Назови меня по имени, или Укротить миллионера

Глава 17. Виктория

Дрема не отпускала. Хотелось еще понежиться в солнечных лучах, своим теплом ласкающих мою кожу. Вот только кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

— Вик, вставай уже, твоя помощь нужна.

Я с трудом открыла глаза и увидела Катю. Не сразу поняла, что напарница по смене делала у меня дома, но вскоре сообразила, где нахожусь.

— Долго проспала? — промычала я и посмотрела на часы. Охнула. — Ты чего меня раньше не разбудила?!

Подскочив с небольшого диванчика, я подбежала к зеркалу. Поправила хвост, пощипала щеки, убрала черные комки из уголков глаз. Вид ужасный.

— Так клиентов не было, — постукивая расческой по ладони, ответила Катя. — Сейчас вот одна пришла и требует именно тебя.

— Хорошо. Одну минуту, приведу себя в порядок. Боже, и как я только умудрилась? Погоди, а начальство не приходило хоть? — крикнула ей вдогонку, на что не получила ответа, так как напарница уже занялась делом.

После дневного сна стало легче. Если бы не уговоры Кати пойти отдохнуть, подкрепленные множеством весомых аргументов, я держалась бы до последнего. Выстояла бы. Но глаза слипались, работоспособность была никакая, вот меня и согнали в уголок подремать.

Зато, возвращаясь домой, я даже не хотела спать. Я уже представляла, как сейчас буду месить тесто, а Рома… Наверное, он в своей манере сядет рядом и станет наблюдать, рассказывая какие-нибудь забавные истории. От предвкушения губы растянулись в улыбке. Вот только телефонный звонок разрушил картину восхитительного вечера.

— Викуськ, привет. Как ты? — прозвучал жизнерадостный голос Юли.

— Нормально, — пожала я плечом.

— Кхм. И это все?

— А надо еще что-то?

— К примеру, сказать, как сильно хочешь одного миллионера окунуть с головой в унитаз или обозвать его похотливым кобелем, — затараторила сестра. — Обычно ты сразу начинала жаловаться. Или произошло нечто настолько ужасное, что ты побаиваешься об этом говорить? — она явно беспокоилась. Это чувствовалось по интонации. — Опять приставал, да? Вик, ты хоть не переспала с ним?!

— Тише, тише, чего ты так завелась? — понизила я голос и осмотрелась, проверяя, сколько человек в автобусе слышали ее крик.

— Беспокоюсь за мою любимую дуреху, — уже более спокойно ответила Юля. — От тебя ни слуху, ни духу уже пару дней. Я не знала, куда себя девать от волнения.

— Нужно было раньше позвонить.

— Ага, в выходные? И чтобы Рома что-то заподозрил? Кстати, чем вы занимались? Как он там? Уже исправился, заметны изменения? Или такой же дурак дураком, как и прежде? — засыпала она меня вопросами, к тому же явно хотела продолжить, если бы я не перебила ее:

— Да нормальный он, Юль. Сам денег себе раздобыл, — начала я под раздавшийся в динамике вздох удивления. — В приют со мной ездил, помогал там во всем. Довольно аккуратный, не глупый, вчера утром выходил на пробежку, а еще…

— Погоди, ты хоть не втюрилась?

— Не говори глупостей, — поморщилась я.

— У тебя насто-олько изменился голос, что даже отсюда слышно. Еще и улыбаешься ведь! Я права?

Я поджала губы, не желая признаваться.

— Тебе показалось.

— Фух, ну и хорошо. Викуськ, только осторожнее давай. Ты ведь помнишь, что он из тех бабников, которые в девушках видят только мясо? Не забывай об этом. Мужики они такие, постель — главное, а на чувства им наплевать.

— Юля, — разозлилась я, — ничего такого не было и не будет! Все, к дому подошла. Пока.

После разговора остался горьковатый осадок. К тому же Рома не купил необходимые для пирога ингредиенты, отчего настроение окончательно испортилось. Правда, спустя пару минут он магическим образом сумел это исправить. И настолько, что я напрочь позабыла обо всех своих страхах, предрассудках, убеждениях и с горящими глазами смотрела на машину, которую папа обожал больше жизни.

