Не бей копытом

- Кстати, сеньор, - сказал я. - Вы случайно не знакомы с тореро по имени Эль Лобо?

Глаза его загорелись.

- Внук одного из моих самых старых друзей! - сказал он. - Он, между прочим, сейчас гостит здесь. Вы его знаете?

- Нет, - ответил я. - Не имел удовольствия. Счел бы за честь с ним познакомиться.

- К сожалению, сегодня его здесь нет, - сказал Дон Луис. Он вчера уехал в Лос Анжелес. Но вскоре должен вернуться. Может быть, у вас будет возможность познакомиться с ним до вашего отъезда.

- Мне доставило бы большое удовольствие. Благодарю вас, сеньор, за ваше гостеприимство. Буэнас ночес.

- Буэнас ночес, сеньор Шофилд.

Выходя из комнаты, я взглянул на "сеньору" Уайли. Лицо её изменилось, но руки крепко были сжаты в кулачки. Я закрыл дверь и широко ей улыбнулся. Она повернулась и пошла прочь.

Я последовал за ней через пустую гостинную и по неширокому холлу в комнату в самом конце. Это была маленькая спальня, достаточно уютная для гостя. Гретхен стояла в дверях, пока я вошел и сел на высокую, старомодную кровать.

- Вам нужна медицинская помощь? - спросила она.

Я провел руками по разбитому лицу.

- Не-а, - сказал я, - все будет в порядке. Если бы ты просто принесла мне небольшой свисток...

Она пристально смотрела на меня с минуту, потом закрыла дверь и облокотилась на нее.

- Он безобидный старик, которому осталось немного, - сказала она. Почему вы хотите причинить ему боль?

- Я не хочу. Он мне нравится. Я не желаю его видеть жертвой такой стервы.

- Я привожу ему карты, - сказала она, - и делю с ним его воспоминания. Он счастлив.

- А как же старина Джордж?

- Джордж тоже счастлив.

Аргументы она привела неотразимые. Трудно было отрицать, что Джордж был счастлив. Дон Луис, тоже, хоть и был немного не в себе, вовсе не выглядел опечаленным.

- Поэтому, если вы дунете в ваш маленький свисток, - сказала она, - вы не добьетесь ничего, только сделаете двух счастливых людей несчастными.

- Ну, ладно, пока, - сказал я. - Я отдохну немного, подожду, пока вернется Мигель с моей машиной и потом уеду.

- Вы можете переночевать как желанный гость.

- Я знаю. Желанный, как лиса в крольчатнике.

Она посмотрела на меня неприязненным взглядом. Она знала, что я её провоцирую, но не была уверена в том, как много мне известно. Я чуть было не попытался развить эту тему дальше, но вовремя остановил себя, - пока. Я сомневался, что дон Луис умышленно сказал мне о плантациях маков.

- Почему Эль Лобо поехал через границу? - спросил я.

Она рассматривала свои длинные пальцы.

- Я не знаю. - Существует вероятность - я просто предполагаю - что он был, скажем, слишком любопытным.

- О-о, - протянул я.

- А теперь, пожалуйста, разрешите мне уйти, - сказала она. - Вы хотите, чтобы я вам сообщила, когда вернется Мигель с грузовиком?

- Полагаю, я его услышу, - сказал я.

- Хорошо.

Она вышла, элегантная юбка прошелестела вокруг точеных ног танцовщицы. Я вытянулся на кровати и попытался поразмыслить о некоторых вещах. Но усталось оказалась сильнее и через минуту я спал. К счастью, я начал храпеть и разбудил себя в самое подходящее время.

Каса была тиха, как мавзолей. Снаружи проникали голоса ночных птиц и реже - животных. Вдалеке перекликались койоты. Я не знал, сколько я проспал, но сон не мог быть долгим.

Встав с кровати, я подошел к дверям и выглянул в холл. Там было темно, двери с обеих сторон закрыты. Я прошел к парадной двери, открыл её и вышел наружу. Низкая луна бросала серый свет на поросшую чахлой растительностью пустынную землю.

Я пошел по гравию за угол касы, назад, к навесам, которые заметил по приезде. Тут и там попадались глинобитные развалин, казавшиеся призраками в лунном свете. Навесы были в ужасном состоянии, за исключением одного, чуть подальше с тыльной стороны касы. Перед навесом стоял большой грузовик, все ещё груженый. В нескольких футах от него, капотом к ведущей на ранчо дороге и шоссе стоял мой автомобиль.

Ключи были на месте. Я осмотрел задний бампер, он был стянут проволокой - Мигель сделал это на шоссе. Они облегчили мне обратную дорогу.

Я услышал неожиданный раскат хриплого мужского смеха. Позади, на заваленном мусором участке стоял небольшой домик с освещенными окнами. Внутри я смог различить фигуру Панчо, откинувшегося на шатком стуле, сомбреро его удерживалось на спине шнурком, надетым на шею. На столе рядом с ним стояла бутылка пива емкостью в кварту. Я услышал другой, не смеющийся голос. Мигель.

Я обошел грузовик и заглянул в сарай. Было темно, но через минуту глаза привыкли, и я смог в тусклом свете луны кое-что разглядеть. Вдоль одной стены стоял верстак, а на нем весы в стеклянном ящичке. Весы были очень чувствительные и выглядели так, словно за ними хорошо ухаживали.

Я прошел дальше и обнаружил какое-то оборудование. Оборудование для замены шин. Это был тот мощный кронштейн с вращающимися рычагами, который заменил допотопные монтировки. Теперь такие кронштейны использовались на каждой заправочной станции от Майами до Калифорнии.

Но заправочная станция или гараж обычно имеют и другое оборудование. Я мог предположить, что какие-то механические работы на ранчо производятся. Но в сарае были только съемник для шин и ручной насос. Никаких инструментов на большом верстаке.

Там была шина, на колесе со снятым колпаком, приваленная к съемному механизму. Узкая небольшая шина. Колпак я заметил на скамейке. Взглянув в направлении открытых дверей домика, я увидел, что Панчо все ещё сидит со своим пивом. Тогда я подошел к скамье и взял крышку. Та принадлежала машине марки "ягуар". Как тот "ягуар" Бонни, который сбросили под откос по дороге к Энсенаде.

Зачем было оставлять одну шину? Одно колесо?

Я ещё раз бросил взгляд на домик и двинулся вдоль скамейки к весам. Это были прекрасные весы, с точностью до граммов, а, может быть, милиграммов. Я полюбовался ими сквозь стеклянный колпак.

Под весами, под скамьей были какие-то ящички. Я осторожно вытянул один из них, не спуская теперь глаз с открытой двери домика напротив. Сунул руку в ящик и нащупал что-то мягкое, как кусок шероховатой ткани. Я вытащил это был замшевый мешочек, один из многих, аккуратно сложенных в ящике. Мешочек был с завязками. Я распустил их и просунул пальцы внутрь. Изнутри он был выстлан вощеной бумагой. И пуст.

Неожиданно в домике воцарилась тишина. Я посмотрел туда - широкая фигура Панчо закрыла свет в дверном проеме. Пока я смотрел, он вышел наружу, направляясь к сараю. Я сунул мешочек обратно в ящик, задвинул его, выскользнул наружу и пошел, стараясь держать грузовик между мной и приближающимся Панчо. Когда я обошел переднюю часть грузовика, к Панчо присоединился Мигель. Они шли наперерез к моей машине. Я подошел первым, открыл дверь; они остановились, наблюдая за мной.

- Спокойной ночи, - сказал я. - Я как раз уезжаю.

Они ничего не ответили. Мигель бросил взгляд на сарай, затем снова посмотрел на меня.

- Спасибо за заботу о моей машине, - сказал я.

Мигель стоял молча. Панчо потряс животом.

- Вы сейчас уезжаете, сеньор? - спросил он.

- Си, сеньор, - сказал я. - Я уезжаю сейчас.

- Спокойной ночи, - сказал он.

- Спокойной ночи.

Я сел за руль, а эти двое стояли, пока я заводил машину, прогревал её и, наконец, отъехал. Машина шла хорошо, только одно из помятых крыльев слегка скребло по шине.

Я выехал на грунтовую дорогу и проехал две мили до шоссе. Там я остановился и поразмыслил. Я мог повернуть направо, проехать три-четыре мили, пересечь границу, и я был бы дома, подальше от всего этого. Или я мог повернуть налево, проехать пятнадцать миль и опять оказаться в Тихуане, ну, а там - кто знает? Первый путь означал, что я бросаю Золотую Девушку. Второй путь означал, что я, вероятнее всего, снова буду связан с ней. До того я был готов бросить её, так как она, совершенно очевидно, сделала все возможное, чтобы отбить у меня всякое желание ей помогать. Но теперь, увидев Ранчо Добрых Друзей и старого дона Луиса, а также Гретхен в её новой роли, я чувствовал себя неловко в отношении Бонни. Будет тяжело сказать Кэрол, что ей придется искать для неё другую няню, но в сто раз труднее будет объяснить, почему я вышел из игры именно в этот момент.

Я сидел и раздумывал минут десять, не меньше, потом повернул налево и поехал назад, в Тихуану.

Было не поздно, и жизнь на главной улице ещё бурлила. Я поставил машину за углом у гостиницы и прошел пару кварталов. Одежда моя была в плачевном состоянии, пришлось зайти в магазин и купить себе пару рубашек, носки и шорты, а также длинные шорты-бермуды, поскольку я не хотел дожидаться, пока на мои обычного покроя брюки пришьют оторванные манжеты.

Я пошел в гостиницу и, поднимаясь в номер, обнаружил, что потерял ключ, который получил, когда регистрировался. Я вернулся к стойке и получил другой. В комнате я уселся на кровать и взялся за телефон. Сделав заказ, после продолжительного ожидания на том конце линии раздался голос Мамы Фразеллини. Связь была неважная, и нам пришлось кричать. Я прокричал, что хочу поговорить с Дженни.

- Ты сумасшедший, Пит Шофилд! - прокричала Мама.

- Как там Дженни? - прокричал я.

- Ее здесь уже нет!

- Куда она уехала?

- Она не сказала. Почему ты не...

- Мама, ты передашь ей кое-что?

- Конечно. Говори.

- Скажи ей, что я люблю её и скоро буду дома.

- Что?

Я ещё раз прокричал ей. Она ничего не ответила.

- Ты поняла? - закричал я.

- Поняла, поняла. Что еще?

- Дай я поговорю с другой женщиной, миссис Данди ...

- Ее здесь нет.

- Куда она уехала?

- Не сказала.

- Они уехали вместе?

- Да.

- Хорошо, Мама, береги себя.

Она положила трубку. Я сел на кровать и посмотрел в окно на противоположную сторону главной улицы. Взгляд мой уткнулся в "Бомба Клаб", где Бонни с Гретхен останавливались в тот вечер. Интересно, почему?

Что я должен сделать, так это пойти туда и попытаться что-то разнюхать. Но я знал, что это выше моих сил. На сегодня я полностью иссяк.

Я разделся до трусов, залез в постель и уснул. Спал я очень хорошо. Я спал, пока не наступил день, и когда я, наконец, разлепил набухшие веки и не торопясь оглядел комнату, все в ней было так же, как прежде, - за исключением нескольких мелких деталей.

Белые кружевные трусики, белый бюстгальтер, коротенькие носочки, среднего размера розовая маечка и легкое розовое летнее платье беспорядочной кипой громоздились на кресле к юго-западу от моей кровати. Дверь в ванную была закрыта, оттуда доносился шум включенного душа.

Я перебрался на край постели, достал свой ключ и осмотрел его. Он был прицеплен к большой пластиковой бирке, на которой написан номер комнаты и название гостиницы. Читалось это легко, как и номер на двери. Без сомнений, это был мой номер.

Я положил ключ, перевалился на дальний край постели и стал ждать. Я прождал около пяти минут, а затем дверь ванной открылась и вышла Бонни Данди, - розовая, чистенькая и совершенно голая.

Глава 9

.

Мы смотрели друг на друга; она стояла неподвижно, держа ручку двери вот и вся её реакция.

- О, извините, что разбудила вас, - сказала она.

- А я что, не должен был проснуться?

- Ну вот, опять, мистер Шофилд, - сказала она, - с вашей стороны некрасиво так говорить.

- Извини.

Мы ещё немного посмотрели друг на друга.

- А теперь, когда я в сознании, - сказал я, - ты мне кое о чем расскажешь?

- Конечно, - кивнула она.

- Как это получается, что каждый раз, когда я натыкаюсь на тебя, ты раздета?

- Я не знаю, - потупилась она. - Просто совпадение, я думаю. Вас это беспокоит?

- О, нет, - сказал я. - Это вроде даже приятно, на самом деле. Но необычно.

Она почесала свою левую ступню розовыми пальчиками правой.

- Я вообще-то необычная девушка, - сказала она. - Такой и нужно быть, чтобы чего-то достичь.

- А как ты, черт возьми, достигла этой комнаты? - спросил я. - Просто остановилась, идя мимо, и взяла ключ у стойки?

- Ну, не совсем так. Понимаете, получилось, что я узнала, где вы остановились, и захотела поговорить с вами, поэтому я поднялась, но вы спали, и я решила принять душ.

Это объясняло все и ничего. Не то, чтобы это было слишком загадочно, когда я припомнил, как все было. Она могла взять мой ключ, когда Панчо послал меня в нокаут на дороге в Эсенаду.

- О-о, - протянул я. - Понимаю.

На полу возле стула лежала большая белая сумка. Она наклонилась и начала что-то искать. Меня начало покалывать, словно я только что сунул большие пальцы рук в розетку. Когда она выпрямилась, в руке у неё была пачка сигарет; она вытряхнула одну и закурила. Я первый раз увидел её курящей.

- О чем ты хотела поговорить? - спросил я.

- О кое-каких вещах.

Она посмотрела на кончик сигареты, на меня, а затем просто на кровать.

- Что я собиралась сделать, - сказала она, - если бы пришлось очень долго ждать, пока вы проснетесь, - так это лечь отдохнуть.

Она не дала мне времени на раздумья. Она просто подошла, уронила сумочку возле кровати и залезла в постель, с сигаретой и прочим. Мы лежали на спине, не соприкасаясь. Потолок был пустой и местами жирный, будто кто-то здесь раньше жарил бекон и летели брызги.

- Хочешь покурить? - спросила она.

Кровать мягко качнулась, когда она потянулась вниз к сумочке.

- Нет, спасибо, - сказал я.

Она затушила свою, неловко повернувшись ко мне спиной, чтобы загасить её в пепельнице на прикроватном столике. Потом снова улеглась, и мы стали смотреть в жирный потолок.

- О чем ты хотела поговорить со мной? - спросил я.

- В основном, - сказала она, - о парочке мужчин в моей жизни.

- Включая меня?

