Не делай бывшему добра

Глава 4

Втроем решили в квартиру не подниматься, поэтому Серый отправился на разведку, а мы с Максом остались в машине. Блондин после визита к татуированному задумчиво молчал, и даже в лифте, когда мы вниз спускались, приставать не пытался. На Ковальского это походило мало, но я к нему не лезла, дабы не спугнуть благословенную тишину.

А потом и вовсе, незаметно для себя, углубилась в размышления. Со слов брюнета выходит, что, пока бандиты были в пути, этому Бору кто-то позвонил и назвал адрес подворотни, в которую мы с блондином и направлялись. Так, что это: случайное совпадение или целенаправленная охота? В первом случае получается, что некто назвал Боровцеву тихое «рыбное» местечко, но не слишком ли уж заумно для простого грабежа? Да еще и утром, а не в полумраке вечера, к примеру. Подворотню использовать можно только один раз, от силы несколько, иначе уж слишком велик риск попасться, а крупным «улов» бандитов назвать никак нельзя: наличных я с собой таскаю не то, чтобы много, да и у Макса, уверена, выручки в начале смены было не особо…

Во втором же случае получается, что целью бандитов была либо я, либо Ковальский. И тогда ситуация начинает выглядеть более-менее логичной. Я оформляю заказ у диспетчера, тут же некто звонит Бору и сообщает адрес, бандиты успевают в подворотню раньше и преспокойненько дожидаются нас в машине. Непонятным остается одно: цель и объект нападения.

Если только Евгеша сам же нас и не заказал, и документы, пока мы тут носимся как угорелые, лежат себе у него. Тогда возникает еще два вопроса: зачем он мне выписал в помощь Сереню, и не сошел ли он вконец с ума, раз взялся шутки шутить с Басковым? Допустим, что Серега старается ради того, чтобы наглядно показать Баскову: мы вину за собой чуем и изо всех сил работаем, землю носом роем. Вполне возможно, что и вслепую. Но раз уж я до этих мыслей дошла, то Серый и подавно, в чем тут дело, сообразит. И здесь опять встает вопрос о вменяемости моего бывшего любовника.

Думать же о Ковальском, как об объекте этого во всех смыслах странного нападения, не получалось.

Тем не менее, делиться собственными умозаключениями с товарищами я отчего-то не спешила. За то время, что я потратила на анализ ситуации, Серега успел вернуться и сообщил, что Бора, как он и предполагал, дома нет уже как несколько дней. Об этом ему сообщила сестра, с которой тот и проживает в небольшой двухкомнатной квартирке. Помимо них там умудрились разместиться дети и муж сестры, а также мать Боровцева, собака и кот. И как они исхитряются сосуществовать под одной крышей, ни одному из нас понятно не было. Зато было понятно, что толкнуло Степана на кривую дорожку.

– Так что никто там от отсутствия Бора не страдает, как понимаете, – резюмировал Сереня. – И разыскивать родственника не спешит.

– Ну и где нам его искать в таком случае? – недовольно спросила я, потому как была настроена покончить с этим как можно скорее.

– Сестра сказала, что у дружков скорее всего отирается. Но что это за дружки, и где они обитают, ответить не смогла. Пропадать дней на десять – вполне в его стиле, со слов женщины, – пожал плечами Серый.

– А любовница постоянная у парня есть? Может она в курсе? – внес свою лепту Ковальский.

– Есть. Одноклассница бывшая, живет в соседнем дворе, – кивнул куда-то в сторону Серега.

– Ну так может поговорим с ней? – предложил блондин, а Серый призадумался.

– Вы идите, а я тут посижу, за двором понаблюдаю, – наконец принял он решение. – Вдруг что интересное увижу.

Отправляться куда-то, пусть и в соседний двор, в компании Ковальского мне не больно-то хотелось, но и томиться в жестяной банке под названием «Гелендваген» в лучах летнего солнца было не лучше. Блондин споро выпрыгнул на улицу, открыл мою дверь и подал руку. С сомнением я все-таки вложила свою ладонь в его и выбралась наружу. Сереня разъяснил, как найти женщину, и мы оставили его в одиночестве сторожить подступы к жилищу Бора. Ковальский ловким жестом положил мою руку к себе на локоть, а я решила спутника отвлечь разговором.

– Что мы ей скажем?

– Пока не придумал, – пожал он плечами и подставил лицо солнышку, не забывая при этом периодически поглядывать себе под ноги. – А у тебя есть предложения?

– Может скажем, что хотим ему долг вернуть?

– Не думаю, что женщина поверит, если достаточно хорошо его знает. А знакомы они со школы, вообще-то.

– Ну а что тогда? Работу предложить хотим?

– А это мысль, – одобрил Макс. – Ты же на заводе вроде как работаешь? – я кивнула. – Ну вот и скажем, что надежную охрану ищем. Женщина должна на это клюнуть, все-таки в ее глазах постоянная работа просто обязана выиграть у случайных незаконных заработков.