Моя ласточка…

Я с трудом сдержалась, чтобы не расцеловать Ходорова-младшего на том же месте. Хотелось визжать, как маленькой девочке, и прыгать. А еще хлопать в ладоши. Видимо, во всех нас еще живут дети.

Боги, никогда поездка в супермаркет не доставляла столько удовольствия! Машина отзывалась на каждый поворот руля, приятно гудела мотором и щелкала включенным поворотником. Внутри все кипело восторгом. Я не переставала улыбаться, едва ли не пела во время того, как мы выбирали продукты, и не могла оторвать от Ромы восторженного взгляда. Мой герой. Возможно, для кого-то этот поступок показался бы мелочью, но для меня он был сродни пойманной звездочке с неба, настолько я любила папину ласточку.

Да и дома мое настроение не изменилось. Я включила знакомую песню и беззвучно подпевала, то и дело поглядывая в дверной проем, где вот-вот должен был появиться этот несомненно красивый мужчина. Пришел, взялся помогать, даже позаботился обо мне, стряхнув муку с моих штанин. Правда, дальше все пошло не по плану. Поцелуй, его тяжелое дыхание, ощущение эйфории и неудержимое желание продолжить. От переизбытка чувств у меня напрочь позабылись все слова, кроме одного:

— Рома…

Я не могла дышать. Меня тянуло прикоснуться к нему, дотронуться кончиками пальцев до живота, обнять, шагнуть навстречу, чтобы стереть тонкую грань, не позволяющую отдаться этому волшебному моменту. Я даже не заметила, как осталась без майки. Когда успела прижаться к разгоряченному мужскому телу. Как запустила руки ему в волосы.

Но все испортила вода, с шипением убежавшая из кастрюли. Я кинулась выключать конфорку и уже хотела вернуться в объятия этого человека, как встретила растерянность на его лице. Не поняла такой реакции, испугалась. А стоило Ходорову-младшему натянуть майку и броситься в коридор, как сердце и вовсе упало в пятки.

— Рома, ты чего?

Ответом мне стал хлопок двери и ощущение, что меня бросили. Стало зябко. Бурлящая в груди эйфория уже оседала, превращаясь в пыль. Я же посмотрела на валяющуюся на полу мою майку и поморщилась.

Не захотел… Столько противилась, не подпускала к себе, а как только сама потянулась к Роме, он сбежал, явно испугавшись возможного продолжения. Ну и правильно, миллионерам негоже спать с обычными смертными!

От обиды защипало в глазах. Вот она — жестокая реальность. Я снова наступила на те же грабли, поспешив с выводами. Наивно решила, что ему нужны мои чувства. Но ошиблась. В этот раз я даже в качестве подстилки на одну ночь не подошла.

Подхватила майку, взяла телефон и решительным шагом направилась в спальню. Но не дошла. Остановилась перед дверью и пару минут смотрела в темноту комнаты.

У меня не получалось справиться с поселившейся в груди болью. Она разрасталась, подобно бешеной лавине, обещая поглотить меня с головой. И ничего не помогало. Понимание, насколько низко я пала, лишь усиливало этот напор.

— Я не смогу… — мой сдавленный голос показался чуждым в тишине квартиры.

Даже соседи будто понимали мое состояние и потому не шумели. Подслушивали. Подглядывали. Ждали продолжение спектакля. Ведь Ходоров-младший вскоре вернется, станет вести себя как ни в чем не бывало, а я… не смогу. Разрыдаюсь у него на глазах, запрусь в комнате, ведь больно осознавать, что ты человеку не нужен. Особенно сейчас, когда он стал как воздух необходим тебе самому.

— Черт! — воскликнула я и потянулась за телефоном.

Набрала Юлю, настояла, чтобы она немедленно приехала. Ничего не объясняла — поставила перед фактом, что наша авантюра закончена и настало время для решительных действий. Лучше, конечно, чтобы сестра встретилась с миллионером сама.

Горло свело в болезненном спазме. Я шумно втянула воздух, отшатнулась от двери своей комнаты и пошла в зал. Упала на диван. Впилась взглядом в ковер и… заплакала.

