Навий сын

Сквозь неплотно сомкнутые шторы проглядывал догорающий августовский закат. Подступающая ночь теснила очередной минувший день. Завтра будет такой же, полный бессильной тревоги и ожидания. Больше всего хотелось оборвать бесконечный день сурка и жить дальше или ненадолго отвлечься, пока совсем не свихнулся.

Ян задумчиво провел по струнам гитары. Свои мысли он часто переносил в музыку — просто так, для себя, но теперь она полнилась тревогой и угасающей надеждой.

Искать свой свет, искать свой дом,

За гранью грез и темноты,

За рубежом огня и льда,

С надеждой убежать во сны…

Бродить и не видеть как будто слепой,

Кричать сквозь миры в сером городе спящем.

Мне нужно пройти по дороге пустой

И снова поверить, что я настоящий

Под призрачный хор, крик и всполохи молний,

Сквозь саван иллюзий слепого скитальца

Увидеть мираж, обманами полный,

Услышать, как время уходит сквозь пальцы…

Слова песни оборвались раньше, чем музыка. Ян еще перебирал струны гитары, пока стихи звучали в сознании, но горло как сдавило, и он не смог спеть их вслух — словно облаченные в голос, они сразу теряли всякий смысл. Он поставил гитару на пол. Музыка тоже не приносила покоя, а все написанное виделось полетом безумной фантазии съехавшего с катушек человека.

Глядя на быстро темнеющее небо, Ян задумался над предложением поучаствовать в квесте. По описанию городская игра выглядела бессмысленной тратой времени. В другой раз он не стал бы даже смотреть в его сторону, сразу прошел бы мимо. Но сейчас цеплялся за малейшую возможность почувствовать себя нормальным и перестать снова и снова перемалывать в сознании события пятимесячной давности и придумывать одинаково хреновые варианты своего дальнейшего будущего.

По-хорошему, стоило бы сдаться психотерапевту и честно рассказать, как его мощно проглючило — до говорящих духов, которые ему нашептали, что он сын самого Чернобога. Но Ян боялся утопить себя еще сильнее. Его и так затаскали в полицию после исчезновения дядьки. Он до сих пор помнил и одинаковые вопросы, которые ему задавали по кругу в попытке поймать на лжи, и тошнотворное ощущение полной беспомощности и страха перед людьми в форме. Проехались так, что врагу не пожелаешь. Потом все-таки оставили в покое, но наверняка все еще присматривали и прослушивали.

Если он пойдет к психотерапевту и расскажет, что сжег своего дядьку в Смородине реке, то оттуда отправится прямиком в полицию, а потом в дурку. Врачебные тайны — они такие, убегают из границ кабинета, как голоса из открытого окна. Особенно, когда кому-то очень нужно.

Поэтому Ян молчал. Пил успокоительное, иногда просто пил и убеждал себя, что ему все привиделось. Не было ни навий, ни огненной реки. Он ведь несколько раз пытался снова поймать ощущение, когда сквозь привычную реальность прорывается другой мир — древний, могучий, нечеловеческий, но смутно знакомый и отчего-то по-настоящему родной. Пробовал еще раз шагнуть в иномирье, где полыхала смрадная река, а за ней под неистовой пляской полярных огней темнел чертог самого повелителя Нави.

Ничего из того, что он помнил, не существовало где-то еще, кроме как в его воспаленном сознании. И дядька вовсе не в мире мертвых сгинул. День за днем изнутри точил страх — может, он действительно его убил? Он так хорошо помнил, как утопил его в пламени. Помнил нечеловеческий крик, когда огненные волны сожрали его целиком. Может, Ян убил его и закопал где-нибудь в лесу, где еще не нашли? А подсознание защитной реакцией нарисовало бредовую, но реалистичную картинку. Рано или поздно дядьку обязательно отыщут, а потом придут к Яну.

Существование в бесконечном стрессе превратило его в тень. В настоящего Сумрака. В школе у него было такое прозвище. Сумароков — Сумрак. В те годы он им гордился. Это не какой-то там Червяк, которым ожидаемо стал мальчишка с фамилией Червяков. И не Лишай, навечно приклеившийся к другому однокласснику после того, как школьная медсестра обнаружила у него на руке красное пятно.

Теперь Ян каждый день видел Сумрака в зеркале. Осунувшееся, бледное, почти бескровное лицо, запавшие большие глазищи и потухший взгляд. Он редко выходил на улицу. Ему и на работу давно не нужно ездить — как только там узнали, что Сумароков проходит подозреваемым в уголовном деле, его тут же сократили. И причину для сокращения нашли, и выплатили все, как полагается, лишь бы оперативно от него избавиться. Оно и к лучшему — непросто сосредоточиться на чем-то еще, кроме окружившей стаи проблем. Время от времени он пытался заставить себя найти новую работу, убеждал, что это поможет ему отвлечься от саморазрушения. Он договаривался сам с собой, что завтра обязательно и работу поищет, и на прогулку выберется. А потом обнаруживал себя разглядывающим багровое пламя уходящего дня. Так и существовал — провожал одинаковые дни и брал небольшие заказы на ретушь. Ждал, что в дверь вот-вот постучат, и отгонял эту мысль как можно дальше. Пока она опять не вцепилась в сознание мертвой хваткой, Ян вытащил телефон и подтвердил участие в квесте. Ему давно нужно было немного встряхнуться. По-хорошему, а не шоковым методом, как в последние месяцы.

Через полтора часа Сумрак был на месте. Забрался на самую окраину города. Пока ехал, еще раз почитал про условия. Каждый участник получал собственную задачу, чтобы потом, по словам организаторов, все сложилось в единую и незабываемую историю. Ему игру показал знакомый. Настолько далекий, что Ян с трудом вспомнил, кто он такой. Вроде бы в тусовке фотографов пересекались пару раз. Он с сомнением смотрел на свое задание. Ну, может, у оргов очень богатая фантазия, но в его части не было ничего удивительного и тем более незабываемого. Нужно было всего лишь дойти до определенного моста, перейти его со включенной фронтальной камерой и отправить ролик.

