Найдёныш

ГЛАВА 1

Останки, некогда величественного корабля, возвышаются безобразной обгорелой грудой, по почерневшей облицовке пробегают злые искры, кое-где струйками сочится ядовитый дым, земля в радиусе нескольких десятков шагов засыпана обломками, повсюду в неестественных позах застыли люди: обожженные тела, оторванные конечности, запекшаяся кровь.

Взглянув на картину разрушения, Зола брезгливо скривился, Мычка нахмурился, Шестерня же лишь хмыкнул, деловито принялся обшаривать трупы, уткнувшись в землю, подобно отыскивающему добычу псу.

— Хотелось бы все же узнать, свидетелями чего мы стали, — негромко произнес Дерн.

— Хочешь узнать — найди живого. — Подземница остановилась рядом, обвела взглядом холм, куда рухнул корабль.

Мычка указал рукой на далекие силуэты людей подтягивающихся со стороны города, сказал деловито:

— У нас немного времени. Здесь уже полно любителей поживиться, скоро появятся любопытствующие, а за ними подоспеет стража. Если мы хотим что-то узнать, нужно поторопиться.

Вершинник угрожающе потянулся к луку, отчего копошащиеся неподалеку темные личности отпрянули к ближайшим развалинам. Зола кивнул, не говоря ни слова, двинулся в сторону останков, остальные разбрелись, заинтересованные каждый своим. Переступая через тела и обходя обломки, Зола, шаг за шагом, приближался к остову удивительного сооружения, не без содрогания осматривая останки. Если издали корабль казался просто большим, то вблизи он устрашал размерами. Зола сломал голову, пытаясь представить, каким образом смогла подняться в воздух такая махина. Корабль ударился о землю с такой силой, что толстые плиты брони разошлись, словно сделанные из глины, и борта зияли многочисленными пробоинами.

Возле одной из пробоин, достаточной, чтобы пройти, не нагибаясь, маг остановился, несколько мгновений с подозрением вглядывался в черноту, из нутра тянуло гарью, что-то тихо шипело и потрескивало, после чего, решительно шагнул внутрь. Легкие тут же забило дымом, а глаза стали слезиться, Зола надсадно закашлялся, двинулся не глядя, но тут же больно приложился о твердое. Стараясь дышать, как можно реже, маг вытянул руки, пошел, нащупывая пространство впереди.

Под подошвами хрустит, потрескивает, ноги, раз за разом ступают по мягкому. Стараясь не думать о том, чьи останки он попирает ногами, маг упорно двигался вперед. Постепенно глаза привыкли, а проникающие через многочисленные щели обшивки солнечные лучи упростили задачу, и вскоре стали видны даже незначительные детали, но облегчения это не принесло. Внутренние части корабля напоминают фарш, в котором невозможно вычленить хоть что-то: покореженные переборки, смятая, спрессованная мебель, непонятные вещи, от высокой температуры, спекшиеся настолько, что превратились в однородную твердую массу.

Зола с неудовольствием отметил, что предметы стали расплываться, а в ушах тоненько зазвенело. Не хватало только потерять сознание и глупо погибнуть, задохнувшись ядовитым дымом. К тому же, над головой угрожающе похрустывает, источенный огнем остов вот-вот грозит развалиться. Маг сделал еще несколько шагов, и уже собрался повернуть, но слуха коснулся шорох. Зола, сперва, не обратил внимания, тлеющая древесина, то и дело потрескивает, издавая невнятные шумы, но шорох повторился. Повертев головой, маг обнаружил участок уцелевших переборок, подошел ближе. Взгляд утонул в зловещей полутьме комнаты. В чудовищном месиве изломанных останков правильные очертания уцелевшего интерьера кажутся чудом.

Взгляд пробежался по расколотому шкафу, перепрыгнул на груду книг, по которой, вгрызаясь в хрупкую бумагу, весело прыгают шустрые огоньки, алхимическому столу, колбы и реторты большей частью разбились, а уцелевшие сплавились в причудливый конгломерат, скользнул по скособоченным картинам с почерневшими ликами. Но не это привлекло внимание, посреди комнаты, на полу застыл мужчина: лицо искажено страданием, пышный балахон почернел, нижняя часть тела вывернута под неестественным углом, скрюченные в предсмертной судороге руки прижимают к груди деревянную коробку.

Над головой вновь угрожающе захрустело, посыпались щепки, воздух наполнился сажей. Издали донесся взволнованный крик Дерна. Зола решительно наклонился, дернул коробочку на себя, но застывшие пальцы держали крепко. Маг взялся обеими руками, потянул, но в этот момент мужчина открыл глаза, беззвучно зашевелил губами. От неожиданности Зола едва не отскочил, но совладав с собой, наклонился, пытаясь хоть что-то разобрать в едва слышном хрипе.

— Важно… карта… Нельзя, чтобы попала…. Будут охотиться…

Мужчина говорил все тише. Отвлекая внимание, вновь донеслись крики, на этот раз к Дерну присоединилась Себия. Зола недовольно дернул щекой, единственный выживший тратил последние мгновения жизни, пытаясь сообщить что-то очень важное, и зов друзей в этот момент казался неуместен.

Позади затопало. Раздался, полный ярости, крик:

— Быстрее, сейчас рухнет свод!

Золу рвануло, поволокло словно куклу, больно ударяя о балки, но мгновением раньше умирающий обмяк, вместе с последним вздохом выпустив из рук драгоценность. Вокруг грохотало, рушилось, ноздри забило сажей, а кожу саднило от сыплющихся ото всюду искр, но в ушах, повторяясь, раз за разом, звучало предсмертное — «сохрани», — а пальцы мертвой хваткой удерживали коробочку.

Едва Мычка, волоча за собой мага, словно тюк, выметнулся наружу, остов летающей машины вздрогнул, с гулким вздохом осел, накрыв погребальным костром останки команды. Земля вздрогнула, взметнулись тучи сажи, поток горячего воздуха пригнул к земле, сыпанул мелких злых углей, что с голодным остервенением набросились на одежду, выжигая в ткани дыры и оставляя на коже неприятные болезненные волдыри.

Шестерня после пронесшейся волны сажи стал похож на обгорелый пень, сплюнул черным, сказал с отвращением:

— Ай, Зола, вот молодец, любо дорого смотреть! Корабль вместе со всем добром разрушил — глазом не моргнул.

Глядя на оседающее облако пепла, Дерн покачал головой, сказал негромко:

— О некоторых вещах лучше не знать вовсе…

Не обращая внимания на застывший в глазах друзей вопрос, Зола спрятал коробку, уложив на самое дно заплечного мешка, ни на кого не глядя, произнес:

— Пойдемте, здесь больше ничего не найти, а избыточное внимание нам ни к чему. — Он кивком указал на толпу горожан, что в суеверном ужасе столпились неподалеку. Люди мялись, испуганно смотрели на обломки, но любопытство превозмогало страх, и подбадривая друг друга, люди медленно двигались вперед, а наиболее дерзкие уже занялись мародерством, с радостными возгласами стаскивали с трупов одежду.

При взгляде на мародеров лицо Себии брезгливо исказилось, а когда какой-то, особо шустрый парнишка, вместе с кольцами стал срезать у павших пальцы, рука потянулась к кинжалу. Однако, коснувшись рукояти, пальцы отдернулись, лицо девушки стало отстраненным, круто развернувшись, она двинулась за Золой, что уже деловито вышагивал на пару с Дерном в сторону города, взбивая посохом облачка пыли. Тут же заторопился Мычка. Шестерня до последнего медлил, с сожалением глядя на разбросанные повсюду останки воинов, в чьих кошельках наверняка скрывалась не одна сотня монет, но друзья уходили и, махнув рукой, пещерник заспешил следом.

Навстречу, запруживая дорогу, перли толпы людей. Сперва, народ сторонился, опасливо поглядывая на пятерых вооруженных путников, особенно пугались Шестерню, устрашающе перекосив рожу, пещерник шел буром, раздвигая встречных плечами, но вскоре вокруг поднялись домики и стиснутые в узком пространстве улочки, люди перестали уступать. Чувствуя, что еще немного, и толпа увлечет назад, путники свернули на прилегающую улочку, остановились, тяжело дыша.

Последним из людского водоворота вырвался Шестерня, рявкнул раздраженно:

— Секиру Прародителя мне в печень! Шеи попереломают, только бы зрелище не пропустить.

Мычка взглянул на пещерника, сказал со смешком:

— Когда мы шли туда, что-то ты не особо ругался, летел, аж пятки сверкали.

— А то другие не летели? — парировал Шестерня. — Сам бежал, спотыкался, и Себия тоже, и даже Дерн.

Болотник кивнул, сказал серьезно:

— Я много путешествовал, но летающих кораблей не видел. — Он нахмурился, отчего на лбу образовались глубокие морщины, добавил тише: — К тому же, там была Шейла.

Все помрачнели, лишь подземница отвернулась, подчеркнуто демонстрируя пренебрежение, бывшая хозяйка гильдии взошла на летающее судно, и направляясь к обломкам, каждый в глубине души рассчитывал, если не найти ее живую, то хотя бы отдать последний долг, упокоив тело, как того требовал обычай подземников.

Зола прервал тягостное молчание, сказал сварливо:

— Ладно, что было, того не вернуть. Тем более, что это не мы ее бросили, а скорее наоборот. — Маг до сих пор не мог пережить пренебрежение, с которым хозяйка отозвалась об удивительных открытиях, сделанных им во время тяжелейшего похода, зачастую с риском для жизни, к тому же, лежащая в мешке коробка разжигала любопытство. Мельком оглядев спутников, Зола скороговоркой произнес: — Думаю, что сейчас будет уместнее всего разойтись. В связи с… гибелью хозяйки и роспуском гильдии у всех, наверняка, найдутся неотложные дела. Встретимся вечером у рынка.

— Постой, — Дерн тронул мага за плечо, — не лучше ли, собраться в стенах родной, таверны?

— Шейла собиралась покинуть город, и, скорее всего, продала здание, — с сомнением произнес Мычка. — Возможно, там уже кто-то живет.

— Потеснятся, — сурово бросил Шестерня. — А не захотят… — он не договорил, многозначительно коснулся секиры.

— Хорошо. — Зола кивнул, исчез в переплетении улочек.

Себия проводила мага задумчивым взглядом.

— Значит, вечером в таверне…. Хоть я там была всего один раз, но дорогу помню. Постараюсь не опаздывать, — с этими словами девушка исчезла в ближайшем переулке.

Мычка поспешил за подземницей. Проводив его взглядом, Шестерня ухмыльнулся, повернувшись к Дерну, сказал:

— Что-то у меня в горле першит от сажи, надо б промочить. Поблизости есть неплохая харчевня… — он замолчал, вопросительно воззрился на товарища.

Дерн покивал, произнес в раздумье:

— Пожалуй, ты прав. Тем более, в городе у меня дел нет.

Шестерня ухмыльнулся, кивком указав направление, бодро зашагал, уверенно ориентируясь в головоломном хитросплетении лазов и переулков.

Когда Мычка пришел к условленному месту, уже стемнело. Здание таверны возвышалось в сгущающихся сумерках темной громадой. Мычка обратился в слух. Ни звука, лишь ветер шуршит песчинками да потрескивают рассохшиеся ставни. Успокоившись, Мычка повернул голову и вздрогнул всем телом. Подсвеченная тусклым светом месяца, из тьмы на него уставилась чудовищная маска: мертвенно-серая кожа, огромные, заполненные чернотой глаза, тонкая полоска губ с запекшейся кровью…

Черные глаза мигнули, губы слегка разошлись и…, наваждение прошло, жуткое существо обернулось знакомыми чертами. Украдкой выдохнув, Мычка перевел дух. Он так и не смог привыкнуть к удивительным метаморфозам, происходящим с жителями подземелий, исполненные изящества лица, коим серый оттенок кожи при свете солнца придавал определенный шарм, в сумраке превращались в жуткие маски, способные навести оторопь на кого угодно.

— Чисто? — мягко прошелестел голос подземницы.

Мычка кивнул, двинулся к входу. Сделав шаг, он спохватился, что спутница не заметила жеста, но Себия скользнула мимо, и вершинник, в который раз, подосадовал на забывчивость, уж кто-кто, а жители подземелий видели во тьме не намного хуже, чем при ярком свете.

С тихим скрипом отворилась дверь, Мычка вошел в таверну, остановился на пороге. Зал, под сводами которого раньше звенели голоса посетителей, встретил угрюмой тишиной, даже насквозь пропитавший балки стен, запах дыма с уходом хозяйки, как будто, ослабел. В дальнем углу, возле коптящего факела, за столом скрючился человек. Мычка невольно улыбнулся. Зола не изменял привычкам, невзирая на обстоятельства, место и время, в первую очередь, уделял внимание магическим свиткам и древним фолиантам, забывая о сне и пищи, а мелочей, вроде скрипа половиц или шороха вытаскиваемой из ножен стали, так и вовсе не замечал.

Мычка подошел ближе, легонько хлопнул мага по плечу. Зола дернулся, глянул дико, но тут же, нахмурился, сказал с раздражением:

— Мы же договаривались на вечер!

— Скоро полночь.

Мычка взглянул на стол, где среди прочих бумаг покоилась карта с множеством разбросанных по всей поверхности непонятных значков.

Перехватив взгляд вершинника, Зола нахмурился, одним движением сгреб карту, бережно, стараясь не повредить пожелтевшую бумагу, спрятал в заплечный мешок.

У стола возникла Себия, взглянула остро.

— Дерн с Шестерней не появлялись?

Заметив мелькнувшую в лице подземницы тревогу, Зола отмахнулся:

— Что им станется? Не иначе, пошли в харчевню, горло промочить. Да все выбраться не могут. — Он к чему-то прислушался, хмыкнул: — Кстати, вот и они.

Мычка, что уже некоторое время ловил доносящиеся с улицы звуки, улыбнулся. За дверью грохнуло, кто-то смачно приложился об косяк, грохнуло вновь. Дверь с треском распахнулась, в зал ввалился Шестерня, нетвердой походкой двинулся в сторону друзей. За ним следом шел Дерн. Болотник ступал ровно, но судя по сосредоточенному выражению лица, давалось это не просто.

Шестерня подошел к столу, оглядел друзей мутным взглядом, сказал со смешком:

— Не вижу радости на лицах.

Пахнуло густым перегаром. Когда подошел Дерн, запах стал нестерпим. Себия поморщилась, отступила на шаг.

Зола мельком взглянул на друзей, сказал, не обращаясь ни к кому в отдельности:

— Не буду многословен, но я ухожу.

Возникла пауза. На мага смотрели непонимающе. С неизменной сосредоточенностью в лице Дерн поинтересовался:

— Что-то случилось?

— Ничего особенного, у меня возникли срочные дела. — Зола уронил взгляд на доски столешницы.

— Что может случиться за вечер, что заставит бросить друзей и отправиться в полное опасностей путешествие в одиночку? — поинтересовалась Себия.

Зола было вскинулся, но заметив, куда смотрит подземница, поперхнулся. Из заплечного мешка, неаккуратно свернутый, торчал кусочек карты. Маг поспешно убрал мешок со стола, сказал примирительно:

— Я понимаю, это выглядит странно, но мне действительно нужно идти, и идти одному. К тому же, я не хочу подвергать вас ненужному риску… — Поняв, что сболтнул лишнее, Зола поспешно встал, засобирался, сгребая разбросанные по столу свитки.

Все растеряно переглядывались, не зная, что сказать. Выражая общее настроение, Мычка спросил с затаенной грустью:

— А как же гильдия? Конечно, хозяйки больше нет, но есть таверна, постоянные клиенты, известность в городе. Мы могли бы продолжать работать, или, расширив дело, нанять новых людей…

По-прежнему пряча глаза, Зола произнес скороговоркой:

— Не вижу причин, почему вам не заняться всем этим без меня. Старый раздражительный маг не лучший партнер, к тому же, меня всегда злило, что ради ничтожного заработка приходится отрываться от научных изысканий, заниматься бессмысленными вещами, с какими глупые селяне обычно обращаются в гильдию.

Глядя, как Зола поднимается и направляется к двери, Шестерня произнес:

— Мне неприятно говорить, но нам будет тебя не хватать.

Маг обернулся, в его глазах мелькнула грусть, но ответ прозвучал сухо:

— Это быстро пройдет. Не будем затягивать прощание. Я ухожу.

Чуть слышно скрипнула дверь, раздался приглушенный голос:

— Ты уйдешь, но не раньше, чем я позволю.

Как ужаленный, Зола развернувшись, отступил на шаг. Остальные замерли, всматриваясь в обозначившуюся в дверном проеме закутанную в плащ фигуру. Несколько долгих мгновений незнакомец стоял недвижимо, затем рванулся вперед.

ГЛАВА 2

Зола отшатнулся, защищаясь, выставил руки. Воздух замерцал, вокруг ладоней мага сформировался уродливый нарост, угрожающе вспух, начал наливаться опасным багрянцем. Но незнакомец оказался быстрее. Двигаясь короткими рывками, он уже через мгновение оказался возле мага, уворачиваясь от огнешара, извернулся немыслимым образом, с силой ударил. Зола отлетел к стене, ударился всем телом, безвольной куклой сполз на пол.

Смазанной тенью метнулась Себия, выходя из ножен шелестнула сталь. Следом, среагировав на мгновение позже, прыгнул Мычка, в тусклом свете факела угрожающе сверкнули клинки, вспарывая воздух, метнулись к цели. Но противник поступил неожиданно, не обнажая оружия, он ловко подхватил упавший мешок Золы, зигзагами побежал назад, стремясь к выходу.

Шестерня, до этого момента, с задумчивым видом следивший за происходящим, нахмурился, неторопливо вытащил секиру, взвесив в руке, коротким движением послал вслед беглецу, но тот, словно ощутив опасность, в последнее мгновение резко ушел в сторону, и тяжелое лезвие с глухим треском врезалось в косяк. Перекатившись через плечо, незнакомец подскочил, молниеносно выхватил меч, заметался по комнате, по-прежнему, придерживая одной рукой мешок, а свободной, действуя настолько энергично, что казалось, клинок ткет в воздухе, едва заметную сеть.

Раскинув руки, Шестерня попытался схватить противника, но лишь сгреб воздух, получив чувствительный пинок, завалился на пол. Глядя на пыхтящего под ногами пещерника, Дерн потащил из-за пояса кистень, несколько мгновений всматривался, не в силах вычленить врага в сверкающем вокруг вихре, с обреченным видом опустил оружие.

— В угол! — выдохнула Себия. — Гони его в угол.

Разъяснять не потребовалось. Зажатый в углу, даже самый совершенный воин теряет подвижность, скованный пространством не способен полностью проявить мастерство. Мычка удвоил усилия, начал оттеснять противника к стене, клинки зазвенели громче, раз за разом, высекая злые искры. Под градом ударов незнакомец медленно, но неотвратимо отступал, по-прежнему, удерживая мешок Золы, хотя из-за пояса выглядывала рукоять длинного кинжала. Мычка с холодком отметил, стоит противнику протянуть руку, выпустив обременяющую ношу, как исход боя станет сомнительным, если незнакомец даже одной рукой умудряется сдерживать двоих врагов, то воспользуйся он вторым оружием…

Отбросив опасения, Мычка удвоил усилия, стремясь закончить затянувшийся бой, когда что-то пронеслось мимо, с отчаянной руганью метнулось к врагу.

— Держу!

Растопыренные руки пещерника с силой сомкнулись, сгребая противника, смяли, лишая подвижности. Жалобно хрустнули кости, захрустела разрываемая ткань. Но в этот момент ярко сверкнуло, на мгновение ослепленный, Мычка ощутил легкое дуновение, негромко хлопнула дверь, а когда проморгался, вглядываясь через мельтешащих в глазах огненных мух, противник исчез.

С победным кличем Шестерня возился на полу, продолжая бороться с врагом. Неспешно подошел Дерн, несколько мгновений всматривался в шевеление под ногами, сказал негромко:

— Мне кажется, Зола не одобрит, когда увидит, что ты сделал с его заплечным мешком.

Шестерня затих, некоторое время лежал недвижимо, затем поднялся, сказал, как ни в чем не бывало:

— Сперва, пусть расскажет о людях, что не боятся в одиночку заглянуть на огонек в гильдию наемников, чтобы своровать мешок с пожитками.

— Это был не человек, вершинник, — Себия вложила кинжал в ножны, пригладила растрепавшиеся волосы. — В человека ты, скорее всего, попал бы.

— И он действительно был один, — добавил Мычка, прислушиваясь. — За стенами таверны ни звука.

Дерн покачал головой, сказал задумчиво:

— Как бы этот один не привел друзей. Если их будет, хотя бы трое, боюсь, у нас возникнут сложности.

Шестерня ощерился, покосившись на мага, сказал зло:

— Скорее, раньше сложности возникнут у кого-то другого, если он будет продолжать прикидываться ветошью.

Его слова возымели действие. Зола, что до этого момента не подавал признаков жизни, зашевелился, охнув, выпрямился, застыл, ошеломленно озираясь. Его губы зашевелились.

— Мешок, где мой заплечный мешок, он забрал его?

— Конечно, — Шестерня обвел друзей ехидным взглядом. — Мы его отдали, еще и поблагодарили, что от хлама избавил. Да ты не волнуйся. Сам же сказал — уходишь, далеко и надолго. А тут человек зашел, предложил помощь. Ну, мы и попросили, чтобы харч твой донес. Иди, на выходе из города догонишь.

Заметив, что глаза Золы выпучились, а рот приоткрылся, Мычка покачал головой, сказал поспешно:

— Тут твой мешок. Шестерня спас, рискуя жизнью. Разве только немного помял…

Маг бросился через комнату, подхватив мешок, метнулся к факелу, трясущимися руками начал судорожно перебирать содержимое. Друзья с удивлением следили за его действиями.

— Похоже, Золе есть, что нам рассказать. Но меня интересует не это. — Себия пригнулась, провела ладонью по половицам, лизнула пальцы.

Шестерня перевел взгляд на подземницу, сказал отстраненно:

— Сперва, один спятил, трясется над своими пожитками, словно, там корона прародителя пещерников, теперь вторая — облизывает доски. — Он уставился на Себию, спросил участливо: — Может, тебе лучше стол попробовать, там все же едят иногда, оно вкуснее будет?

Отвечая на вопросительные взгляды товарищей, Себия нехотя произнесла:

— Вспышка… Я знакома с веществом, что вершинники используют для таких эффектов. На полу остались крупинки пепла.

Мычка с уважением взглянул на подземницу, с тех пор, как девушка присоединилась к их небольшой компании, она, то и дело, преподносила сюрпризы, демонстрируя знания в самых различных областях, спросил осторожно:

— А у тебя, случаем, нет подобного? Как мы успели убедиться, в особо тяжелых случаях это может оказаться незаменимым.

Себия потупилась, произнесла с сожалением:

— Нет. У подземников слишком чувствительные глаза. Подобные фокусы со светом не для нас.

От стены донесся возглас облегчения. Взгляды немедленно обратились на мага, что с удовлетворенным видом складывал вещи обратно в мешок. Болотник пытливо взглянул на друга, сказал с нажимом:

— Зола, надеюсь, теперь ты посвятишь нас в свои планы?

— Это становится опасно для всех, — добавил в тон Мычка.

— К тому же, незнакомец не достиг цели, он вернется, и вполне возможно, не один, — подлила масла в огонь Себия.

Под требовательными взглядами друзей Зола хмурился, менялся в лице, наконец, не выдержал, сказал с раздражением:

— Хорошо, хорошо. Демон с вами. — Заметив улыбки, вскинулся: — Но не думайте, что я прямо сейчас выложу всю подноготную. В останках корабля я наткнулся на нечто… — он замялся, подбирая слова, — на некие знания. Не могу точно сказать, о чем идет речь, еще сам не разобрался. Поэтому хотел уйти один: разыскать, проверить, выяснить…

Шестерня покачал головой, сказал с презреньем:

— И в этом — весь Зола. Неужели ты не мог так прямо и сказать, мол — нашел карту сокровищ, хочу отправиться на поиски, но помощи просить боюсь, потому, как не уверен, хватит ли на всех?

Скрывая улыбку, Мычка добавил:

— Тем более, мы не претендуем на многое, ведь идея принадлежит тебе, как и таинственная карта.

Поддерживая игру товарищей, Дерн вставил:

— К тому же, если сокровищ окажется много, впятером мы унесем гораздо больше…

Слушая друзей, Зола то краснел, то бледнел, наконец, не выдержал, воскликнул раздраженно:

— Да нет там никаких сокровищ! А если и есть, это вовсе не то, что вы понимаете.

— Конечно, конечно, — елейным голосом поддакнул Шестерня. — Но ведь проверить не мешает. Я уже пошел искать мешок побольше.

Ухмыльнувшись, пещерник двинулся к проходу, ведущему на второй этаж, исчез за дверью. За ним ушел Мычка. Дерн подошел к магу, положил руку на плечо, сказал негромко:

— Зола, гильдии, какой она была раньше, больше не существует. Все изменилось. И каждый пойдет своим путем. Но я не вижу причин не начать этот путь вместе.

Рядом возникла Себия, произнесла серьезно:

— Я многое знаю и умею, но это относится лишь к жизни в пещерах, а в верхнем мире — я новичок. Я не буду обузой и с удовольствием пойду с вами, хотя бы часть пути, но если вы — против, не смею настаивать.

Зола взглянул на товарищей, сказал со вздохом:

— Хорошо, не будем спорить. Думаю, вы быстро поймете, что ошиблись, — отвернувшись, маг сел на скамью, замер, вперив взгляд в пространство.

Дерн поманил подземницу пальцем, двинулся по лестнице. Они поднялись на второй этаж, вошли в когда-то бывшую родной комнату. Себия с интересом огляделась, прошлась вдоль стен, дотрагиваясь до развешенного повсюду оружия, зачерпнула из бочки с воды, не желая мешать, пристроилась в уголке на лавке.

Пока Мычка снимал со стены пояс с метательными ножами и пристраивал за плечом лук, Шестерня извлек из-под лавки ворох доспехов, начал сосредоточенно перебирать, не в силах решить, что именно надеть, Дерн же, неторопливо складывал в котомку глиняные горшочки, от которых, несмотря на плотно притертые крышки, разило терпким ароматом.

— Ну, вот и все, — облаченный в доспехи с ног до головы, Шестерня встал в проходе.

Мгновением позже, к нему подошел Мычка, а за ним и Дерн. Себия поднялась со скамьи, подошла к выходу, взглянула на мужчин, что сгрудились у выхода, не решаясь покинуть комнату. На их лицах застыло выражение, какое бывает у тех, кому предстоит навсегда покинуть насиженное место. Подземница неслышной тенью проскользнула в коридор, спустилась по лестнице. Вскоре, под тяжелыми шагами заскрипели ступеньки, мужчины, один за другим, появились в зале.

Зола уже стоял у двери, нетерпеливо переминаясь, и едва спутники показались в проеме, вышел на улицу. Глядя, как маг исчез в ночи, Шестерня хмыкнул, сказал подчеркнуто бодро:

— Золу ничем не проймешь, вот только об стену шарахнули, едва душу не вышибли, а на улицу полез первым.

— Вряд ли наш ночной гость ждет у двери, — заметил Мычка. — Думаю, он уже понял, что в одиночку не справиться.

— Он-то, может, и понял, да другие об этом не знают, — ворчливо отозвался Шестерня.

— Думаешь, будут и другие? — Дерн вопросительно поднял бровь.

— Будут, — упрямо произнес пещерник. — За просто так люди ночами в гильдии не вламываются, пусть даже, в заброшенные. Уж не знаю, что там нашел Зола, и не совершаем ли мы ошибку, отправляясь вместе с ним, но бдеть надо в оба.

Последний раз, окинув взглядом темную громаду таверны, не оглядываясь, зашагали вдоль улицы. Первой, опередив остальных на несколько шагов, крадучись двигалась Себия, зная способности подземных жителей к ночному зрению, никто не воспротивился, следом, погруженный в раздумья, шел Зола, заплечный мешок размеренно покачивался за спиной, посох глухо постукивал о камни мостовой. Дерн и Шестерня двигались по обе стороны мага, держа руки на оружии, время от времени, окидывали окрестности суровыми взглядами. Мычка замыкал отряд. Приотстав, вершинник ловил звуки ночного города, иногда поворачивая голову, вслушиваясь в далекие шумы.

Из города выбрались без приключений. Когда последние домишки остались за спиной, а вокруг, серебряная, в лунном свете замерцала степь, с редкими островками деревьев, вздохнули с облегчением. Если обычному городскому жителю, привыкшему к тесноте узких улочек, вольный простор показался бы опасным, то наемники только сейчас позволили себе расслабиться. Не понаслышке, знакомые со скрытыми опасностями города, где намного проще получить стрелу из глухого оконца, удар тяжелой дубиной по голове в темном переулке или тычок ножом в толпе респектабельных граждан, чем нарваться на неприятности в самой дикой местности.

Протоптанная множеством ног дорога, с глубокими выбоинами от колес тяжело груженых повозок, плавно изгибается, обходя группки деревьев и небольшие холмы, но порой, словно норовистый конь, прет напрямую, с трудом карабкается на крутой бок холма, чтобы после стремительно скатиться вниз, побуждая ускорять шаг под тяжестью собственного веса. Изредка, к дороге примыкают робкие тропки, с трудом различимые, словно вытоптанные осторожными животными, тропки теряются в высокой траве, уводя к невидимым во тьме деревушкам и одиноким охотничьим домикам.

