Научиться быть счастливым

9. Медитация первая: эгоизм и альтруизм

Педагогика — это мое призвание. Я обучаю руководителей фирм, студентов колледжа и трудных подростков из африканских гетто. Я занимаюсь преподаванием, потому что это делает меня счастливым, потому что это является для меня источником нынешних и будущих благ, наслаждения и смысла. Я занимаюсь преподаванием, потому что я этого хочу (поскольку я люблю это занятие), а не потому, что я обязан это делать (из некоего абстрактного чувства долга по отношению к другим).

Иными словами, я отнюдь не альтруист. Основная причина, по которой я чем-то вообще занимаюсь — будь то приятное времяпрепровождение с друзьями или благотворительная деятельность, — то, что это делает меня счастливым. Всеобщий эквивалент — и в теории, и на практике — это конечная цель, к которой устремлены все мои помыслы и поступки.

От одной только мысли о том, что в своих действиях мы должны руководствоваться личной выгодой, заботой о собственном счастье, многим людям наверняка сделается не по себе. Ощущаемая ими неловкость проистекает из убеждения — будь то высказанного вслух или молчаливо подразумеваемого, — что долг — это основа всякой морали.

Как утверждает влиятельный немецкий философ восемнадцатого столетия Иммануил Кант, для того чтобы поступок имел моральную ценность, он должен быть совершен из чувства долга. Если же мы действуем из эгоистических соображений, тогда наш поступок никоим образом не может быть нравственным. Согласно Канту, если человек помогает другим, потому что хочет это делать, — поскольку он счастлив, когда совершает добрые дела, — какое бы хорошее дело он ни делал, его поступки не имеют никакой ценности с точки зрения морали.

Почти все философии и религии, которые, подобно учению Канта, отстаивают принцип самопожертвования как основу этики, исходят из абсолютно беспочвенного предположения, будто любой поступок, совершенный из эгоистических соображений, неизбежно приводит к ущемлению интересов других и что если мы не будем бороться со своими эгоистическими наклонностями, то неизбежно будем причинять страдания другим и игнорировать их потребности.

Однако подобное мировоззрение не допускает самой мысли о том, что мы вовсе не обязаны делать выбор между желанием помочь другим и желанием помочь самим себе. Эти варианты вовсе не являются взаимоисключающими. В действительности, как поясняет философ Ралф Уолдо Эмерсон, «одно из самых трогательных утешений в этой жизни — то, что ни один человек не может искренне попытаться помочь другому, не помогая при этом самому себе». Помощь себе и помощь другим неразрывно переплетены: чем больше мы помогаем другим, тем счастливее становимся, а чем счастливее становимся, тем охотнее помогаем другим.

Когда мы заботимся о счастье других, это является для нас источником смысла и наслаждения, вот почему помощь людям — одна из необходимых составляющих счастливой жизни. Разумеется, очень важно не упустить из виду тот факт, что помогать другим и жить ради счастья других — это совершенно разные вещи. Если мы отодвигаем на второй план заботу о собственном счастье, мы причиняем самим себе вред и соответственно наносим ущерб своей природной склонности помогать другим. Несчастному человеку труднее быть великодушным и щедрым по отношению к другим людям, — а это прямой путь к еще более глубокой несчастности.

Исследование, проведенное Барбарой Фредриксон[82], наводит на мысль о том, что положительные эмоции расширяют объем нашего внимания. Когда мы счастливы, нам проще отбросить свой узкий, обращенный вовнутрь эгоистичный взгляд на вещи и сосредоточиться на потребностях и желаниях других. Этот факт хорошо иллюстрирует исследование, проведенное Элис Изен[83] и Дженнифер Джордж[84], — нам проще помогать другим, когда мы чувствуем себя счастливыми людьми.

Наше счастье зачастую безмерно возрастает, когда наши действия становятся для нас источником смысла и наслаждения, а к тому же еще приносят пользу другим. Когда мы стоим перед выбором, как нам поступить, необходимо первым делом задать себе вопрос, что именно станет источником счастья для нам самих независимо от того, много ли счастья оно принесет другим. Затем необходимо задать себе вопрос, не получится ли так, что своими предполагаемыми действиями мы отберем у кого-то саму возможность быть счастливым, — ведь в этом случае наше собственное счастье неизбежно окажется под угрозой. Инстинктивное сопереживание, которое живет у нас в душе, наше врожденное чувство справедливости неизбежно заставляют нас дорого платить в пересчете на всеобщий эквивалент, когда мы причиняем людям боль.

Для тех, кто подчиняется этике долга, обретение смысла и вместе с тем нравственная жизнь немыслимы без самопожертвования. Самопожертвование, по определению, не может доставлять наслаждения (иначе оно не было бы самопожертвованием). Следовательно, этика долга противопоставляет наслаждение смыслу.

Счастье не имеет ничего общего с самопожертвованием, с компромиссом между нынешним и будущим благом, между смыслом и наслаждением, между помощью самому себе и помощью другим. Счастье немыслимо без синтеза, без такой организации жизни, в которой все элементы, необходимые для счастья, пребывают в гармонии.

Руководствуясь инструкциями из упражнения «Медитация о счастье» в конце второй главы, попытайтесь войти в спокойное и расслабленное состояние.

Вспомните времена, когда вы вели себя великодушно по отношению к кому-то другому и чувствовали, что он или она это ценит. Пусть перед вашим мысленным взором предстанет реакция этого человека на ваши поступки. Посмакуйте ее. Попробуйте заново пережить свои же собственные чувства; позвольте им материализоваться внутри вас. Когда вы будете видеть реакцию другого человека и переживать свои собственные чувства, это поможет вам сломать существующее в вас ныне искусственное разделение между помощью себе и помощью другим.

А теперь поразмыслите над теми возможностями, которые представятся вам в будущем. Это может быть возможность поделиться мыслями с другом, подарить цветы любимому человеку, почитать сказку ребенку или внести пожертвования на дело, в которое вы верите. Испытайте огромное счастье, которое может сопутствовать каждому акту великодушия.

Если вы начали регулярно заниматься медитацией, как мы советовали во второй главе, время от времени включайте в свой репертуар медитацию об альтруизме — в дополнение к медитации о счастье.

10. Медитация вторая: отдушины

Если бы наш мир был совершенен, мы бы изо дня в день, с утра до вечера занимались только теми вещами, которые составляют источник смысла и наслаждения. Однако в нашем бренном мире огромное большинство людей об этом не могут и мечтать. Одинокая мать не всегда может позволить себе роскошь уволиться с ненавистной работы, за которую ей хорошо платят, и перейти на работу, которая ей больше по душе, но за которую платят меньше. Главное для такой женщины — это прокормить ребенка, обеспечить ему крышу над головой и дать приличное образование.

Даже если у человека больше возможностей выбора, чем у одинокой матери, он, возможно, будет прав, если на какое-то время откажется от всех удовольствий ради достойной награды в будущем. К примеру, может статься, что юный выпускник колледжа ради наработки трудового стажа и опыта в бизнесе будет готов в течение двух лет вкалывать менеджером по инвестициям, даже несмотря на то, что для него очень тягостно просиживать по четырнадцать часов в день за компьютером. Если при этом он ни на секунду не будет забывать о том, что высшую ступень в его в иерархии целей занимает счастье, и постарается не угодить в ту ловушку, куда так любят попадать участники крысиных бегов, — то есть не будет отсрочивать свою награду на неопределенно долгое время, — два года пребывания на этой должности могут оказаться для него самым правильным решением.

Итак, большинство людей — будь то богатые или бедные, молодые или старые — время от времени попадают в черную полосу, когда счастья нет и не предвидится. Мне почти никогда не доводилось встречать студентов, которым бы доставляла удовольствие экзаменационная сессия; и какой бы увлекательной ни была работа, далеко не все проекты, над которыми нам приходится пахать, одинаково интересны. Иногда по необходимости, а порой по собственному выбору в нашей жизни бывают времена, когда работа не приносит нам удовлетворения. К счастью, это отнюдь не означает, что все это время мы должны предаваться унынию — будь то в течение месяца, пока длится экзаменационная сессия или скучный период у нас на фирме, или двух лет, пока мы нарабатываем трудовой стаж, или двадцати двух лет, пока нам приходится кормить своих детей.