– Это в том случае, если она переживает за любовника больше, чем за деньги, что он ей подкидывает, – поправила я.

– Женщины, вы иезуитски вероломны! – высокопарно заявил блондин.

– Да-да, и от мужчин нам нужны только деньги. Ну и сготовить чтобы умел, – усмехнулась я. – А вам, бедненьким, подавай сочувствие, понимание и любовь.

– И когда в этом мире все успело перевернуться с ног на голову, – по-стариковски посетовал Макс.

Мы, тем временем, успели перейти дорогу и уже входили в нужный двор. Проживала любовница Боровцева в серийном доме красного кирпича. Парадную мы легко вычислили благодаря синего цвета табличкам с указанием номеров квартир и этажей. В то, что нам удастся застать женщину дома в рабочее время, я сильно сомневалась, но гудки домофона слушала с надеждой и верой в удачу. Увы. Похоже, единственной удачей, что нам светила сегодня, была встреча с татуированным Николаем.

– Хозяев нет, – развела я руками.

– Зато прогулялись, – успокоил меня блондин и потащил в обратную сторону.

Июньский денек был прекрасен: детвора носилась по детской площадке, кое-кто гонял вокруг на велосипеде, тощий дворовый кот развалился в теньке, и я даже успела заметить двух бабочек, порхающих в стороне между одуванчиков. Так и захотелось присесть на лавочку и отдохнуть от всей свалившейся на голову суеты… Но Ковальский тянул меня с той же легкостью, что грузовой тепловоз – один единственный вагон. То есть уверенно и бескомпромиссно. А я, в свою очередь, еще не выжила из ума, чтобы делиться с Максом душевными порывами, поэтому скамеечка очень быстро осталась позади и вне поля зрения.

– Ну как? – спросил Ковальский, когда мы уселись в «Гелендваген».

– Если тебя не интересует, сколько в их подъезде проживает собачников и пенсионеров, то – никак, – голос Серени звучал не очень-то довольно.

– У нас аналогично, – вздохнул Ковальский, – дамочки не оказалось дома.

– Что-то в этом роде я и предполагал, – не удивился Серый. Видать, от того так легко нас двоих с ней на встречу и послал. А затем молча уставился сквозь лобовое стекло.

В машине установилась тишина: Серега сосредоточенно пялился в окно, блондин прикрыл глаза и принялся выстукивать какой-то ритм кроссовком, а я вытащила из портфеля телефон и занялась электронной почтой – хоть что-то полезное сделаю, пока тут торчу.

Первым, как ни странно, не выдержал наш лидер:

– Макс, может сгоняете в ларек? Я бы съел уже чего-нибудь.

Тот что-то прикинул в уме и кивнул.

– Пойдешь? – спросил меня блондин.

Я подумала и согласилась. Уже через несколько минут мы входили в двери неизвестного широким массам кафе, расположившегося в доме, что выходил фасадом на дорогу. Меню ничем порадовать не смогло, так что я взяла себе воду, шоколад и банан. Ковальский столь избирателен не был и под довольным взглядом явно приезжего официанта купил жаренных в масле пирожков, пару чебуреков и морс. Я с сомнением посмотрела на выбор товарища и уточнила:

– Ты уверен, что просто не хочешь, чтобы Серега досидел в машине до вечера?

– В каком смысле? – не понял Ковальский.

– В смысле, что Серый у нас парень крепкий, но даже в его желудке я настолько не уверена, – кивнула я на чебуреки неизвестного происхождения.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Макс и легкомысленно впился зубами в один.

Серега беспокойства по поводу выпечки также не испытал и уплел штук пять за один миг. А потом запил целой бутылкой морса. Блондин ел хоть и не так ловко, но от товарища отстал не сильно.

– Парни, у вас желудки луженые, по ходу дела, – в ужасе покачала я головой, счищая шкурку с банана.

– Смотри свой не испорть на таком-то рационе, – обиделся за двоих Серый, который с самого начала почему-то был лоялен к блондину.

Я замолчала и уткнулась в мобильный. «ЦУ» на этот день Алле Михайловне пришлось высылать почтой. В какой-то момент у Макса зазвонил телефон, и после краткого разговора, в суть которого я вдаваться не стала, тот заявил:

– Друзья, прошу простить, вынужден откланяться. С вами, конечно, хорошо, но – долг зовет.

– Супружеский, что ли? – заржал Сереня, а блондин обиделся и схватив меня за руку, на полном серьезе произнес:

– Не вздумай его слушать, Регина, у меня никого нет! – как будто меня это волновало.

Я покачала головой и пробурчала в сторону: «Еще бы». Ковальский отчалил, насвистывая, и мы с Серегой остались одни.

– Присмотрелась бы ты к парню, Регина, – ни с того ни с сего вдруг выдал Серый.