Меня разрывало от ударной смеси чувств и эмоций. Но самое обидное, что никакие уговоры не помогали. Я с трудом сдерживалась, чтобы не броситься за Ромой, отыскать его на безлюдной улице и просто поговорить. Признаться в своем поступке, очистить свою совесть и… увидеть презрение на ставшем родным лице.

Я настолько погрузилась в свои переживания, что не сразу заметила, как пришла Юля. От включившего света пришлось зажмуриться. Я заморгала, подняла голову и тут же уронила лицо в ладони.

— Эй, ты чего? Викулька, он тебя ударил?

Сестра опустилась передо мной на колени, заставила убрать руки и заглянула мне в глаза.

— Только не говори, что изнасиловал. Я этого гада урою! Ну, не молчи.

— Помнишь ту историю с моим отцом? — грустно усмехнулась я и вытерла слезы.

— Ты про аварию и какого-то богача, который его подставил? — Юля не понимала, к чему я клоню.

— Тем ублюдком был Рома.

Она с недоумением окинула взглядом комнату. Присела рядом и некоторое время молчала.

— Уверена? Сомневаюсь, что Роман Георгиевич на такое способен. Хотя… Ты поэтому ревешь?

Я шмыгнула носом, покачала головой. Стало значительно легче. Понимание, кем является Ходоров-младший, остудило пыл и помогло привести мысли в порядок. И теперь появилось чувство гадливости. Ведь я сама уже готова была отдаться ему, бежать за ним, оправдываться, будто в чем-то виновата, даже ненароком решила, что влюбилась в гада. Чушь! Смешно…

Вот только засмеяться не получилось.

Меня будто запустили в клетку со львом, и я до последнего видела там величественное животное, а не обычную гиену, которая только и умеет обгладывать чужую добычу. В пасти льва и умереть не жалко. А тут…

От хлопка двери Юля подскочила и распрямила плечи. Приготовилась к бою. Я лишь успела вытереть слезы, перед тем как появился Рома. Суровое выражение лица. Цепкий взгляд, задержавшийся на сестре, и вскоре перешедший ко мне.

Ну точно гиена! Притворяется красивым, богатым, чего-то стоящим, а на самом деле — тот еще падальщик.

В груди кипела горечь. Однако я смогла справиться со своими эмоциями, подавить неуместные теплые чувства к этому человеку и собралась стойко выстоять предстоящее сражение. Появилась мысль трусливо сбежать с поля боя. Пусть сами разбираются, ведь не я была зачинщиком этого дурдома.

— Думаю, вам есть что рассказать, — сказал Рома, глядя прямо на меня. Не злился, будто насмехался — знал!

— Ты прав. Есть, — твердо ответила сестра, явно собираясь взвалить всю ответственность на себя.

Я отлично знала ее характер. За своих горой! И сейчас, обращаясь к мужчине без должного уважения, она ставила себя под удар. Я испугалась за Юлю. Ей еще работать с этим человеком!

На миг прикрыв глаза, набралась смелости. Будь что будет. Ссоры не избежать.

— Ты ведь уже догадывался, что я не твоя сестра? — я стиснула зубы и дерзко посмотрела на миллионера.

— Допустим.

— И если ты остепенишься и начнешь сам зарабатывать деньги, твой отец заплатит мне за это.

Юля положила руку на мое плечо в немой просьбе помолчать. Однако я уже начала.

— Так вот, Роман Георгиевич, шоу окончено! Можете возвращаться к себе домой.

Ходоров-младший щелкнул языком. Мазнул взглядом по стоявшей рядом со мной Юле, вновь посмотрел на меня и кивнул в сторону коридора:

— Поговорим? Наедине.

Следовало отказаться! Я не выдержу и пяти минут рядом с ним. Сдамся. Позорно кинусь его обнимать и начну просить прощения, даже несмотря на то, что он натворил в прошлом. Вот только присутствие Юли придало уверенности. Я тоже сильная!

— Хорошо, — сказала небрежно, повторяя про себя, будто мантру, что он виновен в смерти отца.

Эта мысль была моей опорой. Только благодаря ей мне удалось неторопливо встать и с гордо поднятой головой дойти до своей комнаты, оставив позади сестру. Правда, перед дверью задержалась, чтобы вытереть остатки слез. А едва вошла внутрь и увидела спину Ромы, который сосредоточенно смотрел в окно, как те снежным комом начали подступать к горлу.