Как свидетельствуют результаты исследования, проводившегося Кенноном Шелдоном и Линдой Хоузер-Марко, если цель, к которой мы стремимся, глубоко созвучна нашему внутреннему «я», а дело, которым мы занимаемся, имеет для нас глубокий личностный смысл, это положительно сказывается и на нашем восприятии всех остальных сторон жизни, даже тех, которые с этим напрямую не связаны: «Те, кому удается поставить перед собой ряд целей, которые служили бы верным отражением их сокровенных интересов и нравственных принципов, и в самом деле способны работать более эффективно, проявлять больше гибкости и применять целостный подход в отношении любых других областей своей жизни»[86]. Уверенность в себе, страсть и чувство удовлетворения, которые они почерпнули из произошедших с ними перемен, распространились и на другие сферы их жизни.

Любое дело, которое является для нас источником смысла и наслаждения, — это как свеча в темной комнате; и подобно тому как один-два крохотных язычка пламени освещают собой все пространство, одно-два счастливых события на протяжении долгого периода уныния и тоски способны коренным образом изменить наше состояние к лучшему. Эти события обычно длятся совсем недолго — от нескольких минут до нескольких часов, — но обладают колоссальным преобразовательным потенциалом; именно они придают нашей жизни смысл и доставляют нам наслаждение, являясь источником одновременно нынешнего и будущего блага; я называю их отдушинами.

В отдушинах мы черпаем вдохновение и бодрость, так как они действуют одновременно и в качестве тяги, и в качестве толчка для мотивации. Для одинокой матери такой отдушиной может служить воскресная поездка вместе с детьми на природу; одна лишь мысль о предстоящей вылазке в лес способна полностью изменить ее восприятие жизни, включая то время, которое она проводит на работе. Воскресный пикник помогает этой женщине прожить всю остальную неделю; с мечтой о нем она встает по утрам на работу. Вдобавок та же самая отдушина способна придать силы, побудить к действию, послужить тем толчком, который столь необходим для пополнения мотивационных ресурсов, чтобы их хватило на всю последующую неделю. Для молодой женщины, работающей менеджером по инвестициям в банке, два часа в неделю, которые она тратит на приведение в порядок финансов в местном доме культуры, и один вечер в неделю в компании подруг послужат прекрасным подспорьем, чтобы выдержать два года тяжелой работы, не приносящей ей никакого удовлетворения, и даже получить от этого удовольствие.

Недавно я познакомился с одним человеком, который является партнером в фешенебельной консалтинговой фирме. Теперь, когда ему под пятьдесят, он уже больше не получает удовольствия от работы в консалтинговом бизнесе, но в то же время не хочет уходить из этой профессии и отказываться от того образа жизни, к которому привык и он сам, и его семья. Однако этот человек сумел сократить свою рабочую нагрузку настолько, что у него в жизни появились кое-какие отдушины. В настоящее время он два вечера в неделю проводит с семьей, два раза в неделю играет в теннис (или, когда он в деловой поездке, тренируется в гимнастическом зале) и более трех часов в неделю читает книги в свое удовольствие. Кроме того, этот человек вошел в попечительский совет школы, в которой когда-то учился, — ему представляется, что в этой должности он сможет сыграть существенную роль в воспитании подрастающего поколения. Он никогда не позволяет себе пропустить деловую встречу с клиентом — но точно так же он никогда не пропустит встречу с родными, собрание школьного попечительского совета или возможность побыть наедине с самим собой. Если бы этот человек жил в идеальном мире, то в рабочее время занимался бы чем-то, что его по-настоящему увлекает, но все равно он сейчас намного счастливее, чем был в течение долгого времени.

Помимо всего прочего, отдушины — это хорошее подспорье, когда мы пытаемся что-то изменить; ведь даже когда мы и вправду сознаем необходимость действовать по-новому, наши привычки чаще всего никуда не исчезают. Как сказал английский поэт семнадцатого столетия Джон Драйден[87], «сначала мы создаем свои привычки, а затем наши привычки создают нас». И если у нас есть обыкновение жить по-крысиному, — если нас приучали к этому с детских лет, — нам чрезвычайно трудно будет сбросить с себя бремя однообразного механического труда. Точно так же дело обстоит и с гедонистическим образом жизни, — каким бы разрушительным он ни был, привычка к нему порой настолько сильна, что покончить с ним очень и очень трудно. Но существует и другой, более простой и реальный способ улучшения качества жизни — путем постепенного добавления в нее все новых и новых отдушин.

Понемногу вкраплять в свою жизнь более или менее непродолжительные эпизоды, исполненные смысла и наслаждения, куда как безопаснее, чем пересматривать ее всю целиком; это не так пугающе, как радикальная перестройка всей жизни, и поэтому не будет порождать такое сильное сопротивление ни у самого человека, который пытается изменить свою жизнь, ни у его родных, коллег и друзей. Прежде чем менять карьеру менеджера по инвестициям на карьеру учителя, стоило бы сначала попробовать раз в неделю бесплатно проводить в школе факультативные занятия или вести какой-нибудь кружок — просто для того, чтобы убедиться, что работа учителя и в самом деле сможет стать источником настоящего и будущего блага. Или же наоборот — если человек не нашел себя на ниве просвещения и предпочел бы делать карьеру на рынке краткосрочного капитала, ему следовало бы в свободное от работы время поиграть на бирже, дабы по возможности удостовериться, что перемены, о которых он мечтает, и вправду сделают его счастливее. Благодаря отдушинам у нас есть возможность методом проб и ошибок, с минимальным риском для себя разобраться, что нам хочется делать больше всего.

В идеале мы хотели бы весь день быть радостными и счастливыми. Однако такого рода жизнь не всегда достижима, и зачастую нам приходится дожидаться вечера или выходного дня, когда мы сможем заняться чем-то, что станет для нас источником настоящего и будущего блага. Одна из самых частых ошибок, допускаемых людьми, заключается в том, что в свое свободное время они предпочитают предаваться пассивному гедонизму, вместо того чтобы самим позаботиться о собственном счастье. По окончании тяжелого рабочего дня в офисе или в школе можно заняться делом, которое сможет стать для человека источником смысла и наслаждения, но люди бездельничают или прозябают перед экраном телевизора. Не проходит и получаса, как они крепко засыпают, и это еще больше укрепляет их уверенность в том, что, управившись со своими скучными повседневными делами, они просто не в состоянии заниматься чем-нибудь серьезным, потому что слишком сильно устают.

Если бы, вернувшись с работы домой, мы не бездельничали, а занимались своим хобби или любым другим делом, которое бы требовало от нас хотя бы небольшого напряжения ума и доставляло нам удовольствие, нам проще было бы обрести второе дыхание и пополнить свой запас душевных сил. Как писала педагог Мария Монтессори[88], «самый лучший отдых — это целиком отдаться решению какой-нибудь увлекательной задачи». Отдушины сохраняют наши силы и помогают повысить наш уровень энергии.

Составьте список всего того, что могло бы послужить вам отдушиной на протяжении рабочей недели. В этот перечень можно включить не только «обычные» отдушины, которые уже сейчас могут стать неотъемлемой частью вашего привычного распорядка дня (приятное времяпрепровождение в кругу семьи и друзей, чтение для собственного удовольствия), но и отдушины, так сказать, «экспериментальные» (например, еженедельная безвозмездная работа в школе), которые помогут вам разобраться, не стоит ли круто поменять свою жизнь. Впишите эти отдушины в ежедневник и по возможности превратите их в ритуал.

11. Медитация третья: если счастье оказалось недолгим

Моя жена Тами различает в счастье высоту и глубину: «Высота — это параметр, отражающий неизбежные колебания уровня нашего духовного благосостояния, переживаемые нами взлеты и падения; глубина же отражает стабильную составляющую нашего духовного благосостояния, иными словами, наш базовый уровень счастья». Например, то чувство облегчения, которое испытывает участник крысиных бегов, когда достигнет цели, — это всего лишь временный взлет, который отнюдь не обязательно отразится на суммарном уровне счастья. Глубина нашего счастья — это как корневая система дерева: именно она является постоянной основой нашего духовного благосостояния. А высота нашего счастья — это как листья на деревьях: какими бы красивыми и привлекательными они ни были, век их недолог — придет осень, и они пожухнут и осыплются.

Вопрос, которым задавались многие философы и психологи, звучит так: можно ли увеличить глубину нашего счастья, или же мы обречены на бесконечную череду взлетов и падений в пределах колебаний фактически неизменного уровня всеобщего эквивалента?

