Найти то...

Глава 2

Господи, как же мне было плохо! Желудок судорожно сжимался и разжимался в такт раскачивающейся подо мной полке. Вот уже сутки дизельэлектроход (в просторечии – паром) «Сахалин-8» мотало на рейде возле этого самого Сахалина, как цветок в проруби. На соседней полке маялся мой закадычный друг и главный инициатор этого вояжа – Витька Курицын, которого, я справедливо считал ответственным за наше плачевное состояние. Плачевное, потому что Ольга, обитавшая внизу, кажется, уже начала по-настоящему всхлипывать.

– Сколько это будет продолжаться?! Сил моих больше нет! – раздался стон из глубины ее выворачиваемой на изнанку души.

Мы с Витькой дружно промолчали. А что говорить? Сами же согласились на морской путь, в целях пресловутой экономии. Могли бы и самолетом, так нет же – пожалели свои кровные… Вот жадность фраера и сгубила. Осталось только, призвав на помощь русское народное терпение, утешать себя избитой фразой "И это пройдет…".

Да, пройдет это когда-нибудь?! Еще немного и я просто брошусь в издевающиеся над нами волны, чтобы вплавь добраться до этого чертова острова. Еще немного…

– А я вот слышал, – задумчиво протянул Курицын, – что от качки хорошо пение помогает. Якобы когда человек поет, то все неприятные ощущения постепенно проходят.

– Так что ж ты раньше молчал, – воспряла духом моя половина, – Игорь, запевай!

– Я?!!! Да ты что, Ольга! Если я запою, нас добьет не качка, а пассажиры из соседних кают. Тебе ли не знать – у меня ни, слуха ни голоса.

– Ну и молчи, тебе же хуже. Витя, давай с тобой, нашу коронную…

– Ах, так у вас уже и своя коронная имеется? – подозрительно осведомился я, задетый за живое, – И какая же?

– А вот сейчас услышишь! Витя, три-четыре!

– Пять – вышел зайчик погулять, – донеслось из-за двери вместе с осторожным стуком, – Можно войти?

– Ну, войдите, – приподнялся на локте Витька, подозрительно уставившись на дверь.

В моей душе тут же завыла сирена нехорошего предчувствия: голос показался не только знакомым, но и ассоциировался с какими-то не слишком приятными воспоминаниями. Дверь осторожно приоткрылась и в образовавшуюся щель протиснулась взлохмаченная голова.

– А вот и я, – жизнерадостно провозгласил экстрасенс Андрюша, бочком вползая в нашу каюту, и хватаясь за все, что только можно для сохранения равновесия.

– Черт меня побери! – изумлению Витьки (и моему) не было предела, – Вот так встреча! А чё это вы тут делаете, хотелось бы знать?

– Как это "чё"? Экспедиция у нашего УФО-центра. Очередная. Мы тут опять втроем: я, Валентина и Степан Сергеевич – наш уфологический вождь. А разве Ольга вам ничего не говорила? – в свою очередь удивился Андрей, – Я вас уже сутки по всем каютам ищу! Из трех еле ноги унес, – меня там за маньяка приняли.

Мы с Витькой переглянулись и пристально посмотрели на Ольгу. На что та потупилась, и тяжело вздохнув, покаянно произнесла:

– Ну, не сердитесь, ребята. Они тоже собирались на Сахалин. Тут почти чистой воды совпадение. Я только чуть-чуть его подкорректировала…

– Та-а-а-к… – интонация Витьки не предвещала ничего хорошего, – и что конкретно ты подкорректировала?

– Время, – честно призналась супруга, ища глазами моей поддержки.

Еще бы не искать! Ведь наш дражайший Курицын, помешанный на "черной археологии" искатель древностей и приключений, за разглашение секретной информации условному противнику вполне мог устроить Ольге веселую жизнь.

– Не понимаю, когда это вы успели спеться? – взял я допрос жены в свои руки, дабы бы Витька смог слегка остудить свою возмущенную натуру, а то сейчас пар из ушей пойдет.