– С ума сошел? – возмутилась я и пояснила: – Удивлюсь, если найдется человек, которому Макс покажется хотя бы нормальным.

– А что, – продолжал гнуть свое Серый. – Холостой, не старый, квартира, машина есть… Кофе опять же хороший любит, значит со вкусом все в порядке у человека.

– Серега, ты сбрендил или на солнышке перегрелся? – поинтересовалась я у товарища, а, глянув на того, поняла: издевается.

– И все же, я бы советовал к парню присмотреться… – закончил разговор Сереня так же внезапно, как его и начал, а я принялась терзаться: хотел он этим на что-то намекнуть или так просто от скуки языком почесать решил.

После этого мы сидели в машине молча. Серега все также пялился по сторонам. Я попробовала последовать его примеру, но не сильно преуспела: во дворе, на мой сугубо любительский взгляд, ничего достойного внимания не происходило. Двор – как двор, обыватели – как обыватели, людей, походящих внешне на Бора или его дружков, не мелькало.

Очень скоро изучать округу подобно бабке у окошка мне надоело, и я занялась делом, уткнувшись в телефон и костеря себя на все лады за то, что не додумалась взять с собой ноутбук. Работа шла ни шатко ни валко, да еще и голод порядочно отвлекал. Зато Серега вел себя образцово, за что большое ему спасибо. И еще большее спасибо Ковальскому за то, что своевременно избавил нас от своей компании и предоставил мне возможность сосредоточиться. В конце-концов я так погрузилась в документы, что голос Серого, зовущий меня по имени, распознала не с первого раза.

– И часто с тобой это случается?

– Что? – я захлопала глазами, пребывая в полном недоумении. Секунду назад перед глазами стояли цифры, а теперь – насмешливое лицо компаньона.

– Приступы аутизма.

– Да ну тебя! – возмутилась я и пояснила: – С головой в работу ушла, ты ж в офис не пускаешь…

– Идем, еще раз у зазнобы Боровцева счастья попытаем, – резко сменил тему Серега и потянулся, хрустнув суставами.

Я с удовольствием последовала его примеру, отложила гаджет и размяла затекшие мышцы. На улице глаза, уставшие от полумрака и небольшого экрана, стали слезиться и пришлось сморгнуть несколько раз. «Надо заканчивать с мобильным», – пообещала я себе и сунула аппарат в портфель. Серега, тем временем, закрыл внедорожник, обошел машину по кругу и, кивнув мне, направился в сторону соседнего двора. Возле уже знакомой мне двери парадной никого не было. Мы позвонились в квартиру дамы сердца Бора, но и в этот раз ответа не дождались. Тогда Серый позвонил в соседнюю квартиру и промолвил что-то о заказном письме. Без препятствий мы вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Сереня подал рукой знак «молчать» и припал ухом к нужной нам двери, затем минуты три давил на звонок, периодически прислушиваясь к доносящимся из квартиры звукам.

– Похоже и правда никого, – сделал вывод мужчина и на всякий случай подергал ручку двери.

Та, как и следовало ожидать, не поддалась. Напарник кивнул собственным мыслям и, скомандовав мне следовать за ним, стал спускаться с лестницы. Еще минут двадцать мы прятались между этажами и играли в шпионов. Возле интересующей нас квартиры было все так же тихо, и мы с чистой совестью покинули подъезд.

На улице Серега милостиво разрешил мне ехать домой, сам же вернулся к дому Боровцева, чтобы продолжить вести наблюдение. Я в этот раз общественный транспорт решила проигнорировать и вызвала такси к ближайшей автобусной остановке. Ждать пришлось минут десять, за которые я успела послать куда подальше двоих подвыпивших ловеласов местного пошиба, с чего-то решивших, что жду я отнюдь не автобус.

В итоге домой я добралась, когда в большинстве окон гаснет свет, а приличные люди ложатся спать. В квартире царила тишина и приятная прохлада. Я включила свет и закрыла форточки в спальне и на кухне. С наслаждением я избавилась от тесных брюк и лодочек на каблуке и накинула домашний халат, доходящий чуть ли не до пола. В холодильнике, к моему немалому огорчению, из съедобного нашелся лишь кусок сыра, да огурец. Пришлось звонить в доставку из ближайшего ресторана и в ожидании заказа делать незатейливые бутерброды.

Спустя минут десять раздался звонок, и я, не потрудившись узнать, кто там, нажала на кнопку домофона. Далеко отходить от входной двери не было смысла, потому я в предвкушении топталась в коридоре, словно собака, ждущая заветный кусок возле пустой миски. Когда послышался звук разъезжающихся створок лифта, я распахнула дверь с полной готовностью встретить уже знакомого курьера. И тот факт, что после звонка в службу доставки прошло не больше пятнадцати минут, нисколечко меня не смутил.

Но вопреки моим ожиданиям за дверью, скалясь во все зубы из-под пышных усищ, стоял Ковальский со своей драгоценной кофемашиной под мышкой.