Научись себя любить, или история одной семьи (СИ)

Глава 12

Прошло полгода со дня развода, Варя уже даже и не вспоминала о своем прошлом. Она закрыла эту дверь. Сейчас ее жизнь была наполнена новыми событиями. Они часто с Ледниковой ездили в командировки, их фирма стала выходить на международный уровень.

Она сама сильно изменилась. Варя привыкла к своему новому внешнему виду, научилась не горбиться, когда надевала красивое платье, не стесняться открытых плеч в вечерних платьях, научилась делать макияж, подчеркивая синеву своих глаз. Ходить на каблуках она стала с такой легкостью, словно родилась с ними, хотя до этого признавала только кроссовки и что-то на плоской подошве. Ксения Львовна заставила научиться водить машину и когда она получила права, купила ей небольшой, но очень юркий автомобиль.

— Это чтобы ты была мобильна и не зависела от транспорта и от меня, — сказала начальница, вручая ей ключи и документы от машины. — И чтобы я не слышала возражений. Мне нужен помощник, которой будет успевать повсюду. Ты же знаешь, сколько приходиться нам мотаться по городу, а я не всегда люблю ждать. Так что считай, я делаю подарок не тебе, а себе.

Варя хотела отказаться от такого подарка, но после слов и объятий названой мамы она молча приняла его, просто расцеловала Ксению Львовну.

К родителям Варя больше не приезжала и ей никто из родственников не звонил. Иногда она вспоминала об отце, но прийти к нему означало столкнуться с мамой и бабушкой, а это было выше ее сил.

Но все равно пришлось собрать свою волю в кулак и прийти к ним, чтобы поздравить отца с днем рожденья. Она переступила порог родительской квартиры с неприятным чувством. Ей повезло, что дома была только мама, которая к удивлению девушки встретила ее довольно прохладно, хотя оценила ее преобразование и поджала губы в гордой гримасе. Судя по обстановке, отмечать день рожденья отца никто даже не собирался. Он сам тихо сидел в своей комнате, смотрел телевизор. Варя чуть не заплакала, когда увидела, как сильно он изменился. Из высокого видного мужчины он превратился в настоящую развалину. Седые неопрятные волосы, старый спортивный костюм, требующий стирки, бесцветные безжизненные глаза. Он еле улыбнулся, когда Варя вошла в комнату, сделал попытку подняться, но не смог, настолько он ослаб. Девушка с трудом сдерживала крик, который рвался из ее груди. Она упала возле него на колени и обняла отца. Он гладил ее по голове и приговаривал: «Все хорошо, девочка моя, все хорошо. Пусть хоть у тебя все будет хорошо. Пусть все будет хорошо».

Варя с трудом пробыла в квартире около часа, принесла ему чай с тортом, они посидели у него в комнате, поговорили. Даже мать не тревожила их, хотя Варя слышала ее шаги за дверью комнаты. Если бы можно было, она забрала бы отсюда отца, даже предложила снять ему квартиру, но он отказался.

— Не надо, дочка, у меня все хорошо. Не долго мне осталось. Я очень рад, что ты пришла, что увидел тебя такой красивой и счастливой. Не поддавайся им, — он кивнул головой на дверь комнаты. — Будь сильной. Я, вот видишь, не смог. Извини меня, я так виноват перед тобой.

— Папочка, может все-таки переедешь? Я отведу тебя к врачам, они отремонтируют тебя, еще поживешь? — С надеждой, скрывая слезы, спрашивала Варя.

— Нет, Варенька, никуда я не хочу ехать. Мне совсем недолго осталось, не стоит никуда ехать.

Она уходила из квартиры с таким тяжелым сердцем, что не выдержала и расплакалась в машине, положив голову на сложенные на руль руки. Снова и снова вспоминала слова Ксении Львовны, что «им» удалось сломать отца, он оказался слабым, не стал воевать за свое счастье.

— Ну как же так, папа, как же так?! — спрашивала она в пустоту. — Зачем ты сломался?