– Так они с Валечкой по электронной почте весь год переписывались! – вызвал огонь на себя Андрей, – Во время нашей знаменательной встречи прошлым летом успели обменяться адресами и целый год друг с другом последними сплетнями обменивались. Так что все члены нашего УФО-центра теперь в курсе ваших злоключений. Говорил же: уносите ноги с Шум-горы, пока их вам совсем не оторвали!

И Андрей покосился на наши с Витькой ноги, которым изрядно досталось в прошлогоднем квесте, – до сих пор оба хромаем.

– А вот это называется "сливать информацию", – свесив голову вниз, я в упор уставился на Ольгу, – Может, уже полстраны в курсе наших "злоключений"? Может быть, мы попали в федеральный розыск? – и добавил, понизив голос, – 8 загубленных душ – не игрушки…

– Но ведь это была самооборона! – попыталась оправдаться Ольга.

– Сие еще нужно будет доказать, – мрачно воззрился на нее Витька, – А у нашей судебной системы…

– Да не переживайте так! – Андрей предпринял очередную попытку выгородить нашу "находку для шпиона", – Знаем только мы с Валечкой и Степан. Дальше нас это никуда не пойдет, можете не сомневаться.

– Я просто хотела, что бы мы еще раз встретились, – в голосе жены дрожали готовые пролиться слезы, – Пообщались…

– Некогда нам будет общаться, – проворчал Витька, подозрительно косясь на экстрасенса – Как только пришвартуемся, так сразу и распрощаемся. У вас тут свои дела, у нас – свои. Вам – летающие тарелочки и аномальные явления, нам – созданные человечеством и покрытые пылью веков материальные ценности.

– Да бога ради. Только раз уж мы встретились, неплохо бы это дело обмыть, – подмигнул нам экстрасенс Андрюша.

Ответом ему был наш дружный стон, так как любая мысль о наполнении желудка приводила к очередному приступу морской болезни. И все же, презрев телесные муки, мы собрались в каюте уфологов. К великой радости экстрасенса – большого поклонника алкогольных возлияний.

Водка, как ни странно, немного облегчила наши страдания, а вот с закуской дело обстояло хуже, ее приходилось буквально вталкивать в себя. В результате чего через каких-нибудь два часа мы не только с трудом вязали лыко, но даже оказались в состоянии нестояния. Пришлось вынуждено задержаться, так как при такой качке мы не имели ни единого шанса добраться до своей каюты. Что было дальше – вспоминалось урывками. Кажется, я рассказывал экстрасенсу о своем путешествии в прошлую жизнь и о вынесенном оттуда умении обращаться с мечом, которое мне так пригодилось в жизни этой. Андрей понимающе кивал, через слово обзывал меня рыцарем джедаем и грозился взять к себе в ученики. Чем в это время занимались остальные, в памяти не сохранилось. Тоже трепались, наверное.

Утро застало меня лежащим на полу уфологической каюты. Косые солнечные лучи, пробиваясь через иллюминатор, коварно подбирались к моим поджатым босым ногам. Осторожно, чтобы никого не разбудить (все еще крепко спали, причем Ольга и Валентина на одной полке), я стал распрямлять онемевшие конечности, после чего принял коленно-локтевую позу и, бодро перебирая руками, двинулся на поиски пропавших ботинок. Которые вскоре обнаружились в пакете, приспособленном под мусор.

Выбравшись на палубу, я быстренько пришел в себя благодаря пронзительному морскому ветру, и внимательно обозрев горизонт, едва не прослезился от счастья – прямо по курсу протягивал к парому щупальца пирсов вожделенный порт.

Примерно через час наша дружная троица подпирала ворота портовой проходной, разглядывая все проезжавшие машины, в ожидании Витькиного товарища, который должен был предоставить нам временное жилье и устроить экскурсию по интересующим нашего "черного археолога" местам.

– Кой черт нас сюда понес? – сварливо бросил я в пропахшее морем пространство, – А? Что мы забыли на этом забытом богом острове?