В своем классическом труде «Психокибернетика» Максвелл Мальц[89] пишет о том, что внутри у каждого из нас имеется механизм вроде термостата, который управляет этими процессами и обеспечивает стабильный уровень нашего счастья. У большинства людей уровень, на котором установлен этот внутренний механизм, в течение жизни почти не изменяется — любые отклонения, будь то взлеты или падения, быстро гасятся, и мы возвращаемся к своему базовому уровню счастья. Конечно же, мы радуемся, когда с нами случается что-нибудь хорошее (например, мы выигрываем в лотерею или получаем работу, о которой всегда мечтали), и печалимся, когда дела идут не так, как хотелось бы (когда мы терпим убытки или поражение). И тем не менее эти эмоции обычно длятся недолго; что бы ни было на нашей улице — праздник или горе, глубина нашего счастья не меняется, и вскоре мы возвращаемся в привычное состояние.

Знаменитые исследования близнецов, проводившиеся в Университете штата Миннесота[90], в которых однояйцевые близнецы, воспитывавшиеся порознь, демонстрировали поразительное сходство наиболее существенных черт характера, натолкнули некоторых психологов на мысль о том, что отведенное нам количество счастья предопределено нашими генами или событиями раннего детства и что во взрослом состоянии мы никак не можем повлиять на то, насколько мы счастливы. Об этом же свидетельствуют и данные научных исследований, которые наводят на мысль о том, что для каждого из нас существует некий базовый уровень духовного благополучия. Например, психологи Дэвид Ликкен[91] и Ок Теллеген пришли к следующему выводу: «Не исключено, что все наши старания быть счастливее столь же тщетны, как попытки сделаться выше ростом, а следовательно, контрпродуктивны».

Подобные высказывания наводят на мысль, что количество отпущенного нам всеобщего эквивалента предопределено генетически, однако это в значительной мере заблуждение. При этом не берутся в расчет многочисленные свидетельства, подтверждающие тот факт, что базовый уровень человеческого счастья вполне поддается изменению, и в результате человек действительно становится счастливее. К примеру, мы сплошь и рядом наблюдаем, как одаренный психотерапевт помогает людям увеличить свои доходы во всеобщем эквиваленте. Иногда жизнь человека меняется к лучшему просто из-за того, что он повстречал на своем пути другого человека, или ему попалась хорошая книга, гениальное произведение искусства или удачная мысль.

Хотя в нашем счастье есть определенная генетическая составляющая — не все люди от рождения одинаково предрасположены к счастью, — наши гены предопределяют лишь возможный диапазон колебаний, а не жестко заданный уровень счастья. Очень сомнительно, что Брюзга научится смотреть на жизнь теми же глазами, что и Счастливчик, а всегдашний Нытик вряд ли сумеет превратить себя в Поллиану[92], но все мы можем стать значительно счастливее. И большинство людей очень сильно не дотягивают до заложенного в них природой потенциала счастья.

В своем литературном обзоре по психологии счастья Соня Любомирски, Кеннон Шелдон и Дэвид Шкале[93] наглядно демонстрируют, что уровень счастья данного конкретного человека в основном предопределен тремя факторами: «Это генетически обусловленная константа, определяющая уровень счастья; случайные факторы, в силу которых мы счастливы или несчастны, и наконец, наш образ действий и привычки, способствующие нашему счастью или делающие его невозможным». С генами мы ничего поделать не можем, да и над обстоятельствами, в которых нам приходится жить, мы зачастую не властны; зато, как правило, вполне в наших силах изменить свои привычки и род занятий. Как утверждает Любомирски и ее коллеги, именно третий фактор «открывает перед нами возможность стать счастливее надолго и всерьез». Когда мы заняты делом, которое является для нас источником смысла и наслаждения, это существенно повышает уровень нашего духовного благосостояния.

Психологи, которые утверждают, что глубина нашего счастья жестко задана раз и навсегда, совершают типичную «ошибку среднего арифметического» — они выводят свои заключения из наблюдений над большинством людей, игнорируя тех, кто не вписывается в общепринятую норму. Даже в ходе миннесотских исследований близнецов выяснилось, что далеко не все пары однояйцевых близнецов характеризуются одинаковым уровнем счастья; проводились и другие исследования, свидетельствующие о том, что далеко не все люди — во всяком случае не все 100 % их участников — после каждого пережитого потрясения возвращаются к своему базовому уровню счастья.

Среднестатистические данные — это всего лишь показатель определенной тенденции, а отнюдь не свидетельство неотвратимости или универсальной истинности каких-либо утверждений. Зачастую именно исключительный случай, не укладывающийся в прокрустово ложе нормы, указывает на реальную возможность изменить ситуацию. Тот факт, что некоторые люди с каждым годом становятся все счастливее и счастливее, со всей определенностью доказывает, что свой термостат можно отрегулировать, переустановив его на другое значение. Поэтому вопрос не в том, можно ли стать счастливее, а скорее в том, как это сделать. Эта книга даст вам пусть даже и не все, но хотя бы некоторые ответы на эти вопросы. Если человек, вместо того чтобы только и думать о материальных благах и престиже, начнет в первую очередь заботиться о собственном счастье, это поможет ему повысить базовый уровень своего духовного благосостояния; тот, кто сам заботится о настоящем и будущем благе, в конечном счете наверняка будет счастливее.

Аргумент, будто фактор глубины нашего счастья является неизменным, не только вводит в заблуждение, он еще и потенциально вреден. Если человек приходит к выводу, что как ни вертись, а от своей доли никуда не уйдешь, он вряд ли будет лезть из кожи вон, пытаясь улучшить свою незавидную участь. Поэтому вера в то, что уровень счастья жестко задан изначально и никаким изменениям не подлежит, может стать самосбывающимся пророчеством. Хуже того, если человек убежден в том, что он не в силах улучшить свою участь, несмотря на то что его убежденность основывается на ложной теории, — это прямой путь к беспомощности и отчаянию, то есть к нигилизму.

Да, мы рождаемся на свет с определенным характером, который заложен в нас от природы (и который занимает вполне конкретное место на шкале между счастьем и брюзжанием), и в нашей жизни частенько происходят события, над которыми мы не властны; и тем не менее именно от нас во многом зависит, на что мы будем тратить свое время. По утверждению Дэниела Канемана, «именно использование времени, вероятно, является определяющим фактором духовного благосостояния и одновременно тем самым фактором, на который нам проще всего повлиять»[94]. Большинству людей не удается даже приблизительно реализовать свой потенциал, потому что они неправильно распоряжаются своим драгоценным временем — участвуют в крысиных бегах, предаются бессмысленному гедонизму или приносят себя в жертву нигилизму. Именно время содержит в себе те возможности, которые делают нашу жизнь убогой или по-настоящему полноценной; если мы научимся должным образом использовать время, оно станет для нас мерилом самых драгоценных наших сокровищ.

Накопление всеобщего эквивалента — это бесконечный процесс развития и роста; нет предела счастью, которое мы можем обрести. Чем бы мы ни занимались — работали, учились, выстраивали свои отношения в браке, — если эти занятия будут придавать нашей жизни смысл и доставлять нам наслаждение, мы с каждым днем будем становиться все счастливее. Причем это будут не эфемерные восторга, которые с первым же порывом холодного ветра вянут и осыпаются, как осенняя листва, а продолжительное счастье с глубокими и устойчивыми корнями.

В 1980-х годах Дэвид Куперрайдер[96] и его сотрудники ввели в обиход очень простой, но революционный метод изменения ситуации, который и поныне помогает людям и организациям учиться и расти. В отличие от огромного большинства коррекционных программ, консультантов и тренеров, которые фиксируют внимание на том, что у нас не получается и порождает проблемы, метод позитивной оценки ситуации привлекает внимание к тому, что когда-то у нас получалось или получается сейчас. «Оценить» — это значит осознать ценность какой-либо вещи и даже эту ценность увеличить (подобно тому как деньги в банке не обесцениваются, а, наоборот, растут в цене). Когда мы разбираем позитивные события прошлого, то можем многому на них научиться и затем применить свои знания к различным ситуациям в настоящем и будущем.

Вы можете выполнять это упражнение самостоятельно, хотя лучше сделать это с партнером или в маленькой группе. Если вы будете выполнять его совместно с другими, попеременно рассказывайте друг другу о том, что принесло вам счастье когда-то в прошлом — будь то десять лет назад, в прошлом месяце или сегодня с утра. Это может быть вкусная еда, вечер, проведенный вместе с семьей, какой-нибудь конкретный проект, которым вы занимались у себя в офисе, или хороший концерт. Что именно улучшило ваше самочувствие? Было ли это ощущение связи с другими людьми? Или тот факт, что вам пришлось изрядно потрудиться? Или благоговейный трепет, который вы в тот миг испытали?