Дома она рассказала Ледниковой о посещении отца, Варя плакала и они снова долго разговаривали этом вечером. Ксения Львовна даже предложила перевезти отца к ним в квартиру. Варя воспрянула духом, но было слишком поздно. Через четыре дня позвонила мама и сообщила, что отец умер.

Павел Николаевич умер тихо в своей квартире. Лег и не поднялся. Его смерь даже не сразу заметили. Никто не обратил внимание, что он не вышел на ужин. Ну не хочет есть и слава Богу. Анфиса Юрьевна забеспокоилась только через два дня, когда из комнаты мужа потянуло характерным трупным запахом.

Похороны прошли буднично, народу почти не было. На кладбище бабушка снова хотела устроить скандал с внучкой, но Ксения Львовна, которая приехала поддержать Варю, быстро поставила старушку на место. И ей ничего не оставалось, как отойти в сторону и что-то злобно шипеть Анфисе в ухо.

Но для Изяславы Бориславовны «предательство» внучки было не последним испытанием. Буквально через два дня после похорон ее любимая, такая послушная дочь Анфиса попросила мать убраться в свою квартиру и не мешать ее новому счастью. Бабушка пыталась вгрызться зубами в квартиру, оставшуюся после зятя, но Анфиса показала ей фигу и дарственную на эту квартиру, составленное на ее имя, дала матери два дня, чтобы она собрала свои вещи и валила в свою квартиру.

Жильцы, которым Изяслава Бориславовна успела сдать свою квартиру были совсем не рады, когда хозяйка открыла дверь своим ключом и прошла в свою комнату, заявив, что будет жить здесь. Через неделю жильцы съехали и найти других, готовых делить квартиру с хозяйкой, которая лезет во все их дела и кастрюли, навязывает свой образ жизни, свой порядок, ей не удалось. А еще через месяц бабушка задумалась о том, откуда ей брать деньги на коммуналку, так как пенсии на все явно не хватит. Тогда она придумала решить этот вопрос кардинально. Одним утром она появилась на пороге офиса и долго просила вызвать ей срочно Варвару Павловну. Когда внучка спустилась к ней на проходную, она сразу заявила, что Варвара обязана содержать ее и завтра же она переедет к ней. И снова ситуацию спасла Ксения Львовна, которая услышала громкий голос Изяславы и вновь поставила ее на место, предупредив, чтобы она больше не вздумала появляться возле Варвары.

Уже позднее Варя узнала, что бабушка продала свою квартиру, за которую так держалась, купила себе где-то на окраине однокомнатную, а разницу положила на счет. Со своей дочерью она больше не общалась.

Сама же Анфиса уже через месяц привела в теперь уже свою квартиру мужчину, с которым собиралась связать дальнейшую жизнь и который просто «кинул» ее через время, в тайне от «любимой» женщины продал эту квартиру, оставив Анфису на улице с какой-то невнятной суммой денег, на которые она не могла купить даже комнату в коммуналке.

Мать тоже попыталась сунуться к Варе с просьбой взять ее к себе, на что получила ответ от Ксении Львовны, что Варя живет у нее в квартире, а пускать посторонних она к себе не собирается. А чтобы дочь стала думать о своих родственниках, им надо было думать о девочке, пока она была маленькой, а не измываться над ней, ставить свои воспитательные эксперименты.

Глафира Андреевна тоже дала однажды о себе знать, написала кляузу на Варю на работу с предложением рассмотреть поведение недостойной сотрудницы и уволить, а потом еще какое-то время требовала письменно ответить ей, пока Ксения Львовна не ответила, что если та еще раз посмеет в таком виде оскорблять Варвару Павловну, она обратится в суд о привлечении женщины к ответственности за оскорбление чести и достоинства.