Впереди наметилась развилка, основная дорога, отбросив от себя неширокую ветвь, в этом месте круто забирала влево, куда и двинулись наемники, но маг вдруг резко остановился, повертев головой, коротко бросил:

— Нам направо.

Некоторое время шли молча. Дорога сузилась. Чтобы не продираться через колючий кустарник по бокам, пришлось растянуться цепочкой. Шестерня задумчиво поинтересовался:

— А почему именно сюда, а не на следующую тропинку, или на одну из прошлых, вон их сколько было?

Мычка хмыкнул:

— Так мы ж, за сокровищами идем. А на тех тропках их нет.

Пещерник взъерошил бороду, сказал понимающе:

— А ведь верно. Я, было, хотел предложить разбить лагерь, но теперь понимаю, что ни к месту.

— Почему? — откуда-то из темноты поинтересовалась Себия.

— Так ведь, искатели сокровищ ходят только ночью, без факела, и исключительно, запутанными тропками, — с подчеркнутой серьезностью ответил Шестерня. — Вот мы и идем, как настоящие искатели.

— Только луна мешает, — задумчиво добавил Дерн. — Слишком хорошо все видно. А так бы, действительно, как настоящие…

Мычка повернул голову, взглянул с недоумением, не веря, что болотник решился на шутку, но Дерн смотрел прямо перед собой, не выказывая и тени эмоций, и вершинник отвернулся. Зола некоторое время крепился, игнорируя подначки друзей, наконец, не выдержал, сказал едко:

— Я за собой силком не тянул. Если кому-то не нравится, можете вернуться. Город рядом.

— И попасть в руки вершиннику, что с таким рвением пытался заграбастать твое добро, — хохотнул пещерник. — Он, наверное, уже и друзей привел: сидят — ждут, когда же вернутся эти доблестные наемники.

— Я бы очень хотела надеяться, что это так.

От тихого голоса подземницы повеяло таким холодом, что Мычка невольно сглотнул, спросил осторожно:

— А может быть по-другому?

— Они могли обогнать нас и устроить засаду или установить на дороге ловушки. А быть может, сейчас идут по нашим следам, выжидая удобный момент для атаки.

Услышав последние слова, Шестерня озирался, сказал нервно:

— Вот за что люблю пещерниц — умеют вовремя испортить настроение.

— Внимание! — голос Себии зазвенел натянутой струной.

Все разом остановились, словно уткнувшись в стену. Опыту подземницы доверяли, и, едва услышав в голосе Себии тревожные нотки, мгновенно обнажили оружие, застыли, напряженно вглядываясь во тьму. В бледном свете луны изумленным взорам представилась удивительная картина.

ГЛАВА 3

Серебристое море травы разошлось, обнажая землю, почерневшая, покрытая спекшейся коркой идеально круглая проплешина, без единой травинки, словно, неведомый жар выжег все живое на сотню шагов вокруг. Местами корка растрескалась, и в образовавшейся земляной россыпи отпечатались многочисленные следы. На границе странного образования тропа обрывалась, как ни в чем не бывало, продолжаясь на противоположной стороне.

Зола живо сбросил заплечный мешок, порывшись, извлек сложенную вчетверо бумагу, развернул, некоторое время, подслеповато щурясь, всматривался в хаотическое переплетение начертанных линий, удовлетворенно хмыкнув, вернул обратно, сказал в полголоса:

— Немного не там, где ожидалось, но… — забросив мешок за спину, он смело шагнул вперед.

В расширенных глазах вершинника метнулся страх, но мгновения шли, Зола деловито передвигался по выжженной поверхности, что-то негромко бормоча, порой останавливался, задумчиво ковырял землю, после чего, переходил на новое место.

Мычка со свистом выпустил воздух из груди, сказал чуть слышно:

— У Золы отвратная привычка — соваться в неизвестные места без должной осторожности.

— А чего тут осторожничать? — хмыкнул Шестерня. — Выжгло траву молнией, делов-то.

Пещерник пошел вслед за магом. Болотник с подземницей последовали за ним, мгновением позже, лишь Мычка медлил. Нахмурившись, вершинник с осторожностью двигался вдоль границы пятна, не отходя, но и не заступая за невидимую черту, где заканчивалось буйство растительной жизни, и начиналась черное мертвое однообразие.

Шестерня сперва бродил по проплешине, с интересом посматривая под ноги, но ему быстро наскучило. Махнув рукой, пещерник выпростал из заплечного мешка кожаный бурдюк, запрокинув голову, приложил к губам. Его кадык заходил вверх-вниз, послышалось негромкое бульканье. Рядом остановился Дерн, молча, протянул руку. Передав бурдюк товарищу, Шестерня вытер губы тыльной стороной ладони, удовлетворенно крякнул, сказал с нетерпением:

— Вам не кажется, что мы уделяем этому месту чересчур много внимания?

Дерн отнял бурдюк от губ, сказал в раздумии:

— Гарь странная, ровные очертания, по краям сразу живая трава, хотя должны быть остатки выгоревшей…. Но не более того. Чего испугалась Себия?

Подземница подошла ближе, сказала с запинкой:

— Я не могу сказать точно. В пещерах мало растительности и почти не бывает пожаров. Но, в этом месте есть нечто странное. Что-то витает в воздухе. Так словно… — она пошевелила пальцами, подыскивая сравнение.

— Словно здесь совершили магический ритуал огромной мощи, — подсказал Зола, он закончил изыскания, и уже некоторое время, вслушивался в разговор. — Вопрос лишь в том, кому это могло понадобиться посреди степи.

— Может, это была обычная молния? — вновь повторил Шестерня.

— Может быть, и так, — задумчиво произнес Зола.

— В таком случае, предлагаю двигаться дальше, — с нажимом произнес пещерник, с неудовольствием взвешивая в руке изрядно полегчавший бурдюк. — До ближайшей харчевни еще идти и идти, а запас вина не бесконечен.

Хрустнуло, из сумрака выдвинулась фигура, приблизилась, превратившись в вершинника. Его лицо казалось чернее тучи, и друзья взглянули вопросительно. Но Мычка лишь отмахнулся, сказал напряженно:

— Вы закончили? Тогда давайте двигаться. Если здесь и было что-то интересное, то мы опоздали.

— На много? — отстраненно поинтересовался Дерн.

— На пять — семь дней. Следов почти не разобрать. К тому же… — он оборвал себя на полуслове. Но друзья смотрели требовательно, и Мычка нехотя продолжил: — Здесь успели побывать люди. Много людей.

— Крестьяне из соседней деревни, — без интереса отмахнулся Шестерня.

— Судя по оттискам подошв и… еще ряду признаков, это не были простолюдины, — Мычка замолчал, но сложилось впечатление, что он чего-то не договаривает.

Покосившись на вершинника, что замер в напряженной позе, настороженно прислушиваясь к звукам ночной степи, Дерн произнес:

— Вероятно, большего нам здесь не узнать. Предлагаю идти дальше, а еще лучше — встать лагерем. Немного дальше, вдоль дороги виднеется группка деревьев, там мы сможем развести костер, а если повезет, найдем родник.

Шестерня с Себией одобрительно закивали, Зола пожал плечами, лишь Мычка согласился с явным нежеланием. Казалось, вершинник чего-то опасается. Дерн выждал несколько мгновений, пристально глядя товарищу в глаза, но возражений не последовало, и болотник двинулся в сторону темного массива рощи, увлекая остальных за собой.

Подгонять не пришлось. Утомленные переходом, наемники быстро прочесали рощицу в поисках валежника, и вскоре, над ощетинившейся сучьями кучей веток уже плясали веселые огоньки, распространяя вокруг волны живительного тепла. Дерн извлек из заплечного мешка пару туго стянутых нитью бурых пучков травы необычного вида, распустив нить, выложил на чистую тряпицу. Себия достала горсть корнеплодов, подложила тут же. Мычка отвязал от пояса мешочек, с осторожностью высыпал горстку соли. Лишь Зола не обратил внимания на приготовления, погруженный в глубокую задумчивость, он застыл, вперив взгляд в пламя. Казалось, маг заснул с открытыми глазами.

Шестерня скептически смотрел на приготовления друзей, не выдержав, произнес с отвращением:

— И как вы это жрете? Трава сплошная.

Мычка сказал озабоченно:

— Можно пройтись поохотиться на зайцев или поискать хомячью нору.

Не поворачивая головы, Зола проскрипел:

— Не суетись. У Шестерни мешок вяленым мясом набит. На сегодня перебьемся.

Пещерник покосился на мага, сказал с удивлением:

— Ты-то, откуда знаешь?

— Не мудрено узнать, коли на всю рощу чесноком с хреном несет, дышать нечем, — желчно ответил Зола.

Посопев, Шестерня выложил рядом с остальными продуктами горку нарезанного тонкими ломтиками мяса. Покрытое корочкой из подсохших кусочков чеснока вперемешку с тонкими волокнами хрена, мясо источало столь мощный пряный дух, что все невольно сглотнули. Руки потянулись к лакомству, миг, и мясо исчезло, послышалось оживленное чавканье. Вслед за мясом, с импровизированного стола разобрали корнеплоды, а за ними, странную травку болотника. Траву, сперва, пробовали с осторожностью, но против ожидания, вкус оказался на удивление приятным, к тому же, необычное растение утоляло жажду, разбуженную острыми приправами.

Отягощенные пищей, путники улеглись вокруг костра. Говорить не хотелось, к тому же, сказалась усталость ночного перехода, и вскоре, потрескивание сгорающих веточек нарушалось лишь ровным дыханием спящих. Подземница некоторое время боролась со сном, порываясь расставить сигнальные ловушки, но веки налились тяжестью, уронив голову, Себия глубоко и размеренно задышала.

Дернувшись всем телом, Шестерня открыл глаза, некоторое время лежал неподвижно, всматриваясь во тьму, затем, резким движением сел. Во сне его преследовало что-то смутное, с множеством щупалец и зубов. Он убегал изо всех сил, но чудовище догнало, повалило, сдавило грудную клетку так, что затрещали ребра. Вспомнив кошмар, пещерник поморщился, передернул плечами. Рубаха промокла от пота и неприятно липла к спине.

Вздохнув, Шестерня уже собрался лечь вновь, когда нечто привлекло внимание. Потухающие угли костра бросали тусклые отсветы, создавая на окружающих предметах затейливую мозаику из теней. Сперва, пещерник даже не понял, что показалось необычным, но, приглядевшись, ощутил, как волосы зашевелились от ужаса. Среди дрожащих бликов, выбиваясь из общей канвы, что-то шевелилось. Шестерня неверяще смотрел, как над землей, неподалеку, приподнялось щупальце, двинулось, осторожно ощупывая путь, следом, поднялось еще и еще. Тонкие, покрытые серой шкурой-чешуей щупальца расползались вокруг, одно приблизилось, наткнувшись на сапог, по-хозяйски взобралось на ногу, двинулось выше.

Сглотнув, Шестерня потянулся за секирой, но рука запуталась в корнях. Шестерня раздраженно дернулся, повернул голову, и обомлел, одно из странных щупалец обвило руку, прочно удерживая запястье. Пещерник попытался крикнуть, но горло перехватил спазм, он задергался, пытаясь вырваться из цепких объятий, тоненько заверещал. Чувствуя, что еще немного, и сойдет с ума, Шестерня набрал воздуха в грудь, напрягся так, что перед глазами поплыли красные пятна, и голос вернулся. Трубный рев победно зазвучал над замершим лагерем, заметался под кронами деревьев, разлетелся далеко окрест, распугивая сонных птиц.

Наемники подхватились, завертели головами, ошарашено оглядываясь. Охнув, подскочила Себия, отпрыгнула в сторону, выхватывая кинжал, с натугой поднялся Дерн, за болотником, не желая отпускать добычу, тянулись многочисленные корни-щупальца, поднял голову Зола, слепо зашарил, нащупывая посох.

— Огонь! Раздувайте огонь! — надсадно крикнул Мычка. Сорвав с себя плащ, он ухватился за края, несколько раз с силой взмахнул.

Снопом прыснули багровые искры, с ревом взметнулось пламя, отбросив тьму далеко в стороны. Спасаясь от яркого света, наемники прикрыли глаза, а когда проморгались, застыли, не в силах отвести взор. Отовсюду из земли поднимаются тонкие нити, словно, дремавшие до поры семена неведомого растения разом дали всходы. Только, в отличие от обычных растений, нити-щупальца непрерывно изгибаются; увенчанные острыми шипиками, кончики жадно тянутся к людям, так, будто чувствуют их присутствие.

Не сговариваясь, наемники выхватили оружие, миг, и воздух застонал от взметнувшейся стали. Мычка бил обеими руками, короткие клинки со свистом вспарывали воздух, в свете разбуженного костра полыхая багровыми молниями, Себия наносила короткие точные удары, срезая одно щупальце за другим, Шестерня с уханьем орудовал секирой, выплескивая пережитый ужас, с силой вбивал оружие в землю, с каждым ударом вырывая огромные черные комья. Дерн не посчитал необходимым вытаскивать оружие и действовал руками, хватая ближайший извивающийся стебель пятерней, болотник резко дергал, после чего, отбрасывал агонизирующий отросток далеко в сторону.

Когда на изрытой земле остались лишь слабо шевелящиеся обрывки, Зола оглядел друзей, с ног до головы испятнанных зеленой, дурно пахнущей жидкостью, скептически произнес:

— Не думаю, что это действительно необходимо, но… — он сделал отстраняющий жест.

Не дожидаясь реакции товарищей, маг взмахнул руками. Шестерня с Дерном, едва успели шарахнуться, отскочив к Мычке, что предусмотрительно отступил в сторону, когда с конца посоха сорвался огнешар, ударил в землю. Дохнуло паленым, обугливаясь, в предсмертной судороге дернулись останки щупалец.

Из-за спины Золы неслышно выступила Себия, спросила вкрадчиво:

— Что это было?

Маг нервно вздрогнул, рявкнул зло:

— Что за привычка подкрадываться? В следующий раз, сперва, огнешаром шарахну! — Но подземница смотрела настолько честными глазами, что он смягчился, добавил примирительно: — Вообще-то, мне и самому интересно. Кто первый заметил эту гадость?

Все повернулись к Шестерне, что, еще не остыв от боя, сжимал в руках секиру, с отвращением глядя на обугленные останки не то щупалец, не то растений. Ощутив на себе взгляды, пещерник взглянул исподлобья, сказал с нервным смешком:

— Я ничего не знаю. Проснулся, а тут оно…

Он не договорил, в глубине ночи зародился глухой вибрирующий звук, низкий, едва слышимый, прокатился эхом по роще, исчез, растворившись во мгле.

— Что это было? — нахмурившись, Зола завертел головой.

— Намного интереснее — где? — настороженно промолвила подземница. — Вы уловили направление звука? Мычка?

Повисла напряженная тишина. Не слыша ответа, наемники взглянули на товарища, и их руки невольно потянулись к оружию. Вершинник стоял недвижимо, глядя расширенными от ужаса глазами под ноги. Его губы шевельнулись, донеслось едва слышное:

— Внизу… Звук идет из-под земли!

Он хотел добавить что-то еще, но не успел, роща содрогнулась, по поверхности почвы, с каждым мгновением расширяясь, побежали трещины, комья земли вздыбились, словно лед в половодье, задвигались, пропуская нечто поднимающееся из глубины. Замахав руками, Мычка закричал, но голос потонул в грохоте. Отброшенные с чудовищной силой куски земли разлетелись, забив рты и залепив глаза. Наемники невольно отшатнулись, закрылись руками, спасаясь от земляного крошева.

Вибрирующий звук раздался вновь, но уже мощнее, стеганул по ушам, отдался болью в теле. Казалось, источник приблизился, вышел на поверхность. Проморгавшись, Дерн поднял глаза, и замер, всматриваясь. Остальные стояли тут же, глядя, кто с отвращением, а кто с откровенным страхом. Уютной полянки больше не было, вокруг лежали пласты земли вперемешку со слизью, откуда, многочисленными белесыми вкраплениями топорщились обломки костей. Посреди образовавшейся воронки вздыбилось нечто, бесформенная туша, покрытая множеством шевелящихся щупалец-отростков.

ГЛАВА 4

Глядя на существо, Зола нехорошо усмехнулся, брови мага сошлись на переносице, а руки заплясали, стягивая убийственную энергию в тусклую багровую точку, но за мгновение до того, как огнешар сформировался, существо прыгнуло. Никто не успел понять как, но бесформенная, на первый взгляд, не способная не то, что прыгать, хоть сколько-нибудь перемещаться, туша метнулась к магу, ветви-щупальца оплели тело Золы, подняли над землей, поволокли. Существо трансформировалось, превратившись в одну огромную пасть, куда, пригнувшись, могли разом войти несколько взрослых мужчин.

Глядя в приближающийся чудовищный зев, маг заверещал, задергался всем телом, пытаясь освободиться, пальцы рук вновь начали наливаться багрянцем, но тварь сдавила сильнее, и Зола обмяк, голова бессильно свесилась, сияние погасло. Воздев секиру над головой, Шестерня метнулся к чудовищу, с хаканьем опустил, но оружие не причинило сколько-нибудь видимого вреда. Пещерник попытался взмахнуть вновь, но щупальца оплели рукоять, потянули, вырывая из рук, зарычав, он дернул, что есть сил, но секира лишь немного подалась.

На помощь подоспела Себия, несколько коротких взмахов, и оружие освободилось.

— Кинжал! — напряженно выкрикнула подземница. — Срезай кинжалом!

Шестерня насупился, в его представлении никакой кинжал, даже изготовленный лучшими пещерными мастерами, по мощи не мог сравниться с добрым ударом топора. Хорошенько размахнувшись, он всадил оружие, что есть силы, намереваясь, если не разрубить чудовище, то нанести серьезную рану. Но вышло еще хуже, тварь, словно почуяв опасность, дернулась, щупальца взвихрились, рванули, и пещерник отступил, обезоруженный. Скорее ощутив, чем увидев злой высверк глаз подземницы, Шестерня, нехотя потащил из ножен кинжал.

Избегая отростков, по всей длине усаженных зазубренными крючьями, одно прикосновение которых оставляло жгучие глубокие ссадины, Себия метнулась к пасти чудовища, где Дерн боролся за спасение мага. Обхватив Золу обеими руками, болотник тянул мага на себя, не позволяя отросткам утащить добычу. Мышцы на руках Дерна вздулись тугими канатами, на спине, приподняв кольчугу, выпятились могучие бугры, жилы на висках набухли так, что, казалось, вот-вот лопнут.

Себия глянула мельком, ужаснувшись мощи чудовища, несмотря на объединенный вес мага и болотника, тварь пересиливала, медленно, но верно, подволакивая наемников к себе. Все новые щупальца-канаты обвивались вокруг добычи, так, что Зола почти скрылся из виду, а Дерн постепенно исчезал под шевелящимися отростками. Медленно, преодолевая чудовищное сопротивление, Дерн повернул голову, на Себию взглянули глаза с полопавшимися сосудами, прохрипел сдавленно:

— Веревки… режь веревки. Я уже не чувствую рук, еще немного и… — он замолчал, по виску скользнула капля пота.

Но подземница начала действовать раньше, чем болотник договорил. Кинжал засверкал, раз за разом, полосуя покрытые струпьями корки щупальца, но к великому удивлению Себии, закаленная сталь лишь с трудом царапала мягкие до того отростки, похоже, для удержания добычи у существа были припасены более прочные «руки». Дерн захрипел, изо рта полилась кровавая слюна. Не в силах помочь, подземница завизжала от ярости.

На крик откликнулся Мычка, перестав кромсать спину чудовища, он возник рядом, с одного взгляда оценив ситуацию, взмахнул клинками. Руки замелькали, нанося удар за ударом в какой-то необычной манере. Приглядевшись, Себия поняла, что именно делает вершинник: касаясь щупальца основанием клинка, он делал резкое движение вниз, не отнимая лезвия, так что оружие проходило через рану по всей длине, рассекая неподатливую плоть существа.

Когда под ногами шевелилась добрая половина отсеченных отростков, животное внезапно изменило тактику, издав жуткий звук, оно выпустило несколько струек зловонной жижи. Себия успела уклониться, ощутив на коже лица жжение от мелких капель, а Мычка, увлеченный боем, среагировал на мгновение позже, и жидкость попала на руки. Кожа сразу же покраснела, один за другим, начали вздуваться пузыри. Лицо вершинника исказилось от боли, движения замедлились, но дело было сделано. Чудовище начало проявлять признаки беспокойства. По поверхности тела, колышущейся, подобно стенкам бурдюка, одна за другой, пошли волны, многочисленные обрубки щупалец задергались, пасть начала закрываться.

Удерживающие Золу с Дерном плети разом выпрямились, миг, и существо гигантским скачком метнулось назад, туда, где в глубине воронки, присыпанное почвой, виднелось черное жерло норы, задергалось, стремительно погружаясь вглубь земли. Некоторое время земля мелко подрагивала, слышался зловещий шорох уходящего в неведомые глубины чудовища, пару раз раздался вибрирующий низкий вой и все стихло.

Тело мага рухнуло на землю, следом обессилено опустился болотник. Мычка замедленно выпрямился, мечи выпали из рук. Обычно бледное, лицо вершинника стало почти белым, его трясло все сильнее, а образовавшиеся от ядовитой слюны чудовища пузыри распухали, увеличивались прямо на глазах, сочились бледной сукровицей.

Шестерня, для которого бегство чудища явилось полной неожиданностью, пещерник до конца сражался со «спиной» и из-за размеров твари не мог видеть, чем заняты друзья, нахмурился, не отводя взгляда от Мычки, подскочил к болотнику, с силой затряс, приговаривая:

— Да очнись же, зеленая твоя душа, после будешь отдыхать.

Дерн вынырнул из забытья, с трудом повернул голову, взглянув на вершинника, что казалось, вот-вот потеряет сознание, прохрипел:

— Котомку…. Дайте мне котомку.

Подземница мельком оглянулась, часть вещей, разбросанные валяются далеко за чертой лагеря, а остальные, вмятые в землю, едва выступают из толстого слоя грязи, сорвавшись с места, приволокла котомку, чудом уцелевшую в хаосе битвы, бережно поставила. Болотник откинул крышку, трясущимися руками вытащил одну из склянок, хлебнул, после чего, повернулся к Золе, что не подавал признаков жизни, разжав магу челюсти, влил остатки.

Товарищи, так и не успели привыкнуть к удивительному действию бальзамов болотника, каждый раз воскрешение полумертвого соратника казалось чудом. С благоговением взирали, сперва на Дерна, что, будучи едва живым, вдруг перестал шататься, задвигался бодрее, а после, на Золу: грудь мага стала равномерно подниматься и опускаться, сжались и разжались кулаки, мелко задрожали ресницы.

Сжимая глиняный горшочек, Дерн подошел к Мычке, что лежал, часто и мелко дыша, взглянув в затопленные болью глаза вершинника, нахмурился, одним движением сковырнул крышку, и мягкими осторожными мазками начал накладывать густую серую пасту, покрывая пораженные места толстым слоем. Когда он закончил, Мычка сглотнул, прошептал чуть слышно:

— Руки… Что с руками?

— Ничего. — Дерн разогнулся, глубоко вздохнул. — К вечеру сможешь взять оружие.

— Что это было? — сглотнув, прошептал Шестерня.

— Желудочный сок, — ответил болотник. — Или слюна, причем, не очень едкая. Я думал, будет хуже.

— Я не о том. — Пещерник указал на воронку, сказал с опаской: — Что это было за животное?

Себия и Шестерня с надеждой воззрились на болотника, но тот лишь пожал плечами, сказал отстраненно:

— Не знаю. Спросите у Мычки, охотник у нас он.

— Охотники не охотятся на неведомых чудовищ, — с раздражением произнес Мычка, приподнявшись на локте. — А тому, что на нас напало, впору жить где-нибудь на болотах, — он многозначительно покосился на Дерна, что приводил в порядок котомку, перебирая горшочки и проверяя склянки — не раскололись ли.

Не поворачиваясь, болотник указал на воронку, сказал кротко:

— Может, и так. Но, судя по всему, оно неплохо пристроилось и тут. Глянь на вход в «жилище», что видишь?

Мычка взглянул мельком, пробормотал с сомнением:

— Действительно, странно. Столько костей…. Похоже, мы здесь не первые. — Он поднялся, подошел к краю воронки, с осторожностью спустился, разглядывая обглоданные останки оказавшихся не столь удачливыми путников.

Затаив дыхание, Себия с Шестерней следили за действиями вершинника. Сглотнув, подземница прошептала чуть слышно:

— Ты подошел очень близко. Оно не… вернется?

Занятый, Мычка лишь отмахнулся:

— Не вернется. Побежденный превосходящим по силе противником зверь не выберется из норы…

— Так то, обычный зверь, — глубокомысленно протянул Шестерня. — А что у этого… у этой твари на уме, кто знает?

Мычка недоверчиво хмыкнул, но, судя по спешке, с какой он выбрался назад, слова пещерника возымели эффект. Отряхнув руки, вершинник произнес:

— Все кости свежие. А это значит, существо здесь обосновалось недавно.

Пришел в себя Зола. Закряхтев, маг сел, повел вокруг ошалевшим взглядом. В бледном свете предрассветных лучей лагерь представлял фантасмагорическое зрелище: вывороченные комья земли, раскиданные вещи, попятнанные зеленым фигуры товарищей, простонал:

— Что произошло?

— А что ты помнишь? — с любопытством поинтересовался Мычка.

Вершинник, то и дело, поглядывал на свои руки, покрытые коростами, они представляли жуткое зрелище, но мазь лекаря уже начала оказывать благотворное действие, и Мычка заметно повеселел.

— Несущийся на меня огромный волосатый бурдюк с пастью размером со вход в таверну, — проворчал Зола. — Как я понимаю, вы его убили?

— Прогнали, — дипломатично ответила Себия.

— Так, оно живо? — на лице мага отразилось замешательство. — И вместо того, чтобы, как можно быстрее уходить, вы занимаетесь разговорами?

— Мы только пришли в себя, — подземница с упреком взглянула на мага. — А Дерн, едва успел залечить наши раны.

— А кое-кого он буквально вырвал у твари из пасти, — едко добавил Мычка.

Зола поджал губы, произнес скороговоркой:

— Нисколько не сомневаюсь, но это не повод оставаться здесь далее, тем более, что мы спешим, — прихрамывая, он заковылял к посоху, отброшенному в ходе схватки на добрый десяток шагов.

— А мы спешим? — Шестерня вопросительно взглянул на товарищей.

Указав взглядом на мага, Мычка постучал пальцем по виску, двинулся собирать вещи. Перехватив непонимающий взгляд пещерника, Дерн объяснил:

— Мычка хотел сказать, что Зола ударился головой.

Себия лишь покачала головой, воздержавшись от комментариев о том, что же на самом деле имел в виду Мычка.

С первыми лучами солнца наемники покинули разрушенные лагерь, спеша отрешиться от тяжелых переживаний ночи. Когда рощица растаяла в утреннем тумане, Дерн невзначай поинтересовался:

— Куда лежит наш путь?

Шестерня, чье настроение, по мере удаления от кошмарного существа, повышалось все более, вдохновенно произнес:

— Мы движемся на запад. Насколько я помню, в нескольких днях пути, располагается крупный город.

— Крупнее вашего? — подземница восторженно округлила глаза.

— Намного! — воскликнул Шестерня. — Втрое, нет — впятеро крупнее!

— И ходу до него — пару недель, если точнее, — насмешливо заметил Мычка.

Пропустив замечание мимо ушей, пещерник продолжил:

— Говорят, это город больших возможностей. Даже самый бесполезный человечишка там найдет дело по душе, а уж знатного мастера, — пещерник самодовольно ухмыльнулся, — заграбастают, едва минует врата.

— Кто заграбастает? — Себия взглянула непонимающе.

— Местный патруль, — хмыкнул Мычка. — А то, там своих попрошаек мало.

— Не слушай его, — произнес Шестерня миролюбиво. — Охотников, как Мычка, везде в избытке, а настоящих мастеров — каменщиков, всегда недочет, вот и завидует.

— Оно и видно, город мечты, — забыв об обожженных руках, Мычка хлопнул пещерника по плечу, зашипев, скривился от боли. Добавил насупившись: — Да только тебя там нет.

Шестерня развел руками, ответил примирительно:

— Не всегда, получается — поступать, как хочешь: то одно дело нужно сделать, то другое. Бывает, вроде и дел никаких — претворяй в жизнь мечты, никто не держит. Но, сомнения находят: сдюжишь ли, дойдешь ли, а коли и дойдешь, а ну, как не нужен окажешься?

Зола с удивлением покосился на спутника, подобные речи от пещерника приходилось слышать не часто, похоже и впрямь, Шестерня в тайне лелеял мечту, что теперь, волей случая, выпала возможность осуществить. Покачав головой, Зола отвернулся. Несмотря на дружеские отношения, мечты спутников его интересовали мало. Всю свою жизнь он увлеченно занимался магическими дисциплинами, с жадностью голодного пса хватался за любую возможность проникнуть глубже в понимание процессов, протекающих в скрытых энергиях мира, и теперь, получив в руки загадочную карту, от такого же, как он, адепта, Зола ощущал себя стоящим на пороге великой тайны. Исчерченная непонятными значками и символами, карта жгла спину через мешок.