По координатам он быстро нашел нужное место, а вот мостик разглядел не сразу. Сумрак искал речушку или какой-нибудь канал и только потом заметил темный провал оврага. Когда он подошел поближе, сомнений стало еще больше. Черный металлический мост выглядел не слишком надежным. В иной раз Ян на такой бы не сунулся, но чувство опасности у него за последнее время сильно притупилось. Он включил фронтальную камеру. Взъерошил непослушные волосы и попытался улыбнуться. Нажал на кнопку записи и пошел по мосту, а про себя подумал, что задание у него все-таки тупое и странное. Темно же, ничего не видно, кроме его лица. Какой из этой говносъемки фрагмент истории? В ответ на его мысли земля ушла из-под ног. Он успел увидеть на дисплее удивленного и испуганного себя, а потом выронил смартфон. Его обожгло жаром невесть откуда взявшегося огня. Он закричал и упал в ревущее пламя…

От удара из груди вышибло воздух. Ян прерывисто вдохнул и со сдавленным стоном открыл глаза. Вокруг не было ни оврага, ни пламени. Только серые стены узкого коридора, обшарпанная дверь и такой же серый потолок. Он сел на полу и с недоумением огляделся по сторонам. Как он здесь оказался? Долго размышлять помешала темнота в обоих концах коридора. Она приближалась неестественно непроглядной и давящей массой, словно не существовало ни полумрака, ни теней. Свет и за ним сразу черная как смоль темнота. Сумрак поднялся на ноги. Шагнул вперед, чтобы рассмотреть поближе, и тьма отозвалась странным звуком — шелестом и скребущим шорохом. Из нее вынырнула масляно-черная, блестящая и живая масса, состоящая из тысяч маленьких насекомых. И тут же скрылась обратно в непроницаемый мрак. Ян в ужасе отпрянул, а позади раздалось такое же шуршание множества крохотных лапок, жвал и панцирей. Там тоже подступала живая и трепещущая чернота. Ян непонимающе заозирался и ринулся к единственной двери.

Когда она захлопнулась за его спиной, ему почудилось, что по ту сторону скребутся насекомые. Он вздрогнул и поежился. Снова огляделся, и по спине прокатился неприятный холодок. Помещение, куда он заскочил, точь-в-точь напоминало комнатушку, которую он снимал после универа — странную, в форме буквы Г, но дешевую. Ему, вчерашнему студенту, как раз по карману. Ян с неприятным удивлением смотрел на шкаф с приоткрытой дверцей и заваленный книгами стол. В его настоящей комнате за углом, в той самой верхушке буквы Г, стоял диван, где он спал, а возле стены — старая облезлая гитара, доставшаяся в наследство от прошлого арендатора.

Сумрак медленно прошел вперед, осторожно заглянул за угол и еле удержался от тихого вскрика. На продавленном диване лежал бывший одногруппник. Они вместе доучились до четвертого курса, пока Пашка в дурацкую аварию не попал и не лишился возможности ходить. Ян с содроганием смотрел на облепивших его ноги крыс, а Пашка, казалось, и не замечал обгладывающих его заживо грызунов.

— Яныч! — он оторвался от журнала-каталога ритуальных услуг и махнул ему рукой.

Смерил его внимательным взглядом и оценивающе хмыкнул.

— Хреново ты, брат, выглядишь, — доверительно сказал Пашка. — Приболел?

В его голосе отчетливо слышалась недобрая ирония без капли сочувствия. В универские годы они не особо общались. Пашка всегда был душой компании, весь на виду, а Ян тихий, сильно не высовывался. Но в поведении одногруппника часто проскальзывало, словно что-то его задевало, когда Ян был рядом. Может, Сумароков его просто раздражал. Сейчас уже не спросишь. Пашки давно нет. После аварии года три продержался, а потом решил, что нахер так дальше жить.

— Чего встал? Давай, садись, поболтаем.

Пашка похлопал по краю дивана. Крысы потревоженно пискнули, но не прервали трапезы и продолжили глодать сочащуюся кровью плоть. Одна шустрая крыска шмыгнула к Пашке на грудь. Он ласково погладил ее, словно котенка, а она вцепилась ему в палец и принялась его грызть. Сумрака замутило. Он тупо смотрел на крысиное месиво, сквозь которое проглядывали объеденные до костей ноги, и не мог вымолвить ни слова. Это же нереально. Ян отсюда давным давно съехал и перебрался в другой город. Пашка здесь ни разу не был. Он вообще умер!

— Гадаешь, почему я в твоей хате? — насмешливо спросил одногруппник. — А вот не смог упустить случай напомнить тебе, кто ты такой!

Пашка крепко ухватил грызущую его палец крысу. Сдавил так, что та пронзительно запищала, и со злостью швырнул ее в Яна. Тот едва успел отскочить в сторону. Зверек с писком шмякнулся на пол и шмыгнул под шкаф.

— Да какого хрена? — выкрикнул Сумрак.

Он наконец вышел из неприятного оцепенения и разозлился. Пашка смотрел на него колючим взглядом и злился еще сильнее.

— А это тебя надо спросить, какого хрена, дорогой Янчик, — едко произнес он. — Ты же обещал, что развезешь нас по домам. Ты тогда единственный не пил, и мы тебе поверили. А ты потом что сделал? Слился! Крыса ты!

Ян ошеломленно уставился на Пашку. Он помнил ту сходку. Они тогда все сильно напились. Все, кроме него. Он действительно пообещал сесть за руль Пашкиной машины и отвезти их по домам, а потом… Он наморщил лоб, вспоминая. Да, он ушел. Уже толком не помнил, почему. Может, дела какие-то выплыли. Может, просто надоело. А на следующий день он узнал, что друзья все-таки решили поехать на машине и попали в аварию.

Сумрак недоуменно затряс головой. Неужели… Пашка винил его в том, что случилось?

— А кого еще? — зло откликнулся на его мысли одногруппник. — Если бы ты не свалил, мы бы не попали в аварию. Я бы жил до сих пор, понимаешь?

— Нет уж, даже не думай перевалить на меня вину за то, что тебе не хватило мозгов пойти домой пешком, — с раздражением отозвался Ян. — Ты сам виноват в том, что случилось. Никто не заставлял тебя садиться за руль бухим в говно.

Пашка злорадно улыбнулся и покачал головой.

— Ты же сам себе не веришь, не правда ли?

Он поднял руку и указал театральным жестом. В то же мгновение грызуны как по команде перестали обгладывать Пашкины ноги. Крысиный покров схлынул с дивана и кинулся на Яна. Тот с отвращением и страхом отшатнулся в сторону, бросился обратно к выходу из квартиры и беспомощно замер возле пустой стены. Никакой двери больше не было! Куда бы он ни попал, этот мир жил по своим правилам и менялся, как дурной сон, где все нарочно ускользает и разваливается.