Глафира Андреевна никак не могла успокоиться, что ее сын вышел из-под ее контроля, сошелся с женщиной, которая не собирается даже прописывать ее сыночка в свою квартиру и не желает присутствия его мамы в своей квартире. Также ее постоянно корежил тот факт, что упустила квартиру Изяславы. При очередной встрече уже после развода Вари и Семена Глафира разругалась со своей бывшей подругой вдрызг и больше не общалась с ней, распространяя сплетни о семье Вари всем знакомым.

В сентябре, когда Варя и Ксения Львовна что-то обсуждали в рабочем кабинете, секретарь сообщил, что к начальнице пришел какой-то мужчина и очень просит принять его по личному вопросу. Женщины переглянулись, Ледникова пожала плечами, она никого не ждала. Когда дверь открылась и в кабинете появился мужчина преклонных лет, ее лицо окаменело. Она села прямо за столом, сложила руки на столе в замок. Варя хотела подняться и выйти, но Ксения Львовна кивком дала понять, что просит ее остаться. Варя села на свое обычное место, за приставным столом, где у нее были разложены документы, над которыми они только что работали.

— Здравствуй, Ксюша, — проговорил мужчина хриплым от волнения голосом.

Варя разглядывала его с интересом. Мужчине явно больше пятидесяти лет, раньше был красавцем, но и сейчас выглядел интересно. Было видно, что следит за собой, но вот только в его глазах была пустота и тоска, а в общем облике чувствовалось какое-то…одиночество, обреченность?

— Здравствуй, Владислав. Зачем пришел? — сухо ответила Ксения Львовна.

Варя вспомнила, что Владиславов звали ее мужа и застыла, стараясь не шевелиться.

— Я поговорить хотел. Домой меня к тебе не пустили, решил прийти сюда.

Он оглядел кабинет и по его глазам Варя заметила, что ему нравится, что он видит.

— Разве ты тогда не все мне сказал, когда попросил «покинуть» наш дом, когда получал свидетельство о разводе? Там было много интересных слов, прям за душу берущих. Или уже что-то забыл?

— Не забыл, — он опустил глаза.

Ксения Львовна не предлагала ему сесть и он так и стоял перед ней, как школьник перед директором.

— Так и я не забыла. Еще раз спрошу — зачем пришел?

— Ксюша, я виноват перед тобой. Я до сих пор каждый день ругаю себя, что так повел себя. Прости меня.

— Я прощаю тебя. Всё? Я отпускаю тебе твои грехи, можешь идти, считай что очистил свою душу.

— Ну зачем же ты так? Может все-таки поговорим один на один? — Он показал глазами на Варю, которая казалось, перестала дышать.

— А мне перед своей дочерью скрывать нечего.

— Дочерью? — Он уставился на Варю. — Мне в больнице сказали, что у тебя детей быть не может.

— Как видишь, они ошиблись. Варя моя дочь. И она не от тебя.

Варя не понимала, зачем Ксения сейчас называет ее своей дочерью. Да все равно ей больше двадцати пяти лет, скоро уже тридцать. Если Владислав захочет проверить, то сразу же узнает про обман.

— Но…, — протянул мужчина.

— Зато у тебя детей хватает, — она поморщилась от своих слов. — Слышала, что у тебя сын и дочь. Поздравляю. Так что тебе от меня надо?

— Я понял, что любил только тебя и жить без тебя не могу.

— Угу, — кивнула головой Ксения Львовна, уже пришедшая в себя от первоначального шока. — Так любил, что таскал в дом каких-то баб, любил настолько, что убил своего ребенка. Прям любовь до гроба нашего нерожденного сына, ага. А потом, видимо из-за страстной любви, гадил мне всевозможными способами, старался развалить мой бизнес. Распускал обо мне слухи, жить мне не давал. Я ничего не пропустила?

— Я виноват перед тобой, — он снова склонил голову. — Но я действительно любил только тебя. Безумно, ревновал ко всем, ревновал к твоему бизнесу, ревновал к твоему успеху. Я хотел, чтобы ты любила только меня, а ты все время отдавала своему бизнесу. Меня это злило и я начал творить дичь. Я специально заводил интрижки, чтобы ты начала меня ревновать. Но ты была такой гордой, что я просто терялся в отчаянии, не знал, как получить тебя.