- Вас тоже, но позже.

- Тогда, похоже, мне просто нужно будет подождать, - сказал я.

- Это недолго. В прошлом году, мистер Шофилд, я поехала в Мехико-сити, - с Кэрол.

- Слышал.

- В Мехико-сити, - продолжала она, - я познакомилась с тореро Эль Лобо. Это значит "волк".

- Знаю.

- Но он вовсе не был волком. Он вел себя совершенно как джентльмен, и он был великим тореадором. Я влюбилась в него.

- Понимаю.

- А он влюбился в меня.

- Как Кэрол восприняла это?

- Вовсе не хорошо, мистер Шофилд. Очень плохо она себя повела насчет всего этого.

- Ты сопротивлялась?

- Да, но, понимаете, бороться с Кэрол бессмысленно. Все козыри у Кэрол.

- Ты имеешь в виду что-то, с помощью чего она может держать тебя в руках?

- Да, мистер Шофилд.

- Я бы не хотел думать, что поставлю тебя в неловкое положение, но я знаю твою проблему. Кэрол мне сказала.

- Мою проблему?

- Да, - с ребенком.

Наступила довольно долгая пауза.

- А... это, - протянула она.

- Я напомнил потому, что совершенно уверен, - Кэрол никогда бы этим не угрожала.

- Да я думала совсем не об этом.

- А о чем ты думала?

- Не имеет значения. Имеет значение то, что произошло.

- Хорошо, - согласился я, - расскажи, что произошло.

- Теперь мы переходим к другому мужчине. Дон Луис Альварес, ранчеро...

- Эль Ранчо де лос Компадрес, - уточнил я.

- Да. Откуда вам известно?

- Я думаю, ты знаешь, откуда мне известно.

- Это не имеет никакого отношения к делу, - твердо сказала она.

- О-о, - сказал я.

- Из-за упрямства и неразумности Кэрол, - продолжала она, - для меня и Эль Лобо было невозможно назначать встречи. Она загоняла меня домой, словно я была ребенком. Она, фактически, сделала из меня узницу. Она хотела, чтобы я совсем забыла Эль Лобо. Конечно, я не смогла.

- Конечно, - кивнул я. - Ты переписывалась с ним?

- Да, тайком. А потом произошло нечто удивительное. Дон Луис, - старый друг дедушки Эль Лобо, - решил нам помочь.

- Как ты познакомилась с доном Луисом? - спросил я.

Она игнорировала вопрос и торопливо продолжила свой рассказ.

- Дон Луис сделал наши встречи возможными.

- Похоже, я понял, - сказал я. - Он распространил гостеприимство своего ранчо на тебя и Эль Лобо.

- Да!

- Пока Эль Лобо находился в Текате, всего полтора часа от дома, вы могли весьма часто встречаться.

- Со стороны дона Луиса было чрезвычайно великодушно помочь нам, заявила она.

- Действительно. Итак, ты несколько раз ездила в Байя Калифорния?

- Не очень часто.

- Увидеть Эль Лобо?

- Конечно.

- С компаньонкой, естественно.

- Моя подруга, Гретхен Уайли, была столь добра, что сопровождала меня. Это было необходимо, чтобы тебя опекали. Иначе Эль Лобо посчитал бы меня обыкновенной потаскухой.

- О, да ...

Она повернулась, слегка задев своими коленями мои. Ее дыхание было теплым и приятно ласкало мне шею. Я услышал, как что-то невнятно бормочу.

- Что вы сказали? - спросила она.

- Я просто размышлял о Гретхен Уайли, бегающей туда-сюда, оставляя бедного Джорджа совсем одного там, в каньоне. Или он тоже ездил?

- Нет, Джордж оставался дома.

- В ванне?

- Откуда мне знать.

- Я и не имел в виду, что ты должна знать.

Ее голос изменился. Я посмотрел на её лицо - она плакала. Я просунул руку ей под шею, она на мгновение прильнула ко мне, потом снова колыхнула бедрами, отворачиваясь. Ее правая рука осталась где-то внизу, как символ беспомощности - или одиночества.

- Извини, - сказал я. - Я не хотел тебя расстроить.

- Я думаю, эта была пустая трата времени, - сказала она, - таскать Гретхен туда и сюда. Я думаю, что на самом-то деле я и есть обыкновенная потаскуха.

- Нет...

Теперь она громко плакала, слезы лились из её хорошеньких глаз мимо носа и собирались на её сильном, круглом подбородке. Только профессиональный садист отказался бы утешить её. Я обнял её одной рукой и попытался положить другую, но она отвернулась и продолжала плакать.

- Что бы вы ни думали, - всхлипывала она, - я действительно любила Эль Лобо.

- Я верю, - сказал я.

- Но Эль Лобо мертв.

- Если ты его любила, мне жаль.

- Он проделал такой путь в Лос Анжелес, чтобы увидеть меня, а его убили!

Я ещё раз попытался её обнять. Она моментально отозвалась, прильнув ко мне. Но рука её легла под простыню, словно она хотела коснуться меня, но не решилась этого сделать.

- Мистер Шофилд ...

- Да, милая ...

Ледяной, острый, как игла, кончик какого-то предмета неожиданно уперся мне в живот, в диафрагму, впрочем, не порезав кожу. Я втянул живот и лежал, не шевелясь, глядя на нее, моя правая рука была скована у неё под головой, моя левая - беспомощна. Одно движение, - и она проткнет своим стилетом самую мягкую часть моего тела. Лицо мое покрылось каплями пота. Эта маленькая стерва незаметно вытащила нож из сумочки и, пока лежала, все время держала его под рукой, выжидая удобный момент. Я посмотрел на её лицо со следами слез и не мог не восхититься ей. Но проклятый нож при каждом вдохе царапал мне живот.

- Твоя взяла, - осторожно признал я. - Что дальше?

- Кто убил Эль Лобо? - она смотрела мне прямо в глаза.

- Я - не - знаю ...

Я думал, что знаю, но не был уверен, и сейчас я, как никогда, старался казаться искренним.

- Это вы с Кэрол, да?

- Нет!

- Я вас знаю, частных детективов, - сказала она. - За деньги вы сделаете что угодно. Кэрол наняла тебя убить Эль Лобо и положить тело в гараж, чтобы я нашла...

- Ты ошибаешься, - сказал я. - Она не знала, как оно попало туда. Она пыталась спрятать тело, чтобы ты его не увидела.

Нож вошел достаточно глубоко в кожу. Я от неожиданности втянул диафрагму и почувствовал, как теплая струйка крови скатывается по животу в районе солнечного сплетения. Я попытался отодвинуться, но она была тут как тут, и держала нож своей крепкой молодой хваткой. Я не мог отвести этот острый кончик.

- Слушай, Бонни, - сказал я, - ты все неправильно поняла.

- Я хочу правду, мистер Шофилд, - сказала она. - Все, что вы должны сделать, это сказать мне правду. Если вы признаетесь, что убили Эль Лобо, я перестану. Если вы не скажете - мне придется убить вас.

- Это безумие!

- Не говорите мне, что я сумасшедшая, мистер Шофилд. Я хорошо знаю, что делаю.

- Я не хотел сказать, что ты сумасшедшая.

- Почему вы убили Эль Лобо?

Наши глаза встретились. Я испытывал непреодолимое желание заглянуть под простыню, чтобы оценить шансы, но боялся сделать такую попытку. Потому я лежал, замерев. Я просто глядел на неё сквозь капельки пота на ресницах и думал:"Милое дитя, если я из этого выберусь, то лично позабочусь спустить с твоего прекрасного зада не меньше дюйма его роскошной кожи."

Это были лишь хвастливые угрозы, не произнесенные вслух. Она провела кончиком ножа, и я втянул живот, сдерживая дыхание.

- Мистер Шофилд, - сказала она, - я предупреждаю...

В дверь постучали. Я посмотрел Бонни в глаза, глядевшие на меня в упор. Стук повторился.

- Если ты сейчас ткнешь меня ножом, и я закричу, тебя схватят с поличным и повесят за это.

- Заткнись, - прошипела она, уколов меня ножом.

- Когда-нибудь приходилось сидеть в мексиканской тюрьме?

Ее лицо напряглось. Я чувствовал острый кончик ножа, упиравшийся в диафрагму. Стук повторился ещё раз, довольно громко. Я открыл рот, и Бонни опять кольнула меня, снова порезав до крови.

"Ах ублюдок Эль Лобо, - подумал я. И ещё один ублюдок...

Дверь распахнулась. Неожиданно и широко, ударившись в стену и отскочив.

Гневный женский голос воскликнул:

- О, нет! НЕТ, НЕТ, НЕТ!

Лицо Бонни съежилось, как намокший бумажный пакет. Она затряслась. Нож плясал у меня под ребрами. Я взглянул поверх её взъерошенной головы на непредставившегося визитера и, сказать по правде, на мгновение обмер.

Вы догадались. Это была Дженни, - миссис Питер Шофилд, - и была она, как говорится, на точке кипения.

Глава 10

.

Бонни снова плакала, уткнувшись в меня. Я заставил себя поднять взгляд на Дженни, - та стояла в своей обычной негодующей позе, уперев кулачки в бедра, и смотрела сверху на нас. Я не знал, что сказать.

Дженни несколько слов нашла. Я не буду их повторять. Она выпалила свою тираду, но отнюдь не выпустила пар. Ее лицо меняло выражение, отражая кипение мыслей, и я смотрел на неё как завороженный. Она и в самом деле выглядела величественно. Казалось, она была в тридцать футов ростом, и глаза её напоминали сигнальные огни десятитонного грузовика.

Неожиданно она наклонилась, схватила край простыни у Бонни под подбородком и сдернула её с кровати. Так мы и лежали, с ножом между нами, в крови - и под жирным потолком. По тому, как она захлопала глазами, я видел, что нож и кровь её притормозили. Заодно она хорошо разглядела, что я был в трусах. Но это были детали. Начнем с того, что оставалось невыясненным, как мы попали в такое положение.

Теперь Бонни дрожала, как лист. Она была смелой девушкой. Она не боялась водить дружбу с такими типами, как Панчо и Мигель. Она не боялась лечь со мной в постель и, вполне возможно, располосовать мне ножом живот. Но она испугалась Дженни Шофилд, и испугалась всерьез. Губы у неё посинели, и я слышал, как стучат её зубы.

- Вставай, - процедила Дженни сквозь зубы.

По части того, что она хотела, вопросов не было, но Бонни была слишком напугана, чтобы сразу встать. Дженни шагнула к ней, и Бонни торопливо сползла с кровати на колени, как-то наконец сумев подняться на ноги. Дженни указала на ванную.

- Туда! - приказала она.

Бонни покорно направилась в ванную.

- Подожди! - сказала Дженни.

Бонни автоматически остановилась, спиной к нам. Дженни подошла, чуть сбоку, хорошо примерилась и влепила ей оплеуху, один из самых великолепных шлепков, которые я когда-либо видел.

- Ай! - раздался вопль Бонни.

- Иди туда! - сказала Дженни.

Бонни устремилась в ванную. Она начала закрывать дверь, но Дженни её распахнула. Один за другим она собрала нежные предметы туалета, валявшиеся кучей на кресле, и швырнула их следом. Бонни пятилась, пока не наткнулась на унитаз, - дальше пятиться было некуда. Дженни швырнула ей туфли, не пытаясь попасть. Бонни замерла у фаянсового предмета, как загипнотизированная. Дженни взялась за дверную ручку.

- Будь так любезна, - сказала она громко и отчетливо, - прикрыть свою маленькую, детскую, развратную задницу.

И со стуком захлопнула дверь.

Наступило молчание, - всеобщее, упорное, длившееся, казалось, лет тридцать. Я состарился, умер, родился вновь, полдюжины раз перебрал времена года и в уме предавал Эль Лобо, дона Луиса Альвареса, Панчо, Мигеля, а также губернатора Байя Калифорния в руки испанской инквизиции. С полсотни раз я беззвучно прочищал горло. Наконец оно повиновалось.

- Кхм... Дженни - начал я.

- Питер Шофилд, - сказала она спокойно, - пытаясь мне что-то сказать сейчас, ты рискуешь получить в суде девяносто лет выплаты мне содержания, каждый месяц и точно в срок.

Она расхаживала рядом с кроватью, бросая взгляды в сторону ванной комнаты. На девятом или десятом повороте и спустя три минуты после того, как она шлепнула Бонни по заду, она подошла к двери.

- Я бы для вечернего приема могла одеться быстрее.

Три секунды спустя дверь ванной комнаты приоткрылась на пару дюймов. Дженни отступила. Дверь приоткрылась шире, Бонни бочком устремилась к выходу. Она была полностью одета. Глаза её покраснели, губы дрожали. Мне было жаль её, и я хотел подмигнуть ободряюще, но боялся, что Дженни увидит. Понурив голову, она открыла дверь и вышла.

Не меньше минуты спина Дженни держалась прямо. Потом плечи её начали опускаться и обмякать. Она медленно повернулась, лицо её было сумрачным и жалким. Неловко ступила, удержала себя, потом рухнула в кресло и начала колотить по ручке - сильно и методично - крепко сжатым кулачком.

- О-о! - простонала она, с трудом подавляя слезы. - О, черт, черт бы побрал весь этот поганый мир!

Потом она заплакала.

Это была одна из тех домашних ситуаций, в которых единственное, что может сделать нормальный американский мужчина, это лежать, не шевелясь, и не открывая рта. Я старался выдерживать это, как мог, но, в конце концов, дал трещину. Не очень широкую, небольшую. Следя одним глазом за Дженни и двигаясь с великой осторожностью, я перебрался на кровати туда, откуда мог дотянуться до телефона. Я снял трубку, и очень скоро кто-то ответил. Я назвал свое имя и номер комнаты.

- Си, сеньор? - ответил парень.

- Принеси бутылку выпивки, - сказал я.

- Си, какой именно, сеньор?

- Какая, к черту, разница?

Я положил трубку. Немного погодя Дженни встала из кресла и пошла в ванную. Я остался лежать. Я посмотрел рядом с собой, туда, где сумасшедшая золотая девушка по-воровски лежала со своим стилетом. Я чувствовал, как у меня стягивает место, где засыхала кровь, и подумал, что надо хотя бы вытереть её, но потом решил оставить так. Это было все, что я мог предъявить в качестве свидетельских показаний в свою защиту. Я бы хотел, чтобы крови было немного побольше. Я взял нож и поразмыслил над тем, а не сделать ли свидетельство в пользу защиты более убедительным, потом отверг эту затею, как несерьезную. Бросил нож на кровать рядом с собой, и как раз Дженни вышла из ванной комнаты.

Она умылась, и поправила прическу, и выглядела очень неплохо. Все ещё как недавняя рана, чувствительная, но чистая, свежая и здоровая. Она избегала смотреть прямо в глаза, но, время от времени, бросала взгляд в моем направлении. Вскоре она открыла сумочку, порылась в ней, что-то достала и подошла к кровати.