– Не забыли, а ищем, – поправил озабоченный Курицын, поглядывая на часы (его приятель опаздывал уже на сорок минут), – В данный момент меня интересует историческое наследие Страны Восходящего Солнца, частью которой являлся Южный Сахалин до 1945 года.

– У тебя же другая специализация! – не выдержала Ольга, забыв о том, что Витька демонстративно ее игнорировал, – Ты древностью интересуешься, а здесь, ну, столетний, может быть пласт, не больше… Что тут можно ценного отыскать, кроме схронов с японским оружием? Ведь тебя не это интересует?

– Верно, не это. Только дело в том, что после окончания Второй мировой войны японское население отсюда интернировали, и при этом запретили вывозить, что-либо ценное. И потому все, что хотя бы отдаленно могло представлять интерес для советских карающих органов, было аккуратно спрятано японцами, не потерявшими надежду на скорое возвращение. Мне Виталя рассказывал, что один местный "черарх" (в переводе с Витькиного на русский – "черный археолог") изумрудное колье нашел и еще кое-что из золотишка…

Н-да. Теперь понятно страстное желание Курицына провести свой отпуск здесь. Конечно, Витьку больше интересовал процесс, нежели результат, но… "золото"!

– Между прочим, тебе тоже небезынтересно будет в здешних лесах покопаться, – друг детства хитро посмотрел на меня, – Тут после войны, говорят, самурайские мечи, на которых ты в последнее время помешался, пачками находили и кощунственно использовали для колки дров.

Вот змей-искуситель! Знает на чем меня подловить можно. Самурайские мечи… Не отказался бы найти парочку. Но…

– Вряд ли это были самурайские мечи, – скучным тоном протянул я, – Если находили пачками – то вряд ли. Скорее это поставленные в 20 веке на поток обычные военные катана. Была у японцев такая мода в связи с подъемом национализма. Конечно, некоторые офицеры действительно носили фамильные самурайские мечи, сделанные в 17–18 веках, а то и раньше, но найти такой меч практически нереально.

– И какова их стоимость сейчас? – полюбопытствовал Витька.

– Не знаю, не интересовался. Но не думаю, что баснословная. Скорее такие мечи представляют ценность как фамильные реликвии, чем как объект купли-продажи.

– Все это очень занимательно, – вмешалась Ольга в наш непостижимый для женского разума сугубо мужской разговор, – но не слишком ли долго мы тут торчим?

– А может быть не стоит торчать? – донеслось из окна затормозившего рядом микроавтобуса "Мицубиси-Делика".

Важный, как Наполеон, главный уфолог Степан Сергеевич, восседавший на переднем сидении, начальственно поманил нас рукой:

– Чего зря время терять, поехали с нами. Мы вас до местной столицы добросим, а там уж найдете своего непунктуального приятеля.

Витька немного поколебался для сохранения имиджа, и, приняв точно такой же наполеоновский вид, скомандовал своим подчиненным (то есть нам):

– Грузитесь.

Первое, что поразило меня на богом забытом острове – невиданное ранее количество японских автомобилей. В потоке "Тойот", "Ниссанов" и "Мицубиси" единичные экземпляры отечественных авто выглядели жалко и потеряно. Н-да-а, если забывчивость божества означает такое количество иномарок, то что будет, когда он об этом Сахалине вспомнит?

А в остальном Южно-Сахалинск ничем не отличался от сотен российских городов. Та же хрущевско-брежневская архитектура, те же рекламные щиты на главных улицах, тот же ассортимент в магазинах, те же озабоченные лица жителей. Вот только среди этих лиц довольно часто попадались лица "дальневосточной национальности".

– Вас, что уже Китай оккупировал или Япония снова права на Северные территории предъявила? – удивленный обилием представителей желтой расы, спросил Витька у водителя – улыбчивого малого Алексея Звягинцева, который по совместительству занимал должность зам преда местного УФО-центра.