Сумрак затравленно глянул на крыс и ринулся в ванную. На бегу зло и брезгливо стряхнул с ноги особо проворную крысу, забежал и захлопнул за собой дверь. Точно так же, как когда спасался от шевелящейся темноты. В сознании набатом стучало абсолютное непонимание, что происходит. Что это за безумное место? Что с ним? Он же просто шел по долбаному мосту, который под ним обвалился.

В хаотичные мысли вклинилась незатейливая мелодия мобильного телефона. Звучала откуда-то издалека — как из глубины квартиры. Ян посмотрел в зеркало и в нем увидел другого себя. Он невольно дернулся и прижался спиной к двери. Он помнил этот кошмарный день и знал, кто ему звонил. Сумрак неверяще смотрел на располосованное трещинами отражение, а человек в зеркале уставился перед собой пустым и потемневшим взглядом. Ему только что позвонил дядька и сообщил о трагической кончине матери Яна. Костяшки на правой руке заныли фантомной болью. Он тогда со злости разбил зеркало. Возвращаться в тот день оказалось страшнее, чем бежать от прячущихся в темноте насекомых или спасаться от Пашкиных крыс.

Где-то в комнате все надрывался и надрывался телефон. Дядька названивал, хотел узнать, не нужно ли ему что-то. Благодетель херов! Это же он сам ее убил! Он! А потом искренне сочувствовал своему племяннику. Ян закрыл лицо руками. Он безнадежно запутался. Навьи духи сказали ему, что дядька натравил их и на его мать, и на младшую сестру. Духи, которых никогда не существовало. Он просто сошел с ума и продолжал бредить. Он с силой оттолкнулся от двери и, пошатываясь, вернулся в комнату. Телефонная трель мгновенно умолкла. Пашка и его крысиное воинство пропали. По эту сторону двери оказалась совсем другая квартира. Ян переехал в нее сразу после смерти матери — ринулся в столицу глушить горькие мысли и осуществлять мечты, но не получилось ни с тем, ни с другим.

В тишине прозвучал голос, который он не слышал много лет.

— Ян!

Сумрак вскинул голову и с болезненным изумлением увидел свою младшую сестренку. Ариша изображала балерину. Когда они еще в деревне жили, она часто смотрела на коллекцию маминых фарфоровых статуэток, а потом пыталась повторить их позы. По-детски неловко, но старательно. Бьющий в окно теплый свет подсвечивал ее фигурку и летающую в воздухе золотистую пыль.

— Смотри, у меня почти получается! — Ариша подняла над головой белые, бескровные руки и покружилась. — Похоже?

— Да, очень… — сдавленно выдохнул Ян и через силу улыбнулся.

— Правда? — обрадовалась сестра. — А то мама мне говорит, что балериной я уже никогда не стану…

Аришка тяжело вздохнула и почесала лохматый висок. Вытащила из волос сухие сосновые иголки и задумчиво повертела их в маленькой ладошке.

— Яааан, — протяжно позвала она и посмотрела на него, хитро и умоляюще одновременно. — Заплети меня? Я немножко растрепалась. Мама придет и заругается…

— Она тоже… — голос у Сумрака предательски сорвался, — тоже здесь?

Девочка кивнула, схватила со стола деревянный гребень и подбежала к старшему брату. Дрожащей рукой он забрал у нее расческу. Арина выглядела такой же, как он нашел ее в лесу — белой, словно вымороженной изнутри, и мертвой. Ян с трудом заставил себя дотронуться до ее растрепанных волос, где запутались сосновые иголки и одинокий засохший листок.

— Она на тебя сердится, — сообщила сестра.

— Почему?

— Нуууу, я же в лес убежала… Она сказала, что ты плохо за мной следил, и поэтому я теперь никогда не стану балериной.

Арина тяжело вздохнула, а Сумрак выронил гребень и неверяще замотал головой. Он точно сошел с ума или просто умер. Свернул шею и лежит в овраге, пока его не нашли. А какая-то чудовищная сила перемешала все в его угасающем сознании, вытащила из укромных уголков самое личное, самое больное и заставила переживать все заново. Его никто никогда не обвинял в произошедшем. Да и как? Они все тогда дома были, кроме дядьки. И никто его не просил за сестрой присматривать. Уже годы спустя он сам себя корил, что недоглядел, когда много раз прокручивал в памяти тот страшный день.

— Никто не просил тебя присматривать? — холодно прозвучал за спиной женский голос.

— Ой, мама… — Аришка широко распахнула неживые глаза. — Сейчас будет ругаться.

Ян медленно обернулся. Его затрясло. Он уже уверился, что умер. Ну ничего, с кем не бывает. Смерть рано или поздно за всеми приходит. Даже такая тупая, как свалиться в овраг из-за собственной глупости. Ян поймал себя на мысли, что ему и не особо страшно от этого осознания. Сильнее пугало посмертие — оно оказалось слишком жестоким. Выскребло все прошлые ошибки, заставило сомневаться там, где он прежде был уверен в своей непричастности, и безжалостно топило в чувстве вины.

— Что смотришь? — снова заговорила мать.

Она тоже была мертвой. В строгом черном платье, в котором он ее видел в последний раз. На лице ни тени прежнего тепла, с которым она всегда встречала сына, когда тот приезжал в деревню ее навестить.

— Ты думаешь, это из-за меня? — тихо спросил Ян.

Лицо матери исказилось от гнева.

— Все из-за тебя! Сначала отец твой ушел, потом ты за сестрой не уследил!

— Но мой отец… — растерянно произнес Сумрак, оборвал фразу и вопросительно посмотрел на мать. — Он же ушел, потому что не родной мне. Как и ты… Потому что ты рассказала ему, кто я такой.

— Вот, значит, как. Не родные мы тебе, да? Куда нам, деревенским. Ты себя мнишь особенным. Это тебе сумасшедшая старуха наплела, что ты дитя Чернобога? Ну так пойди и спроси у нее еще раз.

Она быстро подошла к Яну и схватила его за шкирку как щенка. Он даже дернуться не успел, как она с нечеловеческой силой протащила его до двери, из которой он только что вышел.

— А ты знаешь, что эта безумная баба советовала утопить тебя как кутенка, когда ты родился? Надо было ее послушать.

Мать распахнула дверь и зашвырнула туда Яна. Он по инерции пролетел вперед, но удержался на ногах. Комната исчезла. Он снова оказался в деревне — в Теняевке. Возле дома бабы Тони, которая всю жизнь называла его навьим сыном и отгоняла от деревенских детей.

Старушечья голова весело скалилась ему с колышка.

— Навий сын! Не обошла тебя смертушка, ой не обошлаааа…

— С чего бы ей меня обойти, если я такой же, как и все.