Ну уж нет!

— Зачем тебе деньги? — упавшим голосом спросил мужчина.

— Их всегда мало, Роман Георгиевич, — такое обращение помогало держать некую дистанцию и не вспоминать события прошедшего вечера. — Как вы уже заметили, я берусь за любую подработку, будь то ночная смена в ларьке или перевоспитание сына миллионера.

На несколько мгновений в комнате повисло молчание. Ее нарушила усмешка, после которой Ходоров-младший резко обернулся. Сердце забилось быстрее, губы предательски дрогнули, а пальцы затряслись. И все это от одного лишь взгляда карих глаз, устремленных прямо на меня. Я сжала кулаки и расправила плечи.

— Ты не довела начатое до конца, я не изменился.

— А это уже не важно.

— Почему же? — он вопросительно выгнул бровь и медленно, словно выверяя каждый свой шаг, двинулся ко мне. — Деньги вдруг перестали иметь значение?

— Нет, — внутренне напряглась я, страшась оказаться рядом с мужчиной. — Вы, Роман Георгиевич, уже починили мою машину — именно для этого мне нужны были средства. Все, ей ремонт не требуется, потому и нужды в этом фарсе больше не вижу.

— Ах, фарсе! — воскликнул он и остановился всего в двух шагах от меня. Так мало, чтобы уже ощутить, как ветвистыми трещинками покрывается возведенная мною стена, и много для понимания, насколько мы далеки друг от друга.

— Надеюсь, полученный опыт пойдет вам на пользу. А сейчас попрошу покинуть мою квартиру.

— Ну уже нет! — процедил Рома и схватил меня за локоть. — Думаешь, этих смехотворных отговорок мне будет достаточно?

Я охнула, едва он дернул руку на себя. Едва успела выставить перед собой ладони, чтобы не врезаться в его грудь и хоть немного сохранить дистанцию. Было больно… не физически — морально. Меня знобило от дикости момента, в котором нужно любыми доступными способами оттолкнуть от себя ставшего дорогим человека. Иначе ведь никак. Потом станет только хуже. Я не выдержу еще одну игру, где я на заведомо проигрышной роли. Когда Рома уйдет сам, едва наиграется с очередной куклой, что станет со мной тогда? Он избалован и довольно эгоистичен — по крайней мере, являлся таким при нашем знакомстве. И люди за считанные дни не меняются. Поэтому миллионер точно уйдет.

— Я могла бы вообще ничего не объяснять, так что скажите спасибо и отпустите меня. Прошу, — голос едва не надломился, однако мне удалось проявить стойкость и не отвести прямого, полного уверенности взгляда.

— Самой не смешно от прозвучавшего идиотизма? — поморщился мужчина и вдруг изменился в лице. — Может, хватит? Ласточка, давай поговорим нормально.

Я удивилась прозвучавшей в его голосе мягкости. Шумно втянула воздух, стряхнула с себя его руку и отступила. Э, нет! На меня его уловки не подействуют. Хотя кого я обманывала? Уже готова была плюнуть на свои убеждения и позорно разрыдаться, тут же бросившись к нему и уткнувшись носом в грудь.

— Так зачем тебе деньги? — уже без доли упрека спросил Рома. — Я ведь вижу, что у тебя какие-то проблемы в жизни. И взялась ты за предложение моего отца не из-за ремонта машины, уж точно. Пожалуйста, давай без лжи.

Сложно! Однако я смогла подавить неуместные эмоции, затолкать поглубже чувства и вздернуть подбородок. Лучше разойтись сейчас, пока не поздно!

— Разве я лгу? Все просто: вами недоволен отец, меня наняли для перевоспитания уже взрослого человека, который до сих пор считает, что мир вертится вокруг него, а я… — иногда правда ранит, но она зачастую лучше тысячи слов. — Я согласилась на эту сделку, чтобы одновременно получить деньги и проверить, можно ли человека выдрессировать, как какое-то животное.