На каждом привале, располагаясь на отдых, он уединялся в сторонке от товарищей, осторожно доставал карту, бережно разглаживал и приступал к изучению. От обилия символов разбегались глаза, а от безуспешных попыток понять многочисленные значки и символы начинала болеть голова. Отдельные значки почти стерлись, а на некоторых, едва обсохла краска, к тому же, приписанные к значкам указания, сделанные в разное время и на разных языках, с трудом укладывались в схему. Измучившись в очередной раз, Зола прятал карту и засыпал с твердым намерением, если не на следующем привале, то уж через пару-тройку дней, решить задачу.

От мыслей отвлек Дерн. Болотник замедлил шаг, некоторое время принюхивался, после чего, сообщил:

— Неподалеку деревня.

Следуя примеру, остальные повели носами, старательно засопели, пытаясь определить, что именно учуял Дерн. После ряда безуспешных попыток, Шестерня лишь махнул рукой. Себия принюхивалась дольше, сказала неуверенно:

— Я чую лишь запах костра.

Мычка кивнул.

— Именно. А если точнее — жареного мяса.

— Деревня, — убежденно произнес болотник. С силой втянув ноздрями воздух, добавил: — И сгоревшие жители. Много жителей.

ГЛАВА 5

Зола сделал нетерпеливый жест, произнес недовольно:

— Деревня, не повод для остановки, тем более, сгоревшая.

Шестерня пошарил в мешке, сказал с сомнением:

— Хорошо бы, пополнить припасы: мясо кончилось, да и бурдюк, почти пуст.

Его поддержала Себия.

— Если деревня действительно сгорела, возможно, кому-то нужна помощь.

— Если деревня сгорела, помощь уже не понадобится, — назидательно произнес Мычка. — Но я, все же, думаю, Дерн преувеличивает.

Зола недовольно поморщился. Непредвиденные обстоятельства лишь отдаляли цель, к тому же, одну из пометок, располагавшуюся ранее вдоль маршрута, он так и не нашел, случайное пятно гари, вряд ли, можно было счесть чем-то существенным, но следующая пометка находилась, как раз, в районе неизвестной деревни, и он не стал спорить, лишь бросил короткое:

— Ведите.

Дерн сошел с дороги, что, извиваясь лентой, уводила в степь, где исчезала в жарком мареве, сливаясь с окоемом, двинулся к виднеющемуся вдалеке лесочку. Идти непроторенным путем оказалось неудобно, от малейшего сотрясения мясистые колоски злаков извергали в воздух облачка ядовито-желтой пыльцы, что забивала ноздри и заставляла остервенело чихать, жесткие усики колосков кололи кожу, вызывая неприятный зуд, ноги, то и дело, проваливались в невидимые в высокой траве хомячьи норы, жирные слепни тучами кружили над головой, а выждав момент, с остервенением вгрызались в незащищенные части тел.

Вскоре, со стороны леса потянуло прохладой, и все вздохнули с облегчением, а когда ноздри уловили влагу, и вовсе, повеселели. Разнотравье кончилось резко, словно отрезали огромным ножом. Еще мгновение назад, вокруг колыхалось море трав, ветер перекатывал волны по верхушкам. И вот, впереди, стеной возвышается лес, толстые, в три обхвата стволы дубов и вязов застыли, словно, вековые колонны, тяжелые кроны переплетаются в вышине, образуя плотный полог, куда с трудом пробиваются солнечные лучи, а в промежутке, словно граница, разделяющая два мира, журчит мелкая речушка.

Речку перешли вброд, в самом глубоком месте вода, едва достигла развилки, но лишь только ступили на берег, Себия бросила короткое:

— Я догоню, — после чего, принялась раздеваться, ничуть не смущаясь спутников.

Мычка замедлил шаг, глядя на обнаженную спину подземницы, а Шестерня, так и вовсе, едва не навернулся о дерево. Зола, что ожесточенно чесался с того момента, как ступил в траву, остановился, сказал сердито:

— Пожалуй, я тоже искупнусь. Так что, мы с Себией догоним, а вы идите, идите, — отвернувшись, маг начал неторопливо разоблачаться.

Захрустело, послышалась возня и металлическое позвякивание, а мгновением позже, один за другим, раздались три звучных шлепка, словно плеснула огромная рыбина. Зола стремительно развернулся, с неудовольствием взглянул на спутников, что со светящимися от счастья лицами уже бултыхались, смывая с себя грязь и усталость. Поморщившись, вода возле берега помутнела настолько, что казалось, наемники плещутся не в проточных струях речки, а в застоявшейся придорожной луже, маг двинулся вверх по течению, обнаружив место, куда не доходила муть, погрузился в воду, с наслаждением ощущая, как уходит утомление, а кожа перестает зудеть.

Вернувшись, Зола обнаружил, что товарищи уже собрались и готовы к походу. Неторопливо прошествовав к вещам, маг с достоинством оделся, поинтересовался коротко:

— Куда теперь?

Дерн молча вдвинулся в лес, остальные растянулись цепочкой. Стало заметно темнее, под ногами зашуршала прелая листва, а торчащие то тут, то там, узловатые корни заставляли внимательно смотреть под ноги. Но вскоре, впереди замаячил просвет, деревья поредели, с первого взгляда показавшийся огромным, лес, на деле, представлял из себя очередную рощу, и наемники вновь вышли на открытое место. Запах дыма, на время почти пропавший, вновь усилился, заполнил воздух, пропитав, казалось, все вокруг.

Деревья остались позади. А впереди, опоясанная невысоким частоколом, возникла деревушка, вернее, ее остатки: почерневшие печи топорщатся в небо скособоченными трубами, сгоревшие дотла стены покоятся вокруг горками пепла, редкие уцелевшие домишки слепо таращатся черными провалами окон, спекшаяся от жара земля подернулась сетью трещин, распалась на неровные куски.

Положив руки на оружие, наемники настороженно двинулись к пепелищу. Во все глаза, глядя на разбросанные повсюду уголья, Себия шепотом поинтересовалась:

— Что здесь произошло?

— Пожар, что еще, — пожал плечами Зола. — Такое часто происходит в жаркое время. Сперва, загорается один дом, а от него и остальные.

— Скорее, поджог, — уточнил Шестерня.

— Уверен? — Дерн взглянул испытывающе.

— Чем глупые вопросы задавать, ты на застройку глянь. Дома друг от друга на десятки шагов разнесены, речка неподалеку, опять же, лес… Возникни пожар, сгорит один, от силы, пара домов, но не все село целиком. Одного лишь понять не могу, почему они в лес не ушли, — Шестерня кивнул на лежащий возле развалин обгоревший труп селянина.

Мычка, уткнувшись носом в землю, едва они зашли за околицу, мрачно сообщил:

— Не дали ему, вот и не ушел.

— Работорговцы? — поинтересовалась подземница.

Вершинник на мгновение замялся, всматриваясь в почерневшую пыль под ногами, сказал с сомнением:

— Возможно, только никак могу понять, что это за следы, — он указал на глубокий отпечаток, напоминавший оттиск куриной лапы, только увеличенный в сотни раз.

Едва взглянув, Себия ахнула, сказала с дрожью:

— Такие следы оставляют наездники ночи, но… — она запнулась, взглянула на спутников, — я думала, они никогда не выходят на поверхность. У нас считают…

Зола раздраженно перебил:

— Да, да, знаем. Жизни на поверхности нет. Имели возможность прочувствовать на собственной шкуре. — Подземница виновато потупилась, маг же продолжил задумчиво: — Другое дело, я давно не слышал, чтобы сюда забредали подземники, к тому же, на своих ездовых животных.

— Никто не слышал, — обронил Дерн. Добавил, поддразнивая: — Но, как мы ощутили на собственной шкуре, мир за стенами университета магии скрывает много удивительного.

Задетый за живое, Зола поджал губы, отвернулся, Себия же, взглянула с благодарностью. Несмотря на то, что с момента ее вступления в отряд прошло достаточно времени, подземница, по-прежнему, ощущала себя не в своей тарелке и остерегалась открыто противоречить товарищам.

Разделившись, разошлись в разные стороны, осматривая остатки жилищ и не забывая глядеть по сторонам, многочисленные отпечатки огромных лап ездовых драконов не позволяли забыть об опасности. Зола сделал несколько шагов, но, заметив огарок бревна, тутже пристроил седалище, зашелестел картой. Когда остальные вернулись, маг нетерпеливо топтался, в ожидании шагая взад-вперед, а едва заметил спутников, сказал поспешно:

— Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство, чтобы мешкать далее.

Себия развела руками:

— К тому, что мы узнали ранее, ничего не прибавилось: ни выживших, ни захватчиков, только пепел.

Шестерня произнес бодро:

— Добыча невелика, но, как говорится, с паршивой овцы… — он подбросил на ладони горстку закопченных монет.

Мычка покосился на пещерника, сказал едко:

— Шестерне все нипочем, не упустить бы выгоду.

— Зависть — плохое чувство, — отрубил пещерник, но монетами звенеть перестал.

Зола по-очереди оглядел спорщиков, сказал с нажимом:

— Если вы закончили, продолжаем двигаться. Мы и так потеряли много времени.

— Мы потеряли всего полдня, зато приобрели бесценное знание, — раздраженно воскликнул Мычка. Порой маг раздражал его непробиваемым упрямством, особенно, когда это ставило под угрозу жизни спутников.

— Интересно, какое? — сухо вопросил Зола.

— Теперь мы будем осторожнее, — хмуро бросил Мычка.

— А то раньше, не были, — голос мага источал яд.

Останавливая, готовую вот-вот вспыхнуть, ссору, Дерн поднял руки, веско произнес:

— Свежее пепелище — не лучшее место для спора. Предлагаю, отложить беседу до привала. И уйдемте отсюда, запах гари достаточно неприятен, чтобы вдыхать его далее.

Слова болотника прозвучали убедительно, а поднятые над головой руки усилили эффект, сделав его, и без того крупную фигуру, еще больше. Спорщики разом собрались, прекратив разговор, двинулись прочь. Себия пошла следом, искоса поглядывая на Дерна. За время пребывания в отряде подземница успела убедиться, что Дерна невозможно пронять не только плохим запахом, но и отвратительным видом, к тому же, она сильно сомневалась, что меланхоличный великан, с удивительным зеленым оттенком кожи, вообще может переживать по подобным пустякам. Всегда спокойный, выдержанный, Дерн говорил мало, и исключительно по делу, высказываясь лишь тогда, когда приходилось сглаживать разногласия. Вот и сейчас, Себия подозревала, что, сославшись на мелкие неудобства, Дерн, таким образом, попытался увести друзей подальше от опасного места.

Вновь перешли речку. На этот раз, никто и не подумал задерживаться, по пути, то и дело, попадались отпечатки трехпалых лап. Со временем, отпечатки исчезли, но с лица вершинника не сходила озабоченность, он, то и дело, поглядывал под ноги, замечая на плотной поверхности одному ему видимые следы.

Зола шел уверенно, придерживаясь выбранного направления, лишь изредка замедлял шаги, производя руками непонятные пассы, отчего воздух вокруг начинал закручиваться угрожающими вихрями, а спутники косились с опаской. Когда далеко впереди возникла одинокая скала, словно указующий перст вознесшая в небо тонкую иглу шпиля, маг взбодрился, его глаза загорелись, а движения стали суетливыми.

Заметив, как изменилось поведение спутника, Шестерня толкнул Мычку локтем в бок, обронил со смешком:

— Похоже, цель близка. Смотри, как Зола оживился, того и гляди, слюну пустит от радости.

— Не иначе, где-то поблизости подземелье со свитками, — в тон добавил Мычка.

Будучи в приподнятом настроении, маг не обратил внимания на зубоскалящих товарищей. Он не ошибся в расчетах. Судя по карте, очередная пометка приходилась, как раз возле скалы, оставалось лишь молить создателя, чтобы неизвестное сокровище хоть как-то проявило себя, приняв зримую форму. Но даже, если искомое представляет из себя неосязаемую субстанцию и скрыто от глаз непосвященных, не беда, он обнаружит его и в среде магических потоков. Постоянная практика в искусстве волшбы усилила прирожденные способности, превратив, удивительное для многих людей умение, в рутинный инструмент изучения мира.

Несмотря на легкость передвижения, высокая трава сменилась чахлыми пожелтевшими пучками, а в плотной, как камень, земле почти отсутствовали хомячьи норы, скала приближалась медленно. День клонился к вечеру, и наемники начали посматривать по сторонам в поисках подходящего для лагеря места, когда скала, наконец, надвинулась, раздалась в стороны и вверх, загораживая горизонт и закрывая своей массой часть неба.

От скалы, навстречу, протянулась тень удлиняющаяся, по мере того, как солнце спускалось все ниже, миг, и тень накрыла серым крылом, двинулась дальше, захватывая все новые участки. Стало заметно холоднее. Шестерня передернул печами, сказал мечтательно:

— Вот бы обнаружить у подножья ворох валежника, чтобы можно было сразу развести костер.

— А заодно, тушку кабанчика, — эхом откликнулся Дерн. Заметив недоуменный взгляд пещерника, пояснил: — Ну, значит, чтобы лишний раз не бегать.

— А откуда возьмется кабанчик? — сглотнув, поинтересовался Шестерня.

— Оттуда же, откуда и валежник, — отрезал Мычка.

Загибая пальцы, пещерник принялся терпеливо объяснять:

— На скалах деревья растут? Растут. А когда засыхают, падают? Падают. Вот вам и валежник. Но, секиру Прародителя мне в печень, кабанчик-то, откуда?

Дерн похлопал спутника по плечу, сказал ободряюще:

— Так, и кабанчик оттуда же.

Глядя на ошарашенного подобным поворотом Шестерню, Себия улыбнулась, и уже хотела высказать свою версию появления кабанчика, когда далекий блик привлек внимание. Бледная вспышка оказалась настолько слаба и быстротечна, что никто не обратил внимания, но глаза подземницы, привыкшие видеть во тьме пещер, смогли вычленить тусклый всполох. Заметив, как напряглось лицо девушки, Дерн прервал дружескую перепалку, посмотрел вопросительно. Продолжая вглядываться в царящие у подножья скалы сумерки, Себия замедленно произнесла:

— Мы здесь не одни.

Наемники замедлили шаг, а потом, и вовсе остановились. Лишь Зола, не расслышав, некоторое время шагал вперед, но тяжелая рука болотника легла магу на плечо, заставив замереть.

— В чем дело? — раздраженно бросил Зола.

— Мы решили предпринять некоторые меры предосторожности, — спокойно пояснил Дерн.

— Я скоро вернусь, — сбросив заплечный мешок на землю, Себия неслышным шагом устремилась к скале, растворившись в предзакатных тенях.

Зола ждал дальнейших пояснений, но наемники молчали, настороженно всматриваясь в сгущающуюся тьму. Солнце окончательно закатилось, на небе россыпью драгоценных камней проступили звезды, стало совсем темно, лишь тонкий серпик луны, опасливо выглянув из-за облака, изливал на заснувшую землю слабое сияние. С наступлением ночи степь наполнилась жизнью, застрекотали цикады, над головами, почти задевая волосы, начали шнырять летучие мыши, мягко взмахивая крыльями, пролетела сова.

Время тянулось медленно, напряжение нарастало. Когда ожидание стало невыносимым, под легкими шагами захрустели травинки, а через мгновение, из тьмы вынырнула подземница. Памятуя привычку Себии предупреждать о своем приближении шорохом, Мычка шагнул на встречу, но, увидев застывший в глазах девушки страх, замер, спросил взволнованно:

— Что случилось?

Хриплым от волнения голосом, подземница прошептала:

— Я не знаю, что там произошло, но зрелище — не из приятных.

— Опасная магия? — Зола взглянул заинтересованно.

— Неизвестное чудовище? — нахмурился Дерн.

— Может, обойдем стороной? — вкрадчиво предложил Шестерня.

Себия нетерпеливо тряхнула головой, так, что волосы блестящим водопадом рассыпались по плечам, сказала твердо:

— Нет, ничего такого там нет, но… вам лучше взглянуть самим, — сделав приглашающий жест, она зашагала в сторону скалы, зияющей на фоне иссиня-черного неба зловещим пятном.

По мере приближения к скале, обстановка становилась все более гнетущей, пряный запах трав ослаб, сменился терпкими нотками гниения, замолкли цикады, исчезли даже вездесущие летучие мыши. Шестерня повертел головой, сказал натянуто бодро:

— Похоже, нужно подкрепиться. От голода окружающее начинает казаться мне угрожающим.

— Не тебе одному, — откликнулся Мычка.

— И не от голода, — обронил Дерн.

Запах гниения стал сильнее, вдыхая воздух, приходилось сдерживать рвотные позывы, к тому же, месяц скрылся за облаком, отчего, вокруг сгустилась непроглядная тьма. Наемники замедлили шаг, руки вцепились в оружие, а мышцы заныли от напряжения.

— Мы на месте, — негромко произнесла Себия.

Из-за облака показался месяц, и пораженным взглядам наемников предстало устрашающее зрелище.

ГЛАВА 6

Привычно ровная поверхность степи здесь вздыбилась, топорщились острыми гранями огромные камни, повсюду возвышались груды земли, будто какой-то великан вспахал почву огромной сохой, но не это привлекло взоры. Зола скривился от отвращения, Шестерня зажал рот, Мычка заметно побледнел, даже Дерн нахмурился. Повсюду лежали тела, изломанные, разорванные на части, раздавленные, они издавали невыносимый смрад, тут же, оскалив в предсмертной муке пасти, замерли ездовые драконы. Могучие, украшенные тяжелыми плитами брони, они выглядели не лучше хозяев: без голов, с оторванными конечностями и распоротыми телами, они ужасали больше, нежели будучи живыми.

Шестерня опустил секиру, прошептал с трепетом:

— Великий Прародитель, что здесь произошло?

Мычка сглотнул, отозвался хрипло:

— Ты уверен, что действительно хочешь это узнать?

— Предлагаешь уйти? — Дерн вопросительно взглянул на вершинника.

Вершинник побледнел настолько, что в серебристом сиянии месяца его лицо казалось присыпанным мукой, выдавил с трудом:

— Не могу сказать, что мне неинтересно… но, с тем, что сотворило с ними такое, — он указал на ближайшего дракона, наполовину превратившегося в фарш из костей и внутренностей, — я бы встретиться не хотел.

— Тем не менее, — Зола старался говорить ровно, но дрожащий голос выдавал волнение мага, — мы оказались здесь, и уйти, даже не попытавшись узнать причин, было бы крайне досадно.

Шестерня сглотнул, произнес с нервным смешком:

— Досадно будет, если то, что устроило эту бойню, неожиданно решит вернуться.

— Если оно вообще отсюда уходило, — прошептал Дерн настолько тихо, что его услыхал, лишь Мычка, отчего, стал еще бледнее.

Себия двинулась вперед, осторожно перешагивая рытвины и обходя по широкой дуге места особо крупных скоплений останков. За ней зашагал Зола, с сосредоточенным видом совершая руками пассы, отчего — воздух вокруг мага сиял и вспыхивал. Проводив товарищей взглядом, Дерн снял котомку, выбрав место поудобнее, осторожно поставил на землю, после чего, неспешно побрел к ближайшим останкам, где и замер.

Шестерня пробормотал сокрушенно:

— Не пойму, что со мной. Столько убитых, не иначе кошельки ломятся от самоцветных камней, да только не хочется туда идти, — покряхтев, он вздохнул, удалился, бор моча под нос.

Мычка глубоко вздохнул, с величайшим трудом сделал шаг, за ним еще один. Останки несчастных его не особо волновали, но то, что он увидел, лишь мельком глянув под ноги, повергло вершинника в состояние священного ужаса. Помимо оттисков обуви и трехпалых драконьих отпечатков, землю испещряли широкие рубчатые следы, словно кто-то неоднократно провез телегу с иззубренными колесами. У Мычки закружилась голова, когда он попытался представить, какого размера, а главное, веса, должна быть телега, чтобы в прокаленной солнцем, твердой, как камень, степной почве оставить следы, столь чудовищной глубины. Да и размозженные кости непривычных ездовых животных, превращенные в мелкое крошево, указывали на приложенную невероятную силу.

Себия обошла по кругу место побоища, вернувшись, остановилась в центре площадки. Вскоре, оставив занятие, к ней приблизился Дерн, за ним, придерживая обеими руками изрядно увеличившийся заплечный мешок, подошел Шестерня, на его лице застыло умиротворение.

— Похоже, это тот самый отряд, что сжег деревню неподалеку, — произнес Дерн.

— Тот, или какой другой, но бедными я бы их не назвал, — Шестерня легонько встряхнул мешок, откуда донеслось приятное звяканье.

Себия произнесла сокрушенно:

— Я ошиблась, заподозрив в них наездников ночи: другие драконы, иное оружие… да и одеваются у нас по-другому.

— Тем не менее, кроме подземников здесь больше никого нет, — произнес Дерн.

Девушка кивнула.

— К тому же, исключительно воины, ни женщин, ни детей.

Шестерня пожал плечами.

— Ничего странного, обычный боевой отряд. Детей в походы не берут, да и женщин тоже. Если только не в целях, хм… — он замолчал, криво ухмыльнулся.

Хрустнули камушки, к друзьям приблизился Мычка, произнес сквозь зубы:

— Ничего нового, везде одно и то же. Мертвецы и следы.

— Мертвецов мы видим и без тебя, — хмыкнул пещерник, — а что со следами?

Мычка развел руками, сказал зло:

— Большую часть жизни я занимаюсь охотой, я выслеживал сотни животных и по следу могу сказать о звере все: голоден ли, болен, в каком настроении. Но эти следы… они не принадлежат животному.

При этих словах головы невольно повернулись в сторону Золы, что стоял поодаль в окружении зеленоватых всполохов. Не сговариваясь, наемники двинулись к магу, остановились рядом. Зола заметил товарищей, но виду не подал, продолжая равномерно взмахивать руками, отчего, разлитое вокруг сияние набирало силу, становилось золотистым, словно лучи солнца, то стремительно слабело, наливалось багрянцем. Наконец, маг тяжело вздохнул, опустил руки, отчего, сияние тут же угасло, спросил устало:

— В чем дело?

— Мы обнаружили ряд странностей, — негромко произнес болотник, — которые не можем понять.

— Если вы ждете объяснений, то огорчу, я знаю не больше вашего, — враждебно произнес Зола.

— Тебя никто не обвиняет. Но обстоятельства складываются таким образом, что вопросов больше, чем ответов.

— И в чем вопросы? — высокомерно бросил Зола.

— С момента выхода из города, направление задаешь ты, и за это время мы успели сразиться с неизвестным чудовищем, и уже второй раз натыкаемся на место сражения, — терпеливо произнес Дерн. — Попади мы в сгоревшую деревню, или дойди сюда немногим раньше, драки было не избежать.

— И если в первом случае, исход боя оставался сомнительным, то здесь бы нас, наверняка, постигла участь этих несчастных, — мягко произнесла Себия.

— Вы хотите сказать, что, раз за разом, я намерено завожу вас в ловушку? — прямо спросил Зола.

— Намерено или нет, но, что заводишь, похоже, — честно ответил Шестерня.

Все ожидали, что после этих слов маг вспылит, но, тот, наоборот, успокоился, скрестив руки на груди, произнес:

— Если у кого-то есть доводы убедительнее, чем невнятные домыслы, я готов выслушать, если же нет, оставим разговор.

Наемники в затруднении переглянулись, не зная, как точнее сформулировать снедающие сомнения, чтобы не обидеть друга, и, в то же время, указать на щекотливость ситуации. Положение спас Мычка, пожав плечами, он произнес с сарказмом:

— Куда уж убедительнее, ты под ноги себе глянь.

Зола взглянул удивленно, но спорить не стал, опустившись на корточки, он некоторое время изучал поверхность почвы. В слабом лунном сиянии все вокруг казалось одинаково серым, и маг щелкнул пальцами, вызвав гроздь огненных искр, что зависли невысоко над землей, выхватив из тьмы небольшой участок.

Остальные терпеливо ждали, с интересом поглядывая то на мага, шарящего руками в пыли, то на вершинника, что с отстраненным видом стоял напротив. Неожиданно Зола выпрямился, его лицо приняло озадаченное выражение, ни к кому в отдельности не обращаясь, произнес:

— Если предположить, что явление имеет общий характер, с побочным эффектом в виде выделения тепла… — он сорвал с плеча мешок, одним движением выхватил карту, развернул, всматриваясь в нагромождение черточек и значков.

Шестерня нетерпеливо передернул плечами, сказал с неудовольствием:

— Я понимаю, мнение пещерника никого не интересует, но, не мог бы ты объяснить проще?

— Зола, — коротко бросил Мычка. Заметив, что все покосились на мага, терпеливо объяснил: — Да не наш Зола, а под ногами зола.

Пещерник посмотрел на пыль под ногами, спросил тупенько:

— Ну и что?

— Ты хочешь сказать, то странное пятно, что мы нашли возле рощи, — при воспоминании о жутком существе, Себия передернула плечами, — и это место как-то связаны?

Дерн покачал головой, промолвил задумчиво:

— Боюсь, что они связаны гораздо больше, чем мне бы хотелось.

Ощутив заинтересованность товарищей, Мычка заговорил с жаром:

— Я даже больше скажу. Деревня, что мы миновали, тоже…

— Что тоже? — перебил Шестерня. — Я же своими глазами видел…

— Почерневшие головешки, обугленные тела? — насмешливо передразнил Мычка. — И какой вывод ты сделал?

Начиная злиться, пещерник затряс головой, произнес сдержанно:

— Мы все видели следы, и решили, что это был налет.

Дерн поднял руку, призывая друзей к тишине, спросил, пристально глядя на Мычку:

— Это не был налет?

— Нет, — вершинник покачал головой. — Тогда я не обратил внимания, но… там не было пеших следов.

Предваряя дальнейшие слова, Себия быстро спросила:

— Они пришли позже?

— Да, — вершинник кивнул. — Деревня сгорела раньше, подземники просто заехали взглянуть. Но их подвела скорость.

Услышав последние слова, Зола поднял голову, спросил непонимающе:

— Каким образом?

Мычка сделал широкий жест, указывая вокруг, сказал глухо:

— Они пришли сюда раньше нас. Это тот самый отряд.

— Это ты тоже по следам определил? — с ноткой сомнения поинтересовался Шестерня.

— В наших местах часто встречаются подземники на драконах? — отпарировал Мычка.

Зола нахмурился, в памяти вновь всплыли слова умирающего мага. Похоже, отмеченное на карте обладало просто невероятной ценностью, раз даже всадники ночи вышли из своих пещер на поверхность, чтобы прибрать к рукам неизведанное сокровище. Маг поежился, представив, что наряду с их скромным отрядом в поиски втянуты гораздо более могущественные силы. Вынырнув из раздумий, Зола спросил невпопад, обращаясь к вершиннику:

— Ты не заметил, куда ведут эти странные следы?

Мычка посмотрел на мага, словно на сумасшедшего, сказал едко:

— Конечно, я заметил. Тут бы даже Шестерня заметил. Но если ты собрался тащить нас следом…

— Нет, нет, — заметив неодобрение в глазах друзей, Зола вскинул ладони, — ни в коем случае. Если уж отряд бойцов не смог справиться, нам и думать нечего.

Все вздохнули с облегчением, лишь Дерн взглянул с недоверием, слишком легко маг отступился от возможности приобщиться к страшной истине.

— В таком случае, с утра двинем дальше, — с подъемом произнес Шестерня. — А пока, разобьем лагерь, что-то живот подвело, надо бы подкрепиться.

— Прямо здесь? — Себия в изумлении распахнула глаза.

— Ну, можно и здесь, — пещерник пожал плечами. — Хотя, признаться, запашок тут…

— Ну, уж нет! — подземница сделала резкий жест. — Я не собираюсь спать среди полуразложившихся тел. К тому же, мы так и не выяснили, от чего они погибли… — она пристально взглянула на мага.

Ощутив недосказанность, Зола поморщился, сказал миролюбиво:

— Думаю, Себия права. Нужно отойти, как можно дальше. А что до судьбы этих несчастных, — он патетически вздохнул, — некоторые вещи лучше не знать. — Не дожидаясь дальнейших вопросов, маг заторопился, произнес недовольно: — Ну что, так и будем стоять? Коль решили, нужно двигаться.

Мельком взглянув на карту, Зола забросил мешок на спину, засеменил в сторону скалы, забирая влево. Остальные двинулись следом, с опаской поглядывая по сторонам. Последним шагал Дерн, лицо болотника казалось безмятежным, лишь глубоко в глазах, едва различимое, застыло сомнение.

Шли до тех пор, пока из воздуха не исчезли последние нотки зловония, но и после того, как пропало всякое упоминание о произошедшей неподалеку трагедии, наемники продолжали упорно двигаться дальше. По правую руку, невидимая, но от того, не менее ощутимая, вздымалась туша скалы, воспринимаемая краем зрения, как чудовищная клякса тьмы, слева замерла степь, в слабом отсвете звезд тускло поблескивая густым разнотравьем. Месяц, в очередной раз, спрятался за облако, и отколовшиеся от скалы камни, в изобилии лежащие повсюду, растворившись во тьме, превратились в коварные ловушки.