Ксения Львовна молчала, в упор разглядывая мужчину, который проговорил последние слова в каким-то отчаянии.

— Любил! Любил так, что сходил с ума от тебя. А после того, как мы потеряли нашего ребенка, я был готов убить сам себя.

— Позволь не поверить, — сухо прервала его. — Пока я пять дней лежала в больнице и умирала от той боли, что ты мне причинил, от потери ребенка, НАШЕГО ребенка, ты даже ни разу не появился на пороге палаты. Вместо этого привел девку в нашу постель и выкинул меня, как ненужную вещь. Видимо ты вместе с ней умирал и не один раз в нашей постели, да Владислав? И после этого будешь говорить, что любил меня? Или ты сейчас все это придумал и сам в это поверил? Знаешь что, Владислав. Я не видела тебя двадцать лет и еще хочу столько же не видеть. Или у тебя что-то случилось, что тебе снова нужна моя поддержка, как это было тогда, когда я верила в тебя, делала все, чтобы ты встал на ноги и чтобы наша семья жила в достатке? И не надо говорить, что ты так нуждался в моей любви. Я слышала, как ты говорил своим друзьям, что устал уже от меня, что я достала тебя своей любовью. Могу назвать имена тех, кому ты это говорил и место, где это прозвучало.

Владислав молчал и переминался с ноги на ногу. Судя по всему последние слова попали в цель, ему что-то было нужно от Ксении.

— И так, я тебя слушаю, — строгим голосом проговорила Ксения Львовна, от которого обычно замерзала вся вода в помещении, — что тебе надо от меня?

— Нет, мне ничего не нужно от тебя, — после паузы ответил он. — Ты мне нужна. Прожив эту чертову жизнь я понял, что самой искренней со мной, той, которая любила меня таким, какой я есть, была ты одна. Я знаю, что ты так и не вышла замуж. И я понадеялся, что время залечило наши раны, что мы сможем попробовать снова наши отношения.

Ксения Львовна рассмеялась так громко и звонко, что Владислав и Варя невольно вздрогнули. Она смеялась долго, с удовольствием, до слез в глазах. Когда успокоилась, вытерла слезы с глаз:

— Владислав, я тебе тогда еще сказала, что даже не думай появляться в моей жизни. Ты умер для меня тогда, когда ударил меня, когда я умирала в больнице, оплакивая своего ребенка. Да, у меня больше не может быть детей и Варя моя приемная дочь. Зато у тебя есть дети, вот к ним и иди.

— Это не мои дети, — сухо проговорил Владислав. — Все это время меня уверяли, что они мои, пока я не сделал экспертизу. Я развелся, сейчас живу один.

— О! Так тебе и надо. Ты получил то, что заслужил. А сейчас прошу, оставь меня, выйди из кабинета, чтобы я тебя больше никогда не видела. Запомни раз и навсегда. Я подыхать буду, но к тебе никогда, слышишь, НИКОГДА не вернусь. Я не прощаю предателей. Я их уничтожаю. А тебя я пожалела из-за твоих родителей, хотя возможности у меня были размазать тебя. В отличие от тебя, у меня хватило чести оставить тебя в покое и просто жить дальше. А ты же живи, как хочешь.

Мужчина повернулся и вышел из кабинета, не отвечая, не поворачиваясь. Когда он проходил мимо нее, Варя успела заметить в его глазах слезы. Через пару минут молчания Ксения Львовна проговорила уставшим голосом:

— Вот тебе, Варя, наглядный пример предательства человека, которого я любила всем сердцем, была готова ради него на все. Когда они начинают понимать, что был человек, который их любил и хотят вернуться к нему, не понимают, что они сами убили этого человека, а мертвецы не умеют прощать и любить, как ни в чем не бывало. Думаю, что мы еще о твоем Семене услышим через какое-то время.