений ситуации. А вот вид женщин, заставил ее тяжело задышать от накатывающего бешенства. Помятые, растрепанные с красными от слез глазами явно в полной мере испытавшие на себе право сильного. Одна так вообще без нижней одежды, сверкает своим стриженным пирогом и сломанной куклой смотрит в землю, боясь даже исподтишка глянуть на присутствующих.

— Какая макака с чрезмерно длинным хером меня ослушалась? Я четко и ясно, дважды проговорила на инструктаже что драть баб, которые пойдут под нож никто не будет. Вы что скоты мои слова через хер бросили? Я может для вас тоже, говорящая манда на ножках.

Даже выяснять виновных не возникло необходимости. Трое муров под ядовитое шипение Насти, испуганно пятились из строя.

— Так ты чо орешь то. Все по закону. Право на пустышек никто не отменял. Так что чо орать то. Все нормально, по закону.

Осмелился один из муров начать оправдываться. В один прыжок бешенной пантеры, Настя сбила говоруна с ног и обхватив голову руками, ногами заблокировала руки.

— Я тебе, макаке краснозадой покажу пустышки. Чех, отрежь ему для начала яйца. Я позабочусь что бы они ему больше никогда не понадобились. Ты у меня жизнь свою поганую проклянешь до последнего вздоха.

Прошипела она, удерживая пытающегося отчаянно вырваться из ее захвата мура. Чех, плавным движением приблизился к верещащему в захвате еще пока мужчине и вспоров бритвенно острым ножом ремень со штанами камуфляжа, стянул все в низ, обнажая пытающееся ужаться до микроскопического состояния его причиндалы. Оттянув мошонку в сторону, мужчина размеренным движением отхватил ее. Затем вопросительно посмотрев на Настю, спросил.

— Так может и остальное тоже срезать все одно говоришь оно ему больше не надо будет.

Настя, продолжая удерживать в стальном захвате брыкающегося мура, довольно заулыбавшись, прошипела.

— Режь.

Встав, она, довольно сморщив носик с презрением смотрела на катающегося по земле мура, обхватившего окровавленное место отреза ладонями и тихо поскуливающего. Затем, переведя взгляд своих змеиных глаз на уже связанных напарников оскопленного, проговорила Чеху с Седым.

— Что стоим столбиками? Колья готовим. Как говорят-клин клином вышибают.

Чех, огладив свою рыжую бороду, степенно отправился выбирать толстую жердину. Седой же, от такого приказа немного замешкался явно для него это было неожиданно. Глянув на него недовольно, Настя рявкнула.

— Считаешь, что меня можно через хер кинуть?

— Да не, ты чо пахан в натуре. Задумался просто.

Просипел мужчина нервно в ответ и спешно отправился вслед за Чехом.

Связанных, отчаянно брыкающихся и истерически мычащих муров, перевернули на животы, а затем, ударами кувалды, взятой с одной из бронемашин им через задние проходы загнали свежеструганные колы до кишок. Кровь, вонь человеческого нутра и ссанина стекающая по поднятым деревянным колам. Многие из наблюдавших за казнью внешников не выдерживали, отворачивали глаза, втягивали голову в плечи, а некоторые выскочив из строя просто блевали. Настя, украдкой наблюдала за Сержантом, но крестник вопреки ее ожиданию принял активное участие в исполнении жестокой казни муров. Вот и чудненько, проговорила про себя женщина, после чего, отдала команду на сбор. Проходя мимо стоящей по пояс с низу, голой молодой женщины, Настя, ухватила ее за разорванный отворот, оставшегося почти целым с верху платья и увлекла за собой в сторону от стоянки. Едва они скрылись из виду за густым кустарником как ее лицо перекосила лютая ненависть. Резко ударив ребром ладони по горлу женщину, она повалила ту на землю и принялась пинать ногами стараясь угодить в самые болезненные места и услышать треск ломаемых костей. Била она долго пока усталость не остановила ее. Тяжело дыша, Настя, выдернула из ножен клинок и продолжая с ненавистью смотреть на превращенную ею в кусок отбитого мяса женщину, отрезала той голову. Подняв ее на уровень своего взгляда, она внимательно посмотрела в распухшее лицо, а после крутанув запустила в кусты мимо тихо стоящей и присматривающей за ней Галы.

— Вот ведь паскудство какое. Эти суки разукрашенные, когда их драли во все дыры даже не пикнули. Проще на херу попрыгать и сладко устроиться в жизни. Мандавошки. Ведь если бы хоть чуть пискнули я бы услышала, набила бы морды этим макакам и все. Понимаешь все, просто рядовой случай. А сейчас из-за этих блядеше… у нас минус три опытных бойца. Твари они паскудные и тех бы двоих растерзала, но на базе придется от Кабана откупаться. В станки их отдам.

Гала, голодно сглотнув, утвердительно моргнула глазами.