В очередной раз, запнувшись, и едва не упав, Зола чертыхнулся, недовольно проворчал:

— Полагаю, мы удалились достаточно, чтобы не бояться неожиданного нападения. Предлагаю дождаться утра здесь, или я останусь без ног, а вы без проводника.

Возражений не последовало. Один — за одним, путешественники устроились на ночлег, Дерн с Шестерней опустились прямо на землю, Мычка завернулся в плащ, лишь подземница некоторое время сновала невидимой тенью, исчезая, и вновь появляясь из тьмы, устанавливала предупреждающие ловушки, но вскоре, улеглась и она. Прошло совсем немного времени, и над лагерем повисла тишина, нарушаемая лишь дыханием спящих.

Полежав немного, Зола поднял голову, осмотрелся. Рядом, разбросав руки в стороны, похрапывает Шестерня, поодаль, прислонившись к камню, дремлет Дерн, руки удерживают котомку, Зола покачал головой, даже во сне болотник оберегает зелья. Мычка и Себия лежат напротив друг друга, оба с головами завернуты в плащи, почти неотличимые от разбросанных тут же глыб.

Зола рывком сел. В голове, не давая заснуть, теснятся мысли, вновь и вновь возвращаясь к одному. Мгновение поразмыслив, маг решительно встал, забросил мешок за плечо и, более не медля, зашагал в обратном направлении. Когда похрустывание камушков под ногами затихло, один из спящих шевельнулся, мягко откинулся плащ, изящная фигурка легко вскочила на ноги, крадучись двинулась следом.

Зола, сперва опасался, что придется плутать во тьме, вновь отыскивая место, но вновь выглянул месяц, и маг бодро зашагал вперед, придерживаясь скалы и легко обходя камни. Когда ноздрей коснулся запах разложения, Зола ускорил шаг, подстегиваемый нетерпением. Занятый поиском магических возмущений, в прошлый раз, он не успел толком осмотреть место, и теперь, стремился наверстать упущенное.

Нога провалилась в яму, Зола остановился, осматриваясь. Место ничуть не изменилось, лишь запах стал, как будто, еще сильнее. Подосадовав, что рядом нет ручья, или хотя бы лужи, маг сбросил балахон, с тяжелым вздохом приступил к поискам. Ноги по колено погрузились в зловонную кашу из разлагающихся останков, а немногим позже, Зола с отвращением ощутил, что с головы до ног покрыт липкой мерзостью, в которой копошились сонмища червей и личинок.

Переползая от одного мертвеца к другому, маг с упорством отыскивающего сокровища пещерника рылся в грязи. Зловоние забивало ноздри, голова раскалывалась от удушья, а позывы к рвоте подкатывали один за другим. Несколько раз Зола почти терял сознание, но, сжимая зубы, продолжал поиски. Наконец, усилия оказались вознаграждены. За пазухой одного из воинов, судя по вооружению, далеко не простого солдата, обнаружился сверток.

Боясь поверить в удачу, Зола извлек сверток, отряхнув ладони, бережно развернул. Сердце застучало сильнее, а руки задрожали, когда перед глазами возникла россыпь знакомых символов. Карта воина оказалась значительно менее подробной, большая часть ориентиров отсутствовало, но места нанесения символов совпадали. Выбравшись из ямы с останками, маг, как был, на четвереньках, подскочил к мешку, порывшись, выбрал свою карту, развернул…

Ушей коснулся негромкий шорох. Увлеченный сравнением, Зола не сразу обратил внимание, а когда отвлекся, к шороху добавилось угрожающее рычание. Недоуменно обернувшись, в пылу работы мысли о безопасности отступили на дальний план, Зола вздрогнул. В десятке шагов, за спиной, кромешным сгустком тьмы застыло нечто. Прищурившись, маг различил контуры тела существа, а мгновением позже, и остальное: мигнув, протаяли кровавые бусины глаз, заблестела зубами-кинжалами пасть. Рука невольно потянулась к посоху, но нащупала пустоту.

ГЛАВА 7

Скосив глаза, Зола ощутил, как внутри разливается холод, посох остался далеко в стороне. С усилием заглушив волнение, мысли понеслись галопом, а сердце застучало сильнее, маг замедленно встал, глубоко вздохнул, уравновешивая магические потоки внутри тела. Отсутствие оружия не являлось критическим, но налагало определенные ограничения. Зола размял руки, напружинился, ощущая, как по мышцам знакомо разбежались мурашки, но едва пальцы засветились, закручивая магические вихри в тугой узел, зверь зарычал громче, прыгнул, разом преодолев половину расстояния. В свете разгорающегося заклятья косматая шерсть заблистала сталью, зверь припал к земле, напружинился, готовясь к прыжку.

Удар, скрученные, как пережатая пружина, спирали энергии выплескиваются всесокрушающим пламенем, в огненном вихре мгновенно вспыхивают и сгорают мириады частиц, на пути ревущего смерча не уцелеет ни что. После знакомства со стихийной мощью от любого живого существа останется лишь пепел, что рассыплется от малейшего дуновения, стирая малейшую память о былом хозяине.

Огненный смерч опал, улеглись созданные магическим возмущением воздушные воронки. Сморгнув, Зола воззрился на противника, и сердце болезненно защемило. Существо не только не сгинуло, но лишь взъярилось. Способное расплавить металл, пламя, лишь слегка опалило шерсть. С дрожью в руках маг начал плести новое заклятие, понимая, что уже не успеет, слишком много сил вложил в первый удар, слишком долго медлил, плененный иллюзией собственного могущества.

Зверь прыгнул. Руки продолжают плести заклятье, мозг работает на пределе сил, на ходу перестраивая магические формулы, укорачивая, изменяя, пытаясь, хотя бы на доли секунды, ускорить отработанный годами процесс, но внутри разливается холодное понимание — не успеть. Оскаленная пасть приближается к горлу, миг, и могучие челюсти сомкнутся, рванут, кроша хрящи, дробя кости и превращая, еще живую плоть, в сочащийся кровью фарш.

На мгновение, глаза зверя и человека встречаются, исполненные превосходства от предвкушения неминуемой победы, и потускневшие в предчувствии смерти, что сейчас смотрит из глазниц зверя. Удар. В грудь бьет тяжелым, незаконченное заклятие гаснет, рассыпается тусклыми искрами, а вставшая на дыбы земля бьет в спину с такой силой, что прерывается дыхание.

Перед глазами далекие точки звезд, тела нет, вернее, нет того, привычного, есть лишь боль и какое-то смутное ощущение неудобства. Словно, после смерти прошло еще недостаточно времени, и дух не успел окончательно сбросить оковы плоти. Сознание вернулось рывком. Дернувшись всем телом, Зола закашлялся, попытался пошевелиться, но не смог, сверху навалился, не давая вздохнуть, зверь, грудь и руки в горячей крови, что толчками выплескивается из ран, с каждой каплей унося частичку жизни.

Зола прислушался к себе, с удивлением отмечая, что сердце, по-прежнему, бьется ровно, а конечности, несмотря на чудовищную кровопотерю, не онемели. Руки зашарили по телу, ощупывая, но кроме мелких зудящих ссадин, ничего не нашли. Вспыхнула запоздалая радость. Неужели он все-таки успел! Несмотря на нехватку времени и отсутствие оружия сотворил заклятье в полубессознательном состоянии, умудрившись сложить новую формулу, сродни тем, что изобретают великие маги, посвящающие годы и годы жизни теоретическим основам мастерства.

Звезды померкли, сверху, с трудом различимый, возник человеческий силуэт, несколько мгновений стоял недвижимо, затем исчез, до слуха донеслось негромкое:

— Не двигайся, сейчас помогу.

Небо обрушилось, раздавив словно мошку, собственное величие, достигшее невиданных высот, низринулось, обратившись пустыми мечтами, он узнал голос подземницы. Захрустели камушки, зверь шевельнулся, и давящая тяжесть исчезла. Хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, Зола освобождено задышал, с трудом сел, сдерживая стон, тело болело так, словно при падении он отбил все внутренности.

Покосившись на Себию, маг прохрипел:

— Откуда ты здесь?

— Ты слишком громко ходишь. — Подземница производила с животным некие манипуляции и отвечала резко, без обычной кротости.

Зола помялся, сказал натянуто бодро:

— Похоже, я должен поблагодарить тебя. Ведь это ты… — он запнулся, — спасла мне жизнь. Хотя, как любит говорить Шестерня, секиру Прародителя мне в печень, не понимаю, почему не сработало заклинание.

Себия указала рукой на шею существа, где, обрамленный пышным мехом, тускло сверкал ошейник, сказала просто:

— Защитное заклятье. Подземники всегда надевают такие ошейники на своих псов. Ведь у нас очень развита магия.

Желая рассмотреть поближе, Зола взялся за ошейник, но в это мгновение, пес резко дернулся. Охнув, маг отпрыгнул в сторону, спросил с опаской:

— Так он жив?

— Конечно, — Себия невольно улыбнулась испугу спутника. — Ведь не думаешь же ты, что можно остановить такую тушу обычной метательной звездой?

Приглядевшись, маг заметил, что девушка держит в руке блестящий металлический диск с острыми краями-гранями, на лезвиях пролегли глубокие канавки, заполненные темной субстанцией. Зола с холодком ощутил — дрогни у подземницы рука, вместо пса, парализованный неизвестным ядом, на земле мог лежать кто-то другой.

— Что ж, благодарю еще раз, — с подчеркнутым достоинством произнес маг.

Не обратив внимания на его слова, Себия сказала:

— Если ты закончил, предлагаю двигаться, солнце скоро взойдет. И было бы не плохо, стереть отвратительную гадость, что покрывает тебя с ног до головы, — она усмехнулась, — прежде, чем надумаешь одеться.

Вспомнив, что из одежды на нем лишь набедренная повязка, Зола смутился, отступил, зачерпнув пыли, принялся вытираться, сперва, осторожно, а потом все более яростно. Покосившись на мага, что с остервенением драл кожу ногтями, Себия отвернулась, сумрак не представлял для ее глаз, привыкших к тьме подземелий, преграды, и она замедленно двинулась по широкой дуге, всматриваясь в останки и гадая, что же в действительности произошло здесь пару дней назад.

Вскоре, раздалось негромкое покашливание, Зола приблизился, с удовлетворением пробормотал:

— Не скажу, что чист, как после бани, но уже гораздо лучше.

От мага разило так, что рядом было тошно стоять, но Себия промолчала, чтобы не расстраивать спутника, сделав приглашающий жест, двинулась в обратный путь. Зола, сперва, шел позади, затем догнал, засеменил рядом, посопев, произнес отстраненно:

— Честно говоря, не ожидал, что там будет что-то живое.

Судя по смущению, время от времени, прорывающемуся через маску безразличия, спутник, по-прежнему, чувствовал себя виноватым. Улыбнувшись, Себия ответила:

— После боя пес остался в живых, и, приученный к послушанию, не ушел с могилы хозяина.

Обрадовавшись поддержанию разговора, Зола живо поинтересовался:

— В таком случае, почему он не напал, когда мы проходили раньше?

Себия пожала плечами:

— У него не было шансов. — Заметив недоуменный взгляд, пояснила: — В пещерах не настолько много места, чтобы выращивать собак стаями, каждое животное необычайно ценно, поэтому, чтобы увеличить выживаемость в бою, много времени отводится на дрессировку. Этой же цели служат и ошейники, ведь подземники в большинстве своем владеют магией.

Вспомнив мага, что едва не уничтожил весь их отряд на выходе из владений подземников, Зола передернул плечами, сказал уважительно:

— До этого, я особо не интересовался вашей расой, но, думаю, этот пробел нужно восполнить, как можно быстрее. Как-нибудь, на привале, если не сочтешь за труд ответить на некоторые вопросы, я с удовольствием побеседую на эту тему.

Себия улыбнулась, кивнула, и они зашагали дальше, чувствуя, как в прохладных до того отношениях, зарождается искра взаимопонимания. Когда вернулись в лагерь, на востоке уже зародилась светлая полоска. Обессиленный, Зола замедленно опустился на землю, пристроил под голову мешок, и мгновенно провалился в глубокий сон. Прежде чем лечь, Себия обошла лагерь, проверяя, на месте ли ловушки, после чего, завернувшись в плащ, прилегла на прежнее место.

— Вставай, чего разлегся!

Зола с трудом продрал глаза, веки никак не хотели подниматься, словно, к каждому прицепили по мешочку с песком, взглянул осоловело. Вверху, сияя, словно начищенная монета, обозначилось лицо Шестерни. Чувствуя себя полностью разбитым, маг скривился, спросил угрюмо:

— Не рано?

— Кто долго спит, тот мало ест, — хохотнул Шестерня. — Просыпайся, одного тебя ждем.

Зола с трудом распрямился, в пояснице неприятно хрустнуло, повел руками, разгоняя застоявшуюся за ночь кровь. Ноздрей коснулся аромат жареного мяса, а слух уловил негромкое потрескивание. Разом, ощутив лютый голод, маг повернулся, двинулся к костру, где в полном составе уже сидели товарищи, присел тут же на камень.

У огня, на колышках подрумянивались розовые кусочки. Не дожидаясь, пока мясо приобретет насыщенный коричневый цвет, Зола выдернул одну из палочек, с жадностью впился зубами в мясо. На него косились, посмеивались. Закончив с завтраком, засыпали угли землей, принялись раскладывать остатки завтрака по заплечным мешкам. Зола в сборах не участвовал, чертя прутиком в пыли какие-то символы, он, то и дело, бросал быстрые взоры на карту, разложенную прямо на земле и для удобства придавленную камушками.

Неслышно подошел Мычка, долго смотрел на карту, после чего, осторожно произнес:

— Я ошибаюсь, или последние несколько дней мы идем от одной пометки к другой?

Зола покосился на вершинника с неудовольствием, но ответил:

— Ты не ошибаешься.

— В таком случае, удобнее будет построить путь так, чтобы… — он на мгновение задумался, после чего, принялся чертить в пыли схему, напоминающую изображение карты, но в сильном упрощении.

Маг, сперва, смотрел с неодобрением, но, по мере продвижения работы, его лицо разглаживалось. Рисунок Мычки изобиловал пометками и уточнениями, отсутствующими на карте, что в значительной степени могли упростить дорогу. Заинтересовавшись, вскоре подошли и остальные, расположились полукругом, наблюдая.

Когда вершинник закончил, Дерн взял у него из руки веточку, сделал несколько пометок, после чего, кивнул, сказал одобрительно:

— Примерно так это и выглядит, только… — он поднял голову, пристально взглянул на Золу, — ты уверен, что хочешь продолжать поиски? Кроме обугленной земли и множества убитых, мы пока не обнаружили ничего интересного.

Глядя, как на лице мага появляется упрямое выражение, Мычка сказал поспешно:

— К тому же, не лучше ли будет, сперва, дойти до города, до него осталось не так много, если напрямую, достать какое-нибудь передвижное средство, и уже после, если ты к тому времени не передумаешь, продолжить поиски со всеми удобствами?

— К тому же, это будет гораздо быстрее, — осторожно добавила Себия. — Пешком мы движемся чересчур медленно.

Золу неожиданно поддержал Шестерня. Подняв глаза к небу, пещерник мечтательно произнес:

— А меня все устраивает. За последние пару дней, я в таком выигрыше, в каком не был за иной месяц, — он коснулся притороченного к поясу мешочка, где мелодично звякнуло. — Еще неделя — другая, и вместо того, чтобы наниматься в одну из многочисленных гильдий, где прижимистые хозяева дерут три шкуры, я смогу организовать собственное дело.

Зола помолчал, собираясь с мыслями, сказал замедленно:

— Я понимаю ваше беспокойство. Последние дни не назовешь спокойными, да и идти неведомо куда, непонятно зачем…. Но, я уверен, награда не заставит себя ждать, в ближайшие дни мы, наверняка, отыщем искомое! — Глядя, как товарищи отводят глаза, и недоверчиво качают головами, добавил вымученно: — Ну, хорошо, хорошо. Двинемся напрямик к городу. Разве только, заглянем в пару-тройку мест.

— Что ж, если это не отнимет много времени… — Мычка развел руками.

— Нет, нет, нисколько. Наоборот, внесет разнообразие в утомительное путешествие. Чтобы не терять время, отправимся прямо сейчас, а в качестве маршрута используем нарисованную тобой схему, надо признаться, она очень удачна.

Польщенный, Мычка улыбнулся, а Дерн, лишь покачал головой, расточающий комплименты Зола пугал больше, чем отряд вооруженных грабителей, оставалось, лишь надеяться, что удача, благоприятствующая путешественникам до сих пор, не отвернется и в будущем, позволив добраться до города без особых приключений.

Одинокая скала осталась позади, но еще долго, мельком обернувшись, можно было видеть угрожающе взметнувшийся в небо черный шпиль. Стали чаще попадаться небольшие группки деревьев. Группки сливались в рощицы, где отбрасываемая кронами густая тень давала укрытие от палящих лучей солнца, рощицы образовывали лесочки, с настоящей лесной прохладой, насыщенной запахами грибов и ягод, но затем, вновь начиналась степь.

На этот раз, отряд возглавлял вершинник. Мычка шел уверенно, лишь изредка замедляя шаг, поглядывал вокруг, сверяясь с одному ему, видимыми ориентирами, делал небольшую поправку и, не останавливаясь, двигался дальше. Зола косился на Мычку, подозревая подвох, но, хотя, уверенный вид вершинника успокаивал, порой, подозрительность брала верх, маг извлекал из мешка карту, долго вглядывался, мучительно пытаясь понять, в какой именно точке сейчас находится отряд, но, так толком и не разобравшись, прятал назад, шел дальше, хмуро поглядывая на товарищей.

Когда солнце уже клонилось к западу, Мычка внезапно остановился, предостерегающе поднял руку. Спутники мгновенно напряглись, завертели головами, высматривая предполагаемую опасность. Зола некоторое время смотрел по сторонам, наконец, сказал недовольно:

— Я ничего не вижу.

— И я, — поддакнул Шестерня.

— Да, и я тоже. — Себия повернулась к Мычке, спросила мягко: — Ты не ошибся?

— А вы ни чего и не увидите, — вершинник пожал плечами.

— Тогда в чем дело? — Дерн вопросительно поднял бровь.

Вершинник сказал терпеливо, словно объясняя маленьким детям:

— Если чего-то не видно, не означает, что ничего нет. Принюхайтесь.

Едва он закончил, все разом втянули воздух. Сквозь приторный запах пыльцы и аромат нектара явственно ощущался дымный след. На лицах обозначилась тревога, лишь Зола улыбнулся, не в силах скрыть радость, принюхался. Глядя на безуспешные попытки мага взять направление, Дерн покачал головой, сказал задумчиво:

— Мне кажется, этот запах будет преследовать нас еще долго.

Шестерня потер руки, произнес с подъемом:

— Это запах…. У меня уже руки чешутся избавить несчастных мертвецов от сокровищ. Кто понял, откуда доносится запах — ведите, пока более шустрые, да удачливые не поспели раньше.

Мычка пожал плечами, двинулся в сторону недалекой рощи. Остальные устремились следом, на ходу готовясь к возможным неприятностям: Шестерня вытащил секиру, Себия проверила, хорошо ли выходит кинжал, Дерн поправил пояс, передвинув кистень ближе к руке, лишь, Зола не проявил видимых признаков настороженности, чем нисколько не удивил товарищей, не понаслышке знающих, какой убийственной мощью могут обернуться руки мага, сейчас болтающиеся бессильными плетьми.

Роща приблизилась, до того цельное зеленое пятно протаяло оттенками, разбилось на отдельные деревья. Запах стал ощутимо сильнее. Наемники напряглись, готовые в любой момент отразить нападение. Чем ближе подходили к роще, тем больше хмурился Мычка. Себия мягко приблизилась к спутнику, спросила чуть слышно:

— Опасность, где?

Не отрывая взгляда от деревьев, вершинник прошептал:

— Прислушайся.

Подземница послушно прикрыла глаза, ее уши шевельнулись, улавливая отголоски леса. Мгновением позже она откликнулась:

— Я ничего не слышу!

Не обратив внимания на восклицание, вершинник продолжил:

— Пение птиц, гудение насекомых, ничего этого нет, даже ветер, как будто притих.

Себия ощутила, как по телу разбежались мурашки. Для пещер тишина естественна, опасность таят звуки, она и представить не могла, что где-то бывает наоборот. Растянувшись цепью, вошли в рощицу, протяженная в длину, по ширине она оказалась невелика, и за стволами деревьев, вскоре, забрезжили просветы.

Наемники вздохнули с облегчением. Несмотря на готовность к бою, драться никому не хотелось, тем более, прошедший день показал — по равнине рыскают отряды такой численности и мощи, перед которыми меркнет весь опыт и мастерство их небольшой группы. Уже без всякой опаски наемники вышли за пределы рощи и застыли.

За деревьями, почти касаясь краем корней, чернеет идеально круглая проплешина, спекшаяся от страшного жара, еще не успевшая остыть, земляная корка негромко потрескивает, от превратившейся в пепел травы тянет гарью. Но не это приковало взгляды. Посреди выгоревшего пятна лежит обнаженный человек, бледная, не тронутая солнцем кожа покраснела от жара, волосы наполовину выгорели, на лице застыло напряженное выражение. Несколько мгновений ничего не происходило, наконец, незнакомец вздрогнул и открыл глаза.

ГЛАВА 8

Шестерня изумленно крякнул, сделал движение шагнуть к незнакомцу, но ему на руку легли изящные пальцы, с силой сдавили запястье, принуждая остановиться. Пещерник повернул голову, с удивлением воззрился на Себию. Подземница покачала головой, сказала насторожено:

— Не торопись, это может оказаться ловушкой.

— Какая может быть ловушка в выжженном пятне? — Шестерня недоверчиво улыбнулся, но поднятую для шага ногу вернул назад.

Не отводя взгляда от пышущего жаром пятна земли, еще курящегося дымками, Себия сказала сквозь зубы:

— Подземники, чьи останки мы встретили прошлой ночью, тоже не видели опасности.

Зола подошел вплотную к границе, где заканчивалась трава и начиналась почерневшая корка, прикрыв глаза, постоял, покачиваясь, словно в трансе, его руки задвигались, распространяя слабое сияние. Закончив, маг открыл глаза, заметив на себе пытливые взгляды, произнес:

— Я не обнаружил магических ловушек. Есть кое-какие остаточные возмущения, но это к делу не относится.

— В таком случае, мы можем идти? — недоверчиво поинтересовался Мычка.

Зола поморщился, произнес едко:

— Я сказал, магических ловушек. Вполне возможно, под нами разверзнется почва, или из-под земли выскочит какое-нибудь агрессивное существо, таким образом, приманивающее путников. Но все это из области фантазий завсегдатаев корчмы, по этому… — он с силой стукнул посохом в землю, взбив фонтанчик черной пыли, шагнул следом.

Спутники разом вздрогнули, застыли, в ожидании чего-то ужасного. Но мгновения шли, ничего не происходило. Махнув рукой, с обреченным видом в пятно шагнул Шестерня, за ним одновременно двинулись Дерн и Себия, последним, с явной неохотой, пошел Мычка.

С опаской подступили к незнакомцу, остановились, всматриваясь. Раскинув конечности, человек лежит в прежней позе, грудь тяжело вздымается, глаза невидяще смотрят в небо, белая, не видевшая солнца кожа в местах соприкосновения с землей покраснела, вздулась пузырями, но на лице человека отрешение, ожоги не причиняют страданий, не в силах пробиться болевыми позывами в затуманенный разум.

Дерн опустился на колени, пальцы привычно забегали по коже, отыскивая на теле незнакомца скрытые от глаз повреждения. Глядя на манипуляции болотника, Шестерня покрутил головой, произнес в раздумии:

— Кто ж его так обчистил, что даже портки сняли?

— Гораздо интереснее, почему он не сгорел дотла, здесь даже земля спеклась от жара! — Себия покачала головой.

— Возможно, защитная магия… — пробормотал Зола вполголоса. — Но я бы почувствовал!

— Вам только это кажется странным? — произнес Мычка негромко, но с такой интонацией, что на него разом посмотрели.

Вершинник молча мотнул головой, указывая куда-то позади себя. Товарищи мгновенно развернулись, зашарили взглядами, отыскивая опасность. Ничего не обнаружив, вновь вопросительно воззрились на Мычку. Зола недовольно буркнул:

— Чем загадки загадывать, сказал бы прямо.

Раздраженный непонятливостью спутников, вершинник коротко бросил:

— Следы!

Все вновь повернулись назад, на этот раз, глядя на землю. Образовавшаяся после пожара тонкая земляная корка, оказалась настолько хрупкой, что за каждым от края проплешины тянулась четкая цепочка следов, обрываясь под ногами. Больше никаких следов на выжженной полянке не оказалось.

Шестерня взъерошил бороду, разряжая напряженную тишину, сказал со смешком:

— А может, он умеет двигаться, не оставляя следов?

Дерн, успевший к этому времени закончить осмотр, осторожно приподнял ногу незнакомца, на черной поверхности четко отпечатался след ноги, сказал с нажимом:

— Предлагаю отложить выяснения, а пока дать ему какие-нибудь тряпки и продолжить путь.

— Боишься, замерзнет? — Мычка скептически оглядел незнакомца.

— Боюсь, в таком виде он привлечет к нам ненужное внимание, — отрезал Дерн.

— К нам? — Мычка выглядел ошарашено. — Ты собираешься взять его с собой? Но зачем? Мы не знаем, кто он, откуда, как тут очутился. Быть может, это ловушка?

Остальные кивали в такт словам, неодобрительно поглядывая на болотника. Дерн нахмурился, ответил с нажимом, пресекая дальнейшие пререкания:

— Если мы оставим его здесь, он умрет. К тому же, Зола, наверняка, захочет задать ряд вопросов. Да и остальные, думаю, не откажутся узнать, что здесь произошло.

Зола пожевал губами, сказал с расстановкой:

— Не думаю, что этот человек, кто бы он ни был, знает что-то действительно важное, но, если тебе так хочется…

— Сможет ли он идти? — с сомнением произнесла Себия, взглянув на незнакомца, что по-прежнему, лежал недвижимо, вперив в небо невидящий взор. — Тащить на себе беспомощного мужчину, пусть даже очень ценного, будет не совсем удобно.

— А по мне, так пусть его, — Шестерня махнул рукой. — Больше народу — веселей дорога. Хотя, тащить его на собственном горбу я бы не хотел.

Дерн снял с плеч котомку, пошарив внутри, извлек один из горшочков, осторожно, стараясь не повредить, потянул пробку. Звучно чпокнуло, потянуло чем-то гадостным. Не обращая внимания на проявившиеся на лицах спутников гримасы отвращения, Дерн разжал незнакомцу челюсти и влил в рот немного зелья.

Мычка поморщился, помимо мощной целебной силы, зелья болотника отличались преотвратным вкусом, мало кто, не находясь при смерти, отважился бы принимать их по собственной воле. Сперва, ничего не происходило. Болотник сидел недвижимо, изредка поглядывая на подопечного. Но вскоре, действие лекарства начало проявляться. По телу незнакомца пробежала судорога, кожа на груди и плечах пошла пятнами, а пальцы заскребли землю.

Наемники с интересом следили, как, бледное до того, лицо мужчины порозовело, а взгляд обрел осмысленность. Оперевшись на руки, он привстал, замедлено осмотрелся, на лице отразилась сосредоточенность, словно, незнакомец что-то усиленно пытался вспомнить. Когда его взгляд упал на Дерна, мужчина заметно вздрогнул, пугливо оглянулся, словно, только сейчас заметил обступивших наемников.

Шестерня похлопал незнакомца по плечу, сказал бодро:

— Ну, вот и ожил. Где портки потерял-то?

— Ты лучше скажи, откуда возникло это горелое пятно, — поинтересовался Зола, — о портках после поговорим.

— И кто твои противники? — добавила Себия. — Ведь не по собственной же воле ты остался без вещей.

Незнакомец молча переводил взгляд с одного вопрошающего на другого, на его лице застыло странное выражение. Мычка прищурился, спросил недобро:

— Не хочешь говорить, или не можешь? — Взглянув на товарищей, добавил: — Похоже, мы лишь теряем время.

Дерн, что до этого сидел недвижимо, неотрывно всматриваясь в лицо незнакомца, шевельнулся, сказал негромко:

— Он нас не понимает.

Словно в подтверждение его слов, мужчина произнес несколько фраз на незнакомом языке, замолчал, следя за реакцией, повторил еще раз. Прислушиваясь к звукам непривычного наречия, наемники переглядывались, но лишь, разводили руками. Каждый в своих путешествиях сталкивался с чужаками, подчас, приходилось общаться не один день, привыкая к необычному произношению, но везде, даже в самых отдаленных деревушках, прослеживалось сходство языков. Воспроизводимые незнакомцем звуки отличались от всего слышанного ранее настолько, что разум отказывался воспринимать услышанное, как язык. Мелодичные переливы и присвисты больше напоминали щебетание птиц и стрекот кузнечиков, чем нечто осмысленное.