После того как вы — самостоятельно или с помощью других — разберетесь в том, почему этот момент оказался столь прекрасен, задайте себе вопрос, каким образом можно взять лучшее из прошлого, о котором вы узнали, и применить это для строительства лучшего будущего. Пообещайте — в письменной форме и на словах, перед лицом людей, которые будут выполнять это упражнение вместе с вами, — что займетесь теми вещами, которые, по вашему убеждению, сделают вас счастливее.

12. Медитация четвертая: зажечь свой свет

Наша способность заботиться о собственном счастье — это настоящий дар природы. Ни один человек, ни одна религия, ни одна идеология, ни одно правительство не имеет права лишить нас этого дара. Просвещенные нации учреждают политические структуры — конституцию, суд, армию, — чтобы защитить наше право жить свободно и счастливо. Однако нет такой внешней силы, которая могла бы защитить нас от того, что, по моему убеждению, является одним из самых больших препятствий в погоне за всеобщим эквивалентом, — от ощущения, что мы по какой-то причине недостойны счастья.

Для того чтобы наше счастье было безоблачным и долгим, недостаточно усвоить ту теорию счастья, с которой я познакомил вас в этой книге; недостаточно понимать, что для счастья нам нужно получать наслаждение от жизни и знать, что мы живем не напрасно. Если мы в какой-то степени будем ощущать, что недостойны счастья, то подспудно будем находить какие-то способы ограничить свою способность быть счастливыми. Мы можем упустить из виду или не оценить по достоинству потенциальные источники всеобщего эквивалента, можем тратить все силы на то, что делает нас несчастными, можем опошлить то счастье, которое реально испытываем, или постоянно терзать себя мыслями о том, что нам не нравится.

Многие люди согласны выполнять работу, которую терпеть не могут, хотя могли бы запросто подыскать себе занятие, хорошо оплачиваемое в пересчете на всеобщий эквивалент; огромное количество людей жертвуют собой и остаются в одиночестве или в несчастном браке, вместо того чтобы приложить усилия и найти человека, с которым можно будет прожить остаток жизни, или улучшить отношения со своим нынешним супругом или супругой. У некоторых есть работа, которая служит для них источником настоящего и будущего блага, но они все равно умудряются найти причину быть несчастными на работе; другие обретают смысл и наслаждение в браке, но затем почему-то находят способы его разрушить. Я сам когда-то вытворял подобные вещи и даже хуже того — подспудно стремился погубить собственное счастье.

Так почему же кое-кто из нас своими собственными руками лишает себя счастья? В своей книге «Возвращение к любви» Марианн Уильямсон[97] пишет об этом так:

Почему же мы не должны быть счастливы? Почему свет пугает нас больше, чем темнота? Почему мы думаем, что недостойны счастья?

Существуют внешние и внутренние факторы, многочисленные предрассудки, обусловленные культурой и психологическим складом нашей личности, которые словно бы сговорились против того, чтобы мы были счастливы. На глубинном подсознательном уровне сама мысль о том, что мы имеем право быть счастливыми, что личное счастье — это благородная и достойная цель, порицается и сурово критикуется большинством идеологий. Многое из того, что осталось нам в наследство от прежней культуры, пронизано мыслью о том, что мы по природе своей злы, что нами руководит врожденная агрессивность и инстинкт смерти, что наша жизнь, которую не в силах искупить никакие культурные влияния цивилизации, говоря словами философа Томаса Гоббса, «одинока, плоха, противна, жестока и коротка». Кому придет в голову считать, что такое жалкое существо, как человек, достойно счастья? А поскольку в нашей культуре подобные взгляды укоренились очень глубоко, нет ничего удивительного в том, что темнота нас устраивает куда как больше, чем свет.

Однако нас сдерживают не только те предрассудки, которые мы усвоили от предков. Многие из нас сами возводят для себя препоны. Если у нас нет ощущения, что мы достойны счастья, возможно, мы не чувствуем себя достойными того хорошего, что есть в нашей жизни, — того, что приносит нам счастье. Поскольку нам не верится, что мы и вправду достойны чего-то хорошего и что оно могло бы нам принадлежать, мы отчаянно боимся все это потерять. Вследствие этого страха мы выбираем такую линию поведения, которая запускает механизм самосбывающегося пророчества: из-за боязни потери мы действительно теряем то, что любим, а ощущение того, что мы недостойны счастья, фактически делает нас несчастными.

Человек, который боится потерь, может защитить себя, сделав так, чтобы ему нечего было терять. Когда мы счастливы, у нас есть что терять. И, дабы избегнуть разорительных потерь, мы заранее исключаем какую бы то ни было возможность выигрыша. Мы боимся худшего и поэтому изначально лишаем себя лучшего.

Даже если нам удалось найти свое счастье, мы зачастую чувствуем себя без вины виноватыми, потому что другим повезло меньше. В основе таких чувств лежит неявное допущение — а фактически ложная посылка, — что счастье — это игра с нулевой суммой и что счастье одного человека (наше собственное) обязательно лишает счастья других. Как говорит Уильямсон, «позволяя сиять нашему собственному свету, мы тем самым неосознанно позволяем другим людям делать то же самое. Если мы освободились от своих страхов, то одним своим присутствием освобождаем от страха окружающих нас людей». Именно тогда, когда мы освобождаемся от своего страха перед счастьем, мы обретаем способность в максимальной степени помогать другим.

Если мы хотим прожить счастливую жизнь, нам не обойтись без ощущения самоценности. Натаниэль Бранден пишет об этом: «Для того чтобы стремиться к каким-либо благам, нужно считать себя достойным обладания ими. Для того чтобы бороться за свое счастье, нужно считать себя достойным счастья». Мы обязаны дорожить ядром своей личности, уважать и любить себя такими, какие мы есть, независимо от наших достижений и внешнего лоска. Мы обязаны верить в то, что заслуживаем счастья, ощущать себя достойными его в силу одного лишь факта своего существования — потому что мы рождаемся на свет с сердцем и разумом, дабы мы могли испытывать наслаждение и познавать смысл бытия.

Коль скоро мы не приемлем самоценность собственной личности, мы пренебрегаем своими талантами, своими потенциальными возможностями, своими радостями, своими достижениями или собственноручно ставим на них жирный крест. Например, применяем метод «да, но…»: «Да, я действительно чувствую, что живу не напрасно, и получаю удовольствие от жизни, но что, если это долго не продлится?» «Да, я люблю свою работу, но что, если она мне наскучит, как это часто со мной бывает?» «Да, я встретил женщину, которую смог полюбить, но что, если она меня бросит?» Если мы отказываемся принять то хорошее, что с нами происходит, неизбежным следствием этого является уныние и хандра; а если мы так и остаемся несчастными, несмотря на все обилие потенциальных источников счастья в нашей жизни, то неизбежно придем к нигилизму.

Мы не способны принять дар — будь то обычный подарок от друга или дар природы, — пока не будем к этому готовы; если бутылка плотно закрыта завинчивающейся крышкой, в нее не нальешь воды — и неважно, сколько воды мы пытаемся влить или как часто мы пытаемся это сделать, — вода просто стекает с боков, но никогда не проникает вовнутрь. Чувство самоценности и собственного достоинства — это состояние открытости; это ощущение, что ты открыт для счастья.

Эти незаконченные предложения помогут вам преодолеть некоторые из возможных преград на пути к счастью:

Продолжайте регулярно прорабатывать эти и другие незаконченные предложения — из этой книги или из книги Брандена. Благодаря этому простому упражнению вы обретете прозрение и сумеете во многом изменить свое поведение к лучшему.

13. Медитация пятая: побольше фантазии!

Вам сто десять лет. Только что изобрели машину времени, и вас отобрали в число первых, кто ею воспользуется. Изобретатель, ученый из НАСА, говорит вам, что вас вернут в тот день, когда вы, как нарочно, в первый раз читали книгу «Стать счастливее». И вы со всей мудростью человека, который прожил долгую жизнь, имеете в своем распоряжении пятнадцать минут, которые вы можете провести с самим собой — молодым и неопытным. Что вы скажете себе при этой встрече? Какой совет вы дадите самому себе? Этот мысленный эксперимент я сформулировал после того, как прочитал отчет психиатра Ирвина Ялома[98] о психотерапии неизлечимых раковых больных:

Что меня всегда поражало, когда я читал отчеты о психотерапии пациентов в последней стадии болезни — будь то Ялома или других врачей, — то, что, узнав о своем смертельном заболевании, пациенты по-прежнему оставались теми же самыми людьми с тем же самым знанием ответов на вопросы жизни и смерти, с теми же самыми интеллектуальными и духовными способностями. Никто не спускался с горы Синай, чтобы даровать им заповеди; никакой китайский, индусский или греческий мудрец не открывал им секрет хорошей жизни; никто не поил их целебными травами, которые сделали бы их более умными, одухотворенными и душевными людьми; они не читали никаких новых и революционных книг, которые бы в корне изменили их жизнь.