— Твоя правда, — согласилась бабка. — Такой же, как и я, мертвый и сумасшедший. Но поверил же? Поверил, дурень!

— Зачем? — только и смог спросить Сумрак.

— Что зачем? Ты же первый начал про своих навий да Чернобога рассказывать, а я только подыграла малехо. Жаль тебя стало, бедолагу болезного. Но ты… — она ухмыльнулась и продолжила, заговорщицки понизив голос. — Ты еще можешь отсюда уйти. Я расскажу, если подсобишь.

— Чем? — бесцветно спросил Ян.

— Да что-то у меня там в башке застряло, а ручек-то нету. Помоги, а я уж тебе все расскажу.

Сумрак подошел поближе и разглядел копошащихся опарышей в пробитом виске. Его снова замутило, хотя думал, что теперь его уже мало что сможет шокировать.

— Щекочут, — пожаловалась старуха. — Шугани их там.

Ян молча поднял в земли тонкую ветку и дотронулся ей до гнилой раны. Машинально задержал дыхание и сощурил глаза. Опарыши высыпались из черепа, но на их место тут же наползали новые. Ян не выдержал и отошел назад. Нервно вышвырнул ветку и схватился за голову. Почему он даже сдохнуть по-нормальному не может? Зачем это все?

— Ну спасибо, Янушка, спасибо, — довольно прошамкала старуха. — Прими и ты мою благодарность. Иди-ка ты туда, где тебе самое место.

В лицо ударил сильный и ледяной ветер. Сумрак прикрыл глаза рукой, а когда убрал ладонь, увидел, что снова оказался в помещении, похожем на заброшенный склад или завод. За ограждением из ржавой металлической сетки виднелись полуразобранные механизмы. А на полу… лежал он сам. Правую щеку пересекала неглубокая царапина, по бледной коже растеклась кровь. Глаза закрыты. Как будто он всего лишь спал.

Ян попятился назад и уперся спиной в стену. Поднес к лицу дрожащие полупрозрачные руки. Это что же… Он теперь заперт здесь вместе со своим телом? Навсегда? Ему вдруг стало настолько страшно, что он ринулся к сетке и ударил по ней ладонями.

— Да нет же! Не может так быть, не может! — он бил со всей силы, но ничего не чувствовал, и это пугало еще сильнее. — Я же не могу здесь остаться! Я не хочу! Пожалуйста, кто-нибудь!

Ян всем телом ударился о сетку… и пролетел сквозь нее. Он прошел по разрушенному зданию. Темнота, хоть глаз коли, но ему, на удивление, не мешало. Однако паника вперемешку с непониманием все равно накатывали ледяными волнами. Первым порывом стало убежать — куда-нибудь поближе к свету и к людям.

Сумрак выбежал из помещения. Вдалеке маячили огни вдоль дороги. Он помчался к ней. Проскочил ограждение, ему не мешали ни темнота, ни заросли деревьев и колючего кустарника. Ян выбежал к трассе и замахал руками. Никто не останавливался, все проезжали мимо. Он попробовал убедить себя, что это обычное дело — кому нужно связываться с каким-то нервным придурком? Но в глубине души понимал, что обманывал сам себя. Сумрак сжал ладони в кулаки и медленно вышел на дорожное полотно. Впился взглядом в быстро приближающуюся машину. Его ослепил свет фар. Ян зажмурился… и ничего не произошло. Легковушка промчалась сквозь него, а он остался стоять на дороге, невидимый для всего мира.

Сумрак тупо уставился перед собой. Нервно рассмеялся. Навий сын, как же! Ну вот он помер, и где Навь? Где долбаная Огненная река? Чернобожье дитя, а стоит как проститутка на трассе. Да от шлюхи и то больше пользы, чем от него!

— Задолбало… — еле слышно произнес Ян. — Пошло оно все…

Он бездумно побрел по дороге. Когда ему надоели слепящие огни машин, отошел поближе к обочине. Он не чувствовал ни холода, ни усталости. Только оглушающую, звенящую пустоту. Даже мысли все застыли. Так и шел — механически переставляя ноги. В реальность Сумрак вернулся, когда впереди показалась парковка круглосуточного супермаркета. Там он словно заново очнулся. Куда он вообще идет? Зачем? Он прошел мимо припаркованных автомобилей, пока вдруг краем взгляда не поймал нечто странное, не вписывающееся в новую реальность его существования. Ян повернул голову и вздрогнул — на выезде с парковки он увидел серый внедорожник. Водитель ждал разрешающего сигнала светофора и смотрел прямо на Яна. Этот человек его… видел?

— Эй! — закричал Ян и бросился к машине. — Эй, стой! Подожди!

Красный огонек сменился на зеленый. Водитель отвернулся, и внедорожник тронулся с места.

— Нет-нет-нет! Не уезжай, стой! Да подожди же ты!

Сумрак еще несколько мгновений смотрел вслед уезжающей машине, а потом ринулся следом. В сознании бился отвратительный страх упустить единственного человека, который смог его увидеть. Ян злился — ну какого хрена этот парень взял и уехал? Злился и бежал изо всех сил, убеждая себя, что он же мертвый, он не может устать. Он хоть через полгорода готов пронестись, лишь бы только догнать. И не ошибиться…

Ян мчался как безумный. Иногда терял из виду серый внедорожник, и его накрывало паникой. Живым он бы пробежал метров триста, а потом дышал как столетний дед. Да и живой человек никогда не сможет с такой скоростью бежать. Хоть в чем-то мироздание оказалось на его стороне. И все-таки Ян ненадолго потерял из виду машину, когда та свернула во дворы. Когда он добежал туда, он увидел лишь припаркованный возле дома внедорожник. Водителя уже не было. Сумрак заметался взглядом — разглядел, что у одного из подъездов горел свет. Бросился к нему. Когда подошел к двери, светильник погас, словно еще раз напоминая, что Яна в этом мире больше нет.

В подъезде где-то наверху грохнула дверь. Сумрак взбежал по лестнице до седьмого этажа — там тоже еще горел свет, неся в себе след недавнего присутствия человека. Ян повертел головой. Сунулся наобум в квартиру, прошел несколько шагов и тут же выскочил обратно на площадку. Летний вечер — время отдыха и любви. Хорошо, что его не увидели.

Сумрак подошел к другой двери. Подумал, что, будь он живым, просто позвонил в звонок и подождал. А следом пришла ироничная мысль — будь он действительно живым, не бежал бы как полоумный за машиной и не ломился бы в чужие квартиры.