– Ни то, ни другое, – покровительственно усмехнулся тот, – Это – корейцы. Их сюда еще японцы завезли, как дармовую рабочую силу. Потом японцев выселили, а они остались. Так и живут. Сейчас в УФО-центр приедем, и познакомлю вас с главным сахалинской достопримечательностью – корейской кухней. У-м-м. Пальчики оближешь!

– Да мы вообще-то собирались к приятелю на постой устраиваться, – задумчиво протянул Курицын, разрывающийся между двумя желаниями: начистить этому приятелю морду за опоздание, и снять пробу с местных деликатесов.

– Одно другому не мешает, уважаемый Виктор, – покровительственно изрек Степан Сергеевич, – Пообедаем в месте и езжайте устраиваться. Согласны?

– Согласны! – дружно закивали мы с Ольгой, так как за последние двое суток по причине морской болезни баловали свои желудки едва ли половиной обычного дневного рациона.

Витька, считавший себя главнокомандующим, возмущенный таким злостным нарушением субординации, состроил недовольную мину, укоризненно покачал головой и … сдался.

УФО-центр города Южно-Сахалинска уютно разместился в переделанной колясочной обычной девятиэтажки. Первое, что бросилось в глаза, когда мы с рюкзаками на плечах ввалились в небольшую комнатенку, где обычно проходили все заседания центра, был висящий над председательским креслом портрет. Вместо знакомых черт нынешнего президента или, на худой конец, местного губернатора, из-за обрамленного бронзовой рамкой стекла на нас укоризненно взирал зеленый инопланетянин, удерживающий в длиннопалой руке непропорционально маленький земной шар. А в другом углу коптила масленая лампада, освещавшая скорбный лик Богородицы. Воистину: "все смешалось в доме …".

Передав нас с Ольгой под начало Алексея в качестве помощников по накрытию стола, Витька оккупировал телефон и принялся нервно названивать провалившемуся в тартарары приятелю. Но все попытки оказались безуспешными – никто не брал трубку. А мы в это время в соседней комнате трудились в поте лица, раскладывая по тарелкам хваленые корейские закуски, под комментарии Звягинцева.

– Это не червяки, не бойтесь, – успокоил он нас, растерянно уставившихся на коричневые извивы очередного блюда, – всего лишь молодые побеги папоротника. А это – морской виноград и морская капуста. Вот это – осьминог, здесь – лопух и пророщенная соя. И на горячее – кидян. Мясо такое. Почитается корейцами за самый крутой деликатес. Сейчас Андрей со Степаном аппаратуру свою перетаскают и можно будет садиться.

В подтверждение его слов в дверях показались упомянутые личности, с ног до головы увешанные какими-то приборами.

– Куда можно сложить наше барахло, Алексей Батькович? – мученически вопросил согнутый в три погибели экстрасенс, указав на соседнюю дверь – В ту комнату?

– Нет-нет – это щитовая, все никак табличку "Не входи, убьет" повесить не соберусь. Сюда несите, места хватит. В одном углу аппаратура, в другом вы спальники постелите. Ночь перекантуетесь, а завтра я вас на место отвезу. Вода есть, плитка, чайник…, одна только проблема – удобства во дворе. Так что придется вам за частные гаражи бегать, благо тут недалеко. Ну, давайте, зовите отсутствующих, не то я сейчас слюной захлебнусь.

Когда все, наконец, собрались у накрытого стола, Звягинцев достал обязательный черпак, быстро наполнив наши стопки, провозгласил тост "за знакомство", и закусил ближайшим к нему корейским блюдом. Мы все дружно последовали его примеру и… увидели небо в алмазах, через прозрачные линзы навернувшихся на глаза слез. Сказать, что блюда были острыми – значит, ничего не сказать. Острее мог быть, наверное, лишь хорошо заточенный кинжал. А посему все накинулись на мясо не столь обильно приправленное перцем.