Сухой, сидя в своем новом кабинете заместителя командира базы, еще раз перепроверял подготовленные отчеты и рапорта на двух языках. Одни для передачи руководству корпорации на центральной базе, другие для предоставления информации действующему командиру их подразделения. Полковника, после объявления себя командиром их передового форпоста Насти, вначале охватила ярость. А уж поддержка со стороны младшего командного состава так и вовсе шокировала. Вопреки его логике солдаты легко проглотили выходки нового командира и взялись за налаживания армейского быта на манер этого мира. Но в какой-то момент, приглядевшись к женщине он внезапно в своем воображении примерил на нее форму генерал мастера и о чудо, все встало на свои места. Теперь и ему самому стало нравиться служить под началом нового командира. И уж тем более от него требовалась именно служба с его опытом и знаниями, а не расшаркивания по натертому мастикой паркету, кабинетов высшего руководства. Что же, все в порядке. Встав из-за стола, он тщательно оправил китель и отправился на доклад.

Постучав в массивную дверь кабинета командира базы, полковник вошел в помещение. Под любопытный взгляд Насти с присутствующим здесь Седым, Сухой обратился.

— Разрешите?

И прошагав к столу, аккуратно разложил на нем две стопки исписанных им, ровным почерком бумаг.

— Здесь указанные вами рапорта на центральную базу о потерях и недовольстве рядового состава. Список запроса нового вооружения для усиления боевой мощи нашего подразделения и отдельный, развернутый рапорт о нашей неспособности на данный момент выполнить норматив контракта по добыче биоресурса имеющимися силами.

Настя, ошалело уставилась на разложенные перед ней бумаги. Вот уж чего-чего, а такого поворота событий своего командования она точно не видела. От всего этого их оторвал влетевший без стука в кабинет Кабан. С красными от бешенства глазами, раздувая ноздри и сжимая кулачищи он едва не рычал от злости.

— Кто тебе давал право казнить моих людей? Раз здесь все прогнулись под тебя так ты себя богом возомнила?

Сам не понимая себя, вперед заслоняя собой от возможной опасности выдвинулся Сухой, отмечая что Седой, так же, сместился вперед, перекрывая доступ к Насте.

— Слышь, Кабан ты пальцы то разогни в натуре. Ты не вопить должен на пахана, а проставляться со спасибом.

Прохрипел угрожающе Седой.

— Ты что мелишь дебил? Она мох людей казнила.

Взревел Кабан, уставившись на Седого.

— За базар ответишь после разбора. А насчет того, что фраерков твоих опустив порешили так тем тебе в кодле твоей дисциплину подняли до небес. Чо ты бычишь не по-детски с тебя подгон дядя. Ну а насчет братву успокоить, так пахан вам в станки две манды отдаст. Так что попонтуйся и объявляй перед своими какой ты бульдозер. Выдавил компенсацию на братву.

Заметив, что Кабан потихоньку начинает стихать в своем гневе, Седой добавил.

— Ты вот еще что, своим брякни что кто еще пахана ослушается так эта процедура повторится. Подохнут петухами проткнутыми. Только базарь не в лоб, а так, между делом. Да не рычи ты при дисциплине всем жить легче станет в натуре за базар отвечаю.

А затем, Настя, смотря своим подавляющим взглядом, встав из-за стола и подойдя вплотную к мужчине, притянула его к себе за ухо и зашептала на весь кабинет.

— Считаешь меня бабой с уехавшей крышей. Садисткой, кончающей в себя от вида мучений других людей, а потом счастливо бегающей в мокрых трусиках, противно прилипающих к щели. Напрасно. Ты ведь мразь такая, что мне до тебя даже на носочках не дотянуться, не допрыгнуть как не старайся. Ты и дружок твой, Резвый. Оба вы мужчины семейные, когда на базе центральной бываете так и с женами своими общаетесь и ребятишек по головенкам гладите, приходя в умиление. Видите, счастливые улыбки своих женщин, а вернее выделенных вам бабенок дядями из корпорации. Вот только даже себе в душе боитесь шепнуть что это чужие люди. Ну да, твоя жена улыбается тебе, всегда рада, приветлива, а в постели так вообще королева затрахана. Вот только ты ведь знаешь, как ее заставить быть такой с чужим дядей. Но даже про себя не произнесешь, страшно что потом себя человеком считать перестанешь. А я, не боюсь любой правды. Эта женщина, встречающая тебя со счастьем на лице, видела, как разделывают на органы детей, живых. Слышала отчаянный детский крик. Думаю, эти крики ей уже никогда не забыть не во сне ни наяву. Ей специально показывали это, думаю не один раз, для красочности. И теперь она знает, что станется с ее дочерью едва ты заподозришь подвох и перестанешь быть цепным песиком.

— Молчишь? Правда то, она как лава раскаленная, сжигает по живому. Теперь, пошел вон. Еще раз вломишься без стука в кабинет, вылетишь с грохотом.