- Вот, - сказала она. - Есть пакет первой помощи.

Она протянула мне таблетку и я взял её.

- Спасибо, - сказал я.

Она, в общем-то, не хотела пойти дальше этого, но её выучка медицинской сестры не позволяла оставить все как есть. Потом посмотрела на нож.

- На этом чертовом ноже, наверно, все виды мексиканских микробов, проворчала она.

- И вправду немного побаливает, - кивнул я. - Вроде уже гноится.

Она вынула из своей сумочки что-то еще, пошла в ванную и вернулась с какими-то влажными салфетками. Склонившись надо мной, она, как губкой, промокнула мою небольшую рану. Дженни делала это не слишком-то нежно, но эффективно.

- Дай-ка мне, - сказала она.

Я отдал ей пластырь, она развернула его и приклеила на место. Я напряг мышцы живота, чтобы ей было удобнее его клеить на твердом, но она сделала вид, что не заметила. Обычно она восторгалась моими брюшными мышцами.

Кто-то постучал в дверь.

- Идите к черту, - буркнула Дженни.

- Это, наверное, выпивка, которую я заказал.

- О-о, - протянула она.

За дверью оказался мальчишка-посыльный с тележкой, на которой стояли бутылки - джин, бурбон, виски-скотч и текила. Дженни глянула назад, в комнату.

- Какую, сир? - спросила она.

- Вот та пожалуй подойдет.

- Куанто динеро? Сколько это стоит? - я услышал, как она спросила мальчишку. У них начался торг, Дженни что-то тихо бормотала, и когда он закончился, она стала владелицей бутылки виски-скотч.

В ванной комнате были стаканы в стерильной пластиковой обертке. Она принесла их, налила виски в каждый, подала мне один и встала у кровати, держа свой и глядя на меня.

- Что это было - решили покончить с собой вдвоем? - спросила она.

- Ты ведь не видела на ней ни царапины, верно? - спросил я.

- Я не особо её рассматривала.

- Сказать тебе правду, - я тоже.

Она подняла брови на неимоверную высоту.

- Она тебя заставила, да? Под угрозой ножа, будучи крупнее, сильнее и агрессивнее, чем ты, она заставила тебя раздеть её и уложить в постель.

- Это правда, - кивнул я. - Ты появилась как раз вовремя, чтобы предотвратить ужасное изнасилование.

- Как получилось, что она оставила тебя в трусах?

- Именно на этом я и провел черту.

Она сделала медленный, небольшой круг по комнате.

- О, боже, - сказала она. - Сначала мать, потом дочь. Раз начав, ты всегда доводишь дело до конца, не так ли?

- Откуда ты узнала, чья она дочь?

Она поморгала и посмотрела на свой стакан.

- Сильное фамильное сходство. По всем параметрам.

- Очень здорово подмечено, - сказал я.

Спустя некоторое время я спросил:

- Что привело тебя сюда, ко мне в этот час, так внезапно?

- А разве ты хочешь это знать?

- Умный ответ.

Мы целеустремленно шли к тому, чтобы завязать хорошую перепалку с грязными взаимными обвинениями, а я очень этого не хотел.

- Я не собираюсь опускаться до мелочных выяснений и намерен все объяснить, хочешь ты этого или нет, - сказал я.

Дженни достала из сумочки какие-то штучки, села в кресло и принялась делать маникюр.

- Слушаю, - сказала она.

Я стал рассказывать ей в деталях, начиная с момента, когда я позвонил ей, затем о позавчерашних событиях на пляже. Когда я дошел до Мигеля, дона Луиса и грузовика, она начала смотреть на меня странно, и вдруг мне все это стало казаться немыслимо смехотворным. Я решил опустить всю непонятную чепуху насчет ранчо и прочее. Тем не менее, нужно было объяснить визит Бонни.

- Ты меня слушаешь? - спросил я.

- Я ещё здесь, в комнате, - буркнула она. - Нет необходимости кричать.

- Я не кричал.

- Ладно, не начинай.

Я постарался овладеть собой.

- Я находился в довольно любопытной ситуации, - сказал я.

- Могу понять, - сказала она. - Подтвержденное свидетельствами изнасилование...

- Опять ты!

- Не кричи!

- Господи, если бы мне пришлось снова...

- Что бы было?

- Ничего, дорогая.

Она закончила маникюр, убрала свои штучки и встала. Она проделала обычный женский ритуал, который всегда сопровождает их приготовления к тому, чтобы своим появлением осчастливить окружающий мир. Огладила платье, проводя руками по своим приятной формы бедрам. Взбила волосы. Наклонившись, поочередно подняла ноги и разгладила чулки от лодыжек вверх; у неё были чудесные тонкие лодыжки. Наблюдая за ней, я начал испытывать знакомое приятно-щекочущее ощущение.

- Ну что же, - сказал я. - Думаю, мы можем спокойно отправляться домой. Дело закончено.

Она взяла сумочку и пошла к двери.

- Приятного путешествия.

Она вышла. Я начал вставать с кровати, когда она снова вошла. Сумочка была открыта.

- Я почти забыла, - сказала она, - зачем приехала.

Она вынула руку из сумки и что-то бросила мне. Это были деньги. Пять хрустящих новых стодолларовых банкнот.

- Это послала блондинка, - сказала она. - Она освобождает тебя от дальнейшей ответственности.

Она снова вышла, а я уставился на деньги, валявшиеся на постели. Затем я собрал их и положил на тумбочку. Дверь отворилась, и опять появилась Дженни.

- Что ты имел в виду, сказав, что дело закончено? - спросила она.

- Бонни Данди, - сказал я. - Дело было в ней. Я пытался удержать её здесь, пока не смогу найти способ отправить домой...

Дженни открыла рот.

- Бонни Данди! Ты хочешь сказать, что это её имя?

- Да. Понимаешь, она...

Дженни захохотала.

- Бонни Данди? - повторила она, заходясь от смеха. - О, нет!

Она хохотала на пределе своих великолепных легких. Она снова вышла за дверь, и я слышал, как она смеялась, не переставая, пока спускалась вниз. Больше она не возвращалась.

Я принял душ, оделся и пропустил пару стаканчиков. Побродил по комнате, решая, ехать мне домой или несколько дней поболтаться в Тихуане и потратить деньги Кэрол, выжидая, пока Дженни не придет в себя. Положил деньги в карман шортов, налил себе ещё и сел со стаканом на кровать.

Я тоскливо глядел в окно на блеклую утром в понедельник улицу, и внезапно у меня появилось ощущение, что я опять переживаю уже пережитое; словно время сбилось назад, как игла на заезженной пластинке. Все было четким, ясным и узнаваемым, как мое лицо в зеркале. Я смотрел на "Бомба Клаб" на противоположной стороне улицы, а перед ним был припаркован небесно-голубой "ягуар".

Я помигал, потряс головой, выпил и взглянул снова. Он был там. Он не только был похож по цвету, дизайну и типу на тот небесно-голубой "ягуар", который Панчо сбросил на скалы, - у него был тот же номерной знак.

Или это был тот "ягуар", который сбросили? Я ведь не видел, как он падал. А после, полуслепой, в наступавшей темноте я видел машину, разбившуюся на камнях. Но какую машину?

Это должен быть тот "ягуар". Я был слишком близко за ними, чтобы позволить им уйти в сторону незаметно. Это определенно был "ягуар", за которым я позавчера следовал от Лос Анджелеса до Тихуаны.

Существовало только одно объяснение. Было два "ягуара". Во всем, исключая номер двигателя и прочие технические детали, машина через дорогу напротив была копией той, которую они сбросили под откос.

Но почему машины-близнецы?

Зачем та запасная шина в сарае на ранчо?

Теперь я мог уже сделать вполне определенный вывод, что эль Ранчо де лос Компадрес было штаб-квартирой крупных операций по контрабанде наркотиков. Но это была лишь общая констатация.

Был ли Дон Луис так хитер, чтобы проворачивать это дело, играя роль дряхлого старика, помешанного на исторической несправедливости? Или он был невинной, нечего не подозревающей жертвой международной банды, которая просто использовала его и его возможности?

Какую роль в этом играла Бонни Данди? Знала ли она, что делает?

Был ещё один вопрос: какая разница? После всего, что случилось, какое мне было дело?

Я знал ответ. Я не смог бы это объяснить, и у меня не было времени пытаться это сделать, но разница существовала. И поэтому мне было дело.

Я подобрал нож, который оставила Бонни, вытер пятна засохшей крови на острие. Быстро осмотрел его, нашел едва выступающую кнопку возле рукоятки и нажал. Тонкое лезвие исчезло в рукоятке, как змеиное жало. Я ещё раз выкинул и убрал лезвие. Механизм работал великолепно - гладко, остро и смертельно. Я положил нож в карман.

Уходя, я не потрудился закрыть дверь, спустился в холл, вышел из гостиницы и зашагал через улицу к "Бомба Клаб".

Глава 11

.

Как и все подобные притоны, "Бомба клаб" в понедельник утром находился в состоянии депрессии. В воздухе висела тяжелая вонь вчерашнего пива. Не было слышно ни смеха, ни музыки. Не было даже проституток. Однако бар уже работал и когда я вошел, там находились двое посетителей. Они сидели в дальнем конце бара, в задней части практически пустой комнаты. Одним из посетителей была Бонни, золотая девушка, а вторым - Мигуель, шофер грузовика.

Я забрался на табуретку в центре стойки, повернувшись к ним боком. Когда я уселся и заказал бутылку пива, они возобновили прерванный разговор. Прислушиваться к их беседе я не пытался - слишком далеко.

Немного погодя Бонни взяла свою сумочку, прошла к двери, на которой было написано "Мухерес"-женщина по-испански-и пробыла там довольно долго. Мигуэль заказал ещё пива и почти допил его к тому времени, когда она вернулась. Она не стала вновь садиться, а положила сумочку на стул и подождала. Через пару минуты Мигуэль допил свое пиво, поднялся и они вместе направились в заднюю часть бара.

Я соскользнул с табурета и двинулся следом. По дороге я сунул руку в карман, где лежал нож с выкидным лезвием, и проверил его работу, так как он мог в случае необходимости оказаться полезным. Они прошли сводчатым коридором, в котором я их догнал. Коридор был узким и там едва хватило места для нас троих. В конце коридора находилась дверь, выходящая наружу. Бонни шла немного впереди Мигуэля, а я оказался непосредственно за его спиной.

- Альто! Стой! - тихо сказал я по-испански.

Он замер на месте, а я вытащил нож.

- Слушай внимательно, - сказал я.

В коридоре было тихо и когда я нажал кнопку и освободил лезвие, то послышался щелчок - не очень громкий, но в то же время достаточно громкий, чтобы можно было понять, о чем идет речь.

- Этот нож у твоей спины, Мигуэль, - сказал я. - Так что стой спокойно.

Бонни обернулась и неуверенно посмотрела назад. Глаза у неё были припухшими и красными, а на щеках остались следы слез.

- Бонни, - сказал я, - выйди через переднюю дверь, сядь в свою машину и подожди меня там.

- Мистер Шофилд...

- Делай, что говорю, - оборвал я.

- Пожалуйста... - начала она. - Я очень сожалею о той сцене, которую устроила вашей жене и обо всем остальном, но...

- Делай, как я сказал, Бонни, - повторил я.

Мигуэль пошевелился и я слегка ткнул его слева в поясницу. Он снова замер.

- Все будет хорошо, Бонни, - сказал я.

Она взглянула на Мигуэля, потом на заднюю дверь, но затем подчинилась, проскользнула мимо Мигуэля и я слышал, как её каблуки простучали по полу в сторону двери.

- Очень хорошо, Мигуэль, - сказал я. - Иди вперед - и только вперед. Вамос! Иди!

Он двинулся не сразу и я слегка уколол его. После этого он пошел. Он подошел к задней двери, открыл её и вышел в аллею. Я подождал, пока дверь не захлопнулась, повернулся, прошел через забегаловку и вышел наружу. Бонни сидела на переднем сидении "ягуара" на месте водителя. Я обошел машину и сел рядом с ней. Она даже не взглянула на меня.

- Во что ты впуталась? - спросил я.

- Вы все равно ничего не сможете с этим поделать,..

- Нет, думаю, что смогу.

- Пожалуйста, мистер Шофилд, вы не понимаете...

- Кое-что я понимаю. Я знаю, что смогу повести эту машину, причем ты будешь сидеть в ней, пересечь границу и доехать до твоего дома, где ты окажешься в безопасности.

- Нет, вы не сможете этого сделать, - сказала она. - Это все равно, что совершить самоубийство.

Она повернула ко мне свое милое, убитое горем лицо.

- Мистер Шофилд, - сказала она, - вы даже не представляете насколько вы были близки к смерти вчера вечером - там, на дороге.

- Тогда почему же меня не убили? - спросил я.

- Потому что...я кричала и умоляла Панчо до тех пор, пока он не сдался. Но он все равно убьет вас. Он собирался бросить вас там вместе с машиной и... с Эль Лобо...

- А почему ты остановила его?

- Потому что...потому что вы хорошо отнеслись ко мне...вы мне помогли...

- Позволь мне ещё раз помочь тебе.

- Вы не сможете!

Я схватил её за руки и повернул к себе. Она зажмурилась, потом медленно открыла глаза.

- И ты собираешься сидеть здесь, прекрасная восемнадцатилетняя американская девушка, и говорить мне, что если я отвезу тебя домой, в твою собственную страну, в Лос-Анжелес, то это будет самоубийством?

На её лице появилось твердое упрямое выражение.

- Эль Лобо мертв? - спросила она.

- Да, но послушай, Бонни...

- Тогда, пожалуйста, мистер Шофилд, ради Бога, оставьте меня в покое!

Все её существо от пяток до кончиков волос выражало это желание. Я отпустил её и она повернулась к двери и поискала что-то под рулем. Затем она открыла свою сумочку и вытащила оттуда ключи.

- Но если ты не отправишься домой, - сказал я, - если ты сейчас начнешь делать то, что, как ты думаешь, ты должна делать...

- О, я не думаю, мистер Шофилд!

- Разве это не будет таким же самоубийством, только немного растянутым по времени?

- Нет. Это мой единственный шанс.

Я взглянул на нее. Убедить её было невозможно.

- Хорошо, Бонни, - сказал я, открывая свою дверь. - Желаю тебе удачи.

Я вышел, закрыл дверь и на мгновение наклонился к открытому окну. Она вставила одной рукой ключ в замок зажигания, а кулаком другой руки отбивала по рулевому колесу медленный размеренный ритм. Глаза её были закрыты, а губы шевелились.