И тем не менее даже с теми способностями, которые были у них всегда, — и которых прежде явно недоставало для того, чтобы сделать этих людей счастливыми, — их жизнь кардинально менялась. Они не обретают никаких новых знаний, а просто начинают гораздо острее осознавать то, что было им известно давным-давно. Иными словами, у них внутри было знание того, как нужно жить. Но получилось так, что они пренебрегли этим знанием или просто не отдавали себе отчет в том, что оно у них есть.

Мысленный эксперимент с путешествием во времени помогает нам осознать, насколько коротка и бесценна наша жизнь. Если человек дожил до ста десяти лет, у него наверняка больше опыта — и мудрость эту нельзя добыть никаким иным путем, кроме как прожив весь отведенный нам жизненный срок. Однако многое из того, что мы начинаем сознавать, если нам посчастливится дожить до ста десяти лет, нам отлично известно и в пятьдесят лет, и даже в двадцать. Это лишь «опрос осознания. Как тонко подметил Джордж Бернард Шоу, не стоит зря тратить юность на то, чтобы быть молодым[99].

Ни философия, ни психология, ни популярные книги не научат нас ничему новому в том, что касается способов добывания всеобщего эквивалента. Самое большее, что может дать нам любая книга и любой наставник, — это повысить наш уровень знаний и помочь полнее осознать то, что нам и без того уже давно известно. В конечном счете наши успехи, наш личностный рост и наше счастье напрямую зависят от нашей способности заглянуть внутрь себя и задать себе кое-какие важные вопросы.

Выполните описанное здесь упражнение. Вообразите, будто вам сто десять лет или что вы значительно старше, чем теперь. И в течение пятнадцати минут давайте самому себе любые советы насчет того, как, начиная с этого момента, обрести в своей жизни больше счастья. Выполняйте это упражнение в письменном виде. По возможности превратите полученный вами совет в ритуал. Если, например, ваше старшее „я“ советует вам проводить больше времени с родными людьми, пообещайте дополнительно раз в неделю или раз в две недели выезжать со своей семьей на пикник.

Возвращайтесь к этому упражнению регулярно — просматривайте то, что вы написали раньше, добавляйте к этому что-то еще и постоянно спрашивайте самого себя, прислушались ли вы к совету внутреннего мудреца.

14. Медитация шестая: торопись медленно

Написание этой книги было для меня очень важным и приятным занятием. Однако летом 2006 года у меня был период — месяц или два, — когда мне вовсе не хотелось писать, для меня это была каторга, и состояние «потока» я испытывал гораздо реже, чем обычно. Почему? Да потому, что в моей жизни отсутствовало то, что я теперь считаю одной из самых важных составляющих счастливой жизни, — время.

В то лето я вносил последние штрихи в рукопись, которую обещал издателям к 1 июля, и одновременно разъезжал по всей стране, проводя семинары и читая лекции. Хотя я делал то, что люблю, — ведь в обычное время и преподавание, и написание книг являются для меня источником смысла и наслаждения, — груз, который я сам на себя взвалил, оказался непосилен. Из-за того, что я слишком много на себя взял, мое собственное счастье оказалось в опасности.

Только тем, что многие из нас перегружены обязанностями сверх всякой меры, можно объяснить неожиданные результаты исследования, которое проводил Дэниел Канеман со своими сотрудниками. Женщин попросили перечислить и кратко описать, чем они занимались на протяжении предыдущего дня, а затем рассказать, что они чувствовали, когда были заняты тем или иным делом. И женщины подробно рассказывали о том, как они ели, работали, возились с детьми, ходили по магазинам, добирались на работу и обратно, болтали с подружками, занимались любовью, выполняли всевозможную работу по дому и так далее. Самое неожиданное открытие состояло в том, что в большинстве случаев матери не получали особого удовольствия, когда возились с детьми.

Норберт Шварц — один из соавторов Канемана при написании статей на эту тему — объясняет, почему это исследование принесло такие странные результаты, просто-таки не укладывающиеся у нас в голове: «Когда людей спрашивают, любят ли они проводить время с детьми, они вспоминают только хорошее — о том, как приятно почитать сказку на ночь или вместе сходить в зоопарк. Но они не принимают в расчет, что в общении с детьми бывают не столь приятные минуты — когда взрослый пытается заняться чем-то другим и ему кажется, что ребенок его отвлекает». Вряд ли кто-нибудь усомнится, что большинство родителей придают огромное значение воспитанию детей — возможно, для них это самое главное в жизни, — однако из-за того, что у родителей слишком много дел, они получают меньше удовольствия, а ведь это важнейшая составляющая счастья. В наши дни жизнь повсюду в мире все больше и больше усложняется, сотовые телефоны, электронная почта, интернет — все эти новомодные атрибуты прогресса лишь способствуют тому, что времени постоянно не хватает, а то, что могло бы доставить нам наслаждение, частенько воспринимается как помеха. «Когда в нашей жизни много всего, что претендует на наше время и внимание, мы теряем способность жить здесь и теперь, а вместе с тем и способность получать наслаждение от того, что с нами происходит».

Нехватка времени всеобъемлюща и вездесуща и до определенной степени является причиной роста заболеваемости депрессией в масштабах всей нашей культуры. В течение шести лет моего обучения в аспирантуре я был тьютором, и одной из моих обязанностей было помогать студентам колледжа в написании резюме. И всякий раз меня изумлял тот факт, что из года в год студенты демонстрируют все более впечатляющие достижения — по крайней мере на бумаге. Поначалу их поразительные достижения производили на меня большое впечатление — до тех пор пока я не понял, сколько душевных сил они тратили на то, чтобы пунктов в резюме становилось все больше, а почерк все убористее, иначе резюме не поместится на страничке. В рамках того же самого исследования, в котором 45 % студентов колледжа жаловались на подавленность и уныние, 94 % отмечали, что они «ошеломлены тем количеством работы, которую им приходится выполнять изо дня в день».

Как правило, мы слишком заняты, пытаясь втиснуть все больше и больше дел во все меньшие и меньшие промежутки времени. Поэтому у нас нет никакой возможности почувствовать вкус жизни, зачерпнув хоть каплю благодатной влаги из потенциальных источников всеобщего эквивалента, — будь то наша работа, школьный урок, музыкальная пьеса, любимый человек или даже наши дети.

Как же нам быть — как научиться получать большее удовольствие от жизни, несмотря на то что большинство из нас вынуждены жить в обстановке все ускоряющихся крысиных бегов? Ответ на этот вопрос в чем-то нас разочарует, а в чем-то обнадежит. Плохо, что волшебных пилюль от этой хвори не существует. Мы должны сами упростить себе жизнь — для этого нам нужно лишь замедлить ее темп. Хорошо, что можно упростить себе жизнь, делая меньше, а не больше, и для этого совсем не обязательно приносить в жертву свой успех.

Еще в девятнадцатом веке Генри Дэвид Торо убеждал своих современников отбросить все, что усложняет их повседневную жизнь: «Простота, простота и еще раз простота! Я говорю вам, пусть ваши дела будут как два или три, а не как сто или тысяча; вместо того чтобы считать до миллиона, считайте до пяти или шести». Сегодня слова Торо звучат еще актуальнее, чем в те дни, ведь ныне наш мир с каждым днем становится все сложнее и сложнее, а давление на нас растет с каждой наносекундой.

Время — это ограниченный ресурс, и на этот ограниченный ресурс претендуют слишком много конкурирующих между собой дел и забот. Из-за своей неумеренной занятости, из-за напряжения, которое многие из нас испытывают большую часть времени, мы несчастны чуть ли не во всех областях жизни. Как указывают исследователи Сьюзен и Клайд Хендрик[100], упрощение жизни — совершенно необходимая вещь для построения нормальных взаимоотношений в браке: «Если нам удастся помочь людям упростить свою жизнь, а следовательно, снизить уровень стресса, это, по всей вероятности, будет способствовать существенному улучшению взаимоотношений между людьми (в том числе романтических и сексуальных). Более того — соответственно улучшатся и все остальные позитивные аспекты их жизни».