Пройти сквозь другую дверь оказалось немного сложнее — как будто он на мгновение снова стал живым, и для него заработали все ограничения. Ян нахмурился, навалился всем своим призрачным телом, и баг реальности пропал. Сумрак осторожно прошел по коридору. Прислушался — вдруг опять не туда забрел? Он заглянул в дверной проем комнаты, где горел свет, и увидел парня из серого внедорожника. Вблизи он напоминал сериального викинга. Высокий, широкоплечий. С узорами татуировок на выбритых висках и светлой косой.

Хозяин квартиры посмотрел на него с невозмутимым узнаванием и вернулся к раскладыванию продуктов из пакетов в холодильник и по кухонным шкафам.

— А ты настойчивый, — заметил он.

Ян аж выдохнул с облегчением. Не показалось — этот парень действительно его видел. Но не боялся, хотя вроде бы понимал, что перед ним не совсем… обычный и полноценный человек.

— Как ты зашел?

— Через дверь, — просто ответил Сумрак.

— Ну понятно, что не через окно, — с усмешкой отозвался парень. — Вообще там оберег от таких, как ты, и до сегодняшнего дня он даже работал, как нужно. А для тебя, видимо, оказался слабоват. Чего надо-то?

Ян ненадолго опешил. Он ведь и не думал ни о чем, когда бросился за заметившим его парнем. Ухватился как за соломинку. Ему было до усрачки страшно, что он так и будет скитаться среди людей, невидимый и растерянный. Теперь уже сознавал, что хотел помощи, спасения. Понимания, что с ним произошло, и почему его отрезало от мира. Ответа на самый важный и стремный вопрос — он действительно умер?

— Забыл, зачем пришел? — снова усмехнулся парень.

Он затолкал пустые пакеты в ящик, повернулся к Яну и пристально на него посмотрел.

— Ну тогда выйди и зайди нормально. Может, вспомнишь.

Сумрак молча сел на высокий стул возле кухонной стойки. Потер пальцами переносицу, собираясь с духом. Поднял взгляд на парня.

— Я все-таки умер? — тихо спросил он.

Хозяин квартиры тяжело вздохнул и посмотрел на него с усталым пониманием.

— Не хочу тебя расстраивать, но да.

На оглушающую новость Ян смог только нервно улыбнуться — неискренней и горькой улыбкой. Если он мертвый, почему тогда так холодно стало? Он бездумно покрутил тонкое кольцо в мочке уха, потом обхватил себя руками. Тупая смерть. Вот тебе и развеялся от прогнозов хренового будущего. Сам в него и пришел. А все эти отвратительные комнаты — всего лишь предсмертный бред. И не нужны ему никакие организаторы, он сам себе устроил незабываемую историю. Одного он только не понимал.

— Почему я… Ну, просто не исчез? И почему меня видишь только ты? — Сумрак провел ладонью сквозь чашку на столешнице. — Что мне теперь делать?

— Как ты шустро на стадию принятия перескочил. Ты случайно не суицидник? Тебя как зовут-то?

— Ян, — коротко ответил Сумрак и покачал головой. — Нет, я не… сам. Мост обвалился. Я в квесте участвовал, надо было перейти старый мост через овраг. Ну вот и перешел. Почти.

Он вздохнул. Толком и не понимал, зачем он все это рассказывал. Даже если бы сам спрыгнул, какая теперь разница?

— Веселый получился квест, — иронично заметил парень. — Я бы сказал, что на всю жизнь запомнишь, но поздновато.

— А ты случайно не патологоанатом, не? — в тон ему хмуро поинтересовался Ян. — А то от тебя прям потемнело вокруг.

— Да я таких, как ты, вижу каждую неделю. Вот представь, просыпаешься среди ночи, а напротив стоит такой же умник, смотрит, права начинает качать, что в загробной канцелярии ошибочка вышла. Рано ему типа, понимаешь? Сложно же сразу понять, что все, конец истории. Начинают орать. Поэтому тут или крышей ехать, или пить как не в себя, или пытаться на все смотреть как-то с юмором, пусть и с черным. По-другому никак.

Хозяин квартиры вытащил из холодильника бутылку пива и скрутил крышку.

— Меня Валентин зовут, — он отсалютовал Яну бутылкой и сделал несколько глотков. — А что до того, почему ты здесь. Бывает так, души застревают. Может, держит их что-то. Они за помощью идут. Вот даже хрен знает, как они меня находят. Как будто, бля, им после смерти мою визитку выдают. А мое дело простое — помочь таким побыстрее в последний путь отправиться. Так уж получилось, что я с детства вижу всякую хренотень. Не то чтобы я был этому очень рад, но выбора у меня особо нет. Вы же просто так не отвяжетесь.

— Значит, я тоже застрял, — произнес Сумрак.

А про себя еще раз подумал, что у него даже сдохнуть по-человечески не получилось.

— Ага, как Винни-Пух, — кивнул Валентин. — Ладно, Ян, ты вроде не буйный, выгонять тебя я не буду. Завтра с утра отправим тебя на место назначения. Сегодня у меня уже все, заслуженный отдых после трудового дня.

С этими словами Валентин еще раз отхлебнул пива и пошел вглубь квартиры. Ян остался один на кухне. Ему снова стало страшно — до неприятного звона в висках. Тяжело поверить, что завтра — совсем все. Ян Сумароков окончательно перестанет существовать, даже в виде вот такой призрачной субстанции. Он не чувствовал себя мертвым и уж точно не хотел растягивать мучительное ожидание до завтрашнего утра. Сумрак решительно пошел вслед за Валентином. Тот уже развалился на диване и смотрел в телефон.

— Послушай… — заговорил Ян. — Я понимаю…

— Не-не-не, ты послушай, — перебил его Валентин и оторвался от телефона. — Дай угадаю, будешь просить или требовать поехать прямо сейчас? Так вот. Во-первых, я уже пью пиво, во-вторых, мне нахер не упало шарахаться по кладбищу в темноте. И, наконец, в третьих, я могу сейчас все-таки обновить оберег, и будешь куковать на площадке.

Такого мощного отпора Сумрак не ожидал. Он примирительно развел руками. Местный шаман — так про себя он окрестил Валентина — был настроен решительно, а сидеть в одиночку в подъезде Ян совершенно не хотел.

— Ладно, — ответил Ян и криво улыбнулся. — Тогда буду мозолить тебе глаза.