Один за другим, наемники пожимали плечами, прекращая пустые попытки понять незнакомца. Последним сдался Зола, покачав головой, он сумрачно изрек:

— Я знаю немало наречий, но с таким сталкиваюсь впервые.

Себия с подозрением взглянула на мужчину, что, осознав тщетность своих усилий, наконец, замолчал, и сидел, ссутулившись, сказала зловеще:

— А может…

— Полагаешь, он нас дурачит? — перебил Мычка, по лицу девушки догадавшись о ее мыслях.

— А может, у него от Дернова пойла — ум за разум зашел? — хохотнул Шестерня. — Помню, я тоже как-то хлебнул, попутал склянки. Потом два дня говорить толком не мог, так рожу перекосило.

Дерн хмуро взглянул на пещерника, сказал веско:

— Все может быть. Но его мы возьмем с собой, в любом случае. Шестерня, поройся в заплечнике, у тебя, наверняка, припасена пара-другая чистого белья, выдай этому срам прикрыть.

Шестерня скривился, словно хлебнул уксусу, спросил враждебно:

— А чего сразу Шестерня? Пещерники, отродясь, запасного не носили.

Недовольно ворча, пещерник извлек из заплечного мешка сложенные вчетверо штаны, сверху положил холщовую безрукавку. Глядя на него, потянулся к своему мешку Мычка, долго рылся, и вскоре, к одежде добавились новенькие охотничьи сапоги. Обнаружив возле себя ворох одежды, незнакомец деловито осмотрел вещи, благодарно улыбнувшись, быстро облачился. Штаны оказались коротковаты, рубашка, наоборот, висела мешком, но сапоги пришлись впору. Оценивающе осмотрев результат и удовлетворившись увиденным, Дерн поднял с земли котомку, и уже было, двинулся прочь, но встревоженный голос Себии заставил замереть.

— Смотрите, что это?

Рука девушки поднялась, указывая в небо. Задрав головы, спутники воззрились в указанном направлении. Сперва, ничего не удавалось разглядеть в пронзительной синеве, но вот, взгляд ухватил едва заметную в дрожащем мареве точку, что, то исчезает, то вновь проявляется, мельчайшая соринка в безграничном воздушном океане, впился, словно пес в добычу, повел, не отпуская ни на миг. Точка начала увеличиваться, обрастать деталями, следом появилась еще одна, и еще.

— Мне кажется, или это…

Шестерня не договорил, по ушам резанул крик вершинника:

— Под защиту деревьев, живее!

Не сговариваясь, наемники рванули в сторону рощи. Неожиданный спутник побежал вместе с остальными, Дерн крепко держал его за руку, увлекая за собой. В заросли вломились, словно стадо лосей, разметав попавшийся под ноги мелкий кустарник, пронеслись в глубину, остановились, шумно переводя дыхание. Мычка насторожился, вскинул руку. В наступившей тишине слуха коснулось негромкое гудение, усилилось. Над деревьями скользнула тень, посыпались мелкие листочки.

Привлекая внимание, Себия махнула рукой, указала в направлении, откуда, только что прибежали. В просветах между деревьями маячило пятно проплешины. Сперва, ничего не происходило, но вот мелькнуло темное, с небес мягко опустилась ладья, зависла, не касаясь земли. Воздух прорезали белые росчерки веревок, по ним с паучьей ловкостью заскользили люди. С замиранием сердца наемники следили, как люди перемещаются с места на место, словно суетливые муравьи, едва не носом исследуя обгорелое пятно.

Слышимый все это время гул усилился, неподалеку, на почтительном расстоянии, возникла еще одна ладья. Среди людей появился один, выделяющийся дорогой одеждой и властными движениями. Мужчина нетерпеливо вышагивал взад вперед, то и дело, отдавая неслышимые команды, порой, поворачивал голову и внимательно смотрел в сторону деревьев, в это время, наемники замирали в нехорошем предчувствии.

Когда неизвестный, в очередной раз, повернулся к роще, после чего, решительным жестом подозвал одного из помощников, Шестерня надсадно крякнул, сказал зло:

— Секиру мне в печень, если он сейчас не отправит ребят прочесать рощу.

Мычка скрипнул зубами, отозвался сердито:

— Ты б меньше каркал.

— Каркай, не каркай, а драться придется, — пробурчал пещерник, вытаскивая секиру из петли. Когда топорище удобно легло в руку, Шестерня вдруг покосился на нового спутника, сказал с подозрением: — А не его ли, часом, разыскивают?

Дерн, искоса наблюдавший за выражением лица незнакомца, сказал в раздумье:

— Может и так, но что-то мне подсказывает — лучше нам его не отдавать.

— А чего? — лицо пещерника озарилось догадкой. — Выдадим, получим барыш. Вишь, как стараются, носами землю роют. Не иначе, важная шишка, или из знати кто.

Себия произнесла отстраненно:

— В качестве награды они нас убьют. Возможно, не сразу, возможно, мучительно. Никто не будет платить, если можно не платить.

— В нашу сторону направляется отряд, — сдавленным голосом сообщил Мычка.

Разговоры прекратились. Взгляды впились в группу воинов, приближающихся к роще. Не доходя до деревьев, воины рассыпались цепью, обнажив оружие — короткие обоюдоострые клинки, прикрылись небольшими круглыми щитами. Дерн ощутил, как неприятно заныло под ложечкой: воины выглядят настороженными, но идут неторопливо, в движениях нет спешки, так характерной для неопытных новобранцев, такое он уже видел, когда отряд отборной городской гвардии двигался по пылающему городу, уничтожая мародеров, гвардейцы прошли, оставив за собой кровавый след из разрубленных тел и вывалившихся внутренностей.

Передернув плечами, воспоминания пришлись не к месту, болотник снял котомку, осторожно пристроил в корнях дерева, нехотя вытащил кистень. Воины продолжали надвигаться, сперва, небольшие, словно детские деревянные фигурки, они постепенно росли, увеличивались, вскоре, послышалось похрустывание веточек под ногами, а ветерок донес запах крепкого мужского пота.

Слева, яростно засопел Шестерня, справа, заскрипел тетивой Мычка, обнажив кинжал, застыла в напряженной позе Себия, ощутив неладное, напрягся незнакомец, лишь Зола, по-прежнему, стоял недвижимо, о чем-то напряженно размышляя, придет время, и маг взорвется фонтаном всесокрушающей силы, но пока, нет прямой угрозы, происходящее вокруг не стоит особого внимания.

Шорох листвы под ногами все ближе, сухо поскрипывает кожа доспехов, выдубленная до жесткости дерева, воины совсем рядом, идут, не замечая притаившихся врагов. А может, это лишь видимость, и цели давно распределены? Мгновение, и, повинуясь незаметному знаку, каждый бросится к своей жертве, в точности исполняя отданный заранее приказ.

ГЛАВА 9

Тела немеют от неподвижности, переполненные напряжением мышцы готовы взорваться, сметая смертельным вихрем стали заслон из противников, миг, другой и польется кровь, обильно орошая жадную к влаге землю. Но что это? Далеко, за пределами рощи, раздается крик. Один из воинов, в роскошном доспехе и знаками отличия на грудном панцире, останавливается, замедленно поворачивается, прислушиваясь, остальные послушно замирают, ожидая команды. Крик доносится вновь, в голосе зовущего нетерпение. Вожак мгновение вслушивается. Короткий жест отмашки, и вот, уже воины торопливо двигаются назад, стремительно удаляясь от места, так и не состоявшегося, сражения.

Со скрипом разогнулся лук, Мычка спрятал ненужную более стрелу в колчан, выпуская ярость, с шумом выдохнул Шестерня, коротким жестом бросила клинок в ножны Себия, лишь Зола не пошевелился, словно, и не почувствовал вытягивающего душу, звенящего, словно натянутая струна, момента смертельно опасности.

Дерн проследил, как воины вышли из рощи, разбрелись по кораблям, а немного позже, и сами ладьи замедленно взмыли, исчезнув из поля зрения. Еще некоторое время слышался гулкий звук, после чего, наступила тишина. Шестерня вложил секиру в петлю, смахнул со лба пот тыльной стороной ладони, сказал хрипло:

— Сколько живу, от силы пяток разочков летающие ладьи видал, да и то, издали, а тут… — Он покачал головой, пробормотал сокрушенно: — Что-то в мире происходит неладное.

Себия поежилась, произнесла с испугом, к которому примешивался восторг:

— Когда я жила в пещерах, даже не думала, что такое возможно. Наверное, это незабываемое ощущение парить в небе, словно птица… — Заметив удивленные взгляды друзей, она оборвала себя на полуслове, враз посерьезнев, сказала: — Вы заметили, что все эти воины — вершинники, да что там воины, вообще все!

— Не заметили. Не до того было, — хмуро ответил Дерн.

— Мы там наследили столько, что и ребенок сможет без труда определить, сколько нас было и куда направились, — задумчиво произнес Мычка. — Непонятно, почему они не завершили поиски.

— Может и завершили, — буркнул Зола, что, наконец, вынырнул из размышлений. — Но, возможно, все гораздо сложнее, чем мне кажется, поэтому…

— Поэтому, пока они не вернулись, и не принялись разбираться со сложностями, нужно выдвигаться, — закончил за него Дерн. — И чем быстрее, тем лучше.

— А с этим что? — Мычка кивнул на спасенного, о котором уже успели забыть.

Мужчина стоял оперевшись плечом о дерево, с интересом вслушиваясь в разговор, хотя, судя по отстраненному выражению лица, не понимал ни слова. Ощутив к себе внимание, он встрепенулся, взглянул вопросительно.

— Все остается в силе, — ответил болотник с нажимом. — Я не для того приводил его в чувство, чтобы оставить при первом намеке на опасность. Он идет с нами.

Пожав плечами, Мычка развернулся, зашагал в сторону обратную той, куда совсем недавно опускались удивительные корабли, и где чернело зловещее пятно выгоревшей земли. Остальные потянулись следом. Дождавшись, когда спутники уйдут вперед, болотник поднял с земли котомку, ободряюще похлопал нового спутника по плечу и, объяснив жестами, чтобы тот шел следом, зашагал за товарищами.

Остаток дня прошел без происшествий. Сперва, двигались вполсилы. Дерн, время от времени, косился на новообретенного спутника, опасаясь, что тот отстанет или, чего доброго, упадет без сил. Но незнакомец оказался, не в пример, вынослив, невысокий, плотного телосложения, он без остановки шагал вперед, не выказывая усталости. Болотник оглядывался все реже, а затем, и вовсе перестал, успокоившись относительно физической формы подопечного.

Остальные изредка посматривали на новичка, кто с интересом, а кто с недоверием. Не самый удачный наряд, поначалу казавшийся нелепым, вскоре примелькался, и взгляды наемников, если и обращались в сторону незнакомца, то задерживались в основном на лице, оставляя прочие элементы фигуры без внимания.

Спасенный оценивающих взглядов не замечал, а если и замечал, то не подавал виду. Сохраняя на лице доброжелательное выражение, он то и дело, вертел головой, с неподдельным интересом разглядывая совершенно непримечательные вещи: далекая рощица, причудливый куст, висящая в небе птица, на все он смотрел с каким-то детским любопытством. На него, сперва, косились настороженно, но вскоре, привыкли и перестали замечать, вспоминая лишь в моменты, когда, не в силах сдержать изумление, спасенный издавал восхищенный возглас, всматриваясь в какую-нибудь очередную непримечательную деталь ландшафта.

Пару раз, в отдалении, замечали точки воздушных судов, мелькающих высоко в небе на пределе зрения, но не обращали особого внимания, однако, после того, как один из кораблей вдруг подлетел ближе, и некоторое время, висел над головами, Мычка изменил тактику. Проводив взглядом уносящийся вдаль корабль, вершинник свернул к ближайшей группке деревьев, по мере продвижения на запад попадающихся все чаще, и отныне выбирал путь так, чтобы поблизости всегда находилась небольшая рощица, куда и отходил отряд, в случая появления незваных гостей.

Изгибы значительно удлинили путь, порой, чтобы пройти мимо рощицы, приходилось делать изрядный крюк, а резкие броски под защиту деревьев усиливали недовольство, но спутники сдерживались, лишь сдавленно чертыхались, при очередном предупредительном окрике вершинника. Наконец, Шестерня остановился, сказал, с трудом сдерживая раздражение:

— Чем скакать по кустам, как зайцы, не лучше принять бой?

Переведя дух, Дерн поинтересовался:

— А ты помнишь, сколько их в одной такой лодочке?

— И сколько: десять, пятнадцать? — запальчиво воскликнул пещерник. — Да хоть двадцать! Неужто — не сдюжим, с нашим-то мастерством.

Мычка спросил с иронией:

— А если они, чем помощнее, шмальнут, не сходя на землю? Помнишь, давеча, какую громадину такие вот лодочки завалили?

В разговор вклинился Зола, прошептал, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло:

— Не шмальнут. Регулярная армия не занимается уничтожением обычных путников. — Он помолчал, добавил рассудительно: — К тому же, каждый выстрел из такого оружия должен тянуть на приличную сумму, чтобы вот так, запросто, палить по каждому встречному — поперечному.

— Разве это была не магическая атака? — осторожно поинтересовалась Себия. — Я не знаю оружия, способного наносить удары такой мощи.

— Я тоже не знаю, — согласился Зола. — Но это не магия. Пока над городом шел бой, а некие наемники стояли, раззявив рты, я провел беглый анализ атмосферы и могу с уверенностью утверждать — это не магия. Что-то близкое, возможно, сходное в основах, но не магическое манипулирование.

С Золы, что становился неумеренно многословен, едва дело касалось магии, Мычка перевел взгляд на спасенного, скромно стоящего в сторонке, разглядывая ползущую по стволу дерева козявку. Сказал, не обращаясь ни к кому в отдельности:

— А вы заметили, что наш новый товарищ питает слабость к природе?

Сбитый с мысли, Зола поперхнулся, сказал с неудовольствием:

— А не все ли равно?

Мычка произнес задумчиво:

— Уделять столько внимания несущественным мелочам и не видеть намного более важного… Вы заметили, что он даже не поднимает головы, когда в небе появляется корабль?

— Может, ему не интересно, — пожал плечами Дерн. — Мало ли, какие у людей причуды.

— Или зрение слабое, — поддержала болотника Себия.

— Головой он ударился, вот и не обращает. И бабочками любуется от того же, — проворчал Зола.

Шестерня хохотнул, сказал с подъемом:

— А может, это от зелья, что ему Дерн влил? Вот помню…

Оборвав пещерника, Мычка сурово произнес:

— Передохнули — двигаем дальше.

Для ночлега облюбовали небольшую рощу. Под громадами древних дубов нашлось достаточно валежника, и вскоре, пламя уже вгрызалось в сухую древесину, весело потрескивая и отстреливая мелкими злыми искрами. Пока все собирали хворост, Мычка исчез, а когда вернулся, товарищи с удивлением заметили в его руках массивный шар. Судя по всему, ноша оказалась не легка, лицо вершинника побагровело от усилий, мышцы на руках вздулись. Остановившись возле костра, Мычка бросил шар, вздохнул с облегчением. При ударе о землю шар развернулся, оказавшись огромным броненосцем.

Спасенный, что до того бродил по лагерю с отрешенным видом, приблизился, с интересом уставился на броненосца. Когда Мычка приступил к разделке, тот вдруг, протянул руку, указывая на нож, что-то произнес на своем свистящем наречье. Вершинник помедлил, замедленно протянул нож. Незнакомец осторожно взял, подсел к броненосцу, некоторое время смотрел, затем коротким точным движением располосовал тушку. Глядя, как новичок ловко управляется с тушкой, деловито снимает кожу и нарезает мясо аккуратными ломтями, Мычка успокоился, похоже, их новый знакомый тяготился своим положением, и пытался быть хоть в чем-то полезным.

Себия, некоторое время, молча наблюдала за действиями незнакомца, после чего, подошла к Мычке, сказала негромко:

— Если ты доверяешь нож, не лучше ли снабдить его настоящим оружием? Полагаю, нам еще предстоят схватки, и руки лишними не будут.

Мычка задумчиво покивал, отошел в сторону, но немногим позже, когда нарезанное ломтями мясо нанизали на палочки, что, в свою очередь, воткнули в землю возле пламени, взял незнакомца за руку, отвел в сторонку. Остальные искоса наблюдали за его действиями. Мычка вытащил мечи, один, развернув рукоятью, протянул напарнику. Тот осторожно взял оружие, повертел в руках, взмахнул раз, другой.

Глядя, как незнакомец размахивает мечом, Себия поморщилась, сказала с досадой:

— Похоже, его не интересуют не только летающие корабли, но и оружие.

Шестерня громко сглотнул, от поджаривающейся дичи шел такой дух, что он с трудом сдерживался, чтобы не начать пожирать еще сырое мясо, сказал ободряюще:

— Не переживай. Вот он сейчас прикидываться перестанет, и Мычку с одного удара р-раз!..

Звякнуло, мимо, опасно сверкнув в отблесках огня, пролетел меч, воткнулся неподалеку в землю. Пещерник повернул голову, взглянул на Мычку, что, опустив меч, стоял с хмурым видом, затем перевел на незнакомца, тот с виноватой улыбкой разводил руками, всем видом показывая, что сделал это не специально.

— С одного удара, говоришь… — Себия досадливо сплюнула, отвернулась.

Шестерня взъерошил бороду, пробормотал обескуражено:

— Что ж поделать, не уродился человек воином. — Помолчал, добавил без особой уверенности: — Может, что другое умеет, полезное…

Мычка сходил за мечом, вернулся, вручил вновь. На этот раз, бой продолжился чуть дольше, соперники обменялись не одним, а тремя ударами, но, в итоге, с тем же результатом — Мычка отправился за мечом, а чужеземец с грустным видом отошел в сторону.

Зола шевельнулся, произнес неуверенно:

— Может магией владеет? Надо бы провести пару экспериментов.

— Нет уж! — Дерн выставил перед собой ладони. — Давай как-нибудь в другой раз, когда условия будут более подходящие.

— Это когда? — обиженно поинтересовался маг.

— Когда нас не будет рядом, — отрезал болотник.

Шестерня возбужденно завозился, сказал с подъемом:

— А чего? Пусть попробует. Зола у нас хороший учитель, терпеливый. С его помощью даже у меня как-то раз огнешар получился. Вдруг, и у этого тоже.

На этот раз, на Шестерню неодобрительно посмотрели все, включая Золу.

Вершинник подсел к костру, внимательно осмотрел мясо, что уже подрумянилось, покрылось хрустящей корочкой, поразмыслив, произнес:

— Может, он действительно ничего не умеет, а может, и умел что, да забыл. Вспомните, каким, а главное, где мы его нашли: без одежды, без сознания, в центре опаленного пятна земли. Уже то хорошо, что идет — не жалуется. Дойдет с нами до города, или, на худой конец, до ближайшей деревушки, там и оставим.

Подводя черту под разговором, Дерн произнес:

— На этом и порешим. А пока, давайте ужинать, что-то утомился я за сегодня от летунов прятаться, да и мясо готово.

Судя по тому, с какой скоростью расхватали колышки с мясом, Дерн выразил всеобщее желание. Дневной переход под палящим солнцем истощил силы и вызвал жгучий голод, так что путешественники уже давно украдкой сглатывали слюну, в мечтах, уже в который раз, расправлялись с ужином.

Покосившись на чужеземца, что сидел неподалеку, глядя голодными глазами на пищу, Мычка махнул рукой, позвал:

— Эй, найденыш, подходи и ты, еды на всех хватит.

Чужеземец встал, замедленно приблизился. В отсветах огня он ничем не отличался от прочих людей, во множестве встречающихся по всему миру: открытое лицо с широкими скулами, высокий лоб, нос с небольшой горбинкой, лишь мощный, волевой подбородок с ямочкой несколько не вязался с большими задумчивыми глазами, на самом дне которых затаилась непонятная печаль.

Благодарно кивнув, он выбрал одну из оставшихся палочек с мясом и уже хотел вернуться на место, когда Шестерня, придержал его за руку, сказал деловито:

— Постой. Ведь у тебя должно быть имя. Без имени неудобно. К примеру, меня, — он ткнул себя рукой в грудь, — зовут Шестерня. — Повторил по слогам: — Шес-тер-ня! Его — Мычка. Вон тот, зеленый — Дерн, а тот с палкой — Зола. Ну и, конечно, Себия.

ГЛАВА 10

Все улыбались, слушая, как пещерник представляет их чужеземцу, лишь Зола нахмурился, сравнение посоха с палкой неприятно резануло слух мага. Чужеземец вслушивался в слова Шестерни, на его лице от попыток понять отразилось мучение, к тому же от мяса, что он удерживал на палочке возле груди, шел одуряющий аромат, от которого смешивались мысли, а желудок начинал яростно ворочаться, требуя пищи.

Глядя на мучения чужеземца, Себия сжалилась, сказал с укоризной:

— Шестерня, отпусти ты его, пусть хотя бы поест. На голодный желудок чужой язык воспринимается плохо.

Но пещерник казался неумолим, удерживая чужеземца за руку, он несколько раз повторил имена, указывая при этом на каждого, пока пленник не начал кивать, раз за разом, повторяя имена, сперва, ужасно коверкая, но затем, все лучше и лучше. Шестерня кивал, удовлетворенно улыбался, когда, наконец, имена зазвучали, как они есть, почти без искажений, ткнул пальцем в грудь пленнику, поинтересовался:

— А ты, как звать тебя?

Тот ответил длинной трелью с переливами. Не выдержав, хмыкнул Дерн, звонким колокольчиком засмеялась Себия, даже Зола улыбнулся. Мычка хлопнул Шестерню по плечу, спросил насмешливо:

— Ну что, доволен? Теперь повтори, разочков так сто, глядишь, сможешь воспроизвести.

Пещерник пригнул голову, сказал упрямо:

— Нет уж, коль с нами идет, пусть и говорит по-нашему. И имя ему дадим человеческое, чтоб язык не ломать. Предложите что, или мне самому придумать?

Прежде, чем кто-то успел открыть рот, Дерн произнес рассудительно:

— А чего мучиться. Мычка верно сказал — найденыш он, найденыш и есть.

Шестерня пошевелил бровями, отчего, его лицо смешно исказилось, пробормотал:

— Что ж, неплохое имя. — Добавил, глядя чужеземцу в глаза: — Ты будешь Найденыш, — для большей понятливости ткнул ему рукой в грудь.

Судя по всему, экзекуция настолько утомила незнакомца, а быть может, причиной тому послужил голод, что он сразу же, почти без искажений, повторил слово, после чего, отсел в сторонку, и, не откладывая, принялся за ужин.

Пробудились с первыми лучами солнца, быстро расправились с остатками ужина, и, не медля, выдвинулись. Пока собирались, Шестерня, припомнив вчерашнюю затею, негромко поинтересовался:

— Как спалось, Найденыш?

К всеобщему удивлению, чужеземец сразу же повернулся к пещернику, взглянул вопросительно. Дерн заметил, сказал одобрительно:

— Смотри-ка, запомнил. Вот уж не думал, что твоя метода окажется действенной.

Пещерник ухмыльнулся, сказал самодовольно:

— Это еще что. Вот пооботрется немного, будет болтать на нашем, как на родном, уж я постараюсь. — Проходя мимо чужеземца, он ободряюще похлопал его по плечу, еще раз повторил присвоенное имя.

Потянулись однообразные дни. Вставали засветло, завтракали остатками ужина и выдвигались в путь. Когда солнце достигало зенита, устраивали полуденный привал, облюбовав для этого одну из многочисленных рощиц, где в приятной прохладе укрытые от палящих лучей, восстанавливали силы. Пока Мычка ходил охотиться, остальные натаскивали хворост, устраивали костер, после чего, каждый занимался, чем хотел.

Дерн отыскивал какие-то, одному ему ведомые травы, часть из которых сушил, разложив на открытом солнце, иные, сразу же растирал в небольшой ступке, по капле добавляя какой-то дурно пахнущей жидкости то из одной, то из другой склянки, после чего, собирал получившуюся густую пасту в горшочек. Когда горшочек заполнялся, болотник вытаскивал из костра уголек, царапал на донышке хитрую завитушку и прятал горшок в котомку, предварительно, несколько раз обернув кусочком ткани.

Себия отходила в сторону, где, выбрав подходящую цель, обычно это было засохшее дерево, оттачивала мастерство, бросая из самых невозможных положений мелкие металлические звезды, миниатюрные кинжальчики и прочие невообразимые вещи, коих у подземницы оказалось великое множество. Закончив, она садилась, скрещивала ноги, закрывала глаза, и долгое время не двигалась, погружаясь в неизведанные пучины глубокого транса.

Пещерник усаживался поудобнее, отыскивая подходящий ствол дерева, чтобы, по его же словам, — было, на что плечам опереться. Пристраивал на коленях секиру и начинал любовно править оружие точильным камнем, вытравливая и без того сверкающего лезвия, одному ему видные неровности. Когда занятие наскучивало, или кто-нибудь из находящихся поблизости товарищей выражал явное утомление скребущими звуками, Шестерня убирал точильный камень, вешал секиру в петлю, укладывался в укромное место, и вскоре, окрестности оглашались молодецким храпом.

Зола отыскивал место почище, с осторожностью вытаскивал карту, что, от частого использования, порядком истрепалась, и погружался в размышления. Порой, маг подскакивал, начинал возбужденно метаться, после чего, осененный идеей, принимался быстро чертить концом посоха символы. Твердое дерево легко продавливало насыщенную влагой землю, и через некоторое время, все пространство вокруг покрывалось непонятными значками, так что, в итоге, Зола перемещался прыжками, опасаясь случайным касанием стереть важную деталь. Иногда, довольный результатом, маг начинал насвистывать, едва не пускаясь в пляс, но чаще, от бессилия осознать заложенный в карту смысл, приходил в ярость, в гневе вытаптывал работу и уходил из лагеря, успокоить взведенные нервы вдали от товарищей.

Чужеземец обычно просто гулял вокруг, порой сидел, созерцая какую-нибудь травинку, или играл с заползшим на руку жуком, подталкивая его пальцем то с одной, то с другой стороны, и радуясь, словно ребенок, когда жук, утомившись бежать по принуждению, принимал угрожающую позу, нападая на мучителя. Иногда Мычка брал его с собой, пространно объясняя основы охотничьего мастерства, впрочем, больше от скуки, чем всерьез, рассчитывая на то, что не понимающий ни слова спутник действительно чему-то научится.

Вернувшись, Мычка разделывал пойманную добычу, жарил, нанизывая на палочки, или, обмазав глиной, запекал, предварительно зарыв в землю и забросав сверху углями. Часть мяса съедалось сразу, остальное, завернутое в свежие листья, раскладывали по заплечным мешкам, оставляя на ужин, а, при особо удачной охоте, и на завтрак.

Пару раз, сильно отклонялись с пути, согласуя направление с требованиями Золы. Вытребовав остановку, маг, чуть ли не носом рыл землю, исследуя местность вокруг с упорством охотничьей собаки, но, за исключением старой выгоревшей проплешины, почти полностью заросшей травой, да вывороченной с корнем небольшой рощицы с остатками почерневших комлей, так ничего и не обнаружили.

На десятый день пути, впереди замаячили шпили далеких зданий. Подземница первой заметила высверки на горизонте, указав рукой, воскликнула с восторгом:

— Мне кажется, или мы, наконец, достигли желанной цели?

Мычка приставил ладонь козырьком ко лбу, всматриваясь в указанном направлении, произнес:

— Пока не достигли, не знаю, успеем ли к заходу солнца.

Подошел Шестерня, сказал мечтательно:

— Хорошо бы. Я, наконец-то, смогу выпить доброго пива, а то вода уже в глотку не лезет.

— Смотри, не подавись, — Дерн усмехнулся, — говорят, от местного пива деревенщина со второго кувшина без памяти валится.

— Это кто такое говорит? — пещерник угрожающе сдвинул брови.

— Болтают всякие, — уклончиво ответил болотник. Добавил с серьезным видом: — Нужно быть осторожнее, по крайней мере, первое время. Город незнаком, порядки другие. Не буду рассказывать все сплетни, что слышал об этом месте от заезжих купцов, но, если окажется правдой, хотя бы десятая часть, нужно быть осторожными втройне.

— А что рассказывают? — Себия взглянула умоляюще.

К подземнице присоединился Мычка, изогнув бровь, воззрился с вопросом в глазах. Дерн поморщился, сказал нехотя:

— Говорят, что город разделен на несколько частей: верхний, средний и нижний. Там огромные рынки, куда съезжаются купцы со всего света продавать чудесные ткани и невиданных зверей. Сказывают о многочисленных гильдиях, где, не покладая рук, трудятся известнейшие мастера, изготавливая доспехи, коим нет сносу, и оружие, что разрубает даже камни. — Глядя на зачарованные лица друзей, Дерн усмехнулся, продолжил тоном ниже: — Также говорят о скрытых храмах, где приносятся кровавые жертвы, и о тайных слугах властителя, что незримо следят за горожанами, выявляя недовольных. О чудовищах, что ночами выползают из расположенных под городом древних катакомб, пожирая припозднившихся путников.

С каждым словом Зола кривился все больше, под конец, не выдержал, сказал с презреньем:

— Нашел, что повторять, россказни пьяных посетителей таверн.