- Еще раз, - услышал я, как она сказала, словно пытаясь уговорить себя в чем-то. - Еще только раз.

Это выглядело так, словно меня здесь уже не было. Я повернулся, перешел улицу и остановился перед отелем. Я видел, как "ягуар" выехал со стоянки, повернул на улицу и направился к северу.

Моя машина стояла за углом в боковой улочке. Я попытался вспомнить, осталось ли у меня в отеле что-нибудь из того, что следовало забрать с собой. И в конце концов пришел к мысли, что там нет ничего стоящего, если не считать бутылки виски.

На прощанье я взглянул на вестибюль отеля и увидел у большого окна женщину, глядевшую в мою сторону. Это была Кэрол Данди. Пришлось собрал нервы в кулак и войти внутрь

Она была изумительна, как всегда. Мне почему-то оказалось очень трудно взглянуть ей в лицо.

- Выпьешь что-нибудь? - спросил я.

Она кивнула и мы пошли к бару. В отличие от того заведения, которое именовалось "Бомбой", здесь было прохладно и чисто, он был модно и нарядно отделан. Мы сели у стойки, она достала сигарету и я дал прикурить. Заказали виски с содовой. Я достал новенькие хрустящие банкноты, которые она прислала мне с Дженни, и передвинул их по полированной деревянной стойке.

- Мне очень жаль, но все, что я могу - это признаться в своей полной неудаче.

Она взглянул на деньги, потом на меня. Ее изумительные платиновые волосы мягко обрамляли лицо.

- Вы не должны осуждать себя, - сказала она. - Я знаю, вы пытались что-то сделать.

Я продолжал думать о Бонни. Кэрол вытянула руку и её холодные пальцы коснулись ссадины на моей щеке.

- Мне очень жаль, - сказала она.

- Существует ещё один последний способ спасти Бонни от неё самой - или от того, во что она оказалась замешанной.

- Что это такое? Я имею в виду, что это за способ?

- Мы можем связаться с полицией. По обе стороны границы.

Она закрыла глаза, словно от боли.

- Во что она оказалась замешанной, Пит? Что это за ужасная вещь, что она никого не хочет слушать?

- Ты говоришь так, словно что-то знаешь, - заметил я.

Она погасила сигарету.

- Бонни приходила ко мне вчера вечером.

- Куда?

- Думаю, что я должна кое-что объяснить, - сказала она. - После того, как Дженни - твоя жена - получила вчера твою телеграмму, мы решили приехать сюда. Я точно не знаю, почему мы это сделали, если не считать того, что мы обе были очень взволнованы и расстроены - это естественно. Во всяком случае мы приехали и остановились в том большом мотеле, возле самой границы. Ты его знаешь.

- Да, знаю. Вы приехали вместе на маленькой машине Дженни?

- Нет. Я приехала на своей. Дженни отвезла меня в отель, чтобы я могла её взять. Понимаю, что это было рискованно, но после всего, что случилось, слишком многое было поставлено на карту, и кроме того, я могла по крайней мере надеяться, что Эль Лобо - его тело, - она закрыла глаза, - привезли куда-то сюда и полиция вообще меня не ищет. Во всяком случае никаких проблем не возникло. Мы приехали сюда и зарегистрировались. Мы пытались дозвониться к тебе в отель, но никто не отвечал.

- Итак, - сказал я, - позднее в этот вечер Бонни пришла к тебе?

- Да.

- Как она узнала, где тебя найти?

- Это оказалось просто более или менее счастливой случайностью. Мы Бонни и я - останавливались здесь прежде. По-видимому она пыталась дозвониться мне домой, но не смогла, позвонила в мотель, просто на всякий случай. И я оказалась там.

- Ты не заметила, как она приехала туда? Я имею в виду, она была на своей машине или приехала на такси?

- Нет. Когда она приехала, мы с Дженни играли в карты и она просто постучала в дверь. А когда уезжала, я была настолько взволнована, что не обратила внимания.

- Что она сказала, что так взволновало тебя?

- Это было ужасно, Пит. Мне... мне просто стыдно говорить тебе об этом. Видишь ли...я была не совсем честна с тобой. В том, что касается Бонни и меня...я никогда не делала этого из простой благотворительности; не было и речи об уступчивости незамужней женщины или о чем-то в этом роде. Я не отношусь к женщинам подобного типа, Пит. Я...ну, наверно наиболее мягким словом будет... я - авантюристка. Может быть это слово выглядит несколько старомодно, но я уверена, что ты понимаешь, что я хочу сказать.

- Давай не будем заниматься всякими мелочами, - сказал я. - Где ты нашла Бонни?

- Это правда, - продолжила она, - что она была беременна. Ей было около пятнадцати. Я познакомилась с ней через Гретхен Уайли. А та познакомилась с Бонни на пляже. Девушка была из неблагополучной семьи, болталась без присмотра и в результате попала в беду. Гретхен спросила, не смогу ли я ей помочь, так как ей не приходилось рассчитывать на какую-то помощь дома.

Она достала вторую сигарету и я снова дал ей прикурить.

- Мне нечего говорить тебе, какой изумительной девушкой она была. Но это было больше, чем просто красота - у неё было что-то ещё глубоко внутри, что-то особое, какое-то детское обаяние, и все это вместе с какой-то диковинной индивидуальностью. И, как ребенок, она до полусмерти перепугалась, когда узнала, что беременна.

- Ну...я познакомилась с ней, поговорила, и что-то произошло. Я не могу тебе этого объяснить. Может быть, материнский инстинкт... но я должна была помочь этому ребенку, позаботиться о ней. Ты можешь не верить, но это правда...мне хотелось заботиться о ней так, словно она была моей собственной дочерью. Мне хотелось увидеть, смогу ли я помочь ей стать тем, чем по моему мнению и мнению Гретхен, она могла бы стать.

Она ещё немного отхлебнула из своего стакана. Я взглянул на часы, висевшие на стене бара, не потому что мне стало скучно, а потому что я думал о чем-то, какая-то смутная мысль как червь шевелилась в моем мозгу и часы, казалось, каким-то образом были связаны с этой мыслью.

- Так, чтобы она не была похожа на меня, - продолжала Кэрол. - Может быть ты даже не поверишь, но у меня не было никакого намерения сделать из неё куртизанку, если уж использовать это старомодное слово.

- Как вы справились с беременностью? - спросил я.

- Об этом я тебе тоже солгала, - сказала она. - Хотя ты должен поверить, что я предоставила ей возможность выбора. Я сказала, что позабочусь о ней во время беременности и возьму на себя все расходы, если она захочет оставить ребенка. Однако она этого не захотела. Итак...я знала врача и у неё был ещё небольшой срок, около месяца, поэтому все прошло очень хорошо.

Я снова взглянул на часы и увидел, что уже четверть двенадцатого.

- Ну, - сказал я, - а как вы уладили дело с твоей собственной - м-м работой? Бонни знала о ней?

- Нет...по крайней мере, довольно долго. В течение двух лет после аборта её здесь не было, она была в школе. Я её навещала. И потом, ты, конечно, понимаешь. Я же не выходила на улицу и не ловила там мужчин, чтобы потом приводить их домой.

- Очень хорошо, - кивнул я, - суть заключается в то, что ты старалась не позволить Бонни узнать о твоем образе жизни.

- Да. И как мне казалось, я добилась в этом успеха.

- И только вчера вечером ты узнала, что дело обстояло вовсе не так?

- Вчера вечером я много чего узнала.

Я не мог удержаться, чтобы снова не взглянуть на эти проклятые часы и на этот раз она заметила это.

- Я говорю слишком долго, да? - спросила она. - Я стараюсь покончить с этим и оставить тебя в покое.

- Нет, нет, все в порядке, просто я...

- Я знаю, что ты торопишься вернуться к жене и не осуждаю тебя за это. Она - изумительная женщина. Я ей завидую.

- Это может её удивить. Ты говорила...

- То, что я говорила об Эль Лобо - о том, как Бонни встретилась с ним и без памяти влюбилась - это все правда. С этого момента мы стали как-то меньше общаться друг с другом. Бонни начала ездить в Тихуану, бродила по окрестностям. Она перестала со мной разговаривать - она полностью вычеркнула меня из своей жизни.

- Но Гретхен Уайли должна была знать, чем она занималась.

- Не совсем. Гретхен могла приезжать сюда с ней, но она не была в курсе её дел. Она же не следовала за ней каждую минуту. Это не входило в её обязанности. Ты можешь это понять.

- Думаю, да.

- Так что когда Эль Лобо оказался мертвым в моем гараже, то понятно, что я перепугалась. Это было ужасно, что я пыталась втянуть тебя в это дело в тот вечер - дело в том, что я слышала, что ты собираешься быть там и подумала, что могла бы как-то организовать, чтобы ты помог мне, как бы случайно, понимаешь? Но я думаю, что мы оба были слишком пьяны. Если бы ты не пришел на следующий день, то не знаю, что бы я делала. Возможно, вызвала бы полицию.

- Но ты почему-то ждала, что я вернусь на следующий день, не так ли?

Она посмотрела в свой стакан.

- Ну, - сказала она, - ведь я же кое-что понимаю в мужчинах и в их привычках.

- Сдаюсь, - буркнул я. - Продолжай.

- Пожалуйста, поверь мне, Пит - все, о чем я всерьез беспокоилась это Бонни. Я боялась, что она загонит себя в какой-то ужасный угол и окажется связанной с этим убийством, я знала, что она нуждается в помощи. Вот поэтому я и позвала тебя.

Я взглянул на часы, а потом на нее.

- Мне очень жаль, что я все испортил.

- Ты сделал все, что мог. Теперь Бонни уже ничем не поможешь. Я поняла.

- После вчерашнего вечера?

- Это не могло продолжаться так долго, - сказала она, - я должна была понимать - такая женщина как я должна была понимать, - как я могла надеяться, что мне удастся вытащить из грязи девочку-подростка, которая уже вполне сформировалась?

- Но именно вчера вечером она все прояснила. Правильно?

- Ужасно прояснила. Она сказала мне, что если я не оставлю её в покое, то я никогда больше её не увижу. Она знала, что ты последовал за ней в Мексику и дала мне всего час на то, чтобы я убрала тебя от нее, позвонила и сказала, что я отказываюсь от твоих услуг, - вот как она поставила вопрос. Она даже сказала несколько больше - назвала меня проституткой и обозвала другими грязными словами. Она обвинила меня в том, что я своими собственными руками убила Эль Лобо.

- А что ты сказала ей? Я имею в виду вчера вечером.

- Я сказала ей не так уж много. Она просто не дала мне такой возможности.

- Но ты обещала ей, что отзовешь меня.

- Да, Пит. Я обещала. Она была в таком безумном состоянии! Я боялась, что она что-нибудь сделает с собой - и с другими.

- И потому ты послала деньги с Дженни.

- Да, потому. Я не знаю, правильно я поступила или нет. Я знаю только, что Бонни была единственным живым человеком в моей жизни. Какая-то часть во мне умерла вчера вечером. Я думаю, что я была неправа, а она - права. Я пыталась использовать Бонни, чтобы справиться со своими собственными проблемами, а она была права, когда хотела сбежать.

В её прекрасных глазах появились слезы. Они медленно собирались в уголках нижних век, а затем как сверкающие жемчужины катились по щекам. Я взглянул на свой стакан, а затем на часы.

- Понимаю, - сказал я, - какой это был для тебя удар. Что касается меня, я бросаю это дело. Я не могу взять твои деньги, потому что не справился с ним.

- Пожалуйста...

- Нет.

Я вложил банкноты в её руку, накрыл их другой и какое-то время подержал её руки в своих. Потом встал.

- Позаботься о себе, - сказал я. - Возможно, мы когда-нибудь встретимся.

- Надеюсь, Пит.

Я двинулся прочь, но потом обернулся.

- Слушай, а Дженни присутствовала при твоем разговоре с Бонни? Я имею в виду, что должно быть вдвое тяжелее, когда такой разговор происходит в чьем-то присутствии...

- Нет. Дженни вышла перед самым приходом Бонни. Она сказала, что проголодалась, и спустилась в ресторан.

- А когда она вернулась, Бонни уже ушла?

- Да. Разговор продолжался не так уж долго.

- О да, - кивнул я. - Ну, прощай.

- Прощай, Пит, и спасибо тебе за все.

Я помахал ей рукой и вышел на улицу, а затем быстро свернул в переулок и направился к своей машине. На ходу я взглянул на уличные часы и увидел, что они показывают без двадцати двенадцать. Бонни уехала сорок минут назад. Этого времени должно было ей хватить, чтобы доехать до ранчо. Нужно было ещё сделать массу вещей - и сделать быстро.

Глава 12

.

Если вы захотите нарисовать маршрут от Сан-Диего в Мексику через Тихуану и Текату, то вам нужно будет изобразить прямоугольный треугольник: его вертикальный катет будет идти на юг от Сан-Диего до Тихуаны, основание треугольника будет соединять Тихуану и Текату, а гипотенуза пройдет на северо-запад от Текаты до Сан-Диего. Основание треугольника одновременно будет государственной границей. Я двигался параллельно основанию треугольника так, что Теката была прямо передо мною примерно в восемнадцати милях, а ранчо дона Луиса Альвареса находилось справа и впереди примерно в пятнадцати милях.

Дорога, по которой я ехал, была самым естественным путем для человека, который намеревался быстро посетить Мексику с короткой остановкой на ранчо и быстро вернуться в США, то есть от Тихуаны через ранчо до Текаты, затем через границу и обратно в Сан-Диего. Конечно, её можно было проделать и в обратном направлении, но это было бы менее логично и менее безопасно. План, который был у меня в голове, выглядел несколько сумасбродным, однако, я надеялся, он может удасться, если я смогу все сделать вовремя. Он был не очень надежен, так как перед тем, как проверить свои подозрения, я должен был убедиться в некоторых вещах.

Не доезжая примерно двенадцати миль до Тихуаны, я наткнулся на первую из непредвиденных остановок, которые ожидали меня в этот день. Я увидел голубой "ягуар". Он очень медленно двигался по обочине дороги. Я заметил, что Бонни по-прежнему одна в машине и что с машиной ничего не случилось. Я пришел к выводу, что она едет так медленно потому, что ещё не приняла окончательного решения.

Я пристроился позади нее. Над пустыней плясали миражи. Я отставал от неё примерно на четыреста ярдов, когда она доехала до ворот ранчо, притормозила, затем медленно свернула в ворота и поехала по длинной и пыльной проселочной дороге, ведущей в долину.

Это был первый контрольный пункт и пока я шел впереди. Я вдавил в пол педаль газа.