Рома отшатнулся. Ему не понравилось сравнение, к тому же сказано это было с пренебрежением, будто передо мной стояло отвратительное существо, к которому даже прикасаться противно. Сердце сжалось. Что я творю?! Такие слова не произносят вслух, не тому, кто стал дорог, в ком, несмотря на всю неприязнь, нашла утешение. Но я уже гнала вперед, не видя красного света.

— Считаю, что у меня неплохо получилось.

— Помолчи, — покачал головой мужчина.

— Я ведь старалась. Была милой, дружелюбной, всеми силами скрывала истинные чувства к таким, как… вы. Ах, да! Чуть не забыла, — воскликнула я и достала из кармана конфету. — Держи, ты отлично постарался.

Та ударилась о миллионера и упала на пол. Рома смотрел на меня, будто не веря своим ушам. А на лице отразилось нечто такое, что тысячами игл пронзило грудь и вновь вызвало подступающие слезы.

— Ты ведь не серьезно, — нахмурился мужчина и шагнул ко мне. Сжал мои плечи, заглянул в глаза, будто выискивая истинную причину моей жестокости. — Поехали со мной, Ласточка. Ты не такая. Зачем эти колючки?

— А какая? — продолжала я с той же интонацией только из упрямства, потому что вот-вот сорвусь. Немного осталось. — Вы меня даже не знаете, Роман Георгиевич! Возвращайтесь обратно, вас заждались. Дайте вздохнуть спокойно, без опасения снова встретить вас в своей квартире. Почему вы постоянно возвращались? Кто вас просил? Думаете, приятно было готовить для вас, подтирать за вами грязь, слышать ваш голос и помнить… — я осеклась, часто заморгала, едва не произнеся вслух о случае с отцом. — Вы мне противны, как и все ваше отродье!

— Сестренка, — заглянула в комнату Юля, — тебе нужна помощь?

Руки Ромы опустились. Лицо исказила гримаса презрения. Вот то чувство, которое я ожидала с самого начала!

— Издеваетесь? — едва не прорычал он, уже глядя на Юлю. — Сестра?!

От мужчины повеяло холодом. Я кожей ощутила переполняющие его чувства и поежилась, обхватив себя руками. Уже пожалела, что начала с ним разговаривать в подобном ключе, подумала даже выдохнуть, начать нормально, без препирательств. Но смысл? Остаться хорошими друзьями? Расстаться полюбовно, чтобы при встрече в супермаркете кивать в приветствии друг другу? Уверена, он даже не заметит меня. А если вдруг столкнется, то не узнает.

— Роман Георгиевич, я все объясню, — взяла оборону Юля. — Вика ни в чем не виновата, она даже не знает сути просьбы вашего отца. Он…

— Вышла из комнаты! — скомандовал мужчина, отчего сестра вздрогнула и тут же ретировалась.

Миллионер же окинул меня пренебрежительным взглядом, поморщился. Видно, больше той мягкости в голосе мне не услышать. И это хорошо! Хорошо ведь?

— Значит так, Виктория, — грозно заговорил Рома, словно имел надо мной власть и собрался распоряжаться не только моим телом, но и душой. — Даю тебе последний шанс. Надеюсь, ты понимаешь, что переборщила с выражениями, поэтому можешь присесть и начать рассказ с самого начала. А потом мы с тобой…

— Шанс на что? — усмехнулась я, перебив мужчину. Собрала последние крупицы решительности, отступила к шкафу, в полной мере поняв, на что способен этот человек, особенно под эмоциями. Ненароком ударит, а потом обвинит в этом Юлю. Ему ведь не привыкать. — Я уже все сказала.

— Уверена?

— Как никогда!

— Учти, я за тобой бегать не буду.

— А мне разве надо? Своих собак хватает! Зачем рядом еще один кобель?!

Он смахнул со стола подставку для ручек. Те рассыпались по полу, некоторые залетели под кровать. Рома же сжал в воздухе кулак, словно представляя там мое горло, и вылетел из комнаты. Прикрикнул на Юлю, приказав следовать за ним. Производя много шума, оделся и громко хлопнул на прощание дверью.

— Вот так, — онемевшими губами произнесла я и опустилась на колени, чтобы трясущимися руками собрать разбросанные ручки.

Он ведь хотел правду…