Навеки твой, Лео

Глава 5

Обед в этом месте всегда похож на организованный бедлам. Моя обязанность – наполнить кувшины водой и принести всем стаканы. Я стою у раковины, наполняя второй из трех высоких кувшинов, а прочие дети с шумом снуют вокруг, выполняя каждый свою работу. Те, что постарше, болтают, хохочут, временами дерутся.

Я сажусь за стол на свое обычное место, только в этот вечер все по-другому: новенький, Лео, с угрюмым видом сидит слева от меня, там, где раньше сидел Алекс, двенадцатилетний ушастый мальчишка. Три дня назад Алекс уехал в более постоянную приемную семью. Ведь здесь на самом деле просто камера хранения для детей, которых необходимо немедленно куда-то приткнуть. В конце концов мы все разъедемся.

Лео здесь первый день. Он отвечает за раскладывание салфеток, и я замечаю, что он положил их справа от тарелок, а они должны быть слева. Мне это известно только потому, что я люблю читать такие книжки, как «Аня из Зеленых Мезонинов» и «Домик в прерии», из которых и нахватываюсь таких случайных знаний.

Пока мы сидим и ждем, когда приемные родители и две их дочери-подростка поставят на стол еду, одна из приемных девочек, тринадцатилетняя Элли, вся в прыщах и в складках жира, на которые особенно тошно смотреть, потому что она подчеркивает их тесными штанами в обтяжку, выстреливает в меня горошиной из миски, которую только что поставили на стол.

– Эй, шлюшка, – шепчет она, растягивая слово, и складывает губы в жуткой гримасе, будто работает в какой-то адской будке поцелуев. – Я слышала, твоя мамаша-шлюха сегодня не явилась в суд. Видно, сосала чей-то член в переулке за мелкие деньги. Яблоко от яблони недалеко падает.

Мои глаза расширяются, я чувствую, как их жгут слезы. Не буду плакать. Не буду плакать. Я смотрю в свою тарелку.

Конечно, в этом доме нет секретов. При желании достаточно легко подслушать, о чем социальные работники говорят с нашими приемными родителями в гостиной в передней части дома. А потом дом полнится сплетнями. Мы прекрасно знаем обо всех кошмарах, которые привели каждого из нас в этот плавильный котел отчаяния.

И я знаю секреты Элли. Знаю, что ее мать умерла, что ее отец сошел с ума, не смог работать и заботиться об Элли и ее сестре. Но я не говорю ни слова.

Под столом я держу за руку Иву, сидящую справа от меня, она нежно сжимает мою руку, ее широко раскрытые глаза смотрят в тарелку.

– Я просто говорю правду, Эви, – заявляет Элли с противным фыркающим смешком. – Лучше, если ты посмотришь правде в глаза. – И почему каждый жестокий человек считает себя идеалом правдивости? Как будто им нужно сказать спасибо за то, что они опустошают ваше сердце своей невероятной честностью.

Я не отвечаю, и Элли быстро находит себе объект поинтереснее, чем я со своим молчанием.

Через минуту я поднимаю глаза и вижу мальчика по имени Лео. Я смотрю на него, но он не отводит взгляда.

– Почему ты на меня смотришь? – с пылающими щеками шиплю я. Мне стыдно за реплики, которые он только что услышал.

Он продолжает смотреть, а потом пожимает плечами.

– Потому что мне нравится твое лицо, – говорит он, но теперь уголок его рта приподнимается в полуулыбке.