Он обошел диван. Мог бы, наверное, и насквозь пройти, но человеческие привычки давали о себе знать. Посмотрел на раскрытой альбом на столе. Нарисовано было мастерски, но сам рисунок фонил тоскливой тревогой. Сумрак разглядывал детали: детскую колыбель у деревянной стены и подвешенные над ней, собранные гирляндой человеческие глаза, привалившийся к стене маленький скелет. Он машинально дотронулся до страницы, чтобы перелистнуть и посмотреть другие рисунки, но пальцы прошли сквозь бумагу.

Ян перевел взгляд на фото в рамке. В подростке с крашеными волосами с трудом угадывался Валентин. Он стоял рядом с высоким и крепким парнем, а в их внешности было что-то схожее, как у родственников или даже братьев.

— Если что, можешь сгонять куда-нибудь, — произнес за его спиной Валентин. — Ну там, может, увидеть кого хочешь. Не боись, тебя никто не заметит.

— Разве что мусор выбросить, только я ведь уже не смогу. — с усмешкой отозвался Сумрак.

Если бы не этот странный парень, лежал бы в том овраге, пока, может, собачник какой случайно не нашел. Хватиться его могла только женщина, у которой он квартиру снимал. Где-нибудь через месяц, когда пришло бы время платить.

Он кивком головы показал на гитару на стене и продолжил, чтобы съехать с темы.

— Играешь?

Валентин проследил его взгляд и мотнул головой.

— Ага, на уровне “я вас заебу одним аккордом”, — он посмотрел на Сумрака и пристально его оглядел. — Тебе сколько лет? А то по виду пиво без паспорта не продадут.

— Двадцать восемь. — ответил Ян и зачем-то добавил. — Было.

Для него теперь все осталось в прошедшем времени.

Его вдруг прошило острой и режущей болью. Так сильно, что он согнулся пополам и не сдержал крика. Сквозь алую пелену в сознании проступила мысль — он же умер, и не должен ничего чувствовать. И словно вопреки накрыло таким сильным приступом, что Сумрак чуть не заскулил.

— Бля… — сквозь зубы выдохнул он и кое-как сфокусировал взгляд на Валентине.

На его лице он увидел отражение своего неприятного удивления. Шаман поставил пиво на стол и быстро подошел к Яну.

— Это что такое? — тихо простонал Ян, глядя на нахмурившегося Валентина. — Я же вроде сдох.

— Ну, — после долгой паузы произнес шаман. — У меня для тебя, как говорится, две новости…

— Начинай с плохой.

Ян наконец смог выпрямиться. Отголоски боли еще гуляли по сознанию, но понемногу отпускало. Его живого ни разу так не крючило — словно нож всадили и прокрутили пару раз.

— Ты не застрял и можешь исчезнуть в любой момент.

— А что, при такой плохой может быть и хорошая? — придерживаясь ладонью за бок, усмехнулся Сумрак.

— Хорошая в том, что ты, походу, еще не умер. Хрен знает, как так получилось, но надо тебя найти.

Ян растерянно замотал головой. Потом разозлился. Ему и так тяжело смириться, что он все, а этот снова решил поупражняться в черном юморе.

— Ты не башкой мотай, как собачка в машине, а вспоминай. Я-то думал, тебя уже на кладбище отнесли и все такое. Помнишь, где тот мост?

— Да, но…. — Сумрак помедлил. — Я сначала как будто в огонь упал, которого там не было, а потом очнулся вообще в другом месте. Что-то типа заброшенного завода или склада. Я там себя… ну, труп свой на полу увидел.

Шаман вдруг застыл на месте. Взгляд у него стал очень злым и колючим.

— Что-то еще помнишь? — отрывисто спросил Валентин. — Между мостом и складом. Что-то необычное или нереальное?

— Да, бред какой-то. Места, где я когда-то был. Люди там были, тоже когда-то знакомые. Но все как-то…. неправильно.

— Блядь, — с чувством выругался шаман, а на вопросительный взгляд Сумрака пояснил. — Ты, дружище, не просто почти сдох, тебе не повезло стать жратвой. Я слышал про эту тварь, которая тебя сейчас поджирает. Наши ее давно пасут, только выследить никак не получалось. Поехали. Покажешь, где завод, а по дороге расскажешь, кто ты такой.

Ян тут же вспомнил пожирающих Пашку крыс, и к горлу подступила дурнота. Фантазия мигом нарисовала чудовище, которое обгладывает его, еще живого. Видимо, мысли так отчетливо отразились на лице, что его еще раз окликнул Валентин.

— В обморок не падай, окей? Призраки вообще так не могут, но ты у нас, похоже, уникальная снежинка. Эта тварь энергию жрет, а не кости обгладывает. Физически сожрать разве что крысы могут, но, надеюсь, их там нет.

— Просто поехали уже, — тихо ответил Сумрак.

Они спустились на улицу. Шаман забросил рюкзак в машину, а Яну показал на пассажирское сиденье. Потом показал ему телефон с картой.

— Где этот завод? Хотя бы примерно.

— Где-то здесь… — Сумрак дотронулся бесплотным пальцем до экрана.

Валентин проложил маршрут и завел двигатель.

— Вот сука, прямо рядом со мной окопалась. Сделай одолжение, продержись еще немного. В этот раз я упокою эту тварь.

— Ты как Геральт что ли?

— Хуеральт, — мрачно отозвался шаман. — Давай, выкладывай, кто ты такой. Простые люди от нее очень быстро кончаются, а ты до сих пор условно живой.

Сначала Ян тяжело вздохнул. Терять ему было нечего. Он посмотрел на пролетающие мимо дорожные фонари и начал рассказывать. И чем больше говорил, тем как-то проще становилось. Может, оттого что нашелся человек, который сможет поверить. Ян рассказал как в начале апреля, на Вороний день, он приехал в деревню, где прожил до совершеннолетия. Как среди ночи дядька потащил его на кладбище, где якобы какие-то варвары памятники сестры и мамы Яна разбили, и как там он натравил на него навьих духов. Только вместо того, чтобы стать кормом для неупокоенных призраков, Ян вдруг очутился в странном месте. С зимним вековым лесом и смрадной огненной рекой. Ощущалось все смутно знакомым и как будто родным. Когда он перешел реку пламени, вернулся в свою Теняевку, а там до него снова навьи добрались. Только сожрать больше не пытались, а, наоборот, теперь они его боялись. Они ему и рассказали, что дядька за свое богатство платил родственной кровью. Сначала Аришку, Яновскую младшую сестренку, им скормил, потом свою собственную сестру, мать Яна. Он и племянника собирался отдать на расправу, но не получилось, потому что тот не только не родным оказался, но и отпрыском самого повелителя Нави.