Психолог Тим Кассер в своем исследовании наглядно демонстрирует, что уйма времени — это надежный гарант духовного благосостояния, тогда как уйма денег таким гарантом не является. Уйма времени — это ощущение, что у вас достаточно времени, чтобы заниматься любимым делом, размышлять и предаваться досугу. Нехватка времени — это ощущение, что вы все время живете «под напряжением», куда-то торопитесь, переутомляетесь, опаздываете. Достаточно лишь оглянуться вокруг, а зачастую и заглянуть внутрь себя, чтобы понять, насколько широко распространена нехватка времени в нашей культуре.

Если мы хотим повысить уровень своего духовного благосостояния, нам не обойтись без упрощения жизни. Это означает, что нам придется стоять на страже своего времени, научиться чаще говорить «нет» — не только людям, но и возможностям, — что отнюдь не легко. Это означает необходимость правильно расставлять приоритеты — выбирать только то, что мы очень-очень хотим делать, а все остальное отодвигать в сторону. И тем не менее, к счастью для нас, уменьшение количества дел отнюдь не обязательно несет в себе опасность для нашего успеха.

Через всю эту книгу красной нитью проходит мысль о том, что можно быть успешным и счастливым одновременно; раз за разом я пытаюсь оспорить злосчастную пословицу: «Терпи, казак, атаманом будешь». Страдания и боль — это необходимые составляющие всякого роста, будь то наращивание мышц или становление характера; однако сама мысль о том, будто мы не можем расти и преуспевать и одновременно наслаждаться жизнью, очевидно, является ложной. К примеру, в процессе исследований такого психологического феномена, как состояние потока, было наглядно продемонстрировано, что пик-переживание[101] (момент наивысшего наслаждения) и пик производительности всегда идут рука об руку. Для того чтобы увеличить вероятность возникновения состояния потока, необходимо выбирать себе занятия, которые не являются ни слишком легкими, ни слишком трудными. Тот же самый общий принцип можно применить, когда речь идет об управлении временем.

В своей статье «Творчество из-под палки», опубликованной в «Harvard Business Review», Тереза Амабиле[102] рассеивает миф о том, что подневольный труд приносит более плодотворные результаты: «Когда творческого человека заставляют работать из-под палки, это обычно кончается тем, что его творческую жилку убивают на корню. Хотя из-за нехватки времени люди порой вынуждены больше работать и больше успевать, что создает у них ложное ощущение, будто они талантливее, чем есть на самом деле, в реальности, как правило, спешка приводит к тому, что они теряют способность творчески мыслить». Само собой разумеется, что успех немыслим без упорного труда, но, если работать слишком много, это, вероятнее всего, только повредит, а не поможет добиться вожделенного успеха.

Спешка приводит нас в отчаяние, а когда мы в отчаянии или испытываем любые другие отрицательные эмоции, наше мышление становится более узким и ограниченным, а не более широким и творческим. Кроме того, Амабиле обнаружила, что люди совершенно не осознают этот феномен и продолжают пребывать в иллюзии, будто в состоянии цейтнота они способны достичь вершин креативности. Это отчасти объясняет, почему настолько трудно бывает выбраться из этой мясорубки и перестать участвовать в крысиных бегах: из-за ошибочного представления о своих творческих способностях человек зачастую обречен вечно страдать от нервотрепки и стресса.

Благодаря исследованиям, которые проводила Амабиле, обнаружился и такой феномен, как «похмелье после подневольного труда», — оказалось, что творческий спад проявляется не только на протяжении всего периода нервотрепки и спешки, но и несколько дней спустя[103]. Когда мы пытаемся одним махом сделать слишком много дел, мы рискуем лишиться всяких перспектив развития и роста — как в плане накопления всеобщего эквивалента, так и с точки зрения других, более осязаемых показателей успеха. Дж. П. Морган, один из самых успешных и творчески одаренных предпринимателей всех времен и народов, однажды сказал: «Я могу сделать годовую работу за девять месяцев, но не за двенадцать». Иногда действительно лучше меньше, да лучше.

Даже если какое-нибудь из наших занятий само по себе могло бы сделать нас счастливыми людьми, в совокупности мы зачастую так и остаемся несчастными. Подобно тому как самая вкусная пища в мире — будь то шоколад, лазанья или гамбургер — скоро опротивеет, если будем поедать ее в немереных количествах, так и самые «вкусные» занятия очень скоро нам опротивеют, если они довлеют над нами день и ночь. Количество переходит в качество; хорошего и в самом деле может быть слишком много!

Истинный знаток и ценитель вин никогда не выпивает залпом весь бокал; для того чтобы полностью насладиться великолепием напитка, он вдыхает его аромат, пробует на вкус маленькими глотками; он смакует, он никуда не торопится. Для того чтобы стать знатоком и ценителем жизни и насладиться всем великолепием, которое она может дать, нам также не следует торопиться.

Еще раз вернитесь к упражнению «Как составить жизненный план» в конце главы 3. Если вы еще не закончили прорабатывать это упражнение или с тех пор, как вы его выполняли, прошло уже немало времени, запишите, чем вы занимались в последнюю неделю или две. А затем, глядя в свой список дел или в свой жизненный план, ответьте на следующие вопросы: в чем я могу упростить свою жизнь? От чего я могу отказаться? Не просиживаю ли я слишком много времени у экрана телевизора или в интернете? Не могу ли я сократить количество или продолжительность встреч и собраний у себя на работе? Не говорю ли я «да» ненужным делам, которым я мог бы сказать «нет»?

Обещайте себе уменьшить свою занятость. Кроме того, вам нужно время, когда вы сможете целиком и безраздельно отдаться занятиям, которые в равной мере являются для вас источником смысла и наслаждения: побыть с семьей, поковыряться в саду, вплотную заняться каким-то важным проектом, позаниматься медитацией, посмотреть кино и так далее. Пусть это время станет для вас священным.

15. Медитация седьмая: революция счастья

Невозможно даже подсчитать, сколько всяких благ принесла с собой научно-техническая революция. В сельском хозяйстве фермеры перестали возносить молитвы богу дождя и вместо этого усердно обрабатывают землю; и у нас теперь есть возможность — до сих пор в полной мере не реализованная — накормить всех людей на Земле. В медицине вместо знахарских снадобий появился пенициллин; средняя продолжительность жизни возросла с приблизительно двадцати пяти лет во времена средневековья до почти семидесяти лет в наши дни. В астрономии плоская Земля, покоящаяся на черепахах, уступила место круглой Земле, вращающейся вокруг Солнца; мы осуществили мягкую посадку человека на Луне и постоянно расширяем границы своего познания.

С учетом столь впечатляющих результатов не стоит удивляться тому, что большинство людей преисполнены веры в науку; это стало религией современности. Но наука сама по себе — это не решение всех наших проблем, будь то личных или общественных, и в действительности наше представление о всемогуществе науки лишь порождает целый ряд новых трудноразрешимых проблем. В частности, одним из побочных продуктов научно-технической революции является повсеместная распространенность материалистического мировоззрения, вера в то, что материальное занимает высшую ступень в иерархии ценностей.

Практически по всему миру научно-техническая революция раз и навсегда покончила со всяческой мистикой — с верой в богов дождя, в колдунов, знахарей и в гигантских черепах, — но заодно с мистикой было забраковано и все остальное, что не имеет отношения к материальному миру и не поддается количественному исчислению. Получилось, как в пословице, — вместе с водой выплеснули и ребенка. Счастье, а заодно и духовность — две вещи, которые тесно связаны между собой[104], — оказались выброшенными на свалку истории из-за того, что они нематериальны, а следовательно, потеряли всякую ценность в мире, каким он стал после научно-технической революции. Именно материалистическое мировоззрение — по крайней мере отчасти — повинно в нашей одержимости материальными благами, которая и делает нас несчастными.

Только не поймите меня неправильно, моя критика материалистического мировоззрения ни в коем случае не есть критика самой по себе капиталистической системы, ведь самая суть капитализма — это свобода. Как сказал однажды Уинстон Черчилль, «главный недостаток капитализма — это неравное распределение благ; главное достоинство социализма — это равное распределение нищеты». Не только история, но и проводившиеся на этот счет социологические исследования доказали правоту Черчилля — люди в свободных странах в целом и общем более счастливы, чем в условиях экономических систем, контролируемых государством. Проблемы возникают лишь тогда, когда свобода достижения своим трудом материальных благ уступает место принудительному накоплению богатства.