Дерн покивал, сказал мирно:

— Сказал, что слышал. Поведай ты, раз знаешь больше.

Зола приосанился, расправив плечи, произнес нараспев:

— Град, куда мы направляемся — средоточие науки. В нем располагается крупнейший университет магических ремесел, куда съезжаются маги и ученые со всего мира. При дворе там организована библиотека, где хранятся десятки тысяч трактатов на любые темы. Под чутким правлением достойных мужей здесь расцветают ремесла, достижения коих столь велики, что, не взирая, на тяготы пути, чужеземцы приезжают из далеких земель, стремясь приобщиться к достижениям цивилизованного мира. Правитель этих земель строг, но справедлив, не покладая рук, он беспощадно искореняет завистников, кои во множестве плодятся среди жаждущей поживиться за чужой счет черни.

— Да, да, — Дерн поддакнул. — Искореняет. К тому же собственноручно. Так и видится правитель с сияющим мечом, да по улицам. А от него завистники во все стороны. Но, конечно, не успевают, не успевают…

Прерванный на пике пламенной речи, Зола поперхнулся, взглянув на болотника, скалящего зубы в глумливой усмешке, холодно процедил:

— Кто хотел — понял, остальным без надобности, — отвернулся, оскорбленный.

Высоко над головами, в сторону города величаво проплыла ладья, чуть позже, в стороне, туда же, прошли еще несколько. Шестерня проследил взглядом, сказал озадаченно:

— Вот, значит, откуда они берутся. — Добавил, задумчиво: — Похоже, россказни о величии города не пустые байки.

— А кто говорил про байки? — Дерн взглянул пытливо.

— Так вон, Зола и говорил. — Шестерня кивнул в сторону мага, что по-прежнему, стоял отвернувшись. — Да, и ты тоже.

— У Золы свои байки, у меня свои, — произнес болотник непонятно. — Боюсь только, ошибаемся оба.

Когда солнце пошло на спад, вышли на дорогу. Идти сразу стало легче. Не желая лишний раз ночевать в открытом поле, пошли шибче, благо, уже можно было рассмотреть зубцы далеких стен. Обгоняя припозднившихся путников, торопливо бредущих в том же направлении, преодолели остаток пути.

По мере приближения, город предстает во всем своем величии. Расположенный на огромном холме, он напоминает невероятного размера муравейник. По краям, деревянные, расположились небольшие домики и лачуги, немногим дальше, начинается пояс каменных зданий, отличающиеся, как цветом, так и текстурой, использованные при строительстве каменные блоки настолько массивны, что даже на огромном расстоянии кажутся цельными скальными обломками. Местами, над общей серой массой возвышаются устрашающих размеров здания, в которых даже неопытный наблюдатель без особых усилий опознает храмы.

Вершину холма, словно гигантская корона, венчает дворец невиданных размеров. Разнесенные друг от друга на приличное расстояние башенки, соединенные высокой стеной, вонзаются в небо блестящими иглами, мелкими соринками трепещут на концах едва заметные прапорцы. Внутри, огороженные неприступными стенами, виднеются изящные строения, чьи крыши, покрытые блестками, в лучах заходящего солнца сверкают так, что больно смотреть.

— Если он столь прекрасен снаружи, то каков внутри? — с восхищением произнесла Себия.

— Скоро увидим, — бодро произнес Шестерня. По мере приближения к городу, лицо пещерника становилось все более оживленным, мысленно он уже пребывал в одной из городских таверн, приобщаясь к местному ассортименту хмельных напитков.

До окружающей жилые кварталы стены осталось еще порядком, но дыхание города уже ощущалось в полной мере: вокруг поднялись многочисленные домики бедноты, ветхие, покосившиеся стены, зияющие дырами крыши, во множестве возникли кучи гниющего мусора, источающие омерзительную вонь, по краям дороги, выставив, на показ, гнойные язвы, расположились калеки.

Глядя на снующие в переулках темные фигуры, кое-где собирающиеся группками, Мычка сказал едко:

— А вот, и первые представители. Надеюсь, в самом средоточии науки будет хоть немного почище. — Он бросил насмешливый взгляд на Золу, но тот пропустил колкость мимо ушей, посчитав ниже своего достоинства реагировать на столь низкопробные подначки.

Приблизились к стене. Высокая, в три человеческих роста, сложенная из грубых, поросших лишайниками каменных блоков, стена внушала трепет, угрюмая и неприступная, как скала. Глядя на покрывшие отдельные блоки многочисленные глубокие трещины и кучи каменного крошева у основания, Шестерня присвистнул, сказал с почтением:

— Древняя, однако, работа. Сколько ж этому граду лет?

Себия указала на свежие леса, возведенные вокруг особенно сильно разрушенных участков, сказала удивленно:

— Ремонт…. Но зачем?

— Стены укрепляют лишь в одном случае, — хмуро ответил Мычка. — Если есть опасность нападения.

На него посмотрели с недоверием, город производит своим величием неизгладимое впечатление, так, что сама мысль о том, что кто-то может покуситься на подобную мощь, кажется кощунственной, но Мычка не улыбался, и спутники нахмурились. Лишь лицо Найденыша осталось безмятежным. Несмотря на регулярные занятия, что ежевечернее устраивал чужеземцу Шестерня, Найденыш не преуспел в языке, понимая отдельные слова, и даже короткие выражения, он почти не говорил, отвечая односложным «да» или «нет» после напряженного раздумья; если же собеседник говорил зараз больше двух предложений, то мгновенно терялся, сникал.

Прошли сквозь арку врат. Огромные, чудовищной толщины створки, распахнутые настежь, глубоко вросли в землю основанием. Судя по окаменевшим кучам земли вокруг, ими не пользовались уже давно, упростив процедуру до лежащей под ногами проржавевшей цепи, что, с наступлением темного времени, натягивали, перегораживая проход. Охранники, сидящие по обе стороны врат, проводили друзей настороженными взглядами, но вопросов не задали.

Сразу же, за стеной началась мощеная булыжником мостовая. Покрытые слоем нанесенной с дороги степной пыли, камни мостовой, лишь с трудом угадывались, но, не смотря на это, чувствовалось — под ногами настоящая твердь, что не раскиснет при первом дожде, с чавканьем засасывая сапоги, не расплещется тяжелыми колесами груженых товарами повозок.

Вокруг поднимаются стены из дерева и камня, толстые бревна сменяются блоками из обожженной глины, а те, в свою очередь, уступают место каменным булыжникам обработанным столь умело, что между соседними камнями не просунуть лезвия кинжала. Вертя головами и поминутно восторгаясь, миновали жилой квартал, с опаской прошли мимо огромного здания храма, нависающего сумрачной скалой, для чего, пришлось перейти на другую сторону улицы, поскольку, у ворот храма громко вещал человек в сером балахоне, и вокруг скопилась изрядная толпа.

Зола, сперва, вслушивался в долетающие слова, но вскоре, скривился, зашагал быстрее. Шестерня, что с момента входа в город, что-то непрерывно высматривал по сторонам, всплеснул руками, воскликнул радостно:

— Наконец-то! А то я уже начал волноваться. — Он указал на гостеприимно распахнутые створки дверей таверны, где, прибитый над входом, красовался потрескавшийся бочонок.

Ощутив разлитый в воздухе тонкий аромат жареного мяса, наемники разом сглотнули, невольно ускорили шаг, стремясь быстрее добраться до вожделенного пиршества. Гулко ударило, шелест голосов заполняющих улицу горожан оборвался, люди застыли, удивленно оглядываясь. Послышался новый удар. Кто-то испуганно вскрикнул, указывая, взметнулась рука, за ней еще и еще, и вскоре все глаза оказались прикованы к стене храма, где змеилась глубокая трещина.

ГЛАВА 11

Ударило в третий раз. Стена у основания вспучилась, трещина углубилась, пошла расширяться. Посыпалось каменное крошево, сперва, тонкой струйкой, но вот полетели мелкие камушки, за ними, увлеченные потоком, сдвинулись крупные булыжники. Десятки глоток одновременно исторгли вопль ужаса, люди бросились в стороны, в слепом ужасе отталкивая друг друга и топча упавших.

Стена, совсем недавно казавшаяся незыблемой, дрогнула, с тяжелым вздохом осела, погребая убегающих. Взметнулось облако удушающей пыли. Воцарилась мертвящая тишина, а мгновение спустя, по ушам резанул надсадный рев, груда оставшихся от стены камней разлетелась, и из темной глубины здания выметнулось нечто.

Наемники оторопели. Вздымая пыль и изрыгая облака ядовитого дыма, из глубины здания на них с ревом неслось чудовищное порождение мысли сумасшедших механиков. Огромная, как сарай, телега: непривычные формы со странным рисунком на поверхности гипнотизируют, не позволяют отвести взгляд, металлические колеса с легкостью крошат каменные глыбы, а жуткий грохот, словно тысяча кузнецов разом бьют по наковальне, отдается в костях, заставляя морщиться от боли.

Телега пронеслась через парализованную ужасом толпу, оставляя широкий след из раздавленных тел и кровавых ошметков, с разгону врезалась в дом — напротив, за мгновение превратив его в груду обломков, завертелась на месте, исходя удушающим дымом.

Наемники замерли, не в силах решиться на действие: мышцы напряжены, пальцы влипли в рукояти оружия, но чудовищный механизм крошит толстенную кладку с такой легкостью, что обычное оружие, вряд ли, поможет. Мычка потащил лук, Зола взмахнул посохом, но в этот момент, вперед шагнул Найденыш, лицо чужеземца сосредоточенно, в глазах застыло странное выражение, подняв руки, он крикнул, перекрикивая грохот:

— Нет! Вы не сможете.

Разбросав остатки дома, телега развернулась, издавая жуткий лязг, покатилась навстречу. Не выдержав, Мычка выпустил стрелу, а с рук мага сорвался огнешар, но ничего не произошло, соприкоснувшись с броней, тонкое древко переломилось, а огнешар угас, не оставив даже следа. Найденыш сорвался с места, понесся, с каждым шагом приближаясь к чудовищному созданию. Раскрыв рты, спутники смотрели, как он бежит, неловко вскидывая ноги, еще немного, и их странный товарищ исчезнет, сметенный всесокрушающей мощью, сольется с камнями мостовой раздавленный, как муравей под подошвой сапога.

Не в силах больше смотреть, Себия отвернулась, Мычка отвел взгляд, а Шестерня опустил голову, лишь Дерн с Золой, оба с окаменевшими лицами продолжали следить, ожидая развязки. Добежав до телеги, Найденыш высоко подпрыгнул, и в этот момент рухнула стена ближайшего дома, заслонив обзор, над улицей поднялось пыльное облако.

Первым опомнился болотник, набрав воздуха в грудь, он заревел, что есть мочи, перекрикивая шум:

— Отходим. Сейчас оно будет здесь!

Наемники завертели головами, отыскивая безопасное место. Неподалеку, в непрерывной стене домов наметился просвет. Мычка взмахнул руками, бросился в укрытие, на бегу призывая остальных. Товарищи последовали за ним, один за другим влетели в узкий лаз, побежали, прыгая через кучи мусора, но вскоре, остановились. Переулок оказался тупиком: вокруг вздымаются стены, ни одного окна, над головой синий прямоугольник неба, но каменные блоки стен слишком гладкие, не зацепиться.

— Назад! — крик вершинника потонул в грохоте.

Вход в переулок окутало пыльным облаком, откуда, лязгая и надрывно взревывая, выдвинулся механический зверь. В проеме обозначилась заостренная морда: металлическая туша с натугой двинулась вперед, разламывая плечами-боковинами каменные стены домов. Наемники отступили на шаг, затем еще.

Удушающий дым забивает ноздри, в уши ввинчивается невыносимый грохот, мысли лихорадочно мечутся, пытаясь найти выход. Шаг назад, еще один. Механизм ползет медленно, шаг за шагом, взламывая неподатливые стены, но камень не в силах остановить рукотворное чудовище, и железная махина приближается неотвратимо, а вместе с ней приближается смерть.

Шаг назад, еще, дальше идти некуда. Вокруг побледневшие лица друзей, капли пота сбегают по вискам, оставляя прозрачные следы в осевшей на коже пыли, затравленные взгляды, оскаленные рты. Нелепая чудовищная смерть от направляемого невидимой рукой бездушного металла, без славы, без почестей, лишь, вечное небо с холодным любопытством смотрит сквозь щель между крышами.

Что-то неуловимо изменилось, скорость механического чудовища замедлилась, надсадный рев стал на порядок тише, а затем, и вовсе прекратился, выпустив клуб черного дыма, телега остановилась. Не веря в спасение, наемники ошалело переглянулись, не в силах произнести ни слова. В недрах металлического зверя загремело, хрустнуло, сбросив кучу мелких камней, распахнулась крышка. Наружу высунулся человек: волосы взъерошены, лицо покрыто черными пятнами, жадно хватая воздух широко открытым ртом, человек повернулся, устало помахал рукой.

В обгорелом, измазанном сажей незнакомце наемники с изумлением узнали Найденыша, он осунулся, словно, за недолгое пребывание в чреве рукотворного зверя потерял большую часть сил, кожа на руках пошла волдырями, но лицо сияло радостью, как у ребенка, что, наконец, смог прикоснуться к оружию отца.

Наемники заговорили разом, перебивая друг друга, накинулись с вопросами, но, не в силах внятно ответить, Найденыш, лишь, улыбался. Замолчали также одновременно, лишь, Шестерня, покачивая головой, все повторял:

— Ай, да Найденыш, ай, да молодец! Говорил я — в чем-нибудь, да окажется полезным. — Остальные улыбались, кивали одобрительно.

Первой опомнилась Себия, сдержано произнесла:

— Думаю, стоит убраться в более спокойное место. Скоро тут будет полгорода, не хотелось бы привлекать излишнее внимание.

— Боюсь, мы его уже привлекли, — Дерн указал в сторону улицы, где постепенно собиралась толпа.

Сперва, люди опасливо жались к стенам, ревущее, всесокрушающее чудовище еще стояло перед глазами, но постепенно любопытство пересиливало, еще мгновение назад, разбегавшиеся в панике горожане сбивались в группки, подбадривая друг друга, замедленно приближались, готовые при малейшем признаке опасности — тут же, обратиться в бегство.

Зола произнес с сомнением:

— Быть может, лучше дождаться стражу? Судя по количеству жертв, здесь не каждый день происходит подобное. К тому же, никто — иной, как Найденыш, остановил этот разбушевавшийся механизм…

Себия коснулась плеча Золы, прервала мягко:

— Поверь, это не лучшая мысль. Как дочь начальника стражи… — она на мгновение запнулась, помрачнела от нахлынувших воспоминаний, но тут же взяла себя в руки, — я не понаслышке знаю, где именно разговаривают со случайными свидетелями и с помощью каких средств.

Зола недовольно поджал губы, но спорить не стал. Предложенный им вариант казался наиболее разумным, но не зная особенности местного управления не стоило лишний раз искушать судьбу. Поморщившись, маг полез через загромоздившую проход махину, стараясь не отстать от товарищей, что уже шустро карабкались наверх, цепляясь за углы и выступы, во множестве украшающие поверхность удивительной повозки.

Помогая друг другу, перебрались на противоположную сторону, где уже скопился народ, двинулись, раздвигая людей плечами. На наемников косились с опаской, с недоверием притрагивались, удивляясь, как те смогли выжить после столкновения с железным чудовищем. В сторонке, неприметные в тени дома, притаились несколько фигур: темные плащи, низко надвинутые капюшоны, они не шевелились, но Мычка ощутил, как от потока пристального внимания на теле вздыбились волоски, незаметно сделав знак спутникам, развернулся, быстро зашагал в противоположную от незнакомцев сторону.

Товарищи догнали, пошли рядом, плечо в плечо, не задавая вопросов, лишь когда поплутав по улочкам, вышли к очередной харчевне, Шестерня недовольно буркнул:

— Стоило блуждать в потемках, сапоги сбивать, коли таверна была перед носом.

Дерн, что единственный из всех, вместе с Мычкой, обратил внимание на подозрительных незнакомцев, похлопал пещерника по плечу, сказал ободряюще:

— То была плохая таверна. Запах прокисшего пива так ударил в ноздри, что даже Мычка не выдержал.

Шестерня взглянул с недоверием, но вершинник кивнул, произнес, соглашаясь:

— Верно. Ты ведь не хочешь весь вечер мучаться, вливая в себя отвратное пойло, а на утро проснуться с больной головой?

В таверну зашли по одному, стараясь не привлекать внимания, прошли к свободному столику в дальнем углу. Пока Шестерня, напустив на себя хозяйский вид, разговаривал со служанкой у стойки, остальные приглядывались к посетителям. За столами, ни чем не примечательные, коротают вечернее время горожане, стук посуды, шарканье ног и негромкие голоса сливаются в равномерный убаюкивающий шум. От потрескивающего в камине огня растекаются волны тепла, воздух насыщен пряными запахами пищи, отчего рот наполняется слюной, а желудок недовольно ворочается, до слуха, то и дело, доносится бульканье, с каким хмельной напиток наполняет чарки завсегдатаев, а меж столами, словно бестелесные тени, снуют юркие служанки, разнося тарелки со снедью.

Шестерня вернулся, пристроив седалище на лавку, произнес недовольно:

— Половину того, что хотел заказать, нет. Единственная радость — пиво в избытке, ну и кабанчик скоро будет, как раз дорумянивается.

Едва он договорил, у стола возник корчмарь, здоровенный детина в засаленном фартуке, мельком оглядев компанию, улыбнулся, сказал приветливо:

— Хорошая компания — достойный заказ, но… не сочтите за невежество, мне бы не хотелось, чтобы с оплатой возникли сложности.

Мычка демонстративно дотронулся до свисающего с пояса мешочка, легонько встряхнул. Прислушавшись к мелодичному звону, хозяин кивнул, улыбнулся шире, после чего удалился, а к столу, выныривая из недр харчевни, устремились работники. Перед наемниками, словно по волшебству, одно за другим начали возникать блюда: миски с парующим супом чередуются холодными подливками, пучки ароматной зелени сменяются краюхами душистого хлеба. Край стола заняли пузатые бутылки, тут же, рядком, выстроились холодные закуски: золотистые ломтики рыбы, настолько тонкие, что если взглянуть на свет, видны нежнейшие прожилки, горки невиданных грибов, больше похожие на клочья спутанных нитей, горки икры разных цветов и размеров. Последним, принесенный на огромном железном блюде, на стол внушительно лег кабанчик.

Озирая стол, заставленный блюдами столь тесно, что свободного места почти не осталось, Мычка сглотнул, сказал с уважением:

— Если это лишь половина, боюсь и представить, что изначально планировал Шестерня.

Ему не ответили, над столом повисла тишина, нарушаемая лишь дробным стуком ложек да жадным чавканьем. С громким чпоканьем распечатали бутылки, душистой волной растекся аромат вина. Сразу несколько рук протянулись к центру стола. Лопнула корочка, брызнул сок, в боках у кабанчика возникли зияющие отверстия, а перед каждым, исходя каплями горячего жира, возникли огромные куски душистого мяса.

Когда большая часть тарелок опустела, а от поросенка остались лишь обглоданные кости, Шестерня отвалился от стола, с удовлетворением произнес:

— Заморили червячка, теперь можно и поговорить.

— О чем? — Зола громко икнул, охнув, схватился за живот. От непривычно обильного ужина мага замутило.

— К примеру, о предстоящих планах. — Шестерня подпер рукой подбородок, продолжил мечтательно: — Я знал, что город велик, но даже представить не мог, насколько! Вы обратили внимание, какая здесь архитектура? А какое вино! — Он плеснул себе из бутылки, запрокинув голову, опустошил кубок одним глотком.

— Город действительно велик, — Дерн кивнул, — думаю, каждому из нас здесь найдется дело по душе.

Себия забросила в рот ломтик рыбы, задумчиво прожевав, поинтересовалась:

— А вам не показалось, что люди, словно чего-то ждут? Какое-то напряжение разлито в воздухе.

Мычка оживился, сказал поспешно:

— Я тоже заметил. К тому же, ремонт защитной стены, усиленные патрули на улицах… Может быть, здесь так всегда, но… — он замолчал, вопросительно взглянул на друзей.

— Вас удивило лишь это? — спросил Зола саркастически. — А выныривающие непонятно откуда чудовищные механизмы, давящие людей и ломающие постройки? Мы чудом остались живы!

Все повернулись к Найденышу, что вяло ковырял ложкой в миске, перекатывая по дну несколько оставшихся икринок. Его лицо, в потеках сажи, со следами свежих ссадин, выражало усталость. Ощутив на себе внимание спутников, Найденыш встрепенулся, с застенчивой улыбкой обвел окружающих взглядом.

Шестерня наклонился к товарищу, обдав мощным хмельным духом, громко прошептал:

— Скажи честно, где так научился с техникой работать? Наше племя на всякие штуки гораздо, но подобную конструкцию увидел впервые, и, надо сказать, пробрало до костей.

Вспомнив происшествие возле храма, Себия передернула плечами, сказала с содроганием:

— Не тебя одного.

— То, с чем мы сегодня столкнулись, очень сильно напоминает оставшиеся от «древних» механизмы, — задумчиво произнес Дерн. — Когда мы шли подземельями возле города пещерников, помните?

Над столом повисло гнетущее молчание. Перед глазами, словно живые, встали подземные переходы с дремлющими во тьме чудовищными изобретениями древней цивилизации. Все по-новому взглянули на Найденыша, что стал за время путешествия своим, простым и понятым парнем, чье прошлое, хоть и не было известно, но никого особо не интересовало… до этого момента.

Зола сглотнул, произнес потрясенно:

— Откуда он может знать такое!?

Дерн повернулся к магу, поинтересовался едко:

— Ты, видно, забыл, где мы его нашли?

— Но как?.. — Зола взглянул на болотника, в его глазах застыло непонимание. — Ведь он двух слов связать не может, букашками любуется!

Мычка произнес осторожно:

— Может это случайность? Ум за разум зашел, вот и кинулся, и даже что-то сумел сделать…

Шестерня, до того сидящий с отсутствующим видом, резко повернулся, его лицо побагровело, а кулаки с хряском сжались, привстав со скамьи, он глянул так страшно, что друзья отшатнулись, сдавленно прорычал:

— Случайность? Меча не держит? Да вы хоть представляете, что значит механика сложных машин и каких усилий стоит в ней разобраться, секиру Прародителя вам в печень!? Вы, когда у храма стояли, рты пораззявив да стрелки свои и огнешары метали ненужные, он, словно рыбка, в машину нырнул. Без ошибки и в управлении разобрался за мгновения, себя сохранил и нам не дал погибнуть! — он грохнул по столу так, что жалобно звякнув, подпрыгнули тарелки, а сидящие за соседними столиками посетители испуганно обернулись.

Друзья ошарашено смотрели на Шестерню. Пещерник отличался миролюбием, и приходил в ярость лишь во время боя. Мычка уже открыл рот, собираясь успокоить товарища, но взглянув в сторону входа, замер, рука невольно потянулась к оружию. Заметив застывшее лицо вершинника, все разом повернули головы. Через распахнутую дверь таверны входили люди, в уже знакомых темных балахонах с закрытыми капюшонами лицами.

ГЛАВА 12

Гостей заметили не только наемники. Разговоры стихли, под сводами корчмы воцарилась непривычная тишина, посетители разом побледнели, согнулись над тарелками, страшась поднять голову. Люди в балахонах некоторое время стояли недвижимо, затем, разом двинулись в сторону наемников. Один что-то негромко произнес, после чего, ближайшие столы мгновенно очистились: посетители бросали недоеденное, вскакивали, и быстрым шагом, не оглядываясь, двигались к выходу.

Наемники подчеркнуто не обращали внимания на приближающихся, лишь, когда последний посетитель выскочил из корчмы, а облаченные в балахоны фигуры встали полукругом вокруг столика, Зола замедленно поднял голову, с холодком произнес:

— Что вам угодно, любезнейшие?

Один из пришельцев выступил вперед, неторопливым движением сбросил капюшон: землистая кожа, узкое лицо, аристократический высокий лоб, на мага в упор взглянули огромные черные зрачки подземника, тонкие губы изогнулись в презрительно улыбке, когда незнакомец изрек:

— Этот человек, — обтянутая изящной перчаткой из черной кожи рука поднялась, указав на Найденыша, — отправится с нами. Остальные нас не интересуют… пока.

— Этот человек никуда не собирается, — мягко произнес Дерн, но в голосе болотника послышались стальные нотки.

Незнакомец улыбнулся шире, отчего стали видны ровные мелкие зубы, сказал бархатным голосом:

— Вы не поняли. Это было утверждение, не вопрос.

— Нет, это вы не поняли, — в разговор встрял Шестерня. Еще не остывший после вспышки ярости, пещерник зло посмотрел на незнакомца, сказал с неприязнью: — Мы наслаждаемся ужином после утомительного дня, и не имеем желания разговаривать с кем бы то ни было, особенно в таком тоне. Поэтому, пока у нас не кончилось терпение, идите, идите, идите…

На лице незнакомца обозначилась скука, отступив на шаг, он брезгливо произнес:

— Успокойте их, я подожду на улице, — развернувшись, он вышел из таверны, мягко притворив за собой дверь.

Несколько мгновений пришельцы стояли недвижимо, затем разом шагнули вперед, сбрасывая балахоны. Взорам наемников предстали подземники, облаченные в кожаные доспехи, одинаково худощавые, похожие, словно братья, они молча смотрели на противников, оценивая опасность каждого. Со свистом взметнулись лезвия мечей, тела заученно приняли боевые стойки, миг, и подземники атаковали.

Словно ожидая этого момента, наемники мгновенно оказались на ногах: Мычка отпрыгнул в сторону, выхватил мечи, Дерн перегнулся через стол, рванув Найденыша за руки, одним движением перебросил на свою сторону, Зола угрожающе воздел посох, воздух вокруг мага задрожал, подернулся рябью, Шестерня перемахнул через стол, отбросив скамью нападающим под ноги и обрушив на пол добрую половину посуды.

По одну сторону от стола, плечом к плечу, встали Шестерня с Дерном, чуть сзади застыла Себия, руки подземницы отведены, в пальцах, готовые для броска, зажаты зазубренные диски. С противоположной стороны стола Мычка угрожающе покачивает мечами, напружиненный, словно согнутый до предела лук, малейшее движение, и вершинник распрямится смертельным вихрем. Тут же стоит Зола, навершие посоха наливается злым багрянцем, от тела мага, как от печки, идет ощутимый жар. Позади всех, в углу, куда его зашвырнул Дерн, прикрыв голову руками, скорчился Найденыш.

Подземники остановились, слаженность, с какой противники организовали оборону, заставила насторожиться, помедлив, они разделились на две неравные группы, та, что побольше, двинулась к Дерну с Шестерней, что выглядели наиболее внушительно, остальные направились в сторону Мычки. Золу с Себией, казалось, вовсе не замечали.

У стойки застыл корчмарь, в глазах отражаются всполохи магического огня, судя по посеревшему лицу, хозяин не понаслышке знаком с последствиями разгула магической стихии, мысленно уже подсчитывает убытки. Мгновения замедлились, еще немного, и зазвенит оружие, на выскобленные до блеска половицы прольется кровь. С натугой бьются сердца, с усилием разгоняя кровь по телу, ярость бьет в голову, затмевая разум, а мышцы звенят от переполняющей мощи.

— Стоять! — пронзительный крик стегает плетью. — Оружие в ножны!

За спинами подземников возникает закутанная в плащ фигура. Воины мгновенно оборачиваются, реагируя на опасность, но руки замирают, лишь начав замах, гримасы ярости уступают место почтительному выражению, склонив головы, подземники отходят в сторону, в неподвижности замирают.

Тугая коса иссиня-черных волос, волной спадающая на плечи, тяжелые полукружья грудей, полные чувственные губы. Мычка ощутил, как резко пересохло в горле, сердце замерло, пошло биться с перебоями. Не в силах поверить в увиденное, он закрыл глаза, с силой тряхнул головой, вновь открыл, но наваждение не исчезло, перед ним, насмешливо улыбаясь, стояла бессменная владелица корчмы и хозяйка гильдии — незабвенная Шейла.

Чувствуя, как губы раздвигаются в глупой улыбке, Мычка с силой провел рукой по лицу, покосился на товарищей, но и они выглядели не лучше. У Шестерни отвисла челюсть, Зола глядел, не моргая, время от времени, сглатывая, даже всегда невозмутимый Дерн улыбался, не в силах скрыть радость, лишь Себия, раздувая ноздри, с подчеркнутым пренебрежением смотрела в сторону.

Шейла двинулась мимо воинов, и Мычка заметил, что подземница прихрамывает на левую ногу, а приглядевшись, обнаружил глубокий шрам на щеке, тщательно прикрытый локоном, как бы случайно выбившимся из общей массы волос. Крушение летающего судна не прошло для хозяйки корчмы даром, двигалась она с заметным трудом, левая рука, обернутая в плотную ткань, покоится на перевязи, но в глазах, по-прежнему, мечутся озорные искры. Вершинник помнил: едва заметные, порой они разгорались, превращаясь в черное бушующее пламя, и мало у кого хватало сил выдержать взгляд разъяренной хозяйки гильдии.