— Нихера непонятно, но очень интересно, — произнес Валентин, когда Ян ненадолго умолк. — Если бы ты здесь сидел живой-здоровый, я бы сказал, что тебе нужно мозги проверить и даже довез до ближайшей дурки. Одного не пойму — если ты и правда сын Чернобога, как ты в своей деревне оказался? Не цыгане же тебя украли.

Сумрак помолчал. Продолжение его истории звучало еще более фантастично. Когда он поначалу прокручивал случившееся в сознании, события не выглядели полным бредом. Даже буквально вчера он все еще сомневался, что поехал крышей. А когда начал рассказывать, получилась исповедь сумасшедшего.

— У нас в деревне старуха жила… — произнес Ян. — Ну, знаешь, такая бабка со всякими заговорами, к которой все местные бегают. Кто с чем. Она мне рассказала, что…

Тут он запнулся и посмотрел на шамана.

— Да я понятия не имею, правда это или нет, — он вздохнул и почувствовал, что словно оправдывается. — Это очень странно…

— А все, что ты говорил до этого, как будто ни разу ни странно, — Валентин усмехнулся и покачал головой. — Давай уж, жги дальше.

— Она говорила, что у моей матери ребенок сразу же после рождения умер. И что она услышала какой-то голос. Он велел ей пойти в лес, а там… Там какая-то призрачная баба отдала ей меня. Типа взамен умершего. Да не смотри ты на меня так! Как будто мне в это легко поверить. Я уже который месяц живу с мыслью, что мне действительно пора в дурку.

— Интересный обмен, — заключил Валентин. — Чернобожий сын по цене мертвяка. Я как социальный сериал посмотрел. С мистическим душком умирающей русской деревни.

Сумрак пожал плечами и ничего не ответил. Шаман тоже не торопился продолжать разговор. Так и ехали почти молча. Ян только иногда показывал дорогу, где он шел. Когда впереди замаячил заброшенный завод, шаман подъехал поближе и остановил машину.

— Ну, Ян Чернобогович, пойдем твое бренное тело искать. Эта гадина наверняка притравила и держит как консерву. Сначала нужно тебя в сознание вернуть, а потом уже с ней разбираться. Ты, главное, не лезь.

— Ты с ней уже сталкивался? — спросил Ян. — Она тебя самого на консерву не пустит?

— Вот и проверим, — ухмыльнулся Валентин. — Не дергайся, я же не просто так иду кулаками махать. Меня в свое время тоже знающие люди учили. Показывали, что еще есть в нашем славном мире из того, что не всем видно. Да и сам я разной хероборины нагляделся.

— Ты говорил, что не один ее выслеживаешь… Почему тогда своих не позвал?

— Смотри-ка, какой ты памятливый. Ну для начала в городе сейчас нет никого, кто мог бы мне с ней помочь. Но даже если бы и был, пока они доберутся, она может тебя доесть.

Шаман подошел к забору с колючей проволокой наверху. Вытащил из рюкзака кусачки и перекусил ими намотанную на калитку цепь.

— Подожди, — окликнул он Яна. — Сейчас сразу ведешь меня туда, где твое тело лежит. Без всяких задержек и рефлексий, понял?

Сумрак молча кивнул.

— Вот и славно.

Валентин убрал кусачки в рюкзак и нашел фонарь, прикрепил его к нагрудному карману. В другой карман положил небольшую фляжку. Вытащил не то нож, не то кинжал. Ян увидел, что оружие едва заметно светится в темноте.

Он невольно рисовал себе очередное хреновое будущее — что его уже обглодали крысы, или что чудовище их караулит и раздавит ему башку, как только заметит. Пока он бултыхался в концентрированном пессимизме, Валентин спокойно и собранно шел рядом. Оторвал заграждение из сетки, когда луч фонаря выхватил из темноты лежащее на полу тело. И не было там никаких крыс и чудовищ.

— Ты сейчас немного… ээээ… отключишься, а потом уже очнешься по-нормальному, — предупредил шаман, а затем влил что-то из фляжки в его бессознательное тело.

Сначала ничего не произошло. А потом мир вокруг начал резко гаснуть. Ян даже испугаться не успел, как его затащило в глухую темноту. Первым, что он почувствовал после пробуждения, был сильный травянистый вкус варева, которое в него влил шаман. И ломило все так, как будто он упоролся на тренировке в спортзале.

А вот первым увиденным стал бледный как смерть, держащийся за плечо Валентин. К нему подбиралась отвратительная тварь, похожая на помесь огромной крысы и человека. Ростом она была примерно с шамана. В ее брюхе Сумрак разглядел кинжал. В другой раз Ян испугался бы такого монстра, сейчас его страх и слабость вдруг вытеснила яростная злость — как когда он дядьку затащил в Навь. Он с трудом поднялся с пола.

— Вали отсюда! — крикнул ему Валентин.

Ян упрямо помотал головой и, пошатываясь, пошел вперед. Не свалит. Да и куда бежать? Эта гадина в два прыжка его догонит и сожрет. Он шел прямо к твари и с каждым шагом вспоминал — треск текучего пламени смрадной реки, гулкий вой ветра среди верхушек вековых деревьев и крики кружащих в темных небесах воронов. Чувствовал, как начинает рваться ткань реальности. Чудище тоже почуяло неладное и попятилось, но Сумрак вопреки здравому смыслу продолжал идти прямо на него. Повеяло ледяной стужей, и он улыбнулся.

Нет, он не сумасшедший.

Вокруг чудища с ревом вспыхнул огонь. Тварь истошно и пронзительно заверещала — наверное, именно так крысы вопят, если их бросить в костер. Сам Ян так никогда не делал. Ему деревенские пацаны с таким восторгом рассказывали, как особо живучие грызуны выпрыгивали из пламени и убегали, горящие и воняющие паленым, а Ян слушал и понимал, что никогда бы так не смог. Он ни курицам башку отрубить не мог, ни кроликам горло перерезать. Поэтому ему куда проще было поверить, что он съехал с катушек, чем в свое происхождение. Ну какой из него сын Чернобога?

А Навь, несмотря на его сомнения, снова признала, как родного.

Чудовище замолотило когтистыми лапами, с воплем ринулось на него, но Смородина-река вздыбилась огненными волнами — загородила Яна. Огонь схоронил чудище, а речка потянулась к навьему сыну. Не обжигала — закружилась вокруг хороводом. Ян протянул руку и дотронулся до пламени. Не призрак, не мертвый, настоящий и живой. Сквозь искры он разглядел шамана на берегу из пепла и костей. Тронуло нехорошим удивлением — он и его сюда случайно затянул? Ян выбрался из огненной реки и подошел к Валентину. Тот был все еще бледным и смотрел на него с нескрываемым изумлением.