Мне пришлось снова притормозить, когда я проезжал деревню возле Текаты, но теперь граница находилась всего лишь в четверти мили по дороге. На мексиканской стороне был небольшой домик пограничников и пара бетонных проходов, настолько узких, что приходилось почти останавливаться, чтобы переговорить с пограничниками. Сразу же за разделительной линией была уже Теката, штат Калифорния, на перекрестке через улицу от пропускного пункта стоял универсальный магазин, крытый проезд с односторонним движением и офис размером с гостевой домик в одну комнату.

Поскольку не существовало ничего такого, что американец не мог бы вывезти из Мексики, и что не поощрялось бы - при условии, что он заплатил мексиканские полицейские приветливо улыбнулись мне и выразили надежду, что я остался доволен своим визитом. Я уверил их, что чудесно провел время.

На американской стороне был только один дежурный полицейский. Он выглядел не очень дружелюбно, но я решил, что его настроение объясняется жарой и скукой. Движение на пропускном пункте в Текате было совершенно ничтожным. Не было никого ни впереди, ни позади меня. Полицейский спросил, где я родился, и я ответил. Затем он спросил, купил ли я что-нибудь в Мексике, и я ответил отрицательно. Он заглянул внутрь машины и решил заставить меня открыть багажник. Я вышел из машины, обошел её, замок багажника нормально щелкнул, но защелка отказалась подчиниться, так как была помята в результате столкновения с грузовиком Мигуэля, и я не мог открыть её.

Полицейский показал на помятый бампер.

- Где это вас угораздило?

- В Тихуане, - ответил я. - Парень-мексиканец ударил меня на стоянке.

Он подумал минуту, а затем сказал:

- Ладно, проезжайте.

Я сел в машину и отъехал от пропускного пункта. На первых нескольких милях дороги, ведущей в Сан-Диего, я вновь увеличил скорость, но потом притормозил. Эта часть пути была особенно опасной и я не мог себе позволить оставаться здесь достаточно долго. Но здесь снова началась расчетливая игра. На американской стороне границы должна быть точка погрузки или перегрузки товара, и она должна была быть расположена не очень далеко от границы. Опасность задержки такого горячего товара, как наркотики возрастала прямо пропорционально времени, в течение которого он находился в вашем распоряжении.

Поэтому я полагал, что если они использовали Бонни, чтобы перевозить товар через границу, то должны были забирать его обратно при первой же возможности.

Вся операция выглядела далеко не любительской. Использование двух одинаковых "ягуаров", причем либо использовалась только одна машина, чтобы иметь возможность в любой момент быстро заменить её чистой; либо они использовались одновременно так, чтобы чистая машина могла подменить другую во время погони - все это указывало на тщательность и продуманность операции и на то, что количество денег, поставленных на кон, было весьма значительным. Тут нужна была организованность, дисциплина и сила воли, чтобы справиться с операцией. Операция должна была возглавляться кем-то, кто имел прочное и безупречное положение на американской стороне границы: вполне возможно, подумал я, что это была Гретхен Уайли.

Я проехал три или четыре мили в сторону Сан-Диего. Это был отдаленный, почти незаселенный район с большими промежутками между тем, что могло бы сойти за города. Вот почему меня всегда удивляло наличие мест для пикников как в этом районе, так и в других аналогичных районах штата. Если не считать случайных уик-эндов, то они практически постоянно пустовали. Одно из них называлось "Долина" и я проехал мимо, не обратив на него особого внимания. Там был ржавый знак со стрелкой и поворот, который вел с автострады в рощу. Вдали среди деревьев были видны столы для пикников и печи для поджаривания мяса, сложенные из дикого камня. Домик, в котором можно было бы освежиться, был закрыт. Там была ещё старая автомашина без крыши, изрядно побитая непогодой и лишь частично выглядывавшая из листвы, но не было никаких признаков людей, которые собирались бы воспользоваться столами для пикника.

Я проехал около мили после этого и остановился. С того момента, когда я увидел Бонни, сворачивающую в ворота ранчо, прошло почти полчаса. У меня не было больше времени рыскать по дороге на Сан-Диего. По дороге меня обогнала пара автомашин, одна очень большая и стремительная, которая прошелестела мимо, а другая - маленькая, её звук напоминал тарахтение подвесного мотора. Я не обратил на них никакого внимания. Что-то занимало меня, заставляло рыться в уголках моей памяти, как это часто бывает, когда вы видели что-то краем глаза и не обратили внимания, пока вновь не наткнулись.

Я быстро миновал поворот, так что поврежденный закрылок сильно прижало к правой задней покрышке, и повернул обратно к Текате. По мере того, как я приближался к месту для пикников под названием "Долины", я ехал все медленнее и медленнее. Я почти полз по дороге, пока снова не увидел это место и старый полуразвалившийся автомобиль без крыши, брошенный в кустах, и смутное несформировавшееся воспоминание превратилось в яркую картину. Последний раз я видел эту развалину в каньоне к северу от Санта-Моники.

Я проехал ещё пятьдесят ярдов и съехал на обочину. Затем прошел пешком по диагонали ко входу на площадку для пикников и нашел небольшую тропинку, которая вела в глубину рощи. Затем я нашел место, с которого мог через листву видеть эту развалившуюся колымагу, а также отдельные открытые участки, на которых стояли столы и прочее оборудование. Постоял там пару минут, внимательно осматривая окрестности, и наконец обнаружил Джорджа Уайли. Он сидел за одним из столов спиною ко мне и что-то ел из бумажных пакетов. На нем были брюки из грубой бумажной ткани, старая рубашка с обрезанными по самые плечи рукавами и котелок. Его гитары я нигде не увидел.

Теперь я знал почти все, что надеялся узнать к данному моменту и время для того, чтобы остановиться, ещё не пришло. Выбравшись обратно на дорогу, быстро пересек её, сел в машину и поехал прочь. Дал полный газ и проехал с четверть мили, когда задняя покрышка, с которой так плохо обращались, капитулировала и сообщила мне об этом. Раздалось громкое продолжительное шипение, серия толчков, и автомобиль как пьяный, шатаясь из стороны в сторону, съехал на обочину. Мне едва удалось затормозить.

Ругаясь я выбрался наружу и обошел машину. Затем вставил ключ в замок багажника и снова выругался. Однако это нисколько не помогло. Не было никакой возможности открыть багажник и достать инструменты и запасную покрышку. Это уже пытался сделать служащий федерального правительства. Какой ещё авторитет мне нужен?

Я пнул покрышку и крыло и обругал замок. Ничего не изменилось. Я оглянулся назад в сторону "Долин" и вперед в сторону пограничного пропускного пункта - там лежали четыре длинных жарких мили. Если мне повезет, то я смогу одолеть их пешком за полчаса - или за двадцать пять минут, если смогу выдержать быстрый темп. Или я могу проехать это расстояние на порванной спустившей покрышке, на что мне понадобится минут пятнадцать.

Позади я услышал характерное тарахтение небольшого автомобиля, который обогнал меня, направляясь в противоположную сторону, минут десять-пятнадцать назад. Я даже не взглянул на него. На дороге было полно таких маленьких автомашин.

Однако я опомнился и сообразил, что могу по крайней мере попросить подвезти меня до границы и уже почти повернулся, чтобы поднять большой палец, когда автомобиль свернул с дороги на обочину и остановился в нескольких футах от меня. Это был "вольво" и за рулем сидела моя рыжеволосая Дженни. Она не помахала мне и не высунулась; она даже не нажала на клаксон. Она просто выключила мотор и продолжала сидеть. Я подошел к окну и заглянул внутрь.

- Как, мы сейчас разговариваем? - спросил я.

Она провела рукой по волосам.

- Это зависит от того, о чем ты хочешь спросить.

- Ты ехала за мною всю дорогу от Тихуаны, не так ли? Ты становишься почти детективом. Пожалуй я смогу использовать такого человека как ты.

Она рассматривала свой маникюр.

- Я слушаю.

- Именно сейчас мне чертовски нужна машина с четырьмя исправными колесами.

Она взглянула на меня, а потом начала рассматривать другую руку.

- Ну, - протянула она. - Ты имеешь в виду, что я должна остаться здесь на дороге, пока ты отправишься на свидание со своими блондинками?

- Пожалуйста, Дженни, - сказал я. - Я отвезу тебя в Текату и там ты сможешь посетить большой прекрасный магазин. Ты можешь выпить кока-колу или съесть что-нибудь - я уйду не так уж надолго.

- Я знаю, - кивнула она, - или не так уж далеко. Но ты можешь отсутствовать сколько угодно.

- Очень хорошо, - рявкнул я, - не нужно делать мне одолжение.

Я отвернулся от маленького автомобиля и быстрым шагом двинулся по дороге. Она дала мне отойти не так далеко; примерно на полмили. После этого "Вольво" затарахтел возле меня, потом остановился, она выглянула и посмотрела на меня с явным удовлетворением.

- Ну, ладно, садись, - сказала она. - Ты можешь заработать тепловой удар на такой жаре, а я не уверена, что твоя страховка своевременно оплачена.

Я обиженно фыркнул, обошел машину и сел за руль.

- Куда мы направляемся? - спросила она минуту спустя.

- Ты направляешься в Текату. А я намерен заглянуть кое-куда в Мексике.

Она ничего не сказала. Она действительно рассердилась на меня и с её точки зрения у неё были для этого причины, но мне нужно было обдумать, что я должен сделать, и поэтому я не очень страдал по этому поводу. Сожаление должно было прийти позднее. Во всяком случае, это был уже второй раз, когда она в нужный момент оказывалась на месте. Больше я не мог надеяться на чудеса.

Когда мы въехали в Текату, проверявший меня ранее полицейский пересекал улицу, направляясь на пропускной пункт. Ни в ту, ни в другую сторону не было никакого движения. У мексиканского перехода границы двое полицейских в рубашках с короткими рукавами сидели в плетеных креслах, опершись спинами о стенку своего офиса.

Я остановился перед магазином и взглянул через улицу в сторону пропускного пункта. Дженни молча сидела в машине и ждала.

- Не осталась бы ты здесь ненадолго, - сказал я, - и занялась бы своими собственными делами?

- Нет, - заявила она.

- Дженни, я не могу взять тебя туда, куда я еду...

- Почему?

- Потому что это опасно.

- Опасно вставать по утрам, - сказала она. - Никто не может сказать, что случится.

- Ну, а что будет, если я применю силу?

- Ты хочешь бросить меня? Прямо здесь?

- Именно это я и собираюсь сделать.

- Я начну кричать и они схватят тебя прежде, чем ты успеешь пересечь границу.

Я знал, что она говорит правду. Я пытался обдумать сложившуюся ситуацию, соображая, смогу ли сделать то, что нужно, отсюда, не заезжая на ранчо. Но не мог сообразить, как.

- У тебя есть что-нибудь, на чем можно писать? - спросил я.

- Вроде бумаги?

- Да, подойдет.

Она открыла свою сумочку и вынула записную книжку в кожаной обложке. Она пользовалась ею для того, чтобы составлять списки покупок, и не знаю для чего еще. С одной стороны в обложку был вставлен маленький тонкий карандаш. Я раскрыл книжку, обнаружил какие-то бессмысленные каракули, нашел чистую страничку и написал следующее:

"Сегодня днем здесь проедет небесно-голубой "ягуар". За рулем будет молодая женщина с каштановыми волосами. Если вы проверите запасное колесо "ягуара", то обнаружите кое-что интересное. Р. S. Молодая женщина не знает, что она делает. Это хорошая девушка; обойдитесь с ней помягче."

Дженни не пыталась прочесть то, что я писал, но досада от того, что она не имела возможности прочитать записку, заставило её покраснеть, и я пожалел её. Я повернул записку так, чтобы ей было видно - и её брови полезли вверх.

- Ты собираешься сдать ее? После всех сладких часов, проведенных вместе?

- Я сдаю её для того, чтобы её и посадили за решетку, по крайней мере, на короткое время.

- На короткое время? С запасным колесом, полным героина?

- Если ты начнешь вести себя, как разумная девушка, и отпустишь меня, и если у меня будет время и удача ещё не совсем меня покинула, то в покрышке уже не будет героина к тому времени, когда она приедет сюда.

- Ого! - протянула она. - Я не знаю, что ты подразумеваешь под словами "разумная девушка", но вот что я тебе скажу: куда бы ты не направился, я пойду с тобой.

- Дженни...

- Ты сказал, что у тебя не так уж много времени.

Я выхватил записку у неё из рук, сложил её и пошел через улицу к пропускному пункту.

Полицейский с удивлением узнал меня.

- Вы уже вернулись? - спросил он. - У вас новая машина? - Он увидел "Вольво".

- Это моя жена, - сказал я. - Она забыла свои перчатки.

Я протянул ему записку, повернулся и пошел к "Вольво". Он прочел записку и почесал в затылке, я тем временем двигался к мексиканскому входу пограничного перехода. Когда мексиканские полицейские помахали нам на прощание, мне показалось, что я услышал крик, но может быть, это было просто мое воображение. Больше ничего не произошло.

Я гнал маленький автомобиль к деревушке возле Текаты. У меня не было намерения брать Дженни с собой на ранчо и оставался единственный способ, который я мог сейчас придумать, чтобы оставить её в безопасном месте. Это была последняя возможность и она должна была сработать, либо мне придется сдаться и отказаться от выполнения остальной части плана. Кроме всего прочего я устал. На какое-то время я даже забыл о золотой девушке.

Мы приехали в деревушку достаточно быстро, но я сбросил скорость и почти полз по разбитой главной улице. Полуголые ребятишки играли на заросших кустами лужайках возле сильно пострадавших от непогоды домов. Прохожие вяло входили или выходили из немногочисленных магазинчиков. Я огляделся в поисках такси, но здесь их не было. В этой деревушке некуда было ехать.

Я свернул налево, чтобы выбраться на дорогу, ведущую в Тихуану. Там стоял ряд жалких пивных забегаловок с фасадами из простых досок. Возле средней из трех забегаловок и Дженни вопросительно взглянула на меня.

- Еще одна короткая остановка, - пояснил я, - здесь их штаб-квартира по эту сторону границы. Я хочу взглянуть. Ты подождешь здесь?

- Так точно, сэр, - сказала она.

Я вышел из машины и вошел в забегаловку. Здесь пахло несвежим пивом и кукурузной мукой. За столом в задней части комнаты трое мексиканцев среднего возраста играли в карты и пили пиво. Я подошел к ним, вытащил деньги и положил их на стол; там было около десяти долларов.

- Мне нужно выйти черным ходом, - сказал я, - и доехать до Ранчо Друзей.

Они взглянули друг на друга. Карточная игра не прервалась.

- Пор фавор. Будьте добры, - сказал я. - Такси - десять долларов. Мас? Еще?

Это продолжалось не очень долго. Я позволил им поднять цену до двадцати долларов. Один из них, у которого был автомобиль, сказал, что он стоит перед передней дверью. Я велел ему выйти, перегнать машину к черному ходу и там подобрать меня. Он закончил партию, допил пиво, забрал деньги и вышел.