Альтернатива материалистическому мировоззрению — это счастливый взгляд на мир, суть которого как раз и состоит в том, чтобы перестать воспринимать материальные блага как наивысшую цель, как дело жизни.

Счастливый взгляд на мир заключается в том, чтобы воспринимать счастье как всеобщий эквивалент, как конечную цель, к которой ведут все остальные цели. Счастливый взгляд на мир совсем не в том, чтобы отречься от всего материального, а скорее в том, чтобы свергнуть материю с вершины иерархической лестницы. Лучше всех понимал это Аристотель, когда писал, что «счастье — это смысл и цель жизни, единственное устремление и конечная цель человеческого существования». Понимал это и Далай-лама, который утверждал: «Верит ли человек в религию или нет, верит ли он в ту религию или в эту, главная цель нашей жизни — счастье, главный смысл нашей жизни заключается в поисках счастья». В какой валюте мы подводим итог своей жизни, каким образом мы воспринимаем то, что с нами происходит, — все это имеет далеко идущие последствия не только для нашей личной жизни, но и для общества в целом. Наше самочувствие улучшится, как только мы осознаем и усвоим тот факт, что единственный по-настоящему всеобщий эквивалент — это счастье. Если определяющую роль в нашей жизни будет играть вопрос о том, где искать дополнительные источники смысла и наслаждения (счастливый взгляд на мир), а не о том, как заграбастать побольше денег и собственности (материалистическое мировоззрение), нам будет намного проще черпать благо на пути к цели, а не просто извлекать пользу из самого факта прибытия к месту назначения. К сожалению, в наши дни слишком многие люди задаются вопросами, которые обусловлены широко распространенным материалистическим мировоззрением. Студентов в основном волнует, сможет ли учеба в колледже обеспечить будущий заработок; а когда им приходится выбирать место работы, они первым делом интересуются, насколько оно престижно и перспективно в плане карьерного роста. Ничего удивительного, что заболеваемость депрессией неуклонно растет.

Счастливый взгляд на мир заключается в том, чтобы вновь и вновь задавать себе вопрос вопросов: «Что поможет мне стать счастливее, чем сейчас?» Это значит постоянно выискивать точку пересечения в ответах на три самых важных вопроса: «Что придает моей жизни смысл?», «Что доставляет мне наслаждение?», «В чем я силен?». Это значит искать ответ на вопрос: «Каково мое призвание?» — и пытаться понять, какими делами вам очень-очень хотелось бы заняться в школе, на работе и в жизни в целом. Если вам удастся ответить на эти вопросы, это резко повысит ваши шансы в поисках всеобщего эквивалента.

Я глубоко верю в то, что широкое распространение счастливого взгляда на мир способно вызвать в масштабах всего общества настоящую революцию, ничуть не менее знаменательную, чем та, о которой мечтал Карл Маркс. Марксистская революция в конечном итоге потерпела неудачу — увы, не раньше, чем она потребовала в жертву миллионы человеческих жизней и еще большее количество людей сделала бедными и несчастными. Поскольку эта революция совершалась средствами изначально безнравственными, она не несла с собой ничего, кроме разрушения и несчастья, и была обречена на бесславный конец. Революция счастья, если она все же наступит, будет совершаться принципиально иными средствами и приведет к принципиально иным результатам.

В отличие от той революции, которую предлагал Маркс и которую должны были спровоцировать внешние силы, революция счастья придет изнутри. Маркс был материалистом до мозга костей; он полагал, что движущей силой истории являются материальные условия жизни и поэтому перемены должны прийти извне, а средства для их осуществления должны быть сугубо материальными. Революция счастья знаменует собой переход от материалистического мировоззрения к счастливому взгляду на мир, — это революция духа, а следовательно — революция во внутреннем мире человека. Для того чтобы эти перемены произошли, никакой внешней силы не требуется; и нет такой внешней силы, которая была бы способна их осуществить. Единственным фактором перемен в данном случае является сознательный выбор — задуматься о том, что такое счастье, поскольку счастье — это всеобщий эквивалент.

Революция счастья наступит только тогда, когда люди не только в теории, но и на практике поймут, что счастье — это всеобщий эквивалент. Теоретически многие согласились бы признать, что это правда, но если поближе присмотреться к их образу жизни, то обнаружится, что в действительности ими движут какие угодно мотивы, кроме стремления к счастью. Счастливый взгляд на мир поможет нам — отдельным людям и обществу в целом — выйти из той «великой депрессии», в которой мы все сейчас оказались. И тем не менее последствия этого для общества могут оказаться существенно шире, нежели просто повышение уровня духовного благосостояния в общественном масштабе.

Что случилось бы, если бы большинство людей покончили с материалистическим мировоззрением и усвоили счастливый взгляд на мир? Во-первых, между отдельными людьми и целыми культурами было бы гораздо меньше зависти. На семинаре по подготовке руководителей, который я когда-то вел, некоторые его участники пробовали провести аналогию между сослуживцами в офисе и крабами, которых кинули в кастрюлю с кипятком. Если какой-нибудь краб попытается выбраться из кастрюли, другие крабы его не пустят — не потому, что, если они его утопят, им самим проще будет выбраться наружу, а потому что не хотят, чтобы другой краб вылез, а они сварились. Потребность побеждать других проистекает из материалистического восприятия мира, в котором ресурсы — это игра с нулевой суммой, где успех одного игрока подразумевает неудачу другого — кто-то теряет, а кто-то находит.

В общем, если восторжествует счастливый взгляд на мир, число конфликтов в отношениях между отдельными людьми и целыми народами резко уменьшится. Большинство войн ведется из-за пахотных земель, нефти, золота и других материальных ресурсов. Лидеры стран, ответственные за разжигание этих конфликтов, действуют исходя из ложной посылки, будто всеобщий эквивалент для их страны — и для них самих — то, каким количеством материальных благ они обладают.

Если люди и целые страны некритически принимают эту посылку, они неизбежно вступают между собой в конфликт, потому что материальные ресурсы ограничены. Однако большинство конфликтов можно разрешить таким образом, чтобы обе стороны остались в выигрыше, — для этого лишь необходимо, чтобы люди с обеих сторон понимали истинную природу всеобщего эквивалента. Учитывая тот факт, что счастье в большей мере зависит от внутренних, а не от внешних обстоятельств, при распределении всеобщего эквивалента не должно возникать никаких конфликтов. Совокупное количество счастья не является постоянной величиной: какой бы избыток счастья ни имелся у какого-нибудь одного человека или страны, это не лишает счастья никакого другого человека или страну. Счастье — это игра не с нулевой, а с бесконечной суммой, — если мы будем счастливы, лучше станет всем.

Как сказал Будда, «тысячи свечей могут зажечься от единственной свечи, и ее жизнь от этого не сократится. Счастье никогда не уменьшается оттого, что им поделились». В отличие от материального имущества, размер которого обычно ограничен, счастье не имеет границ[105].

Моя надежда на то, что нам удастся пересмотреть свой подход к межличностным или международным конфликтам, отнюдь не является никаким призывом к пацифизму; если мы чрезмерно зациклимся на краткосрочных выгодах умиротворения, игнорируя долгосрочные последствия наших действий, это не приведет ни к миру, ни к счастью[106]. Человек или страна, которые подверглись агрессии, вовсе не обязаны приглашать врага за стол переговоров и объяснять ему, что счастье — это и есть всеобщий эквивалент. И в международных, и в межличностных отношениях для танго счастья обычно нужны двое.

Революция счастья произойдет не посредством конфискации богатств и перераспределения их среди трудящихся масс, а посредством революции в мировоззрении. Она произойдет не посредством кровавого восстания, в результате которого общество избавится от миллионов потенциальных инакомыслящих, а посредством восстания в умах, которые сбросят с себя кандалы материализма, угрожающие нашей способности обрести всеобщий эквивалент.

Суть революции счастья — в том, чтобы осуществить смену парадигмы в масштабах всего общества в направлении более высокого уровня сознательности, перевести наше существование в иную плоскость — туда, где безраздельно царит счастливый взгляд на мир. Если большинство людей в нашем обществе проникнется идеей о том, что счастье — это не игра с нулевой суммой и что забота о собственном счастье не ставит нас в ситуацию соперничества с другими людьми, развернется тихая революция с двумя взаимодополняющими целями — стать счастливым самому и помочь другим достичь более высокого уровня духовного благосостояния. Когда эта революция произойдет, мы станем свидетелями того, как широко распространится в масштабах всего общества не только счастье, но и добродетель.