— А я думал, ты гонишь про Чернобога, — хрипло сказал шаман. — То есть я понял, что с тобой что-то не то, но не думал, что настолько.

— Тебя эта гадина задела? — спросил Ян.

— Ерунда, — отмахнулся Валентин. — Особенно по сравнению с тем, что я сейчас в мире мертвых.

— Я не хотел тебя сюда забрать, случайно получилось, — ответил Сумрак и, спохватившись, поспешно добавил. — Ты не бойся, ты живой. Мы просто уйдем отсюда и все.

Ему на плечо опустился ворон и глухо каркнул. Ян скосил взгляд и вопросительно посмотрел на птицу. Птица каркнула еще раз и легонько клюнула его в висок.

— Они так иногда делают, а я не понимаю, что они хотят. Как будто я что-то делаю не так, а птицы пытаются мне об этом сказать… Ладно, пойдем отсюда. Для людей тут не очень благоприятное место.

— Кстати про людей, — Валентин в упор посмотрел на Яна. — В машине ты говорил, что вернулся из Нави, но не сказал, что сделал со своим родичем, который убил твою маму с сестрой. Тоже в реке сжег?

Сумрак помолчал. Он уже не сомневался, где сгинул дядька. В чем-то сразу стало легче — никто не найдет тело и никто к нему не придет. А в чем-то — сложнее, когда вдруг кроме странной мистической хреноты в мире обнаружились еще и охотники на эту мистическую хреноту.

— Да, — коротко ответил Ян и нервно дернул уголком рта в подобии кривой улыбки. — Когда я вернулся, он хотел меня застрелить. Я сюда его затащил. Больше у меня ни разу не получилось в Навь перейти, сколько ни пытался. Только вот сегодня. Я еще не совсем понимаю, как это работает.

Ему показалось, что Валентин хотел что-то ответить, но в последний момент передумал. Сумрак кивнул на огненную реку.

— Надо перейти на другой берег, чтобы выйти. Просто иди рядом, — Ян взял его за руку и повел через пламя.

— Где бы я еще почувствовал себя маленьким спиногрызом, которого мама через дорогу переводит, — с беззлобной иронией заметил шаман.

Река снова закружилась вокруг них трепещущим вихрем, но не обжигала — ни чуждого миру мертвых человека, ни Чернобожьего сына. Пламя сначала расступилось, затем побледнело. Почерневшее русло сменилось грязным полом заброшенного завода. Всполохи полярного сияния закрыл укутанный темнотой потолок. Ян отпустил руку шамана. Теперь пришла его очередь задавать вопросы.

— А ты… Если ты со своими… напарниками… убиваешь всякую нечисть, меня тоже убьешь?

Валентин смерил его долгим оценивающим взглядом.

— Этот вопрос стоило бы задать, когда мы еще были в Нави, — он усмехнулся, поправил фонарь на кармане и пошел к выходу из завода.

— Тогда я бы мог не получить честный ответ, — отозвался Ян и поплелся следом.

— Надо же, какая вежливая нечисть пошла. А если я скажу, что да?

— Тогда я отвечу, что ты провернул очень бессмысленное спасение, раз потом пришлось грохнуть спасенного.

Шаман рассмеялся.

— Все-таки ты суицидник. Не, не убью. Меня в свое время тоже, можно сказать, нечисть спасла. Но нашим я про тебя говорить не буду. У нас там не все такие… толерантные к хтони. Особенно к Чернобожьим детям.

Они вышли на улицу. Небо на востоке уже начинало светлеть. Ян отстраненно подумал, что долго он в заброшке провалялся. Он смотрел на занимающийся рассвет и чувствовал себя на удивление спокойно — даже несмотря на то, что его чуть не сожрали, а текущие проблемы пополнились невеселым знанием о существовании неких охотников на нечисть. В окружающем хаосе оказалось важнее ощутить себя в своем уме. Настоящим.

— Эй, навий сын! — окликнул его Валентин. — Подбросить?

— Если ты не надумал меня убивать, то я бы не отказался, — с неловкой улыбкой ответил Ян. — Телефон я, похоже, на мосту потерял, а пешком отсюда далековато. Мне на сегодня хватит, пожалуй, приключений.

Шаман довез его дома. Сначала даже любезно проехал мимо моста, где Ян якобы упал в овраг, чтобы тот там свой смартфон отыскал. Мост тоже нашелся на месте, все еще сомнительный, но не обвалившийся. И огня никакого не было. По пути Валентин рассказал, что тварина любит с сознанием поиграть, прежде чем сожрать. Шаман с напарниками всегда последствия находили — трупы разной степени свежести. Повезло, что Ян покрепче оказался.

— Ну бывай, Чернобогович, — произнес Валентин, когда Сумрак выбрался из внедорожника. — Тебя там, наверное, уже потеряли.

— Да никто меня не потерял, — ответил Ян. — У меня из всей родни только батя остался, а у него, знаешь ли, свои дела — за Навью присматривать.

Он усмехнулся и зашагал к подъезду. В квартире на него навалилось тупое оцепенение — когда вроде бы и смертельно устал, но рассудок настолько растревожен, что никак не заснуть. Ян сел в кресло у окна, где еще вчера обдумывал предложение поучаствовать в квесте. Заглянул в телефон и с кривой улыбкой прочитал одно-единственное сообщение, что его дисквалифицировали за невыполнение условий игры. Ничего, у него свой квест получился. Тоже незабываемый.

За окном совсем рассвело. Взгляд упал на гитару. Ян потянулся к ней, провел пальцами по струнам — точно так же, как вчерашним вечером. Сегодня дышалось свободнее. Сегодня получалось смотреть дальше одного дня. Даже если вокруг обычные люди, а он — навий сын.

Искать свой свет, искать свой дом,

За гранью грез и темноты,

За рубежом огня и льда,

С надеждой убежать во сны…

Бродить и не видеть как будто слепой,

Кричать сквозь миры в сером городе спящем.

Мне нужно пройти по дороге пустой

И снова поверить, что я настоящий.

Под призрачный хор, крик и всполохи молний,

Сквозь саван иллюзий слепого скитальца

Увидеть мираж, обманами полный,

Услышать, как время уходит сквозь пальцы…

С тенями ушедших пройти через мрак,

И в наказанье остаться в забвенье,

Пока тихий зов не велит сделать шаг,

И сам не поймёшь, что не нужно быть тенью.