Я подошел к бару, купил бутылку пива и отнес её в заднюю комнату, где была открывающаяся наружу дверь. Воздух в комнате было очень тяжелый, поэтому я открыл дверь и пока занялся своим пивом. Дверь открывалась в узкий проход, посреди которой двое детишек играли пустыми картонными ящиками и жестянками из-под пива. Они взглянули на меня и снова занялись своей игрой. Здесь же было множество мух. Жара стала удушливой и давящей. Я занялся тем, что сгонял мух со своего лица и открытой бутылки пива.

Время шло. Я слышал, как парень пытается завести свой автомобиль, стоящий у входа. Не было ничего, что могло бы помешать ему исчезнуть с деньгами и оставить меня в дураках, за исключением того, что он мог довезти меня до середины пути на ранчо и превратить двадцать долларов в сорок или пятьдесят. Я чувствовал себя несколько смущенно, бросая Дженни, но она будет в большей безопасности в Текате, чем на этом ранчо.

Минут через пятнадцать мотор все же завелся и парень въехал в улочку на "бьюике", который был разрушен до такого состояния, до которого ещё может быть разрушен автомобиль, способный тем не менее двигаться. Но ничего другого здесь не было. Я открыл дверцу и сел на заднее сидение.

- Буэно. Хорошо, - сказал я. - Поехали.

- Си, сеньор. Ранчо Друзей?

- Си, грациас.

Это был и весь наш разговор. Он сосредоточил все свое внимание на том, чтобы заставить автомобиль двигаться. Тот начинал умирать каждый раз, когда водитель сбрасывал скорость. Когда мотор останавливался, проходила целая вечность, прежде чем он снова заводился. У машины сзади была сломана какая-то пружина и каждый раз, когда мы наезжали на кочку, а кочек в Текате было много, колесо сначала глубоко проваливалось, а затем со стоном поднималось обратно. Я подумал, что при такой скорости чтобы добраться до ворот ранчо, нам понадобится вся оставшаяся часть дня.

Но он все-таки умудрился справиться со своим драндулетом. После того, как мы выбрались из городка, ему уже не нужно было сбрасывать скорость и он заставил автомобиль двигаться. Было очень жарко и из радиатора поднимались клубы пара, но казалось, что его это совершенно не беспокоит.

Завидев впереди ворота, я спросил, знает он кого-нибудь на ранчо. Он закашлялся и не ответил. Я не стал настаивать. Пусть хотя бы довезет меня туда, подумал я. Если все пойдет как надо, то возможно я смогу уехать обратно с Бонни, а может быть даже и с Мигуэлем. Пусть только довезет меня туда.

Он подъехал к воротам, повернул к ним, немного поколебался, а затем позволил автомобилю скатиться под уклон.

Мы почти доехали до кучки деревьев, и прежде чем он успел что-то сделать, дорога повернула во двор. Тогда он сказал:

- Сеньор, если я остановлюсь, то не смогу снова завести мотор. Поэтому я приторможу, а вы выскочите на ходу, хорошо?

- Хорошо, - сказал я, - меня это устраивает.

- Я сделаю круг.

- Хорошо.

По мере того, как мы приближались к ранчо, листва почти полностью скрыла его от наших глаз. Неожиданно водитель повернул направо, делая большой круг, и сбросил скорость до трех миль в час.

- Сеньор..., - сказал он, - давайте, хорошо?

- О'кей, грациас.

Я открыл дверь, выскочил и пробежал немного, чтобы сохранить равновесие. Машина двинулась прочь, хлопая открытой дверцей. Он прибавил скорость, выскочил на шоссе и захлопнул дверцу. За машиной поднялась туча пыли и вскоре он скрылся из виду.

Обойдя кучку деревьев, я увидел все. Я увидел дом и справа чуть в стороне - гараж, где они меняли покрышки и делали кое-что еще. Я увидел небесно-голубой "ягуар", стоящий рядом с лимузином. И прямо перед домом, чопорный и хрупкий, как тыквенная карета из"Золушки", стоял "вольво" Дженни, а сама Дженни сидела за рулем.

Глава 13

.

Я двинулся к ней, в голове у меня плыл легкий багровый туман. Она взглянула на меня с радостной улыбкой.

- Умненькая девочка, да? - спросил я.

- Привет, - отозвалась она. - Ты знаешь, это же ужасно старый трюк заставить меня подождать минутку, а самому пронырнуть насквозь, ты сам мне это рассказывал, помнишь?

- Как ты сообразила, что я поеду сюда?

- Я просто подумала и решила. Я ехала за тобой от Тихуаны и видела, как твоя маленькая подружка свернула сюда и как ты разглядывал это место. Куда ещё ты мог поехать из Текаты?

- Очень хорошо, - сказал я, открывая дверцу машины. - Я надеюсь, что тебе понравилась эта прогулка. А теперь мы немедленно вернемся к границе и забудем обо всем.

Она не пошевелилась и продолжала смотреть на дом.

- Ну, я не знаю, - сказала Дженни. - Кроме того, в доме кто-то есть.

Я взглянул поверх крыши машины и увидел, как из дома вышла Гретхен Уайли. Из машины пальцы дернули меня за рубашку. Я посмотрел вниз и увидел, что Дженни умоляюще смотрит на меня.

- Пит, милый..., - сказала она, - может хватит ссориться? Я знаю, что ты должен что-то сделать. Делай это, а я тебе помогу.

- Сейчас не могу, это слишком рискованно.

- На что же я гожусь, если из-за меня ты не сможешь сделать свою работу?

- Ты не понимаешь...

- Дай мне эту возможность.

Гретхен Уайли вышла на веранду и остановилась, глядя на нас с расстояния в двадцать футов.

- Ты все ещё думаешь, что я валял здесь дурака с этой девчонкой? спросил я сквозь зубы.

- Нет. А теперь пойди и поздоровайся с дамой.

Я открыл дверцу машины, помог Дженни выйти и мы вместе направились к дому, где нас поджидала Гретхен. Я огляделся по сторонам, но больше никого не было видно. Из гаража в дальнем углу двора доносились удары молотка и звон металла.

- Сеньора, - сказал я, - это миссис Шофилд, моя жена. Мы направлялись домой, но, к сожалению, у моей машины лопнула покрышка. Из-за вчерашнего столкновения я не смог открыть багажник, чтобы достать инструменты, а в машине миссис Шофилд нет достаточно сильного домкрата, чтобы поднять мою машину. И я застрял. Я увидел ворота ранчо и подумал, вы мне сможете помочь.

- Здравствуйте, - сказала Дженни и я понял, что слишком рьяно взялся за дело. Этого вовсе не следовало делать; по крайней мере, с Гретхен Уайли.

Обе женщины украдкой осмотрели друг друга. Неожиданно Дженни улыбнулась одной из своих специальных ослепительных улыбок.

- Пит рассказал мне, как хорошо вы его приняли вчера вечером, сказала она. - Я понимаю, что это неожиданное вторжение, но...

Она сменила свою ослепительную улыбку на беспомощную гримаску маленькой девочки, как бы говоря: "Вы же не бросите бедную американку, попавшую в беду, правда?".

Я подумал, что если бы Гретхен могла от нас избавиться, то наверняка бы это сделала. К счастью, это зависело не только от нее. Дверь дома снова открылась и на пороге появился старый дон Луис. Когда он вышел на веранду, я обошел машину, чтобы поздороваться. Гретхен повернулась, все время внимательно наблюдая за мной.

- Сеньор Альварес, - сказал я, - извините за вторжение.

- Не стоит разговоров, сеньор Шофилд, - сказал он с поклоном. - Добро пожаловать в мой дом.

- Имею честь представить вам мою жену, - сказал я.

Дженни осторожно обогнула Гретхен и подошла ближе. Дон Луис щелкнул каблуками и склонился в поясном поклоне.

- Сеньора, - сказал он, - я очень рад.

Лицо Дженни было напряжено, но она сумела изобразить улыбку.

- Сеньор Альварес,.. - пропела она.

Она была великолепна, подхватывая каждый намек. Я начал думать, что может быть нам все-таки удастся сделать то, что я задумал. Теперь все зависело от того, как я смогу договориться со стариком.

- Я объяснял сеньоре Альварес, - начал я и повторил ему свою историю о лопнувшей покрышке. Он все внимательно выслушал. Казалось, он ещё не впал в свое привычное состояние транса. Когда я закончил, он снова щелкнул каблуками.

- В любом случае, сеньор Шофилд, позвольте оказать вам услугу.

- Если бы вы могли одолжить мне инструменты, я буду весьма признателен...

Он обеими руками отмахнулся от этого предложения.

- Не стоит разговоров, пойдемте, сеньор... - Он зашагал к сараям, потом вдруг повернулся на каблуках к Гретхен. - Пока сеньора Шофилд пусть передохнет. А я присмотрю, чтобы сеньору Шофилду оказали помощь.

Гретхен очень жестко смотрела на него с полминуты, затем повернулась к Дженни и жестом указала на дом. Та оглянулась, я слегка кивнул, потом свернул за доном Луисом за угол к гаражу. Нигде никаких признаков золотой девушки.

Но я подумал, что ещё не поздно. "Ягуар" все ещё был здесь. Не могло быть и речи, что она съездила и вернулась так, что я её не заметил по дороге.

Мы были футах в сорока или пятидесяти от большого гаража, когда оттуда вышли Мигуэль и Панчо. Мигуэль катил к нам запасное колесо. Позади него, дымя как паровоз, двигался Панчо. При виде меня и дона Луиса они остановились и Мигуэль отпустил колесо, которое упало у его ног.

Дон Луис резко отдал какие-то команды. Я разобрал достаточно, чтобы понять, что он приказал им помочь мне с покрышкой. Мигуэль уставился на него.

- Где ваша машина, сеньор? - спросил меня дон Луис.

- Примерно в миле от Текаты на шоссе, - сказал я.

Он, видимо, повторил это все Мигуэлю и Панчо. Те переглянулись. Мигуэль что-то очень быстро сказал дону Луису по-испански - я ничего разобрать не смог. Дон Луис прервал его нетерпеливым жестом. Он повторил свои приказания и Панчо дернул Мигуэля за рукав. Мигуэль бросил на меня взгляд, мрачный, как могильная плита, и откатил запасное колесо к "ягуару". Потом опять взглянул на дона Луиса, открыл было рот, но передумал и что-то резко бросил Панчо. Оба двинулись к грузовику, который стоял за гаражом.

- Какая наглость... - пробормотал дон Луис.

Глаза его заволокло пленкой и он, покачиваясь, двинулся в тень, по навес для машин. Грузовик тронулся и развернулся перед домом. Дон Луис повелительно махнул рукой.

- Вамос-поехали!

Они ещё раз покосились на него, потом Мигуэль переключил передачу и грузовик тронулся. Дон Луис утомленно облокотился на крыло лимузина.

- Мучас грациас! Большое спасибо, - поблагодарил я, а сам подумал: "Больно нужно им мое спасибо!"

Бедного старика фактически только терпели на ранчо. Но они вынуждены были с ним считаться. Даже пойми он, что происходит, либо закрыл бы глаза, либо не смог ничего сделать. Они поймали его на крючок, но не очень крепко. Он ещё мог извиваться. Потому они продолжали с ним играть.

Я взглянул на запасное колесо и на "ягуар" и прикинул расстояние до гаража. Мигуэлю и Панчо понадобиться не больше десяти минут, чтобы не обнаружив мою машину вернуться обратно на ранчо.

Дон Луис приложил руку к голове.

- Позвольте мне, - сказал я, - отплатить вам услугой за услугу. Ваши люди не успели поставить колесо на место. Пока они занимаются с моей машиной, я закончу работу с этой.

- Сеньор, в этом нет нужды...

- Я настаиваю, - сказал я, - это дело чести.

Любой, кто находился бы в трезвом уме, непреременно почувствовал бы фальшь в моих словах, но дон Луис был не в себе. Он прятал лицо от солнца.

- Я уверен, что сеньоре Шофилд будет интересно посмотреть ваш кабинет и карты, - намекнул я.

Его глаза загорелись.

- Это будет для меня большой честью...Но вы, сеньор...

- Я просто поставлю колесо в машину, - заверил я, - и через несколько минут присоединюсь к вам.

Он неуверенно оттолкнулся от лимузина. Я подождал, пока он не зашел за угол и не поднялся на веранду. Потом обежал вокруг "ягуара", схватил колесо и торопливо покатил его в гараж.

После яркого солнечного света там было темно, но я увидел машину для шиномонтажа. Положил колесо на нее, осмотрел покрышку и вставил монтировку. Покрышка была накачана несильно, только так, чтобы держалась на ободе. Я навалился на рычаг и довольно быстро сумел освободить её, но для того, чтобы убрать барабан, понадобилось значительно больше времени. Я прищемил палец между покрышкой и ободом, и потекла кровь. Рванул покрышку посильнее, из неё выскользнула пара замшевых мешочков и упала на пол. Пришлось отказаться от попытки полностью освободить покрышку и начать один за другим вытаскивать мешочки, держа одной рукой покрышку так, чтобы она оставалась открытой, а другой шаря внутри.

Периодически я поглядывал в сторону дома. Там не было видно никаких признаков жизни. Мне показалось, что все это заняло целую вечность. А ведь Мигуэль и Панчо не будут слишком долго разыскивать мою машину.

Всего там оказалось двадцать мешочков. Я сложил их в кучку и один открыл. В нем оказалось около трех унций белого порошка - при оптовой продаже необработанного героина стоимость мешочка составляла несколько тысяч долларов. Я был почти уверен по запаху, что это героин, но чтобы убедиться, попробовал его кончиком языка.

Затем я бросился к ящику под полкой, в котором видел пустые мешочки. Он оказался пуст. Либо они все их использовали, либо переложили в другое место. У меня не было времени на розыски. Но нужно было, чтобы полиция не обнаружила у Бонни большой партии героина, но все-таки нашла какое-то количество и получила основания её задержать.

Я вернулся к машине для шиномонтажа, упал на колени и занялся мешочками. Возле стены в грязном полу была дыра. Туда я высыпал несколько мешочков, вытряс их, затем вывернул их наизнанку и вытер начисто. Если какие-то слабые следы и оставались, то это не имело значения, и даже могло помочь.

Пришлось сгрести мусор, чтобы закрыть порошок, высыпанный в яму. Потом я вывернул пустые мешочки лицевой стороной наружу и засунул их в покрышку. Остальные снова сложил в ящик, затолкал их вглубь и закрыл. Вернувшись к машине для шиномонтажа, нигде видимых следов порошка не обнаружил.