Алексей, глядя на наши покрасневшие лица, удовлетворенно хмыкал и улыбался невинной детской улыбкой, которая вызвала у меня смутные подозрения. По всему было видно, что нас ожидал какой-то подвох. "Скорее всего, именно в этих корейских блюдах и зарыта собака", – подумал я. И оказался-таки прав, причем в самом буквальном смысле!

– Ну, вот, – торжественно провозгласил Алексей, когда на столе уже практически ничего не осталось, – теперь вы прошли, так сказать, боевое крещение и в полной мере вкусили нашей кулинарной экзотики.

– Большое спасибо, – с чувством поблагодарила его Ольга, – все было очень вкусно. Особенно мясо. Такой нежной баранины мне давненько пробовать не доводилось!

На лице Звягинцева отразился целый коктейль противоречивых чувств, в котором, бесспорно, преобладало удовлетворение. Причем такое, какое испытывает ученик, подложивший кнопку на учительский стул, наблюдая как "обожаемая" Марьиванна опускает на него свой зад.

– Что вы! Какая же это баранина! – Алексей сделал вид, что обиделся, – Это – самая настоящая собака, я ее неделю у знакомых корейцев выпрашивал. Экзотика – так экзотика!

Гробовая тишина, установившаяся за столом, через мгновенье была нарушена женскими всхлипами, общий смысл которых сводился к тому, что "Жучку жалко". Мужская же часть нашей компании стоически приняла к сведению эту сногсшибательную информацию, и упорно боролась с приступами подкатывавшей тошноты.

Когда все понемногу пришли в себя, Витька объявил, что оставит нас здесь, а сам отправится к товарищу, не оправдавшему его высокого доверия. На разборки. Алексей, пытаясь загладить неловкость, вызвался его подвести. А мы с Ольгой, оставшись наедине с уфологами, неожиданно для себя согласились на предложение экстрасенса Андрюши: на всякий случай сбегать за очередным черпаком, дабы использовать его в качестве внутреннего дезинфекционного средства. Таким образом, вернувшийся чернее тучи Курицын застал нас уже весьма довольными жизнью.

Ярость главнокомандующего не поддавалась описанию. Он периодически метал громы и молнии, поминая недобрым словом зеленого змия и подозрительно косясь на наши не вполне вменяемые лица. Оказывается, его приятель уже три дня как находился в состоянии беспробудного запоя и, следовательно, ни о каком ночлеге и экскурсии не могло быть и речи. А стало быть, нам придется тащиться в ближайший лес, ставить палатку, а потом бродить по округе в тщетной надежде набрести на закопанные самураями сокровища.

– Зачем вам куда-то идти? – удивился Степан Сергеевич, – Ночуйте с нами. Места всем хватит.

– Не только ночуйте, но и присоединяйтесь к нашей экспедиции, – предложил Андрей, – Вам ведь теперь все равно где бродить, а вместе веселее. Верно, Сергеич?

– Конечно, – милостиво кивнул главный уфолог, – Совместный опыт у нас уже был, так, что можно сказать вы люди проверенные…

Витька переводил взгляд с одного на другого, и все не мог решиться, хотя особого выбора у нас не было. Чашу весов в пользу переквалификации археологов в аномальщиков склонил Алексей, предложив свои услуги в качестве добытчика информации:

– Да не переживай ты так, Виктор! Пока вы будете тарелочки ловить, я свои каналы задействую и к вашему возвращению предложу пару перспективных мест. Вернетесь – покопаетесь в свое удовольствие. Идет?

– Идет, – скрепя сердце согласился Курицын, – Но если мы с ребятами обнаружим заброшенную летающую тарелку, то все артефакты поступают в полное наше распоряжение! В качестве компенсации.