Припомните свой нынешний конфликт — большой или малый — с каким-нибудь одним человеком или группой людей. Возьмите лист бумаги и подробно распишите, какую цену в пересчете на всеобщий эквивалент платите вы и другая сторона в этом конфликте. Действительно ли дело того стоит? Если же нет, попытайтесь выработать конкретное решение, которое бы сделало счастливее и вас самих, и другого человека или коллектив.

Например, целесообразно ли иметь зуб на человека, который когда-то был вашим другом, но потом каким-то образом вас подвел? Станет ли кто-то из вас двоих от этого счастливее? Не лучше ли вам поднять эту тему в разговоре с ним или с ней, признаться в том, что вам было обидно и больно, и сделать все от вас зависящее, чтобы возобновить дружбу, которая была и, возможно, по-прежнему может быть источником счастья?

Отрицательные эмоции, которые мы испытываем по отношению к другим людям, зачастую оправданны, и само их наличие нередко является вполне естественным и даже здоровым. Состояние конфликта время от времени неизбежно, и наши попытки сохранить мир любой ценой зачастую затем приводят к еще большему несчастью. И тем не менее по той или иной причине нередко люди без всякой на то нужды затаивают зло или обиду на родственников, бывших друзей или даже на целый коллектив, когда вместо этого они могли бы их простить, дать им жить своей жизнью и пойти своей дорогой.

Но как бы мы ни решили поступить — простить и помириться или осудить и разойтись в разные стороны, — мы должны оценивать ситуацию исходя из наших представлений о счастье. А для этого необходимо задать самим себе простой вопрос со сложным ответом: какой путь нам лучше выбрать для того, чтобы получить максимальную прибыль в пересчете на всеобщий эквивалент?

Заключительная глава: здесь и теперь

Я оптимист в том, что касается возможности изменить мир в направлении большего духовного благополучия. Я глубоко убежден в том, что люди могут найти работу, которая принесет им благо в настоящем и будущем, что люди могут превратить учебу в богатейший источник всеобщего эквивалента, что люди могут обрести смысл и наслаждение в браке. И тем не менее я не верю в то, что эти перемены произойдут за одну ночь.

В этой книге я представляю стройную и строго упорядоченную теорию счастья, но ведь жизнь не отличается ни стройностью, ни упорядоченностью. Теория в лучшем случае может дать нам архимедову точку опоры — более или менее устойчивую платформу, исходя из которой мы сможем задавать правильные вопросы. Само собой разумеется, что переход от теории к практике — очень непростое дело: ведь для того, чтобы отбросить глубоко укоренившиеся стереотипы мышления, изменить самих себя и окружающий мир, необходимы огромные усилия.

Нередко люди отрекаются от своих теорий, как только начинают понимать, насколько трудно воплотить их на практике. Кажется странным, что мы в своем большинстве готовы с чрезвычайным упорством трудиться день и ночь ради достижения каких-либо материальных целей, но очень быстро сдаемся, как только дело доходит до всеобщего эквивалента. Если мы действительно хотим обрести счастье, нам придется посвятить себя упорной работе над ним, поскольку есть простой путь к несчастью — ничего не делать, а вот простых путей к счастью не существует.

Мы с моей подругой Ким бродили по Провинстауну[107], восхищаясь изящными старомодными магазинчиками на главной улице, слушая, как волны дробятся о скалы, вдыхая соленый воздух, смакуя драгоценное ощущение того, что мы оказались за пределами времени, что бывает только в маленьком городке на каникулах.

В то время я был аспирантом и все время жил в ситуации конфликта, столь обычной для наших университетов. И я сказал Ким, что как только я получу высшее образование, мне хотелось бы переехать в какое-нибудь место вроде Провинстауна. Мне думалось, что если надо мной перестанут довлеть крайние сроки и бешеный темп жизни, я наконец испытаю спокойствие, которого я искал всю свою жизнь. Я частенько подумывал о том, чтобы после окончания университета переехать в какое-нибудь тихое место, но как только моя мысль воплотилась в слова — и стала материальной, — я мигом почувствовал неловкость.

Похоже, я чуть было не угодил в ловушку «жизни в будущем»! Действительно ли мне нужно было дожидаться, пока я закончу университет? Мы с Ким работали над этой книгой вместе — мы часто разговаривали и много размышляли над проблемой счастья. Мы говорили о том, что, несмотря на постоянные конфликты в нашем окружении, несмотря на огромное количество работы и сумасшедший темп жизни в университете, мы все равно могли пребывать в спокойствии. Вот как об этом сказала Ким: «Спокойствие должно быть внутри. Если вы действительно счастливы, то счастье всегда вместе с вами. Где вы, там и счастье, — куда бы вы ни шли, вы всегда берете его с собой». Она немного помолчала, а затем добавила: «Не то, чтобы внешнее было несущественным, но оно не делает нас счастливыми».

Мы часто воображаем, что когда мы достигнем некоей будущей цели, то ощутим удовлетворенность, спокойствие и готовность к счастью. Мы говорим себе, что, достигнув какой-то конкретной цели, наконец обретем покой. Мы говорим себе, что это случится, как только закончим колледж, или окопаемся на солидной должности, или заработаем достаточно денег, или заведем семью и детей, или достигнем любого другого количества целей, которые, вероятно, в течение нашей жизни неоднократно будут меняться. Однако чаще всего после достижения очередной цели мы возвращаемся к своему базовому уровню духовного благосостояния. Если мы вечно нервничаем и хандрим, эти чувства, вероятнее всего, возвратятся вскоре после того, как мы достигнем цели, — а ведь нам казалось, что это событие в корне изменит нашу жизнь.

Большая часть напряжения участника крысиных бегов проистекает из его потребности ощущать, что будущее в его власти. Участник крысиных бегов живет в состоянии «что, если», а не в состоянии «что»; он живет в напряженном гипотетическом будущем, а не в спокойном реальном настоящем. Что, если я не смогу хорошо сдать экзамен? Что, если я не получу повышение? Что, если у меня не хватит денег, чтобы выкупить закладную на свой новый дом? Вместо того чтобы полноценно жить здесь и теперь, он, говоря словами поэта Голуэя Киннелла[108], «обливает грязью темноту надежд по ту сторону опыта».

А ведь есть еще те, кто, увязнув в прошлом, не позволяют себе испытывать счастье в настоящем. Они вновь и вновь долго и нудно пересказывают историю своей неудавшейся жизни — о том, как они сначала пытались участвовать в крысиных бегах, а затем были гедонистами; они предаются раздумьям о своей былой любви, которую они напрасно пытались возродить, и о бесчисленных местах работы, которые они меняли, как перчатки, нигде не находя своего истинного призвания. Вечно живущие в прошлом, озабоченные только тем, как оправдать свою несчастливую жизнь, они проходят мимо возможностей счастья. Нам непозволительно оставаться рабами своего прошлого и будущего; вместо этого нам нужно научиться извлекать максимум удовольствия или пользы из того, что находится в настоящий момент у нас перед носом или вокруг нас.

Одно из самых распространенных препятствий, мешающих нашему счастью, — это ложная надежда на то, что в нашей жизни появится нечто — будь то книга или учитель, принцесса или рыцарь, достижение, награда или открытие, — способное принести нам вечное блаженство. Хотя все эти вещи и могут подарить нам радость, они в самом лучшем случае образуют лишь небольшую часть той мозаики, из которой складывается счастливая жизнь. Сказочные представления о счастье — вера в то, что счастье само постучит к нам в дверь и будем мы жить-поживать и добра наживать, — неизбежно приводят к разочарованию. Редко бывает так, что жизнь складывается счастливо — или счастливее, чем раньше, — под влиянием какого-то экстраординарного происшествия, после которого вся наша жизнь удивительным образом меняется к лучшему; обычно жизнь складывается счастливо мгновение за мгновением, шаг за шагом.

Для того чтобы воплотить в реальность потенциальные возможности счастья, которые щедро дарит нам сама жизнь, мы должны сначала понять, что «жизнь такова, какова она есть», что в жизни нет ничего, кроме повседневных обычных вещей, деталей мозаики. Мы живем счастливой жизнью, когда обретаем смысл и испытываем наслаждение, проводя время с любимыми людьми, или изучая что-нибудь новое, или работая над интересным проектом. Чем больше дней нашей жизни заполнено подобными событиями, тем счастливее мы становимся. И это все, что у нас есть.