Я снова надел покрышку на обод, снял колесо и прикрутил к штуцеру шланг ручного насоса. Пот заливал мне глаза и струился по спине и бокам, а я дышал, как загнанная лошадь. В доме пока все было в порядке, но издалека уже долетал шум мотора. Это могли быть Мигуэль и Панчо, тогда у меня оставалось не более минуты.

Я ещё немного подкачал покрышку, отвернул шланг и стукнул пару раз по колесу, чтобы покрышка села на обод. Когда выкатил колесо из гаража и направился к "ягуару", то заметил грузовик, сворачивающий с шоссе в сторону ранчо.

В замке багажника "ягуара" торчал ключ. Я повернул его, открыл багажник, поставил колесо на место и слегка закрепил его. Мне удалось закрыть багажник прежде, чем грузовик миновал поворот перед зарослями, закрывавшими ранчо. Уже направляясь к веранде, я услышал, как негромко стукнула дверь черного хода. И задержался ровно настолько, чтобы увидеть, как из неё вышла Бонни Данди и с сумкой в руке направилась к "ягуару". Укрывшись за зарослями бугенвиллей я слышал, как она села в машину.

Грузовик миновал поворот и остановился на въезда. Мигуэль что-то крикнул по-испански. Бонни завела мотор "ягуара" и оставила на холостом ходу. Мигуэль повторил свои слова. Бонни что-то ответила. Хлопнула дверь грузовика. Я выглянул сквозь заросли и увидел, как Мигуэль подошел к багажнику, открыл его и заглянул внутрь. Потом снова захлопнул, ещё что-то сказал по-испански и"ягуар" покатил к выезду с ранчо.

Я прошел по веранде к входной двери и постучал. Мигуэль с Панчо направились к гаражу, бормоча что-то друг другу по-испански. Все, что мне нужно было сделать, это посадить Дженни в "Вольво" и уехать.

Ожидая, пока кто-нибудь откроет мне дверь, я руками отер пот с лица и вытер их о брюки. Дверь мне открыла Гретхен Уайли.

- Вижу, ваши парни вернулись, - сказал я. - Я весьма благодарен вам за помощь и не хочу больше мешать. Забираю миссис Шофилд и поехали. Хорошо?

Она взглянула на меня ледяным невозмутимым взглядом и отступила в сторону, чтобы дать мне войти. Дверь в кабинет дона Луиса была распахнута и я увидел, что Дженни там и со стаканом в руке разглядывает карты. Я направился туда. Кто-то постучал с черного хода. Когда я оказался у двери кабинета, Гретхен вышла в холл.

Дон Луис рассказывал Дженни историю его калифорнийских земель. Дженни наблюдала за ним и казалось, что она совершенно спокойна, но суставы пальцев руки, державшей стакан, побелели от напряжения. Когда я вошел, она чуть было не выронила стакан, но взяла себя в руки и поставила его на стол.

- Сеньор Альварес, - сказала она, - только что рассказал мне совершенно захватывающую...

Позади меня раздался голос Гретхен. Я обернулся и увидел, что она стоит в дверях с руками за спиной в ничего хорошего не обещающей позе и пристально меня разглядывает. Позади неё посреди прихожей наготове замер Мигуэль. Его глаза были узкими, как щелки.

- Сеньор Шофилд, - тихо сказала Гретхен, - сообщил мне, что ему совершенно необходимо срочно покинуть ранчо.

Я взглянул на дона Луиса. Тот растерянно моргал.

- Но...я пригласил сеньора и сеньору Шофилд...

Гретхен сказала ему что-то по-испански. Внешне её голос звучал мягко, но под этой мягкостью скрывалось бешенство.

- По всей вероятности, - сказала она, переходя на английский, автомобиль сеньора Шофилда украли, так как Мигуэль не смог его найти.

- Мне очень жаль, - сказал дон Луис, подходя к нам, - Мы должны немедленно позвонить в полицию...

Я тронул Дженни за руку и она вышла в прихожую. Дон Луис остановился в дверях.

- Думаю, это ни к чему, - сказал я. - Сообщу полиции в Текате. Я за все вам очень благодарен.

Я уже не понимал, что говорю, только знал, что мы должны отсюда убираться. Дженни тоже понимала это. Она подошла ко мне справа, стараясь держаться как можно ближе.

Когда мы пересекали комнату, Гретхен повернулась, как она это сделала на веранде, не спуская с меня глаз. Руки у неё были по-прежнему за спиной. Мигуэль пошел вместе с нами, держась на некотором расстоянии. Дон Луис в каком-то трансе прошел по комнате, его старческие мутные глаза грустно смотрели на нас.

- Хаста ла виста, до свидания, - сказал я. - Большое спасибо. Мучас грациас.

Он молча кивнул. Дженни тоже попыталась что-то сказать, но слова застряли у неё в горле. Я положил руку на ручку двери, распахнул её и вытолкнул Дженни наружу. Веранду мы миновали по-прежнему в сопровождении Гретхен и Мигуэля. Дон Луис остановился в дверях, глядя вслед. Я крепко держал Дженни за руку и вел к "Вольво". Другой рукой она помахала на прощание дону Луису.

Я открыл ей дверцу и усадил в машину. Затем я обошел машину и открыл дверцу со стороны водителя. Через крышу машины я помахал Гретхен и Мигуэлю.

- Прощайте, - сказал я, - Большое спасибо. Мне очень жаль, что так вышло.

В этот момент из-за угла дома появился Панчо, во весь голос кричавший что-то по-испански. В руках он держал несколько мешочков. Мы все видели, как он вывернул их и высыпал драгоценную белую пыль.

Я прыгнул за руль.

- Стойте, мистер Шофилд, - сказала Гретхен Уайли.

Я уже готов был игнорировать её слова, но тут Дженни негромко вскрикнула. Я осторожно оглянулся и увидел, что Гретхен стоит примерно в восьми футах от открытой дверцы и держит в руке наведенный на меня пистолет. Пистолет был настоящий и весьма внушительный.

- Выходите, - приказала она, - и руки на крышу машины.

- Послушайте... - начал я.

- Делайте, что вам говорят, - резко бросила она.

После смерти я не смог бы ничего сделать для Дженни. А смертью дышало каждое слово Гретхен. Я вышел из машины и остановился, соображая, остались ли у меня какие-то шансы.

Складывалось впечатление, что никаких шансов не было.

Глава 14

.

Панчо, взволнованный и расстроенный, стряхивал белый порошок с рук. Мои руки лежали неподвижно на крыше машины. Я думал о том, каким бесполезным может оказаться автомобиль в таком случае. Мигуэль двигался от веранды к другой стороне автомашины, я взглянул в сторону дома и на дона Луиса.

Тот устало и беспомощно взмахнул руками. Его рот как-то странно дергался.

- Нон компрендо - не понимаю, - выдавил он, вернулся в дом и захлопнул за собою дверь, усталый сконфуженный старик, который больше никак не мог нам помочь.

Гретхен сказала что-то Панчо по-испански. Тот вперевалку направился к грузовику. Мигуэль, покачивая бедрами, подошел к нашей машине с другой стороны. Дженни была скрыта от меня крышей машины. Я видел, как Мигуэль заглянул внутрь и взглянул на нее. Потом покосился на меня и мои кулаки сжались на горячем металле.

Мотор грузовика закашлял и ожил. Грузовик развернулся и остановился в нескольких футах от "вольво" со стороны Дженни. Панчо вышел, обошел грузовик и открыл его задний борт. Тент был сделан из грубой домотканной черной ткани, грузовик предназначался для перевозки мяса. Сейчас в нем не было ничего, кроме нескольких старых пятен крови.

Гретхен ещё что-то сказала по-испански. Мигуэль посмотрел на меня поверх машины.

- Не двигайтесь, мистер Шофилд, - предупредила Гретхен.

Мигуэль открыл дверцу и заглянул внутрь. Неожиданно раздался вопль Дженни и машина покачнулась.

- Ты, скотина грязная! Поди прочь!

Панчо, который пригнулся, чтобы наблюдать это зрелище, довольно захохотал, и его живот заколыхался. Мысленно я зажал в одной руке кувалду, а другой вышиб дух из Мигуэля. Я вздрогнул от огорчения, мои плечи сгорбились и Гретхен снова закричала на меня.

- Не пытайтесь что-то предпринять! Будет хуже для всех, в том числе и для нее.

Как же отвратительно права она была!

Мигуэль вытащил Дженни из "Вольво", но она не переставала все время бороться с ним. Он допустил ошибку, поднеся руку слишком близко к её рту, и она чуть не откусила палец. Он взвыл от боли и опять толкнул её к машине, запрокинув голову далеко назад той рукой, которой держал её за горло. Ее спутанные в клубок рыжие волосы лежали на нагретой солнцем крыше машины всего в нескольких дюймах от моих беспомощных рук. Мигуэль взмахнул другой рукой. Та была скрыта от меня, но я слышал вскрик Дженни и мое воображение дорисовало остальное. Ледяной пот ярости выступил у меня на лбу и на щеках.

- Скажите ему, - закричал я, - я найду способ добраться до него, даже если мне придется встать из могилы...

Гретхен отдала другую команду. Мигуэль неохотно ослабил нажим на Дженни и оттолкнул её прочь от машины. Она споткнулась, он схватил её за талию и наполовину понес, наполовину потащил вокруг грузовика. Панчо встретил их у открытой двери с другой стороны и вдвоем они засунули её на сидение. Больше я их не мог видеть.

Я подумал, что пока они заняты, следует обратить внимание на Гретхен...

- Обойдите вокруг грузовика, - сказала Гретхен. - Не нужно фокусов. Я вне вашей досягаемости, но достаточно близко, чтобы выстрелить в любой момент, когда захочу.

Я оглянулся и взглянул на нее. Это было глупо, но я не мог удержаться. Она стояла в восьми футах позади меня и крепко держала пистолет в руках. Большой пистолет 45-го калибра. Я начал медленно двигаться вокруг машины, направляясь к грузовику. перебирая в голове все трюки, которыми мне приходилось пользоваться, или о которых я слышал, или которые видел в кино, как реальные, так и фантастические, лишь бы добраться до неё и завладеть пистолетом. Некоторые из них стоило попробовать, если бы речь шла только о моей шкуре. Но ни один никуда не годился, если в центре происходящего находилась Дженни. Я подумал о том, что Мигуэль и Панчо делают с ней в кабине грузовика, заскрипел зубами и шагнул вперед.

- Стоять! - крикнула Гретхен и позвала Панчо.

Тот присоединился к нам, лучезарно улыбаясь. С его толстой руки свисали несколько ремней из сыромятной кожи.

Вот теперь если бы только он оказался между нами...

Но Панчо был не настолько глуп. Он добрался до моего правого запястья, лягнул меня по голени, а левой рукой отогнул мою шею назад так, что я оказался на земле и был вынужден глотать пыль, а его колено уперлось мне в спину. Я беззвучно ругался, лежа на земле. Все шло так, как и они и хотели, и лучшее, на что я мог надеяться - что они быстро покончат с Дженни и не заставят её долго мучиться.

Чтобы связать мои запястья сыромятным ремнем, который глубоко врезался в тело, ему понадобилось всего несколько секунд; точно таким же образом мне связали и лодыжки.

- Вставай, - приказала Гретхен.

- Вы с ума сошли? - Я задыхался от пыли.

Панчо потянул меня сзади за запястья. Я приподнялся боком, как краб, оперся на одно плечо и, извиваясь, подтянул колени под себя, только так я смог наконец подняться на ноги. Потом шагнул, покачнулся и рухнул на открытый задний борт грузовика. Панчо схватил меня за лодыжки, приподнял-и я покатился по грязному полу и свернулся возле передней стенки. Я пытался увидеть Дженни сквозь маленькое окошко между кузовом и кабиной, но бесполезно.

Гретхен тоже вскарабкалась в кузов. Она присела на корточки у заднего борта, ухватившись за стенку. Панчо застегнул одну половинку тента, а вторую оставил открытой. Я почувствовал, как грузовичок накренился под его тяжестью, когда он взобрался на водительское место. Дверь кабины захлопнулась, мотор чихнул, кашлянул и заработал нормально.

Я покосился в сторону Гретхен, присевшей возле борта с пистолетом на коленях. Она была крепким орешком и я никак не мог найти у неё слабого места. Но она была женщиной, и это можно было как-то использовать.

Я лихорадочно размышлял над этим, пока грузовик подпрыгивал и раскачивался, двигаясь по пустыне. У меня не было ни малейшего представления, долгая ли дорога нас ожидает. Я надеялся, что она будет не слишком долгой, так как мои запястья и лодыжки совершенно онемели от отсутствия кровообращения и стали бы совершенно бесполезны, даже появись вдруг какой-то шанс - если он вообще мог появиться. С другой стороны, чем короче была бы дорога, тем быстрее и беспощаднее решилась бы наша судьба.

Проклятый грузовик издавал чертовски много шума. Тент, который Панчо оставил открытым, болтался во все стороны, то открываясь, то закрываясь. Я не знал, смогу ли я добиться того, чтобы она меня слышала, уж не говоря о том, чтобы она меня слушала. Я изменил позу и она подняла пистолет, твердо держа его наготове. Тем не менее мне нужно было привлечь её внимание.

Я заставил себя говорить. Теперь, спустя некоторое время, я даже не знаю, что я говорил, разве что назойливо повторял имена "Джордж" и "дон Луис". Наконец она нахмурилась, словно пытаясь отмахнуться от меня и тогда я наконец обратился прямо к ней.

- И вы всегда делаете грязную работу для других?

Она пожала плечами и безразлично посмотрела в сторону.

- Джордж каждый день ловит кайф, а вы делаете для него грязную работу! - прокричал я. - Вы считаете, это правильно? Вам приходится сидеть с этим сумасшедшим стариком и разглядывать его карты!

Никакого ответа не последовало. Теперь нужно было внедрить в неё мысль о Джордже и его "диких курочках".

- Они сейчас забавляются в "Долинах", - сказал я. - Они сейчас чувствуют себя как на огромном облаке - все трое. Такая красота!

Она не взглянула на меня, но подвинулась и вытянула свои длинные ноги, затем снова уселась, но результатом этих движений оказалось то, что её ухо стало на пару футов ближе ко мне. Я хрипло рассмеялся и это казалось, несколько, её удивило.

- Вы - доверчивая дурочка! - сказал я. - Вы простофиля!

Ее рука напряглась и пистолет беспокойно задергался.

- Неужели вы думаете, что я впутался в это дело в одиночку! - сказал я.

Теперь она взглянула на меня прямо и откровенно, и я понял, что она слушает меня всерьез. Горло у меня пересохло от постоянного перекрикивания шума, производимого грузовиком. Я рывками подвинулся к ней, извиваясь как червяк по качающемуся полу, выплевывая пыль изо рта. Пистолет был направлен прямо в меня и с её точки зрения было самое подходящее время, чтобы отправить меня на тот свет. Но она колебалась. Она сидела и молча наблюдала, как я извиваясь подполз к противоположному борту и оперся о него плечом так, что теперь мог говорить прямо с ней.