Ночью я опять увидел сон, регулярно посещавший меня всю последнюю неделю. Лучше бы, конечно, его не видеть, но когда это сны интересовались нашим мнением? А снился мне один знакомый маньяк по прозвищу Вещий Могильщик (мир его праху), со счастливой садистской улыбкой вырезающий руны на моей груди. Проклятый сон снова и снова заставлял меня проживать этот печальный эпизод моего недалекого прошлого во всех подробностях и ощущениях. Дошло до того, что я стал до паники бояться наступления темноты и всеми силами сопротивлялся Морфею. Но все напрасно. Сон повторялся с настырностью страхового агента, и когда меч в руке Могильщика направлялся к моей шее, я, едва сдержав крик, просыпался в холодном поту, рефлекторно потирая шрам на горле. Но сегодня все пошло не так. Мне не удалось проснуться вовремя и серебристо-фиолетовый клинок завершил предназначенный ему путь. Хруст разрубаемых шейных позвонков, слился с моим предсмертным криком, который продолжал вибрировать в комнате даже после пробуждения.

Нет! Это был вовсе не мой крик: нечленораздельные вопли доносились из-за неплотно закрытой двери. Бросившись на помощь с рвением юных тимуровцев, мы с Витькой стукнулись лбами в проходе, и, выскочив в коридор, чуть еще раз не стукнулись о приоткрытую дверь щитовой. Крики, к этому времени перешедшие в стоны доносились именно оттуда.

В узкой полосе света, упавшего из коридора, нам удалось разглядеть сидящего на полу экстрасенса Андрюшу, который, обхватив себя руками, изображал метроном, раскачиваясь из стороны в сторону, и горько жаловался на судьбу. Один из железных шкафов, скрывавших в себе электрическую начинку, был распахнут настежь, так что не составляло особого труда угадать причину переполоха.

– Ну, не сориентировался я! – каялся нам Андрей, прихлебывая горячий сладкий чай, заваренный по такому случаю собственноручно Витькой, – Спросонья показалось, что у себя дома нахожусь… Вот и пошел в туалет знакомым маршрутом. Помню, еще удивился: откуда в моем туалете вторая металлическая дверь. Открыл ее, руку вперед вытянул – темно ведь, а меня ка-а-ак шарахнет! И искры вокруг, искры. Не знаю даже из глаз или из рубильника.

– Да что же у меня за экстрасенс такой? – горестно вопросил Степан Сергеевич, – Ты ведь должен своим третьим глазом все насквозь видеть, а ты…

– А я насквозь, как раз, и вижу! – вяло отбрехивался Андрей, – Вот только в темноте пока не получается.

Мы еще сколько-то посидели, гоняя чаи и обсуждая достоинства и недостатки "третьего глаза", а потом расползлись по спальникам досматривать прерванные сны. И только я таращил бессонные глаза в уфологический потолок, опасаясь нарваться на продолжение своего кошмара. Вот тут – то меня впервые и посетила мысль о том, что этот дурацкий сон напрямую связан с нашим нынешним путешествием. Не к добру это все. Не к добру. А если учесть, что мои прошлогодние предчувствия попали в самое яблочко… Нет, ерунда! Это у экстрасенсов током дернутых всякие предчувствия, а у меня просто психологический срыв. Ведь сегодня ровно год исполняется с момента появления священных рун на моей груди. Первая – Ас, потом – Яра… Тюр… Рейд… Дагаз…

Не успел я перебрать в уме весь набор, как опять провалился в сон. Слава богу, без сновидений.

Проснувшись утром слегка не выспавшимися (кроме ночного переполоха, сказывалась и разница во времени), мы взбодрились для разнообразия с помощью пробежки за гаражи и крепко заваренного кофе. После чего прослушали вводную лекцию главного уфолога Степана Сергеевича Семагина о необходимости соблюдении дисциплины в зонах аномальных явлений и на борту НЛО, с нетерпением ожидая запропастившегося куда-то Звягинцева. Через два часа, мы уже стали беспокойно переглядываться, а Витька попытался вывести научную теорию о непунктуальности, как отличительной черте загадочной сахалинской души. Так, что когда Алексей появился на пороге, для него уже был подготовлен более чем теплый прием. Но все слова умерли, не успев слететь с губ, едва мы вгляделись его лицо.