Шейла улыбнулась уголками губ, мягко произнесла:

— Не думала, что встретимся вновь. Признаюсь честно, удивлена.

— А уж мы-то, как удивлены! — Шестерня выпустил секиру, распахнув объятья, шагнул навстречу.

Воины, что по-прежнему не спускали глаз с наемников, одновременно подались вперед, но Шейла вскинула руку и они нехотя отступили. Одарив подземников снисходительным взглядом, Шестерня облапил хозяйку, подержав немного, отступил, глаза пещерника подозрительно блестели.

— Как тебе удалось? — Зола, наконец, обрел дар речи. Несмотря на изумление, его лицо недовольно кривилось, маг до сих пор не мог простить хозяйке роспуск гильдии.

— Действительно, как? — поддержал Мычка с живейшим интересом. — После того, как твой корабль рухнул…, нам осталось лишь оплакивать тебя, — он прерывисто вздохнул, за что тут же получил полный презрения взгляд Себии.

— Разве отсутствие моего тела не вызвало у вас подозрений? — Шейла иронически изогнула бровь.

Дерн произнес сдержанно:

— В том хаосе из обломков было затруднительно что-то обнаружить, к тому же, вряд ли бы это доставило нам большое удовольствие.

Шейла нахмурилась, на ее лице промелькнуло нечто отдаленно напоминающее раскаяние, но тутже исчезло, вытесненное привычным выражением вежливого внимания.

— Хорошо, продолжим разговор позже, а пока пройдемте в более удобное место, нежели эта обшарпанная харчевня.

— Эта харчевня подходит для нас, как нельзя больше, — ледяным тоном процедила Себия.

Шейла окинула девушку холодным взглядом, произнесла отстраненно:

— Я бы не стала возражать, но боюсь выбор не велик.

Дерн коснулся плеча Себии, что уже была готова ответить колкостью, спросил мирно:

— Шейла, если это нужно, мы пойдем, но не лучше будет перенести встречу на завтра? Как только мы проснемся и приведем себя в порядок, — он кивнул на Найденыша, перепачканного сажей с головы до ног, — тотчас отправимся в оговоренное место.

Хозяйка гильдии шагнула к болотнику, неотрывно глядя в глаза, сказала с нажимом:

— У меня есть основания думать, что вы не придете.

— Но почему? — невольно вырвалось у Мычки.

Шейла замедленно повернулась к вершиннику, произнесла свистящим шепотом:

— Просто потому, что не доживете до рассвета. Жду на выходе.

Развернувшись, Шейла неторопливо двинулась к дверям, следом за ней потянулись подземники. Проводив процессию полным ненависти взглядом, Себия прошептала срывающимся от ярости голосом:

— И мы последуем за ними, вот так, сдавшись без боя?

Дерн покачал головой, сказал задумчиво:

— Думаю, в сложившихся обстоятельствах, это будет единственно верное решение.

Не сговариваясь, все разом засобирались, на взбешенную подземницу старались не смотреть. Происходящее выглядело не лучшим образом, но за годы, проведенные в гильдии, наемники привыкли полагаться на мнение хозяйки, и то, что от гильдии остались лишь воспоминания, не пошатнуло авторитет Шейлы. Ей по-прежнему доверяли.

Собрав пожитки, Шестерня успел запихать в заплечный мешок оставшиеся непочатыми бутылки, направились к выходу. Первым, тяжело шагая, двинулся Дерн, за ним вышли остальные: Мычка, Шестерня, Зола, устало семенил мало что понявший из разговора Найденыш, и лишь, когда спутники один — за одним исчезли в сгустившейся за дверью тьме, следом, нехотя пошла Себия.

От стойки за ней молча наблюдал корчмарь, не в силах скрыть радость — драки не произошло, и счастливым образом он избежал убытков, что, если и не разорили бы полностью, то могли поставить дело всей жизни под угрозу.

Шейла ждала неподалеку. Убедившись, что наемники в полном составе покинули корчму, она кивнула, двинулась вдоль улицы. Подземники, что уже успели облачиться в балахоны и недвижимо стояли поодаль, разделились на две неравные группы, меньшая из которых пошла впереди, подсвечивая дорогу факелами, а большая пристроилась сзади.

Покосившись на мелькающие позади силуэты, Шестерня передернул плечами, буркнул недовольно:

— Не нравится мне все это. А ну, как на мечи поднимут?

Зола проворчал:

— К чему тогда было устраивать представление? Зашла бы чуток позже — добить оставшихся.

— А коли б мы выстояли?

Шестерня никак не мог смириться с мыслью, что вместо того, чтобы отразить нападение наглецов, они по своей воле идут неизвестно куда, словно заключенные. Единственное, что грело душу пещерника — любимое оружие по-прежнему висело в петле, а доспехи надежно прикрывали спину: в случае чего — он сумеет дать врагам достойный отпор, пусть тех, даже вчетверо больше.

— Прислали бы еще отряд, а то и пару, — раздраженно ответил Зола. — Город наполнен войсками!

Словно подтверждая слова мага, послышалось бряцанье доспехов. Из прилегающей улицы выдвинулся отряд воинов. Закованные с головы до пят в латы, бойцы двигались плотным строем, перегородив дорогу, словно стена из ожившего металла. Охрана, а вслед за ней и наемники остановились, пропуская. А воины все шли, молчаливые, словно статуи, лишь шум шагов да грохот доспехов разносились далеко окрест, пробуждая в закоулках города гулкое эхо.

Когда последний боец прошел мимо, растворившись во тьме улочки, двинулись дальше. Несмотря на слабое освещение, коптящие на стенах факелы встречались не часто, а скудный свет из забранных ставнями окон с трудом рассеивал тьму на пару шагов вокруг, было заметно, как меняется стиль города. Бревенчатые строения попадались все реже, пока вовсе не исчезли, сменившись сплошным камнем, заметно изменилась архитектура, если до того в основном попадались низкие квадратные здания, то теперь дома стали выше, изящнее.

Не один раз натыкались на патрули, но процессия, словно окутанная чарами невидимости, продолжала шествовать, не привлекая внимания. Миновав очередной патруль, Себия осторожно заметила:

— Похоже, местные патрульные не имеют указания останавливать вооруженные отряды.

— Я бы сказал больше — они подчеркнуто нас не замечают, — добавил Зола.

Шестерня пожал плечами так, что звякнули наплечники, отозвался:

— А чего удивляться. Думаю, Шейла занимает далеко не последнее место в городе. Видали, как она остановила десяток бойцов одним окриком? — Он хмыкнул, добавил не без удовольствия: — А их надменный предводитель, так и вовсе исчез. Хотя, жаль, разок, другой — в морду латной рукавицей, ему бы не помешало.

Дорогу преградила стена, монолитная, высокая, без единого окошка, края уходят в стороны, теряются во тьме. Когда подошли ближе, в ровной до того поверхности, протаяли очертания врат. Дрогнула створка, без скрипа отворилась, пропуская отряд внутрь, едва последний воин переступил невидимую черту, тут же захлопнулась.

Взорам открылся просторный, засыпанный серебристым песком двор, по периметру смутными тенями прорисовались силуэты зданий. Шейла сделала отстраняющий жест, после чего сопровождающие воины отступили, растворившись во тьме, уже не торопясь, двинулась к ближайшему зданию. Настороженно поглядывая по сторонам, наемники зашагали следом. Пока хозяйка гильдии возилась с замком, Себия заметила неподалеку неуклюжие силуэты тренировочных чучел, кивком указала товарищам. Но едва те повернули головы, дверь подалась, Шейла исчезла в проеме. Потоптавшись, наемники вошли в дом.

Короткий коридор вывел в зал, судя по массивному столу, занявшему большую часть свободного места, трапезную. Против обыкновения, помещение оказалось обставленным весьма скромно, на стенах отсутствуют привычные доспехи и оружие, вместо стульев с высокими спинками — обычные табуреты, скатерть без изысков — простая белая ткань. Шейла ожидала, сидя во главе стола. Когда наемники приблизились, она указала на стол, сказала негромко:

— Присаживайтесь. Угощения не предлагаю, судя по количеству пустой посуды, что я увидела на вашем столе в таверне, вы вряд ли успели проголодаться. — Дождавшись, пока гости расселись, она вдруг улыбнулась, точь-в-точь, как раньше, сказала с подъемом: — Прежде всего, хочу сказать, что рада вас видеть. Даже тебя, — она взглянула на Себию, что при этих словах гневно сверкнула глазами. — То, что ты по-прежнему с ними, говорит о многом. Роспуск гильдии был вынужденным шагом и на мое отношение к вам не повлиял.

— Нам так не показалось, — хмуро произнес Зола.

— Я бы сказал, ты была весьма сдержанна при прощании, — поддержал его Дерн.

— Вы хотите, чтобы я оправдывалась? — по губам Шейлы скользнула тонкая усмешка, но тут же погасла. — Впрочем, сейчас это не важно.

— А что важно? — дерзко спросила Себия. Тлеющие угли давней ненависти вспыхнули с новой силой, и девушка едва сдерживалась, чтобы не наброситься на обидчицу племени.

Не обратив внимания на выпад, хозяйка гильдии продолжила:

— Важно то, что вы здесь, и это, как нельзя, более кстати.

— За одним исключением, — Зола был, по-прежнему, недоволен, — нас привели силой.

— Хозяйка, — Шестерня смущенно взглянул на Шейлу, не заметив, что обратился по старой привычке, — ты прости, но подобный прием у меня не вяжется с радушием.

Шейла помолчала, дожидаясь, пока выскажутся все, после чего, подняла руку, призывая к молчанию, размеренно произнесла:

— Большая удача, что я вовремя узнала, а главное, успела к моменту вашего ареста. Немногим позже, и было бы затруднительно объяснить, по какой причине пятерка добропорядочных граждан отказалась уступить требованиям представителей власти, попутно устроив резню в центре города.

— Добропорядочных граждан нынче могут вот так, запросто арестовать? — Мычка изумленно изогнул бровь.

Шейла осталась хладнокровной.

— Конечно, особенно в предвоенное время. — Она подалась вперед, понизив голос до шепота, произнесла: — Говорят, что использовав один из механизмов древней цивилизации, некая группа наемников передавила массу народа и даже попыталась разрушить центральный храм, но не преуспев, скрылась в неизвестном направлении.

— Ложь! — прорычал Шестерня. — Мы их спасли, остановив чудовищную машину, а теперь оказывается…

Прищурившись, Шейла зловеще поинтересовалась:

— Остановили? А откуда вам, деревенщине, ведомы знания древних?

— Да, но мы же… — Шестерня открыл и закрыл рот, не в силах возразить. Еще совсем недавно он воздавал хвалы Прародителю, уверенный, что лишь доблесть одного из них, спасла их группу и остальных людей, заслужив тем самым почести от горожан. Но с последними словами хозяйки уверенность пошатнулась.

ГЛАВА 13

— Ты хочешь сказать, нас могут обвинить в саботаже? — пропустив «деревенщину» мимо ушей, поинтересовался Зола.

— Уже обвинили. — Заметив, что лица гостей посерьезнели, Шейла продолжила: — Вижу, вы поняли серьезность происходящего. В преддверии войны устроить подобное могут лишь посланцы врага. Стычка с гвардией в таверне лишь подтвердит подозрения.

— Но ведь стычки не случилось, — неуверенно произнес Мычка.

— И многие об этом знают? — Шейла изогнула губы в ироничной усмешке.

— И ты примчалась в таверну лишь для того, чтобы помочь нам? — поинтересовался Дерн, пристально глядя хозяйке в глаза.

Шейла спокойно выдержала взгляд, сказала со слабой улыбкой:

— Это меньшее, что я могла сделать. Все же расстались мы действительно не лучшим образом.

— Хорошо, благодаря тебе мы избежали прямого столкновения с солдатами, но что теперь? — Зола опасливо дотронулся до шеи, словно, ее уже коснулся топор палача. — Если все обстоит, как ты говоришь, разрушения храма нам не простят. Единственный выход — как можно скорее покинуть город.

— Она все подстроила нарочно, неужели вы не видите! — прошипела Себия. — Ей что-то нужно! Перед тем, как увести из нашего города большую часть мужчин, она тоже много и убедительно говорила. А в итоге… — она зло махнула рукой, до крови закусила губу.

Не обратив внимания на вспышку Себии, Шейла некоторое время молчала, затем медленно, взвешивая каждое слово, произнесла:

— Даже если вы с моей помощью выйдете за городские стены, далеко не уйдете: слишком силен страх войны, слишком пристально присматриваются к каждому чужаку, чтобы при малейшем подозрении немедленно схватить и доставить для пристрастного допроса.

— Это мы еще посмотрим, кто кого доставит, — проворчал Шестерня угрожающе, но в голосе пещерника не прозвучало уверенности.

— Но есть еще вариант. — Шейла выдержала паузу, дождавшись, когда все, включая Себию, замерли в томительном ожидании, продолжила: — Если вы не успели разочароваться в своей прошлой работе и готовы заниматься этим и впредь, я могу попытаться устроить вас в качестве… наемников. Это не вызовет вопросов. К тому же, гильдия серых миротворцев имеет немалый кредит доверия у правителя, как следствие — более широкие полномочия, что позволяет, не доводя до огласки, безболезненно улаживать многие щекотливые вопросы.

— Как я понимаю, особого выбора у нас нет? — скорее утвердительно, чем в форме вопроса произнес Дерн.

Шейла промолчала, лишь остро взглянула на болотника. Зола поиграл бровями, промолвил сухо:

— Не вижу смысла продолжать препираться. Мы все стремились сюда в надежде обрести новые возможности. Говоря откровенно, я представлял себе это несколько иначе: потратить массу времени, подвергнуться многочисленным тяготам пути, чтобы продолжить унылую карьеру наемника…. Но, обстоятельства таковы, что от подобного предложения в сложившихся условиях отказываться попросту неразумно.

Хозяйка гильдии очаровательно улыбнулась, сказала:

— Зола, поверь мне, в выборе ты не разочаруешься. Хранилища гильдии переполнены древними манускриптами, а подземные лаборатории, где, не покладая рук, трудятся адепты магии, сжигаемые жаждой познания, позволяют проводить сложнейшие опыты, о которых в обычных условиях нельзя и мечтать.

— Ты предлагаешь это нам всем? — поинтересовался Дерн, выделив последнее слово.

— Конечно, — Шейла улыбнулась. — Единственно, с вашим новым знакомым могут возникнуть сложности.

— Найденыш, с ним-то, что не так? Они мухи не обидит! — Шестерня всплеснул руками.

— Найденыш… — Хозяйка гильдии со странным выражением взглянула на чужеземца, что сидел поодаль, подперев голову рукой. — Человек, не понимающий языка и не способный изъясниться, пусть даже о самых простых вещах, вызовет ненужные вопросы. — Она ненадолго замолчала, словно принимая некое сложно решение, продолжила: — Но и для него найдется место. Конечно, жить он будет отдельно от всех, да и видеть его вы будете нечасто, но за его судьбу можете не беспокоиться.

При последних словах наемники вздохнули с облегчением. К Найденышу успели привыкнуть: рассеянность и удивленное, словно у ребенка, лицо, что поначалу раздражали, теперь вызывали лишь добродушные усмешки, к тому же, последнее происшествие, когда, остановив чудовищную машину, чужеземец спас всех, заставило наемников в значительной мере пересмотреть свое отношение к спутнику, как к бесполезной обузе, отягощавшей отряд все это время.

— Что ж, если переговоры закончены… — Шейла замедленно обвела глазами присутствующих, остановившись на Себии. Проследив за ее взглядом, наемники, один — за одним, повернулись к спутнице, что с угрюмым видом поигрывала кинжалом, вытаскивая, и тут же вновь бросая в ножны, по лицу девушки бродили тени, а в глазах, вспыхивали и тут же гасли искры сдерживаемой ярости.

Глядя на молодую подземницу, Мычка мягко произнес:

— Себия, решение за тобой. Если ты откажешься, мы поймем и не станем удерживать, но нам… — он поправился, — мне будет очень не хватать твоей улыбки…

— И вовремя брошенного в глаз врагу кинжала, — поддакнул Шестерня.

— Да и кто проследит за Золой, коли ему опять захочется вечерком прогуляться до ближайшего места побоища? — Дерн насмешливо покосился на мага.

Себия еще некоторое время молчала, затем выдохнула с усилием:

— Хорошо, я останусь. Но с тебя — рука девушки указала на хозяйку, — я не спущу глаз. И молись темным богам, если я заподозрю хоть какое-то зло с твоей стороны. Второй раз тебе не избежать возмездия.

— Конечно, — казалось, Шейла ждала такого ответа. — Для такого случая у нас служит группа подземников, именно с ними вы сегодня мило беседовали, когда я заглянула в таверну, включу тебя к ним… если выдержишь проверку — уровень подготовки группы высок, и кого попало — туда не берут. — Глаза Себии при этих словах опасно блеснули, но Шейла уже отвернулась, сказала, обращаясь ко всем сразу: — Если вопросов больше нет, пойдемте, я укажу ваше новое жилище, уже поздно, а встают здесь рано.

Наемники поднялись, двинулись следом за хозяйкой. Покинув зал, прошли по коридору, поднялись на второй этаж, где среди множества дверей, расположенных через равные промежутки, Шейла выбрала одну, открыв, отступила, пропуская гостей внутрь.

— Вот ваша комната. Тебя, — она кивнула на Себию, — определим завтра, а вашего бессловесного спутника я забираю с собой.

Взяв Найденыша за руку, Шейла повлекла его следом. Тот беспомощно оглянулся, но наемники кивнули, успокаивая, и чужеземец покорно затрусил вслед за хозяйкой, вскоре скрывшись за поворотом.

Оглядев комнатку, Шестерня крякнул, сказал неверяще:

— Неужели, наконец-то, можно выспаться, не боясь, что с утра окажешься в воде от разлившейся за ночь речушки.

— Или под рубаху набьется каких-нибудь ядовитых насекомых, — добавил Мычка.

— Хуже всего — ночной холод, — буркнул Зола. — Который день спину ломит, словно, бревна таскал.

Кроватей оказалось всего четыре, но измученным переходом путникам было — не до хорошего, по-быстрому, стянув с себя доспехи и верхнюю одежду, наемники рухнули, как подкошенные. Чуть задержавшись с раздеванием, требовалось аккуратно развязать множество мелких шнурочков и скрытых застежечек, Себия примостилась под бок Золе, что по привычке свернулся калачиком, и вскоре, к храпу одновременно вырывающемуся из четырех глоток, присоединилось едва слышное сопение.

С утра пораньше, едва расцвело, дверь отворилась, в проем просунулась вихрастая голова, молодой парнишка с интересом оглядел комнату, увидев разметавшуюся во сне Себию, охнул, поспешно отвернувшись, произнес скороговоркой:

— Госпожа просила узнать, все ли у вас в порядке, а заодно показать, где, что находится.

Громко всхрапнув, Шестерня пробурчал, не открывая глаз:

— Передай госпоже, что мы ни в чем не нуждаемся, а где, что стоит, разберемся сами, как проснемся.

Парнишка сказал, придав голосу строгость:

— Нет, нет, просыпайтесь. У нас с этим строго. — Не выдержав роли, хихикнул, добавил со смешком: — Все уже встали давно, вы последние.

Шестерня приоткрыл глаз, с угрожающим видом зашарил рукой вокруг, подыскивая, чем бы запустить в надоедливого посыльного. Тот ойкнул, стремительно исчез, хлопнув дверью. Послышался дробный топот удаляющихся шагов.

Заскрипели кровати, наемники зашевелились: с хрустом потянулся Дерн, протяжно, с привыванием зевнул Шестерня, легко вскочил на ноги Мычка. Покашливая, перевернулся на другой бок Зола, но наткнувшись на Себию, ненадолго замер, пробежавшись взглядом по прелестям подземницы, что-то неодобрительно проворчал. Дрогнули ресницы, замедленно поползли вверх, на мага уставился огромный черный зрачок, несколько мгновений рассматривал, подземница глубоко вздохнула, с силой свела руки на животе, отчего груди разом выпятились, тут же приковав жадные взоры мужчин, фыркнув, вскочила на ноги, легко двинулась к стоящей в углу бочке с водой.

Мычка громко сглотнул, Зола поджал губы, Дерн чуть заметно усмехнулся. Покосившись на товарищей, Шестерня хлопнул себя по ляжкам, сказал скептически:

— Даже не знаю, как вы можете думать об этом, когда желудок сводит голодом?

— О чем, об этом? — покраснев, воскликнул Мычка.

Пещерник глумливо оскалился, кивнул в угол, где туго обтянутые кожаным трико, виднелись ягодицы подземницы, что самозабвенно плескала водой в лицо, низко наклонившись над бочкой.

Зола оскорблено отвернулся, бросил в раздражении:

— И куда в тебя столько влезает? Я еще со вчерашнего ужина отойти не могу, до сих пор мутит.

— Так, кода ж то было? — возмущенно возопил пещерник. — Я уже трижды проголодаться успел.

— А кто парнишку выгнал? — насмешливо поинтересовался Дерн.

— Так он, разве в трапезную звал? Я что-то не слышал, — Шестерня озадаченно взъерошил бороду.

— Он собирался, да не успел. Придется обойтись без завтрака, — флегматично подытожил Дерн.

— И без обеда, — добавил Мычка мстительно. Произнес, копируя интонации посыльного: — У них с этим стро-ого!

Вяло переругиваясь и подшучивая друг над другом, встали, одевшись, вышли в коридор. Шестерня измучился, глядя, как товарищи уходят, преспокойно оставив заплечные мешки со всем содержимым. Тащить с собой тяжелый мешок не хотелось, но и оставлять нажитое непосильным трудом было страшновато, под конец, не выдержав, пещерник махнул рукой, с натугой втиснул мешок между стеной и спинкой кровати, сверху накрыл одеялом и выскочил следом, радуясь столь изящному решению.

Спустились в трапезную, но обнаружили лишь пустой стол, да беспорядочно расставленные стулья, хотя, судя по витающим в воздухе ароматам, завтрак закончился совсем недавно. Шестерня изменился в лице, а его желудок издал угрожающее ворчание. Пещерник уже собрался выразить недовольство, когда обнаружил, что находится в помещении один, спутники, не задерживаясь, прошли к выходу, нахмурившись, он поспешил следом, вполголоса проклиная безумный распорядок, при котором недолгое опоздание к столу грозило остаться голодным на все утро, а то и большую часть дня.

В лучах восходящего солнца внутренний двор оказался несколько меньше, чем виделся при свете звезд, но все же, выделенное под гильдию пространство внушало трепет. Вокруг вздымаются сложенные из каменных блоков двухэтажные здания, в окнах мелькают фигуры, неярко поблескивают лучи, отражаясь в начищенных до блеска клинках. По посыпанным белоснежным песком дорожкам деловито снуют люди, большая часть, воины в тяжелых доспехах, беззвучными тенями, закутанные с головы до пят в уже знакомые серые плащи, мелькают подземники, выделяясь праздничной расцветкой балахонов, неспешно шествуют маги. До слуха доносится звон оружия, порой, ярко вспыхивает, вздымаются ядовитые дымки.

Зола улыбнулся, одобрительно произнес:

— Не обманула Шейла — чую запах магических реактивов.

— Так вот чем так гадостно прет, — Шестерня принюхался, с подозрением покосился на стоящую неподалеку башню зловещего вида.

— Вы налево посмотрите, как они этим с утра занимаются? — восхищенно произнес Мычка.

Все повернули головы. В сторонке, в закутке между зданиями, тренируются десяток человек. Неопытному взгляду может показаться, что воины всерьез пытаются убить друг друга, настолько сильны удары и быстры движения. Вот бойцы разбежались, застыли, оценивая друг друга, миг, и они устремляются обратно. Ряд молниеносных движений, взгляд не в силах уследить за мельтешением тел, клинки плетут в воздухе затейливые узоры, рассыпая при столкновении фонтаны злых искры, и в тот момент, когда изрубленные тела вот-вот упадут, истекая кровью, воины отскакивают друг от друга, невредимые, замирают снова.

Дерн пожал плечами, произнес отстраненно:

— Наверное, не прекращали с вечера. Хорошо бы Шейлу найти, сами будем долго разбираться, что тут где, да и чего доброго, заподозрят, вопросы начнут задавать, — он кивнул на стоящих неподалеку людей, с подозрением поглядывающих на наемников.

— Так предлагали же, сами отказались, — Себия пожала плечами. Повертев головой, добавила: — Но не думаю, что будет сложно найти искомое, пойдем, заглянем вон в тот дом.

Проследив за взглядом подземницы, наемники обнаружили невзрачное здание, ни чем не выделяющееся на фоне прочих, но спорить не стали, двинулись за Себией, подчеркнуто не обращая внимания на косые взгляды обитателей гильдии. Едва они подошли к входу, навстречу выдвинулся подземник, худощавый, как и большинство представителей своей расы, он не выглядел могучим, но что-то в его фигуре настораживало: скупые выверенные движения, спокойный взгляд, от незнакомца повеяло такой непоколебимой уверенностью, что наемники невольно замедлили ход.

Себия остановилась в шаге от воина, холодно произнесла:

— Мы пришли к твоей хозяйке, пропусти, а лучше, передай о нас.

Воин некоторое время с интересом рассматривал пришельцев, на его лице не дрогнул ни один мускул, когда он произнес:

— У меня нет хозяйки, и в наших краях за столь непочтительное обращение убивают на месте, но на первый раз, я вас прощаю, а просьбу передам.

Глядя, как воин исчез за дверью, Шестерня взъерошил бороду, сказал уважительно:

— Серьезные тут ребята.

— Что он против пятерых? — снисходительно бросила Себия. Подземница, по-прежнему, была не в духе и жаждала выместить на ком-нибудь накопившийся гнев.

Дерн сказал задумчиво:

— Не хотел бы я с ним схлестнуться, пусть даже всем гуртом на одного.

Себия фыркнула, а Зола произнес ворчливо:

— Ни с кем не надо схлестываться. Что за дурная привычка кидаться на первого встречного? Шейла четко дала понять — мы ей нужны.

— Оттого и поставила этого болвана у входа, — зло процедила Себия.

На подземницу покосились, но прежде чем кто-то успел вставить слово, скрипнула дверь, в дверном проеме возникла Шейла, приблизившись, произнесла:

— Пойдемте, я покажу вам, где здесь, что располагается. — Хозяйка двинулась по дорожке, вдоль ограждающей двор гильдии стены, немного погодя, обернулась, сказала с полуулыбкой: — Не хочу вас жестко ограничивать, но постарайтесь не задевать наемников, хотя бы первое время. Здесь не носят знаков отличий, и вполне может получиться, что вы наткнетесь на высокопоставленную особу или представителя иной гильдии.

— Ты о страже возле дверей? — отстраненно поинтересовался Дерн.

— Страже? — хозяйка взглянула с удивлением. — У нас нет стражи…. Во всяком случае, такой, что можно легко заметить.

Мычка поморщился, сказал недовольно:

— Там был какой-то высокомерный тип из подземников…

Шейла пожала плечами.

— Хашиш? Но он не…. Ах вот в чем дело! — она рассмеялась низким бархатным голосом, от чего у мужчин по коже разбежались мурашки, размером с кулак. — А я-то удивилась, с чего вдруг он так взъярился. Хашиш — представитель «Темных мастеров», конкурирующей с нами гильдии, правая рука хозяина. Последнее время отношения с ними очень натянуты. Мне бы не хотелось, чтобы случайное происшествие качнуло чашу весов к открытому противостоянию. — Она вновь стала серьезной, сухо произнесла: — А теперь к делу. Вон в том здании находится…

ГЛАВА 14

Потянулись насыщенные заботами дни. Проснувшись с утра, наемники умывались, одевшись, спускались в трапезную, где завтракали вместе с прочими обитателями гильдии, после чего расходились, каждый по своим делам.

Мычка направлялся на стрельбище, расположенное в дальней части двора, отгороженное с одной стороны внешней оградой, с другой тыльной частью хозяйственной постройки, место позволяло оттачивать мастерство метания кинжалов и стрельбы из лука, не отвлекаясь, и не боясь случайно задеть кого-нибудь. Тут же тренировались еще десяток бойцов, выпуская в расставленные у стены соломенные мишени, одну стрелу за другой, обычно, каждый занимался своим делом, но порой, устраивали общее соревнование, состязаясь в меткости попаданий и скорости выстрелов.

Шестерня отправлялся в местную кузницу. Не смотря на то, что большую часть оружия и доспехов гильдия закупала на рынке, часть инвентаря изготовляли сами, кроме того, часто возникала надобность в починке оружия и доспехов, изнашивающихся во время ежедневных тренировок и выполнения заданий. Впервые попав в кузницу и вдохнув раскаленный, насыщенный запахами масла и металла воздух, пещерник замер в восхищении: могучие меха, тяжелые наковальни, груды доспехов и сваленное в беспорядке оружие наполнили Шестерню священным трепетом, а вкрапления минералов, тусклыми зрачками поблескивающих из тяжелых каменных блоков стен, вызвали живейшие воспоминания детства.