Ее яркое лицо было словно темной рамой обрамлено длинными черными волосами. Тонко вырезанные губы казались бледными по сравнению с прокаленными солнцем впалыми щеками.

- Вот что я сделал на тот случай, если дела пойдут так, как и случилось. Я сказал полицейским на границе о Бонни. Они обыщут машину, а возможно и Бонни. Они не найдут у неё героина, потому что я его высыпал, но из-за пустых мешочков её задержат для расследования. Возможно, её отправят в Сан-Диего. И оттуда она выйдет после того, как установят её невиновность.

Я заглянул в её черные глаза. Они ничего мне не сказали, но уголки бледного рта слегка дрогнули.

- Очень хорошо, - сказал я, - пока все это будет происходить, Джордж будет ждать там у дороги, где он устроил пикник с двумя курочками, будет ждать, что Бонни привезет ему героин. Но Бонни там не появится. Вы представляете себе эту картину? Джордж начнет нервничать - я имею в виду, что у него начнется нервная дрожь! И когда начнется, то будет становиться все сильнее с каждой минутой. И в скором времени Джордж почувствует себя совершенно больным. Он уже не будет представлять никакого интереса для этих двух девок и они смотаются оттуда.

Она сидела теперь, откинув голову назад и опершись о стенку кузова, глаза её были закрыты. Пистолет свободно лежал у неё на коленях, но я мог схватить его разве что только зубами. Я немного перевел дух. Я был доволен, что выбрался из придуманной истории с двумя проститутками. Я полагал, что это ей покажется довольно правдоподобным, но только в том случае, если я не буду слишком долго на нем останавливаться.

- Ну а потом Джордж опять захочет уколоться. За него возьмется парочка агентов по борьбе с наркотиками, арестует и допросит его с пристрастием. И вы представляете, что произойдет? Старина Джордж растеряет все свое мужество. Он расскажет о вас и о доне Луисе, о его ранчо, и Мигуэле, и Панчо, и вообще обо всем. Это будет похоже на большое шоу, где замешаны окажутся все.

- И что же вы делаете, когда все это происходит? Вы совершаете убийство. Видите ли, человек мертв в одинаковой степени как по ту, так и по эту сторону границы. Если вам никогда не приходилось бывать на мексиканской каторге, то я буду рад описать вам её.

Неожиданно показалось, что мы приближаемся к конечному пункту нашей поездки. Я не мог сказать, насколько мне удалось её убедить, если мне вообще удалось что-то сделать. Я подполз по стене ещё чуть ближе. Она смотрела прямо перед собой. Ее угловатый подбородок оказался на уровне моих глаз.

- Вы слышите меня? - спросил я. - Подумайте о тех радостях, которыми будут наслаждаться счастливые люди, когда вы будете гнить в грязной мексиканской тюрьме. Или, если вам по-настоящему повезет, вы сможете оказаться в одной из тюрем к северу от границы. Но у вас уже больше не будет ленивых дней, проведенных на пляже, никаких машин вроде "тандерберда", никаких стремительных вояжей, куда в голову взбредет.

Когда она шевельнулась, это было пружинистое кошачье движение, стремительное, как удар хлыста. Она вскочила на колени, глядя мне прямо в лицо, пистолет находился в нескольких дюймах от моего носа. Он немного дрожал, но это не имело никакого значения. Он был слишком близко, чтобы она могла промахнуться. Ее зрачки блестели, как слюда.

- Заткнись! - крикнула она. - Заткнись!

Ее искаженный бешенством рот выплюнул ещё много других слов, но я их не слышал. Я смотрел на ствол пистолета сквозь заливавший мне глаза пот и снова пытался что-то сделать, на этот раз уж наверняка последний раз в жизни.

- Не беспокойтесь, - сказал я, - вам наверно не придется попасть на каторгу. Я же сказал, что участвовал в этом деле не один. Есть ещё один парень, который сейчас там, на дороге, наблюдает за Бонни. Еще один частный детектив, такой же как я. Он все знает - и о ранчо, и о вашем предприятии. Люди на границе тоже знают о ранчо, но они не могут пересечь границу при первом подозрении. А этот парень может. Как только Бонни окажется в надежных руках, он начнет действовать.

- И не надейтесь, что он этого не сделает. Это жесткий крутой парень. Мы с ним дружили в армии, и крепко дружили. Он обязан мне жизнью и помнит об этом. Он знает о всем этом деле. Он знает, что я сделал для Бонни. Он знает автомобиль Дженни. Так что когда он попадет на ранчо, моя милая, он сразу поймет - что-то неладно. И послушайте, если вы думаете, что Мигуэль крепкий парень, то подождите, пока вы не встретитесь с моим приятелем.

Зрачки её глаз практически не были видны между сощуренных век, пока она пыталась мне верить. Это была совершенно безнадежная выдумка, но по крайней мере она была искренней и шла от всего сердца. Я даже сам в неё поверил, хотя только что сочинил.

Вот так бывает, когда человек умирает, подумал я, когда он не готов к смерти, но видит, что она пришла. И заставляет себя верить, что это не должно случиться. Что кто-то обязательно придет на помощь прежде, чем упадет топор палача. Огромная надежда на долю секунды.

Я впился глазами в её глаза и не отводил взгляда. Так бывает, когда держишься кончиками пальцев за край высоко расположенного окна.

- Теперь он уже на пути сюда, - сказал я, - Ехать на ранчо совсем недолго. Он ничего не добьется от дона Луиса, но подождет где-нибудь неподалеку. Когда вы с парнями вернетесь с руками, обагренными нашей кровью, он узнает об этом. Не надейтесь, что он не сможет этого узнать. Позвольте дать вам ещё один последний совет. Не валяйте с ним дурака. Он убьет вас.

Она плотно зажмурила глаза, потом медленно их открыла. Она не поверила, но и не могла позволить себе не верить. Она разрывалась на части и я теперь это видел, но времени не оставалось. Грузовик сбросил скорость и мы теперь ехали по очень неровной дороге. Задняя часть кузова поднималась высоко вверх, замирала, а потом проваливалась вниз так, словно мы переезжали через стволы деревьев. Голова моя то и дело билась о металлический борт. Моргая, я смотрел на Гретхен.

- Вы копаете свою собственную могилу, - сказал я. - Для кого вы это делаете? Что вы за это получите? Что вы вообще получили с этого?

Теперь мы ехали все медленнее. Грузовик тяжело качнулся и открытая половина тента с грохотом хлестнула о борт. Женщина упала на меня. Я почувствовал, как пистолет, который она держала, упирается мне в ребра. Я чувствовал запах её волос и пота. Ее лицо коснулось моего, когда она поднималась, и я почувствовал разочарование. Тент больше не открывался и в кузове стало темно. Я нашел губами её щеку и сказал ей на ухо.

- Я вам обещаю... Вы отпустите меня и мою жену, и я все забуду. Я даже забуду этот разговор. Пусть другие для разнообразия занимаются вашим грязным делом.

Ее волосы скользнули по моему лицу. Грузовик медленно и круто повернул и я понял, что в любую секунду мы можем остановиться. Я заставил себя полностью сконцентрироваться на Гретхен и выбросить Дженни из головы. Если я буду мысленно метаться между ними, то я наверняка умру.

Затем я почувствовал, как она старается нащупать рукой сыромятный ремень вокруг моих онемевших запястий. Мотор грузовика теперь работал вхолостую, но мы ещё продолжали по инерции двигаться вперед.

- У меня в правом верхнем кармане есть нож, - сказал я.

Ее длинные тонкие пальцы скользнули в карман и пошарили там. Она нашла нож и я услышал глухой стук, когда пистолет упал на пол кузова.

- Я не могу его открыть, - сказала она, задыхаясь.

Грузовик начал останавливаться.

- Там есть маленькая кнопка, нажмите на нее. Попытайтесь ещё раз.

- Вы мне обещали...

- Я не забуду.

Двигатель заглох. Теперь не было слышно ничего, кроме нашего собственного дыхания. Она нажала мне на плечо и я изогнулся, чтобы дать ей возможность добраться до моих запястий. В темноте её рука соскользнула и я почувствовал, как горячее лезвие ножа коснулось моей руки. Затем она нашла ремни и разрезала их. Грузовик покачнулся, когда кто-то выпрыгнул из кабины. Хлопнула дверь.

Запястья были свободны и я пытался вернуть жизнь омертвевшим пальцам. Они ничего не чувствовали. Я нащупал её в темноте.

- Дайте мне нож.

Стоя на коленях, она вложила открытый нож мне в руку и отодвинулась. Я услышал, как она подобрала пистолет. Нагнувшись вперед, добрался до коленей и разрезал ремни, которыми были связаны мои лодыжки. Ремни упали в сторону. Тяжелая рука начала дергать тент. Я растирал руки, пытаясь восстановить кровообращение. Теперь я немного видел. Гретхен, стоя на коленях, наблюдала за мной. Пистолет был у неё в руке.

- Дайте мне пистолет, - сказал я.

Она заколебалась.

- Нет, они не должны его видеть. Пусть все выглядит естественно.

Снаружи голос Панчо произнес что-то по-испански. Она коротко ответила ему и толкнула тент у себя за спиной. Мои руки кололо, словно иголками, но все было в порядке. Они ожили. Пока Панчо открывал тент, я встал на колени и спрятал запястья за спиной. Гретхен шагнула к борту и он помог ей спуститься вниз.

Теперь Панчо, моргая, смотрел на меня. Я отступил к передней стенке кузова, неуклюже переваливаясь на коленях с руками, сложенными за спиной.

- Выходи, - грубо рявкнул он.

Я покачал головой.

- Нет.

Панчо взглянул на Гретхен и пожал плечами. Затем он резко ткнул толстым большим пальцем в мою сторону.

- Застрели его. А потом мы его вытащим.

- Нет, только не в кузове, - сказала Гретхен. - Полезай внутрь и тащи его.

Панчо тяжело вздохнул, задрал ногу и перевалил свой живот в кузов. Из кабины ни от Мигуэля, ни от Дженни не было ничего слышно.

Если только они уже ...

Я почувствовал, как подступает тошнота к горлу, но заставил себя сосредоточиться на главном. Сейчас самым главным был Панчо.

Он уже забрался внутрь и неуклюже ковылял, пытаясь дотянуться до меня своей толстой, похожей на свиной окорок, лапой. Я позволил ему ухватиться за мой пояс и подождал, пока он не наклонится пониже, чтобы использовать его как рычаг и рвануться вперед. Мне мешало сомбреро, висевшее у него на затылке, но если я смогу ударить достаточно сильно...

Он ухватился рукой за мой пояс и сжал её в кулак. Я втянул живот, немного приподнялся на коленях и высоко взмахнул руками. Затем я опустил их вниз со всей силой, на которую только был способен, и ударил его сзади по шее.

Это было все равно, что ударить быка. Мои запястья заныли от боли и мне показалось, что одно из них сломано. Панчо согнулся, промычал что-то и сильно ткнул меня кулаком в живот. Однако мои мышцы были напряжены и это не причинило особого вреда. Прежде чем он успел отпустить мой пояс, я дважды ударил его по запястьям.

Затем, пока он оперся руками об пол и начал подниматься, я приподнялся на корточки, подставил колено ему под подбородок и снова ударил его сзади по шее, одновременно поднимая колено. Это был неплохой удар. Он издал странный звук и тяжело потряс головой. Сомбреро упало.

Неожиданно в этот момент из кабины что-то прокричал голос Мигуэля. Гретхен ответила ему по-испански. Панчо снова начал подниматься, пытаясь добраться до меня. Я хотел выпрямиться и ударился головой о крышу грузовика. После очередного удара по шее он неуклюже откинулся назад. Но в нем ещё было много сил для борьбы и ещё больше веса, и он поднялся на четвереньки и стремительно бросился на меня, ревя, как бык, на которого был похож. Я отклонился в сторону и он ударился в заднюю стенку кабины. Однако это не заставило его отключиться. Он попятился, тряся головой. Я уперся обеими руками в его зад и сильно толкнул его снова к стенке. Послышался глухой удар, он рухнул и затих.

Я с трудом перевел дыхание. Один из обрывков сыромятного ремня все ещё висел у меня на запястьи и упал на пол, когда я вытер пот со лба. Через открытый задний борт я увидел, что Гретхен отступила назад, держа револьвер в руке, и смотрит на что-то впереди. Я пригнулся, чтобы спрыгнуть вниз, и тут появился Мигуэль с ножом в руке. Гретхен крикнула ему что-то, но он не обратил на неё никакого внимания. Он смотрел на меня.

- Да, - сказал я, - заходи, я тут кое-что тебе приготовил.

Он пристально всматривался, ища в кузове Панчо. Затем сказал что-то Гретхен, которая пожала плечами и произнесла по-испански нечто, похожее на "Какой теперь в этом смысл?". Мигуэль яростно повернулся к ней. Он отступила, держа в руке пистолет, но не угрожая им. Она все ещё не выбрала окончательного решения. Нужно было самому довести дело до конца.

Когда он обернулся, я уже спрыгнул вниз. В глазах его было видно яростное желание моей смерти. От Дженни не ни звука.

Если он воспользовался этим ножом, подумал я, чтобы убить её, то он будет умирать долго и тяжело.

Он медленно двигался вперед, ярость его исчезла и уступила место холодному расчету. В руках у него было неплохое оружие. Он был молод и быстр. Все преимущества были на его стороне, за исключением того, что он не знал, как сильно я хочу убить его.

- Подходи, подонок, - сказал я. Я не знал, понимает ли он вообще по-английски. Я вспомнил самые грязные и обидные слова, которыми мог назвать его по-испански, и повторил их три раза, чтобы быть уверенным, что до него дошел смысл.

Я не знаю, были тому виной мои насмешки, но он наконец решился. У него было большое преимущество в скорости, но он повел себя как на арене во время боя с быком. Он повел себя как тореро, держа нож в высоко поднятой руке. Если бы я был уставшим, истекающим кровью быком с низко опущенной головой, это мог быть великолепный удар. Но я не был быком и не истекал кровью.

Он внимательно наблюдал за моими ногами, что было достаточно разумно, и когда я перенес тяжесть тела, он отклонился так, чтобы его нож оказался на одной линии с моим животом.

Но я повернулся боком и стал представлять для него более узкую цель. Он потерял равновесие и старался удержаться на ногах, но опоздал. Он споткнулся и упал возле кузова грузовика, и нож, который он держал довольно свободно, вылетел у него из рук и отлетел в сторону. Я схватился обеими руками за его рубашку, рванул его назад и перевернул. Он пытался пустить в ход руки, но я рассмеялся ему в лицо.