Чтобы не создавать ненужного шума, кузница расположилась глубоко под землей. Необходимый для дыхания и поддержания огня воздух попадал по сложной системе труб, и успевал охладиться, но, не смотря на это, в царстве металла и пламени стоял чудовищный жар, на что хозяин кузницы, коренастый пещерник с могучими плечами и толстенными ручищами, Молотило, казалось, вовсе не обращал внимания. Молотило оказался нелюдим и сперва, едва не вышвырнул Шестерню, но тот проявил завидное упорство, и хозяин смягчился, позволив новичку сперва просто смотреть, а после, когда Шестерня продемонстрировал неплохие навыки работы с металлом, допустил и до наковальни.

Зола целыми днями пропадал в хранилище трактатов и свитков, упиваясь представившейся возможностью. Накопленные гильдией сокровища знаний, хоть и не шли ни в какое сравнение с богатствами королевского хранилища, в котором, лишь по слухам, находилось более сотни тысяч наименований, но, для начала, и этого было более, чем достаточно. Судя по всему, гильдия распространяла свое влияние далеко за пределы столицы и не гнушалась складывать в хранилища любые попадавшиеся манускрипты. В пыльных сундуках и шкафах хранилища Зола порой обнаруживал такое, что хватался за голову: древние летописи здесь сосуществовали бок обок с рецептами блюд, а среди пожелтевших манускриптов, испещренных зловещими символами магических формул, неожиданно находился выспренний памфлет, разукрашенный похабными картинками обнаженной натуры.

Когда от тусклого освещения начинало ломить в висках, а перед глазами прыгали значки древних языков, Зола перемещался в башню, где расположилась алхимическая лаборатория. Там, среди булькающих реторт, в насыщенной тяжелыми запахами атмосфере, он отыскивал Дерна. Притулившись в уголке, чтобы не мешать обитателям башни, болотник занимался изготовлением зелий. Вооружившись ступкой, Дерн растирал на алхимическом столе очередную травку, превращая побуревшие, сочные стебли в кашицеобразную пасту. Порой, болотник возвращался с ночного промысла, и тогда вокруг, разложенные неравными кучками, благоухали десятки растений, заполняя помещение густым ароматом, от которого слезились глаза, и жутко свербело в носу. Работающие в башне маги морщились, кривились, но терпели, поскольку Дерн уже успел зарекомендовать себя, как целителя, вылечив нескольких человек от сильнейших ожогов после неудачного эксперимента.

Порой, Зола вытаскивал одуревшего от запахов болотника на свежий воздух, и они прогуливались, обмениваясь впечатлениями, но чаще, маг не доходил то товарища, заинтересованный одним из магических экспериментов, во множестве проводимых в башне, он наблюдал, задавал вопросы, а иногда, когда требовалась помощь, становился полноправным участником. Основной упор в гильдии делался не на разрушительные стихийные заклятья, какими привыкли действовать маги в недавнем окружении Золы, предпочитавшие простое, но грубое воздействие магических потоков, а на манипулирование тонкими телесными энергиями. Подобное, при умелом подходе, позволяло из самого обычного воина сделать неуязвимого голема, когда выносливость бойца усиливалась стократ, а покровы тела становились столь прочными, что от ни чем не защищенной кожи отскакивали тяжелые стрелы, не в силах пробить волшебную защиту.

Себию видели редко. В первый же день девушка ушла в соседнее здание, где располагался отряд подземников, и появилась только на следующее утро, да и то, только для того, чтобы забрать вещи, и с тех пор заходила лишь изредка, перебрасывалась парой-тройкой ничего не значащих фраз и вновь исчезала. Подземников почти никогда не было видно, в трапезной они не питались, на тренировочной площадке появлялись лишь изредка, но почти каждый вечер, завернувшись в плащи, покидали территорию гильдии, направляясь на неведомые задания. О результатах подобных вылазок, не смотря на горячее любопытство друзей, Себия не распространялась. Но по косвенным признакам, на лице и руках девушки во множестве появлялись свежие ссадины и ушибы, а при резких движениях лицо страдальчески кривилось, можно было сделать вывод — подземники выходят в ночь вовсе не для того, чтобы прогуляться по сумеречным улицам.

Раз — в несколько дней, совершались плановые рейды в город. Наемники, в составе небольшой группы согильдийцев, патрулировали улицы наряду с городской гвардией. Особых сложностей работа не вызывала, едва завидев патруль, люди хмурились, отводили глаза и опускали головы. Сперва, такая реакция удивляла, но вскоре, стала привычной, и основное время наемники тратили на знакомство с городом, в тайне подозревая, что Шейла устроила рейды больше в ознакомительных целях, чем исходя из реальной необходимости.

Очередной ознакомительный рейд подошел к концу. Вдоволь насмотревшись на товарные лавки, во множестве расположенные вдоль улиц, и налюбовавшись городской архитектурой, наемники уже собирались возвращаться, когда неподалеку послышался нарастающий гул голосов, а вслед за этим раздался пронзительный женский крик.

— Помогите! Сделайте же что-нибудь!

Мычка взглянул на товарищей, сказал с подъемом:

— Наконец-то! Хоть какая-то польза от наших прогулок. Я уж думал, здесь вообще ничего не происходит.

Один из сопровождающих, назначенных Шейлой для совместных рейдов, поморщился, сказал недовольно:

— Вообще-то, это дело городских патрульных, но, коль уж оказались рядом — пойдем, поглядим.

В этом месте улица круто изгибалась, скрывая происходящее за группой аляпистых палаток лавочников. Наемники ускорили шаг. За поворотом столпился народ, образовав своими телами живой затор. В центре затора образовалось пустое пространство, где с непрерывными причитаниями металась молодая женщина. Неспешно продавливая толпу, наемники упрямо двигались к цели, пока не оказались в первых рядах. Лишь отсюда стало заметно, что один из ведущих в канализацию уличных люков, сделанных из толстенных металлических прутьев, провалился, открыв взорам зловещее жерло колодца. Женщина, то и дело, подходила вплотную, прижав руки к лицу, мгновение вглядывалась во тьму, после чего, вновь начинала метаться, голося более прежнего.

— Что происходит? — обратился Дерн к стоящему рядом мелкому мужичонке.

Тот ответил насмешливо, не поворачивая головы:

— Сам не видишь? Наш благочестивый властитель так печется о благе людей, что подзабыл о необходимости ремонта. Город ветшает, сейчас вон люк провалился, а завтра, глядишь, на голову какое здание рухнет.

— А баба что? — поинтересовался Шестерня, встав рядом.

— Известно что, дуреха. Пока по сторонам глазела на платки да на украшения, ребенок в подземелье и ухнул. — Мужичонка махнул рукой, добавил с досадой: — Да, кому какое дело? Стражей все одно не дождешься, зато, когда не надо — тут как тут.

— А сами чего стоите? Почему не поможете? — Мычка с интересом взглянул на мужичка.

Тот усмехнулся, сказал едко:

— Не велика потеря: горожанином больше, горожанином меньше, вот если бы, кто из знати упал. Да и кто в здравом рассудке туда сунется? Это раньше, в канализации только крысы да собаки одичалые жили, а теперь поразвелось — не весть — что. Не иначе, к войне… — он повернул голову, только сейчас рассмотрев, с кем именно разговаривал, охнул, его лицо покрылось мертвенной бледностью.

Шестерня хмыкнул, хлопнув мужичка по плечу так, что тот присел, произнес с азартом:

— Вот мы сейчас и посмотрим, что там такого водится, но если соврал, — он повернулся, взглянул грозно, но мужичок уже улепетывал во все лопатки, прорываясь через толпу с такой быстротой, словно за ним гнались подземные демоны.

Заметив представителей власти, люди стали поспешно расходиться, и вскоре, поблизости не осталось никого, кроме несчастной женщины, что продолжала причитать, и, казалось, от горя совсем потеряла рассудок.

Один из сопровождающих воинов принюхался к доносящемуся из жерла колодца смраду, поинтересовался брезгливо:

— Вы уверены, что этого действительно хотите? Ребенка, конечно, жаль, но это и впрямь, не наша работа. — Добавил тоном ниже: — К тому же, этот человек, что вел здесь возмутительные речи о нашем правителе, не так уж неправ.

— Что ты имеешь в виду? — Зола живо взглянул на спутника.

Помявшись, тот нехотя сказал:

— Последнее время в империи происходят странные вещи. С окраин доходят вести о появлениях жутких чудовищ, небо заполонили вершинники на своих летающих кораблях, а в глубинах земли, скрытые до времени, просыпаются изготовленные древними ужасные механизмы. — Он почесал в затылке, сказал задумчиво: — Вообще-то, подобным слухам не стоит придавать особого внимания, чернь любит попугать друг друга страшными историями за чаркой вина, но, за последнее время действительно пропало много людей, и даже стражников.

— Их не нашли? — Мычка взглянул остро.

— Почему же, нашли, — воин взглянул как-то странно, — только, они были в таком состоянии, что лучше бы не находили.

Шестерня состроил страшную гримасу, сказал, обращаясь к Золе:

— Это больше по твоей части: неведомые страшилища, заброшенные места.

Маг холодно произнес:

— Ваши детские страшилки меня не интересуют, но я много слыхал о расположенной под городом уникальной системе канализации, и ради того, чтобы на это взглянуть, можно ненадолго примириться с неприятным запахом.

По-очереди спустились в люк. Опасаясь, что не протиснется, Дерн сунулся первым, но строители канализации, похоже, брали в учет посетителей подобной комплекции, и болотник прошел, хоть и царапнув кольчугой по краям отверстия. Глядя, как воины один — за одним исчезают в жерле колодца, женщина подскочила ближе, забормотала слова благодарности, в ее расширенных от муки глазах мелькнула искра надежды.

Шестерня полез последним, обращаясь к страдалице, произнес ворчливо:

— Поищем, поищем твоего мальчишку. Как спустимся, так сразу найдем. Ты только следом не нырни. А то, ищи вас потом…

Поросшие грязно-зеленым мхом узкие стенки колодца, покрытые осклизлым налетом проржавевшие металлические скобы, над головой синий кружок неба, что становится все бледнее и дальше. Не ощутив под ступней упора, Шестерня разжал пальцы. Мгновение полета, и ноги с чавканьем ушли в мокрое. Фонтаном взметнулись брызги, ноздри забило вонью. Рядом чертыхнулось, кто-то зло выругался. Пещерник моргнул, завертел головой, осматриваясь.

Вязкий сумрак, прореживаемый тусклыми лучами солнца, пробивающимися сверху через равные промежутки, черными тенями застыли фигуры спутников, вдаль, постепенно загибаясь, уходит широкий проход, стены в потеках слизи, с потолка свешиваются мохнатые космы мха, под ногами густая жижа с торчащими тут и там горками мусора, где, свиваясь тугими жгутами, копошатся белесые черви.

— Думаю, стоит разойтись, — деловито произнес Зола. — Не будем наступать друг другу на ноги, да и мальчишку найдем быстрее.

Судя по лицам сопровождающих воинов, расходиться им хотелось меньше всего. Несмотря на достаточное освещение, место действовало угнетающе. От жуткого зловония начинала кружиться голова. А открывающиеся, то тут, то там отнорки дополнительных тоннелей пугали кромешной тьмой. Но высказаться против никто не решился.

Разбившись на две группы, разошлись. Вскоре коридор разветвился, не сбавляя шага, Зола двинулся налево, к нему присоединился Дерн. Мычка зашагал направо. Потоптавшись на перекрестке, Шестерня догнал вершинника, пошел рядом, приноравливаясь к шагу, поинтересовался:

— Как думаешь, все эти россказни о чудовищах…, правда?

Мычка покосился на товарища, спросил с усмешкой:

— Не по себе?

Шестерня посопел, сказал доверительно:

— Пока наверху стояли, даже и внимания не обратил, но как спустились…

Мычка кивнул, сказал серьезно:

— Да, место — не из приятных. Но не думаю, что здесь может быть что-то живое, кроме… — он кивнул на крыс, с противным писком шныряющих под ногами. — Хотя, кто знает, кто знает, — вершинник остановился, внимательно всматриваясь во что-то под ногами.

Проследив за взглядом спутника, Шестерня вздрогнул, из грязи, растопырив скрюченные косточки пальцев, торчит засохшая рука, рядом нехорошо скалится пожелтевший череп, чуть дальше, позеленевшие от времени, перемешанные с мусором вздымаются груды костей.

Шестерня ощутил, как плечи сами собой передернулись, спросил с нервным смешком:

— Думаешь, они погибли своей смертью?

Мычка пожал плечами, бросил:

— Даже если нет, сейчас это не имеет значения, они здесь уже очень давно.

Осторожно, стараясь не наступать на кости, двинулись дальше. Стало заметно темнее, ведущие наверх колодцы встречались с прежней периодичностью, но забитые грязью, почти не пропускали свет. С трудом преодолели завал, часть стены выкрошилось, и здоровенные покрытые грязью глыбы, угрожающе качались при малейшем прикосновении, грозя отдавить смельчакам ноги.

В образовавшейся после завала глубокой нише что-то смутно белело. Повернув голову, Шестерня взглянул пристально, шагнул ближе, пытаясь рассмотреть. В сумраке протаял силуэт человека. Человек сидел на корточках, повернувшись спиной к проходу, так что был виден лишь затылок, с торчащими космами волос, плотно обхватив руками ноги, и по всей видимости, спал, потому что никак не отреагировал на шорох шагов путников.

Шестерня улыбнулся, судя по размерам тела, перед ним был ребенок, протянув руку, потрепал за плечо, бодро произнес:

— А вот и пропажа!

Дрогнув, ребенок покачнулся, замедленно опрокинулся на бок. В падении тело развернуло, на пещерника пустыми глазницами взглянул череп. Охнув, Шестерня отскочил, с чувством выругался. Рядом мгновенно возник Мычка, мельком осмотревшись, убрал руки с рукоятей мечей, присел, вглядываясь в останки. Глядя, как вершинник осторожно расстегивает рубаху на мертвеце, а затем ковыряется в костях, Шестерня с досадой произнес:

— Вот незадача, сослепу показалось — живой.

Мычка выпрямился, стряхнув с рук налипшие кусочки, произнес:

— Очень странно.

Чувствуя, как от нехорошего предчувствия заныло под ложечкой, Шестерня спросил:

— Чего странного? Мертвец, как мертвец. Разве, сидит как живой.

Мычка взглянул на товарища, его обычно бледное лицо, в сумерках подземелья показалось совсем белым, спросил мрачно:

— Как ты думаешь, насколько давно он умер?

Шестерня брезгливо осмотрел останки, чуть подумав, ответил:

— Судя по тому, что кости совсем чистые, очень и очень давно.

Наклонившись к товарищу так близко, что Шестерня невольно отшатнулся, Мычка прошептал:

— Он умер очень, очень недавно. Остатки мяса на костях лишь только начали подсыхать.

— Насколько недавно? — прохрипел Шестерня, сквозь враз пересохшее горло.

— Примерно в то самое время, как мы спускались сюда.

ГЛАВА 15

Пещерник ощутил, как разом сгустился сумрак, стены надвинулись, а вонь что уже успела стать привычной, вновь ударила по ноздрям. Шумы, на которые он раньше не обращал внимания, вдруг стали громче: с громким чавканьем что-то обвалилось с потолка в мутную жижу под ногами, где-то испуганно запищали крысы, из каменной кладки стены донеслось угрожающее потрескивание.

Вжав голову в плечи, Шестерня пробормотал:

— Кто мог сожрать его с такой скоростью?

— Меня больше интересует, как получилось, что он остался одет. Посмотри, на рубахе ни единой дыры, да и на штанах тоже. Все, как новенькое, только в какой-то непонятной слизи. — Мычка прикоснулся к останкам, поднес пальцы к глазам, некоторое время рассматривал, затем принюхался, сказал с сожалением: — Дерна бы сюда. Я не могу определить, что это за субстанция.

Шестерня заметил, как шевельнулись уши вершинника, Мычка замедленно повернул голову, настороженно всматриваясь в глубину провала. Его руки потянулись к плечам, коснувшись рукоятей мечей смешными рожками выглядывающих из-под плаща, застыли. Недоумевая, что могло заинтересовать товарища в глухой стене, пещерник всмотрелся пристальнее, лишь сейчас разглядев то, чего не заметил сразу. В неровной выщерблине земли, словно выгрызенной чьими-то гигантскими челюстями, под самым потолком, чернел широкий отнорок.

Чувствуя, что шерсть на загривке поднимается дыбом, Шестерня пробормотал:

— Может, крысы?

— Может и крысы. — Отпустив мечи, Мычка мягко достал лук, наложив стрелу, шепотом произнес: — Глянь, что там.

Пещерник сглотнул, сказал с нервным смешком:

— А может, ну его? Пойдем себе дальше, а лучше назад вернемся. Все одно, ничего, кроме грязи и крыс, не отыщем.

Скрипнул, сгибаясь, лук, вершинник прищурился, наставил стрелу на отнорок, его лицо превратилось в маску, лишь слегка пульсировал зрачок, то ужимаясь до крохотной точки, то вновь расширяясь, но вскоре застыл и он. Шестерня вздохнул, прикрывшись щитом, шагнул ближе, приподнялся на цыпочки, вглядываясь в лаз.

Сперва в отнорке ничего не было видно, но вскоре, глаза привыкли, кромешная тьма сменилась сумраком, что в свою очередь, посерел, выцвел, протаяли очертания стен, налились объемом. Шестерня продолжал всматриваться, но взгляд натыкался лишь на земляные глыбки, камушки и червеобразные нити корешков. Он уже хотел отвести взор, когда заметил смутное шевеление. Заинтересованный, Шестерня прищурился, всматриваясь изо всех сил, но в этот миг из глубины коридора долетел пронзительный вопль.

Мычка с Шестерней разом повернули головы, прислушались. Вопль повторился, болезненный, словно кричащий испытывал непереносимую боль. Друзья переглянулись, кроме оставшихся позади спутников кричать в зловонных туннелях было некому, не сговариваясь, рванулись обратно, мгновенно забыв о подозрительных норах.

Осклизлые стены проносятся мимо, из-под сапог фонтаном взлетают мутные брызги, а из потревоженной жижи поднимается тяжелое зловоние. Тоннель изгибается, словно желудок гигантского червя. Поворот, еще один. Пирующие на останках собаки, крысы бросаются врассыпную. Бежать тяжело, ноги скользят, будто под подошвами не насыщенная грязью вода, а свиное сало, но где-то там, впереди, погибает товарищ, пронзительный крик, что звучит почти непрерывно, подстегивает, не позволяя медлить.

Наемники выметнулись в основной коридор, пронеслись, вздымая грязные волны, едва не пролетев мимо, свернули в боковой проход и застыли. Впереди, повернувшись вполоборота, замерли двое сопровождающих воинов: лица бледны, нижние челюсти отвисли, наполненные ужасом глаза обращены вглубь коридора, где в нелепой позе застыл третий. Наемники сперва не осознали, что происходит, а когда вгляделись, ощутили, как в жилах стынет кровь.

Воин пытался идти, но не мог сдвинуться, по пояс — погруженный в какой-то мутный студень, облепивший ноги огромным комом, что пульсировал и слабо колыхался в такт движениям человека. Прозрачный по краям, ближе к центру студень розовел, наливался пурпурным, мягкое содержимое насыщалось сосудами, по всей длине обрамленными множеством мелких пузырьков.

По-прежнему, не понимая происходящего, Шестерня оттолкнул плечом впавших в прострацию воинов, занося секиру для удара, метнулся вперед, готовясь разрубить невиданное существо. Взгляд заметался, выискивая место для удара, пещерник не желал неверным движением оставить спутника без ноги, но раз за разом, проскальзывал, не в силах определить в мутном содержимом границу конечностей, а когда обнаружил…

Пещерник ощутил, как желудок подступает к горлу, стремясь выплеснуть содержимое. У воина отсутствовали ноги. В сердцевине студня, сквозь клубящуюся розовую муть проступили обнаженные кости, вокруг, медленно растворяясь, во множестве висят мелкие ошметки плоти. Внизу, где муть уже очистилась, проглядываются сапоги и скомканная ткань штанов, вверху же, ничего нельзя рассмотреть из-за кровавого тумана, в котором смутно проступают разлохмаченные куски плоти.

Разрушая чарующую картину, в ушах загремел голос Мычки.

— Руби, чего стоишь!?

Зловеще засвистели мечи, раз за разом, вгрызаясь в податливый студень. Вершинник, с перекошенной от ярости рожей, завертелся, полосуя клинками диковинное существо. Раненым зверем взревел Шестерня, с уханьем опустил секиру, взмахнул, опустил заново. Не в силах сопротивляться, желеобразная плоть разошлась рваными ранами, откуда в изобилии потек розовый сок.

Сорвавшись с секиры, несколько капель попали на щеку, Шестерня ощутил, как к коже, словно приложили раскаленный металл, заорал не своим голосом. Мельком взглянув на Шестерню, Мычка понял без слов, с силой мазнул рукавом, едва не сорвав с лица кожу. Пещерник охнул, но боль утихла, и он лишь благодарно кивнул.

Не переставая рубить, вершинник предупредил:

— Не поскользнись. Рухнешь — не поможет и Дерн.

Шестерня хотел возразить, но взглянув на спасенного, лишь досадливо крякнул, едва студень растекся, воин, как подкошенный рухнул в слизь, и теперь, медленно истаивал, превращаясь в мутную жижу, сказал с болью:

— Как так случилось? Ведь чудовище даже не сопротивлялось!

Послышалось сдавленное мычание, Мычка с Шестерней подняли головы, с удивлением взглянули на воинов, что по-прежнему стояли бледнее мела, только теперь они смотрели не на мертвого товарища, взгляды согильдийцев оказались прикованы к чему-то за спинами наемников.

Мычка рывком развернулся, застыл, напружинившись. Шестерня повернулся следом, готовясь отразить новую опасность. Но позади ничего не оказалось, покрытый мхом потолок, осклизлые стены, поток жидкой грязи под ногами. Шестерня сплюнул, сказал с досадой:

— Да что у нас за попутчики? От собственной тени шарахаются!

— Там, — указывая мечом, глухо бросил Мычка, — и много.

Шестерня всмотрелся пристальнее, с холодком отметив, что слой грязи в дальней части коридора едва заметно пульсирует, неторопливо, но безостановочно надвигается. Пещерник тряхнул головой, прогоняя наваждение, взглянул вновь. Но иллюзия не исчезла, наоборот, странная шевелящаяся масса придвинулась ближе, распалась на составляющие: бесцветные, серые и почти черные студни, пульсируя и извиваясь, катятся вязким валом, заполняя коридор вовсю ширь.

Поправив щит, Шестерня поплевал на ладони, сказал зло:

— Не хотелось, да видно придется испачкаться.

— Может, дождемся остальных? — с сильнейшей тревогой в голосе поинтересовался Мычка.

— Что нам с них? — Шестерня ухмыльнулся. — Сам же видал — несколько хороших ударов, и дело сделано.

— Боюсь, он тоже так думал, — Мычка кивнул под ноги, где от недавно живого спутника остался лишь обмотанный доспехами костяк.

Шестерня нахмурился, но ответить не успел, что-то с шумом метнулось навстречу, так что он едва успел подставить щит, закрыв лицо от удара. Развернув щит, пещерник с удивлением взглянул на стекающие по металлу вязкие капли, пахнущие настолько едко, что он отдернулся, сказал ошарашено:

— Что это было?

— Берегись! — Мычка с силой толкнул товарища, одновременно отпрыгнул сам.

Вновь свистнуло. Там, где только что стоял Шестерня, один — за одним пронеслись несколько темных комков, с чавканьем влипли в грязь далеко позади.

— Это они кидают! — воскликнул Шестерня, указывая на подкатывающийся вал студней.

До того — вялые, студни оживились, то один, то другой вдруг резко содрогался, выстреливая из себя сгустком слизи. Увернувшись от очередного комка, Мычка напряженно спросил:

— Может, все же отступим?

— Ну, уж нет! — Шестерня крутанул над головой секиру, так что лезвие с гулом вспороло воздух, рявкнул с ненавистью: — Еще я от слизней не бегал.

Закрывшись щитом, он прыгнул вперед, одновременно нанеся удар секирой, отчего один из подкатившихся студней разошелся, потек белесой жидкостью. Мычка рванулся следом, мечи заплясали, вгрызаясь в беззащитные тела чудовищ, что легко распадались, растекались едкими потоками, смешиваясь с конгломератом текущих под ногами отбросов.

Удар. Пульсирующая капля лопается, исходя гнойным содержимым. Взмах. Поток едких капель веером разлетается по коридору, пятная густую поросль мха. В лицо бросается смутное. Тело привычно смещается в сторону, уходя от комка слизи, что легко прожжет кожу, превратив лицо в кашу из полупереваренного мяса. Еще удар. Слизистая туша, успевшая подняться до колена, мягко оседает, освобождая ногу.

Рядом рычит Шестерня, с уханьем роняя секиру на тварей. Во все стороны разлетаются ошметки существ, так что приходится краем глаза следить, чтобы не на шутку разошедшийся пещерник случайно не забросил за шиворот едкий кусок. Тело наливается усталостью, глаза застилает пот, а пальцы жжет от попавших на кожу мелких капель, но студней все меньше. Вал существ истончился, последние твари слабо шевелятся, расползаясь бесформенными кляксами. Удар, еще, и рука замирает в отсутствии врагов. По клинкам, распространяя едкий запах, стекает слизь, ноги едва не до колен погружены в жирную грязь, что разбухла, словно напитавшаяся водой губка.

— Ну, вот и все, — забывшись, Шестерня смахнул рукой пот со лба. Его лицо сразу же мучительно исказилось, латная перчатка оставила за собой след из потеков слизи, кожа вокруг мгновенно покраснела, вспухла пузырями.

Взглянув на товарища, Мычка покачал головой, сказал недовольно:

— И все-таки, риск был неуместен. Поскользнись кто из нас в этой жиже, смерть была бы мучительной и быстрой.

— Все там будем, — зло отмахнулся Шестерня. — Сняв перчатку, он быстро-быстро тер обожженное место, соскабливая остатки слизи.

— Не спорю, — Мычка усмехнулся, — но хотелось бы — менее болезненным способом.

Они неторопливо побрели обратно, внимательно глядя под ноги. Слизь смешалась с грязью, и случайное падение, вряд ли, грозило немедленной смертью, но желания проверить это на себе никто не испытывал. Прошли мимо согильдийцев. Те успели прийти в чувство, и теперь, стыдливо отводили глаза, не в силах выдержать снисходительные взгляды наемников.

Послышался громкий топот, из-за поворота выметнулся Дерн, лицо болотника окаменело, желваки вздулись, глаза пылают яростью. Он резко затормозил, едва не сбив друзей с ног, спросил коротко:

— Живы?

— Живы. Слава Прародителю, — хмыкнул Шестерня.

Чуть позже появился Зола, окинув друзей внимательным взглядом, проворчал:

— Говорил же, ничего с ними не случиться. Только зря с места сорвали. — Добавил, недовольно взглянув на товарищей: — Чего орали-то?

Мычка кивнул на останки воина, что к этому времени, лишь едва виднелись, почти полностью погрузившись в грязь, сказал негромко:

— Непонятные существа, никогда с такими не встречался. Выделяют едкую жидкость, растворяющую мягкие ткани.

Зола дернул щекой, сказал с раздражением:

— Вечно вы какую-нибудь гадость найдете на свою голову — дети, ни дать, ни взять.

Мелькнуло серое, с негромким чавканьем в стену возле наемников влип кусок слизи, разбрызгав вокруг мельчайшие едкие капельки. Зола охнул, схватился за щеку.

Шестерня хмыкнул, сказал злорадно:

— Ага, так оно и работает. Видать, не всех добили.

Лицо мага исказилось бешенством, не говоря ни слова, он вскинул руки, с силой крутанул посохом. Глядя на руки мага, что привычно наливаются огнем, Мычка с недоумением заметил, как внезапно посерело лицо болотника.

— Нет!

Дерн прыгнул к Золе, пытаясь помешать, но не успел. С рук мага сорвался огнешар, на мгновение, осветив багровым лица друзей, понесся по коридору, набирая скорость и увеличиваясь в размерах. За долю мгновения до того, как огнешар врезался в стену, Мычка понял, что сейчас произойдет. В детстве дети не раз развлекались, бросая в костер испорченные яйца, наблюдая, как пламя затем взвивалось, и во все стороны летели угли и мелкие веточки. Порой, от неаккуратного обращения яйца разбивались, и вершинник хорошо запомнил этот тошнотворный, выворачивающий наизнанку запах. Здесь, в канализации, пахло точно также, с той лишь разницей, что намного, намного сильнее, чем тогда, в детстве.

Полыхнуло. Вместо того, чтобы потухнуть, огнешар разом расширился, перегородив тоннель пылающей стеной, что с гулким ревом понеслась навстречу, словно чудовищный демон заполонил проход своим огненным дыханием. Миг, и ревущая стихия преодолела тоннель, перед глазами наемников разверзлась огненная бездна, но за мгновение до того, как их тела охватила всесокрушающее пламя, Дерн одним движением сбил друзей с ног, вдавил в грязь, одновременно закрывая собой от опаляющего дыхания.

Отвратительная жижа хлынула под одежду, забила рот, наполнила ноздри невыносимым смрадом. Мгновение Мычка сопротивлялся, чувствуя, что сейчас умрет, но сознание истаяло, и мир мягко погрузился во тьму.